ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Осипенко Владимир Васильевич
Уникум с позывным "Бес" 10

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
   Иногда исторические события совсем незаметны их непосредственным участникам. Спроси лётчиков полка Бессонова, что они делали в конце ноября 1942го, в один из решающих моментов Сталинградской битвы, ответят, что носились они - сердечные - как угорелые по вводным командира. Окружение 22 вражеских дивизий, разгром 3 и 4 румынских армий, создание двойного кольца, "да, наверное, может быть..." Но лично с них в этот момент методично сдирали шкуру и гоняли до седьмого пота. Именно это они запомнили на всю оставшуюся жизнь.
   Как только погода позволила, а подморозило знатно, Лопатин, Мелешко и лично Бессонов поднимались в воздух, учили, показывали и тренировали молодняк. Сначала одиночная и потом групповая тактика против каждого противника своя... Сели, разбор, заправились и снова... И так день за днём две недели подряд. Не сразу, но проклюнулись и результаты. Молодые лётчики росли на глазах, как и взаимопонимание в парах и звеньях. Уже не оставалось не разбитых в хлам мишеней, уже не надо было второй раз повторять команду. Истребители рвались в бой.
  Прилетевший со Звездой Героя и Указом комдив застал командира полка в воздухе. Его обучаемые играючи вышли высокому гостю в хвост и обозначили атаку. Комдив смачно матюкнулся в эфир, но на земле похвалил:
  - Заметил, когда пить "Боржоми" уже было поздно! Молодцы!
  - Рады стараться, - ответил Горбов, потому как он сработал!
   Сбор лётчиков по причине крепкого мороза назначили в столовой. Вручение командиру Звезды героя, поздравления, прошли достаточно буднично. Однако торжественное мероприятие не стало для многих амнистией и прекращением издевательств. Вместо приглашения к столу, НШ уже привычным голосом назвал фамилии, и очередная группа направилась на взлёт.
  - Извини, в Кремль не пригласили. Говорят, ты там недавно побывал.
  - Вы правы, товарищ полковник. Довелось...
  - Пал Григорьевич, почему не вижу радости в глазах.
  - Вы, товарищ полковник, о чём? Награда? Спасибо, но на сегодня, как лётчик, может быть - да, но как командир полка, не заслуживаю. Мне бы ещё неделю...
  - Ну, точно - уникум... Первый раз такое вижу. Не скажу, что остальные молодёжь не готовят, но, чтобы всю жизнь полка посвятить только этому... Неделю не обещаю, но работай. Тебе, понял, подсказчики не нужны. - Комдив собирался откланяться, но все же спросил, - Даже чаю не нальёшь?
  - Конечно, приглашаю. Чего покрепче, извините. Пока в полку - сухой закон. Не могу нарушить свой приказ. Будут сбитые фрицы, будут "наркомовские".
  - Чаю я и у себя попью. Чем могу помочь?
  - Мне бы взаимодействие с авиа наводчиками наладить. Инструкции, по-моему, устарели.
  - ПАНы (передовые авиа наводчики-сленг) в распоряжении командующего и в основном по земле работают...
  - Я понимаю, но информация с места и нам дорого стоит. Слышал, как они штурмовиков наводили. Вот и подумал, нам бы их подсказки...
  - Добро, попрошу командующего. Что ещё?
  - Не сочтите за наглость, не пришлёте на пару недель свою походную баню? Командир БАО поклялся, что дней за десять запустит свою.
  - А чего раньше чесались?
  - Раньше на Волге купалка была, пару душей за брезентом у технарей и на кухне. Сейчас, всё замёрзло. Боюсь, у меня весь личный состав скоро зачешется.
   Комдив посмотрел на Бессонова, как будто первый раз увидел.
  - Пал Григорьевич, меня Александр Захарович зовут, дай руку и прошу больше без официоза. - Полковник пожал протянутую руку и продолжил. - Когда на тебя пришёл приказ, подумал "ещё одна проблема на мою голову". Встречал немало отличных лётчиков, из которых командиры получались, как из говна пуля. Сейчас вижу, что в тебе ошибался. Уважаю!
  - Вроде не за что...
  - Я тебе подачу сделал, самое время было первый пакет открыть, а ты...
  - Какой "пакет", - искренне удивился Бессонов.
