Колонна медленно ползла вдоль зелёнки, бригада, как огромная сонная птица перед полётом, расправляла свои крылья. Отовсюду слышалось урчание двигателей, батальоны занимали исходные рубежи, комбаты торчали у раций, вслушиваясь в поспешные доклады ротных, и наносили на карты последние данные. Всё шло по плану.
К шести утра бригада была готова к предстоящей операции по прочёсыванию района “зелёнки” вдоль шоссе Кабул-Бараки-Гардэз. День только начинался, обыкновенный, похожий на все предыдущие: как и раньше, трещали кузнечики, поднималось солнце, и пока ещё прохладный ветерок шевелил выбеленные зноем чубы бойцов, но где-то там, в глубине, зарождалось то знакомое, незабываемое чувство тревоги: оно поднималось комом к горлу с каждым ударом сердца, и казалось, что сердце бьётся уже не в груди, а где-то тут рядом с кадыком и может выпрыгнуть, стоит только раскрыть рот.
Но всё это – когда ты один на один с собой и ждёшь, ждёшь команду “вперёд”: эти минуты не забыть никому. Потом уже легче, стоит прикоснуться к затвору, услышать его упругий клацающий звук и увидеть спины своих друзей: уверенность приходит сама, начинаешь врубаться в обстановку и ориентироваться, ноющее чувство в желудке исчезает.
Отделение отдельного огнемётного взвода, где командиром был гвардии старший лейтенант Сергей Орлов, находилось в резерве командира 3-го батальона, обязанности которого исполнял начальник штаба гвардии майор Поспелов, только что прибывший из отпуска.
Пора… шепнул комбат, и тут же раздался громовой раскат. Это собранная вместе бригадная артиллерия начала ритмично и планомерно ”обрабатывать” зелёно-кишлачную зону, перенося огонь всё дальше вглубь к предгорьям. Душманский район содрогнулся, в воздухе повисла серая пыльная туча. То здесь, то там взмывал столб огня: дувалы как то нехотя, лениво вздрагивали, приподнимались, потом всё заволакивала серая мгла и только тогда до ушей взводного и его подчинённых долетали приглушённые растоянием разрывы реактивных снарядов работа 155 мм. гаубиц …
Так же неожиданно, как и началось, всё стихло.
Первая и третья роты десантников гуськом втягивались в зелёнку, чтобы потом разойтись по своим районам прочёски.
Комбат и его штаб с приданными ему огнемётчиками ещё находились на исходном рубеже, солдаты тихо переговаривались, наверно, обсуждали увиденное, так же тихо попискивала, потрескивала “стопятка” за спиной радиста.
- Командира взвода к комбату, - полушёпотом донеслась команда.
Орлов, пригнувшись, придерживая рукой магазины, торчащие из “плавжилета”, поспешил к комбату, на ходу что-то сказав сержанту Зборовскому. Было видно, как огнемётчики зашевелились, взваливая на спины тяжёлые “спарки“ огнемётов. Страшное оружие издали можно было принять за обрезки водосточных труб, почему-то выкрашенных в зелёный цвет, и лишь маркировка с несколькими нулями да оптические прицелы говорили о том, что это не просто трубы, а секретные реактивные огнемёты объёмного взрыва, способные поразить противника на растоянии до 1000м. с радиусом поражения 50 м. Вся эта сила была заключена в ”водосточной” трубе под кодовым названием “Шмель”.
Пока подгоняли снаряжение, вернулся взводный.
- Выходим через пять минут, следуем парами, никто не отстаёт. Я с комбатом, со мной ефрейтор Романовский. Район довольно опасный, духов как грязи, поэтому наблюдать в оба… сержант Зборовский..., замыкающий !
Сергей Романовский великаном никогда не был, но в сообразительности и выносливости мог поспорить с зам.комвзвода, и вообще среди огнемётчиков был своим парнем.
Пробирались через кустарник по чуть заметной извилистой тропинке. Вскоре показалась небольшая речушка, через которую пришлось перебираться в брод. Вода бурлила, шипела, о чём-то вечном споря с волунами, и была столь холодна, что по телу пробежал озноб, кожа покрылась мелкими мурашками. Выбравшись на берег, десантники увидели кукурузное поле, вплотную подступавшее к дувалам. В кишлаке было тихо, но откуда-то издалека время от времени доносились одиночные выстрелы.
- Идём полем, не растягиваться, в случае обнаружения духов в бой не ввязываться, башку под пули не подставлять. Наша задача – оттеснить их на открытые поля за кишлаком.
- Да откуда здесь духи – товарищ старший лейтенант: давеча “градами” всё поле пропахали, что, поди, тараканов-то не осталось….
- Тараканов нет, а духи могут - ответил взводный. Береженного – бог бережет, помни это…
Действительно, артиллеристы здорово постарались: всюду виднелись воронки, стены многих дувалов были разрушены основательно. По данным “ХАДа”, так сокращённо называли спецов Афганских войск, в районе мирного населения не было, дехкане давно покинули этот район, соседство с дорогой ничего хорошего не сулило. Но что странно: поля все же были обработаны.
Сапёры первыми забрались в развалины дувала, за ними подтянулись и остальные. В этом квадрате должно было находится не более пяти-шести строений, данные конечно, относительные, так как судить приходилось по карте 1953 года выпуска, других не было.
