Павел изменился в лице. Сначала догадка, неужели отец?! Потом сомнение. Мало ли... И только потом уверенность, а кто ещё?! Много ты дедов Григориев, потерявших память, знаешь? Поэтому он внешне спокойно сказал помощнику:
- Семён, приглашай его в дом. Скажи: 'Милости просим, Григорий Константинович!'
Княгиня всё прочла на лице сына.
- Он?
- Похоже... - с этими словами Павел протянул матери записку.
- Павлуша, встречай. - Лицо княгини вспыхнуло, но она сумела совладать с собой: - Всем сидеть смирно. Софья, никаких ахов и слёз!
Павел выскочил из двери. Простоволосый бросился к воротам. На полпути встретились. Внимательно сквозь тьму вглядывались в глаза друг друга. Наконец Бессонов первым узнал:
- Папа! - упал на колени.
Старик погладил сына по голове.
- Павел, встань. Ты раздет. Пойдём в дом, простудишься...
В прихожей аккуратно поставил в углу посох, снял треух, отдал сыну худой вещмешок, тулуп и сел на стул. На его бороде и бровях бисером блестели растаявшие снежинки.
- Устал я немного, Павел. Да и голова что-то... Я посижу чуток, хорошо?
Он закрыл глаза. Заснул? Нет! Было видно, как под веками бегают глазные яблоки. А вдруг по всему телу пробежала судорога и он вздохнул... Глубоко, с облегчением. Открыл глаза.
- Позволь, папа, помогу снять валенки. Всё хорошо. Ты дома...
Старик, словно очнулся. Неожиданно спросил:
- Вера здесь? Могу её видеть?
Павел уже перестал удивляться:
- Все здесь, папа. Ты как себя чувствуешь?
Старик поднял руку, устало провёл ею по лбу снизу вверх.
- У меня в голове, как звезда путеводная погасла... И боль ушла. А кто все?
- Все, кто тебя знают и любят. Если ты кого не помнишь, не беда. Они сами представятся. Пойдём?
Неожиданно дед упёрся:
- Нет, Павел. В таком виде неудобно. В вещмешке у меня есть чистая рубаха... Зря ты валенки снял... Ноги видишь какие? Последние две ночи негде было портянки постирать...
- Пошли, отец, в ванну. Там со всем разберёмся. Ты не очень голоден?
- У меня хлеб есть...
Павел помог подняться и, зайдя в гостиную, прижал указательный палец к губам и провёл деда Григория в ванну. Их сопроводили жадные взгляды, однако никто не проронил ни слова. Саша молча встала, собрала кое-какие вещи Павла и тихо передала ему. Сама прошла на кухню собрать перекусить. За столом атмосфера накалилась до предела. Не выдержала Софья:
- Мама! Я так волнуюсь... Пойду Саше помогу.
- Стой. Ты забыла, что Игнатий сказал? Никаких сильных эмоций...
Однако, судя по тому, как сама княгиня теребила салфетку, спокойствие и ей давалось очень непросто. Потом положила её на стол и тщательно разгладила ладонью. При этом её губы беззвучно шевелились...
В повседневной авиационной форме без погон, пусть чуть больше по размеру, чем требовалось, князь Григорий выглядел вполне достойно. Распаренное после душа лицо, борода и длинные седые волосы тщательно причесаны. Они не очень соответствовали форме, но общего впечатления не портили. Прошли к столу. Павел посадил отца во главе, сам сел под левую руку. Справа сидела жена. Она старалась поймать взгляд мужа, но он опустил голову и ни на кого не поднимал глаз. Павел встал, наполнил коньяком рюмки отцу, матери, Софье, Александре и последним себе.
- Папа, тебе будет полезно с мороза немного выпить.
- Спасибо. Не откажусь.
Князь буквально пригубил, но этого хватило, чтобы ощутить вкус и благородство напитка. Это была ещё одна атака на его органы чувств. Он пробовал такой, знавал этот вкус только очень давно. Как и запах, который исходил от женщины по правую руку. Он волновал и накрывал его волной забытых, но очень приятных ощущений. Наконец он не выдержал и поднял на неё глаза:
- Ольга, это вы?
