В тот субботний день, подразделение Легиона, где было большинство бывших советских солдат, патрулировало окраины города Хасси - Мессауда.
Город расположен, если смотреть с высоты птичьего полета, среди пустыни. Окрестности Хасси-Мессауда легко можно определить по "маякам" чадящих факелов на нефтепромыслах. Сам город, по словам ребят призванных с северных районов СССР, очень похож на города бескрайнего Севера. Те же грязные замусоренные дороги, обшарпанные пятиэтажки. Только минусовую температуру Севера, надо поменять на плюсовую, африканскую. Этот город никогда бы не возник, если бы не огромное нефтяное месторождение. Жилые и административные городки западных компаний были сгруппированы около аэропорта и в пригороде и обнесены двойной трехметровой стеной с несколькими видами заграждений из колючей проволоки. Выезжать в город запрещено без сопровождения французской полиции. В последнее время участились нападения берберов на жилые городки иностранных нефтяников, поэтому они и попросили французские власти прислать в город свои войска. Вот так и оказалось подразделение легиона в этом городе.
Под жилье легионерам выделили несколько домиков, напоминающих собой обыкновенные вагончики, которые назывались "Портокабин". Домик разделен на две равные части, каждая на одного человека. Но поскольку "Портокабин" был недостаточно, командир подразделения лейтенант Бардан, поселил в каждую комнатку по два человека. Он разделил легионеров на четыре подгруппы, в каждой по десять человек. Командиром одной из них и был назначен, получивший недавно нашивки сержанта, Янис Спудулис. И поселился он в комнатке со своим другом Лу.
На утреннем построении лейтенант Бардан объявил легионерам, что территория вокруг Хасси объявлена зоной безопасности и приказал безжалостно уничтожать всех тех, которые ее нарушают. Отделению, которым командовал Янис Спудулис, досталась северная окраина жилого комплекса нефтяников. В их распоряжении был один бронетранспортер, и один виллис. Тогда уже в легионе была довольно приличная радиосвязь, и поэтому они были в курсе всех событий, которые происходили в поле зрения легионеров.
Как всегда, самым опасным временем суток, для легионеров была ночь. Это постоянное и тревожное ожидание действий берберов. Их считали самыми опасными противниками. Они способны были видеть даже ночью и бить без промаха по легионерам их своих винтовок.
Вот и в эту субботнюю ночь легионеры сначала почувствовали, а потом и услышали вокруг укрепленного городка какое-то движение. А с первыми проблесками зари произошло нападение на все посты легионеров. Было еще темно и поэтому ничего нельзя было различить кроме неясных фигур двигающихся в сторону постов. Легионеры забили тревогу, но вдруг голос из рядов этих неясных фигур крикнул на чистом французском языке,
-Не стрелять! Это Легион!
И хотя лейтенант Бардан быстро оценил обстановку, что кроме них легионеров в этом районе быть не должно, нападавшим хватило времени переместить переносное прикрытие ближе к городку, и открыть огонь. Крики и грохот выстрелов покрывал священный боевой крик берберов, - Аллах Акбар...! Смерть нечестивым! Четыре часа продолжалась эта дикая и страшная бойня. Но легионеры обманули надежду берберов на быструю и легкую победу. Нападавшие отступили и бесследно исчезли в бескрайних просторах пустыни Сахары. Этой бой им стоил больших потерь. Точную цифру установить не удалось, так как оставшиеся в живых федаины, отступая вынесли с собой и убитых и раненых.
Война шла с переменным успехом. Если города продолжали оставаться для французов и легионеров очень неспокойными местами, где они слабо владели ситуацией, то пустыня ими более - менее контролировалась. Здесь легионеры размещались отдельными батальонами, устраивая укрепленные лагеря, защищенные минными заграждениями м проволочными спиралями Бруно. Вокруг самого лагеря расставлялись двойные посты с собаками. Каждому батальону придавалось по два легких штурмовика "Альфа Джет" и вертолет "Ягуар". Для них заранее оборудовали взлетно-посадочную полосу из специальных разборных щитов. Также наготове стояли безоткатные орудия "Хот", минометы и специальные машины, оборудованные на случай ночной атаки, прожекторами.
Арабы и туареги неоднократно атаковали такие лагеря верхом на верблюдах. Легионеры отбивали такие атаки, ослепляя эту "конницу", обстреливавшую их из привязанных к верблюдам минометов, прожекторами, уничтожая артиллерией и бомбя авиацией. Таким образом, война в пустыне была для алжирцев напрасным кровопролитием.
Применялся и вахтовый метод: неделю-другую, - на базе в оазисе, и столько же, - на заставах в пустыне. Американские и французские винтовки, стоявшие на вооружении легионеров, были ненадежными. Они легко засорялись песком и отказывали. Поэтому всегда нужна была замена. Уважением пользовались немецкие "шмайсеры", которые захватывали у арабов. Использовали и немецкие пулеметы времен прошедшей войны.
