Чернов слово сдержал. По только ему ведомым каналам вычислил бека, заправлявшего контрабандой в районе, указанном Павлом. Обеспечил транспортом и сопровождением. Долгая, унылая и пыльная дорога, наконец, привела в утопающий в зелени кишлак, а там упёрлась в высокий дувал, глухие ворота... Тормунов посмотрел сначала на молодого водителя, которого отдельно рекомендовал полковник Чернов, потом на Павла. Тот пожал плечами:
- Была ночь, когда меня привезли...
- Дом главаря местных контрабандистов, - заговорил Геворк, так звали водителя - молодого красавца, о котором советский оперуполномоченный, сказал как о незаменимом, инициативном и очень перспективном сотруднике. - Без Бабура мухи не летают через границу в этом районе. А уж о желающем перебраться на ту сторону он знает до того, как тот сам только подумал об этом.
- Ну и переправил бы... Я же заплатил...
- Здесь, Павел Григорьевич так дела не делаются, - водитель - по сути юноша - втолковывал Бесу, как маленькому, - Вы были один, с разбитой физиономией, при деньгах и никто, как я понял, никто за вас слово не сказал. К тому же - гяур! Другими словами, вы - и есть тот самый никто! Почти как кошелёк, валяющийся на дороге. Не подобрать такой - себя не уважать.
- Хорошо, ограбил... Зачем яма?! Зачем цепь?!
- Аллах ему велит попытаться наставить неверного на путь истинной веры. Вот он и старался, как мог...
- Выходит, мне остаётся сказать ему спасибо...
- Не обязательно, но требовать с него сатисфакции бесполезно. Пошли, что ли?
- Пал Григорьевич, стесняюсь спросить, вы, когда узнаете, сразу стрелять будете? - неожиданно задал вопрос Бессонову Тормунов.
- Это вы к чему, Василий?
- Просто хочу предупредить: не пачкайтесь. Не в подвальчике "У кота". К тому же мы здесь почти официально. Ваше дело опознать...
Первым пошёл местный полицейский. Его тоже через иранских коллег приставил к группе Чернов. Грузный с большим животом, он не скрывал недовольства, что его отвлекли от важных дел и заставили трястись сюда в забытый аллахом кишлак. Достал огромный кольт и постучал рукояткой в калитку. Отреагировал только сторожевой алабай. Его лай показался Павлу знакомым. Никто не открыл, зато с двух сторон из-за дувала синхронно вышли колоритные личности в старых поношенных красных халатах поверх пиджаков, войлочных колпаках и с винтовками в руках. Типичные сарбазы*. Бессонов с Тормуновым почти инстинктивно оказались спиной к спине. Если Бес только коснулся мизинцем полы куртки, чтобы освободить путь к кобуре, то Василий уже держал в руках ППШ.
- Салам алейкум, - широко улыбаясь, громко сказал Геворк, демонстрируя охране свои чистые ладони.
Этот парень всё больше нравился Павлу. Полицейский не был настроен столь миролюбиво, глянул на прибывших с заметным презрением и что-то гаркнул на фарси. Те моментально согнулись в три погибели и на полусогнутых подбежали к нему и попытались прикоснуться губами к руке. Один из них что-то крикнул, калитка распахнулась и в нос Павла ударил незабываемый запах. Он помнил его... и будет помнить до смерти. Полынь, дым, навоз, шерсть, жареная снедь, пряности и ещё бог знает, что, но этот букет запахов он больше не встречал никогда и нигде. На пороге дома появился хозяин... Это был именно он. Теперь Бессонов не сомневался. У того ни страха, ни паники, скорее лёгкая растерянность и удивление, чем обязан таким вторжением? Бес натянул козырёк фуражки на самый нос.
- Да пребудет с вами мир! - громко сказал хозяин, делая приглашающий жест.
- Да пребудет с тобой, Бабур ага, мир и милость Аллаха, и его благословение! - вежливо сказал Геворк.