- Я, мой милый супруг...
Она положила руку на его предплечье, князь прижался к ней губами и горячие слёзы потекли из глаз. Княгиня встала и прижала его голову к груди. Софья сорвалась с места, но Павел жестом заставил её сесть обратно. Поцеловав мужа в губы, Ольга Александровна стала платком вытирать его слёзы, повторяя при этом: 'Всё хорошо... Всё хорошо... Мы дома... Успокойся, дорогой...'
Омытыми слезами глазами князь окинул всех сидящих за столом. Княгиня встала за его спиной:
- Пашу ты вспомнил, а вот посмотри, какой стала наша дочь Софья.
Как женщины умеют разговаривать одними глазами - загадка природы. Пока Софья подходила и целовала отцу руки, а он гладил и любовался ею, княгиня только посмотрела на Сашу. Та кивнула и встала из-за стола. Через минуту она появилась вновь со спящей дочерью на руках. Теперь заговорил Павел:
- Позволь, отец, представить тебе мою избранницу - Александру.
Князь очень тепло посмотрел на Сашу, Павла, встал:
- Благословляю вас, дорогие. - Его взгляд остановился на ребёнке и буквально вспыхнул: - Неужели это Вера?
- Она, папа. Наша дочь.
- Так вот кто привёл меня к вам!!! Спасибо, Господи!
Григорий Константинович широко перекрестился и сел, Ольга Александровна стояла за ним и гладила по плечу.
- Сиди, дорогой. Ни о чём не волнуйся. Мы вместе.
Опять появился смущённый Семён:
- Пал Григорьевич, можно вас на минуту. - Когда Павел подошёл, сообщил: - Там у ворот оперативник СМЕРШа спрашивает, не заходил ли к нам кто.
- Пойдём, поглядим...
Накинув куртку и шапку, князь Павел прошёл к воротам.
- Ба! Какая встреча! Товарищ старший оперуполномоченный! - вскликнул он, увидев у ворот Пономарёва в белом полушубке, валенках и завязанной на подбородке шапке. На красном от мороза лице просматривалась трёхдневная щетина.
- Так точно, товарищ полковник. Здравия желаю.
Старший лейтенант прижал руки по швам и боднул головой. Бессонов протянул руку, поздоровались. Однако приглашения не последовало.
- Извините, не могу пригласить в дом...
- Я только уточнить: отец дошёл?
В голове у Павла щёлкнула догадка.
- А вы что, охраняли его?
- Буду с вами честен, я его искал. Две недели кряду. Без сна и отдыха. Это что-то! Час назад узнали, что его видели на этой дороге. Проверяли все участки подряд. С ним всё в порядке?
- Надеюсь, что так. Как я понял, именно вам поручили найти отца, и вы всё это время шли по следу.
- Именно так. А сказать, что след путался, ничего не сказать!
Всё стало на свои места, и Павел улыбнулся:
- Так он в молодости такие рейды по турецким тылам делал! Значит, не всё забыл!
Пономарёву, судя по озабоченному выражению лица, было не до шуток:
- Товарищ полковник, разрешите я доложу, что отец с вами?
- На это разрешения моего не требуется. Скажите, что лично доставили...
- ???
- Я знаю, что в вашем ведомстве значит не полное и не своевременное исполнение приказа. А вы, вижу, искренне пытались мне помочь...
- Спасибо, товарищ полковник. Выручили.
- Тогда, езжайте, докладывайте. Удачи!
Когда Павел вернулся, за столом были только князь Григорий и княгиня Ольга. Они склонили к друг другу головы и о чём-то тихо говорили. Он подошёл к ним, пожелал спокойной ночи, дал матери себя поцеловать и тихо поднялся в свою спальню.
