ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Пинаев Борис Иванович
Письма с войны. Начало

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Письма отца, 1942 - 1945 гг.
  Дошёл до Берлина... Письма отца
  
  В 1942 году мой отец закончил школу радистов в казахстанском Петропавловске (мать возила меня туда еще восьмимесячным, вместе с отцом были там на покосе, ночевали в шалаше, меня шибко комары покусали, мать их всю ночь гоняла). Воевал, был тяжело контужен, награжден орденом Красной Звезды, медалями "За отвагу", "За победу над Германией" и "За взятие Берлина". В Берлине второго мая был ранен в ногу.
  
  Про войну особо не рассказывал, помню лишь, как он чуть к немцам на телеге не заехал вместе с радиостанцией, потому что начальник нарисовал им с ездовым такой маршрут. Отец задремал и проснулся, когда немцы стали стрелять из минометов. Они завернули лошадь, а сами рядом с дорогой по полю - где бегом, где ползком. Вернулись к своим, а начальник вытащил пистолет и стал кричать. Хорошо, хватило ума ему не перечить. Он имел право застрелить на месте, хоть и сам виноват... Проорался - и на этом приключение благополучно закончилось. Слава Богу, благополучно... Ездовой-то поседел под пистолетом?
  
  А про Берлин я недавно прочел у Андрея Эшпая, композитора: "В Берлине был ад. И даже после 2 мая, когда водрузили знамя. ...Люди, прошедшие всю войну, стали седыми. Они понимали, что война кончилась - а пуля, смерть гуляют. Ощущение примерно, как в игре в карты, я потом это понял. Если хотите выиграть - никогда не выиграете. А когда погибли мои друзья, и я согласился с тем, что и меня убьют, - я остался живой. Если бы цеплялся за жизнь, я бы погиб. В Берлине-то уцелеть - было чудом".
  
  А вот ещё воспоминания писателя Василия Субботина (вятич, как и отец мой) из деревни Субботинцы:
  
  "СИРЕНЬ. Бои за Берлин, не прекращаясь, шли десять дней и ночей. Десять дней и ночей мы не спали. Держались на одном только напряжении, да ещё, пожалуй, на коньяке и спирте. Хорошо, что немцы оказались запасливыми!
  
  Мы двигались к центру по заграждённым улицам - не через город, а сквозь него. Гимнастёрки наши пропахли дымом, и мы все были грязны, грязны и осыпаны красной - кирпичной и белой - известковой пылью. Как каменщики, сошедшие с лесов.
  
  Десять дней и ночей никто не спал. Напряжение и усталость были так велики, что мы едва держались на ногах. Потому в полдень 2 мая, когда Берлин пал, когда стало тихо, - мы ничего не осматривали, мы даже к Бранденбургским воротам не пошли. Мы - спали! Спали все, солдаты и командиры. Тут же, возле Рейхстага. Спали - вповалку. Прямо на площади. Голова к голове. Без просыпу. Два дня!
  
  А когда проснулись, сразу же начали приводить себя в порядок. Вот передо мной снимок. Все умытые, чистенькие, в чистых гимнастёрках со свежими подворотничками. Офицеры! И у каждого - ветка сирени в руках. Берлин лежал в развалинах, горел. А на развалинах буйствовала сирень. Везде, на всех углах цвела сирень. И мы ходили как пьяные. Ведь мы были мальчишками. Я начал войну с первого дня на западной границе 20-летним танкистом.
  
  ...Жизнь вся уже позади, а я всё ещё, как будто и не было другой жизни, смотрю туда, в войну, во вчерашний день. Что я там пытаюсь высмотреть, разглядеть?" (ЛГ. 2006. Љ5 (6057).
  
  Мать сохранила письма отца с фронта. Я нашёл и прочитал их маме... незадолго до смерти её... Она жила на земле 94 года. Читал ей - губами в ухо... Была она уже полуослепшей... плохо слышала.
  
  ПИСЬМА ОТЦА
  Муха, как хотелось бы хоть денёк побыть дома, среди вас, мои дорогие. Посмотреть на Бориску, как он вышагивает по комнате, как он, спотыкаясь, торопится к папке из угла комнаты, показывая свои восемь зубов... А папка берет его на руки и взметает до самого потолка, и целует.
  
  Хочется видеть Женю, серьёзно сидящего за столом с книжкой, не желающего умываться и учить арифметику. И старшую умную дочь Галю, ухаживающую за Бориской, помогающую матери и дедке по дому. Устаёт она, бедная девочка, но что поделаешь, такая её судьба. Ничего, вот кончится война, возвратится папка домой, мамка не будет работать, будет сидеть дома, и ей, моей умненькой дочери, будет полегче. Главное - счастливый исход войны, надо победить как можно скорее проклятых людоедов и тогда восстанавливать нашу счастливую жизнь.
  
