ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Погодаев Сергей Геннадьевич
Письмо другу

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.72*40  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Моему надежному другу, крепкому духом и телом, честному и глубоко порядочному человеку - Коломийцу Александру Григорьевичу. Искренне.

Сергей Погодаев

Письмо другу

  

Вспомнится холод брони на рассвете,

Жаркие схватки в ущельях сырых,

Вспомнятся дети, афганские дети.

Дети, во-первых, бои, во-вторых.

Виктор Верстаков

  
   Здравствуй, дорогой Александр Григорьевич! Сегодня проснулся часов в пять, сел за тетрадь и вспомнил один наш разговор. Тогда ты говорил мне о том, что излагать события, участниками коих мы с тобой были, следует от третьего лица. Дескать, больно уж неправдоподобное получается повествование - не каждый поверит.
   Почему же ты считаешь, что нам с тобой не поверят? Кому же тогда верить? Ведь это было, Сашка! Было! И тиф, и малярия, и гепатит, и геройство, и мерзкая продажность. Чего там только не было... Был и тот бой...
   Не помню, с чего он начался, но через несколько минут после его начала плотность огня была такой, что иначе как сквозь щель между башней и командирским люком вести наблюдение за местностью было нельзя. Душманские пули беспрестанно барабанили по корпусу и сваркой высекали искры о броню танка. Против нас работало несколько гранатометов, чьи расчеты, естественно, постоянно меняли позиции; миномет, который засечь было также невозможно - в кишлаке Калайи-Биби около двадцати крепостей, а он лупил изнутри здания.
   Время было около десяти утра. Задача наша была, как ты знаешь, обеспечить беспрепятственное прохождение колонн по дороге, ведущей в Кабул на своем участке ответственности.
   Тогда сразу было понятно, что духи пытаются стянуть побольше наших сил, с тем чтобы оголить другие участки. Избитая тактика. Видимо, ожидалось прибытие в столицу Афганистана либо ценного груза, либо какого-то важного лица. Разведка у них работала неплохо.
   Раньше из этого кишлака огонь не вели - жилой все-таки.
   Обычный бой, который был, в общем-то, рядовым событием тех дней. Бывало обе стороны стояли до последнего, вгрызаясь друг другу в глотки даже в предсмертной судороге. С одной стороны мусульманский фанатизм, с другой - гордость за принадлежность к Великой Русской Армии, армии Суворова и Кутузова, Брусилова и Жукова. Тогда принцип был таков - лавина огня должна сметать все, что стреляет по нашему солдату.
   До кишлака было метров 300...
   Даже сегодня, вспоминая тот день, иначе как мальчишкой назвать себя не могу. Но это было...
   ...Как-то внезапно огонь со стороны кишлака прекратился. Увидев в зоне обстрела женщину, я дал команду на прекращение огня. Через командирский прибор наблюдения увидел, что женщина идет без чадры. На руках несет безжизненное тело ребенка. Окровавленная головенка малыша неестественно откинута, ноги и руки плетьми свисают с полуопущенных рук матери.
   Те, кто хотя бы понаслышке знают, что такое шариат и что значит, когда в кишлаке женщина выходит навстречу неверному с открытым лицом, думаю, смогут меня понять.
   Великая Скорбь Матери накрыла долину, прекратила огонь с обеих сторон и вышвырнула меня из люка командирского танка. Иначе, Сашка, я не могу объяснить свой поступок. Представь - двигаются навстречу друг другу 27-летний офицер Советской армии и мать с раненым ребенком на руках. Если женщина прошла метров 50, а я преодолел остальное расстояние, ты понимаешь, что я оказался у стен кишлака.
   Мальчик лет двух с половиной-трех был без сознания, голова в крови. Из носа пузырилась кровь - ребенок был еще живой. Из рук в руки я принял Жизнь. Жизнь - понимаешь, Саша?
   Развернувшись в сторону дороги и сделав несколько шагов, я затылком ощутил количество глаз, разглядывающих меня сквозь рамку прицела. Страха не было. Главная мысль на тот момент была о том, чтобы, падая с простреленной башкой, не подмять под себя мальчонку. Упасть нужно боком. С каждым шагом я поворачивал корпус, чтобы тело при падении по инерции повернулось именно так.
