ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Покровский Григорий Сергеевич
Там, где цветут каштаны

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
  
   роман-хроника
  
  
   "Простим горячке юных лет
   И юный жар и юный бред".
   А.С. Пушкин.
  
   Я начинаю этот рассказ о моих однокурсниках. Мы думали, что родились для того, чтобы удивить мир. Мир мы не удивили, но жизнь прожили честно, служа своему Отечеству. Никто из нас не без греха. Молодость, пора влюблённости и поисков. В романе все события и большинство имен и фамилий подлинные. Благодарю моих однокурсников Валентина Нестеренко, Анатолия Телиженко, Александра Куцовского, Анатолия Мовчан за оказанную мне помощь в написании романа.
  
   Глава 1
  
   Солнце опускалось за горизонт. Вечерняя заря окрасила небосвод, со стороны реки потянуло прохладой, Где-то из-за горизонта стали выплывать лиловые тучи. По селу прошло, мыча, стадо коров. Воздух сгущался, звуки их мычания и выкрики пастуха были слышны долго. Миша Грушев сидел на крыльце и любовался закатом.
  - Миша, принеси воды, надо помидоры полить,- кричала с огорода мать.
  Миша взял вёдра и направился к колодцу, который был рядом с калиткой у огромного в три обхвата тополя. Он налил два ведра воды и понёс на огород.
  - Зачем их поливать, мама, тучи собираются, ночью, наверное, дождь будет.
  - Будет, не будет, кто его знает, а польем - не помешает. Ты чего, Мишка, дома сидишь, - ворчала мать, - все твои одноклассники уже разъехались экзамены сдавать, а ты что, после школы решил в колхоз идти работать? Так для этого не надо было одиннадцать лет штаны в школе протирать. Восьмилетку закончил, крестик научился ставить и вперёд.
  - Я же тебе говорил, мама, что в Киев поеду, в военное училище поступать.
  - В Киев за песнями собрался, ближе училищ нет. Уже, наверное, там надо было быть, экзамен сдавать.
  - Я повестку из военкомата жду.
  - Дождёшься, когда экзамены закончатся. Ты не жди, а в военкомат сам съезди.
  - Хорошо, - пробурчал Миша, - завтра утром поеду.
   Проснувшись утром, он съел завтрак, что оставила ему мать, уходя на работу, и пошёл на большак в надежде на попутной машине доехать в райцентр. На его счастье водитель из их села вёз молоко на маслозавод. Он подвёз Мишу прямо к военкомату. Высокий, худощавый капитан удивленно посмотрел на раннего посетителя.
  - Тебе, парень, что надо?
  - Я повестку жду, - ответил Миша.
  - Какую повестку? -капитан удивлённо посмотрел на Грушева
  - Я медкомиссию проходил, чтоб в училище связи поступать. Майор сказал, что пришлет повестку.
  - Майор в отпуске, а в училище все уже уехали. Конец июля, ты чего, парень!
  - А что же мне делать?- почти со слезами спросил Миша.
   Капитан посмотрел на Мишу, ему стало почему-то жалко этого парня.
  - Как фамилия?
   Миша не расслышал его вопроса. Он думал: что же ему делать и о том, как его будет ругать мать. Капитан повторил вопрос, понимая, что парень в растерянности. Наконец Миша сообразил, что от него требуют.
  - Грушев я, - протянул, чуть не плача Миша.
   Капитан порылся в шкафу, нашёл папку с его фамилией и стал звонить в областной военкомат. " Так, так", - только и повторял он. - Тебе повезло Грушев, во всех училищах экзамены начались с десятого июля, а в училище связи ещё не начинались. Вот тебе личное дело, вечером идёт поезд Харьков -Киев. Сейчас я тебе выпишу проездной до Киева, завтра ты должен быть в училище. У тебя есть шанс- опоздаешь- пеняй на себя.
   Миша не шел, а почти бежал, думая: "лишь бы водитель не уехал с маслозавода".
   Буквально через десять минут он увидел знакомую полуторку и стал махать рукой. "Как повезло" - стучало в его голове. Он представлял себя поступающим в училище. Нет, он уже курсант, а затем выпуск и на его плечах офицерские погоны. У него откуда-то появилась уверенность, что он поступит. Откуда взялось это у сельского паренька, сказать трудно.
  Водитель остановился и, скрипнув дверью кабины, крикнул: " быстрей садись, тороплюсь".
  - Я тоже тороплюсь, - сказал Миша, садясь в машину.
  - Ну, как разрешился твой вопрос?
  - Завтра надо быть в Киеве.
  - И как же ты успеешь?
  - Сейчас забегу домой, соберу вещи и на полустанок, в два часа дня идёт пригородный поезд на Харьков.
   С мамой он встретился у калитки, она пришла уже с работы.
  - Ты куда ходил, сынок?
  - Я же тебе говорил, что в военкомат сегодня поеду. Собирай вещи, я сейчас уезжаю.
   Мать забегала, заохала, но маленький чемоданчик собрала быстро.
  - Как не у людей у нас, сынок: и в армию не проводила, и в дорогу нечего дать.
  - Ай, суета всё это, мама, - сказал Миша, поцеловав мать, и отправился на полустанок. Полтора километра от дома он шёл по тропинке через поле. Каждый день он ходил этой дорогой: в стужу, пургу и в дождь они с ребятами ближних сёл шли к полустанку и десять километров ехали пригородным поездом в школу. Весной было проще, как только просыхали первые дорожки в весеннем раскисшем чернозёме он садился на велосипед. Миша вспоминал, как они безбилетные убегали от ревизоров, как его одноклассник, прячась от них на подножке, сорвался и разбился насмерть. Этот случай стоял у него перед глазами и молодой паренёк в гробу останется в его памяти на всю жизнь. Тяга к знаниям была, но у родителей не было элементарных средств, чтобы поддержать его желание учиться дальше. Стране были нужны пролетарии, а инженеры, врачи, учителя, чудом вырвавшись из деревенской глуши, получали мизерные зарплаты.
   Утром он был уже в Киеве. Ночью прошёл дождик, и на мокром асфальте блестели маленькие лужи. Городские воробьи купались в них, смешно встряхивая перьями, и тут же взбирались на урну, подставляя спины тёплым лучам утреннего солнца. Звон трамваев, гул автомобилей и весь городской шум гипнотизировали сельского паренька. У входа в вокзал стояли два милиционера. Миша подошёл к ним и расспросил их, как добраться до училища связи. На трамвае он добрался до училища. Сдал документы. Его послали в роту. Около тумбочки стоял худой, длинный как жердь, с прыщеватым лицом паренёк.
  - Меня к вам прислали. К кому надо обратиться? - спросил его Миша.
  - Новенький, что ли?
   -Да, только прибыл.
  - В каптёрку, к Тарасюку, - дневальный показал пальцем на дверь.
   За столом сидел старшина Тарасюк. Он что-то писал в толстую тетрадь, периодически заглядывая в книгу. Миша постучал в дверь и робко приоткрыл её.
  - Чего у двери топчешься, как красная девица, заходи. Что хотел?
  - Меня к вам прислали,- сказал Миша виноватым голосом.
  - Что, только прибыл? В высшее училище не попал, пришёл попробовать в среднее?
  - Никуда я ещё не поступал, из дома приехал.
  - А, вон как, - Тарасюк улыбнулся, - сейчас к нам прибывают все, кто завалил экзамены в высших училищах. Откуда приехал?
  - Из Харьковской области.
  - Вижу, что ты деревенский, уж больно скромный. Стесняться нельзя, городские заклюют, - засмеялся старшина. -Как фамилия?
  - Грушев Михаил.
  - Отчество?
  - Сергеевич.
   Тарасюк записал его фамилию в книгу вечерней проверки.
  - Садись, - сказал старшина, отложив ручку и книгу в сторону. - Слушай меня внимательно и запоминай. Подъём в шесть часов тридцать минут.
   Старшина долго объяснял Мише распорядок дня и что такое дисциплина в армии.
  - Будешь дисциплину нарушать, выгонят из училища, - закончил он своё разъяснение. Пойдём, я покажу твою кровать и научу, как её надо заправлять. Вот тебе две простыни и наволочка. Чемодан с вещами оставляешь здесь. Туалетные принадлежности, книги, тетради и продукты питания забери с собой, - скомандовал старшина.
   Он кинул на стол кусочек картона, - вот тебе бирка, напиши на ней фамилию и привяжи к ручке чемодана.
   В дверь каптёрки постучали. На пороге стоял среднего роста с красивым лицом и спортивного телосложения паренёк, одетый в футболку и серые брюки.
  - Ещё один новенький? - спросил Тарасюк.
  - Да, - ответил парень.
  - Фамилия?
  - Нестеренко Валентин.
  Старшина записал Нестеренко в книгу.
  - Сейчас я научу вас двоих как надо заправлять кровать и объясню тебе, как полагается себя вести.
  - А меня не надо учить, я уже курс подготовки прошёл, - улыбаясь, сказал Нестеренко, - я уже с девятого числа в училище.
  - Так, - Тарасюк посмотрел на календарь и ухмыльнулся, -много - уже целых полмесяца в армии. Куда поступал?
  - Валентин почесал затылок и ответил, - в Киевское высшее артиллерийское зенитно-ракетное училище.
  - По конкурсу не прошёл или дисциплина виной?
  - Физику завалил, попался тринадцатый билет, число роковое: третий закон Ньютона, ракетный двигатель Циалковского и закон Ома для полной цепи. Меня долго и упорно пытали втроём и поставили неудовлетворительно.
  - Да, сегодня уже двадцать четвёртое, до экзаменов осталась неделя, надо учить, а я с вами тут лясы точу. Значит так, научишь его, как заправлять кровать, -Тарасюк показал на Грушева, - вот тебе бельё, а не заправленные кровати найдёте сами. На довольствии стоите с завтрашнего дня. Выход в город с моего разрешения.
  - А позавтракать можно сходить? - спросил Нестеренко.
  - Да, сегодня на завтрак обед и ужин разрешаю.
   Ребята заправили кровати и положили свои туалетные принадлежности в тумбочку.
  - Погода хорошая, - сказал Нестеренко,- пойдём в город.
  - Я в Киеве первый раз, - неуверенно ответил Миша.
  - Не беспокойся,- Нестеренко улыбнулся, - со мной не заблудишься, я город хорошо знаю. Меня Валентином зовут. А тебя как?
  - Я Грушев Михаил,- Миша подал руку Нестеренко, - будем знакомы. А ты что, киевский?
  - Нет, я из-под Чернигова, станция Горностаевка. В четыре часа пятого июля я приехал покорять столицу.
  - Ну и как, покорил?
  - Нет, только начинаю, но кое-что уже успел, - Валентин засмеялся.
  - Выходит, зря время не тратил?
  - Сказать, что был в загуле - нельзя. Отец дал тридцать рублей, третью часть уже потратил.
  - А если не поступишь, как собираешься с десятью рублями домой добраться, а ещё неделю до экзаменов надо прожить?
  - Поступлю, - уверенно сказал Валентин, - такого быть не может.
  - А в артиллерийском училище такой уверенности не было?
  - Вначале была, а потом сон приснился, что я еду домой. Вышло, что сон в руку.
   Валентин и Миша вышли через КПП и направились на остановку. Вскоре, позванивая из-за поворота, показался трамвай. Рабочий день уже давно начался, людей в трамвае было мало. Он как пустая коробка грохотал на стыках рельс, гудя электродвигателем и скрипя на поворотах.
  - Садись у окна,- сказал Валентин, - изучай город.
  - Так ты что, на первом же экзамене и завалил?
  - Нет, я не самый худший. Первый экзамен была математика, писал второй вариант, задача сложная попалась, решил её не полностью, а примеры решил все. Три бала поставили. Потом писал сочинение, тема дурацкая попалась, политика: " Владимир Ильич Ленин - наше знамя, сила и оружия", а я политику не люблю, эти сухие газетные фразы. Если бы были Пушкин или Лермонтов, словом поэзия - это моё. Я бы тут пятёрку отхватил, а так снова трояк. Трое ребята из нашего военкомата уехали сразу, я остался один. Пошёл сдавать физику, сон в руку - завалил. Сейчас снова попытаю счастье. Домой ехать нельзя, отец инвалид войны, не выдержит моего возвращения на щите.
   Валентин замолчал и вместе с Мишей стал смотреть в окно.
  - Далеко нам ещё ехать? - спросил Миша.
  - Поедем в центр, там есть хорошая пельменная, готовят вкусно и не дорого, по порции пельменей и вареников с творогом и сметаной съедим. Вареники, страсть как, люблю.
  
   Они шли по главной улице Киева, длинной более километра с широкими тротуарами и каштановым бульваром с правой стороны, который отделял жилые дома от проезжей части. Ансамблевая застройка в стиле "сталинского ампира" с монументальными зданиями, украшенными вертикальными пилястрами, горизонтальными антаблементами и геральдическими композициями поражала своим величием. Эти непревзойдённые архитектурные ордера классической формы, сформированные еще в Древней Греции, удивляют своей красотой и по сей день. Каждый, кто попадает на Крещатик, испытывает непонятное чувство, какую-то энергетику, которая идёт из глубины веков. Отсюда началось движение православной веры по Руси Великой, "и от того часа идеме сынове Владимировы крестише, и по днем Крещатым прослыли". В войну это место было уничтожено полностью. Боеприпасы заложенные в домах сотрудниками НКВД, начали взрываться. Другие безбожники, нацисты, используя эти взрывы, как предлог, стали арестовывать всех евреев Киева и уничтожать их в Бабьем Яру. Так что, Крещатик не только главная улица Киева - это веха в памяти православных и иудеев России.
   После завтрака ребята пошли гулять, ели мороженое, сидели в сквере на скамейке. Разговаривали о том, как учились в школе, о предстоящих экзаменах. В основном говорил Валентин, молчаливый Миша поддерживал разговор короткими фразами. Валентин рассказывал, как он в артиллерийском училище нашёл себе занятие на спортплощадке: вцепился за канат на конце, которого был завязан узел, стал раскачиваться и сорвался, ободрав себе руки, и ходил в медпункт на перевязку. За это майор Рыбальченко его назначил в наряд и как он в свободное время сбежал с ребятами в зоопарк. Рядом на скамейке сидела женщина. Она внимательно слушала их разговор и заговорила с ними.
  - Простите меня, что я вмешиваюсь в вашу беседу. Я из Москвы, работаю в училище имени Баумана. Сейчас приехала в Киев, хожу по вузам, приглашаю абитуриентов в училище. У нас в этом году недобор студентов. Можете забрать свой экзаменационный лист из артиллерийского училища и поехать к нам в Москву.
  - У меня по физике двойка, - ответил Валентин
  - Ничего, подучите и пойдете на экзамен второй раз.
  - Нет, не пойдет. Я уже в училище связи сдал документы, да и денег осталось совсем мало, до Москвы не доеду.
  - Уезжайте домой, возьмите денег и приезжайте к нам. Времени ещё целая неделя в запасе. Я уже много лет работаю с ребятами и кое-что понимаю. Вы не ту профессию избрали. В душе вы не военный человек. Вот ваш друг подходит, а вы нет: смазливый, физически крепко сложенный, красивая фигура.
  - А что офицеров смазливых и с красивыми фигурами не бывает?- засмеялся Нестеренко.
  - Почему же, бывают, но у вас просматриваются черты совсем неприсущие офицеру, а скорее артисту. Вы ведёте себя немного развязно, в вашем поведении, словах, жестах кричит характер своенравного человека - "Эх, разгуляться бы!" В армии вам трудно будет. Армия - это среда, где воле одного подчиняются все.
  - Вы правы, - Нестеренко замялся, - люблю жизнь. Я понял, что армия это не моё, как только приехал в артиллерийское училище: вечерняя проверка, отбой, подъём. В столовую строем, на самоподготовку строем- меня это коробит.
  - А зачем же вы в военное училище пошли?
  - Отец сильно хотел. У него был фронтовой друг, лейтенант, его звали Валентином.
  Почти в конце войны шальная пуля смертельно ранила его, и он умер на руках моего отца. Мой отец дал ему слов, если будет у него сын, то он назовёт его Валентином и сделает всё, чтобы он стал офицером. После войны в сорок шестом году в октябре месяце родился я. Меня назвали Валентином, и с малолетства вбивали мне в голову, чтобы я хорошо учился и стал офицером. Если бы вы мне сейчас предложили поехать в литературный институт, я бы не задумываясь, встал и поехал.
  - Так в чём же дело? В ваших руках судьба.
  - Там уже, наверное, экзамены закончились, и отца боюсь обидеть.
  - Эх, молодо-зелено, - вставая, сказала женщина,- из-за каких-то обид ломать себе судьбу.
   Женщина ушла, а Валентин ещё долго смотрел ей в след, как бы размышляя над её словами. Он сейчас как сказочный путник стоял у того камня, на котором было написано: "Налево пойдешь - коня потеряешь. Прямо пойдёшь - голову сложишь". И он решил не менять своего пути.
  - Пойдём на Днепр купаться, - сказал Валентин, как бы подытожив весь прошлый разговор с женщиной.
  - У меня плавок нет, - стал отказываться Миша, - и в училище надо ехать. Старшина спросит, почему так долго загуляли в городе.
  - Кинь ты, Мишка, чепуху молоть. Нужен ты этому старшине, как зайцу стоп-сигнал: какая ему разница - кто поступит Грушев или Нестеренко или оба уедут домой.
  - Нет пусть лучше другие уедут, а мы с тобой курсантами станем. У тебя отец есть, поддержит, а у меня одна мать. Я поэтому и в училище пошёл, зная, что студента ей не прокормить. В городе студенту нужно и одежду, и учебники, и квартира, и питание - это не то, что в селе - одни штаны хлопчатобумажные и кирзовые сапоги на год. Мне нельзя не поступить, так что поедем зубрить.
  -Ну, хорошо, - согласился Валентин, - один разок искупнемся и в училище.
  - Уговорил, - Миша похлопал Валентина по плечу, - пойдём, тем более что я у такой большой реки впервые.
   В этот день они не взяли книги в руки. Ласковое солнце, тёплая вода и горячий песок не дали им это сделать. Они купались, потом сохли, потом снова купались, пили пиво и ужинали в какой-то столовой, а вечером гуляли в парке имени Пушкина. Вернулись в училище поздно.
   Утром после завтрака всех абитуриентов построили и отправили на занятия. Подполковник прочитал лекцию, после чего повели на площадку, где стояли автомобили, радиостанции и аппаратные. Грушев первый раз видел своими глазами технику связи. В его представлении связь - это то, что он видел в кино про войну: катушка кабеля, телефон и радиостанция на плечах солдата. А здесь он увидел целый узел из аппаратных и огромных радиостанций на трёх машинах. Будучи ещё школьником, Миша сам сделал радиоприемник на транзисторах, и ему казалось тогда, что он уже готовый специалист. А сейчас, всматриваясь в эту технику, он смеялся в душе над тем школьником-дилетантом.
  - Привет, Валентин! - раздался голос парня.
   Рядом с Мишей стоял Нестеренко, он тут же оглянулся и заспешил к пареньку.
  - Здравствуй, Гриша!
  - А ты как тут оказался, ты же в артиллерийское училище поступал?
  - Не сдал экзамен по физике. Почему я тебя в роте не видел?
  - А я в другую роту попал. Я к тебе зайду вечером. Побежал, наша рота уже ушла.
   Паренёк убежал догонять свою роту.
  - Это мой одноклассник Гриша Дубина,- сказал Валентин.
   После занятий всех посадили в клубе, с будущими курсантами беседовал начальник училища генерал майор Тюльга Иван Николаевич. Он рассказал об училище, какую специальность они получат. Затем Иван Николаевич поведал историю училища.
  - Училище является одним из старейших, - продолжил он. - Первого марта девятнадцатого года Реввоенсовет создал инженерные курсы по подготовке командного состава Рабоче-крестьянской Красной Армии. Курсы тогда размещались в Москве. Через восемь месяцев был произведён первый выпуск командиров в количестве восемнадцати человек. Двадцать третьего апреля двадцатого года двумя эшелонами курсы передислоцировались в город Киев и уже двадцать первого сентября был первый выпуск. Владимир Ильич Ленин был избран почётным курсантом-инженером нашего училища. Первого ноября двадцать четвёртого года курсы переименовали в Киевскую военную школу связи. В двадцать шестом году ей присвоено имя Председателя ЦИК СССР Михаила Ивановича Калинина, а шестого марта тридцать седьмого года школа переименована в Киевское военное училище связи имени М. И. Калинина. Летом сорок первого года курсанты участвовали в боях при обороне Киева, а тринадцатого августа передислоцировались в город Красноярск.
   Генерал замолчал, он смотрел на лица молодых ребят и вспомнил, как ему было двадцать семь лет, и он офицером-связистом встретил войну. Словно какая-то машина времени прокручивала в его голове события начала войны. В зале царила тишина, но в голове Ивана Николаевича грохотала взрывами война.
  - Во время войны, - продолжил он, - в основном, учатся женщины и командирами- связистами отправляются на фронт. За выдающие заслуги перед Родиной училище награждено орденом боевого Красного Знамени. С июня сорок пятого года в училище установлен трёхлетний срок обучения с присвоением выпускникам звания "лейтенант" и вручением дипломов техника связи. Вы начинаете новую жизнь: сложную, суровую, противоречивую. Родная земля может накормить и напоить вас, но защитить себя земля не может и нет ничего почётней для мужчины, чем защищать свою Родину.
   После краткого рассказа об училище многие задавали генералу вопросы, он отвечал на них. Его искренность и доброжелательность поразили многих. После этой беседы все были под впечатлением. А затем ребятам показали фильм "Живые и мёртвые".
  
   После ужина зашёл Гриша. Валентин познакомил его с Мишей, и они вместе пошли в буфет, взяли кефир и халву и стали отмечать встречу.
  - До экзаменов осталось пять дней, - вздыхая, сказал Гриша.
  - Что, боишься? - пошутил Валентин.
  - Нет, не боюсь, но что-то на душе муторно.
  - Не пять, а шесть, - вмешался Миша, - диктант тридцать первого.
  - В нашей роте тридцатого, - сказал Дубина,- Валя, может сходишь вместо меня, напишешь -ты же в русском языке дока. А я сам, знаешь, как учился- одним словом "дубина толстая". За это буду тебя в буфет целую неделю водить.
  - Ладно, уговорил, начинай сейчас угощать. Можешь считать, что русский ты уже сдал.
   Гриша тут же вскочил и побежал к стойке буфета. Он купил три бутылки лимонада и халву.
  - Может, и с физикой решим, а ребята? - сказал он, ставя бутылки на стол. - У нас физика третьего августа.
  - А мы сдаём четвертого, - ответил за Валентина Миша.
  - Нет, не пойдёт, - возразил Валентин, - с физикой я сам не дружу, вот Мишка говорит, что по физике силён. Да ты сам пойми, Гриша, физика устный, на следующий день нам тоже надо будет сдавать тем же преподавателям. На экзаменационной карточке фотография. Если подловят, сразу выгонят. Мы лучше с Мишкой поболеем за тебя и шпаргалкой поможем.
   Утро следующего дня выдалось солнечным. Всех абитуриентов старшина вывел на зарядку. Ещё не сформировавшиеся как мужчины, вчерашние школьники, подставляя свои костлявые плечи и длинные худые шеи тёплому ласковому солнцу, беспорядочно и неумело махали своими тонкими, почти без мышц, руками, при этом громко смеясь, друг над другом. После зарядки умывались и заправляли постели. Мише Грушеву всё нравилось, он сразу как-то прикипел к воинскому порядку и тому беззаботному укладу жизни. Будучи по натуре ведомым он принял армию как своё родное: утром разбудят, поведут на зарядку, накормят в столовой, отведут на занятия, помоют в бане, сменят бельё. Остаётся только учиться и служить, исполняя приказы. Валентин же, наоборот, по натуре был человеком свободолюбивым, и каждое малейшее подавление его воли возбуждало в нём протест, несогласие, выполнять команды. Но, тем не менее, оба этих человека готовились стать офицерами, чтобы в дальнейшем повиноваться и самим подчинять людей.
  - Сегодня день ВМФ, - сказал Валентин, заправляя кровать.
  - Ну и что с того, - ответил Миша.
  - Как это что? В городе будет праздник. Сегодня будем смотреть салют, надо у старшины отпроситься выйти в город. По городу погуляем, пива выпьем.
  - А ты что - моряк, что праздновать собрался?
  - Не моряк, но готовлюсь стать офицером, значит, имею какое-то отношение к флоту.
   До обеда ребята занимались в классе, готовились к экзаменам. Преподаватель физики прочитал им лекцию. Возвращаясь с занятий, ребята смотрели, как на плацу тренировались с полсотни курсантов. По команде офицера они поднимали над головой ракетницы, и тут же по команде раздавался единый щелчок.
  - Что они делают? - спросил Миша.
  - К салюту готовятся, - с видом знатока ответил Валентин. -Так ты пойдешь в город?
  - Не знаю. Старшина, наверное, не отпустит.
  - Будь спокоен, я всё решу - Валентин похлопал Мишу по спине - скажу старшине, что ко мне девушка из Чернигова с подругой приехала.
   Нестеренко подошёл к старшине и стал проситься в увольнение.
  - Разрешите, товарищ старшина, с Грушевым в город сходить.
  - С какой целью, развеяться захотелось?
  - Да вроде того, девушка ко мне из Чернигова приехала.
  - А Грушев зачем?
  - Так она с подругой, как я буду один с двумя девушками.
  - Ну, ну и то, правда. А ты что у Грушева порученец? Он сам что ли не может подойти и спросить?
  - Так он же стесняется, он вас как огня боится. Для него вы, товарищ старшина, царь и Бог.
   Старшина засмеялся. - Иди, пустомеля, разрешаю, но только до отбоя, чтобы ночевали оба в казарме. Никаких ночных прогулок, - повторил старшина, - ослушаетесь, больше не пущу.
   Через полчаса ребята уже спешили к остановке трамвая.
  - Давай навестим одну мою знакомую, - сказал Валентин.
  - Ты уже и киевлянку заимел?
  - Нет, я её и в глаза не видел, мне её адрес дал преподаватель на курсах "ГЗОС".
   Миша не знал, что означает эта аббревиатура, но постеснялся спросить, чтобы не выглядеть профаном.
   -Я с ней стенографическими письмами переписывался, - продолжил Валентин, - и сейчас хочу её увидеть.
  - Так ты что стенографист?
  - На курсах освоил эту грамоту ещё в школе. Хочу купить толстую тетрадь, чтобы вести дневник моей курсантской жизни.
   Они доехали до стадиона "Спартак", дальше пересели на автобус и добрались до улицы Межевой. Двадцатый дом нашли быстро, десятая квартира оказалась на третьем этаже.
   Никаноровой Люды дома не оказалось, но её мать Галина Романовна приветливо встретила ребят, впустила в квартиру и стала угощать чаем. Вскоре появилась Люда и её отец Анатолий Сергеевич. Затем ребята гуляли с Люсей в городе, и уже смеркалось, когда они втроём подошли к подъезду её дома. На скамейке у дома сидела целующаяся пара. Из подъезда вышла сгорбленная старуха. Она прошла мимо влюбленных, возмущённо пробурчав: " бесстыдники, совсем совесть потеряли". За ней вышли две женщины. Они улыбались, увидев целующихся, наверное, ещё не забыв свою молодость. Валентину захотелось обнять Люсю, но она аккуратно сняла его руку со своего плеча. Воспитанная мамой в строгих правилах, она не могла этого позволить, а Валентин же наоборот считал, что надо спешить жить. Хотя они и понравились друг другу, но разные взгляды на жизнь мешали им загореться от той искры, которая возникла между ними. В доме их ждала мать, она накрыла стол. Когда начался салют, все вышли на балкон. Отец принёс бинокль, и ребята стали любоваться красотами Киева.
   Затем Люся проводила ребят к автобусной остановке. В автобусе было пусто, люди ещё гуляли после салюта по вечернему Киеву.
  - Правда, Люся хорошая девочка, - сказал Миша.
  - Да, хорошая, но позапрошлый век, - сухо ответил Валентин.
  - Ты не прав. Почему ты считаешь, что современная девушка сразу же должна кидаться тебе на шею.
  - Мы рождены, чтобы жить. В наш стремительный век некогда расшаркиваться ножкой- "позвольте, господа", "отнюдь, господа", "как вам угодно, господа". Старо это, Мишка, и смешно.
  - Зато надёжно, жизнь не любит спешки. Когда спешишь, обязательно вляпаешься во что-то непристойное.
  - А, ты ничего не понимаешь!- Валентин махнул рукой. Ему не хотелось продолжать этот разговор, и дальше они ехали молча.
   Утром всех абитуриентов собрали на плацу. Сегодня выпускали офицеров-связистов. Играл оркестр, вынесли знамя. Молодым лейтенантам вручали дипломы. Затем они красиво шли под звуки марша. Ребята с трепетом в душе смотрели на новоиспечённых лейтенантов, и каждый представлял себя на их месте. Придёт время, и они поступят в училище, окончат его и также браво пройдут под звуки оркестра Они пройдут по жизни и станут генералами, полковниками, майорами, а кому-то судьба уготовит и другой путь: кто-то не выдержит испытание учёбой и будет отчислен из училища. Кто-то из ребят попадёт после выпуска на китайскую границу, в горячие точки Африки и почувствуют на себе дыхание войны. Некоторые побывают на войне в Афганистане и не все оттуда вернутся.
  
   Но сейчас было лето шестьдесят четвёртого года, до экзаменов оставалось два дня.
  - Погода хорошая,- сказал Валентин,- давай махнём на пляж.
  - Старшина не отпустит, - сказал Миша, - подумает, что мы приехали в училище гулять, а не экзамены сдавать.
  - А мы через забор, - Валентин поднял руку, немного протянул её вперёд и, сжав в кулаке, громко продекламировал - он не преграда для тех, кто любит свободу! Пойдём и Гришку возьмём в свою компанию.
   Дубина оказался дневальным, он с огромным сожалением ответил ребятам, что сбежать на пляж не может. Купаться поехали на озеро, рядом с Днепром.
   Вода в озере уже была прогрета и нисколько не освежала. Валентин тут же познакомился с девушкой Надей, она была из Ленинграда. Надя рассказывала им о городе на Неве, о Зимнем дворце, фонтанах и о красоте белых ночей. Ребята никогда не были в Ленинграде, и каждый в душе мечтал там побывать. Их мечты сбудутся: у Валентина через год, а Миша после выпуска попадёт в Ленинградский военный округ, а затем будет учиться в Ленинграде в Академии связи и будет любоваться архитектурой Невского проспекта, Дворцовой площади, Эрмитажа и увидит золотого Самсона в Петродворце.
   К ужину они вернулись в училище. В умывальнике приняли холодный душ, друг друга, обливая из шланга.
   Утром тридцатого июля Валентин пошёл сдавать экзамен за Гришу Дубину. Вечером Гриша узнал, что диктант по русскому языку он сдал на отлично. На радостях он купил в буфете пирожки, кефир, халву и ребята обмыли первый экзамен.
   На следующий день в семьдесят девятом классе ребята писали диктант. Миша сидел рядом с Валентином, и когда возникали затруднения с орфографией, он подсматривал у него.
  - Валик, ты проверишь мою писанину? - спросил Миша, как только они закончили писать.
  - Давай, - Валентин тут же поменял листы местами и стал проверять. Нашёл у Миши две ошибки и исправил их, а затем стал проверять свою работу.
   После экзамена радостные они направились в роту, там Валентина ждало письмо от Люси. В письме Люся писала, что они оба понравились её маме, а ей понравился он. Приглашала в гости. Валентину хотелось поехать к ней в воскресенье, но четвёртого июля экзамен по физике. На подготовку осталось три дня.
   В ночь на воскресенье Валентину снились одноклассники Егор Щербина и Закружная Люба, он в военной форме сидит у них на свадьбе. Утром он рассказал сон Мише.
   - Может, сон в руку, - сказал Миша, улыбаясь, - а мне дом снился: мама стоит у крыльца и провожает меня в армию.
  - Вещие сны. Всё решено: никуда сегодня не пойдём, будем готовиться, - сказал Валентин.
   Весь день они штудировали физику, после ужина смотрели кино " Им было девятнадцать".
   В понедельник Гриша сдавал экзамен по физике. Ребята пошли поболеть за него. Миша опрашивал каждого сдавшего экзамен номер билета и вопросы и всё записывал в тетрадь. Вскоре картина для него прояснилась, на любой вопрос он мог отвечать сразу без подготовки. Гриша Дубина зашёл сдавать экзамен. Ребята передали ему шпаргалку, но она ему не помогла. Он получил двойку. После сдачи экзамена тринадцатой группой уже по известным билетам стали готовиться к экзамену. Когда дошли до тринадцатого билета Миша пошутил: " Зубри, чтоб КВАИУ имени Кирова не повторился".
  - Не может быть, чтоб два раза тринадцать, - сказал Валентин, - а вообще, чем чёрт не шутит. Какие вопросы в нём?
  - Так первый вопрос, - сказал Миша и посмотрел в тетрадь, - устройство вольтметра. Второй - сложение сил действующих под углом, третий - задача, несложная, если только её тебе дадут.
  - Ты говоришь, как будто он мне уже достался.
   Готовились до отбоя. Утром пошли сдавать экзамен. Миша читал на лице Валентина тревогу.
  - Ты только не волнуйся, - поддержал он его, - ты иди первый, а я за тобой постараюсь сесть возле тебя, и если что помогу шпаргалкой.
   Валентин зашёл в аудиторию. В приоткрытую дверь Миша видел, как он подошёл к столу и у него слегка дрожали руки. Он в начале правой рукой потянулся к одному билету, а затем левой рукой совсем в другом конце стола взял бумажку.
  - Билет номер тринадцать, - громко сказал он,- первый вопрос устройство вольтметра.
  - Вопросы сейчас не надо читать. После, когда будете отвечать, - ухмыляясь, сказал преподаватель.
   Следующим зашёл Миша. По сияющему лицу Валентина он понял, что помогать ему не надо. Валентин улыбнулся, подмигнул и показал большой палец. Вопросы Грушеву достались лёгкие и задача, которую он вчера решал. Он посидел за столом две минуты и сказал преподавателю: " Я готов"
   Преподаватель жестом руки подозвал его к столу.
  - Можно отвечать на украинском языке? Я учился в сельской школе с украинским языком преподавания.
  - Как вам угодно, - сказал преподаватель.
   Миша отвечал, не зная, понимает его экзаменатор или нет, он сейчас был увлечён ответом на вопросы билета. Когда он записал на доске решение задачи, то взглянул на преподавателя. Его старое морщинистое лицо с седыми висками улыбалось.
  - Прекрасно, - сказал экзаменатор и задал дополнительный вопрос. Миша тут же без запинки на него ответил. Экзаменатор задал второй, за ним третий - он так же без запинки на них отвечал.
  - Зря вы, молодой человек, пошли в среднее училище, вам надо было в высшее поступать, - сказал в конце преподаватель.
  - У меня с русским языком и литературой проблема. Я сочинение не написал бы.
   Высокая похвала словно развязала Мише язык. Всегда молчавшему, ему вдруг захотел ось говорить и говорить. Его словно прорвало.
  - Вот, к примеру, мы проходили Льва Николаевича Толстого, к моему стыду я не читал роман "Война и мир". В селе библиотеки нет, а купить книгу негде, да и денег на книги у мамы не было. Школьная библиотека маленькая, там был Толстой, но только его "Севастопольские рассказы". А современное кино я стал смотреть только здесь. К нам в село раз в месяц приезжала передвижка и то все фильмы довоенные показывала. Последний фильм, который я смотрел в деревне, это " Свинарка и пастух". В училище душу отвожу, каждый день фильмы крутят. Вчера вечером посмотрел " Вдали от Родины". Сильный фильм.
  - Вам хочется стать офицером?
  - Да, - утвердительно ответил Миша, - я раньше об армии знал из рассказов, отслуживших деревенских ребят, а сейчас немного узнал об армию и мне понравилось. По крайней мере, лучше того чему нас учили в школе.
  - А чему вас учили?
  - На занятиях по труду нам преподавали доильный аппарат и на ферме учили доить коров. Там, наверное, наверху думают что, если в селе родился, то его судьба решена - только в колхоз. Из нашего класса никто туда не пошёл. Зря нам один год добавили к учёбе. Это ничего не дало. Деньги и время потратили зря. Разве можно профессию насаждать силой.
   Преподавателя поразила прямота и чистота мыслей Грушева. Он подумал: " на вот таких пареньках и держится армия, и если, не дай Бог, придёт враг, они будут стоять насмерть"
  - Да, соревноваться с городскими ребятами вам труднее,- сказал преподаватель, - в сёлах порой рождаются талантливые ребята, а вырываются оттуда единицы. Я ставлю вам высший бал. Поступайте в училище и постарайтесь учиться дальше.
   Радостный Миша выскочил из класса. К нему приставали ребята, что-то спрашивали, он отвечал почти на автомате, не углубляясь в заданный вопрос. Через полчаса из класса вышел Нестеренко. По сияющему лицу Валентина Миша понял, что он сдал экзамен.
  - Сколько получил?
  - Четыре балла, - Валентин выкинул вверх руку с четырьмя пальцами. - Ура!!! Завтра проходим медкомиссию, если всё нормально мы в училище.
  - Сплюнь, восьмого ещё письменный экзамен по математике и физкультура.
  - Напишем и на перекладине подтянемся. Я физики как огня боялся.
   В роте их ждали письма. Миша получил письмо от мамы, она радовалась, что у него всё хорошо. В письме она сообщила, что его одноклассница Валя поступила в педагогический институт, а Вася Зуев в медицинский. Миша вспомнил выпускной вечер: как они с ребятами гуляли до утра, а потом уединились с Валей и на берегу реки встречали восход солнца. Он тут же решил написать ей письмо. К нему подошел Валентин.
  - От Люси письмо получил, пишет, что хочет меня увидеть. Девятого августа у неё день рождения, приглашает меня. Пойдёшь со мной?
  - Она же приглашает тебя, а не нас двоих. Знаешь, Валик, поговорку: "незваный гость хуже татарина". А потом- восьмого экзамен, если будет двойка, придётся девятого домой уезжать. Гриша уже уехал?
  - Вечером проводим, он в Полтаву едет. Там тоже есть военное училище, и экзамены ещё не начинались.
  На следующее утро сдавали экзамен по физподготовке. Экзамен был несложный, и у всех ребят было весёлое настроение. После экзамена старшина построил роту и объявил, что все идут в медпункт на медкомиссию. Миша шёл в строю и от радости в его душе бурлило: он сдал три экзамена и все на пять. Рядом шёл Валентин, он тоже по физподготовке получил отлично и должен был быть доволен своими результатами, но на его лице Миша уловил какое-то смятение.
  - Ты чего такой? - спросил Миша.
  - Какой?
  - Ты идёшь, как икона, на тебе лица нет. Что на медкомиссию как на экзамен собрался?
  - Понимаешь, Мишка, я хотел после школы в авиационное училище поступать, а в военкомате медкомиссию не прошёл: " рождённый ползать летать не может". А вдруг у меня что-то снова найдут.
  - Да брось ты! Тоже мне хватил, чтобы на лётчика учиться, надо иметь здоровье как у быка. Лично я ещё в девятом классе понял, что это не моё. Мы как-то с ребятами поехали в Харьков в парке Горького на аттракционах покататься. Я на колесо обозрения залез, а выходил с дрожащими коленками. Ужас как высоты боюсь. С парашюта, наверное, прыгнуть не смогу. Если только с самолёта выкинут.
   Медкомиссию прошли быстро.
  - Ну что, пронесло? - пошутил Миша, увидев сияющее лицо Валентина.
  - Всё нормально - годен! Завтра последнее испытание.
   Экзамен по математике был не сложным - задача по геометрии и три примера. Миша решил быстро. Спросил у Валентина, как обстоят у него дела. Тот ответил, что все в норме. После экзамена шли радостные и весёлые.
  - Всё, экзамены сдали. Сегодня надо поговорить со старшиной, чтобы в увольнение отпустил. Вчера занял у Подноветного три рубля, думаю какой Люси подарок купить.
  
  - Ты что, опять за увольнением пришёл? - спросил старшина, когда Валентин появился в каптёрке.
  - Да, завтра у девушки день рождения.
  - Это у какой, у черниговской? Что, опять приехала?
  - Нет, у Люси киевской, - улыбаясь, ответил Валентин.
  - Слушай, Нестеренко, ну ты и донжуан. Откуда они у тебя берутся?
   - Преподаватель адрес дал, сходил к ней в гости и познакомился с мамой и папой.
  - Так у тебя с ней серьёзно, а как же та, что в Чернигове?
  - Не знаю, как получится, - ответил Валентин.
  - Хорошо, сегодня с Вартаняном ночь у тумбочки постоишь. Он тоже в город просится. Завтра отпущу вас в увольнение.
   Старшина дал увольнительную и Валентин поспешил на остановку трамвая. В это время подходил двадцать седьмой номер. Маршрут был неудобный, необходимо было сделать три пересадки, но Валентин не захотел ждать и поехал на нём. На площади купил букет цветов и пересел в двенадцатый номер трамвая, доехал до стадиона "Спартак", а дальше автобусом до шестнадцатой средней школы. По улице Межевой почти бежал. Дверь открыла Люся.
   - Поздравляю тебя, Люся, с днём рождения, - и весь, покраснев до ушей Валентин, вручил ей букет цветов. Он первый раз в своей жизни дарил девушке цветы. Люся проводила его в комнату, затем достала вазу, налила в неё воды и поставила вазу с цветами на стол. Отец ушёл в магазин, а мама готовила на кухне. Люся достала фотоальбом, и Валентин стал рассматривать фотографии. Увидев фотографию , где Люся была запечатлена в трёхлетнем возрасте, он расхохотался.
  - Ты чего смеёшься ? - спросила она.
  - Ты на этом фото очень смешная.
  - Отдай, я тут некрасивая, - Люся хотела выхватить из его рук фотографию и спрятать.
   Но Валентин отодвинул свою руку. Люся потянулась за фото, и её лицо оказалось рядом с его губами. Он попытался её обхватить, чтобы поцеловать, но только успел прикоснуться губами к щеке. Люся тут же вырвалась из его объятий.
  - Смотри дальше альбом, - сказала она, поправляя на себе платье.
  - Валентин перевернул лист альбома.
  - О! Мне вот эта фотка нравится, ты подари мне её.
   Люся достала из альбома фотографию и подарила её Валентину. Он снова предпринял попытку обнять её, но она ловко увернулась. В это время раздался голос из кухни Галины Романовны: "Люся, почисти картошку"
  - О, я умею это делать, будем вместе чистить, - сказал Валентин
   Они вдвоём чистили картошку, и разговаривали короткими фразами, понятными только им двоим. В это время из магазина пришёл отец, и мама стала накрывать стол. Всей семьёй сели за стол, подняли бокалы вина и стали поздравлять Люсю с днем рождения.
  - Ну, как Валя сдал экзамены? - спросила Галина Романовна.
  - Да, сдал, два на отлично и два на хорошо.
  - Молодец, стало быть, поступил, - сказал отец.
   - Пока рано говорить, завтра мандатную комиссию проходим.
  
   Вечером Люся проводила Валентина до автобуса. На остановке людей не было и Валентин попытался ещё раз обнять Люсю, но она опять увернулась. Всю дорогу к училищу Валентин думал о Люсе и их отношениях. В роте угостил Колю Чепикова и Мишу Грушева яблоками, которые дала Галина Романовна ему с собой.
  - Как прошёл день рождения Люси? - спросил его Миша.
  - А так, средне, - с неохотой ответил Валентин, - ожидал большего. Я пришел к выводу, что к любви она ещё не готова!
   Он достанет из тумбочки тетрадь и запишет эту первую фразу себе в дневник.
  
  
  
   Глава 2
   Десятого августа решалась судьба ребят. По полудню началась мандатная комиссия. Миша Грушев зашёл в кабинет начальника училища. Посредине кабинета стоял стол, за которым сидел сам генерал, а сбоку за столами сидели офицеры-члены комиссии. Миша волновался, глядя на их погоны, и от перепуга забыл ту форму доклада, которой их учили накануне сержанты. Произошла небольшая заминка, затем он сосредоточился и стал пробегать взглядом по лицам. И "конечно же, да вот он, отдельно за столом сидит сам генерал" - подумал Миша и тут же четко доложил: "Товарищ генерал, абитуриент Грушев на мандатную комиссию прибыл".
  - Грушев все экзамены сдал отлично, - доложил генералу полковник, сидевший с краю у стола.
  - Молодец, - сказал генерал, - расскажите Грушев о своих родителях.
  - У меня одна мама, - сказал Миша, - работает в колхозе.
  - А отец где? - спросил полковник.
  - Отец умер.
  -От какой болезни умер отец? - спросил тот же полковник.
  -Я не знаю, мне было три года. Мама рассказывала, что у него с войны в груди осколок был. В сорок девятом году поднял тяжёлый мешок с зерном, изо рта пошла кровь. Пока довезли в райцентр, он по дороге скончался.
  - В школе спортом, художественной самодеятельностью занимались?
  - Да, спортом занимался, участвовал в районных соревнованиях, бегал на длинные дистанции. Участвовал в художественной самодеятельности: пел, читал стихи.
  - Спойте нам что-нибудь.
  И Миша не стесняясь, тут же запел песню "Старый клён"
   " Старый клён, старый клён, старый клён стучит в окно,
   Приглашая нас с друзьями на прогулку"
   Песню пел красиво, выразительно, как он пел её дуэтом с одноклассницей Валей.
  - Молодец, - ещё раз похвалил его генерал, - вы зачислены курсантом в училище связи.
  Миша вышел из кабинета и по коридору летел, словно на крыльях. У стены стоял Валентин и ждал своей очереди.
  - Ну что там, что там, расскажи, - приставал он к Мише - что спрашивают.
  - Не бойся, физику не спрашивают, - засмеялся Миша, - там спрашивали о родителях, о школе, чем занимался.
   Уже минут через сорок вышел сияющий Валентин. На спортплощадке он нашёл Мишу и громко закричал: "Ура, мы курсанты!" и схватил его подмышки, приподнял и стал с ним вертеться. После мандатной комиссии в пятнадцать часов ребята простились со своими прическам.
   На следующий день всех курсантов одели в форму (Х\Б- бывшую в употреблении) и повели в баню. Ребята первый раз в военной форме шли по Московской улице и им казалось, что вся улица и все девушки из окон смотрят на них.
   После бани всех отправили на хозяйственные работы.
   Весь запылённый Миша стоял в умывальнике и промывал от пыли уши, ноздри. Вскоре показался Валентин.
  - Что работёнка пыльная попалась? - пошутил он.
  - Да уж куда, хуже, не найдёшь.
  - А я не плохо попал, с Колей Чепиковым во дворе караульного помещении из кирпича стенку пулеулавливатель строили. Спросили, "кто умеет кирпичи класть", ну мы с Колей и вышли. Коля в этом немного соображает, а я подсобником был, раствор мешал да кирпичи подносил. Так что я в своей жизни один памятник уже воздвиг, может лет тридцать и простоит. Вначале хотел пристроиться плакатным пером писать. Офицер сказал: "грамотишка есть, а пером не владеешь".
  - Ты как Остап Бендер, - засмеялся Миша, - мальчика рисовал " кто скажет, что это девочка"
  - Рота строится на обед! - прозвучала команда
   После обеда всех стали проверять на наличие слуха.
   Теперь Миша понял, почему генерал спрашивал о художественной самодеятельности. Если человек поёт, значит, у него есть слух, из него получится хороший радист. Миша зашёл в класс. Майор сидел за столом и медленно отстукивал морзянку, а затем заставлял стучать по столу и повторять услышанную мелодию морзянки. По слуху Миша прошёл в радисты и попал в первый радио взвод. Кто не прошёл по слуху, попали в телеграфные и телефонные взвода. Валентин попал в телеграфисты в третий взвод. Вначале ребята расстроились, что в разных взводах, но потом успокоились - все равно же в одной роте и в одном строю.
  - У тебя кто командир взвода? - спросил Валентин.
  - Капитан Костюк, нормальный мужик, немного с юмором. Ребята говорят, что первому взводу повезло.
  - А в третьем взводе - сказал Валентин, - старший лейтенант Кожевников. Игорь Михайлович учился в нашем училище.
   Четырнадцатого августа всех курсантов построили на плацу, и начальник училища генерал майор Тюльга поздравил всех с началом занятий. Тут же на плацу среди офицеров и курсантов пошла молва, что училище сделают высшим. Одни говорили, что всех курсантов отправят в другие училища, другие - автоматически переведут в высшее и будут учиться пять лет. Но ни те, ни другие были не правы.
   У ребят началась учёба. Подъем был в шесть тридцать. Проходило сорок пять секунд, и они одеты. Затем два круга вокруг училища, комплексные упражнения утренней зарядки под командой старшины и сержантов. После утреннего туалета, завтрака и политинформации, которую проводили замполиты, была строевая подготовка на плацу под командованием командиров взводов. Курсанты высоко поднимали ногу и держали ее с вытянутым носком параллельно земле. Под команду офицера "и делай раз", "и делай два" шлёпали всей ступнёй об асфальт, чередуя ноги. Это выглядело как в замедленном кино. После часа таких занятий болели ступни и икры ног, разламывалась поясница.
   Я сейчас задумываюсь, зачем это всё? Кому нужно было это шлёпанье на плацу, которое никакого отношения не имеет к защите Отечества? Эта прусская муштра, заимствованная русскими царями и особенно Павлом, так въелась и прижилась в армии России, что на протяжении трёх столетий продолжает будоражить мозги наших генералов. Господа, мир изменился, техническая оснащенность армии шагнула так далеко, что строевым шагом под бой барабана в атаку уже не ходят.
   После муштры на плацу начинались занятия. Изучали уставы, морзянку, работу на телеграфных аппаратах. На занятиях по огневой подготовке изучали устройство автомата "Калашникова". После обеда приходила почта. В тридцатиминутный перерыв читали письма, газеты. Повзводно шли в классы на самоподготовку.
   Сегодня у Валентин был весёлый, он получил два письма: одно от брата Николая, а другое от сестры Марийки и посылку от мамы, в которой тоже была маленькая записочка. Яблоками он угостил ребят и на самоподготовке тайком от сержанта писал письма.
   Привыкшему к труду и постоянным заботам о хлебе насущном, Мише Грушеву нравилось в училище. Не надо стирать бельё, покупать продукты, готовить. Остаётся только учиться. Но в этом была и другая сторона - отрицательная. Исчезала индивидуальность человека. Всегда в строю, лишенный свободы и личного имущества, в нём вырабатывался тип безмолвного винтика, который нужен государственной машине для выполнения любых задач. Кроме этого, промывались мозги политинформациями, где говорилось о мудрости политики партии, правительства и наших вождей- верных ленинцев. Почти каждый вечер в клубе училища шли кинофильмы. Они были в основном патриотические: "Оптимистическая трагедия", "Битва на Волге", "Крепость на колёсах", " Повесть о настоящем человеке". В то время весь советский кинематограф был в одном стиле.
   За неделю такой нагрузки ребята устали. Все с нетерпением ждали выходного дня. Двадцать третьего августа было воскресенье. С облегчением ребята взяли книги, газеты, кто-то решил написать письма домой. После завтрака всех построили, посадили в машины и повезли на бульвар Дружбы народов работать. Там были ремонтные работы, и на бульваре осталось много грунта. Курсанты лопатами нагружали землю в машины. Работали до обеда. Свободолюбивый Валентин с недовольным лицом закидывал лопатой в машину мусор вперемешку с землёй.
  - Всё это враньё, -вдруг высказался он, - что революция ликвидировала рабство. Есть ещё рабы - курсанты военного училища связи.
  Его тут же толкнул, рядом работающий с ним Миша.
  -Прикуси язык, - шепнул он ему,- мы тут не одни.
   На дворе уже давно была хрущевская оттепель, культ личности осудили, но привитые Сталиным гены прочно сидели в умах людей. Люди продолжали искать вокруг себя "врагов народа". Высказанное Валентином недовольство курсант Будоренко доложил сержанту.
   К обеду возвратились в училище. Валентин увидел, что у входа в училище стояла Люся и её родители. Они поздравили его с поступлением в училище.
  - Люся тоже поступила в университет на филологический факультет, - сказала мама.
  - Поздравляю, - сказал Валентин и взял Люсю за руку. Он держал её руку и не отпускал. Мама только улыбалась, а Люся, смущаясь, краснела.
  - Вы извините, я вынужден идти - сказал Валентин,- сейчас построение на обед, у нас с этим очень строго.
   - Да, конечно, - сказал отец, - дело военное.
   Галина Романовна достала из сумки колбасу, яблоки и помидоры.
  - Вот тебе, Валя, к обеду, ребят угостишь.
  - Спасибо,-Валентин, взял продукты и побежал в казарму.
   В казарме дневальный по роте Юра Шнейдерман конвертом шлёпнул его по носу семь раз (воскресенье седьмой день недели). Письмо было от родителей. Миша тоже получил семь шлепков - письмо было от мамы. Она радовалась его успехам, писала, кто из одноклассников, куда пошёл учиться.
   В понедельник утром младший сержант Овечкин, прослуживший уже два года в армии, и как истинный член партии доложил о высказанном курсантом Нестеренко парторгу роты.
  - Сейчас не те времена, - с сожалением сказал парторг, - из училища исключить за такие слова нельзя, а вот присмотреть за курсантом надо. Есть на примете такой парень, который постоянно за ним следил бы?
  - Есть, - утвердительно сказал Овечкин, - курсант Будоренко, хочет в партию вступить.
  - Вот ему партийное поручение, пусть присматривает за курсантами и обо всем нам докладывает, а мы его за это примем в партию.
   Физические нагрузки на следующей неделе еще больше увеличились. Бегали километровые кроссы, занимались на спортивных снарядах, но особенно изнурительной была строевая подготовка. Курсантов готовили к параду.
   За эту неделю Валентин получил два письма. Одно от одноклассницы Любы Закружной, из которого узнал, что она поступила в институт лёгкой промышленности и живет в общежитии. Она писала Валентину, что заходила к его отцу и взяла адрес. Другое письмо было от Люси. В воскресенье к нему приехал брат Николай. Привез из дому яблок, восемь рублей денег и письмо от отца.
   Первого сентября у первокурсников закончился карантин, слабоуспевающих и нарушителей дисциплины исключили из училища и отправили служить в армию. Курсантов перевели на курсантский паёк. Началась официальная служба в ВС СССР. Ребятам выдали оружие, и заставили запомнить его номер. Каждый с гордостью нёс автомат -это была мечта любого мальчишки получить боевое оружие. Пройдет много времени: у Валентина будет седая голова, но к его удивлению номер автомата ЖА 0754 он будет помнить всю жизнь и об этом он поделится на сорокалетии выпуска.
   На следующей неделе курсантов посадили в машины и повезли в танковое училище. Там их знакомили с танками, которые были в то время на вооружении СА. Курсантов готовили командирами взводов связи мотострелковых и танковых батальонов. В каждом танке была радиостанция, и такие занятия по знанию бронетехники были необходимы.
   Подполковник-танкист рассказывал о боевых характеристиках каждой машины. После разрешили посмотреть технику изнутри. Валентин вылез из танка и стал поправлять своё обмундирование.
  - Ты знаешь, Миша, - сказал он другу, - а всё-таки лучше, что мы связисты - в этой железяке душно и ни черта не видно.
   После занятий ехали по городу в открытых машинах. Стоял тёплый сентябрь, уже кое-где листья на деревьях начинали желтеть, осенние цветы распустились и украшали улицы Киева. Весь осенний город выглядел величественно и красиво.
   Девятнадцатого сентября всё училище отправили в колхозы. Курсанты ехали четыре часа с шестнадцати до двадцати. Когда ехали по дороге, Миша обратил внимание на указатель "Чернобыльский район". Эта надпись почему-то врежется в его память. И судьба через двадцать два года снова приведёт его на эту землю. Он окажется в числе ликвидаторов последствия аварии на АЭС. С утра ребят отправили убирать хмель. У многих на хмель была аллергия- сухой кашель, насморк. Государство использовало на таких работах бесплатный рабский труд студентов, курсантов военных училищ. Наверное, ни одному помещику в дореволюционной России и во сне не снилось, что приедут к нему в поместите студенты или юнкера, будут убирать ему урожай и причём бесплатно.
   Двадцатого сентября был выходной день, но всех погнали на уборку хмеля. Странная штука- политика. То, что провозглашалось в революцию, из-за чего она и свершилась, получилось всё наоборот.
   Через неделю всех вернули в Киев. Может быть, работали бы и дольше, но троих курсантов на уборке урожая насмерть сбила машина. Утром сходили в баню, а после обеда всех повели в клуб прощаться с курсантами. По середине зала стояло три гроба, в них лежали молодые парни. Пройдет много лет, Грушеву придётся воевать в Афганистане, он увидит кровь и много трупов, но эта картина три молодых парня в гробах останется в его глазах навсегда.
   После приезда из колхоза сдали старое обмундирование и получили новое: брюки рубахи, погоны, ремни, подворотнички и тяжелые как гири яловые сапоги.
   Двадцать седьмого сентября было воскресенье. Это был первый выходной день после поступления в училище, в который курсантов никуда не задействовали на работы.
   - Нестеренко на КПП! - прозвучал голос дневального.
   Валентин тут же сорвался с места и поспешил на выход. На КПП стоял мужчина без правой руки.
  - Ты Валентин? - спросил он.
  - Да, - ответил Нестеренко.
   - Я фронтовой друг твоего отца, Шкода Григорий Александрович, - он подал левую руку Валентину. - Был у вас в гостях, отец передал тебе сумку с яблоками и грушами.
   Валентин принёс сумку в роту и стал угощать ребят.
  - Это какая же девушка " красавчику" такой подарок преподнесла, - пошутил Миша Грушев, раскусывая сочную грушу.
   Эта кличка сразу же прилипла к Валентину, и его все стали звать "красавчиком".
  - Друг отца привез, - ответил Валентин, - а ты думал, что барышня такую сумку припёрла.
   С двадцать восьмого сентября каждое утро по два часа занимались на плацу строевой подготовкой. Занятия по одному закончились и теперь тренировали в шеренгах по восемнадцать человек с автоматами. После строевой подготовки занятия: техническое черчение, основы высшей математики и специальные предметы по связи. С октября занятие по строевой подготовке увеличились на один час. Теперь каждое утро занимались шагистикой по три часа. Третьего октября в восемнадцать часов всех повезли в Дом офицеров. Там перед курсантами пели мастера искусств. На сцену вышел Григорий Майборода - толстый, но красивый человек. Он исполнил две песни " Где же вы друзья однополчане" и "Я вернусь к тебе Россия". Миша заворожено смотрел на знаменитого певца. Раньше он слушал его только по радио, а сейчас видел на сцене и слушал в живую.
  - Хороший юбилей мне устроили, - сказал Валентин.
  - Какой ещё юбилей? - спросил Миша.
  - Девяносто дней как в Киеве, лично я доволен. Ты знаешь, сейчас подумал, наверное, приятно радовать людей со сцены. Я решил, завтра пойду и запишусь в хор художественной самодеятельности училища.
  - Хочешь стать знаменитым как Майборода?
  - Ну, ты, Мишка, хватил! Для этого надо консерваторию закончить. Просто хочу научиться петь.
   На следующий день Валентин пошёл записываться в художественную самодеятельность. Руководитель хора преподаватель из консерватории выслушал его и принял в хор.
   Десятого шёл мелкий дождь. Ребята молили Бога, чтобы он не прекращался весь день и мечтали, чтобы строевую подготовку отменили. Но их выгнали на плац и они под оркестр ходили шеренгами до обеда. Обмундирование промокло. После обеда развесили шинели на спинки кроватей, и ушли на занятия. После занятий выдали парадный мундир, фуражки и хромовые сапоги.
   Тринадцатого октября как всегда был строевой тренаж под музыку. Руководитель занятий с радостью сообщил курсантам, что в космосе три гражданина СССР В.М. Комаров, И.П. Феоктистов и Б.П. Егоров. Курсанты зааплодировали, стояли с вдохновлёнными лицами. Миша чувствовал, как его грудь переполняет гордость за свою страну.
   После тренировки чистили, протирали и ставили оружие .
  - Здорово как, Мишка, - Валентин похлопал Грушева по плечу, - вот бы космонавтом стать.
  - Да, - подтвердил Миша. На его лице выражалась такая же радость как на всех лицах курсантов. - Эх, жаль, что я в лётное не поступал.
   Эта юношеская наивность и максимализм придавали им чувство счастья и радости. Они думали, что перед ними открыты все двери, и достаточно только захотеть и ты станешь певцом, космонавтом, маршалом. Они ещё не знали, что есть такое слово "судьба", и что проза жизни расставит всё на свои места.
   Утром подняли в пять часов, Ещё было темно, моросил мелкий дождь. Курсантам приказали взять автоматы, выдали по куску хлеба и сала, посадили в машины и повезли на аэродром Антонова. Там собралось четыре тысячи человек- все участники парада. Началась тренировка. Тренировались до десяти часов утра. После тренировки возвратились в училище и пошли на занятия. После обеда Валентина снова вызвали на КПП, к нему опять приехал брат Николай. Его призвали в армию, и на вокзале он отпросился у офицера, чтобы навестить в училище брата.
   На следующий день всех ошеломила новость. Никита Сергеевич Хрущев отправлен на пенсию. Первым секретарём КПСС стал Л . И. Брежнев. Хрущевская "оттепель" закончилась и начнется другая эпоха. Её потом назовут " застоем". Кинофильмы и книги станут по-другому описывать характер и образ Сталина. "Проститутка-история" ляжет под другого владыку. Появятся книги " Целина", "Малая земля", где будут восхваляться заслуги нового вождя, верного ленинца. Были и изменения во внешней политике. Перестали стучать ботинком по трибуне в ООН и перешли на дипломатический язык разговора с соседом. И люди жить начнут лучше, исчезнет хлеб из кукурузной муки, а станет нормальный - из пшеницы, пусть даже закупленной за рубежом. Когда-то царская Россия кормила хлебом всю Европу, а теперь СССР, имея сорок процентов пахотных земель, стал завозить хлеб из-за рубежа. Председателем Совмина СССР станет Алексей Николаевич Косыгин. Он начнёт реформы, и в стране появятся инвесторы, а с ним "буржуйский" напиток " пепси-кола" и народный автомобиль, который люди назовут ласково " копейка". И пусть за ним надо будет стоять в очереди десять лет, но его уже можно будет купить. Но председателю правительства будут вставлять палки в колёса и не дадут провести реформы до конца. На всякого Столыпина в России всегда найдутся дураки в Государственной Думе. А что поделаешь? Извечные две беды России - "дороги и дураки", как сказал великий человек.
   Восемнадцатого октября всех курсантов отправили на центральный стадион имени Хрущёва. Их посадили на первый ряд и они выполняли роль оцепления. На стадионе проходил праздник в честь двадцатилетия освобождения Киева. Должны быть руководящие лица Украины, поэтому и были приняты такие меры предосторожности. Курсантам строго приказали не выпускать зрителей из секторов. На стадионе начался парад физкультурников. Прошли под звуки оркестра армейские спортсмены - тысяча человек, коллективы города- тысяча семьсот, трудовые резервы - полторы тысячи. Высший пилотаж демонстрировали лётчики ДОСААФ. Затем поехали мотоциклисты, и вышли спортсмены в различных видах спорта. Миша и Валентин сидели рядом и на каждое выступление бурно аплодировали.
  - Всё, решено, - сказал Валентин, - завтра иду записываться в спортивную секцию.
  - Потом покажут балет, танцевать захочешь? - засмеялся Миша.
  - А, что ты понимаешь, Мишка! Может у меня внутри какой-то талант сидит, и он так и останется нераскрытым.
   Утром был сильный дождь. Тренировку на плацу отменили, и роту повезли в тир. Курсантам дали по три патрона, и они стреляли по мишеням.
   Двадцать восьмого октября занимались строевой подготовкой больше обычного. После тренажа курсантов построили в роте, вручили каждому военный билет, и они разошлись по классам на занятие. После обеда объявили " тревогу". Курсанты хватали оружие, противогазы, шинель в руки и бежали через ворота КТП на Староноводницкий переулок. Там их построили, проверили по списку и отправили в казарму. Валентин поставил свой автомат и зашёл в умывальник. К нему подошёл Баклаков.
  - Валентин, поздравляю тебя с восемнадцатилетнем, желаю остальные сто прожить в радости и веселье. Он пожал протянутую руку Валентина. Рядом стоял сосед по кровати Коля Ковальчук.
  - Поздравляю! - Закричал он и стал тискать Валентина. В это время в умывальник зашёл Грушев и Чепиков.
  - Так, по какому поводу торжества? - спросил Грушев.
  - У Валентина сегодня день рождения, - ответил Баклаков.
  - Поздравляю, - Миша подал Валентину руку, - желаю успехов в учёбе. Я знаю, что наш друг потратился, будучи на дне рождения у дамы. " Любовь это стрела, которая пронзает сердце, бьет по карману и вылезает боком". Поэтому предлагаю ему финансовую помощь.
   Миша снял пилотку и первый бросил в неё деньги: "Кто, сколько может, товарищи курсанты".
  - Ребята, мне посылка из дому пришла, - сказал Валентин. Я думаю, что там что-то вкусное мама прислала. После ужина вас приглашаю в буфет.
   В посылке было письмо от мамы, домашняя колбаса, сало, яблоки и груши.
  
