Литерный стоял в Голутвине. Ждали доклада о прохождении впереди идущего паровоза участка до Рязани. Полк НКВД оцепил вокзал, на перроне только бойцы с автоматами и несколько железнодорожников. Две дюжины "Юнкерсов" прошли на высоте пяти тысяч метров по направлению на восток. Зенитки и местные, и те, что располагались на открытых платформах литера ?1 молчали, как воды в рот набрали. Гул стих. Страшно представить, что случилось бы, если бы не удалось сохранить в тайне, кто едет на этом поезде. Прозвучала команда "Всем по вагонам!!!" Сталин вызвал в свой Берию.
- Лаврентий, это как понимать?
- Это подтверждает, что Абвер не в курсе твоей поездки, Коба, - когда они были наедине, он позволял себе называть Сталина по его старому партийному псевдониму.
- Я нэ хочу гадать, в курсе они или нэт... Где воздушное прикрытие? - Сталин ненавидел ситуации, когда события развивались помимо его воли. Над его головой сейчас проплыли десятки тонн бомб и повлиять на это он не мог.
- Будет, когда полетим...
- Это ты, Лаврентий, так решил?
Берия хорошо знал Хозяина и в его вопросе услышал если не угрозу, то упрёк за недосмотр. И крыть нечем: Новиков - командующий ВВС Советского Союза и тот был допущен к плану поездки Верховного только в части обеспечения безопасности перелёта из Баку в Тегеран и обратно. За безопасность сухопутного переезда Берия отвечал единолично.
- Моя вина, товарищ Сталин.
- Надэюсь, если ещё раз услышу шум винтов, то это будут только наши истребители...
- Будет исполнено.
Сталин потянулся к трубке, не торопясь набил табаком, раскурил и откинулся на спинку кресла. Казалось, он что-то вспоминал. Наконец, спросил:
- Лаврентий, помнишь истребителя-дворянина, граф Оболенский, кажется...
- По последней информации командует полком на Кубани. Только не граф он, а князь, товарищ Сталин.
- Какой из него командир полка получился?
- Сделал полк гвардейским, около десятка ваших благодарностей в приказах, комдив благодарит за такого назначенца и ручается за него головой.
- Кажется, у комдива фамылия Прохор? И било чего ручаться?
- Не дипломат... Режет правду в глаза... Не всем нравится...
Сталин затянулся, выпустил струйку дыма и принял решение.
- Хочу пагаварыть с ним. Поручите Оболенскому прикрытие на сухопутном участке.
***
Так полк Бессонова, без эскадрильи Давлетшина, попал сначала в Сталинград, потом в Баку. Даже командующий воздушной армии не понял, зачем снимать с фронта истребительный полк, но приказ есть приказ. Только в Баку, увидев во время посадки в самолёт Сталина, Бес сообразил, что ему было доверено. Верховный пошёл сначала к "Дугласу" командующего дальней авиацией, потом резко развернулся и на пути ко второму борту увидел в строю сопровождающих лётчиков Бессонова. Подошёл, внимательно осмотрел, пожал руку.
- Рад выдэть вас, князь.
- Я тоже, товарищ Сталин.
- Раны нэ беспокоят? Как ваша замечательная супруга?
- Недавно стала мамой.
- Передавайте привет... Наслышан о ваших успехах. Командование хвалит. Рад, что не ошибся. Хотелось ещё обсудить некоторые вопросы. Будете в Москве, заходите на чай.
- Благодарю вас, товарищ Сталин.
В этот момент послышался шум моторов один за другим взлетающих истребителей "Киттихаук".
- Ваши?
- Нет, товарищ Сталин. Это орлы Рябченко. Мне доверили только участок до Баку.
Сталин хотел пожать руку, но неожиданно спросил:
- Не хотите лично сопроводить меня до Тегерана?
- С удовольствием.
- Тогда полетели. Может, будет возможность, пообэдаете со мной.
