|
Посвящается моей жене Антонине
Глава 1. Серые будни
Жизнь наша была такой невзрачной и убогой, что очень часто и очень многих из нас просто доводила до слез, но этим же не удивишь уже совершенно никого. Так было задолго до нас, так есть сейчас при нас, и, мы знали, что так будет всегда, мы были уверены, и в этом нет ничего удивительного. Это стало столь же привычным, как восход солнца или его закат. Изо дня в день мы приходили на работу и изо всех сил старались как - то дожить, каждый по своему, этот длинный день до вечера и, выдохнув с большим облегчением, наконец- то, побыстрее уйти вечером домой. Так ведь довольно часто бывает и вы это очень хорошо и без меня знаете. Так что не будем притворяться и назовем вещи своими именами. У нас была скотская работа в казалось бы престижном и приличном месте. И представляете, нам еще многие открыто завидовали. Да, откровенно завидовали, и хотели попасть на наши места, но не тут то было, мы не спешили сниматься с привычного места. Рано или поздно, но все должно было наладиться, ведь эти невыносимые условия не могли длиться вечно. Один раз даже вызвали батюшку для освящения помещений и изгнания всего плохого, он обошел наш центр по кругу, снаружи и внутри, все тщательно окропил святой водой, по особому чину призвал благословение божие, была прочитана молитва честному кресту:
- Да воскре́снет Бог, и расточа́тся врази́ Его́, и да бежа́т от лица́ Его́ ненави́дящии Его́. Я́ко исчеза́ет дым, да исче́знут; я́ко та́ет воск от лица́ огня́, та́ко да поги́бнут бе́си от лица́ лю́бящих Бо́га и зна́менующихся кре́стным зна́мением, и в весе́лии глаго́лющих: ра́дуйся, Пречестны́й и Животворя́щий Кре́сте Госпо́день, прогоня́яй бе́сы си́лою на тебе́ пропя́таго Го́спода на́шего Иису́са Христа́, во ад сше́дшаго и попра́вшего си́лу диа́волю, и дарова́вшаго нам тебе́ Крест Свой Честны́й на прогна́ние вся́каго супоста́та. О, Пречестны́й и Животворя́щий Кре́сте Госпо́день! Помога́й ми со Свято́ю Госпоже́ю Де́вою Богоро́дицею и со все́ми святы́ми во ве́ки. Ами́нь. -
Однако, положительного результата после этого благочинного действия так и не последовало, и уже теперь то вы, надеюсь, понимаете, насколько тяжелая была у нас аура.
Наш республиканский реабилитационный центр располагался почти в центре нашего небольшого, но красивого столичного южного города. Мы занимали большое здание старой постройки, давным давно не видевшее даже самого плохого ремонта. Здание было очень огромным, но мало приспособленным под нужды больных, которые к нам еще умудрялись попасть, совершенно точно зная, что их здесь ждут плохие бытовые условия и такая тяжелая, черная аура. Нам каждый год обещали сделать ремонт, и это длилось так долго, что в это уже никто и не верил. Мы мечтали, вы представляете, что в этих скотских условиях мы даже могли мечтать, так вот мы мечтали о хотя бы исправной канализации. Что же долго говорить о всем остальном, оно просто соответствовало нашему захудалому месту. Говорили, что у нашего здания очень большой и крепкий фундамент и несущие стены, иначе все было бы давным - давно снесено подчистую.
Справа от фасада, обезображенного следами неумелого ремонта, находились большие въездные деревянные ворота, осевшие от старости на землю. Входная дверь в воротах, со следами давнего взлома и не менее варварски прибитыми неструганными досками, очень большой двор, на всю пятидесяти метровую длину нашего здания, по правой границе двора длинный, как китайская стена, видавший виды и собравшийся падать двухметровой высоты забор из кирпича , кирпич был настолько старым и ветхим, что его мелкие части на наших глазах отстреливались самостоятельно, в конце здания стационара стоял домик сторожей, посредине двора, за ним уличный туалет, очень часто выручавший нас в безвыходных ситуациях, которые часто случались. Далее находился, отгороженный невысоким деревянным заборчиком, большой участок хозяйственной части. Там находились гаражи, холодные складские помещения и две машины, легковая и грузовая, обе в печальном состоянии вечного ремонта. Тротуарная плитка перекладывалась уже много раз, причиною тому были частые засорения временной канализации проложенной по двору, и в последний раз была уложена столь небрежно, что опасно было ходить, не обращая на нее пристального внимания. А что толку красиво укладывать, отвечали нам, ведь скоро наверное будет очередной ремонт. Три, видавшие виды, ступеньки массивного, но ветхого деревянного крыльца, приводили нас в пустое большое помещение, находящееся посередине самого здания. Здесь в свои времена размещалась сначала регистратура и раздевалка, затем зал для занятия лечебной физкультурой, снова была раздевалка, а последние пять лет не было совсем ничего.
Большой коридор тянулся налево и направо, потолки были под четыре метра, стены снизу до середины были покрашены в ужасный зеленый цвет и обшарпаны, верхняя часть белилась грубым способом много раз, в глаза бросалось очаговое вспучивание и осыпание побелки. Потолки сильное обветшалые, местами выглядывала деревянная обрешетка, были видны следы давних протеканий. Громадные, трехметровой высоты, старые деревянные двери дополнялись сверху старым и некрасивым остеклением. Свисавшие с потолка помятые и поржавевшие светильники были явно еще довоенных лет. Деревянные полы были крепкими, частью покрашенными в разные цвета, частью застеленные линолеумом. Оконные рамы пересохли, открывались с трудом, зимой через щели сквозил холод и в палатах было чрезвычайно прохладно и неуютно. Правая часть была технического назначения, там размещалась раздевалка, бухгалтерия, столовая, далее кухня, пустое помещение спортзала, две пустующие палаты для водолечения, склад сестры- хозяйки, склад и он же кабинет завхоза, женский и мужской туалеты, левая же часть была отдана под палаты для больных, в конце находился кабинет заведующей. Все номинально, что положено лечебному заведению, у нас было, но выглядело настолько бестолково и не ухоженно, хоть плачь, а ничего не сделаешь, даже если сильно захочешь. Большие палаты, большие окна, большие дверные проемы и двери, все в стационаре было большим, как и все наши накопившиеся проблемы и недостатки. Одна только медная крыша здания, сильно потемневшая от времени, с земли казалась нам прочной и надежной.
