ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Покровский Григорий Сергеевич
Легионеры демона. Глава 1

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
   Легионеры демона
  
   Стояла промозглая осенняя погода. Почти неделю без перерыва лил дождь. Раскисший чернозём как смола налипал на колёса. Серая лошадка, тужась и спотыкаясь, тащила утопающую в грязи телегу. Проехав ещё метров десять, заднее колесо телеги вскочило в большую выбоину, она наклонилась, сбросив с себя возницу вместе с промокшим сеном. Путигин соскочил и его сапоги утонули в черной жиже. Держа в одной руке вожжи, он хлестал кнутом по исхудавшим рёбрам клячи. Постояв немного, лошадь через силу дернула застрявшую телегу. Она приседала на задние ноги, от чего оглобли поднимались вверх, а Саша продолжал неистово её хлестать. Наконец заднее колесо выскочило из лужи. Путигин забросил сено в телегу, и лошадь потащила её дальше. Саша шёл рядом. Чёрная грязь засасывала его ноги, пытаясь снять сапоги. Ветер дул в лицо, и тонкие струйки воды, что стекали с капюшона, обдавали глаза, губы подбородок и по шее добирались до груди. Пройдя немного, Саша снова сел на телегу и повернулся боком к ветру. Вода перестала попадать во внутрь, и тело стало немного согреваться.
  - Собачья жизнь, - подумал Путигин, - зачем я пошёл учиться на агронома. Дед, глядя на колхозное начальство, мечтал, чтобы я жил сыто. Он уже там, у Бога, а я мучаюсь в этой дыре.
   Вот уже год, как Саша окончил институт, попав по распределению в эту забытую Богом деревню Таракановку. Но так, как она не очень вписывалась в название колхоза "Путь к коммунизму", то деревню на общем собрании колхоза переименовали в "Светлый путь". От центральной усадьбы "Светлый путь" до деревни Заболотье было не больше километра, но проехать их по размокшей дороге не было никаких сил. На эти испытания Сашу толкнула бытовая нужда. Хозяйка, где остановился на постой Саша, баба Варя в конец запилила его, что нечем кормить кур и поросёнка. А так как за постой он не платил и иногда питался с нехитрого стола пенсионерки, то корм, само собой, надо было разбиться, но привезти. Саша был еще молодой начальник, чтобы отдавать команду на подвоз кормов во двор бабы Вари. Красть у вчерашнего студента ещё не получалось. Сегодня по важному делу к нему приезжал бригадир из Заболотья, и Саша, краснея, попросил у него мешок отрубей. Бригадир, на удивление Саши, воспринял просьбу вполне спокойно и сказал: " пусть кто-нибудь подъедет, загрузим пару мешков".
   Целый день лил дождь, а к вечеру, казалось, прекратился. Но только Саша отъехал от центральной усадьбы, как снова забарабанили капли по брезенту плаща. С половины пути возвращаться не хотелось и Саша продолжил свой путь.
   В конторе Путигину сказали, что бригадир на ферме. Выходить из тёплого сухого помещения Саше не хотелось. Он сидел на шатком стуле с покосившейся ножкой и уныло глядел в окно. Дождь стучал по закисшим окнам. Стекло было пригнано не плотно и ветер, задувал капли дождя на подоконник. С него стекала вода, образовав на полу небольшую лужицу. Посидев с пол часа, Путигин заметил, что капли на стекле стали реже. Вскоре дождь прекратился, и Саша решил поехать на ферму.
   У самого входа в коровник ему повстречалась молодая доярка в объёме как два Путигина.
  - Бригадир здесь? - спросил у неё Саша.
   - Да, - ответила женщина и махнула рукой в сторону улицы. - Там сидит. А ты кто такой будешь?
  - Я ваш новый агроном.
  - А, агйоном, ну тогда пйоходи в подсобку. У него запой, он ещё долго будет пйохлаждаться.
   Саша понял, что доярка не выговаривает буквы. До него дошло, что бригадир находится в туалете.
  - Боже, когда я с этой глуши вырвусь? - подумал Саша.
   Две молоденькие доярки его возраста заглянули в бытовку и, хихикая, снова скрылись за дверью. Объектом их пристального внимания, конечно же, был он.
   В ожидании бригадира к нему пришло воспоминание о детстве. Детство Саши прошло в небольшом рабочем поселке, что находился в двадцати километрах от райцентра. Он рос без отца. Судя из рассказов мамы, его "героический" папаша бесследно исчез.
   Мама Саши была лимитчица. Поехала после школы покорять столицу. Там познакомилась с красавцем. Он приходил к девчонке в гости и говорил ей, что разведчик и часто уезжает за границу работать. На самом деле красавец был обычный квартирный вор и мошенник. Узнав, что девчонка беременная, "разведчик" исчез, прихватив у девчонки золотую цепочку и деньги. Девчонка вернулась к родителям, родила и больше покорять столицу не решилась.
