1916 год. Все шло к тому, что революционный кризис в России, был уже налицо. Перед партией большевиков теперь стала первоочередной задачей, - задача развала армии.

Командующий 8 армией Юго-Западного фронта Российской армии генерал от кавалерии, генерал-адъютант, Алексей Алексеевич Брусилов находился в своем кабинете и знакомился с документами.

Зиму 1915-1916 года 8-я армия провела, как и весь фронт, в относительном спокойствии (если, конечно, войну, даже позиционную, можно считать спокойствием!).

Зима, а за ней и ранняя весна 1916 года прошла на зимних квартирах в чешской колонии Млодава, что в 30 верстах от уездного города Ровно. На фронте было затишье. И уже весной, штаб 8-й армии перебрался в Ровно.

И вот сегодня, в воскресный день и выбрал генерал время поработать с бумагами.

Раздался стук в дверь, и сразу же появился штаб - офицер для поручений поручик Гольцов.

- Разрешите доложить, ваше превосходительство...

- Ну, что там, или кто ждет приема, барон? - не отрываясь от бумаг, спросил Брусилов.

-Так точно, ваше превосходительство, ждет вашего приема вольноопределя ющийся, некто Трилиссер Михаил Александрович.

-Ну что ж, давайте штабс-капитан, этого посланца, ну скажем, - Брусилов на минутку задумался и добавил, - через тридцать минут. Узнаем, что он хочет, усмехнулся генерал, - собирая в стопку бумаги и откладывая их в сторону. Да, документы проверили? Если нет, то посидите, поработайте с ним. С каким он вопросом, где служит, и прочее, прочее...

-Уже все готово, ваше превосходительство... Порученец, помолчал мгновение, а потом выпалил, - Это большевик, ваше превосходительство...

-Большевик !? - привстал на стуле генерал. - Обнаглели, - усмехнулся он, - ну, что ж, передайте ему, что жду его через тридцать минут.

-Простите, ваше превосходительство, - приостановился, замешкавшись, порученец. - Смею заверить, ваше превосходительство, но я только поручик... Вы вероятно оговорились...

-Прочитайте, барон, правительственные ведомости, там есть и ваша фамилия о присвоении вам очередного воинского звания, штабс-капитан. И, пожалуйста, будьте добры, приведите себя в надлежащий вид, согласно вашего нового чина.

Нравился генералу этот молодой офицер, напоминавший ему своего сына, тоже офицера, корнета, воевавшего на этом же фронте. Исполнителен, молчун. Грамотен, знает немецкий, французский и японский...- Ладно немецкий и французский... Но откуда японский то? Нужно будет спросить его, - посмотрел он задумчиво вслед скрывшемуся за дверью офицеру.

Штабс - капитан, был родом из обрусевшей семьи немецкого барона Гольца, приехавшего на службу еще к царю Петру I, да так и оставшегося в России. Имение, которое ему подарил сам царь за верную службу России, находилось где-то, на окраине Черниговской губернии...

Брусилов поднялся с кресла, подошел к окну и задумался: Он смотрел невидящим взглядом на просыпающуюся природу, вдруг, и, словно, проснушись, схватился за голову.

-Боже мой...- Шептал он вслух. - Куда ты, Ваше Величество, смотришь? Империю, которую создавали веками твои предки, уже нет, по армии, не стесняясь, ходят доброхоты от большевиков, и все делают, чтобы ее развалить... Проснись, Ваше Величество, пока еще не поздно...

...Жизненный путь Брусилова прям как кавалерийская пика, хотя и не так однозначен, как это может показаться на первый взгляд. Он родился в 19 августа 1853 года в генеральской семье, в городе Тифлисе. С детства выбрал карьеру офицера и достиг на этом пути наивысшего успеха. И в плане продвижения по службе, и в величии успехов, и в признании как начальственном, так и народном. Он вкусил славу, почет и уважение, к слову, вполне заслуженные. С другой стороны, жизнь его была отнюдь не простой. Его отец умер, когда Алексею было всего шесть лет. А вскоре ушла из жизни и его мама. Алексея, а также его младших братьев Бориса и Льва приютила семья их тети и дяди, жившая в Кутаиси. Там в Грузии и прошло детство будущего генерала.