Коллектив нашего стационара сформировался очень давно, и даже маленькие зарплаты не были поводом для увольнений. Заведующую Сару Камбалетовну все уважали и любили, и хотя характер у нее был очень вспыльчивый, но решения она принимала справедливые и была быстро отходчивой. Нашему коллективу только сильно не везло с завхозами, они незаметно, но поразительно быстро и умело спивались, проворовывались, между тем все здание ветшало и приходило в негодность. Авторитета у них не было совсем, от них ничего нельзя было добиться, но на них можно было многие недостатки и грехи попросту свалить, мы их называли мальчиками для битья. Очень плохо обстояло дело с туалетами, они часто засорялись, стояла неимоверная вонь, с самой канализацией, пришедшей в полную негодность и подключенной по временной схеме к ливневке, все длилось очень давно и было столь запутанным, но от этого всем нам было не легче. И если плохо было сотрудникам, но они хотя бы могли ходить в уличный туалет или в туалет соседней школы, то только представьте себе, каково же было нашим больным. Стационар был предназначен для реабилитационного лечения больных с постинсультными нарушениями, многие из них, как правило, даже не могли самостоятельно ходить. Двое охранников пенсионного возраста с функциями сторожей, а именно Шапошников, которого все звали Шапкиным, чтобы не позорить известную фамилию, и Богомолов, на службе постоянно выпивали, приставали с сотрудницам и даже оскорбляли пациентов. Видимо было, что служба в военно- морском флоте наложила на их менталитет такой мощный отпечаток, что они не могли от него отвыкнуть, это, скорее всего было уже пожизненно. А что делать, и кому сейчас легко, скажите, пожалуйста, мне? И даже этим охранникам, ежедневно испражнявшим словесную бурду, тоже было не сахар:
- А морэээ?, - вопрошали они, почему - то это выражение они произносили особенно громко, просто орали.
- За Ростовом!, - это был единственно правильный ответ, и его также нужно было произносить очень громко. Тогда господа бывшие матросы оставались особенно довольными.
- Да! Море всегда было и будет за Ростовом! -
- Полундра, по местам стоять, отдать швартовы, с якоря сниматься! -
- Зашхериться, старпом авианосца " Киев " не любит бездельников! -
- Падлы, вам бы дать, как нам довелось, морской воды глотнуть из плафона и посмотреть на ваши рожи!-
Дикие невнятные вопли, призывы непонятно к чему и вопросы, не требующие ответа, были не только фольклором, а стали составной частью нашей будничной жизни. При этом эти горе - охранники интуитивно умело заискивали перед заведующей, льстиво показывали ей свою преданность, и она их терпела.
Поступающим для реабилитации больным совершенно никто не завидовал, им надлежало не только выздоравливать, но еще и выживать в очень непростых бытовых условиях, при нехватке посуды, постельных принадлежностей и совершенно плохом качестве еды. Стационар просто нуждался в хорошем завхозе, способном ежедневно решать текущие проблемы и разгрести авгиевы конюшни, с которыми так и не справились предшественники. Должность завхоза последние два месяца была вакантной, и по сути расстрельной, самого последнего завхоза увезли на машине скорой помощи с диагнозом белая горячка. Да, иногда приходили редкие претенденты, но едва они узнавали только маленькую часть всех проблем, как тут же быстро исчезали, так и не приступив к выполнению обязанностей. Где же их взять то хороших, если большей своей частью они или пьющие или болезненные до невозможности. И так же было везде, не только у нас, мы это прекрасно понимали и терпели, куда же мы денемся с подводной лодки, как выражались наши доблестные охранники, становившиеся после приема алкоголя особенно мужественными и воинственными. Потерпим как миленькие, может уже совсем немного нам осталось ждать, вон уже столько времени без завхоза. Где же их взять то хороших, если остались одни убогие, а остальных разобрали и придерживают для себя, так мы думали, и продолжали нескончаемо долго и протяжно ждать.
Да и что понапрасну говорить, ведь описывать нашу сегодняшнюю жизнь так же бездарно, как и видеть ее, и уж тем более, ею жить.
Глава 2. Новый мальчик для битья
Новый претендент на должность завхоза пришел в стационар первого марта, он был невысок ростом, и даже худощав до аскетизма, возрастом за пятьдесят. Серьезное лицо с правильными чертами, черные короткие волосы со стальной сединой, жесткий взгляд, выдавали в нем человека, уж по крайне мере совсем не склонного к алкоголизму. В своей простой, сильно застиранной, но аккуратной одежде, он чувствовал себя чрезвычайно уверенно, хотя и пребывал в некоторой отрешенности или сильной задумчивости. Пришел неожиданно, без всяких звонков
и предупреждений от нашего или вышестоящего руководства.
