ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Покровский Григорий Сергеевич
Долина смерти

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
   Долина смерти
  
   ( Безвестным героям доселе не захороненным посвящаю.)
  
   В том году весна была ранняя. Снег почти сошёл и только на вершинах сопок он лежал толстым белым покрывалом. Освободившаяся от снега покрытая мхом земля зазеленела. На карликовых березках, которые разрастались кустарником, появились розовые почки. В некоторых кустах, спрятанных от солнца большими валунами, серыми заплатками виднелся ноздреватый снег. Откуда-то фыркая, поднялась стая белых куропаток. Она, низко пролетев над землёй, опустилась на открытую, без кустарника и покрытую сухими стеблями травы, поляну. На этом фоне беленькие комочки с чёрными глазами выглядели грациозно. С сопки стекала речушка, неся талые воды с вершин. Быстрый поток чистой как слеза воды, огибая препятствие с камней, издавал звуки похожие на звон. Чуть дальше, вырвавшись на равнину, поток затихал, как будто отдыхая, и без звуков нёсся дальше на встречу с большой речкой. На берегу речушки стоял лейтенант Рудников и с наслаждением смотрел на поток воды. Метрах в пятидесяти от берега копошились солдаты его взвода. Небольшой узел связи, состоявший из четырёх машин, уже был развёрнут, и сейчас солдаты занимались обустройством быта.
  - Комков, Комков! - закричал лейтенант в ту сторону, где стояли машины.
  Сержант подбежал к лейтенанту.
  - Кабель к дороге протянули?
  - Так точно, товарищ лейтенант. Забелин протянул и телефон поставил.
   - Небось, телефон так на обочине дороги на землю и бросили?
  - Так точно. А куда ж его деть? Там ничего нет.
  - Комков, ты же вроде с виду умный человек. Телефон для чего ставим? Чтобы командиры полков докладывали наверх о прохождении рубежа. А командиры полков кто? Полковники, подполковники - солидные люди. А может, и генерал будет командарму докладывать. Пусть младший сержант Забелин возьмёт четыре человека и поставит там палатку. В палатке поставьте раскладной столик и пару таких же стульчиков.
  - А мы на чём кушать будем, товарищ лейтенант?
  - Я бы тебе сказал, Комков, на чём, да ругаться матом не хочу. Стоя покушаешь. И солдата туда толкового дежурить поставь. А вон и Забелин идёт. Забелин! - лейтенант выкрикнул и взмахом руки подозвал младшего сержанта к себе.
   Небольшого роста коренастый младший сержант вразвалочку, не спеша, направился к лейтенанту. Не по росту длинная шинель и такие же рукава, в которых были спрятаны кисти его рук, делали его смешным и неповоротливым.
  - Ну что ты ползёшь как черепаха, - крикнул на него сержант Комков, - шевели копытами.
   Забелин на окрик ускорил шаг.
  - Ты бы бушлат, что ли надел, - раздраженно сказал лейтенант, - или вам в учебке не выдали?
  -Почему? Выдали. - Спокойно нараспев ответил Забелин.
  -Надень его. Или бушлат тоже на вырост дали? Как службу начнёшь, так она у тебя наперекосяк и пойдёт. Боец такой, как увидит у тебя слабину, так и будет из тебя верёвки вить. Ты телефон поставил?
  - Да, поставил, - снова спокойно и также певуче ответил Забелин.
  - Связь проверил?
  - Да, проверил.
  - Тебя в учебке чему полгода учили? Надо отвечать, "так точно" или "никак нет".
  - Так точно.
  - Возьмешь своих людей, и поставьте там палатку.
  -Да не у самой дороги, - добавил опытный в военных премудростях Комков, - ночью танкисты как котята слепые - раздавят. Ладно, пойдем вместе, я покажу где.
  - А как же они ночью в кустах эту палатку заметят? - почти нараспев спросил Забелин.
  - Ешкин конь, ты скоро арии нам будешь петь. Кабель протянем и на шест электролампочку повесим, - ответил Комков.
  - Да поторапливайтесь, - лейтенант вскинул руку и с командирским видом посмотрел на часы, - для ночлега надо дров поискать и чтоб обед приготовить.
   - Доманов уже очажную кухню растопил, -ответил Комков, - дров тут нет, одни кусты. Старые лыжи в траншее нашёл, да сухих палочек наломал и кипятит ими воду.
  - А ты что в тайге служишь, - раздражённо сказал лейтенант, - знал куда ехал.
  - Мы угля немного взяли, - ответил Комков, - но, чтобы его разжечь, дрова нужны. Палочками его не разожжёшь.