Комбат собрал управление, а в него входили: он сам, старлей особист, командир приданного огнемётного взвода, командир комендантского взвода – прапорщик и прапорщик связи. Решили разделиться на группы что бы сразу осмотреть все дувалы и прилегающие к ним територии; на всё – полчаса. Минута ушла на постановку задачи подчинённым, и пятнистые масхалаты растворились как призраки, в близлежащих, развалинах.
Но оставались и целые строения; их уберегло то, что они находились немного в стороне от центральной улицы селения, а может, их и не было на карте вовсе. У одного из таких уже остановились две группы, подходили и огнемётчики. Попасть внутрь не представлялось возможности. Огромные глинобитные стены, прорезанные узкими бойницами, и башенки на углах, дубовые двустворчатые ворота, закрытые, как правило, изнутри, говорили о многом. К примеру о том, что здесь жил не простой дехканин.
Стены возвышались над головами, по крайней мере, ещё метра на четыре, а это значило что они были довольно толстыми и способны выдержать любую осаду, а забраться на них без специального снаряжения было просто невозможно, тем более, что с башен на краях прекрасно просматривалась вся местность, и дорога была как на ладони.
- Удобное место, ничего не скажешь, - сказал подошедший комбат. - А ну, Орлов, покажи, на что способна твоя пушка. Ворота возьмёт?
Старлей почесал затылок:
- Должна. Но возьмёт в том случае, если угадаем, где засов, из опыта знаем, что подобные двери изнутри привязывали к жерди или бревну, просунутому в специальные уключины.
С этими словами он подошёл к огнемётчикам.
Взводный был человеком запасливым, на всякий случай брал с собой реактивный огнемёт “ Рысь” а к нему один–два выстрела снаряжённые напалмом.
- Сержант Зборовский ! Отойди, родной, метров на пятнадцать, прижмись вон к тому тополю, и стреляй в круг.
Он вытащил внушительных размеров тесак - самодельный охотничий нож, привезённый из Союза, и начертил небольшой круг посередине на стыке створок ворот.
- Остальные в укрытие ! – и после того как убедился, что все выполнили его команду, крикнул: - Давай !
Выстрел и взрыв раздались практически одновременно. Внутренности военнослужащих подпрыгнули, а в ушах зазвенело. Огнемётный снаряд пробив створки ворот и бревно, взорвался. Одна половинка ворот накренилась, вторая отлетела вовнутрь двора. Всё заволокло едким, чёрным дымом, ворота горели , солома сложенная у входа, тоже.., какие-то постройки внутри двора начали тлеть…
- Всё осмотреть ! - крикнул комбат.- Возможно, есть схрон оружия и боеприпасов. Двое наверх, один у ворот, остальные за мной ! Всё, что найдёте - тащите во двор…
Просторный двор больше походил на сад : фруктовые деревья, колодец с "журавлём", только по бокам стен лепились жилые и хозяйственные помещения, а перед небольшим крыльцом – хорошо утрамбованная, довольно большая площадка.
Сапёры всё тщательно проверили – мин не было. Внутреннее убранство дувала было скудным: на полу лежали циновки, стены побелены известью, в нише одной из комнат лежал Коран. Бойцы нашли винтовую лестницу.…
Второй этаж выглядел более обжитым, по углам стояли низкие скамейки, на полу – коврики с какими-то замысловатыми узорами, а в центре здоровенный кальян. Вдруг на крыше раздался шум, взводный поспешил наверх, прыгая через ступеньки…
- Ты смотри, здорово - услышал он возглас кого-то из бойцов.
Плоская крыша по всему периметру была окружена невысокой стеной, у одной из амбразур стоял лежак, у другой – старая стереотруба … Бойцы по очереди смотрели в окуляры.
- Товарищ старший лейтенант, вся дорога, как на ладони..., а труба наша , 43-го. года выпуска.
Действительно, труба была в исправности, и дорога с бронегрупой находилась на расстоянии вытянутой руки. В это время из-под лежака извлекли новенький японский аккумулятор, взрывную машинку и моток проводов, ящик с детонаторами … последним на свет “выплыл” старенький транзистор.
Более лучшего места для наблюдателя не найти, только вот сам “хозяин” куда-то пропал - может, артподготовка его вспугнула, а может наше появление.
Комбат был доволен: как - никак обнаружили наблюдательный пункт. Он достал карту и нанёс на неё местоположение нашей находки:
- Больше это барахло им не понадобится, а дувал превратится в развалины, как и все предыдущие… Смирнов ! Захвати аккумулятор, в хозяйстве пригодится. А вы - сапёры, трубу и машинку с принадлежностями, транзистор подарим замполиту, пусть ловит “маяк”…
Делёж трофеев этим бы и закончился, но в разговор вмешался особист:
- Товарищ майор, всё придётся сдать в особый отдел, или это будет расценено как мародерство …
Комбат отвёл старшего лейтенанта в сторону, бойцы же все трофеи потащили вниз. О чём шёл разговор, никто не слышал, но когда комбат спускался, его желваки ходили ходуном.… Передёрнув затвор своего Акаэса, он влепил в транзистор и аккумулятор хлёсткую очередь, после чего транзистор стал больше походить на дуршлаг, а японский аккумулятор разлетелся на куски.