В 14 лет Алексей отправился в Санкт-Петербург в Пажеский корпус, куда был записан по ходатайству своего крестного, царского наместника на Кавказе фельдмаршала князя А.И. Барятинского. Учился он не слишком прилежно, но окончил это элитное учреждение. Правда, выпущен был не в гвардию, а в обычный 16-й драгунский Тверской полк, расквартированный на Кавказе. Сам Алексей Алексеевич в мемуарах объясняет это нехваткой средств для столичной жизни, исследователи же склонны связывать такое распределение с довольно посредственными оценками. Кстати, Тверской полк был расквартирован совсем близко от родных мест молодого офицера, и, видимо, желание быть рядом с семьей тоже сыграло определенную роль...

Кстати, в этом своем отношении к последнему императору Брусилов был не одинок. Неслучайно в феврале 1917-го никто из высшего командования не поддержал зашатавшуюся власть. В штабной вагон Николая почти единовременно поступили телеграммы от всех командующих фронтами (Сахаров, Брусилов, Эверт, Рузский) с просьбой мирно отречься от престола, после чего он и понял бесполезность сопротивления. Даже начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Михаил Васильевич Алексеев и великий князь Николай Николаевич не видели иного выхода. Так можно ли считать их всех изменниками? Может быть, действительно другого варианта уже не было? За Отечество без царя...

Брусилов был верен царскому правительству, во всяком случае, идеологически. Он с детства впитал девиз "За веру, царя и Отечество", не мыслил иного пути для России и был ему верен. Наверное, этим и объясняется его почтение к императорской фамилии, как к сакральным правителям страны. Хотя личные отношения с Николаем Вторым у полководца были сложные, особенно с того момента, как император возглавил действующую армию. Брусилова раздражала нерешительность Верховного главнокомандующего, из-за чего фронты действовали вразнобой - когда Юго-Западный наступал, Западный и Северный стояли на месте. Организовать совместные действия, принудить командующих общие задачи ставить выше локальных Николай не мог. Он просил, уговаривал, генералы с ним спорили и торговались, а драгоценное время уходило. Мягкотелость главковерха дорого обходилась его армии.

...Стук в дверь, заставил генерала, вернуться на землю. В дверях показался молодцеватый офицер, на кителе которого блестели золотом новенькие погоны штабс-капитана. Пропуская вперед солдата с погонами вольноопределяющегося, он доложил: " Вольноопределящийся, Трилиссер".

-Проходите, господин вольноопределяющийся, и присаживайтесь, - генерал, показал рукой на стул, рядом со своим рабочим столом, и, внимательно посмотрев в сторону штабс-капитана, добавил, - вы свободны, господин, штабс-капитан.

Перед генералом Брусиловым, появился, невысокого роста в явно несидящей на нем военной форме, человек лет тридцати с небольшим, с подслеповатыми, щурившимися глазами. Он пошел к стулу, на который ему указал генерал, и молча сел, сняв при этом фуражку и положив ее на свободный стул.

-Ну-с, с чем пожаловали, господин вольноопределяющийся? - с еле скрываемой усмешкой, смотря в глаза гостю, поинтересовался генерал. - Уж не пришли ли вы агитировать меня в большевики?

-Нет, господин генерал, вы уже почти с нами, - твердо ответил, Трилиссер, - я принес вам последние брошюры, Владимира Ильича Ленина. Он достал из обшлага шинели несколько брошюр и передал их генералу. Алексей Алексеевич, положил одну перед собой, другие отложил в сторону.

-Простите, господин вольноопределяющися, - тихо произнес генерал, - я не предложил вам снять шинель. У нас довольно - таки холодно. Спасибо, что сами догадались снять фуражку, он пробежал глазами по довольно редким волосам обнаженной головы посетителя, и листая брошюру, неожиданно рассмеялся:

-Вот, посмотрите, простите, как вас там...

-Михаил Александрович, - раздался глуховатый голос Трилиссера.

-Да, да, правильно,- подавляя прорывающийся смех, проговорил генерал, - вот здесь, в статье вашего лидера, описывается деятельность большевиков, направленная на подрыв обороноспособности государства в настоящий период, период Первой Мировой войны...

-Так, - с этим я почти согласен..., но вот с этим, - генерал посуровел.

-Здесь ваш вождь, мне кажется, перегнул палку. Он и не думает спасать граждан Российской империи от ужасов войны. Его планом, как мне кажется, является пере нацелить оружие, чтобы, чтобы оно стреляло в собственный народ. Он, что, считает, чтобы брат шел на брата, а сын на отца, это правильный путь падения России в гражданскую войну?

Трилиссер молча наблюдал за генералом.

