ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Погодаев Сергей Геннадьевич
Сержанты

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.17*35  Ваша оценка:

   Уважаемый Александр Григорьевич, как-то обещал я тебе рассказать о замечательном парне - Каленове Андрее. Поскольку я сам человек экстремумов, позволю себе изложить не только белое, но и черное. Думаю читатели сайта меня не осудят. Все изложенное мною - чистая правда, и мои комментарии никоим образом не искажают действительность.
  

СЕРЖАНТ ЕГОРОВ.

  
   Во всяких событиях, будь то война или иные экстремальные ситуации, люди попадаются всякие и ведут они себя по-разному. Так и после Афганской войны. Кто там кем был и как себя вел, знают лишь те, кто был рядом. Для остальных, знающих об этих событиях понаслышке, все участники - герои. Впрочем, и сами участники - все "боевики". Некого на ... послать. Не берусь судить обо всех в последней инстанции. То, что кто-то не вылезал из боев, а кто-то сидел в штабе и выписывал наградные листы, не умаляет заслуг обоих. Тут уж, кому какая карта выпала. Доведись мне командовать взводом по охране женских общежитий в одном из крупных гарнизонов, думаю, что делал бы я это с удовольствием. Попробую изложить свои мысли подробнее, на конкретном примере.
   Итак, сержант Егоров ... Впервые вплотную мне довелось столкнуться с ним во время обстрела заставы 4 июня 1986 года. Тогда солдат бросил оружие и спрятался под снарядными ящиками. В общем - струсил. Не стал я тогда никому об этом говорить. Сослуживцы затюкали бы и без того испуганного войной человека. Впрочем, мне, не понаслышке знающим, что такое бой, дано право сказать - никто не знает, как он поведет себя в той, или иной ситуации. Особенно в бою. По этой причине не берусь клеймить Егорова.
   Очень любопытный эпизод произошел незадолго до замены командира роты, моего однокашника и друга - старшего лейтенанта Юрия Владимировича Сухоплюева.
   После выставления выносных постов, когда я приехал на заставу, из уст ротного услышал следующее:
   - Представляешь, танки ушли на выносные, ну думаю, подремлю немного после ночного обстрела. Слышу сквозь дрему - кто-то зашел. Чуть приоткрыл глаза, вижу - заходит Егоров, направляет на меня ствол автомата и крадется к столу. Проскользнула мысль - сейчас нажмет на спуск и прощай Союз. Тем временем он на полусогнутых подкрадывается к столу, ставит автомат, и двумя руками, горстями, начинает выгребать сахар из коробки и запихивать его к себе в рот. Не выдержал я, рассмеялся, а он на колени упал и давай плакать. Спрашиваю: "Ел?", "так точно", - говорит. "А что ж ты сюда залез?", "Сахарку захотел", "А автомат зачем?", "На посту, - говорит, - я". Вот и думай, что с ним делать.
   Следующий случай вызвал к Егорову чувство омерзения у всего личного состава заставы. Поскольку из учебного подразделения Егоров пришел на должность командира танка, его и поставили на эту должность. В составе экипажа, в соответствии со штатным расписанием - командиром танка - Егоров заступал на выносной пост. Службу на выносных постах солдаты несли следующим образом: двое на посту, двое отдыхают. В случае диверсии или обстрела, все занимают штатные места и отражают нападение. Поскольку солдаты у нас сообразительные и находчивые, они, как правило, придерживались старого правила - "солдат спит, служба идет". Поэтому дежурная смена наблюдала за местностью по очереди. Получалось так - трое спят, один дежурит. При подходе проверяющего дежуривший будит товарища и из люков торчат две головы - все нормально.
   После снятия выносных постов вижу синяк на лице Егорова. Начинаю разбираться - ударился об люк. В подобных ситуациях солдат редко признается, что его ударили. Ударился сам, и все тут. После ужина подходят ко мне солдаты из экипажа Егорова:
  -- Товарищ старший лейтенант, уберите Егорова из экипажа. Мы с ним больше не поедем.