- Уходим, - хрипло выдавил он и направился к воротам…
Но выйти из дувала оказалось куда сложнее, чем войти в него. За время осмотра ворота, сено, соседние постройки с дровами и всякой рухлядью здорово полыхали, жар был сильный.
- Тащите циновки ! – крикнул комбат.
И только укрытые циновками, десантники проскочили через горящее жерло ворот.
- Чуть сами себя не поджарили, - шутили бойцы. – Сухое всё, вот, и полыхает.
Отойдя метров на сто от дувала, нашли арык.
- Пять минут на отдых ! – распорядился комбат.- Радист! Связь с ротами…
Пока связист колдовал с рацией, все растянулись в чахлой тени кустарника. По рукам пошла пачка “Примы”, курили с удовольствием.…
Вдруг за спиной, раздался сильный взрыв, чёрный дым поднялся над дувалом…
- Вот и боеприпасы нашлись…
- Хороши бы мы были, задержись там минут на десять,- заметил кто-то из бойцов. - Видимо, мины были зарыты или засыпаны дровами.
- Судьба играет человеком, а человек играет на войне,- рассмеялся комбат.
На этом бы и окончился день - продлилась прочёска ещё часа на два - три, в положенное время подошли роты, и все вернулись к бронегрупе, а там - обед и отдых.
Но случилось всё иначе.
- Товарищ майор, Вас первая рота вызывает - сообщил радист , подбегая к комбату. - Кажется, они в засаду попали.
- Где? Так…так, уточните…- Комбат, не выпуская трубку, достал карту и нанёс на неё кружок.
“ Шесть – семь километров южнее нас”,- глядя на нанесённый круг, подумал Орлов .
- Что? Командир роты тяжело ранен, два командира взводов тоже…
- “Паршивые дела”…- нервно прошептал Орлов :
- Сержант Зборовский ! Всех собрать, проверить личный состав и оружие ! Первая попала в засаду, идём к ней…
Пока комбат прокладывал по карте маршрут движения и ставил задачу офицерам, личный состав подтягивал снаряжение и проверял оружие. Говорили мало, в воздухе повисла тревога, лица бойцов были серьёзны, и только блеск глаз выдавал их волнение.
Бежали молча. Метров за сто, впереди, отделение сапёров, комбат с радистом в центре, замыкал небольшую колонну сержант Зборовский. Через каждые десять минут переходили на ускоренный шаг, минута…две – и снова бегом.
Продвигались самой короткой дорогой, а эта самая короткая проходила по центру кишлаков, которые плавно переходили один в другой.
И здесь свою, как видно, не последнюю роль, сыграла судьба, а ведь могли запросто влететь в западню, устроенную духами. Беспорядочная стрельба доносилась всё отчётливее… может стрельба, а может, что-то другое придавало сил. В итоге: расстояние в шесть-семь километров десантники покрыли минут за тридцать в полном боевом снаряжении, а это ни много, ни мало, около сорока-сорока пяти кило весом…
Тяжело дыша и пригибаясь к самой земле, последние сто метров почти ползли.
Первая рота попала в засаду в то время, когда её личный состав вышел после прочёсывания кишлака на открытый участок, а точнее, небольшое поле между кишлаком и отдельно стоящими дувалами, с одной стороны и небольшой речушкой с другой. Между полем и дувалами извилистый арык, на расстоянии около ста метров начиналась зелёная зона, в этом месте река делала поворот. С высоких стен дувалов это поле полностью просматривалось и простреливалось. Половина роты лежала, вжавшись в землю, другая успела добраться до арыка, а духи с высоких стен и зелёнки “мочили” по ним так, что головы не поднимешь. Сложившуюся обстановку усугубляло ещё то, что арык был полон вонючей мутно-коричневой водой, его берега выступали местами чуть выше голов и простреливался на всём своём протяжении. А если добавить, что два взводных и ротный уже вышли из “игры”, дело становилось совсем паршивым…
Пока старший лейтенант Орлов оценивал обстановку, замполит роты докладывал комбату … Лицо комбата серело на глазах:
- Орлов ! Сколько у тебя огнемётов ?
- Осталось шесть, ещё два должны быть в роте.
- Готовся. Стрелять будешь по моей команде и по всему полукругу. Радист! Связь с бронёй…
Пока комбат разговаривал с бронегруппой, Орлов осмотрелся по сторонам…
Бойцы лежали и справа и слева, впритык друг к другу, стреляя короткими очередями. Глинобитный забор был совсем близко, раненые лежали под его стенами над ними копошились санинструкторы , а по простому “медбраты”.
Над головами то и дело проносились “подарки”, со свистом рассекавшие воздух, а с ними встречаться никому не хотелось…
- Да-а, дела… Стрелять придётся с колена, лёжа ни черта не увидишь…А всем неплохо бы отползти подальше, метров на двадцать-тридцать …- думал командир огнемётчиков. Огнемёт “Шмель” не игрушка - одна реактивная струя при выстреле вылетает на пятьдесят метров , да звуковой выхлоп может контузить своих же бойцов, но нарушать технику безопасности всё же придётся…
Подполз комбат:
- Готов ?