  - Ладно, замнём... Назревает что-то серьёзное. На наш участок переброшены лучшие силы Люфтваффе. Не подведи, Пал Григорьевич.
  - Постараюсь. Спасибо за доверие, Александр Захарович.
  - Ну, тогда - удачи!
   С этим комдив и улетел.
  ***
  Александра сидела в комнате общежития за небольшим круглым столом с остывшей чашкой чая. Кроме стола в комнате стояло две кровати и шкаф с зеркалом. Краем уха она слышала, как её Иван колобродит со своими однолетками по коридору на трёхколёсном велосипеде, слышала обрывки разговоров и громкий смех соседок на кухне, по доносившимся ароматам угадывала, у кого что на ужин. Она бы сейчас была среди них, но чего-то захотелось побыть одной и подумать... Сегодня доктор подтвердил её догадки... Да, беременна, десять недель...
   Непроизвольно положила руку на живот. Чуть поправилась, а так всё обычно. Какой-то вихрь мыслей крутился в голове, но никак не мог сформироваться во что-то определённое. Радость? Да! Страх? Наверное! Хотя, чего бояться? Надежда? Определённо! Спокойствие... Вот именно! Она мечтала... Нет, жаждала ребёнке от Него... И свершилось... Бог дал. Шура заметила, что всё чаще в мыслях стала обращаться к всевышнему. Особенно, когда думала, как Он там. Снова в самое пекло, наверное, бросается.
  Как же ей сейчас хотелось поделиться с Ним... Главное - увидеть Его глаза, они не соврут. Нет, не о том... Когда Он ей врал? Хотела сегодня зайти на узел связи, но узнала, что подруга поменялась сменами и соединить некому... Настоящих друзей Александра ещё не завела, а так - знакомых - набралось бы ползавода. Для всех она - "жена того самого"... Всегда приветливы, готовы оказать любую помощь, но на узле - режим! Начальник - злыдня ещё та! По натуре и, соответственно, прозвищу. "Знал бы он, что я Лаврентий Павловичем ручкалась, небось подобрел бы", - не раз думала Шура, когда начальник оказывался на месте и зло зыркал на неё и начинал нудить про "посторонних". Завтра обязательно дозвонюсь...
   По сердцу пошла сладостная истома. Как же она соскучилась! Всё бы отдала, чтобы Он просто так сел за стол напротив... Хотя Бес долго бы не усидел... Или она... Скорее - оба...
   В комнату заглянула соседка:
  - Шура, ты чего тут затворничаешь? Иван с моими, уже трескают за обе щёки. Картошечка - пальчики оближешь...
  - Спасибо, Петровна. Чего такая радостная?
  - Письмо от моего... В госпитале после ранения, но живой! После лечения отпуск дадут, как думаешь?
  - Обязательно дадут. Можешь не сомневаться.
  В порыве чувств Петровна - невысокая, пышногрудая, но очень живая, дама бальзаковского возраста - обняла Александру. На работе - начальник смены - она слыла железной бабой, наводила страх на бракоделов и чрезмерных любителей перекуров. Сейчас простоволосая в домашнем халате - само воплощение доброты и домашнего уюта. Сблизило женщин общее ощущение тревоги за мужей-фронтовиков. Они уважали таких как сами, особенно вдов, которые и уже никогда не дождутся, и снисходительно относились к тем, чьи мужья работали на заводе. "Им не понять! Всё мужиков ни за что костерят. А мы бы своим ноги мыли и руки целовали, лишь бы вернулись."
  - Спасибо, Петровна... Я сейчас...
   Александра достала с верхней полки шкафа из-под белья плитку шоколада, поправила перед зеркалом причёску и пошла на званый ужин. Шоколад благодаря испытателям дома не переводился, но приходилось прятать от Ивана, а то однажды сгрыз три плитки сразу и покрылся сыпью. Сейчас сидит с друзьями за столом, наяривает картошку с квашенной капустой и что-то увлечённо обсуждает. Увидел маму, вскочил, подвинул свободный стул и сказал:
  - Плисаживайся, мама... Тебе удобно?
   "Всего-то несколько раз видел, как Павел подавал мне стул... А, гляди, запомнил..." - подумала Шура.
  - Вот, кавалер растёт, учитесь, охломоны, - подала голос Петровна.
  - Спасибо, Ваня. Приятного аппетита , мальчики, - сказала Александра и положила перед ними плитку шоколада.