   В шести километрах от посёлка в деревне жили его дедушка и бабушка. Саша на лето уезжал к ним. Пил парное молоко, воровал с деревенскими мальчишками в колхозном саду яблоки и, конечно же, был далёк от жизни сельского труженика. В деревне Саше было хорошо и спокойно, его никто не трогал. В глазах местных мальчишек он был городской, а, стало быть, много повидавший и больше разбирающийся в современной технике, чем они. Зато в посёлке его обижали кому не лень. У всех мальчишек были старшие братья, сёстры, отцы. И только двое - он и одноклассник Вадим - росли без отцов и были постоянным объектом детских насмешек. В посёлке было два завода - глинозёмный и цементный, на которых работало почти всё взрослое население. Там же работала и Сашина мать. Из газет и радио, что висело на стене, Саша знал, что живёт он в самой индустриальной стране мира. Это только за границей "кровосос" и "эксплуататор" капиталист не заботится о здоровье трудящихся. А советская власть постоянно думает о том, чтобы трудовой народ был здоров и дышал чистым воздухом, поэтому в посёлке вся листва на деревьях, все улицы и дома были белого цвета от цементной пыли.
   Дед настоял, чтобы внук, покинул этот "рай" и пошёл в агрономы, где раздолье, чистый воздух и всегда досыта можно поесть. Не противилась этому и Сашина мама. Саша поступил в сельскохозяйственный институт.
   Навивающие мысли о детстве прервал вошедший бригадир. Он находу застёгивал гульфик, не обращая внимание на ожидавших его у двери доярок. По всему было видно, что он был хозяином всего доярочного гарема.
  - Чего сам приехал? Конюха Матвея надо было прислать.
  - Да неудобно как-то.
  - Молод еще, - засмеялся бригадир, - ничего, пообвыкнешь, перестанешь стесняться. Маня, - обратился он к заведующей фермой, - пошли двух девок, пусть закинут агроному в телегу два мешка отрубей.
   Дождь прекратился. Саша взял из-под навеса сухую солому, прикрыл ею сворованные мешки и двинулся в обратный путь. Чтобы не вскочить снова в большую ухабину, он решил ехать в объезд по еле заметной колее, пробитой в луговой траве. Этот путь был гораздо дальше, но гарантировал беспрепятственно добраться домой с грузом.
  Исхудалая лошадь медленно тащила телегу. Саша смотрел на тощий бок и еле передвигающиеся ноги клячи. Ему казалось, что вот-вот она споткнется и рухнет в густую траву, и тогда все люди узнают, что он вор. Вдали уже виднелась деревня, вытянувшись вдоль поймы. Болотистая местность делала дорогу к этой деревне не приспособленной для проезда любого транспорта. Когда стояла летняя жара, болотина пересыхала и по ней ещё как-то можно было проехать. Но вот пошли осенние дожди, и дорога размякла. Единственная надежда у Саши была та, что дом бабы Вари стоял на краю деревни и к нему ещё как-то можно будет доехать. Достоинством этой местности было то, что в пойме бурно росла трава, и это давало колхозу каждый год быть с сеном. Кормов колхозу всегда хватало, и он мог бы вполне процветать, но почему-то был всегда отстающим. По молоку план не выполняли, так как половина колхозного стада не давало приплоду; а коль нет теленка, стало быть и нет молока. Таков закон природы у млекопитающих. Молоко появляется тогда, когда на свет рождается детёныш. Но начальники решили побороть законы природы. Они требовали от правления колхоза показатели о количестве рогатого скота.
   О том, что бурёнки имеют свойство стареть и их репродуктивные свойства теряются, Маркс и Ленин в своих трудах ничего не написали, поэтому в большинстве своём колхозный скот был яловый. Получилось так, что бурёнки были занесены в колхозный реестр пожизненно, по требованию районного начальства. И на них батрачило все сельское население: косили траву, сушили сено, кормили, поили. Поголовье стада не уменьшалось, а молока не было.
   Зря наговариваю! Всё-таки была польза от бурёнок. Они производили навоз, который по весне колхоз вывозил на поля. То молоко, которое давали ещё пригодные к приплоду коровы, делили на поголовье. Поэтому показатели были низкие как у козы - по два-три литра на скотину. Посему у людей зарплаты были мизерные. Чтобы как-то жить, люди приучились воровать в колхозе всё, что плохо лежало. И зря молодой агроном так переживал. В колхозе воровали все - от пастуха до председателя. Это был замкнутый круг. Он образовался ещё во времена первых коммунаров. Ещё Афанасий, которого схоронили три года назад, стал зачинателем этого дела . Он был передовиком и председателем коммуны. Коммунарам варили на обед галушки. Каждому с юшкой полагалось по одной галушке в тарелку, но однажды случилась беда. Толи в арифметике ошиблись, толи близкие к пищеблоку люди, галушки "прикоммунизмили", но обеда на всех не хватало. Афанасий быстро нашёл решение: он лично перекусывал галушки и по половинке кидал в тарелку каждому коммунару. С этого времени и пошло, и поехало. Но не будем возлагать вину за тотальное воровство в стране на Афанасия. Такие "передовики" как он, стояли у власти от Кремля до Таракановки.
   Наконец добравшись до крайней хаты, Путигин облегчённо вздохнул. Саша, распахнув створки прогнивших ворот, что висели на проржавевшей проволоке, держа за уздечку лошадь, заехал во двор. Открылись двери, и на пороге появилась баба Варя.