-Или вот, еще. Ваш вождь призывает расстреливать всех офицеров и генералов. Тут явный перегиб. Позвольте, а как вы думаете строить вашу армию, без профессионалов? Что молчите? Нечего ответить?.. Уже немного позднее, будучи не у дел, Брусилов, писал в своих мемуарах:

"В бытность мною главнокомандующим Юго-3ападным фронтом во время германской войны большевики и ранее, и после февральского переворота сильно агитировали в рядах армии. Во времена Керенского у них было особенно много поползновений проникать в армию... Помнится один случай... Мне докладывал мой начальник штаба генерал Сухомлин следующее: несколько большевиков прибыло в штаб в мое отсутствие. Они заявили ему, что желают проникнуть в армию для пропаганды. Сухомлин, очевидно, растерялся и разрешил им ехать. Я же это, безусловно, не одобрил и велел их вернуть обратно. Приехав в Каменец-Подольск, они явились ко мне, и я заявил им, что ни в коем случае допускать их в армию не могу, так как они желают мира во что бы то ни стало, а Временное правительство требует войны до общего мира заодно со всеми нашими союзниками. И тогда же я выслал их из пределов, мне подвластных мне войск".

Знать бы генералу, что Ленин хотел выдвинуть лозунг к солдатам всех воюющих армий: "Стреляйте своих офицеров!" Но что-то смутило тогда Ленина, и он предпочел менее конкретную формулу "превращение империалистической войны в войну гражданскую". Еще не было никаких серьезных проблем на фронте: ни тяжелых потерь, ни недостатка вооружения и боеприпасов, ни отступления, а большевики по плану Ленина уже развернули яростную борьбу за снижение обороноспособности страны. Они создавали нелегальные партийные организации на фронте, ведущие антивоенную пропаганду; выпускали антиправительственные листовки, воззвания; проводили в тылу забастовки, демонстрации; организовывали и поддерживали любые выступления масс, которые ослабляли фронт. То есть, действовали как классическая "5-я колонна"... Об этом Брусилов, промолчал, но тут же с усмешкой заметил, -

-Да, простите, Михаил Александрович, военная форма, что на вас, бутафорская? Чтобы быть поближе к народу? Не так ли?

- Вы прозорливы, Алексей Алексеевич, - лицо Трилиссера оставалось невозмутимым,- все именно так...

Времени до начала февральской революции 1917 года, а затем и октябрьской революции этого же года,- оставалось почти ничего, а впереди был еще ошеломляющий успех российской армии, известный в народе, как "Брусиловский прорыв".

В советское время в России название, связанное с именем пошедшего на службу к большевикам генерала, сохранилось. В частности, советский генерал-лейтенант М. Галактионов в своём предисловии к мемуарам Брусилова писал:

Брусиловский прорыв является предтечей замечательных прорывов, осуществленных Красной армией в Великой Отечественной войне.

Летнее наступление русской армии являлось частью общего стратегического плана Антанты на 1916 год, предусматривавшего взаимодействие союзных армий на различных театрах войны. В рамках этого плана англо-французские войска готовили операцию на Сомме. В соответствии с решением конференции держав Антанты в Шантийи (март 1916) начало наступления на русском фронте было назначено на 15 июня, а на французском фронте - на 1 июля 1916 года.

Предшествующий изложенному, 1 апреля 1916 года, в Могилеве состоялся военный совет в Ставке, под председательством Верховного главнокомандующего Николая II, который принял принципиальное решение о готовности к наступлению на всех фронтах к середине мая 1916 года.