   В ходе выяснения причин вырисовывается следующая картина: Егоров дежурит, остальные спят. Захотелось сержанту нужду по большому справить, а будить товарищей, видимо "постеснялся". Навалил в штаны, свернул их и сверток, да и запихал под сиденье механика-водителя. Тот проснулся от вони. Лето, жара, а тут подарочек командир танка подсунул. Естественно, после этого и "ударился" сержант Егоров об люк. Понятно, что после того как Егоров опустил себя в глазах подчиненных, он уже никак не мог быть командиром экипажа. Пришлось в дальнейшем его использовать на подсобных работах, никуда не отправляя.
   Провожу развод на заставе. Егорова выставляю на третий пост. Сержант берет автомат и поднимается на вышку. Через две-три минуты обращаю внимание на улыбающегося Федутика:
  -- В чем дело, товарищ старший сержант? Я что-то смешное сказал?
  -- Товарищ старший лейтенант, можно уже проверять Егорова. Он спит.
  -- Федутик, сейчас в Вашем присутствии я поднимусь на пост и если это не так, Вы займете его место.
  -- А Вы проверьте, товарищ старший лейтенант, проверьте.
   Поднимаюсь на вышку и вижу Егорова, калачиком свернувшегося на пыльном полу. Постоял над ним - не реагирует. Точно - спит. Взяв нарушителя одной рукой за брюки, другой - за шкирку, приподнимаю его тело и с силой швыряю на пол. Ярости моей предела не было. Чтобы не ударить его, сцепил руки.
  -- Первый! Наблюдать за Егоровым. Как только его голова исчезнет, немедленный доклад. Ясно?
  -- Так точно, товарищ старший лейтенант.
   Спускаюсь с вышки. Улыбок в строю нет, видимо мой вид к ним не располагал.
   После обеденного приема пищи солдатами в один из дней, захожу в столовую и вижу Егорова, соскребающего остатки пищи в одну тарелку. Прохожу мимо него на пищеблок к повару. Проверяю порядок на кухне, уточняю меню, отдаю необходимые распоряжения и, выходя из столовой, вижу, как Егоров ест кашу из той самой тарелки, в которую сгребал остатки пищи.
  -- Егоров, Вы обедали?
  -- Так точно.
  -- Не наелись?
  -- Никак нет.
   Зову повара:
  -- Филимонов!
  -- Я, товарищ старший лейтенант!
  -- С Федутиком ко мне.
  -- Есть.
   Замкомвзвода старший сержант Федутик вместе с Филимоновым заходят в комнату командира взвода. В их присутствии спрашиваю старшину роты, прапорщика Чуркина:
  -- Старшина, ты знаешь, что солдатам не хватает пищи?
   У Вити Чуркина глаза полезли на лоб. Он задыхаясь смотрит мимо меня на повара и, привставая, кричит:
   -Что?! Я тебя сейчас убью, Филимонов!
   Федутик, видимо уже предупрежденный поваром о чем сейчас пойдет речь, вступает в разговор:
  -- Разрешите, товарищ старший лейтенант?
  -- Слушаю.
  -- Товарищ старший лейтенант, Егоров всегда так ест. Он съедает свою порцию, потом остатки добавки, а потом остается, и доедает все что осталось. Его никто не унижает. Я сказал, чтобы никто над ним не смеялся. Может, он болен.
   Витя Чуркин с негодованием закричал:
  -- Почему я об этом не знаю?! Почему перед командиром заставы вы выставляете меня дураком? Я что, Филимонов, продаю продукты? Мало привожу? Ну-ка неси книгу расхода продуктов! Да я получаю на складе больше других! Я сколько водки споил в Баграме, чтобы вы сыты все были! Вы хоть раз оставались без сахара, масла, сигарет?! Хоть раз были без мяса?! У нас на складе тушенка как НЗ лежит! Мы месяц можем жить продуктов не получая со склада! Вы что, издеваться надо мной вздумали, Федутик!?
   Мы все знали достоинства нашего старшины, и поэтому вины его здесь не было ни в чем. Все что он говорил, была чистая правда. Его негодование можно было понять. Прапорщик Чуркин был и остается для меня образцом старшины роты. Я произнес:
  -- Все, хватит, старшина. Мы можем Егорову выдавать двойную порцию?
  -- Да кто им мешает? Филимонов, хоть раз не было добавки солдатам?