  - А я гляжу, кто это телегой ко мне едет. Из-под капюшона лица-то не видно, а когда ворота стал открывать, смотрю - мой постоялец. Конем-то зачем приехал? Тут, поди, по этой грязи и к деревне не проедешь.
  - Да, вы же сами, Варвара Матвеевна, корм поросёнку утром просили. Вот и привёз. На ферму пришлось за ним ехать.
  - Какой корм привёз?
  - Отрубей два мешка.
  - Поросёнку и картошки можно дать, да помои. Вот зерна бы с мешочек, кур нечем кормить. Того и гляди без корма куры подохнут, - заладила хитрая старуха. - И что есть будем, коль яиц не будет.
   По-деревенски хитроумная баба Варя решила выжать с постояльца всё, что можно.
  - Зерна нет, всё на посевную готовим. Дождь закончится, начнём сев озимых. Может, пару ведер и привезу,- ответил Саша.
  - Ну да ладно, отрубями с картошкой буду курей кормить.
  Саша сгрёб солому, которыми были укрыты мешки.
  - Давай подсоблю, - баба Варя уцепилась за узел мешка, - тяжелые, поди.
   Она вместе с Сашей стала тащить мешок в сарай.
  - О, Матвеевна, да вы ещё крепкая!
  - А ты как думаешь, милок. В деревне без силы издохнешь, не своруешь, не проживёшь. Чтобы торбу с поля тащить, сила нужна.
   Наконец они справились с мешками, и Саша зашёл в избу. От протопленной печки шёл тёплый дух. Пахло кислыми щами вперемешку с овчиной. Путигин снял промокший плащ и кирзовые сапоги.
  - Давай их на печку, - сказала баба Варя. - Завтра как сырые сапоги на ноги оденешь? И плащ давай над печкой повешу.
  - Эх, молочка бы сейчас, да тёплого, с мёдом! - воскликнул Саша, засовывая ноги в тёплые тапочки.
  - Так, где же их взять, - ответила баба Варя.- Пчёл у меня с роду не водилось, а бурёнку два года как зарезали: не дотянула я с сеном, с голоду чуть не издохла. Если бы ты тогда был, глядишь, и сена подбросил бы, а так, вон чайник, поставь на плиту. Чаёк с малинкой, оно и не плохо будет. А я пойду лошадку распрягу да в сарай вместо бурёнки пристрою. Сено, что на возу лежит всё отдавать или как?
  - Да, да всё. Я и взял сено для того, чтобы накормить коня. А конюху сказал, что лошадь завтра утром верну. Вам по весне телушку привезу. Вы только самогону хорошего выгоните, чтоб зоотехника ублажить. С председателем я договорюсь, запишем как теленок, а привезём большую тёлку.
   Саша сидел у стола, закинув, нога на ногу, и дул на кружку. Он с жадностью ел краюху чёрного хлеба с малиновым вареньем и запивал горячим чаем. Та студенческая городская жизнь, где он мог в любой забегаловке выпить чашку кофе с булочкой или пирожным, теперь ему казалась далёким прошлым, которое больше никогда не возвратится. Он закрыл глаза и с наслаждением вспоминал то прошлое, в котором он хотел поскорее закончить ВУЗ и зарабатывать деньги. " Дурак, - подумал Саша, - где они эти деньги, зарплату не платят. Так, копейки какие-то дают, чтобы не подох. Местные с огорода живут, скот и кур держат, а у меня только штаны да тёплые тапочки. Вот украл два мешка комбикорма, привёз бабе Варе, глядишь и с яйцом будем . А дальше как?
   Саша посмотрел на заплывшее от дождя окно, рама которого покосилась вместе со стенами дома. Ему хотелось выбросить из головы, нахлынувшие невесть откуда мысли, чёрными тучами, крутившимися в его мозгу, и с укором напоминая ему о том, что дорогу в жизни он избрал не совсем правильную. "Как жить, - дальше думал он, - неужели это всё тот максимум чего я смог достичь в этой жизни. Оно бы неплохо жениться и построить дом в центральной усадьбе колхоза. Только в этой дыре и девушку не найти, разве что, какую доярку на ферме. А городская девушка сюда не поедет. Вторая беда, чтоб построить дом, нужны деньги. Замкнутый круг какой-то" - подумал Саша и тут же заскулил жалобно и протяжно: ему стало жаль себя, жаль свою мать, которая осталась в посёлке одна. По его щеке покатилась слёза. Он размазал её кулаком и как ребёнок шмыгал носом.
   Скрипнула дверь, и на пороге появилась баба Варя.
  - Ещё пуще разгулялся дождь, - сказала она, - льёт света белого не видно. Лошадь распрягла, завела в сарай, сена дала. Голодная накинулась на сено, словно год не ела. Худая уж больно скотина, одни рёбра кожей покрыты.
  - Кормить, Матвеевна, нечем. Это сено брал, так с конюхом поругался. Говорит, что много взял.
  - Чего там много, это ей на один зуб. На лугу трава сохнет, а у них сена нет, засранцы.