В соответствии с этим решением директива русской Ставки главного командования от 24 апреля 1916 года назначала русское наступление на всех трёх фронтах (Северном, Западном и Юго-Западном). Соотношение сил, по данным Ставки, складывалось в пользу русских. На конец марта Северный и Западный фронты имели 1220 тысяч штыков и сабель (обозначения личного состава пехоты и кавалерии того времени) против 620 тысяч у немцев, Юго-Западный фронт - 512 тысяч против 441 тысячи у австро-венгров и немцев. Двойное превосходство в силах севернее Полесья диктовало и направление главного удара. Его должны были нанести войска Западного фронта, а вспомогательные удары - Северный и Юго-Западный фронты. Для увеличения перевеса в силах в апреле-мае производилось доукомплектование частей до штатной численности. Основной удар предполагалось нанести силами Западного фронта (командующий генерал А. Е. Эверт) из района Молодечно на Вильно. Эверту передавалась большая часть резервов и тяжёлой артиллерии. Ещё часть выделялась Северному фронту (командующий генерал А. Н. Куропаткин) для вспомогательного удара от Двинска - тоже на Вильно. Юго-Западному фронту (командующий генерал А. А. Брусилов) предписывалось наступать на Луцк - Ковель, во фланг германской группировки, навстречу главному удару Западного фронта. Ставка опасалась перехода в наступление армий Центральных держав в случае поражения французов под Верденом и, желая перехватить инициативу, дала указание командующим фронтами быть готовыми к наступлению ранее намеченного срока. Современники знали битву как "Луцкий прорыв", что соответствовало исторической военной традиции: сражения получали названия согласно месту Выдающуюся роль в организации наступления Юго-Западного фронта (Луцкого прорыва) сыграл генерал-майор М. В. Ханжин. При подготовке операции командующий Юго-Западным фронтом генерал А. А. Брусилов решил произвести по одному прорыву на фронте каждой из четырёх своих армий. Хотя это распыляло силы русских, противник так же лишался возможности своевременно перебросить резервы на направление главного удара. Главный удар Юго-западного фронта на Луцк и далее на Ковель наносила сильная правофланговая 8-я армия (командующий генерал А. М. Каледин), вспомогательные удары наносились 11-й армией (генерал В. В. Сахаров) на Броды, 7-й (генерал Д. Г. Щербачев) - на Галич, 9-й (генерал П. А. Лечицкий) - на Черневцы и Коломыю. Командующим армиями была предоставлена свобода выбора участков прорыва.

В соответствии с этим решением директива русской Ставки главного командования от 24 апреля 1916 года назначала русское наступление на всех трёх фронтах (Северном, Западном и Юго-Западном). Соотношение сил, по данным Ставки, складывалось в пользу русских. На конец марта Северный и Западный фронты имели 1220 тысяч штыков и сабель (обозначения личного состава пехоты и кавалерии того времени) против 620 тысяч у немцев, Юго-Западный фронт - 512 тысяч против 441 тысячи у австро-венгров и немцев. Двойное превосходство в силах севернее Полесья диктовало и направление главного удара. Его должны были нанести войска Западного фронта, а вспомогательные удары - Северный и Юго-Западный фронты. Для увеличения перевеса в силах в апреле-мае производилось доукомплектование частей до штатной численности.

Ставка опасалась перехода в наступление армий Центральных держав в случае поражения французов под Верденом и, желая перехватить инициативу, дала указание командующим фронтами быть готовыми к наступлению ранее намеченного срока. Директива Ставки не раскрывала цель предстоящей операции, не предусматривала глубины операции, не указывала, чего должны были добиться фронты в наступлении. Считалось, что уже после прорыва первой полосы обороны противника готовится новая операция по преодолению второй полосы.

Вопреки предположениям Ставки, Центральные державы не планировали крупных наступательных операций на русском фронте летом 1916 года. При этом австрийское командование не считало возможным успешное наступление русской армии южнее Полесья без её значительного усиления.

15 мая австрийские войска перешли в наступление на итальянском фронте в районе Трентино и нанесли тяжёлое поражение итальянцам. Итальянская армия оказалась на грани катастрофы. В связи с этим Италия обратилась к России с просьбой помочь наступлением армий Юго-Западного фронта, чтобы оттянуть австро-венгерские части с итальянского ТВД. 31 мая Ставка своей директивой назначила наступление Юго-Западного фронта на 4 июня, а Западного фронта - на 10-11 июня. Нанесение главного удара по-прежнему возлагалось на Западный фронт (командующий - генерал А. Е. Эверт).

К началу наступления четыре армии Юго-западного фронта насчитывали 534 тыс. штыков и 60 тыс. сабель, 1770 лёгких и 168 тяжёлых орудий. Против них были четыре австро-венгерские армии и одна немецкая, общей численностью 448 тыс. штыков и 38 тыс. сабель, 1301 лёгких и 545 тяжёлых орудий.

На направлениях ударов русских армий было создано превосходство над противником в живой силе (в 2 - 2,5 раза) и в артиллерии (в 1,5 - 1,7 раза). Наступлению предшествовали тщательная разведка, обучение войск, оборудование инженерных плацдармов, приблизивших русские позиции к австрийским.