  Старший непроизвольно потянулся рукой, но застыл от грозного окрика мамы:
  - Куда!? Я тебя хапну!!! - Сама взяла плитку, отломила три дольки и положила перед мальчишками. - Поели? Свободны! И чтоб не орать в коридоре, уши от вас болят.
   С шоколадкой за щекой пацаны пулей вылетели из комнаты. Хозяйка убрала со стола три лишние тарелки и, наконец присела сама. Внимательно посмотрела на Шуру.
  - Что-то в тебе, подруга, сегодня загадочное, а что не пойму.
  - То самое, Петровна...
  - И сколько?
  - Третий месяц...
  - Ну и молодец! Когда что-то живое под сердцем бьётся, жизнь совсем по-другому видится.
  - Ага. Жутко хочется квашенной капусты с шоколадом... или повидлом...
  - А мне хочется рюмку тяпнуть. Поддержишь?
  - Спрашиваешь...
   Хозяйка поставила на стол графин и две рюмки. Налила и произнесла:
  - За моего, чтобы выздоравливал и скорее домой.
   Шура чокнулась, но водку лишь пригубила. Сама налила подруге и сказала:
  - Чтобы всем нашим везло, а Гитлер побыстрее сдох!
  Опять выпила только Петровна. Женщины с аппетитом приступили к еде. Только хозяйка ела картошку с хлебом и капустой, а гостья практически одну капусту.
  - Слушай, у меня солёные огурцы есть... Будешь?
  - Спрашиваешь...
  Петровна с интересом и улыбкой наблюдала, как Шура набросилась на огурцы. Потом, словно вспомнив, спросила:
  - Я тут подумала... Так у тебя это первенец будет?
  - У меня - да. У нас - младший или младшенькая...
  - Дочку хочешь?
  - Мужичок уже есть... Было бы неплохо для комплекта и девочку... Тьфу-тьфу...,- Александра постучала костяшками пальцев по столу.
  - Твой-то знает?
  - Когда? Я сама сегодня узнала...
  - Узнает - прилетит. Вот увидишь. Они когда об этом узнают, словно с ума сходят. Всё преодолеют, чтобы убедиться...
  - Твои бы слова, Петровна, да богу в уши..., - Александра мечтательно улыбнулась, - Что-то в коридоре подозрительная тишина... Спасибо, соседка, за беседу и хлеб-соль, пойду, пора мыть и укладывать старшего.
   Шура работала в заводской столовой, вставать приходилось рано. Отвечала за питание лётно-подъёмного состава. Принять продукты, проконтролировать поваров, чистоту скатертей и салфеток, заполнение меню-раскладок, наполнение приборов, да много чего нужно сделать с утра, чтобы к завтраку всё было готово. Про то, что самой нужно выглядеть безукоризненно, даже говорить не стоит. Ванька тоже "работал", но в средней группе сада. Уговорил мамочку, чтобы не оставляла на круглосуточный режим. Любил свою комнату, свою кровать и просто обожал, когда Александра занималась с ним за их круглым столом. Не важно чем, главное - мама рядом и Иван может говорить с ней, подойти прижаться и погладить. При этом такого прилежного ученика ещё поискать. Шура беспокоилась о его памяти. Причём с двух сторон. Вдруг не сможет запоминать... Ещё страшнее, вдруг всё вспомнит...
  Первое рассеялось, когда он непринуждённо после двух прочтений шпарил стихи Пушкина, Лермонтова и Чуковского в страницу печатного текста. По второму... Вдруг заявил, что у него был такой же трёхколёсный велосипед, только не красный, а синий. Мама напряглась, потом сама "вспомнила", что он остался на старой квартире...
  Разные мысли навещали Александру, когда, засыпая, она думала о сыне. Любила его искренне и глубоко и до такой степени боялась потерять, что не раз вскакивала ночью в холодном поту, когда вслед за мыслями приходили тревожные сны. Сама себе боялась признаться, чего больше хочет. Она не могла и не желала смерти незнакомым родителям Ивана, но панически боялась - вдруг они объявятся. Гнала эти мысли, но они возвращались вновь и вновь.
  ***
   Боевой вылет полка состоялся через пять дней. Бессонов и представить себе не мог, что это значит, находиться на КП и ждать. Ушёл Мелешко на прикрытие войск в район Котельникова. Лопатин сидел в готовности раз. Немцы двумя встречными ударами с юга и запада прорывали кольцо окружения. Артиллерия и пикировщики ровняли с землёй и не давали нашей пехоте поднять голову. ПАНы доложили о подходе нескольких волн бомбардировщиков.
