Военнослужащим четвертого зенитного
ракетного дивизиона, 85 - й (Хелуанской) зенитной
ракетной бригады, 18 - й (28 - й) Краснознаменной
зенитной ракетной дивизии ПВО Особого Назначения,
проходившим службу в Египте в 1970 - 1971 гг.
"Всматриваясь в потемневшие от времени
фотографии солдат воинов - интернационалистов,
я вижу бывших мальчишек, с которыми можно
идти в разведку и сегодня, спустя 40 лет.
Я осознаю, что такие, как они, не могли и
не могут подвести в любом деле. Они не искали
себе славу, каждый прожитый день в Египте
был подвиг, хотя в повседневных воинских
буднях они этого просто не понимали!"
Участник боевых действий в Египте,
Из отзыва на книгу В. П. Одинцова "ШЕЛ СОЛДАТ ПО АФРИКЕ..."
Тема, поднятая автором -- участие ограниченного контингента советских войск в арабо - израильском военном конфликте конца 60 - х -- начала 70 - х годов 20 века на стороне вооруженных сил Египта -- довольно редкая и мало рассматриваемая даже в научных военно - исторических кругах страны. Еще реже она представляла интерес для публицистического освещения, в том числе журналистами, литераторами и писателями Курского края. Причины известны: сначала советская идеологическая и цензурная блокада, позже -- возникшее забвение за долгие годы молчания. К тому же иные вопросы и проблемы, более насущные и злободневные, чем далекая, уже "чужая война", волновали общество. Поэтому особенно приятно, что к данной теме обратился земляк - курянин.
Положительными аспектами произведения, на мой взгляд, являются следующие моменты: знание автором обстоятельств дела, его деталей и мелочей изнутри, в том числе и технических (автор -- главный персонаж); хронологическая последовательность повествования; исторические справки и ссылки. Все это вводит читателя не только в мир произведения на страницах книги, но и в суть того времени, заставляет переживать вместе с его героями и за наших молодых солдат (офицеров), и за техническую вооруженность страны.
Произведение наполнено светом и добром. Это проявляется и в отношениях между молодыми людьми -- автором и его девушкой Маргаритой, провожающей парня на службу и ждущей его возвращения. Это -- и в описании дружбы солдат и офицеров ограниченного контингента Советской Армии, находящихся в непростых боевых условиях. Да, там есть немалые трудности, которые приходится преодолевать, но нет и малейшего намека на пресловутую "дедовщину".
Хочется верить, что книга В. Одинцова будет тепло воспринята не только его одногодками, негласно участвовавшими в данном и других военных конфликтах по всему земному шарику во имя торжества справедливости и добра над силами зла, но и молодыми поколениями читателей. Пусть знают и гордятся.
Подводя итог, следует отметить, что книга В. Одинцова "Шел солдат по Африке..." весьма нужная и полезная. В ней часть нашей истории, о которой все мало знают. А знать историю Отечества -- необходимо. Это позволит каждому из нас исключить множество ошибок, как в настоящем, так и в будущем.
Член Союза писателей России Н.Д.Пахомов.
Иногда, в свободное от работы время, я сажусь за компьютер, захожу в Интернет и нахожу с помощью поисковой системы спутникового наблюдения пустыню в районе Суэцкого канала. В поле зрения попадают очертания некогда существовавших здесь инженерных сооружений. В этих, местами не совсем четких, контурах я узнаю позиции зенитных ракетных дивизионов, располагавшихся здесь более 40 лет назад. В одном из них в период с марта 1970 - го года по февраль 1971 - го года я выполнял интернациональный долг. Время сделало свое дело: очертания капониров и других сооружений, в которых раньше располагалась зенитная ракетная техника, просматриваются нечетко, в некоторых местах они почти полностью разрушены или засыпаны песком. Наверное, теперь там стоит мертвая тишина, нарушаемая лишь шелестом песка, задуваемого знойным ветром. А когда-то в этих местах, совсем рядом с египетскими пирамидами, зенитные ракетные комплексы, управляемые советскими расчетами, вступили в бой с израильскими "Фантомами". Это было так давно, и об этом так долго не писали и не говорили, что меня порой одолевают сомнения: а был ли я там?
|
|
|
Жар пустыни нам щеки щиплет,
Напиши мне, мама, в Египет.
|
Теплым июньским вечером я и двое моих друзей сидим в уютном ресторанчике небольшого провинциального городка Обоянь, что на юге Курской области. Здесь прошли наше детство и юношеские годы. Со мной Андрей Переверзев и Петр Чернышев, с которыми я вместе учился в местной школе, а потом и в одном из харьковских техникумов. Последний раз мы виделись очень давно, в Харькове, на встрече выпускников техникума. Сейчас Андрей живет в Обояни, я -- в Курске, а Петр пустил корни в Харькове.
Осенью прошлого года мы нашли друг друга в одной из социальных сетей и договорились встретиться в Обояни, где когда-то в совсем другой стране, которой, к сожалению, уже нет, мы вместе росли, учились, влюблялись.
Под романтические мелодии Фаусто Папетти в исполнении ресторанного оркестра мы с грустью вспоминаем студенческие годы. Годы, когда ценилась искренность отношений, когда было стремление испытать себя в трудном и достойном деле, когда увлекала романтика строительных отрядов. И люди ехали в далекие края не за длинным рублем, а, как пелось в модной тогда песне, "...за туманом и за запахом тайги". Сейчас иные ценности. Для нас они не всегда понятны и приемлемы. И в этом наши мнения сходятся.
-- В детстве мы спорили до драк по любому поводу. У каждого из нас была своя правда, и она, безусловно, была самая, самая, самая правдивая. Наконец-то мы хоть в чем-то теперь едины! -- заметил я.
-- Предлагаю за это выпить! -- поддержал Петр.
-- Какие мы тогда были упрямые и часто не понимали друг друга, -- отозвался Андрей, наливая золотистый напиток в рюмки.
Мы чокаемся, по старой студенческой привычке следим глазами друг за другом, чтобы каждый выпил до дна, закусываем тонкими ломтиками лимона. Молчим и какое - то мгновение наслаждаемся терпким вкусом выпитого напитка. А в открытое окно с улицы доносится пьянящий запах цветущей липы.
-- Как собираетесь провести отпуск? -- спросил я друзей.
-- Я пока не знаю, -- задумался Петр.
-- А у меня отпуск только закончился. Я отдыхал в Египте. Впечатления от отдыха самые прекрасные, -- улыбнулся Андрей. -- Но самое главное, что меня приятно удивило, так это искренняя доброжелательность, с которой простые египтяне относятся к российским туристам!
-- Наверное, еще помнят, как советские воины защищали небо над Египтом.
Мои друзья улыбаются, и по их лицам я вижу, что они согласны.
-- А помнишь, дружище, как мы обмывали твою египетскую медаль? -- Андрей внимательно смотрел на меня, словно проверяя, не забыл ли я.
-- Ну, конечно, помню!
Андрей поднял руку, и к нам, услужливо улыбаясь, подошла стройная официантка. О чем он говорил с ней, я не слышал -- мысли мгновенно перенесли меня в далекий 1972 год.
Повестку с требованием прибыть в Харьковский районный военкомат, мне вручил директор техникума, в котором мы учились после службы в армии.
-- Ты же уже служил, зачем вызывают? -- протянул он повестку.
Я удивленно пожал плечами, не зная, что ответить, и почувствовал легкое волнение, зная, что в это заведение просто так не вызывают.
С нетерпением, дождавшись окончания занятий, подгоняемый тревожными мыслями, я поспешил в военкомат. Пока шел, прокручивал разные варианты. "Главное, что меня не должны призвать в армию, -- считал я, -- поскольку свое я уже отслужил, а на военные сборы студентов дневного отделения не забирают".
А на улице бушевала весна, и, любуясь свисавшими с заборов душистыми гроздьями персидской сирени, я неожиданно поймал себя на мысли, что все будет хорошо, и сразу успокоился.
Прибыв, я отдал повестку дежурному лейтенанту, который, позвонив кому - то, попросил меня пройти в кабинет к военкому.