В свою очередь, на южном фланге Восточного фронта против армий Брусилова австро-германские союзники создали мощную, глубоко эшелонированную оборону. Она состояла из 3 полос, отстоящих друг от друга на 5 и более км. Самой сильной была первая из 2 - 3 линий окопов, общей длиной 1,5 - 2 км. Основу её составляли опорные узлы, в промежутках - сплошные траншеи, подступы к которым простреливались с флангов, на всех высотах - доты. От некоторых узлов шли вглубь отсечные позиции, так что и в случае прорыва атакующие попадали в "мешок". Окопы были с козырьками, блиндажами, убежищами, врытыми глубоко в землю, с железобетонными сводами или перекрытиями из брёвен и земли толщиной до 2 м, способными выдержать любые снаряды. Для пулемётчиков устанавливались бетонные колпаки. Перед окопами тянулись проволочные заграждения (2 - 3 полосы по 4 - 16 рядов), на некоторых участках через них пропускался ток, подвешивались бомбы, ставились мины. Две тыловых полосы были оборудованы послабее (1 - 2 линии траншей). А между полосами и линиями окопов устраивались искусственные препятствия - засеки, волчьи ямы, рогатки.

Австро-германское командование считало, что такую оборону без значительного усиления русским армиям не прорвать, и потому наступление Брусилова для него было полной неожиданностью.

...Нанесение главного удара предназначено было Западному фронту, а армии Брусилова наступали лишь демонстрационно. Штаб хорошо сохранил тайну. Там, в направлении на Вильну собраны были большие силы, небывалая ещё у нас по количеству артиллерия и технические средства. Несколько месяцев войска готовили плацдармы для наступления. Наконец, все было готово, а успех южных армий, отвлекая внимание и резервы противника, сулил удачу и западным.

Обстоятельства, предшествующие началу операции были таковы, - Антанта сумела договориться о координации своих действий на европейских фронтах. Эта координация требовалась для того, чтобы использовать преимущество Антанты - численность живой силы. Согласоваными во времени ударами на всех фронтах союзники по Антанте рассчитывали добиться одновременного преимущества на всех стратегических направлениях, прорвать оборону врага и, разгромив австро-немецкие вооружённые силы в маневренной борьбе, одержать окончательную победу в чрезмерно затянувшейся войне. Общее наступление предполагалось на первую половину лета - июнь - июль. Причем наступать должны были все - французы, англичане и бельгийцы на Западном (Французском) фронте, итальянцы - на Итальянском фронте, объединённая группировка союзников - на Салоникском фронте и, наконец, русские - на Восточном (Русском) фронте.

11 мая 1916 года командующий Юго-Западным фронтом генерал А. А. Брусилов получил телеграмму генерала М. В. Алексеева - начальника штаба Ставки Верховного главнокомандующего, в которой от имени Верховного главнокомандующего Николая II ставился вопрос о возможности наступления в ближайшее время в связи с необходимостью оттянуть часть сил противника с итальянского фронта, где итальянские войска потерпели сильное поражение. А. А. Брусилов в ответ сообщил о готовности всех армий фронта к наступлению 19 мая при условии, что и Западный фронт под командованием А. Е. Эверта одновременно начнет наступление, чтобы сковать расположенные против него войска. В последующем разговоре по прямому проводу М. В. Алексеев сообщил, что А. Е. Эверт сможет начать наступление только 1 июня, при этом была согласована дата наступления армий А. А. Брусилова - 22 мая.

Вечером 21 мая, за несколько часов до начала запланированной артподготовки, в разговоре по прямому проводу начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего генерал М. В. Алексеев сообщил А. А. Брусилову, что Верховный главнокомандующий Николай II желает изменить подготовленный А. А. Брусиловым способ одновременного наступления на разных участках фронта и устроить лишь один ударный участок, сдвинув согласованную ранее дату наступления на несколько дней вперёд. А. А. Брусилов категорически отказался и предложил себя заменить. Генерал М. В. Алексеев ответил, что Верховный главнокомандующий Николай II уже спит, и он сообщит ему содержание разговора только утром 22 мая. Таким образом, предваряющая наступление артподготовка началась с рассветом 22 мая (по старому стилю) 1916 года, ещё до пробуждения Верховного главнокомандующего Николая II. Представленный конфликт мнений может являться одной из причин последовавшего по завершении Брусиловского прорыва отказа Императора Николая II утвердить представление Георгиевской Думы при Ставке Верховного Главнокомандующего к награждению А. А. Брусилова орденом Св. Георгия 2-й степени...