- Спасибо, Йосиф Виссарионович, за приглашение и за доверие!
***
В Тегеране на аэродроме поставил свой Як в строй из 12 "Китихауков", рядом с двумя "Дугласами". Отбросил фонарь. Непривычно яркое солнце и запах полыни и бензина моментально включили в мозгу не очень приятные воспоминания. Незнакомый техник помог снять парашют. Подошёл майор с погонами госбезопасности.
- Вас хотел видеть товарищ Берия.
Почти бегом проводил к "Дугласу". Подошли...
- Товарищ Бессонов, здравствуйте.
Берия протянул руку.
- Здравия желаю, Лаврентий Павлович.
- Слышал ваш разговор с товарищем Сталиным. Ждите здесь. Можете понадобиться. - Повернулся к сопровождающему его офицеру. -Познакомьтесь - мой представитель в Тегеране полковник Чернов. Все организационные вопросы можете решать через него.
- Благодарю. Мы знакомы...
Берия обернулся и посмотрел на молчавшего и почему-то покрасневшего своего подчинённого. Потом на Беса.
- Я чего-то не знаю?
- Мы встречались в 41-ом, - ответил Павел, - Товарищ полковник проявил достойную бдительность и ...гостеприимство.
- Значит у вас есть о чём поговорить.
- Узнали? - спросил Бессонов у полковника, когда нарком запрыгнул в машину и тронулся вслед за колонной, в которой делегация выехала в советское посольство. - Я товарищу Сталину рассказал тоже, что и вам, товарищ полковник. Он поверил...
- Товарищ Сталин видит гораздо дальше нас грешных... Что лицо знакомо определил сразу, а обстоятельства, только, когда вы заговорили, - очень вальяжно заговорил оперуполномоченный контингента Советских войск в Иране. - Извиняться не буду, работа такая: не верить никому.
- Не верить - ваша воля, но бить по лицу незнакомого человека, подло и низко, - Павла вальяжность собеседника задела за живое. - Не хотите как офицер ответить по закону чести?
- Не хочет, Пал Григорьевич, - как из-под земли вынырнул между ними Тормунов в пагонах майора.
- Василий, откуда? - искренне поразился Бессонов.
Тот проигнорировал вопрос и задал свой:
- Подарок МУРа при вас?
- Да.
- Можно глянуть?
Неуловимым движением Бес выхватил наган, крутанул вокруг указательного пальца и рукояткой вперёд подал оперативнику. Тот принял ствол и вплотную подошёл к местному полковнику:
- Обратите внимание, Юрий Петрович, на подпись. "За борьбу с бандитизмом" от МУРа... Это за трёх опаснейших вооруженных бандитов в момент налёта, которых товарищ Бессонов положил на месте за две секунды. Это из показаний свидетелей. Четверых матёрых абверовцев, наверное, секунды за три. Лично присутствовал. Я же подбрасывал монету, которую он сбивал одной пулей. Так что принимать вызов не советую. А вот извиниться было бы самое то!
Тормунов вернул наган хозяину, медленно наклонился, поднял камень и подбросил его вверх. Бесу даже не надо было выхватывать ствол, показалось он лениво посмотрел на цель и, неожиданно, выстрелил. В небе на месте летящего камня образовалось лёгкое облако. Вместо красноты лицо полковника покрыла бледность.
- Очень достойно... Впечатлён, - проговорил он. - Вызов не приму не потому, что испугался, просто имею более ответственную задачу. Сейчас недосуг заниматься баловством. Хотя, если вы настаиваете...
- Товарищ Бессонов не настаивает, - вмешался Тормунов и выразительно посмотрел Бесу в глаза. - Не ошибается тот, кто ничего не делает, правда, Павел Григорьевич?
Тот промолчал, сосредоточенно рассматривая что-то в районе ремня полковника.
В этот момент к ним подошёл командир воздушного сопровождения майор Рябченко.