Из - за массивного стола красного дерева, с зеленым сукном, поднялся и вышел навстречу мне высокий, стройный, с сединою на висках, полковник. Загадочно улыбаясь, он протянул мне руку:
-- Неужели наши войска были в Египте?
Я поспешил пожать его твердую ладонь, но с ответом задержался. С одной стороны, нас просили не распространяться о месте нашей службы, а с другой -- я стоял перед человеком, который мог при желании узнать все о каждом, кто состоит на воинском учете. Замешкавшись на несколько секунд, я вдруг обрадовался неизвестно откуда появившемуся ответу и, улыбаясь, выпалил:
-- Так в деле же все есть, товарищ полковник!
Похоже, что военком остался доволен таким ответом. По - свойски похлопав меня по плечу, он попросил следовать за ним.
Мы вошли в просторный кабинет, где уже сидели несколько офицеров рангом пониже и гражданский персонал. Наступила тишина. Осмотрев присутствующих, военком твердым командным голосом обратился к замершим в ожидании работникам.
-- Товарищи, мы сегодня собрались по торжественному и очень приятному поводу. Наши простые советские парни не только защищают границы нашей Родины, но и с честью выполняют интернациональный долг далеко за ее пределами. И сегодня один из них, Одинцов Виктор Петрович, -- полковник с благодарностью посмотрел на меня, -- указом Президента Египта Анвара Садата награжден медалью "Воинского долга" 2 - й степени.
Стоявший рядом офицер протянул военкому коробочку темно - синего цвета. Бережно достав медаль, военком полюбовался ею, показал окружающим и вручил мне. Раздались аплодисменты, послышались слова поздравления. Я почувствовал, как щеки загорелись от волнения -- меня редко называли по имени и отчеству, а торжественных моментов в моей жизни почти не было.
Обратно в техникум я не торопился. На душе было радостно и немножко грустно. Зайдя в парк, посидел на скамеечке, вспомнил Египет, своих боевых товарищей и решил, что медаль непременно нужно обмыть. Купив бутылку водки, вареной колбасы, печенье, я пришел в рощу около техникума, где меня с нетерпением ждали Андрей и Петр. На их немые вопросы, что и как, я показал коробочку с медалью. Они кинулись обнимать, даже попытались с криками "ура" бросить вверх, но чуть не уронили.
Медаль обмыли под старым дубом, по традиции бросив ее в граненый стакан с водкой. В тот день я толком ничего про службу в Египте так и не рассказал, помня наказ командования о неразглашении обстоятельств командировки.
Из пелены воспоминаний меня вернул Петр:
-- Витя, почему о нахождении советских войск в Египте и участии их в арабо - израильском конфликте так мало пишут? Расскажи нам подробнее об этом?
Я задумался, не зная, что им ответить. После Великой Отечественной войны Советский Союз участвовал во многих военных конфликтах, о которых в значительной степени мало что известно. На встрече с ветеранами предприятия, где я работал, мне часто задавали один и тот же вопрос:
-- Неужели наши войска были в Египте?
-- Да! -- отвечал я.
Мои коллеги, искренне удивляясь, просили рассказать об этом событии. Теперь вот еще и друзья хотят знать подробности: что да как, стрелял, не стрелял, было ли страшно на войне? Мне не хотелось в этот прекрасный вечер возвращаться к грустной и печальной теме войны, поэтому я ушел от рассказа:
-- Встретимся завтра...
Друзья согласились с отсрочкой, тем более что пятизвездочный "Белый аист" взмахнул крыльями, и нам стало так тепло и приятно, что саксофонист, он же гитарист и трубач ресторанного оркестра, показался нам круче самого Бутмана.
"Как много лет прошло с тех пор, как мы виделись последний раз, -- задумался я. -- Даже не вериться, что мы опять сидим рядом".
Внешне друзья почти не изменились, разве что немножко поседели. Заметно, что мы рады встрече -- у всех хорошее настроение, и общение доставляло удовольствие! Вспоминая случаи из детства, мы так громко и искренне смеялись, что посмотреть на нас из - за ширмы, приходили официанты.
Расходились мы далеко за полночь, разомлевшие от выпитого коньяка, вкусной еды и довольные приятными воспоминаниями. Андрей пригласил нас на следующий день к себе в гости.
Утром, приведя себя в порядок, я прошелся по местным магазинам, сделав необходимые покупки к столу, и не спеша направился к Андрею. Идти было недалеко, и уже через несколько минут я ступил на крыльцо небольшого уютного дома. Вскоре появился Петр и мы, устроившись на веранде, пили ароматный чай, перебрасывались ничего не значащими фразами и шутками, но по витавшему в воздухе ожиданию чувствовалось, что друзья помнят о моем вчерашнем обещании и ждут ответа на вопросы.
Мой рассказ о египетской командировке начался с небольшого отступления, показывающего, что в нашей жизни многое предопределено.
Лучшая школа жизни - армия!
|
|
Ветры дуют не так, как хотят корабли.
|
Закончив десятый класс средней школы, я так и не выбрал для себя будущую профессию, поэтому не став поступать в институт, пошел работать монтажником на ММС (машино - мелиоративная станция). "Откосить" от военной службы в те годы было очень сложно, и желания это делать у меня, как и у моих знакомых и друзей, не было. Служба в армии была обязанностью, к которой общество относилось с большим уважением. Считалось, что армия -- это школа жизни, которую мужчина должен обязательно пройти. В нашем городе девчонки шли замуж гораздо охотнее за уже отслуживших ребят.
Понимая, что служить придется, как и всем, я был готов к этому испытанию, но была причина, которая сдерживала мой патриотический порыв. Ранней весной 1968 - го года на одном из танцевальных вечеров в Доме культуры мой друг познакомил меня с веселой симпатичной девушкой Маргаритой, студенткой местного педагогического училища, с которой у меня сложились теплые отношения. Маргарита мне очень нравилась, но меня тревожило то, что с уходом в армию, наши отношения могут прерваться навсегда.
Пока моя легкая, веселая жизнь протекала в ожидании призыва в армию, международная обстановка на Ближнем Востоке бурлила конфликтами и войнами. В июне 1967 - го года Израиль нанес сокрушительный удар по Египту, Сирии и Иордании, в результате которого Арабская коалиция понесла значительные потери в живой силе и военной технике. Стремительное наступление Израиля продолжалось шесть дней, с 5 - го по 10 - е июня 1967 - го года, и получило название "шестидневная война". 10 - го июня Израиль прекратил наступление, и линия фронта установилась по Суэцкому каналу. События на Ближнем Востоке меня тогда мало интересовали, и иногда читая о них в "Комсомольской правде", я не придавал им большого значения.
По первой повестке меня в армию не призвали, потому что на призывной пункт не приехали представители воинской части, в которую меня направили служить. У военкоматов была своя "бухгалтерия", когда после прощания с родными, твердых обещаний служить как надо, призывники возвращались домой до следующего призыва. Одни возмущались таким поворотом дел, особенно те, которые потратили на проводы достаточно средств, чтобы было не хуже, чем у соседей, другие воспринимали отсрочку как возможность подготовиться и поступить в вуз или успеть сделать что-то полезное близким.
Вскоре пришла вторая повестка. Меня снова проводили в армию, но ненадолго. На областном призывном пункте я почувствовал себя плохо и был доставлен в инфекционную больницу с пищевым отравлением. Судьба не торопилась отрывать меня от дома, приберегая для какого - то только ей одной известного случая. Но в глубине души я осознавал, что следующего возвращения не будет, и наступит момент, когда армия с распростертыми объятиями встретит меня. Такое случилось через полгода, когда я получил третью повестку.
Пасмурным холодным ноябрьским утром 1968 - го года я вместе с друзьями и родителями пошел на призывной пункт, который находился недалеко от моего дома. Так получилось, что все шли впереди, а мы с Маргаритой отстали и, часто останавливаясь, смотрели в глаза друг другу, с волнением наслаждаясь последними проведенными вместе минутами. А в палисаднике за углом увядающие после первых заморозков георгины с грустью наблюдали за нами.
