ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Некрасов Игорь Петрович Inek
Девушка, вытирающая пыль.

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.89*8  Ваша оценка:
  Уже даже камни горы неподалеку от безвестного панджшерского кишлака не помнят того пути, пройденного Сашкой Сорокиным от ручья, что течет у крайнего дувала. Им камням ли помнить о таком. Многие века покоятся они на склоне этой горы. Солнце жжет, ветер рвет,- все камням нипочем. Надо ли напрягаться и помнить о каком-то парнишке, невесть чем занесенном в эту местность. Они камни, он человек. Их предназначение хранить молчание. Пусть он хоть святым окажется, этот Сашка Сорокин, рядовой-пулеметчик, парень со Смоленщины...Бывали тут Сашки разные. Две тысячи триста лет назад, когда никто еще не верил в Христа, приходили в эти места воины. Сильные, хорошо вооруженные, жадные до добычи. Предводил ими Александр Великий. Много с той поры изменилось в мире. Люди стали веровать в единого Бога, вот только спорят постоянно из-за пророков. А горы все так же хранят молчание. Воистину "мудрец не зря к молчанию привык: он приравнял слова к мгновеньям жизни".
     Мало чего изменилось с той поры в ландшафте этих мест. Горы не склонны к срочным переменам. Суета где-то внизу, а здесь о суете не ведают. Несомненно, что именно от этого камня начали восхождение на эту высоченную гору бойцы горно-стрелкового подразделения, именуемого ротой, в которой служил Сашка, в тот жаркий день 10 июля...
     Никого из близких не было рядом с Сашкой. Не было и друзей. Он шел в череде угрюмых солдат, уставших за предыдущие этапы операции. Загорелые, высушенные бесконечными подъемами и спусками, пехотинцы все больше становились похожими на рабов с соляных копий. За плечами тяжелый груз. Впереди трудный подъем. Солнце нещадно жжет. Выжигает и силы, и душу. Вместе с Сашкой разделяют его путь четыре с половиной десятка советских солдат. Что они за люди, Сашка знать пока не мог. Он был переведен в эту роту за несколько дней до начала этой операции, поэтому даже толком не успел познакомиться со своими спутниками...
     Каждый из них имел бирку на фляжке, где были указаны звание и фамилия. И еще гильзу. В гильзу помещена маленькая записка, с данными владельца этого самодельного солдатского медальона.
     На бирке, что висела на Сашкиной фляжке, имелась надпись на трех языках: русском, фарси и пушту, чтобы ее могли прочесть все. Она гласила: "Саша Сорока, свободная птица." Проверяющий на строевом смотре, предшествовавшем этой операции, пытался протестовать против такой надписи, видя в ней оскорбление армейских устоев, а также бунтарский дух владельца. Однако Сашка был непреклонен. "Что я написал - то написал, хотите править, правьте, сам я этого делать не стану,"- заявил он спокойно в ответ на истерику румяного подполковника, одного из штабных крыс, присланного в полк накануне операции, наверное, с целью поучить этих горных стрелков воевать. Сашка был доволен, что хоть так смог досадить этому проверяющему. На удивление, проверяющий словно поперхнулся своей очередной фразой. Ничего не ответив на явную провокацию рядового, штабной отошел от Сашки, а потом и бочком-бочком направился к строю соседней роты.
     - Сорокин, что там у тебя написано?- обратился к Сашке ротный.
     - Ничего особенного, товарищ старший лейтенант, просто когда духи будут читать, станут гордиться, что такую птицу завалили, а наши пусть не рыпаются зазря, Сороку ведь и в тюрьме не смогли испугать.
     - Ты что, сидел?
     - Не при всех...
     ...Горы молчали. Несомненно, человек многого достиг за время своего существования на Земле. Вот только так и не разобрался с Добром и Злом, находящимися в нем самом. Вроде бы все ясно прописано в Книге об этом, а как дойдет до себя человек, так и становится вся эта пропись непонятной. Что есть Добро и что есть Зло. И как искоренить Зло, не навредив, как убрать плевела, не угробив ростков пшеницы? Нет ответа.
    