  -- Старшина, я сейчас не о том. Я спрашиваю - можем мы официально выдавать сержанту Егорову двойную порцию, чтобы он не собирал остатки пищи, как свинья?
  -- Можем.
  -- На том и порешили. Товарищ старший сержант, под Ваш контроль. Вопросы?
  -- Никак нет. Разрешите идти?
  -- Идите.
   Сам по себе этот случай ничего бы не значил, не случись на следующий день скандала, а произошло следующее.
   Назавтра после обеда в комнату командира взвода влетает прапорщик Чуркин и, толкая впереди себя Егорова орет:
  -- Командир! Я его сейчас убью!
  -- Тихо! В чем дело?
  -- Я лично присутствовал на приеме пищи. Егорову выдали двойную порцию, после этого спрашиваю: "Егоров, добавки будешь?", съел всю добавку. Спрашиваю: "Наелся?", отвечает: "Товарищ прапорщик, можно еще баночку сайры?", даю. Ушел, в бане съел сайру, а ложку, сволочь, на крышу закинул. Это как, а?
   Отвез сержанта на КП батальона, объяснил замполиту, что Егоров нуждается в серьезном лечении, попросил поместить сержанта в стационар на обследование. Через месяц Егорова снова привезли на заставу. Мы были уже на другой - седьмой заставе. Привез замполит:
  -- Ну что, проверили его. Вполне здоров. Возили в Кабул к психиатру - никаких отклонений. Просто боится, наверное. Ты это, повнимательнее к нему, командир. Найдут место в дивизии, переведем. Пока пусть на заставе побудет.
   На заставе Егоров побыл недолго. 21 июля во время выставления выносных постов "больной" сержант выносил мусор, зашел в виноградник, нашел гранату Ф-1, стоящую на растяжке, встал на карачки в межу и бросил мусорное ведро на растяжку, предварительно выставив задницу осколкам.
   Когда я приехал на заставу, дежурный доложил мне о случившимся. Егоров лежал на кровати животом вниз, и тихо поскуливал. По связи я доложил начальнику штаба. Его ответ был прост: "Сейчас к тебе подъедет "Таблеткин". Через несколько минут к заставе подьехал БТР начальника штаба с начальником батальонного медпункта. Прапорщик осмотрел рану, поставил укол от столбняка, перевязал Егорова и сказал:
  -- Ничего страшного, отлежится. Я поехал.
   Меня это не устраивало:
  -- Как поехал? Забирай его с собой. Мне раненый на заставе не нужен.
   Так или иначе, "больного" Егорова подали "на обстрел" и поместили в медсанбат. Впоследствии нам сообщили, что осколок гранаты пробил ягодицу и вошел в брюшную полость. На операции Егорову вырезали треть желудка и полтора метра кишок. Наказал сам себя человек. Единственное, что ему удалось - так это "симуляция" боевого ранения. Указом Президиума Верховного Совета СССР, "за проявленное мужество при выполнении интернационального долга", сержант Егоров был награжден медалью "За Отвагу".
   Осенью 1986 года Егорова я встречал в Рухе, где он дослуживал свой срок медбратом полкового медпункта. Разговаривая с врачами и медсестрами, я узнал, что Егоров добросовестно выполняет свои обязанности, никаких нареканий в его адрес нет, с больными и товарищами по службе поддерживает хорошие отношения, пользуется авторитетом. Одним словом - совсем другой человек.
   Сегодня, по всей видимости, сержант запаса Егоров, награжденный за "проявленные героизм и мужество при выполнении интернационального долга" медалью "За Отвагу", с энтузиазмом рассказывает своим детям о Баграмской дороге, Рухе. О своих боевых товарищах, которые "раненого его выносили из-под огня душманских пулеметов".
   Бог ему судья. Не его вина...
  
  
   г. Комсомольск-на-Амуре 12 февраля 2002 г.
  
  

РУССКИЙ СОЛДАТ - СЕРЖАНТ КАЛЕНОВ.

  
   Уважаемые жители города Тольятти! Я никогда не был в Вашем городе, но живет среди Вас дорогой мне человек, о котором я хочу Вам поведать. С 1986 по 1988 год вместе с этим человеком мы проходили службу в Республике Афганистан. О том, как это происходило, я и хочу Вам рассказать. Сам я офицер, службу в Афганистане проходил в должности командира танкового взвода - начальником сторожевой заставы.