- Товарищи, Голованов собирает лётчиков для разбора и постановки задач. Извините, что помешал вашему разговору.
Бессонов тронулся в сторону самолёта, где толпились лётчики, но был остановлен местным оперативником:
- Павел Григорьевич, на секунду... Я действительно сожалею, что наша первая встреча оставила такую память. Простите. Чем могу загладить свою вину?
- Организуйте мне встречу с местным беком, ограбившим меня, посадившим в яму и надевшего как скотине цепь на ногу.
- Освободитесь, поговорим предметно.
***
Бессонов лётчикам Рябченко не понравился сразу. Кто он такой? Ходит, высоко подняв голову, как шпагу проглотил. Прилетел на размалёванном Яке, от звёздочек в глазах рябит, на шее платок, ведёт себя особняком, вечерние посиделки проигнорировал. Последняя капля была, когда в столовую, где они завтракали, Бессонов зашёл последним и их любимец Ряба встал, чтобы поприветствовать этого пижона. Лейтенант Кучеров, неугомонный задира полка, наклонился к младшему лейтенанту Меладзе:
- Буду не я, если не умою этого фраера...
- Э-э-э-э... Зачэм сразу фраер?
- Смотри, он яичницу ножом режет... Интеллигента изображает... Я ему...
- Ну-ну... Языком молоть, Куч, не мешки ворочать, - поддел ещё один из сотрапезников, старшой Горохов.
- Смотри!
Лейтенант допил чай, встал и пошёл к столу, за которым сидели два командира полка.
- Товарищ командир, - обратился лейтенант к Рябченко, - у нас сегодня полёты будут?
Майор дожевал то, что было во рту, проглотил и спокойно сказал:
- Будут, а что?
- А товарищ, не вижу звания под комбезом, не согласится на воздушный бой со мной?
Лейтенант улыбался и свысока смотрел на сидящего Беса так, словно он этот бой уже выиграл за явным преимуществом. Павел, до этого даже не удостоивший лётчика взгляда, положил на тарелку вилку и нож, вытер салфеткой губы и встал. Имея преимущество в полголовы, уже он смотрел на лейтенанта сверху вниз. За соседним столом воцарилась не свойственная во время приёма пищи тишина.
- Гвардии полковник Бессонов, к вашим услугам, сударь. Только два условия: поставить на мой самолёт фотопулемёт, - взгляд на Рябченко.
- Сделаем...
- И второе: кроме товарища лейтенанта прошу выставить ещё пару лучших лётчиков.
- По очереди? - уточнил майор.
- Нет, сразу...
- У нас нет столько фотопулемётов...
Ответ Бессонова заставил столовую вздрогнуть:
- Зачем, они будут работать по-боевому. Вся ответственность на мне. Соответствующую бумагу подпишу.
- Пал Григорьевич, так не пойдёт...
- Тогда решайте, как, сами. Можно организовать объективный контроль с земли..., - только теперь Бессонов повернулся к Кучерову. - Итак, товарищ лейтенант, я буду ждать вас и ваших товарищей в 11.00 Теперь позвольте мне завершить завтрак.
- Да, конечно... Извините...
За лейтенантским столом Куча встретили приглушенными смешками:
- Умыл так умыл фраера! Ха-ха-ха...
До этого молчавший командир первой эскадрильи капитан Трегубов сказал:
- Что-то мне подсказывает, что этот полковник, не мальчик для битья. И смотрел он на Куча скорее с жалостью, чем со страхом...
И чуйка опытного истребителя Трегубова не подвела. Это был не бой, не воздушный бой. Это было показательное избиение. Мало того, что "Китихаук" в маневренном бою во многих параметрах уступал Яку, так и пилоты были явно разных весовых категорий. Бес закрутил такую круговерть в воздухе поочерёдно вылетая в хвост своим противникам, что они не то, что не могли в него прицелиться, а по много раз просто теряли его из виду.
- Как щенков, - держа открытую ладонь на лбу, проговорил Трегубов.