  -Ничего, потолще пусть сухие палки ищут, ночью тоже надо топить. И оттяжки в антеннах натяните. Смотри, как провисли, ветер дунет и всё упадёт. Иди, ставь палатку и не болтай - времени совсем нет.
   Комков и Забелин ушли, а лейтенант, отдав все распоряжения, смотрел на успокаивающий поток воды. Постояв несколько минут, он направился к своей радиорелейной станции, которая обеспечивала каналами связи опорный узел. Она была в цепи радиорелейной оси, построенной связистами вдоль дороги Мурманск -Печенга, с целью обеспечить связью выдвижение частей и соединений армии к норвежской границе. Не дойдя до станции, Рудников увидел, что по дороге едет новенький УАЗ. Поравнявшись с аппаратными узла связи, он резко повернул и направился к ним, покачиваясь на камнях, что попадались под его колёсами. УАЗ поблёскивал на солнце ещё не потускневшей краской.
   Лейтенант пошёл ему на встречу. Машина остановилась, из неё вышел седовласый высокого роста полковник. Рудников приложил руку к головному убору и представился.
   - Связь со штабом армии есть? - спросил полковник.
  - Так точно, есть со штабом округа, со штабом армии и с дивизией.
  - Где я могу переговорить с командующим армией, переговорный пункт есть?
  - Переговорный пункт у дороги, товарищ полковник.
  - Это там, где солдаты ставят палатку?
  - Так точно. Пойдемте, я вас провожу и обеспечу Вам переговоры.
   Полковник шёл молча. На его уставшем лице было видно, что он не спал как минимум двое суток. Он повернул голову и посмотрел на рядом идущего лейтенанта.
  - За людьми смотрите, лейтенант, чтоб на дорогу никто не лез. Скоро танки пойдут, и здесь такое будет! Ещё толком ничего не началось, а уже три человека погибло. Угорели ночью в радиостанции.
   - Нам предупреждение по служебному каналу командир передал. Я знаю эту радиостанцию, - с видом знатока сказал лейтенант, - это 118- БМ-3. На солдатском жаргоне её называют "братская могила на троих". У неё бензоотопитель засасывает выхлопные газы от двигателя в кузов машины. Если машина стоит в окопе с работающим генератором отбора мощности, угар обеспечен всему экипажу.
   - Вот видите, - сказал доброжелательно полковник, - вы знаете, а многие этого не знают. Соедините меня с командующим армии.
   Лейтенант повернул ручку аппарата и приказал телефонисту соединить с "Блокнотом". Через минуту в трубке раздался немного булькающий голос телефонистки штаба армии.
  - Сейчас будете говорить, - сказал он телефонистке и передал трубку полковнику.
  - Полковник Кравцов, соедините меня с командующим, - строго сказал полковник.
  Он стал докладывать командарму. По его напряжённому и тревожному голосу Рудников понимал, что это не обычные учения, и выдвижение войск к границе какая-то очень важная государственная задача. Полковник закончил говорить, поблагодарив лейтенанта за связь.
  - Второй раз приходится здесь бывать, - сказал полковник. - В Отечественную войну тут воевал и вот снова. Это место называется " Долина Славы".
  - Что война?! - лейтенант посмотрел на полковника взглядом, выражающим недоумение, испуг и любопытство.
  - Пока нет, но кто его знает?! - загадочно сказал полковник и направился к машине.
   Полковник уехал, а Рудников всё смотрел вслед уезжающему "УАЗу" . Его не покидала одна мысль: как он, случись что, встретит эту войну, дрогнет или нет? Первыми в этом районе встретить войну придётся им. Высокие антенны радиорелейной станции на не лесистой местности видно далеко и удары с воздуха, чтобы лишить армию управления, будут нанесены в первую очередь по ним. И как будет действовать он, служивший три года в войсках, но считавший себя уже созревшим для командира роты. Как поведут себя, отслуживший уже два года сержант Комков, и только прибывший младший сержант Забелин, а также солдаты, старослужащие и молодые, его взвода. С автоматами, но без единого патрона, с продовольствием на пять суток они были подняты по тревоге, и получив задачу, разъехались по указанным командованием точкам строить опорные узлы. Рудников не мог знать, что причиной, послужившей началу этих мероприятий, были события, которые проходили далеко от этих мест в центре Европы. К власти в Чехословакии пришёл Александр Дубчик. Интеллигентный, добрый, чуткий и отзывчивый, он наивно полагал, что можно построить социализм с человеческим лицом (наверное, в детстве начитался фантастов Т. Мора, Ш. Фурье и Сен-Симона). Страна стала уходить из-под влияния СССР. В Чехословакии начались реформы. Люди почувствовали вкус свободы, проходили дискуссии митинги, о создании многопартийной системы. Государство уходило от контроля над предприятиями. Стала появляться частная собственность. Народ требовал свободы собраний, передвижений и контроль над всевластными органами КГБ. Нарастало недовольство социалистическим строем. На зимних Олимпийских играх в Гренобле хоккейная сборная ЧССР обыграла сборную СССР со счётом 5:4. Это стало для многих чехов национальным праздником, который перерос в ненависть к СССР. Большинство чешского народа не хотели жить по указке извне и решили сами строить свою жизнь. Но Чехословакия - это самый центр оборонной линии Варшавского договора и её выход из него руководство в Кремле даже не рассматривало. Двадцать третьего марта на Съезде шести компартий стран социалистического лагеря реформы Дубчика подверглись критике. Четвёртого мая Дубчик был приглашен в Москву, но остановить начатые им реформы он не соглашался, да и не мог. В мае правительство ЧССР дало согласие на провидение учений штабов и войск связи под наименованием "Шумава" на территории Чехословакии, общей численностью шестнадцать тысяч человек.