  Голос Мелешко неожиданно нарушил напряжённую тишину:
  - Юнкерсы слева! Выше пятьсот шесть "худых". Гамлет, работай по "калекам"! "Оратор" танцуем с "девочками"!
  Остальное привычно: команды, мат, треск пулемётов, гулкая работа пушек...
  - О у нас новая партия девочек худеньких пришла... "Оратор", мои левые!
  - Командир, осторожно, на тебя заходят два Мессера. Уходиии!!!
   Бессонов сорвался со стула:
  - Вторая на взлёт! НШ, третья "По самолётам!" Поведу сам. Чую, будет весело!
   Ушёл Лопатин, через полчаса вернулась первая.
  - Два "калеки", один "Желтоносый!", - возбуждённо доложил Мелешко. - Мои все целы.
  - Молодцы. Как молодёжь?
  - Как приклеенные! Ни одну собаку не потеряли.
  - Добро. Даю час на подготовку, - поставил задачу Бессонов. - Я пошёл.
  Взлетели. Привычный холодок внизу живота. Сержант Нигматуллин, кажется на расстоянии вытянутой руки. В небе над передовой не протолкнуться. Лопатин со своими "крутил хоровод" с группой Мессеров, отвлекая их от наших штурмовиков, которые работали по наступающим танкам. Бес всей эскадрильей навалился на очередную волну Юнкерсов. Тем срочно стало не до прицельного бомбометания. "Как в кашу поссали" оценил их работу передовой авиа наводчик "Зоркий". Рассыпались и отвалили. Не все. Два "Калеки" сложили свои надломленные крылья навсегда. Пара звеньев, во главе с комэском ушли навстречу новой волне, Бессонов остался помочь Лопатину. Опытным взглядом он сразу понял, кого надо спасать. Одну нашу пару оседлали и поливали огнём два размалёванных Мессершмидта. Ведомый Як поймал очередь, пустил шлейф и с огромным трудом держался за ведущим. Бес впервые по-настоящему пришпорил своего красавца и коршуном свалился на фрицев. Увлечённые атакой, они не сразу заметили опасность. Точнее заметили, когда уже было поздно. Пара отработала по стандартной схеме: "Мой левый - твой правый!" Две очереди, одна длинная, вторая короткая в упор решили исход схватки.
  - Ты как, 26-ой? - Бес успел разглядеть номер на фюзеляже.
  - Я "Гордый", попробую дотянуть, - ответил Горбов и, спохватившись, - спасибо, командир!!!
  - "Тулу" благодари! "Лопата", собирай своих и домой. Час на подготовку ко второму вылету...
  - Понял, командир.
  - Я - "Зоркий", на подходе 18 Юнкерсов и шесть желтоносых.
  - Я - Бес, встречаем!
   И снова круговерть боя, но в каждый его момент Бессонов старался не упускать из виду своих подчинённых, предупреждать, подсказывать и помогать. Было ново и непросто. Что раньше, не раздумывая делал сам, теперь поручал подчинённым. Наблюдал за выполнением, огорчался ошибкам, радовался победам. Хотел оставаться над схваткой, однако был дерзко атакован. Отвертелся и завалил хама. Вернулся комэск три. Ещё одну атаку Юнкерсов отбили. Мессеры, что-то поняли или просто выжгли топливо тоже ушли. Собрались в круг, сосчитались, все на месте.
  Вдруг в эфир ворвался голос "Коршуна", вызывал Беса.
  - Бес, спасибо за работу. Домой. Через час в готовности обеспечить работу соседей.
  - Понял, "Коршун". Возвращаюсь.
   На аэродроме - дым коромыслом!
  Подошёл НШ, быстро доложил обстановку. На земле и на аэродроме. Первая уже готова, вторая в процессе. Оба командира эскадрилий стояли у командного пункта. Довольны как слоны.
  - Не рано празднуем, господа? - спросил Бессонов, глядя на подчинённых.
  - Пока шесть - ноль, как не радоваться? - ответил Мелешко.