   Осенью 1986 года привез ко мне на заставу начальник штаба молодое пополнение. Среди них был крепкий, невысокого роста парень с сержантскими лычками. Мне тогда подумалось, что сержанта привезли из другого подразделения. Из учебки, как правило, приходят бойцы со званием "младший сержант", а тут "сержант". Но, как оказалось, паренек пришел как раз из учебной части.
   После того как личный состав передали заместителю командира взвода, который повел "молодых" в расположение показывать их спальные места, мы с начальником штаба нашего батальона, капитаном Федорашко Александром Ивановичем, поднялись ко мне. Пока я записывал в штатную книгу данные молодого пополнения, Александр Иванович сказал:
  -- Там у тебя молодой сержант, так ты его особо не напрягай.
  -- "Блатной" что ли?
  -- Да не "блатной". Просто на днях должны прийти документы на его увольнение.
   На мой вопросительный взгляд Александр Иванович сказал:
  -- Комиссуют его. В армию по ошибке взяли. У него перелом позвоночника.
  -- Александр Иванович, зачем здесь мне инвалид? Забирайте его к себе на "девятую". У меня здесь не санаторий - сами знаете. Мне бойцы нужны. Понимаете, бойцы!
  -- Не шуми. Привез, значит так надо. Я тебе плохого не привезу. Парень отлично закончил учебное подразделение, получил звание "сержант". Это о чем-нибудь говорит? Читал я его характеристику - парень золотой. Пока у тебя, а там видно будет. Просто пока на выносные его не выпускай. Пусть дежурным по заставе походит.
  -- Спасибо.
  -- Пожалуйста.
   С тем он и покинул заставу.
   Каленов как-то сразу глянулся всему личному составу заставы. Спокойный, рассудительный, уверенный в себе сержант вошел в коллектив ровно. Когда у вновь прибывшего солдата нет никаких "косяков", когда он добросовестно выполняет то, что от него требуется, следит за своим внешним видом и ни с кем не конфликтует, окружающие сослуживцы постепенно начинают уважать такого человека.
   Так как я заканчивал не политическое, а командное училище, никогда не выяснял в подробностях биографию человека при первой встрече. Солдат со временем сам раскрывается, и "дурь каждого становится видна". Постепенно из общения с Андреем я выяснил его историю.
   До армии Андрей занимался тяжелой атлетикой. Успешно прошел приписную комиссию и готовился честно выполнить свой воинский долг перед Родиной. На одной из тренировок, выполняя рывок, штанга выскользнула из рук спортсмена и упала на спину. Каленов попал в больницу с диагнозом - перелом позвоночника.
   Когда парень достиг призывного возраста, пришла повестка из военкомата. В военкомате, на медицинской комиссии выяснилось, что с такой травмой парень к службе в Вооруженных Силах не годен. Документы попали на стол к военному комиссару. Тот пригласил Каленова в кабинет.
  -- Андрей, понимаешь, штука какая. Чтобы тебя комиссовать, необходимо заключение военно-врачебной комиссии. Давай так. Мы тебя призываем, тем самым выполняем свою директиву, а потом ты ложишься в госпиталь, тебя освидетельствуют, и - свободен. Служить тебе в любом случае нельзя, а мне показатели портить не хочется.
   Каленов согласился и попал в учебное подразделение. Там его, естественно поместили в госпиталь, он прошел ВВК, и стал ждать заключения комиссии.
   Пребывая в учебке, он, естественно, посещал занятия наравне со всеми. Успешно прошел курс обучения по специальности "командир танка". За примерное поведение и успехи в учебе курсанту Каленову было присвоено воинское звание "сержант", что в истории Советской Армии являлось исключением.
   При распределении по частям, командир учебной роты вызвал сержанта Каленова:
  -- Андрей, столько-то человек мы должны отправить для прохождения службы в Афганистан. Вот думаю - тебе со дня на день придут документы на "комиссацию". Ты даже границу пересечь не успеешь. Зачем отправлять лишнего человека, согласись.