   Руководство блока НАТО понимало, что эти учения являются начальным этапом ввода войск на территорию Чехословакии, о чем, собственно, уже и была подготовлена в Москве директива Министерства Обороны командующему воздушно-десантных войск генералу В. Ф. Маргелову.
   Блок НАТО решил провести свои учения на территории Норвегии с переброской по воздуху личного состава техники и вооружения. Правительство Норвегии дало согласие на эти учения. В ответ Москва спешно решила двинуть дивизии, дислоцирующиеся на Кольском полуострове к норвежской границе, чтобы вынудить правительство этой страны отказаться от ранее принятого решения. Части Ленинградского Округа были подняты по тревоге. Колесо холодной войны стало набирать обороты и грозило сорваться. Такие маленькие винтики, как полковник Кравцов и лейтенант Рудников, в силу своей слабой информированности и идеологической обработки не могли знать и тем более понимать той политической возни двух сверх держав, верхушки которых в угоду непонятным амбициям двигали миллионными армиями, угрожая друг другу.
   Солдаты уже установили палатку. Рудников, оставив у телефона дежурного, направился к узлу связи. Чуть поодаль вдоль берега реки шёл худощавый среднего роста рыбак. Он был в очках, вязаной шапочки, из-под которой выглядывали седые виски, и с противогазной сумкой через плечо. По всему было видно, что это был человек уже в летах. Его сгорбившаяся спина в темно-синем ватнике с солдатским вещмешком, периодически выпрямлялась, и он метко забрасывал поплавок в образовавшиеся в воде омуты. Вмиг леска его натянулась, удилище согнулось, и рыбак ловко вытащил из воды рыбину, которая подпрыгивала и извивалась, вися на леске. Рыбак быстро отцепил рыбу и опустил её в противогазную сумку.
   "Жаль, что нет удочки, - подумал Рудников, глядя на рыбака, - сейчас бы рыбы наловил, ухи поели бы". Лейтенант направился к рыбаку.
  - Здравствуйте! - Рудников издали поприветствовал рыбака.
  - Доброго здоровья!
  - Как рыбалка?
  - Хороший клёв, я думал, что сегодня не будет брать, - ответил рыбак. По его выражению лица было видно, что ему надоело одиночество и ему хотелось живого общения, - утром было солнце - не клевало, а сейчас пасмурно и стала брать.
  - Я не думал, что в этой речушке может быть рыба, - поддержал разговор лейтенант.
  - Что вы, сюда форель и большая заходит.
  - Покажите, я никогда не видел живую форель. До армии жил в Донецке, там форели нет - один уголь, а в армии некогда ловить.
  - Вот сейчас взяли бы удочку и ловили.
  - У меня и удочки нет. На что её ловят - и понятия не имею.
  - Придётся вам рыбу свою отдать, чтобы вы попробовали вкус настоящей ухи, - шутливо сказал рыбак. - Вот смотрите, какая красивая рыба, - рыбак достал из сумки рыбину и протянул её лейтенанту.
  - Красивая, - сказал Рудников, рассматривая рыбу, и переворачивая её в руках, - пятнышки цветные как радуга и чешуи почти нет.
  - Весь улов вам отдаю, - сказал рыбак.
  - Да что вы, а вам же ничего не останется.
  - Вас как звать?
  - Анатолием меня зовут.
  - А по батюшке?
  - Николаевич
  - А я, Брендиков Константин Гаврилович, - рыбак протянул лейтенанту руку, - будем знакомы, Анатолий Николаевич. Я сюда на неделю приехал, три дня рыбу ем, уже надоела. Если у вас хлеб есть, можем поменяться; мне бы и полбуханки хватит, что-то я не рассчитал.