Придя к восьми утра, он представился нашей старшей медсестре, и узнав, что заведующей еще нет на месте, спросил, когда она может быть, посмотрел на настенные часы и попросил разрешения издалека посмотреть хозяйство. Сделал он это очень вежливо и тактично, тембр голоса был красивым, мягким, но достаточно властным, старшая медсестра немного растерялась и разрешила ему пройти по всему коридору. Претендент вынул из небольшого пакета белый халат, уверенно его одел и спокойно пошел осматриваться. Что именно он хотел увидеть и увидел ли, так и осталось для нас загадкой. Старшую медсестру тут же начали донимать:
- Нинуля, тебе сильно попадет, Саре очень не понравится, что он ее не дождался, а вдруг он все про нас разузнает и просто уйдет до ее прихода? И что мы ей тогда скажем ? -
- Даха, что нам тут скрывать, не знаю, но мне кажется, что он очень серьезный человек, я бы хотела, чтобы у нас был такой завхоз! -
- К нам многие уже приходили, и где все они сейчас, наивная же ты стала! -
- Да, многие приходили, приходили и уходили, убегали, но этот не такой, он самый настоящий завхоз, вот всем своим нутром чувствую. Он как посмотрел на меня, у него такой взгляд, прямо насквозь, и сразу аж под коленками послабело, точно как в молодости. Это точно настоящий мужик, серьезный, помяните мое слово! -
- Тогда, что ему здесь делать, серьезному мужику, какие коленки, а если он аферист? -
- Нет, я просто уверена, что он никуда не убежит, и дождется заведующей. Я вам прямо скажу, просто чувствую, он без пяти минут уже точно наш завхоз. -
Претендент действительно никуда не убежал, посмотрел то, что его интересовало и незаметно пришел, был уже без халата, стоя дожидался заведующую около двери ее кабинета. Он совершенно не обращал внимания на посторонние взгляды, слегка опустил голову, был сосредоточен на чем то своем. Пришла заведующая, выслушала доклад медсестер, пошла к своему кабинету, со стороны был хорошо виден момент, когда она подошла достаточно близко и они встретились глазами. Ее уверенная походка на миг сломалась, что произошло конкретно, было непонятно, но к своему кабинету она подошла как - то по другому, медленнее и даже неувереннее. Они поздоровались и зашли в ее рабочий кабинет, полчаса было совершенно тихо, мы все уже обрадовались, но затем проявился громкий, до крика, голос заведующей. Нам сразу поплохело:
- Не взяла значит, ну что ты будешь делать, нам не везет, так не везет, такого мужика и она не взяла! -
Дверь открылась, и наш несостоявшийся завхоз невозмутимо и неторопливо пошел к выходу. Заведующая, спешащая сзади, быстро и громко оправдывалась не столько перед ним, сколько перед нами:
- Как вы все не можете меня понять, я ведь должностное лицо и просто не имею права. Вы поймите, да, нам нужен специалист, очень нужен. Вы понимаете, даже крайне нужен! Но есть же трудовой кодекс и я, как заведующая, не могу его нарушать! Как вас оформлять, у вас же нет документов, а эти ваши справки, что мне с ними делать? Вы меня слышите, что вы молчите? Я понимаю, что вам очень нужна именно эта работа, но что я могу сделать? Я не могу вас принять, слышите, не имею такого права! -
Претендент с невозмутимым уже проходил стойку поста дежурной медсестры, поднял голову , видимо хотел попрощаться. Но увидел пакет, оставленный им ранее на уголке стойки, взял его, уже собрался уходить, но о чем то вспомнил. Вынул большой , красивый белый конверт из хорошей бумаги и передал его, ничего не говоря, заведующей. Внизу конверта были большие, строгие буквы штампа:
АДМИНИСТРАЦИЯ ПРЕЗИДЕНТА РЕСПУБЛИКИ, ХОЗЯЙСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ
Сара Камбалетовна аккуратно взяла его в руки, конверт был не запечатан, руки ее даже задрожали, начала громко вслух читать, становясь все более и более растерянной:
- Настоятельно просим и рекомендуем... принять... ввиду острой необходимости... на зачисление... вакантной должности... заведующего хозяйственной части... республиканского стационара... стационара центра реабилитации... с правами заместителя заведующего... по указанным вопросам... в порядке исключения... исполнения статей.. Трудового кодекса.. по согласованию... с судьей конституционного суда... министром здравоохранения... под мою... личную ответственность... гражданина... Машкина Федора Васильевича... с испытательным сроком... шесть месяцев... или до решения нами вопроса... в компетенции получения... необходимых документов... управляющий... хозяйственным управлением... печать администрации... подпись... число сегодняшнее.. уже сегодняшнее.
Настроение ее резко переменилось, хотя растерянность осталась, она еще и еще раз перечитывала столь высоко титульный текст, адресованный лично ей.
- Что же вы... не показали сразу... под их ответственность.. временно... с испытательным сроком... конечно, же... в связи... мы можем.. если согласовано... с министром... почему он меня... не предупредил.. . в порядке исключения... шесть месяцев... или... до оформления... с правами заместителя... по указанным вопросам...
Ее красивые брови поднимались все выше и выше, претендент на должность смотрел на настенные часы, было ровно десять часов утра.
- Вы знаете, Федор Васильевич... мы вас берем... конечно же не обязаны взять.. но берем... с испытательным сроком... шесть месяцев... временно!
Уже теперь наш завхоз все также молча вынул из папки еще два листа бумаги, протянул ей.
- Что это... приказ о назначении, понятно... зачем второй экземпляр... в адрес отправителя... да, да, конечно.. я сегодня его подпишу... сегодня же...