  - Это частности. На земле 6 танковую дивизию фрицев остановить не удалось. Наш кавалерийский корпус понёс тяжелые потери. Через тридцать минут соседи пойдут жечь их танки. Игорь Семёнович, прикрой горбатым спину. Чтобы ни один фриц к ним не проскочил. Сейчас самое главное - выбить танки.
  - А я? - спросил Лопатин.
  - Готовность - раз! Взлёт по команде. Задача в воздухе! - Бессонов, посмотрел вокруг, никого больше не нашёл и закончил, - а вообще вы молодцы, черти! Не расслабляться!!!
   На КП звучал эфир воздушной части боя над Котельниково. Затишье.
  - Гансы кофий пьют? - вслух предположил причину дежурный.
  - У них с этим строго, - поддержал НШ.
  - А у нас? - Бессонов посмотрел на замполита.
  - Первая уже поела. Вторая в процессе. Не очень лезет перед боем, но червячка заморили...
   Словно подслушивала у двери без стука вошла Люба. В одной руке чайник, в другой поднос, накрытый салфеткой. Под салфеткой оказались бутерброды.
  - Вы же сами не дойдёте... Пал Григорьевич, ведь с утра ни росинки. - Оправдываясь, что без спросу зашла в святая святых полка и заодно с укоризной сказала начальник столовой.
  - Спасибо, дорогая Любовь..., - начал было Бессонов.
  - ...Ивановна. Но мне Любовь даже больше нравится, - ответила зардевшаяся дама. Она с удовольствием наблюдала, как все мужики с удовольствием расхватали бутерброды, даже не дожидаясь пока принесут кружки и нальют чай. Потом заполнила логично образовавшуюся паузу, - Вы, Пал Григорьевич, сильно похудели за последний месяц. Мне Шурка голову откусит, скажет: довела! Так, что ешьте, на здоровье...
  С этим и удалилась.
  Ушёл Мелешко, через сорок минут Лопатин. Последний вернулся уже в сумерках. Нельзя сказать, что вернулись все целыми, но дотянули все... Мокрые и уставшие до такой степени, что минут по десять сидели в кабине, когда винты уже остановились. Однако молодость взяла своё - через полчаса уже подкалывали друг друга, толкались и ржали. Особо разошлись, когда передали приказ командира: "Всем в баню!"
   На КП в это время шёл разбор. Итог за день - даже не верилось - восемь Юнкерсов и четыре Мессера. Комэски прямо светились от счастья. Бессонов за общим столом мрачнее тучи. Ну и чему радоваться, когда колонну бензовозов расстреляли и сожгли в 50 километрах от аэродрома. Восемь погибших. Кто? Похоже диверсанты, следов, зацепок не оставили... Прочесала рота НКВД, кроме наших гильз и следов копыт, ничего. Запасов на складе на один полк-вылет. Своих наливников больше нет. Как не рядили, без помощи комдива не обойтись. Связали...
  - Моя вина... Не подумал, что в тылу можно нарваться... Спасибо! - проговорил Бес в трубку, потом повернулся к своим офицерам, - Командир БАО, сколько человек было в охранении?
  - Только водители, начальник ГСМ и трое бойцов из роты охраны...
  - Следующую колонну поведёте лично...
  - Есть, - хмуро ответил майор.
  - НШ - одна пара на аэродроме всегда! Связь с колонной - всегда! Резерв противодиверсионный - всегда!
  - Понял...
  - А то дорвались до боевых, как вшивый до мыла. Комэски, кстати, пока ваши орлы моются, прошу продумать разбор. Скрупулёзный и детальный для каждого. Ошибок много, сегодня фриц простил, но не значит, что завтра будет тоже. Нет грамотного разбора, считайте не летали. У Карпова, частично работу видел, могу помочь...
  - Буду рад, товарищ командир, - отозвался командир третьей эскадрильи.
   Подошёл дежурный:
  - "Памир" на связи.
  - Здравия желаю, товарищ командующий, - сказал в трубку Бессонов.
  - Доложите обстановку.
  - Полк выполняет задачи согласно плану. Происшествий не случилось, за исключением...
  - Знаю твоё "исключение", по нему Васильев работает, а вот если у тебя по плану каждый день по 12 сбитых, то я Гитлеру не завидую. Молодец, Павел Григорьевич. Особое спасибо, от штурмовиков, и что никого не потерял. Представляю ваш полк на присвоение звания Гвардейского.
  - Спасибо, товарищ командующий. Оправдаем.