    
     Художник снов, за ветропись мою
     Рисуй видения, где доброта и ласка...
     Мое начало - твердь. Где я стою,
     Держась за кромку неба как за лацкан...
     Из тверди той, где кости, груды зла,
     Ращу добро. Мне, выходцу из трупов,
     Рассказывала старая гюрза
     О смысле жизни - среди тех уступов,
     Что так реалистично показал
     Ты мне сегодня красками без злата...
     Там был еще поодаль морвокзал,
     Где скедия моя стоит распята
     И к тверди - пуповиной бытия,
     Как море к суше, как добро со злобой...
     Добро плюс зло, а в сумме - это я...
     С такой гремучей смесью жить попробуй...
     Но я взрастаю и хочу идти
     Туда, где сон мой чист, и так прозрачен...
     Себя очистить - зла не донести...
     Убить иль возлюбить его?- задача,
     Почти неразрешимая уже,
     Поэтому и сны все тяжелее...
     На кромке тени, на пустой меже...
     И абрис сна заметен еле-еле
     В рассветной рамке...
     Черная стена
     И к ней корона гвоздиком прижата...
     Художник, нарисуй мне времена,
     Где пенье птиц, а фоном - запах мяты,
     Прохлада утра, раззудись плечо...
     Ты прав, коса - не лучшая примета,
     Рисуй же лето в травах, а еще
     Закат, где я в гусарских эполетах...
     Опять война...Ты путаешь, дружок...
     А впрочем, прав...Там трупы на лафете...
     Что ж, третий тост...За все...На посошок...
     Добро и зло...Их двое...Буду третьим...
    
    
     По жестокому правилу горной войны обреченные сами несли за спиной весь груз: боекомплект, сухпай, спальники, плащпалатки. Еще и помогали гранатометчикам и минометчикам тащить гранаты и мины.
     В этот день рота шла медленно. Бойцы были истерзаны жарой, усталостью и жаждой. Пойманный у ручья ослик был навьючен так, что из-за поклажи не было видно его торчащих ушей. Но несчастное животное молча шло, семеня дрожащими от нагрузки ножками. Небо не знало, не могло выбрать, кого больше жалеть, - это несчастное животное, которому выпала доля испытать при жизни ад подъема на гору с непосильной поклажей, или себя - за то, что выпало видеть этих людей в этих обстоятельствах, когда казалось, что смерть станет облегчением, избавлением от мучений... Позже ослика отпустили, он благополучно вернулся к своему хозяину, но до конца дней помнил о том дне - 10 июля...
     Еще когда проходили мимо ручья, им встретилась стайка афганских девушек. Те были застигнуты в тот момент, когда набрав воды в кувшины, собрались в обратный путь. Увидев цепочку солдат, девушки опустили кувшины на землю, а сами стали в кружок у тропы. Стали так, чтобы не видны были лица. Только силуэты со спины, облаченные в пестрые ткани. Когда проходили мимо, каждый из солдат, помня заветы "Памятки воина-интернационалиста", старался не смотреть на этих девушек. Так и проходили бойцы один за другим мимо этой стайки, от которой сладко пахло душистыми маслами. Невольно каждый из воинов вспомнил далекое и недоступное, то, что было прекрасно. Вспомнил и Сашка.
    