***
Утром, когда домочадцы после умывания стали выходить из спален и собираться в гостиной, произошло небольшое происшествие. Иван, увидев незнакомого старика, спросил у мамы:
- Это кто?
Получив ответ, с криком: 'Дед!!!' бросился к нему да так, что чуть не сшиб с ног.
- Стой! Ты кто такой? - строго спросил старикан.
- Я Иван! А вас как зовут?
- Я твой дед Григорий, наверное.
Подошёл Павел:
- Не 'наверное', отец, а совершенно точно.
- Значит внук. А ну стой, я на тебя посмотрю. Хорош! Садись, рассказывай, как живёшь?
- Хорошо живу...
- Не умеешь врать, - не поверил дед.
- Он по друзьям саратовским скучает, - сказала Саша.
Иван заговорщически зашептал деду:
- Мы с Вовкой на завод ходим Сашке Косых помогать... Это папин нянька... Был... Сейчас у него испытатель капитан Бубнов... Обещал нас покатать... А на чём спрашивается, у нас одна спарка на сто 'яков'... Птаха тоже обещал, но сказал ждать до весны...
Григорий внимательно слушал и участливо качал головой. Сразу всё понятно и никаких вопросов! Оторвали человека от важных дел...
После завтрака Павел подошёл к отцу:
- Я уезжаю. В Кремль. Вернусь, расскажу...
- Храни Господь, - пожелал князь.
Раздался телефонный звонок. Павел взял трубку:
- Полковник Бессонов, слушаю...
Князь удивлённо посмотрел на Ольгу Александровну.
- Это боевой псевдоним нашего сына.
- А позывной у него Бес, - добавила Саша.
- А ваша-то фамилия - Оболенская?
- Надеюсь, будет в будущем. Пока мы все Бессоновы. Не удивляйтесь, так сложилось. Муж сам расскажет.
Подошёл Павел.
- Приказано заехать к маршалу Новикову. У меня совсем не осталось времени. Извините...
***
На Большую Пироговку, где размещался Главный штаб ВВС РККА, Бессонов прибыл ровно в 10.00. Новиков ждал, поэтому через многочисленные посты его провёл капитан в безукоризненной пилотской форме. Что-то в этом лоске не понравилось Павлу.
- Поздравляю, товарищ полковник, со вторым заслуженным Героем. Я рад за вас, - встретил в своём кабинете Беса главком ВВС.
- Спасибо. Что касается 'дважды' вы моё мнение знаете...
- Дорогой, Павел Григорьевич, дело не в звании, а в признании... Почти созвучно, но разница большая. Вас признали невиновным и достойным. Это важно, поверьте. Но я вас позвал не для этого. Вопрос об восстановлении инспекции ВВС.
- Я прошу оставить меня в полку и на фронте...
- Поздно. Ваше назначение одобрено на самом верху. Я и пригласил вас, чтобы предупредить: не вздумайте отказываться! Вы знаете, кто командовал инспекцией до её расформирования?
- Не интересовался.
- Так я вам скажу - сын Сталина Василий. Не буду давать ему оценку, её дал верховный, отправив сына командовать полком и расформировав жизненно необходимый для ВВС орган. Можете представить, чего мне стоило добиться вашего назначения.
Бес тяжело вздохнул. Достал из внутреннего кармана лист бумаги. Развернул и подал главкому.
- Я думал о вашем предложении. Даже кое-какие мысли набросал...
Тот быстро пробежал глазами.
- Интересно. Вернётесь из Кремля, обсудим подробно, а пока пойдёмте, покажу ваш кабинет.
Вышли из приёмной и прошли по коридору, покрытому ковровой дорожкой. У одной из массивных дверей стоял уже знакомый капитан.
- Чего стоишь, открывай, - распорядился маршал и капитан, сорвав печать, крутанул ключом и распахнул створки.
В нос ударил запах табака, пыли и ещё чем пахнут давно не проветриваемые помещения. Массивная мебель, огромная люстра, на одной стене большая карта, на другой портрет Сталина. На столе письменный прибор и макеты самолётов. Рядом стойка с тремя телефонами. В мусорной корзине несколько пустых бутылок.
