ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Олейник Станислав Александрович
Саланг

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.15*7  Ваша оценка:

  
   С А Л А Н Г
  
   Воскресенье, 15 февраля, в этом году было довольно сырым и мглистым. Людей на улицах почти не видно, да и те, кто были, вряд ли обращали внимание на толпящуюся у обелиска не так уже большую людскую толпу, в которой преобладали, в основном, средних лет мужчины. Прохожие, обходя лужи, спешили к метро, изредка оглядываясь в сторону сквера, откуда доносились усиленные мегафоном возгласы невидимого оратора.
   Человек с мегафоном был похож на кутающегося в ратиновое пальто носатого пожилого рака. В руке его была зажата бумажка с речью. Конечно, чиновник мог бы попытаться поговорить с людьми просто так, без бумажки, но это, к сожалению, было ему не под силу: слишком далек он был от стоящих перед ним людей...
   А это был их день. Стоя у "своего" обелиска, все они испытывали странное ощущение, что являются заложниками обыкновенного человеческого равнодушия.
   От людской группы отделились двое и направились в глубь скверика. Одетые оба в военную форму, они издали казались братьями. Но лишь на первый взгляд, поскольку все же различались комплекцией, чертами лица.
   Тот, что поплотнее и чуточку выше, с миндалевидными черными глазами и резко очерченными желваками на смуглых скулах, был прапорщик запаса Марат Сатымов. В левой руке его был " дипломат". Второго, с майорскими погонами на плечах, звали Сергей Нежданов. Майор, опираясь на трость, заметно прихрамывал.
   Подойдя к стоящей на отшибе одинокой скамеечке, уселись, разместив между собою "дипломат". Из под крышки на свет явились хлеб, пакет с ломтиками сыра и колбасы, солдатская фляга в выцветшем чехле, два стограммовых стаканчика. Нежданов свинтил крышечку, разлил по стаканчикам бесцветную жидкость. Молча, не чокаясь, выпили. Сатымов извлек из кармана бушлата пачку "Примы", спички. Закурили. Дым, стелясь над асфальтовой дорожкой, поплыл вдоль аллеи в сторону обелиска.
   На сигарету Сергея упала дождевая капля. Огонек зашипел, но вскоре снова загорелся. Реальность ушла куда-то далеко в сторону, уступив место воспоминаниям, теперь уже давних лет. Памяти того, последнего дня... Их, с Маратом, дня...
   Тот февраль над Салангом запомнился им на всю оставшуюся жизнь. Разве чета здешнему. Вот уж лютый, так лютый... Заоблачный Гиндукуш лизал отроги языками лавин.
   Главной артерией, связывающей тогдашнюю Родину с сердцем Афганистана, -Кабулом, было это стратегическое шоссе. Из Кабула тянулись колонны порожняков, а обратно, из Мозари Шарифа, а большей частью из Хайратона, они уже тяжело ползли назад, груженные оружием, боеприпасами, топливом, продовольствием.
   Аорта войны гнала в обе стороны грохочущую, обтянутую брезентом защитного цвета кровь. А в самой высокой точке днем и ночью, без устали втягивая в себя и выталкивая наружу зеленую кровь войны сквозь пробитый в базальтовых толщах тоннель, пульсировало каменное сердце артерии - Саланг. Перевал Саланг...
   Аорта войны... Как часто, вперемежку с охваченной пламенем черным дымом и грязным снегом, толчками струилась отсюда по склонам ущелий горячая, без вины виноватая, живая алая кровь...
   -Ну что, командир, по второй? - Сатымов взялся за флягу. - За ребят?
   -За них давай, - открывая глаза, оживился Нежданов.
   Водка казалась безвкусной. Сергей снова прикрыл глаза...