   У дороги меня встретили глаза моих солдат... Между танками стояло два БТРа, на одном из которых в полный рост, руки в боки стоял незнакомый мне офицер. Теперь я понимаю, почему он так стоял. Таким образом он прикрывал меня - выставил себя духам напоказ как белый флаг. На втором БТРе сидел техник нашей роты прапорщик Кругляков Николай и также, не прячась за броней, наблюдал за происходящим.
   Я подал ему ребенка:
   - Николай, мальчик должен жить.
   - Понял, командир. Как раз в Баграм еду за хлебом. Сам доставлю.
   ...БТР увез мальчонку в Баграмский медсанбат.
   Я сел на башню своего танка, подсоединил тангенту к шлемофону. Закурил. Кишлак молчал. За нашими спинами пошли КамАЗы и "бурбухайки". Выкурив сигарету, я дал команду экипажам выносных постов продолжать выполнение задачи, а Рычкову - своему механику-водителю - возвращаться на заставу.
   В тот день стрельбы на моем участке уже не было.
   К вечеру Николай вернулся из Баграма и рассказал о том, как поместил ребенка в медсанбат.
   Когда он вошел с раненым ребенком в приемное отделение, дежурная сестра вызвала врача, который сразу же отправил прапорщика в Чарикар. Дескать, здесь нет педиатрического отделения для афганских детей, а в Чарикаре хорошие врачи. Таков, дескать, порядок.
   Кругляков с ребенком на руках сел в БТР и рванул в Чарикар, до которого было километров тридцать. В Чарикарской больнице врачи попрятались, а паренек в белом халате, назвавшись санитаром, объяснил, что, поскольку мальчика привезли из "Аминовки", его здесь не примут. Кто знает, чей это ребенок? А вдруг его отец большой человек, а мальчик умрет в больнице. В этом случае душманы будут мстить всему персоналу. Тем более что "Аминовка" - это провинция Кабула, а Чарикар - столица Парвана. Увозите в Кабул.
   Поняв, что мальчонку здесь не примут, разъяренный прапорщик через 30 минут снова оказался в приемном покое Баграмского медсанбата. Молча вручив раненого ребенка дежурной сестре, он снял с плеча автомат.
   - Ну ведь вам же сказали, что здесь не детская больница. Зачем нам лишние проблемы? - пролепетала сестра.
   На войне человек не всегда способен принимать разумные решения - на это порой просто не хватает времени. А здесь, сейчас, раненый ребенок уже четвертый час мотался по пыльным дорогам, и жизнь его неумолимо угасала. А у Круглякова приказ - мальчик должен жить.
   Николай без слов шмальнул очередь в потолок приемного покоя. За стеклянной дверью отделения поднялась беготня, появляющиеся и исчезающие испуганные лица персонала. "Засуетились!" - зло мелькнуло в голове Круглякова.
   Открылась дверь, и в приемный покой вошел утомленный подполковник. Окинул взглядом присутствующих и, наверное, многое понял. Осмотрел мальчонку: срочно в операционную.
   Мальчика унесли. Подполковник закурил, внимательно посмотрел на грязного, взмыленного прапорщика:
   - Потолок больше не дырявь, не ты строил, не тебе ломать. Да и без тебя стрельбы хватает. - Смачно затянулся. - Результат узнаешь через час-полтора. Откуда привезли?
   - Из Калакана.
   - Понятно. Иди и не шуми больше. И так крыша тут у всех набекрень. Все. - Он плюнул в ладонь, растер об нее окурок, бросил его в урну и вышел.
   Когда Николай мне это рассказывал, в его голосе чувствовалось огромное уважение к мудрому доктору.
   Определив малыша, Кругляков поехал на склады решать свои вопросы, получил хлеб на батальон и часа через два заехал в медсанбат. Встретили его уже спокойно. Сказали, что операция прошла - мальчонка пока жив, но ночью может быть кризис. Об этом Кругляков сказал мне только к вечеру следующего дня, после того как узнал, что мальчик будет жить.
   Утром к заставе подошли две афганские девочки - лет пяти и десяти. На всех наших заставах в Афгане, да я думаю и не только в Афгане - это в крови русского солдата, был такой негласный закон - приходящим детям давать либо кусок мыла, либо банку сгущенного молока, либо тушенку. Вот и я, услышав от часового о приходе детей, прихватил пару банок сгущенки из склада и вышел на внешний двор заставы.
   Почти все афганские дети, чьи дома находились рядом с дорогой, довольно сносно говорили по-русски. Наши войска на тот момент находились в Афганистане уже седьмой год.