  - Из Мурманска приехали?
  - Нет, ещё дальше - из Ярославля, вернее, из посёлка Семибратство Ярославской области. Там на заводе работаю начальником лаборатории.
  - На обмен согласен, - смеясь, сказал Рудников, - хлеба и коробочку сухого пайка дам. Пойдёмте к машинам.
   Они направились к узлу связи.
  - А где же вы ночуете? В палатке ночью ещё холодно спать?
  - Здесь железная дорога проходит Мурмаши - Печенга. На станции под названием Моккет в посёлке вагончик стоит. Тут десять лет назад комсомольский отряд дорогу ремонтировал, в этих вагончиках комсомольцы жили, потом все разъехались, вагончики убрали, а этот сломанный оставили, в нём печка есть. Я его облюбовал и подремонтировал. В эти края не первый раз приезжаю как к себе на дачу, и этой весной отпуск за свой счёт на недельку взял.
  - Доманов, Доманов! - закричал Рудников подойдя к машинам.
  - Я здесь товарищ лейтенант, - из-за машин появился краснощёкий упитанный, солдат похожий на колобок, с закатанными рукавами и ножом в руках, - картошку чищу, сейчас буду суп из концентратов варить.
  - Отставить суп, - сказал, полушутя Рудников, - Константин Гаврилович рыбу принёс.
  - Это ваш повар? - спросил Константин Гаврилович, снимая противогазную сумку с плеча.
  - По совместительству, водитель-повар, - улыбаясь, сказал солдат, принимая и заглядывая во внутрь сумки. - Какая рыба классная. Я вам сейчас такую ушицу забацаю, товарищ лейтенант, пальчики оближете, - он приложил пальцы к губам и причмокнул - У меня уже и вода закипела.
  - Ты вот что, Доманов, принеси Константину Гавриловичу буханку хлеба и коробку сухпайка. Коль вода закипела, завари нам чаю.
   Доманов отнёс рыбу и тут же вернулся с буханкой хлеба и коробкой. Он вытащил из-под машины две большие катушки из-под кабеля, на них положил крышку от аппаратуры и накрыл клеёнкой.
  - Комков стол забрал, - жаловался он лейтенанту, - теперь без стола мучиться будем.
  - Не ворчи, ты же знаешь, что я приказал.
   Доманов вытащил из кузова два раскладных стула с брезентовым верхом, поставил их возле импровизированного стола. На столе появились тарелка с маслом, хлебом и кусочками рафинада, две кружки и закопченный чайник, из носика которого шёл пар.
  - Приятного аппетита, - сказал он, - попейте чайку, а там и уха будет готова.
  - Вы знаете, как это место называется? - спросил Константин Гаврилович, дуя на край кружки и откусывая кусочек сахара.
  - Да, сегодня узнал, - ответил Рудников, - полковник приезжал, говорил, что это Долина Славы.
  - Да! - задумчиво сказал Константин Гаврилович, - кому слава, а кому и бесславие. Место это называют в народе Долиной смерти. Тут за неделю дивизия легла. Я здесь с самого начала войны был.
   - И что же вас, Константин Гаврилович, занесло в такую даль, не уж то в Ярославской области негде рыбу ловить? - спросил Рудников
  - Я же вам только что сказал, что воевал здесь - вот, и потянуло по фронтовым местам. Здесь страшные бои проходили, - Константин Гаврилович задумался и отхлебнул из кружки чай. - Я уже не молодой человек, с девятьсот восьмого года рождения. Почти жизнь прожил, немного пишу, и хотелось бы кому-то об этом поведать. Видите ли, написать нельзя, потому что такое никто не опубликует.
  - А вы мне расскажите, а я своим друзьям.
  - И вам это интересно?
  - Конечно, интересно.
  - Коль время есть, послушайте. Родился я в Сормово, закончил в тридцать шестом году электротехникум и был направлен на Челябинский тракторный завод. Параллельно учился в институте, меня назначили ведущим инженером. Я тогда думал, что уже поймал птицу за перо. Но не тут то было. В сорок первом грянула война. Меня мобилизовали и направили сюда на север в 52-ю стрелковую дивизию воентехником первого разряда. Собрал нас вновь прибывших офицеров комдив, генерал -майор Никишин Николай Николаевич, воодушевил нас своей короткой речью, и отправили по полкам. Я попал в стрелковый полк. Как сейчас помню, командир полка был совсем мальчишка. Они тогда все были пацаны. После ареста в 1937 году командира дивизии Данцберга, стали арестовывать и командиров полков, а на их место ставить мальчишек. Арестованных потом всех в 1938 году расстреляли, а кто чудом дожил до начала войны, отправили солдатами в штрафбаты. Части дивизии перед войной дислоцировались в трёх городах - Мурманск, Кировск и Мончегорск. В Мурманск всех перевезли железной дорогой, а затем баржами и катерами переправляли через Кольский залив на другой берег. Дивизию изрядно потрепала немецкая авиация, но с горем пополам и с большими потерями мы добрались до реки Западная Лица - это то самое место, где мы сейчас сидим. Мы заняли оборону по берегу реки. На нас пёрли егеря немецкого горнострелкового корпуса "Норвегия" В течении всего июля были беспрерывные атаки. Немцы пытались форсировать речку.