     Ночь.Поиграем в прятки...
     Смех не скрывает тебя...
     Страстной любви повадки
     Нас ото сна теребят...
     Нет от услады досады...
     Шепот в сирени луны...
     Спелая гроздь винограда -
     Наша любовь без вины...
     Вина - под звездную карту,
     Карты - под вина внахлест...
     Прятки доверчивы фарту,
     Месяц - крапленый прохвост...
     Не признавайся - признаний
     Прятки не любят - сдают...
     Лунного света касанья
     Дарят нам южный уют...
     Не признавайся - останься,
     Звезды клубникой в шампань...
     Тени безмолвным танцем
     Пусть нас проводят в рань...
     Раннее солнце надежды
     Светом разлуки зальет...
     Прячемся мы от одежды
     в лунный горячий лед...
     Лунные вздохи скольжений
     Плавят и лед, и нас...
     искорки самосожжений
     Брызжут на небо из глаз...
     Гласных столпотворенье...
     Пряток чарующий раж...
    
     Утро с зарей на коленях
     Росно остудит кураж...
    
     Когда Сашка поравнялся с девушками, он услышал, как те о чем-то перешептывались, потом прыснули...Совсем как его одноклассницы когда-то в школе...
     Сашка повернулся к ним и обратился с торжественной речью:
     - Дочери афганские! Вы смеетесь, вы смеетесь надо мной! И это хорошо! Об одном прошу я вас, не плачьте обо мне. Но о себе плачьте, о детях и близких ваших. Ибо не ровен час, что случится так, что я пойду сейчас на эту гору, а там меня ждет засада. И вот тогда случится страшное. Непоправимое. Тогда вы пожалеете, что живы, пожалеете, что родились на свет. Будете молить эти горы, чтобы они обрушились на вас. Так и будете молить их: Падите на нас!"- и холмам вы скажете: "Укройте нас!"- потому что начнет работать артиллерия наша, грады наши, гаубицы наши, прилетят вертушки наши, сушки и грачи наши. И не останется деревца и травинки в живых на месте вашего кишлака. Так что пожелайте мне счастливого пути...- тут, словно повинуясь Сашкиным словам, на горе появился грибок взрыва пристрелочного дымового снаряда. Артиллерия начала обрабатывать горку, на которую шли пехотинцы.От донесшегося звука взрыва снаряда девушки вздрогнули, отбросили излишний этикет, схватили свои кувшины и засеменили вдоль ручья в направлении дувалов.
     - Сорока, ну, ты даешь,- гыгыкнул один из спутников Сашки. Это был зам. командира второго взвода белобрысый сержант, которого звали, кажется, Костей Самостровым.
     Выйдя из кишлака, повернули к горе, напоминавшей по очертаниям горы, изображенные на пачке "Казбека". Ручей оказался хорошим подспорьем перед началом подъема. Бойцы пополнили фляги водой.
     Сорока не стал пить. Перед восхождением на высоту не было смысла наполнять желудок жидкостью. Избавления от жажды это не принесет, а влага быстро покинет организм с потом. При этом будет еще тяжелее, поскольку много сил уйдет на выделение этой жидкости. При этом будет дополнительная нагрузка на сердце и другие органы. Все это отвлечет тело от выполнения главной задачи. Фляга у Сашки была полна. В вещмешке находилась еще одна запасная фляжка, наполненная водой перед выходом. Сашка лишь умыл лицо и руки...
     Ну, с Богом! Теперь осталась самая малость. Высота ждала их. Вначале трудно удержаться от порыва совершить все быстро. Вроде бы и силы есть. Но опытные бойцы интуитивно понимают, что лиха беда начало. Именно на первом отрезке важно поймать ритм, к которому готов в этот момент организм. Тогда до самой вершины можно продержаться в этом ритме...
     Когда поднялись на пригорок, случилось событие, никого вначале не удивившее особо. На пологом плоском участке паслась отара. Овцы выискивали среди камней остатки растительности. Дозор прошел мимо отары. А когда к стаду овец подошла основная группа, Сорока бросив случайный взгляд, вдруг заметил человека, пытавшегося спрятаться среди овец. Мелькнул лишь лоскут ткани. Человек живет в мире, где происходит множество событий и явлений, смысл и причину которых пока не понятны для человека. Пройдя огромный путь постижения мира, все же во многих ситуациях человек остается язычником или друидом. Ищет спасения в вере. Вере в приметы, тотемы...Как объяснить, к примеру, такое: сорок пять человек шли рядом с Сашкой Сорокой. Сорок шесть человек были одержимы единственной целью, девяносто глаз смотрели и видели окружающий мир, и только Сашке выпало заметить этот мелькнувший лоскут то ли рукава, то ли чалмы, или что еще есть там в одежде жителей этой восточной страны...Судьба?