   Каленов согласился. Так сержант Каленов Андрей Петрович из города Тольятти оказался на моей заставе.
   Прошло немногим более месяца. Мои солдаты, у которых закончился срок службы должны были на днях улетать в Союз. Собрал я "дембелей" и обратился за советом:
  -- Товарищи солдаты и сержанты. Все вы добросовестно выполнили свой долг на земле Афганистана. Скоро вы разъедетесь по домам. Хочу у вас узнать - кого бы вы видели на месте заместителя командира взвода? Федутик прекрасно справлялся с этими обязанностями. Кто на ваш взгляд может его заменить?
   Для себя выбор я уже почти сделал. Каленов прекрасно себя зарекомендовал, но примут ли его те, кому осталось служить полгода? Здесь не Союз, к тому же в условиях боевых действий любые трения в солдатской среде могут иметь непредсказуемые последствия. Именно по этой причине я планировал поставить на должность заместителя командира взвода, старшего сержанта Батырова. К тому же никто не знал, когда придут документы с заключением ВВК на молодого сержанта и сколько времени Каленов пробудет на заставе. Размышляя подобным образом, я полагал, что поступлю именно так, но хотелось выслушать мнение старослужащих, опаленных войной солдат. Когда же все они, в один голос высказались за кандидатуру Каленова, я был приятно удивлен. Я обратился к присутствующим:
  -- Парни, вы уедете, а мне здесь еще работать. Полагаю, будет уместным узнать мнение остающихся сержантов.
   После снятия выносных постов и подведения итогов, расширенная беседа состоялась. Выслушивая все точки зрения, я спросил мнение старшего сержанта Батырова. Он встал и сказал:
  -- Товарищ старший лейтенант, в принципе, мы между собой уже говорили на эту тему. Я был одним из первых, кто предложил кандидатуру Каленова. Андрей, за это небольшое время показал себя толковым парнем. Мы постоянно на выносных, вы постоянно на выезде. То на обстрелах, то на операциях, а на заставе всегда должен быть командир. Случись обстрел заставы, Каленов сможет грамотно организовать отражение нападения. При последних обстрелах мы все это видели. Во-первых - не трус, а во-вторых, грамотно может отдавать команды. К тому же, в его присутствии, я убежден, никто не "накосячит", да и мы со своей стороны ему поможем. Я обещаю. А что "молодой", так это через полгода пройдет.
   Солдаты дружно рассмеялись.
  -- Ну что, товарищи "деды" и "дембеля", пригласим сержанта Каленова? Послушаем, что он нам скажет? - Спросил я у сержантов.
  -- Конечно, конечно, - загудели "дембеля".
   Каленов, когда узнал, зачем его вызвали, ненадолго задумался. Я смотрел на лица присутствующих бойцов и видел их чистые взгляды. В них читался вопрос - "не струсишь, Андрюха?". Пройдясь ладонью по подбородку, Каленов обвел взглядом аудиторию и сказал:
  -- Товарищ старший лейтенант, мужики, я вроде как "молодой".
  -- Ты это перестань, - не выдержал Федутик, - не хочешь брать на себя ответственность, так и говори. Боишься чего-то, так и говори.
  -- Да ничего я не боюсь, просто в этом случае я же требовать начну не кокетничая ни с кем. Кому это понравится. - Он посмотрел на Батырова. - Вы же первый меня пошлете куда надо, товарищ старший сержант.
  -- Надо будет, и пошлю. Главное, чтобы пацаны все живые были. Моя помощь понадобится, не оттолкну, а зарываться начнешь, тоже молчать не буду - знаешь. Ты что, боишься что подчиняться не буду? Так службу знаю - мне подсказывать не придется, не переживай. При "дембелях" говорю - унижать никого не буду, но и никому не позволю, а армия - это армия. Ели ты замкомзвода, значит ты командир, и точка. Боишься, скажи.
   Я сидел в стороне и не мешал беседе парней. На какой-то миг показалось, что они про меня забыли. Разговор шел слишком откровенный, чтобы мне в него вмешиваться.
   - Андрей, - заговорил Федутик, - здесь не санаторий и не расположение дивизии. Ты это уже понял. Ты вот что скажи - сможешь в одиночку, без командира взвода командовать заставой в случае нападения? Не побоишься? Сможешь, если понадобится, отрезать ногу или руку раненому и наложить жгут? Крови не испугаешься?