   Вечером в буфете было немного народу. У стойки стояли два курсанта, а за дальним столиком в углу сидела компания. Из их громкого разговора было понятно, что они третьекурсники.
   Валентин подошёл к стойке с пакетом.
   - Тётя Надя, - обратился он к буфетчице, - порежьте мне, пожалуйста, колбасу и сало, у меня сегодня день рождения.
   - Поздравляю, желаю, чтоб до генерала дослужился. Давай порежу. Сколько тебе исполнилось? - спросила буфетчица, принимая от Валентина сало и колбасу.
  - Восемнадцать, тётя Надя
   -Ребят сколько будет?
  - Пять человек со мной.
  -Возьми тарелочки и вилки, - буфетчица нарезала колбасы сала и хлеб. - Что ещё будешь брать?
  - Триста грамм халвы, булочки лимонад и конфеты.
   Ребята сели за стол в другом углу буфета.
   -Куда Баклаков делся, - заволновались ребята.
  - Скоро появится, - сказал Чепиков, - он сказал мне, что ненадолго отлучится.
  -Сейчас выкинет какую-нибудь шутку, он на всякие штучки мастер, - сказал Ковальчук.
   Праздновать не начинали, стали ждать. Минут через пять появился с сияющим лицом
   Баклаков. Он держал в руках перевязанную верёвочкой коробку с тортом.
  - Вот тебе, "красавчик", подарок от нашего коллектива.
  - Где ты его взял? - обрадовавшись, спросил Валентин.
  - Через забор перемахнул, я ещё кое-что взял, - он приподнял гимнастёрку, из кармана брюк торчало горлышко бутылки. - Цсс, - он приложил к губам указательный палец, - прошу без оваций. "Жизнь не те дни, что прошли, а те, что запомнились", - продекламировал он. - Напиток выбирал цвета чая, так что закажите нам, "красавчик", у тёти Нади по стаканчику чайку.
   Снова стали поздравлять Валентина. Под этот шум Баклаков, не вынимая бутылку из кармана брюк, тайком разливал вино по стаканам. Наконец процесс разлития был завершён, и все выпили за здоровье Валентина.
  
  
  
  
   Глава 3
  
   Первого ноября курсанты надели парадную форму. С оружием их построили на плацу. Под звуки оркестра вынесли знамя училища. Начался красивый ритуал принятия военной присяги.
  - Курсант Грушев, для принятия военной присяги " ко мне"! - Прозвучала команда командира взвода.
   Четко, строевым шагом, Грушев подошел к командиру взвода, взял папку с текстом присяги, повернулся лицом к строю и стал громко и четко читать: " Я гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды вооруженных сил СССР, принимаю присягу и торжественно клянусь..." И хотя текст накануне был выучен наизусть, он волновался, и голос его дрожал. Миша прочитал весь текст без запинки, почти на одном дыхании. Когда закончил читать присягу и стал под текстом ставить подпись, руки его дрожали. Пройдёт время и они, сегодняшние мальчишки, поймут, что все волнения и эта торжественность будут напрасными, а текст присяги простая формальность. Потому что политические боссы в угоду своим властным амбициям в одночасье развалят ту страну, которой молодые ребята присягали на верность. Всё в жизни оказывается слишком банально и изменчиво.
  
   Четвёртого ноября курсантов подняли в два часа ночи. До Крещатика шли пешком ночными улицами Киева. Началась генеральная репетиция. Парад полностью прогнали так, как он должен быть седьмого ноября. После прохода батальонов пошла техника. Рёв моторов, лязг гусениц разносились по всему Крещатику, нарушая мирный сон граждан.
   Сейчас вспоминая всё это, я часто думаю: " Кому это было нужно? Да почему было? Шлёпанье бравых мальчиков и грохот техники на площадях и улицах столиц, разбивание о голову вываренных в солёной воде кирпичей, рассыпающихся от одного прикосновения и другие шокирующие публику фокусы, которые известны только одному факиру, продолжаются и сейчас. Они никак не связаны с мощью государства, а является напрасной тратой народных денег. Что этим преследуют политики и крупные военные начальники? Показать мощь государства, что мы ещё о-го-го? Глупости это! Современная разведка без демонстраций и парадов знает возможности и потенциал армии любого государства. Ни одна цивилизованная страна этой дикостью уже не занимается, понимая, что пугать друг друга свежевыкрашенной техникой и шлёпающим мальчиками на параде в наш ядерный век нет смысла, потому как, следующая война планетарного масштаба приведёт к гибели цивилизацию.
   История нам дала много примеров и пора уже понять, что завоевать европейцам Россию не возможно, так же как и России завоевать Европу. Это происходит потому, что русский народ не покорится европейцу. Азиату - да, он ему ближе по духу. Монгол триста лет хозяйничал на Руси, а затем Россия покорила азиатские народы, и они покорно подчиняются ей по сей день. Я приведу вам в пример парадоксы истории. Наполеон покорил всю Европу, взял столицы государств, и народы этих стран его приняли как монарха. Он думал, что так будет и с Россией. Взяв Москву, стал писать манифесты, чтобы люди возвращались к ремеслу и торговле. Он пустил в обращение ассигнации (пусть даже фальшивые), но народ не стал везти фураж и продукты в Москву (не хотел брать даже серебро). То же было и с Гитлером. Он рассчитывал, что народ сам сбросит власть, которая забрала у крестьян землю и отправила их гнить в лагеря, но получилось наоборот. Браво шлёпающие на парадах мальчики отступали до самой Москвы, а затем из глубины России поднялся мужик, не умеющий красиво ходить под барабан, взял дубину и погнал врага назад. Как только европейцы начинают движение на восток, тут же в глубине России появляются ополчения Минина и Пожарского, Сусанин, Денис Давыдов, старостиха Василиса и целые партизанские бригады и стихийно возникает движение на запад.
   Второй пример: Александр Невский ездил в Орду получать ярлык на улус, но, когда пришли шведы, он их разбил на Неве, за что и получил такое прозвище. Пришли крестоносцы, он их разбил на Чудском озере. Затем изрёк знаменитую фразу: " Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет", забыв добавить два слов " кроме монголов".
   Когда идут на Русь европейцы и говорят: "мы наведем порядок, и вы будете жить как мы", русские сразу хватаются за дубину. Но, тем не менее, всю жизнь завидуют европейцам. Такая же история и с русским войском. Неоднократно русские брали столицы европейских государств, но " Стамбула", как у турок, не получалось. Проходило время и всё возвращалось на круги своя. Церковники говорят, что православные не могут принять другую веру. Мягко говоря, это всё выдумки, уж больших безбожников как коммунисты не было. Русские поверили им и приняли другую веру (марксизм -ленинизм), сразу же содрали с православных храмов кресты, глумились над священниками и убивали их.
   Великая Отечественная Война это не только трагедия России, но благодаря ей, власть и народ вернулись к вере. Во время войны стали восстанавливаться церкви, и народ постепенно возвращался к Богу. Если бы не война, страна со своим воинствующим атеизмом потеряла бы духовность. Вера объединяет людей, а потеря духовности ведёт к самоуничтожению. После революции страна разделилась на две части: одни сидели в лагерях, другие их уничтожали. Если бы не пришла беда, осталась бы только одна половина, которая неминуемо снова разделилась бы пополам, и так до полного самоуничтожения. " И погибнет тот, кто разделится внутри себя" ( Библия). Бог пожалел народ и вернул его к вере. А за то, что люди легко поддались мракобесию, заставил заплатить страшную цену.
   На мой взгляд, граница между Европой и Азией проходит не по Уралу. Европейский менталитет заканчивается в Польше, странах Прибалтики и на севере в Финляндии. Потомок европейца, Пётр Первый, пытался его передвинуть в глубь России, обстригая бороды боярам, но не только в одной бороде дело. Это культура, мышление, уклад жизни. Чванство, мздоимство и воровство русского чиновника -это чисто азиатские черты характера. Только в Азии правители ездили не на лошадях, а на человеке, (их носили на носилках). Кстати, на нём там и сейчас ездят. Рикши - это чисто азиатский вид транспорта. В восточных сказках визирь всегда безжалостный, лукавый и жадный. Мне могут возразить: русские цари были европейцами, потомок Романовых был Андрей Иванович Кобыла выходец из прусской земли. Цари брали в жены только европейских невест. Да, но как только у последнего из Романовых не осталось ни капли русской крови, народ сверг их, как отвергает организм инородное тело.
   Россия - азиатская страна и в её народе есть тяготение к сильной руке. Как только на троне оказывается слабый правитель, сразу же появляются жаждущие трона царьки, и возникает смута. Не знаю, откуда у нашего народа такая уверенность, что государством может управлять любой.
   Уже который раз русский народ, свергая своих царей, обрекает себя на погибель. Распри, мародерство, убийство, свергаются с престола цари и лжецари. Европейцу кажется, что всё, страна исчезнет, растворится во мраке смуты, а Россия в это время лечится кровопусканием. И вдруг она выходит из этого обновлённая и сильная. Это и есть тот самый главный и никому непонятный парадокс.
  
   На следующее утро опять подняли всех в пять утра. Курсантам выдали сухой паёк и повезли на аэродром. Первый проход руководителю генеральной репетицией заместителю командующего округом не понравился, он матерился в микрофон, и его крепкие словца разносились по всему аэродрому: " плохо, вашу мать, офицер в пятой коробке третий справа без костей, идёт как мешок с гов...". Миша стоял третьим в первой шеренге и услышал, как впереди стоявший во главе коробки полковник сказал: "жаль, что ушли старые добрые времена, вызвал бы этот офицер генерала на дуэль и шлёпнул бы его в лоб за оскорбление чести и достоинства" Прошли второй раз - снова мат - крики затем третий. Уставшие и пропотевшие курсанты к обеду вернулись в училище.
  
   Седьмого ноября был подъем в шесть тридцать. Все надели парадные мундиры и пошли на завтрак. Завтрак был праздничный. Кроме обычной каши с котлетой на столе были булочки яблоки и конфеты. После завтрака взяли оружие и построились на плацу. Под оркестр вынесли знамя училища и с музыкой пошли по улицам Киева на Крещатик. Было всё красиво и торжественно. Войска, участвующие в параде стали на исходную позицию. На трибунах стояло всё руководство Украины. Парад начался в десять часов, он проходил по одному сценарию, как и парад на Красной площади. Принимал его командующий Киевским военным округом.
   Ребята прошли перед трибунами, чеканя шаг. Вдоль Крещатика стояли люди, и курсанты продолжали идти строевым шагом, словно актёры удавшегося спектакля, которым не хочется уходить со сцены. Ощущение было двойственное: торжественно на душе и подкрадывались мысли, что за каких-то пяти минут, сколько было отдано энергии, бессонных ночей и утренних тренировок. Курсанты прошли торжественным маршем и в десять сорок пять их поставили в оцепление. Было прохладно. Без шинелей в одних мундирах они быстро стали замерзать. Особенно мёрзла, разогретая от прохождения на параде, спина.
   В четырнадцать часов демонстрация закончилась и продрогших курсантов повели в училище. Почистили и поставили оружие. После обеда всех повели в Дом офицеров. Там начался концерт Ансамбля песни и пляски КВО. Еще пел какой-то итальянский певец, который приводил публику в восторг. Три девушки делали акробатический номер.
   В перерыве ребята пили в буфете лимонад, ели пирожное. После концерта были танцы. После жизни в деревне Мише казалось, что он попал в сказочную страну.
   Восьмого числа был второй день праздника, и курсантам разрешили пойти в увольнение. Накануне, шестого числа желающие записывались у командира своего отделения. С утра увольняемые гладили мундиры, подшивали подворотнички. Валентин узнал, что его нет в списках увольняемых.
   - Жора, ты почему не записал меня в увольнение? - спросил Валентин у сержанта.
  - Я не Жора, а Георгий Константинович, - ответил Корнилов, - и соизволь обращаться на "Вы"
  - Тогда и Вы обращайтесь ко мне так же.
   Корнилов промолчал.
  - Я хочу знать, товарищ младший сержант, почему меня не записали в увольнение.
  - Не знаю. Вас вычеркнул командир взвода. Зам комвзвода сказал: " вам там нечего делать".
   Валентин повесил мундир на спинку кровати и весь расстроенный сидел на табуретке.
  - Ты чего нос повесил? - спросил его Грушев.
  - А ну их, достали.
  - Кто тебя достал?
  - Зам комвзвода и командир отделения. Не записали в увольнение.
  -А ты потребуй объяснения?
  - У кого я потребую, зам комвзвода уже ушёл, а Корнилов говорит, что это командир взвода вычеркнул.
  - А ты к взводному подойди.
   - Я бы подошёл, только его в роте нет.
  - Ты к Костюку подойди, я видел он в канцелярии. Он вот такой мужик - Миша поднял большой палец вверх. - Ты ему скажи, что девушка приехала издалека. Ну, не тебя мне учить.
   Командир первого взвода капитан Костюк выслушал Валентина и сразу же выписал ему увольнительную записку. В двенадцать часов он уже был у Люси. Дверь открыл отец. Люси дома не было, она ушла заправлять сифон. Анатолий Сергеевич проводил его в Люсину комнату, а сам пошел помогать жене на кухне. На столе лежали книги. " Так, что будущий филолог читает" - подумал Валентин. Он взял одну книгу - это был учебник испанского языка. Услышал, как открылась дверь. Это пришла Люся.
  - А я вот смотрю, - сказал Валентин, пытаясь победить неловкость, - чему учат в университете.
  - Языкам учат, - ответила Люся и стала собирать книги. - Не нравится мне всё это. Быть педагогом с окладом в сто рублей, лучше уж домохозяйкой, научиться готовить мужу вкусные борщи.
   - А я тоже буду педагогом, - сказал Валентин.
  - Как это педагогом, ты же станешь офицером?
  - А офицер - это кто? Дадут по выпуску взвод, два десятка солдат и скажут, учи их, товарищ лейтенант.
   Зашла Галина Романовна, поздоровалась с Валентином и стала приглашать всех к столу.
  Выпили вина. Галина Романовна ещё раз поздравила Валентина и Люсю с поступлением. На её лице выражалось неприкрытое материнское счастье, что у дочери складывается всё хорошо - и с учёбой, и с женихом.
  - Теперь не останавливайся на достигнутом,- перебил Галину Романовну отец, обращаясь к Валентину - тебе Валик надо высшее образование получить, иначе в армии продвижения не будет.
  - Я сам думал об этом - ответил Валентин.
  - А есть высшее училище связи? - спросила Люся.
  - В Ленинграде, Академия связи, - ответил отец.
  - Говорят, что наше училище тоже станет высшим, - сказал Валентин, - будут с белыми погонами.
   - Это как с белыми? - спросила Люся.
  - Технари, - ответил за Валентина отец. - У Вали, видишь, жёлтые края погон, а у них будут белые. Я же тоже техником был, на аэродроме самолёты к полёту готовил. А потом Никита армию разогнал, самолёты, пушки порезали на металлолом. Хрущ тогда сказал, что это всё не нужно, у нас есть ракеты, а получилось ни ракет, ни самолётов. Капитаном меня уволили из армии. Хоть в колхоз пастухом иди. Запил, если бы не Галина, пропал бы.
   В это время раздался звонок.
  - Это моя подруга ко мне пришла, - сказала Люся. - Я думала, что ты с другом придешь, чтоб ему не скучно было, пригласила её.
   После обеда молодёжь пошла гулять в город. Увольнение заканчивалось, и девушки проводили Влентина на остановку. В училище были танцы. Валентин пошел туда и увидел там Мишу- он стоял с двумя девушками.
  - Знакомьтесь, - сказал Миша, - мой друг Валентин.
  - Это Надя, а это Нина.
  - Нину Жарикову я знаю, - пошутил Валентин.
  - Откуда вы меня знаете, мы с вами не знакомились? - удивилась Нина.
  - Я хожу в художественную самодеятельность.
  - А я вас там не видела.
   - Я туда только записался. Вы поёте вот эту песенку, - и Валентин запел.
   "Возможно, что где-то на улице тихой
   Грустит одиноко, мечту затая"
  И Нина тут же подпела:
   "Возможно - кассирша, возможно - ткачиха,
   Возможно -студентка, возможно- швея".
  В это время заиграла музыка, и они пошли танцевать.
  - Надя ваша подруга? - спросил Валентин.
  - Нет, - ответила Нина, -мы с ней сегодня познакомились, девушка попросила меня провести ее на танцы в училище.
   Танцы закончились, ребята проводили девушек до КПП училища. Миша договорился с Надей о встрече на следующей неделе. Надя дала ему свой домашний телефон.
   Вечером после праздников всех курсантов собрали в клубе училища. Прозвучала команда "смирно", курсанты, гремя стульями, поднялись. По проходу к трибуне, выставленной впереди сцены, шел молодцевато подтянутый генерал майор Тюльга Иван Николаевич. Все сели. Генерал поблагодарил всех за участие в параде и сказал, что командующий КВО всем участникам парада объявил благодарность. Он довёл до курсантов приказ Министра Обороны Р. Я Малиновского. Училище стало высшим, но поступившие в этом году курсанты будут заканчивать его по программе среднего.
   В этот же вечер был концерт художественной самодеятельности. На сцене появился хор. Миша глазами пробежал по участникам хора и в последнем ряду нашёл Валентина. Ему было приятно, что его друг добился своего и радует теперь своим пением людей. Хор исполнил три песни: " Великой партии слава", "Бухенвальдский набат" и "Калининцы". Миша увидел и Нину Жарикову, она пела песню " Возможно".
   После концерта курсанты делились своими впечатлениями: о первом увольнения, о том, что им не повезло. Все надеялись на "халяву" попасть в высшее училище. Поспешил поделиться с друзьями и Валентин, рассказывая, что был в гостях у девушки и выпил бокал вина.
   Утром была политическая информация. Подполковник ещё раз сказал, что училище будет высшим, и курсанты узнали - на их обучение государство тратит двадцать одну тысячу рублей.
  - Представляешь, Мишка, - сказал Валентин, как только они вышли из ленинской комнаты, - если бы за учёбу платили мы сами, мой отец никогда не смог бы меня выучить.
  - А я за то, - ответил Миша, - чтобы нашим родителям платили больше и они сами оплачивали учёбу своих детей. Тогда мы не шлёпали бы на плацу, не убирали в колхозе хмель и картошку и не подметали улицы Киева, а требовали нормального обучения.
   В это время мимо них проходил капитан Костюк.
  - Ну, как дела донжуан, встретил девушку? - спросил он, шутя.
  - Встретил, - ответил Валентин. - А почему вы меня так зовёте?
  - Это не я. Это так тебя старшина зовёт, а, впрочем, дерзай - дело молодое, - Костюк похлопал Валентина по плечу и направился в канцелярию.
  - Чего они ко мне прицепились? -громко спросил Валентин.
  - Костюк просто так говорить не будет, - сказал Миша, - это о тебе точно шел в канцелярии разговор. Ты бы поменьше языком болтал. Будоренко по три раза на день в канцелярию бегает. Когда ты рассказывал, как ты у Люси сидел за столом, он даже рот раскрыл, так внимательно тебя слушал.
  - Нестеренко, зайди к старшине, - сказал командир отделения.
  - Началось!- воскликнул Валентин.
   В каптёрке старшины не было, был лишь заместитель командира третьего взвода сержант Дамченко.
  - Вы, почему, товарищ курсант, ходили восьмого ноября в увольнение?
  - Меня капитан Костюк отпустил.
  - Он командир первого взвода, а вы по штату стоите в третьем взводе.
  - Вы, товарищ сержант, в увольнение ушли, командир взвода дома был, а за ротного был капитан Костюк. Ко мне девушка приехала, я к нему обратился - он меня и отпустил.
  -Не лгите, товарищ курсант, я знаю, что вы были в гостях и употребляли спиртные напитки.
  - Это кто-то может доказать? - Валентин улыбнулся.
  - Ты чего лыбишься? Докажем, если надо будет. Почему я должен из-за тебя постоянно получать?!
  - Улыбаюсь, потому что весело. Чего я плохого сделал: учусь я хорошо, взысканий не имею. Почему я не могу сходить в увольнение? - спросил Нестеренко.
  - Иди отсюда. Запомни, я тебе устрою сладкую жизнь.
  
  
   Двадцатого ноября на вечерней проверке старшина Тарасюк объявил, что первый взвод заступает в караул. Это был первый караул в жизни молодых курсантов. Утром майор Тимаков провёл инструктаж. Затем первый взвод посадили в класс и заставили учить статьи устава и табель поста. Миша заступал на пост, где были склады училища. Он наизусть выучил табель и теперь знал где, какой склад и номера мастичных печатей, которыми опечатывались двери складов.
   В восемнадцать часов проинструктированные до головокружения они прибыли на развод караула. Дежурный по училищу подполковник Палубников ещё раз опросил курсантов знание устава, и под звуки оркестра караул направился в караульное помещение. Миша стоял в первую смену. Склады находились через дорогу отдельно от основного корпуса училища. Рядом с забором поста стояло общежитие. В одной из комнат гуляла молодёжь. Через открытую форточку доносились весёлый смех, подвыпивших девушек и ребят. Не смотря на осень, окно полностью распахнулось и в нём появилась со жгучей рыжей причёской девушка.
  - Эй, часовой, - закричала она, - иди к нам, у нас весело.
   Миша ничего не ответил и пошёл по своему маршруту. Сумерки быстро превращались в темноту, и желтые фонари освещали периметр поста. Стал задувать небольшой ветерок и моросить мелкий дождь. Вдруг Грушев услышал какой-то шорох. Он стал за угол склада и наблюдал за тем местом, откуда раздавались звуки.
   - Стой, кто идет! - закричал он.
   Но ответа не последовало. Миша увидел шевелящуюся тень. Он вышел из своего укрытия, передернув затвор автомата, и осторожно направился к тому месту, откуда доносились звуки. Оказалось, что это висел на одном гвозде указатель и жесть от ветра стучала о столб, а тень было не что иное, как оборванный кусок телефонного кабеля, на котором висела тряпка. Ветер раскачивал кабель, и тень пробегала от столба к углу здания. Миша посмеялся над собой. Два часа пролетели быстро. Когда он заступил второй раз спустя четыре часа, наступила ночь. Он уже не боялся, но с непривычки ночью очень хотелось спать. Миша боролся со сном, делая приседания и размахивая руками. Он понимал что, если только присядет, сразу же уснёт, а за такое нарушение его могут исключить из училища. На жёлтой стене склада, освещённой фонарём, кто-то углём большими буквами написал: " И спать хочется и Родину жалко". Миша усмехнулся и стал бегать по периметру. От бега сон прошёл.
   После караула вернулись в казарму уставшие. Ребята с нетерпением смотрели на часы, ждали, когда же будет отбой, чтобы лечь в постель и выспаться. Но толком поспать в эту ночь не пришлось. В три часа ночи их подняли по тревоге. Курсанты надели шинели, на спину рюкзак, через плечо автомат и противогаз, на пояс сапёрную лопатку, подсумок с магазинами и штык-нож. Пешком пошли в учебный центр Бортничи - это в километрах двадцати за Киевом. Ночью шли по мосту Патона. Миша вспоминал, как ездил на автобусе по этому мосту. Тогда через открытое окно автобуса он любовался Днепром, смотрел, как по фарватеру двигались катера, а у берега качались лодки. А теперь, идя по мосту, ему казалось, что не будет этому длиннющему сооружению конца. Идя в строю, он боялся заснуть на ходу. Вторая бессонная ночь казалось ещё страшнее, чем первая. Вдруг перед ним всё закачалось и его повело в сторону. Ребята, идущие с ним рядом, его тут же поддержали и посоветовали щипать себя за уши.
   За Киевом сделали привал. Курсанты сели спинами друг к другу и Миша тут же уснул.
  Тридцать минут отдыха придали бодрости. Стало подниматься солнце и спать уже не хотелось. В Бортничи прибыли в девять часов утра, позавтракали и всех положили спать. Болели натёртые ноги, но сон взял своё. Спали до четырнадцати часов. После обеда майор Тимаков провел беседу, а затем был отдых. После ужина показали фильм "Великолепная семёрка". На вечерней прогулке пели песни "Московские окна", " Песня о тревожной молодости", "Я люблю тебя жизнь". И пусть курсанты прошли двадцать километров пешком, и была бессонная ночь, но все тяготы им были под силу. Они были молоды, организм сразу же восстановил силы, и им хотелось петь.
   На следующий день начались занятия в поле. Инженерная подготовка - преподаватель рассказывал об устройстве и размерах окопа для стрельбы стоя.
  - Окоп метр десять в глубину, шестьдесят сантиметров в ширину и метр семьдесят в длину - сказал он. - Вы, товарищ курсант, повторите размеры окопа, - он нарочно выбрал курсанта, который задумался и смотрел куда-то в даль.
  - Окоп в глубину, - курсант задумался.
  - Метр десять, -шепнул ему сосед.
  - Сто десять сантиметров - четко сказал курсант и краем уха услышал дальнейшую подсказку, - а в длину сто семьдесят. Товарищ подполковник, зачем такая длинная яма? - тут же спросил он у преподавателя - стрелять можно и с меньшей.
   - Ты что не понимаешь? - пошутил стоявший рядом. - Когда с косой придёт, могилу рыть не надо.
   Подполковник улыбнулся и сделал вид, что он не услышал шутника.
  - Это не яма, товарищ курсант, а окоп. Размеры определены наставлением по инженерной подготовке, - ответил преподаватель.
   Затем курсанты перешли к практическим занятиям. Малой сапёрной лопаткой окопы копать было тяжело. Чтобы понять, что это за труд, нужно попробовать загрузить в машину детским совком тонну земли. В начале был песок, а затем пошла глина, но ребята справились с задачей. На обед шли уставшие, но весёлые.
   После инженерной подготовки приступили к тактической. Курсантов повезли на полигон и стали обучать действиям солдата в бою. Стреляли из автоматов, ракетниц, бегали в противогазах, кричали "Ура!". Курсанты победили, " враг" был разбит. Ехали назад весёлые, пели песню " Серебряная гитара - " Горит заря в вышине и снова за окном где-то слышно играет гитара, гитара поёт серебром".
   Двадцать седьмого ноября был день рождения у Алексея Радченко. Курсанты поздравляли его, но, к сожалению, в учебном центре буфета не было. День рождение Леша встретил без традиционной халвы и лимонада, а в окопах. Проходили занятия по теме: "солдат в обороне".
   После обеда привезли почту. Миша получил от мамы письмо. Валентин читал газету.
  - Что пресса пишет? - спросил Миша, подойдя к Валентину.
  - А вот что, - Валентин перевернул газету "Ленинское знамя" и громко прочитал,- "Человек каждый день должен делать шаг вперёд, иначе это будет не жизнь, а сплошная сумятица и скука".
  - Чушь какая-то - сказал Миша. - Мой дед зимой плетёт корзины и раздаёт их односельчанам, просто так, бесплатно. Я его как-то спросил: "Дед тебе не скучно?". Он мне ответил: " Нет, даже интересно". Другой человек в нашей деревне печки кладет, добротные печки. Его и в другие деревни приглашают. Делает печки не за деньги, а за символическую плату - бутылка самогона. И не делает он шаг вперед, а кладёт кирпичи так, как выучил его отец. Поддаст и идет по деревне, поет, не ощущая скуки. Производство сейчас централизовано. На нашем ЗИЛе люди у станка делают одну и ту же операцию, бывает, что и всю жизнь. Так что, весь мир пребывает в сумятице и скуке? Человек даже просто созерцая мир, развивается, и как только он постигнет истину, освобождает место другому. Это как яблоко- пока не наберёт сока - не упадёт.
   - Бывает, что падают и не дозрелые, - возразил Валентин.
  - Такое бывает и с людьми: несчастный случай или болезнь, - ответил Миша. - Работящему человеку сумятица и скука не грозит. Они бывают у бездельников, а хлеборобу некогда скучать, работают за копейки, а труд самый тяжёлый. Мой дед, заработав пенсию в колхозе, целых тринадцать рублей, всё время шутил: " мне государство дает четыре бутылки водки в месяц". Я иногда думаю, кто-нибудь из этих чиновников, пробовал прожить на такие деньги хотя бы один месяц.
   После обеда снова были занятия в поле. Была уже поздняя осень, каждый день моросил дождь. Курсанты бегали в противогазах и учились ползать, мокрыми шинелями размазывая сырую глину. После ужина старшина вывел всю роту на вечернюю прогулку.
  Курсанты роптали, мол: "за день и так нагулялись", но беспрекословно подчинились приказу и, ворча, потянулись на улицу. В казарме появился майор Тимаков, в дальнем углу он обнаружил прячущегося за двухъярусными кроватями курсанта.
  - Товарищ курсант, ко мне! - закричал он на всю казарму. - Ваша фамилия?
   - Курсант Баклаков - ответил тот.
  - Почему вы не на вечерней прогулке.
  - Я заболел, простудился, меня знобит.
  - К врачу ходили?
  - Никак нет, товарищ майор.
  - Пять суток ареста.
   Баклаков действительно был болен, у него была высокая температура. На следующий день он пошёл к врачу и получил освобождение от занятий на три дня, но пять суток все же отсидел на гауптвахте.
   Жесток человек, если он наделён хоть какой-то властью. Он готов беспощадно наказывать людей несоразмерно с их проступком, без разбора, подчиняясь только эмоциям и жажде неотвратимости наказания. И если бы этому вояке дали право убивать, как убивали такие как он в тридцать седьмом в лагерях, майор объявил бы курсанту высшую меру, а так у него потолок - пять суток ареста. Все бы считали это нормой, приговаривая - " лес рубят щепки летят".
   Первый день зимы был тёплый. Снова моросил дождь. Курсанты учились прокладывать линии связи. Миша шел с четырьмя катушками полевого кабеля, висевших по бокам. Ремни от катушек резали плечи, вымокшая шинель добавляла груз, и все это клонило вниз. По мере того как разматывалась катушка, становилось легче. Наконец он размотал катушку до конца, сделал быстро сросток и поторопился дальше. Там на удалении двух километров стоял с секундомером преподаватель и выставлял курсантам оценку. Если Грушев не вложится в норматив, он получит двойку, а это значит, что его не запишут в увольнение и он не встретится с Надей. Наконец пришёл черёд последней катушке. Он уже был налегке и эти пятьсот метров бежал. Его тренированный к бегу организм выдерживал такие нагрузки. Он подбежал к преподавателю, подсоединил телефонный аппарат и крутанул ручку индуктора. Проверив связь, он вручил трубку преподавателю.
  - Грушев, вам отлично, - сказал преподаватель, глядя на секундомер.
  
   Четвёртого декабря после обеда всех посадили в машины и повезли в Киев.
   В машине ехали весёлые, пели песни " Московские окна", " Геологи", " Чёрный кот". "Говорят, не повезёт, если чёрный кот дорогу перейдет" - горланили курсанты при въезде в Дарницу (район Киева). По тротуару шли девушки, они махали курсантам руками, а ребята выкрикивали в их сторону комплименты. По приезду всех отправили в баню, а после ужина пошли смотреть кино " Без вести пропавший". Валентин был весёлый и спешил поделиться с Мишей, что получил письмо от отца, в котором он пишет, что приедет восьмого декабря.
   Пятого декабря был праздник День Конституции СССР. После завтрака всех построили и повели в Дом офицеров. Там был концерт Ансамбля песни и пляски КВО. После обеда был культпоход в цирк. Миша и Валентин сидели в шестнадцатом ряду. Появился клоун. Он веселил публику, затем пошёл в пятый сектор, где сидели ребята и подошёл к девушке, которая сидела ниже ребят. Хлопнул руками, и в его руке вдруг появилась роза. Клоун стал на колено перед девушкой и вручил ей розу. Валентин радовался каждому номеру и громко хлопал в ладоши.
  - Здорово, да, - приговаривая, он и каждый раз толкал Мишу в бок.
   Миша ничего не отвечал.
  - Ты что цирк не любишь?
  - Да как тебе сказать, - ответил Миша, - я в нем второй раз. Первый раз был, когда мне исполнилось шесть лет. Мы с мамой ездили к её сестре в Харьков. Тогда меня повели в зоопарк и в цирк, но я почему-то больше запомнил мороженое "Эскимо" на палочке. Ты знаешь, что мне больше всего хочется?
  - Выпить сейчас шампанского, - пошутил Валентин.
  - Брось, ты, Валя, всё на это переводить. Хотя не плохо было бы бокальчик. Вино можно выпить и служа в захолустье, а вот в театр там не сходишь, потому что его там нет. Надо использовать то, что мы учимся в столице. Может получиться так, что больше в городе никогда жить не придется. К моему стыду я ни разу не был в театре и мне так хочется посмотреть спектакль.
  - Уговорил, - согласился Валентин, - следующее воскресенье идём в театр.
   Шестого декабря в Киеве выпал первый снег. Ребята выбежали на утреннюю зарядку. По-детски радовались приходу зимы: они хватали руками снег и бросали друг в друга снежки. Тарасюк в начале ругался, а потом сам рукой сгрёб снег и бросил его в строй. И тут началось! Такой энергичной зарядки ещё не было. Наигравшись вдоволь, курсанты разогретые, краснощёкие и весёлые, дуя на свои покрасневшие от холода руки, возвратились в казарму.
   Теперь курсанты занимались в классах: изучали радиостанции, учились работать на телеграфных аппаратах, радисты под метроном стучали ключами. В тёплых классах под убаюкивающие лекции некоторые умудрялись засыпать и пойманные преподавателем возвращались из объятий Никты в руки Афины. Полевые занятие, окопы и ползанье на местности в промокшей глине тут же забылись.
   После ужина Валентин всё время подходил к окну, смотрел на подъезжающие к остановке трамваи и шедших по тротуару пешеходов. С третьего этажа, на котором размещалась казарма шестой роты, освещённое КПП училища было хорошо видно.
  - Что, не сидится? - спросил его Миша.
  - Ты понимаешь, Мишка, отец написал, что приедет восьмого декабря. Уже вечер, а его до сих пор нет. Может, что-то случилось.
  - Нестеренко на КПП, - вдруг прокричал дневальный.
  - Вот видишь, как не выглядывал, а все равно просмотрел! - радостный закричал Валентин и побежал по лестнице вниз.
   Он прибежал на КПП. В комнате посетителей было полно народу. Среди них Валентин сразу увидел отца. За это время он как-то постарел, немного согнулся. Отцу было пятьдесят один год, но война и раны сделали его старше своих лет. Валентин появился перед ним, вытянулся по стойке "смирно" и отдал ему честь. Отец на мгновение замер. Он впервые видел своего сына в военной форме и не узнал его, затем обнял его и прослезился. В комнате посетителей негде было сесть, все стулья были заняты.
  - Пойдём папа в спортзал, там в раздевалке посидим - сказал Валентин.
  - А нас оттуда не прогонят?
  - Нет, я там тренируюсь, меня все знают. Ты с дороги, наверное, кушать хочешь? Можем пойти в буфет, но сейчас там тоже полно народу.
  - У меня всё есть. Мама передала тебе яблок, груш, варенье, домашней колбаски и сальца. Ты сходи в буфет, купи две бутылки лимонаду и булочек. Посидим где-нибудь, поговорим.
   Зашли в спортзал, на матах возились два борца, а в дальнем углу, гремя железом, занимались штангисты.
  - А я еду в Черкассы в санаторий для инвалидов войны. Ночевать буду в Броварах у своего фронтового друга, а завтра утром поеду.
  - Куда Николай попал служить? Он в училище приезжал, и мы с ним минут тридцать поговорили.
  - В ГДР попал, пишет, что доволен службой. Вот возьми прочитаешь, - отец достал из кармана письмо и отдал его Валентину.
  - К нам твоя одноклассница приходила, твой адрес просила.
  - Она мне писала, папа.
  - Это твоя девушка? Хорошая, и семья у них порядочная.
  - Нет, папа, она Егора Щербины подруга.
  - В жизни ведь по-разному бывает, - отец задумался, - дружат с одним, а замуж выходят за других.
  - У меня есть девушка, Люсей звать, киевлянка.
  - Гляди, чтобы вертихвостку какую не подхватил. Городские, они знаешь, какие бывают.
  - Нет, она хорошая девушка, в университете учится. Правда, родители очень строго её держат в руках, как школьницу.
  - Это же и хорошо, - радостно сказал отец.
  - Так что же тут хорошего, - возразил Валентин.
  - Эх, молодо-зелено - вздохнул отец. -Тебе что, шалава нужна? Ты, каким спортом здесь занимаешься? - спросил отец.
  - Борьбой.
  - Борьбой-это хорошо, штангой не занимайся, береги своё здоровье. Не надо рвать пупок.
   Они ещё сидели два часа и говорили о доме, о маме, об учёбе. В девять вечера они расстались. Проводив отца до КПП, Валентин шёл по лестнице и ещё раз прокручивал в голове разговор с отцом. Ему было приятно, что впервые отец говорил с ним как со взрослым.
   После трудовой недели двенадцатого декабря готовились в увольнение.
  - Валик, ты в театр пойдёшь? - спросил Миша.
  - Нет, Миша, не пойду, ко мне вчера одноклассница Люба Закружная приходила. У неё есть билет во Дворец спорта, там будут танцы.
  -А у тебя билет есть?
  - На входе купим.
  - Валик, ты же обещал, я так надеялся. Думал, что мы с Надей и Люсей поедем в театр.
  -К Люсе далеко ехать - в другой конец города. И потом, я вчера Закружной пообещал, что приеду.
  - Ты же знаешь, что я в Киеве совсем плохо ориентируюсь. Буду полдня искать театр.
  - С Надей сходи, я с ней тогда на танцах разговаривал, она киевлянка.
   Была оттепель, первый снег растаял. Серые дома и черные деревья придавали городу унылость. Надя ждала Мишу на остановке возле училища. Она была в сером вязаном берете и сером демисезонном пальто.
  - А я тебя сразу и не узнал, - сказал Миша.
  - Конечно, целый месяц не виделись. С первого раза мог и не запомнить.
  -Нет, лицо я запомнил хорошо, - Миша улыбнулся.
   На ямочки на его щеках от улыбки Надя обратила внимание.
  - Тебя трудно узнать в этом берете.
  - Что, он мне не идёт?
  - Нет, почему же, даже очень хорошо, но в платочке ты мне больше нравишься.
  - Куда мы пойдём? - спросила Надя.
  - Понятия не имею, я Киев совсем не знаю. Мы собирались с другом сходить в театр, а он передумал и решил пойти на танцы.
  - Друг решил культуру променять на девочек?
  - Нет, подозреваю другое. Вечером в училище культпоход в цирк, он его обожает, а чтобы я не приставал, сказал, что пообещал подруге сходить на танцы.
  - И в какой же театр мы пойдём: в драматический, или оперный?
  - Не знаю.
  - Ты оперу любишь?
  - Я её никогда не слушал.
  - По телевизору хотя бы что-то видел.
  - Нет, у нас в деревне и телевизора ни у кого не было, - и тут Миша засмеялся.
   Эта открытость, деревенская наивность и непосредственность вдруг сразили Надю. Она первый раз встретила парня, у которого не было комплекса мужской бравады и хвастовства.
  - Я люблю оперу, - сказала Надя, - предлагаю сегодня сходить туда. Только прошу, чтобы ты не уснул.
   Они поехали к оперному театру, сразу же взяли билеты, но до начала оперы было ещё много времени. Гуляя по Киеву, Надя показывала Мише исторические места. Затем они посидели в кафе и всё время разговаривали. Они поражались своей простоте общения друг с другом. И им казалось, что знают друг друга давно. Миша узнал, что Надя родилась в Киеве, а сейчас её отца послали работать в Днепропетровск. Чтобы не терять киевскую прописку и квартиру, Надя осталась в Киеве с бабушкой и сейчас учится в университете. Вечером поехали в оперный театр.
   Торжественная обстановка, которая была в зале поразила Мишу. Праздничная одежда на людях, их лица и поведение говорили о том, что сейчас в этом зале совершится какое-то таинство и в это таинство будет посвящен он, Михаил Грушев. Зазвучал оркестр, и на сцене разворачивалось знакомое Мише историческое событие, которое композитор А. П. Бородин написал на основе замечательного памятника древнерусской литературы "Слово о Полку Игореве". Опера " Князь Игорь" началась. Миша хорошо знал произведение и, затаив дыхание, вслушивался в голос певца, исполнявшего роль главного героя оперы мужественного князя Игоря, который возглавил поход против кочевников-половцев; и как он тяжело переживает поражение и плен, мечтая вернуть себе свободу, чтобы снова пойти на врага. Его подруга Ярославна в трудную минуту проявляет большую силу духа. Миша вслушивался в музыку, которая ярко выражала характеры этих героев, привлекая своим благородством и красотой. Он вслушивался в арию Игоря и плач Ярославны и в душе переживал их судьбы.
   Надя косила взглядом на Мишу и видела, как он был увлечён музыкой, особенно, когда запел хор, в котором выражалась мощь народа и ликование в финале при вести о возвращении Игоря.
   - Тебе понравилось? - спросила Надя, когда они вышли из театра.
  - Я восхищен,- сказал Миша. - Никогда не мог подумать, что музыкой можно передать характер. Музыкой показали стан половцев, своеобразную красоту этих людей, их песни и танцы. И я всё понял. Очень выразительный получился портрет хана Кончака, жестокого властного и вместе с тем по-своему великодушного.
   Надя шла молча, она думала, откуда у этого деревенского парня вдруг появилась любовь и понимание музыки.
  - Ты знаешь, - продолжил Миша, - мне платят в училище восемь рублей, и я решил не тратить их на лимонад и халву, а хотя бы раз в месяц с тобой ходить в театре.
   Эта простота окончательно сразила Надю. В эту минуту он стал для неё близким, дорогим, и ей захотелось поцеловать его. Она прикоснулась губами к его щеке.
  - Миленький, - сказала она, - кушай халву и пей лимонад, а на театр деньги мы найдём. Я же кроме учёбы ещё и подрабатываю.
  - Ты, наверное, много раз в театре была?
  - Много, - ответила Надя, - и ты многое увидишь за три года учёбы в Киеве. Я же всё- таки старше тебя, учусь на третьем курсе университета.
   Миша молчал, они подошли к остановке трамвая.
  - Что молчишь? Задумался, что со старухой связался?
  - Какая же ты старуха, ты самая прекрасная девушка в мире, - ответил он.
   Погода к ночи стала меняться, подул лёгкий морозный ветерок. В небе закружили снежинки, падая на плечи лицо и ресницы Нади. Грохоча пустыми вагонами, к остановке подкатил трамвай. Кроме Миши и Нади на остановке никого не было. Миша шагнул к двери, затем вернулся, обнял Надю и поцеловал её в губы.
   Молодая девушка вагоновожатая смотрела с интересом на них и не спешила закрывать дверь.
  - А целоваться, между прочим, не умеешь, - сказала, шутя, Надя.
  - Научишь, - ответил Миша, -у нас ещё вся жизнь впереди. До следующего увольнения.
  - Позвонишь, - сказала Надя, - я буду ждать звонка.
   Миша ехал в трамвае и всю дорогу думал о Наде. В его душе возникали какие-то чувства: странные непонятные вчерашнему мальчишке, ему хотелось видеть Надю, прикасаться к её губам. И он понял, что в нём просыпается мужчина. Трамвай подъехал к училищу, но Миша, задумавшись, не собирался выходить.
   - Товарищ курсант, вы приехали! - Крикнула вагоновожатая и понимающе улыбнулась.
   В казарме Мишу встретил Валентин.
  - Свершилась мечта, был в театре?
  - Да, был с Надей в оперном.
  - Ой! - Валентин схватился за голову, - скука, наверное, не завидую тебе, дружище.
  - Почему ты так думаешь? Очень было даже интересно. А ты на танцы попал?
  -Нет, билет мне не достали, Закружную довел до Дворца спорта и вернулся в училище, зато в цирке побывал. Мотоциклисты здорово выступали, дрессировщик Владимир Тин. Удовольствие получил вот такое, - Валентин черкнул себя большим пальцем по шее.
  - Я так и понял, что ты в цирк намылился и не захотел с нами идти в театр.
  - Да ты что, я бы там не высидел и десяти минут. В следующее воскресение поеду к Люсе: соскучился по ней и захотелось домашнего борща. Жаль, пилить туда полтора часа.
  - А мы с Надей пойдём в русский драматический театр имени Леси Украинки.
  - О, да ты никак Киев стал изучать, глядишь театралом станешь.
   Но следующее увольнение у них не получилось. В двадцать два часа в понедельник их снова повезли в учебный центр. В Бортничах казармы были холодные. Утром выходили на зарядку, после завтрака выезжали в поле. Проходили тему "взвод в обороне", которые проводил полковник Крятов. Каждый курсант побывал в роли командира взвода. Снова стреляли холостыми патронами, ползали, бегали в противогазах, мёрзли в окопах. На военной топографии учились ходить по азимуту, бегали по лесу с компасом - было интересно, набегались вдоволь. Уставшие, к вечеру возвратились в холодные казармы.
   Зима вступила в свои права. Без ватной зимней одежды, в шинелях было жутко холодно. Казалось, что мёрзли не только руки и ноги, но и, где-то там внутри - вся душа, и от этого холода сердце вот-вот остановится. Ночью мерзли, просыпались от холода. Курсанты роптали. Не выдержав этих испытаний холодом, курсант Вячеслав Васенков сбежал в Белгород к своим родителям.
   Майор Тимаков на комсомольском собрании давал накачку. Наконец эти "пытки" закончились, и к концу месяца ребят привезли в Киев. Многие были простужены, Миша кашлял, а у Валентина разболелось ухо, и его повезли в госпиталь.
  