Но когда все же случались рукопашные схватки, легионеры использовали для этого более одного метра штыки от бельгийской винтовки "Пежо", и всегда выходили победителями. Но, какой-бы ни была рукопашная схватка - потери в ней для обеих сторон были неизбежны. Так что, как и легионеры, так и моджахеды, несли в этих рукопашных схватках потери, и немалые. Но при этом арабы в большинстве случаев всегда забирали с поля боя своих погибших товарищей. Это лишний раз доказывает то, что схватки для легионеров даже в пустыне не были легкими. И если бы они всегда одерживали сокрушительные победы над моджахедами, то у тех не было бы даже не только возможности уносить собственных убитых, но и уходить самим. И как уже показали боевые действия, - ни одна из сторон пленных не брала. Если легионеры попадали в плен к моджахедам, - те уж вымещали свою злобу и ненависть за их кровавую работу по "полной". Алжирцы вспарывали легионерам животы и вешали их на пальмы на их собственные же кишки, намотанные вокруг шеи...
Понятно, что такие сцены никак не способствовали особому желанию продолжать войну даже и у поднаторевших в уголовных деяниях легионеров. Все эти проявления офицеры легиона жестоко карало. Все делалось для того, чтобы сохранить "славный боевой дух Легиона". Если такие проявления продолжались, из этих легионеров делали "трусов", прибивали гвоздями за уши к доске и ставили в пустыне на солнцепеке.
И ничего удивительного в этом не было, - все "человеколюбивые конвенции" во Французском иностранном легионе практически не действовали и не действуют. Все решения, пусть даже самые кровожадные, перечеркивающие все международные соглашения "о правах человека", принимают его офицеры и сержанты. И эти действия заставляли даже трусов подтягиваться до уровня нормальных легионеров.
О каких международных конвенциях могла идти речь, если легионеры в плен не брали даже легкораненых алжирцев. Таких алжирцев, они после допроса, просто пристреливали. Не щадили легионеры и своих собственных раненых, также их пристреливая. Так в большинстве случаев, не делали даже немцы во время второй мировой войны, за исключением зондеркоманд, состоявших из уголовников. "Советские" легионеры использовались и в крайне опасных рейдах в Нигер для уничтожения тыловых баз повстанцев, которые были удалены до ста пятидесяти километров от алжирской границы. Рейды происходили приблизительно так: Легионеров сажали в десантные планеры, которые несли за собой самолеты, и опускающие в определенном месте. Высадившись вблизи повстанческих баз, легионеры делали свое дело, уничтожая там все живое, и быстро убирались обратно, хотя бывали и довольно неприятные неожиданности. Нет-нет, да и случались нештатные ситуации, когда самолеты и планеры с легионерами сбивались или терпели катастрофы.
Жизнь в легионе специфическая и сугубо своя. Разборки между легионерами не водились, не было краж, а драки, конечно, случались, но редко. Мародерства почти не было.
Тела погибших французов вывозились во Францию, прочие легионеры хоронились на месте. Крест часто делался на основе пулеметного ствола.
Был и обратный случай: легионерами в плен был захвачен советский военный советник. Он бойко лопотал по-арабски и был для достоверности даже обрезан. Допрашивал его тогда лейтенант Рене Бардан, прекрасно владевший арабским. Сидели они под парусиновым пологом натянутым на жердях. Осоловелые после боя и жары легионеры отдыхали тут же, рядом. Допрос шел в обычном порядке, так для проформы. Судьба этого араба никого не волновала. Все знали, что он будет расстрелян. На этот раз расстрельный жребий выпал на бывшего ефрейтора Советской Армии Ивана Чижова, которого легионеры между собой называли просто Жан.
Лежа под тентом рядом с Янисом Спудулисом, он внимательно наблюдал за арабом, которого ему предстояло расстрелять. Неожиданно толкнув сержанта в бок, вполголоса пробормотал, - слушай Франжье, (такое прозвище дали легионеры Спудулису за его неимоверную храбрость, что на русском значит - бешеный), - никакой он не араб.... Я узнал его, - это Колька Соловьев. С ним я учился в одном классе в Тамбове. После седьмого класса я пошел в ремесленное, а он, после десятого в военное училище...
-Да, ты что, Жан?! Ты не ошибся?! Это надо же. Здесь у "черта на куличках", и такая встреча.... А, в общем-то, ты прав. Точно, ничего арабского в его морде нету. Надо подойти и сказать об этом лейтенанту. А то пропадет парень ни за что. Давай подымайся, - пнул он по ноге Ивана, - пошли к лейтенанту.
-Что тебе, сержант, - лейтенант, прервав допрос, повернул голову в сторону подошедших Франжье и Жана. ( Разговор шел на французском, который русские солдаты за два года пребывания в Легионе знали прекрасно ).
-А то, лейтенант, - Франжье выплюнул изо рта потухшую сигарету, - вот Жан утверждает, что пленный не араб, а русский. Вы же знаете, что на стороне арабов много советских военных советников. Так вот, он один из них. Расскажи Жан, все, что сообщил мне, - лейтенанту.
Вникая во французскую речь между лейтенантом и легионерами, пленный менялся в лице. Он бросил несколько пристальных взглядов на Жана, и вдруг, спустив с себя шаровары, закричал по арабски, - смотрите, какой я русский? Я мусульманин! Смотрите, я обрезанный...