Неожиданно, как будто из ниоткуда, появилась молодая женщина восточной внешности, которая, преградив мне дорогу, с таинственной улыбкой спросила:
-- Хочешь, скажу, что тебя ожидает?
Желания узнать свое будущее у меня никогда не возникало. К тому же мы опаздывали к назначенному часу. Я пытался ей возразить, но слова почему - то комом застряли у меня в горле. И она, видимо, пользуясь этим, уверенным и не допускающим возражения тоном, проронила:
-- Думаешь, что я хочу погадать в надежде, получить деньги? Мне ничего нужно! Я уйду также незаметно, как уходит хамсин...
Решительно взяв мою руку, внимательно посмотрев на нее, тихо сказала:
-- У тебя будет очень тяжелая служба. Далеко, в песках. Любовь этой девушки придаст тебе силы и уверенность, чтобы справиться с трудностями.
Я в предсказания не верил и, чтобы закончить эту встречу быстрее, улыбнувшись, полез за деньгами. Но пока я рылся в карманах, подбирая нужную сумму, женщина так же неожиданно, как и появилась, исчезла. Пока мы шли, я тщетно пытался вспомнить, что означает слово "хамсин". По всей видимости, я слышал его в первый раз.
Ставший для меня почти родным военкомат встретил нас грустными лицами призывников и веселой заливистой трелью гармошки. Где-то рядом, за углом, подвыпившие мужики, пришедшие провожать призывников, выясняли отношения. На сердце было грустно. Маргарита с тоской смотрела на меня, еще не совсем осознавая, что происходит, и втайне надеясь, что завтра, как обычно, я буду ждать ее у проходной училища.
Наконец хриплым голосом старшины прозвучала команда: "Призывники! На посадку!"
Я попрощался с родными и друзьями. Потом, подойдя к Маргарите, крепко обнял и нежно поцеловал ее теплые губы. Руки не хотели ее отпускать, но подошедший старшина, тронув меня за плечо, показал рукой на автобус. Пройдя в салон автобуса, я сел на единственное свободное место. Старенький ЛАЗ, печально скрипнув рессорами, тронулся, увозя меня из юности в неизвестность.
На следующий день я оказался в подмосковном военном городке, в школе сержантов, где готовили командиров отделений операторов ручного сопровождения зенитно-ракетных комплексов. Здесь началась моя служба в армии.
В первую ночь в казарме мало кто из призывников спал. Так далеко и надолго уезжать из родного дома, от друзей, с которыми прошла юность, мне до этого никогда не приходилось. В голову приходили тревожнее мысли: "Что ждет впереди? Как сложатся эти два года?"
Впрочем, напряженная армейская жизнь мало оставляла времени на размышления. Ранний подъем, зарядка, изучение материальной части, потом строевые занятия на плацу, наряды на кухню, а, когда наступал вечер, оказывалось, что и он занят -- приходилось учить устав, писать письма родителям и Маргарите.
Первые два месяца было очень трудно привыкать к жесткой дисциплине, большему объему физической и строевой подготовки. Все тяжело переносили неоднократные в течение ночи тренировочные подъемы по тревоге, кроссы в противогазе, наряды на кухню, зубрежку устава и многие другие испытания, которые впоследствии нам казались мелочами. Но мы в те дни жили настоящим, а настоящее ничего радостного не предвещало. Оно было не всегда сытое, бессонное от ночных тревог, в кирзовых сапогах, иногда на босую ногу, стоило только замешкаться на подъеме.
Для себя я решил, что к армейским трудностям нужно относиться терпеливо. Пришло время, и мой прогноз оправдался. Проблемы стали незаметно отступать, и ситуация сама изменилась в лучшую сторону. Я стал замечать, что служба уже не такая тяжелая, какой она казалась вначале. Помогал спорт, которым я активно начал заниматься еще до армии. Ну и, конечно, я чувствовал прилив сил, когда получал, полные теплых и нежных слов письма Маргариты. Они хранили волнующий запах ее рук, напоминающий запах дикой розы. Вечером, перед сном, я клал письмо под подушку и засыпал в надежде, что Маргарита появится во сне, но за день я так сильно уставал, что сны мне не снились.
В учебке я подружился с Сергеем Сотниковым и Владимиром Мельником. Мы были из одного взвода. Наши койки стояли рядом, и вечером, подшивая воротнички, мы делились последними известиями из дома, вспоминали гражданку. Сергей родом был из Курска, из простой семьи рабочего. Среднего роста, темноволосый, рассудительный, он вызывал доверие.
Однажды я поймал за руку ребят из смежного взвода, которые лазили по тумбочкам. Между нами завязалась драка, которая для меня могла плохо закончится, если бы не Сергей, подоспевший вовремя на помощь. С тех пор мы подружились, вместе ходили в наряды, посещали спортзал, а когда приходили посылки из дома, щедро угощали друг друга. Позже к нашей компании примкнул Володя Мельник из Ивано - Франковской области, который был старше нас на три года, среднего роста, кряжистый, с пронзительным взглядом из - под густых, черных бровей. Серьезный, замкнутый мужчина, он делал все степенно, обстоятельно, без спешки и был на особом счету у командира взвода, который, посылая группу солдат на задание, всегда назначал его старшим.
И все же у меня было ожидание какого-то крутого поворота в ставшей уже привычной армейской жизни. Как-то на политинформации я почувствовал, что меня клонит в сон. Проведенная накануне бессонная ночь в карауле давала о себе знать. Чтобы не уснуть, я машинально рисовал в тетради все, что спонтанно приходило в голову. На следующий день, случайно обратив внимание на эти рисунки, я с удивлением узнал в них египетские пирамиды, о которых раньше с интересом читал и даже мечтал их увидеть. Но тогда я представить себе не мог, что скоро волею судьбы увижу их наяву. Время неумолимо приближало меня к этому событию, а пока на занятиях мы изучали зенитный ракетный комплекс С - 125, предназначавшийся для обороны важнейших административных, промышленных и военных объектов от ударов всех типов и средств воздушного нападения, летящих на предельно малых и средних высотах.
Через полгода учеба в школе сержантов подошла к концу. Мне присвоили звание младшего сержанта, и вместе с моими сослуживцами Владимиром Мельником и Сергеем Сотниковым я был направлен для прохождения дальнейшей службы в один из зенитных ракетных дивизионов Ленинградского военного округа. Здесь не было таких изнуряющих тренировок, как в школе сержантов. Хотя случалось, что командир дивизиона гонял нас по - пластунски в противогазах по дикорастущим колючкам, чтобы, как он любил говорить, "служба медом не казалась". Но после школы сержантов эти тренировки для меня уже особого усилия не требовали, и я с улыбкой наблюдал, за недавно призванными солдатами, вспоминая себя, такого же несобранного в первый месяц армейской службы.
Однако в этом дивизионе была реальная, полная ответственности военная служба. Дивизион выполнял охрану воздушных рубежей нашей Родины на границе с Финляндией. Случаи приближения не отвечающих на запрос летающих объектов с финской стороны случались часто, поэтому объявление боевой тревоги было дело привычным.
Так бы и закончилась моя служба в этом дивизионе, если бы не быстротечное развитие событий на Ближнем Востоке.
Командировка в неизвестность
|
|
.... Египет то белая жемчужина, то золотой янтарь, то зеленый изумруд, то вышитый яркими красками орнамент...
Прежде соберись, а потом дерись!
Спрашивай не сколько врага, а где он!
|
В одну из студеных январских ночей 1970 - го года меня разбудил дневальный и велел срочно прибыть к дежурному офицеру. Доложив о прибытии, я обратил внимание, что в комнате уже были мои товарищи: старшина Владимир Мельник и сержант Сергей Сотников. Офицер был краток:
-- Вам необходимо отбыть в расположение штаба округа!
Мы удивленно переглянулись. Куда и зачем нас направляют? Половину срока мы уже отслужили, и нас вполне устраивала служба в этом дивизионе. Но как люди военные, поняли, что все уже решено, и задавать вопросы не к чему. К утру нас укомплектовали необходимым обмундированием и имуществом, положенным солдату по штатному расписанию. Бросив взгляд на свою полную солдатскую выкладку, я с грустью подумал, что в эту часть я уже не вернусь.