  
   Глава 4
  
   Новый 1965 год ребята встретили в наряде. Валентин получил поздравительную открытку от Люси. Она приглашала его к себе домой на встречу Нового года. Он ответил поздравлением, сообщив о том, что не сможет приехать, потому что стоит в карауле.
   В училище сложилась традиция: в праздничные дни в наряде стоят первокурсники. Каждый год в училище набирали две роты. В этом году первокурсниками были шестая и третья роты. Училище было двух батальонного состава. В каждом батальоне было по три роты. Первая, вторая и третья в первом батальоне, а четвертая, пятая и шестая - во втором. На праздники в ночь с тридцать первого на первое января стояла шестая рота. Третий взвод шестой роты пошёл в караул. Валентину достался пост номер два - склады ГСМ. Миша стоял в наряде по столовой. Всех киевских ребят отпустили на побывку домой. Иногородним достался наряд.
   После ужина Миша помогал официантке собирать посуду со столов. В это время в столовой промелькнуло знакомое лицо. Это был Саша Куцовский. Во время сдачи экзаменов ребята с ним познакомились. С Валентином и Мишей он подружился, а когда формировали роты, Саша попал в третью роту.
  - Привет, кадет! - закричал Миша.
  - А, Миша, здорово. С наступающим Новым годом. Что, на праздники припахали.
  - Да есть, малость, киевляне разъехались по домам, а провинциалов собрали из всей роты и в наряд. У тебя как дела?
  - Нормально, к службе не привыкать - " кадетка" всему научила. Тоже в наряде по роте стою. А Валентин где? Наверное, к своей Люси побежал.
  - Побежал, - Грушев засмеялся, - с автоматом на втором посту бегает. Как живётся в третьей роте?
  - Так же как и в шестой, - с грустью, ответил Саша.
  - Мы только из Бортничей приехали, - сказал Миша, - колотун ужас, все простудились. Валька ездил в госпиталь ухо греть, а у меня только сейчас кашель стал проходить.
  - А нам сказали, что после Нового года поедем. Я побежал. Да, чуть не забыл. Хлеба надо взять, парню посылку прислали, Новый год будем с салом встречать и пол драить. Младший сержант приказал за ночь паркет в коридоре "спутником" до блеска натереть и туалет отмыть.
  - А за что он тебя?
   - Бог его знает, Миша. Пришли эти "сержанты" из армии, там по году прослужили, а в училище их зам комвзводами поставили. Трёх слов связать не может: "Автомат, товарищ курсант, надо смазывать, потому что оно из залеза и ржавеють". Стоит перед строем и чушь всякую несет, я не выдержал и засмеялся. Он меня за это гноить начал. Я "кадетку" прошёл, такого не видел, чтоб лестницу заставляли снизу вверх мыть.
  - Скажи мне, Саша, откуда в человеке берётся такое, почему ему хочется издеваться над своим сокурсником. Жажда власти или ещё что?
  - Я думаю, Миша, это отсутствие ума. Говорят, что армию захлестнула уголовщина. Слышал, как офицеры между собой разговаривали, что при Сталине этого не было. Это Хрущев приказал брать в армию бывших "зеков" и они все тюремные повадки занесли. Представляешь, с кем нам после выпуска придётся столкнуться.
   Саша ушёл, а Миша отпросился у дежурного по столовой и побежал к телефону, чтобы поздравить Надю с Новым годом. Трубку взяла бабушка. Миша поздравил её. Бабушка стала допрашивать его кто он и откуда. Миша ответил на все её вопросы и в конце попросил пригласить к телефону Надю.
  - Мишенька, она уехала к родителям в Днепропетровск, - ответила бабушка,- будет только после праздников. Вы знаете, Миша, - старухе хотелось поговорить, она видимо была одна, а в старости люди жаждут общения, - у меня тоже в молодости был друг офицер. О, какой это был красивый парень, в четырнадцатом году ушёл на войну и не вернулся. Если бы не эта проклятая война!
   У Миши было мало времени, да и сзади стояли курсанты, поторапливали его, тоже желали поздравить своих подруг с Новым годом, а бабушка всё продолжала рассказывать о своей молодости. Он терпеливо слушал её, вспоминал свою бабушку, понимая, что все к старости становятся сентиментальными.
   - Анастасия Павловна, мне надо бежать, я у командира отпросился всего на три минуты. Когда приедет Надя, я к вам приду в гости, и мы продолжим с вами эту интересную беседу.
  - Да, да, Мишенька, я понимаю, служба, прежде всего. Жду вас в гости.
   С наряда сменились первого декабря поздно вечером. Караул сдал оружие и патроны. Вечером посмотрели по телевизору концерт, и пошли спать.
   На следующий день Валентин записался в увольнение. Возвратился он поздно, увольнение на праздники было до двадцати четырёх часов. Утром третьего декабря было воскресенье. Курсанты убирали территорию, затем подшивали подворотнички к мундирам и утюжили брюки.
  - А ты Миша, в увольнение не идёшь? - спросил Валентин.
  - Нет, не пойду. Что мне одному в городе делать.
  - В театр с Надей сходи.
  - Она в Днепропетровск к родителям уехала. А ты куда намылился?
  - К Люсе домой поеду.
  - А вчера где же ты был?
  - О, далеко! - Воскликнул Валентин и, присев рядом с Мишей на табуретку стал полушепотом рассказывать о своих похождениях.
  - Расскажу, пока рядом никого нет, а то снова старшине донесут. Вчера в час дня сели в поезд и поехали к Соловьеву в город Нежин. Денег у меня ни копейки. Всю поездку финансировал Соловьёв. Его отец от радости нас малость придавил. Сели за праздничный стол выпили по сто грамм " Московской" в два приёма, хорошо закусили. Представляешь, Миша, я как будто дома побывал. Выехали в девятнадцать часов поездом Рига -Симферополь и в двадцать один тридцать уже были в Киеве. А ты что делал?
  -Болтался без дела, да с Толиком Телиженко в шахматы играли почти весь день.
  - Вот книгу возьми " Золотые россыпи" - сказал Валентин, - я уже её прочитал, во вторник отнесу в библиотеку.
  - Ты весь такой влюблённый.
  - А что на лице написана моя влюблённость?- спросил Валентин
  - Знаешь, как Александр Сергеевич Пушки писал : "Любви не утаишь". Как же ты без денег поедешь? У меня деньги, есть может тебе в долг дать?
  - Не надо, мне Плис дал в долг, а деньги тебе самому понадобится в следующие выходные. Я думаю, Надя уже приедет, и ты пойдёшь в театр. Воскресенье десятое декабря, а получка только пятнадцатого.
  - Увольняемые, строиться! - Закричал дежурный по роте.
   Валентин побежал в строй.
   По пути к Люсе, он заехал в фотографию и запечатлел свою молодость. За фотографию заплатил рубль девяносто, в кармане осталось два рубля и десять копеек. С ними влюблённый курсант и направился к даме.
   У Люси было застолье: к ним приехал брат отца с женой и пятнадцатилетней дочерью. Галина Романовна была рада появлению Валентина. Гостям представила его как друга Люси. Ему налили сто грамм водки, он выпил и хорошо закусил. После застолья родители с гостями ушли на прогулку в город, а молодежь в комнате стала крутить пластинки. В это время пришла подруга Люси -Лариса, дочь полковника. Отец её служил в Дрездене, а Лариса поступила в университет и училась с Люсей на одном курсе. Она была очень мила, и Валентин не сводил с неё глаз. Время неумолимо бежало, подходил конец увольнения, и девушки проводили Валентина до автобусной остановки. Прибыв в училище, он нашёл Мишу в умывальнике. Грушев сидел на подоконнике и читал книгу.
  - А ты, почему в умывальнике читаешь, что лучшего места не нашёл?
  - В казарме телевизор грохочет, ребята хоккей смотрят, а в ленкомнате Толя Сусидко на гитаре бренчит.
  - Как тебе книга?
  - Так, средне. Ты был у Люси?
  - Да, был. И знаешь, к какому я выводу пришёл?
  - И к какому же выводу ты пришёл?
   - Не прав был Пушкин, что любовь не утаишь. Я сегодня влюбился в подругу Люси Ларису и утаил от обоих. Решил, что больше ездить к ним не буду.
  - Это почему же?
  - Сегодня понял, что я Люсю не люблю, мне от неё надо другое, а это другое не получится потому, что она не так воспитана. Я сейчас ехал в трамвае и до меня дошло, что это безнравственно и пустая трата времени. Не хочу этому благородному семейству морочить голову и, чтобы Люся ссорилась из-за меня со своей подругой.
   Всю неделю ребята были на занятиях. Занимались по шесть, а иногда и по восемь часов, а после обеда до ужина уходили в класс на самоподготовку. Такая нагрузка была дана потому, что много потратили времени на подготовку к параду и сейчас преподаватели нагоняли упущенное, и на одном занятии читали по две лекции. От чрезмерной зубрёжки голова была словно пьяная, и только после ужина оставалось немного времени на спортзал и просто отдых. Неделя таких нагрузок, казалось, тянулась очень долго, и ребята с нетерпением ждали, когда же придёт выходной день.
   На кануне сержанты стали составлять списки увольняемых. В воскресенье с утра всех повели на уборку снега. В город стали отпускать только после обеда.
   Миша позвонил Надежде. Она оказалась дома, и они договорились, что встретятся возле театра русской драмы.
  - Валик, ты идёшь в увольнение?
  - Иду, а что?
   -Ты проводи меня к театру. Надя сказала, что встретимся возле театра, а я понятия не имею, как к нему проехать.
  - Не могу, меня с Колей Ковальчуком девчонки ждут. Мы идем на танцы во Дворец спорта, у нас уже и билеты есть, его девушка купила. Сам найдёшь, язык до Киева доведет. Подожди, - Валентин залез в тумбочку и достал путеводитель. - Какой говоришь театр, русской драмы? Так театры, театры, вот он, театр русской драмы имени Леси Украинки, улица Ленина, пять. Слушай, туда легко ехать, - и Валентин стал объяснять Мише, как туда добраться.
  - Подожди, я запишу, - остановил его Миша.
  - У тебя, когда день рождения?
  - В конце лета.
  - Повезло, всё время будешь на каникулах день рождения дома за столом отмечать, а не в карауле. Но коль я на твой день рождения не попаду, дарю тебе этот путеводитель сейчас. Пользуйся и изучай Киев.
   Миша подъехал к театру. Возле касс стояла Надя. Они поздоровались. Народу было много, и Миша постеснялся её поцеловать.
  - И куда же ты пропал ? - спросила Надя.
  - Были в учебном центре. Нас обучали, как надо мёрзнуть в окопах. Я тебе тридцать первого звонил.
  - Мне бабушка говорила. Как Новый год встретил? Наверное, на танцах был?
  - Картошку чистил, в наряде по столовой стоял. Вечером с ребятами целую ванну картошки начистили.
  - Миша, спектакль сегодня не очень хороший, я его видела. Производственная тема, и как всегда секретарь парткома. Если ты любишь такой сюжет, можем пойти.
  - Нет, только не это, - ответил Миша, - К нам как-то привезли фильм про кубанских колхозников, так знаешь, люди в селе не слишком грамотные, но над этой показухой смеялись. Я не люблю, когда воспевается то, чего в реальной жизни не бывает.
  - Давай пойдём в Октябрьский Дворец культуры, - сказала Надя, - там сегодня концерт идет.
   Они поехали смотреть концерт. Он оказался прекрасным, вышли оттуда с чудным настроением. К остановке шли медленно, им не хотелось расставаться.
  - После короткой встречи снова будет тяжёлое длинное ожидание? - спросила Надя.
  - Если с учёбой всё будет хорошо, и не получу двойку, то семнадцатого января снова увидимся.
  - Мишенька, если ты не сможешь приехать, звони. Я сама приеду в училище. Бабушка на следующие выходные приглашает в гости. Грозится тебе пирожков вкусных испечь. Ты с чем любишь пирожки?
  - Я люблю с повидлом, - громко сказал Миша, - он обнял Надю и поцеловал.
   Они шли по улице счастливые, и никого вокруг не замечали. И в эти минуты им хотелось вместе пройти всю жизнь.
   В училище Грушев прибыл вовремя. Стрелка часов, которые висели над тумбочкой дневального, подходила уже к двадцати двум часам, а Валентина в казарме не было. На последней минуте, раскрасневшийся Валентин и Коля, вбежали в роту и отметили своё прибытие. У входа стоял их сержант и строго посмотрел.
  - Ты чего, сдурел? - спросил Миша, - он же тебя на следующие выходные точно не запишет в увольнение, ему дай только повод к чему-нибудь придраться.
  - А, пошел он! Знаешь, какие классные подруги у Колькиной знакомой, жаль, что тебя не было.
  - Нет, кроме Нади мне никого не надо, мне с нею так легко, как будто мы с детства знакомы.
  - Влюбился? Понимаю, сам такой был недавно. Клин клином вышибают.
   И Валентин пошел, припеваючи: " На тебе сошёлся клином белый свет". Мурлыча песню, он снял с себя мундир и понёс в каптёрку.
   Занятия усложнялись, и следующая неделя была не легче предыдущей. Ребята физически не успевали изучать материал. У Валентина появились тройки и двойка. Вечером он не пошёл в спортзал, а сидел до отбоя, зубрил. К нему подошёл Миша.
  - Смотри, перестараешься и в психушку попадёшь, - пошутил он.
  - Ты знаешь, Миша, я сделал для себя одно гениальное открытие и его записал, - Валентин взял из тумбочки дневник, полистал страницы и прочитал: "Исправление отметок - хождение по болоту, одну ногу выдернул, вторая застряла". Как ты думаешь, гожусь я в философы? - Валентин засмеялся.
  - Непременно. Смотри, философ, к субботе не вытащишь ногу из трясины, увольнения не видать.
   Но исправить двойку ему не удалось. В пятницу занимались всего три часа. Всех посадили в автобусы и повезли на 55-ю станцию переливания крови. Взяли по 200грамм крови. Ребятам дали справки, что они являются донорами. После курсантов хорошо накормили. Вечером повезли в клуб завода "Арсенал". Там была лекция, а после концерта танцы.
  В воскресенье Миша готовился в увольнение. В умывальнике Валентин подстригал Баклакова.
  - Ты идёшь в увольнение?
  - Нет, сержант вычеркнул из списка. Вот старшина назначил ротным парикмахером. Большая честь, ребят стригу.
  
   Миша приехал к Наде. Дверь открыла бабушка.
  - Мишенька, заходите,- сказала, улыбаясь, Анастасия Павловна, - а я вас таким и представляла - высоким, стройным, а Наденька в магазин побежала, сейчас придёт. Раздевайтесь, проходите на кухню, я вас сейчас чаем угощу.
   Анастасия Павловна как-то по-стариковски старалась, торопилась, а быстро не получалось.
  - Да вы не торопитесь, я в увольнении до вечера, - успокоил её Миша.
   Наконец она поставила чашки, варенье и горячие пирожки.
  - Вот испекла вам пирожки. Надя сказала, что вы любите с повидлом. Вы знаете, у меня и жених был такой же как Вы: высокий, волос чёрный, кудрявый, такой красавец был.
  - Офицер? - спросил Миша.
  - Да, офицер, дворянин. Мы тогда в Петербурге жили. Это уже после революции в Киев переехали. Я, - старушка прикрыла рот и почти шёпотом сказала, - из купеческого роду. Или это не хорошо, что я вам это сказала? Надя получается тоже не из пролетарской семьи. Или сейчас от вас не требуют писать, с кем дружишь?
  - Сейчас, Анастасия Павловна, никто об этом не спрашивает.
  - Ну да, ну да, это тот рябой над людьми измывался, а сейчас, слава Богу. Мой сын Анатолий, Надин папа, когда пошёл учиться, писал что мы из рабочих. Муж то у меня был кузнец. А отца моего убили петлюровцы.
  - Он что революционером был? - спросил Миша.
  - Почему Вы думает, что революционером?! Он был хорошим купцом, богатые мы были. У меня даже колечко с брильянтом было. Пришла власть бандитов, вы думаете, что они убивали за идею? Нет, чаще всего, Мишенька, убивали из-за денег. Отец мой вечером шёл по Печёрскому спуску, пьяные петлюровские солдаты его ограбили, а затем выстрелили в живот. Он спустя семь дней и умер. А когда пришли красные, у меня колечко комиссар забрал и всё ценное, что у нас было в доме. Я ему молча отдала, чтоб не повторить судьбу отца. Страх что творилось, на улицах Киева, - Анастасия Павловна показала на окно, - и у нас во дворе трупы валялись, в основном бывшие офицеры. Их никто не судил, да и судить их было не за что: они ничего плохого не сделали революции, были безоружные. Людей убивали, снимали одежду, хромовые сапоги и даже нижнее бельё.
   Анастасия Павловна перекрестилась.
  - Упокой Господи души невинно убиенных.
  - Почему говорите - безоружные? Белогвардейское движение было же, вы не станете отрицать.
  - Миша, вот Вы приняли присягу на верность Родине, а теперь представьте, что к власти приходят некие люди и говорят: " Вы враг народа, потому что служили той власти", а ведь Вы давали присягу на службу Отечеству. Как Вы поступите в данной ситуации?
  - Трудно сказать, - ответил Миша.
  - Вот видите, а им было ещё трудней, потому что этот народ, которому они присягнули защищать Отечество от иноземца, грабил, насиловал их жён и дочерей. Да, да, Мишенька, грабили и убивали. Преступники взяли в руки винтовки, разгуливали по улицам и им никто не мешал. Убивали все - и красные, и белые. Люди словно с ума сошли. Когда пришли красные, то взяли всех офицеров на учет, а потом убили.
   Скажите, Миша, за что? За то, что они были офицеры?! Разве так можно относиться к своему народу. Так относятся к людям только преступники. Они могут убить любого, потому что у них нет любви к Отечеству, у них есть любовь к наживе.
   А сейчас в кино показывают, какие они были человеколюбцы и герои гражданской войны. Гнусная ложь, на войне, где убивает брат брата, не может быть героев ни красных, ни белых. Они, Миша, обманули людей. Поманили их землёй, позвали за бесом, а потом коллективизацию сделали, землю отобрали и вернули крепостное право, которое царь Александр отменил.
   Грушев, отпил чай и вспомнил из рассказов матери, что при Сталине никто в город уехать не мог, потому что селянам паспорта не выдавали. И её двоюродные братья и сёстры не могли в городе учиться, а работали в колхозе.
   -Не были идейными господа большевики, - продолжила Анастасия Павловна, - а вашего Маркса никто тогда не читал, потому что были безграмотные. Да его и сейчас никто не читает, хотя и десятилетки закончили.
  - Вы, наверное, и Ленина видели? - Миша хотел переменить не очень приятную для него тему. - У нас в училище генерал-лейтенант Васильев с лекцией выступал, старенький такой. Он Ленина охранял.
  - Небось, рассказывал вам всякие небылицы, они сейчас мастаки врать. Пока Романовы с балеринами развлекались, большевики власть у них забрали, а потом и этих жеребцов в шахту побросали. Большевики хотели уничтожить царя и весь его род, а вышло так, что уничтожили всю Россию. После офицеров и интеллигенции они за крестьян взялись. Вон моя соседка Мария всю семью потеряла. Она жила до войны в Западной Украине, муж два гектара земли имел, хозяйство хорошее. Сталин вместе с Гитлером Польшу разбили, а территорию разделили, и над людьми стали издеваться. Мария с мужем и пять ее взрослых сынов в ГУЛАГ попали, канал рыли, а её дочь Екатерину в детский дом для "детей врагов народа" забрали. Мужчины не вернулись, а Мария и дочь выжили. Екатерина рассказывала, что воспитатели били её палкой по голове. Скажите, Миша, за какую провинность, сгинули эти люди и чем провинилось это дитё перед советской властью? За то, что они были в составе другого государства, что у этого ребёнка отец землю имел и пахал на ней с утра до ночи?
   Анастасия Павловна задумалась, отпила чай из чашки.
  - Мой муж в больнице оказался. Медсестра поставили ему капельницу и забыла о нем. Он тоже заснул, да так и не проснулся. Эмболия, воздух в вену попал, и никто за это не понёс ответственности. Написали, что сердце больное. А Вася был ещё крепкий. Жизнь человека в этой стране и в грош не ценят.
   Старуха снова помолчала, немного подумав, продолжила.
  - Видела я в Петербурге их всех. До революции царя и его родню. Я любила балет, и ни одного спектакля не пропускала, когда танцевала любовница Николая - знаменитая Матильда Кшесинская, а во время революции видела на улицах Ульянова и Троцкого, и всю эту бесовскую компанию.
   То, что рассказала Анастасия Павловна, Миша Грушев не воспринимал всерьез. Идеологические шоры ещё крепко закрывали ему глаза на окружающий мир. Тяжёлая артиллерия из газет, журналов книг и телевиденья каждый день бомбила мозг мальчишки, выливая постоянную ложь о кристально чистом человеколюбце-большевике. Но то маленькое зёрнышко, которое посеяла в его голове старушка "божий одуванчик", вдруг стало прорастать и вскоре он поймёт всю лживую человеческую сущность. Люди в этой жизни ищут выгоду - и лгут в угоду и льстят в угоду. И в этом он окончательно убедится, когда в стране в девяностых годах начнётся грабёж. Многие офицеры окажутся на улице без квартиры и с мизерной пенсией. Некоторые, оказавшись изгоями в бывших республиках Союза, вынуждены будут оттуда бежать. Второй раз за столетие - в начале его и в конце - об защитников Отечества вытрут ноги.
   Послышался стук двери, и в комнату вошла Надя. Миша встал, поздоровался и поцеловал её в щёчку.
  - А в наше время даме ручку целовали, - сказала Анастасия Павловна
  - Меняются времена, меняются и нравы, - ответила Надя. - Зачем, бабуля, гостя на кухне держишь?
   - Мы с Мишей чаи уже гоняем, - сказала Анастасия Павловна.
  - Пейте, пейте, сейчас передохну, и будем обед готовить, - сказала Надя.
   Надя пригласила Мишу в комнату. В трёхкомнатной квартире обстановка была небогатая, но Мишу поразило обилие книг. Вдоль длинной стены от пола до потолка были книжные полки, на которых пестрели разными цветами обложки. Миша обратил внимание, что на полках было много и старинных книг. Грушев вырос в деревне и никогда ещё не видел, чтобы было так много книг в одной квартире. У него была одна этажерка, которую сделал местный столяр, на ней лежали тетради, учебники и одна, две книги, которые он брал в школьной библиотеке. Такое же он видел и у своих друзей. Миша остановился и стал внимательно рассматривать книги.
  - Какая богатая домашняя библиотека! - воскликнул он.
  - Это бабушкина, - сказала Надя, - она любит книги. Когда была моложе, много читала, а сейчас в основном я читаю.
  - Разве можно это все прочитать?! - сказал Миша.
  - Конечно же, нет, но интересующее тебя в них всегда можно найти, - ответила Надя.
   Потом они сидели и слушали музыку. У Нади были хорошие пластинки. В углу стояло старинное пианино.
  - Кто на нём играет? - спросил Миша.
  - Я играю, но бабушка лучше - это её пианино. Она меня научила любить музыку. Заставила выучить весь детский альбом Чайковского, двадцать четыре пьесы для фортепиано, но музыканта из меня не получилось
  - Надя, сыграй мне что-нибудь.
   Она охотно согласилась, села за пианино и стала играть "Итальянскую песенку" Чайковского.
   Надя закончила играть, а Миша продолжал стоять рядом, задумавшись.
   - Я не очень хорошо играю, - сказала она, - жаль бабушка уже старенькая, она бы тебе такие вещи сыграла.
  - А мне нравится, как ты играешь, -сказал Миша, затем он наклонился и поцеловал её.
   В коридоре послышались шаги, в дверном проёме появилась Анастасия Павловна.
  - Надюша, - сказала она, - в конце ты сфальшивила. Это надо играть вот так.
  И Анастасия Павловна стоя, сыграла конец пьесы.
  - Что поделаешь, бабушка, я забыла.
  - Забыла! - воскликнула раздраженно Анастасия Павловна, - потому что, давно не играла. Видно в деда пошла, Вася был тугоух. Бывало, начну играть, а он говорил: "прекрати бренчать". Для него музыка - это сплошное бренчание. Ну-ка, уступи, пожалуйста, место.
   Анастасия Павловна села за пианино и, как бы разминая пальцы, пробежала по клавишам. И тут она стала играть. Полилась мелодия, в которой не было звуковых контрастов, она вся была словно соткана из лучей утренней зари.
  - Это Бетховен, - прошептала Надя, - соната " Аврора"
   После обеда пошли в кинотеатр, посмотрели кинофильм "Жизнь в твоих руках"
   Прибыв из увольнения, Миша в казарме Валентина не нашёл. Вскоре появился и он в парадном мундире.
  - Всё-таки сходил в увольнение? - спросил его Миша, - а говорил, что тебя сержант вычеркнул из списка.
  - Отец ехал из санатория домой и заехал ко мне. В это время в роте был майор Рывяко, я пошёл к нему, дал слово, что двойку исправлю. Ротный встретился с моим отцом, поговорил и пожалел инвалида войны, дал мне увольнительную. Пирожки будешь есть?
  - Давай, съедим.
   Валентин развернул свёрток и достал пирожки.
  - Ешь, я уже наелся, мне отец десять штук купил. Так хорошо с отцом отдохнул. На метро доехали до "Университетской", после пошли по бульвару Шевченко, вышли на площадь Победы, погуляли, поговорили. Затем купили билеты.
  - В цирк?- пошутил Миша.
  - Да, в цирк. Знаешь, как отец был доволен цирком, он его любит, как и я, но давно в нём не был. Представление было замечательное: воздушные гимнасты, потом клоуны и фокусники, дрессированные животные. А ты где был?
  - У Нади дома. Познакомился с её бабушкой, такая интересная бабулька, начитанная. Надя очень похожа на неё и знаешь, что я подумал. Хорошо, что у меня будет такая прекрасная жена, с которой и в старости будет интересно жить.
  - Ха, ха, ха, - Валентин громко рассмеялся. - Ты что уже и жениться решил?
  - Да, решил, вот только думаю, когда. Наверное, подожду, когда она закончит университет.
  - Лучше самому вначале закончить учёбу. Пошлют в какой-нибудь Тмутаракань, а она туда ехать не захочет.
  - Нет, Надя не такая.
  - Она что тебе уже и согласие дала?
  -Я ей не предлагал, но думаю, что она будет не против.
  - Он думает! - засмеялся Валентин, - думать можно что угодно. Ты в начале походи, посмотри. У тебя что, с нею что-то было?
  - Нет, ничего не было.
  -А! - Валентин махнул рукой и, смеясь, продолжил, - всё это ещё вилами по воде писано. Надо же в начале попробовать, а может вы и не подойдёте друг другу.
  - Перестань, Валя, а как наши деды женились, бывало, что жених невесту и в глаза не видел. Отец заслал сватов, да и велел сыну жениться, и детей по десять душ в семьях было.
  - Нет, я так не согласен. Пока я не добьюсь своего, в жены не возьму, - возразил Валентин.
  
   Снова началась неделя занятий. В среду после обеда было комсомольское собрание. Исключали из комсомола Васинкова Вячеслава. Его привезли из Белгорода от родителей, он отсидел на гауптвахте и теперь ждал своей участи. На собрании многие курсанты выступали и говорили, что надо дать ему испытательный срок, из комсомола не исключать, а объявить "строгий выговор". Но комсомольские и партийные вожаки стояли на своём решении. Были подготовлены несколько "крикунов". В итоге Васинкова исключили из комсомола, училища и отдали под суд военного трибунала.
  
   Перед моими глазами до сих пор стоит этот мальчишка с детским лицом, грустными, полными слёз глазами. Большие дяди взялись его воспитывать, забыв натопить казарму, и сломали ему судьбу. Он не виноват, что ещё не успел сформироваться как мужчина, и в душе был еще, по сути, ребёнок, который, не выдержав испытания холодом, убежал к своей маме, где он в трудную минуту всегда находил защиту. А безжалостные дяди взяли и посадили его в тюрьму. Пройдут годы, канет в лету Советский Союз, а с ним и молодёжная организация комсомол, которой было дано право судить людей и выдавать молодому человеку "чёрную метку", ломая его жизнь, лишь только за то, что он был в молодости глупым и не успел повзрослеть. Но в новой России власть возродит новую молодёжную организацию "Наши". Не знаю, есть ли ум у того человека, который придумал это название, разделив им молодых людей. Если эти наши, стало быть, все остальные не наши, чужие. Большинство молодёжи политикой вообще не интересуется. Их интересует учёба, работа, любимая девушка, дом. И если они не состоят в этой организации, значит они чужие? Не могут за президента голосовать сто процентов граждан. Но если президент победил на выборах, то для него в стране своих и чужих граждан не должно быть. Если Вы хотите создать новую молодёжную организацию, что может быть и нужно, но назовите её красиво и наделите её функциями не карательными, а патриотическими, без политических подтекстов, таких как майки с портретом президента. Это не патриотизм, а чистейшей воды вождизм. Мы это уже проходили.
  
   Семнадцатого февраля ребятам вручили отпускные листы, и все уехали на зимние каникулы по домам. Перед отъездом домой Миша еще дважды встречался с Надей. Он всё время вынашивал мысль объясниться в любви и сделать ей предложение, но никак не мог себя перебороть. Он боялся, что Надя будет над ним смеяться, и в её глазах он будет выглядеть мальчишкой. А она словно чувствовала это, и как только он с дрожью в голосе подходил к этому, она тут же переводила разговор совершенно на другую тему.
   Подъезжая к дому, сердце его колотилось. Он так надолго ещё никогда от мамы не уезжал. В воскресенье в доме появились друзья, которые тоже приехали из города на выходные к своим родителям. По поводу приезда Миши было застолье. Мама зарезала курицу, достала из погреба солёностей, сварила картошки и поставила на стол литровую бутылку запотевшей самогонки.
  - Вот первача выгнала, с осени ждёт Мишиного приезда. А то перед людьми соромно, скажут, пожадничала и сына в армию по-людски не проводила.
   Вечером, когда ушли друзья, Миша видел, что мать хотела что-то сказать, но у неё это не получалось. Наконец она не выдержала, подошла к Мише, погладила его по голове.
  - Я не знаю, как тебе сказать сынок, но думаю, что это надо сделать. Прошу тебя, ты только не расстраивайся.
  - Ты о чём, мама? У меня нет никаких причин для расстройств.
  - Твоя одноклассница, ну, ты понимаешь, о ком я говорю.
  - Валя, что ли?
  - Ну да, Валентина, не дождалась тебя. Говорят, замуж выходит за Николая Пилипенко. Он осенью из армии пришел, вся грудь в значках, герой- куда тебе, ну она и уцепилась за него.
  - И хорошо, - спокойно ответил Миша, - пусть будут счастливы.
  - Ой! А я то дура переживала, думала, как тебе сказать, чтоб еще не наделал глупостей каких.
  - У меня с нею ничего не было, два раза проводил её домой, а по селу уже брехня пошла. У меня в Киеве девушка есть.
  - Хорошая невеста? Как её звать?
  - Надей зовут, очень хорошая, таких красивых я не встречал.
  - Ой, гляди, сынок, с лица воду не пить, городские они избалованные.
  - Почему все думают, если городская, значит избалованная. Надя из культурной семьи, учится в университете.
  - А ты подумай, сынок, захочет ли она за деревенского парня замуж выйти. А потом, если пошлют тебя служить далеко, захочет ли она столицу оставить. Знаешь ли, деревенская, наверное, лучше. Деревенские они ко всему привыкшие.
  - Ты мне скажи, мама, деревенские знают Бетховена?
  - Это кто же такой?
  - Композитор был такой, музыку писал.
  - Ой, хватил! Нужна ли деревенской бабе музыка, ей главное чтоб мужем не была бита, да дети одеты и накормлены.
  - Вот видишь, а Надя и обеды вкусно готовит, и в музыке разбирается. С ней интересно.
   - Ну, гляди, сынок, тебе виднее, сердцу не прикажешь. Привези в гости, я погляжу и потом скажу, чего она стоит. Материнское сердце не обманешь.
  
   Глава 5
  
   Утром двадцать восьмого февраля Миша был в училище. Зимние каникулы пролетели словно сон. Валентин только проснулся, он приехал поездом в три часа ночи. В казарме было пусто, киевляне и пригородные еще нежились дома, а иногородние только стали подъезжать.
  - Привет, Валя!
  - Здоров, - полусонно ответил Валентин.
  - Как каникулы прошли?
  - Весело, - Валентин стал отходить от сна, - ты уехал, а я ещё одну ночь в училище ночевал. Семнадцатого февраля поехал на вокзал, билетов нет. Помчался на автовокзал там тоже облом. Восемнадцатого утром выехал, в девять утра уже был в Чернигове. Зашёл в кооперативный техникум, там учится мой школьный друг Чаус Александр. Он мне сообщил неприятную новость, что моя школьная любовь Катя Беркут вышла замуж. Но я особо и не расстроился. По-моему, Сашка больше расстроился, мы оба по ней вздыхали в школе.
   - Я тоже получил такую же весть, - сказал Миша и засмеялся.
   - Вот видишь, каково оно: " Кошка из дому, мышке праздник". Да и бог с ними, наши невесты ещё впереди. Приехал домой, прикинь, двести двадцать пять дней я не видел маму. Обняла меня, расплакалась, бедненькая, мне так жалко её стало. Родители организовали застолье по поводу моего приезда, я почти никуда и не ходил, с друзьями немного общался, все ж разъехались, учатся в городе. В воскресенье с друзьями повидался.
   К концу дня все курсанты собрались в казарме. После ужина посмотрели кинофильм "ЧП". Вечером пели под гитару " Город над Невой", " Светлана", " Венок Дуная".
   Парнишка брал аккорды и пел:
  
   Вышла мадьярка на берег Дуная,
   Бросила в воду цветок.
   Утренней Венгрии дар принимая,
   Дальше понёс их поток.
   Эти цветы увидали словаки
   Со своего бережка,
   Стали бросать они алые маки,
   Их принимала река.
  
  А дальше все ребята, что сидели вокруг него стали хором ему подпевать.
  
   Дунай, Дунай, а ну узнай, где чей подарок,
   К цветку цветок, сплетай венок,
   Пусть будет красив он и ярок.
  
   Я сейчас, когда слышу современные песни нашей молодёжи, думаю. Не стыдно ли им будет перед внуками вспоминать эту гадость: "муси-пуси, джагу, джагу", "ты целуй меня везде, восемнадцать мне уже" или "ты отказала мне два раза, не хочу, сказала ты, вот такая вот зараза, девочка моей мечты". Во-первых, безвкусица, и пошлость, а во-вторых, безграмотно.
   Конечно же, молодёжь можно понять, природа требует размножения, но когда по телевизору читаешь бегущую строку: " девушка ищет парня для разврата" или "парень ищет парня для любовных утех", невольно задумываешься: " не уж то, в пропасть бежит наше общество". Многие мне станут возражать: " вам цензура не разрешала петь другие песни". Но если её нет, государственной и общественной цензуры, то должна быть своя собственная. Даже в низко развитых обществах и то существуют понятие дозволенности,
   что можно делать, а чего нельзя.
  
   Вот и пришла весна. Утром всех собрали в клубе училища. Перед курсантами выступил генерал Тюльга. Он настроил всех на рабочий лад. Все поняли, что надо учиться, и как только сойдет снег, начнётся подготовка к параду. В воскресенье Миша после каникул встретился с Надей. Они пошли в театр русской драмы, там гастролировал театр имени Моссовета. Художественный руководитель Юрий Александрович Завадский поставил на сцене этого театра "Петербургские сновидения" по роману Достоевского "Преступление и наказание". Миша вышел из театра восхищённым. Достоевского он знал плохо. А сейчас, выходя из театра, понял, как мало он знает. " Да, в сущности, совсем ничего" - подумал он. И он решил для себя, что будет читать классиков. Со временем он прочитает все работы знатока русской души Ф. Достоевского, мастера русской словесности Н. С. Лескова, гения русской литературы Л.Н. Толстого, И. С. Тургенева, М. Е. Салтыкова- Щедрина, зарубежных классиков и в нём сформируется совсем другой человек.
   Пройдёт время, и Миша Грушев полностью осознает, что встреча с Надей - это был тот переломный момент, который в дальнейшем изменит его отношение к женщине, к чувствам и пониманию жизни. Не встретив на своём пути такого человека как Надя, он и остался бы мужиком в прямом понимании слова, со своим деревенским укладом. К сожалению, многие такими и остаются, невзирая на то, что носят на плечах большие погоны.
   Начало марта еще было холодным, зима никак не хотела уступать весне. Хотя и пригревало днём солнышко, ночью крепчал мороз. Первый взвод заступил в гарнизонный наряд. Миша попал на пост, где охранял двадцать шесть камер гарнизонной гауптвахты. На гарнизонной гауптвахте было семьдесят арестованных.
  В двадцать часов сменили старый караул. Миша был в третьей смене: и до выхода на пост было ещё целых четыре часа. Ребята сидели в комнате бодрствующей смены, кто читал книгу, писали домой письма, играли в шашки и шахматы. В караульное помещение зашёл "бульдог" - так арестованные называли помощника начальника гауптвахты. Молва о нём разносилась во всём гарнизоне. Он зашёл в комнату начальника караула. Капитан Костюк сидел за столом и читал книгу. "Бульдог" поздоровался с начальником караула и сказал, чтобы выводные вывели всех арестованных во двор гауптвахты на вечернюю прогулку. Костюк отдал команду и выводные пошли к камерам. В это время зазвонил телефон. Начальник караула поднял трубку, в ней раздался свист и девичий хохот. Капитан положил трубку.
  - Кто там звонил? - спросил "бульдог".
  - Не знаю, какая-то девчонка балуется.
   Снова зазвонил телефон, "бульдог" опередив капитана, тут же схватил трубку. В трубке снова послышался свист и хохот. "Бульдог" тут же изрёк фразу "свисни в х..., соловьём станешь". Костюк ничего не сказал, только с презрением посмотрел на его одутловатое лицо. "Бульдог" был из сверхсрочников, училища никакого не заканчивал, после шестимесячных курсов ему присвоили младшего лейтенанта.
  - Эх! -сказал он с сожалением, глядя на погоны капитана, - если бы мне дали ещё одну звёздочку, я бы весь Крещатик подмёл зубной щёткой.
  - Уже рабочий день давно закончился, пора и домой идти, - намекнул ему капитан.
  - Сейчас повеселимся, и пойду.
   Издевательство над людьми этот человек называл весельем, видимо оно ему доставляло удовольствие.
   Помощник начальника караула доложил, что арестованные построены.
  "Бульдог" пошёл в свой кабинет и включил громкоговоритель. На весь двор гауптвахты зазвучала песня "Джамайка", в исполнении очень популярного в то время итальянского мальчишки Робертино. На небольшом балкончике показался младший лейтенант.
  - Ориентир березка белая, летом кудрявая, первых двух поширяю (он не выговаривал слово "поощряю" - это было для него слишком сложно), разрешу в шапке спать. Противник с фронта, по-пластунски вперёд.
   Арестованные знали весь сценарий этой экзекуции, которую называли " Джамайкой". Они упали животами на лёд. На нём были ещё лужи, образовавшиеся днём от весеннего, еще совсем слабого солнца. Ползли на животах по направлению единственного дерева, которое стояло в дальнем конце двора. Первые уже почти доползли до берёзки, когда прозвучала новая команда "бульдога": "Противник с тылу". Все арестованные развернулись обратно, и пошли вытирать дальше своими шинелями лужи. Это продолжалось в течение часа. После того, как лёд был высушен, в мокрых шинелях арестованных отправили в камеры. И лишь один человек из семидесяти стоял гордо и не выполнял команды "бульдога".
  - Этого в камеру Котовского, - крикнул выводному "бульдог".
   Камера, в которой в своё время сидел, а потом из неё же и сбежал герой гражданской войны Котовский, вывалив кирпичи, была угловой, а по этому самой холодной. Там вдобавок не грела батарея отопления, и всегда была изморось на стенах. У арестованных забрали шапки и в мокрых шинелях отправили спать в холодные камеры. И только тот гордый человек будет эту ночь спать в сухой одежде, пусть даже в холодной камере.
   "Бульдог" с чувством превосходства и собственного достоинства отправился со службы домой.
   Утром Миша стоял на посту, когда майор, начальник гауптвахты и его верный помощник " бульдог", обходили камеры. Первыми осматривались одиночные камеры, где сидели военнослужащие, по понятиям командиров, совершившие наиболее тяжкие проступки. "Бульдог" открыл ключом камеру и, услужливо изгибаясь перед майором, распахнул её. Миша увидел, что в дальнем углу стоял арестованный. Бетонный пол камеры, выкрашенный в коричневый цвет, был натёрт суконкой от шинели до блеска.
   - Товарищ майор! Арестованный Скворцов за грубость посажен на гауптвахту, - Скворцов не успел закончить свой доклад как, грозный окрик прервал его.
  - В каком углу стоишь?- гаркнул майор.
  - В левом, - ответил арестованный.
  - А я приказал, в каком?
  - В правом, - ответил Скворцов.
  - Сколько суток? - майор вытаращил глаза.
   - Арестован на трое суток, - ответил солдат.
  - Пять суток, - сказал майор и пошёл дальше.
   Услужливо изгибаясь и улыбаясь льстивой улыбкой, " бульдог" уже открывал следующую камеру. Там была точно такая же сцена.
   Раздавая направо и налево дополнительные сутки ареста, этот майор и понятия не имел о законах и правах человека. Он также, наверное, изгибался и лебезил как "бульдог", когда гауптвахту посещал вышестоящий начальник.
   Это беззаконие сделает у курсантов первый надлом, у них появится неверие в закон и справедливость.
   Не знаю, как описанные мной "бульдоги" относятся к своим детям, к своей жене, к соседям, живы ли они ещё? Не дай Бог, чтобы нашёлся такой же "бульдог" на их детей и внуков.
   Двадцать четвёртого марта всех курсантов собрали в клубе училища, был показательный суд военного трибунала. Фокина Владимира судили за то, что он залез в магазин военторга и похитил там полкило конфет. Худой как щепка мальчишка сидел и тоскливо глядел на зал, а умные, образованные дяди чинили над ним правосудие. Был и адвокат, который подсудимому выделялся для формальности. Он пытался сказать какую-то оправдательную речь, так, без души - для проформы. Говорил, что подсудимый сирота, воспитывался бабушкой и, что желание съесть конфет, победило в нём чувство долга перед Родиной. Судьи были непреклонны и осудили на полную катушку - три года штрафбата.
   В конце марта в училище был концерт художественной самодеятельности. Хор исполнил две песни "Сын России" и " Советская Армия". После исполнения хора начались сольные номера. Знакомая Миши и Валентина Нина Жарикова исполнила две песни "Черный кот" и " Возможно". После концерта начались танцы. Валентин танцевал с Ниной, она дала ему свой адрес и приглашала в гости.
   Весь март у курсантов были напряжённые занятия. Учебная часть планировала их с двойной нагрузкой, потому что апрель уйдёт на подготовку к параду. Преподаватели понимали, что наверстать упущенное время не будет возможности. Отставание, образовавшееся в связи с подготовкой к осеннему параду, еще не восстановили, а уже приближался майский парад. Темы давали, сжато, что, безусловно, сказывалось на качестве учёбы. В конце марта было последнее воскресенье, когда ребятам разрешили увольнение в город. Город просыпался от зимы, и было много работы по уборке улиц. В стране Советов начались субботники и воскресники, а у курсантов они не прекращались весь месяц. В это последнее мартовское воскресенье Миша собирался идти к Наде, а Валентин в гости на Вузовскую, где жила Нина Жарикова.
   После завтрака рота строем возвращалась в казарму.
  - Строевым! - скомандовал Тарасюк.
  Курсанты перешли на строевой шаг и стали громко шлёпать ногами об асфальт.
  - Рота, стой! - скомандовал старшина. - Курсант Нестеренко ко мне.
   Валентин вышел из строя и, чеканя шаг, подошёл к старшине, приложив руку к головному убору, доложил: " Товарищ старшина, курсант Нестеренко по вашему приказанию прибыл"
  - Почему плохо поднимал ногу?
  - Я шел, как и все,- не выдержал Валентин.
   -Почему пререкаешься?
   По написанным военным правилам курсант должен был молчать и есть глазами "любимого" начальника. А Валентин этого не сделал.
  - Вы меня спросили, я ответил, - сказал он.
  - За пререкание три наряда вне очереди. Я сделаю тебя самым несчастным человеком! - сказал старшина, от злости, сжимая зубы. - В увольнение сегодня не пойдёшь, будешь туалет мыть.
  Валентин ходил по казарме весь расстроенный. К нему подходили ребята, выражали сочувствие.
  - За что он на тебя взъелся? - спросил Грушев.
  - Не знаю, всю дорогу цепляются и цепляются: он, зам комвзвода, и командир отделения. Этот "кусок" их натравливает, а они как шавки на меня набрасываются.
   "Кусками" в то время называли сверхсрочнослужащих, каким был старшина Тарасюк.
  - В понедельник пойду к начальнику политотдела училища. Мне по секрету сказал Будоренко, что травлю устроили парторг и замполит.
  - Ты ему не верь, - сказал Миша - он подхалим - "и вашим и нашим за копейку спляшем", говорят рекомендации в партию уже собирает, выслуживается. Он однажды поделился своими мечтами, хочет в Киеве остаться служить.
  - Кому он здесь нужен, кто его возьмёт? - воскликнул Валентин.
  - Возьмут, в училище взводные нужны. Костюк уже давно в капитанах ходит, ваш взводный тоже на подходе. Их же надо будет менять, вот он и мечтает занять место взводного в училище.
  - Таких сюда не берут. Вот твой командир отделения Гриша Степанов останется, это я могу точно сказать.
  - Откуда ты знаешь?
  - Знаю. Ты думаешь, что просто так его в партию приняли. В армии не служил, а его командиром отделения поставили и младшего сержанта присвоили. Наверное, кто-то помогает. Мы с тобой деревенские, туда и поедем служить, а он в училище останется и из Киева ни шагу. Всю жизнь тут и просидит.
  - Прекрати, - сказал Миша, - Гриша хороший парень и ребята в нашем взводе на него не жалуются.
  - Слов нет, парень он не плохой. Только это не честно, Миша, одним всю жизнь Киев и Москва, а другим Кушка и Магадан.
  
   Миша встретился с Надей, они сходили в филармонию, слушали классическую музыку, затем гуляли по Киеву. Пошли на Владимирскую горку и по пешеходному мосту прошли на другой берег Днепра. Вечерний Киев был очень красивым, и Мише нравилось гулять по городу. Он не выпускал Надину руку. Они сидели в парке на скамейке, он жадно целовал её губы, и не хотел отпускать из своих объятий. Надя в этот весенний, тёплый вечер была очень хороша. Она положила ему голову на грудь и прижалась к нему.
  - А я, когда был на каникулах, рассказал маме про тебя.
  - И что же ты ей сказал?
  - Сказал, что ты красивая. Мама приглашает тебя в гости. Летом поедем?
   Надя не ответила, она продолжала сидеть, прижавшись головой к его груди.
  - Ты чего молчишь?
  - Слушаю как твоё сердечко бьется, - тук - тук-тук, - стала она повторять под ритм его сердца. - Миша, а у тебя девушка есть?
  - Была, - сказал Миша, -мы с нею пели дуэтом. Я её провожал иногда со школы домой, и раз даже целовался.
  - А почему ты сказал, что была?
  - Она мне написала одно письмо в училище, а потом перестала писать, Я, когда ездил на каникулы, узнал, что она замуж выходит. Парень пришёл из армии и предложил ей руку и сердце. Но ты знаешь, когда я об этом узнал, то совсем не расстроился, наоборот, даже легко стало на душе.
  - А почему?
  - Ты у меня есть, и я не хочу сравнивать тебя с ней.
  -Миша, а у меня парень есть, Володей зовут. Мы с ним на одном курсе учимся.
  - Я его поколочу.
  - Он здоровый, тебе с ним не справиться. Всё ухаживает за мной, а мне он не нравится: так от скуки пару раз с ним в кино сходила, теперь не знаю как отвязаться.
  - А ты что, Миша, петь умеешь?
  - Пел в художественной самодеятельности школы.
  - Спой мне, что-нибудь.
  И Миша запел романс.
  
   Вот мчится тройка удалая
   Вдоль по дорогой столбовой,
   И колокольчик, дар Валдая,
   Гудел уныло под дугой.
  - Ты знаешь, чей это романс?
  - Наверное, народный, - ответил Миша
  - Нет, Миша, его Фёдор Глинка написал. У тебя красивый голос, и слух есть. Ты на инструментах играешь?
  - На гитаре бренчу аккордами, по дворовому.
  - Ты приходи по выходным к нам. Я бабушку попрошу, она тебя на пианино научит играть. Тебе надо учиться музыке, в художественной самодеятельности училища петь.
  - Валентин ходит в хор, а я решил, что моя профессия военный, а не музыкант.
  - А зря, Мишенька, музыка делает человека благороднее и чище, человек в гармонии с музыкой развивается. Это же неотъемлемая часть культуры человека.
   По аллее парка ходили люди, на соседней скамейке сидела ещё одна пара. Миша посмотрел на часы.
  - Что пора уходить?- с грустью спросила Надя.
  - Ещё два часа есть в запасе, - ответил Миша.
  - Жаль, что бабушка дома, - сказала Надя, - я хочу быть твоей вся, вся, без остатка. У меня какое-то дурное предчувствие, что эта встреча у нас последняя.
  - Почему? В следующий выходной я приду к тебе в гости.
  - В воскресенье я уеду к родителям в Днепропетровск, у мамы день рождения. А через воскресение в Борисполь еду, подруга пригласила. Если только в конце месяца, - Надя достала из сумочки маленький календарь, - двадцать пятого, а там первое мая - всех погонят на демонстрацию.
  - Девятого мая парад - сказал Миша, - и нас будут гонять до изнеможения, может, и увольнения не будет. А на День Победы мы с тобой встретимся.
  - Ты мне звони по телефону, голос твой хотя бы услышать - она поцеловала его в губы. - Нам пора, пока доберемся до училища ... Я с тобой поеду до самого КПП.
   Апрель выдался тёплым, весна набирала силу. Стали распускаться деревья, и набирать цвет каштаны.
   Курсантов переодели в летнюю форму одежды, выдали им новое Х/Б и пилотки. Утром девятого апреля подняли в пять часов утра, дали по куску хлеба с колбасой и повезли на аэродром. Там по бетонной полосе ходили строевым шагом до десяти часов утра. Пока возвратились в училище, уже подходило время обеда, на занятиях были всего два часа. После этого топанья ногами никакая наука не шла в голову. За пятнадцать дней апреля Миша уже дважды побывал в карауле и все оба раза стоял на первом посту у знамени училища. Стоять на посту было нелегко: с автоматом "на грудь", " вольно", когда отдавали честь офицеры, принимал стойку " смирно". У знамени надо было отстоять восемь часов с перерывами, четыре раза по два часа. От двухчасового стояния с непривычки болели ноги, и ломило поясницу. В выходные дни работали на улицах Киева. Много работали на Печёрской площади, даже и по будним дням после занятий разравнивали чернозём под клумбы.
   Перед отъездом Нади Миша вечером позвонил и узнал, что она приезжала в училище и ей сказали, что вся их рота работает на площади.
  - Я хотела туда поехать, - сказала Надя, - да потом передумала.
  - А почему не приехала? Я бы отпросился у сержанта, постояли бы, поговорили.
  - Постеснялась, что все твои товарищи будут на меня смотреть.
  - Ты сегодня едешь? - спросил Миша.
  - Да вот уже собираюсь на вокзал.
  -Счастливой дороги.
  
   Третий взвод тоже был два раза в наряде. Валентин один раз стоял на первом посту, а второй раз был помощником дежурного по КПП. В это время к Толе Запеко пришли две девушки. Толя познакомил Валентина с Таней, ей было шестнадцать лет. Её юное, ещё детское лицо, поразило Валентина и ему захотелось встречаться с этим юным созданием, целовать эти припухшие губы. Она была киевлянка, в Курганском переулке стоял частный дом её родителей. Таня дала адрес и пригласила Валентина к себе домой.
   На аэродром в конце апреля выезжали дважды. Двадцать восьмого, вернувшись из гарнизонной тренировки, Валентин получил письмо от Тани. Она ещё раз приглашала в гости и в нём написала изречение о дружбе: " Дружба не возможна без взаимного уважения. Сделавшись, раз другом, старайся оставаться им, потому что одиночество постыдно". Эти философские рассуждения юной барышни Валентину показались с одной стороны смешными, а с другой приятными.
   Утром двадцать девятого апреля курсантов собрали в клубе училища. Перед курсантами выступил генерал Тюльга и его заместитель по политической части полковник Токарев. До курсантов довели приказ командующего КВО генерала армии Якубовского. Начальник училища говорил курсантам о предстоящем параде, что это не просто парад, а юбилейный - двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне. Говорил о том, что в училище едет с проверкой комиссия из Москвы. Полковник Токарев разъяснял политику партии и правительства и о том, что готовится постановления ЦК партии и правительства о награждении всех военнослужащих юбилейной медалью "20 лет Победы в Великой отечественной войне 1941-1945 г.г."
   На первое мая хорошо успевающих киевлян и пригородных отпустили домой, а остальных поставили в наряд. Валентин стоял дневальным по КТП. Наряд был не трудный, за всё время дежурства он один раз открыл ворота для генеральской машины. Миша стоял дневальным по роте, натирал паркет в казарме, мыл туалет и умывальник.
   Вечером сменились и пошли в клуб смотреть фильм "Карнавальная Ночь". С фильма шли с приподнятым настроением.
  - Ты знаешь, -сказал Валентин Мише, выходя из зала, -моё любимое имя - Люся. Людмила Гурченко моя любимая актриса. "Песенка о хорошем настроении" просто прелесть. У меня, наверное, жена будет Люся.
  - Есть же у тебя подруга Людмила Анатольевна Никанорова. Ты что, не ходишь больше к ней?
  - Во-первых, я просто понял, что её не люблю, по-моему, я тебе говорил, а во-вторых, меня Тарасюк уже полтора месяца не выпускает из училища. Я уже сходил к полковнику Токареву, он пообещал разобраться. После праздников посмотрю результат. Если не поможет, пойду к начальнику училища. Пойдём в буфет, я лимонадом тебя угощу.
  - Ты что перевод получил?
  - Нет, заработал. Перед праздником нас послали перевозить семью подполковника Казюка, он скончался после автомобильной аварии. Они в Германии были, а теперь его жена переезжала в Киев. Мы им вещи заносили из контейнера: два пианино, телевизор, шкафы, стулья, кровати. Там я познакомился с Наташей, классная девчонка. Мать Наташи дала на восьмерых человек десять рублей. На два рубля мы купили пирожков, а восемь разделили по рублю на каждого. У меня ещё одна есть девочка, прелесть, только очень юная.
  - Откуда они у тебя берутся, ты же в увольнение не ходишь?
  - Сами ко мне идут, - засмеялся Валентин.
  - Конечно, - пошутил Миша, - к "красавчику" все дамы в сети попадают.
  - А как же певица Нина Жарикова, с нею, что тоже всё.
  - Я с Ниной ещё и не встречался. Когда хотел пойти, Тарасюк остановил мой влюблённый порыв. На второе мая записался в увольнение, пойду к ней в гости, если снова сержант не вычеркнет из списка. А ты к Наде едешь?
  - Звоню, не могу дозвониться, никого дома нет. Может она к родителям уехала, а может к подружке в Борисполь.
  - Ох, уж эти подружки. Смотри, чтоб там друг не появился.
  - Прекрати, - сказал Миша, - будешь гадости говорить, потеряешь друга.
  - Успокойся, я пошутил, пойдем в буфет.
   Вечером стало известно, что Баклакова поймал в самоволке патруль, и ещё были задержаны пьяными Цыбченко, Ивах, и Высоцкий. Второго мая в роту утром в восемь часов пришел генерал. Он долго беседовал с нарушителями. Затем до обеда было комсомольское собрания. На комсомольском собрании многие говорили. Взял слово и Валентин: он предложил дать возможность нарушителям исправиться.
   Увольняемых отпустили только в шестнадцать часов. Миша пошёл звонить Наде, но опять никто не отвечал и он решил, что Надя может сама поехала к нему в училище. До вечера он прождал её в казарме, всё время смотрел в окно.
   Валентин поехал к своей артистке так он любил её называть. С Ниной ему показалось очень скучно. Он погулял с ней по городу, затем они расстались и Валентин, чтобы убить время, уехал в общежитие к однокласснице Закружной Любе. Попили чаю, она проводила его на остановку. В казарме Нестеренко увидел своего друга, который бродил без дела, периодически подходя к окну.
  - Ты что и в увольнение не ходил? - спросил он Мишу.
  - Нет, не ходил, боялся разминуться. Думал, что Надя сюда приедет.
  - А я полтора месяца в увольнении не был, и на такую скуку нарвался, - сказал Валентин, - всё, с певицей покончено!
   На следующее утро майор Ревяко, командир шестой роты, объявил приговор начальника училища: организатора пьянки Цыбченко отчислить из училища, сержанта Ивах разжаловать до рядового курсанта. Высоцкий получил месяц не увольнения.
   Четвёртого мая в час ночи всех построили и повели на Крещатик. Началась ночная тренировка к параду. Прошли два раза, громыхал оркестр, и вновь не спалось людям на Крещатике. В семь утра курсанты были в казармах, их положили спать, а в девять подняли. После завтрака ушли на занятия. До обеда занимались в классах. После обеда была самоподготовка, но никто не читал, а, уткнувшись в книги, все дружно в классе спали.
   Рано утром опять увезли на аэродром Антонова. Там маршировали до обеда. Когда стояли в строю, генерал Тюльга подозвал к себе командира взвода Кожевников, у которого напились курсанты. Валентин и Миша стояли в первой шеренге и слушали их разговор.
  - Почему, товарищ старший лейтенант, у Вас во взводе пьянки?
  - Не знаю, так получилось, Цыбченко всё организовал, товарищ генерал.
  - Вы плохо работаете, поэтому и организаторы появляются. Мною принято решение: Вас из училища отправить служить в батальон связи.
   После обеда курсанты чистили оружие, затем пошли на самоподготовку, где проспали в классах. Валентин получил от отца перевод десять рублей и вечером пошёл в буфет. Там была очередь, Миша уже стоял в ней.
  - Иди сюда, наша очередь подходит! - крикнул он Валентину.
  - Ты слышал сегодня разговор генерала и взводного? - спросил Миша.
  - Да, слышал, - ответил Валентин, - жаль, хороший парень сгорел. Поставят вместо него какого-нибудь идиота, и будем два года мучиться. Засранцы такого парня подвели. Не можешь пить, нюхай.
   В это время подходила очередь к прилавку, в буфете появился Куцовский.
  - Саша ! - позвал его Валентин, - иди, твоя очередь подошла.
  - Валя, - пошутила буфетчица, - он же не с твоей роты.
  - А вы что, тётя Надя, всех по именам знаете? - спросил Валентин.
  - Не всех, но многих. Вы же, как дети к маме вечером за сладеньким бежите, как же мне вас не знать.
   Шестого мая опять не спали, всех подняли в два ночи. От третьей бессонной ночи ребята падали с ног. Курсанты надели парадную форму, и пошли на генеральную репетицию. По случаю юбилея готовился большой парад. Были войска из Чернигова, Харькова и других гарнизонов - всего двенадцать частей, 6480 человек. На Крещатике стоял гул и грохот от проходящих танков.
   Утром в шесть часов вернулись в казармы и спали до девяти утра. После завтрака сдали зачет по основам высшей математики. Наконец-то один предмет с плеч долой!
   Восьмого мая из роты выбрали самых рослых курсантов и отправили на возложение венков у обелиска Славы. Курсантов поставили в почётный караул. В одиннадцать часов началось возложения венков. Был командующий КВО генерал армии Якубовский, генерал-полковник Чиж за ними шли генералы и другие военные начальники округа, Герои Советского Союза.
   День Победы выдался солнечным. Курсантов построили в училище, вынесли знамя и под музыку оркестра пошли на Крещатик. Свершилось! Промаршировали прекрасно, киевляне выкрикивали "Браво", "Молодцы". Парадный батальон в 540 человек (каждый из курсантов подкован на четыре подковы) рубил так, что эхо раздавалось далеко по Крещатику. За курсантами пошла техника, рёв моторов, и лязг гусениц заглушал звуки оркестра. После парада почистили оружие и стали собираться в увольнение. Валентин с хором уехал на ВДНХ Украины, а Миша решил поехать к Наде. Уже который день он не мог дозвониться, и теперь решил расспросить соседей. К дому Нади он доехал быстро. Он шел по улице и думал: " сегодня я ей признаюсь в любви и предложу стать моей женой". Поднимаясь на третий этаж, он слышал в тишине, как от волнения стучит у него сердце. На звонок дверь никто не открыл. Миша позвонил еще несколько раз. Внизу скрипнула дверь и кто-то, шаркая старческой походкой, поднимался по лестнице. Грушев стоял у двери и подумал: "может Анастасия Павловна". Но это была не она. К двери соседней квартиры подошла старушка. Она с любопытством взглянула на Мишу. Он в это время ещё раз нажимал на кнопку звонка.
  - Вам кто нужен, молодой человек? - спросила женщина.
  - Мне нужна Надя или Анастасия Павловна. Вы не подскажите, куда они делись, неделю не могу дозвониться
  - Боже! Вы что не знаете какая трагедия случилась?
  - Нет, не знаю.
  - Нади больше нет, она утонула первого мая. А у Анастасии Павловны удар приключился, она лежит в больнице без сознания. Анатолия утром видела, он, наверное, к матери уехал.
   У Миши закружилась голова, он закачался, но успел схватиться за перила лестницы.
  -Вам, что плохо?
  - Нет, нет ничего, сейчас пройдёт.
  - Проходите в квартиру, посидите, я Вас сейчас чаем напою, - сказала женщина, открывая дверь.
   Миша зашёл в квартиру, старушка провела его на кухню, поставила на плиту чайник и включила газ. Она достала варенье, чашки, заварной чайник и поставила на стол.
  -Да, да, - вдруг сказала старуха, поймав на себе Мишин взгляд, -к старости у всех не приятные лица. Бог правильно сделал, что у человека ухудшается зрения. Чтобы человек реже обезьяну в зеркале видел.
  - Не правда, на ваше лицо приятно смотреть. Вы знаете, как это произошло? - спросил Миша, когда пришёл в себя.
  - Всех подробностей я не знаю, Анастасия без сознания лежит, а на похоронах Надина подруга рассказывала, что Надю пригласил ухажёр Володя поехать прокатиться по Днепру. Она отказывалась, но подруга её уговорила. Три парня и три девушки поплыли на лодке, там гуляли, отдыхали. Володя стал приставать к Наде. Она при всех ударила его по лицу. Он напился, а когда возвращались назад, лодка, управляемая пьяным Володей столкнулся с баржей. Может он, такой пьяный был, то ли специально, чтоб Надю напугать, но не рассчитал. Лодка столкнулась с баржей тем местом, где сидела Надя. Всех спасли, а она ударилась головой о борт баржи. Доктора говорили, что у неё была травма головы несовместимая с жизнью. Если бы её даже сразу вытащили из воды, то вряд ли она была бы жива. Следователи разберутся. Этого дурака осудят, а, скорее всего, что он не будет сидеть. Он сынок большого чиновника, им всё дозволено, а Нади больше нет.
   Старуха заплакала и вытерла глаза платком. Миша выпил чаю, поблагодарил хозяйку и пошёл в училище. Он не помнил, как дошел до КПП, поднялся на третий этаж и только в казарме голос Валентина выдернул его из этого состояния.
  -Ты почему не в городе?
  - А, а!..- Миша махнул рукой. Ему не хотелось говорить Валентину, чтоб не стать предметом суждений, разговоров и соболезнований среди курсантов.
  - Что Нади дома нет, опять уехала к родителям? - спросил Валентин.
  - Да, - сказал Миша, - насовсем.
  - А учёбу, что бросит?
  - Не знаю, может, переводом в другой ВУЗ пойдёт.
  - А мы поехали на ВДНХ, хор спел четыре песни, а после были танцы. Немного повеселились, горнист сыграл " сбор" и мы побежали к автобусам.
   Мише не хотелось больше говорить, он снял китель и, взяв полотенце, пошёл умываться. Холодная вода взбодрила его. Когда возвратился, Валентина уже не было, он отправился в гости к своему юному созданию. Переулок Курганский Валентин нашёл быстро, постучал в калитку, но огромный пес с лаем кинулся на забор. Дома никого не было. Немного побродив по городу, он возвратился в училище.
  