   Тогда в кабине их было трое. Между ним, в то время еще старшим лейтенантом, и вцепившимся в руль ефрейтором-казахом Султаном Нургалиевым, дремал, надвинув кепи на длинный крючковатый нос, замполит батальона Литовченко. За кабиной вихрилась снежная мгла. Щелки света из маскировочных прорезей фар едва нащупывали рубиновые огоньки единственного ориентира - задних габаритных огней идущего впереди "Урала" со скорострельной пушкой на открытом кузове. Командиром этого "Урала" и был Марат Сатымов.
   В этот рейс в Хайратон за грузом боеприпасов отправились пятьдесят две машины. Командиром колонны был назначен замполит роты старший лейтенант Нежданов, заменивший недавно раненного командира роты капитана Хромова. Замполитом пошел замполит автобата майор Литовченко.
   Теперь колонна возвращалась назад. Выехали поутру, рассчитывая к исходу дня быть на подходе к перевалу, а к рассвету преодолеть и его. Стемнело внезапно. Дорога все круче и круче, тянулась вверх. И вот во тьме из-за поворота, вынырнула цепь уходящих ввысь оранжевых пятен сигнальных костров. Это была уже зона действия дорожной поддержки. Головные машины сворачивали к обочине, останавливались. Теперь нужно было ждать танки сопровождения.
   У самой обочины в отблесках пламени костра угадывались очертания палатки. Сочно хлопала по ветру парусина ее полога. Нежданов, согнувшись, отвернул полу, протиснулся внутрь. В палатке было тепло. В углу хрюкала, захлебываясь соляркой печурка сделанная из гаубичной гильзы. Помигивала красными и зелеными огоньками рация. Перед ней, спиной ко входу, сидел старый знакомый Сергея, капитан. Капитан обернулся. Посмотрел на Сергея усталым взглядом, выматерился и с досадой сказал: " Вот гады, не отвечают!" И немного помолчав, предложил: "Спиртяги хочешь?"
   Сергей отказался и попросил чаю. Пока он обжигаясь, пил чай, капитан уже кому-то по рации докладывал обстановку на перевале. Обстановка, как он обрисовал ее, была хреновой. Так, по крайней мере, понял из всего сказанного Нежданов. Буран не утихал. К тому же часа четыре назад наверх ушла колонна цистерн - "наливашек", и до сих пор о ней ни слуху, ни духу. Сергей невольно поежился. Колонну этих автоцистерн, если она застопорилась на перевале, хрен обойдешь. "Если мы стопорнемся, - подумал он, допивая чай, - того гляди и "духи" накроют ".
   Послышался нарастающий рев. Сергей поблагодарил капитана и вышел. Подходили танки сопровождения. Полетели в сугробы окурки. Захлопали дверцы кабин. Колонна двинулась дальше в метель...
   -Проснись, командир, замерзнешь! - Сатымов, тормоша Нежданова, протягивал ему стаканчик. - Давай по третьей...
   -Давай, Марат. За нас, за тех кто стоит там, - Сергей кивнул в сторону окружавших обелиск людей.
   ...Тогда случилось то, чего Нежданов больше всего опасался. "Наливашки ", едва выбравшись из тоннеля, застряли в заносах. Двигаться дальше не было никакой возможности. Оставалось ждать рассвета.
   Дизель КамАЗа" мягко урчал на "холостых". Ночевали в кабине. Уютно жужжала печка. Рыхлый Литовченко, кряхтя по хозяйски, полез за сидения на "спалку". Поворочался устраиваясь. А через мгновение уже захрапел. Заснул, уронив голову на "баранку" и Нургалиев.
   Сергей очнулся от липкой дремоты внезапно, словно кто-то толкнул его в бок. Часы показывали без пяти три. За окном кабины стояла кромешная мгла. Однако Сергею хорошо была известна эта местность. Он знал, что слева, над дорогой, на сотни метров вверх, вздымались отвесные монолиты скал. Справа дорога обрывалась пропастью. Противоположная сторона ущелья, километрах в двух, тоже являла собой вертикальную стену, уходящую далеко в облака. И хотя опасность нападения "духов" могла грозить лишь оттуда, практически это было немыслимо. Конечно, "духи" - дети гор и подобны птицам, но ведь и птичьи возможности не беспредельны.