- Тявкнувших на матёрого волка! - согласился Рябченко.
Его лучшие пилоты ещё соображали, что в этой ситуации можно сделать, как услышали в эфире:
- Я - Бес, работу закончил. Разрешите посадку.
И без фото контроля на земле и в воздухе всем было всё понятно. Когда же проверили плёнку, оказалось, что каждый из трёх противников был сбит не раз, а трижды!!! За пять минут!!!
- Ну, что, умыл, Куч, полковника?! - казалось Трегубов сейчас зарядит пендаля своему подчинённому. - Иди, засранец, извиняйся.
- У него не самолёт, а зверь... Что там за мотор?
- Ты, дурак, так ничего и не понял... Теперь девочкам на танцах в летнем саду можешь сказать, что ты лётчик, а здесь даже передо мной - не смей. Щегол - твоё звание. А Бес - ас, каких и я не видел. Я сказал, иди, проси прощения!!!
Однако подошедший майор Рябченко объявил построение. Сам пошёл к Бесу, который о чём-то толковал с механиком.
- Павел Григорьевич, не хотите сделать разбор полёту?
- Вы и сами всё видели... Мои слова ваши подчинённые могут воспринять неправильно, ибо критику легче воспринимать от своего начальства...
- Прошу вас, сделайте одолжение.
- Добро. Пошли.
Офицеры выстроились в одну шеренгу, прозвучала команда "Смирно!" и Трегубов вместо своего командира полка доложил Бессонову:
- Товарищ полковник, эскадрилья для разбора полёта построена!
- Вольно! - дал команду Бес. Внимательно посмотрел в глаза чужих лётчиков и увидел, как сильно изменились их взгляды. - Попрошу трёх моих противников выйти из строя.
И пошёл разговор высоких профессионалов. На только им понятном сленге. От общего к частному. Как? Почему? Каким образом? Была ли общая стратегия? Ошибки каждого. Что делать в подобной ситуации? Как слабости превратить в достоинства? Какие общие характерные недочёты? И, наконец, над чем и как необходимо поработать.
Сказать, что слушали внимательно, ничего не сказать. Пилоты смотрели в рот, ловили и принимали за аксиому каждое слово. И оказалось, не одни они. Чуть в сторонке, но так, чтобы было слышно стояла небольшая группа иранских лётчиков, среди которых выделялся высокий красавец, к которому остальные относились с показным почтением, а переводчик буквально на ухо переводил.
- Вопросы? - традиционно закончил разбор Бессонов.
По строю прокатился лёгкий ропот и из него буквально вытолкнули лейтенанта Кучерова. Тот, сначала глядя себе под ноги, потом поднял глаза на Павла.
- Товарищ полковник, я перед лицом своих товарищей хотел извиниться. Был неправ...
- Проехали, Куч. Мне будет приятно, если хоть что-то из сегодня увиденного вы возьмёте на вооружение.
Когда строй рухнул, многие лётчики подходили не столько, чтобы задать вопрос, сколько выразить восхищение. Окончательно стало понятно их отношение, когда вечером все без команды вставанием приветствовали пришедшего на ужин Бессонова.
***
На третий день среди советских лётчиков прошёл слух, что недалеко от аэродромных казарм, где их разместили, находится гостиница, в которой квартировали американцы с англичанами. Чёрт бы с ними, но при этой гостинице оказалось был очень приличный ресторан. Разведка в лице Кучерова доложила, что там не только неплохо кормят, но и наливают. Это было слишком! Совсем наглость потеряли! Как второй фронт открыть, так ни хрена не могут, а в ресторан тут, как тут!
Ядро из самых дерзких решили вечером провести разведку боем. Мало ли о чём инструктировал майор Пухов, заместитель Чернова. Гулять на свежем воздухе никто не запрещал. Ну, гуляли... ну, зашли посмотреть...