  - Сегодня отработал молодцом. Комдив тебя хвалит. Завтра получишь топливо.
  - Спасибо...
  - ... и ещё. Не обижайся, Пал Григорьевич, но для тебя боевые вылеты только с моего разрешения. Сегодня прощаю, весь полк в воздухе, вопросов нет. А так, сиди на КП, командуй, организуй, контролируй...
  - Я - лётчик..., - начал было Бессонов, но был прерван на полуслове.
  - А я, по-твоему, золотарь говно за всеми разгребать? Сам знал, на что соглашался. Командир - так командуй, засучив рукава! Иное не обсуждается!! Будь здоров!
   Раздались короткие гудки. Бес с трубкой в руке о чем-то задумался. Подошёл замполит:
  - Досталось?
  - Наоборот... Но мне захлопнули окно в воздух...
  - Чему удивляешься, командир? Кто тебя назначил? Так что доверие - да, помощь - да, спрос - да, но и контроль - можешь не сомневаться. Я тоже обязан докладывать...
  - Вот и доложи о тех, кто сегодня отличился. Лётчиков - по усмотрению комэсков. Из них - сегодня Мелешко и Лопатина. Не забудь Руденко и его технарей. Молодцы! От меня лично прошу представить сержанта Нигматуллина к медали "За отвагу". Хорошие у парня задатки.
  - До утра сделаем, командир. Сегодня разрешите выдать на ужин "наркомовские"?
  - Безусловно, за сбитые да и баня, по завету Суворова, но... Только то, что положено на сегодня! Запасы подождут, а то завтра нам не до боевых будет.
  - Вы придёте?
  - Нет. И вам не советую. По мне, разница меду заурядной попойкой и неким ритуалом пилотов после полётов очень тонка. Там не должно быть чинов и званий, там все как в бане одинаковые и отличаются только поведением в воздухе. Ролью в бою. Там своя табель о рангах, там свои благодарности и претензии, которые они могут и должны высказать в своём узком кругу.
  - Хорошо, я не приду, но вам нужно быть обязательно. Пилоты ваше слово ждут, ловят и принимают за истину. Не думаю, что они ту тонкую грань, о которой вы говорили, сумеют соблюсти. А я возглавлю команду, идущих в ...баню.
  - Вижу обиду, Андрей Семёнович...
  - Есть такое, но только на себя. Что подставился в том бою, что нога отнимается, что с нар после ночи сползаю на четвереньках, что не могу вместе с вами в одном строю летать. Это - да, обидно. Остальное - тихая светлая зависть и гордость за вас.
   Какая-то незаметная искра проскочила в сознании Бессонова. Другими глазами посмотрел он на своего зама и твёрдо сказал:
  - Извини, Андрей Семёнович. Отставить баню. Пошли в столовую, комиссар... Там и итоги подведём...
   Пилоты, действительно, ждали. Столы накрыты, лица распарены, все на месте, но за столом - никого. Только с разрешения командира заняли свои места. Командир сам налил себе на самое донышко, обвёл взглядом подчинённых. Кто заметил, налил столько-же, кто нет плеснул по полной. Бессонов встал:
  - Во-первых, с лёгким паром! - Все дружно загалдели, мол, парилка шикарная. - Во-вторых, спасибо всем. Горжусь вами. За победу!
   Выпили все. Кто перелил, не до конца. Приступили к ужину. Бессонов демонстративно пользовался ножом и вилкой. Кто-то неумело пытался повторить, остальные предпочитали без политеса и быстро покончили с салатом. Отодвинув тарелку, Бес вновь смочил донышко. На этот раз не встал, а просто взял стакан в руку и тихо заговорил:
  - Впервые наблюдал многих в реальном бою. Не блестяще, но для первого раза сойдёт. Комэски дадут оценку каждому. Я поздравляю всех сбивших, особенно тех, кто сегодня открыл сой счёт и особо выражаю искреннюю благодарность моему ведомому сержанту Нигматуллину. За тыл был спокоен. Спасибо.
   "Тула" встал и отчеканил:
  - Служу Советскому Союзу!
  - Прошу поднять за тех, кто прикрывает нашу спину.
   Что-то новое было в этом застолье. Не было привычного галдежа, смеха и скабрезных шуток с официантками. Они, кстати, тоже старались быть тихими и незаметными. Наконец, Бес отодвинул тарелку с пюре, налил оставшиеся из 100 грамм в стакан. Встал.