     - Товарищ лейтенант,- обратился Сорока к командиру взвода,- среди овец прячется человек.
     - Да ладно...
     - Точно-точно, разрешите, я приведу.
     - Хорошо, мы поднимемся вон к той скале, а вы с Байчоровым разберитесь...Только тихо, потом нас догоните...- ротный не поверил Сашке. Решив, что боец использует военную хитрость для того, чтобы разжиться свежей баранинкой. Так бывало не раз, когда подразделению встречались сельскохозяйственные животные, шурави не стеснялись воспользоваться ситуацией. В конце концов, "на войне как на войне",- этого принципа никто не отменял. Да и никто не был прочь получить кусок шашлыка в качестве добавки к скудному сухпаю пехоты...Обычно при охоте на овец использовали ПБС, за неимением оного - обычный перевязочный пакет: плотно прикладывали к дулу автомата, это приглушало звук выстрела. Стреляли в гущу овец, не целясь. Промахнуться было невозможно. Упавших овец не брали целиком и не освежёвывали,- просто вырезали куски мяса, заворачивали их в плащпалатку...Были попытки более гуманной технологии: так, к примеру седьмая рота однажды прихватила пару баранов, чтобы разделать их по мере занятия своей высоты. Тащили этих баранов по очереди почти все бойцы роты. Но вдруг сменили задачу, потом еще раз...Так и завонялись туши, а бойцы лишь пропахли не очень приятным запахом овец...Так и выбросили туши...
     - Понятно.
     Сашка и Хасан отделились от роты и побежали к отаре. Когда пробежали половину пути, из середины серого пятна, образованного спинами овец, вдруг поднялся в полный рост человек. Встав, он вскинул автомат и выстрелил в сторону бегущих к нему солдат. Хасан, бежавший рядом с Сорокой, словно споткнулся о невидимое препятствие. Он упал навзничь, не произнеся ни слова, даже не застонал...
     - Байчоров, ты что? Что с тобой? - крикнул Сашка. Он рефлекторно бросился помогать своему напарнику, на мгновение даже забыв об опасности для своей жизни. Пуля ударилась о камень у ноги Сашки и, взвизгнув, напомнила ему об этой опасности.
     Сашка повалился на бок. При падении больно ударился коленной чашечкой. Но боль быстро ушла на второй план. Сорока поднял голову и увидел духа, который пытался выбраться из гущи овец. Сашка выстрелил навскидку из своего РПК. Но промахнулся. Душман пригнулся. Это выглядело так, словно он нырнул в большое серое руно, образованное овцами.
     Сашка посмотрел туда, где находилась основная группа. "Бля, они что, не слышат выстрелов, что ли?"- подумал Сашка.
     Так оно и было. Перевалив через небольшой гребень, образованный острыми каменными выступами, рота оказалась выше плоскогорья, на котором остались Сашка, Хасан и отара. Звуки отражались от каменной гряды и рассеивались. Такое случается в горах. Порой, не слышно даже голоса товарища, повернувшего за выступ скалы. Очень трудно определить и точку, откуда ведется обстрел, если не видно визуально вспышек...Минут двадцать надо группе, чтобы миновать эту мертвую зону. Группа пройдет плоский участок и начнет подъем. Тогда Сашка и отара станут видны группе, и звуки стрельбы долетят до них...Да и то, если повезет, ведь артиллерия продолжала обрабатывать их высоту, а также соседнюю, куда карабкалась другая рота их батальона. В такой какафонии и канонаде еще поди расслышь и догадайся, что за хлопки доносятся и откуда...
     Все это известно палящему солнцу, что смотрит сверху на происходящее, но пока неведомо ни Сашке, ни его сослуживцам...
     'Вот влип,- подумал Сашка,- я думал, что это обыкновенный пастух. Еще и на бакшиш рассчитывал, а он оказался духом...'