Однако Рябченко был бы плохим командиром, если бы по выражению морды лица своих подчинённых не понял, что те что-то затевают. Раскололись на раз. Запрещать - себя не уважать. Да, по большому счёту, и бесполезно. Решил возглавить. Потом подумал: "Не пригласить ли Беса!"
- Я и без них знаю, что кроме чаю с лепёшкой мы вряд ли что потянем.
- Основное с собой возьмём, - предложил Ряба. - Перельём в местные бутылки из-под воды...
- Тогда - другое дело. Время и форма одежды? - Дал согласие Бессонов. В нём, как в молодости загорелся азарт и жажда приключений.
После ужина, где заговорщики для вида поковыряли вилкой в тарелке и выпили залпом чай, мимо казармы побрели, как бы гуляя, в сторону вожделенного заведения. В ресторане у бара, дым стоял коромыслом, в основном молодые лётчики. Бочком прошли в зал и заняли стол в углу. Незамеченными проскочить не удалось, ибо американцы как дети не любят скрывать эмоций и приветствовали советских асов дружным гвалтом. Не прошло и минуты, как стол был уставлен стаканами с виски и кружками с пивом. С языком у наших было не очень, поэтому ограничились отдельными репликами и международными жестами, похлопыванию по плечу и оттопыриванием большого пальца:
- Рус, вел кам! Рус - экселент! Рус - фантастик!
- Сеньку... Сеньку...
Как ввалились угощальщики, так и дружно ретировались обратно в бар.
- А мужики-то вроде ничего, можно обойтись и без мордобоя, - оценил стол Трегубов.
Бессонов по привычке сел, чтобы можно было контролировать вход, окинул взглядом зал. Почти все столики были заняты. В основном гражданские и несколько старших офицеров. Среди них и женщины, некоторые тоже в форме. Перед столиком уже стоял в почтительном полупоклоне официант, держа в руке кожаную папку с меню.
- Ду ю спик инглиш? - спросил Павел.
- Ес, сэр, - ответил иранский гарсон и протянул меню.
- Файв минутс...
Официант испарился. Цены в меню были в фунтах и долларах.
- Почем нынче доллар?
- Пять рублей тридцать копеек, - с готовностью подсказал Кучеров.
- Только вот, берут ли они рубли? - выразил сомнение Бессонов.
- Куда они денутся? - уверенно заявил Рябченко. - Гуляем! Предлагаю для начала попробовать эту гадость в стаканах... За победу!
Встали, чокнулись, выпили. Хотелось зажевать, но пока было нечем. Запили пивом. В этот момент Павел поймал на себе взгляд американского полковника за столиком из дальнего угла. Что-то очень знакомое было в его лице. Не может быть! Неужели Сергей?! Внимательней разглядеть не удалось, его загородил официант. Через минуту этот официант уже ставил на стол русских лётчиков литровую бутылку "Chivas Regal" двенадцати летней выдержки. За столом радостно загалдели:
- С таким подходом, зря переливанием занимались...
- Кстати, дайте-ка мне нашу бутылочку, - попросил Бессонов. Взял у официанта поднос, поставил бутылку на него и отправился к столику полковника. Причём сделал небольшой крюк, чтобы зайти ему со спины. Подошёл вплотную и громко сказал, - Гусары предпочитают водку с малиновым вареньем, не так ли, Серж?!
Полковник порывисто встал, на мгновение замер и сгрёб Павла в объятиях.
- Брат... Живой... Помнишь, как я учил тебя водку пить...
Павел прошептал, так чтобы слышал только Сергей:
- Такое разве забудешь... Только, Серж, я сам представлюсь...
Наконец, они повернулись лицом к столу, за которым сидел гражданский и две девушки в форме. В глазах у всех немой вопрос. Павел прочёл его и сказал по-английски:
- Господа, позвольте представиться, полковник Бессонов Павел Григорьевич.
Теперь вопрос возник в глазах у Сергея. Но только на мгновение. Наклонился и прошептал:
- Спасибо имя-отчество оставил.