- Что ж, стрельнём, только всем необходимо закрыть голову руками, заткнуть уши и лицом вниз, особенно тем, кто сзади…
Пока комбат отдавал распоряжения и разговаривал по рации с бронёй, взводный инструктировал огнемётчиков… Инструктаж был коротким, да и что говорить - ребята хорошо знали своё дело. То был итог многочасовых тренировок на бригадном полигоне, плюс участие в постоянных сопровождениях колон и засады на караваны ...
Не прошло и двух минут, а четверо подчинённых уже ползли на указанные рубежи огня.
С дороги, где оставалась бронегруппа, доносился рёв двигателей, это три БТэРа на максимально допустимой скорости влетели на узкую улочку кишлака, их КПВТ в унисон забили свою смертельную дробь, дымящиеся гильзы подпевали , ударяясь о броню …
“Духи” перенесли весь огонь на их облезлые бока… Нескольких мгновений оказалось достаточно, чтобы засечь их огневые точки.
Взводный видел, как его подчинённые натягивали ушанки до самых бровей. Огнемётчики их всегда носили с собой - не так глушит при выстреле. Все, кто лежал на насыпи, стали расползаться в стороны, пока его ребята готовили огнемёты к выстрелу… потом они переглянулись, как бы давая понять друг другу, что всё готово… и тут началось…
Первым привстал сержант Зборовский : оглушительный хлопок – секунда – взрыв, потом ефрейтор Романенко – опять хлопок – секунда – взрыв… Огнемётчики стреляли через одного, огненные шары, проносясь, показывали то место, куда целились ребята, а резкое сотрясение воздуха, сопровождающееся не менее резким оглушительным хлопком, подтверждало, что снаряды достигали цели и взрывались.
Земля под лежащими нервно вздрагивала. После первого круга из четырёх залпов пошли на второй. Взводный был доволен: не подкачали. Снаряды, начинённые какой-то сатанинской смесью, ложились друг за другом, тем самым, их радиусы действия должны были перекрываться…
После восьмого разрыва наступила зловещая тишина. Содрав ушанку, Орлов взглядом осмотрел цепочку бойцов, лежащих вдоль дороги. У троих из носа текла кровь, а сзади прилично досталось прапорщику: он сидел, по-турецки скрестив ноги, вращал ошалелыми белками глаз, закрывая руками уши, должно быть, попал под реактивную струю двигателя, вот и контузило.
“Духи” молчали.
По рации комбат связался с БТЭРами и приказал им подойти ближе к арыку: необходимо было забрать раненых. Пока "броня" вставала в полукруг, прикрывая собой бойцов, из-под мостика через арык начали по одному выползать смертельно уставшие, пропитанные навозной жижей, бойцы роты…
Раненых и “двухсотых” втащили в БТРы через боковые люки… Только после этого, комбат собрал подчинённых офицеров и отдал распоряжение о выходе подразделений к основной бронегруппе…
Замполит роты, совсем молоденький лейтенант, он один из офицеров роты остался в строю, возглавил движение. Где ползком, где на четвереньках добрались до кукурузного поля, здесь можно было хоть немного выпрямиться. Бойцы на ходу срывали спелые кукурузные початки, тут же их шелушили и отправляли в рот жёлтые, налитые афганским солнцем, зёрна. Сразу за полем –река, как стадо выходило на водопой, так и разгорячённые боем десантники припадали к живительной влаге. Вдоль берега добрались до моста, пулемётчики залегли на насыпи, ловя в разрез прицелов малейшее покачивание веток близкой “зелёнки”, и время то времени нажимали на спусковой крючок – так, на всякий случай…
Мост перебегали по одному. На его песчаном покрытии, иногда, всплескивались фонтанчики от попадания пуль, предупреждая об опасности. Стреляли, видимо, издалека, т.к. выстрелов слышно не было, и пулемётчикам ничего другого не оставалось, как стрелять наугад, по подозрительным местам…
Комбат с приданными ему силами выходил последним, он на ходу отдал распоряжение:
Через пять минут обстановка была ясна. Потери роты составили восемь человек: четверо ранены, с ними ротный и два взводных, трое погибли, их вывезли вместе с ранеными, а рядовой Смирнов пропал. Недосчитались и пяти автоматов. Среди приданных подразделений потерь не было.
Комбат, бледный, как снег, мгновение молчал, потом отрывисто крикнул:
- Рота остаётся, остальные за мной ! Надо всё осмотреть, может, где при выходе его зацепило..?
И двадцать человек, по одному, вслед за комбатом, пошли навстречу своей судьбе…
К тому месту, где роту зажали в клещи, комбат решил идти самой короткой дорогой, берегом, через кустарник, метров шестьсот не больше, а потом метров пятьдесят ползком по полю. Он рассчитывал за десять – пятнадцать минут попасть в тот самый арык, где час назад, по ноздри в дерьме, сидела рота, осмотреть его и выйти тем же маршрутом назад к бронегруппе. Или раненый, или убитый, но рядовой Смирнов должен быть где-то на этом участке…
Первыми шли сапёры, просто шли, а не обследовали каждый метр чужой земли, не присматривались к бугоркам и отдельным рытвинам, не до этого было, ради товарища, ради времени они рисковали многим… За ними, след в след, пулемётчик и два санинструктора из разведвзвода, потом комбат со своим радистом, замыкал колонну представитель особого отдела и несколько десантников из комендантского взвода. Огнемётчики шли налегке, старший лейтенант Орлов взял лишь Сергея Романенко, остальные ушли с ротой - зачем всем рисковать, тем более, что стрелять всё равно нечем. Продвигались быстро, но глаза каждого внимательно всматривались в желтизну кустов, развалины дувалов и шевелящиеся на ветру пожелтевшие фруктовые деревья, во всё, что хоть чем нибудь привлекало внимание.
