ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Омельченко Олег Викторович
Красный песок. Глава 6

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.00*4  Ваша оценка:
  Велика степь. От седого Каспия до Алтайских гор, от сибирской тайги, до подпирающих небо хребтов Тянь-шаня, распростерлась она. Много крови и битв видела степь, много народов как вал прокатились по ней, оставив после себя только заросшие травой могилы богатырей. В любое время года прекрасна она, и весной, расцвеченная маками и тюльпанами, и летом, когда безжалостное солнце выжжет все, кроме ковыля и полыни, и осенью, когда белесое, светло- голубое небо над ней располагает к размышлениям, и зимой, вся укрытая белым покрывалом. На степь можно смотреть бесконечно, она всегда разная и всегда родная и ласковая, как материнские руки. Какой же восторг охватывает, когда заседлаешь коня и промчишься вихрем, по ковыльному простору, полной грудью вдохнешь травяной настой, и растворишься в нем.
  
  Летом 1715 года , в степи было неспокойно. Беркут парящий, где- то близ солнечного диска зорким взглядом озирал пространство. Сегодня был очень неудачный день, он не мог поймать ни сайгака, ни даже зайца, всех распугала огромная громыхающая змея, тянувшаяся, вдоль синей ленты Иртыша. Змея гремела металлом так сильно, что беркут решил подняться еще выше, от греха подальше, но змея подняла такую пыль, что беркут понял, добычи здесь не будет, и развернувшись улетел, на запад, в сторону где , у пресного озера, могли пастись дикие козлы....
  