   - Мы пришли узнать, где наш брат, - сказала старшая девочка.
   Минут десять я разговаривал с детьми. Убеждал их в том, что их братишку никто не отвезет в Москву, что русские врачи обязательно его вылечат, и их братишка обязательно вернется домой. Услышав, что их брат находится у русских врачей в военном госпитале, лица девочек явно посветлели. О доблести и профессионализме русских врачей знают люди во всем мире. Лично для меня это вообще отдельная каста, вызывающая огромное уважение. За время моего пребывания в Афгане, я немало раз был свидетелем их мужества, беззаветной преданности своему делу и, прежде всего - своим пациентам. Для них любой человек, по-моему, прежде всего пациент, и военный врач в любое мгновение готов пожертвовать собой, если это понадобится. Не думаю, что найдется человек, готовый со мной поспорить. Когда в 1986 году в Баграме рвались армейские артиллерийские склады и снаряды летали по гарнизону как мухи, врачи военного госпиталя и медсанбата без перерыва выносили на себе раненых и тяжелобольных в безопасные места, которые, кстати, находились не слишком рядом. То же самое происходило и в Пули-Хумри в августе 1988 года.
   Вообще мне в жизни ни разу не довелось встретить трусливого врача.
   Первое время девочки приходили почти каждый день. Порой мне приходилось отправлять к ним моего замкомвзвода - сержанта Андрея Каленова. Прошло недели три, они стали наведываться реже. Чаще садились метрах в ста от заставы и подолгу ждали вестей.
   Когда Кругляков бывал в Баграме, он справлялся о здоровье нашего маленького друга, передавал ему фрукты. Мы все за него очень переживали.
   Месяца через полтора я оказался в Баграме у своих друзей разведчиков и "противотанкистов", как любили себя шутливо величать парни из противотанковой батареи. На обратном пути заскочил в медсанбат узнать, как там наш парнишка.
   Весь мой экипаж - механик-водитель Вячеслав Евгеньевич Рычков, заряжающий Сергей Викторович Отыч, командир танка Геннадий Иванович Додонов - выскочил из танка, увидев у меня на руках смеющегося мальчишку, который пытался стащить с меня шлемофон. Каждый солдат брал мальчонку на руки, подбрасывал, целовал его голову.
   - Ладно, хватит лобзать малыша. Ехать пора, - сказал я и 415-й танк с гордо задранной пушкой взял направление в сторону "Аминовки".
   Остановив машину напротив кишлака, где принял парнишку, я вынул из ящика командирского ЗИПа СПШ и повесил над домами ракету белого огня. После этого спрыгнул на землю, принял от Гены Додонова мальчонку, поднял его над головой, показывая наверняка наблюдающим из кишлака за танком душманам, с чем мы пришли. Посадив паренька на плечо, я стал медленно спускаться по тропе, ведущей к кишлаку.
   Было видно, как из знакомой крепости навстречу нам высыпала ватага мальчишек и девчонок разного возраста. За ними вышли несколько женщин. Дружной гурьбой они бежали, толкая друг друга. На этот раз я постарался далеко от дороги не отходить.
   Не добежав до нас метров тридцать, ребятишки пропустили вперед женщину, которая полтора месяца назад отдала мне мальчика. За ней выступили два существа, покрытые чадрами. При виде их почему-то вспомнился Петруха из "Белого солнца пустыни" с его "Гюльчатай, открой личико". Стало не по себе. На этот раз АК был со мной. Это немного успокаивало. Я опустил мальчика с плеча на землю, и паренек побежал к матери.
   Я стоял на месте. Но не для того, чтобы услышать слова благодарности. Просто стоя к ним лицом было больше вероятности остаться живым. Война. Первым показывать им свою спину в мои планы не входило. Восток - дело тонкое.
   Но, слава богу, как только мальчик с разбегу влепился в ноги матери, та схватила сынишку в охапку, развернулась, и вся эта галдящая орава покатилась назад.
   Убедившись, что я их больше не интересую, полубоком выхожу к танку и в который раз с удовлетворением отмечаю, как грамотно мои парни ведут наблюдение за местностью. Командир танка Гена Додонов, как всегда, каждому члену экипажа определил сектор наблюдения. Но, несмотря на то, что каждый вел наблюдение в своем направлении, все вместе они прикрывали меня. Лучших солдат, Александр Григорьевич, и желать не надо.