- Сара Камбалетовна, здесь прибыл курьер специальной связи администрации президента, говорит, что вы что - то должны ему срочно передать, говорит, что вы уже в курсе ! -
- Уже приехали... за документами... да, безусловно, уже в курсе... девочки... вот моя подпись... поставьте красиво... печать... и отдайте... отдайте им быстрее... быстрее, пожалуйста.. их экземпляр... надо же такое... уже приехали. -
- Федор Васильевич, идите к сестре - хозяйке, расспросите ее подробно о ваших обязанностях, если будет что непонятно, тогда зайдите ко мне.
- Сара Камбалетовна! Вот новые обязанности завхоза, рекомендации разумеется, сегодня подписаны вашим министром, вам надлежит их рассмотреть и утвердить или отклонить. Возьмите , пожалуйста, я уже знаю их наизусть, вот моя подпись в том, что я приступил к их исполнению. Разрешите мне принять должность должность завхоза! Я должен это сделать, и спасибо, мне очень нужна эта работа, я вас не подведу. -
Федор Васильевич стоял навытяжку, уже в белом халате, смотря прямо в глаза заведующей.
- Разрешаю, вам разрешаю... да, безусловно, вам лично... да, принимайте мою... вернее, вашу должность. -
Так у нас появился новый завхоз, как мы сначала думали, очередной мальчик для битья, но уже с полномочиями заместителя заведующей, это было уже новым, не входящим в обычную колею, событием. Он тихо обошел весь медицинский и технический персонал, выслушал пожелания и жалобы, аккуратно записал их в маленькую тетрадь. Все потом рассказывали друг другу, при случае, будто от нового завхоза ощутимо шло тепло и доброта и чувствовалось, что он очень сильный духом. Одна из наших бессменных уборщиц, Раиса Степановна, после беседы с ним упала на колени и начала кланяться, пыталась поцеловать ему руку, а затем, всякий раз при его виде сразу начинала быстро и много креститься и долго крестила его спину вслед:
- Свят, свят, свят... пресвятая богородица... впервые своими глазами святого человека вижу... перед собой, как сказано было в писании божьем... это неспроста... это за наши молитвы тебе, господи, ты дал нам знак... никогда бы не поверила, но своими глазами вижу... в образе и одежде людской истинного святого... как нам повезло, святой человек в больнице... это к большим переменам, это к выздоровлению... нужно сказать батюшке.. и помощи страждущим... блажен верующий, и неверующий станет верующим... даст выздоровление многим... и не верующим даст, и верующим многим... отец наш небесный, спасибо тебе... прости меня грешную, я уже разуверилась в тебе вовсе, так все было плохо и больно... прости меня и всех нас... ты прислал нам свою помощь... во имя отца и сына, ты услышал наши молитвы... не зря я поставила свечку Николаю чудотворцу... нужно было раньше это сделать, какая я старая дура... ты же сразу услышал, и прислал нам своего человека... скажу внучке, что исцеление ее уже близко... пришел нужный человек, господь сам прислал его к нам, услышал мои молитвы... заходила я к нему сегодня, хотела полы помыть... кабинет уже пустой, кровати и дивана нет, один стол и стул... был босиком, сказал, что так ноги отдыхают... полы не разрешил вымыть, чистые говорит... и сам, говорит, любит полы мыть, дела... хотела сказать ему за свою внучку, но оробела, стою дура дурою, не знаю, что делать и плачу... а он подошел, взял меня за руку... и говорит, знаю я про вашу беду, и скажите своей внучке, Ксении... будет ей новая жизнь, и новое имя будет... только, если она захочет сама жить, такие дела... и новое имя, сказал, обязательно будет, как же тут не волноваться и не радоваться... такую надежду дал мне по моей внучке, так сильно обнадежил... спасибо тебе господи, что ты услышал наше горе и прислал своего человека. -
Раису Степановну, что с нее сильно спрашивать, пусть говорит, что хочет, тихий, пожилой и больной человек, ее сильно подкосила рано умершая дочь и, в особенности, единственная внучка, ставшая наркоманкой, это и неудивительно, все считали, что наша уборщика помешана умом в легкой, безобидной для окружающих, стадии. Хотя она и часто жаловалась на головные боли, но никогда не болела и всегда подолгу задерживалась на работе, имея всего половину рабочей ставки, помогая другим вне всякой связи со своими обязанностями. После работы в стационаре она еще успевала зайти в церковь, натереть полы, батюшки ее хорошо знали. Все к ней относились с большим уважением, но это был явно больной, пожилой человек, а он может много и такого наговорить.
Уже при новом завхозе все было очень спокойно ровно одну неделю, это настораживало и одновременно пугало, у нас за таким затишьем обычно следом случался скандал, или очень большой скандал. Хотя нет, скандал был уже на следующий день, но маленький, его можно было бы и не считать. В восемь утра комиссией был вскрыт склад завхоза, так как ключей от него не было, и склад был совершенно пуст. Федор, так мы за глаза стали звать нашего нового завхоза, дал на подпись заранее заготовленный акт в двух экземплярах, на втором экземпляре был адресат - в прокуратуру. В качестве членов комиссии подписалось десять человек, хотя желающих было гораздо больше, но Федор сказал, что этого достаточно. Сара Камбалетовна, получив акт на подпись, очень громко и долго кричала, что ее подставляют, хотят посадить, и дошла до истерики. Но кто - то услышал тихие слова Федора, что заведующую не тронут, просто мы начинаем новую жизнь с чистого листа, спокойно так сказал и красиво, с чистого листа, лучше и не скажешь в этой ситуации. Заведующую действительно не тронули, ни в этот момент, ни позже. Стационар продолжил жить, начав свою новую жизнь с чистого листа.