- Из этого кабинета Василия увезли на гауптвахту и с того времени никто сюда не заходил, - как бы извиняясь сказал Новиков: - Пока сформируете штат капитан Звягинцев в вашем распоряжении.
Тот принял строевую стойку и, глядя на Бессонова, спросил:
- Какие будут распоряжения, товарищ полковник?
Бес оглянулся вокруг:
- Актуализировать карту, проветрить кабинет и убрать мусор. Более подробно поговорим, когда вернусь из Кремля.
- Вот и славно, - подытожил главком: - Теперь, Павел Григорьевич, пойдёмте в нашу святая святых.
Из коридора они попали в ещё одно просторное помещение, где находилось несколько письменных столов с телефонами и один большой посредине, с разложенной на нём огромной картой с подробной обстановкой. Несколько генералов и офицеров склонились над ней и наносили уточнения. Другие о чём-то говорили по телефонам. На стенах висели многочисленные схемы, таблицы и склейки карт. Прозвучала команда: 'Товарищи офицеры!'
- Товарищи офицеры! - дал команду Новиков и подошёл к карте.
Начальник штаба ВВС генерал Худяков чётко и предельно конкретно доложил главкому о событиях и изменениях за прошедшие сутки. Бессонов жадно внимал, стоя за спиной Новикова. При этом для себя отметил нездоровую бледность генерала. Не удержался и после выхода спросил у главкома:
- Мне показалось, что начальник штаба не совсем здоров.
- Горе у него... Потащил 14-летнего сына с собой на фронт, и он погиб при бомбёжке аэродрома под Харьковом. Никак не придёт в себя.
Перед взором Павла всплыл Иван, и он невольно передёрнул плечами.
- Такое пережить врагу не пожелаешь...
- А вообще Сергей Александрович, блестящий лётчик и грамотный штабист. Умница и педант, каких поискать. Советую очень внимательно слушать и взаимодействовать с ним по всем вопросам. - Новиков глянул на часы: - Пал Григорьевич, вам, пожалуй, пора. Сегодня назад не жду. Во-первых, там вас поздравит руководство страны. Иногда это быстро не заканчивается. Во-вторых, сегодня вас ждут и, наверное, волнуются родные.
- Благодарю вас, товарищ маршал, за доверие и заботу. Особенно за возможность пожить в доме...
- Это не я, - довольно бесцеремонно прервал Новиков: - Власику при случае не забудьте сказать спасибо.
- Понял. Не забуду...
К машине из здания провожал капитан Звягинцев. Бессонов решил прервать молчание:
- Вас как по имени-отчеству, товарищ капитан?
- Алексей Петрович...
- Скажите мне, Алексей Петрович, кому обязан за автомобиль.
- Никому. Это ваш служебный автомобиль. Есть какие-то замечания? Водитель не понравился? Он разве не представился?
- Всё в порядке. Я не счёл возможным спрашивать у него.
- Вы вправе оставлять его у себя дома, это повысит вашу мобильность, но лучше в гараже. Там техконтроль и заправка. Ставьте задачи накануне, и он будет, когда прикажете.
- Когда начинает работу штаб?
- С 22 июня 41 года он её не прекращал её ни минуту. Вы вправе сами строить свой график. Об обязательных мероприятиях я вас предупрежу заранее.
***
Первая командировка Беса была в глубокий тыл - в Оранский лагерь военнопленных под Горьким. В тот, где по докладу капитана Звягинцева находился Густав Хартинг. В кабинете начальника кроме них никого не было. С трудом, но узнали друг друга. Переводчик не потребовался.
- Граф?!
- С вашего позволения, князь Оболенский.
- Я знал, что это были вы...
Вид у немецкого аса был, мягко говоря, не самый лучший - худой, в потёртом, местами рваном мундире, с потухшим голодным взглядом. Руки - красные, покрытые цыпками, признак продолжительного пребывания на русском морозе и явно без перчаток.