Позавтракав и попрощавшись с товарищами, мы выехали в штаб округа. В машине, наблюдая, как удаляется от нас военный городок, я с тоской подумал, что обещанный командиром дивизиона отпуск мне уже не светит. А ведь Маргарита, ждет не дождется, когда я приеду на побывку.
В штабе округа дежурный офицер, выслушав доклад о прибытии, направил нас в казарму, где уже разместились солдаты и сержанты, прибывшие из других дивизионов. Мы нашли свободные койки и бросили на них свои нехитрые пожитки.
На следующий день утром мы прошли тщательную медицинскую комиссию, после которой в моей медицинской книжке появилась запись: "Годен к службе в сухом и жарком климате".
"Где, в какой стране, меня ожидает такой климат?" -- ломал я голову. Под впечатлением тревожных мыслей о возможном месте продолжения службы я пришел в комнату для курения. Здесь было шумно. Солдаты оживленно обсуждали возможные варианты назначения. Вначале ходила версия, что нас направят во Вьетнам, но потом кто-то вспомнил, что во Вьетнаме не сухой, а влажный климат. Сидевший на скамейке напротив сержант, до этого не принимавший участие в разговоре, неожиданно сказал:
-- Скорее всего, нас направят в Египет!
На некоторое время наступило молчание, все задумались. Подробностей о войне в Египте никто из нас не знал. Основным источником информации о международной обстановке были политзанятия, на которых не сообщили, что президент Египта Гамаль Абдель Насер во время своего визита в Москву, в начале декабря 1969 - го года, обратился к нашей стране за прямой военной помощью.
И уж тем более, нам было неизвестно, что Политбюро ЦК КПСС, приняло решение об оказании военной помощи Египту в его войне с Израилем и направлении в Египет Оперативной группировки советских войск, в которую входила, образованная 13 - го января 1970 - го года, приказом Маршала Советского Союза А.А.Гречко, 18 - я зенитная ракетная дивизия ПВО Особого назначения. Командиром дивизии был назначен генерал-майор Алексей Григорьевич Смирнов.
Разработанная Оперативным управлением Главного штаба войск ПВО страны операция "Кавказ" определяла основной задачей 18 - й зенитной ракетной дивизии прикрытие от ударов с воздуха стратегических объектов Египта и наиболее крупных административных центров.
В дивизию входили четыре зенитные ракетные бригады, в составе которых находилось 24 зенитных ракетных дивизиона, оснащенных комплексом С - 125. Но об этих решениях мы узнали гораздо позже. А пока мы сержанту не поверили.
Пройдя медосмотр, мы ожидали дальнейших распоряжений, которые поступили только на следующий день, вечером. Нас отвезли на военный аэродром, откуда мы вылетели в неизвестном направлении. Уставший от сборов и переездов, я под монотонный шум двигателей самолета незаметно уснул.
Разбудил меня голос сопровождавшего нас капитана, который объявил, что через несколько минут самолет приземлится в аэропорту города Баку. Я с волнением ступил на трап самолета. Неужели здесь придется служить? Ласковый южный ветер успокаивал, нежно касаясь лица. Спустившись по трапу, я попал в объятия теплой южной ночи. Нежный, очень тонкий запах цветов неизвестно откуда, струился над жестким бетонным полем аэродрома. После холодного промозглого Ленинграда на душе немножко оттаяло.
Ожидавшая около летного поля машина приняв нас в кузов, покинула аэродром и долго одиноко петляла по пустынным ночным улицам в окрестностях Баку, потом привезла нас в поселок Зых, где остановилась перед воротами воинской части.
Утром я узнал, что в казарме уже находился личный состав дивизионов, прибывших накануне из других регионов страны. В этот же день состоялось наше распределение. Меня, Владимира Мельника и Сергея Сотникова причислили к четвертому зенитному ракетному дивизиону под командованием майора Павла Михайловича Смирнова. Этот дивизион входил в состав 85 - й зенитной ракетной бригады, командиром которой был майор Белоусов В.А. Как мы, потом, узнали солдатский и сержантский состав этого дивизиона, прибывшего из Эстонии, составляли в основном костромичи.
Найдя командира дивизиона, мы представились, и вскоре состоялись наши назначения. Старшину Владимира Мельника назначили командиром расчета зенитной установки (ЗУ - 2), сержанта Сергея Сотникова -- командиром стартового расчета, а меня -- командиром отделения операторов ручного сопровождения.
Личным оружием до этой командировки у нас (сержантов) был карабин СКС. С другими видами оружия мы имели только теоретическую подготовку. Поэтому в последующие дни нам организовали тренировочные стрельбы из автомата АКМ, пистолета Макарова и гранатомета. Из гранатомета мы стреляли в деревянный щит, установленный на берегу моря. Результаты стрельбы были неутешительными. Да они и не могли быть лучше -- стрелять из этого оружия нам приходилось впервой.
В Зыхе был хороший пляж, и в свободное от занятий время я не упускал возможности погулять по берегу Каспийского моря, а однажды даже искупался. Однако ожидаемого удовольствия от купания я не получил: в этот сезон море было холодным.
Вскоре дивизион выехал на полигон Ашулук для проведения боевых стрельб. Теплый, солнечный климат Баку сменился на пасмурную и холодную зиму астраханской степи. В Ашулуке уже неделю тяжелыми мокрыми хлопьями падал снег, который тут же таял. На полигоне развернулись несколько дивизионов.
Бытовые условия размещения не были предназначены для такого количества военнослужащих. Спальных мест в казармах не хватило, поэтому пришлось устанавливать большие палатки, оборудованные печью-буржуйкой, которая все равно не спасала от холода и сырости. Ложились спать, не снимая гимнастерок и брюк. Согреться можно было, только разместившись непосредственно около печки, поэтому желающих дежурить ночью для поддержания огня было много.
Холодная, мрачная, сырая погода и неопределенность дальнейшего нашего назначения сказывались на настроении, но от грустных и тревожных мыслей меня защищал надежный "иммунитет" -- письма Маргариты. Я был тронут тем, что ее подробно интересовала моя солдатская сторона жизни: как кормят, чем занимаюсь в свободное время, какие книги читаю, хожу ли в увольнение и, самое главное, когда дадут отпуск, положенный мне после года безупречной службы. Как ответить ей на последний вопрос, я не знал. Понимая, что разлука может прервать наши отношения, я все же надеялся, что они искренние и выдержат любое испытание.
Однако постоянная загруженность повседневными солдатскими обязанностями оставляла мало времени на размышления. Мы занимались выполнением регламентных работ, тренировались в сопровождении и стрельбе по маневрирующим целям, готовили технику к маршу. Однако, несмотря на постоянную занятость, одна назойливая мысль змейкой проскальзывала в сознание: "Для какой цели нас готовят?".
На следующий день я получил ответ на этот вопрос, конечно не в прямой форме, поэтому не сразу придал ему значение. Утром, проходя мимо плаца, я увидел смуглых, похожих на арабов военнослужащих, одетых в форму Советской Армии, занимающихся строевой подготовкой. Шапки на них были с опущенными ушами, лица хмурые; строевой шаг давался нелегко.
"Видимо тяжело им здесь, -- думал я, -- неужели они проехали тысячи километров для занятий строевой подготовкой? -- Наверное, есть более веские причины".
Вечером командир взвода подтвердил мою догадку, рассказав, что это египетские военнослужащие, проходящие обучение боевой работе с зенитным ракетным комплексом С - 75. Из разговора выяснилось, что проблемы у арабов не только в строевой подготовке. Освоение технического устройства станции наведения ракет дается им трудно. А из-за слабой физической подготовки они заряжали пусковую установку ракетами на пониженной скорости, не укладываясь в норматив. Когда же звучал приказ перейти на повышенную скорость заряжания, они делали вид, что не понимают этой команды.