Полицейский молчал, сопел и прожигал хозяина ненавидящим взглядом. "Ой, не первый раз они видят друг друга", - подумал Бес. Похоже, такое же мнение сложилось и у Тормунова. Они не ошиблись. Бобур Сайед - местный бек, негласный хозяин кишлака и всех его обитателей - всё же не был ни папой Римским, ни Пророком Мухамедом, поэтому имел своё земное начальство в Тегеране, которое контролировало, прикрывало его старинный промысел и регулярно получало свою далеко не малую долю с его бизнеса. Сопровождавший группу полицейский по воле случая, неоднократно приезжал сюда с инспекцией. Но злость его была не напускной. Контрабанда - да, сколько угодно, пограничная стража в помощь, но грабёж и захват клиентов был за рамками договорённостей. Думал, в Тегеране не узнают! Не будь рядом этих гяуров он просто взял бы палку и отвёл бы душу по зарвавшемуся холаму (рабу - перс.) от всей души.
Во дворе кожей ощущалось напряжение, которое в любую секунду могло перерасти во что угодно. Гости замерли недалеко от калитки и с места не тронулись. Наступил момент водораздела и по какому руслу пойдёт дальше встреча, должен решить Павел.
- Проходите в дом, гости дорогие, - пригласил хозяин и обвёл всех прибывших внимательным взглядом. На полицейского смотрел униженно и подобострастно. Не знает почему, но раз он здесь, значит в чём-то виноват. На Геворка с чувством нескрываемого превосходства. Молодой, молоко на губах не обсохло, а лезет в разговор уважаемых людей! С интересом на Тормунова и его автомат. Этот опасен, увидел, как тот боковым зрением контролирует сарбазов...
Вслед за другими его взгляд остановился на военном в русской лётной форме. Бес снял фуражку и посмотрел главарю контрабандистов прямо в глаза.
- Ты, Бобур, уже принимал меня в этом доме, помнишь? Геворк, переведи...
- Он понимает...
Глаза хозяина наполнились сначала удивлением, потом животным страхом. Он всё понял... Они здесь из-за этого русского! И пришли они убивать.
- Он? - спросил Тормунов.
- Я его с закрытыми глазами только по запаху бы узнал. Только ещё больше подобрел за полтора года.
Василий повернулся к охранникам, всё ещё мнущимся у ворот, передёрнул затвор и гаркнул:
- Винтовки на землю! Быстро!!! А теперь вон за ворота!
Те исполнили так стремительно, словно всю жизнь тренировались. Пока Бессонов глядел как за ними захлопнулась калитка, сопровождающий полицейский проявил несвойственную его комплекции прыть, схватил Бобура Сайеда за грудки и повалил на колени. Похоже он тоже понимал по-русски, но сказал опять на фарси:
- Молись, шакал... Ты презрел наказ шаха?
Неожиданно из хлева с ведёрком, дымящимся парным молоком, появилась девушка. Лицо открыто - она же во дворе своего дома! Буквально скользнула взглядом по гостям. Чуть больше задержалась на лице Павла. В считанные мгновения в них можно было прочитать удивление и радость. По этикету не стоило смотреть на неё, но Бес и, особенно, Геворк не смогли оторвать взгляды. Первый тихо надеялся, что во дворе своего мучителя встретит и спасительницу и ему это, кажется, удалось. Очень опрометчиво не смог скрыть радость. Второй же остолбенел от её глаз. Она же, буквально скользнув над землёй, скрылась за массивными дверьми дома. Во дворе словно ангел махнул крылом. Есть на Кавказе традиция, когда готовые совершить смертоубийство горячие парни хватаются за кинжалы, только женщина, прошедшая между ними, способна остановить кровопролитие. Так случилось и в этот раз. Куда-то испарилось оружие, повисла напряжённая тишина.
- Она прекрасна, как утренняя заря, - тихо, с нескрываемым с восхищением сказал Геворк.
Бес внимательно посмотрел на парня, подошёл к полицейскому, всё ещё склонившемуся над хозяином, держа его за загривок, положил руку на плечо и тихо произнёс:
- Уберите оружие. Поднимите его.
Бобур поднялся, но не смел выпрямиться и поднять глаза. Однако понял, кто здесь главный. До него дошло, что судьба его в руках этого русского лётчика, в котором он узнал своего недавнего раба. Того самого, о скорой и неминуемой смерти которого доложили его работники и кого он велел выкинуть со двора... Значит не умер...