  Как дождь пройдет, я лошадку на лугу привяжу, там кол остался, где я раньше свою бурёнку привязывала, пусть ночь там попасётся. Эти, горе-хозяева, скотину заморят. На пойме трава по пояс, а у них кормов нет.
  - Так косить же некому, - возразил Саша, - мужики спились, трактора к посевной еле отремонтировали. Дождь пройдёт, земля просохнет, сеять нечем. Как сеять, не знаю: солярки нет, тракторов не хватает, зерна осталось мало, хватит ли на сев. Как этот бардак в стране начался - денег нет, запчастей нет. Приезжали бизнесмены мясо закупать, так председатель велел всех недойных коров под нож, а на вырученные деньги закупить запчасти. Уехал с москвичами уже как две недели и до сих пор не возвратился.
  - Оно может и правильно, что яловок порезали, только эти безмены обдурят вас.
  - Не безмены, а бизнесмены, Матвеевна.
  -А, кинь ты, милок, мне ваши мудрёные слова выговаривать трудно. Я вот что скажу: денежки забрал этот боров и не вернётся. Его любовница Клавка по селу брешет, что к двоюродной сестре в Москву едет. Врёт, стерва, у неё отродясь сестёр не было. Этот боров жену бросил, а с этой шлюхой связался. Магазин уже цельный месяц она не открывает. Водку и консервы завезла себе в сарай, цельные сутки пьяницам продаёт. Вот и думай, водку она на базе взяла или палёную где купила. Мужики говорят, шибко бьёт по мозгам. Хотя какие там у них мозги. Вот такой у нас в селе бизмен появился. Врёт она, к своему борову едет. Договорились видать. Он денежки спёр, да она подторгует. Заживут в столице, у Клавки ешо та хватка, торговать умеет, прямо шкурка горит. Своего мужика споила, тот ходит с мокрыми штанами. Возле него стоять невозможно, мочой прёт. А ведь какой мужик был - первый парень на деревне, в колхозе фотография на дошке висела. Сгубила, сучка, и мать его, глядя на это горе, до сроку на тот свет ушла. Бабы ей хотят тёмную устроить за то, что спаивает мужиков.
  -Участковый заберёт, - перебил монолог Матвеевны Саша, - водку в магазине продавать можно, а она продавец. Попробуй, докажи, в магазине она продаёт или дома.
  - Я же бабам это и говорю. Ты бы картошечки может съел? На плите в чугунке стоит.
  - Нет, Матвеевна, пока не хочу. Чаю с хлебом напился.
  - Хлебушек-то вкусный, не такой как в столовке/
  - Очень вкусный. Это где вы такой вкусный хлеб берёте?
  - Матрёна с дочкой пекут. У них всё село покупает - и хлеб, и булки. Зять у Матрёны в городе на грузовике работает, муку с мелькомбината по магазинам возит, вот и Матрёне привозит. Они с дочкой тесто месят день и ночь. Не ленятся, вот и денежка всегда имеется.
  - А в колхозной столовой совсем невкусный хлеб, - сказал Саша.
  - Плохой, потому что печь не умеют и душу не вкладывают. Ох, ох, ох, - вздохнула старуха, - худо стало людям жить. А может когда и лучше будет? Оно же ведь как, когда человеку не мешают, он быстро приспосабливается. Матрёна вон поговаривает, как бы форм побольше купить, да пекарню отдельно от дома построить. Эх, милой, ты ещё не пробовал плохого хлеба. А когда голод, то любой хлеб кажется вкусным. Я в своё время поголодала. Знаю, что это такое.
  - В войну что ли?- перебил бабу Варю Саша.
  - Почему в войну? И до войны голода натерпелись. Мы ведь раскулаченные были.
  - Что богачами были?
  - Да, "богачи", - съязвила баба Варя, - лошадка да плуг и пару валенок на шестерых ребятишек. Один сбегает, погуляет, потом другой. Так по очереди и ходили на двор.
  - А за что же тогда вас раскулачили?
