Эти слова произнес отец за ужином, когда в доме была вся семья.
-Давай, мать, помянем Сергея, - отец разлил водку в две граненые стопки, себе и маме. Оба поднялись из-за стола.
-Давай, Саша, - согласно ответила мать и, поднимая рюмку, продолжила, - царствие небесное рабу Божьему Сергею. Оба молча выпили. Я, тогда десятиклассник, да сестра Александра - ученица третьего класса, сидели тихо, потупив головы.
Было, как-то не по себе. Я всегда, почему-то побаивался покойников, а на этот раз покойником был наш сосед, дядя Сережа Гребенщиков. Наши семьи дружили, но с их детьми у меня никаких отношений не было. Лешка старше меня на три года - у него был свой круг друзей. А вот дочка Нюрка - одноклассница моей сестры - тут уж они были подругами. И уроки готовили вместе, и вместе играли. В общем, были подружками "не разлей вода".
Оба, и отец и мать, только вернулись от Гребенщиковых. Там старухи убирали покойника, обмывали в бане, укладывали в гроб. Чтобы дать немного отдохнуть тете Фене, жене дяди Сережи, родители мои и другие соседи ушли.
Несмотря на то, что был уже март месяц, стоял крутой мороз. Хоронили дядю Сережу на сельском кладбище, сразу за селом, на Липовой горе.
Вынесли гроб из избы, поставили в открытый кузов полуторки. Задний борт кузова был открыт. В кузове, вокруг гроба, сидели близкие покойного и по мере движения машины бросали на заснеженную дорогу небольшие пихтовые лапы. Тут же в кузове пристроили хорошо сработанный столярами МТС крест.
Брошенные лапы лежали на дороге от самого дома до кладбища. Дядю Сережу провожали почти все жители села, многие из которых были работниками МТС, где он был начальником слесарной мастерской. Сразу, за машиной, шел духовой оркестр, который играл похоронную музыку.
Дядя Сережа не верил в Бога, и вряд ли высказывал бы желание, чтобы над его могилой красовался крест. Но тетя Феня, с плачем всё-таки вымолила крест у начальника МТС Тарутина, - не нехристь же он, тоже человек божий. Без креста, да разве можно такое? Это же погубление!
В МТС решили, - крест, так крест. Все равно покойный беспартийный. Почему бы не уважить вдову заслуженного фронтовика. Да и крест-то, привычнее. Да только дяде Сереже было уже все равно, а для тети Фени, похоронить без креста, это отдать душу на вечную муку...
Дядя Сережа последние два года довольно сильно болел. Сказалось фронтовое ранение позвоночника. Да еще и ноги отказали. Вот и сидел он днями и вечерами в летнее время на лавочке возле своего дома, поставив рядом костыли. Иногда подзывал к себе проходящих мимо его дома мальчишек и, дав деньги, просил купить для него пачку папирос.
Село наше старинное, основанное еще во времена купцов Строгановых, состояло тогда примерно из 300 бревенчатых домов, да десятка кирпичных. Кирпичной была и церковь Петра и Павла. В те годы в ней находились, то кинозал, то склад горюче-смазочных материалов. Чтобы окрестить детишек, нужно было ехать в соседний городок Осу, где была единственная на всю округу действующая церковь. А об отпевании усопших, и речи не могло быть.
В этом Прикамском селе, пожалуй все, - от последнего мальчишки, до первых лиц района, были рыболовами. Был рыболовом и дядя Сережа. До болезни, его часто можно было видеть на небольшом заливчике, куда упиралась наша улица. И когда мы, мальчишки, оказывались в это время рядом с ним, почти всегда просили рассказать, что-нибудь о войне.
Всю войну дядя Сережа прошел в разведке. Вернулся домой в звании старшего сержанта с тремя орденами, - "Славы", "Красной Звезды", "Отечественной войны II степени", и кучей медалей, одна из которых была медалью "За отвагу".
...Был тогда июльский вечер. На берегу залива, который на селе знали, как Большой лог, с удочкой сидел дядя Сережа. На кукане, который был опущен в воду, плескался один подлещик и до десятка красноперок. Рядом, с правой стороны от него, на расстеленной районной газетке "Новый путь", стояла уже неполная чекушка водки и незамысловатая закуска, - кусок хлеба, зеленый лук, и свежий огурец. Тут же рядом, упавшая на бок, лежала граненная стограммовая стопка. Мы с Ванькой Бурнышевым, дом которого стоял недалеко от берега, тихонько подошли и остановились недалеко от дяди Сережи, стали распутывать удочки.
-А ну, сюда, ко мне ближе, скомандовал нам дядя Сережа, - я собираюсь уходить, а место тут уже прикормленное.
Распутав удочки, и насадив на крючки червей, мы с Ванькой забросили удочки тут же, рядом с удочкой дяди Сережи. И, буквально, минут за десять поймали по три красноперки.
Дядя Сережа допил водку, закусил остатками своей снеди, завернул пустую бутылку в газетку и спрятал в сумку, чтобы потом сдать в магазине, стопку аккуратно положил в карман старенького пиджака, и стал сматывать удочку.