Орлов чувствовал, как у него из глубины души, поднимается то безотчётное, но до рези в желудке, знакомое чувство тревоги, как эта тревога разливается по телу… Он вспомнил одну простую солдатскую мудрость: Не играй с судьбой, не возвращайся туда, откуда еле ноги унёс, не испытывай судьбу дважды…
Но ведь есть и другая: Не оставляй друга в беде – и друг не оставит тебя…
Надо проверить, надо обязательно всё осмотреть.
Шли молча, отряд остановился. Вот и поле, его уже убрали, только кое-где остались сиротливые, отдельно стоящие колоски; слева за ним, метрах в тридцати, медленно течёт арык.
- Пулемётчик, на правый фланг… прикроешь ! Остальные справа – слева по одному к арыку ! – прокричал комбат.- Орлов ко мне ! Присмотришь за левым флангом, не выпускай из виду мостик…
Секунду выждав, бойцы в ржаво-коричневых комбезах поползли по полю. Но усталость брала своё, да и ползти оказалось делом не простым; рыхлая земля набивалась в карманы для магазинов, вырезанные в плавжилетах, заполнила внутренности комбинезона и бронежилета… Но надо ползти, и бойцы ползли, чертыхаясь про себя на чём свет стоит и оставляя за собой глубокий след в чужой, мягкой, как пух, земле…
Одними из последних ползли комбат и старший лейтенант Орлов; всё словно вымерло; тишина душила, прижимала к земле. Перевалившись через бруствер арыка, Орлов, а за ним и комбат, плюхнулись в вонючую, застоявшуюся, жижу. А она, мягкая, липкая, обволакивающая, с удовольствием приняла их, о чём сообщила своим бульканьем… Кто-то из бойцов певуче проквакал.
- Вот и окрестились, - сказал комбат. – А теперь за дело, осмотреть весь арык до его выхода из селения.
И бойцы медленно начали пробираться по руслу, ноги вязли в иле, и стоило неимоверных усилий отодрать их от дна. Оружие держали над водой, и это тоже доставляло немалые трудности.
Тем не менее, отряд продвигался вперёд. Прошло минут десять, берега стали выше, можно было идти в полный рост. У очередного поворота движение приостановилось…
- Нашли ! – передали по колонне.
В этом месте арык круто поворачивал, берег был обрушен, и здесь на глинистой земле лежал Юрий Смирнов… Он лежал вниз головой, широко раскинув руки, словно подскользнувшись, упал с берега и сейчас встанет…
Его автомат пролетел на полметра дальше и торчал уже из жижи, прикладом вверх… Бойцы обступили его, стояли молча…
- Ну, вставай же, Юрка…
Его светлые волосы шевелил лёгкий афганский ветерок… Нет, Юрка не встанет: его, старого образца броник, был продырявлен в двух местах…
Ребята склонились над другом:
- Из “Бура” саданули, не успел спрыгнуть под берег…
- Да, на ходу зацепили… гады…
- С близкого расстояния “Бур” пробивает броник навылет, мы пробовали на стрельбище.
Юркино тело перевернули…
- Нет , они в нём сидят, видимо, стреляли вон от того глинобитного забора, - сказал старший лейтенант и поднялся над берегом…
- “Духи” ! – Резко прохрипел он. – По полю идут от дувалов, во всём чёрном…
- Уходим мужики ! Смирнова – вперёд …
Юрку подхватили две пары рук и поволокли по арыку…
- Синицын ! Со своим пулемётом уходишь последним, с тобой Петров ! Остальные, как и шли… - прошипел комбат.
Бойцы по одному начали скрываться за поворотом…
Опять гадкая жижа, но теперь уже спасительная и поэтому родная. Не обращая внимания на её бульканье и шипение, маленький отряд уходил по руслу. Пока вокруг возвышался довольно высокий берег, идти было довольно легко, вскоре он начал “таять” и превратился в маленький бруствер, пришлось продвигаться в жиже по самые ноздри – высовываться было нельзя. В тех местах, где находились кусты, комбат поднимался и осматривал отряд, подгоняя бойцов, не забывая при этом осмотреть и окрестности.
“Духи” этим временем подошли к тому месту, где только что находились ребята. Сквозь кусты было видно, как они остановились, о чём-то споря, показывая руками то на землю, то на арык, то на дорогу… Продвигались они, конечно, быстрее и через минуту – другую стояли бы над головами уходившей группы. Вот тут и раздалась длинная пулемётная очередь; может, нервы не выдержали, а может, Синицын был уверен, что “Духи” увидели отряд с высокого берега. Пять, шесть душманов, что стояли на самом краю, как-то неуклюже задёргались, словно марионетки и медленно осели…
Тут же раздались дикие вопли тех, что стояли дальше.
- Быстрей ребята, сейчас начнётся ! – крикнул комбат.