  Уже вторую неделю войско в походе. Пехота уже успела втянуться в кочевую жизнь, уже запылились и просолились от пота мундиры, и стали черными от солнца лица. Чеканят шаг гренадеры, в ногу , с песней, идут колонны пехоты, трясутся на рысях драгуны, батарея за батареей движется артиллерия, и как волки, рыщут вокруг казачьи сотни. А по реке, где парусом, где на веслах, а где и бечевой, идут до верху груженые огневым припасом , харчами и оружием , лодки и дощаники. Давно миновали Тару, миновали укрепления казачьей линии, и сегодняшний ночлег обещали в Чернолуцкой. Но до ночлега, еще идти и идти. Полусотни Алея и Никифора сегодня не несли дозорной службы, а по указанию Бухольца шли в замыкании колонны. Казаки растянулись, и замыкающий десяток , порядком отстал. Десятком командовал Гришка Пермяков, и надо было его взбодрить. Никифор развернул коня, перешел в галоп, и уже открыл было рот, что вздействовать на нерадивого Гришку, но осекся, увидев, притороченный к Гришкиному седлу мешок.
  - Это чевой- то там у тебя? Строго спросил Никифор.
  - Да так, поклажа кака-нито, с невинным выражением на лице ответствовал Гришка.
  - Поклажа, баешь? А ну, кажи, пройда!
  - Да, безделье, Никифор Петрович!
  - Кажи, идол!
  Гришка с обреченным видом, развязал мешок и предьявил содержимое Никифору. Там оказалось, добрый шмат сала, окорок, несколько кругов копченой конской колбасы.
  - Откель все это?
  - Час тому дощаник с мелкого места сдергивали.
  - И что, спер?
  - Да все едино харч подмок, и пропал бы, а так, казачки наши подьедят.
  Никифор присмотрелся к казакам Гришкина десятка, и увидел, что каждого из них, у седла болтается вьючок.
  - А это что, все подмокло? Что мне, теперь каждого трясти? Чего еще утянули?
  Гришке уже ничего не оставалось, кроме, как не брехать.
  - Пшена там малость, да мука- крупчатка, да сухари, чайку- заварки , опять же...
  - Куды б ты энто все попрятал, как бы я не узрел? Жрал бы по ночам?
  - Никак невозможно! Все сдаем кошевому! Нешто мы могем допустить, чтоб солдатня, да деревня голозадая , сыта была, а господа сибирские казаки, с тощим брюхом воевали. Все на общий кошт.
  - А ты, не иначе, с голоду опух?
  - Ну, не опух... пока, однако же, на войне и в походе, всякое бывает.
  Гришкин ответ Никифору понравился, но наказать его следовало.
  - Капрал Пермяков, за твое беспутство, а именно, за то что красть не умеешь, назначаешься, с десятком, без череду, в караул на ночь! Потом Никифор развернулся, и ускакал. Гришка же, необычайно довольный тем, что удачно удалось избежать шомполов вдоль хребтины, назидательно говорил подтянувшимся казакам:
  - Прав Никифор Петрович. Всяк человек- должен уметь воровать. Вывод, по его мнению был абсолютно верным.
  Между тем, день склонялся к вечеру. Удлинились тени, и ослепительны диск солнца, порядком умерив свою ярость, клонился к горизонту. Где-то в голове колонны , запела труба, разнося радостную весть- привал! Войско подходило к Чернолуцкой крепости.
  Однако, Бухольц , решил не заводить отряд в укрепление, а разместиться на ночь прямо под валами, направив к реке, для охраны дощаников, сотню казаков и роту пехоты.
  Когда степь покрыли костры, и кашевары только начали колдовать над котлами, казаки, уже устроились с большим комфортом, а самые шустрые, смотались на Иртыш , где за пару забродов походным неводком, натаскали изрядно рыбы. Уха поспела моментально, и дразнящий аромат варева, приправленного диким луком, пополз по лагерю. После сытного ужина, дабы не пропадать пище, но и не дразнить попусту начальство, втихаря пустили по кругу флягу с водкой. Казаки пребывали в благодушном настроении, позабыты были тяготы пути, и не хотелось думать, о том, что идут на войну, и кто из них вернется назад неизвестно, да и вернется ли кто- нибудь?
  В освещенный круг пламени костра, вошел пожилой солдат, явно, недавний крестьянин, взятый по рекрутскому набору. Форма на нем висела как, на корове седло, что рядом с подтянутыми, щеголеватыми, франтами- казаками, особенно бросалось в глаза. Гость поклонился, и обращаясь к Гришке, которого он безошибочно определил, как старшего, вежливо попросил:
  - Не угостите ушицей, православные? Гришка пожал плечами:
  - Насыпай с котла, сколь требовается, нам ее всю не поесть. После того, как солдат наелся, ему, раз уж пришел, дали хлебнуть и водочки. После этого, солдат , сел у костра, и вытянув нахоженные за день ноги, изрек:
  - Завидно мне глядеть на Вас, казаков. Одеты справно, в степи- как дома, во всем вам воля вольная, ни налога, ни подати с вас не берется, не сеете, не жнете, а при деньгах. Одно, люди , Вы как дикующие, и на русских мало похожие.
  - Завидно, говоришь, дядя? Недобро оскалился Гришка. А ты глянь, сколь средь нас стариков? Совсем нету? Это оттого, что не стареем? Да, до сорока годов, один из тыщи доживает! Детей наших во крепостях и острогах, войско воспитывает! Да и для чего- воевать да помирать, а за, что, начальство ведает. С четырнадцати годов, под ружье малолетков наших ставят, а с восемнадцати- уже в бой идут, и так, пока жив! Не пашете... мы б пахали... кто- бы только дал, коль война, который год. А нет войны ? Прикажет начальство, и айда в поход..., хоть на Камчатку.., вон с Атласовым да с Хабаровым , сколько народу ушло? Да сотни три! А вернулись? Девятеро? А ведь каждый год, государь Петр Алекссевич шлет казачишек на всток солнышка... И на Амур, и к чукчам, и Америку сыскивать. А был ли ты, дядя, в Забайкальской степи, где в январе, мороз да ветер, а снега нету, и вместо метели, буран камни с кулак несет? А на Алдане - реке, або в Якуцком остроге, где зимой от морозов, железо хрупким делается, и ночь по три месяца? Ходил ли по морю Охотскому в бусах, где волны, что в Тобольске стены? Да просто, чего далеко бывать, живал ли месяцами, в мороз и жару, в безводной Ишимской степи, где все озера солоны, и ждешь каждую минуту, то аркан, то пулю. Да и сейчас, думаешь ли башкой своей деревянной, куда идем? Так что, не зли меня дядя, и думай, что болтаешь. А что на русских мы не похожие , дикие мы.... Так и есть мы не русские... Средь нас татар много, есть и киргизцы , и буряты, и калмыки тоже есть.. мещеряки, башкирцы, якуты, пермяки.... Ты дядя , одно запомни, кабы нас, как ты, сиволапый, говоришь, диких, здесь не было, не было бы здесь и России. С Ермаковых времен, Сибирь да степи кровью казачьей залиты, и нашими трудами , и ты здесь прижился. Да мы все, более русские, чем ваша лапотная братия вместе взятая! Сколь из Вас, переселенцев, в казаки писалось? Да, после первой же сшибки, обрат, в крестьяне, просились! Гришкина тирада казакам понравилась, а солдат приуныл. Но ему все равно поднесли еще водки, а Гришка хлопнул по плечу, и добавил:
  - Казаки, есть соль земли русской! Солдат же понял, что обиды на него у казаков нету, встал, поблагодарил, и попросил прощения:
  - Уж простите мне балабольство мое. На что казаки ответили:
  - Скоро сшибки с джунгарами начнутся, там и поспасибствуем
  