Глава 3. Скандал в благородном семействе
В следующий понедельник, рано утром, по приходу на работу, у наших бывших въездных ворот, пугающих всех своим большим и неуклюжим видом, толпились озадаченные сотрудники. Ворот самих уже не было, от слова совсем, их вывезли в неизвестном направлении. Тротуарная плитка, ранее так неуклюже лежащая, была снята и сложена несколькими кучами в конце здания. Весь двор был ровно и аккуратно заспан мелким гравийным отсевом, очень красиво, но как по нему пойдут женщины в туфельках? И тут становилось понятно, почему у ворот небольшая очередь. На отсев была положена узкая, не более одного метра, ровная как на картинке, деревянная дорожка до самого входного крыльца. Доски были очень тщательно подогнаны друг к другу, лежали так весомо красиво, что завораживали взгляд. Мы неуверенно шагали по дорожке, пробовали ногами ее устойчивость, но доски лежали как влитые, никоим образом не давая повода усомниться в их надежности.
Входная дверь самого стационара была еще заперта, сотрудники толпились у входа, тут же рядом, громко и до хрипоты, спорили друг другом два сторожа, в восемь утра менялась смена.
По всей видимости, дежуривший ночью Шапкин проспал и, объясняя Богомолову, который не мог разобраться с происходящим, сейчас пытался эти события реконструировать по своему пониманию:
- Нес службу как обычно, понимаешь, все как обычно, и все было сначала нормально, никого не было, ты же знаешь как я несу службу! -
- Ты что, вчера засадил больше обычного и тебя совсем вырубило, совсем ничего не помнишь? -
- Да нет, все было в норме и никого не было, никакого подозрительного шума. А уже под утро, уже под самое раннее утро, смотри сам, что тут наворотили. -
- А ворота наши въездные, как и кто их снимал, ты тоже не видел? И куда их увезли, и кто насыпал отсев и выравнял его, ты не видел? Да тут же около десяти машин будет, ты ничего не видел и не слышал? А настил деревянный кто уложил, ты их хотя бы видел? Да тут работы для большой бригады на двое суток, ты это понимаешь? -
- Да, и ворота, видишь, тоже сняли, это все без меня, я никому разрешения не давал! И никого не было, это все проделки завхоза, давно под нас копает, отъявленная сволочь, я же тебе давно говорил, что это не наш человек! -
- Не гони пургу, ответь только, что мне теперь докладывать заведующей, она в курсе всех этих дел?
- Не знаю, пока ничего не докладывай, мы в конце концов, охраняем объект, а не ворота. Объект на месте, а за ворота пусть спрашивает с завхоза, я поехал домой, держись. -
- Ну ты и сволочь, нажрался по полной программе и все проспал, а отвечать придется снова мне? Тут же чугунная труба лежала, временной канализации, была проложено пятьдесят метров, через весь двор, ее тоже вытащили, получается, и увезли? Куда дели одну тонну чугуна, посоветуй, что мне говорить нашей богине? -
- Все давай, не паникуй и не зли меня, чувствую, недолго нам осталось отвечать при таком бардаке, ты же сам видишь, что тут скоро начнется. Сон мне сегодня плохой приснился, очень плохой сон, уволят нас с тобой обоих сразу, вот помяни мои слова, этот сон не к добру. -
- Сон тебе приснился плохой, и не спал при этом, что ты городишь! -
У самого конца нашего длинного здания, ближе к уличному туалету, два пожилых мастера не спеша перебирали снятую тротуарную плитку. Плитка, сложенная в четыре большие кучки, перегораживала путь к самому туалету. А вот это вы зря ребята сделали, не подумали о нас, что мы теперь будем делать, снова придется бегать в школу, и так над нами все там уже смеются. От заднего торца здания показался завхоз, с двумя сварщиками, они в аккуратных брезентовых фартуках, с газовыми резаками. Внутри стационара что - то ощутимо ухнуло, сварщики довольно улыбнулись. Федор достал из нагрудного кармана старинный портсигар из серебра, открыл его и протянул, угощая. Сварщики, чуть ли не кланяясь, взяли по две красивой папиросе, по одной за ухо, закурили и, с явной своей виной, стоя непонятно почему навытяжку, начали тихо оправдываться перед ним:
- Федор, ты прости нас, что вчера не получилось, мы бы могли и без проекта тебе все сделать, но это же государственное учреждение, ты понимаешь, и с нас бы шкуру сняли и тебе бы досталось, не сильно мы тебе навредили? -
- Да, Федор Васильевич, ты уж нас извини, мы теперь все таки люди подневольные, не то, что раньше. Только моргнул бы глазом и все было бы сделано, а теперь видишь, приходится оглядываться на начальство.
Федор молча и понимающе кивнул головой, затем немного отошел и, как бы со стороны, оценивающе внимательно посмотрел на них и чуть - чуть улыбнулся, было ясно, что они уже очень давно и хорошо знакомы друг с другом.
Дверь стационара открылась изнутри, вышли еще двое, в красивой синей униформе, с чемоданчиками.
- Федор Васильевич, все ваши указания исполнены, мы оставляем одного человека, он тщательно приберется до конца, извините за задержку, персонал можно запускать. -
Внутри здания было все как обычно, но не совсем, двери обеих туалетов были открыты настежь, громко работал моечный аппарат и тянул свежий воздух.
Неужели сделали канализацию, мелькнула мысль, не может быть, что бы так быстро восстановили, ведь ее ремонтировали годами.
Все начали собираться у стойки дежурной медсестры и слушать ее восторженные слова:
- Ой, что тут было всю ночь, тут такое было! Вы посмотрите в окна на север, нам протянули центральную канализацию, две трубы, такие толстые, новые, длиною сто метров! Сказали, что будет лучше всех в городе! Что тут было, все такие вежливые, так тихо все и так аккуратно все делали! Оба туалета, по очереди, всю ночь, меняли трубы, и сказали, что у нас теперь все новое будет, и будет работать как часы, без сбоев!