  Маша, как твоё здоровье. По-моему, ты устаёшь от непосильной работы, от ежедневного напряжения. Но что поделаешь, такое трудное время переживает страна. Вот вспоминаю о друзьях... Неужели их нет уже в живых, неужели можно было себе представить это года два тому назад. Не хочется этому верить, и я не думаю о их смерти. Надеюсь, что после войны мы ещё раз встретимся, сойдемся вместе и вспомним о наших днях.
  
  Чем закончится мой поход - тоже дело будущего. Каждый надеется на хороший исход... Ну, как будто наяву поговорил с тобой, моя дорогая. На душе стало опять полегче. Сейчас есть время писать, но скоро, вероятно, этой возможности не будет - буду сообщать лишь о своём здоровье.
  
  5 июля 1943 г. ...Хочется отправить тебе часть моего сердца, моей души. Чувствуешь ли ты это вот, когда читаешь мои короткие весточки отсюда с фронта, вот из этой землянки, промоченной насквозь дождём? Когда я читаю твои тёплые, милые письма, спазмы сжимают горло, а после становится легче на сердце. Вот только голова меня изводит совсем, сколько она приносит мучений... Вот уже четвёртое лето... И когда это кончится... После войны придётся основательно себя ремонтировать.
  
  Установилась погода, появился опять беспрерывный гул самолётов, взрывы, усилилась артиллерийская канонада. Немец, слышно, подтянул на нашем участке фронта войска, желая, видимо, создать преимущество. (Это где-то в районе Курской дуги. - Борис.) Пусть попробует, мы его проучили основательно. Да, уж вторая половина года, время летит быстро, его не удержишь.
  
  Дорогая моя, как ты себя чувствуешь, как твое здоровье? Ты уж, пожалуйста, не скрывай от меня ничего, это будет лучше. Как чувствуют себя детёныши, как здоровье Галинки, моей умницы и маминой помощницы? Ходит ли она проверяться к Халло, какие результаты? Ты уж следи за её здоровьем. Ну, а Евгений, наверное, чувствует себя великолепно, вот только слух у бедного мальчика... Смотри за этими рыбалками, лодками, купаньями - от них ничего хорошего - для его ушей. Очень доволен поведением и резвостью моего маленького медвежонка Боба. Я мысленно представляю, как он передвигается, как преодолевает препятствия в виде порогов и ступенек, как он старается убежать, когда его необходимо водворить в дом против его желания.
  
  (Я действительно до сих пор помню упоительный ВОСТОРГ, с коим мчался зимой под горку, - маленький колобок, уходящий от преследования... Дед меня однажды даже привязал за ногу к кровати - в наказание, чтоб не повадно было. - Борис.) Вот только плохо представляю, как он сидит за столом и кушает. Самостоятельно или на коленях у матери - и питается с её помощью? Представляю бабку, тихо движущуюся по комнатам, улыбающуюся на проказы Боба. Дедку, покрикивающего на него, - мешает в работе. Вот только сам папка не имеет возможности побаловать его, повозиться с ним на лужайке, сидя вместе со своей ненаглядной Мухой. Когда это всё будет обыденным и доступным?
  
  Перед тем, как писать, проглотил аспирину, голова немного успокоилась. Но погода сырая, ноги волглые, из носа бежит, знобит. Вот из-за этого не люблю его принимать. Через несколько минут надо работать, а после этого моя голова совсем разваливается. Особенно трудно работать ночью и легко - после 4-х часов утра.
  
  Ну, надо заканчивать, время моё выходит. Так хорошо поговорил с вами и стало полегче. С работой дневной справился, завтра закончу совсем (я тебе писал, что поручили чертить сложные схемы)... Ваш папка.
  
  11. 09. 43 г. ...Тоска на сердце - весточки давно нет. Эти дни особенно ждал, но напрасно, нет счастливого денечка. Я жив и здоров, чувствую себя хорошо. Вчера нервы немного шалили после случая с неразорвавшимся снарядом. Хотя, когда они начинают рваться невдалеке, так и думаешь, что опять угодит к нам в блиндаж.
  
  Стоим пока на старом месте, но, может быть, сегодня рано утром двинемся вперед, на запад. Погода прохладная, ноги холодные. Сижу без движения восемь часов, а потому ноги коченеют, от земляных стен несёт холодом. Сегодня в блиндаже устроили печку, топлю, немного теплее, вот только до ног не доходит.
  