  - Эту речушку?! - удивился Рудников.
   - Нет. Та глубокая, быстрая и намного шире, а эта впадает в неё, там, чуть дальше, -Константин Гаврилович махнул рукой куда-то вдаль. За лето немцам удалось захватить один небольшой плацдарм. Наша дивизия входила в состав четырнадцатой армии. Командарма Фролова, которого очень любили за рассудительность и спокойный характер, сменил командир корпуса Панин. Это было в августе месяце, а в октябре, не разобравшись с положением дел, новый командующий решил показать свою прыть - отбить плацдарм и, таким образом, отличиться. Положил много людей и контратака обернулась бегством. Но, тем не менее, к сентябрю фронт стабилизировался. Изрядно потрёпанную нашу дивизию в декабре сорок первого доукомплектовали. И сорок второй год мы начали с новым наименованием, как десятая гвардейская стрелковая дивизия. Всю зиму и два месяца весны положение на фронте не менялось. Но вот беда! Приближались первомайские праздники, и руководству в Москве нужны были победы. Тогда мы, конечно, ничего не понимали. Это потом я узнал многое. А суть дела была вот в чём. Сталину победа под Москвой вскружила голову, и ему захотелось к первому мая приятно удивить советский народ. А чем было удивлять? На севере СССР потерял меньше всего территории. Четырнадцатая армия стояла тридцать-шестьдесят километров от границы. И было принято решение вытолкнуть немцев в Норвегию и восстановить границы СССР. Представляете, какое бы было ликование. На севере граница восстановлена! Он, конечно, стратег, но для них достижение цели - это главное, а тысячи погибших всего - лишь статистика. Командарм 14-й армии Панин, обжёгшись на октябрьском контрнаступлении, теперь понимал, что это бредовая затея. Но Генштаб захотел ублажить Сталина. Панина отстранили, а двадцать восьмого марта армией стал командовать генерал лейтенант Щербаков. И комдива десятой, который тоже возражал и говорил, что затея потерпит поражение, заменили тоже в марте. Десятой гвардейской стал командовать генерал майор Красильников. А уже через месяц, на кануне Первомая, двадцать восьмого апреля было назначено контрнаступление. Новые командиры ещё сами не вникли в суть дела, а уже повели нас в бой. Погода была тёплая, решили в атаку идти налегке.
   Второго мая командир полка отправил меня с двумя машинами в тыл дивизии и приказал подвезти боеприпасы. Это меня и спасло. Но подвозить было нечего, склады были пустые, боеприпасы израсходовали за пять дней. Просто торопились и не успели, как следует подготовиться. А может, думали к Первому мая всё закончить. Фронт четырнадцатой армии был растянут на триста километров. Чтобы подвезти боеприпасы в дивизию, нужно было время. Первого и второго мая люди захлёбывались в крови. Немцев потеснили и продвинулись немного вперёд. Как сейчас помню, второго мая моросил мелкий дождь. На шестой день наступления, третьего мая, с севера подул ураганный ветер. С сопок срывало снежный наст, и эти микрольдинки неслись с бешеной скоростью, били в лицо, глаза, руки, пронизывая насквозь людей ледяным холодом. Это был кромешный ад! Выворачивало телефонные столбы, переворачивало машины, срывало антенны. Связи с армией и дивизией не было, боеприпасов тоже. Ночью ударил мороз градусов пятнадцать. В отсыревшем обмундировании без тёплой одежды все, кто пошёл в атаку, замёрзли. Вот в этой долине вся дивизия лежит.
   Константин Гаврилович глотнул чаю, затем снял большие роговые очки, протёр их и, глядя куда-то в небо, смахнул накатившуюся на глаза слезу. Он просидел молча с минуту, как будто что-то вспоминая, затем надел очки. В эту самую минуту в этом человеке было что-то загадочное, какая-то смесь огромной природной силы и такого же врождённого благородства. Он никого вокруг себя не замечал и решительно ни в ком не нуждался.