  И снова путь. Еще через два дня , последняя ночевка на русской территории, у впадения реки Омь, в бурный, дикий Иртыш. Темные, но прозрачные воды Оми, смешивались с мутной зеленой водой Иртыша. Бухольц, впервые будучи здесь, дивился и спрашивал у поручика Княгинина, который в Чернолуцкой присоединился к походу:
  - А чего так? Княгинин же, степенно отвечал:
  - Иртыш, быстрым течением своим, срываясь с гор Алтайских, взрывает степь, и несет глину да песок, но верст еще пятьсот вверх,и он прозрачен и чист будет, аки горная река, и есть там даже и форель- рыба. Омь же, течет с востока, верст шестьсот, татары бают, и все через болота, и из болот Васюганских вытекает. Вода Оми- суть настой болотный, потому- темна и прозрачна. Но никто из наших, в те края не ходил, больно дикие они, хотя, опять же, со слов татар, есть там и лес добрый, и масло земляное, кое-где выходит. Бухольц внимательно выслушал его, и резюмировал:
  - Да, так вот оно что... А здесь, наилучшее место для крепости. Большой, каменной, чтоб степи в узде держать. Глянь сам, с трех сторон вода, лесу полно, грех крепость не поставить, да и город, здесь со временем станет, поболее Тобольску. Земли, то какие благодатные! Каландер! Артиллерийский поручик Каландер, услышав свою фамилию, щелкнул каблуками.
  -Что скажешь?
  - Чертеж сей крепости готов давно. Руки, видать у губернатора не доходили. Так у нас, стало быть дойдут. Здесь воздвигаем первый редут! Здесь есть пост казачий, его и усиливаем. А крепость, Бог даст, потом поставим.
  Тарский настоятель, отец Василий, на берегу Оми, отслужил молебен, и воиско пошло далее. Но теперь шли по ничейной земле, и шли много медленнее, конницу пришлось разделить, и отправить по обеим берегам, во избежание внезапного нападения. Пехота перестроилась в каре, пушки зарядили. Очень тормозили движение дощаники. Русло Иртыша было извилистым, а течение- бурным. Нельзя было идти ни на парусах, ни на веслах, в основном, шли бечевой. Пока можно было, тянули лошади, но лошадей было мало, и их берегли, когда они уставали, в лямку впрягались люди. Людей не берегли... Но, как ни бейся, а больше пятнадцати верст в день пройти не могли.
  
  Казаков все это раздражало, в сотнях пошел ропот, что, поручили бы, дескать нам, уже бы и обратно сбегали, и с зипуном бы вернулись. А так, не зипуна, ни скорого возвращения не предвидится. Никифор доложил обо всем Матигорову, нельзя было умолчать, но и тот, все понял сразу .
  - Позволь , господин полковник, казачков на разведку заслать, нехай по степу пошарпают, а остатних, какие свободны, по артикулу воинскому обучать станем. Нехай, переправу через Ирыш выделывают. Дважды в день переправятся- куда дурь выйдет . Матигоров , тем же днем, собрал старшину казачью, и всех расставил по делам. Алей, со своими казаками, в первый же день, был назначен в разведку, и получил дирекцию, следовать на запад, дойти до пресного озера , и если никого не повстречает, идти назад, а если повстречает, в бой не вязаться, а все прознать, и такоже, двигать к своим.
  
  
  
  Верхнее течение реки Или. Ставка хана Тауке.
  