  -- Что зазря воздух языком молоть? Время покажет. Пока не боюсь, а испугаюсь - как я вам в глаза смотреть буду? Короче - доверяете, я согласен. Не оправдаю доверия, снимайте к чертовой матери.
   Когда начальник штаба узнал о моем решении поставить сержанта Каленова на должность замкомвзвода, сказал:
  -- Решать тебе, смотри сам. Просто не затянулся бы процесс адоптации в новой должности молодого сержанта. Учить особо некогда. Завтра уходим в "зеленку" на операцию. У тебя за старшего на заставе прапорщик Калугин останется. Сегодня в 14 - 00 за "дембелями" подойдет БТР, завтра улетают в Союз, так что готовь.
   Отправка в Союз отслуживших свой срок солдат и сержантов из Афганистана - это очень трогательный ритуал. После прощания, "дембеля" усаживаются в БТР, и когда бронированная машина трогается, над заставой расцветают бутоны осветительных мин, часовые трассерами отбивают в воздух чечетку, отдавая дань уважения отслужившим товарищам. Когда БТР проезжает мимо выносных постов, командиры экипажей подносят правую руку к виску, и замирают, отдавая честь. После этого над танком взлетают сигнальные ракеты и веер трассирующих пуль. И так на всем протяжении маршрута до Кабула.
   Назавтра двумя экипажами мы ушли на боевую операцию. Это была очередная дивизионная операция по проводке колонны с продуктами и боеприпасами на заставы батальона охраны Баграмского аэродрома. В тот же день сержант Каленов получил боевое крещение как командир заставы. Когда мы вернулись из Чарикарской "зеленки", прапорщик Калугин с восторгом, свойственной его импульсивной натуре, поведал о том, как грамотно сержантом Каленовым была организована система огня при отражении нападения на заставу. Сам Калугин выехал на танке и держал связь с заставой. Благодаря четким целеуказаниям, которые Калугин получал от Каленова, огневые точки душманов были подавлены, и духам не удалось сковать боем командирский танк, благодаря чему был предотвращен обстрел на дороге. Короче - Каленов оказался на своем месте. Мы не ошиблись.
   Сегодня, вспоминая Афган, я благодарен судьбе, что у меня был такой заместитель - сержант Каленов Андрей Петрович. Уходя на боевые операции, я был спокоен - на заставе будет все, как надо. За все время совместной службы, я ни разу не слышал, чтобы Андрей повысил голос. Его указания солдатам и сержантам звучали четко и весомо, и так же четко и неукоснительно выполнялись. Его авторитет был непререкаем. Не помню ни одного конфликта на заставе, связанного с его командованием. Немалая заслуга Андрея была и в сплоченности коллектива взвода.
   Помню, как-то перед очередной боевой операцией Каленов подошел ко мне:
  -- Товарищ капитан, разрешите со своим экипажем на боевые сходить в "зеленку". Стыдно, понимаете. Парни на операции ходят, а я как вша обозная на заставе отсиживаюсь.
  -- Ты же понимаешь, что мне ты нужен на заставе. К тому же здесь тоже стреляют.
   Разговор на этом закончился, но, питая к замкомвзводу огромное уважение и понимая его, я не смог оставить эту просьбу без внимания. В составе экипажа 417-го танка сержант Каленов ушел на дивизионную операцию в Чарикарскую "зеленку".
   Без ложной скромности беру на себя смелость заявить, что к танкистам 682-го мотострелкового полка у командира 108-ой дивизии, генерала-майора Барынькина, было особое отношение. Не было случая, чтобы наши парни не выполнили поставленные задачи. Ни одна боевая операция не проводилась без нашего участия.
   За проявленные мужество и героизм при выполнении боевых задач, приказом командира дивизии, старший сержант Каленов был представлен к высокой правительственной награде - Ордену "Красной Звезды". В честь 70-летия Вооруженных сил, приказом командира дивизии, старшему сержанту Каленову было присвоено очередное воинское звание - "старшина". Указом Президиума Верховного Совета СССР, Каленов награжден юбилейной медалью - "70 лет Вооруженным Силам СССР".