  И вдруг он вздрогнул, словно очнувшись от глубокого сна.
  -Потом повалил снег, а за ним началась метель, - продолжил он, - сугробы были в рост человека. Передвигаться без лыж не было возможности. Техника вся стала. В таком же положении оказалась и подключившаяся к наступлению четырнадцатая стрелковая дивизия. Солдатская молва говорила, что старый командарм предупреждал Генштаб, что весна на севере коварная, днём может быть тёплый дождь, а ночью сильные морозы. Он предлагал хорошо подготовиться, перенеся наступление на лето. Но вождям нужен был праздник. Пятого мая всё затихло. Никто наступать не мог-ни мы, ни немцы. И установилось затишье до сорок четвертого года. Но меня уже здесь не было. Часть офицеров перебросили на другой фронт. Под Харьковом я попал в плен и оказался в Бухенвальде. Там был уже другой ад. Каждый день думал, что он последний.
  -А бежать из лагеря не пытались? - спросил Рудников.
  - Какой там! Организации подпольные создавались, да всё это так, имитация какой-то деятельности. Единственный толк в этих тайных организациях - поддержка друг друга.
  Что мы, доходяги, могли сделать. Когда нас освободили из лагеря, я весил сорок пять килограммов, и все были такие же. Да что говорить, страшные времена были. Кстати, сталинские лагеря были ничуть не лучше.
  - Вы и там побывали?
  - Да, пришлось. После войны, за то, что не погиб, и не сдох в лагерях, отправили в Воркуту. Я так думаю, Анатолий Николаевич, самый страшный зверь - это человек. И особенно, если ему даётся бесконтрольная власть, и он может безнаказанно убивать другого, или без сожаления и чувства вины с лёгкостью отправлять тысячи людей на заранее запланированную гибель. Я часто задумываюсь над таким вопросом: спалось ли этим людям спокойно? Снились ли Сталину когда-нибудь брошенные бездарно под Вязьмой 19-я 20-я и 32- армии. Тридцать семь дивизий и девять танковых бригад, полмиллиона потерь в одной только операции. Снилась ли ему вторая ударная армия, брошенная без продовольствия и боеприпасов на прорыв блокады Ленинграда, бойцов которой всех поголовно окрестили предателями. Там они и лежат в лесу до сих пор не захороненные, как и здесь в Долине смерти. Снились ли Гитлеру, окружённые и поверженные дивизии под Сталинградом, лежавшие на полях России. Что не хватает человеку?! Какое же надо иметь психическое расстройство, чтобы сотворить такое! Когда я был в воркутинском лагере, сверху пришла директива: " уменьшить численность людей в лагере". Видно дьявол потребовал у Иосифа снова наши души. Нас построили и стали расстреливать каждого десятого. Я подсчитал, жребий падал на меня. И тут конвоир подошёл и посмотрел мне в глаза, а потом соседу. Наверное, его лицо ему не понравилось. Бедолагу расстреляли, а я остался живой. После этого я стал верующим, и каждый раз, когда прихожу в храм, ставлю свечку за упокой того, который пошёл вместо меня. Вы только вдумайтесь, в какой стране мы живём?! Это какой-то ужас, когда по велению владыки вначале сажают, используя непонятные законы и такие же суды, а потом в лагерях убивают без суда ни в чём неповинных людей. И эти вожди отождествляют себя с народом и говорят, что они выполняют волю народа. Если это так, то имеет ли право такой кровожадный народ жить на этой земле. Мораль деградирует, и человечество стремительно идёт к самоуничтожению.
   -Я думаю, вы ошибаетесь, - возразил Рудников, - общество развивается.
  - К сожалению, нет, уважаемый Анатолий Николаевич. Технический прогресс налицо, а духовность и нравственность, увы, падает. Я вам приведу одну строчку из гениального романа Льва Николаевича Толстого. Дай Бог памяти, - Константин Гаврилович остановился, немного подумав, - ага вот: " на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля". Вы представляете такую картину: Сталин, оставляя своих раненых на полях брани, пишет письмо Гитлеру, или наоборот, Гитлер Сталину, уповая на человеколюбие. Их сразу же отправят в печь или засыплет землёй бульдозер в овраге. На человеколюбие своих властей народ не может рассчитывать, не говоря уже о неприятеле. А ведь прошёл всего один век. Вы только об этом ни с кем, пожалуйста, не делитесь. За такие рассуждения вас исключат из партии и выгонят из армии.
  - А почему вы так думаете? Культ личности Сталина давно уже осудили.