  - План выполняли. Было указание сверху отправить столько-то душ, вот местные дураки и выполняли план. Мы вначале жили у моего деда. Земля была, пара лошадей, корова. Все работали на земле. Когда последней родилась я, семья стала большая, а тут ещё отца брат женился, словом был не дом, а теремок, как в той сказке. Спали все на полу, правда, полом это назвать трудно, глиняный был. Соломы принесут, застелят и спят, а мы малыши на печке. Решил мой отец отделиться. Построили гуртом нам дом, махонький такой, но нам казалось тогда, что это царские хоромы. Отец при разделе получил половину земли, лошадь, плуг и борону. Потом погнали нас всех в коммуну. Отец, мать, три моих старших брата и старшая сестра работали, а мы с Галей ещё детьми были. Она старше меня и была мне за няньку. Вся семья поработала там и решили: " больше работать в коммуне не будем". Отец забрал лошадь, инвентарь и вышел из коммуны. Стали сеять на отрубах. Нас обложили налогом, да таким, что и три таких, как у нас хозяйства, поднять не смогут. За недоимку у нас забрали всё и отправили в Архангельскую губернию. Народищу туда согнали много. Поселили нас в барак, сделанный из жердей и содержали хуже скота. Был февраль месяц, в бараках было холодно, в кружке под утро вода замерзала. Кормили плохо, хлеба давали сто пятьдесят граммов в день на человека, три кило картошки на месяц и кило гнилой капусты. Вот так и жили. Помню, соседний барак загорелся, половина людей заживо сгорели, а остальных переселили к нам. Теснота была страшная, у покойника больше места, чем у нас было. А народ всё прибывал и прибывал. Мёрли, как мухи. Мужчины работали на тяжёлых работах и первыми померли мои братья один за другим, а затем отец и мать. К весне остались две старших сестры и я. Потом самая старшая сестра заболела тифом и умерла. Меня с Галей как несовершеннолетних отправили в детдом. Там условия были получше, так мы и остались живы. Перед самой войной мы с Галей приехали сюда в Заболотье к тётке. Началась война, и этот рябой понял, что зря душил народ и тут из "врагов народа" мы вдруг стали "братья и сёстры". Галя ушла на фронт, да так с войны и не вернулась, а я с тёткой и прожила в этом доме. А они говорят, что немцы мучили людей в концлагерях?! Так немцы - чужих, а русские своих же русских людей: детей, женщин, стариков - никого не жалели. Когда это и как мы успели провиниться перед советской властью? Почему наш русский человек так ненавидит своего соседа. Ведь нас туда отправляли свои же односельчане. Мужики, наши соседи, пришли и забрали из нашего двора лошадь, плуг, борону и даже козу, которая поила меня и Галку молоком. Они что, не понимали, что шестеро детей надо моему отцу и матери как-то кормить. И не надо рассказывать сказки, что мы русские очень добрый народ. Эту доброту моя семья испытала на себе.
  
   Баба Варя замолчала, смахнула накатившуюся слезу, затем открыла печку и бросила в неё полено.
  - Сыро уж больно в доме, - сказала она, - пусть плащ твой подсохнет.
  На улице уже стало темнеть. Старуха щелкнула выключателем, и от засиженной мухами лампочки полился тусклый свет. Где-то недалеко от дома залаяла собака. В окно постучали. Баба Варя приложила лицо к стеклу и стала всматриваться в темноту.
  -Кого там нелёгкая принесла? - спросила старуха в форточку.
  - Скажите, председатель здесь живет? - спросил мужской голос.
  - Агроном здеся, а председатель там, в Таракановке, возле конторы недалече.
   - А мне сказали, что здесь.
  - А что тебе надо?
  - Машина у меня на въезде в деревню засела в грязь. Мне сказали к председателю обратиться. Может, трактором вытащим.
  - А тогда правильно, что к нему послали. Агроном вместо председателя, а председатель в Москву уехал. Сейчас я отопру.
   Старуха пошла в сени, и оттуда раздался лязг металла. На пороге дома появился рослый, широкоплечий человек. С его куртки ручьём стекала вода.
  - Такой дождь полил, - сказал он, снимая капюшон, - я вылез из машины трактор искать, а он как из ведра.
   Когда путник сдвинул с лица капюшон, Путигин увидел знакомое лицо. Перед ним стоял его однокурсник Гена Смагин.
  - Ба, какие люди! - воскликнул Путигин. - Ты как сюда попал?
   Приятели стали обниматься. Саша обхватил Смагина под мышки и, приподнимая, оторвал от земли.
  - Молодец, - пошутил Гена, - не потерял ещё хватку.
  - Нет, уже борьбой не занимаюсь, - ответил Путигин, - негде, разве только на поле с плугами да сеялками. Снимай куртку, сейчас над печкой посушим её.
   Путигин стал помогать гостю, снимая с него вымокшую куртку. Старуха тут же её подхватила и подвесила над плитой рядом с плащом Путигина.
  - Присаживайся, - Саша показал рукой на старую непонятного цвета табуретку. - Рассказывай, что за беда у тебя стряслась?
  - Беда такая. Ездил по сёлам, решил в ваше село заскочить, а тут такое началось.
  - А по селам, зачем ездил?
  - Скот покупаю, телят свиней.
  - Зачем тебе скот?
  - Торгую мясом на рынке, занялся предпринимательством. Женщины на рынке торгуют, а я им мясо подвожу.
  - Зря сюда ехал, - вмешалась баба Варя, - тута бизьмены из Москвы недавно приезжали - всё выгребли.
  - Далеко засел?- спросил Саша.
  - Рядом на въезде в деревню. Пошёл трактор искать, да куда там. Добрые люди на тебя указали.
  - Машину запер, или там кто сидит? - вмешалась снова старуха.
  - Запер, никого там нет.
  - Чем он тебе её вытащит, - сказал баба Варя, - пусть стоит, никакой леший её не тронет. В Заболотье мужики все пьяные. Трахтура все в Таракановке, пока туда доберетесь, вымокните. Вон на диване постелю вам с Сашкой.
  - Я и сам думал заночевать в деревне, - сказал Гена.
  - Надо к Клавке бежать, - сказал Саша.
  - А чего нам к ней бежать?- спросила Матвеевна.
  - Водки да консервов взять, гостя кормить надо.