  - Этот тост за тех бойцов, которые сегодня погибли, обеспечивая полк топливом. Вечная память и вечная слава!
   Выпили стоя. Сели, помолчали. Зашёл дежурный и что-то прошептал на ухо Бессонову. Тот встал и поставил последнюю на сегодня задачу:
  - Пять минут перекурить. Оставить на столах только чай. Тридцать минут комэскам на разбор.
   Командир ушёл на КП, Мелешко, давая прикурить Лопатину, сказал:
  - Во жизнь... Раньше за сбитого персонально поднимали тост...
  - Если бы сегодня за каждого из двенадцати персонально подняли, завтра вместо лётчиков в землянке были бы дрова.
  - И то - правда. Пошли. Только подскажи, как без падежей сказать: "И куда тебя-урода, млять, понесло?!"
  - Просто. Скажи: "Федя, ты неправильно летаешь!"
  ***
  К телефону Бессонова вызвал комдив.
  - Немцы прут, не считаясь с потерями. Наше кольцо в районе Котельниково прорвали наполовину. Пехота держится из последних сил. Паулюс готовит удар изнутри. У него проблема со снабжением. Разведка докладывает, что идёт переброска транспортников со всей Европы. Наша воздушная армия получила задачу блокировать котёл с воздуха. Зоны поиска, ожидания и огня зенитной артиллерии получил начальник штаба. Даю день на подготовку и организацию взаимодействия... Делай, что хочешь, но чтобы ни одна капля бензина, ни один патрон или снаряд до фашистов не долетел. Слышишь, Павел Григорьевич, ни одна! Личная просьба командующего.
  - Задачу понял, товарищ полковник. Прошу разрешить мне лично...
  - Снова здорова. Тебе же командующий сказал.
  - Александр Захарович, это как раз тот случай. Думаю, переброску будут проводить и в тёмное время суток. Кроме меня ещё пару лётчиков имеют опыт боев ночью. Подготовлю хотя бы полполка буду сидеть на КП как приклеенный. И ещё, опять прошу передовых авиа наводчиков поработать на меня. Не увидят, так услышат, а мы будем рядом.
  - Скажу больше, получили по Лэнд лизу радарные установки, сейчас разворачивают, информация будет. - Комдив вздохнул и после паузы добавил, - ты, Пал Григорьевич, хоть в воздухе не светись со своим позывным и, как его, ПКБСНБ... Надеюсь на тебя. Удачи!
   Бессонов подошёл к столу, где над картой склонился начальник штаба. Посмотрел, как сократилась за день глубина нашей обороны. Осталось каких-то сорок километров. Неужели выпустим...
   После разбора на КП зашли комэски и замполит. Осторожно подошли к столу, где Бессонов что-то горячо обсуждал с начальником штаба.
  - Ближайших восемь аэродромов... Могут с любого... Зверево, Тацинская, Сталино - самые перспективные.
  - Ты бы как пошёл?
  - Напрямую, без вариантов. Через нас перелететь - двадцать минут за глаза!
  - Взлететь-то смогут, а сколько у Паулюса полос для посадки?
  - Две, нет - три. Питомник - основная.
  - Подойти могут с разных сторон, а моститься будут кучно. Значит, ждать надо там.
  - Не получится. Не наша зона. Днём куда ни шло, а ночью свои завалят и как звать не спросят.
  - Согласен... От нас до Котельниково?
  - Сто шестьдесят...
   Бессонов поднял голову и заметил замполита и командиров эскадриль.
  - Простите, хотели в баню пригласить, но, боюсь, пролетаем...,- сказал Мелешко.
  - Так, отцы-командиры, сколько у каждого есть пилотов для ночных вылетов?
  Комэски задумались. Крепко задумались.
  - У меня двое, - первым доложил Лопатин.
  - У меня, пожалуй, Давлетшин, - доложил Мелешко.
  - А я ни за кого не поручусь, - совсем грустно доложил Карпов. - А зачем?
  - Подходите ближе. Комдив нарезал задачу. Если коротко - запереть эту зону, - Бессонов показал на карте четыре точки, - Днём я ещё понимаю, а ночью... Для меня это - чистая страница. Прошу вашей помощи, господа.
   Комэски переглянулись. Так у них совета ещё не просили.