  
  На утоптанной площадке перед ханской юртой толпился народ. При этом, собравшиеся, не сияли золотыми украшениями, не были дорого одеты, но внушительная осанка собравшихся, манера держаться, а самое главное, выражение лиц, видевших, наверное, все мыслимые и немыслимые бедствия, выдавали в этих людях, профессиональных воинов, которым не впервой, посылать людей на смерть, а для самих, рисковать жизнью, было их предназначением. . Не все они были знатного происхождения, но, их сравняла со знатью в заслугах, война, которая уже столько лет висела над степями.Это были батыры, представители казахских родов , главы которых, находились в ханской юрте, и где с раннего утра шел курултай. Обсуждалось главное- ход летней кампании против джунгар. Все эти люди были готовы умереть за свои очаги, но не они решали, где и как, это может произойти. Солнце уже стояло в зените, но вестей из юрты не было, и лица батыров были непроницаемы. В это время в юрте, страсти накалились, как никогда.
  Слово держал Абулхаир. Молодой полководец, явно волнуясь, встал со своего места и горячо говорил собравшимся:
  - То, что в прошлом году, нам удалось достичь некоторых успехов, не означает, что джунгары ослабели. Они сильны как никогда, но их войска, связаны войной с цинами, и им не до нас, а если они добьются перемирия в Манчжурии, то всей своей мощью хунтайджи обрушится на нашу землю. Может повториться 1710 год. Все преимущество калмыков, состоит в том, что, у них есть армия, а у нас, только ополчение. Именно поэтому, я против лобового столкновения с ними. Нам нужно время , чтобы подготовиться к этому.
  -Предлагаешь отсидеться в кочевьях? Насмешливо спросил Каип. Твои батыры перетрусили? Но наши- нет. Мы не робкие суслики, как некоторые..
  - Проглоти свой поганый язык, поднялся во весь свой огромный рост Богенбай
  - Тихо! Прервал спорщиков Тауке. Продолжай, Абулхаир.
  - В этом году, надо, не вступая в бой с главными силами Аргишты, мы должны, малыми отрядами, перекрыть горные проходы в Алтайских горах, и Уйгуристане, лишить калмыцкие войска снабжения, и подкреплений. В это время, наши батыры, должны выковать из номадов, настоящих воинов. Но воинам необходимо оружие. Оно есть, только у русских. Его надо срочно закупить у них, в обмен, пообещав, защиту их границы, особенно между Иртышом и Ишимом, и в Барабе...
  - То есть, в твоих родовых землях? Опять, с издевкой спросил Каип. Хочешь подняться на белый войлок, опертый на русские штыки? Абулхаир, не стал отвечать, презрительно глянул на него, и продолжал:
  - Как всем известно, вдоль Иртыша идет русский отряд, его столкновение с калмыками неизбежно, если мы поможем русским, и ударим с тыла, то можем попросту уничтожить все ойратские силы, по эту сторону Алтая, а в узких горных проходах, прикрытыми русскими пушками, мы отстоим и нашу землю, не впустив на нее монгольских хищников. Это даст нам передышку, в год, может в два, и мы успеем создать армию, и сами нанесем удар по Джунгарии!
  Подумайте только, от того, что мы решим сейчас, зависит, сможем ли мы, уже через два года, а может и ранее, стать могучим государством, или же ... погибнуть. Глаза Абулхаира сверкали. Он сказал, что думал, и знал, что он в состоянии все это свершить.
  - Что, единая страна? А ты, Абулхаир, великий хан? Вновь подал голос Каип. Не слушайте его! У мальчишки , от жажды власти кружится голова! Да он готов Вас всех, из-за этой власти, продать в рабство русским! Мы и так разобьем калмыков, их всего-то десять тысяч! А ты, если сам струсил, не бросай тень подозрения, на славных султанов, и биев, которые здесь присутствуют. Воины мы или нет! Все загалдели, разьярившись от воинского задора, хитроумный Каип, пребольно врезал-таки, по самолюбию. Никто больше не слушал Абулхаира, и порешили дать калмыкам генеральный бой, чтобы сразу с ними и покончить.Но никто из присутствующих, не признался ,даже самому себе, что они , попросту боятся роста влияния Абулхаира в степи. И подчинение своему вождю, для них даже страшнее калмыцких сабель. Курултай закончился, и батыры также бесстрастно выслушали его решение. Какая разница где сражаться? Надо победить. На все воля Аллаха.... Вечером, Богенбай, и Абулхаир, вдвоем сидели у костра, и пили чай. Абулхаир, все еще переживал свою неудачу на курултае.
  - Боке, ведь они готовы, бросить под калмыцкие сабли необученных пастухов, и даже нашу военную аристократию- батыров! Их не интересует ничего, кроме личной власти! Богенбай, как дольше проживший и больше повидавший, ответил так:
  - Хан, все произойдет во время, ибо все будет так, как решит Всевышний! Не торопи события, нам не дано изменить судьбу. Они послушали Каипа, только из-за того, что дорожат исключительно своими табунами, но не нашей свободой. Каип же, попросту рвется к власти. Он настолько слеп, что всерьез уверен, что может один победить военную силу ойратов. И мы это сделаем, Аллах свидетель!
  Но не скоро, к сожалению, и будет нам стоить огромной крови. Пойди султаны , по пути указанному тобой, мы бы добились успеха много быстрее. Но, звезды над степью, в этом году стоят по иному. Мы же с тобой, должны, как можно лучше делать возложенное на нас.
  - Ты мудр, Боке, и ты нашел слова, которые внесли ясность в мои мысли. Мы будем сра жаться везде, где только, и как только сможем.
  .
  Окрестности озера Эбейты.
  