  - Чего к ней бежать, мы, что уж совсем нищие и без Клавки не обойдёмся? Самогон у меня хороший есть, огурчиков солененьких, грибочков маринованных из погреба достану. Картошечка, щи на плите, яиц пожарю. А то сразу к Клавке бежать! У Клавки в магазине одни мыши по полкам бегают, - ворчала старуха.
   Матвеевна быстро накрыла стол, наложила себе в тарелку и ушла ужинать в свою комнату, оставив ребят на кухне одних.
  - Давай выпьем за встречу, - сказал Гена, - и что бы ты отсюда побыстрее сбежал.
  - Два года надо отработать, - с грустью сказал Саша.
  - Какие два года, ты что, с Луны свалился? Кто сейчас об этом спрашивает, отработал ты или не отработал. Или ты цель себе поставил агрономом быть?
  - Нет никакой цели, нахожусь в процессе размышления.
  - Наверное, хватит уже мыслить, пора действовать, - Гена ударил краешком стакана о стакан Саши и тут же выпил самогон, морщась, потянулся за огурцом. - Я сразу из колхоза сбежал, - продолжил Гена, жуя во рту огурец, - как только вступил в первую коровью лепёшку, да не в ботинках, а в босоножках. Сделал для себя вывод- не моё это, мне в колхозе делать нечего. Да ещё колхоз попался - с утра все пьяные во главе с председателем. Вот моя Наташа попала в хорошее место. Десять километров от города, крупное хозяйство. Работает и уходить не хочет. Зову к себе, не соглашается. А мы с другом дело открыли. Он сын директора мукомольного комбината. Мы у него по блату муку, комбикорм покупаем, а иногда и так берём, его старик химичит. Ездим по сёлам, меняем на мясо. Дело хорошо пошло, уже машину купил. Ещё квартиру куплю и буду копить деньги, чтобы серьёзным делом заняться.
  - А это чем плохое дело?
  - Как тебе сказать. Дело не плохое, но не те масштабы. На нём больших денег не заработаешь. Вот если бы наш нефтеперерабатывающий завод прибрать к рукам!
  - Ну, ты хватил, - Саша засмеялся, - целый завод, кто тебе его продаст.
  - В этом бардаке всё можно. У меня уже на этот счёт и задумки есть. Наташин дядя говорит, что завод на ладан дышит. А её дядя в этом деле главную скрипку играет. У него в Москве друг - шишка большая. Вот они и хотят с другом завод прибрать и меня в долю взять. А там гляди, я директором стану. А ты чего здесь застрял?
  - Не знаю куда податься.
  - Куда, куда, в город надо ехать. А если развалится твой колхоз, что делать будешь? Помнишь нашего преподавателя, профессора Тучкова Павла Ивановича.
  - Конечно, помню, это же мой учитель, мою дипломную работу вёл.
  - По "ящику" говорят, что он победит на этих выборах и губернатором станет.
  - Ты не шутишь? - спросил Саша.
  -Ты что, телевизор не смотришь?
  - Да у нас месяца два как свет пропал. Вот вчера только появился. Приехали какие-то ухари из города, якобы линию чинить, а сами все провода на металлолом сдали. Среди бела дня срезали. Говорили, новые будут цеплять, обрезали и исчезли, а мы ходили уши развесив. Электричества не было, на фермах бабы коров руками доили, - Саша стал наливать в стаканы самогон,- такая вот штука. А у Матвеевны ни телевизора, ни радио нет.
  - Да, - задумчиво сказал Гена, - с нашим народом нельзя в демократию играть. Как только он почувствует слабину сразу всё тащит.
  - А ты что не такой? Ты же сам говоришь, что мечтаешь с Наташкиным дядей завод к рукам прибрать.
  - И я такой же, почему я должен быть другим. На моём месте другой делал бы тоже самое. И тебе советую, беги отсюда пока не поздно. Завтра тачку вытащим, садись со мной, и поедем в город.
  - Я за председателя остался. Как я их оставлю.
  - Чудак, они же без тебя жили?! Если уедешь, они этого даже и не заметят.
  - А деньги? Колхоз мне зарплату за год должен.
  - Не отдадут они тебе денег ни за год, ни за пол года и даже за месяц. Нет в колхозе ни копейки. Я с вашим бухгалтером два час назад разговаривал. Предлагал комбикорм у меня купить. Сказала, что нет денег, ждут председателя с деньгами.
  - Куда я, Гена, поеду. У меня в городе никого из родственников нет. Где я остановлюсь.
  - Ладно, остановишься у меня, пока не устроишься. Пойдёшь к Тучкову на прием. Ты у него в любимчиках был. Отличные оценки он тебе одному ставил. Это мне там делать нечего, я ему два раза зачёт пересдавал. Поговоришь с ним, может тебя на кафедру заберёт. Я думаю, ему сейчас люди нужны в этой предвыборной гонке. А если победит на выборах, можешь в большие начальники пролезть. Парень ты грамотный, в совершенстве владеешь английским. Сейчас такое время, люди со знанием иностранных языков нужны. А так сгинешь в этом захолустном колхозе. Я гляжу у тебя ближе человека, чем баба Варя нет, состаришься малость, отупеешь окончательно, к самогоночке она тебя приучит, и женишься на ней и станешь наследником всего этого добра,- для веского доказательства Гена махнул рукой.