Вспомнив недавно прочитанную в "Комсомолке" статью об израильской агрессии в Египте я подумал: "Возможно, что в реальных боевых действиях у арабов возникли проблемы и, им понадобилась помощь, за которой они к нам и приехали".
Подготовка к боевым стрельбам в Ашулуке шла полным ходом. Работа на полигоне для личного состава нашего дивизиона начиналась ранним утром и заканчивалась поздним вечером. Не жалея сил и времени мы готовились к этому ответственному рубежу.
Несколько дней напряженной работы не прошли даром, наш дивизион выполнил поставленную задачу -- поразил низколетящие, маневрирующие цели. Точнее сказать, целей было три. Сложность стрельбы заключалась в том, что она велась по трем целям одновременно, а параметры их появления носили непредсказуемый характер. Боевой расчет проявил выдержку и умение работать в сложных условиях. В результате дивизион получил высокие оценки, которые определяли готовность к боевой работе. Настроение у личного состава было приподнятое. Особенно радовались операторы, которые непосредственно участвовали в уничтожении учебных целей.
На следующий день поступила команда на сворачивание зенитного ракетного комплекса и транспортировку его на железнодорожную станцию для погрузки, выполнить которую оказалась не так просто. Крутая железнодорожная насыпь не давала возможности тяжелым тягачам подъехать к платформам. Пришлось вручную заталкивать многотонные прицепы. К вечеру вымотались окончательно, но работу сделали, технику установили, закрепили и накрыли брезентом.
Темнело, в воздухе повеяло холодом. Мы с Сергеем Сотниковым присели покурить. Последние дни были настолько напряженными, что я потерял им счет. Сергей напомнил -- сегодня суббота. Пока курили, вспомнили "гражданку" и друзей. Наверное, сейчас они с подругами собирались идти на танцы. Воспоминание о доме согрело душу. Выкурить по второй не удалось. Состав, скрипнув тормозами, медленно тронулся, мы запрыгнули на платформу и перебрались в вагон с личным составом. Места для сидения уже были заняты, поэтому устроились на полу в тамбуре. Через несколько минут усталость взяла свое, и не чувствуя холода мы под монотонный стук колес уснули.
Ранним утром нас разбудил пронзительный гудок паровоза и резкие толчки вагона. К поезду подцепляли пассажирские вагоны, с плацкартными местами. Через несколько часов ожидания мы в них переселились. Поезд поставили в тупик.
День заканчивался, медленно опускались сумерки. На душе было томительное ожидание отправления в путь, последней остановки, которого ни я, ни мои товарищи, не знали. Кто - то из моих товарищей высказал предположение, что наше передвижение носит отвлекающий маневр и, возможно, к настоящей цели направляются другие дивизионы. "Неужели это правда, -- с сожалением думал я, -- ведь мы столько работы сделали, а поедут другие?".
Днем состав находился в самом дальнем тупике, и только с наступлением темноты начиналось дальнейшее передвижение, маршрута которого никто не знал. На остановках в вагон, где располагалось командование дивизиона, проходили неизвестные люди в штатском. Вся техника на платформах была укрыта брезентом и охранялась часовыми. Сопровождающая нас особая секретность передвижения заставляла серьезно задуматься, о важности неизвестной пока нам, но уже поставленной для выполнения задачи.
Когда ночь окончательно вступила в свои права, поезд тронулся, набирая скорость, и все дальше удалялась от нас спокойная, налаженная служба, уверенность в завтрашнем дне и милое сердцу родное отечество.
Стало заметно, что состав передвигается в южном направлении. Точного пункта назначения командиры не называли, но прошел слух, что поезд следует в Николаев. По мере продвижения на полях и опушках лесов снега становилось все меньше и меньше, воздух теплел, чувствовался запах весны. В незнакомых маленьких поселковых станциях, где мы останавливались, шла своя размеренная жизнь. Люди не обращали на нас никакого внимания, им все равно, куда и зачем мы ехали. Такие составы с военной техникой проходили здесь часто.
Утром на одном из таких полустанков поезд поставили в тупик, и мы с Владимиром Мельником, зная, что стоять придется долго, решили прогуляться в привокзальный поселок за сигаретами. День выдался теплый, солнечный, на улице симпатичные девчата улыбались нашим шуткам и комплиментам, из распахнутых окон пахло домашним борщом и жареной картошкой. Это так напоминало родную Обоянь, что я решил поскорее вернуться в вагон, чтобы не мучить себя воспоминаниями.
На третий день, поздним вечером, эшелон прибыл в порт города Николаев. Технику из вагонов погрузили в нижние трюмы стоявшего у причала сухогруза "Приднепровск". Кроме боевой техники, грузили стрелковое оружие, боеприпасы и необходимый для жизнеобеспечения личного состава инвентарь и оборудование. Пока шла погрузка, мы перешли в служебное помещение порта, где получили чемоданы с гражданской одеждой и обувью. Переодевшись в штатское, мы ожидали команду подняться на борт судна.
-- Володя! Так гражданкой повеяло, аж голова закружилась, вот бы в Обояни в этой одежде пофорсить! -- размечтался я, прохаживаясь перед Мельником.
-- Витя, обрати внимание, -- Володя показал рукой на чемодан с одеждой, -- все это импортного производства, советского ничего нет!
-- Как нет, а "термоядерные", -- с иронией произнес я, показав на пачку папирос "Север".
-- Как думаешь, почему все из - за бугра?
Я задумался, но ответа на его вопрос не нашел:
-- Одежда такого высокого качества -- редкость! Стоит дорого... Не знаю.
-- Я предполагаю, что это связано с секретностью, чтобы в случае чрезвычайной ситуации не смогли определить наше гражданство, -- сказал Володя.
-- Что за ситуация?
-- Случаи всякие могут произойти с нами во время этой командировки, и никто не должен узнать какая страна нас послала. Понимаешь?
Нашу беседу прервала команда старшины:
-- Подняться на борт!
Сдав обмундирование военнослужащего Советской Армии, военный билет, я поднялся по трапу на борт судна и разместился в трюме, переодевшись в легкую спортивную одежду.
Ранним пасмурным утром 11 - го марта сухогруз "Приднепровск" отчалил. За бортом бушевало Черное море. Шторм -- 3,5 балла. На верхней палубе сухогруза стоял обычный советский автотранспорт, в основном грузовой. С виду -- судно гражданское, перевозящее новые автомобили. А если заглянуть внутрь, то в трюмах -- ракетные комплексы С - 125, а в твиндеке разместились мы -- личный состав двух зенитных ракетных дивизионов. Многие из нас моря никогда не видели, а тут предстоит плыть в шторм, который не все переносят, поэтому в первый день от еды многие из нас отказались. Основное блюдо, которым нас кормили -- макароны по - флотски.
По мере нашего передвижения в трюме становилось душно. Глотнуть свежего воздуха на верхнюю палубу солдат не пускали, но попасть туда можно было, заступив на дежурство по пожарной безопасности. Взводный разъяснил, что команда такого типа сухогрузов, как правило, не превышает 30 человек. Поэтому появление большого количества людей на верхней палубе может вызвать интерес иностранных спецслужб, которые, наверняка, контролируют наше передвижение.
Впереди были долгие трое суток плавания. В твиндеке мы расположились на матрацах, постеленных на палубе. Кто - то спал, а кто - то рассказывал анекдот, и все громко смеялись -- их тут же одергивал старшина. А кто - то лежал, закрыв глаза, вспоминая оставшийся на Родине дом, цветущий сад и любимую девушку. В разговорах все чаще звучало слово "Египет". Обстоятельства подталкивали к размышлению о том, как встретит эта страна и какие задачи придется решать.
Несмотря на то, что мы направлялись на войну и об этом все уже догадались, в трюме стояла веселая, доброжелательная обстановка. Чтобы ее сделать более комфортной и отвлечь от неприятных ощущений укачивания, нам показывали художественные фильмы веселого, комедийного жанра. Среди них была музыкальная комедия "Волга, Волга", которая всем очень нравилась, и ее крутили чаще.