  - Да, вы правы,- улыбнулся Константин Гаврилович. Он вспомнил себя такого же молодого ещё в довоенное время, и также наивно рассуждающим и слепо доверяющим всякой политической мишуре и клятвенным обещанием коммунистических вождей, - но ещё осталось записанное во всех учебниках по научному коммунизму такое понятие как классовый характер морали, воспитывающий ненависть к человеку другого класса и возможность его уничтожения. Стало быть, отсюда вытекает отсутствие всякой человеческой морали, потому что у представителей другого класса есть и женщины, и старики, и грудные дети. Вон к вам зачем-то солдат бежит.
   Рудников повернул голову и увидел, как, путаясь в длинных полах шинели, к ним бежал младший сержант Забелин.
  - Т.т.т.товарищ ле.ле. лейтенант, - запыхавшись, с заиканием начал говорить Забелин,- та.та.та там тру.тру.трупы.
  - Какие трупы, где?
  - В.в. бли. бли. в блиндаже.
  - Какой блиндаж, какие трупы? Ты что, Забелин, свихнулся?
  -Они там, м. м.м. много костей и черепа.
  - Ты что заикаться стал от испуга?
  - Не. не. нет с детства, мне д . д. доктор сказал петь слова, всё было прошло, а т. т. теперь вот снова началось.
  - Тогда пой, чего трясёшься! - сказал Рудников
   Константин Гаврилович встал, взяв Забелина за руку, посмотрел ему в глаза. Он тихим успокаивающим голосом спросил: " тебя, как звать, сынок"?
  - Сергей, - пропел Забелин.
  - Серёжа, это погибшие ещё в ту войну. Тут бои были, много солдат полегло, а люди тут не живут, убрать было некому, вот они и остались лежать. Зря ты так сильно испугался, пойдём покажешь.
   Возле отрытого входа в блиндаж стоял Комков и с ним несколько солдат с лопатами. Рядом виднелась куча свежей земли вперемешку с камнями.
  - Что вы тут нашли? - спросил Рудников у Комкова.
  - Забелин с солдатами дрова собирал, увидели в земле бревно. А в этой местности, сами понимаете, бревно -это же находка. Решили его откопать и распилить. Стали копать, открылся вход в блиндаж. Забелин туда залез, увидел скелеты и испугался.
  - Давайте зайдём, - сказал Константин Гаврилович Рудникову, - посмотрим наши это или немецкие солдаты.
   Рудников достал из полевой сумки фонарик, и они зашли в блиндаж. Луч света прошёл по углам блиндажа и у самой дальней стены остановился. Там лежали скелеты в полусгнившей одежде.
  - Наши, - сказал Константин Гаврилович,- пряжки со звёздочками.
  - А вот в стороне и медсестра лежит, - Рудников направил фонарь на скелет, который был явно меньше и рядом лежала ещё не сгнившая санитарная сумка.
  - Что, их газом потравили? - тихо спросил Комков.
  - Нет, не газом,- ответил Константин Гаврилович, - от холода они, сержант, погибли. Видно раненых сюда сестричка перетащила, и сама с ними навеки осталась.
   После затхлого воздуха на улице дышалось легко.
  - Вы вот что ребята, - сказал Константин Гаврилович, - засыпайте все обратно, какая ни есть, но всё-таки могила. Не хорошо, когда она разрыта. Оно бы и крест не мешало поставить, христиане лежат. Только где дерева взять - одна карликовая берёза.
  - Сделаем, - сказал Комков, - лыжи в траншеях видел, носилки санитарные, жердь или бревно найдём.
  - Вы, ребята, будьте осторожными, тут есть минные поля, приведённые к бою гранаты, неразорвавшиеся снаряды. Оно всё трухлявое, проржавевшее - чуть тронешь, и может взорваться.
   Солдаты принялись закапывать блиндаж. В это время подошёл рядовой Доманов.
  - Товарищ лейтенант, уха готова, можно обедать.
  - Сейчас могилу закопаем и придем, - сказал Комков
  - Приглашаю вас, Константин Гаврилович, на уху из вашей рыбы, - сказал Рудников.
   Рудников и Константин Гаврилович вернулись к узлу связи. Доманов налил горячей ухи в алюминиевые миски и поставил на стол.
  - Давайте помянем, - сказал Константин Гаврилович и достал из вещмешка фляжку, - тут у меня водочки немного осталось.
  - Доманов, кружки принеси! - крикнул лейтенант.
   Помянули и стали закусывать ухой.
  - Может быть командованию сообщить, пусть перезахоронят, - сказал Рудников.