- Когда ты, Бобур, держал меня на цепи, как пса, и морил голодом, я часто представлял, как выберусь и порву тебя на куски голыми руками... Хорошо меня понимаешь?
Сайед ещё ниже склонил голову.
- А сегодня, когда представилась такая возможность, не могу..., - Хозяин попытался схватить и поцеловать Бесу руки, но он отстранился. - Я не бай. Я русский офицер, поверженных не добиваю. Молись на свою дочь. Как её зовут?
- Гоар...
Полицейский, который казалось, безучастно наблюдал за происходящим, неожиданно взял Бессонова за локоть и отвёл в сторону. С трудом подбирая слова, медленно заговорил на русском:
- Господин полковник мой шах, да продлит Аллах его годы, сейчас во дворце принимает высокого гостя его превосходительство господина Сталина. Вы прибыли в его свите и любое ваше желание для нас закон. Вы не обязаны знать шариатские законы и нормы приличия, и я указываю вам на ошибку только для того, чтобы вы понимали, какой угрозе подвергли девушку.
- Не понимаю, вы о чём?
- Без веской причины не мусульманину спрашивать у отца имя дочери не просто бестактность, которая затрагивает честь семьи...
- Мне извиниться?
- Поздно. Он будет лебезить и улыбаться, а когда вы уедете зарежет её.
- Как?!
- Очень просто - ножом... Как режут бракованный скот.
- За что?
- Хотя Иран - светское государство, здесь в глубинке ещё живы и действуют почти дикие законы. Незамужняя девушка не только позволила посмотреть на своё лицо, но и сама неприлично долго задержала взгляд на чужого мужчину. Прилюдно. Можно было сделать вид, что никто ничего не заметил. Вы своим вопросом не позволили это сделать.
- Тогда я сам его зарежу.
- Вы можете забрать её себе.
- Как? Зачем?
- Вам не нужна молодая, красивая, согласная на любые услуги служанка?
- Спасибо, увольте.
- На всё воля Аллаха! Хотя вы тоже заметили, как посмотрел на неё наш водитель?
- И что?
- Думайте сами... Захотите купить, украсть или сосватать, я помогу.
- Как там комдив говаривал: "Интересно девки пляшут!" А где, кстати, Геворк?
Как всегда неожиданно появился Тормунов.
- Пока вы тут кидались тапками на хозяина, а потом втихаря любезничали, он сквозанул в дверь, куда вошла девушка. Пал Григорьевич, я склонен верить нашему другу. Плохо знаю местные традиции, но разбираюсь в физиономистке. То, что зарежет у него на лбу было напечатано заглавными буквами.
В следующую секунду оторопели все. Дверь распахнулась и в её проёме держась за руки стояли двое. На их лицах было написано всё: решимость, надежда и любовь.
- Бабур ага, я Геворк Асатрян, у меня нет отца и матери... И братьев тоже нет... Поэтому сам набрался смелости просить руки твоей дочери...
Образовалась почти мхатовская пауза, которую решительно нарушил Бессонов.
- Почему же братьев нет. Кровных нет. Готов быть твоим названным старшим братом и прошу, как за брата, благослови Бобур молодых и будем на этом считать, что мы квиты.
Неожиданно подошла поддержка и от полицейского.
- И я присоединяюсь к просьбе господина полковника. Сегодня он, Бобур, гость шаха. Отказать ему в просьбе - отказать Аллаху.
Бобур Сайед несколько минут назад прощался с жизнью, а теперь к нему обращаются со всем уважением такие люди! Он не только сохранил лицо и жизнь, но может извлечь из сегодняшних событий немалую выгоду. Было видно, как он на глазах буквально преобразился, преисполнился важности момента, высоко поднял голову, обвёл всех значимым взглядом и протянул молодым руки.
- Гоар - дочь моего погибшего армянского друга. Он был христианин, но я благословляю вас, дети мои, именем Аллаха. Будьте счастливы, - Сайед был само достоинство.
- Магриё (предсвадебный золотой подарок жениха невесте) с меня, - важно сказал полицейский и впервые за этот день улыбнулся.
- Почему же? Я сам..., - попытался возразить Геворк.
- Тебе, уважаемый, всю жизнь предстоит доказывать, что выбор твоей прекрасной невесты был верным. А такую малость как магриё, позволь мне. И закончим об этом... Мы, Бобур ага, уезжаем... Гоар с нами...
