(письмо жене)


Ты права. Я не буду писать про войну.
Ни к чему бередить то, что кануло в Лету,
Горечь сна запивая дымком сигареты.
По две пачки за ночь в сигаретном дыму.
Да, я всё понимаю, ты хочешь добра,
Чтоб я всё позабыл, чтоб привык на гражданке,
Чтоб не капала ночью в стакан валерьянка,
Чтобы нервы остыли, чтоб спал до утра.
Чтобы жил я как все - в мире, счастье, тиши,
Чтоб оставило злое, тупое отчаянье.
И бессонными, долгими, злыми ночами
Я не плакал, читая свои же стихи.

Ты права. Я не буду писать о войне.
Вот про шлюх, про бандитов, про зеков на нарах, 
Суперменов крутых, сутенёров удалых,
И о мыльной любви - это нынче в цене.
Напишу-ка я тоже любовный роман...
Чтоб красавец дон Педро любил донну Розу,
Чтоб рекой глицериновой капали слёзы
И была и измена, и страсть, и обман.

И усы. Не бывает дон Педров совсем без усов.
Не бывает в романах безусых дон Педров.
Чёрных, пышных усов, как у Славки, наверное,
Вечной зависти нашей - безусых юнцов.
Чёрных, пышных усов под кровавым бинтом
На брони БЭТЭЭРа, когда без истерик
Пробивались к своим через мост через Терек,
Равнодушно давя всё, что было на нём...

Нет, пожалуй, дон Педро не лучший сюжет.
Доны Педро забили собою экраны.
Лучше пусть будет главным героем романа
Черноглазый Родриго - красавец атлет.
Словно Санька - качок. Вертолётчик - атлет.
Он сказал перед высадкой нас в Гюлистане
-"Как вернёмся - допьём! Я не мою стаканы".
Мы вернулись... а Сашкин борт - нет.

Дон Жуан? Словно Витька, гуляка и мот,
Всех связисток кумир и любовник-легенда.
Он упал на колени в пыли Паправенда,
Зажимая распоротый пулей живот.

...Романистом не стать мне, как я погляжу,
Да и хватит об этом, ты, видно, устала.
Ты ложись. Спи. А я покурю... посижу...
...И под утро вернусь с моего перевала.