  - Да что вы, Анатолий Николаевич!? Властям до живых и то дела нет, а вы думаете, мёртвыми будет кто-то заниматься. Сколько их не захоронено даже в тех местах, где большая плотность населения: под Ленинградом, под Москвой, Курском, Орлом. Как вы себе это представляете? Здесь, где за сто вёрст ни одной живой души нет, кто-то будут погибших искать?
  
   К концу дня погода опять прояснилась: солнце ярко опускалось над долиной и окружающими её тёмными, в белых шапках сопками. Вечернюю тишину нарушал звук дизель-генератора и тонкий свист птиц. К середине ночи красное солнце на половину диска опустится за горизонт и снова вспыхнет ярким восходом. Месяц май! На север пришёл полярный день. Где-то вдали раздался гул. Он нарастал и становился всё ближе и ближе. Вскоре в долине появились танки. Они мчались по дороге на Печенгу, ревя моторами и лязгая гусеницами. Всё в миг притихло. Природа насторожилась в ожидании страшного суда. Наверное, генами все живые существа в долине почувствовали то, что пережили когда-то их предки. Трепещи природа! Идёт он, твой царь и властелин! Ты мать, и родила его на свою же погибель!
   Танки шли всю ночь. Утром Рудников стоял возле палатки переговорного пункта. Он только что обеспечил переговоры генералу со штабом округа. Двигавшаяся до этого колонна танков, остановилась. У танка, который стоял напротив палатки открылся люк, и показалось над ним чумазое лицо.
  - Привет, "нерв боя"! - крикнул лейтенант-танкист, вылезая из люка.
  - Привет "броня" - отпарировал ему Рудников.
  - Сигареткой угостишь?
  - Слезай, дам.
   Лейтенант ловко соскочил на броню танка и вмиг оказался на земле. Рудников подал ему пачку сигарет. Танкист достал сигарету, прикурил.
  - Можно, я три штуки ребятам возьму. Всю ночь едем, едем. Ни сигарет, ни пожрать и даже поср... нет возможности.
  - Бери всю пачку, у меня в машине есть. И куда же вы всю ночь едете?
  - А ну их! У начальства мозги поехали, - лейтенант-танкист покрутил пальцем у виска, - викингов пугаем. К границе подъезжаем и вдоль неё чешем, потом делаем петлю в глубь СССР и снова. Сейчас поехали по третьему кругу. Представляешь, каково этим скандинавам - всю ночь танки вдоль границы идут и идут, и конца нет. У них же там жизнь бурлит, не так как здесь - живой души нет. В начале из баров да ресторанов выскакивали, через колючую проволоку на нас как на чудаков смотрели, а сейчас перепугались. Вторым заходом ехали, никого не видел, как водой смыло. Спасибо, браток, за сигареты. Как звать тебя? Если вырасту до командарма - отблагодарю.
  - Да ну тебя, - Рудников засмеялся, -будущих командармов папы в штабах выращивают, а не в танке.
   В это время заревели моторы впереди стоящих машин. Лейтенант вскочил на броню и танк, обдав Рудникова чёрным дымом, умчался.
   Танковый демарш выглядел вполне "дипломатично" и убедительно. Норвежское правительство отказало Североатлантическому блоку в предоставлении территории Норвегии для учений войск НАТО.
   Учения закончились. Рудников с четырьмя машинами возвращался домой. Он сидел рядом с водителем, смотрел на дорогу и прокручивал в голове события, пережитые в Долине смерти. Скоро он приедет домой и узнает, что прошлой ночью в палатке, на которую наехал танк, управляемый полусонным танкистом, погиб его однокурсник и с ним два спящих солдата. Война, слава Богу, не началась, но на жертвенник ей уже бросили одного офицера, сержанта и четырёх солдат. Перед родителями погибших никто извиняться не станет. В нашей стране это не принято. Родственники получат скупые строчки: "погиб при исполнении воинского долга". Денежные компенсации никому платить не будут, "истинно народная" коммунистическая власть этого никогда не делала.
   Учения " Шумава" в Чехословакии прошли по плану 20 июня 1968 года. А в ночь с 20 на 21 августе началась операция "Дунай" и Советский Союз ввёл в Чехословакию 18 мотострелковых и воздушно-десантных дивизий. Общая численность группировки, которой командовал генерал Павловский И.Г., насчитывала полмиллиона военнослужащих и пять тысяч танков. В операции "Дунай" было убито 108 и ранено 500 человек - граждан Чехословакии, в их числе женщины старики и дети. Советский Союз потерял убитыми 12 военнослужащих и двух журналистов. Страны Варшавского договора тоже потеряли десятки солдат. За эти убийства никто не понесёт ответственности.
   Холодная война ещё будет долго продолжаться, и в ней реально будут погибать люди, потому что властителям очень сильно хочется править миром.
  
  
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023