  
   Глава 6
  
  
   Сразу после праздников первокурсников подняли по тревоге в пять часов утра. В полной экипировке, посадили на машины и повезли в лагерь на полигон под Вышгород. Только приступили разбивать палатки как, поступила команда "отставить". Оказалось, что в училище приехала комиссия из Москвы.
   Кроме учебного процесса комиссия проверяла быт и досуг курсантов. Вечером в училище был концерт, а после концерта танцы. Миша не захотел оставаться на танцах. Его душа зияла раной, которая ещё долго будет заживать и в дальнейшем, когда он будет знакомиться с девушками, всегда их будет сравнивать с Надей. Но время лучший доктор - рана постепенно зарубцуется и в его душе останется только шрам, который иногда будет напоминать о ней.
   А Валентин весь полный жизни и любви остался на танцах. Там он познакомился с Лилей Демьяновой и весь вечер с ней протанцевал. Лиля приехала из Молдавии. Училась в Киеве в институте и снимала квартиру.
   На следующий день комиссия проверяла учебный процесс и подготовку курсантов старших курсов. На занятиях по специальным предметам спрашивали у курсантов знание тем, и комиссией выставлялись оценки. Вечером курсантов повели в Октябрьский Дворец культуры. Они посмотрели прекрасный концерт мастеров искусств. Выступали юмористы Штепсель и Тарапунька (Тимошенко и Березин).
   Вечером семнадцатого мая была училищная вечерняя проверка, на ней присутствовал генерал-лейтенант из Москвы. О том, что она будет, всем сказали заранее, чтобы никто даже и не помышлял уйти в самовольную отлучку. Командиры взводов предупредили курсантов, если кто совершит во время проверки нарушение воинской дисциплины, того исключат из училища немедленно. Ребята ходили как по струнке.
   На следующий день после обеда Валентин сидел возле своей тумбочки и писал письмо. Дописав, он вложил его в конверт и, лизнув языком полоску клея, запечатал.
  - Решил на родину весточку послать? - спросил, проходивший мимо, Грушев.
  - Это не домой письмо, а Наташе Козюк, которой мы вещи в квартиру заносили. Сегодня от неё письмо получил, а на самоподготовке писать боюсь - поймают, ещё из училища попрут. Ты знаешь, я уже и забыл о ней, и вдруг письмо пришло.
   Валентин достал из конверта листок и зачитал фразу из её письма: "мне хотелось, чтобы мы были друзьями. Часто бывает, что несколько брошенных фраз располагают людей друг к другу".
  - Слушай, Миш, так просто, а тронуло за самое сердце.
   На следующий день первокурсников проверяли по физической подготовке. Шестую роту проверял полковник Карпенко. Миша сдал упражнения на отлично, а у Валентина не получалось упражнение на брусьях. Полковник посмотрел, как курсант насилует себя на снаряде, улыбнулся и сказал: " такой красивый парень, а не владеет своим телом" После проверки Валентин уныло стоял в стороне, к нему подошёл Миша. Он хлопнул его ладонью по спине.
  - Чего нос повесил? Ещё все впереди: перекладину освоил, брусья тоже освоишь.
  - Ты знаешь, Мишка, мне стыдно. Надо всерьёз заняться собой. Как говорится: " первым делом самолеты, ну а девочки потом", - почти пропел он.
   В воскресенье курсантов повезли в Голосеевский парк, где они сдавали кросс 1000 метров, а после обеда отпустили в увольнение. Миша в город не пошел, он целый день читал книгу.
   Валентин решил поехать к Наташе. Ему захотелось быть галантным кавалером, и он решил купить ей цветы. Тюльпаны стоили восемьдесят копеек, но таких денег у него не было. На Крещатике за пятнадцать копеек продавец предложила ему ландыши.
   Квартиру куда они заносили вещи он помнил. Поднявшись на третий этаж, позвонил в дверь, но на его звонок никто не ответил. Он вышел на улицу, купил мороженое и услышал, как сверху его кто-то позвал. На балконе стояла Наташа и взмахом руки позвала его в квартиру. Наташа была не одна, с нею был Борис из суворовского училища. Валентин понял, что это её парень, и что он пришёл не ко времени. У него было желание уйти, но уходить сразу было неудобно. Наташа поставила ландыши в вазу. Мама пригласила пить чай. Они ели торт и пили чай из красивого немецкого позолоченного сервиза. Валентин первый раз в жизни держал в руках такие дорогие чашки. Выпив чай, они втроём пошли гулять в парк Славы. Погода была прекрасная. Ребята любовались Днепром, весело болтали. Боря-кадет был "под мухой" и всё время говорил. Наташа смеялась, глядя на его качающуюся фигуру.
  - Болтлив юнкер, - сказал Валентин, и думал, как их оставить.
   В это время мимо проходил Баклаков с девушкой. Он был в Х/Б и Валентин понял, что тот в самоволке.
  - Ты что, сдурел? - обеспокоено спросил Валентин, - комиссия в училище работает, если поймают, сразу вылетишь. Пойдём в роту.
  - Да, пойдем, - сказал Баклаков, - могут хватиться, у меня и так одна есть, если поймают - всё конец.
   Наконец у Валентина появился повод оставить компанию, которая стала ему не по душе. Он был дерзок, красив, напорист, но разделить с юным "кадетом" любовь никогда бы не согласился. Но Наташа вдруг вызвалась провожать их к училищу. У КПП они расстались холодно, и Наташа поняла, что между ними ничего не может быть.
   Двадцать девятого мая был последний день работы комиссии. Курсантов повезли на стрельбище, они выполняли упражнения по стрельбе из автомата по мишеням днём и ночью.
   Работа комиссии закончилась, а для курсантов-первокурсников лето началось "учебной тревогой". Их снова подняли в пять утра, и повезли на полигон под Вышгород.
   Курсанты разбили палаточный лагерь и начались практические занятия по тактике, огневой и инженерной подготовке.
   Валентин получил письмо. Для него нахождение здесь было каким-то странным совпадением. Отец писал, что в составе гаубичного полка воевал именно на этом участке.
   Шестого июня ребят повезли по историческим местам: им показали КП Ватутина и блиндаж Н.С. Хрущёва. Эти места знамениты ещё со времён правления князя Ярослава и Запорожской Сечи кровавыми битвами за свободу, за Киев, за Русь-матушку. Последней вехой в истории этого места стало форсирование Днепра войсками генерала Ватутина в битве за освобождение Киева осенью 1943 года.
   Курсанты шли по земле, где на каждом сантиметре лежит осколок или гильза, где ещё окопы не заросли травой, где в ушах слышался звук того боя, вой пикирующих бомбардировщиков, голоса солдат и зловещее для фашистов русское "Ура!"
   После осмотра блиндажа поехали на Киевское море. Ехали в открытых машинах, любовались окрестностями. Машины остановили, и курсанты с крутого берега смотрели на бескрайние просторы воды. Миша и Валентин впервые видели море, пусть даже рукотворное, но оно впечатляло своей безбрежной гладью.
   В лагере их ждала почта. Валентин получил от Наташи письмо. Судя по письму, она еще надеялась на возобновление дружбы. Она обращалась к Валентину на "Вы" со своими умудрёнными фразами: " Валик, здравствуйте! Если Вас так волнует, почему я не ответила на Ваше письмо, то я решила Вам, как можно скорее ответить, чтобы этот вопрос Вас не волновал. Я вам предоставляю полную свободу мыслей и, если у Вас богатое воображение, то можете моё молчание истолковывать как угодно".
   Далее сообщалось что, она сдаёт экзамены успешно, пять по русскому, и так далее. Валентин понял, что это нечто иное, как уловка, попытка замысловатыми фразами тронуть его душу. Он усмехнулся и подумал: " не плохая могла бы получиться актриса" и решил на её письмо больше не отвечать.
  
   Всё командование училища всполошилось. Курсант Высоцкий нашел старую мину времен войны и принёс её в лагерь. Мину сапёры взорвали, а курсантов собрали на комсомольское собрание. Из училища приехал начальник политотдела полковник Токарев, и началась накачка. Из курсантов выколачивали последнее детство, которое ещё играло в мальчишеских задницах. В конце собрания полковник не забыл упомянуть о заботе партии и правительства о Вооруженных силах, о том, что повышаются оклады офицерскому составу и вводится новая форма одежды. Кителя со стоячим воротником канут в лета, а будут двубортные; вместо гимнастёрок будут полушерстяные и хлопчатобумажные куртки. Для офицеров на осень и весну планируют ввести плащ-пальто. Затем добавил, что переход на новую форму будет постепенный.
   На следующий день курсантов повезли к реке Ирпень. Это замечательное место на Киевщине: косогоры, овраги и склоны, поросшие полевыми цветами и травами с ароматом райских садов. А лес! Кто же не любит лес с его мягким мшистым покровом, папоротником и сосновым запахом?! На опушке вдоль полевой дороги, где открывалась панорама на реку Ирпень, в двух шереножном строю стояли взвода курсантов. У каждого взвода были свои занятия и своя тема: у одних была тактика, у других- военная топография, инженерная подготовка или форсирование водных преград.
   Стоял жаркий летний день, курсанты на штатных и подручных средствах переправлялись на другой берег. Получив пятёрки, все мокрые и счастливые, возвращались в лагерь. После обеда объявили срочное построение. После занятий по военной топографи в третьей роте не вернулось четыре курсанта. Начальник лагерного сбора полковник Крятов отдавал распоряжения офицерам на поиски курсантов. Но не успели группы разойтись на поиски, как появились и сами пропавшие. Их гимнастёрки от пота были мокрые. Они шли, еле переставляя ноги. Во главе четвёрки шёл друг Миши и Валентина, Саша Куцовский. Прозвучала команда: "отставить поиски!" и курсантов отправили на послеобеденный отдых. После тридцатиминутного отдыха снова ушли на занятия. Вечером при построении на ужин узнали, что третья рота на занятиях по взрывному делу снова отличилась. И главным фигурантом опять был Куцовский. После ужина Валентин увидел, идущего вдоль палаток, Сашу.
   -Привет, "Сусанин", - закричал Валентин, - говорят, отличился сегодня дважды.
  - Не знаю, Валя. Что на меня нашло, какой-то черный день сегодня.
  -Ну, иди расскажи, повесели нас с Мишкой.
  - Я эти места знаю хорошо, в санатории здесь лечился, а тут как наведение.
   Саша рос хилым болезненным мальчиком. Недостаток питания, коммуналка в полуподвале наложили отпечаток на его здоровье. Мама из всех сил выбивалась, чтобы поставить мальчугана на ноги, отправляла его в санатории, что были ныне в элитном Киево-Святошинском районе. Когда мальчик подрос, его отдали в суворовское училище. Он, вырвавшись из полуподвала, окреп, возмужал, армейская служба его закалила.
  - И как же вы заблудились? - спросил Миша.
  - Построил нас преподаватель, объявил тему: " ориентиры и движения по азимуту" Наш взводный старший лейтенант Самойлов разделил взвод на группы по четыре человека и отдает приказ на выполнение задачи. Времени отводилось два с половиной часа. В нашей четверке я старший, в моём подчинении Козлюк, Гомонов и Педан. Вручили мне карточку маршрута - двенадцать километров надо пёхом пройти. Настроение у всех было бодрое. Один лишь Саша Козлюк был хмурый. У тебя, Валя, сигаретка не найдется?
  - Найдётся, - Валентин достал сигарету и подал ее Саше,- закуривай.
   Куцовский прикурил.
  - Говорят, что ты над Козлюком подшутил? - спросил Валентин. - По училищу анекдоты ходят.
  - Было дело. Он из деревни глухой, что на Кировоградчине и все эти городские тонкости ему как тёмный лес. Однажды пришел он из увольнения и взахлёб рассказывал, как на трамвае четыре часа катался. Ребята посмеялись над его дремучестью, но Козлюк не обиделся. А тут я пастой ГОИ бляху на ремне чищу. Он меня спрашивает: " Саня, а это что такое?" а я пошутил и говорю: "шоколад такой зелёный, но хорошо медь отчищает". Он мне говорит: "дай кусочек попробовать" я отдаю ему, а он его в рот. Губы, язык зелёные, ребята за животы хватаются. Младший сержант Витя Юлинский, едва сдерживая смех, приказал Игорю Драчёву, чтоб отвел его в умывальник, а я получил на вечерней проверке два наряда.
  - Конечно, он будет хмурый, - сказал Миша - я бы такой шутки не простил.
  - Я сам такой, за такие шуточки точно в морду дал бы. Так вот, продолжу. Идём мы бодро по лесу, карты нет, кроки нарисовали на скорую руку. Преодолеваем овраги, молодой сосняк, я уже перестал лесом восторгаться. По лицам пот течёт, словно мы в душе. Вещевой мешок, автомат, подсумок, противогаз, сапёрная лопатка - словно гири висят. Ребята устали, уже никто не шутил. Толя Педан говорит: "Сашка, давай маршрут сократим". Сели мы на привал. И стали думать, как путь срезать. В общем, на следующую точку мы не вышли. Я уже не рад был, что поддался на Толькины уговоры. Понял, что заблудились, поставил азимут 112 градусов и пошли этим курсом. Выходим на просёлочную дорогу. Глядим, "Газ 51" идет с бочками. Спасибо водителю, подвёз он нас, но мы опоздали на четыре часа: даже и не думали, что на обед попадём. Это была первая шайба, а вторую я получил на инженерной подготовке. Преподаватель подполковник Полещук, уже в годах мужик, видно, что войну прошел и всё повидал, с хитрецой нас оглядел и стал объяснять, как взрывать тротиловые шашки. Нам выдали стограммовые шашки, вручили по взрывателю и пятнадцати сантиметровые шнуры, спички у всех были свои. Наша задача была простая: каблуком сделать в земле углубление, положить в него шашку, предварительно вставив в неё взрыватель со шнуром, приложить к нему спичку и поджечь. Полещук предупредил, что без команды "Отходить в укрытие" никто не имеет право покинуть позицию. Когда прозвучала команда "Приступить к закладке заряда", куда только делась наша бравада, гонор - остались только страх и сосредоточенность.
   Саша затянулся сигаретой и закашлял от дыма.
  - Сигареты у тебя крепкие.
  - Ну да, -Валентин усмехнулся, - вас в "кадетке" гоняли за курения, ещё не научился.
  - Начали мы поджигать шнуры. Спички гаснут, руки дрожат. Справа Валера Радченко возится, а слева Саша Козлюк тоже коробком чиркает. Глазом на него покосил, у него не получается. Уже весь взвод выпрямился, ждёт команду на отход, остались я и Козлюк. Наконец я поджог шнур, будь он не ладен, а Козлюк ещё возится. Вдруг с криком "Пацаны, атас!", с места срывается Игорь Драчёв, а за ним и весь взвод. Козлюк не подпалил шнур, бросил на землю спички и за нами. Не добежав метра три до бугра, упал одновременно с взрывами шашек. Преподаватель за отход без команды нам ничего не сказал.
   Миша и Валентин засмеялись.
  - Чего вы ржёте. У вас инженерная подготовка уже была?
  - Была, - смеясь, ответил Валентин, - с утра в речке купались.
  - Мы шашки будем завтра взрывать, - сказал Миша.
  - Вот когда попробуете, тогда и посмеётесь. Это ещё не все сегодняшние приключения. Сели мы на опушке для изучения следующей темы: " Виды противопехотных мин". Преподаватель рассказывает. А меня после этой прогулки в лесу на занятиях по топографии так притомило, что я и задремал. А в это время подполковник демонстрировал нечто в деревянном корпусе. В бок меня толкнул Вовка Гомонов, когда преподаватель увидел, что я сплю. И тут слышу приговор: "Товарищ курсант, подойдите к изделию и объясните, как оно работает". Подхожу к ящику, понятие не имею, что это такое. Слышу шепот подсказки: " Нажми сверху планку". Я нажимаю планку. И как вдруг бабахнет! Ящик то пустой был, без тротила, но в нём взрыватель стоял. Я от испуга на задницу упал, весь взвод, как вы сейчас, хохочет. Шайбу мне Полещук вкатил. Ну да, не беда: в лесу в увольнение не ходить, до приезда в Киев исправлю.
   Девятнадцатого июня всех построили с автоматами и противогазами. Был кросс шесть километров. Тренированный в беге на длинные дистанции Миша не ощущал большой нагрузки. Рядом бежал Валентин, и по его виду было видно, что он вот, вот упадёт.
  - Крепись, дружище, - кричал он Валентину и подталкивал его.
   Вечером курсантам прокрутили два фильма " Родная кровь" и "Среди добрых людей".
   На следующий день в лагерь приехал генерал. Роты построили, и начальник училища ещё раз обратил внимание курсантов, на то, что в этих местах шли ожесточённые бои и полно взрывоопасных предметов. Высоцкого вывели, и перед строем генерал его пожурил, но не наказал.
   Двадцать второго июня был выходной день. Курсанты в спортивных формах соревновались между ротами в футбол и волейбол. Не игравшие, горячо болели за свои команды. После спортивных игр было построение на обед. В шестой роте обнаружили, что нет двух курсантов - Валентина Нестеренко и Владимира Сидоренко. Их начали искать. К концу дня они появились сами. Самовольщиков вызвал майор Ревяко и учинил допрос. Курсанты говорили, что они отдыхали в лесу на поляне и уснули. За самовольную отлучку командир роты объявил им по одному месяцу без увольнения. После ужина к Валентину подошёл Миша.
  - Ты хотя бы предупредил меня, где будешь находиться, я бы тебя позвал. А так все бегали, сломя голову, тебя искали.
  - Ай! - Валентин махнул рукой, - как бы ты меня позвал? В Киев мы с Вовкой ездили. Вышли на шоссе, сели в автобус - всё удовольствие стоит двадцать копеек. Приехали на улицу Ладо Кецховели, купили бутылку портвейна, Володина сестра Валя нам приготовила хороший обед. После пошли на пляж. Назад возвращались по пешеходному мосту. Идет навстречу полковник, а мы в спортивной форме, но у Володьки рефлекс сработал - он ему честь отдал. Полковник глянул на нас, мы испугались и ходу. Потом купили клубники, пришли домой и ели её с сахаром. Первая моя самоволка после принятия присяги и неудачно. Баклаков уже раз десять бегал и только раз попался.
   За самовольщиков командир взвода получил от ротного выговор. Двадцать четвертого июня старший лейтенант Кожевников поднял взвод по тревоге и полдня гонял курсантов. Они бегали в атаку в противогазах, ползали, поднимались и снова бежали. Было очень жарко. Ребята косо смотрели на Володю Сидоренко и на Валентина.
   В двенадцать часов начались занятия по тактике, сдавали зачет полковнику Крятову. Валентин и Володя получили отлично, полковник объявил отличникам благодарность. За это майор Рывяко снял с них ранее наложенное взыскание.
   После занятий всех повезли на Киевское море: купались, барахтались, в волнах, а вечером посмотрели кино "Коллеги".
   На следующий день собрали палатки. Всё имущество погрузили в машины. Полковник Крятов подвёл итог лагерного сбора. После всех посадили в машины и повезли в Киев.
   Ехали в открытых машинах. На первой машине запели " Пару гнедых" - " пара гнедых запряжённых зарёю, пара голодных и тощих на вид..." Им подпели курсанты на следующей машине, и вот уже вся колонна словно, движущийся хор, пела песню. В сёлах люди останавливались и с интересом слушали, как поют ребята. Когда приехали в училище, почистили оружие пообедали, и всех отправили в баню.
   Нестеренко вызвали на КПП, там его ожидала Панкратова Таня.
   Валентин смотрел на юное создание, и ему было так приятно, что после трудных занятий, трёхнедельной жизни в палатке и кормления комаров, его кто-то ждет. Он улыбнулся Тани, обнял её и поцеловал.
  - А ты откуда узнала, что мы сегодня приедем?
  - Я уже не первый раз сюда прихожу. Вчера дежурный мне сказал, что вы сегодня возвращаетесь.
   Валентин смотрел на счастливое лицо Тани и понимал, что эта девчушка влюбилась в него, но он не испытывал к ней тех же чувств какие были у неё.
  - А я приходил к тебе домой, - сказал он.
  - Когда? - воскликнула Таня.
  - Месяц назад, перед отъездом в лагерь. Не застал никого дома, только огромный пёс с лаем кинулся на забор. Ну, я и не стал его дразнить, уехал.
  - Как жаль, - Таня по по-детски надула губы, - Я с родителями к тётке в деревню ездила. Пристали ко мне, не могла отказаться.
  - Не переживай, в следующее воскресенье я приеду к тебе.
  - Правда, правда? - Татьяна запрыгала как ребёнок.
   Валентин глядел на её детское лицо, на такие же детские поступки и движения, и ему стало не по себе. Он становился взрослым, и ему хотелось рядом иметь взрослую подругу, её любви и ласки. А с ребёнком он чувствовал себя неуютно и понимал, что влюблённая Татьяна сделает всё, что скажет он. Но Валентин не хотел брать на себя такую ответственность.
   Двадцать седьмого июня был выходной день. Валентин к Тане не пошёл, он уехал с Колей Ковальчуком на станцию Жуляны. Родители Коли радостно встретили их, накормили хорошим обедом. Побыв у Коли дома до вечера, они возвратились в училище.
  Возле училища его ждала Панкратова Таня.
  - Ты зачем обманул меня? -кинулась она к нему в слезах.
  - Не мог я Танюша, надо было другу помочь вещи домой отвезти.
   Валентин обнял Таню, прижал её к себе, она поверила и всё простила.
  " Наверное, Таня была бы не плохой женой, - подумал Валентин, - любящей, преданной и готовой быть всегда обманутой". Но ему в эту минуту хотелось не такой женщины, а ветреной, соблазнительной и, чтобы он был в неё влюблён и сам обманут.
  - В следующее воскресенье, я уж точно приду, - сказал он ей.
  - Правда придёшь, не обманешь? - она вытерла слёзы.
  - Даю слово.
   Вся неделя прошла в занятиях. Радисты работали морзянкой в эфире, изучали устройство радиостанции и работали на телеграфных аппаратах. Телефонисты выезжали в учебный центр Бортничи, тренировались в прокладке линий связи. Третьего июля сдали экзамен по военной топографии. Миша и Валентин получили пятёрки и счастливые отправились в буфет отмечать успешную сдачу экзамена лимонадом и халвой.
   За полмесяца после лагерей ребята уже дважды побывали в карауле. Нагрузка по несению службы ложилась на первокурсников. Третьекурсники совсем не ходили в наряды, через месяц они уже будут офицеры. Второкурсники скоро уедут на летние каникул, и первокурсники останутся одни в училище. Миша все два раза попадал на первый пост. Он считался почётный, но самый трудным по несению караула. А Валентин нес службу на втором посту - склад ГСМ. Это у курсантов считалась "малина". Забор поста с одной стороны выходил на улицу Староноводницкую. За забором бурлила жизнь города, к забору приходили девчонки, и с ними можно было поболтать. Валентин получил письмо от брата и теперь, стоя на посту, второй раз, перечитывал его. По улице прошла девушка, и Валентин узнал её. Это была Лиля Демьянова, с которой он в мае месяце познакомился на танцах в училище. Он окликнул её. Лиля в начале не отреагировала на оклик, а затем оглянулась, увидела на посту Валентина и подошла к забору.
  - Ты куда пропал? - спросила Лиля, - я приходила в училище, а тебя не было.
  - Мы в лагерях были: взрывали, стреляли, бегали. А ты куда сейчас идёшь?
  - К себе домой, я здесь недалеко живу.
  - А можно я к тебе в гости прибегу?
  - Прямо с автоматом? - пошутила Лиля.
  - Нет, как с наряда сменюсь.
  - Приходи, чаем угощу.
   Лиля ушла, а Валентин продолжал стоять на посту. К забору подошли какие-то две девчонки, он успел поболтать и с ними.
   В выходной день десятого июля он, как и обещал, пошёл к Панкратовой Тане. Она уже давно ждала его у калитки и, как только Валентин появился в переулке, тут же побежала к нему навстречу. Они поехали в Первомайский (Царский), парк гуляли по парку, сходили в кино. Потом поехали обедать к Тане домой, там Валентин познакомился с её родителями. Ему показалось, что отец Тани как-то подозрительно смотрит на встречу дочери десятиклассницы с курсантом. Валентин побыл ещё немного у Тани и решил ехать в училище, хотя увольнение у него было до двадцати двух часов. Он шёл по городу и думал куда потратить оставшееся до вечера время. На станции метро "Арсенальная" он увидел Лилю Демьянову. Она тоже его узнала и тут же подошла к нему. Они пошли гулять по Крещатику, затем в парк на Владимирскую горку. После спустились на фуникулёре к речному вокзалу, и зашли в кафе "Приднепрянка". Пили кофе и съели по пирожному.
   Лиля уже сформировалась как женщина, и Валентину было с ней гораздо приятней общаться. После кафе они поехали в Дом офицеров, на летней площадке были танцы. После танцев они оба поехали к училищу, целовались в тени деревьев.
   В казарме после отбоя Валентин долго не мог уснуть. "Вот, наконец-то, я нашёл девочку ту, что надо. Надоело с детьми возиться: то Люся ребёнок, а Таня ещё моложе - отец смотрит как на врага, того и гляди дубиной огреет". Рядом тоже не спал и все время ворочался в постели Юра Напрасный.
  - Ты не спишь? - прошептал Юра.
  - Нет, не сплю. С девушкой познакомился, такая классная девчонка.
  - Я тоже - и Юра стал рассказывать о своей Ниночке.
  - А мою Лиля зовут, - прошептал Валентин, - она из Молдовы. Зовёт в гости, говорит что у них много вина. Поступила в КИЛП, а живёт недалеко на квартире.
  - Прекратите шептаться, - окрикнул сержант, возвращая влюблённых в армейскую жизнь.
   Двенадцатого июля третий взвод заступал в караул. Валентин был назначен на первый пост. После обеда он получил телеграмму. Прочитав её, он тут же побежал в канцелярию роты. Через две минуты вышел оттуда весь красный. По его лицу было видно, что он был чем-то расстроен.
  -Чего носишься? - остановил его Миша.
  - Да вот телеграмму получил, - Валентин сунул листок Мише.
   Миша прочитал телеграмму: " Киев 11 ККВУС-Е Нестеренко Валентину. Встречай еду экскурсию Херсона, буду Киеве 7 утра четверг пароход Тургенев. Мария".
  
  - Пошёл к ротному, майор Ревяко не отпустил.
   - А какова причина?
  - Знаешь, что он мне сказал? У тебя говорит таких сестёр на каждой улице Киева. Чего они в меня вцепились. Я встречался в Киеве с девушками, на пальцах одной руки можно перечитать и только с одной целовался, а они меня считают каким-то ловеласом. Кто им эту гадость про меня докладывает. Если они, Мишка, хотят, чтобы я таким был, я стану таким. Буду ходить как другие в самоволку, с девушками встречаться. Некоторые ребята почти каждый день бегают, и всё сходит, а ко мне сестра приехала, и он не отпустил. Что ему тошно будет, если я встречусь с Марией! - уже почти кричал Валентин.
  - Успокойся, успокойся, - Миша придерживал Валентина за плечо. - Этот протест ни к чему хорошему не приведёт.
  - Ну и пусть, зато я буду знать, за что отвечаю.
   Через приоткрытые ворота КТП он сбежал к Лиле, немного с нею поговорил, и Лиля его проводила в училище. Она была в летнем, коротком платье, моросил тёплый дождь, и подмокшая ткань плотно облегала её фигуру. Валентин видел под ним очертания нижнего белья и ему в эту минуту хотелось её прижать. Он схватил её и стал целовать. В эту минуту им казалось, что всё в этом мире прекрасно. Он посмотрел на часы, надо было идти в караул.
   Валентин пойдет на пост, так и не встретив сестру Марию.
  Этот день станет для Нестеренко тем крутым переломом, после которого он станет другим, для него будет легче сходить в самовольную отлучку, чем идти в канцелярию и отпрашиваться у офицера. К сожалению, так бывает, когда один неверный поступок офицера приводит к пропасти, которая навсегда ляжет между ним и подчинённым. Эта вспышка гнева от несправедливости к нему и не обдуманный выбор пути в дальнейшем сыграет с Валентином злую шутку, но это будет потом, когда каждый из курсантов, будучи уже на третьем курсе станет задумываться о своей дальнейшей судьбе.
   В воскресенье Валентин не пошёл в увольнение. Он накануне даже не стал упрашивать сержанта внести его в списки увольняемых, а переоделся в спортивную форму, перелез через забор и пошёл купаться на Днепр. Налегке, с ощущением азарта, он к обеду вернулся в училище. Самовольная отлучка показалась ему даже приятней, чем официальное увольнение, где каждый увольняемый должен регистрироваться у дежурного по роте и по возвращению докладывать дежурному по училищу. В жару в шерстяном мундире, застёгнутом на все пуговицы и крючки стоячего воротничка, в котором грубая колючая шерсть прилипает к вспотевшему телу, а под фуражкой были постоянно мокрые волосы и такие же ноги в сапогах не очень приятно гулять.
   После обеда Валентин пошел к Лиле, немного побыв у неё, возвратился в училище и вечером заступил в патруль. Старшим патруля был капитан Иванов с пятой роты, и с ним четыре курсанта ходили по Дарнице. Если раньше Валентину было интересным выход в город, то теперь он испытывал неудовлетворение, духоту и скуку. "Запретный плод сладок", и на следующий день после занятий Валентин и Сергей Степаненко после занятий пошли через забор к девочкам. Гуляли не далеко от училища, вернулись в казарму, всё было тихо.
   Двадцать второго июля Валентина вызывали на КПП. Он с радостью побежал туда, но вскоре возвратился весь расстроенный. Взял книгу "Этика поведения" и стал читать.
   К нему подошёл Миша и тронул его за плечо.
  - Что читаешь, дружище?
  - Да вот, - Валентин показал Мише обложку.
  - Решил научиться, как вести себя в светском обществе?- пошутил Миша
  - А вдруг с генеральской дочкой познакомлюсь, и она пригласит к себе домой, что тогда.
  - Остальных невест куда денешь или уже со всеми покончено?
  - Сегодня сразу с двумя. Накладка вышла, Миша. Прихожу на КПП, а там сразу ко мне две пришли - Лиля и Таня. Расплакались обе. Лиля говорит, что сейчас экзамены сдает, а она со мной связалась. Пришлось объясняться, что дружить можно хоть с сотней девушек, а в жены брать только одну.
  - И какова же их реакция, жениха не поколотили?- смеясь, сказал Миша.
  - Нет, обиделись и ушли.
   На следующий день два отделения первого взвода переодели в парадную форму. Курсантам дали по три холостых патрона к автоматам и повезли на Байковое кладбище. Покойника ещё не привезли, и курсанты разглядывали могилы. Там были захоронены и знаменитые люди. Пройдя с друзьями по рядам, Миша вдруг наткнулся на могилу. На могильном камне была фотография, он узнал её и прочитал надпись "Губенко Надя утонула в Днепре в 1965 году. Ей было двадцать лет". Миша стоял у могилы, положив руку на белый мрамор, словно в оцепенении. Кто-то из курсантов прокричал: "ребята, а вот здесь могила Патона!"
   Наконец привезли покойника. Когда гроб с телом опускали в могилу, ребята произвели салют тремя выстрелами вверх. Приехали в училище почистили автоматы и поставили в пирамиду. Весь день Миша ходил сам не свой. Он уже понемногу стал забывать Надю, и никогда не думал, что увидит её могилу. Следующий день была суббота. Миша записался в увольнение. После занятий он вышел в город, купил цветы и отвёз их на могилу Нади. Так закончилась его первая в жизни любовь.
  .
   В воскресенье утром Валентин поехал к Никаноровым. Дверь открыла Галина Романовна.
  - Заходи Валя, - радостно сказала она, - ты чего так долго не появлялся. Я думала, что ты нас совсем забыл. Хотела Люсю в училище послать, чтоб твой пиджак и брюки тебе отвезла.
  - Не появлялся, потому что занят был, весь апрель готовились к параду, после парада в летних лагерях были под Вышгородом, - стал оправдываться Валентин, - вот только недавно приехали. А Люся где?
  - В комнате, отдыхает после экзаменов. Перешла на второй курс, иди поздравь.
   Валентин зашел в комнату, Люся встретила его холодно.
  - Для нас день ВМФ знаковый какой-то, - пошутила Люся. - В прошлом году в этот день ты пришёл к нам в гости и в этом появился.
  - Я приехал пиджак свой забрать, - сказал Валентин.
  - Забирай, в шкафу пакет лежит. Я сама хотела тебе завезти, да времени не было.
  - Ты, Люся, не обижайся, - что-то плёл в оправдание Валентин,- понимаешь, ты далеко живёшь, мне только в один конец больше часа ехать. Давай расстанемся друзьями.
   Пройдет время и они уже, будучи пенсионерами снова встретятся, но это уже будет другой Валентин и другая Люся. В тайной беседе мне Люся как-то созналась, что она тоже не любила Валентина. "Так, юношеская влюблённость, - сказала она, - Валентин в старости стал интереснее, чем тогда и с ним сейчас гораздо приятней общаться. Ему ведь тогда другое нужно было, а я девочкой была неизбалованной".
   Простившись с Люсей, Валентин с неприятным чувством в душе поехал на пляж. Там лежала девушка и читала Пушкина.
  - Девушка, а девушка как вас звать?- приставал к ней Валентин.
  - Меня Соней зовут.
  - Редкое имя. А что вы читаете?
  - А вот послушайте, - и Соня стала громко читать:
   "Если жизнь тебя обманет, не печалься, не сердись.
   В день уныния смирись, день веселья ведь настанет".
  - Вы знаете, для меня это как раз кстати, я с девушкой расстался, - прервал её Валентин.
  - Тогда вот ещё послушайте совет поэта, - сказала Соня.
   "Всё мгновенно, всё пройдёт, что пройдет то, будет мило".
  - А мы можем с вами встречаться? - спросил Валентин.
  - Нет, не можем.
  - А почему?
  - Потому что я замужем, мой муж после завтра в вашем училище получит погоны лейтенанта, и мы едем в Хабаровск.
   В понедельник после обеда ребята готовились к экзамену. После самоподготовки пришли в казарму.
  - Нестеренко, на выход с вещами, - пошутил дневальный.
  - Кто пришел, - спросил Валентин.
  - Сам увидишь, передали, что сестра с подругой приехала.
  Валентин умылся, причесался и заспешил на КПП.
  - А меня чего не берёшь? - вдогонку ему пошутил Коля Ковальчук.
  - В начале сам разберусь, - махнул рукой Валентин.
   Он думал, что сейчас увидит сестру Марийку и получит посылку из дому, но к его большому удивлению на КПП его ждали Лиля и Таня. После тех слёз, они подружились и решили, что пусть Валентин выбирает сам, кому из них быть его женой. Но, ни Лиля, ни Таня не станут его судьбой.
   Двадцать седьмого июля был выпуск молодых офицеров. Третий взвод шестой роты назначили знамённым. Сержант Ильин нес знамя, Гармаш и Немыкин были ассистентами. Генерал зачитал приказ МО СССР. Вручили дипломы. Затем молодые лейтенанты прошли торжественным маршем! Было красиво и торжественно.
  - Через два года и наш парад, - сказал Толя Телиженко, рядом стоявшему Грушеву.
   На следующий день первокурсники сдали последний экзамен. И всех перевели на второй курс. По неуспеваемости был отчислен один человек - сержант Брушковский Вася. Его отправили в Бортничи в батальон обеспечения. Ребята в третьем взводе очень сожалели о нём - это был порядочный и честный парень. На его место поставили подхалима, стукача и служаку Будоренко.
   У всех начались каникулы, а шестая рота осталась для несения службы в училище и для участия в различных городских мероприятиях. Ребята стали учиться по программе второго курса.
   Двадцать девятого июля в шестой роте отобрали курсантов высокого роста. Они одели парадную форму и поехали встречать венгерский ансамбль песни и пляски. Курсантам предварительно дали цветы, они вручали букеты, были речи, и всё снимали на камеру. На следующий день всех отправили на открытие стадиона КВО болеть за футбольную команду киевлян. Валентин и Миша записались в увольнение и после матча поехали к Лиле. Отец Лили привёз из Молдавии бочонок вина. Лиля угостила ребят вином, мёдом и фруктами. Пили вино, ели абрикосы, яблоки и груши. После гостей Миша пошёл в училище, а Валентин и Лиля в Первомайский парк.
   Среди недели Тарасюк объявил, что третьий взвод выделяется для похорон майора в отставке. Миша подошёл к старшине и попросился включить его в похоронный взвод.
   - А тебе это зачем? - удивился Тарасюк.
  - На могиле родственницы хочу побывать.
   Старшина разрешил, и Миша в месте с ребятами третьего взвода поехал на похороны. Но на этот раз их привезли на Лукьяновское кладбище, и Миша сожалел, что напросился. Командовать похоронным взводом поручили старшему лейтенанту Дробышеву.
   Похоронная процессия ещё не подъехала, и ребята рассматривали могилы.
  - А вот здесь могила отца вашего командира взвода, - сказал Дробышев.
  Курсанты подошли к могиле с бюстом полковника Кожевникова.
  - Пять лет, как умер, -сказал Валентин, читая надпись на мраморе.
   За ним была могила лётчика-испытателя Щеглова, на которой было написано " Я знал счастье ... я видел небо". На многих могилах военного кладбища была надпись - "погиб при исполнении служебных обязанностей".
  - Интересно, какая надпись будет на моей могиле, - сказал Валентин, - может, "трагически погиб, а может просто умер". Я думаю, пусть лучше напишут, Валентин.
  - И это для тебя будет важно? - сказал кто-то из курсантов.
  - Конечно, важно, я же жил и что-то сделал для будущего, как этот лётчик-испытатель. Нам сейчас интересно, что же делали до нас деды и отцы, а следующему поколению будет не безразлично, что оставил каждый из нас.
   Пятнадцатого августа был день физкультурника и день авиации СССР. До обеда было увольнение в город. На ВДНХ было массовое гуляние. Там стоял самолёт АН-10. Валентин и Миша подошли к нему. При виде самолёта у Валентина загорелись глаза.
  - Всё-таки я влюблён в авиацию,- сказал с восторгом Валентин,- не могу без содрогания в сердце мимо пройти.
   Он стал читать табличку, что висела на тонкой длинной трубе,
  - Представь, Мишка, какая махина в воздух поднимается: 54 тонны, сто человек на борт берёт. Экипаж восемь человек. Вот бы быть командиром такого корабля!
   У выхода их ждала Лиля.
  -Ребята, этот день я называю днём счастья! - почти закричал Валентин и протянул руки к небу.
  На его возгласы никто не обратил внимание, кругом было шумно, играла музыка. Лиля звонко смеялась.
  - А почему днём счастья? - смеясь, спросила она.
  - Это он по аналогии фильма, который мы вчера смотрели, - сказал Миша.
  - Давайте поедем на Крещатик, - предложил Валентин.
   Ребята поехали на Крещатик, затем гуляли в парке, прошли через "Чертов мост" или "Мост любви". Вернулись в училище. В восемнадцать часов была тренировка в стрельбе из ракетницы. Курсанты стояли в одно-шереножном строю и по команде офицера поднимали ракетницу вверх и нажимали на курок.
   - Помнишь, Миша, как мы прошлым летом смотрели на ребят и завидовали им, когда они так же тренировались. Теперь пришла наша очередь давать салют.
   Ребята после ужина поехали к зданию Совета Министров давать салют в День авиации СССР. Ровно в двадцать один час прозвучал первый залп. Валентин оглянулся, в пяти метрах от шеренги стояла Лиля. Красивая, освещённая букетом огней, она заворожено смотрела в небо. Рядом подпрыгивали и кричали от восхищения девчонки и парни.
   Через тридцать секунд ракеты вспыхивали в небе. Коля Ковальчук третью ракету смазал, выстрелил без команды, но никто на это не обратил внимание. После стрельбы сдали гильзы и стали чистить ракетницы. В третьем взводе то и дело раздавался писклявый голос новоиспечённого младшего сержанта Будоренко.
  - Ты посмотри, как у Будоренко голос прорезался, - сказал, подойдя, к Валентину Миша.
  - Как у молодого петушка, - пошутил Валентин. - Такой "они командир стали", куда тебе. Требует, чтобы все его только на "ВЫ" величали. Не зря люди говорят: " хохол без лычки, что справка без печати".
  - Говорят, что в партию уже вступил?
  - Да, кандидат в члены КПСС.
  - Он давно мечтал об этом, - сказал Миша, - вынашивает план в училище остаться.
  - За подхалимаж не оставляют! Надо что б хоть как у Кожевникова отец полковником был, и то видишь какая система: пока батя жив был, сын попал в училище служить, как умер - выпихивать стали. Я побежал, меня на КПП Лиля ждёт. Влюбилась девчонка, теперь ни на шаг от меня, не знаю, что и делать.
  - Ты что, не любишь её, - спросил Миша, - зачем же тогда голову девчонке морочишь?
  - Ай, не пойму чего я хочу! Женщину хочу, женщину! - кулаки Валентин прижал к груди, как будто он горячо обнимает ту, которую жаждет.
  - Вон оно что, самец в тебе проснулся. Смотри, "красавчик", будешь долго женщин перебирать, а на "чмо" нарвёшься.
  - И откуда в тебе, Миша, этакий по-деревенски рассудительный мужичок сидит, - сказал шутливо Валентин.
  - От природы, Валя, от неё матушки. У меня дома пёс живет, такой спокойный, даже не гавкнет. Кто зайдет во двор, он только глазами водит. Однажды соседка пришла к нам и говорит маме: " зачем, Галя, ты его кормишь, он же даже лаять не умеет". А во дворе у нас груша стоит, и на землю нападало много груш. Соседка нагибается, берёт грушу, чтобы съесть, и тут "Рыжик" подбегает к ней и молча за ногу её цап. Соседка в сени вскочила, дверь закрыла и стоит вся перепуганная. Мама привязала "Рыжика", выпустила соседку из дома и смеётся: " Теперь ты поняла, Варвара, почему я его кормлю - чтобы со двора ничего не пропадало". У других пес брешет, брешет, бегая вокруг, а нагнешься палку взять, он с визгом в будку прячется, а этот терпеливый, молчаливый, но твёрдо знает своё дело. Так вот это всё от природы даётся - этому нельзя научиться. Иди, не заставляй девушку тебя ждать.
   Валентин убежал. На улице Копыленко его ждала Лиля. Они гуляли по улице и всё говорили и говорили. Она была рада, и эта радость возникала от его прикосновения и от общения с ним.
   В следующие выходные они снова встретятся и пойдут к Андреевской церкви. Это было так символично, что у Лили перехватило дыхание. Ей казалось, что в эту минуту она идет с ним под венец, её сердце было готово выскочить из груди, а он шел спокойно и смотрел куда-то вдаль.
  - Красиво, - сказал он, и продекламировал выученную ещё в школе фразу - " Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно несет через века и годы славные воды свои".
   В эту минуту Лили казалось, что они предназначены друг другу, и что это счастье будет вечным.
   Не знаю, может быть, Лиля была бы прекрасной женой, и у Валентина сложилась бы совсем другая судьба, но она встретит другого. А может просто ей захотелось подразнить своего возлюбленного. Капризы женщины трудно угадать. А Валентин не станет за неё бороться. Он спешил жить и брать от жизни всё. После каникул он встретит девушку и безумно влюбится в неё. Однажды Валентин запишет в свой дневник из книги фразу: "Жизнь бежит, не будь же слишком требовательным, бери то счастье, которое доступно тебе и торопись насладиться им".
   Валентин старался жить по этому правилу, торопился получить наслаждение.
  Как жаль, что иногда молодые люди выхватывая куски текста из книг, берут их за основное правило своей жизни, не задумываясь о том, что автор тоже человек и может ошибаться, и что на фразу этого автора есть слова другого: " не всегда следует брать то, что легко дается".
   Подходил конец августа, все роты возвратились после каникул в училище и курсантов шестой роты, оставленных для несения службы, отправили в отпуск по домам.
   Весь сентябрь месяц Миша работал дома, помогал маме убирать урожай на огороде и в саду. С ребятами встречался редко, все были в городе, начался новый учебный год. Миша всё время был задумчивым и грустным. Своего школьного друга Ваню он проводил в армию. Мать пыталась разведать, в чем причина его грусти, но так ничего и не добилась. "Может он грустит оттого, что его школьная подруга вышла замуж и уже на снастях, - думала мать, - или любовь с городской девушкой у сына не получилась". Постепенно в домашней обстановке, в привычном для него труде любовь к Наде стала угасать. Родные стены, материнская любовь, и всё привычное для него с детства, затянуло болевшую рану.
   Тридцатого сентября он вернулся в Киев.
  
   Глава 7
  
   Первого октября приступили к занятиям. Второкурсники проучились неделю и их отправили на работу. Казалось бы, какое имеют отношение курсанты училища связи к строительству метро. Но этими, жаждущими выучится мальчишками, затыкали любые дырки. Их послали работать в Дарницу, на станции метро опускали железнодорожное полотно на шесть сантиметров ниже.
   После обеда всех посадили в клуб. В училище приехал киноартист Евгений Моргунов. На сцене стоял дяденька сто тридцать килограмм весу и шутил. Он рассказал ребятам как 1948 году окончил Московский институт. Рассказывал, как снимали фильмы " Судьба человека" (он играл немца), "Смелые люди", "Жених с того света", " Операция Ы" и другие приключения Шурика", "Кавказская пленница", "Самогонщики" и другие. Рассказывал о смешных историях на съемках. "Смех -это главное в человеке", " Человек должен быть счастливым" - не однократно повторял он. Хотя в личной жизни у него не всегда так получалось.
   Десятого октября занятий не было совсем. После завтрака всех отправили на стадион и до обеда тренировались с флажками. Каждый, действуя согласно своему номеру на трибуне, разворачивал один из четырёх цветов: белый, синий, красный, жёлтый. В результате от флажковой мозаики на трибуне появлялись красивые рисунки. Всё это готовилось к спортивному празднику. По команде "первый рисунок показать", курсант, сидя на трибуне согласно заданию, разворачивал над головой того цвета флажок, который был записан в его программе. В результате вся трибуна превращалась в огромное разноцветное полотнище с рисунком. Таких рисунков было десять. И в каждый показ кто-то выбрасывал не тот цвет, может по глупости, а скорее что это были шутники. Тренировались до обеда. Картинки каждый раз смазывались вкраплением белого на красном или желтого на синем. Руководитель ругался, и показ картинок повторялся.
   В воскресенье Валентин ушел в увольнение. Он встретился сразу с двумя подругами - Лилей и Таней. Лиля думала, что после того, как они гуляли возле Александровской церкви, она больше не увидит Таню возле Валентина. Ей было неприятно, но она сдерживала себя. А когда Валентин предложил пойти в общежитие, где жила Закружная Люба, Лиля уже с трудом сдерживала себя. У Любы в 101 комнате сидели однокурсники. Лиля глаз не отводила от студента, того же института, где училась и она, второкурсника Володю Божко. Она познакомилась с ним, увлеклась, и Валентин ей стал не интересен. На следующий день Валентин подошёл к Мише и рассказал ему эту неприятную историю.
  - Я ей письмо написал, возьми почитай, -и Валентин достал из кармана клочок бумаги и дал Мише.
   Миша стал читать: "Бывшей подруге Демьяновой Лиле от курсанта Нестеренко.
  С такими нахалками, которые бросаются на шею другому в присутствии меня дружить не хочу. Прощай! Будь счастлива! PS. Такое поведение унижает мою честь и собственное достоинство, такое делать с собой я не позволю".
  - Ну как, нормально? - спросил Валентин.
  - Никак, - спокойно ответил Миша, отдавая листок Валентину. - Лично я бы такое письмо не отправлял.
  - Это почему же?
  - Вина Лили перед тобой гораздо меньше, чем твоя.
   Миша собрался уходить: он просто не хотел говорить на эту тему.
  - Нет, нет, ты подожди,- останавливал его Валентин,- чем же я провинился перед нею.
  - Чем? - Миша посмотрел Валентину в глаза, - ты думаешь, что только у тебя есть честь и достоинство, а у неё нет?! Ты, Валик, крещённый?
  - Да, крещённый, - ответил Валентин. А причём здесь это?
  - И я крещённый: меня большим уже мама крестила, и это крещение хорошо помню. Так вот, у христиан не принято с гаремом ходить. Почему ты считаешь, что можешь ходить по городу с гаремом как турецкий паша. А ты не думал, что ей может быть это не приятно; мусульманки это терпят, у них культура другая. Может ей уже надоел твой любовный треугольник, который ты хочешь превратить в квадрат. С какой целью ты их повёл к Любе в общежитие? Чтобы сделать девушек членами твоего кружка? Пардон, оговорился, кружками твоего члена. И ещё тебе хочу сказать, Не знаю, есть Бог или нет, но судьба таких шалунов наказывает.
  - Это откуда же ты взял такое?
  - Из жизни, Валя, из жизни. Я же тебе говорил - это всё природой дается. И не обижайся на меня. Ты просил правду - я тебе её сказал.
  - Нет, я не обижаюсь.
   После этого разговора Валентин ещё долго носил письмо в кармане, но всё-таки его отослал Лиле.
   В конце недели снова повели курсантов на тренировку. На стадионе суворовского училища махали флажками до обеда. Такая тренировка всем нравилась. Руководитель кричал в мегафон: " рисунок два показать, рисунок три показать" и курсанты не задумываясь, смотрели в шпаргалку и выбрасывали флажок нужного цвета. Валентин сидел рядом с Мишей, и они всё время разговаривали. Раза два увлёкшись разговором, они выбрасывали не того цвета флажок, и руководитель ругался, но на это им было наплевать.
  - Ты знаешь, Миша, я вот всё время думаю над твоими словами о наказании за мои любовные шалости. Вчера мы были в гарнизонном наряде, где я был выводной. В камере сидел седой старый капитан, который застрелил свою жену, за то, что она ему изменяла. Ты представляешь, он двадцать лет кормил чужую дочь. Застрелил сонную в кровати. Так кого судьба наказала за шалости? Если жену, так она во сне и не почувствовала. Выходит, что все грехи её взял он. А его то за что?
  - Понимаешь, Валя, чужая жизнь потёмки, трудно сказать, что представляет собой этот капитан, и почему жена от него бегала к любовнику. Я думаю, что в этой семье никакой любви не было. Чтобы застрелить человека, его надо ненавидеть. Кто мешал этому капитану разорвать семью, если он понимал, что нет любви. А спать без любви - это насилие. За насилие над человеком надо отвечать.
  -Ты знаешь, Миша, о чем я мечтаю?
  - Поделись, узнаю.
  - Я хочу попасть служить в войска КГБ.
  - Книг начитался или фильмов насмотрелся? Хочешь на пятой авеню стучать по ночам морзянку. Так туда ведь попадают со знанием иностранного языка, да и морзянки ты не знаешь, в телеграфном взводе на аппарате СТ- 2М учишься работать. Туда кабель под водой тебе не проложат.
  - Перестань смеяться, вот увидишь я добьюсь своего. Не хочу я в войска идти, в подчинение, таким как наш ротный майор Ревяко, видеть не хочу таких старшин как Тарасюк.
  - А чем они плохие? Вот лично я не испытываю к ним никакой неприязни, да и они, наверное, с трудом помнят мою фамилию среди сотни курсантов - все проблемы надо искать в себе самом.
   - Может ты и прав, - задумчиво сказал Валентин, - я и сам знаю, что не подарок: есть, за что меня гонять. Знаешь, вот дадут после выпуска взвод солдат, и работай с ними преподавателем.
  - А кем же ты думаешь в КГБ работать?
  - Как это кем? Оперуполномоченным или в разведке. Выполнять какое то важное государственное дело.
   Пройдёт два года и Валентин поймёт, как глубоко он ошибался. Все эти книги и фильмы, которые делают из мальчишек романтиков и мечтателей, станут для него не более как обманом. Прозрение и разочарование к нему придет потом.
  