И такие культурные все, и не ругались даже между собой! -
В окна, выходящие на северную сторону, действительно была видна длинная траншея с двумя черными трубами, работал автокран, заканчивая укладывать плиты, весело крутился небольшой импортный бульдозер, тщательно выравнивая землю. Небольшая бригада в фирменных куртках, с надписью сзади " Водоканал", дружно заделывала следы вмешательства лопатами и граблями. Все делалось аккуратно и было видно, что все будет закончено без перерыва, и действительно, через полчаса все тихо и незаметно исчезли. Остался один, по видимому старший, он с бумагами на подпись подошел к Федору, который сел пить чай с мастерами. Закопченный чайник, без заварничка, без сахара, закопченные алюминиевые кружки, по видимому, не доставляли им никакого неудобства. Чай пили сидя на корточках, подошедшему тоже подали чашку и он присел в круг, довольно долго и тихо о чем то разговаривали. Никто ни перед кем не заискивал, но по тем взглядам, по тому, как смотрели на Федора, было очевидно, что все признают за ним старшинство, хотя по годам он был не старше остальных.
Пришла заведующая, настороженно молча подошла к охраннику Богомолову, слушая его громкий, но бестолковый и сбивчивый доклад, и с удивлением оглядывая двор, по ее внешнему виду было очевидно, что она тоже была не в курсе произошедших событий, что она заводится и сейчас должна была уже сорваться, но в этот момент к ней подошел старший от ремонтников водоканала, снял фуражку, к поклоном головы поздоровался.
- Вот вам на подпись, уважаемая Сара Камбалетовна, документы, ваш Федор Васильевич уже подписал. Вот приложено распоряжение мэра и нашего руководства о проведении срочных, аварийных работ, вот сам акт выполненных работ. Извините, не стали вас ночью отрывать от семьи, у вас и так много дел, и хозяйство большое, и больных лечить нужно без перерыва. Все согласовано с вашим министерством, очень прошу нас извинить, что столь запоздало реагируем на ваши жизненно необходимые просьбы. Все восстановлено в полном объеме, ваше проектное подсоединение к центральной канализации, все трубы новые, первой категории. -
Заведующая столь же быстро переменилась в лице, хотя удивление и осталось на лице, но злости уже не было.
- Ну что вы извиняетесь, ну что вы, мы же понимаем, что вы без дела не сидите, пройдемте в мой кабинет, там и подпишем все акты. Пригласите и нашего завхоза, если вы его увидите. -
Завхоз стоял от нее в десяти шагах, но Сара Камбалетовна уверенно пошла ко входу, не замечая его, обернулась назад, оценивая масштаб выполненной работы и красивую деревянную дорожку.
Уверенно и быстро пошла налево по коридору, к своему кабинету, высоко подняв голову, но очень внимательно слушая бегущую рядом старшую медсестру, которая торопливо докладывала о произошедших за ночь событиях и новостях.
Ремонтник потом быстро вышел из кабинета, Федор не надолго задержался, громкие до истеричности крики заведующей были слышны далеко от кабинета.
- Вы что себе позволяете, кем вы себя возомнили! Вы что, уже стали Наполеоном! Почему молча, без разрешения, как посмели! Да, это давно нужно было сделать, очень давно, и это в ваших обязанностях. Да, я знаю, что это находится в ваших обязанностях, но не так же! И куда делись наши ворота, и где чугунные трубы, пятьдесят метров, ведь с меня спросят, а не с вас? Водоканал забрал обратно, а где акт возврата? У меня в руках? Лучше бы вы... молчите, у вас же испытательной срок, вы что, уже о нем забыли... вылетите у меня в два счета, я не посмотрю... идите, и впредь предупреждайте меня... так же до инфаркта можно довести... идите, не нужно мне воды, хотя, давайте. -
Было не слышно, что отвечал ей Федор и отвечал ли он, но заведующая достаточно быстро успокоилась, проявив, так сказать, свой характер и власть. Далее начался обход больных, назначения по лечению, другие распоряжения и день пошел своим обычным чередом. А разговоров то, разговоров, было на весь день, который прошел непривычно весело и быстрее обычного.
- Девочки, идите быстрее в туалет, там все так красиво и даже туалетная бумага и жидкое мыло есть, быстрее, вы не видели такой красоты у нас! -
Действительно, к всеобщему большому удивлению, в туалете присутствовала бумага, которую к вечеру всю растащили, мало ли чего бывает, на всякий случай. Но уборщицы на следующее утро наложили ее еще больше, с запасом. Сигнал был понят правильно, всего у нас теперь будет вдосталь и персонал вскоре быстро успокоился.