- Так надо, - так же тихо ответил Павел.
Вальяжно заговорил гражданский:
- Серж, не тот ли это Павел, о котором вы мне рассказывали?
- И да, и нет... Расшифрую позже. Прошу прощения у дам, мы не виделись с братом двадцать семь лет, позвольте нам уединиться за тем столиком.
- Фи... Нам тоже интересно послушать... Мы никогда не говорили с русскими лётчиками...
Сергей кокетничал с девушками, но разрешения ждал от Донована. Тот чуть заметно кивнул, и братья отправились к свободному столику. На полпути Сергей обернулся к девушкам:
- А русские лётчики - вон они. Подходите, знакомьтесь. Гарантирую, не кусаются... А для смелости попробуйте воду, которой они запивают виски..., - потом повернулся к Павлу. - А пойдём, брат лучше ко мне в номер, здесь нам спокойно поговорить не дадут.
Так и сделали. По дороге Сергей наказал официанту, чтобы русских лётчиков угостил как следует, а счёт представил ему в номер.
Это была самая короткая ночь для обоих. Лавина воспоминаний, вопросов, радостных воскликов и тяжёлых вздохов... На жизнь каждого таких ночей нужно минимум три... За окном начало сереть, когда в дверь тихо постучали. Вошла одна из двух девушек, седевших вечером за столом. Оба полковника встали. Она была перепоясана портупеей, предельно суха и деловита:
- Сэр, вылет через час. Машина внизу через пятнадцать минут. Позвольте забрать ваши вещи?
- Да, конечно..., - казалось Сергей растерян. Он совершенно потерял счёт времени и предстоящих задач.
Когда дверь закрылась, Павел ехидно улыбнулся:
- Узнаю брата Сержа! Старый ты ловелас! Похоже милый сержант планировала разделить этот номер с тобой.
- Вот учи таких после этого! Она может мечтать о чём угодно, решать и определять - это привилегия мужчин!
Павел о чём-то вспомнил, точнее представил и сказал:
- Александре моей скажешь...
- Обязательно..., очень легкомысленно согласился Сергей. - Когда?
- Ты прав, брат. Сначала надо победить... и остаться живыми.
Обнялись на прощание.
- Береги себя! - было пожелание Павла.
Очень скупой на эмоции и чуждый всякой театральности, Сергей взял брата за две руки и пристально посмотрел в глаза:
- Хочу, чтобы ты знал: здесь и сейчас в американской форме я воюю, чтобы помочь России.
Павел спустился в холл. На креслах дремали два лётчика. Чутко дремали, ибо Кучеров вскочил сразу, как Бессонов подошёл к ним.
- Вы чего здесь?
Вместо ответа лейтенант задал свой вопрос:
- У вас всё в порядке?
- А что со мной может случиться?
- Не знаю, но у нас закон: сколько пришло в ресторан, столько и должно вернуться. Ряба, извините, майор Рябченко приказал без вас не возвращаться...
Вышли на свежий воздух. Вздохнули полной грудью и направились в казарму. "Наверное, командир боялся, что я один не дойду", - подумал Бес, но спросил другое.
- Как у вас прошло?
- Это что-то! Чего только не попробовали! Сначала думали: лопнем. Потом, что без штанов уйдём. Собрали все деньги и ждём приговор, а официант заладил: "Ол райт! Ол райт!" и ни копейки не взял даже на чай. Чудные они какие-то...
- Девушки не подходили?
- Какое! Зыркали издалека. Я попытался пригласить одну, она в стул уцепилась и "Сори! Сори!" Ну я не стал нарываться на международный скандал... Да и музыка у них, сами слышали...
Павел шёл и практически не слушал. У него был один из лучших дней жизни. Он всегда любил старшего брата и гордился им. Бессознательно... Сегодня он получил подтверждение аксиоме, которая не требовала доказательств.