Незаметно прошли первые сутки плавания. На вторые сутки я был назначен дежурить на верхнюю палубу, контролировать пожарную обстановку. Гуляя по палубе, я радовался солнечному дню, наслаждаясь свежим морским воздухом, а необычайная красота моря впечатляла, придавая сил.
-- Все будет хорошо! -- подумал я.
Неожиданно поступила команда от дежурного офицера спуститься в трюм. Мы подошли к проливу Босфор, при прохождения которого на борт сухогруза должен был подняться лоцман. Чтобы он не заметил нашего присутствия, в трюме, прозвучала команда дежурного офицера:
-- При нахождении лоцмана на судне не разговаривать и не передвигаться!
Мы замерли. Наступила тишина. Выполнив свои обязанности, лоцман покинул судно.
На следующий день, утром, я снова поднялся на верхнюю палубу. День стоял солнечный, а Средиземное море поражало своим спокойствием, даже мелкой ряби не было. В яркой голубизне обозримого пространства наш сухогруз казался одиноким странником. Скоро я понял, что это не так, вдали маячил перископ подводной лодки, а чуть позже над нами пролетел иностранный самолет -- разведчик. "Скорее всего, наше передвижение интересует разведки иностранных государств", -- подумал я.
Трое суток в душном трюме показались утомительными, и не терпелось, чтобы плавание поскорее закончилось. Наконец ранним утром дежурный офицер сообщил, что "Приднепровск" стал на рейд в египетском порту Александрия.
Обстановка в трюме изменилась: разговоры стихли, в воздухе повисло томительное ожидание дальнейших действий. Прошел час, наконец, люки трюма, скрипнув, медленно начали раздвигаться. Я поднял голову и увидел новую реальность -- на черном небе сияли необычайно яркие утренние звезды, а знакомая луна была такой огромной и близкой, что казалось: до нее можно дотянуться рукой.
Где-то рядом слышался шум подъемных механизмов и громкие крики портовых грузчиков на непривычном для слуха восточном языке. Теплый южный ветер ударил в лицо, и густой запах моря с привкусом сероводорода разбавил тяжелый запах потных тел. 14 - го марта 1970 - го года в 6 часов 30 минут, внимательно вглядываясь в незнакомую обстановку, я ступил на арабскую землю.
"Здравствуй, Африка!" -- только успел сказать я про себя, как тут же поступила команда переодеться и приступить к выгрузке техники.
Романтика нашего путешествия, столкнувшись с новой реальностью, отступила. Через несколько минут еще не начавшаяся для нас война открыла беспощадный счет жертвам. Молодого офицера из другого дивизиона при разгрузке придавило "Шилкой". Из состояния оцепенения нас вывела чья-то команда следовать в расположенный рядом ангар. На полу лежала разложенная по мешкам, с указанием размера, египетская военная форма.
Сразу же выяснилось, что маленьких и средних размеров обмундирования не хватает. Небольшого роста, оператор Владимир Куманин, не ожидая, пока привезут форму нужного размера, решил примерить ту, которая имелась в наличии. Он с улыбкой ходил, размахивая болтавшимися рукавами и поддергивая спадавшие брюки. Какое - то сходство с Чарли Чаплиным в его походке, несомненно, было. Поэтому мы от души, искренне смеялись над этой шуткой.
Египтяне, которые привезли обмундирование, тоже улыбались, но было заметно, что они чувствуют себя неловко за недоработку с размерами. Они много слышали о доблести советских воинов, поэтому хотели видеть их рослыми, высокими парнями. Чтобы развеять разочарование египтян, я, жестами старался объяснить, показывая на наших ребят: "Для них рост не главное!" Изображая руками, как они вращают штурвал сопровождения, я объяснял:
-- Это отличные специалисты -- операторы!
А уж, когда я показал, как будет падать сбитый "Фантом", египтяне сразу поняли меня, восхищенно смотря на ребят и одобрительно кивая головами.
Скоро обмундирование нужных размеров привезли. Видеть себя и своих друзей в египетской форме было интересно и непривычно. На голове кепи с козырьком, ботинки с длинными голенищами, которые мы стали называть ботфортами. Новый порядок предусматривал ношение формы без знаков отличия, но было решено, что офицерский состав не заправляет куртку в брюки, а солдаты и сержанты заправляют.
Как потом показало время, египетская форма была достаточно практичной и удобной для условий, в которых мы находились. Особенно ботинки -- их высокие голенища препятствовали попаданию песка и предохраняли от укусов ядовитых змей и скорпионов, а прочная подошва долго выдерживала скалистый грунт. Козырек кепи защищал глаза и лицо от солнца.
О том, что я теперь на войне, напоминало оружие, которое выдали всему личному составу. За мной стал числиться автомат АКМ, подсумок с тремя рожками патронов и граната Ф - 1. С оружием не расставались даже ночью: ложась спать, приходилось автомат АКМ и подсумок с патронами класть под подушку.
Переодевшись, мы поспешили в расположенный рядом огромный ангар, где занялись покраской техники и транспорта в желтый цвет, в целях маскировки. Через несколько часов непрерывной работы в закрытом помещении ангара стоял густой едкий смог распыленной краски, дышать которым было трудно. Несмотря на большой объем работ, к вечеру с покраской управились и начали готовиться к маршу. По пути в кабину УНК я повстречался с Сергеем Сотниковым. Он загадочно улыбался и по его лицу я понял, что он хочет сообщить что - то очень важное:
-- Витя, слышал последние новости о сбитом самолете?
-- Нет.
-- В прошедшую ночь не отвечающий на запрос самолет на высоте 200 метров, вошел в зону поражения дивизиона подполковника Кутынцева. Боевой расчет, обнаружив его, сбил двумя ракетами.
-- Молодца! Неужели открыли счет сбитым "Фантомам"? -- обрадовано спросил я.
-- Нет! К сожалению, это был египетский самолет Ил - 28, буксировщик мишени для тренировки расчетов зенитной артиллерии.
-- Что с экипажем?
-- Экипаж погиб, -- с грустью сообщил Сергей.
-- Неужели египетские летчики летают без средств государственного опознавания? -- удивился я.
-- Получается, что так!
Обсуждая, эту ситуацию мы пришли к выводу, что любой наш дивизион мог оказаться в такой ситуации. Нас интересовала реакция командования, не хотелось, чтобы дивизион понес наказание. На следующий день стало известно, что, проанализировав ситуацию, командование решило, что боевой расчет зенитного ракетного дивизиона действовал правильно. Причиной этого случая стала плохая организация полетов в египетской авиации. Несмотря на трагичность ситуации со сбитым египетским самолетом, в ней был и положительный момент: дивизион выполнил боевую задачу, и "Фантомы", которые, как потом, оказалось, летели, пристроившись в хвост ИЛ - 28 наверняка это поняли.
Нам показалось странным, что египтяне больше всех радовались сбитому самолеты, но оказалось, что в этом случае они увидели успешную работу нашей станции и надеялись, что именно так и будут сбиваться израильские "Фантомы".
Время на войне имело особое измерение. На сверхзвуковой скорости "Фантому" достаточно было одной минуты для подлета и атаки нашего дивизиона. А нам, чтобы успеть сбить его, до того как он произведет бомбометание, нужны были секунды. Будет ли время, чтобы разобраться в принадлежности самолета, если он летит без ответа на запрос. Нет сомнений, что потерянное на распознавание время будет использовано противником, чтобы уничтожить нас. Такие вот грустные мысли приходили мне в голову. Но как говорится: "Нет худа без добра". Этот случай только ускорил решение египетского руководства по замене "ответчиков" на всех самолетах.
Вечером 16 - го марта наш зенитный ракетный дивизион колонной выехал из Александрии. Я сидел в кабине тягача и с интересом наблюдал мелькающий за окном пейзаж. Египет! Загадочная восточная страна, имеющая очень богатую, интересную историю, охватывающую несколько тысячелетий. Именно поэтому Египет часто называют Началом мира.
Все здесь было другим: люди, воздух, небо, да и время, как казалось, течет быстрее и стремительнее. Эту страну нам предстоит защищать. С гордостью осознаю, что мы, представители великой страны, войдем в историю Египта как защитники его национальных интересов. Миссия защитника - ответственная и почетная!