- Не хотите, Густав, перекусить? Я не успел позавтракать, прошу разделить его со мной. - Бессонов снял салфетку с тарелки с бутербродами: - Сейчас принесут чай.
В дверь действительно постучали, и лейтенант поставил на стол два дымящихся стакана.
- Не стесняйтесь, Густав. Я уже когда-то в Париже имел честь воспользоваться вашим гостеприимством, не откажите и вы мне.
- Благодарю, - с достоинством ответил немец.
Пока пили обжигающий чай с бутербродами с колбасой, рассматривали друг друга. Хартинг отчётливо понимал, что этот визит не случаен и, возможно, сейчас решится его судьба. Однако предложения не последовало, и вместо этого на стол лёг последний номер 'Berliner Morgenpost'. На первой странице, как обычно, рабочие будни фюрера, сообщения о подвигах на фронтах и в тылу. В самом низу сообщение гестапо о раскрытии очередного заговора против Гитлера и перечислено несколько фамилий заговорщиков, в числе которых Хартинг увидел отца. Кровь ударила в голову:
- Что вам ещё известно?
- Из семьи арестовали только его. Содержат в Заксенхаузене. Больше пока ничего не известно.
Снова образовалась пауза.
- Князь, вы прибыли сюда не только для того, чтобы показать мне эту заметку.
- Вы правы. Есть разговор. Я знаю, у вас с отцом были расхождения по поводу национал-социалистических идей. Ваш отец, потомственный прусский офицер, их не разделял и предупреждал о возможных трагических последствиях для германского народа. Вы считали, что он глубоко заблуждается. Сейчас тоже так полагаете?
Хартинг задумался. Не над вопросом, конечно. Он для себя уже давно нашёл ответ. Стоит ли откровенничать с этим русским?
- Легко орать 'Хайль Гитлер!', когда победы следуют одна за другой и искренне верить, что он ведёт нас великим, единственно правильным путём. Но это недорого стоит. В часы неудач и временных трудностей сохранять твёрдость духа и уверенность в конечной победе гораздо сложней.
- И вы, значит, сохраняете?
- Стараюсь.
Бессонов изменился в лице. Не такого он ждал от своего старого знакомого.
- Удивлён и разочарован. Жаль. Мне искренне жаль. Но не того, что зря рассчитывал на вашу помощь, а то, что вы, умный человек, блестящий пилот, наследник достойной фамилии окажетесь примитивным фашистским фанатиком. Перед тем, как откланяться, хочу, чтобы вы знали: через год, максимум полтора война закончится полным разгромом фашизма. Вас через пять-десять лет отпустят, с чем вы вернётесь на родину? С сожалением, что не удалось истребить таких недочеловеков, как я, и захватить наши земли?
- Я только исполнял долг солдата...
- А долг гражданина? Вас не интересует будущее вашей страны? Запомните, пока Россия не увидит среди немцев достаточного количества своих друзей, никакой Германии не будет.
- Что же, по-вашему, будет?
- Решат победители.
- Они и так не решат.
- Правильно. Разница лишь в том, с вами или без вас.
Третий раз в кабинете начальника лагеря повисла пауза. Наконец Бессонов встал:
- Мне пора. Благодарю за откровенный разговор. Охрана!!!
Зашёл сержант с автоматом. Хартинг тоже встал и, опустив глаза, спросил:
- Чем, князь, я могу быть полезен вам?
- Хотите в воздухе доказать превосходство немецкого оружия? Я дам вам такую возможность.
***
Пока Бессонов по лагерям искал немецких асов, главком через командующих фронтами добывал целые трофейные 'Мессершмидты' и 'Фокке-Вульфы'. Удалось захватить и перегнать на Ходынский аэродром каждой твари по паре. Среди них, один новейший 'Густав'. Нашли к ним и полдюжины механиков, Хартинг постарался. Командовать ими Бес попросил Хренова. Именно попросил, хотя мог легко прислать приказ. Тот прилетел с кучей гостинцев и приветов от полка шумный, здоровый и настроенный очень решительно:
- С фашистами предлагаешь работать?