И началось…
Пули засвистели со всех сторон, проносясь над головами бойцов, они срезали ветки кустов, растущих вдоль арыка, и с чавканьем входили в противоположный берег… Им вторил пулемёт Синицына, его “разговор” становился всё резче и агрессивнее; пулемёту подпевали то одиночные выстрелы, то короткие очереди АКэСов…
Становилось жарковато… Десантники уходили, опрокинувшись на спину и отталкиваясь ногами от илистого дна.., одновременно вели огонь по наседавшим “Духам”… Воздух звенел, вода пенилась… Сквозь оружейное рычание всё отчётливее доносились их боевые крики.
- Банзай ! – кричал один,
- Аллах Акбар ! – вторили другие…
- Эх ! Успеть бы уйти за мост, - хрипел комбат, - там бы окопались…
Орлов привстал; до моста оставалось ещё метров пятьдесят – шестьдесят. С правой стороны арыка, метрах в двадцать, стоял полуразрушенный дувал, он прилично закрывал обзор как десантникам, так и наступающим “Духам”.
- Может, успеем…- ответил старший лейтенант.- Если они залезут на стены, нам хана… Сверху, мы словно жуки навозные,- как на ладони.
Неожиданно замолк пулемёт, что-то случилось… Комбат стал подниматься; одновременно с ним, чтобы не мешать, старший лейтенант стал опускаться, нога его проскользнула, он плюхнулся на четвереньки и тут же почувствовал навалившуюся на него тяжесть…
Командир огнемётчиков поднял голову и увидел остекленевший взгляд комбата: в глазах отражалось голубое небо, полукругом уходившая вдаль земля, по которой извивался арык, и своё перекошенное от ужаса и изумления лицо… Немного выше бровей краснело небольшое отверстие, края кожи завернулись внутрь, из уголка губ медленно начала извиваться струйка крови…
- Романенко ! – заорал старлей.
- Тут я, товарищ старший лейтенант.
- Комбата убило… Его надо вытащить, Сергей ! Я прикрою…
- Сделаем, командир.
- А ведь это должен быть я – прошептал Орлов и высадил весь рожок в сторону “духов”. Руки его ходили ходуном, а палец, побелев от боли, всё ещё давил на спуск…
Плотность огня нарастала; – видимо к “духам” подходило подкрепление.
Ефрейтор Романенко, забросив автомат за спину, схватил комбата за ворот и потащил… Безжизненное тело плавно скользило по поверхности мутной жижи. Орлов, в это время, приподнявшись над бруствером, стрелял в приближавшихся моджахедов, короткими очередями. Кровь бешено пульсировала в висках, глаза жег пот, бронник, словно панцирь, сковал грудь и не давал дышать… Чувство опасности и страха сменила смертельная усталость, не реальность всего происходящего, казалось, что этот кошмарный “сон” никогда не кончится…
Он заметил, как двое “духов” из пяти бегущих, заскочили в дувал.., Троих он успел “снять”. - Значит, есть минута или две, чтобы сменить позицию.
Усиленно работая руками и ногами, считая про себя до сотни, он ринулся вслед за Романенко, выбирая впереди хоть какое-то мало-мальски пригодное для укрытия место. До мостика оставалось каких-то десять метров, но время истекало, и взводный затаился. Невысокая кочка…, и его голова почти впечаталась в её мягкое тело. На стене дувала показались две чалмы, затем стволы “буров”, секунда – и пули подняли фонтанчики брызг как раз на том месте, где он только что находился...
- Не успели… не успели.., - шептали губы – Ничего, зато я успею…
Его пальцы нащупали кармашек с гранатами, пара секунд понадобилось на их извлечение.
- Не спеши… Рано…Рано…
“Духи”, видя, что никто не отвечает на их выстрелы осмелели и высунулись почти по пояс, рыская глазами по руслу арыка.
- Давай ! – сам себе скомандовал старший лейтенант. Приподнявшись на колено и собрав всю силу, он швырнул эфку на стену дувала, за ней вторую и опять плюхнулся в жижу…
Два взрыва, один за другим, громыхнули над его головой, осколки с визгом разрезали воздух. Ещё секунда – и последний рывок, спасительный мостик перед глазами. Старлей приподнялся, схватил ртом воздух и погрузился в жидкое месиво: вперёд – только вперёд… Он руками нащупал какие то перегородки, оттолкнулся и вынырнул…Теперь будет легче, надо осмотреться и отдышаться. Ещё не верилось, что проскочил…А ведь проскочил, чёрт побери…
“Романенко с комбатом, наверно уже далеко”,- подумал старший лейтенант и прикрыл глаза. Прошло несколько секунд, и только сейчас он ощутил тупую боль в левом плече. На рукаве масхалата расплылось большое кровавое пятно.
- Всё ж зацепили, - прошептал он и смачно выругался.
Времени на перевязку не было. Немного приподнявшись над насыпью дороги, он увидел, как вдоль арыка шли “духи” и время от времени стреляли…
“ Неужели добивают раненых ?”
