Лещ приклада, притихший, под чуткой рукой.
Спит свободная смена наряда.
Простынь - горная пыль вперемешку с песком -
Плоский камень - постель. И не надо
Им - уставшим и спящим - пока ничего,
Спит солдатская удаль лихая.
Прокаленное небо глядит битюгом,-
Турбулентность у полдня плохая.
Спит и права на взлет не желает душа,
Вот бы время застыло на время,
И солдаты смогли отдохнуть, не спеша,
И Саланг отдохнул бы со всеми.
Отдохнули бы фляжки, жгуты и бинты,
Магазины, патроны и каски...
И прохладой повеял бы дождь с высоты,
Впрочем, это война, а не сказка.
На панджшерских горах не поют соловьи,
Местный хор - злые пули-певуньи.
Тут у каждой вершины повадки свои
Под расплавленной синью июля.
И у каждой ложбинки есть память своя
С эпизодами судеб солдатских.
Заразительно, сладко, пронзительно спят
Шурави на камнях азиатских.
Притвориться и лгать не позволит война,
Распознает и в лапы расхода,
Потому и храпят, потому и слюна
Для Морфея не портит погоды.
Сохрани и спаси этот мирный покой
Отдыхающей смены наряда...
Тишина и возможность поспать час-другой,-
Им иного сейчас и не надо.
Всем глазливым - не сглазить, крести или сплюнь,-
Попрошу, потому что и ныне
Я тем праведным сном и тревожусь, и сплю
На Панжшере с друзьями своими.