     Сашка никак не мог принять решение, как надо поступить в этой ситуации. Продолжать ли попытки приблизиться к отаре, чтобы сократить расстояние до противника, и попытаться все же достать его пулей. А быть может, затаиться, пока не прибегут свои на помощь. И как быть с Хасаном? Вдруг он жив еще, и требуется перевязка...
     - Хасан! Хасан! Ты живой? Ты слышишь меня? Ответа не последовало. 'Похоже, что Байчорову крышка...Блин, как глупо подставились. Но и душман, видать, не подарок, так снял Хасана. Мне показалось, что он вообще стрелял, не прицеливаясь, как-то глупо все вышло...Самое глупое, что и я объяснить толком не смогу, если спросят, как это произошло...'
     В этот момент Сашкин противник снова на секунду показался над спинами овец. Сашка не успел прицелиться, но дал короткую очередь. Душман вновь выглянул, теперь уже метров на пять правее, чем в предыдущий раз, и выстрелил в направлении Сашки. Сашка ответил. Тут Сашкину правую ногу тряхнуло и обожгло...Сашка рефлекторно схватился за бедро. Ладонь ощутила влагу... 'Это все,- промелькнуло в голове Сороки,- он меня сделал, бля, это все,- Сашка запаниковал. Дрожащими руками он пытался снять жгут с приклада своего ручного пулемета. Жгут не поддавался. А душман вновь показался из укрытия и вновь дал очередь. На этот раз пуля угодила в РПК. От удара пули оружие отбросило вправо. 'Это все, это все,- колотилось в Сашкиной голове, этот дух мочит снайперски, каждый выстрел бьет точно в цель...Пить хочется нестерпимо, значит, я уже теряю кровь, он не даст мне нормально перевязать рану или хотя бы остановить кровь жгутом...Нет, надо что-то делать...'
     - Шурави! Ты еще не понял, сдавайся! - Сашка с ужасом услышал голос на ломаном русском.
     Голос донесся слева, совсем не оттуда, где прятался его душман. Оказалось, что душман не один. Его напарник засел в камнях в пятнадцати метрах от Сашки. Таким образом, Сорока был увлечен поединком с духом, прячущимся в отаре, а подстреливал его снайпер, у которого Сашка и Хасан были как на ладони...
     - Шурави! Тихо вставай и бросай оружие. Плен - это лучше, чем смерть... Сколько раз в Сашка думал об этом. Представлял, как будет вести себя в ситуации, когда надо будет показать себя. Показать всё, чего ты стоишь. По самому высокому счету. И четвертая граната была именно для этого припасена.
     'Но я даже первыми тремя сейчас не могу воспользоваться, лежу подстреленный на виду у духа...Значит, сразу четвертую?'
     Как там в песне пели:
     'Мы спокойны пока-не впервой нам в десант-
     Впереди еще где-то потеха...
     А пока нет запалов в груди у гранат,
     И желает "броня"нам успеха.
     Зубы месят раствор-это пыль со слюной-
     Рот как-будто бетономешалка,
     А вчера написали мы в письмах домой,
     Что тепло здесь и даже жарко...
     А сегодня-десант. И не нам тут решать,
     Не базар тут, и мы не судачим.
     Эти мысли нам будут постыдно мешать
     Выполнять боевую задачу...
     Прилетели удачно, не сбили нас влет.
     Вы-шакалы теперь, а мы - волки,
     И запал душу в клочья гранатную рвет,
     Чтобы рвали шакалов осколки.
     Трех гранат мне не нужно секунды считать,
     Ну, а если придется вдруг туго,
     Я четвертую буду с собою взрывать,
     Подпустивши поближе паскуду.
     И когда подоспеют, чуть-чуть опоздав,
     Молча будут разглядывать груды,
     Мое сердце средь клочьев чужих опознав,
     Все поймут, как я жил в те секунды.
     И рассказами будут других ублажать,
     Даже орден пришлют моей маме...
     А ведь как не хотелось мне пальцы разжать,
     Как хотелось мне жить вместе с вами...
     Я еще столько смог бы вам, люди, сказать,
     Но шакалы уж рядом маячат.
     Мысли - прочь, они будут мне только мешать
     Выполнять боевую задачу...
     Свои пальцы разжал я другою рукой,
     Той, которая к сердцу поближе,
     Сухо щелкнул запал, и секунды рекой,
     Их четыре, одна другой жиже...
     Мысль мелькнула "еще ведь не поздно бросать",
     Только сердце решило иначе-
     Мысли прочь,они будут тебе лишь мешать
     Выполнять боевую задачу.
     Вспомнят хлопцы о том, что любил я мечтать
     И стихи сочинять тем паче...
     Эти мысли уже будут им помогать
     Выполнять боевую задачу...'
    