Так получилось, что последний раз с братом виделись на фронте летом 1916 года. Через неделю Павла сбили, и он попал в Детское село, а Сергей тяжело заболел и с подозрением на туберкулёз был отправлен на лечение в Крым. Там красавец корнет встретил Екатерину Юрьевскую, морганатическую дочь царя Александра II. Она была старше и с детьми, но это не помешало бурному роману и женитьбе. А дальше... Дальше было страшно. Всякая революция выплёскивает наверх самые низкие и подлые человеческие черты, какими бы благими целями и прогрессивными лозунгами она не прикрывалась. В эту была объявлена охота на "белую кость" и "золотые погоны". На пороге дома, где жила молодая чета, был застрелен их друг. Он шёл к ним в гости, он был в форме... На следующий день князь с женой и детьми спрятался в татарском селе. Через неделю загримированный и под чужим именем сквозь банды мародёров, дезертиров и просто бандитов, многочисленные разноцветные заградительные отряды Сергей Платонович Оболенский начал прорываться из Крыма в Москву. Господи, как всё это было знакомо Павлу!
А дальше? Дальше был выбор: в белую гвардию или спасать семью. Выбрал второе. И спас. Устроился на работу в торгпредство - пять языков чего-то стоили! Потом с делегацией в Киев на переговоры с немцами. Там рулил его бывший командир полка когда-то полковник, а теперь гетман Скоропадский. Он-то и помог вырваться в Европу.
Эпопея выживания в Европе достойна отдельного описания. Сергей лишь вскользь заметил, что "было очень тяжело". В переводе с его лексикона - так тяжело, что пуля в лоб, казалась простым и безболезненным выходом из положения. Удержала опять же забота о семье. Парадокс: когда стало полегче, развелись...
Потом Америка. Вторая женитьба на Аве Астор, дочери магната Джона Джекоба Астора IV, погибшего на "Титанике". Павел был удивлён, с каким восторгом Сергей отзывался о своём тесте. Давно покойном, кстати. Предприниматель, талантливый писатель-фантаст, автогонщик... Но восхищало брата прежде всего благородство. Будучи самым богатым пассажиром на "Титанике", Джон Астор посадил в спасательный шлюп жену и двух служанок, а сам остался на борту обречённого корабля и погиб. Этот брак принес Сергею двоих детей, миллионное состояние и гостиничный бизнес. Интересно, что после развода Сергей Оболенский продолжил руководить недвижимостью Асторов.
- Мужа второго Ава себе найдёт, а где мне найти такого второго управляющего, - заявил брат и не позволил Сергею уйти из семейного бизнеса.
Так и доработал до войны. Павел не удержался и спросил:
- Ну чего тебе не сиделось за океаном?
- Того же, что и тебе не сиделось в Марселе, - был вполне ожидаемый ответ.
- Удовлетворён? - наседал Бес.
- Вполне. Новые места, новые впечатления. Недавно на Сардинии побывал.
И как о лёгкой прогулке Серж поведал об недавнем ночном десантировании на итальянский остров. Опять, по его словам, прыгал не в самое логово противника, а так, почти как к друзьям на пикник. Какая природа, какое вино, какие добрые гостеприимные люди! Обзавидуешься...
Вдруг мысль пришла в голову, почему ни Сергей, ни он сам не спросили друг друга, "что делаешь здесь?" Ведь вопрос так и просится соскочить с языка! Потом понял: чтобы не подставить друг друга. Стареем, становимся предусмотрительными.
Незаметно лётчики дошли до казармы.
- Мы пойдём? - прервал размышления Беса так и не отошедший ото сна Кучеров.
- Конечно. Я тоже, пожалуй, пару часиков посплю.
На этом легкомысленные военлёты посчитали, что их приключение благополучно завершилось. А зря...