  Вчера, ложась спать, надеялся увидеть вас во сне, но ничего похожего, лезет какая-то чушь, да и сон тревожный. После работы должен бы спать как убитый, но этого нет. За три часа до завтрака, которые приходится спать, просыпаешься несколько раз. Хорошо, что днём удаётся отдохнуть, наквитать потерянное. А молодёжь спит крепко, иногда умудряются на дежурстве, за что, конечно, по головке не гладят.
  Вселили кого к вам в кухню? Как вы с ними ужились?
  
  (К нам вселили тогда пани Пантофеличевску с дочкой Басей-Барбарой, моей ровесницей, с которой мы потом спорили, кто главнее - генерал или полковник. И качались на качелях - в дверях между комнатами. Пантофеличевская - значит Туфелькина. А у соседки тёти Даши в её однокомнатной избе поселилась пани Колодная, которая сразу почему-то заявила: "Я не еврейка, я жидовка..." Может, хотела подчеркнуть свою религиозную основу... Все они добежали до Казахстана из польских местечек... С тётей Дашей тогда жили её дети: Лида, Виктор, Антонина и мой приятель Вовка. А муж Георгий уже погиб на войне, может быть в сражении под Прохоровкой - он был танкистом. Помню прозрачную крышу над хлевом; потом жерди зимой накрывали навозной подстилкой - с соломой, чтобы корова не замёрзла. Летом после покоса мы там с Вовкой валялись на сене. Он давно помер; упокой, Господи, его душу. - Борис.)
  
  Как обстоит дело с русской печкой? Детёныши, наверное, уже ходят в школу? Очень жаль, если Евгению из-за обуви придётся пропускать школу, неужели нельзя что-нибудь смастерить?
  
  Не успел закончить вчера, продолжаю разговор на следующий день. Как всегда, сегодня ждал весточки, но, как всегда почти, напрасно. К ужину принесли письмо, думал - от тебя, сердце как-то забилось, но оказалось - от Михаила Михайловича Маркова, братика твоего. Наконец-то он получил от меня хоть одно письмо, вероятно последнее, которое я писал, когда уже были в бою. Письмо это посылаю вам, мне всё равно его сжигать.
  
  (То письмо не сохранилось, но есть другое:
  7.04.1945 г. Маруся! Бедная моя маленькая сестрёнка! Получил от Саши твоё письмо о последних минутах отца. Ты больше всех нас пережила, всех больше выстрадала за эти тяжёлые три месяца (когда умерли мать, отец и брат Иван Михайлович). А отец до последней минуты своей смертной думал о детях и заботился о них. Даже обо мне не забыл. Удивительные наши родители, Маруся! Это действительно люди большого сердца! Всю жизнь свою прожили в каторжном труде, отказывали себе во всём, зачастую даже в самом необходимом, всю жизнь думали о детях своих, и умирали с мыслью и заботой о них. Люди старого закала. Как мы мелки и мелочны по сравнению с ними! То же можно сказать и о старшем брате нашем, покойном Ване. Я благоговею перед его памятью, горжусь каждым шагом его прожитой жизни.
  
  Всё, что они делали в жизни, было благородно и имело своё оправдание. Как тяжело говорить о них в прошедшем времени... Мне особенно трудно представить их мёртвыми. Иногда мне кажется, что это какая-то страшная ошибка! Да это так и есть: страшная ошибка жизни, из которой в первую очередь уходит всё лучшее, всё честное, всё прекрасное. Мне так хотелось их видеть, хотя бы попрощаться с ними. А вот не пришлось. Едва ли увижу я даже могилки самых близких моих... Когда-нибудь ты попроси фотографа заснять эти три дорогие нам могилки, три свежих глиняных холмика на голом шихане пустынной и печальной казахской степи. Там нет ни деревьев, ни кустарника. Одни голые могилки желтеют. Да случайная ворона, пролетая над ними, дико каркнет и, пугаясь своего крика, быстро улетит прочь. И опять воцарится тишина... Тяжело, Мария. Ох, как тяжело...
  
  Саша плачет о детях своих. А чем ей помочь? Чем утолить тоску матери, у которой отняли всех её детей? (Слава Богу, все три сына моей тёти Саши - Александр, Николай и Анатолий - вернулись с войны домой.)
  