   Девятнадцатого октября снова началась гарнизонная тренировка к параду. Шёл мелкий дождик. Валентин плохо себя чувствовал и не вышел на аэродром, а остался сидеть в автобусе. Там его увидел майор Ревяко и объявил за это месяц не увольнения.
  На следующий день снова тренировка, но теперь с флажками на стадионе КВО.
   В субботу курсантов повезли в плавательный бассейн КВО. Грушев плавал плохо. В детстве научился барахтаться в воде, а проплыть на время не получилось. Он шлёпал о воду руками, а вокруг стояли ребята и хохотали.
   - Да, Грушев, - сказал капитан Костюк, - плаваешь ты здорово.
  -Негде было учиться,- стесняясь, ответил Грушев и от стыда наклонил голову.
  - Что реки рядом не было?
  - Почему не было? Была, только мелкая до пояса, а летом, когда пересыхала, по колено. Маленьким, когда был, научился держаться на воде.
  - Зато он бегает хорошо, - заступился за Грушева командир отделения.
  - Ты хорошо бегаешь?- переспросил Грушева капитан.
  - Да - утвердительно ответил Миша, - на районных соревнованиях первое место завоевал.
  - Майор Усватов ищет хорошего бегуна в команду по радиоспорту, - сказал Костюк.
  - Плохой из меня радист, - ответил Миша, - в приеме на слух скорость маленькая.
  - Там скорость не нужна, и морзянку знать не надо. Радисты-скоростники есть, офицеры и сверхсрочники, а Усватову нужна команда "лисятников".
  - А это что такое? - удивлённо спросил Миша.
  - Да ты что, Грушев, - Костюк улыбнулся, - и впрямь дремучий. "Охота на лис", слышал о таком виде спорта?
   В ответ Миша отрицательно покачал головой.
   - Степанов, - Костюк обратился к младшему сержанту, - Вот твой напарник в команду, разъясни и обучи.
  - Я ему, товарищ капитан, журнал "Радио" дам почитать.
   Тридцать первого октября всё училище построили на плацу. Первокурсники принимали присягу. Перед строем училища пронесли знамя. В знамённом взводе шли красивые курсанты. Миша увидел в первой шеренге Валентина. Он чеканил шаг, легко и гордо неся тело. Миша смотрел на своего друга и гордился им. После присяги в казарме знамённый взвод ставил оружие. К Валентину подошёл Миша.
  - Дай, пожму твою руку, - сказал он Валентину, - очень красиво шёл.
  - Да, приятно было смотреть, - подтвердил, стоявший рядом курсант Сусидко. - Радуюсь, когда смотрю на тебя, - само физическое совершенство.
   Валентину приятно было слышать эти слова, но он понимал, что до совершенства ему далеко, и он решил заниматься ежедневно в спортзале.
   После был праздничный обед и концерт.
  
   Снова пошли ночные тренировки к параду. Четвёртого ноября подняли всех в час ночи и курсантов повезли на Крещатик. Там опять грохотал оркестр. Курсанты два раза прошли по главной улице Киева. Вернулись в училище под утро, спали до десяти, а затем пошли на занятия. На следующую ночь всё повторилось. Была генеральная репетиция. После прохождения парадных коробок снова лязгали гусеницами и ревели моторами танки. Но ребята уже на это не обращали внимания. У них было одно желание, поскорее вернутся в казарму и поспать.
   Шестого ноября тренировок не было, был отдых. Вечером в клубе училища было торжественное собрания и концерт. Седьмого ноября был парад войск. Грушев заметил, что теперь он не радовался. Ему не было так торжественно как в первый парад. Парад стал для всех ребят обычным выполнением служебных обязанностей.
   После парада возвратились в роту. Там всех ждала почта. Ребята читали письма от родных, поздравительные открытки от девушек и друзей. Вечером всех повели в дом, офицеров, там был концерт мастеров искусств.
   Следующий день отдыхали, а вечером был кинофильм. Валентин уехал к Коле Ковальчуку. Родители Коли жили в пригороде Киева и к ним добирались на электричке. Коля познакомил его со своими одноклассницами. Было застолье, а после него танцы. Возвратились в училище без опозданий. Миша в увольнение не ходил. Одному в городе ему было не интересно, а такую девушку как Надя он не встретил. Он почитал книгу, сходил в спортзал, а вечером посмотрел фильм: "Раз картошка, два картошка". Когда Миша возвратился из клуба Валентин сидел у тумбочки и писал свой дневник.
   - Как увольнение прошло?- спросил его Миша.
  - Прекрасно! - воскликнул Валентин, - Был у Коли Ковальчука в гостях, мама такой стол накрыла, мы в начале вкладывали в себя то, что было на столе, а потом пошли на танцы. Такие у Коли девочки классные. Хочешь с нами в следующее воскресенье поехать? Познакомишься с хорошей девчонкой.
  - Нет, не хочу, - Миша махнул рукой.- Ты что пишешь?
   Миша хотел через плечо заглянуть в тетрадь.
  - Напрасно стараешься, - Валентин засмеялся, - все равно не поймёшь -это стенография. Записываю высказывание умных людей, вот послушай, - Валентин взял тетрадь и начал читать. " Чем больше люди имеют ума, тем больше они находят людей оригинальных. А обыкновенные люди не находят разницы между людьми". А вот Тагор сказал: "Человек хуже зверя, когда он зверь". Или вот Достоевский пишет: " Если ты отправляешься к цели и станешь долго останавливаться, чтобы швырять камни во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдёшь до цели".
  - Это всё хорошо сказано, только тебе, зачем это записывать?
  - Чтобы не забыть, девчонкам нравится, когда рядом с ними, эрудированный парень, - ответил Валентин - Они же любят ушами.
   - А если тебе понравится девушка, которая книг не читает, и она не поймёт тебя, как тогда быть?
  - Тогда я с такой девчонкой дружить не буду.
  - А может она прекрасный человек, и у неё возможностей не было читать: библиотеки в деревне не было, денег на книги не имела. Или трудное детство. Я не знаю как у тебя, а у меня оно было несладкое. Как только лето начиналось, шёл работать в колхоз. Свеклу полол, хлеб убирал, силос возил. Так за день напашешься, что не до книг. Вот сейчас хоть жить по-человечески стал. Ты не прав, эрудированность - это ещё не значит порядочность. Можно говорить умные вещи, а при этом делать гадости. Часто так бывает, когда люди говорят одно, а делают совершенно противоположное. А, в общем, ты делаешь всё правильно, тренируй свой мозг. Спешу с тобой поделиться, меня в команду по радиоспорту взяли. Показал неплохие результаты в беге, выиграл конкурс. Раз в неделю будем выезжать за город для тренировки.
  - А я на борьбу хожу, - сказал Валентин, - первого декабря соревнование по борьбе на первенство училища, приглашаю за меня поболеть. Если выиграю, могу попасть в сборную училища, как и ты.
   Приближалась зима. Хозяйственные работы в городе подходили к завершению, и затыкать дыры курсантами не было надобности. Тренировки к параду закончились, начались плановые занятия. Командир роты поставил курсантам условие: кто будет учиться на четыре и пять, будут ходить в увольнение в субботу и воскресение. Занятия в основном были по специальным предметам, а также по физической подготовке и автоделу. Работали на телеграфных аппаратах, радисты стучали морзянку, изучали схемы и устройство радиостанций. Водили по городу машины. Маршрут был по улице Кливидзе, потом вниз через мост Патона, по Староноводницкой улице, Московская, площадь Славы. От вождения ребята получали удовольствие. Представляете чувство того мальчишки, который сам, пусть даже рядом с инструктором, ведёт машину по улицам Киева. И не беда, что это грузовик, но курсанту казалось, что все девушки, идущие по тротуару, смотрят на него с восторгом. А какое ощущение было, когда вчерашний школьник садился за настоящую радиостанцию, и ему давали право войти в эфир, искать своего напарника, а затем вести с ним обмен радиограммами. В сравнении со школой, это была настоящая учёба не по учебникам, а давалась возможность своими руками пощупать технику. Потом, став офицерами, они поймут, как это важно в практической жизни и, что своим навыкам и умению работать на технике, они обязаны среднему училищу. В академии в основном будут учить теорию по учебникам. Высшее образование даёт умение работать с книгой, а среднее - с техникой. Всё-таки жаль, что средние училища незаслуженно стали упразднять.
   Будучи командиром полка связи, я заметил, что в полк приходили офицеры с высшим образованием, знали хорошо теорему Котельникова, но, увы, не умели работать на аппаратуре. Их приходилось садить в аппаратную, и как солдата первогодку натаскивать. А мы выпускались из училища, имея первый класс радиста или телеграфиста, и могли работать на любой технике связи состоящей в войсках.
   Первого декабря в спортзале училища было соревнование по борьбе. Курсанты расселись на скамейках, и каждый болел за свою роту. Валентин выступал в полусреднем весе до 78 килограммов. Его соперником был Коржов из третьей роты. Судил борьбу мастер спорта. За 47 секунд Коржов был на лопатках, судья поднял руку Валентина вверх. Курсанты шестой роты ликовали. На следующий день соревнования продолжились. Валентин занял второе место на первенство училища в полусреднем весе по вольной борьбе. После соревнований было увольнение в город. Валентин и Коля Ковальчук пошли на день рождения к подруге Тани Панкратовой - Вале. Ей исполнилось восемнадцать лет. Пили шампанское, а после были танцы. Валентин увлёкся Валей. В этот день Таня поняла, что он не любит её, а её любовь к нему совершенно безответная. Рыдая, она пришла домой. Проплакав всю ночь, Таня написала ему письмо стихами Вероники Тушновой.
   Биенье сердца моего, тепло доверчивого тела...
   Как мало взял ты из того, что я отдать тебе хотела...
   А есть тоска, как мёд сладка, и вяжущих черёмух горечь,
   И ликованье птичьих сборищ, и тающие облака....
   Есть шорох трав неумолимый, и говор галки у реки,
   Картавый непереводимый ни на какие языки.
   Есть медный, медленный закат и светлый ливень листопада
   Как ты, наверное, богат, что ничего тебе не надо!
   Дальше шло объяснение в любви словами А.С. Пушкина.
  " Я вас люблю, чего же более, что я смогу ещё сказать. Теперь я знаю в вашей воле меня презреньем наказать". Будь счастлив. Таня.
   Прав был Пушкин, - подумал Валентин, прочтя письмо. Воистину -любви не утаишь. Малышка, ей всего шестнадцать, она только начинает жить, верит во всё светлое, романтичное, написанное в стихах и романах.
   В этот день Валентин получил два письма: одно от Тани, другое от Любы Закружной.
  Люба приглашала Валентина и с ним человек семь ребят на вечеринку, которая намечалась на воскресение девятнадцатого декабря. " Парней выбирай красивых, - писала она, - чтобы наши девчонки смогли влюбиться". Письмо Тани почему-то не тронуло Валентина. Он положил его в тумбочку, где хранил все письма и дневник. Однажды спустя годы оно попалось ему на глаза. Он перечитал его снова, и весь проникся чувством уважения и любви к девушке, писавшей его. Он захочет найти Таню, но, увы, она будет уже не его избранницей. Эти стихи Валентин запишет в дневник и будет хранить до старости. Однажды он увидит красивую женщину и узнает в ней Таню, ему захочется к ней подойти, но тут появится Танин муж с ребёнком и они, радуясь жизни, направятся в сторону метро. Жизнь странная штука. Иногда она дарит нам встречи с людьми, которые любят нас, а мы почему-то проходим мимо, игнорируя их любовь. Обрати внимание Валентин на юную Таню, которая до безумия любила его, и жизнь сложилась бы совсем по-другому. Вскоре он и сам как Татьяна будет безответно любить и сгорать от тоски.
   В воскресенье третий взвод сменился с наряда. Вечером Коля Ковальчук пригласил своих друзей в буфет. Ему исполнилось девятнадцать лет. Ребята пили лимонад, ели халву и конфеты. За столом, улыбаясь, сидел Коля, и принимал поздравления. И никому в этот день не дано было знать, что Коля станет единственным генералом на их курсе.
   Вдруг Валентин вспомнил о письме Любы Закружной.
  - Ребята, -сказал он, - а нас ждут в общежитии студентки, я обещал, что приведу семь человек. Вот они все за столом.
  - Кто нам сейчас увольнительную даст? - спросил Алёша Ридченко.
  - Зачем нам увольнение, - возразил Нестеренко, - в самоход пойдём.
   Семь человек, подбадривая друг друга, перемахнули через забор и отправились в самоволку на улицу Киквидзе, где было общежития КИЛП. По дороге купили вино, зашли в 101 комнату, там уже было застолье. Девчонки отмечали двадцатилетие Гали. Вначале пили вино, а затем под пластинку стали танцевать. Из радиолы доносились чарующие звуки танго. Валентин пригласил девушку, у которой на руке были мужские часы.
  - Как тебя звать? - спросила она.
  - Валентин. А тебя?
  - А я Ленин с мягким знаком, только наоборот.
  - Это как?- Валентин покрутил головой, - не пойму.
   -Наоборот прочитай.
   Валентин не понял и продолжал с недоумением смотреть на девушку
  - Нинель меня зовут.
  - А, Неля, ну ты так сразу бы и сказала.
  - У меня отец тоже связист, - после минутный паузы сказала Неля, - окончил Ульяновское училище связи. Сейчас командир батальона связи, подполковник. Ты любишь стихи?
   Валентин не ответил, а лишь улыбнулся. "Ещё одна любительница стихов, - подумал он".
  - Вот послушай, - сказала Неля, - какая прелесть. И она стала читать стихи Шаверина.
   Пролетают годы- никуда не деться,
   Но ведет нас память в озорное детство.
   Брызги стёкол в рамах, синяки, мальчишки
   Не волнуйся, мама, я свалился с крыши.
   Стали шире плечи, стала низкой парта
   И зовёт куда-то голубая карта:
   Ангара и Кама, Енисей и тундра.
   Не волнуйся, мама, я туда, где трудно.
   Дым костров таежных, да степные шири
   И глаза девчонки самой лучшей в мире.
   И ответ тот самый, что ночами снился:
   Не волнуйся, мама, я вчера женился.
   И опять дороги без конца и края,
   Мне ничто не в тягость- нам судьба такая.
   Пусть удобства мало, пусть погода вьюжна.
   Не волнуйся, мама, все идёт как нужно.
  
   -Прекрасно, - сказал Валентин, - ты, наверное, в театральном учишься, что так красиво читаешь стихи.
  -Нет, - Неля засмеялась, - какая из меня артистка. Мечтала поступить в киевский университет на факультет журналистики, не прошла по конкурсу и поступила в КИЛП.
  Снимаю угол на улице Воровского, дом девять, квартира 42.
  - Можно и в гости приходить? - пошутил Валентин.
  - Приходи, я буду рада.
   В эту минуту в душе Валентина возникло какое-то непонятное чувство. Танцующая с ним девушка, вдруг стала для него какой-то близкой, родной. Ему показалось, что эту девушку он знает давно, и ему захотелось быть с нею всегда. После этого танца Плавинская Нинель станет его подругой. Она будет мучить его душу, а он её безумно любить.
   К концу недели курсантов повели во Дворец спорта. В роту вернулись к ужину. У тумбочки дневальным стоял Грушев.
  - Привет, Валя, - сказал он вошедшему Нестеренко. - Как соревнования?
  - Прекрасно, выступали мастера спорта. Видел Ларису Латынину- олимпийскую чемпионку. Она вручала награды.
  - Тогда радуйся, тебе два письма. Нос подставляй.
   Миша легонько пощёлкал конвертами друга по носу. Валентин раскрыл первый конверт и стал читать письмо от отца. В нём отец писал, что рад успехам сына в учёбе и в спорте, но советовал не перегружать себя борьбой, а беречь здоровье. Второе письмо было от Нели, она приглашала Валентина в гости и подробно написала, как к ней приехать. Оставшиеся дни до выходных Валентину показались вечностью, он с нетерпением ждал, когда же наступит суббота. На самоподготовке в ожидании зачёркивал в календаре прожитые дни. Наконец этот день пришёл. Курсанты надели парадную форму и выстроились перед канцелярией в ожидании инструктажа командиром роты. Но ротный не появлялся, и эти минуты ожидания Валентину казались мучительными, он нервничал, переминаясь с ноги на ногу и тяжело вздыхая. Получил замечания от старшины за то, что не принял стойку "смирно", когда старшина шёл докладывать ротному.
   И вот Валентин вырвался на свободу. Он добежал до остановки, где уже стоял трамвай. Доехал до Львовской площади, после нашёл девятый дом на улице Воровского. На его звонок дверь открыла старушка.
   - Скажите, пожалуйста, Неля дома?
  - Дома, дома, - позади бабушки послышался голос Нели.
   Неля, улыбаясь, вышла вперёд и легонько, прикоснувшись губами к щеке, поздоровалась с Валентином. Она быстро оделась, и они пошли гулять. По улице Чкалова вышли к цирку. У них тут же созрела идея посмотреть цирковое представление. Валентину было очень приятно, что их вкусы совпадали. Они оба любили цирк. После цирка гуляли на площади Богдана Хмельницкого. Им было интересно друг с другом. Неля была его ровесницей. В те годы шестнадцатилетняя Таня казалась Валентину малолеткой, а Неля уже созревшей девушкой. Эти несколько лет разницы с Таней казались ему целой пропастью.
   Спустя годы он будет смеяться над своими суждениями.
   Тридцатого декабря ребята смотрели в клубе училища кинофильм " Мост Ватерлоо" на английском языке с субтитрами на венгерском. Переводила женщина, сидящая в зале, с помощью микрофона. Фильм был потрясающий. Миша и Валентин выйдут из зала под впечатлением. Потом будучи уже в годах в своём дневнике Валентин напишет: "Я люблю три фильма "Мост Ватерлоо", "Во имя любви", " Мужчины в нашем доме".
   Судя по этим кинофильмам, можно понять его характер.
  
  
   Глава 8
  
   Тридцать первого декабря в клубе училища был карнавал. Было много девушек в масках и карнавальных костюмах. Играл оркестр, было весело. Миша Грушев стоял в углу и никак не мог победить в себе застенчивость. Он боялся подойти к какой-нибудь девушке: "а вдруг скажу что-то не то, что-то лишнее, - думал он". Столичные барышни были гораздо развитее его, а он, пусть и готовился стать офицером, но в душе так и не мог расстаться со своим деревенским менталитетом. Это останется в нём надолго. И только, когда жизнь изрядно его потреплет, и, повидав разных людей: от порядочных и умных людей до глупых, нахальных, себялюбивых и самоуверенных, он поймет, что не хуже других. А сейчас Миша как красная девица пытался побороть себя в душе. В зал зашли две девушки: одна - высокого роста блондинка; широкий пояс подчёркивал её и без того красивую стройную фигуру. Другая девушка была чуть пониже, с рыжими волосами. Она по красоте явно уступала своей подруге. Их щёки с мороза раскраснелись, и девушки резко отличались от других. Они прошли мимо Грушева, оглядывая зал, и стали у стены недалеко от Миши. К Грушеву тут же обратился курсант, который стоял рядом с ним.
  - Смотри, какие девочки появились, - сказал он Мише, - чего стоишь, пойдем приглашать. Только, чур, моя блондинка, - он легонечко подтолкнул Мишу в спину.
   Миша тут же осмелел, куда-то делась его застенчивость. Не зря же есть поговорка: "На миру и смерть красна". Ребята подошли к девочкам. Миша пригласил рыжую, а курсант - блондинку. Он был ниже её ростом, и блондинка явно с неохотой пошла с ним танцевать. Миша косил глазами на эту пару. Курсант что-то пытался рассказывать блондинке, а она не поддерживая разговор, отворачивала лицо в сторону.
   Увидев, что Миша не может начать разговор, рыжеволосая заговорила с ним первая.
  - Тебя как зовут? - спросила, она.
  - Миша.
  - А меня Катя. Ты что, Миша, всегда такой молчаливый?
  - В начале знакомства, а потом как понесет, не остановишь, улыбаясь, ответил он.
   Катя громко захохотала. Этот смех и непринуждённость Кати вдруг сняли с Миши всю напряжённость, и ему стало легко с нею общаться.
  - Ты киевлянка? - спросил Миша.
  - Нет, я из Севастополя, к тётке на праздники приехала.
  - А подруга, откуда появилась?
  - Света моя двоюродная сестра. Я у них сейчас живу.
  - Надолго к тётке приехала?
  - На четыре дня, а потом опять в Севастополь.
  - А почему в Киев не переберешься, всё-таки столица.
  - Нет, у нас лучше. Я как мой папочка в море влюблена. Папа морской офицер, мы всей семьёй там живём: я учусь в институте, младший братик в школу ходит, папа на корабле, а мама в госпитале врачом работает. Ты почему, Миша, такой грустный?
  - Я грустный? - удивленно спросил Миша. - Это тебе показалось.
  - Мы зашли, и тебя сразу увидели. Светлана мне и говорит: " смотри какой парень стоит, как будто на похоронах".
  - Она не права, - ответил, улыбнувшись, Миша, - это моя обманчивая внешность.
  - Нет, нет, не правда, такие как ты, не умеют прятать душу. Вот так тебе гораздо лучше, ты работай над собой, старайся побороть в себе этот хмурый вид.
   Теперь Миша уже не отходил от Кати. Они протанцевали вместе весь вечер. Курсант тоже вцепился в блондинку как репей. Он явно ей не нравился. Она неохотно каждый раз шла с ним танцевать, разговор не поддерживала и словно выстреливала отдельные слова. После танцев ребята провожали девушек. Курсант со Светой шёл чуть впереди, а Миша с Катей немного отстали. Миша держал Катю за руку и не хотел отпускать.
  - У меня увольнительная до утра, можно я тебя провожу до дома?
  - Нет, нет, не надо, - Катя выдернула свою руку из Мишиной ладони.
  - Что случилось, Катя, почему ты не хочешь, чтобы я тебя проводил?
  - Миша, я вижу, что ты хороший парень и не хочу тебя обманывать. Я приехала к тётке потому, что мой парень учится в вашем училище. Мы с ним ещё со школы дружим. Я хотела с ним встретиться, а он сегодня стоит в карауле.
   Миша тут же переменился, на его лице исчезла улыбка, и он стал как прежде хмурым.
   - Катя тут же продекламировала: - "Не говори, что свет печален, не говори, что трудно жить, умей и сред жизненных развалин бороться, верить, и любить". Прости, Миша, - Катя прикоснулась своей тёплой ладонью к его щеке,- на твоём пути ещё встретится прекрасная девушка, которую ты полюбишь.
   Она развернулась и побежала к Светлане. Под её ногами поскрипывал снег. Миша стоял неподвижно, он слышал, как заскрипели тормоза такси, хлопнули дверки и машина, быстро скрылась за поворотом.
  - Ну что, братан, тоже облом? - спросил, подошедший, к Мише курсант. - Классные девочки. Светлана видно из обеспеченной семьи: шубка дорогая, серёжки с камушком. Я поинтересовался - брильянт настоящий или подделка. Она говорит: " настоящий, папа на совершеннолетие подарил". Как узнала, что я на третьем курсе и разговаривать со мной не захотела. Я ей объясняю, что летом офицером стану и у меня серьёзные намерения, а она мне в ответ: " не хочу Киев оставлять, мне надо университет закончить, а ехать с тобой неизвестно куда не собираюсь. Да и ребята маленького роста мне не нравятся".
   Курсант достал сигареты и предложил Мише.
  - Спасибо, я не курю, -ответил Миша.
   Курсант закурил, сделав затяжку, продолжил. - И почему я такого маленького роста!? Тебе хорошо - вон вымахал какой, любую девушку можешь с ума свести, а я вот нет. Мои друзья уже все поженились, а я подругу никак не могу найти.
  -А куда торопиться, - буркнул Миша.
  - Э, не скажи. Вот, когда будешь на третьем курсе, поймёшь. Не хочется в ТуркВО ехать холостяком.
  -Там, что девушек нет?
  - Почему же, есть, но только таджички или туркменки.
  - Будет плов тебе готовить, - пошутил Миша.
  - А я не люблю плов. Люблю борщ с пампушками, поэтому хочу в жёны хохлушку взять.
  - Вон оно как! Ну, если только из-за борща, тогда всё правильно, - сказал Миша и пошёл к двери училища.
  
   Хотя команды " подъем" не было, Миша проснулся по привычке рано. Он повалялся в кровати, затем встал, взяв полотенце и туалетные принадлежности, пошёл умываться. В казарме было пусто. Многие ушли на сутки в увольнение. Через два ряда кроватей он увидел копошащегося у тумбочки Валентина. Миша подошёл к нему.
  - Поздравляю тебя, Валя, с Новым Годом, - Миша протянул руку, - желаю тебе здоровья и успехов в учёбе.
  - Спасибо, и тебя поздравляю. Здоровье тебе и, чтобы в этом году встретил хорошую подругу. Но мне кажется, ты уже встретил. Видел, видел, как ты отплясывал с рыжеволосой.
  - В яблочко не попал, молоко, - пошутил Миша.
  -Что, оплошал, мой друг? Наверное, забыл, как с девочками обращаться.
  - Нет, не в этом дело. Катя приехала к другу, он на первом курсе учится.
  - А он в наряде! - Валентин засмеялся. - Мы уже в прошлом году свои праздники в карауле отслужили, пусть теперь другие попашут. Пока её друг в наряде стоит, ты бы Катю и проводил домой.
  - Нет, нельзя, - сказал Миша, - у них любовь она к нему из Севастополя приехала.
  - Подруга у неё классная, длинноногая блондинка, - для подтверждения сказанного Валентин поднял большой палец вверх. - Возле неё весь вечер Витя увивался. Я его хорошо знаю, пацан с третьего курса, он тоже борьбой занимается. Хотел я к вам подойти и Вите сказать: " не по себе деревце рубишь". В зале было полно девочек маленького роста, а ему, видите ли, длинноногую подавай. Чтоб её поцеловать, ему подпрыгивать бы пришлось.
  - Её Света зовут,- сказал Миша, - она тоже ему от ворот поворот показала. А ты чего в увольнение не пошёл, не узнаю тебя.
  - Ай, так получилось. С Таней мы уже разошлись как в море корабли, а Неля уехала к родителям на каникулы.
  - Это что ещё за Неля?
  - У Любы Закружной в общежитии на одной вечеринке был, там и познакомился.
  - Ну, ты даёшь! Не зря тебя Тарасюк донжуаном назвал.
  - А все-таки, правда, что мир тесен. Вчера танцевал с девочкой, Олей она тоже в институте лёгкой промышленности учится вместе с Нелей в одной группе, а у её мамы девичья фамилия тоже Нестеренко.
  - Сестричка, значит, твоя, - пошутил Миша.
  - Да, сейчас бегу к ней в общежитие. В гости приглашала. Может, вместе пойдём?
  - Нет, у меня увольнительная заканчивается.
  - Ты что, на сутки уволен и здесь сидишь?
  - Так получилось. Накануне пришёл мой одноклассник, он в физкультурном институте учится, и пригласил меня встретить Новый Год у его подруги. Я подошёл к взводному он меня уволил на сутки.
  - Тебе хорошо, ты отличник. Я бы на твоём месте и в субботу, и воскресенье в увольнение ходил. А почему сорвался твой поход в гости?
  - Позвонил я ему вчера, а его тётка сказала, что он домой уехал. Может, что-то случилось, а может с подругой, как ты с Таней - как в море корабли.
  
   Прошла половина декабря. Жизнь шла по распорядку, курсанты учились. Миша с командой дважды выезжал за город, где была тренировка по радиоспорту. Готовились весной выступать на первенство Киевского военного округа. Валентина тоже включили в сборную училища по борьбе в полусреднем весе.
   Киев завалило снегом. Дворники расчищали тротуары, и вдоль улиц появились огромные сугробы. Преодолевая снежные заносы с радиоприёмником "Селга" в руке, по улице Воровского шёл курсант Нестеренко. Он спешил к своей возлюбленной. Дверь открыла Неля. По её виду Валентин сразу определил, что она была недовольна приходом гостя. Не о такой встрече мечтал Валентин, петляя, как заяц, между сугробов. Он поздравил Нелю с Новым Годом и пытался поцеловать её в щеку, но она демонстративно отвернула лицо.
   " Чего она злится, - думал Валентин, - мы не виделись после той первой встречи больше чем полмесяца. Расстались мы мирно, она уехала на каникулы домой. Неужели она сердится, что я не пришёл сразу после её приезда. Но я же не мог. В прошлый выходной был на соревновании".
   Валентин вспомнил, как за одну минуту проиграл схватку мастеру спорта старшему лейтенанту Досюку. Ему было это неприятно, и он не хотел Неле говорить о соревнованиях.
  - Ты, наверное, сердишься, что я после твоего приезда сразу не пришел? Но я не мог, прошлое воскресенье стоял в наряде, - соврал Валентин.
  - Не надо врать!
   Неля подбоченившись, стояла в дверном проёме, нервно тряся ступнёй левой ноги. Её лицо от злости и ревности вспыхнуло краской.
  - Я знаю, что ты с Ольгой ходил в кино, в кинотеатре " Днепр" смотрел кино "Семь невест и семь братьев". Об этом весь курс в институте знает, Ольга на радостях уже всем успела рассказать.
  - Это же когда было, - оправдывался Валентин,- ты в это время ездила домой. Мы с Олей познакомились в училище на новогоднем вечере, а второго января пошли в кино.
  - Э, молодёжь, - послышался из квартиры голос Натальи Артёмовны, - дверь закрывайте, чай не лето.
   Неля, немного постояв, сказала Валентину, -заходи, но, чтобы в общежитие института больше ни ногой.
  - Даю слово, - сказал Нестеренко, - что на улице Киквидзе больше не появлюсь.
   Довольная Неля, улыбаясь, пошла в комнату, а за ней, склонив голову, шел Валентин.
   Уже в эту минуту в первые шаги их любви готовился крепкий, настоящий подкаблучник. Но, увы, - всё течёт, всё изменяется.
   Через полчаса в комнату постучала Наталья Артёмовна.
  - Я вам картошечки поджарила, - сказала она, - и вчера пирожков испекла. Пойдемте, покушаете.
   Старушка пригласила Нелю и Валентина на кухню. Неля достала бутылку вина, и они сели обедать. От бокала вина Неля вся раскраснелась, стала весёлая, и Валентину в эту минуту всё больше и больше хотелось её. Поблагодарив хозяйку, они снова закрылись в Нелиной комнате. Валентин стал целовать её. Он чувствовал себя мужчиной, но Неля кроме поцелуев ничего ему не позволяла. Эти чистые безгрешные чувства запомнятся Валентину на всю жизнь.
  - Хорошая у тебя хозяйка, - сказал он, - накормила нас, а сейчас ушла в город, чтобы нам не мешать. Сколько ты ей платишь за квартиру?
  - Двадцать рублей, - ответила Неля.
  - Ого, а как же ты на стипендию живёшь?
  - А мне отец восемьдесят рублей высылает.
  - Много высылает, - сказал Валентин.
  - У него зарплата триста сорок и у мамы сто двадцать, им хватает.
   В эту минуту Валентин сидел возле Нели и размышлял. " Как же так в стране, где на каждом столбе висят плакаты о равенстве, а дикторы радио и телевиденья, с пеной у рта, рассказывают об успехах в строительстве коммунизма, его отец, защищавший Родину от врага, инвалид войны получает тридцать рублей, а Нелин в десять раз больше". Валентин не понимал одного, что если власть будет всем платить, так же, как отцу Нели, то его радиоприёмник " Селга", на который он копил целый год деньги, будет стоить не тридцать пять рублей, а все триста.
   Нинель сидела молча. Валентин обнял её и прижал к себе.
   -Ты знаешь, я хочу, чтобы мы прожили до две тысячи двадцатого года вместе до самой смерти, но ты умрёшь первым, а я после тебя. Не хочу, чтобы ты ещё кого-то после меня обнимал.
  - Ты оказывается ревнивая, - Валентин засмеялся - я тогда уже буду слишком стар, чтоб кого-то обнимать.
  - Валя, у меня парень был, - сказала она, чтобы подразнить его и посмотреть его реакцию, - я мечтала за него выйти замуж. Он поступил в Харьковский авиационный институт, и наши дороги разошлись.
   Валентин сидел спокойно, как будто он не понял сказанное, а Неле это было неприятно. В её понимании любящий человек обязательно должен был ревновать.
  - Почему? Он что встретил другую девушку? - спокойно спросил Валентин.
   Неля промолчала и вдруг стала отвечать словами М.Ю. Лермонтова.
  
   Она не гордой красотою прельщает юношей живых,
   Она не водит за собою толпу вздыхателей немых.
   И стан её не стан богини и грудь волною не встаёт,
   И в ней никто своей святыни, припав к земле, не признаёт.
   Однако все её движенья, улыбки, речи и черты
   Так полны жизни, вдохновенья, так полны чудной красоты.
   Но голос в душу проникает, как воспоминанье лучших дней,
   А сердце любит и страдает, почти стыдясь любви своей.
  
   Потом они вдвоём пошли на крытый рынок, что был на улице Воровского, купили продуктов. А вечером поехали в Дом культуры "Октябрьский" где слушали пение Дмитрия Гнатюка.
   Вечером Валентин, придя в казарму, получил письмо от Тани Панкратовой. В нём была всего одна строчка "Валечка, я тебя очень люблю. Предлагаю заключить мир. Таня".
  На следующий день вечером она пришла к училищу. Валентин вышел к ней на КПП. Он предложил ей стать сестричкой, с отношениями как между братом и сестрой. Услышав это, Таня прикусила до крови свою губу и ушла.
   Всю неделю Валентин с нетерпением ждал, когда же придут выходные дни, и он сможет пойти в увольнение. Он чувствовал, что с ним раньше такого не было. И вот, наконец, пришло долгожданное воскресенье. Валентин летел к Нинель, словно на крыльях. Сегодня было ровно пятьсот дней как он надел военную форму. И он решил отметить свой юбилей. По пути он зашёл в магазин, купил за три рубля бутылку "Столичной" и направился к Неле. Наталья Артёмовна приготовила закуску. Валентин выпил всего сто грамм и тут же захмелел. Нинель стала рассказывать стихотворение " Ты помнишь тот вечер". Было душевно и весело. В эти минуты он ощущал себя счастливым человеком.
  - Давай поменяемся часами, - предложил Валентин.
   Неля задумалась. Это были часы её бывшего возлюбленного, и она не хотела отдать единственную память о нём. Валентин догадался, что часы ей дороги.
  - Не на совсем, на время, - уговаривал он её.
   Неля сняла свою "Москву", а Валентин "Победу" и они поменялись часами.
   Вечером они пошли в театр, смотрели "Кармен". Через два года в своём дневнике он напишет: "Оказалось, что она Кармен, а я - Хозе".
   В начале февраля второй курс вывезли за Киев в сторону Чернигова. Был лыжный кросс десять километров. Сдавали на разряд. У Валентина не получилось, подвела "дыхалка". Вечером в ленкомнате Валентин читал книгу, к нему тоже с книгой подошёл Миша.
  - Что за книга у тебя, - спросил Валентин.
  - Достоевский.
  - Я Достоевского всего прочитал, - сказал Валентин,- не люблю я его, как-то скучно пишет, как будто в душе ковыряется. Сейчас Льва Николаевича Толстого читаю, мне он больше нравится.
  - И, наверное, снова афоризмы в дневник записываешь, - пошутил Миша.
  - Да, вот записал, -Валентин взял дневник и стал читать.
   "Не то жалко, что человек родился или умер, что он лишился своих денег, дома имения:
  Всё это не принадлежит человеку. А то жалко, когда человек теряет свою истинную собственность, - своё человеческое достоинство".
  
   Пройдут годы. Валентин и его однокурсник, инакомыслящий, старший лейтенант Саченко Юра станут бороться за свою честь и достоинство. Они не совершали преступления, не воровали и не брали взяток. Их станут травить только за то, что они были молоды, в них бурлила жизнь, но основная их вина была в том, что они были прямолинейны и могли начальнику высказать всё прямо в глаза. Эту травлю начнут по приказу генерала Меркулова, у которого с отцом Юры были в молодости стычки. Генерал не понял молодых ребят. Ему было невдомёк, что всё идет вперёд, и молодёжь уже не та и не понимает сталинской эпохи, а он со своими коммунистическими догмами так и продолжал молиться на портреты вождей. Но жизнь возьмет своё и докажет его неправоту. Юрий Алексеевич Саченко закончит КГУ им Шевченко и станет начальником отдела министерства высшего и среднего образования УССР.
   Четырнадцатого февраля курсантов отправили на зимние каникулы. Вместе с другом Валентин уехал в город Нежин, а домой приехал шестнадцатого февраля вечером. Всей семьёй за столом просидели допоздна. Утром сквозь сон он слышал осторожные шорохи на кухне. Это мать, боясь его разбудить, готовила завтрак. Валентин проснулся утром бодрым. После завтрака решил сходить в школу. Ему хотелось появиться там, в форме, чтобы все видели, каким он стал. Это в молодости присуще всем, особенно мальчишкам. От посещения школы Валентин был не в восторге. В школе шли занятия, многих учителей не было, а те с кем ему удалось поговорить, особого восторга не показали. Вечером он был дома, они сидели за столом, и он вспомнил летние лагеря.
  - Я был на командном пункте Ватутина, - сказал он отцу.
  - Там много народу полегло, - сказал, задумавшись, отец.
  - Расскажи мне, где ты воевал, я же о тебе ничего не знаю.
  - Вот ты и повзрослел, коль стал меня об этом спрашивать, - ответил отец и начал рассказывать о себе. - Родился я в Луганске. В семнадцать лет уже оставил родителей и уехал строить заводы. Где только я не был: Орша, Днепродзержинск, Кривой Рог, Соликамск, Днепрострой, Запорожье, Чугуев, Нижний Тагил, Свердловск, Челябинск. В тридцать седьмом году призвали меня в Красную Армию. Служил в Ленинграде. Когда началась Финская кампания, погнали нас воевать. Там получил медаль "За отвагу". В сороковом году уволили меня из армии. Из города Выборга я приехал в Чернигов, а в сорок первом в начале войны меня снова призвали. В районе Чернигова занимали оборону. Немец тогда сильный был, пёр на нас, и мы не выдержали, стали отступать на Симферополь. Под Феодосией был взят в плен. Я и со мной пять человек бежали из плена. Месяца три нас гебэшник мурыжил, а затем возвратили нас в полк. Потом стали мы наступать, и погнали немца назад. Форсировал Днепр. Нас перебросили на Белорусский фронт. Стали наступать на Кобрин, Барановичи, Белосток. Двадцать первого ноября был тяжело ранен осколком снаряда. Попал в госпиталь Двинска, а затем перевезли в Оренбург. В сорок пятом году уволен из армии инвалидом второй группы. Вот такова моя жизнь, сынок.
   Валентин всё это время думал о том, какую сложную жизнь прожил его отец и о той несправедливости, что творится в жизни. Только сейчас он стал понимать, что где-то что-то не так, как это говорят по радио и пишут в газетах, что жизнь совершенно другая: в ней нет чёткого разделения двух цветов - белого и чёрного, а есть полутона, из-за которых трудно определить, где же на самом деле белое, а где чёрное, где правда, а где ложь.
   Пробыв дома неделю, Валентин заскучал, ему захотелось видеть Нелю и он решил двадцать третьего февраля уехать в Киев. На перроне стояли его отец, мать и сестра Марийка.
  - Какой-то ты другой стал, - сказала мать, - всё торопишься, и дома не хочешь побыть.
  - Мне завтра в училище надо быть, - сказал Валентин.
  - Неправда, неправда, - сказала Марийка, - я видела твой отпускной билет, у тебя каникулы с четырнадцатого по двадцать седьмое февраля, а ты приехал семнадцатого и уезжаешь двадцать третьего, даже дома не хочешь побыть.
  - А ты бессовестная, по карманам, зачем лазишь, - сказала мать.
  - Я не лазила. Он свой военный билет на столе оставил, я хотела поглядеть на его фотографию, а там отпускной билет был.
  - У тебя, наверное, девушка есть, и ты к ней торопишься? - спросила мать.
  - Да есть- сознался Валентин.
  - И это надо, - сделал заключение в этом разговоре отец.
   Валентину было неловко за то, что, родившие и воспитавшие его родители, вдруг ушли на второй план, а на первом была она, Неля, которую он полюбил до безумия.
  Подошел поезд и Валентин вскочил в вагон. Ту минуту, до отправления поезда он стоял в тамбур и помахал родителям рукой. Видел, как мать кончиком платка вытирала слёзы.
  " Что же я делаю, - подумал он, - какой бес толкнул меня на этот поступок, я украл у матери лишних четыре дня видеть сына".
   Поезд набирал скорость, а Валентин всё продолжал быть в плену своих переживаний. Вдруг он вспомнил слова поэта, которые он читал перед самым отъездом домой. По приезду он запишет в свой дневник: "Люди, братцы мои! Берегите своих матерей! Настоящая мать человеку даётся однажды".
   Рядом с ним в поезде ехала молодая девушка. Валентин украдкой раза два взглянул на неё и вскоре все грустные мысли отошли в сторону. В ответ на его очередной взгляд девушка улыбнулась. Они познакомились. Девушку звали Рита, она жила в Кишинёве и училась на втором курсе кишинёвского мединститута.
   - Скажи мне, Рита, как по-молдавски будет "я тебя люблю", - спросил Валентин.
  - " Тэ ю бэск"
   Валентин несколько раз повторил фразу, сказанную девушкой. А Рита в ответ улыбалась.
  - Ты молдаванка или цыганка?
  - Я цыганка.
  - А гадать умеешь?
  - Умею.
  - Тогда погадай мне.
  - Копеечку дай, так просто цыгане не гадают, - пошутила Рита.
   Валентин достал из кармана пять копеек и положил в руку девушке. Рита взяла его ладонь и стала гадать.
  - Проживёшь ты долгую жизнь, будешь иметь двух жён. С первой расстанешься сразу, а вот со второй будешь жить долго.
   Он принял это всё за шутку.
   В Киев поезд приехал утром. Валентин направился к другу Володе Сидоренко, у него переоделся в гражданскую одежду и поехал к Неле. С нею он побыл до вечера, ходили в кинотеатр и посмотрели "Приключения Питкина в больнице", а ночевать поехал к Коле Ковальчуку. Утром проснулись и с Колей стали делать зарядку с голым торсом, друг друга натирая снегом. Орали на весь двор. Из "Селги" доносилась лёгкая музыка, у ребят было хорошее настроение. Позавтракав, поехали в Киев, ходили в Киево-Печёрскую лавру. Валентин впервые узнал, что высота колокольни была девяносто шесть с половиной метров. "Как, без кранов в древние времена люди могли воздвигать такие высокие башни, - восхищался он". Вечером он снова поехал к Неле. Валентин всё время ловил себя на мысли, что не может прожить и дня без неё. Ночевать поехал к Серёже Степаненко в Васильков.
   Двадцать седьмого февраля у курсантов закончились зимние каникулы, и все прибыли в училище. В казарме при встрече ребята обнимались, шумели, как будто не виделись целую вечность. Стоял гул. Курсанты собирались группками, и, угощая друг друга, обменивались гостинцами из дома.
   Приступили к занятиям. После каникул учиться не хотелось. Ротный каждый день делал накачку, чтобы вернуть питомцев к учёбе. Ещё не прошла и неделя, а в роте уже было нарушение дисциплины. Старший лейтенант Кузенко поймал Серёжу Степаненко в городе с Сусанной. Поднялся скандал, ротный вывел его перед строем и прежде чем наказать, минут десять отчитывал. Сергей, опустив голову, стоял перед строем с красным до кончиков ушей лицом.
   Восьмое марта Валентин ждал с нетерпением. Время тянулось как целая вечность и, не выдержав, седьмого он сбежал в самоволку. Он переоделся в гражданскую одежду и поехал с Нелей гулять. В городе чуть было не попался. На встречу шёл его командир взвода. Валентин обнял Нелю, слегка наклонив голову, прижался к ней. Неля в начале не поняла этот жест, но, увидев офицера, сразу же приняла игру и стала своим телом прикрывать Валентина. Офицер прошёл мимо в двух шагах, так ничего и не заметив. Самовольная отлучка удалась, Валентина никто не хватился, и он на восьмое марта записался в увольнение. С "Селгой" под мышкой Нестеренко поехал поздравлять свою возлюбленную с женским днём. Из радиоприемника звучала песня: " Ты не пришла провожать, поезд не стал тебя ждать. С детства знакомый перрон, только тебя нет на нём". Была чудесная погода и такое же настроение, они прекрасно провели время.
   Девятого марта всех курсантов вывезли в лагеря. Начались полевые занятия. Ребята по очереди разворачивали радиостанции, аппаратные, тренировались в развёртывании узлов связи. Стреляли из автоматов. Стояли солнечные весенние дни, было тепло, воздух, прозрачный и жидкий, ещё без аромата цветов напоминал о грядущей новой жизни. После нудных занятий в классах, занятия в лесу, где был свежий весенний воздух и распускающиеся почки, эта учёба всем показалась прогулкой.
   После развёртывания антенн большой станции, Мише Грушеву досталась переносная станция. Он получил радиоданные, разместился под кустом и стал связываться с таким же радистом. Связавшись с другой станцией и выполнив всё задания, Миша стал крутить ручку настройки, услышал в эфире милый голос девушки. Она передавала какие-то цифры. Миша дождался, когда она перейдет в режим приёма, придумал себе позывной и стал вызывать девушку.
   - Я "Мотылёк", я "Мотылёк", - стал кричать он в микрофон, - кто меня слышит - ответь.
  - Ты, "Бабочка", - услышал он голос в наушниках, - уйди с этой волны.
  - Как вас зовут, девушка?
  - А тебе зачем это.
  - Хочу с вами встретиться.
  - Не получится, я старая и толстая.
   Девушка отключилась, а Грушев стал упорно её вызывать.
  - Я "Мотылёк", ответь. Приём.
   Он так несколько раз повторял, как вдруг перед ним словно неоткуда появился преподаватель. Грушев вскочил, приняв стойку смирно.
   - Доложите, товарищ курсант, с кем вы сейчас вели радиообмен? И что это за позывной вы себе присвоили?
   - Не знаю, просто так, попробовал, - промямлил Грушев.
  - Соизвольте чётко отвечать, коль напроказничали, - сказал подполковник.
  - С девушкой переговаривался, - чётко ответил Грушев.
  - И на какой частоте вы работали? - подполковник глянул в шкалу радиостанции, - А вы знаете, что на этой частоте оперативники работают. Это классифицируется как радиохулиганство. Сдайте радиостанцию и идите к командиру взвода, доложите ему, что я вас отстраняю от занятий.
   Когда курсанты пришли с занятий на обед, в роте уже висел "Боевой листок". Редактор "Боевого листка" изобразил Мишу с огромными ушами, с головными телефонами, его правый глаз подмигивал девушке, которая была тоже в наушниках и с микрофоном. У девушки были ярко красные губы и почему-то не соразмерный с её телом огромный бюст. Ребята первого взвода хохотали над карикатурой. К Мише подошёл его друг Толя Телиженко.
  - Ты чего сдурел, что ли, чего ты залез туда?
   -А не знаю, Толя, нашло что-то, захотелось пошалить.
  - И что теперь будет?
  - Капитан наказал, два наряда влепил. Сегодня иду на кухню посуду мыть.
   Утром командир отделения младший сержант Степанов проверял заправку кроватей.
  - Э, "мотыль", -обратился он к Грушеву, - кровать плохо заправил.
   Отделение взорвалось хохотом. После этого и прилипла к Мише кличка "мотыль" до самого выпуска.
   Десять дней пролетели незаметно. Курсанты из учебного центра возвратились в училище, и сразу же началась подготовка к параду. Как и раньше тренировались в училище на плацу, а двенадцатого апреля их вывезли на аэродром Антонова, где тренировались всю ночь. Через десять дней была гарнизонная тренировка к параду на Крещатике.
   Вечером двадцать пятого апреля к Валентину приехал брат Николай. Он из ГДР ехал в отпуск домой и решил по пути заехать к брату. Братья обнялись, и Валентин повёл его в училище. Посидели в буфете, поговорили о службе Николая в ГДР и об учёбе Валентина.
   - Ты надолго в отпуск приехал? - спросил Валентин.
  - На десять дней.
  - Я то же недавно только с отпуска приехал.
  - Мне сестра писала.
  - А ты знаешь, неплохо бы было вдвоём приехать и обрадовать отца на День Победы.
  - А что, - вдруг мелькнула у Валентина мысль, - пойдём к генералу, он хороший человек, фронтовик. Попытка не пытка - может, отпустит.
   И ребята тут же направились к начальнику училища. Генерал принял их сразу. Валентин, чеканя шаг, зашёл в кабинет, за ним Николай.
   - Товарищ генерал, разрешите обратиться, курсант Нестеренко - громко произнёс он.
  - А сзади кто? - спросил генерал.
  - Это мой брат, едет в отпуск домой.
  - Где служишь? - спросил генерал.
  - В ГДР в танковом полку.
  - И какая просьба у вас будет ко мне?
  - Товарищ генерал, - сказал Валентин, - хотим отца порадовать на День Победы. Отпустите меня на неделю в отпуск.
  - Отец воевал? - спросил генерал.
  - Так точно, - ответил Валентин, - инвалид войны, ранен в сорок четвёртом под Двинском.
  -Я тоже там воевал, - сказал генерал и задумался. " Хорошая смена нам растёт, подумал он, - дети не забывают о заслугах отцов". Вы в парадный расчёт входите?
  - Да, - ответил Валентин.
  - Вы, из какой роты?
  - Шестая рота, товарищ генерал.
  - Напишите на имя майора Ревяко рапорт, я приму решение.
   Когда ребята вышли из кабинета, генерал позвонил командиру роты.
  - Ко мне обратился курсант Нестеренко с просьбой отпустить его на неделю в отпуск.
  - Товарищ генерал, он же в конце февраля только из отпуска прибыл.
  - Здесь исключительный случай, - сказал генерал, - я думаю, дней на пять его можно отпустить, сразу после парада.
   Майор хотел возразить, что в курсанта не всё нормально с дисциплиной, но генерал уже положил трубку.
   Валентин написал рапорт. Майор Ревяко сказал ему, что в отпуск он поедет сразу после парада, если всё будет нормально.
   Первомайский парад прошёл, как всегда, хорошо
   После парада командир роты вручил Валентину отпускной билет до девяти утра пятого мая.
  - Ты куда так спешишь? - спросил Миша бегущего Валентина.
  - Домой еду, Мишка, на пять дней.
  - Это ж, за какие заслуги тебя отпускают?
  - Я к генералу обращался. Брат по пути домой заехал ко мне в училище, ну мы и решили на День Победы отца порадовать всей семьей, чтоб собраться. Хороший человек наш генерал, без лишних вопросов разрешил поехать на праздники в отпуск. А ротный решил по-своему, взял и выписал отпускной до пятого мая. Он что, будет плохо спать, если я с отцом побуду на День Победы дома. Ведь мы с братом просили генерала именно так. Ну, я и этим доволен, - улыбаясь, сказал Валентин и побежал.
   Валентин вместе с Колей Ковальчуком уехал к нему домой, занял у его мамы десять рублей и помчался в аэропорт Жуляны. Купил за три рубля билет до Чернигова на самолёт Ан -2.
   Наконец сбылась его давняя мечта, он летит на самолёте и ему ничуть не страшно. Всё время летели над Днепром. Внизу было красивое зрелище. Разлившейся в весеннем паводке Днепр был широким. Среди залитых водой пойм виднелись маленькие зелёные островки, покрытые мелким леском и кустарником. Дул встречный ветер, самолёт болтало, но до Чернигова долетели благополучно. Вечером уже был дома. Сестра Марийка с визгом кинулась ему на шею. Все были рады и счастливы, что вся семья была в сборе, отец от счастья даже прослезился.
   Пятого мая Валентин возвратился в училище. А восьмого мая он снова сбежал в самоволку. С Алёшей Ридченко поехали в Борисполь к его родителям. Родители угостили их прекрасным обедом. После обеда ребята поехали в аэропорт смотреть самолёты. Валентин был очарован, глядя на громадину Ту-104. Вдоволь насмотревшись на самолёты, он поехал к Неле. Прошло полтора месяца их разлуки. Отношения между ними были натянутыми. Неля дулась, создавалось впечатление как будто они поссорились. Но, отыграв свою роль принцессы, она стала прежней Нелей. Валентин держал "Селгу". Шел концерт по заявкам, звучала песня "Русая девушка в кофточке белой, где ж ты ромашка моя". Потом пел Муслим Магомаев Валентин и Неля шли по вечернему Крещатику. Кругом гуляли люди, улица была в праздничном убранстве. На клумбах благоухали весенние цветы. Они сидели в парке на скамейке и целовались.
   Девятого мая половина роты сбежало на склоны Днепра. Воздух был свежий и насыщенный запахами весенних цветов. Весенний, солнечный день придавал всем бодрость и хорошее настроение. Со всех сторон слышались смех и веселье. После обеда пошли на стадион " Динамо". Там был спортивный гарнизонный праздник. Курсанты на трибунах показывали флажками картинки. Выступали легкоатлеты, парашютисты и мотоциклисты. Вечером посмотрели в клубе кино "Месяц май". Праздники закончились.
   Вечером Валентин сидел у тумбочки и записывал в свой дневник всё пережитое им за эти дни.
  - Что пишешь, - спросил, подойдя, к нему Миша.
  - Пишу, как провёл праздники и отпуск. И вот ещё одну фразу вычитал у Сенеки: "Как басня, так и жизнь ценятся не за длину, а за содержание"
  - Стало быть, ты, поэтому и торопишься заполнить эту жизнь содержанием?
  - Надо пожить красиво, Мишка.
  -Оно то так, но можно и неприятностей нажить. Тарасюк вычислил тебя, что ты восьмого в самоволке был. Вызвал меня и спрашивает. "Где твой друг?". Я ему ответил, что ты в спортзале. Он мне говорит, - не ври, Будоренко туда ходил. Может, в буфет пошёл или на КПП, территория большая, мало ли куда мог пойти. Сегодня выходной день - ответил я ему.
  - Зависть, Миша, это страшная штука. Я им теперь как кость в горле, за то, что генерал меня отпустил на пять дней домой. Это Будоренко старшине доложил, больше некому.
  - Ты прав, - сказал Миша, - не может же старшина за всеми уследить, конечно, стукачи помогли.
   Вечером на построении старшина Тарасюк от имени командира роты наказал курсанта
  Нестеренко.
  