    
     - Шурави, давай быстро. Мы не будем тебя убиват...
     Сашка схватил гранату из кармашка нагрудника. 'И что изменится? Ну, рвану я сейчас, если успею. Нет, не успею, замочат. А плен, действительно, еще не смерть...'- с этой мыслью Сашка положил гранату обратно. Он посмотрел влево. Там один душман стоял и махал ему рукой, а второй целился из-за камня. 'Бля, как же я их не заметил. Их точно много...Это все...'
     Сорока поднял руку. Медленно поднялся на колено. Вторая нога не слушалась. Все же Сашке удалось встать. Он поднял вторую руку и шагнул в сторону духов... В этот момент раздался выстрел, которого Сашка уже не услышал, потому что пуля попала ему в затылок. Вслед за одиночным выстрелом последовали автоматные очереди...
     На самом деле напарник Сашки не был мертв. Пуля угодила Хасану в живот. Упав, он ударился подбородком о камень, потерял сознание. Придя в себя, увидел Сороку с поднятыми руками. Выстрел оказался точным...
     Когда нашли Сороку и Хасана, оба были мертвы. С трупов была снята одежда. Труп Хасана обезображен. Сорока лежал лицом вниз, кулаки намертво стиснули куски афганской земли. На спине лежала брошенная кем-то бирка с фляжки. На бирке - надпись на трех языках: 'Саша Сорока - свободная птица'. Чтобы все могли прочесть...
    