- Нет, дорогой Алексей Михайлович, с немцами. Гитлеры приходят и уходят, а мы с германцами веками жили бок о бок. Многому у них учились...
- ...и постоянно воевали.
- Не без этого, но не забывай: Наполеона добивали вместе.
- Вспомнил про царя Гороха! Ладно, Паша, разберусь.
- Завтра прибудет твой помощник по фотоаппаратуре, постарайтесь за пару дней установить и 'пристрелять'.
- Сделаем. Ты мне скажи, сам тоже на трофее летать будешь?
- Через пару дней обещали пригнать новую 'тройку'. Не хочешь слетать на завод и принять?
Тень пробежала по лицу старого друга. Его ответ несколько озадачил:
- Не хочу, Паша. - Хренов резко сменил тему разговора: - Я тут твои пожитки прихватил, куда сгрузить?
- Пока в машину, а вечером всё лично передашь Александре.
- За это спасибо. Я по Шурке больше, чем по тебе скучал...
- Поздно спохватился, старый хрен... Ха-ха!
- Тоже мне молодой хрен нашёлся!
***
Радость от встречи однополчан была взаимной и искренней. Саша бросилась не шею Хренову, как давно не приезжавшему любимому дяде. Расцеловала в колючие усы, помогла ему раздеться и за руку ввела в гостиную. Представила сразу всем:
- Это тот самый старшина Хренов, который сначала со своими самолётами увёл у меня Павла, а потом не раз уберёг и сохранил его для меня. Прошу любить и жаловать - Алексей Михайлович.
Первым сорвался с места Иван и с криком 'Дядя Лёша!!!' подбежал к нему. Протянул руку, но был подхвачен и подброшен почти под потолок. С радостным визгом приземлился и закричал:
- Это папкин нянька!!!
Старый князь с достоинством протянул руку и представился:
- Григорий Константинович Оболенский, к вашим услугам.
Он был одет в новый костюм, белоснежную рубаху и старомодную бабочку, на ногах блестели начищенные ботинки. Гладко выбрит и пострижен. Как определила княгиня: 'импозантный мужчина в расцвете сил'.
- Очень рад, что...
- Живой? Я сам рад, не смущайтесь... Это моя супруга Ольга Александровна.
- Очень приятно...
- Вы так искренне смущаетесь, дорогой Алексей Михайлович...
Однако смутился он по-настоящему, когда к нему выпорхнула и сделала книксен Софья и протянула, чертовка, ручку, как для поцелуя. Павел сгрёб её в объятья и сам представил:
- Моя шалунья сестра Софья. Уже взрослая, но ведёт себя иногда... - Павел поцеловал в щёку сестру и обратился к Саше: - Все расспросы-вопросы потом. Мы с Алексеем Михайловичем голодны как волки.
Зайдя в ванну помыть руки Хренов, наконец, высказался:
- Так, Паша, друзья не поступают! Хоть слово, хоть полслова мог заранее сказать.
- Тогда бы сюрприз не удался... Это тебе запоздалая месть за Утёсова и никак не ремонтируемый борт ?1. Ладно, не дуйся. Тебе ещё знакомство с твоей крестницей предстоит!
- Правда?! Не забыли мою просьбу. Спасибо...
- Пошли! - Павел нарочито грубо подтолкнул друга в гостиную.
Перед тем как сесть за стол Хренов, протянул Саше увесистый пакет.
- Что это? - раскрыла и увидела скреплённые резинкой купюры. - Откуда?
- Из тумбочки. Твой туда зарплату, премии и прочее денежное удовольствие не считая складывал. Мы же до конца ждали его возвращения, поэтому не трогали и не передавали. Сам же ни разу не заикнулся.
- Ольга Александровна, мы - богаты! Завтра же едем за тем платьем, что мы отложили для Софьи!