***
Этим же утром на столе у Чернова лежала докладная записка, подписанная его заместителем Пуховым. Более того, к ней была прилажена фотография, где на фоне Донована Бессонов обнимался с американским полковником. Вывод потрясал: "Зафиксирован контакт полковника Бессонова, командира энского Гвардейского истребительного авиационного полка, с представителем американских сил специальных операций. Необходим арест и проведение оперативных следственных мероприятий".
- Пухов, твою мать! Сталин каждый день контачит с Рузвельтом и Черчиллем и что?
- То Сталин... А они на всю ночь закрылись в 34 номере...
- Они, это кто?
- Так Бессонов и американец.
- Американец кто?
- Полковник...
- А дальше?
- Больше в журнале в гостинице ничего не записано. Просто "полковник".
- Пухов, устал тебе втолковывать прописные истины. Идёт конференция трёх великих держав. Только безопасность каждого из руководителей обеспечивают тысячи сотрудников. Они могут и, скажу тебе больше, должны контачить, иначе перестреляют на хрен друг друга. Это понятно?
- Так точно!
- Второе, ну не встречаются агенты в ресторане, обнимаясь и целуя друг друга в дёсны!
- Они не целовались...
- Слава богу! Узнай всё про американца, потом доложишь.
- Есть!
Чернов склонился к другим бумагам. Когда поднял голову, Пухов всё ещё стоял.
- Что ещё?
- Они улетели.
- Кто?
- Донован, этот полковник и ещё несколько офицеров и сержантов.
Чернов встал. Пухов был его крест. Сам когда-то выдвинул исполнительного лейтенанта, из тех, что лоб разобьют, только прикажи... Но сложить факты, сопоставить и сделать правильные выводы - это был не его конёк. Как и работа с агентурой.
- Горе ты моё, теперь не у кого спросить? Да? Иди, я сам. Разберись лучше с лётчиками, каким ветром их в ресторан занесло. Только чисто профилактически, без шовинизма. Понял?
- Так точно.
Когда дверь за подчинённым закрылась, Чернов поднял трубку телефона и набрал номер. Хорошо, что Пухов не слышал его разговора. Хотя фарси тоже был не его конёк.
- Солнышко, как спалось... Не мог, извини, сама понимаешь... Обязательно, зайчик... Кто у тебя ночевал в 34ом... Странная фамилия для американца... Спасибо... Целую...
"Так, Оболенский Сергей Платонович... Что-то знакомое... В разработках не числится... Бело эмигрантское движение... Не то... Вспомнил, был в сводке по высадке американцев на Сардинию... Понятно, почему с Донованом... Можно предположить, почему здесь... К Бессонову, каким боком? Так, пора на утреннюю летучку в посольстве. Может, доложить от греха..." - размышлял Чернов. Догадка была где-то рядом, но не доставало звена.
За окном взвизгнули тормоза. Выглянул в окно. Приехали два "Виллиса". Из одного в стёганой фуфайке и с ППШ на ремне выскочил Тормунов. "На гонца и зверь бежит", - подумал Чернов. В дверь тактично постучали.
- Заходи, Василий Иванович!
- Доброе утро, Юрий Петрович. Как ночевали?
Тормунов протянул руку.
- Я-то нормально, а ваш подопечный якшался с американцами, - заглядывая в глаза ответил Чернов.
- Где? - не скрыл удивление СМЕРШевец.
- В ресторане.
- Опять! Он никого там не пристрелил?
- Обошлось, слава богу!
- Тогда порядок! - с облегчением выдохнул Василий. - Я, кстати, за ним... Заехал вам спасибо сказать. Полицейский полковник, правда дуется, что рано поднял, а водила - красавец!
Чернов решил взять быка за рога.
- Тогда давай, Василий Иванович, сразу рассчитаемся.
- Говорите.
- Что общего между Бессоновым и американским полковником Оболенским Сергеем Платоновичем?
- Чей интерес?
- Исключительно мой.
Тормунов задумался. Потом сказал, как отрубил:
- Тогда, Юрий Петрович, только для вас: они братья. Больше ни слова!