   Вообще, когда речь заходит о боевых наградах, я всегда говорю, что если бы Министерство Обороны "не заботилось о нашем здоровье", мы все ходили бы горбатыми - под тяжестью всех заслуженных нами наград. Лично я неоднократно писал наградные листы на Андрея Каленова, на многих своих солдат, которые кровью и потом заслужили их, но... многие наградные, согласованные с вышестоящим командованием, нашли свой приют в штабных урнах.
   До приказа об увольнении выслуживших свой срок военнослужащих, оставалось не более месяца, когда на Андрея Каленова пришли документы на "комиссацию". Парень честно выполнил свой воинский долг перед Родиной, и должен был с "белым билетом" вернуться домой. Несправедливо, но... приказ есть приказ.
  -- Товарищ капитан, разрешите обратиться к командиру дивизии?
  -- Андрей, ты же в армии. Я могу тебе разрешить обратиться только по инстанции, не более.
   Старшина Каленов убыл в Баграм. В Баграме Андрей все-таки добился аудиенции с командиром дивизии, и генерал-майор Барынькин взял-таки на себя ответственность, и разрешил Андрею дослужить до приказа Министра Обороны на родной заставе, за что огромное ему спасибо от всех нас - танкистов Рухинского полка.
   Когда комдив беседовал с Каленовым, то предлагал ему дослужить в любой не боевой части дивизии - в медсанбате, на кухне, при штабе, но Андрей все-таки упросил командира дивизии вернуться на заставу. Нашей радости не было предела, когда на следующий день начальник штаба батальона привез старшину Каленова назад на заставу.
   Сегодня старшина запаса Каленов Андрей Петрович живет и работает в стольном городе Тольятти, и я хочу передать моему Солдату привет и наилучшие пожелания. Андрей, я горжусь, что судьба свела нас на этой войне. Многие люди обязаны тебе жизнью. Удачи тебе во всем! Прости, если сочтешь мое письмо к жителям Тольятти бестактностью, но пойми - я не могу о Вас не говорить людям. Вы - Солдаты России. Наша гордость. Честь и Слава.
   Обнимаю. Твой командир, капитан (ныне майор запаса) Погодаев Сергей Геннадьевич.
   24 февраля 2002 года. г. Комсомольск-на-Амуре.
  
   Ну вот, Александр Григорьевич, вкратце то, о чем я тебе сегодня хотел поведать. О Каленове еще много можно говорить. Уже после войны в Афганистане мы встречались в Самаре, где наши парни-афганцы пробили-таки квартиру для детей и вдовы Володи Исмаилова. Галина с утра уходила на работу, я с Алешкой и Денисом отправлялся в город, чтобы не мешать бригаде наших афганцев делать ремонт в квартире.
   Там я узнал о том, как в Самаре от рук малолетних бандитов - сынков высокопоставленных чиновников погиб механик-водитель комбатовского танка, как Андрей с нашими парнями разыскали их всех и добились суда.
   Честно говоря, мне приятно сознавать, что в воспитании таких мужиков мы - их офицеры - приняли некоторое участие. Я так думаю. Во всяком случае я глубоко убежден в том, что никто из наших Солдат никогда не пнет беременную женщину в живот, не станет расстреливать стариков и детей на улицах Новочеркассков и Бендер, Кызылов и Московий.
   Прекрасно помню как во время обстрела, когда духовский снайпер пытался убить раненую афганскую девушку, и мой механик-водитель покинул танк чтобы вынести юное существо из-под огня. При разборе "полетов" солдат получил от меня...
   Помню как я кричал на него, что мне глубоко плевать на все население Афганистана, что из-за его раскурдяйства могли погибнуть наши бойцы, что я его лучше сам грохну, чем это сделает дух вонючий.
   Но даже тогда меня переполняла гордость за своего солдата. Даже тогда...
   По этой причине, Сашка, я глубоко верю в то, что я говорю. И убежден - те кто устраивает бойни сотрутся в памяти народной, но им воздастся. А доблесть и героизм нашего солдата останется в веках.
   Впрочем, блажен кто верует...
   Жму лапу, Погодаев.
  
  
  
Оценка: 9.17*35  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023