   Вернувшись на заставу, я с головой ушел в ее четко разрегламентированный и в то же время порой совершенно непредсказуемый быт, практически забыв и думать об афганских детях - своих забот полон рот.
   Дня через три часов около шестнадцати часовой первого поста заорал:
   - Дежурный!!! Духи!!! Человек пятнадцать на бортовой машине! Встали на дороге напротив заставы!
   Я влетел на первый пост.
   Да. Забавно. Такого я еще не видел. Понятно, когда они передвигаются по дорогам, но сейчас их машина явно остановилась в аккурат на спуске к нашей заставе, перегородив въезд. Из кабины ЗИЛка вышел человек и уверенно, твердой походкой направился к крепости.
   - Дежурный! Сапера к миномету, остальным наблюдать в своих секторах. Дежурный экипаж - к бою! Каленов - за старшего! Я пошел.
   Захватив с собой трофейный вальтер, выхожу к парламентеру. Увидев меня, вышедший из кабины двинулся навстречу. За ним из кузова спрыгнули еще двое рослых воина и пошли следом - чуть поодаль.
   "Экий породистый", - подумал я. Чисто выбритые щеки, бородка словно черной тушью подведена. Прямой, уверенный взгляд из-под строгого разлома красивых бровей. Глаза резанула морозная белизна носков. До этого я вообще афганцев в носках не видел.
   Пальцы в кармане проверили предохранитель. Сошлись. Какое-то время смотрим друг другу в глаза. Взгляд воина открыт. Злобы нет. Это уже хорошо - значит, пришли не с претензиями. Жду, когда заговорит первым - для чего-то же он пришел?!
   Афганец спокойно протягивает руку.
   На его ладони чистым стальным блеском сверкают великолепные часы. Взглядом пытаюсь нарисовать недоумение.
   - Бакшиш, - спокойно говорит он.
   Держится уверенно. Это располагает. Охранники, такие же свеженькие, с каменными лицами ловят мои возможные движения.
   Левой рукой беру подарок. Смотрю в глаза. Пытаюсь понять.
   - Ташакор, - произносит душман и, развернувшись, идет к машине. Мюриды, слегка отступив, пропускают командира и следуют за ним.
   Садятся в машину - каждый на свое место и уезжают. Вот они - истинные хозяева земли афганской. Да. Это их земля. Мы здесь гости. Не завоеватели, а именно гости. Своим приходом к нам эти люди выказали свое понимание нашего присутствия на их земле, даже где-то уважение к нам.
   В который раз на меня нахлынула волна уважения к афганцам. Не к тем безвольным нищим, что надели форму царандоя только затем, чтобы досыта хлебать из предоставляемой кормушки и грабить по ночам, но к тем людям, для которых слово "родина" - не пустой звук. И для меня, теперь во всяком случае, совсем не важно - получал ли он образование в Ростове или в Москве, где его качественно шприцевали идеями марксизма-ленинизма; или стоял он с оружием в руках против нас, одурманенный горсткой феодалов, рвущихся к власти и деньгам. Рано или поздно (хотелось бы чтобы пораньше) этот человек, а я имею в виду прежде всего афганского воина, поймет, в чем сермяжная правда жизни, и над чистыми горами Гиндукуша в мирном небе Великое Солнце будет дарить людям только Тепло и Радость.
   Мой народ шел к этому долгих 70 лет. 70 лет Гражданской войны...
   Прости, Александр Григорьевич, может я не о том? Думаю, что ты меня понимаешь.
   Теперь, как говорится, вернемся к нашим баранам.
   Позднее, через сотрудников местного ХАД я узнал о том, что человек, подаривший мне часы, - отец мальчика, которого спасли наши военные врачи, он же командир крупного отряда в соединении Суфи-Расула - хозяина Исталифа.
   Прошло с тех пор 15 лет. Часы "SEIKO 5" ты и сегодня можешь видеть на моей руке. Видно, от чистого сердца поднесены. Хотелось бы, чтобы наш мальчишка был сегодня жив. Дай Бог ему Разума и Здоровья. Ему и всему населению многострадального Афганистана.
  
   Вот такая история, Александр Григорьевич. А ты говоришь "от третьего лица". Наверное, не смогу. Ведь это все было, и было это с нами, дорогой мой человек.
   С. Погадаев
  
Оценка: 8.72*40  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023