- Милостью Аллаха прошу не унижать мой дом. В знак примирения прошу разделить со мной за столом, что послал Всевышний... Нам с господином полковником, как старшим братом жениха, необходимо обсудить некоторые вопросы...
- Если вы, Бабур ага, о свадьбе и приданном, можете не беспокоиться, - первый раз Геворк, кажется, проявил бестактность. Наступил, действительно, момент, когда говорить должны старшие.
- Мы принимаем приглашение, - сказал Павел. - Пока попьём чай и поговорим, пусть женщины соберут Гоар. Где можно руки помыть?
Неожиданно в ворота довольно требовательно постучали...
Ближе всех к калитке оказался Тормунов, он и поднял засов. Спиной вперёд во двор в рванине дервиша ввалился какой-то оборванец! На него с кривыми короткими ножами наступали выгнанные со двора сарбазы. Увидев наведённый на них автомат, замерли в нерешительности. Оборванец тоже повернулся и снял с головы грязную чалму. Тормунов вглядывался в незнакомца и, наконец, узнал ...Ажбашева! По лицу было видно, сколько восклицаний и эмоций он подавил в себе в этот момент, но не сказал ни слова. Схватил за шкирятник и развернул лицом к дувалу. Тот рефлекторно упёрся руками, но Тормунов пинками отодвинул ему ноги от стены и раздвинул гораздо шире плеч. Шаря одной рукой по корпусу, по рукам и ногам, приблизился вплотную и прошептал:
- Чего тебе тут надо?
- Большой прыжок, - так же шёпотом ответил оборванец.
- Ты один?
- Да. Остальные семеро убиты...
Тормунов отстранился и громко сказал:
- Он чист!
Бессонов, стоявший под навесом рядом с хозяином, тоже открыл рот от удивления, но готовое сорваться восклицание застряло в горле. Раз Василий "не узнал", надо помолчать. Наконец, не выдержал хозяин:
- Что привело тебя - незнакомец - в мой дом?
Откуда-то из глубины лохмотий Ажбашев достал буквально клочок бумаги и протянул Бобуру. Тот изменился в лице, но совладал с эмоциями и спросил:
- Что это?
- Просили передать... Просили передать, - несколько раз по-персидски повторил Ажбашев.
- Кто просил?
- Просили передать... Просили передать..., - видать его познания в персидском на этом и ограничились.
Бобур под прицелом очень недоброго взгляда полицейского крикнул:
- Эй, люди! Посадите этого оборванца в яму! У меня слишком важные и дорогие гости, чтобы тратить время на разговоры с нищими...
Двое сарбазов взяли Ажбашева за руки и увели со двора. Тормунов как бы из любопытства проследовал за ними. Оборванца действительно толкнули в яму и накрыли сверху массивной деревянной решёткой. Когда решётку закрыли на ключ, Василий, словно желая проверить замок, наклонился и несколько раз дёрнул. При этом одними губами спросил:
- Что за листок?
- Пропуск через границу на случай провала...
- Понял... Посиди пока тихо...
Вернулся во двор. Стал свидетелем второй части Марлезонского балета, когда полицейский чин вновь предпринял попытку порвать хозяина, как попугай газету. Он подошёл вплотную и осыпал вопросами:
- Кто это? Что ему надо? От кого записка?
Полицейский полковник шипел на форси, но Геворк вполголоса переводил Бессонову. Тот и вмешался:
- Господин полковник, предлагаю перенести разбор полётов. Давайте завершим вопрос сватовства, а нежданного гостя, с разрешения хозяина, заберём с собой...
- Видит Аллах, вы правы. Сами получим ответы на все вопросы.
***
Унылую дорогу Бессонов решил скрасить разговором с полицейским. Оказалось, что тот почти свободно говорил по-немецки, поэтому помощь Геворка не потребовалась. Тем более, что он, казалось, меньше смотрел на дорогу, чем на прекрасную Гоар, которая, светящаяся от счастья, ехала на переднем сидении.
- Господин полковник, расскажите про вашу страну?
- Что вас интересует?
- У Персии тысячелетняя история и вдруг неожиданно новое название - Иран.