  - Ты что сдурел, что ли?
  - Дуреешь ты, а не я, - Гена снова отпил самогон из стакана и стал закусывать грибами.
   Саша тоже выпил, положил в тарелку картошку с грибами и стал закусывать.
  - О, вкусная, - сказал он, - баба Варя её с лучком и салом намяла, возьми, поешь.
  - Угу, - жуя, сказал Гена и вдобавок кивнул головой, стал накладывать картошку в тарелку. - Многие наши уже из колхозов возвратились. Кто на рынке стоит, другие на заводах пристроились. Помнишь Наилову Нелю, в институте бегала за тобой.
  - Ну, а как же, - Саша улыбнулся.
  - У тебя, что с нею так ничего и не было?
  - Нет, - Саша, снова улыбаясь, покрутил головой.
  - А зря, у неё папка деловой, устроил её в отделе архитектора. Озеленением занимается: клумбы да газончики рисует. Глядишь, и тебя там бы пристроили.
  - Не нравилась она мне, - сказал Саша, - слишком романтичная натура. Бывало, как понесёт её на стихи, не остановишь.
  - Нашла уже себе романтика, беременная ходит, - сказал Гена. - Ну, так ты что, решился?
  - Наверное, поеду.
  - Правильно! Наливай, выпьем за то, чтобы ты удрал отсюда. Беги пока тебя мужики на вилы не одели, - Гена поднял налитый до половины стакан, - а если завтра передумаешь, станешь ты у них в ответе за всё.
  
   К утру дождь затих. Свинцовые тучи убежали на восток, и, сквозь появляющиеся между ними просветы, иногда пробивались лучи осеннего, но ещё греющего солнца. Наспех позавтракав недоеденным ужином и выпив по чашке чаю, ребята вышли во двор. Пока они завтракали, баба Варя уже запрягла им лошадь.
  - Слышала я вчера ваш разговор,- сказала баба Варя Саше, - правильно он тебе говорит. Нечего тебе здеся молодому грамотному парню делать. Сопьёшься с деревенскими мужиками. Каюк ей пришел этой русской деревне. Никто её уже не спасёт, даже такие герои как ты. Забирай вещи и беги пока не поздно.
   Слова старой умудрённой жизнью женщины словно встряхнули Сашу. Он вернулся в избу, собрал в рюкзак свои вещи и, выйдя на крыльцо кинул его в телегу.
  - Вот и всё богатство, что сумел сколотить агроном колхоза "Путь к коммунизму" за год, - пошутил Саша.
   Подъехали к машине. Саша переложил в багажник свои вещи и поехал в центральную усадьбу. Возле конторы его уже ждали люди. Ему задавали вопросы, он отдавал распоряжения, а сам думал, как сбежать от этих обездоленных нищих и пьющих от горя людей. Но судьба сама помогала ему в эту минуту, выстраивая его жизненный дальнейший путь. К нему подошла почтальон, держа в руке какую-то бумажку.
   -Саша, тебе повестка, - сказала она.
  - Какая ещё повестка?
  - Такая, - засмеялась женщина, - как и всем ребятам, служить тебя Родина зовет.
  - Вот те на, а кто ж колхозом управлять будет, - сказал рядом стоявший зоотехник.
  - Озимые сеять надо. Они, что там совсем одурели,- вмешался бригадир.
  - Сам посеешь, - сказала почтальон, - какое дело власти до твоих озимых.
  - Как это нет дела, - стал выкрикивать ещё непротрезвевший от вчерашней выпивки бригадир, - а хлебушек то все кушают. Вон советская власть идёт и нас рассудит,- бригадир показал рукой на идущего к толпе председателя сельсовета.
   Толстый, небольшого роста, с плешиной на голове председатель сельского совета, подошёл к собравшимся.
  - По какому поводу шумим?- обратился он к людям.
  - Ты вот, Егорович, рассуди нас. Это, как же получается, - стал снова громко говорить бригадир, - Озимые сеем, а они пацана в армию забирают.
   Бригадир показал рукой на Сашу.
  - Ты чего, Иван Макарович, перед тобой не пацан, а агроном колхоза, - сказал председатель сельского совета властным требовательным голосом, - и пока что, за председателя колхоза остался. Соберём сейчас правление, снимем тебя с бригадиров и будешь конюхом, чтоб не хулиганил. Обсуждать действие власти нам не велено. Распустились, Сталина снова на вас надо! У матери своей спроси, она тебе расскажет, как сеяли хлеб, когда мужики были на войне. Принимай, Иван Макарович, управление на себя пока не приедет председатель.
   Получив расчет, Саша на тракторе поехал вытаскивать машину.
  - После армии снова к нам вернёшься? - спросил тракторист.
  - Нет, постараюсь в городе устроиться.
  - И правильно, нечего за копейки пахать. Это мне уже некуда деваться - дом, хозяйство, тут жить до гроба. А ты молодой, грамотный - всё у тебя впереди.