   Сергей успокоился и вдруг, что-то заставило его насторожиться. До него донеслось заунывное, то ли пение, Ио ли мычание. Оказалось, что это степняк Нургалиев тихо поет на своем языке длинную, как4 тропы кочевников, песню.
   -О чем поешь, Султан? - тихо спросил его Сергей.
   -О родных местах, товарищ старший лейтенант. У нас ведь о чем подумаешь, о том и поешь.
   -Ты кажется из Сарыозека?
   -Да, там я родился...
   -Небось, скучновато у вас там? Все степи, да степи...
   -Да ну, что вы, товарищ старший лейтенант!! У нас там красота! Особенно весной, когда цветут тюльпаны, все вокруг словно красным ковром накрыто!
   Рассвет приближался. Нежданов открыл дверцу и выпрыгнул из кабины, и сразу оказался по пояс в снегу. Ловя ртом, морозный воздух и не чувствуя на языке тающих снежинок, он застыл в недоумении. Что-то было не так. Через мгновение понял: буран прекратился. Утро обещало быть ясным. И это было плохо. Утопая в сугробах, Сергей пошел вдоль колонны, будя спавших. Даже минута промедления могла стать роковой. К рассвету надо было расчистить путь.
   С гребня скалы на противоположной стороне ущелья колонна грузовиков была видна как на ладони. Человек в лисьем малахае и плотно запахнутом, подбитом мехом, халате отложил бинокль и огляделся. Неподалеку, придерживая навьюченных ишаков, молча двигались его моджахеды, одеты по-зимнему, как и он.
   Человек этот был мудр. И хотя глаза его пылали черным огнем, однако в них не было гнева к этим людям - шурави. Он знал, что пришли они на его землю не по своей воле. Но они пришли с оружием. Значит они его враги.
   Человек на гребне был спокоен. Он никогда не слышал слова "интернациональный", но зато был прекрасно знаком с глубоким смыслом понятия "долг". И уничтожить шурави, пришедших на его землю с оружием, было его долгом.
   Рассветало. Тучи спрятались за вершины горного хребта. Какой-то миг и в ущелье хлынули потоки золотых брызг, мгновенно захлестнувших перевал. Копошащиеся внизу букашки-шурави исчезли в спичечных коробках кабин. Час настал. Человек в лисьем малахае пробормотал молитву, огладил ладонями широкую с проседью бороду, и взмахнул рукой. Скалы пошатнулись. Небо загрохотало...
   Еще до армии, пацаном, Сергей любил просыпаться в палатке на лесистом берегу Камы, куда они с отцом каждое лето выезжали на рыбалку. Будил его, как правило, веселый стук дятла. И теперь, сидя в кабине подавшегося вперед КамАЗа, он поначалу вздрогнул от знакомого до боли звука. И лишь секундой позже до него дошло, что это за дятел решил встретить зимний рассвет в горах...
   Все вокруг потонуло в грохоте и реве. Нежданов кубарем выкатился из кабины грузовика и ужом скользнул под защиту колес. Впереди и сзади, вбивая в горло кислые хлопья горячего воздуха, с треском лопалось что-то похожее на огромные оранжевые апельсины, выбрасывая из себя огненную мякоть и черные пузыри жирного дыма. Это рвались в клочья набитые снарядами КамАЗы.
   Положение становилось безвыходным. Путь в обе стороны "духами был отрезан. Там горели, подбитые в первую очередь крайние машины. Выручит их из беды, могли только "вертушки" Сергей подскочил к кабине со стороны дверцы водителя, и едва нажал на ручку, как на него кулем вывалился Нургалиев. Из его горла хлестала кровь, окрашивая белый снег в алый цвет степных тюльпанов. Сергей потрясенно полез в кабину. Литовченко не было. По рации сообщил обстановку и попросил немедленно прислать "вертушки". Затем снова вывалился наружу. Огляделся и медленно пополз в сторону машины Сатымов.