    
     Сегодня снова то самое июля...Солнечное утро. По телеку идет проповедь. Священник с добрыми глазами говорит мягким приятным голосом: "Захария произносит настоящий гимн будущему Мессии. Он выражает надежды, которые можно возлагать только на Бога - что наконец-то на земле наступит мир, что Божий народ будет избавлен от врагов, что люди получат прощение за все, что они сделали плохого перед Богом... Но здесь не только пассивное ожидание торжества справедливости и мира. Каждый, кто становится соучастником Вести, вносит свой вклад в ее осуществление: Захария способствует исполнению пророчества о последнем пророке, Мария принимает силу Духа, чтобы родить грядущего Мессию, Иоанн должен будет приготовить народ к Его приходу. Какая миссия лежит на нас, живущих через два тысячелетия после Рождества?"*
     У меня сегодня свидание с Девушкой, вытирающей пыль. Так я называю память. Мы будем сидеть в сквере, где установлены фонтаны в виде рыбок. На скамейке у седьмой рыбки. Поговорим...
    
    
     Это было?
     Не вспомнишь...
     Ну, что тебе стоит,
     Ведь за память не гроши, а жизни берут,
     Отдают,
     Увядают,
     Потом восстают.
     Дарят розы.
     С колючками.
     Или колючки.
     Потому что приелись цветы,
     И наскучил уют...
     А еще очень хочется снова и снова
     Повстречать в поднебесье Москвы журавля,
     А потом тра-ля-ля неумолчное слушать и слушать...
     А потом пить вино,
     Упиваясь твоими глазами...
     Мне пора...
     До свиданья...
     А лучше, прощай...
     Мы не встретились больше...
     Свиданьям людей
     Не хватает той терпкости первого взгляда,
     Не хватает разлуки густого настоя...
     Прикоснуться и ждать,
     Может...может...
     Прощай...
     Так бывает...
     Не зная всего содержанья,
     Мы захлопнули книжку
     И вытерли пыль...
    
     * исп. мат. сайта "Библия-центр".
    
    
     После этих свиданий с Девушкой, вытирающей пыль, со скамейки, что в скверике рядом с фонтанчиками в виде рыбок, встает иной человек нежели тот, что пришел сюда часом ранее. Не пытайтесь поймать меня за руку, уличив в неверности такого утверждения. Просто поверьте.
     Сегодня во время свидания Девушка, вытирающая пыль, просила меня простить Сашку Сороку...
     Мимо сквера по проспекту пронеслась свадебная процессия. Несколько иномарок, украшенных цветами и шарами. Мне было видно, как вся кавалькада подкатила к старому дому. Это исторический памятник, охраняемый государством. На стене маленькая табличка, гласящая, что "в этом доме жил ..., геройски погибший в Афганистане". Счастливые молодожены подошли к табличке и возложили букетик цветов. Хорошо это. По-человечески. Я, наверное, прощу Сашку. Девушка, вытирающая пыль, права. Нельзя судить Сашку. Мне нельзя. Я не был в такой ситуации. Мне очень хочется, чтобы и там, на Смоленщине был дом, на котором висела бы табличка с надписью: "В этом доме жил Сашка Сорока, геройски погибший в Афгане..." Это нужно не моей Девушке, вытирающей пыль. Это нужно нам, оставшимся живыми.
    
     Прошло несколько лет, сегодня вернулся к этому наброску... А в почту пришло сообщение от однополчанина. Оно не о Сашке Сороке, оно о реальном Сашке, Александре Радченко. Пишет его двоюродный брат...
    
     "Экипаж этого танка назначал ротный Валера при мне, и членов экипажа было 3, вместо 4. Поездка планировалась на сутки, не более. Третьим членом экипажа был таджик(заряжающий) - кликуха Назар(Назарбалдыев). Так вот - когда танк подбили с гранатомета, живыми оставался только Мичков (механик-водитель) и Назар(заряжающий). Танк был в завершении колонны сопровождения. Его отсутствие обнаружили через 40мин. после его поражения. Часть бронетехники, вернувшейся на поиски не отвечавшего на вызовы экипажа, обнаружила в танке живого Назара, который вопил "Спасите меня", по своему-таджикскому. Александр был мертв сразу после поражения из гранатомета. Василий отстреливался в течении 10-15 минут из-под танка, пока были в наличии патроны. Закончились патроны, гранаты были в башне, и на просьбу их подать Назар задраил люки и ничем не помог Василию. Раненого Мичкова Василия "духи" вытянули из-под танка и забрали с собой. Уже когда начало светать, Мичкова обнаружили в 500 метрах от танка с 3мя пулями в сердце. Эту информацию рассказал "дух", которого взял наш спецназ, через неделю после указанного события.Назара "духи" с собой не забрали, он "духам" кричал - "не убивайте,я родной с вами по крови,меня заставили воевать, я мусульманин". Назара больше никто после того выезда в полку не видел, его хотели просто на кусочки разделать, не получилось. Вот как было дело. "
     Есть работа для Девушки, вытирающей пыль. Нам, прожившим после войны больше, чем было в ту пору погибшим ребятам, предстоит попытаться понять их поступки, совершенные ими тогда. А ведь сколько пыли осело с тех пор...
Оценка: 7.89*8  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023