-Слышь, Вань, давай попросим дядю Сережу, рассказать что-нибудь про войну, - толкнул я своего друга в бок.
-Давай, - согласился тот, ты его лучше знаешь, ваши дома стоят рядом, вот и спрашивай его.
-Дядь Сереж, а дядь Сереж, - остановил я дядю Сергея, который уже собирался уходить.
-Ну, чего тебе еще Славка? - остановился он, - спать хочу, пойду до дому.
-Дядь Сереж, а ты живого немца, ну как меня, на фронте видел? - неожиданно влез в разговор Ванька. Он посмотрел на дядю Гришу, и достал из кармана пачку папирос "Лайка". - Вот мы тебе купить решили. У тебя-то нету уже. Поди, искурился?
Я с опаской смотрел на дядю Сережу, прощупывая в кармане брюк спичечный коробок, а вдруг он догадается, что папироски-то куплены не для него, а для себя, - мы тогда уже начали понемногу покуривать. Но кажется, все обошлось
-Точно, все выкурил. Вот спасибо, так спасибо! Ну, раз так, то давай перекурим.- Дядя Сережа, как нам показалось, совсем не заметил, этого обмана. А может заметил, но ничего нам не сказал. Он спокойно взял у Ваньки эту злополучную пачку. - -Шибко маленькие папироски-то, ну ничего покурим и эти, и сев рядом с нами, на покрытый травою косогор, положил около себя удочку, сумку с уловом, и, с удовольствием затягиваясь, улыбнулся, - ладно, ребята, расскажу, что никому никогда не рассказывал. Видел я живого немца, и не пленного, а врага, как сейчас вас. Было это в августе 1943 года. Мы только что освободили от немцев Харьков, и шли дальше на Запад. Тогда бои шли тяжелые, а мы, разведчики всегда были впереди. От взвода дивизионной разведки, в котором был я командиром отделения, оставалось только десять человек во главе с лейтенантом. Остальные все были повыбиты...
-А как это "повыбиты", дядя Сережа? - не выдержав, спросил Ванька.
-А кто был поранен, потом попал в госпиталь, а кого и похоронили, там же где погиб. Вот так они и оказались повыбитыми.... Понял, Иван? - По взрослому обратился к Ваньке дядя Гриша.
-Ага, - кивнул головой Ванька, и, получив от меня тычок в бок, замолчал.
-Ну, раз так, то слушайте дальше. Остановились мы тогда на окраине какой-то деревушки. Все вокруг затянуло туманом. Протяни руку, и ее уже не видно. Особенно густой туман был в буераках. Куда идти? Ни командир наш лейтенант Овчинкин, ни мы, девять его подчиненных, не знали. До рассвета оставалось часа два. Пить тогда хотелось, спасу нет! А воды-то нет ни у кого. Фляжки у всех пустые. А в деревне немцы. Попробуй, сунься. Как сейчас помню, Овчинкин, тогда лежавший рядом со мной, ткнул меня в бок.
-Сергей, не приказываю, а прошу, принеси воды. Там внизу, лог, и наверняка там есть речка. Больше некого послать. Все молодые пацаны, пропадут ни за что. А ты уже воюешь давно.... Вообщем разберешься, не растеряешься, если что будет не так. Вот канистра тебе, трофейная.... Ребята тут нашли. Внизу дырка от пули. Значит точно, есть тут речка. Раз канистра тут, значит, тут и речка. Дырочку-то заткнули тычком. Надежно, не выпадет.
Я молча взял канистру, поднялся на ноги и, придерживая правой рукой висевший на груди автомат, медленно стал спускаться вниз по косогору.
Начинало светать. Туман садился на землю и, особенно ниже пояса, был такой густой, что вообще ничего не было видно. Определил, что рядом течет речка, только по журчанию воды. Наклонившись, пригляделся, и, увидев перед собою воду, открыл крышку канистры, и, придерживая ее рукой, опустил в воду. Подождав, когда канистра набралась, я вытащил ее, закрыл крышку, и только хотел набрать воду в свою фляжку, передо мной раздался какой-то всплеск. Я осторожно поднялся и, неожиданно прямо перед собой, на расстоянии примерно полутора метров, на другом берегу речки увидел немецкого солдата. На правом плече стволом книзу, висел автомат. В правой и левой руке были канистры с водой. Помню, мыслей никаких в голове не было. Мы оба молча смотрели друг на друга. Сколько времени так смотрели друг на друга, убей, не помню. Потом улыбнулись друг другу. Оба, словно по команде развернулись, и пошли каждый в свою сторону.... Почему я так тогда поступил? Не знаю ребята. Словно какое-то нашло наваждение. Я тогда видел перед собой не врага, немца, а простого мужика. Возможно, и тот тогда думал обо мне так же.
Об этом случае я никогда, никому не рассказывал. Отвечу сразу, почему. Потому что, не взял "языка", хотя и мог. А расскажи, кому-нибудь, об этом, сразу же оказался бы в штрафбате...
А что такое штрафбат, мы с Ванькой тогда уже знали из прочитанных книжек про войну...
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