  Медленно, но непрерывно кровоточит моё сердце. Мне уже не забыть обиды жизни, не забыть того, что со мной сделали. Человек я только с виду, а внутри у меня всё измято, перемолото. Осталось мне не жить, а только доживать и, полагаю, недолго. Всё произошло так быстро и неожиданно. Я только собирался жить, ожидая чего-то хорошего от жизни, а она уже прошла мимо меня. (Дядя мой Миша оставил на войне свои ноги.) Надеюсь, дети наши будут счастливее родителей. Мои трое учатся. Малыш в детсадике. Надя (жена) в больнице вместе со второй дочерью - в связи с её появлением на белый свет.
  
  Что произошло в семейной жизни Володи, я так и не понял. От Трофимовича имел письмо довольно давно. Надеюсь, ты получаешь от него более свежие новости. Пока судьба хранила его.
  
  Не тужи, сестрёнка! Твоей жизни ещё много впереди. Хочу просить тебя, посмотри в переписке Джона нет ли адресов Васильева и Дермана, его канадских друзей, с которыми я переписывался лет десять тому назад. Хочу попросить их помочь мне с протезами.
  
  Дыши глубже, голову держи выше, смотри веселей! Привет тебе и детям от всех нас! Твой Михаил.)
  
  15.07.43 г. Голова успокоилась, и захотелось поговорить с вами, используя свободную минуту. Погода пасмурная, с раннего утра моросит дождь, на душе тоже пасмурно. Скучаю по дому. Сейчас опять перечитал дважды твоё последнее письмо, полученное вчера. Сегодня уже не жду, поскольку не может быть подряд два дня.
  
  Опять на сердце дума о вашем житье-бытье, о ваших трудностях, о том, как ты устаёшь, моя родная. Думал и о людях вроде Евсепьева... Ну что им нужно? (Фамилию меняю... Это заместитель отца в госбанке, который его "подсиживал" - пока после войны не отправил в лагерь, воспользовавшись, естественно, его послевоенным неравнодушием к спиртному.) Да, я прост, доверчив, но, по-моему, в дружбе я ещё не ошибался. Мои друзья в Щучинске: Напалков, Мурычев, Белоусов, Гудожников - все хорошие люди. А остальные - люди случая, это моя слабость, в чём ты была совершенно права, упрекая меня.
  
  Да, во время суровых испытаний я, кажется, стал разбираться в людях, на что раньше не обращал внимания, подходя к каждому с одной меркой - по своей душе. Это была большая моя ошибка, которую постараюсь не повторить.
  
  Не покидает дума о положении Михаила Михайловича. Бедный человек, как может сложиться судьба... Была бы возможность передвигаться с протезами, тогда бы ещё ничего.
  
  Мы по-прежнему стоим на старом месте. Последние известия радуют, наши союзники стали действовать решительней. Лето должно решить исход войны в нашу пользу. Только что получил письмо от Гудожникова, он в соседней со мной части. Письма от него идут очень быстро - один-два дня. Пишет, что из дома не получал с полмесяца. Очень хочет встретиться, но я такой возможности не имею, может у него получится. Вот видишь, дорогая, находимся друг от друга в каких-нибудь десяти-пятнадцати километрах, а встретиться невозможно. Думал, что весточка от тебя, даже сердце забилось, потом смотрю - "секретка", значит - от какого-то служивого... (Гудожников вскоре погиб. - Б.П.)
  
  Что-то молчит Вениамин Белоусов, я ему послал два письма, а от него получил маленькую открытку. Жду ответа от Владимира Михайловича, а может напишет и сам Михаил Михайлович. От Саши получил два письма, чувствуется, что живёт неплохо. По крайней мере, забот стало меньше.
  
  На этом заканчиваю, до свиданья. Пиши мне, моя любимая, я оживаю от твоих тёплых и приятных сердцу слов, один твой почерк приводит меня в волнение. Дорогие, милые письма...
  
  15.09.43 г. ...Целый день рыли себе блиндаж. Надо заканчивать, делать на...(стил? или на-кат? - письмо надорвано). Впереди водный рубеж Д-на (Десна?), которую придётся форсировать, хотя на другом участке фронта её уже преодолели, и там идут ожесточенные бои, что видно из сообщения Совинформбюро.
  
  Как живёте вы, ты что-то ничего не пишешь, моя дорогая, как дело обстоит с сеном и зёрнышками, помогает ли записка Еф. Анд., обещает ли что директор МТС, которому я писал письмо? Детёныши, наверное, ходят уже в школу, ведь Галинка пойдёт в пятый класс, совсем большая дочь.
  
  Пишет ли Филипп Николаевич, я от него получил одно письмо из Самарканда. Слышно ли что о Фёд. Вас.?
  