Наше передвижение по территории Египта осуществлялось ночью. Сначала колонна двигалась по оживленной, сверкающей рекламой автостраде, потом по малоосвещенным населенным пунктам. В кабине тягача было жарко и клонило в сон. Я периодически обменивался своими впечатлениями с водителем, не давая ему дремать за рулем. Чтобы не отстать, он старался не потерять из виду габаритные огни впереди идущего тягача. Но это не всегда удавалось.
Иногда в населенных пунктах местный транспорт, пронзительно сигналя, вклинивался в нашу колонну или на дорогу неожиданно выбегала босоногая детвора, одетая в изрядно поношенную одежду. Они бросались к машинам, показывая жестами и криками прося сигареты и мелкие деньги. Выполняя приказ, мы в контакт с ними не вступали и, чтобы никто не попал под гусеницы тягача, снизили скорость передвижения, отстав от основной колонны.
В растерянности, не зная, куда ехать водитель остановился. Тут к нашей радости, появился полицейский. Он был такого огромного роста, что мотоцикл под ним казался игрушечным. Приветливо улыбаясь, он махнул рукой, показывая направление, в котором нам следовало ехать, и, сигналя, двинулся первым, расчищая дорогу.
В некоторых населенных пунктах колонна замедляла ход и даже останавливалась на непродолжительное время, и тогда местные жители, проявляя интерес, подходили ближе и внимательно вглядывались в нас. Наверное, они догадывались, что мы русские. Одни смотрели с любопытством, другие с надеждой. Общее было в этих лицах -- на них не было радости. Что думали эти люди? Трудно сказать. Возможно, многие из них связывали с нашим приездом надежды на победное окончание войны.
-- Нашему народу не нужны войны, мы устали от них, -- сказал мне египетский солдат.
Семьи у простых арабов в основном многодетные, и живут они бедно. Основная часть населения крестьяне - феллахи. К земледелию в Египте пригодна только узкая полоса земли вдоль реки Нил. Чтобы получить хороший урожай, надо усиленно трудиться. Среди простых египтян много неграмотных и малоимущих. Теперь еще и война усугубила их и без того тяжелое положение -- здоровые, крепкие мужчины ушли из семей в армию.
Наш маршрут проходил в основном через окрестности небольших провинциальных городков, названия которых мы даже не знали. Но там где мы проезжали, я видел очень низкое социальное положение людей. Нищета и крайняя бедность простого народа, которую я до этой командировки не встречал -- здесь неприятно поражала, вызывая жалость и сочувствие. И если раньше я много читал о тяжелой жизни простого народа в капиталистических странах, то теперь я это увидел.
Свернув с асфальтированной дороги, наша колонна продолжила движение по безлюдной, бескрайней песчаной местности. Догадываюсь, что это пустыня. Мы в пути уже более пяти часов. Дорога желтой змейкой высвечивалась светом автомобильных фар. Наконец первая машина остановилась, за ней другие, и на мгновение ночь замерла, окружив нашу колонну, ожидавшую дальнейших команд, которые не заставили себя ждать. Дивизион стал разворачиваться.
Военное время диктовало жесткие условия. На позицию прибыл командир бригады и отдал приказ заступить на боевое дежурство не позднее пяти часов утра. Не выполнить этот приказ было нельзя. С появлением первых лучей утреннего солнца могла появиться израильская авиация.
Наша стартовая позиция была временной, полевого типа. Площадки для кабины УНК, дизельных электростанций, пусковых установок и другой техники были обложены в несколько рядов мешками с песком, выполнена так называемая обваловка. Мы загоняли, а где и вручную затаскивали технику на эти площадки. Накрывали маскировочной сеткой. Прокладывали и подсоединяли кабели. Укрытием для персонала служили вырытые траншеи, обложенные мешками с песком.
Разворачивание антенного поста занимало много времени. Он имел тяжелую, громоздкую, сборную конструкцию, поэтому требовалась особая сноровка и умение. В это время года египетская ночь была короткой, и, чтобы успеть, приходилось передвигаться бегом, работать быстро и без перекуров. Здесь не было каких - то "своих" операций. Закончив основную работу, я бежал помогать другим ребятам. В этой ситуации погоны тоже не имели особого значения. Офицеры часто приходили на помощь солдатам. Перед его Величеством Временем все были равны, и в соревновании с ним, судьей был первый луч солнца. Мерцающие холодные звезды безразлично наблюдали за нами. Пустыня, молча, слушала русскую речь, не понимая, зачем сюда приехали эти парни.
При разворачивании дивизиона прикрытие в случае внезапной атаки противником с воздуха или с земли, обеспечивал взвод из трех самоходных установок ЗСУ - 23 - 4 "Шилка" (Зенитная самоходная установка, предназначенная для поражения низколетящих целей) и отделение ПЗРК "Стрела - 2" (Переносной зенитный ракетный комплекс с тепловой головкой самонаведения). "Шилки" разместились на расстоянии 200 -- 300 метров от стартовой позиции, а ПЗРК "Стрела - 2" на расстоянии 5 -- 7 километров в направлении вероятного подхода противника на малых высотах.
Условия, в которых разворачивался дивизион, существенно отличались от тех, что были в Союзе. В свете фар, режущих на куски ночную тьму пустыни, бегали, суетились и взволнованно отдавали команды люди. В Союзе в случае невыполнения норматива на разворачивание дивизион мог получить неудовлетворительную оценку, а командование -- взыскания. Здесь, на войне, цена была намного значимей -- на кону стояла жизнь военнослужащих дивизиона.
Несмотря на все наши старания при выполнении отдельных операций, чувствовалась несогласованность и излишняя суетливость. Но удача улыбнулась -- приказ был выполнен вовремя. Не успели первые лучи солнца позолотить горизонт, как заработали дизельные электростанции, а потом, дернувшись со скрипом, повернулся антенный пост.
В четыре часа утра, 17 - го марта 1970 - го года, 4 - й зенитный ракетный дивизион, 85 - й зенитной ракетной бригады впервые развернулся в Египте, в районе аэродрома "Кайро - Уэст". Сквозь монотонный шум работающей станции я впервые услышал позывной нашего дивизиона -- командир дивизиона уверенным, немного взволнованным голосом, доложил по громкой связи:
-- "Варша" к несению боевого дежурства готова!
Забрезжил рассвет, мягкие теплые лучи солнца прогнали напряженную бессонную ночь. Было ощущение сильной усталости, от которой болели мышцы, а на душе было удовлетворение от выполненной работы. Теперь можно было отдохнуть в расположенной недалеко траншее, обложенной мешками с песком. Но желания идти уже не было, и мы с Владимиром Мельником легли, постелив маскировочную сеть на теплый песок. Сон оказался недолгим: направлявшееся к зениту солнце начало припекать, пришлось искать место в тени. Поднявшись, я с любопытством осмотрел окружавшую меня обстановку.
Где - то очень далеко, на западе, виднелись контуры жилых построек и трубы промышленных предприятий. Это были окрестности Каира. Посмотрев направо, я обомлел -- внизу в долине, сияя вершинами в утренних лучах солнца, величественно стояли пирамиды. Неужели моя мечта сбылась? Любуясь грациозными древними сооружениями, я заметил блеснувшую на солнце колючую проволоку, около которой мелькнула фигура египетского часового.
Вокруг дивизиона по двум периметрам была выставлена охрана. На внешнем периметре дежурство несла рота арабских солдат, а на внутреннем -- личный состав дивизиона.
На казавшейся бескрайней глади пустыни оборудование станции хорошо просматривалось. Было ощущение, что наш дивизион одиноко затерялся в песках Аравийской пустыни. Но это было не так -- где - то рядом находились другие дивизионы, всегда готовые нас прикрыть. Мои размышления прервала команда: "Дивизион, строиться!"
На утреннем построении стало известно, что первое время в караул будут назначаться в основном солдаты из стартовой батареи и водительского состава. Командир дивизиона долго и настойчиво предупреждал о необходимости быть бдительными, из - за возможных попыток противника похитить военнослужащих.