“ А сколько вообще ребят вышло ?”- вспоминал он и не мог вспомнить. - “Неужели Сергей с комбатом и я.., не может быть…- прошептал старший лейтенант.- Ну, погодите…”
Старший лейтенант проверил автомат, хорошая все-таки “машинка”- этот АКМ,
вода, грязь всё нипочём – вытряхнул грязь, вылил воду … механизм работал исправно. Положил перед собой три полных рожка: ” Жаль патронов маловато” – подумал он, улёгся поудобней и передёрнул затвор…
Руки предательски тряслись - то ли от нервного напряжения, то ли от усталости… Пришлось автомат прижать к стволу небольшого дерева, но один
чёрт, ”мушка” прыгала, как заводная… Усилием воли, сделав три – четыре глубоких, спокойных вздоха, удалось успокоить нервную трясучку. Как бы сам по себе, в прорезь прицела попал бородатый “дух”, выстрелил одиночным…”Молодец”, - похвалил себя старлей, “дух” скрючился пополам…
Тут же поймал ещё одного, этот был совсем молодым… Опять выстрел …
Попал…
Неожиданно земля вздрогнула, страшный хлопок – и его отбросило в сторону...
Звенящая тишина, в глазах ночь, во рту солоноватый привкус…
… Сколько времени пролежал без сознания, вспомнить не мог, в голове, кажется, всё перемешалось, она трещала, как испорченная рация, перед глазами скакали разноцветные зайчики… Открывать глаза не хотелось, но открывать надо…
Сергей лежал за разрушенной стеной изгороди. Автомат был рядом – хорошо, что он обмотал ремень вокруг руки, когда стрелял. Из трёх магазинов остался один, тот - что в автомате. Он посмотрел в сторону “духов”, стрельбы слышно не было, вообще слышно ничего не было, в голове шумело, от запаха тротила хотелось” блевать”.
- Надо ползти… Надо ползти ! – более твёрдо повторил он. – Иначе труба дело, найдут и тогда пишите письма…Сделают барабан с ушками… “Духи” кого-то собирали и стаскивали к тому дувалу, куда старший лейтенант бросал гранаты. Очень хотелось пить, а больше хотелось плюнуть на всех, встать и спокойно идти. Идти к своим, а лучше – домой, но он полз и полз вдоль стены. Вон вдалеке и кукурузное поле, рядом с полем небольшой, разрушенный дувал, надо ползти к нему.
Старлей скатился с пригорка, и оказалось, что он лежит на помидорных грядках, перед глазами болтались красные и желтые “дамские пальчики”. Сергей срывал и запихивал, срывал и запихивал, опять срывал и опять запихивал их в рот… Красный сок, тонкой струйкой сбегал из уголка губ, по щеке, шее, за шиворот., приятно холодил и щекотал кожу. В небе трепыхал жаворонок, но песен его Сергей не слышал…
“А может, это немой жаворонок”, - подумал он и пополз дальше к дувалу. У стены дувала лежали бойцы. “Господи… свои – прошептал он рассеяно. – Но почему их только четверо, где остальные, или остальные уже вышли к броне?”
- Товарищ старший лейтенант, вы живы ? А мы думали, что только нам удалось выскользнуть из клещей… Вы ранены ?.. – Перед ним сидели трое бойцов и прапорщик, все грязные, окровавленные, но живые.
- Где Романенко с комбатом? – прошептал старший лейтенант.
- Не видели. Ни комбат, ни Сергей не выходили. Вы первый.
- Значит, они остались там, а может, всё же жив Сергей.,- прошептал взводный. – Комбат погиб у меня на глазах, Романенко выносил его, я остался прикрывать их отход…- Неужели и его тоже… Орлов заметил лежащую у стены рацию и пополз к ней.
- Бесполезно, товарищ старший лейтенант, она не действует, разбита, зато я живой, - сквозь ватную пелену услышал он голос одного бойца - это был радист комбата. Стопятка была разворочена в трёх местах.
- Висела за спиной, - пояснил радист. – Она вдребезги, а мне хоть бы что…
- Судьба, видно – прошептал кто-то.
“Да”, - подумал Сергей –“Судьба играет с людьми в только ей известную игру и по правилам нам, порой, не понятным. Вон снайпер, у него до сих пор течёт кровь, оторвало пол-левого уха и щека задета. А прапорщик, кажется, контужен, сидит с отсутствующим взглядом, глаза шальные. У другого бойца – весь рукав в крови, а радиста спасла рация, если б не она лежать и ему в этом вонючем болоте…”
От мрачных мыслей его оторвали энергичные жесты радиста.
”Как зовут его?”- Старался вспомнить Сергей, но не мог…
Радист показывал вверх.
Над ними, на высоте около четырехсот метров, проплывали вертушки.
- Двадцать четвёрки… На Гардез идут…А может, к нам в Бараки – прохрипел кто-то.
Жаркое солнце уже клонилось к закату. Вертушки, блеснув на солнце лопастями, скрылись в его лучах.
- Ушли…- Надо выходить… – словно очнувшись от гипнотического сна, скомандовал взводный. – Доползём до реки, а там рукой подать, ещё метров двести – и наши.
Прижимаясь к земле, пятеро оборванных, грязных, измученных бойцов выползли из-за укрытия и поползли к кукурузному полю…. До него оставалось метров двадцать, можно было считать, что уже “дома”, но опять случилось непредсказуемое…
Всё пространство перед ними до кукурузного поля и немного вправо вдруг вздыбилось и обрушилось рёвом. Огненные вспышки, вспышки, вспышки охватили всё пространство, всё вокруг покрылось густой серой пылью.., рёв и огненный смерч повторился, но уже чуть сзади и левее…
- Что это?… Что? – заорал прапорщик.