  18.09.43 г. Сегодня рано утром с завтраком привезли мне две весточки. Целый день для меня был счастливым. Вот они лежат передо мной, я их перечитал уже много раз - всё думал, не пропустил ли какое слово. Весточки от 31.о8 и 1.о9.43. Получил вчера письмо от брата Михаила. Он тоже воюет, сейчас на кратковременном отдыхе. Передаёт привет тебе и племянникам, ведь он знает, кажется, только одну Галинку. Пишет, что она, наверное, уже большая, помнит ли, говорит, "Мишту"? Ивану Михайловичу я пишу от чистого сердца и очень ему благодарен за внимание к вам. Возвращусь - постараюсь отблагодарить (дядя Ваня его не дождался, умер в декабре 44-го в один день со своей матерью, моей бабушкой Сашей).
  
  Сейчас только вечер - 21.30, тихо-тихо. Наша артиллерия подтягивается к переднему плану, наутро, вероятно, пойдём в наступление, будем опять двигаться вперёд, а то уже третьи сутки стоим на одном месте.
  
  Вчера ходили в баню, в которой не были с того момента, как купались в речке (я тебе писал). Попарился изрядно, хорошо помылся. После бани как раз привезли обед, по 100 гр. водки (в честь форсированья реки Д.), после чего я так крепко заснул, что спал до 20 часов (шесть часов), а потом вступил на дежурство. Удивительно удачный день, таких ещё не было.
  
  В огородах много брюквы и репы, картофеля, свеклы. Сами не варим, хватает. Правда, репу едим. Много хлебов и картофеля в поле. Не знаю, сумеют ли убрать. Удивительно как-то смотреть на мелкополосицу, ведь у немцев каждый засевал для себя. Единоличные хозяйства.
  
  Городов наша часть не брала. Мы движемся мимо. От Ельни мы, например, сейчас километрах в пятидесяти, впереди город Росл-ль. А всевозможных населенных пунктов заняли очень много, есть и райцентры. От железнодорожной линии с начала операции мы всё время удаляемся и сейчас находимся далеко. Немец отступает, очень боится окружения. Группы, не сложившие оружие, уничтожаются, истребляются до единого фрица. Пришёл и на нашу улицу праздник.
  
  Родная моя, я перевел тебе немного денег: 24.о7 - 80 рублей, 20.о8 - 100 р. и 5.о9 - 100 р. Получила ли ты их? Это хоть детёнышам на кино пригодятся, а мне они абсолютно ни к чему.
  
  Погода стоит холодная, особенно утром. Рад очень твоим успехам в учебе, я тоже не отстаю от тебя, работаю нисколько не хуже тех, кто имеет двухлетний (и более) опыт. А для меня ведь это дело фактически совсем новое. Но это даётся тоже нелегко, необходимо большое напряжение и внимание, а главное - хладнокровие. Не теряться, что дорого в бою. Нужно отдать справедливость моим нервам, они меня не подводят. Надеюсь, что не подведут и дальше. Постараюсь честно исполнить свой долг перед Родиной.
  
  Перевалило за полночь, уже 02 ч. 17 мин., настали новые сутки, уже 19.09.43 г., время движется всё-таки быстрее, чем хотелось бы. Хочется скорее на запад, скорее к финишу, к полной победе, а потом увидеть вас, обнять, поцеловать и быть всё время с вами. Скоро, скоро должен настать этот долгожданный день. Чувствуется усталость от войны. Представь себе, вечно нервная напряжённость, ни одной минуты вольной жизни, всюду казённая военная обстановка. Редко приходиться разуваться. Вот только на остановке разуешься, проветришь и перевернёшь другим концом портянки.
  
  Спишь - когда и сколько придётся, где и как придётся, укрывшись с головой шинелкой. Горе, что у меня ещё ноги длинные, не ухожу весь под шинелку. К зиме нет носок, может выдадут. Старые ещё весной прохудились, из коих один прогорел, и пришлось их выбросить. Эх, как бы сейчас поспал раздевшись, на мягкой кровати, под головой мягкая подушка, а не мешок вещевой с разными кружками и ложками. И рядом с тобой дорогое существо... (Маша, моя жёнушка, два месяца перед уходом лежала неподвижно. Говорит: "А ведь недавно могла на бочок повернуться, руку под щёчку... или закрутить твои волосы себе на палец... казалось, не отпущусь никогда... а вот и отпустилась". - Б.П.)
  
  Заканчиваю, скоро смена, пойду отдыхать, а у тебя, дорогая, уже начался трудовой день.
  
  (Окончание следует)
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023