  
  
  Скоро летел по степи отряд Алея. Места здесь были ровные, степь сухая, болот не много, и казаки шли по прямой. Чтоб не попасть в засаду, на вершины курганов высылали дозорных, которые обозревали местность, и получив от них сигнал, что все спокойно, шли дальше. Не попадалось ни кочевий, ни даже следов их, хотя травы в степи, были сочны и высоки. Каждый день казаки выслушивали сакму, но ничего в степи не двигалось. Дичи было в изобилии, попадались и сайгаки, и дикая птица,можно было охотиться, но Алей запретил разжигать костры, и питались взятой с собой сухомятиной. Дойдя до пресного озера, отряд развернулся на юг, в сторону соленых озер, надеясь встретить хоть кого-нибудь. Шел третий день, после того, как казаки покинули берега Иртыша. Вдруг, головной дозорный, поднял вверх согнутую в локте правую руку. Потом, показал большой палец, это означало, что он кого-то видит, и это -один человек. Казаки рассыпались в лаву, а Алей подскакал к дозорному. Тот начал докладывать.
  - Так, что господин полусотник, узрел я в тальнику, в лощине, человека. Оборван зело, и бородат, и грязен, а кто с обличья- не понять. Он и сейчас там хоронится, да беда в том, что верхами взять его трудно будет- заросло все. А вот пеши- возьмем!
  - Пятерых спешивай. Но живьем, живьем чтоб его имали! Не ружьем, ни саблей, арканами только его брать. Не то- из ваших шкур, барабан изделаю!
  Казаки на рысях спустились в лощину, где пятеро спешились, и сняв с седел арканы, медленно и осторожно пошли в заросли. Через некоторое время, вытащили из кустов, замотанное в арканы тело. Тело отчаянно материлось, и бездумно вращало глазами, но после того, как, кто-то из казаков, наподдал ему сапогом по ребрам, пришел в память, и замолк.
  - Кто ты есть за человек? Какой веры, куда и откудова идешь? Учинил строгий спрос Алей. На что пойманный радостно завыл:
  - Слава те Господи, казаки! Уж и не чаял, русского гласу услыхать!
  - Еще поддать? Деловито осведомился Алей.
  - Да уж поддай! Таперича все едино, свои, хай совсем убивают. Да крестьянин я, Калинин Степан Михайлов, Томского уезда, к Кузнецкому острогу приписаны были, на работы казенные. Шли назад, трое было, в деревню свою, налетели воинские люди- теленгуты, да нас в полон и побрали. Сначала, нас в Урге на рынке продали всех, и разным хозяевам. Я попал к богатому уйгуру в работники, и год у него работал . Потом он, с караваном пошел на Каспий, да за Балхашом, на нас разбойники напали. Я и убег, и вот уж месяц, как степями до Русской земли добираюсь.
  - Как же тебя, киргизцы не словили, почему не сдох от жары и голодухи?
  - Когда бежал, увел коня, весной степь травяная, я и ехал. Да вот, с вечеру, погнались за мной лихие люди, гнал до темна, потом коня хлестнул, а сам в тальник. В потьмах, от них по кустам и ушел, а конь ускакал. Куда, сам не знаю. Сейчас вот пеши пробираюсь.
  - А не брешешь? А ну, казачки, обрыскать его! У пленника мгновенно вывернули карманы, а с шеи содрали тяжелый кисет, до половины наполненный мелкой черной то ли дробью, то ли песком, местами, с красным, местами с зеленоватым, отливом. Будет лежать такое на земле, пройдешь- не глянешь. Но не зря прожил Алей долгую жизнь.
  - Ах ты, тать! А это у тебя откуда? Не разбойнички хозяина твово убили, а сам видать, зарезал! Золотишко песошное... Таковое я в Китайской стороне видывал, его с Амур-реки везут. А ну, служивые, загнуть ему пятки до затылка!
  - Не губи воевода! Красть-крал, я кисет с мертвого хозяина снял! Заверещал зайцем полоняник. Разбойники его с седла стрелой ссадили, а помочь хотел, расстегнул было чапан, да куда, грудь стрелой- насквозь, сразу отошел. А там, под чапаном, кисет. Я его и взял, думал, хоть какой прибыток, домой донесу.
  - Всю правду говори, будем душу вынать с тебя, коль сбрешешь, время есть!
  Но дозорный соловьем- разбойником засвистал с кургана, спешился, успел проорать - Обходють нас ! Спешившись, выпалил из фузеи. Казаки, забыв о пленном, кинулись на вершину кургана, на ходу сдергивая с плеч оружие. Времени не было.
Оценка: 9.00*4  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023