Плиточники во дворе не спеша сортировали плитку, обрабатывая ее попутно наждачной шкуркой, эта работа затянулась у них до следующих выходных. Заведующая несколько раз явно хотела, намеревалась сделать им замечание, уже поворачивалась в их сторону, но они очень умело в этот момент принимали такой согбенный и жалкий вид, что она только махала рукой, ну что с них взять. Подходил Федор с тетрадкой и рулеткой, они профессионально быстро давали ему нужные расстояния, водяным уровнем проверяли наклон двора, несколько раз измеряли высоту и длину забора, часто сходились все вместе у низко обрезанных, некогда мощных виноградных лоз, пришедших в полную учахлость. Федор видимо хотел понять, способен ли виноград далее расти, раскапывая и очищая его от лишних камней, обломанных кирпичей , бетонных останков и мусора. Приезжал прораб из водоканала, с Федором внимательно осматривали уличный туалет, тихо совещались. Вид у прораба был напряженный, очевидно, что нужно было что - то согласовать с заведующей, но он не решался, наслышавшись о ее крутом нраве. Так тянулось до пятницы и было видно, что нужное согласие так и не получено. Но в пятницу вечером приехал сам директор водоканала, красивый седой черкес, галантно взял под руку нашу заведующую и повел ее к машине, наклоняясь близко к ней и что - то ей быстро и много говоря. Уже у самого выхода, они обернулись, заведующая громко и счастливо смеялась. Адыг несколько раз энергичным жестом руки показал в направлении уличного туалета , давая ей какие - то пояснения, затем нашел глазами своего прораба, радостно улыбнулся и дал ему отмашку:
- Давайте, работайте, дальше все по нашему плану, мы поехали! -
- Ну все, Федор, уговорили наконец то вашу богиню, надеюсь, что теперь сделаем все без большого шума, без последствий? -
- Посмотрим, Иван Макарович, как оно получится, до понедельника еще дожить надо и дело сладить, да и СЭС еще документы не подписала. -
- Какая к черту СЭС, все откачаем, так сказать, полностью утилизируем остатки загрязнения. Плиты вынем и заполним весь объем чистым грунтом, акты уже готовы на подпись. При чем тут они, если этот туалет стоит здесь совершенно незаконно. -
- Так вот я говорю, что тем более все нужно сделать по закону, раз оно тут находится незаконно. -
- Что оно, о чем ты? -
- Да о туалете нашем, уличном, а ты сейчас со мной о чем толк ведешь? Они ведь пять раз за прошедший год штрафовали стационар, за неудовлетворительное состояние этого самого туалета. Очередная проверка предстоит ровно через месяц. Представляешь, они приедут для проверки, а объекта проверки нет, а что они раньше тогда проверяли? Я им выслал предложение, чтобы они сами дали нам указание о его ликвидации. -
- Ну ты и замудрил, Федор Васильевич, ой замудрил! -
- Как говорил мой начальник штаба, чем больше бумаг, тем чище задница. -
Что и говорить, кожей чувствовалось, на следующий понедельник видно вновь ожидались необычные события в нашей обители.
И они снова действительно случились и были для нас большим и крайне радостным сюрпризом. Кованые из стального квадрата, черного цвета, въездные ворота, с французской сеточкой в нижней части и украшениями вверху в виде кувшинок и острых пик с позолотой, смотрелись настолько красиво, что трудно было оторвать глаза. Народ заходил внутрь двора и останавливался при виде еще большей красоты, весь двор был заново выложен плиткой. Все было сделано за два дня настолько тщательно, без единой промашки, что просто не верилось, что так красиво можно сделать из той же самой прежней плитки. По самой крайней правой части была оставлена полоска земли, четко отбитая еле заметным бордюром и аккуратной, отполированной гранитной сточной канавкой, красовались более четырех десятков роскошных роз, все уже с бутонами. Нам не верилось, что это наш прежний зачуханный дворик, мы не сразу заметили, что исчезли ступеньки на входе в стационар. Их просто не было вовсе, плитка подводила нас с небольшим подъемом сразу к дверям, что исчез уличный туалет, что был закрыт лесами и пленкой фасад здания. Мне даже на какое то мгновение показалось, что круглый домик охраны , окруженный этой красотой, стал похож на маленькую часовню. Полоска черной, свежей, увлажненной земли сама по себе смотрелась очень сочно, а тут еще и розы и чудесным образом уложенная плитка, все смотрелось чрезвычайно роскошно. Мы в растерянности ходили, снова и снова все более детальнее рассматривая. В крайнем правом дальнем углу остался пятачок влажной земли с небольшим остатком плитки. Наши сторожа на этот уже были в курсе всех произошедших изменений, чувствовали себя даже причастными к ним, и , наряду с прежними сальными шутками, выражали некую даже гордость.
- А что, вы думаете, что мужики могут только много пить, нееет девки, нееет, врете! Мы тоже можем кое - что сделать очень толково, если захотим!
- Морээ за Ростовом! Кто в армии служил, тот в цирке не смеется! -
- Да не стойте вы во дворе, заходите и сразу идите все направо, для вас настоящий французский женский туалет сделали! Смотрите, не потеряйте сознание! -
- Не забудьте Федору спасибо сказать, он вас видно всех сильно любит! -
- Да не шутим мы, бежите быстрее, вы в жизни еще такого не видели. И когда вы строем научитесь ходить! -
Действительно, женский, а еще через неделю и мужской туалет, смотрелись как скромное, стильное и чрезвычайно дорогое обаяние буржуазии. Все было в нежном, бежевом кафеле, с ослепительно белой сантехникой, полный отпад, хромированные детали, тихо работающие, мощные вытяжные вентиляторы, шикарные зеркала по всей левой части, одним словом, полный комфорт. Снова заведующая вызывала Федора, иногда он приходил не сразу, был занят срочными делами, тогда он сама находила его и начинала высказывать самым громким тоном все свои предположения.