- Мне приятно, что дорогой гость интересуется историей моей родины. Но есть вопросы, ответы на которые требуют более глубокого погружения.
- Мы разве торопимся?
- Тогда небольшой вопрос вам: вы знаете какие народы проживают в Иране?
- Могу ошибаться, но, думаю, персы, арабы, курды, турки, азербайджанцы, армяне, пуштуны...
- Всё верно. Я благодарен вам, что первыми вы назвали персов. Второй вопрос, кто управлял нашей страной многие века?
- Не считая нашествий кочевников, вы же сами и управляли.
- А вот здесь вы ошибаетесь. Полтысячелетия персы не были допущены к управлению своей страной. С 1502 года ею управляла азербайджанская династия Сефевиди, а потом тюркская Каджары вплоть до 1925 года, когда волею Аллаха Великого шахом стал перс Реза Пехлеви. Он-то и решил вернуть нашу страну к истокам, ибо на древнеперсидском о нашей земле говорили как о стране ариев или Иран.
- Вы тоже арийцы?
- Нет, мы первоарийцы! От нас они разошлись по миру, в том числе в Италию и в Германию.
- И вы это осознали, когда Гитлер вдохновил шаха идеями арийской пропаганды?
- Сначала Бенито Муссолини, Гитлер потом...
- Я вижу, вы тоже не избежали очарования почувствовать себя людьми первого сорта...
- Это видно?
- Сказать по чести, нет!
- Ну и оставим это. Хотя у молодёжи и армии было много восторгов. Ничего удивительно: вся профессура и преподаватели школ и высших учебных заведений прошли обучение в Германии. Руководитель "Гитлерюнга" и шеф разведки Канарис были нашими дорогими гостями, которых принимали чуть ли не на государственном уровне. Обязательных шесть часов немецкого в неделю во всех школах... Не захочешь поверишь в избранность...
- После Сталинграда и Курска этой веры поубавилось?
- Раньше. После вашего прихода и битвы под Москвой.
- Москва понятно, но наш приход, казалось, должен сыграть обратно.
- По форме - агрессия - да, но по сути... Вы не забрали оружие у армии, не устраивали репрессий, не претендовали на территории, не лезли во внутреннее управление. Это не агрессия... Вам нужен коридор для Ленд-лиза и отсутствие врага в мягком подбрюшье. Это понятно и логично, поэтому нет обратной агрессии...
Неожиданно сзади долго и требовательно засигналила машина сопровождения...
***
На обратном пути Ажбашев оказался в машине сопровождения вместе с Тормуновым. Говорили на русском, но так, чтобы ни водитель, ни сопровождающий полицейский не могли расслышать ни слова.
- Как попал сюда?
- Третьего дня десантировались двумя бортами, мы здесь, шесть радистов под Кумой. Нас ждали, с моей же подачи. Типа "замешкался" при выброске, меня и отнесло от основной засады. Каким-то чудом отвертелся. Расстрелял всё до последнего патрона. Ушёл с одним ножом. Бобур - один из вариантов перехода границы на такой случай.
- Цель?
- Сталин. Рузвельт и Черчиль попутно.
- Способ?
- Засада на маршруте при передвижении в городе... В контейнере выбросили амуницию, боеприпасы, три пулемёта и три "Фаустпатрона".
- Что это?
- Новая разработка реактивной противотанковой гранаты...
- Старший?
- Обер лейтенант Вилли Хольст. Бешенная собака Скорцени. Был с ним, когда освобождали Муссолини.
- Кроме вас по этой теме ещё кто-то работал? Что знаешь о других?
- Только общая задача: сбор, выдвижение в Тегеран, там на кладбище нас ждут.
- На каком? Думаю, в Тегеране их с десяток.
Ажбашев задумался.
- Еврейское... Грузинское... Нет - армянское!!! Точно армянское.
- Ещё явки?
- Только на случай провала и отхода к нашей границе. Был на первой. Там англичане крутятся. Остался Бобур.
- Так... В местную тюрьму тебе нельзя. Придётся в застенки НКВД.
- Переживу. Ты мне скажи, что Бес здесь делает?
- Специально за тобой прилетел... Шучу... Но ты, конечно, ввалился очень кстати.