Тени двух двадцать четвёрок промелькнули над головами…
- Они разворачиваются! - Захрипел старлей. – Давай шашку с оранжевымдымом или красную ракетницу…у кого есть…быстро, иначе “Нурсы” разнесут нас на куски, второй раз они не промахнутся !…
Прошла минута, может, меньше…
- Долго возитесь, неужели ни у кого ничего нет..?
- У меня пиро факел в кармане рации…
- Давай быстро !
“Щуки” (“Щуками” или по другому “Собаками” бойцы называли вертолёты боевой поддержки – МИ-24) в это время сделали разворот и опять заходили от солнца…Над головами пяти измученных, смертельно уставших бойцов фыркнул и загорелся красный факел, в вытянутой руке радиста… А свора “Собак”, уже опустив хищные носы, готовилась произвести повторный залп.., но, в последний момент, хлопнув на прощание двигателями, резко ушла в сторону дороги…
- Ух ты, чуть – чуть не закосили…- прошептал кто-то.
- 17-й и 21-й…- Выберемся, тогда разберёмся,- ответил старший лейтенант, - а сейчас живо в кукурузу !..
И вовремя: пирофакел предотвратил нападение вертушек, но привлёк внимание “духов”, в воздухе опять, уже в который раз за сегодняшний день, запели пули… Но этот хор показался бойцам райской песней – куда хуже надрывный вой “Нурсов”.
Проползая мимо мест их разрывов, ребята прихватили несколько осколков в качестве сувениров…
”Хорошо, что эти болванки – направленного действия,- подумал Орлов, - иначе неизвестно, чем бы всё это кончилось.”
До реки по кукурузе проковыляли быстро, на четвереньках куда складнее, чем на пузе. А там, на берегу, все разом припали к воде, долго и жадно пили холодную воду, от которой ломило зубы, а от счастья кружилась голова. После водопоя, маленький отряд побрёл к противоположной стороне, сначала было мелко, но у противоположного берега дно уходило резко вниз, и бойцам пришлось преодолевать оставшиеся метры вплавь.
- Николай ! Держи взводного ! Утонет !
Безухий Николай успел схватить за шиворот старлея и с помощью ребят выволок на берег, обмякшее тело взводного… Его быстро перевернули на живот, кто-то подставил колено, тело взводного согнулось пополам, изо рта и из ноздрей фыркнула струёй вода.
.…Какое-то время старшего лейтенанта ещё выворачивало, постепенно он оклемался и сел, ребята стояли рядом.
- Спасибо, братишки… Смешно.., но я отключился…
- Наверно, от счастья, товарищ старший лейтенант.?
- Да нет, скорее от резкого охлаждения после драпа и “балдежа” на солнце.
Весь не большой отряд смеялся…
Старший лейтенант поднялся:
- Пошли, зубоскалы…
По прямой до бронегруппы оставалось метров двести. Продравшись через прибрежные кусты, фантастическое переплетение и нагромождение корней, пятёрка измученных и зверски уставших бойцов, вышла на открытое место. Впереди виднелись, как призрачные замки, башни БТРов, стволами повёрнутые в их сторону. С брони соскочили несколько десантников и побежали навстречу им. Последние метры шли, еле волоча ноги, руки отказывались держать оружие…
“Часто видел, как герои фильмов теряли силы за каких-то два-три часа поединков, погонь или после борьбы за выживание,- думал взводный, старший лейтенант Орлов,- но до сего дня не верил, что так может быть, не верил…а сейчас верю…”
Старшего лейтенанта обступили его подчинённые, все наперебой старались что-то для него сделать, кто-то протягивал флягу, кто банку со сгущёнкой, кто-то взял автомат и помог снять грязный броник… Их лица выражали радость и озабоченность, тревогу и сострадание – все чувства человеческой души отражались в них.
- Романенко не выходил?.. Комбат где?.. – Спросил взводный.
- Никто кроме вас пятерых не возвратился…
- Значит, он остался там,.. комбат погиб, Сергей его тащил…
Подбежал молодой замполит, вслед за ним – командир первого взвода, он оставался с бронёй и не ходил в кишлак на зачистку:
- Где комбат? Где остальные?…
- Все остались там, как мы-то вышли не знаю… А эти вертушечники – что, с ума посходили, неужели не видно было? Своих чуть не закосили, хорошо факел нашёлся, а то бы крышка…
Раненых тем временем посадили на один из БТэРов, для отправки в район дислокации бригады.
- Товарищ старший лейтенант, садитесь, сейчас едем!
- Я остаюсь, давай без меня…
БТР, взревел движками и рванул с места…
- Толя! – так звали командира первого взвода.- Надо попробовать вытащить ребят ?…
- Надо…. А как?
- Что если, как в первый раз, ведь тогда получилось?
- Не уверен, что сейчас получится…
- А если “духи” их порежут?
Секунду взводный думал:
- Ладно, давай! Будь что будет…
Он подбежал к первому БТРу и скрылся в люке, через минуту по рации были вызваны два других.