Княгиня улыбнулась и пригласила всех к столу. И вдруг что-то по-французски сказала Ивану.
- Пардон, мадам, - ответил он и побежал в ванную комнату.
У Хренова округлились глаза:
- Он, что французский знает?
- Что вы, дорогой Алексей Михайлович! Пока только первые уроки...
- Уроки от княгини дорогого стоят. Не сомневаюсь, через полгода будет говорить свободно, - уверенно сказал Григорий Константинович.
Как всегда, апофеозом выхода к столу было появление на руках Софьи Веры Павловны. Мужчины - Оболенские встали. Поднялся чуть запоздало и Хренов. Вера впервые увидела усатого дядьку и потянула ручонки, чтобы проверить: усы настоящие? Михалыч не знал, как к ней прикоснуться, куда вообще деть руки, стоял и глупо улыбался. А ещё хвалился, что дед!
Когда, в конце концов, расселись, разлили напитки, встал князь Григорий, и второй раз в этом доме прозвучала фраза:
- Дорогой Алексей Михайлович, добро пожаловать в семью.
***
Бывают невезучие люди. Живёт эдакий бедоносец, кирпич мимо него не пролетит, в открытый люк не промажет, собака из десяти человек выберет укусить только его. Ставь хоть какую толстую свечку, плюй через плечо или скрещивай пальцы - ничего не помогает.
Таким невезучим был этот истребительный авиационный полк. То сами столкнутся в воздухе, то перевернутся на полосе, то заблудятся в трёх соснах. Трижды гитлеровцы раскатывали их аэродром под ноль. Трижды переформировывали, седьмой за войну командир полка, сколько лётчиков погибло, не сосчитать. После жесточайших боёв по прорыву блокады Ленинграда полк четвёртый раз вывели в тыл на переформирование и укомплектацию. Из стариков осталось шесть человек, два неполных звена! Остальных вчера доставили прямо из училища. Эти ещё не оперившиеся сталинские соколы, открыв рты, наблюдали, как на их аэродром сел Ли-2 в сопровождении двух 'мессеров', двух 'фоккеров' и одного 'яка'. Ещё шире открыли рты, когда из трофеев выпрыгнули вполне себе настоящие немцы. Точку поставили пассажиры 'Ивана', тоже гансы, которые бросились бегом помогать своим лётчикам, а потом стали по-хозяйски копаться в своих самолётах.
- Твою Люсю! Хлопцы, куда мы попали?! Командир же говорил, что инспекция прилетит!
- Вот и прилетела. Кто лучше фрица проверит, чему тебя научили.
- Дохлые они какие-то. Я один их четверых кулаками уделаю, - уверенно заявил здоровяк Хоменко.
- Хома, жаль, что мы не на боксёрском турнире... Посмотрим, что будут стоить твои кулаки в воздухе. Что-то мне подсказывает, что эти дохляки не так просты, - предположил командир звена Онуфриев.
Всё стало понятно после построения и взаимного представления. Всё просто: звание, фамилия, количество вылетов, число побед. У полка по сбитым оказалось 27 самолётов противника. Смешки со стороны молодых прекратились, когда посчитали количество побед в воздухе визитёров - 264! Почти в десять раз больше! 'Кто?! Вот эти?!'
Слово взял полковник Бессонов:
- Программа проверки командованию доведена. Задача проста: научиться сбивать таких асов! Срок - месяц. Кто научится - в составе полка на фронт. Кто нет - в пехоту командовать взводами. - Начальник инспекции предельно конкретно обрисовал перспективу.
- Хорошо не в штрафбат! Кто он такой, чтобы такими словами бросаться? - тихо бухтел в строю лейтенант Бежич.
- Это знаменитый Бес, помнишь, инструктор в училище рассказывал? - напомнил его друг Колька Смирнов.
- Тихо! - цыкнул на подчинённых комэск Лютый. - Можете, придурки, начинать вешаться. Бес с вас три шкуры спустит и солью посыпает.