- Три дня глаз не сомкнул... 90 километров пешком... На дорогах машины, местные на арбах и телегах снуют, в полях пастухи со здоровенными псами... Уже в кишлаке нарвался на сарбазов.
- Обещаю, отоспишься. Сейчас хоть что-то припомни про кладбище.
Что-то просчитывал и Тормунов. Он ещё не понимал в чём, но беспокоила какая-то нестыковка в докладе двойного агента. Вспомнил оперативную сводку двухдневной давности. Вдруг молнией в мозгу сверкнула догадка:
- Сколько, говоришь, вас на борту было?
- Восемь...
Василий повернулся к водителю:
- Посигналь!
Тот недоумённо оглянулся. Оперативник, с заднего сиденья дотянулся до руля и жал на сигнал до тех пор, пока впередиидущая машина не остановилась. Почти на ходу выскочил из машины и подбежал к переднему "Виллису".
- Господин полковник, - обратился он к полицейскому, - третьего дня под Кумой был уничтожен немецкий десант. Что знаете о деталях?
- По нашей информации захвачено шесть радистов. Сейчас с ними работают ваши и англичане.
- А десант под Миане?
- Там, похоже, такая же группа. Уничтожено пять диверсантов, одному удалось уйти. Захвачен контейнер с оружием.
- Что в нём, не помните?
- Два пулемёта, две странные гранаты, боеприпасы и снаряжение...
Наконец, у Василия в голове всё сложилось.
- Господин полковник, вы Бобуру говорили о том, что ваш шах сегодня принимает в гостях товарища Сталина. Это вы образно выразились?
- Почему же, уважаемый? Насколько я знаю, у них встреча во дворце завтра утром.
- Во сколько?
- В десять...
- Тогда выручайте, дорогой.
- Чем могу быть полезен?
- Примите у себя дома на пару дней Гоар. Нам с Геворком срочно необходимо в Тегеран.
- Вы уверены, что только этим могу быть полезным?
- Нет. Есть ещё одна просьба: у вас во всех городах есть телефонная связь со столицей?
- Конечно.
- В первом городе по пути свяжитесь с нашим посольством, попросите полковника Чернова и скажите ему: "Большой прыжок! Могильщик на армянском кладбище!" Если поможете, я ваш должник, господин полковник. И ещё просьба: пересядьте, пожалуйста, во вторую машину...
Геворк и Бессонов слушали диалог, не проронив ни слова. Только удивлённо переглянулись. Геворк подал Гоар руку, галантно проводил во вторую машину. Тормунов помог донести пожитки. К Ажбашеву подобной галантерейности не проявил, а довольно грубо толкнул его в спину по направлению к первой машине. Когда сам и оборванец оказались в "Виллисе", дал команду:
- Геворк! Аллюр три креста к Чернову.
Поднимая столб пыли, машина с пробуксовкой рванула с места. Бессонов с переднего сидения повернулся к Тормунову.
- Василий, не томи!
- Наш с вами общий знакомый - товарищ Волков, он же Ажбашев - полгода работает на нашу разведку. В составе группы диверсантов Абвера выброшен два дня назад с задачей ликвидировать Сталина. Их ждали, поэтому уничтожили на площадке приземления. Однако, кроме Волкова, удалось уйти ещё двоим. - Тормунов посмотрел на удивлённого диверсанта, - Да, да! И самое хреновое, что они успели достать из контейнера пулемёт и "Фаустпатрон". Про встречу Сталина с шахом знает полковник! Раз знал он, знает и свинья! Расклад такой: два супер подготовленных агента с мощным оружием в городе, по которому ездит наш Верховный. Мы должны их обезвредить!
- Если ушёл Хольст, у нас большие проблемы, - твёрдо сказал Ажбашев. - Фанатик до мозга костей. Пойдёт на верную смерть, но задачу выполнит.
- Как будем действовать? - спросил Бессонов.
- Не знаю, Пал Григорьевич! Думайте!!!
- Сколько у нас времени?
- Встреча в 10.00 От нашего посольства до дворца шаха 6 километров, выедут за ориентировочно в 9.45 Нам до Тегерана 430 км. Доберёмся только к утру. Такой расклад...
- Забыл сказать, кроме оружия и боеприпасов в контейнере была форма советского наркомата внутренних дел. Кроме меня в группе был ещё один русский...