- Почему вы не советуетесь со мной, я что, уже посторонняя здесь? Вы что, уже метите на мое место? Докладывали, да, вы докладывали мне, это я хорошо помню! Но не так же быстро и зачем было закупать такую дорогую сантехнику? Вы могли бы спросить и мое мнение, что мне хочется. Так вот учтите, я в тюрьму одна не сяду, вы будете рядом! Объяснительные мне на стол, на стол, я сказала! Я не видела ни одного счета - фактуры, одни только акты, акты. Как мы будем отчитываться по бухгалтерии? Ну зачем так быстро? -
На тихие ответы Федора, что все установленное оборудование это спонсорская и шефская помощь, она заводилась еще больше. Иногда ситуацию спасал неожиданный телефонный звонок:
- Сара Камбалетовна, тут Федора Васильевича срочно просят к телефону, из министерства! -
- Вы ничего не путаете, может это мне звонят? -
- Нет, не путаю, звонит сам министр Рустем Батырбиевич, и очень срочно просит на пару слов нашего завхоза, Федора Васильевича, если только он не сильно занят. -
- Нет, вы все сейчас свидетели, дожили, завхозу звонят из министерства, завхозу, а не мне, сейчас пойду проверю. -
Вечером, перед самым уходом дневной смены домой, приехал и сам министр здравоохранения Меретуков. Немного придержав у въездных ворот сотрудников, министр выразил благодарность всему коллективу и лично заведующей, сказал, что есть большие надежды на наш центр и к осени планируется удвоить число койко - мест. Отпустив всех, министр попросил охранника проводить его к завхозу. Сара Камбалетовна рванулась за ним, но он решительно отказал ей, приказав ехать домой и не лезть в мужские дела. Несколько обиженная заведующая около часа стояла у входных ворот в ожидании, затем тихо уехала. С завхозом Меретуков что - то обсуждал до часа ночи. На следующий день он снова приехал, только очень рано, в половине восьмого утра, долго ходил с Федором по двору, что - то тихо обсуждая. Все сотрудники пришли вовремя, кроме нашей богини, как выразился министр. Богиня приехала через полчаса, явно ей позвонили, в это время Меретуков и Федор, сидя на корточках, пили свежезаваренный чай. Она тихо подошла, боялась прервать разговор и стояла неподалеку как провинившаяся школьница. Стояла долго, наконец мужчины встали и пожали друг другу руки. Министр поцеловал богине руку и они пошли к его машине, тихо о чем то разговаривая. С той поры Сара Камбалетовна очень сильно переменилась, стала вовремя приезжать на работу, совершенно перестала повышать голос и все чаще она сама стала приходить к Федору.
Охранники всячески пытались зацепить или спровоцировать Федора, взять его, так сказать, за сурдинку, или за цугундер, как они любили выражаться. После безуспешных попыток поздороваться за руку, предложений вместе выпить за новый коллектив, или проставиться за должность, они обозлились за то, что их открыто игнорировали. Посыпались их угрозы о том, что они его все равно подставят, и предсказания о скором увольнении завхоза. Федор смотрел на оракулов без всякого интереса, как на пустое место, лишь однажды выразился не очень понятно для окружающих, и явно загнав охранников в тупик:
- Салаги, вы еще в штанишки ложили по крупному, а я уже трюмы мыл в Баб эль мандебском проливе. -
- Он что, наш флотский? Не может быть такого, это ряженый гусь, ты слышал, что он понес? -
- Все может быть, но он явно человек не наш, и лучше было бы для всех от него избавиться. -
Но жизнь распорядилась иначе, так часто бывает, по своему разумению. Днем на склад привезли очень много комплектов нового постельного белья и принадлежностей, жизнь явно начала меняться в лучшую сторону. И уже на следующий день неожиданно, быстро, вынужденно написали заявления и уволились два наших сторожа - охранника. Произошло это событие совершенно буднично, тихо и просто, при их утренней смене. К восьми утра вместе с сотрудниками зашло двое в штатской одежде, с короткими прическами и серьезными лицами. Они подошли к сторожам, предъявили свои удостоверения и попросили открыть их сумки. В каждой сумке было по пять комплектов нового постельного белья со штампами стационара. Лица Шапошникова и Богомолова были крайне растерянные, объяснения наспех придуманные. Через полчаса сторожа тихо покинули наш стационар и мы их больше не видели. Федор передал их заявления об увольнении богине и заселился в сторожку. На следующий день сторожку полностью освободили от всех вещей, весь хлам вывезли вместе с шаткой деревянной дверью. Федор босиком, закатив штаны, руками, без швабры, несколько раз мыл пол и стены. Совершенно пустой, без входной двери, мебели и прочих вещей, домик еще больше стал походить на часовню, скорее всего из - за неожиданно проступившей из под грязи подсиненной белизны стен.
Функции сторожа взял на себя выполнять неожиданно появившийся у нас большой, серого окраса, пес. Его, временного бездомного, пробегавшего по улице и остановившегося на мгновение в проеме ворот, чтобы осмотреть наш двор, заметил Федор. Он и пригласил его внутрь, пес оказался умным и покладистым, бдительно несущим службу в ночное время.
Через два дня намеревался случиться еще один скандал, но, удивительное дело, и здесь обошлось и без него. Дело обстояло так, что после обширного инфаркта из городской больницы привезли лежачего шестидесятилетнего Толика Смигунова, по прозвищу Смигун, известного местного авторитета. С ним были трое его подручных, они потребовали одноместную палату, тут проблем не было, свободных палат было много. Но они начали требовать палату, как они выразились, человеческую, с туалетом и душевой кабиной, а у нас таких отродясь никогда не было. Намечались неприятные разборки, нам показывали толстые руки с наколками:
- Кто у вас здесь старший, кто в состоянии решить наш вопрос, покажите нам и побыстрее! -
Сара Камбалетовна была на месте, но мы, интуитивно, авторитетов направили к Федору, он просто в этот момент шел по коридору с чайником, чтобы попить чай во дворе. Качки решительно рванули за ним:
- Стоять Зорька! Не торопись от нас бежать, все равно сейчас догоним и заналыгаем! -
- Может милицию вызовем, изобьют нашего Федора втроем, вы видели их рожи и наколки! -
|
