Бой отгремит. И станет тихо,
Как в старой бочке без дождя.
И неизвестным канет лихо,
Что было. Миновав тебя,
Утихнет боль, быстрей, чем стоны,
Чужие души оглушив,
В тона процессий похоронных
Добавят щедро сок  крушин,
Чтоб так, как надо, показались
Тебе и тем, кто был с тобой,
Необязательная жалость
И вечно снящийся покой.
Всем, захотевшим оглянуться
На щедрость горя и утрат,
Тот сон каймой на жизни блюдце
Под троекратное «ура!».
И стопы все в обмен на пяди,
А после пяди те — в распыл...
Бой отгремит. И агнцев стадо
Уверует в закон толпы.
Иных уж нет. И словно посох
Лежит на небе Млечный путь.
Суметь бы изменить эпоху -
Хоть на себя, хоть на чуть-чуть.
Но разум крепко вяжет руки.
Инстинкт бьет хлестко и под дых.
И душу дрессирует в суку
Закон предчувствия беды.
И тело словно балаклава
Скрывает все твое нутро.
Ведь есть на свете тот, кто правый.
А ты — в сравненьи с ним — никто. 

* * *

Находится за тридевять земель
Персона для пророчеств или трона,
И ластится, как  жерди лижет хмель,
Пустое слово к истине закона.
И долго тем пророчеством живут,
И вечно древо царской родословной.
Но жить не смеют вольно наяву,
На царствие надеясь в небосклоне.
И чем тупее царь, тем у Балды
Щелчки для лысин царских изощренней.
На Горбунке до счастья день езды,
Глядишь, и сам Балда уже в короне.
И что он ни сулит судьбе, никак
Бессмертие купить не удается.
В стране неумных даже царь дурак,
А небо — в луже и на дне колодца.

* * *
Это просто рисунок. Растянута кожа
В том месте, где небо. И нет облаков.
И груда эмоций от "Слава!" до "Боже!"
И света котенок. И рос молоко...
*

Свежая тень от куста чайной розы
Сладострастно щекочет ботинка граненый каблук...
Он бесчувствен, как критик, опухший от клизменной прозы,
Как румянец заката, грозой превращенный в нубук...
Задыхается грыжей жужжанья груженый
И сбивается в шепот разнузданный шмель...
Как доступны и ярко напудрены чайные жены
Для шмеля, посетившего кашку, люцерну и хмель...
Он готов покориться глотку кока-колы на пляже,
Подорожнику листья лизать возле пыльных дорог
И привыкнуть к тоске пуританского эксэпатажа
В виде стройного шествия пары из летних сапог...-
Это все о песке. О его неприметных привычках:
Забывать о следах и извечные тайны хранить,
Просыпаться в песочных часах из кавычки в кавычку,
Из песчинок слагая дрожащую суетно времени нить...
Надоест даже тени занудистое благородство,
Отклонилась и вовсе исчезла в копирке ночи...
Только чайные звезды теперь освятят все уродства...
Если так и задумано,- мне не постичь тех причин...