- Едрит-Мадрид!!! Они же могут открыто стоять на маршруте, и никто не заподозрит.
+***
В штаб руководства, который размещался во флигеле посольства, были собраны командиры всех силовых структур, обеспечивающих безопасность конференции. Бессонов с Тормуновым прибыли туда под утро. Однако застали, если не считать охраны и дежурных, кроме нескольких иранских полицейских, практически одного Чернова. Остальные, кто в войсках, кто "на земле". Помятый, с красными от недосыпа глазами, он выглядел чрезвычайно уставшим. Доложили свои соображения, которые, к их немалому удивлению, на Чернова особого впечатления не произвели.
- Вы знаете, сколько немецких агентов арестовано за последнюю неделю? Почти 400 человек! У меня люди с ног валятся...
- Юрий Петрович, позвольте мнение дилетанта? - подал голос Бессонов.
- Извольте...
- По-моему сейчас важно, не сколько арестовали, а сколько не успели!
- Не спорю, что предлагаете?
В разговор вступил Тормунов:
- Если есть возможность, прошу протокол с места десанта под Миане.
- Там были местные и англичане. Сейчас запрошу.
- И ещё, чтобы вас не отвлекать, дайте любого штабного, кто знает весь расклад и своих в лицо. Пойдём впереди эскорта. Бойцы своё начальство знают, признают, отрапортуют - это раз. Не лишне, что и начальство тоже многих своих помнит - это два. Ну и у нас есть тот, кто знает диверсантов в лицо - это три.
- А если его узнают? Хотите вызвать огонь на себя?
- Ни разу! Хотя с точки зрения выполнения главной задачи, не самый плохой вариант.
Чернов оглянулся на Бессонова и тихо спросил:
- Надеюсь, истребителя с собой брать не собираешься?
- Его не возьмёшь!!! Хотя с его навыками оперативной стрельбы, честно говоря, не отказался бы!
- Господа! Я здесь, и не совсем глухой. У нас слишком мало времени, чтобы обсуждать мою персону. У вас переизбыток штыков? Нет? Тогда успокойтесь. Где ваш штабной?
Чернов огляделся по сторонам. Штаб руководства ещё час назад полный народу удивительно опустел. Только у окна за столом сидел наш майор, который, держа в одной руке телефонную трубку, другой что-то записывал на карту-схему. Рядом старшина-связист в наушниках контролировал эфир. Два местных полицейских чина сидели за столом напротив и откровенно скучали.
- Петрович, подойди дорогой. Вышли твои? - обратился Чернов к майору.
- Так точно. Приступили к зачистке.
- Тогда будь готов проветрится с представителем СМЕРШа - майором Тормуновым - заодно проверишь службу своих орлов.
- Когда?
- По команде, - ответил Тормунов. - А пока давайте пройдёмся по маршруту.
- По которому? Их три, - уточнил Чернов.
- По всем. Кто принимает решение, по которому пути следовать?
- Генерал Власик. Лично. Непосредственно перед выездом.
Пять мужчин, в погонах и без склонились над схемой Тегерана. Через час пришли к выводу, что на наиболее перспективном и безопасном маршруте восемь перекрёстков. Ещё десять на остальных маршрутах. Однако на двух коротких участках все маршруты совпадают!!! К гадалке не ходи, имея всего двух, максимум трёх человек, засада будет только там. Машинами перекрываются выезды с двух сторон на всех перекрёстках. В каждой по отделению. Контролируют основную трассу и дорогу к ней. Нас интересуют бойцы, что смотрят на основную дорогу. Итого 500 человек! За 15 минут не проверить. Только на коротких совпадающих участках.
- Так, мужики. - Тормунов обвёл взглядом собеседников. - Вопрос прост до безобразия: как в этих условиях диверсантам выполнить приказ и убить Сталина. - Прикомандированный майор поперхнулся. Попытался встать... - Не дёргайтесь, товарищ майор. Успеете доложить. Не поймём логику диверсантов, не сможем защитить. Ты бы какой выбрал? - Тормунов обратился к Ажбашеву.
- Сразу не скажу, сначала посмотрел бы на местности. Но на перекрёстки соваться точно бы не стал.
- Тогда как?