- Запомните три вещи: в учебном бою приемлема любая тактика, кроме тарана. Это первое. Захотите что-то нелицеприятное сказать любому из моей команды, скажите сначала мне. Обращаться только по служебным вопросам по позывным и соблюдать субординацию в соответствии с воинским званием. Это второе. Пока инспекция здесь, в полку - сухой закон. Это третье. Вопросы, жалобы, предложения? Нет, прекрасно. Но я слышал, заметьте, не подслушал, вопрос товарища лейтенанта относительно полномочий. Я представился командиру полка и, если он сочтёт нужным, ответит вам. Разойдись!
Стоявший рядом командир полка продублировал команду и добавил:
- Лейтенант Бежич, ко мне!
Подошёл лейтенант и попытался доложить. Командир полка махнул рукой и приблизился вплотную:
- Передай остальным, у полковника полномочий за глаза: хоть меня на фронт рядовым отправить, хоть тебя на месте за идиотские вопросы пристрелить. Шучу... Однако язык укоротить настоятельно рекомендую. Понял?
- Так точно!
Бес лично обошёл полк, убедился, что его подопечные размещены и обеспечены всем необходимым. Кормить лётчиков приказал отдельно, но по одинаковым с остальными нормам. Особо удивил местных, сказав, что принимать пищу будет со своими подчинёнными. И вообще, говорит с ними по-немецки не как с фашистами, а боевыми товарищами, не меньше. Оперуполномоченный полка подробно об этом доложил по команде. Его возмутило отсутствие охраны у пленных и свобода передвижения. Особо волновало, а вдруг они в воздухе рванут на запад! Ждал ответа не долго. Пришёл 'Воздух': 'Оказать максимальное содействие'. За подписью комиссара госбезопасности! Не успокоился, пошёл к Бессонову. Тот внимательно выслушал и задал свой вопрос:
- У вас, товарищ капитан, какое образование?
- Школа рабочей молодёжи и ремесленное училище... Электрик 4 разряда!
- Тогда вы меня поймёте: все немецкие самолёты заминированы. У моего стармеха станция слежения. Они взлетают, он включает. Достаёт на 20 километров. Как только кто-то выходит за этот круг, гремит взрыв. Всё это совершенно секретная разработка и я вас прошу...
- Понял, товарищ полковник. Какая помощь нужна?
- Оградите немцев от любопытных дураков.
- Сделаю.
'Нормально они организовали контроль, - подумал оперуполномоченный. Понятно, почему ответ 'воздухом'! Да что это за инспекция такая!!!'
Какая она стало понятно на следующий день. Сначала взлетели ветераны полка. Вернулись побитыми собаками. Бес посадил за столы и подробно разобрал ошибки. Второй взлёт. Лучше, но результат тот же. Только с пятого вылета дошло, и бой пошёл с переменным успехом. Молодняк в это время сидел, смотрел и мотал на ус. Не выдержал Бежич:
- Да их разве на 'яке' возьмёшь?!
- Запомните, товарищ лейтенант, 'Як-3' лучший в мире современный истребитель. Просто надо уметь использовать его возможности. - Повернулся к сидящим за отдельным столом немцам: - 'Лисы' и 'Волки' на взлёт! Лютый, пойдёте со мной.
Ветераны вчетвером с парой 'мессеров' не могли справиться, а тут вдвоём против четвёрки фрицев! Казалось, в полку даже собаки уставились в небо. Как обычно разошлись и пересеклись над полосой. Бес превзошёл себя. Как потом признался Лютый, чуть голову сам себе не оторвал. Перегрузки запредельные, полбоя в глазах было темно, мечтал только не сорваться с хвоста инспектора. Многие манёвры ведущего не понимал и только выхватывал отдельные моменты, когда они выходили в хвост противнику, и ему тоже предоставлялась возможность 'открыть огонь'. Когда сели, пять минут не мог пошевелиться. Под крылом уже ждал Бес:
- Спасибо, товарищ капитан. Очень достойно. Уважаю.