  
  
  
  
  
   Глава 9
  
   Соревнования перенесли на средину июня. Теперь команда по радиоспорту выезжала три раза в неделю в лес для тренировок. Чтобы не отрывать курсантов от занятий, тренировки были и в воскресенье. Газик, петляя по лесным дорогам, периодически останавливался, высаживая по очереди спортсменов. Первым вышел Харченко, за ним Степанов, а Грушев был последним. Оставшись один на один в лесу, Миша вдыхал запах хвои. Из разных концов доносились брачные песни птиц. Склоны, словно озёра, синели от цветов и кое-где, как паруса на воде, появлялись белые островки ландышей.
   Сориентировавшись по карте на местности, Миша определил точку стояния. Надел головные телефоны и стал крутить ручку настройки. Был слышен привычный шум эфира и потрескивание. Он услышал позывные " я лиса - один, я лиса - один". Позывные продолжались минуту, а затем стала отзываться "лиса - два". Привычным движением Миша взял пеленг, определил по компасу азимут и нанёс его карандашом на планшет. Пробежав сто метров, он взял второй пеленг. В перекрёстке двух линий он определил место нахождения первой станции. То же самое он проделал и со второй. Обе станции находились в километрах трёх от него. Теперь, когда место нахождения станций было известно, всё зависело от скорости бега. Мише не хотелось бежать на прямую через лес, пробиваясь через заросли, и он решил бежать по просекам. На одной из просек была дорога, которая почему-то не была нанесена на карте. Столбика с указанием номера лесного квартала не было и Миша, приняв это за квартальное пересечение, повернул на эту дорогу. Пробежав по дороге с километр, он упёрся в бетонный забор, и понял, что сбился с пути. Он посмотрел по карте, но ничего подобного в этом районе не обнаружил. Дачный посёлок на карте был нанесён в стороне от предполагаемого им места . И тут Грушев понял , что он совершил ошибку когда определял базовую точку. Квартальный столбик, по которому он определял точку, уже был сгнивший, цифры на нём были видны плохо, и он спутал пятёрку с цифрой шесть. Теперь Миша точно знал, где он находится и повторно взял пеленг на станции. Направление пролегало через середину дачного посёлка, а станции находились у самого озера. Чтобы снова не заблудиться, он решил бежать напрямик и перелез через забор. В это время огромный пёс выскочил от дома и устремился за ним. Грушев набирал скорость, убегая от пса, но тот бежал быстрее его. До того момента, как пес вцепится в мягкие места Мишиного тела, оставались мгновения. Перед Мишей оказалась раскидистая яблоня, и он словно пушинка вскочил на неё. Пёс, бегая кругами, лаял, кидался на ствол дерева. Это продолжалось несколько минут, пока из дома не вышла девушка.
  - Аркан, Аркан, - кричала она, - ты, что делаешь, негодяй. Опять Мурку на дерево загнал.
   Девушка подошла поближе, и Миша узнал в ней Светлану. Она посмотрела вверх на дерево и тоже узнала его.
  - О, привет, - сказала она,- а я думала, что Аркан кошку на дерево загнал.
  - А оказался кот,- пошутил Миша.
   Оба захохотали.
  - Ты чего там делаешь?
  - За яблоками полез.
  - Рано, яблоня ещё в цвету.
  - Как ты тут оказался?
  - Тебя искал, - снова пошутил Миша.
  - Слезай, хватит там сидеть.
  - А ты пса убери, тогда слезу.
  - Аркан, фу, место!
   Пёс, облизываясь, пошел по направлению к дому, а Миша слез с дерева и подошёл к Светлане.
  - А если честно ты что здесь делаешь? - спросила Светлана.
  - Мы тут тренируемся. " Охота на лис" - есть такой вид спорта.
  - Какие тут лисы, ты чего болтаешь.
  - Это так условно называется. Лиса- это радиостанция, а я должен её найти вот этим приёмником. Хочешь послушать?
   Светлана надела головные телефоны и в них услышала: " я лиса - два, я лиса - два"
  - Слышно? - спросил её Миша.
  - Да, слышно.
   Миша стал крутить рамкой и объяснять, прикоснувшись одним ухом к головному телефону, чтобы услышать звук. Их щёки касались друг друга, и он ощущал запах её духов. Губы Светланы были слегка покрыты помадой, и ему хотелось прикоснуться своими губами к её губам. Светлана чувствовала это и продолжала стоять, делая вид, что она внимательно слушает, хотя на самом деле она совсем не вникала в суть дела.
  - Вот, если я поверну рамкой этой стороной и этой, - Миша повернул рамку - звук слышен громко, а если плоскостью - он пропадает. По этому минимуму и ищем направление на станцию, дальше компасом измеряем, азимут и наносим на планшет. Поняла?
   Светлана ничего не поняла, но кивнула головой, что ей понятно.
  - Я бежал к этим станциям, а попал на дачный посёлок. Вокруг оббегать не хотелось, полез через забор. Вот видишь, - Миша ткнул пальцем в планшетку, - станции у озера.
  - Я знаю, где это, - сказала Светлана, - бежать вокруг дач будет далеко, а напрямик нельзя, дальше охраняемые дачи нарвёшься на охрану, тебя свяжут. Я проведу тебя по дороге до озера, там есть калитка.
   Они шли по дороге, разговаривали, вспоминали новогодний вечер в училище, где они познакомились.
  - Давай в следующий выходной встретимся, - сказал Миша,- если, конечно, я не буду на тренировке.
  -Ты мне позвони, встретимся. Я тогда с родителями на дачу не поеду.
   Светлана продиктовала номер телефона. Миша карандашом записал его на листке, куда он записывал азимуты. Шли не быстро, Мише не хотелось расставаться со Светланой. Но вот показалась калитка. Они вышли к озеру. Голубая зеркальная гладь поражала своей красотой. Возле озера на песке отдыхали люди. Миша покрутил рамку и определил направление на станции.
   - Одна там, - показал он рукой,- другая в том конце озера. Надо бежать, тренер будет ругать за то, что не уложился во время.
   Миша взял Светлану за руку и хотел поцеловать в щеку, но она демонстративно её отвернула.
  - До встречи, звони, - сказала она. - Если папа или брат возьмут трубку, они позовут сразу, а если мама - наберись терпения ответить на все её вопросы.
  
  - Что-то, Грушев, ты сегодня бегал слабо, - сказал тренер, - даже лоб не вспотел.
   Майор глянул на часы.
  - Вовремя вложился,- тренер покрутил головой, - мастерством берёшь. Ну что, ребята, если так пойдут дела, в следующее воскресенье тренировку отменим. Пойдёте в увольнение.
   В училище к обеду опоздали. Для команды в столовой был оставлен расход. Пообедав, ребята вернулись в казарму. Степанов и Харченко переоделись и, взяв у офицера увольнительные, пошли в город. Миша взял книгу " Люди в погонах" и до вечера читал. Вечером в казарме появился Валентин.
  - Ты что в увольнение сегодня не ходил? - спросил Миша.
  - Мне "кусок" месяц не увольнения объявил, но я все равно сегодня день провёл неплохо. Вот ему, - Валентин сделал неприличный жест руками, вытянув правую руку, а на неё выше локтя положил левую. - Нас сегодня после завтрака на стадион "Динамо" водили, а после обеда с Неличкой общался. Сбежали с Алёшей Радченко по новому маршруту: вышли на кладбище по той стороне Старонаводницкой, после поднялись вверх. Маршрут безопасный, никого нет. А красота там какая - сверху виден Днепр, мост Патона. Сходил в гости к Неле и вернулся. Пойдём со мной в клуб, там сейчас начинается урок бальных танцев: заплатишь три рубля и ты научишься танцевать. Мы уже выучили вальс и танго. Сегодня будем хали-гали учить.
  - Ай, - Миша махнул рукой,- какой с меня танцор, разве что людей смешить. Гусара, умеющего танцевать на балах, с меня не получится. Да и балы нынче не в моде. Лучше книгу интересную почитаю.
  - Перестань, - сказал Валентин, - какой-то ты, Мишка, странный.
  - Хочешь сказать, неотесанный?
  - Ну, наподобие этого.
  - Говори прямо, я не обижусь. Меня мама приучила не обижаться, она всегда мне говорила: " на обиженных воду возят". Посуди сам, кому нужно твоё умение танцевать, тем более танцы, которые танцевали наши мамы и бабушки. Ты же не меньше меня бываешь на танцплощадках и видишь, что в этой толпе никакой вальс танцевать ты не сможешь.
  - Выходит, по-твоему, современные отношения девку за бока и в кусты?
  - Я этого не говорю, не надо выдумывать.
  - Всё идет вперёд, и танцы будут другие, а вальсы и танго будут в театральных постановках и в исторических фильмах. Скажи, кто сейчас может станцевать мазурку?
  -Наверное, и наш учитель танцев не сможет, -улыбаясь, ответил Валентин
  - Вот видишь, а в прошлом веке немыслимо было, что бы офицер мазурку не умел танцевать. А наши дети будут такое танцевать, что мы даже и представить сейчас не сможем.
  - Хочешь сказать - на руках, на голове или на животе? Выходит, по-твоему, если мода меняется, и танцевать не надо учиться.
  - Может и так.
  - Прекрати выдумывать.
   -Я считаю, что надо добиваться мастерства и тратить свою энергию не на то, что завтра будет не нужным, а на то, что всегда будет востребовано, постоянно и вечно. Если человек всю жизнь делает из дерева игрушки, то его количество перерастает в качество. И у него под конец появляется такое мастерство, что он из бревна делает живого Буратино.
  - А что же ты считаешь востребованным?
  - К примеру, поэзия, вот послушай: " Я вас люблю, чего же более, что я могу ещё сказать. Теперь я знаю в вашей воле меня презреньем наказать" -это Пушкин, а вот Вероника Тушнова. "Люблю! Не знаю, может быть, и нет, любовь имеет множество примет." Или Асадов:
   "В любви излишне, друзья, совет,
   Трудно в чужих делах разбираться.
   Пусть каждый решает люби
   И где сходиться и где расставаться"
  
   Вот видишь, века прошли, да что там века, от Гомера тысячелетия прошли, а любовь как воспевалась, так и воспевается, ямб и хорей как были так и остались. Да чего я тебе рассказываю, ты стихи больше меня читаешь и в дневник себе выписываешь.
  - Ты не прав, - Валентин засмеялся, - а как же футуристы "не мытиче, не мотиче зовёт взыскующий сущел?"
  - И в конце - " будущел"?- перебил его Миша. - Мир от дураков не застрахован, они были и будут. Можно всю литературу перевести на собачий язык или писать стихи и прозу матом, но только это уродство, отдельные извращения от бескультурья и безграмотности. Так же к постоянным вещам я отношу театр и кино. Шекспира смотрели наши прабабушки, да и правнуки будут смотреть. Это как устоявшееся вино, чем дольше стоит, тем вкуснее.
  - Не пил, и не знаю, вкуснее оно или нет, - сказал, улыбаясь Валентин.
  - Я тоже дорогих вин не пил, но в книжках так пишут, - ответил Грушев.
  - Кстати, вечером хороший кинофильм "Люди и звери", - перебил Мишу Валентин,- я его уже раз смотрел. Пойдем смотреть?
  - В кино пойду, а на танцы не хочу. Лучше бы организовали занятия как вилку и ложку держать, я бы первый туда побежал. Танцы, на мой взгляд, вещь неактуальная. Сколько они тебя будут интересовать, лет пять-шесть, а потом женишься, семьёй обзаведёшься, служба затянет, будешь ли ты по танцплощадкам бегать, а умение держатся за столом нужно всегда. Раньше обучали этому в кадетских корпусах, а сейчас посчитали, что советскому офицеру это ни к чему. А ведь не исключено, что кто-то из нас станет большим начальником, и будет представлять где-то лицо государства. Что, покажет свою удаль, как лаптем щи хлебать?
  - Ты рассуждаешь, Мишка, словно деревенская старуха, для которой, бегающие на танцульки девушки, все вертихвостки. Не могут люди ходить только в театр и смотреть только Шекспира. Кому-то нравится и цирк, а другой предпочтёт футбол или ипподром. Современный парень должен уметь и вилку с ножом правильно держать, и танцевать, а также отличить Бебеля от Бабеля, Гегеля от Гоголя, кабеля от кобеля, а кобеля от суки. Ладно, читай книгу, - Валентин похлопал Мишу по плечу, - я побежал шаркать ногами по паркету.
   В понедельник были занятия, после обеда всю роту посадили в автобусы и повезли в Вышгород на полигон. Были ночные стрельбы, стреляли трассирующими пулями. Было сложно, но для молодых ребят попасть ночью в подсвечивающую мишень было интересно. Возвратились в четыре часа ночи. Спали до девяти часов, а после второй пары занятий повезли на стадион КВО укладывать дёрном откосы.
   В субботу Миша позвонил Светлане. Ответила её мать, и тут же Мише посыпались целая куча вопросов. Кто он и откуда. После всех ответов он слышал некое пренебрежение в её голосе. Наконец к телефону подошла Светлана. Они условились встретиться на Крещатике возле почтамта.
   Утром после завтрака курсанты готовились выйти в город. Построение и инструктаж задерживался и Миша волновался. Он знал, что если опоздает хоть на минуту, своенравная Светлана не станет его ждать. На свидание он прибыл за одну минуту до назначенной встречи. Но Светланы не было. Миша ещё раз сверил свои часы с часами, что висели на здании. Ошибки не было, он не опоздал. Походив вдоль здания взад вперёд минут пятнадцать, он уже собирался позвонить Светлане, как появилась и она. Хотя она жила в центре, и ей никаким транспортом ехать не надо, но ей было приятно, что человек ждал. Высокомерие, заложенное в генах и приумноженное воспитанием, толкало её на подобные поступки. Большое влияние на её воспитание оказывала мать, которая, удачно выйдя замуж, вырвавшись из провинциального шахтёрского городка, считала себя светской дамой. Все люди по статусу ниже их семьи для неё были ничто. Такие же выходки она позволяла и в отношениях со своим мужем, не смотря на то, что он занимал высокий пост в правительстве Украины. Светлана была похожа на мать не только внешне.
   Миша, увидев Светлану, шёл ей на встречу и улыбался, а она шла словно разукрашенная застывшая мумия, у неё на лице не дёрнулся ни один мускул. Как будто опоздала на встречу не она, а он.
  - Добрый день, - холодно сказала она, словно учительница в классе.
   Миша как бы чувствовал какую-то вину перед ней.
  - Что случилось, Светлана?
  - Зачем тебе было маме рассказывать чуть ли не всю свою биографию? Она меня вчера, пока не уехала на дачу, всё время пилила: "зачем мне понадобился деревенский парень, и что я с тобой собираюсь делать". Ты что, больше ничего не мог придумать? Я ей сказала, что ты пошутил, что твой папа военный.
  - Не понимаю, зачем тебе эта ложь?
  - Она бы и на дачу не поехала, и мы бы с тобой не встретились. Куда мы пойдём?
  - Давай сходим в оперный театр, -сказал Миша, -я всего один раз слушал оперу, мне так понравилось.
  - Нет, туда не пойдём, - возразила Светлана, - я оперу терпеть не могу. Если ты хочешь сходить в театр, тогда лучше в драматический.
  - Пойдём, - согласился Миша.
   Возле кассы театра людей совсем не было. Миша наклонился к окошку кассы и попросил два билета.
   - Какой вам ряд? - спросила кассир.
  - Какой ряд брать? - спросил Миша, повернув голову к Светлане.
  - С первого по четвёртый и по середине - ответила она.
   Женщина слышала все это.
  - Боже мой, - сказала тихо женщина, подавая, Мише билеты, - какая нескромная девочка! Это же самые дорогие билеты. Хотя бы подумала, откуда у курсанта такие деньги.
   Миша заплатил за билеты, и в кармане у него осталось пятнадцать копеек. До начала спектакля они погуляли по парку. Миша был всё время в напряжении и боялся, чтобы Светлана не попросила купить ей мороженое.
   По всему было видно, что спектакль Светлане не понравился.
  - Лучше бы мы в кино пошли, - бросила она одну только фразу, выходя из театра, - в кинотеатрах, говорят, идёт хороший фильм " Я шагаю по Москве".
  - В следующие выходные пойдём, - сказал Миша.
   Рассталась Светлана холодно, так же как и при встрече. Миша добрался в училище вовремя. В казарме он увидел Валентина, тот как всегда что-то записывал в свой дневник.
  -Что пишем? - спросил Миша.
  - Пишу изречение Соломона, - Валентин прочитал. " Люби ту, которая с тобой, ибо знай, что та, которая далеко, наверное, не верна тебе".
  - Как выходные провёл?
  - В наряде был, семьсот килограммов картошки почистили. В училище сейчас "партизаны", так нам подвалило "счастье" и на них чистить. Вечером сменился, Неля пришла. Пошли с нею в клуб, посмотрели кино " Свет далёкой звезды". Только сейчас проводил до КПП. А ты как?
  - Со Светой в театр ходил.
  - Это кто такая?
  - У нас на новогоднем вечере познакомился.
  - Это та, рыжеволосая что ли?
  - Нет, Катя в Севастополе живёт, а это её двоюродная сестра.
  - А, за которой этот коротышка с третьего курса бегал. Красивая девочка. Ну, ты, Грушев, успехи делаешь. Тихим сапом, всё тихим сапом, раз и заарканил.
   Миша не смог встретиться в следующие выходные со Светланой. Причиной были тренировки. Спортсменов освободили от занятий, и вся команда по радиоспорту через день выезжала в лес. Тренировались и по воскресеньям. И только за два дня до соревнований дали отдохнуть. Выступила команда хорошо, заняли второе место в общекомандном зачёте. Миша приехал с соревнований. В казарме к нему подошел Валентин, от него разило пивом.
  - Ты что сдурел? А если кто унюхает, сразу Тарасюку или ротному доложат, Будоренко постарается.
  - Ай, пошёл он! - Валентин завалился на кровать.
  - Где это ты приложился?
  - Пошли с Алёшей Радченко в самоволку. Взяли бутылку воды выпить, сели за столик, к нам капитан подсел с пивом. Мы шеи втянули, думаем ну всё, попались. Он пьёт пиво и на нас смотрит. А у меня рядом радиоприемник транслирует матч СССР-Франция. Капитан и говорит: "Не уходите ребята, хочу матч до конца послушать". Покупает нам пиво, рядом еще мужички подсели, давай нас тоже угощать. Одним словом моя "Селга" по три кружки нам с Лёшей заработала. Мужички так орали, когда наши сыграли в ничью 3-3! Капитан, такая бочка, десять кружек выпил. Нас к училищу провёл, чтобы патруль не задержал. Потом концерт по радио начался, прозвучала песня: " как бы мне влюбиться, чтоб не ошибиться". Капитан опьянел, идёт и песню орет. Мы с Лёшей поняли, что надо когти рвать, а то с капитаном вместе на гауптвахте окажемся. Побежали к забору, перемахнули через него и дома. О, хорошо как! - воскликнул Валентин.
   Он включил радиоприёмник, и оттуда полилась песня, которую пел Эдуард Хиль: "Поднялся рассвет над крышей, человек из дома вышел. Поглядеть на мир поближе думал с утра".
   Миша не видел Светланы уже более месяца. В воскресенье после соревнований он заступил в гарнизонный караул, охранял медицинские склады КВО. Круглое здание курсанты прозвали "шайбой". Пост находился внутри здания, и нести службу там было легко. Часового выставляли на пост, и он два часа был предоставлен сам себе. Никакой связи с этим постом не было. Караульный брал с собой книгу, которую прятал от начальника караула под гимнастёрку и, превратившись в часового, садился на подоконник и два часа наслаждался фантастикой или любовным романом. И только на следующие выходные Миша записался в увольнение. В субботу он позвонил Светлане, никто трубку не брал. Утром после завтрака Миша снова ей позвонил. Трубку взял её брат. На просьбу Миши позвать к телефону Светлану подросток ответил что-то невнятно. Миша переспросил его.
  - Не знаю где она! - крикнул парень и бросил трубку.
   Миша пришёл в казарму весь расстроенный.
  - Ты чего скис? - спросил его друг и сосед по койке Толя Телиженко.
  - Собрался в увольнение к девчонке, а её дома не оказалось.
  - Пойдём с нами, "мотыль", мы собрались в Киево-Печерскую лавру, - сказал, стоявший рядом Витя Панкратенко.
  - Ты в лавре был? - спросил Телиженко.
  - Нет, ни разу не был, - ответил Миша.
  - Уже второй год в Киеве учимся и в лавре не были, это не хорошо, - сказал Панкратенко, - надо устроить культпоход.
  - Увольняемые, строиться! - прозвучала команда дежурного по роте.
   Старшина проверил внешний вид курсантов, провёл краткий инструктаж и раздал увольнительные записки. Стоял тёплый июньский день, солнце уже было высоко, и по всему было видно, что он будет жарким. Ребята вышли из училища. Возле самого входа Миша встретил Светлану и Катю.
  - Ребята, я с вами не пойду, - сказал он друзьям и направился к Светлане. - Привет! - Миша поздоровался вначале с Катей, потом со Светланой.
   - Куда пропал, ты что обиделся, что ли? - спросила Светлана.
  - Нет, не обиделся, просто занят был.
  - Так был занят, что и позвонить не мог?
  - Я раз звонил, никого дома не было, а сегодня утром твой брат что-то мне буркнул и трубку бросил.
  - Славка сегодня не в духе, - сказала Катя, - мать уехала на дачу, а ему мало денег оставила.
  - Ну что, я готов, - сказал Миша и, шутя, принял стойку смирно, - Куда пойдём?
  - Сейчас Валера выйдет, и вместе пойдём гулять, - сказала Катя.
   Ребята поехали в центр. Гуляли в парке, а затем пошли в кино. Днём кинотеатр был почти пустой. Смотрели кино " Любовь под вязами". Кино понравилось, но в помещении было душно, хотя и народу было мало. "Вот так бы меня полюбила девушка, - думал Миша". Не по возрасту упитанный, Валера вспотел. Он, расстегнув свой китель, протирал себя носовым платком. Выйдя из кинотеатра, Светлана увидела всего взмокшего Валеру. У тренированного бегом Миши это было почти незаметно.
  - Ребята, пойдёмте ко мне, - сказала Светлана, - Валера прохладный душ примет. Дома никого нет, родители на даче, а Славка где-то в городе болтается.
   Квартира была в центре, и туда ребята шли пешком. Пяти-комнатная квартира была шикарной. Такую роскошь Миша видел впервые. Просторные комнаты, высокие потолки, дубовый паркет и двери, заграничная мебель из дорогого дерева. Ребята стали снимать хромовые сапоги. И тут Миша вспомнил, что когда он готовился в увольнение, то на правом носке на большом пальце образовалась маленькая дырочка. Он тогда подумал, что в увольнении обувь нигде снимать не надо и он надел сапоги. А сейчас, походив в городе, дырка сделалась ещё больше. Сняв сапог, Миша увидел, как большой палец на половину вылез из носка. Он пытался дырку спрятать и потянул носок вниз, но предатель-палец вылезал наружу и, смеясь над ним, показывал свою наготу. Светлана увидела эту дырку, и Миша заметил на её лице брезгливость. Он снова поправил носок. И тут успокоила его Катя.
   - Не обращай, Миша, внимание, - сказала она, - дырка же всего-навсего в носке, а не в мозгах.
   Девушки ушли на кухню, а Валера пошёл принимать душ, вскоре он вышел, держа майку в руке. На его теле под складками жира виднелась капли не вытертой воды.
   - Бегать тебе надо, - сказал Миша, глядя на его тело.
  - Да вот всё никак себя не заставлю. По физподготовке двойку вкатили, еле на тройку исправил. Катюха письмо написала, что приезжает, а у меня два шара висит. Видишь, какая у Светки квартира. Ты Светку не упусти, батя у неё шишка большая, должность тебе в Киеве найдут. Мне Светлана больше нравится, но с Катей мы уже давно дружим. Тут я тоже думаю не промах. Пока я окончу училище, её отец адмирала получит, и я поеду служить в штаб Черноморского флота. Там тоже связисты нужны.
   Валера стал одеваться. Появилась Светлана с огромной тарелкой, на которой лежали бутерброды с черной и красной икрой. Она поставила тарелку на журнальный столик и вышла.
  - Что это? - спросил Миша у Валеры.
  - Да ты что?! -Валера расхохотался.
   В это время с тарелочками и бокалами появилась Катя.
  - Ты чего хохочешь, - спросила она.
  - Мишка спрашивает, что это такое, -сказал Валера, заливаясь смехом.
  - Это икра, Миша,-спокойно сказала Катя, - чёрная - осетровая, а красная - сёмги.
   В это время появилась Светлана.
  - По какому поводу смех? - поинтересовалась она.
  - Мишка спрашивает, что это такое, - повторил Валера, продолжая смеяться.
   Светлана тоже заулыбалась.
  - И ничего тут смешного нет, - сказала Катя, обращаясь к Валере, - не у всех же мама, как у тебя, директором гастронома работает. Я сама в этом году первый раз ананас попробовала. Гости к нам приходили и принесли. Мне всего один кусочек достался, так толком и не распробовала.
  - "Ешь ананасы, рябчиков жуй" - продекламировал Валера.
   - Да ты чего, Катя, и в правду говоришь? - спросила Светлана. - Я сейчас вас угощу, а пить что будем? Может, бутылочку вина откроем?
  - Под икру коньячку бы не мешало.
  - Нет, коньяк я не буду, жарко, и после него голова болит, - сказала Катя. - Лучше вино.
  - А ты что будешь пить, Миша, - спросила Светлана.
  - Тоже вино, - ответил Миша.
   - А мне коньячку, - повторил Валера.
   Светлана ушла на кухню. Вскоре она вернулась, неся в руках тарелку с нарезанным ананасом и бутылки. Началось застолье. После нескольких рюмок коньяка лицо у Валеры покрылось красными пятнами.
  - Что с тобой? - спросила Светлана. -Погляди на себя в зеркало, у тебя всё лицо красное.
  - Пустяки, - Валера махнул рукой, - как выпью, оно всегда краснеет.
  - А как же ты в училище пойдёшь? - спросил Миша. - Дежурный по училищу тебя сразу вычислит.
  - Как только прекращаю пить, спустя час всё проходит, - ответил Валера.
  - Ты бы остановился, - сказала Катя, - тебе хватит уже, наверное. Или хочешь как твой отец?
  - Я прошу, не трогай отца! - выкрикнул Валера.
  Хмель ему ударил в голову, и он стал терять над собой контроль.
  - Ты же не знаешь, от чего у него это началось. Неудачи по работе, душевный надлом, мало ли что, на душе у человека накипело.
  - Всё это понятно, - сказала Катя, - любую слабость можно оправдать.
  - Знаешь что, мадам, если ты так относишься ко мне и к моим родителям, можешь завтра уезжать. Я тебя сюда не звал.
  - И поеду. Думаешь, твои выходки буду терпеть.
   Миши было неприятно слушать эту ссору, но вмешиваться, чтобы остановить, её он не хотел. Грушев наклонив голову, слегка повернув её в сторону, рассматривал картину, что висела на стене
  - Перестаньте, прошу вас, - сказала Светлана.
   В это время в квартиру зашёл брат Светланы, пятнадцатилетний, чрезмерно упитанный подросток. Ссора между Валерой и Катей сразу прекратилась.
  - Привет, " чуваки"! - сказал мальчик, приподняв свою пухленькую ручку кверху.
  - Привет, Слава, - Валера приподнялся и подал руку подростку.
   Тоже проделал и Миша.
  - Светка, предки, что-нибудь пожрать оставили? - спросил Славик.
  - Слава,- сказала Катя, - жрут животные, а человек кушает.
  - А ты не учи меня, сестричка, - раздражённо ответил подросток, - ты, когда училкой станешь, тогда и учи пацанов.
  - Посмотри в холодильнике. Вот колбаса, салат, икру бери, ананас, - сказала Светлана
  - А торт уже весь слопали?
  - Нет, мы ещё чай не пили, -сказала Катя.
  - Во, тортик я сожру.
   Славик вышел и вскоре появился с тарелкой, на которой лежал огромный кусок торта.
  Он сел напротив Миши и стал ложкой большими кусками запихивать торт себе в рот. Его и без того толстые щёки надулись, и казалось, что содержимое изо рта вот, вот полезет назад. "Да уж, - подумал Миша - он на самом деле не ест, а жрёт".
   В радиоле закончилась пластинка, Светлана встала, чтобы перевернуть её.
  - Что ты эту муру включаешь, - сказал Славик.
   Он пошёл в свою комнату и притащил оттуда магнитофон.
  - Во, аппарат!- похвастался он перед гостями, - старый из Франции привёз.
   Славик включил магнитофон, и по комнате разнеслись звуки джаза. Под ритмичные звуки Славик тряс головой, покачиваясь всем телом и запихивая в рот торт. Валера выпил ещё одну рюмку и в такт музыки тряс ногой и плечами. Потом он стал говорить со Славой. Назывались какие-то музыкальные группы, певцы. Иногда в разговор вмешивалась Светлана, а Катя после ссоры молчала. Миша слушал их, и ему казалось, что эти люди пришли совершенно из другого мира. Все эти названия групп на английском языке Миша слышал впервые, и ему было совестно за свою дремучесть. Он не мог поспорить или поддержать разговор, потому что он для него был непонятен. " Какой я отсталый, - думал Миша. -Если бы они поговорили о литературе, я бы смог с ними поспорить или поддержать разговор, а так я должен сидеть и бояться, чтобы мне в присутствии Светланы не задали какой-нибудь непонятный вопрос". Но он не знал одного, что эти люди в джазе тоже ничего не знают и не понимают, а выучили всего лишь несколько иностранных слов и хвастаются ими, чтобы показать свою "эрудированность". А поэзию и романы классиков они знали лишь в пределах школьной программы, и то на худенькую троечку.
  
   Вечером в казарме к нему с "Селгой" подошёл Валентин. Миша заметил, что он был подвыпившим.
  - Ты что, опять радиоприёмником на пиво зарабатывал?
  - Нет, сегодня Неле исполнилось двадцать лет. Сбежали мы в самоволку. Я купил ей собаку, плюшевую и цветы, а Алёша Радченко торт. Были три девочки. Жаль, тебя не было, познакомился бы с другой Светланой. Выпили бутылку "Столичной". После танцевали под "Селгу".
  - Валик, скажи, ты в джазе что-нибудь понимаешь?
  В это время из радиоприёмника звучала песня, которую пела Майя Кристалинская:
  " Я смогла бы побежать за поворот, я смогла бы, только гордость не даёт"
  - Нет, не понимаю. Для меня эта музыка ближе - ответил Валентин.
  - А надо бы и джаз понимать, иначе сидишь как истукан.
  - Ты же сам говорил, что надо изучать то, что вечно. Ты что, поменял свои убеждения?
  - Значит, ошибался, - сказал Миша и понёс сдавать свой мундир.
  - Ты к чему это сказал? - вдогонку крикнул ему Валентин.
  - Да, так делюсь впечатлениями, - повернув голову, сказал Миша.
  - Э, постой, постой! - Валентин подошёл к Мише. - Я вижу тебе нелегко с этой девочкой. Вот мне с Нелей легко, я могу говорить с ней о чём угодно, а вот с другими было нелегко, поэтому я и оставлял их, а к Неле прикипел. Мой тебе совет, если трудно с ней, оставь её, пока отношения не зашли далеко. Знаешь, как сказал Лев Толстой: " Что бы не случилось - не теряй бодрости".
  - Надо подумать, - сказал Миша, - но всё дело во мне, а не в ней.
   Двадцать седьмого июня самоподготовку отменили, и сразу же после обеда курсанты стали одеваться в парадную форму. Их повезли в сторону Ленинградской площади. Остановились напротив магазина " Буратино". Курсантов поставили вдоль дороги в оцепление. В Киев приезжает генерал Шарль де Голь. Рядом стояло много народа. Валентин и тут успел познакомиться с девушкой. Её звали Рая, она живёт в доме, где магазин "Буратино" в шестой квартире. Давая адрес, Рая приглашала Валентина к себе в гости.
   В двадцать один тридцать проехал кортеж. Шарль де Голь ехал в открытой машине. Красивый, гигантского роста, он лёгким взмахом руки приветствовал людей, стоявших вдоль дороги. Эскорт мотоциклистов, десятки шикарных машин. Киев встречал красиво, торжественно, достойно Великого человека!
   Пройдет всего четыре с половиной года, и пятьдесят тысяч колоколов оповестят о том, что хоронят в Коломбэ Великого Сына Франции! " Франция овдовела..... Его кончина не может оставить безразличным ни единого француза!" Так будет написано в некрологе.
  
   Третьего июля после завтрака ребята решили сбежать на пляж: Валентин, Алёша Радченко, Юра Саченко и Миша Грушев.
   - Ребята, сегодня у меня юбилей, - сказал Валентин, закрывая тетрадь со своей стенографической тайнописью.
  - Какой юбилей? - спросил его Миша.
  - Будет сотая самоволка.
   В это время Грушева вызвали на КПП.
  - Я с вами не пойду, - сказал Миша, - наверное, девчонки пришли. Сейчас надо у старшины увольнительную выпросить.
  - На кой она тебе нужна эта увольнительная, - сказал Нестеренко, - жариться в мундире в городе. Ты приходи к нам на пляж и с девочками нас познакомишь.
  - Хорошо спрошу, если они согласятся.
   На КПП стояла Светлана одна.
  - А где Катя? - спросил её Миша.
  - Только что проводила её на поезд и с вокзала решила к тебе заехать. Ты в город пойдёшь?
  - Уж больно жарко, Светлана, пойдём лучше на пляж. Ребята уже сбежали, ждут меня там.
  - Нет, туда я не хочу, терпеть не могу солдафонские жаргоны. Я знаю тут одно тихое местечко, небольшая отмель, народу всегда мало.
  - Согласен - сказал Миша, - ты иди на Староноводницкую, а я там, через забор перелезу.
  - А почему через забор, тебя, что в увольнение не пускают?
  - Ай! Не хочу в мундире париться, а патруль гоняет с пляжа, купаться нам запрещено.
  Я сейчас переоденусь в спортивный костюм.
   Светлана не обманула, песок в том месте был чудо. У реки было хорошо: чистый воздух, прохладная вода, и ласковое солнце. Миша лёг на прогретый песок и рукой гладил голые плечи Светланы.
  - Чего Катя поторопилась уехать? - спросил Миша.
  -Ты что, забыл, они же поссорились, да и у неё сессия начинается. Не знаю, что на Катерину нашло. Валера такой хороший парень.
  - Он тебе нравится? - спросил Миша.
  - Конечно же, я в него не влюблена, но парень стоящий.
  - И ты ему нравишься, - спокойно сказал Миша.
  - С чего ты это взял.
   -Он мне сам в квартире тогда говорил, что ты ему нравишься больше, чем Катя.
   Миша посмотрел на Светлану, по её лицу пробежала улыбка. По всему было видно, что ей понравились эти слова. Некоторое время они лежали молча. Чуть в стороне от них загорали две девушки, лет шестнадцати. Девчонки иногда косили взгляды на Мишу, и это заметила Светлана.
  - На тебя девчонки засматриваются.
  - Ну и пусть жалко, что ли, - ответил Миша.
   По лицу Светланы пробежала злая гримаса. В это время одна из девчонок убежала в воду, она отплыла от берега и вдруг стала кричать.
   - Спасите, тону! Спасите, тону!
   Она била руками о воду, её голова то появлялась, то вдруг снова исчезала под водой. Миша вскочил. И вдруг ему показалось, что из воды вынырнуло лицо Нади.
  - Держись, Надя, я тебя спасу, - закричал Миша и прыгнул в воду.
  Он наотмашь бил руками по воде и от его рук в разные стороны разлетались брызги. До девчонки оставалось каких-то пару метров, и тут она вынырнула из воды на пол корпуса.
  - Б-э-э!- выкрикнула она, показав Мише язык, и тренированным движением пловчихи поплыла дальше.
   Грушев понял, что это был розыгрыш. Он таким же неуклюжим движением поплыл назад. На берегу сидела вторая девушка и хохотала над его "кролем". На Мишу с презрением смотрела Светлана. Конечно же, у неё никогда не было к нему любви, он ей немного нравился. И эту пустоту вдруг заполнила ненависть, что рядом с ней находится человек, над которым смеются. Это задело самолюбие Светланы.
  - Что "спас"!? - ехидно спросила она, когда Миша уставший вылез из воды.
  - Глупая шутка, - сказал Миша.
  - Ты откуда знаешь эту девушку?
  - Я её совсем не знаю.
  - Не ври. Я чётко слышала, как ты назвал её имя. Все вы такие, господа гусары, - со злостью сказала она, - за любой юбкой готовы волочиться.
   Быстро надев платье, Светлана стала уходить.
  - Надя, подожди! - крикнул Миша.
  - Я не Надя, я Светлана, тупой колхозник.
   Девчонки, которые пошутили над Мишей, видя эту драму, перестали смеяться и поняли нелепость их глупой шутки. Миша на мокрое тело надел спортивный костюм и пошел к училищу. Перелез через забор и за овощными складами еще долго сидел, раздумывая о случившемся, пока не высохли его волосы. После нанесенного Светланой оскорбления у него появится комплекс. Он не сможет подойти к девушке, чтобы познакомиться. Так, до самого выпуска он больше ни с кем не будет встречаться. И только через годы, когда он будет офицером, постепенно станет бороться с этим "непрошеным гостем".
   Часто мне в голову приходит одна и та же мысль: " почему в благополучных семьях вырастают зачастую неблагопристойные дети. Однажды, будучи уже в отставке, Грушев станет отчитывать своего младшего сына за безделье, и получит от него точно такое же оскорбление, которое ему нанесла Светлана. Он ужаснётся тому, что, отдавая себя всего служению Отечеству, он упустил воспитание собственного сына. Тот, кто не уважает своих самых близких, отца и мать, он никогда не будет уважать окружающих его людей. А без уважения к людям у таких детей нет будущего.
   А что же станет со Светланой? Пройдёт двадцать лет и полковник Грушев будет в ленинградской Академии связи на курсах усовершенствования. Гуляя по Невскому проспекту, он случайно встретит знакомого. В потёртом пальто, в стоптанных ботинках и старой вытертой кроличьей шапке к нему подойдёт человек.
  - Простите, вы Миша?
  - Да, Миша.
  - А я Валера. Помните Киев шестьдесят шестого года, Света, Катя?
  - Да помню. Простите, я вас сразу не узнал. Вы о судьбе девочек знаете?
  - Да, знаю. - Валера замолчал и задумался. - "Судьба, играет человеком", - изрёк он избитую фразу. - После того как мы поссорились с Катей, Света пришла ко мне в училище, и мы стали с ней дружить. Перед самым моим выпуском из училища, мы поженились. Владимир Богданович проявил сноровку, подключил знакомых, и меня оставили в Киеве. Пока он пробивал мне квартиру, я жил у них. Прожил год в этом кошмаре. Галина Андреевна деспот какой-то. Наверное, в мире не было хуже тещи, чем она. Одним словом, был я у неё по статусу на самом низком ранге, кошка выше меня стояла. Я не выдержал этих пыток и запил. Разошлись мы со Светланой через год. Детей мы не успели нажить, тёща всё регулировала, присматривалась к зятю. Славку КГБ прихватил за антисоветчину. Они с ребятами порнофильмы смотрели, фарцовкой занимались и ещё какую-то запрещенную литературу у него нашли. Отправили его в психушку. Владимира Богдановича за сына исключили из партии и сняли с должности. От них все знакомые и друзья сразу же отвернулись. Его хватил инсульт и он умер. Не знаю, занимался ли Слава антисоветчиной, а может, кому-то должность тестя понадобилась. В волчьей стае за кусок мяса друг другу глотки грызут. Дальнейшую судьбу этой семьи знаю из рассказов Кати. Как-то поехал к родителям в Севастополь и встретил её.
   -Где Катя живёт?
  - В Одессе. Муж её капитан дальнего плаванья, старший сын в мореходку поступил, а младший в школу ходит. Когда вам дипломы вручали, я хотел, было, к вам подойти. У меня в кармане лежало письмо от Кати. Она вашей фамилии не знала и написала мне, чтобы я передал, а я, подлец, этого не сделал. Какая-то глупая ревность во мне закипела. Хотя со Светой уже дружил и планировал жениться.
  - Так Светлана же знала мою фамилию! - воскликнул Грушев.
  - После того, как Света перебежала ей дорогу, они не общались. А со мной иногда переписывалась, пока я не женился на Светлане. Судьбе Светы не позавидуешь. Моя бывшая тёща человек амбициозный. Чтобы достойно жить, она всё потихоньку продавала. Дело дошло и до квартиры. Поменяли они свою квартиру в центре на трёхкомнатную "хрущёбу" в Дарнице. Дали ей доплату за пяти-комнатную. Деньги быстро проели. Вскоре и Галина Андреевна умерла. Славу выпустили из психушки. Там его так накололи уколами, что он и впрямь дураком стал. Теперь живет с сестрой. Светлана работает инженером, вот они и перебиваются с хлеба на воду. Катя говорит, нищета полная. Вот к чему привели амбиции моей дражайшей тёщи. Она Славку разбаловала. Я когда жил у них, всё видел. Этот засранец не знал слова "нельзя" и деньги у матери требовал, а она их чуть ли не в задницу ему пихала. Вы можете мне дать десять рублей взаймы?
  - Да, могу, -Грушев достал кошелёк и протянул Валере десятку.
  - Я вам верну, обязательно верну. Вы где сейчас живете?
  - В общежитии академии.
  - Спасибо, спасибо, - сказал Валера и дрожащей рукой схватил десять рублей. - До свидания, я побежал.
   Грушев видел, как Валера пошел в ближайшую пивную пропивать выпрошенные деньги. Он знал, что никто их возвращать не будет, это были как бы откупные за то, что этот парень взял на себя его судьбу. Теперь Миша вспомнил ту девчушку, которая разыграла его и мысленно её поблагодарил. Но эта встреча с Валерой произойдёт в восемьдесят шестом году. А сейчас стояли жаркие июльские дни шестьдесят шестого.
  
   В следующее воскресенье ребята снова решили сбежать на пляж. Миша Грушев тоже подключился к этой компании.
   - Вы подождите меня на полосе препятствий, - сказал Валентин - я девушке позвоню, и приду.
   Полоса препятствий шла вдоль забора за складами. Эта сторона забора выходила на склон, улиц и жилых домов тут не было. На занятиях тут курсанты отрабатывали нормативы, а в выходные дни группами собирались здесь. Это место было очень удобное. Забор был низкий, местами сломанный. Отсюда было легко уйти в самовольную отлучку. Ребята ожидали Валентина, вскоре появился и он, держа в руках "Селгу", из которой лилась музыка. Он подошёл к ребятам и, приподняв руку, продекламировал Пушкина: "О, вечно будь во власти двойного счастья музыки и страсти".
  - Позвонил Раечке,- сказал Валентин, - пообещала, что с девчонками придет.
  - С теми, что прошлый раз были? - радостно спросил Радченко.
  - Не знаю, Лёха, может те, а может другие, - ответил Валентин.
  - Какая разница, - сказал Юра Саченко, - отдохнём в хорошей компании. Наши будущие жёны ещё в седьмом классе учатся.
  - Тогда вперёд, - Валентин махнул рукой,- забор не преграда для курсанта-калининца!
   Ребята, перепрыгнув через забор, направились по склону в сторону Днепра. Чтобы толпа не была приметной, они разделились по двое. Рядом с Мишей шел Валентин, сзади в метрах пятидесяти шёл Алеша и Юра.
  - А почему Рая - спросил вдруг Грушев, - что с Нелей всё, любовь закончилась?
  - Нет, что ты, к Нинели я прикипел. Она на каникулы уехала к родителям на два месяца, а потом я уеду на месяц. Что же мне эти три месяца и не жить.
   У реки была благодать: солнце, воздух, песочек чудо и освежающая вода.
  Девушки принесли с собой вино, колбасу, помидоры лимонад. Было весело: ребята купались в реке, загорали, из радиоприемника звучала музыка, и они танцевали на песке.
  Друзья попросили Валентина показать им приёмы борьбы. Валентин показывал ребятам приемы и, конечно же, в глазах Раи он был героем. К вечеру возвратились в казарму, и пошли в клуб смотреть кино "Добровольцы". Фильм был о метростроевцах, дружбе и любви поколения тридцать пятого-шестого года. После него Валентин был под впечатлением и выказывал свой восторг Мише.
   Перед отбоем Толя Телиженко читал книгу.
  - Где был? - спросил его Миша.
  - В увольнение ходил, поболтался по городу и назад вернулся. В мундире жарко, думал с ума сойду. В умывальнике холодной водой облился и переоделся в Х/Б - человеком себя почувствовал. Кто этот шерстяной мундир придумал со стоячим воротничком. Его бы одеть в эту форму и погонять в жару. А ты где был?
  - В "самоход" бегали. В Днепре купались, и Валентин приёмами борьбы нас обучал. Хочешь, покажу классный прием?
   - Покажи, - с азартом ответил Толик.
   Ребята стали в проходе между кроватями, и Миша объяснял Анатолию приёмы борьбы. Затем он стал показывать приём не по элементам, а в целом. Миша схватил Толика за одежду, немного присев, сделал полуоборот и через бедро кинул его на пол. Толик обучаясь, полностью расслабился и, падая, ударился головой об угол табуретки. Голова у него закружилась, Миша помог ему подняться и положил на кровать. На следующее утро Телиженко пошёл в медпункт училища, и его положили на десять дней в госпиталь.
  Так неудачно закончился показ приёма, но Толик остался доволен отдыхом в госпитале.
   У Валентина закончилось наказание, и ему разрешили пойти в увольнение. Он поехал к Раисе домой, там его встретили радушно. Отец Раи Алексей Алексеевич бывший лётчик, капитан. Он, как и отец Никаноровой, тоже был из числа одного миллиона двухсот тысяч человек, сокращённых военных по воле Н.С Хрущева. Больше всего это сокращение ударило по людям, служившим в авиации, потому что "мудрый ленинец" Хрущёв считал, что во времена развития ракетной техники, авиация больше не нужна. "Беда, коль пироги нам станет печь сапожник, а сапоги тачать пирожник" (Крылов).
   Валентина угостили холодным пивом, он переоделся в спортивный костюм и они пошли с Раей на пляж. Купался Валентин в основном возле берега. Он стеснялся, потому что не слишком хорошо плавал, а у Кургановой это получалось превосходно. Рая заплывала почти до середины Днепра, её движения были грациозными, и он, сидя на песке, любовался ею.
  - Ты хорошо плаваешь, - сказал Валентин, когда она вышла из воды. - Училась плавать?
  - Да, ходила в секцию по плаванию, и бросила. У пловчих потом широкими плечи становятся, как у мужчин. А я не хочу быть похожим на мужика.
   В радиоприёмнике заиграла музыка, и Валентин пригласил Раю танцевать вальс. Рая заметила, что он легко танцует.
  - Ты тоже обучен, - пошутила она.
  - Да, на курсы танца хожу.
   Рая с каждым разом все больше узнавала Валентина и влюблялась в него.
   Солнце спряталось за облаками, на горизонте появилась свинцовая полоса. Она быстро расширялась, пожирая вокруг себя небо. Вдруг появился откуда-то ветер, и вода словно закипела. Слабо сверкнула молния, и прогремел гром, затем второй. И полил прямой дождь.
  - Ах, каков дождик!- кричал Валентин, подставляя голые плечи каплям дождя.
  - Скорее давай, скорее, одежда вымокнет, - кричала Рая, хватая сумку с едой и одежду.
  - Вон, под тем деревом укроемся, - Валентин подхватил оставшуюся одежду.
   Они спрятались под деревом. Рая прижалась к его груди и стала читать стихи Сергея Есенина: "Собака Качалова" -"Дай Джим на счастье лапу мне, такую лапу не видал я сроду..."
  
   Дождь быстро прошел, и солнце опять заиграло. На пляже уже никого не было, и ребята пошли домой. Дома отец Раи снова угостил Валентина холодным пивом. Любитель самолётов Валентин стал расспрашивать у Алексея Алексеевича о "Яках", на которых он летал. Отец Раи с удовольствием рассказывал, как он был курсантом, военным лётчиком о службе в разных точках страны.
   За столом сидели и беседовали две души влюблённые в авиацию. Но одна, решением волюнтариста, насильно лишена этой любви, а другая в силу обстоятельств - по состоянию здоровья.
   Вечером Рая проводила Валентина до трамвайной остановки. При расставании Валентин захотел её поцеловать. Рая легонечко отодвинула его рукой, и тут же прочитала стих Есенина.
   " Ты по-собачьи дьявольски красив,
   С такою милою доверчивой приятцей.
   И, никого ни капли не спросив,
   Как пьяный друг, ты лезешь целоваться".
   Вернувшись в училище Валентин узнал, что полковник Шибаев устроил внезапную проверку. Многих курсантов в училище не было. Отпетому самовольщику Нестеренко повезло, он был в законном увольнении.
  
   Двадцать седьмого июля в училище у третьекурсников был выпускной вечер. В спортзале были накрыты столы. К утру празднование закончилось, и старшина Тарасюк по приказу дежурного по училищу отправил взвод, чтобы убрали столы. Убирая зал, ребята взяли со столов несколько тортов. Они принесли их в роту, о чём потом пожалели. Кое-кто из ребят пострадал от расстройства желудка. Валентин тоже был в составе уборщиков, но его Бог миловал: он оприходовал недопитую бутылку вина закусив копчёной колбасой, а торт не ел.
   Теперь ребята чисто морально считали себя третьекурсниками, хотя еще не сдали экзамены и зачёты. Старшего курса над ними уже не было.
   Шли занятия и подготовка к сдаче экзаменов и зачётов. На занятиях по военным радиостанциям сидел первый взвод. За столом во втором ряду сидел Лёня Салимовский и Радченко, Алёша писал письмо своей девушке. Преподаватель рассказывал про блок-схему возбудителя радиостанции Р-118 и тут он остановился, в упорно глядя на Алёшу. Салимовский не заметно толкнул Радченко ногой. Алёша тут же прекратил писать и поднял голову.
  - Так, товарищ курсант, - сказал преподаватель,- идите сюда и расскажите, что я вам сейчас объяснял. Вот вам указка.
   Алёша вышел к огромному плакату, на котором была блок-схема возбудителя. Он смотрел на преподавателя, а тот на него. Это продолжалось несколько минут.
   - Двойка вам, товарищ курсант, доложите своему командиру взвода, что вы на занятиях по военным радиостанциям занимались посторонним делом.
   После занятий Алёша пришёл в роту весь расстроенный. Взводного не было, но он знал, что после этого последует наказание. В роте Валентин подошёл к ребятам первого взвода.
  - Что, мой друг, ты такой хмурый? - спросил он у Алексея.
  - Двойку Алеша получил, - ответил за друга Салимовский.
  - Надо развеяться, - сказал Валентин, - сходить на пляж.
  - Лёня, пойдём? - обратился Алёша к другу.
  - Нет, ребята, я не пойду, учить надо, зачёт завтра, - ответил Лёня. - Вон Мишка, может, пойдёт. "Мотыль", - Салимовский махнул рукой, подзывая Грушева, - иди сюда, у Валентина дело есть.
   На предложения Валентина сходить покупаться Грушев согласился. Курсанты переоделись в спортивные костюмы, сказав сержанту, что идут на спортплощадку готовиться к зачёту по физподготовке. Там, же где и обычно, на первом сторожевом посту за овощными складами Алексей и Миша поджидали Валентина. Вскоре появился и он, но не в спортивной форме, а в Х\Б.
  - Ты чего? - спросил его Алеша.
  - Я с вами на пляж не пойду, плавки кто-то украл.
  - Это, наверное, сержант проверял тумбочки и выбросил, чтобы ты на пляж не бегал, - сказал Алёша. - Ты же рассказывал во взводе как были в самоволке, на пляже отдыхали и не попались, а стукачи всё на ус мотают и докладывают сержанту.
  - Знаешь поговорку, - сказал Миша- " Когда везет, молчи".
  -Как он мог мои плавки выбросить, - возмутился Валентин.
  - А вот так, взял и выбросил в мусор, - сказал Алёша.
  - Он что, дурак, и не понимает, что на следующей неделе в бассейне сдаём зачет. Как я без плавок буду?
  - Вот и будет повод в город сходить, плавки купить, - шутя, сказал Миша.
   Ребята, лишившись предводителя, на пляж не пошли.
  
   В город на почту курсантов отпускали без увольнительной записки, и они не переодевались в парадную форму. Но для этого нужно было показать старшине почтовый перевод. На следующий день после занятий Нестеренко пришел в роту, на тумбочке лежала почта. Он схватил первый лежавший почтовый перевод и показал его сержанту.
   - Товарищ сержант, я перевод получил, разрешите на почту сходить.
  - Иди к старшине.
  - Не пойду, у меня с ним натянутые отношения и по уставу мне положено обращаться по команде.
  - Хорошо, я сейчас ему доложу,- сказал сержант и пошёл к старшине. Через пять минут он вернулся.
  - Нестеренко, - сказал он, - вам старшина разрешил, можете идти на почту.
   Валентин подошел к дневальному и положил на место почтовый перевод.
   Он перелез через забор и добрался до своей пещерки. На склоне в этой маленькой пещерке в пакете он прятал брюки, рубашку, и спортивные тапочки. Переодевшись в гражданскую одежду, Валентин надёжно спрятал военную форму и поехал к Рае. У неё было застолье. Раиной сестре Наташке исполнилось двенадцать лет. Валентина усадили за стол. Алексей Алексеевич был рад гостю. Они подружились с ним на почве любви к авиации. Теперь он его воспринимал как сына и мечтал, что они с Раей обязательно поженятся. За здоровье Наташи они выпили по рюмке "Столичной".
  - "Столичная"-водочка приличная,- сказал после выпитой рюмки отец. Он любил рифмовать и, если бы взялся писать стихи, наверное, у него они получились бы.
  - Гляжу, сынок, ты в гражданской одежде пришёл, наверное, опять в самоволку сбежал.
  - Да, сбежал, - признался Валентин, - по Рае соскучился.
   Валентин увидел, как заискрились глаза отца, и на его лице появилась улыбка. Алексею Алексеевичу было приятно, что есть человек, которому его дочь Рая нравится, и что его мечта служить в армии продолжится в его будущем зяте.
  - Смотри, сынок, - сказал он, - нарвешься, беды не обберёшься. Хотя, - Алексей Алексеевич махнул рукой, - " Беда на двоих -полбеды, а радость на двоих -две радости". Ты уж, если почувствуешь, что попался беги, не стесняйся. Бывают случаи, когда бежать, значит побеждать. Слышал, создали Як- 18 ПМ?
  - Да, в газете читал,- ответил Валентин, - скорость триста двадцать километров в час.
  - На таком бы полетать, - мечтательно заметил Алексей Алексеевич.
  - Вы хоть полетали, а я мечтал летать с детства, а стал связистом.
  -Не печалься, просись после училища в авиацию, там тоже связисты нужны. Давай ещё по рюмочке выпьем за вас с Раей, чтобы у вас всё хорошо было.
   Валентин видел, как у отца Раи накатилась слеза. Он смахнул её ладонью.
  Эти скупые слёзы счастья редко появляются на глазах у отцов. И если это счастье оказывается всего лишь миражом, они переживают больше и тяжелее, чем их дети.
  " Кому попался хороший зять, тот приобрёл сына, а кому дурной, тот потерял и дочь" (Демокрит).
   Увы, но Рая не станет судьбой Валентина - у него это был всего лишь лёгкий флирт. Рая же закончит институт и будет жить в Киеве выйдет замуж за другого. Родит ребёнка и разойдётся. Выйдет замуж второй раз, родит двойню. Когда Валентина изрядно потреплет жизнь, он поймёт что лучшей спутницы, чем Рая ему и не надо было желать. Потом он напишет в своём дневнике: "Рая милая, безвредная (так и записано безвредная) девочка оставила в моей душе приятные чувства и воспоминания".
   Рая проводила Валентина на остановку. Они шли медленно, из "Селги" звучала "Песня о любви", которую пел Муслим Магомаев. " Буря смешала землю с снегом"- пел певец.
  - Приходи в увольнение с Алешей, Полина очень просила, чтобы он пришёл. Сходим в кино. В кинотеатрах идет фильм Бондарчука " Война и Мир". Валя, ты не торопишься, у тебя есть время, может ещё погуляем?
   Валентин посмотрел на часы и вспомнил Нелю, с которой поменялся часами. В его душе заныло.
  -Часа три ещё можно гулять, - сказал он, -поехали в ботанический сад, я так люблю смотреть на розы.
   Они любовались розами, сидели под ивой на скамейке, затем спустились вниз по лестнице к мосту Патона и на двадцать седьмом трамвайчике поднялись вверх. Рая проводила Валентина к училищу. Он пошел вдоль забора, достал спрятанную в тайнике военную форму и, переодевшись, перемахнул через забор. О том, что он был в самоволке никто не заметил. Вечером пошёл смотреть кино " Репортаж с петлёй на шее".
   На следующие выходные Валентин и Алёша Радченко записались в увольнение. Они шли к Рае и мечтали вдвоём о том, как на каникулах поедут вместе в город Ленинград.
   Вместе с девушками они посмотрели "Войну и мир", а затем пошли гулять по городу. Была вторая половина дня, стояла жара, и ребята решили пойти на пляж. Там они встретили Мишу Баклакова. Он был ещё тот, отпетый самовольщик, и сбежал на Днепр искупаться.
   Баклаков хорошо плавал и они с Раей заплывали далеко. Валентину было не по себе. Хотя он и не относился к встречам с Раей серьёзно, но почему-то его самолюбие было задето. И он решил для себя научиться хорошо плавать.
   Вся следующая неделя прошла в зачётах и экзаменах. Как не старался Валентин, но стометровку в бассейне проплыл за две минуты пятнадцать секунд.
  - Да, - сказал он Грушеву, выходя из бассейна, - пока с рекордами не густо.
  - Ты что, везде хочешь рекорды бить? - спросил Миша.
  - Не удобно мне, Мишка, все хорошо плавают, а я как курица в воде.
  - Я тоже плохо плаваю, из-за этого и Светлана меня оставила. Так что, по-твоему, после этого утопиться что ли?
   Ночью курсанты сдавали зачет по стрельбе. Сидели у костра, травили анекдоты. Все были довольны: ночные стрельбы выполнили на хорошо и отлично. К концу августа экзамены и зачёты закончились. Впереди были каникулы.
  