   Машину вытащили быстро. Гена достал из кошелька деньги и дал трактористу на водку.
  - Я тебя провожу до большака,- сказал радостный тракторист,- впереди много луж и раскисшая дорога, глядишь, ещё раз застрянешь.
   Через полчаса машина уже стояла на дороге. Отсюда с пригорка была отлично видна центральная усадьба колхоза. Там вдали виднелись поля ещё с неубранной кукурузой , а за ними сосновый бор. Ближе к деревне протянулась пойма. Нескошенная трава пожухла, склонилась, а местами совсем полегла. По краю поймы бродили по брюхо в траве бурёнки. Вдоль поймы вытянулась деревня. Серые крыши домов утопали в садах. Лист на деревьях только начал желтеть и горел на солнце разными цветами, от ярко красного до бледно жёлтого. Саша глядел на эту красоту и у него защемило сердце.
  - Ответь мне, Гена, на один вопрос, почему мы так живём? Земля богата лесами, травами, чернозём примерно такой хранится в Палате весов как образец плодородия. А скот падает от бескормицы, поля стоят неубранные, народ живёт в нищете и грязи.
  - От дури, - сказал Гена, - выброси из головы эту сентиментальность. Ты посмотри вокруг, почитай газеты, посмотри телевизор. Страна разваливается, заводы, шахты закрываются, а ты про корма и падеж скота рассуждаешь.
  - Ты не прав, Гена. Главное, наверное, жизнь. Чтобы поддерживать её, нужна пища. Я думаю, что труд хлебороба главнее всего.
  - Ну, ты и хватил, а сталь, нефть газ? Их тоже надо добывать, перерабатывать
   - Я думаю, что это всё второстепенно. Шахтёры добывают руду и уголь, металлурги выплавляют сталь, на заводах делают машины, чтобы обеспечить хлебороба.
  - Примитивно ты мыслишь, - возразил Гена.
  - Почему примитивно? А взбрыкнёт этот землепашец и скажет: " А не пошли бы вы все подальше, я лопатой для себя вскопаю и только для себя выращу хлеб, а вы подыхайте с голоду в своих городах".
   - Не взбрыкнёт и не скажет, - возразил Гена, - ему не дадут это сделать амбиции.
  Ему все равно захочется вырастить больший урожай и часть продать, чтобы удовлетворить свои амбиции. Построить дом, купить трактор, чтоб лопатой не копать, купить машину, одежду. Так что, всё взаимосвязано. Вот ты поживёшь в городе и тебя в село уже и палкой не загонишь. Ты увидишь, как живут твои друзья, и захочешь жить лучше. А живут люди в нищете и грязи это от потери себя. Я вот поездил по сёлам, посёлкам и городам и увидел все. Разве может нормальный человек прорыть канаву, чтобы вся коровья моча стекала в речушку. Или наш нефтеперерабатывающий завод дымом душит всех жителей города, его надо закрывать и что-то делать.
  - Можно подумать, ты станешь владельцем и всё изменишь? - спросил Саша.
  - Конечно, нет. Пока не скоплю капитал, ничего делать не буду. Я вырос здесь и у меня такой же менталитет, как и у всех. Когда научимся уважать друг друга, тогда и заживём по-человечески. А пока никакие перемены власти не помогут.
   Въехали в город. Областной центр словно муравейник копошился. От него и к нему двигались автомобили. По тротуарам в разных направлениях спешили люди. Городская суета была наполнена какой-то деловитостью. Саша вдохнул знакомый ему со студенческой жизни городской воздух.
  - Вот это и есть жизнь, - сказал Гена. - Каждый добывает себе хлеб как может. И желательно с колбасой, икрой и маслом. А твой "Путь к коммунизму" заканчивается тёмным тоннелем с тупиком.
   Пятиэтажный дом, где снимал квартиру Гена, был недалеко от центра.
  - Вот и моя "хрущёба", - сказал Гена, открывая дверь квартиры.
  - Ты один живёшь?
  - Пока один. Мы с Наташей договорились пожениться, как только я куплю квартиру. Я коплю деньги на квартиру, а она на мебель.
   Квартира, которую снимал Гена, была небольшая, однокомнатная с низкими потолками, с санузлом, совмещённым с ванной, и маленькой кухней.
   Ребята умылись и стали строить планы на вечер.
  - Я поеду на рынок, узнаю как идёт торговля мясом, а тебе вот ключ, - Гена снял с кольца ключ и подал его Саше .
  - А ты как же без ключа будешь?
  - У меня есть второй. Наташа приедет только на выходные, так что можешь располагаться.
   Саша сунул ключ в карман, и тут же его рука нащупала бумажку. Он достал её и вспомнил о повестке.
  - Ой, чуть не забыл мне же в военкомат надо.
  - Завтра утром пойдёшь. Я отвертелся, - пошутил Гена, - и ты сделай как я. Наташкин отец позвонил военкому. Тот меня отправил к доктору. За двести долларов он меня отмазал от армии. Дали мне какой-то снимок стопы, написали плоскостопие.
  - У меня и двадцати долларов нет, - сказал огорченно Саша, - придется отслужить Родине.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023