  - Тут надо считать, - подал голос Лопатин. - До зоны сто шестьдесят. Из готовности "раз" пока завёлся-вырулил-взлетел-долетел двадцать минут отдай и не греши. А на преодоление нашей зоны, слышал, те же двадцать минут.
  - Значит - дежурство в воздухе, - вставил Мелешко.
  - "Ночников" - шестеро...
  - Семеро, - поправил Бессонов.
  - Хорошо, семеро, - продолжил Лопатин. - Дежурит пара. По три-четыре вылета за ночь? Надолго не хватит.
  - Это, если только дежурить. Если будут цели, топливо и боекомплект уйдут быстрее, - вставил своё слово Мелешко. - Значит...
  - Значит - "ночники" пойдут ведущими. Пусть сами подберут ведомых, - вставил слово замполит.
  - А искать цели-то, как будем, - впервые вмешался в разговор Карпов.
  - Глазами, - огрызнулся Лопатин.
  - Я серьёзно...
  - Ты, что, маленький? Зависит от погоды. Луна и безоблачно, смотри снизу. Луна и облака, сверху. Ну а если как у негра сам знаешь где, проси подсветку у пехоты. Хотя, если у нас есть осветительные бомбы, можно и самим фонарь зажечь.
  - Тогда кто-то должен висеть над зоной на 6-7 тысячах...
  - Я же сказал, в зависимости от погоды.
  Бессонов внимательно слушал, переводя взгляд с одного на другого и делая пометки в своём блокноте. Он не только жадно впитывал информацию, но и оценивал своих подчинённых, находил в них качества, о которых раньше не подозревал. Молодые, в сущности, парни на войне набираются опыта и матереют гораздо быстрее, чем в мирной обстановке. Да и отбор здесь пожёще. Разговор затянулся. Про баню забыли, но в итоге у командира полка был предельно понятный план на следующий день.
  ***
  - Саша, тыыыы? - услышала она в трубке родной голос.
  - Я, любимый, здравствуй. - Шура оглянулась на двух дежурных телефонисток и зашептала в трубку. - Даже не представляешь, как я соскучилась,
  - И я, дорогая, - след за Александрой и Бессонов стал шептать, хотя находился один в своём блиндаже и успел снять только куртку, готовясь ко сну. - Как Иван, что на заводе?
  - От Ванечки привет. Растёт умничкой. Завёл друзей. Ждёт тебя. Каждый день спрашивает. Испытатели интересуются, приветы передают. Как у тебя дела?
  - Воюем... Летать, оказывается, легче, чем командовать... Учусь... Сама-то как? Не тяжело?
  - У меня всё легко и прекрасно... Появился заступник. Один залётный за обедом громко сделал сальное предложение, я пока воздуха в грудь набирала, Фёдор его за шкирятник и выкинул из столовой... Ты далеко, но я чувствую твою защиту... Я беременна... Люблю тебя...
  - Что ты сказала!?
  - Сказала, что люблю...
  - Я про... Как? Сколько?
  - "Как", дорогой, я тебе рассказывать не буду, сам знаешь, не маленький... А "сколько"? Третий месяц...
  - Обожаю тебя... Спасибо, родная... Береги себя... Кушай хорошо...
  - Знал бы ты, что я сейчас ем... Хотя откуда тебе знать?
  - Так, надо срочно что-то делать...
  - Паша, милый, успокойся. Срочно только кошки родятся, а у нас время есть. Воюй, за нас не переживай...
  - Спасибо, Счастье моё.
  Неожиданно голос Александры зазвучал ясно и громко:
  - Так точно, товарищ полковник. Всё сделаем. Есть! До связи!
  Ей таки удалось загнать Бессонова в полный ступор. Не мог он видеть из своего блиндажа, что на узел связи в ночь-полночь неожиданно нагрянул Злыдня и, словно солдат на вошь, уставился на постороннюю. Шура встала, одёрнула невидимую гимнастёрку и сказала подруге:
  - Надежда Викторовна, спасибо, что вызвали, очень важный звонок со Сталинградского фронта.
  Бочком мимо Злыдня и была такова. Тот уставился на подчинённую.
  - Звонили из воздушной армии... Срочно сержанта Бессонову к аппарату... О чём говорили, я не слушала..., - отрапортовала та и, как ни в чём не бывало, одела наушники.
  Долго в ту ночь Бессонову было не до сна...
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023