  
  
   Глава 10
  
   Двадцать пятого августа курсантам вручили отпускные билеты. Валентин помчался в кассы. Кассирша ответила ему, что билетов нет. Он поехал к Рае. Его приезду были очень рады, особенно, отец. Мать тут же накрыла стол, Алексей Алексеевич сбегал в гастроном. Посидев за столом, они с Раей на такси поехали на вокзал. Рая была в нарядном чёрном платье и выглядела обворожительно. В эту минуту ей очень хотелось, чтобы, Валентин увёз её к себе домой и познакомил со своим родителями. Наверное, каждая девушка мечтает об этой торжественной минуте. Но Валентин об этом совсем не думал. У него были другие планы. На вокзале его ждал Костя Петров и Лёня Ниссенбаум. Они были оба из-под Ленинграда. Родители Лёни жили в городе Пушкине, а Кости Петрова на станции Мга. Не было только Алёши Радченко. Минут через пять с чемоданом в руках бежал и он по перрону к поезду Киев-Ленинград.
   - Не беги, можешь идти строевым, - пошутил Костя Петров, - билетов все равно нет.
   - На завтра поездку перенесём? - спросил Алёша
  - Я в кассе узнавал, - ответил Валентин, - на завтра тоже билетов нет.
  - Сейчас я решу эту проблему, - сказал Лёня Ниссенбаум, - какой же я после этого буду еврей, если не найду выход.
   Поговорив немного с проводником, он возвратился.
  - Так, ребята, - улыбаясь, сказал Лёня, - по пять рублей с каждого и мы едем.
   Ребята собрали по пять рублей, и Лёня отнёс их проводнику. Простившись с Раей, Валентин, вошёл в вагон. В шестнадцать часов поезд выехал из Киева. Когда проезжали станцию Горностаевка, у Валентина заныло сердце. "Как-то не хорошо я поступаю, - подумал он, - отец и мать ждут, а я еду с друзьями в Ленинград". Но, проехав станцию, Валентин вскоре успокоился.
   На следующий день в семь часов вечера они уже были в Ленинграде. Дождиком встретил гостей город на Неве. Лёня Ниссенбаум из автомата тут же позвонил родителям. После дождя было свежо. Валентин держал в руках "Селгу". Оттуда звучала песня: "Дождь на Фонтанке и дождь на Неве".
   Ребята сели в электричку и через двадцать пять минут они уже были на перроне в городе Пушкин. На улице Вокзальной двадцать девять, их уже ждали родители Лёни. Мать накрыла прекрасный стол, отец принёс из магазина водку "Юбилейную".
   Друзья приняли душ и все сели за стол. И не верьте, что был голод и нищета. Да, очереди были, но все как-то приспосабливались жить, и гостей принимали достойно. В этот вечер было символичное застолье: за одним столом сидел русский Костя Петров, украинцы Валентин Нестеренко и Алёша Радченко и еврейская семья, которая радовалась за сына Лёню и его друзей.
   Пройдёт время и страну по национальным республикам растащит армия чиновников, находящихся в непосредственном управлении самого владыки. Эта опричнина создана давно, ещё при царе Грозном, и она на протяжении уже многих веков продолжает существовать. Умирали цари, рождались новые, их свергали, приходили вожди, уходили в мир иной и они, на их месте появлялись молодые, энергичные, с мёртвой хваткой, но опричнина не менялась веками, страной продолжало управлять нечто. И это лживое, чванливое, хамское, бессмертное, воровское нечто перекочует и в бывшие республики Союза и будет продолжать править.
   Ребята проснулись в шесть двадцать. Выработанный в училище режим не давал им понежиться в постели. Позавтракав, они направились в Екатерининский парк. Летняя резиденция русских царей завораживала своим дворцово-парковым ансамблем. Радио сообщало, что в Ленинграде пятнадцать градусов тепла. После душной киевской погоды было прохладно, от чего гулять было легко и приятно. Курсанты подошли к Гераклу, он был весь зеленый, и только грешное место кто-то натёр до блеска. Говорят, что этой шалостью ещё занимались при А.С. Пушкине выпускники лицея.
   Амур и Психея были чудо! Возле девушки с кувшином ребята остановились и сделали фото на память. Валентин попил у неё воды. Из радиоприёмника лились слова песни. Дальше они пошли по мраморному мостику. Валентин представил, как по этому мостику ходили венценосные особы, великие люди и гений-поэт.
   Возле памятника А.С. Пушкину, Валентин вдруг громко сказал: " Нам в школе учительница говорила, что царь ненавидел поэта, а ему памятник сооружён другим царём в 1900 году.
  - Врала тебе училка, - сказал Ниссенбаум.
  - Что ты думаешь, только в его школе врали, - сказал Радченко, - нам то же самое говорили. Я не пойму, зачем им было нужно это враньё?
   Они были ещё молоды, чтобы понять смысл лжи школьных учебников, откорректированных коммунистическими цензорами, в которых говорилось, что царская власть преследовала великого поэта. Как раз наоборот, сразу после революции большевиками был запрещён Александр Сергеевич Пушкин как буржуазный поэт. И только спустя десятилетия труды гения стали изучать в школе. А царь после смерти поэта взял семью на содержание и уплатил все его долги. "Пролетарская" власть никогда бы этого не сделала.
   К "сказкам" истории надо всегда относиться скептически. За вольнодумство Пушкин был сослан в Михайловское, свое родовое имение, а большевики за вольнодумство поэтов расстреливали. В своих записках Ф.Ф. Вигель напишет: "Государь принял Пушкина с великодушной благосклонностью, легко напомнив о прежних поступках, и давал ему наставления, как любящий отец". Николай первый скажет Пушкину: " Ты меня ненавидишь, за то, что я раздавил ту партию, к которой ты принадлежал, но верь мне, я тоже люблю Россию, и не враг русскому народу, и ему желаю свободы, но ему нужно сперва укрепиться". Но, к сожалению, мечты царя не сбылись. В начале двадцатого века Россию подстрелили на взлете. Похоже, что это же хотят повторить и в двадцать первом веке.
   Великий поэт у памятника, которого сейчас стояли ребята, хорошо когда-то подметил о "бессмысленном русском бунте". Россия- взрывоопасная страна, и раскачивать её могут только безумцы или враги, у которых есть куда ехать, а чемоданы давно уже собраны. Митинговые страсти в России быстро перерастают в хаос анархии и, чтобы навести порядок, понадобятся снова моря крови. Пока большинство народа будет жить от подачек чиновников чуда все равно не получится, оттого что: "в характере русского мужика, как и у балалайки три струны: алкоголизм, потребизм и пофигизм".
   Шараханье из одной стороны в другую ни к чему хорошему не приводит. Чудо может случиться спустя годы от длительного, упорного труда всего народа в свободной, спокойной и стабильной стране, и тогда Россия Ивана Грозного, наконец-то, исчезнет, и на её месте образуется новое государство - Россия двадцать первого века.
   Но до развала страны было ещё долго. Впереди у ребят была вся жизнь и они, уверенные в своем прекрасном будущем, гуляли по аллеям Екатерининского парка. Они обошли лицей. Всё было красиво и вечно. "Прав был Мишка, - вспомнил Валентин,- надо больше соприкасаться с тем, что вечно, а на мелочи не обращать внимания".
   После обеда ребята поехали в Ленинград. Они шли пешком по Невскому проспекту, туда, где сверкал шпиль Адмиралтейства. Зашли на дворцовую площадь, которая поражала своей грандиозностью и красотой. По Дворцовому мосту пошли к Стрелке Васильевского острова. Отсюда открывался чудный вид на Неву, Эрмитаж, Петропавловскую крепость. Солнце, своими лучами отражаясь от глади воды, освещало Растрельные колонны, и они в этих лучах казались кроваво-красными. Затем зашли в Исаковский собор. Валентина поразил огромный маятник Фуко весом в пятьдесят четыре килограмма. Посмотрели памятник Всероссийскому императору Николаю первому. На метро доехали до Московского вокзала, там сели на электричку и поехали к Косте Петрову в гости на станцию Мга. К Косте пришли его школьные друзья, было весело. Валентин и тут успел очаровать одну из девушек, которую звали Людмилой. Ребята пошли на танцы. Людмила учила Валентина танцевать фигурную польку.
   Следующую ночь ночевали у Кости. После завтрака поехали в Ленинград. Стояла прекрасная солнечная погода. Посмотрели памятник Екатерине второй, а затем пошли в Русский музей искусства. Город своими памятниками, каналами, проспектами, старинным величием архитектуры поразил ребят.
   Выходя из музея, Костя Петров посмотрел на часы.
  - Э, ребята, мы же можем опоздать на свидание. Уже три часа, - сказал он, - нам надо добраться до Московского вокзала.
   В пятнадцать тридцать пришла электричка. Ребята уже бежали по перрону. Из вагона вышли Людмила и Света, школьные подруги Кости. Сразу же поехали в Летний сад. Там посмотрели летний дворец Петра первого. Затем поехали в Эрмитаж. По залам ходили долго и очень устали. Валентин впервые видел эти красоты и с восторгом заходил в каждый зал.
  - Тебе нравится? - спросила Люда.
  - Да, я поражён, как люди могли делать такую красоту, - сказал Валентин. - Больше всего мне понравилась из белого мрамора скульптура Родена " Вечная весна".
   После Эрмитажа ребята поехали в парк Победы. Костя подвёл их к вышке, с раскрытым куполом парашюта.
  - Валик, ты, кажется, мечтал лётчиком стать, - пошутил Костя, - пригнуть с вышки слабо?
  - Давай, - подтрунивал Алексей, - я прыгаю первым.
   Валентину было страшно, но рядом стояли девчонки, и перед Людой ему не хотелось казаться трусом. Первым прыгнул Алексей. Вторым пошёл Валентин. Он закрыл глаза, пока ему застёгивали ремни. Инструктор на вышке видел, что парень боится, и помог ему, слегка подтолкнув в спину. Купол завис и Нестеренко открыл глаза. С высоты пятьдесят метров он увидел город. Набрав полную грудь воздуха, Валентин закричал: "Я люблю тебя красавец-Ленинград - это самое прекрасное место на земле!" Внизу Люда и Света визжали от восторга и хлопали в ладоши. После полученной порции адреналина настроение у ребят было прекрасное. Усталость вмиг исчезла, и им хотелось прыгать и веселиться.
   Вечером возвратились на станцию Мга и пошли к Людмиле в гости. Девочки оставили в дневнике Валентина записи с пожеланиями. Люда подарила ему на память своё фото, на обороте которого было написано, Хмара Людмила Александровна, семнадцать лет.
   Утром проснулись в семь часов. Костина мама, прекрасная душевная женщина, покормила их завтраком. Костя, Валентин и Алёша поехали в Петергоф. Солнце ещё не поднялось высоко, и на аллеях парка были видны небольшие лужи, от прошедшего за ночь дождя. Эта свежесть парков, позолота и красота зданий давали ощущение счастья и торжественности. Валентин вспомнил фотографию отца, где он запечатлён у главного фонтана "Самсон" в 1939 году. На ней отец был молодой, двадцати шести лет, и он был ещё не ранен.
   Бродили долго, пока не захотели кушать. В своём дневнике Валентин сделает запись: "Хлеба и зрелищ жаждет человек. Не до зрелищ, если человек хочет кушать. Когда ты голоден, то и фонтан - не фонтан!!!"
   Первого сентября Валентин и Алёша купили билеты на поезд Ленинград -Киев. Ехали к вокзалу вместе с Костей и девчонками. По улицам в школьной форме и цветами шли дети. Начались занятия в школе. Валентин подумал: "в институте тоже первый день учёбы, наверное, Неля уже в Киеве". На перроне ребят ждал Лёня Ниссенбаум. Расставаясь, друзья пожали друг другу руки. Костя и Лёня ещё оставались дома. Отпуск заканчивался двадцать третьего сентября. Валентин обещал Людмиле писать, и снова встретиться. В это время из "Селги" звучала песня: " Мы ведь разные с тобой, ты одна, а я другой". Оно так и было видно, что Людмила с Валентином расставались навсегда.
   Второго сентября в два часа ночи Валентин был на станции Горностаевка. В доме все были рады его появлению. Мать тут же накрыла стол, и вся семья просидела за столом до утра. Валентин рассказывал родным о Ленинграде. Для тогдашнего провинциала такая поездка была столь же интересной и необычной, как для современного человека путешествие в Берлин, Лондон или Париж.
  
   Глава11
  
   Валентин пробыл с родителями до двадцать третьего сентября. В одиннадцать часов он выехал в Киев. Оказалось, что этим же поездам из Ленинграда ехали Костя Петров и Леня Ниссенбаум. Приехав в Киев, Валентин отправился к Неле. Дома её не застал, а старушка лежала больная. Валентин угостил её яблоками и грушами, и пошёл болтаться по городу. В кинотеатре посмотрел новый фильм " По тонкому льду".
   В училище ребята встречали и обнимали друг друга, как будто они не виделись целый год, а может и больше. Они делились своими впечатлениями о проведённом отпуске. Прекрасная пора юность - это лучшие годы в жизни каждого человека. О ней Белинский так сказал: " Юность есть огонь и свет жизни; каждый человек по-своему бывает в жизни юн; но один сохраняет юность до двадцати лет, другой до тридцати, третий до сорока и так далее; немногие совсем не знают старости".
   На следующий день все курсанты надели парадную форму. В училище был праздник, первокурсники принимали присягу. Им предстояло учиться пять лет. Они будут военными инженерами. После присяги всех повели на стадион "Динамо", там был спортивный праздник.
   Вечером в буфете скопилось много курсантов. Миша и Валентин пришли в буфет. Почти у самой стойки стоял Саша Куцовский. Валентин подошёл к нему.
  - Становись впереди меня, - сказал Саша.
   Очередь сзади зашумела.
  - Спокойно, ребята, - сказал Валентин, - я тут стоял, просто отбежал в роту на минуту.
  -Чего прёте на стариков, - сказал курсант, стоявший в очереди за Куцовским.
   Толпа успокоилась. В это время подошёл к Саше первокурсник и стал протискиваться впереди Валентина. У первокурсников были серебристые погоны, а у старшекурсников, которые учились по программе среднего училища были золотистые, и молодого легко было отличить от старика.
  - А салага куда прет,- зашумел с прыщавым лицом курсант.
  - Это не салага, а мой друг по "кадетке", - грозно сказал Саша, -я за него тебе череп снесу.
  - Прекратите скандалить, - вмешалась буфетчица. -Ты что, Саша, всех своих друзей решил сегодня пропустить впереди себя?
  - Всё, тётя Надя, больше не буду, - ответил Саша.
   Купив лимонад, булочки, халву и конфеты ребята сели за столик в дальнем углу буфета. Мимо в поисках свободного места с бутылкой лимонада и свёртком в руках проходил молодой курсант.
  - Серёжа, садись к нам, - сказал Юра Полонский.
   Валентин пододвинул стул, и Сергей Левещин сел с ним рядом.
  - Ну что, день присяги будем обмывать? - спросил Саша Куцовский.
  - Чем обмывать, лимонадом, что ли, - пробурчал Валентин.
  - Почему лимонадом, виновник торжества угощает, давай стакан, - смеясь, сказал Саша.
   Он достал из кармана брюк бутылку вина и стал, разливал его под столом в стаканы.
  - А где вино взял? - тихо спросил Валентин.
  - Друзья мне принесли, - ответил Юра.
  - А у меня пирожки горячие, мама принесла, - Левещин положил свёрток на стол.
  - За первокурсников, за то, что вы влились в ряды Вооруженных Сил, - произнёс тост Саша Куцовский.
  Ребята выпили вино и стали закусывать пирожками.
  - Вы знаете,- сказал Юра- я кадетку прошёл и, казалось бы, к воинским ритуалам привык, но когда читал присягу, разволновался.
  - Ты думаешь, только у тебя такое бывает, - сказал Серёжа, - я тоже это испытал.
  - У всех это было, - сказал Валентин и похлопал Сергея по плечу.
   Ребята сидели за столом, все были весёлые: у них была впереди вся жизнь, и какой она будет в будущем, знать они не могли. Валентин и Сергей станут друзьями, и в дневнике Валентина Левещин напишет: " Да храни тебя, Господь". Сергей после окончания училища будет служить на узле связи МО СССР. Министра обороны Андрея Антоновича Гречко будет видеть ежедневно из окошка узла связи.
   Радуясь, ребята даже не предполагали, что в этой сложной и противоречивой жизни будет не всё так радужно и, что сидящие за этим столиком Саша Куцовский, Миша Грушев, Юра Полонский окажутся на войне, и не все с неё вернутся. Улыбающийся сейчас первокурсник Юра Полонский, погибнет смертью храбрых, подорвав свой подбитый БТР вместе с окружившими его душманами. Это произойдет через двадцать лет в Афганистане. И будет это так.
  
   Рядом взорвалась мина, БТР подпрыгнул, и взрывной волной его развернуло. Начальник радиостанции Р-145 сержант Приступко со страхом поглядывал на майора Полонского. "Откуда здесь духи, - подумал майор, - раньше в рейдах подобное не случалось".
  - Связь давай с командиром полка! - крикнул Полонский.
   Но в радиоприёмнике был только шум и треск эфира.
  - Приготовиться к бою! - скомандовал майор.
   Механик- водитель оглянулся на начальника связи полка, и что-то хотел сказать. В это время перед глазами майора вспыхнул огненный шар, и затем наступила полная темнота. Юра Полонский слышал автоматные очереди и крики афганцев. Всё было в дыму. Майор, пытаясь различить предметы, глазами пробежал по отсеку. Рядом лежал убитый сержант; на своём месте, но без головы сидел механик-водитель Аслан Куртаев. В борту зияло отверстие от пробившего его снаряда. "Что там, в аппаратном отсеке?"- подумал майор. Тело словно парализовало, правая рука повисла плетью. То, что он увидел, пробрало его ознобом-экипаж погиб. Перед глазами, смутно, но вполне различимо, была видна противотанковая мина под аппаратурой засекреченной связи, предназначенная для самоуничтожения секретной аппаратуры в случае попадания в плен. Подобраться к взрывателю не было сил. В одно мгновение перед глазами Юрия пролетела вся его жизнь: детство в Германии, где на танковом заводе работал его отец, вспомнил маму, сестричку, школу, Киевское Суворовское, Киевское Высшее Инженерное училище связи, в которое он поступил в 1966 году и окончил в 1971, служба на Дальнем Востоке.
   БТР обступили душманы. Вокруг были слышны их крики. Несколько человек забрались наверх и на радостях прыгали, оттого, что за подбитый БТР они получат хорошие деньги.
   В люке появилась голова душмана, затем вторая. Один стал залазить вовнутрь. Майор Полонский достал из подсумка левой рукой гранату, зубами сорвал чеку. Просунув гранату в окошечко, положил её на противотанковую мину и разжал пальцы. Раздался взрыв.
   За мужество и проявленный героизм майору Полонскому Юрию Борисовичу присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). В квартире, где прошло детство Юры, неизвестный художник нарисовал Юрин портрет во всю стену.
   За десять лет войны многие семьи осиротеют. Платон когда-то высказал очень мудрую мысль, которая актуальна и в наше время. " Первой задачей вождя будет постоянно вовлекать граждан в какие-то войны, чтобы народ испытывал нужду в предводителе". Вот вожди этим и занимаются. Да они и не могут по-другому. Если экономика страны ориентирована на выпуск оружия, то во времена кризиса всегда правителям необходимо искать войну, чтобы эту продукцию куда-то сбывать. Экономике все равно, что пожирает человечество: продукты питания или тротил, легковые автомобили или танки. Для неё важно, чтобы это было людьми востребовано. Не беда, что нищает народ; налоги платят все, а прибыль получают единицы. Одни жируют и правят балом, а другие получает гробы. Мусульмане говорят, что от грехов людских почернел даже белый камень.
   История уже вся охрипла от крика: " Кризисы заканчиваются войнами!" Но, увы, её не хотят слушать, а гоняются за наживой. На протяжении уже двух веков делёж между собой всегда начинали западные европейцы, а потом втягивали в эту драку Россию. И ей доставалось сполна. Чем же закончится очередной кризис нового тысячелетия??? Похоже, что тем же. Не уж-то и в этот раз российская элита подтолкнёт страну в очередную бойню???
   Но сейчас был сентябрь тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, все были молоды и счастливы, ещё был жив Юра Полонский.
  
   Увольнение Нестеренко ждал с нетерпением. В субботу после занятий его отпустили в город, и он поехал к Неле. На этот раз он застал её дома. Хотя не виделся он с Нелей больше двух месяцев, но по её лицу было заметно, что она не особо обрадовалась его приходу. Валентин рассказал ей о своей поездке в Ленинград. Неля только слушала и молчала.
  - А как у тебя прошли каникулы? - спросил Валентин.
  - Не плохо,- сказала Неля, - ты знаешь, я рассказала маме о тебе.
  - И что тебе сказала мама?
  - Она запретила с тобой встречаться.
  - И какова же причина?
  - Ты же знаешь, что мой отец военный, и мы скитались по гарнизонам. Мама не хочет, чтобы я повторила её судьбу.
   Да, отчасти это была правда, но Неля скрыла главную причину. У неё появился парень, студент третьего курса института, и она у мамы спросила совета как ей поступить. Мама посоветовала студента.
   На следующий день Валентин заступил в наряд, патрулировал по городу. Вечером, сменившись, он сидел возле кровати и читал книгу " Странный брак". Нестеренко, читая книгу, то и дело вспоминал Нелю. К нему с книгой подошел Грушев.
  - Привет, Валик, куда ты пропал, что-то я тебя не видел в выходной день, наверное, опять в самоволке бегал?
  - Нет, сходил в законное увольнение, а потом в патруле был, только сменился. Что за книгу читаешь?
  - " Всадник без головы", - Миша показал обложку книги, - только начал читать.
  - Интересная книга, я на занятиях за два дня прочитал.
  - Как патруль прошёл?
  - Замечательно. Старший патруля майор, чудик такой, нас отправил в кинотеатр "Киев", а сам дамой занимался. Посмотрели с Колей Ковальчуком фильм "Дуэль, которая не состоялась".
   Валентин сделал гримасу и взялся руками за живот.
  - Ты, заболел что ли?
  - Возле кинотеатра пирожки купил, а сейчас в животе бурлит.
  - Сходи в медпункт, может таблеток каких дадут.
  - Ай, - Валентин махнул рукой, - само пройдет. Тут другое, печаль у меня, Мишка! Вчера ходил к Неле, она сказала, что мама ей запретила со мной встречаться.
  - Тогда послушай одну мудрость, по-моему, она тебе сейчас кстати.
   "Чтоб мудро жить,
   Знать надобно не мало.
   Два важных правила запомни для начала:
   Ты лучше голодай, чем что попало ешь,
   Ты лучше будь один, чем вместе с кем попало".
  - А я особенно и не переживаю, просто не приятно.
   У Валентина это была бравада, на самом деле в душе он сильно переживал, и где-то внутри теплилась надежда, что не всё ещё потеряно, что Неля позовёт его к себе.
   - Я знаю у "красавчика" всегда в запасе пару девочек есть, - пошутил Миша.
  - Есть. Рая ждет, я после отпуска ещё не заходил к ней.
  - Так ты гоняешься " за двумя зайцами". Смотри, можешь обоих упустить.
  - Ты прав, - сказал Валентин, положив книгу на кровать, и взял в руки свой дневник. - Вот как я вчера написал после встречи с Нелей: "Безумец, тысячу раз безумец тот, кто хоть однажды в жизни хотел добиться правды от женщины".
  - А ты, хочешь сказать, что говоришь всегда им правду?
  - Да не всегда, но я же Нелю люблю, а с другими девчонками просто так время провожу. Я тебе как другу скажу, что кроме Нели ни с одной не целовался. А она не приняла мою любовь. А у тебя как со Светой?
  - Никак, тоже не приняла мою любовь. Хотя, если честно сказать, я её и не любил.
  
   Шестого октября был солнечный день. Всех курсантов построили на плацу. Полковник Шибаев проводил строевой смотр. Перед смотром шестой роте представили нового командира взвода капитана Ширмова, который прибыл вместо капитана Кожевникова. На строевом смотре Валентину не повезло, его вывел из строя полковник и чихвостил перед всеми за то, что у него слабо затянут ремень. После строевого смотра командиры взводов проводили занятия по строевой подготовке. Началась подготовка к параду.
   Перед взводом, широко расставив, ноги стоял капитан Ширмов и смотрел на курсантов как укротитель в цирке смотрит на зверьков, которые по одному его выкрику тут же станут на задние лапки.
  - Курсант Нестеренко! - сказал командир взвода.
  - Я, - ответил Валентин.
  - Выйти из строя.
   Валентин сделал три шага и повернулся лицом к строю.
  - Ну что, " албанец",- с пренебрежением сказал капитан, - живёшь по принципу: " От службы не бегать, на службу не напрашиваться". Я научу тебя службу уважать, будешь у меня ходить как молодой, застёгнутый и подтянутый. Для начала тебе неделя не увольнения.
   Ширмов разговаривал с курсантами свысока и с каким-то пренебрежением. Он никогда не говорил " товарищ курсант" а всех курсантов называл "албанцами". Не знаю, по каким качествам и кто направил в училище этого солдафона, но после этого кличка обернулась бумерангом и капитана все в шестой роте звали " албанцем".
   В выходной день Валентина не пустили в увольнениё. Проштрафился и Алексей Радченко, они полдня болтались без дела в роте, а в двенадцать часов не выдержали и, перепрыгнув через забор, ушли в город. На Ленинградской площади встретились с патрулём, и им пришлось убегать. Затем они зашли к Рае и вместе с ней поехали на ВДНХ Украины. Погуляв по городу, к обеду возвратились в училище. После обеда Валентин подошёл к Грушеву.
  Тот продолжал читать " Всадника без головы".
  - Как тебе книга? - спросил Валентин.
  - Хорошая, жаль, что времени нет для чтения.
  - На занятиях надо читать.
  - На занятиях нельзя, учиться надо.
  - Хочешь с отличием училище закончить? Только не пойму, зачем тебе это нужно?
  - Чтобы хорошее назначение получить. Не в мотострелковый полк командиром взвода связи, а на узел в штабе округа или армии в большом городе.
  - Чего!? Не смеши людей. В штабы попадают сыны полковников да генералов, а такие как мы едут в задрипанные гарнизоны.
  - Вообще-то, я в штаб особенно и не рвусь. Ходить по коридорам и махать рукой, отдавая честь бесчисленным полковникам и генералам, удовольствие не из приятных. Рука за день устанет. Я бы хотел попасть военпредом на завод.
  - У тебя я гляжу губа не дура. На заводе пристроиться неплохо было бы, а я вот хочу попасть КГБ. Не хочу перед таким как "албанец" стоять по стойке смирно и исполнять его дурные команды.
  -Ты что думаешь, в КГБ таких "албанцев" нет?
  - Конечно, нет. Это же элита! Разведчики в сапогах и затянутые ремнями не ходят.
   На следующий день Валентин пошёл к капитану Кузнецову в особый отдел КГБ при училище.
  - Заходите, товарищ курсант, - сказал капитан, когда Нестеренко осторожно открыл дверь. - Прошу садиться, - и указал Валентину на стул.
   Валентин посмотрел на капитана: Кузнецов был уже не молод. "Преподаватели его годов в училище уже подполковники, - подумал Валентин". Это слегка насторожила Нестеренко. "Выходит у них с карьерным ростом не совсем хорошо, - снова подумал Валентин". Но назад дороги не было, и он решил идти до конца.
  - По какому вопросу Вы пришли ко мне?
  - Я хочу после окончания училища попасть в КГБ. Это возможно?
  - Да, возможно, только для этого нужна хорошая учёба и дисциплина. Надо пойти на приём к заместителю начальника училища по политчасти полковнику Токареву и решить с ним вопрос о вступлении Вас в партию.
   Затем Николай Максимович разъяснил Валентину цели и задачи КГБ. И дал свой номер телефона.
   Когда Валентин зашёл к Токареву, перед полковником уже лежало личное дело курсанта Нестеренко. Он изучил его и знал, что у Валентина отец фронтовик, инвалид войны, вырастивший троих детей. Полковник глядел на этого красивого паренька, который, не зная жизни, идя в слепую без поводырей, ломает свою судьбу.
  Прошедшему войну и повидавшему всякое, ему хотелось сказать этому юноше "Остановись, что ты делаешь, герои-разведчики бывают только в фильмах". Но он этого не сказал, потому что сказать такое ему не давала система. А если он будет жалеть курсанта и такое говорить она сломает и полковника.
  - После окончания училища я хочу попасть в КГБ, - сказал Валентин.
  - Я знаю, - ответил Токарев, - мне капитан Кузнецов звонил. Не нарушайте воинскую дисциплину, учитесь на четыре и пять, я постараюсь вам помочь. Вам нужно собрать рекомендации для вступления в КПСС.
   Полковник записал в свою книжку: " Имеет желание служить в органах".
   Говорят, что Бог даёт человеку право выбора. Перед ним всегда две дороги, и какую из них выберет человек, такова и будет его судьба, но и есть два правила, которые мешают его выбору. От чего человек бежит, туда он и попадёт (закон кругообразного движения космоса), то, чего человек сильно желает, он обязательно это потеряет (закон сохранения жизни), ибо, если каждый будет иметь всё что он хочет, мир рухнет.
   В своём дневнике Валентин напишет: " Любовь и свобода- вот всё, что мне нужно".
  " Любовь ценою смерти я добыть готов, за вольность пожертвую тобой любовь". Так сказал венгерский поэт Шандор Петефи. Что и получилось в жизни Валентина.
   В субботу было подведение итогов. Валентин радовался, у него были хорошие и отличные оценки, всё шло по плану, как он и задумал. Оставалось собрать рекомендации в партию.
   Пятнадцатое число месяца, называли " днём связиста". У курсантов была получка- пятнадцать рублей восемьдесят копеек на месяц. С учетом оставшихся денег от прошлой получки, у Валентина было шестнадцать рублей, у Миши- восемнадцать. Богачи!!!
   У Валентина закончилось взыскание, и сейчас они вдвоём шли к общежитию на улицу Киквидзе. В сто первой комнате была Закружная Люба и Оля Коваленко. Миша давно не видел Любу и ему показалось, что она растолстела, а Оля по-прежнему была стройная. Девчонки сказали, что в кинотеатре "Слава" идет новый фильм " Голосую за любовь". Вчетвером пошли в кино. Это и спасло курсантов. Если бы пошли в парк, то зашли бы и в кафе, выпив вина. Вернулись в училище. В казарме был переполох. Овчаров, Половцев и Иванов были задержаны комендатурой в нетрезвом виде. Ротный и командиры взводов уже находились в казарме, их вызвал из дому дежурный по училищу. Взводные проверяли курсантов, а "албанец" заставлял каждого дыхнуть и принюхивался. От курсанта Гармаша шёл запах спиртного, он в увольнении выпил кружку пива. Командир роты тут же вывел его из строя и объявил ему трое суток ареста. Сержант Пацуков также прибыл из увольнения с запахом спиртного. В понедельник за низкое состояние воинской дисциплины во взводе и личную недисциплинированность сержанта Пацукова разжаловали до рядового курсанта.
   После занятий Валентин пошёл в библиотеку, взял три книги " Человек, которого я люблю", " Тихая Одесса", и " Сотрудник ЧК". Он хотел на самоподготовке заняться чтением и сейчас думал, какую первую из них читать. Он выбрал " Сотрудник ЧК", остальные положил в тумбочку.
   Володе Овчарову исполнилось двадцать лет, и он пригласил своих друзей вечером в буфет, среди них был приглашен и Валентин. В субботу Овчаров залетел, поэтому о праздновании дня рождения со спиртным даже не заикались. Но самоподготовку командиры отменили и поломали все планы. Сразу после обеда было комсомольское собрание. Нарушителей воинской дисциплины воспитывали. Овчаров и Половцев краснели, а Юра Иванов стоял невозмутимый. Как говорят "с него как с гуся вода". После комсомольского собрания нарушителей повезли на гауптвахту.
   Двадцать первого октября снова началась гарнизонная тренировка к параду. Вечером выдали дополнительный паёк: по куску колбасы и черного хлеба. Подняли всех в пять утра, и повезли на аэродром. Теперь старшекурсники уже ездили не в открытых машинах, а в комфортабельных автобусах с откидными сидениями. У ребят было ощущение, что они уже офицеры.
   На голодный желудок ходить было плохо, потому что колбасу и хлеб ребята съели ещё вчера вечером. Но курсанты старались, и тренировка прошла хорошо. После тренировки шестую роту построили перед автобусами. К курсантам подошёл начальник училища и поздоровался. Ребята дружно ответили " Здравия желаем, товарищ генерал!"
  - Вы скоро будете офицерами, - сказал генерал, - а ведёте себя как мальчишки. Мне стыдно за шестую роту. Учёба хромает, много нарушений воинской дисциплины. Троих курсантов вынужден был посадить на гауптвахту. Пьянство в роте, да так что, патруль пьяных в городе подбирает. Куда это годится. Офицер должен уметь всё, и пить тоже- всегда знай меру.
   Эти мудрые слова, сказанные в спокойном тоне без выкриков и пафоса, мне почему-то запомнились на всю жизнь. Когда я сажусь за стол и поднимаю бокал, всегда вспоминаю слова нашего генерала. Это, наверное, и помогло мне прожить трезвую жизнь.
   Ехали назад, многие дремали в мягких сидениях автобуса. Валентин от скуки стал подсчитывать.
   - А ты знаешь, - сказал он, сидящему рядом Мише, - в военном училище я уже съел двадцать один с половиной килограмм масла, четыреста семь килограмм хлеба и выпил четыреста литров чаю.
  - А вред, какой от тебя страна получила, не считал? - пошутил в полудрёме Грушев.
  - Нет, этого я не считал.
  - Вот и посчитай. Может от тебя вреда больше, чем пользы.
  - Нет, пользы от меня больше.
  - И какая же польза - землю удобряешь?
  - А брось ты, Мишка, чепуху молоть, даже то, что мы на парадах ходим и то польза.
  - Какая ж с этого польза?
  - Люди на нас смотрят и радуются, а за границей боятся.
  - А ну разве что, - сказал Грушев и, повернувшись в другую сторону, засопел.
   Вечером в семнадцать часов в клубе училища перед курсантами выступил командующий КВО дважды Герой Советского Союза Якубовский. В президиуме сидело семь генералов. Командующий был аккуратно причёсан, с пробором. На его висках серебрилась седина. Он рассказал о своей службе во время войны. Привел много интересных случаев в бою. Они были трагические, иногда и смешные. Из его рассказа будущие офицеры поняли, что жизнь продолжается и на войне. Командующий поставил перед курсантами чёткую задачу, основа которой была учёба и дисциплина.
   На следующий день курсантов повезли в лес в районе Корчеватое. Там бегали кросс три километра. Курсанты не позавтракали, и от этого бежать было плохо, но служба требовала и это. Валентин и Сережа Степаненко схитрили и здесь, срезали дистанцию.
   В субботу после обеда Валентин пошёл в город. Он решил снова поехать к студенткам в гости. В общежитии в коридоре он случайно встретился с Нелей. Её лицо расплылось в улыбке. Сердце Валентина затрепетало в груди.
  - А ты чего здесь? - спросил Валентин.
  - В общежитие переехала жить. На квартире стало плохо: старуха всё время болеет, музыку не включить, подруг в гости не пригласить. Подумала я и съехала от неё.
  - Как же ты могла Наталью Артёмовну одну больную оставить, у неё же никого нет. Надо же и в магазин сходить, продуктов принести и лекарств из аптеки.
  - А я ей что дочь или родственница.
  - Ты же с нею прожила два года.
  - Ну и что, я ей за это платила.
  - Неля, разве только в деньгах дело?
  - А в чём же ещё, всё в этом мире измеряется деньгами. Твоя одноклассница Люба Закружная тоже так думает, недавно говорила: " если стану офицерской женой, буду лежать на боку".
  - Это совсем другое дело, а оставить больного человека не хорошо.
  - Перестань, ты слишком у меня сердобольный.
   Слово " у меня" снова тронуло Валентина. Ему вновь захотелось быть с Нелей рядом.
  - Может, вместе в городе погуляем?- спросил Валентин.
  - Ты, наверное, голоден, пойдём, я тебя накормлю.
   Неля налила ему тарелку борща, а затем гречневую кашу с молоком. Валентин ел, и ему было приятно представлять их семейную жизнь: он приходит со службы, а она его кормит.
   Потом они поехали в Первомайский парк. Бродили по склонам. Неля достала из сумочки сигареты и закурила.
  - Ты что курить стала?
  - В колхозе научилась. Девчонки говорят, что это сейчас модно.
  - Что вы делали в колхозе?
  - Картошку убирали. Правильно делает молодёжь, что из колхоза бежит. Мы мешки с картошкой на горбу тягали, руки в грязи, ни помыться - ни переодеться, а все удобства за сараем. И за эту прелесть получили копейки.
   - Мне не нравится, когда женщина курит, я сам бросил курить и сейчас дыма не переношу, - сказал Валентин.
   Неля выбросила сигарету. Они поднялись вверх на фуникулёре и с высоты любовались вечерним Киевом. По радио передавали концерт. Валентин добавил громкость и из "Селги" полилась лёгкая музыка. После ссоры их встреча прошла прекрасно.
   В училище Валентин возвратился вовремя. В эту ночь он не мог уснуть, и всё строил планы на будущее. Для него в эту минуту жизнь уже казалась устроенной. Капитан Кузнецов пообещал ему, что он останется в Киеве в органах КГБ. "Перед выпуском у меня с Нелей будет свадьба, - думал он, - она окончит институт и тоже получит распределение в Киев". Вчера полковник Крятов, давая Валентину рекомендацию в партию, сказал ему такие слова: " Каждый строит свою цветущую жизнь, как может, в меру своих способностей". И сейчас Валентин лежал с открытыми глазами и под храп соседа размышлял над этими словами. Внизу, позванивая и гремя пустыми вагонами, проехал последний трамвай, и всё затихло. "В любом случае, какой бы сложной ни была жизнь, на первом месте должна быть честь" - заключил он свои раздумья.
   Утром снова уехали на гарнизонную тренировку. Три раза прошли по аэродрому.
   Возвратившись в казарму, Валентин получил письмо от Нели. " Валик, здравствуй, - писала она, - вчера с девчонками говорила на счёт твоего дня рождения. Мы купили пять "Столичных" и всё остальное. Главное, чтобы были мальчики. Пока. Неля .105 -я комната".
   Двадцать восьмого октября ровно в ноль часов Валентина разбудил Алёша Радченко. Поздравив друга с днем рождения, он вручил открытку и книгу " Справочник офицера по советскому законодательству". Сонный Валентин положил в тумбочку подарок и, сказав "спасибо, друг", тут же упал на подушку. Вчерашняя бессонная ночь дала о себе знать. Открытку прочитал утром. " Валик поздравляю тебя с днём рождения, с первым юбилейчиком в твоей жизни. Живи, дерзай, добивайся желанных целей, пусть тебе всегда везёт. Будь счастлив. И да будет так! Алексей"
   Утренний осмотр проводил старшина. Курсантов заставляли обрезать образовавшуюся бахрому на полах шинелей, засаленные от ремня автомата погоны, и пришивать новые. Всё готовилось к параду.
   После осмотра Валентина обступили друзья и поздравляли с днём рождения. Ребята шутили, а один из курсантов достал из кармана презерватив и протянул его Валентину: "Дарю, чтоб берег здоровье смолоду". Ребята расхохотались. Валентин, краснея, положил подарок в нагрудный карман шинели. Всё это видел младший сержант Будоренко.
   После завтрака курсантов повели в клуб. Начальник училища с третьекурсниками запланировал встречу. Перед сценой ходил полковник Васильев, курсанты сидели на местах.
  - Товарищи курсанты, - сказал Васильев, - я команду подавать не буду. Когда зайдёт генерал, вы встанете сами.
   В это время из-за кулис появляется генерал и говорит: " Вставать не надо". Получилось как в кино. Курсанты захохотали. Наш генерал, как всегда, нас воспитывал, напутствовал и учил.
   Вечером утренняя шутка курсанта больно ударила Валентина. Перед вечерней проверкой младший сержант Будоренко под видом проверки шинелей, которые висели в казарме на вешалке, достал из кармана шинели Валентина презерватив и понёс его в канцелярию. В это время в роте был только один офицер, командир второго взвода капитан Русайкин.
   - Разрешите, товарищ капитан, - раболепным тоном произнёс Будоренко, - вот о чём думают наши курсанты вместо учебы.
   Он положил на стол презерватив.
  - Это у кого же вы нашли эту вещицу.
  - У курсанта Нестеренко, который в ряды нашей партии хочет вступить.
   Русайкин забрал презерватив в карман и вышел к роте, которая уже стояла в строю для вечерней проверки. Капитан вывел Нестеренко из строя и, обзывая всякими словами, тряс над его головой презервативом. Валентин стоял, краснея. А капитану было невдомёк, что перед ним стоял паренёк, который в своей жизни ещё не имел женщину. Да, у него были в настоящее время две девушки: одна - Плавинская Неля, а вторая - Курганова Рая. Первая была раскрепощённая и жизнерадостная, вторая оптимистка и хороший товарищ. Отношения с ними у него были чистые, без глупых проделок и недозволенных шалостей. Он был юноша, а поступками иногда похож на ребёнка, и хотел жизнь прожить честно, как учил его отец, чтобы в конце жизни не было стыдно перед самим собой.
   Стукачей в наше время было много, да их, наверное, и сейчас не меньше. Осведомители были и по партийной линии, и в КГБ. Не знаю, по какой из них, об этом случае уже на следующий день узнал начальник училища. Он вызвал к себе в кабинет командира шестой роты майора Ревяко.
  - Здравствуйте, -сказал генерал, когда майор, приложив руку к головному убору, доложил генералу о своём прибытии.
   Они поздоровались за руку и генерал, указав рукой на стул, предложил майору сесть.
  - Я вызвал вас вот по какому вопросу, - сказал генерал.- Почему в шестой роте дисциплина хромает?
  - Курсанты трудные попались. Их немного, а будоражат всю роту.
  - Нет, курсанты везде одинаковые, воспитывались в наших семьях и учились в советских школах. В третьей роте такие же курсанты и тоже выпускной курс, а дисциплина там выше. Наверное, всё дело в воспитателях. Вы меня просили убрать Кожевникова, потому что он добряк. Я пошёл вам навстречу. Кто теперь ещё виноват?
   Майор молчал, эта минута молчания ему показалась очень длинной.
  - Исправим, товарищ генерал, - наконец выдавил он.
  - Я понимаю, что исправитесь. Выпуск сделаете летом и исправитесь. Что это у вас за противозачаточный инцидент произошёл?
  - Капитан Русайкин отчитывал курсанта Нестеренко, - доложил генералу майор. - В его кармане нашли презерватив.
  - А что, по уставу запрещено презервативы в кармане держать, и с девушками встречаться? Какое имел право капитан обыскивать курсанта?
  - Он не обыскивал, нашел презерватив в шинели командир отделения Будоренко и принёс его в канцелярию капитану.
  - Интересная штука. А тот, на каком основании в чужой карман полез?! Вы же не молодой майор и понимаете не хуже меня, что все стукачи стараются ради своей шкуры. А в лихую годину, когда в опасности будет их жизнь, они предадут вас, меня и Родину-мать. Этого капитана следовало бы наказать, но я не хочу вмешиваться в эту историю. У меня этих стукачей тоже предостаточно. Сразу доложат наверх, что я не правильно воспитываю молодёжь. Вы поговорите с этим командиром взвода по-мужски. Не хорошо он поступил, так не подобает поступать мужчине.
   На гарнизонную тренировку снова ехали автобусами. Рядом с Валентином сидел Юра Саченко. Он был толковый и рассудительный парень.
  - Ребята говорят, что ты хочешь по выпуску в КГБ пойти? - спросил Юра
  - Да, хочу, - ответил Валентин, - уже и рекомендации в партию собрал.
  - Зря ты это делаешь.
  - Почему это зря?
  - Мой отец полковник КГБ, вел борьбу с бендеровцами. Знаешь, когда я мальчишкой был, тоже мечтал служить в КГБ, как отец. Рассказал о своей мечте отцу. А когда я стал курсантом, он мне о КГБ такое порассказывал, что у меня всякое желание пропало туда идти.
  - Расскажи мне, что-нибудь, открой глаза.
  - Не буду, отец просил молчать. Хочешь -верь, хочешь - не верь твоё дело!
  - Назад дороги нет, - со вздохом произнёс Валентин. -Что ж, я пойду к полковнику Токареву и скажу, что передумал? А потом, когда это было, тогда война была, а сейчас КГБ другое.
  - Да, другое, - сказал Юра и, повернувшись на другой бок, сделал вид, что засыпает.
  Ему не интересно было вести этот разговор с человеком, у которого на глазах были шоры.
   После разговора с генералом командир роты собрал взводных и поговорил с ними по-мужски. Это, наверно, подействовало. Хотя "албанец" и косился на Валентина, но увольнительную в воскресенье всё-таки дал, учитывая, что у него был день рождения. Первый взвод в это время стоял в наряде, и Валентин пригласил на свой день рождения ребят только со своего взвода. Впятером они направились в общежитие к студенткам. Там уже их ждали девочки и все сели за стол. Первый тост был поднят за Валентина.
  -В жизни раз бывает двадцать лет, - сказала Фаина, пытаясь, всё время поговорить с виновником торжества. Было видно, что он ей понравился.
   Ревнивая по натуре, Неля стала вести себя вызывающе, курила, а к пяти часам вечера у неё "поехала крыша". Она уже не могла стоять на ногах. Неля напилась до бесчувствия, её поддерживали, а она только "мычала". Валентин открыл окно, но свежий воздух не привёл Нелю в чувство. Ребята отнесли её в другую комнату. Нашли нашатырь и давали ей нюхать. Наконец она стала подавать признаки жизни. Кто-то из девочек пытался вызвать "скорую" помощь.
   Чтобы не иметь неприятность, учитывая то, что за пьянку отчисляли из училища, курсанты решили тут же уехать. Вечер был испорчен. Валентину было неудобно перед ребятами. Он злился на Нелю и решил, что дружбу с ней надо прекращать. В казарме его ждало письмо от Демьяновой Лили. В письме она приглашала Валентина на свою свадьбу. " Издевается" - подумал он. Валентин взял лист бумаги и написал ей фразу из оперы Р. Леонкавалло " Паяц": "La commedia e finite". Он не понимал одного, что в таком возрасте девчонки слишком романтичны, и Лиля прислала письмо не для того, чтобы поиздеваться над ним. Она мечтала, что он похитит её из-под венца. Начитавшись романов и насмотревшись фильмов, ей хотелось именно такой любви. И она выходила замуж не по любви, а играючи. И в этом юном возрасте игра для девушки была выше, чем сама судьба, сотканная этой игрой.
   Перед Новым годом Валентин случайно встретит Лилю. Она подаст ему руку, и он увидит на пальце кольцо. Лиля сознается ему, что она вышла замуж не по любви. Даст свой адрес и пригласит Валентина в гости. Из её намёка Валентин поймет, что она предлагала ему стать любовником, и дать ему то, чего он до сих пор не ощущал.
  Но он был ещё мальчишка, влюбленный в Нелю, и в любовники не годился.
   Глупые девочки не понимают одного, что в этом возрасте у мальчишек в голове ещё гуляет ветер, они испытывают влюблённость, а не настоящую любовь: и та, которая любит и любима сама, если найдет в себе терпение дождаться, когда этот ветер утихнет, будет поистине счастлива всю жизнь.
  
   Глава 12
  
   Седьмого ноября был пасмурный прохладный день. После праздничного завтрака курсантов построили на плацу, вынесли знамя, и они пешком пошли на Крещатик. Стоя в парадных коробках, ребята продрогли. Согрелись, когда тысячетрубный оркестр КВО заиграл марш и ребята пошли строевым шагом. Возвратившись в училище, курсанты толпой стояли возле телевизора и ждали, когда начнут показывать "новости". Как только украинское телевидение стало показывать парад в Киеве, в казарме стояла гробовая тишина, а когда у трибун появилось училище связи, все заорали, показывая пальцами на экран. Кто-то увидел себя или своего друга. Камера скользнула по шеренгам и тут же переключилась на другую парадную коробку. Но и этого мгновения было достаточно для восторга и оваций у курсантов. Каждый в эту минуту ощущал себя частичкой какого-то важного исторического действия. Потом на экране показывали демонстрацию трудящихся. Вскоре интерес к телевизору пропал, и все разошлись.
   В два часа дня увольняемых отпустили в город. Валентин не хотел ехать к Неле. После той вечеринки он сердился на неё. Нестеренко зашёл в гастроном и, купив самый дешевый коньяк за четыре рубля и шестьдесят две копейки, поехал к Рае. Родители Раи были дома и, радуясь приходу Валентина, тут же усадили его за стол. Он выпил коньяку, закусил и стал беседовать с отцом Раи. Они всегда находили тему для беседы.
  -Ты чего так долго не приходил? - спросила Рая, - я ждала, что ты на день рождения придёшь, и тебе подарок приготовила.
  - Были в лагерях, - соврал Валентин
   Рая подарила ему пластинку. Она тут же поставила её в проигрыватель и зазвучала песня: " Ты прости, дорогой человек, может быть тебя больше не встречу". Потом они пошли гулять.
  - Давай зайдём к Лене, - предложила Рая.
  - Кто такая Лена?
  - Подруга моя, в театральном институте учится.
   У Лены тоже было застолье. Дверь открыл морской офицер, капитан первого ранга. Он пригласил гостей сразу же за стол, и стал спрашивать Валентина об учёбе и училище. Пили чай с домашним пирогом.
  - Сейчас приедет мой "псих", и мы пойдем гулять, - сказала Лена.
   Ребята встали из-за стола, и пошли одеваться.
  - Кто такой "псих"? - спросил Валентин Раю, когда они вышли на улицу
  - Это она так Борю своего зовёт.
  - Ты знаешь, я бы не хотел, что бы ты меня так называла.
  - А он и есть такой, ты увидишь и поймёшь. Он на втором курсе КПИ учится.
   Через минуту из подъезда вышла Лена. Возле дома стояли недолго, в семнадцать часов появился "псих". Он шел как-то вразвалочку и, подойдя, выкрикнул: "Всем привет". Ребята пошли по проспекту Воссоединения.
  - Куда пойдем?- спросила у Бориса Лена.
  - Сейчас поймаем на проспекте "карету" и поедем к Антосику, - ответил Боря.
  - Не поеду я к твоему Антосику, опять пьянка. Не хочу видеть его тупую морду.
  - Ты чего, чувиха, о моём друге так плохо отзываешься?
   Между ними завязалась перепалка. Валентин и Рая пошли потихоньку вперёд.
  - Не хорошо как-то, может, оставим их? - сказал Валентин.
  - Не обращай внимания, - сказала Рая, - они сейчас перестанут скандалить и начнут целоваться.
   Рая была права. Вскоре они затихли и догнали своих друзей. Дальше шли молча, Лена продолжала дуться. И вдруг она обратилась к Борису стихами:
   "Не надо больше нам встречаться,
   Пора забыть напрасные мечты.
   Нам не найти вдвоём большого счастья -
   У нас с тобою разные пути".
  - Ты опять взялась за своего Пушкина,- сказал Борис.
  - Это не Пушкин, - вмешался Валентин, - это Константин Симонов.
  - А ты откуда знаешь? - спросил Борис, - ведь все военные, ать-два, больше ничего и не знают.
  - Курсанты такие же студенты, как и ты, - сказал Валентин. - Школу такую же оканчивали, в библиотеки и в кинотеатры ходят.
  - Не обращай на него внимание, он до сих пор думает, что "Муму" Достоевский написал, - сказала Лена.
  - "Я глупостей не чтец, тем пуще образцовых", - словами Грибоедова пошутил Валентин.
  - Ты чего? - возмутился Борис. - Будешь выступать, поколочу.
  - Ты хочешь сказать, что я говорю неправду, - остановила возбуждённого Бориса Лена.- Помнишь в театр на " Дни Турбиных" ходили и ты не знал, что пьесу Михаил Булгаков написал, пока я тебе не сказала.
   - Ну, было и что, - согласился Борис.
  - Такой же и твой Антосик, учится в институте, а путает какой же Толстой написал "Войну и мир" Лев или Алексей.
  - Теперь он знает,-Борис засмеялся, - с Наташкой кино смотрел.
  - Спасибо Бондарчуку, хоть просветил таких, как Антосик, - сказала Лена
  - А как же он в институт поступил? - спросил Валентин.
  - Отец поступил, - ответила Лена, - вернее его кошелёк и положение.
  - Ты за Антосика не переживай, - сказал Борис, - через два года закончит политех и будет большим начальником, старик ему уже и место подыскал.
  - А я и не сомневаюсь.
  - Во, "карета" идёт! - выкрикнул Борис и, выбежав на проезжую часть, стал махать рукой.
   Машина завизжала тормозами и остановилась.
  - Поедем к Риточке! - Борис открыл дверку машины, - сегодня у неё высшее общество собирается. Старики на даче и хибара свободная.
  - Что за высшее общество? - спросил у Раи Валентин.
  - Это он называет ребят, у которых папы с большими кошельками и на хороших должностях состоят.
   Приехали на Красноармейскую, там уже веселилась компания. Было застолье, танцевали шейк, твист, танго. Потом Рита играла на пианино. Веселились долго, пока не услышали в соседней комнате крик. Компания бросилась туда. Там " псих" колотил Евгения по лицу кулаком, а тот, закрывшись руками, стонал и пытался уходить от ударов. Причина драки была банальной - "псих" приревновал к нему Лену.
  -Глупо,-сказал Валентин и, не вмешиваясь в драку, пошёл одеваться.
   Вместе с Раей они вышли из подъезда, вскоре вслед за ними выбежала и Лена.
  - Ну его на фиг этого придурка, - Лена взяла Валентина под руку, - пойдём скорее отсюда, а то прибежит.
   Девушки проводили Валентина к училищу.
  - Приезжайте завтра, в клубе училища танцы будут, -сказал им Валентин.
   На следующий день Валентин снова пошёл в увольнение. Он поехал к Рае, чтобы забрать оставленный вчера Раин подарок, пластинку с песней " Дорогой мой человек". Снова посидели за столом. Пластинку снова оставил у Раи, а вечером поехали в училище. Лена ехать на танцы отказалась, она со своим "психом" собралась в " высшее общество". Танцевать с Раей Валентину было в удовольствие. Она легко чувствовала партнёра. Они кружились в вальсе, танцевали танго, твист. Обученный танцам Валентин вёл её, а она повторяла за ним движения. Как у неё это получалось, непонятно было ей и самой: скорее всего заложенным каким-то природным инстинктом, она двигалась по залу.
   Девятого ноября в училище было соревнование по вольной борьбе. Валентин боролся с первокурсником. Борьба длилась три минуты. За это время молодой успел порвать Валентину ухо, но всё же оказался на лопатках. Шестая рота шумела, болея за своих ребят. Гармаш и Матвиенко одержали по две чистых победы. В спортзал зашёл Коля Ковальчук и направился к Валентину.
  - Тебя на КПП девчонки ждут, - сказал Коля.
  - Кто?
  - Неля, Света и Аннета.
  