- Влез бы со двора в какой-нибудь духан или мастерскую и ждал бы появления колонны. Уговорил бы хозяина сидеть тихо, а ещё лучше выставил бы на улицу или балкон, что бы подсказал, когда поедут.
- Так он тебе и скажет!
- Жить захочет, скажет. Особенно, если семья на втором этаже живёт. Но это на случай провала основных явок.
- Какие ещё?
- Все их знал наш старший... Я только слышал, что несколько владельцев немецких магазинов - наши агенты. В смысле - Абвера.
- В Тегеране немецкие магазины?
- Да и немало. Сначала войны из Европы приехало много состоятельных беженцев и им надо во что-то одеваться, кушать и украшаться, - вступил в разговор Геворк.
- Там много таких мест?
- Много. Это же центральные улицы - богатые магазины и рестораны. Большинство здесь и здесь, он ткнул пальцем в два участка на маршруте. Я бы подождал в ресторане...
- Официально все заведения и духаны будут закрыты, но что мешает в нужный момент распахнуть двери-ворота-окна? Итак? Что мы имеем?
- Спиной к дороге, лицом к дверям, окнам и балконам через каждые 10 метров стоит по полицейскому. От перекрёстков вправо-лево по 50 метров наши. Сами перекрёстки перекрыты "Студебеккерами". В кортеже три одинаковых крытых ЗИС-115.
- Какая у них защита?
- Противопульная...
- У них единственный Фауст... Да ещё по подвижной цели...
- Думаете, попытаются остановить? Чем могут перегородить дорогу?
- 33% немалая вероятность! Вы не знаете, с кем имеете дело... Там и у МГ-42 непростые патроны! Я был не лучшим в стрельбе, и то на 200 метрах одной очередью мог свалить тридцатилетнюю сосну. И ещё, не известно, кто на них работает. Вдруг где-то "протекает" и они будут знать, в какую конкретно машину сел Сталин.
- Закрытый двор посольства... Хотя, садовника, дворника или местную кухарку у окна исключать нельзя.
- Мы ничего не забыли?
- Товарищ майор, - обратился Бессонов к Петровичу, - у вас связь со всеми постами?
- Есть на каждом перекрёстке...
- Не считаете ли вы целесообразным дать команду задерживать любого незнакомого офицера, прибывшего с проверкой...
- Вы допускаете, что так они могут подойти к оцеплению?
- Под видом проверки я бы сблизился, тыча в нос документом. А дальше дело техники. Как они работают ножами, спросите вон у ...товарища, - Бессонов кивнул на Ашбашева.
- Никто не пикнет... Гарантирую... А дальше?
- По обстановке. Оптимально загородил бы "Студебеккером" дорогу и расстрелял бы всех прямо из кузова. Или вырезал бы в брезенте окошко и с упора с 20-30 метров сделал бы из всех трёх машин дуршлаг.
- Не нравится мне, Пал Григорьевич, ваш замысел. Сильно не нравится! Поэтому "проверяющих" не задерживать, а валить на месте.
- Я такой приказ дать не могу, - стал открещиваться Чернов. - Хотя право стрелять без предупреждения в случае угрозы имеют и наши, и иранцы.
- Кто может? Власик? Берия?
- У меня несколько вопросов, - подал голос, молчавший до этого, Геворк, - Сколько выездов из посольства?
- Парадный один. Ещё один рабочий, - ответил Чернов. - Но Сталин будет отъезжать от дома посла, у него свой выезд.
- А во дворце?
- Парадный один. Понятно, что Сталина не повезут в ворота, через которые поставляют продукты и вывозят нечистоты...
- Устами юноши глаголит истина. Зачем гадать на маршруте, если есть две точки, куда кортеж прибудет гарантированно, - воскликнул Чернов. - Но там у нас по взводу.
- Второе, что мне пришло в голову - могут выехать и по рабочему. Но тогда точно они туда и вернутся.
- Значит, по-вашему, более вероятна акция при возвращении.
- Именно. Точно понятен маршрут и возникает фактор усталости охраны. С момента выставления постов до возвращения пройдёт 5-6 часов. Ни присесть, ни до ветру сходить! А где много народу, там и затесаться легче. Я так думаю.
- Короче...
- Я бы ждал у ворот советского посольства при возвращении.