   Марат с водителем были в кузове у орудия и вели огонь из "Калашниковых" в сторону скалы по ту сторону ущелья. Боекомплект орудия был уже израсходован. Нежданов взобрался на подножку и пытался криком позвать Сатымова. Однако тот, ничего не слыша, задрав голову к небу, продолжал стрелять. Водитель, который перезаряжал автомат, заметил его.
   Нежданов поманил обоих к себе рукой.
   -Кончайте, ребята, - прохрипел он, вытирая грязный пот с лица, идемте, сейчас живых спасать надо.
   Они ползли вдоль полыхающих обломков, то и дело натыкаясь на обугленные тела. Живые пока не попадались. Неожиданно в стороне Сергей увидел лежащего лицом замполита. Он лежал без движения.
   -Вы живы, товарищ майор?- Сергей потормошил Литовченко за плечо. Тот испустил, что-то похожее на стон.
   -Наверное контужен, - решил про себя он. - Ничего очухается, - и пополз дальше.
   А если бы обернулся назад, то увидел бы, как замполит, воровато приподняв голову, вдруг вскочил на ноги, и словно паук полез на скалу.
   Переползая к очередной машине, Сергей увидел слепящий огненный шар, и тут его словно хватили по ноге кувалдой. Теряя сознание он не чувствовал, как его приподняв, потащил куда-то в сторону Марат, но тут же рухнул рядом с осколком в спине.
   Очнулся Сергей уже в госпитале. У него была перебита нога, спасти которую так, и не удалось...
   Дело было сделано и теперь нужно, как можно быстрее уходить. С минуту на минуту появятся вертолеты. Человек на гребне скалы подал знак моджахедам, и те сразу засуетились, укладывая на ишаков вьюки.
   Человек в лисьем малахае видел, как внизу медленно ползли по черному снегу несколько шурави, спасая раненных товарищей. Он мог бы их перестрелять, но не сделал этого. Настоящему воину надлежит щадить поверженного врага. Он уважал мужественных людей, даже если это были его враги.
   Человек в малахае поднес к глазам бинокль, посмотрел вниз и презрительно усмехнулся. Затем отложил бинокль и медленно потянулся к снайперской винтовке. Он видел, как один из шурави, спасая свою шкуру, торопливо карабкался наверх.
   Человек в малахае передернул затвор. Его народ с испокон веков ненавидел трусов. Поймав в перекрестие оптического прицела спину беглеца, плавно нажал на спуск. Тот в кого он выстрелил. То в кого он выстрелил, вскинул руки и обмяк, повиснув на каменном уступе...
   Руки Сергея коснулись чего-то влажного, теплого. Он вздрогнул и открыл глаза. У ног, виляя хвостом, сидела кудлатая собачонка. Он сгреб с "дипломата" остатки еды и положил перед собакой.
   -Ну, что, командир, двинули? - Марат кивнул в сторону людей, которые уже расходились от обелиска.
   -Пожалуй, кивнул Сергей, поднимаясь со скамейки.
   Они медленно шли по алле к выходу из сквера. Тучи рассеивались. Над обелиском прозрачно заголубело небо. У скамьи, которую они только что покинули, выбирая оставшиеся крошки, серыми шариками прыгали воробьи. Осторожно неся в зубах кусок хлеба, мимо протрусила уже знакомая собачонка... Жизнь продолжалась...
  
   С. Олейник, Ю. Чапала.
   Р.S. Рассказ документально-художественный.... Полковник в отставке, инвалид войны II группы, Сергей Нежданов, и старший прапорщик запаса Марат Сатымов, в настоящее время проживают в г. Харькове.
  
Оценка: 7.15*7  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023