-Дурак ты, Колька! - Ну, какой-ты на хрен араб? - Жан произнес эти слова по-русски, и, сопровождая их набором отборнейшего русского мата, добавил, - тебя же дурака расстреляют. Если не знаешь, скажу, - легионеры пленных не берут, так же как не берут в плен и нас, арабы. Вот так-то. Кончай валять "ваньку", и говори так, как оно есть...
...В итоге пленного советского советника хорошо накормили, угостили красным вином, посадили на дромадера, и, под выстрелы винтовок, и крики, - давай скачи отсюда, - отправили восвояси. Ненависти ни у кого из легионеров к нему не было.
Тогда, в разгар войны 1961 года советские солдаты, уже, будучи легионерами, впервые услышали бессмертный призыв арабов "Аллах Акбар!" и познакомились с федаинами (так легионеры называли арабских партизан). Главным кошмаром для легионеров тогда была верблюжья кавалерия. С нею воевать в советской армии не учили. Впрочем, не только об этом советские парни вспоминали недобрым словом отечественную боевую подготовку. В те времена солдату советской армии было положено три боевых патрона в год. На учениях стреляли только холостыми...
Стреляли по "пыльному облаку" несущемуся по пустыне - плутонгами. Это когда солдаты выстраиваются в шеренги, и стоящие впереди ведут огонь с колена, остальные поверх их плечей.
Вот как вспоминал эти атаки моджахедов Янис Спудулис. - Страшное это зрелище, когда на тебя в клубах пыли несутся двести дромадеров (одногорбых верблюдов), на которых визжащие и орущие дурными голосами бешенные моджахеды. При этом седоки стреляют по легионерам из привязанных к верблюжьим бокам минометов...
Денег на руки легионеры не получали. Они шли на счет в банке Креди Лионнэ. Казначей выделял наличные только когда в батальон приезжал военно-полевой бордель. Это бывало не часто. Поэтому солдаты не раз насиловали арабских женщин, что, естественно, не прибавляло арабам любви ни к Франции, ни к Легиону.
Легионеры ничего не платили за питание, и, кстати, оно было высококачественным, для различных групп легионеров повара даже готовили их национальные блюда.
Вот так и шли день за днем, месяц за месяцем, у советских солдат ставших по неволе профессиональными легионерами ...
За все время боев батальон потерял около семидесяти убитых. Раненых было примерно вчетверо больше -- преобладали осколочные ранения от гранат и камней. Страдали также от дизентерии и малярии.
Легионеры в пустыне были поставлены в исключительно тяжелые условия, - их засовывали туда, где настоящие французы воевать не хотели, - в жгучие пески пустыни Сахары.... Там невозможно было дотронуться даже до собственного оружия, раскалившегося от невыносимых солнечных лучей. К сожалению, случались и перебои с поставками воды и вина, которые, смешав их вместе, хотя ненадолго, но все же снимали жажду.
Янис Спудулис, участник тех боев, вспоминает о продолжении легионерами родившейся почти одновременно с Французским легионом традиции, - отрубать пленным или просто местным жителям руки с браслетами. Среди легионеров тогда процветали грабежи мирного алжирского населения, причем они сопровождались нередко и убийствами.
На этот случай легионные маркитанты, были тут как тут: они по дешевке скупали у легионеров награбленное.... Удивляться этому не приходилось - сами легионные порядки способствовали этому, так как денег на руки легионеры не получали, поскольку они шли в банк "Кредит Легион". Почему происходило именно так, да все очень просто, - убьют легионера в бою, или его прикончат собственные сослуживцы, а заработанные им деньги останутся Франции. И сразу, в этой связи, вспоминается старый армейский анекдот о том, как командир объявляет своим "орлам", что денег они не получат: "А зачем птицам деньги?" А, правда, для чего? Все равно убьют...
Нервные стрессы после боев легионеры снимали или традиционным пьянством, или грабежами мирных жителей, да насилиями над алжирскими женщинами. Само собой, это не добавляло уважения к Легиону среди местного населения, где честь женщины всегда свято чтилась... Но каждое воскресенье, если не было боев, легионеры напивались. Особенно заводились немцы, некоторые из них напивались до бесчувствия. А еще говорят, что пьяницы русские. Да, пить русские умеют, но умеют, и сдерживать себя. По крайней мере, за все пребывание в легионе русские напивались только дважды. На празднике Дня Камерона. В календаре Иностранного легиона этот день считается годовщиной героической битвы 30 апреля 1863 года, в которой участвовал и Французский иностранный легион. И второй раз, когда их командир Роже Люнгвиц, ставший к тому времени их командиром полка, зачитал приказ об увольнении всех оставшихся в живых русских легионеров, со службы на гражданку. Вот тогда-то, после посещения форта Сен-Николя, а именно располагавшегося там Второго отдела, и получения свидетельств о безупречной службе, которое подтверждало, что все парни прослужили в легионе три года с честью и преданностью, вот тогда-то и была грандиозная пьянка
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