Наша страна не признавала заявлений международных информационных источников о присутствие советских зенитных ракетных дивизионов в Египте. Разведки некоторых капиталистических стран очень старались и в иностранной прессе появились сообщения о советских дивизионах в Египте, и даже схема их расположения. В такой обстановке наши солдаты становились мишенью для похищения, с целью доказать мировому сообществу присутствие советских войск в Египте. Прошло несколько дней и опасения подтвердились: египетский часовой задержал неизвестного мужчину восточной внешности пытавшегося вступить в контакт, расспрашивая о национальности военнослужащих нашего дивизиона.
Заступая на первое боевое дежурство, я немножко волновался, сказалось ощущение повышенной ответственности, когда знаешь, что права на ошибку нет.
Перед тем как войти в кабину УНК, я посмотрел на небо, к которому еще не успел привыкнуть -- оно было необычайно голубого, насыщенного солнцем цвета. "Дай Бог, чтобы сегодня красоту этого неба не омрачили инверсионные следы израильских самолетов", -- подумал я.
Дежурство проходило спокойно, но одно досадное недоразумение все же случилось! В середине дня станция наведения ракет нашего дивизиона обнаружила приближающуюся цель, которая на запрос не ответила. Командир дивизиона доложил о ней на КП. Сквозь шум работающих вентиляторов были отчетливо слышны доклады:
-- Есть цель! Дальность - 28 километров! Азимут - 100! Высота - 1500 метров! Параметр - 4! Скорость - 200 метров в секунду. Цель на запрос не отвечает. Цель приближается. Взять цель на ручное сопровождение!
Я выполнил команду и доложил:
-- Цель взята на ручное сопровождение!
В груди тревожно билось сердце, волнение подступало к горлу. Мысли с бешеной скоростью крутились в голове: "Первое дежурство и уже есть возможность отличиться, сбив первый самолет противника! Сейчас, через мгновение, будет пуск ракет!"
Неожиданно с командного пункта поступило сообщение о том, что сопровождаемый нашим дивизионом самолет принадлежит египетской авиакомпании.
Следом поступил отбой боевой готовности. Тревожное ожидание боя прошло не сразу. Оторвав взгляд от экрана и, сняв руки со штурвала сопровождения, я откинулся на спинку стула. От волнения и высокой температуры в кабине куртка на мне стала мокрой от пота. Хорошо, что команда с КП поступила вовремя.
Никто не ожидал, что наши дивизионы столкнуться с низким уровнем дисциплины в египетской авиации. Выполняя полеты с неисправными ответчиками, египетские летчики подвергали себя опасности быть сбитыми.
Спаси Бог от войны да чужеземной стороны.
"Война на истощение" -- так назывался арабо - израильский конфликт, начатый Египтом в июне 1967 - го года с целью вернуть Синайский полуостров, захваченный Израилем в ходе Шестидневной войны. Оказавшись в Египте, я с интересом знакомился с этой удивительной страной, местными обычаями и наблюдал окружавшую меня обстановку военного времени. Имеющееся у меня представление о войне было сформировано под впечатлением рассказов моих родственников -- участников Великой Отечественной Войны, а также прочитанной художественной литературы и просмотра фильмов на эту тему. Внимательно всматриваясь в окрестности населенных пунктов и городов, по которым мы проезжали, я искал следы разрушений от бомбежек, наличие оборонительных сооружений, скопления военнослужащих и военной техники на улицах. Но никаких признаков боевых действий я не замечал. Улицы городов светились рекламой, в увеселительных заведениях гремела музыка, активно шла торговля. "Как это не похоже на войну", -- подумал я.
Находясь на дежурстве вместе со своим египетским другом планшетистом Фетхи, я спросил:
-- Фетхи, расскажи об этой войне. Почему не видно ее следов? Где, проходит зона активных боевых действий?
-- Это война слабой интенсивности, активного противостояния с участием наземных сил в ней нет. Были артиллерийские обстрелы в зоне Суэцкого канала, но сейчас они почти прекратились.
-- Египтяне вели артиллерийский обстрел через Суэцкий канал? - спросил я.
-- Да, по всей протяженности берега канала.
-- Что противопоставили израильтяне?
-- Они соорудили мощные укрепления и стали отражать атаки с минимальными потерями. А потом и израильская артиллерия начала отвечать мощными обстрелами. В результате ни одна из армий ощутимого преимущества не имела.
-- Фетхи, значит, основная зона противостояния воюющих сторон ограничена Суэцким каналом и прилегающими районами?
-- Так было в начальный период войны, но в прошлом году Израиль решил сделать ударной силой авиацию. После этого мы начали нести ощутимые потери. А когда Израиль получил от США "Фантомы", то перенес войну вглубь территории нашей страны.
-- А как же ваша противовоздушная оборона?
-- Она оказалась не готова к войне с "Фантомами", а в июле прошлого года противник поразил зенитные ракетные дивизионы в районе Суэцкого канала.
-- Понимаю, Фетхи, зенитный ракетный комплекс С - 75, который мы вам поставили был предназначен для уничтожения воздушных целей на средних и больших высотах, а противник видимо использует малые высоты.
-- Израильские летчики хорошо исследуют местность и по руслам высохших рек - вадям прокладывают маршруты. "Фантомы" подлетают к дивизионам на сверх малых высотах, ставят активные помехи, поэтому комплексы С - 75 их не обнаруживают.
-- Неужели проблемы только в этом?
-- Нет! Многие из наших дивизионов были разбиты, потому, что боеготовность, как личного состава, так и техники оказалась на низком уровне.
-- А где же боевой дух? Настрой держаться до конца и не убегать, бросая технику, когда израильские летчики атакуют. Нам рассказывали, что такие случаи были!
-- Наши солдаты считают "Фантомы" неуязвимыми. Это убеждение прочно зацементировано в их сознании. Еще никому не удалось сбить этот самолет. Нужен хотя бы один пример, что бы развеять этот миф, и мы с нетерпением ждем и надеемся, что это сделают ваши дивизионы.
-- Фетхи! Мы постараемся!
-- Это будет большой помощью. Израильтяне бомбят и мирные объекты. Совсем недавно был разгромлен металлургический комбинат в Хелуане, где погибло мирное население.
-- Думаю, что второй атаки на Хелуан у израильтян не получиться. Наш дивизион этот город защищает!
-- Витя, это не единственный объект, которые мы построили с помощью ваших специалистов! Неужели и остальные будут уничтожены? -- Фетхи с надеждой смотрел на меня. -- Каир тоже надо защищать!
-- "Фантомы" и над Каиром свободно летают? -- удивленно спросил я.
-- Да! В ноябре прошлого года два израильских "Фантома" проникли вглубь страны.
-- Это уже наглость, -- возмутился я, -- сначала они захватили Синайский полуостров, теперь и над Каиром свободно летают!
-- "Фантомы" позволяли себе "позабавиться" пролетая над нашей столицей. Количество дивизионов не давало возможности защитить всю воздушную территорию страны. Поэтому израильские летчики, хорошо изучив расположение средств ПВО и особенности местности, на предельно низкой высоте подлетали к Каиру, затем резко взмывали вверх и, набрав высоту, входили в отвесное пике, на форсаже пролетая над резиденцией президента Насера.
-- Могли, ведь, и бомбить! -- сказал я.
-- Паника среди населения была сильная. Грохот стоял ужасный, когда самолеты преодолевали звуковой барьер. Падали линии электропередачи и стены недостроенных зданий. Об этом случае пресса много писала!
-- Теперь понятно, -- сказал я, -- почему Насер обратился к Брежневу и убедил его послать на помощь Оперативную группировку наших войск, для создания "эффективного ракетного щита" против ВВС Израиля.
-- Витя мы надеемся, что ваши дивизионы помогут защитить нашу страну от вторжения "Фантомов", которые сегодня контролируют нашу воздушную территорию.
-- Это наша задача! Мы ее выполним!
Когда я шел на ужин, то почему то вспоминал глаза Фетхи, которыми он смотрел на меня -- полные надежды и благодарности за нашу помощь, которая для египетского народа имела большое значение.