   При встрече Неля оправдывалась, пытаясь, ещё и обвинить Валентина в том, что она так много выпила. Но в итоге они помирились.
   Десятого ноября продолжалась вольная борьба на первенство училища. Емельяненко одержал две победы. На ковре встретились Юра Самарин из третьей роты и Валентин Нестеренко - шестая рота. Борьба была символичной: два курсанта третьего курса из двух параллельных рот, постоянно соперничавших между собой, встретились на ковре. Валентин прижал Юру к ковру.
  " Нестер дави! Нестер! Нестер! Дави!" Кричали ребята шестой роты.
   За две минуты двадцать пять секунд чистую победу одержал Нестеренко. Курсанты шестой роты ликовали. Когда Валентину вручили грамоту за второе место, ребята окружили его и стали поздравлять. Болела шея, спина, разорванное ухо, но он был счастлив, оттого что победил.
   После соревнований он пошёл в библиотеку и взял книгу "Жизнь Николая Островского". Вечером, читая книгу, Валентин запишет в своём дневнике фразу Островского: "Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой. Сделай её полезной". Позже в девяносто втором году напротив этой фразы на полях он добавит: "Всё дорого. Ничего нет. Продукты питания в магазинах дорогие... Тоска. Прав, тысячу раз прав Островский, надо надеяться и жить".
   В субботу Валентин опять пошёл в увольнение. Теперь он торопился к своей возлюбленной. В сто пятой комнате студентки отмечали девушке день рождения. Неля уже сидела подвыпившая. Валентина посадили за стол и он, поздравив Тамару с двадцатилетием, выпил вино. На его плечах повисла Неля и стала шептать: " Я хочу, чтобы я тебе очень и очень нравилась". Кто-то из девчонок подал идею пойти в кино, и все пошли в кинотеатр "Киев" смотреть фильм "Они шли за солдатами". В кинотеатре Неля целовала Валентина и всё шептала: "Нам надо навестить старушку Наталью Артёмовну, чтобы она нас благословила".
  - Хорошо, хорошо, - говорил Валентин, - завтра воскресенье, я приеду к тебе, и мы поедем к Наталье Артёмовне.
   В воскресенье всё утро Валентин не находил себе места. Он всё время поглядывал на часы и ему казалось, что время остановилось. Но вот, наконец, долгожданная стрелка остановилась на десяти часах. Увольняемых построили на инструктаж.
   К общежитию Валентин не шел, а бежал. В комнате Неля была одна. Она как-то сухо его встретила, угостила чаем.
   - Ну что, поедем к бабушке? - спросил её Валентин.
  - Нет, я не поеду,- сказала она, - и вообще я хочу, чтобы ты больше сюда не приходил.
   Валентин не помнил, как он оказался на улице. " С Нелей нужно расстаться, - стучало у него в голове. - Но как побороть себя? Ты тряпка, всех девушек оставлял легко, а к Неле за одиннадцать месяцев присох и не можешь ничего с собой сделать". Он заехал к Наталье Артёмовне. Старуха была больна. Валентин сбегал в аптеку за лекарством и на рынок за продуктами.
  - Ты, наверное, голоден? - спросила Наталья Артёмовна.
  - Нет, я в училище хорошо позавтракал.
  - Нелю видел?
   Валентину не хотелось говорить о размолвке с Нелей, и он соврал, что давно её не видел.
  - Изменилась она совсем как в общежитие переехала, испортилась. Приезжала как-то ко мне, совсем другая стала.
   Недолго побыв у Натальи Артёмовны, Валентин поехал в кинотеатр "Слава", где посмотрел кино " Двадцать шесть Бакинских комиссаров". На его впечатлительную натуру фильм подействовал потрясающе. После фильма пошел в ДК завода "Арсенал. Танцы, прекрасные мелодии и милые девочки отвлекли его от мыслей о Неле. Он познакомился на танцах с девушкой, танцевал с нею вальс, танго и модный в то время твист и " лётку-еньку" - " раз, два, туфли надень-ка, как тебе не стыдно спать, славная, милая, смешная Енька нас приглашает танцевать".
   После танцев Валентин возвратился в училище и стал читать книгу "Человек, которого люблю". Затем взял свой дневник и записал из этой книги фразу: " С незапамятных времён люди по-настоящему не знают тех, кто живёт с ними бок о бок, и необходимо, чтобы человека уничтожила смерть и тогда наступает время бескорыстного и полного суда над тем, чтобы наш взгляд мог различить подлинные черты того, кого мы не ценили при жизни". "Неля не понимает, кто я на самом деле и, если меня не станет, она поймет, кого она потеряла" - думал он, читая книгу.
  
   В следующее воскресенье рано утром старшекурсников посадили на машины и повезли в лагерь Бортничи, где они сдавали зачёт по физподготовке - кросс шесть километров с полной экипировкой: вещмешок, сумка противогаз, автомат. Валентин после старта свернул в лес, там просидел пока рота не вернулась назад, а затем пристроился в середине и под звуки оркестра и грохот амуниции прибежал на финиш. Был доволен, хотя в душе чувствовал, что поступил нечестно.
   Уволили в город в двенадцать часов. Валентин, Грушев и Панченко поехали во Дворец спорта. Там шёл концерт польской эстрады. Концерт им очень понравился. Выходя из зала в фойе, Валентин встретил Нелю Плавинскую. Он пытался с ней заговорить, но она прошла мимо, как будто с ним была незнакома.
   Грушев никогда не видел Валентина таким. Раньше он знал другого Валентина: гордого, знающего себе цену. Девушки влюблялись в него, он принимал эту любовь легко и так же легко её отвергал, а сейчас он сам был готов стоять перед этой капризной девушкой на коленях.
   Утром капитан Ширмов вызвал к себе младшего сержанта Будоренко. Когда тот зашел в канцелярию, других взводных там не было. За столом сидел один " албанец". Будоренко подумал, что сейчас будет за что-то нагоняй. Но к его удивлению командир взвода обратился к нему с улыбкой.
  - Присаживайтесь, - сказал капитан. - Вы член партии?
  - Так точно, - отчеканил Будоренко, - кандидат в члены КПСС.
  - Знаете, что сегодня партийное собрание роты?
  - Так точно.
  - Один из вопросов повестки дня будет приём в партию курсанта Нестеренко. Я считаю, что ему не место в партии.
  - Да, рано ещё ему в партию, - подтвердил Будоренко.
   Подхалимство и угодничество, выработанное в нём ещё со школьной скамьи, в строгой иерархической армейской среде ещё больше усилилось. Он усвоил только одно правило: с начальством надо всегда соглашаться, начальству надо угождать.
   - Кто в нашем взводе еще член партии?
  - Курсант Плис, - ответил Будоренко.
  - Вы должны с Плисом выступить на партийном собрании роты, да так, чтобы Нестеренко выглядел в глазах коммунистов самым отъявленным нарушителем воинской дисциплины.
  - Так у него взысканий нет, - вырвалось из уст Будоренко, - и он "хорошист".
  - Ну и что, сегодня нет, завтра будут. Надо вспомнить всё, что было у него за два года. Вы поняли мою просьбу?
  - Так точно. Всё сделаем, как Вы требуете, товарищ капитан, - ответил Будоренко.
   После занятий в шестнадцать часов началось партийное собрания роты. Валентина принимали кандидатом в члены КПСС. Выступили курсанты Будоренко и Плис и облили его с ног до головы "грязью". Валентину дали исправительный срок до января. Нестеренко вышел из ленкомнаты, где проходило партийное собрание, весь расстроенный. В коридоре встретил Грушева.
  - Ты чего такой кислый? - спросил Миша.
  - Не приняли, дали исправительный срок.
  - Это же несправедливо, - выкрикнул Миша, - ты же учишься почти на одни пятёрки.
  - Да, у меня только три четвёрки, - подтвердил Валентин, - но, тем не менее, не приняли.
  - И какая же причина?
  - Сказали, что я пьяница и гулёна.
  - Они что, сдурели? Восемьдесят процентов курсантов бегают в самоволки, и хотя бы по праздникам каждый в увольнении употреблял спиртное. Где написано в уставе, что военному человеку нельзя пить вино или пиво. Тогда выходит, что ни один офицер не достоин, быть в рядах партии.
  - Видно я рождён быть неудачником, - сказал Валентин.
  - Прекрати, жизнь только начинается, - успокоил его Миша.
  - Нет, Мишка, в мои годы Сикорский уже летал на своём "Илье Муромце", а я никто: "рождённый ползать, летать не может"
  - А кто такой Сикорский?
  - Мне Раин отец рассказывал, что в первую мировую войну был такой конструктор самолётов Сикорский. Он сконструировал бомбардировщик, и сам летал на нём бомбить врага. Представляешь, двадцать четыре года, а о нём уже в театре идёт опера. После революции он уехал в Америку и сейчас там делает самые лучшие вертолёты в мире. Почему так получилось, что умные люди убегали за границу?
  - Наверное, боялись, чтоб их не расстреляли, - ответил Грушев.
  - А за что? Они же не воровали и свой народ не убивали. Сикорский сделал самолёт, чтобы Родину от немцев защищать, а его не поняли. Почему не предложили вступить в партию, разъяснили бы ему, что партия за народ.
  - Выходит, таким как он, там места не было, - сказал Миша.
   - Так что, только таким стукачам как Будоренко там место? Значит, кому-то было нужно, чтобы в стране остались одни они.
  - Поменьше болтай, а то стукачи донесут полковнику Токареву. Тогда точно из училища вылетишь, - сказал Миша и пошёл на построение взвода.
   На следующий день курсантов увезли на неделю в учебный центр Бортничи. Там шли занятия по развёртыванию армейских и дивизионных узлов связи. Вернулись только к концу недели. В субботу помылись в бане, а в воскресенье Валентин был в увольнении. Он поехал к Рае. Отца и матери дома не было. Двенадцатилетняя сестра Наташа радовалась приходу Валентина. Она помогала Рае накрывать на стол и всё время щебетала, рассказывая Валентину все происходящие в школе события. Теперь Валентин знал, кто в шестом классе получил двойку, и что Тамара безумно влюблена в Егора, а он на неё не обращает внимание. Рая была очень довольна, ей казалось, что у неё любовь с Валентином будет вечной. Он сказал ей, что до выпуска осталось двести шестьдесят дней, а Рая поняла это по-своему, что до их свадьбы осталось восемь с половиной месяцев. Пообедав, они пошли с Раей гулять в город. Вечером в училище шёл концерт, а после концерта танцы. Проводив Раю к остановке трамвая, Валентин возвратился в казарму. В ленинской комнате сидели Телиженко и Грушев, они читали книги.
  - Что читаем? - спросил Нестеренко.
  - Пикуль, " Океанский патруль". А этот чудик Ленина читает, - Толик показал пальцем на Мишу, - поспорил со мной, что прочитает все сорок два тома.
  - И прочитаю, - ответил Грушев.
  - Валик, разбей, - Телиженко, схватил Мишину руку. - Спорим на две банки сгущёнки и килограмм халвы, что не прочитаешь.
  - Нашли, на что спорить, хотя бы на бутылку вина.
  - Идёт, - согласился Толик, - если проспорю, ставлю ещё сверху бутылку вина.
  - Так, попируем! - сказал Валентин, разбивая спорщиков. - Сколько мы ему на это время дадим?
  - За три месяца прочитаю,- ответил Грушев.
  - Чего!? - Толик посмотрел на Грушева. - Да ты, или свихнёшься, или тебя сразу заберут служить в Главное политическое управление.
  - Решено, - сказал Валентин, - первого мая после парада кто-то из вас ставит. Ты, Толя, следи, чтобы в его руках другой книги не было, только Ленин. Как только другую книгу возьмёт, сразу идем в буфет.
  - Это почему же? - возразил Грушев, - так уж больше ничего и читать нельзя?
  - Кроме учебников, - засмеялся Толик.
  - Потому что, и за три года человеку не в состоянии это прочитать, - Валентин положил руку на плечё Грушеву.
  - А я докажу, что возможно,- заводил себя азартный Грушев.
  - Остынь, остынь, - Телиженко хлопал Мишу по плечу, - как только докажешь, сразу стол накрываю.
   Следующую неделю никуда не выезжали, а занимались в классах. Вечерами Валентин ходил на тренировку по борьбе. В воскресенье утром в увольнение никого не пустили. Капитан Русайкин повёл всю роту в Дом офицеров. Перед курсантами выступали ветераны, а после показали кинофильм "Залп Авроры". И только, когда пришли из Дома офицеров, курсантов отпустили в город. Валентин тут же помчался в общежитие к Неле. В комнате была только Аннета. Она покормила Валентина борщом, и они вместе пошли в город. Гуляли возле Ботанического сада. Возвратились в общежитие и застали Нелю. Таня, Неля и Колея Ковальчук что-то бурно обсуждали. Когда зашёл Валентин, они тут же прекратили спор.
  - Лёгок на помине, - сказал Коля, - а мы тебя ждём.
  - А я вам зачем понадобился?
  - В следующие выходные у меня день рождения, - сказал Коля, - я пригласил наших ребят с девушками к себе домой. Будут ребята из нашего взвода: Ильин, Олейник, Гармаш, Немыкин. И девушки - Людмила, Лена, Таня и Галя. И тебя с Нелей приглашаю.
  - Я приеду, - сказал Валентин. -А как ты, Неля?
   Неля молчала, в комнате стояла тишина, и только какие-то выкрики девушек в коридоре нарушали её.
  - Ну что решила, Нинель?- прервала тишину Таня, - перестань фордыбачиться.
  - Ладно, приедем, - капризным тоном ответила Неля.
   Валентин возвращался в училище весь окрылённый. " Она согласилась быть со мной, - радовался он". "А на долго ли, - говорил внутри второй рассудительный и скептичный человек".
   Вечером в клубе училища Валентин посмотрел кино "Гром небесный". В этом кинофильме он услышал изречение, которое долго осталось в его голове: " Можно знать весь мир, но женщину не знать".
   Между кроватями, у двух спящих рядом курсантов, была общая тумбочка. Личные вещи, книги, тетради Грушева лежали на верхней полке, а Телиженко на нижней. После их спора прошло две недели. Утром Толик открыл тумбочку и увидел, что вместо Ленина на полке Грушева лежал Достоевский. В это время из умывальника с полотенцем и туалетными принадлежностями шёл Грушев.
  - Э, парень, что за дела! - сказал Толик, доставая из тумбочки книгу. - Достоевский "Бесы" - громко и протяжно прочёл он, шутливо делая ударения на последнюю букву "Ы". - Не понял, а Ленин где?
  - Сдаюсь, - сказал Миша,- после "Бесов" наступило прозрение. Образ Верховенского подсказал, что Ленина читать не надо.
   Через два ряда кроватей у тумбочки копошился Валентин.
  - Валик, иди сюда! - закричал Толик, потирая руки. -Сегодня пир, "старичок" угощает, на втором томе Ильича спёкся.
   Рассказ Надиной бабушки Анастасии Павловны и теперь роман Достоевского "Бесы" всё перевернули в голове молодого курсанта. Он стал уже мыслить не теми догмами, которые вбивали ему на политзанятиях, а стал немного отличать ложь от правды. Пройдет несколько лет, и старший лейтенант Грушев будет командовать взводом. Его сверстники станут давно командирами рот, а он шесть лет будет сидеть на взводе, не смотря на то, что он числился в отличниках. Однажды парторг полка скажет ему одну фразу, которая поможет ему в службе: " Чудак Вы, Грушев, ну кто же не коммуниста станет выдвигать, пусть даже у него будет трижды отличный взвод". И тогда Миша решился собирать рекомендации для вступления в партию. Как только он станет членом КПСС, его карьера резко пойдёт вверх. Но в душе для самого себя он так и останется беспартийным.
   В ночь с субботы на воскресенье Валентину уже который раз снилась Неля. Он везёт её на машине домой, а у калитки стоит его отец и ругает его за то, что он опоздал. Сон окажется в руку, только его будет ругать не отец, а Неля. Утром Валентин хотел поздравить Колю Ковальчука с днём рождения, но потом вспомнил, что того отпустили домой на сутки ещё в субботу вечером. Сегодня он должен быть у Коли дома. " Вот беда, -подумал он, - сегодня смотр художественной самодеятельности пятой роты, а в конце поёт хор училища, и мне надо быть там".
   После завтрака построились увольняемые. Те, кто не был записан в увольнение, пошли в клуб смотреть, как второкурсники будут выступать. Всем понравилось, ребята были просто молодцы. После смотра хор училища спел три песни. Увольнение было только после обеда, и в пятнадцать десять Нестеренко выбежал из училища. Вскочил в уже отправляющийся трамвай, еле вцепившись за дверь. От скорости его крутануло, и Валентин чуть не оказался на асфальте. Вагоновожатая заметила и притормозила трамвай.
   Неля была в общежитии. Она ходила по комнате взад и вперёд вся раздражённая, когда, запыхавшись от бега, с красным лицом в комнату заскочил Валентин.
  Неля посмотрела на него, и вдруг почувствовала себя властительницей. Ей почему-то захотелось над ним поиздеваться.
  - Не надо было так торопиться, - капризным тоном сказал она, - я передумала ехать.
  - Пойми, я не мог с утра, - оправдывался Валентин, - надо было в хоре петь.
  - Так вы ещё и поёте, - с ехидцей сказала она.
  - Неля, прошу тебя, пусть это будет последний раз, но нам надо поехать. Пойми, мне перед друзьями будет неудобно.
   Он её уговаривал, а она капризничала, не соглашаясь. И как только заметила, что его терпение было на исходе, и он уедет сам, " Измаил" пал. Они поехали на вокзал, сели в электричку, которая без остановок шла до станции Жуляны, и уже в семнадцать часов стояли у калитки дома Ковальчука.
   Дверь открыл отец Григорий Павлович. Коля вышел в белой рубашке, слегка подвыпивший. Неля поздравила его с днём рождения и поцеловала. Коля покраснел. Валентин вручил ему подарок. Было воскресенье восемнадцатое декабря, а завтра Коле исполнится двадцать лет. "Никогда не празднуйте свой день рождение раньше, это сокращает жизнь. Лучше празднуйте позже", - так говорят предсказатели. Не знаю правда это или выдумки, но генерал-майор Ковальчук умрёт на сорок седьмом году своей жизни, в апреле девяносто третьего.
   Отец пригласил их в дом, Коля помог Неле раздеться. Мама Мария Павловна усадила Нелю и Валентина за стол. Там уже сидели бывшие одноклассники и курсанты с девушками. Было около пятнадцати человек.
  - Почему "красавчик" опаздывает? - спросил Алик Ильин.
  - В хоре заставили петь,- ответил Валентин.
  - Налейте штрафную этому артисту, - сказал Володя Олейник, - мы за стол долго не садились, вас ждали.
   Коля налил полный фужер водки. Валентин выпил половину фужера, а Неля под столом стучала его по ноге. Витя Немыкин был рядом и тут же подал закуски. Водка гадиной расползалась по-молодому, непривыкшему к алкоголю телу. И Валентин почувствовал, как стал расслабляться. Коля поставил пластинку, и молодёжь стала танцевать. Неля взяла Валентина за руку, и они пошли во двор. Побыв немного на свежем воздухе, он стал приходить в себя. После танцев все сели за стол: ели груши и яблоки, пили компот. Снова начались танцы. Валентина пригласила Инна.
  - Почему тебя ребята "красавчиком" зовут? - спросила она.
  - По мне видно,- сказал захмелевший Валентин.
  - А Неля за тебя крепко держится, ни на шаг не отпускает.
  - Ревнует, - пошутил Валентин.
  - Не завидую тебе, если вы поженитесь. И что ты в ней нашёл, какая-то угловатая, нет ничего женственного.
   - Я тебе отвечу стихами Петруся Бровки, - сказал Валентин и начал читать стихи.
   "Чуть угловата, острогруда - она сейчас на рубеже;
   Ещё не девушка покуда, но и не девочка уже.
   С людьми стеснительна порою, а голос ломок и высок,
   И сердце хрупкое такое, как первый осенью листок".
  - Здорово!- восхитилась Инна. - Ребята говорили, что ты дневник ведёшь.
  - Да, веду.
  - А зачем?
  - Дневник является моим другом, от которого я ничего не скрываю, он фиксирует мою жизнь.
  - А зачем тебе её фиксировать?
  - Позже прочитав, есть возможность осмыслить содеянное, чтобы научиться правильно жить. И потом, согласись, что это история моей жизни, приятно будет вспомнить, что было в молодости.
   Неля всё время наблюдала за ними и ревновала к Инне, когда закончилась пластинка, взяла Валентина за руку и предложила уехать. Они пошли одеваться. В комнате рядом рыдали Галя и Таня, они не поделили Колю Ковальчука.
   Перед Новым годом курсантов повезли в тир, где они стреляли из пистолета "Макарова". Результаты у всех были слабенькие. После занятий Валентина ждал на КПП его одноклассник Егор Щербина. Он ехал к своей возлюбленной Любе Закружной, но Любы в общежитии в это время не оказалось, и Егор приехал к Валентину. Поговорив с ним, у Валентина появилось желание увидеть Нелю. Погуляли по городу, Валентин помог Егору выбрать Любе подарок. На метро "Арсенальная" стали спускаться по первому эскалатору вниз. Доехав почти до конца Валентин увидел, что его внизу ждёт патруль.
  - Патруль! -воскликнул Валентин, - в общежитии встретимся, я побежал.
   И Валентин стал бежать по эскалатору вверх, который вёз людей вниз. Нестеренко видел удивлённые лица людей. Он бежал, но эскалатор упорно тянул его вниз. Соревнование между машиной и человеком продолжалось несколько минут. Задыхаясь, он почти уже добежал до верху, но чувствовал, что силы уже были на исходе. Дежурившая внизу женщина, наблюдавшая эту сцену, выключила эскалатор. Валентин пулей выскочил из метро.
  - Зачем вы выключили, - обратился к ней недовольным командным голосом начальник патруля.
  - Ты, капитан, командуй у себя в части,- ответила женщина, - а здесь я командую, и в мои дела не лезь. Упадет без сознания этот курсант, кто отвечать будет, ты что ли?
   Валентин прибежал в общежитие, но Нели не было. Он зашел к Любе в комнату. Там уже сидел Егор и, смеясь, рассказывал Любе о соревновании Валентина и эскалатора. Валентину было неудобно, что он убегал как заяц, но он униженный молчал и улыбался.
   Сейчас в 101-й комнате сидели одноклассники, двое из них были свободны в своих действиях и передвижениях, а один был лишён этой свободы только лишь за то, что он выбрал для себя святое дело - защищать землю отцов. Кто-то там, наверху решил, что коль человек надел погоны, то к нему можно относиться как к рабу. Почему ректору института, чиновникам из министерства высшего образования не пришла в голову такая идея, как закрыть студентов в общежитии и выпускать с разрешения коменданта. Когда мы стали лейтенантами, в армии стали служить по два года офицеры, выпускники институтов. Многие из них прекрасно знали своё дело и остались в армии насовсем. Когда они учились в институте, у них не проверяли карманы, их не наказывали, заставляя мыть туалеты, они не убегали от патруля, их не сажали на гауптвахту, но, тем не менее, они стали прекрасными офицерами. Так зачем же кому-то нужно было унижать курсантов? Чтобы сломать и сделать из них послушных болванчиков?
   В училище Валентин возвратился без приключений. Его всё время мучила одна мысль: "Начальник патруля видел эмблемы связиста. Если комендант позвонит дежурному по училищу, могут устроить внезапную проверку". Возле КТП перелез через забор и пошёл сразу в клуб делать себе алиби. Но в клубе кинофильма не было. Молодые курсанты показывали художественную самодеятельность. Валентин нашёл место и запомнил на всякий случай пару номеров, и, наконец, успокоился. " Всё, - подумал он, - теперь, если спросят, где был, отвечу, что смотрел концерт курсантов первой роты". Впереди себя Валентин увидел Сергея Левещина.
  - Неинтересный концерт, - сказал Сергей, - пойдем в буфет, у меня рублик есть. Мама сегодня приходила.
   - В буфете сидели Грушев и Телиженко.
  - Где ты ходишь? - спросил Толик- "старичок" кило халвы купил, уже тошнит.
  - Сейчас мы с Серёжей поможем. Серёжа, бери только лимонад!- обратился к Сергею Валентин.
  - На, пей, - сказал Грушев, наливая в свободный стакан лимонад.
  - В роте всё спокойно? - спросил Нестеренко, садясь за стол.
  - Всё спокойно, - ответил Телиженко, - я десять минут как оттуда. А что случилось.
  - На патруль час назад нарвался. Валентин стал рассказывать о своём побеге по эскалатору, а ребята хохотали.
  - Тебе там письмо на тумбочке лежит, - сказал Грушев, - надо забрать, а то Будоренко допрет, что тебя в роте не было, и доложит "албанцу".
  - Если уже не доложил, - сказал Толик, - я видел Ширмова в роте.
   Толик глянул на часы. " Ему уже дома пора быть, а он тут лазит".
   После буфета все вместе возвратились в казарму. Письмо было от отца. Отец писал, что дома всё нормально.
   К Валентину подошёл заместитель командира взвода сержант Дамченко.
  - Курсант Нестеренко, где вы были?
  - В клубе был, смотрел концерт художественной самодеятельности, а затем с Грушевым и Телиженко в буфете сидели. Спросите у ребят.
  - Да, да, - подтвердил Грушев, - он с нами был.
   Вечером на вечерней проверке присутствовал капитан Ширмов. Он вывел Валентина из строя и придрался к нему, что у него на рукаве была не застёгнута одна пуговица. Валентин понимал, что это придирка и, что ему Будоренко уже доложил, но доказать самоволку он не смог. "Албанец" в душе, почему-то, возненавидел курсанта. Валентин к нему относился взаимно.
  - Как стоите!? - закричал Ширмов.
   Губы у него затряслись. Курсанты внимательно смотрели на этого взбесившегося капитана.
  - Не кричите, - сказал Валентин, застёгивая на рукаве пуговицу, - напрасно думаете, что резкий тон есть признак прямодушия и силы.
  - Нахал! - снова заорал капитан, - в партию ты теперь, наверняка, не пролезешь.
  - А вы, что - вся партия,- спокойно ответил Валентин, - приёмом в партию занимается парторганизация, а не Вы.
   Этот спокойный тон Валентина еще больше распалил капитана. Он кипел.
  - Гнилой интеллигент, албанец, нахал! - полилась целая серия оскорблений из его уст.
   Двадцать пятого декабря было воскресенье, Валентина взводный лично вычеркнул из списка увольняемых. В Киеве большими хлопьями шёл снег. Улицы выглядели чистыми и праздничными от белизны. Валентин тоскливо смотрел из окна на эту красоту. Самовольно уйти он не решался. После стычки с командиром взвода контроль над ним будет жёсткий, и, сделав неверный шаг, он сразу же попадётся. В клубе шел фильм "Королева Шантаклера". После фильма попросил Алешу Радченко, чтобы он вынес ему шинель. Во дворе училища Валентин надел её и перелез через забор.
   Он любил, и никакие запреты не могли его удержать. Если вы полюбили, и любят вас, не останавливаясь ни перед чем, бегите к своей возлюбленной. Помните - не часто встречается взаимная любовь! Такие комбинации выпадают одна на тысячу. Вы, наверное, сейчас подумали, что я фантаст. Возьмите горсть гороха и, пометив чернилами две горошины, размешайте. А теперь, закрыв глаза, доставайте по две горошины, попробуйте отыскать пару, и вы убедитесь в моей правоте. А у людей ещё сложнее. Необходимо совпадение по месту, по времени, и по возрасту.
   Нелю в общежитии Валентин не застал, в комнате была Аннета.
  - А где Неля? - спросил Валентин.
  - Девчонки ушли в кино, - сказала Аннета, - Неля просила передать, что ждёт тебя с ребятами на Новый год.
   Это было от части неправда, сами девчонки просили Нелю, чтобы она пригласила Валентина с ребятами встретить вместе Новый год. Неля ещё согласие не дала. Аннете Валентин нравился, но от себя пригласить его она не решалась. Она чувствовала, что у Нели с Валентином ничего не получится, и в кино она ушла не с девчонками, а с Валерой из их группы. Сказать это Валентину она не могла, потому что понимала, после такого известия Валентин никогда не появится в их общежитии.
   Валентин тоскливо возвращался назад в училище. В городе было красиво: ветки деревьев согнулись под тяжестью налипшего снега, под светом фонарей падающие снежинки выглядели словно кружева. Отсутствие Валентина никто не заметил. Придя в роту, Валентин сел читать книгу о Кузнецове Николае Ивановиче. "Человек с большой буквы, - думал Валентин, - в тридцать три года разведчик совершил сколько подвигов". Валентину хотелось стать разведчиком и быть похожим на него. Юношеский максимализм толкал его на дорогу судьбы.
   На следующий день были занятия. После обеда Валентин пошёл на тренировку по борьбе. После тренировки зашёл в библиотеку и взял книгу " Ранний снег". По пути в казарму он всё время думал о Неле. Ему хотелось её увидеть, но увольнение будет только тридцать первого декабря. Сбежать самовольно к Неле он не решался. "Если попадусь, - думал он, - Новый год буду встречать на гауптвахте". Чтобы не думать о ней, он решил читать книгу.
   Дежурный по роте сказал Валентину, что его ждёт на КПП девушка. Валентин бежал по лестнице и всё время думал: " Кто пришёл? Наверное, Неля. Только бы не Рая. Он прибежал на КПП. И, о, радость, у входа стояла Неля! Валентин подошёл к ней, поздоровался и смотрел на неё с замиранием сердца. Неля понимала это, и ей хотелось играть им как играет кошка, которой попал глупый и беззащитный зверёк.
   - Девчонки приглашают тебя с ребятами встретить Новый год, - сказала она.
  - Только девчонки, а ты? - спросил удивлённо Валентин.
  - Я хотела встречать в другой компании, - недовольным тоном сказала Неля, - девчонки меня уговорили.
  - Кого из ребят пригласить?
  - Алёшу, Костю и Колю обязательно, а остальных, кого пожелаешь, - ответила Неля.
  - Трудно кого-то сейчас уговорить, - сказал Валентин, - до Нового года осталось два дня, все уже определились, где будут встречать. Но постараюсь кого-нибудь уговорить. Вот от меня деньги.
   Валентин достал пятнадцать рублей и подал Неле. Она отказывалась, не хотела брать, но потом взяла деньги и положила в сумочку.
   Всю ночь и следующий день шёл снег. Киев завалило снегом. С утра всех курсантов сняли с занятий и отправили расчищать сугробы. Ребята баловались, играли в снежки, и Володя Олейник нечаянно ударил Валентина ручкой лопаты по подбородку, пробив ему нижнюю губу. В медпункте ему наложили шов и заклеили пластырем губу. Нестеренко шёл из медпункта весь злой. " По закону подлости, - думал он, - теперь на Новый год буду разукрашенный".
   Тридцать первого декабря после обеда Валентин готовился в увольнение. Вся бытовая комната была забита курсантами: гладились брюки и мундиры, подшивались свежие подворотнички, кто-то менял старые погоны, до блеска начищались пуговицы и бляхи ремней. Наконец в семнадцать тридцать прозвучала долгожданная команда: "Увольняемые, строиться!" В восемнадцать часов Валентин и Алёша Радченко шли в общежитие. В 105-й комнате стол был уже накрыт. За столом сидела Неля и разговаривала с парнем. Ребята познакомились. Его звали Валера и он жил в этом же общежитии. В комнату зашли Аннета и Фаина.
  - Что, будем садиться за стол? - спросила Фаина.
  - Рано еще, - сказала Неля. - Сходим в город погуляем, а часов в десять сядем за стол.
  - Ребята ещё должны подойти, - сказал Валентин, - Костя Петров и Коля Ковальчук, надо подождать.
   Девчонки были в восторге, женихов будет на выбор. Неля, Валентин и Алексей пошли в город, а девчонки остались ждать прихода Кости и Коли.
   В городе была красиво. Парк Ватутина был весь в снегу. Словно сказочные изваяния, стояли заснеженные ели и скамейки. Маршрут у ребят был короткий: аллеи парка, Аскольдова могила, затем площадь Славы. В десять часов, как и договорились, они вернулись в общежитие. В коридоре Валентин встретил одноклассников: Егора Щербину, и Любу Закружную (у них возникла любовь, и после они поженятся). Друг друга поздравили с Новым годом, немного поговорили. Неля, увидев Валентина возле Любы, тут же изменилась в лице. Когда зашли в комнату, она стала неразговорчивой, чем-то недовольная и всё время смотрела в окно.
   Наконец пришли Костя и Коля. Вся компания была в сборе и в двадцать три часа сели за стол. Телевизора в комнате не было (в те годы это была роскошь), Валентин включил "Селгу". Из радиоприёмника лилась музыка. Фаина пригласила Валентина танцевать, а Неля сидела весь вечер не в духе. За десять минут до Нового года диктор Левитан (в те годы вожди не поздравляли) произнёс поздравительную речь. В двадцать четыре часа выстрелом пробки из бутылки шампанского встретили Новый 1967 год. Было шумно и весело. У Валентина заканчивалась увольнительная. Костя, Алёша и Коля были уволены на сутки. Валентин помчался в училище. Отметив свою увольнительную, зашел в спортзал -там шёл Новогодний бал. В час ночи майор Ревяко построил роту на проверку. Он объявил, что генерал поймал "парашютистов" из шестой роты, которые прыгали со второго этажа. Это были Ковалёв, Кравец и Болотов. Они с девчонками в классе пили шампанское, а когда дежурный по училищу стал стучать в дверь, они стали прыгать из окон и нарвались на начальника училища. На проверке не было: Белых, Чепикова, и Комара.
   После проверки Валентин снова решил сбежать к Неле. У тумбочки стоял Саковский, он был занят уборкой казармы и не заметил, как Валентин прошмыгнул в дверь. Нестеренко перелез через забор и на остановке увидел командира роты майора Ревяко. Пришлось сделать крюк. В общежитии был в два часа ночи. Неля предложила прогуляться. Гуляли в городе до пяти утра. Возвратились в общежитие. В комнате было сонное царство. Аннета и Таня спали, в полудрёме с перегрузом по алкоголю сидели Алёша и Костя. И только Коля Ковальчук развлекал Фаину. Неля, Коля и Фаина проводили Валентина до остановки троллейбуса, и в шесть часов утра он уже был в казарме. Саковский сидел на табуретке и дремал. Валентин проскользнул мимо незамеченным. Спал до завтрака. Уволенных на сутки было много, и поредевшую роту на завтрак вёл не старшина Тарасюк, а сержант Заяц.
   В столовой у каждого курсанта было свое место. Валентин сидел за столом с ребятами первого взвода: Панкратенко, Яценко и Мовчан. Столы были накрыты празднично. Нарядными были и официантки. Несмотря на то, что был праздничный день, сам генерал был в столовой и снимал пробу. На столах были фрукты, в тарелках котлеты и рис. Мовчан сидел и ковырял котлету.
   - Что, Толя, не лезет котлетка, головка бобо? - пошутил Витя Панкратенко.
  - Есть малость, - ответил Мовчан.
  - Ну, ты вчера и дал: пьяный в стельку был, - сказал Яценко, - как ты только ротному на глаза не попался.
  - Поменьше болтайте, - сказал Валентин, - "кусок" узнает, сразу ему доложит.
  - Перестань, Валентин, - сказал Мовчан, - Коля Тарасюк хороший парень. Он меня на своих плечах в роту тащил, а стучат ротному другие. Его Ревяко вызывает и дерёт за тебя, поэтому он и злится.
  - Где же ты, Толя, так вчера приложился? - спросил Панкратенко.
  - В общежитии со студентками иняза встречал Новый год. А вышло так. В то воскресенье я пошел в город зашел в универмаг и вдруг слышу, кто-то положил мне руку на плечо. Оборачиваюсь, знакомая Тоня стоит. А познакомился я с ней перед поступлением в училище. Студенты первокурсники у нас в колхозе работали.
  "Так вы уже военный?" - спросила меня она. "Да, - говорю, - военный, в училище связи учусь". "Где Новый год будете встречать? Приходите к нам в общежитие" - пригласила Тоня.
   Попросил у взводного увольнительную и пошел вечером к девчонкам. В комнате семь девок, один я. Накачали они меня под самую заглушку. Хором проводили до троллейбуса. Доехал я до остановки одиннадцатого трамвая, пересел в него и еду к училищу. И тут заходят в трамвай наш старшина Тарасюк и Петя Заяц. Тарасюк на меня внимание не обратил, а Петя своего подчинённого сразу усёк и ко мне. А я сижу "готовый", язык еле поворачивается, развезло меня совсем. Схватили они меня под руки, и повели в училище. Возле входа стали совещаться, как меня провести, чтобы дежурный по училищу не заметил, и как отметить мою увольнительную. Тут я вырвался, -и говорю им, - я сам. Собрался с силами, пошел к дежурному, отметил увольнительную, а до казармы не дошёл- на лестнице вырубился. Не понимаю, как меня дежурный не усёк?
  - Он просто не обращал внимание, - смеясь, сказал Панкратенко, - если он станет каждого курсанта нюхать в Новогоднюю ночь, то утром пол-училища окажется на гауптвахте.
  - Проснулся я сегодня и не пойму: лежу в постели, обмундирование заправлено. Как я так сумел?
  - Сумел! - засмеялся Панкратенко, - Петя Заяц приказал. Тебя ребята затащили и положили на кровать.
   После завтрака майор Ревяко давал разгон "парашютистам" и самовольщикам.
  Построение закончилось. Валентин взял книгу и стал читать. К нему подошёл Миша и поздравил с Новым годом.
  - Что читаешь? - спросил он у Валентина.
  - Бернарда Шоу. Кстати, ты знаешь, он тоже вёл дневник. Я записал его красивое высказывание: " Тот, кто умеет делать - делает, кто не умеет- учит". Ты не знаешь, какой сегодня фильм нам покажут в клубе?
  - Знаю, "Оставаясь в тени".
  - Надо же, -усмехнулся Валентин, - символичное для меня название.
  - Что опять в "самоход" бегал?
  - Да, только утром вернулся. Сейчас немного почитаю и спать лягу.
  - Степаненко, на КПП! - прокричал дежурный.
   К Валентину подошёл Сергей Степаненко.
  - Валик, у меня к тебе просьба. На КПП пришла Сусанна. Пойди, скажи ей, что я в карауле.
   Нестеренко взял свою "Селгу" и пошёл на КПП. Из радиоприёмника лилась чудесная песня "Вальс о вальсе". " Вальс устарел, говорит кое-кто, смеясь,
   Век усмотрел, в нём осталась и старость".
   Сусанна стояла вся в слезах.
  - Где Серёжа, почему он не пришёл встречать Новый год.
  - Он в карауле стоит.
  - А когда он сменится?
  - Сегодня, поздно вечером, - сказал Валентин. В это время на КПП пришли Плавинская и Алёша Радченко.
  - Ну что, пойдём, поправишь своё пошатнувшееся здоровье, - предложил Валентину Алеша.
  - Тебе хорошо говорить, ты на сутки уволен,- ответил Валентин, -а я в самоволку пойду, сразу попадусь. Вчера десять человек ротному подложили свинью. Два курсанта, Росляков и Самохин, уже сидят на гауптвахте. Я там оказаться не хочу.
  - Как хочешь, я пошла, - капризным тоном сказала Неля и с Алешей поехала в город.
   Валентин пошёл в казарму спать, а вечером посмотрел символичный для него фильм.
  
   Глава 13
  
   С первых дней января начались занятия. Хотя нагрузка была большая, и работали на износ, третьекурсники после праздников сразу втянулись в учебный процесс. Кроме занятий успевали бегать к девушкам, читать книги и ходить в кино. Теперь занятия были только по специальным дисциплинам. Затем будет стажировка в войсках, чтобы быть готовым командовать взводом. По всем не военным дисциплинам зачёты были сданы. Наконец-то, противный немецкий язык уже не донимал Валентина. Хотя и в нём он нашёл свой интерес. На кафедре иностранного языка работала Таня Кабардина, дочь начальника суворовского училища. Она была студентка иняза и подрабатывала на кафедре. Валентин познакомился с ней и пытался ухаживать, но как- то нерешительно. Она больше года уже не работала в училище, но, видимо, Кабардиной Валентин тоже был не безразличен. На день рождения и все праздники она поздравляла его открыткой. Таня дала ему свой номер телефона. Получив первого января, поздравление с Новым годом, Валентин только четвёртого января решил позвонить ей домой и поздравить, но трубку поднял отец. " Генерал Кабардин, слушаю Вас" - услышал Валентин в трубке. У Валентина задрожали коленки, и он повесил трубку.
   Пятого января Валентину приснился странный сон. Снилось, что Неля родила ему дочь, и он повёз её к себе домой. Но она почему-то была чужой, и всё время говорила: " Я все равно не буду твоей женой". На занятиях Валентин всё время думал о Неле, и кроме мыслей о ней, в голове ничего не держалось. Это был сущий ад. Надо что-то решать, - думал он. На самоподготовке он сказал сержанту, что пойдёт в библиотеку. Незаметно из казармы вынес шинель и сбежал к Неле. В комнате были девчонки Неля, Таня и Света.
  Увидев Валентина, они поздоровались и тут же оставили Валентина и Нелю наедине.
  - Ты чего пришёл? - спросила Неля.
  - Я пришел, - дрожащим голосом сказал Валентин, - я пришёл, ну, чтоб, в общем...
   Валентин замолчал.
  - Чего ты мычишь,- раздраженно сказала Неля, - говори, что хотел сказать.
  - Выходи за меня замуж! - выпалил он.
   В это время Неля стояла к нему спиной и смотрела в окно.
  - Ты мне не нравишься,- сказала она, не поворачиваясь к нему, - я не люблю военных. Когда тебя нет, я встречаюсь с Валерой, который живет напротив, и он мне очень нравится. Мне ещё два года учиться в институте и из Киева я не хочу уезжать.
  - Закончишь КИЛП, все равно же придётся уехать, - сказал Валентин.
   - Нет, не придется, по этому вопросу уже родители работают. Я никогда, слышишь, никогда не буду твоей женой и не уеду из Киева.
   Нестеренко вышел из училища словно пьяный. Первое, что мелькнуло у него в голове: "застрелюсь, как только пойду в караул и получу автомат и патроны. Пусть она поплачет". Валентин представил себя уже не живым и страдающую от горя Нелю. Но, шагая по улицам Киева, он постепенно приходил в себя, вспоминая дом, отца, мать, сестру Марийку, брата, который ещё служил в ГДР. "Мать и отец не переживут, когда узнают об этом, - думал он". Ему стало жаль их, любовь к ним переборола чувство ненависти к себе. "Всё, пойду в КГБ,- рассуждал наивный мальчишка, - уеду за границу и буду работать разведчиком нелегалом один". Он пришел в училище и тут же решил позвонить капитану Кузнецову. Валентин стал искать его телефон: "Где-то в дневнике он был записан". Нестеренко вспомнил тот день, когда он беседовал с капитаном, и отыскал в тетради нужную страницу. Он обратил внимание, что у капитана и у того Кузнецова, героя войны, одинаковые имена, но разное отчество. Разведчик Кузнецов был Николай Иванович, а оперуполномоченный был Николай Максимович. Валентин позвонил ему, и капитан сразу же пригласил Нестеренко к себе в кабинет. Кузнецов поинтересовался его учёбой, дисциплиной и стал расспрашивать о делах в роте.
  -Нужно посетить кафе "Мечта", - сказал капитан, - это будет первое задание. Посиди, присмотрись и потом обо всем мне расскажешь. В кафе пойдёшь с девушкой, один не ходи, будешь бросаться в глаза. Да вот ещё что, напиши домой, чтобы выслали твоё свидетельство о рождении - это нужно для оформления документов.
   Валентин пришел в казарму и тут же написал письмо домой. " Всё, - думал он, - лёд тронулся, меня оформляют в КГБ. Я уже получил первое задание". Этот зигзаг судьбы увёл Валентина от опасной черты. Мысли о самоубийстве перестали его тревожить. Но к концу недели на КПП опять пришла Неля. Ей почему-то снова захотелось поиграть со своим пойманным, беззащитным зверьком.
   Прожив жизнь и наблюдая за людьми, я сделал для себя такой вывод: наши слабые половины очень любят упиваться властью, если им предоставляется такая возможность.
   В субботу Валентин, Алёша и Неля пошли кататься на санках в Голосеевский парк. Взяли на прокат саночки. Был морозный день. Катаясь с Нелей на саках, Валентин забыл обо всём. Ему казалось, что он с Нелей имел тысячу минут счастья, и думал, что так будет всегда. Катаясь на санках, у Валентин по шву разорвались брюки. Неля увидела, что из-под шинели у колен виднелись белые кальсоны. Ей стало неудобно и неприятно быть с ним рядом. Она сухо поблагодарила за предоставленное ей удовольствие и поспешила уйти. Валентин и Алёша, подойдя к ближайшему дому, зашли в подъезд и позвонили в первую попавшую дверь квартиры. Открыла старушка, и ребята объяснили им свою беду. Старушка оказалась бывшей партизанкой. Она угостила ребят чаем и, зашивая брюки, рассказывала им о войне. Курсанты поблагодарили её и отправились во Дворец спорта на концерт. Концерт ребятам понравился: выступал Дмитрий Гнатюк, Анатолий Соловьяненко и Константин Огневой. После концерта были танцы. Валентин танцевал вальс с весёлой девушкой Мариной. Возвратились в училище. Первый раз за десять дней января он крепко спал. Утром вспомнил о своём первом задании. Вчера был в увольнении, а в кафе "Мечта" забыл сходить. Он решил позвонить Татьяне Кабардиной. Трубку подняла она сама.
   - Поздравляю тебя с Новым годом, извини, что поздно. Я звонил, тебя не было дома.
   - Спасибо, - сказала Таня, -На Новый год меня не было в Киеве. Мы с ребятами на даче встречали, нарядили во дворе елку. Так классно было. А ты как встретил?
  - Тоже не плохо, только от ротного убегал.
  - Да, я не завидую вам.
  - Таня, ты была когда-нибудь в кафе " Мечта"?
  - Это прекрасное кафе, - сказала Таня, - там проводятся тематические вечера, но я туда не пойду.
  - Почему ты не хочешь туда пойти?
  - Там, говорят, столики прослушиваются, бывают иностранцы и агенты КГБ. Я не хочу, чтобы у отца были из-за меня неприятности.
   Они ещё немного поговорили и распрощались.
  " С кем бы пойти, - думал Валентин. Нелю и Раю ему тоже не хотелось подставлять.- У меня задание, а они, не зная того, могут попасть на крючок КГБ".
   Целый день он ходил в раздумьях, а вечером читал книгу из серии ЖЗЛ про Анри Барбюса. В книге наткнулся на интересную фразу и сразу вспомнил Нелю и себя. Фразу записал в дневник: "Он угас, как в лужу брошенная спичка". К концу дня весь в раздумьях он подошёл к Грушеву.
   - Слушай, Мишка, я хочу с тобой одним секретом поделиться.
  - Поделись.
  - Только, чур, чтоб никому ни слова.
  - Зачем мне кому-то рассказывать твои секреты.
  - Мне капитан КГБ дал первое задание.
   И Валентин стал рассказывать Мише о том, что ему надо посетить кафе " Мечта".
  - Не знаю, как быть, Мишка, во-первых, у меня денег нет, чтобы в этом кафе сидеть, а во-вторых, какую из девушек туда взять. Может твою Светлану, я подумал, она прекрасно одевается и подходит для этого.
  - Я с нею давно уже не встречаюсь, и номер телефона её выбросил. А тебе советую в кафе не ходить.
  - Почему это?
  - Неужели ты не понимаешь, что он тебя хочет "стукачом" сделать. А ты не думал над таким вариантом, что сам поймаешься на эту удочку. Настучишь ты на кого-то из этой творческой молодёжи, этого парня посадят, а тебя капитан заложит, мол, курсанта обнаружил, в сомнительное кафе ходит, а сам получит майора. Подлости человеческой нет предела. А тебя за связь с иностранцами исключат из училища. Валик, ты же читаешь много книг, филёры в почёте, никогда не были, и быть им - самое последнее дело. Это я так думаю, а ты как хочешь, так и поступай.
   У Валентина вдруг как будто просветлело в голове: все его мысли о Неле и самоубийстве, ему вдруг показались смешными, наивными и глупыми. Теперь он чётко понимал, что Неля вовсе не любит его, а играет им как кошка с мышкой, и что страдания его напрасны. Валентин вспомнил слова Инны: " Что ты в ней нашёл" и первый раз осмысленно посмотрел на неё как бы со стороны. В голове прокручивались все её поступки, капризы, но почему-то он продолжал её любить. И он вдруг громко сказал: "Цените жизнь, любите - её в ней есть много чудесного!"
   -Ты философом стал? - спросил Миша.
  - Нет, Мишка, я ещё до этого не дорос. Это сказал Анри Барбюс.
   Тринадцатое число дьявольское и решать в этот день судьбоносные вопросы не рекомендуется. Но, тем не менее, тринадцатого января в пятнадцать тридцать началось партийное собрание роты. Принимали в кандидаты КПСС Степаненко, Гармаш и Нестеренко. Первых двух приняли быстро, без проволочек и вопросов, хотя дисциплина у них отнюдь не блистала. Ширмов настроил против Нестеренко командиров взводов и курсантов своего взвода. Первым слово взял капитан Дробышев.
  - Парень он, конечно, красивый,- сказал Дробышев, - физически сложен, и лицо красивое - это ему внушали родители, в связи с этим возник характер. Видно, что характер его трудный. Из него может вырасти бюрократ для нашей партии. Что, конечно, страшно. Почему же он не пошёл в общевойсковое училище? Я не имею права за него голосовать.
   - У меня такой же вопрос к вам, - ответил Валентин.
   Затем выступил курсант Сидоренко. Он стал говорить что-то о партии и правительстве, непонятными вычитанными из партийных брошюр фразами. И в конце добавил: "я не могу за него голосовать, он оскорбил капитана Ширмова".
  - Скорее это было наоборот, - сказал Валентин.
   Коммунисты роты стали спрашивать Ширмова, как это произошло. Но капитан отделался одной фразой: " Я не помню, кто кого оскорбил".
   Слово взял курсант Плис
   - Курсант Нестеренко нарушитель воинской дисциплины. Я видел у него радиоприемник " Селга" и, когда нет в казарме офицеров, он слушает радио.
   - Где этот радиоприёмник? -спросил Ширмов.
  - Это не мой, - сказал Валентин, я брал его у девушки и отдал ей.
   Эту неправду Валентин сказал потому, что курсантам запрещали держать радиоприемники, чтобы они не слушали буржуазную пропаганду. Если командиры в казарме находили радиоприёмник, его отбирали, а курсанта наказывали. Валентин снизу у тумбочки приделал второе дно и в тайнике прятал свой радиоприемник.
  - Кто за то, чтобы принять курсанта Нестеренко кандидатом в члены КПСС, - сказал секретарь парторганизации.
   Подняли руки капитан Костюк, младший сержант Степанов, курсанты Якубчик и Арланцев.
  - Кто против? - спросил секретарь.
   Против были: капитаны Ширмов, Дробышев, Русайкин, курсанты Плис, Сидоренко, и младший сержант Будоренко.
  - Большинством голосов Нестеренко отказано в приёме в партию, - подытожил секретарь.
  - Теперь ты понял Нестеренко? - спросил капитан Русайкин. - Мы не хотели тебе говорить, что дорога в партию тебе закрыта.
   - Я понял еще тогда, когда вы по моим карманам лазили и презервативы искали, - сказал Валентин и вышел.
   Он тут же напишет в своём дневнике " 13.01 67. в 16.52 понесли меня "верные ленинцы"!!! А судьи кто?!!!
   " Завтра схожу к капитану Можевитину, - думал он,- обменяю свой комсомольский билет на новый и закончу училище комсомольцем. Я молод и это хорошо, главное не падать духом".
   Вечером пошел в спортзал. Подполковник Смородин собрал борцов и сказал, что с двадцать пятого по тридцатое января будет первенство КВО. Он зачитал фамилии тех, кого включили в сборную училища. Нестеренко попал в этот список. После спортзала Валентин пошёл в библиотеку. Весь вечер в казарме читал Виктора Гюго.
   На следующий день была лыжная подготовка. Катались в овраге возле Суворовского училища. Курсанты спускались со склонов оврага, отматывали километры по кругу на лыжне. Преподаватель объявил, что в воскресенье курсанты будут сдавать кросс десять километров.
   После занятий в девятнадцать часов Валентин перелез через забор и сбежал к Рае. Она давно его не видела и была очень рада его приходу. Рассказал ей и отцу, что его не приняли в партию.
  - Не волнуйся, -сказал отец, - ты ещё молод, в партию вступишь в воинской части.
  - Чудаки вы, мужчины, - сказала Рая, - какая вам разница - коммунист, комсомолец, беспартийный- главное, чтобы был человеком: порядочным, честным, здоровым и весёлым.
   Оптимизм Раи изменил настроение Валентина: он переоделся в гражданскую одежду, и они с Раей пошли на танцы. Нестеренко возвратился в казарму довольный и счастливый. К нему тут же подошёл Юра Шнейдерман.
  - Где ты бегаешь? - сказал Юра, - Нас тренер собирал, велел передать, что лыжный кросс десять километров мы не бежим, потому что у нас будет тренировка по борьбе.
   Утром на построении объявили всему училищу, что курсант Ковалев отчислен из училища за систематическое нарушение воинской дисциплины, а Балыхину полковник Васильев объявил пятнадцать суток ареста. Его поймал капитан, когда Балыхин перелазил через забор.
   Вечером Нестеренко вызвали на КПП. Валентин не ожидал, что к нему опять придёт Плавинская. Она принесла ему плитку шоколада и сказала, что пришла мириться. Валентин вновь был от счастья на седьмом небе от встречи с Нелей, несмотря на то, что накануне он окончательно решил больше с ней не встречаться . Как не уговаривала его Неля пойти в город погулять, он на отрез отказался. Утренние наказания курсантов заставили его задуматься и быть осторожным. Они договорились о будущей встрече в воскресенье.
   Вечером на вечерней проверке старшина Тарасюк объявил, что Нестеренко и Волгин освобождены от нарядов и караулов с восемнадцатого по двадцать пятое января, а с двадцать пятого по тридцатое их освободили и от занятий в связи с соревнованиями по борьбе.
   Всю неделю Валентин был занят. Нагрузки были большие: до обеда был на занятиях, а после занятий тренировался в спортзале, готовил себя, мечтая на окружных соревнованиях победить. Вечером читал книги, пристроившись на тумбочке. Теперь с радиоприёмником он не разгуливал как раньше по казарме, зная о том что, кто-то из курсантов может доложить взводному. "Селга" лежала под подушкой и оттуда была чуть слышна песня: " Я завтра уйду в туманную даль..." Прочитав книгу, Валентин взял дневник и стал записывать понравившиеся ему высказывания. Он не заметил, как к нему подошёл Грушев.
   - Что пишем? - спросил Миша.
  - У Генриха Гейне вычитал фразу и записал, - ответил Валентин, - вот послушай: "Единственная красота, которую я знаю - это здоровье".
  - Как тренировки проходят?
  - Не плохо, только Чижевский мне сегодня чуть нос не порвал, пальцем ноздрю зацепил, разодрал до крови. Мастер спорта Бураков мною доволен. Говорит, что я подаю надежды.
   - Тогда подставляй свой рваный нос, - Миша засмеялся, - тебе письмо.
   - От Нели или от Раи?
  - От незнакомки. Не бойся, сильно бить не буду. - И Миша легонечко пять раз шлёпнул Валентина по носу.
  - Действительно незнакомка, - сказал Валентин, разрывая письмо.
   Письмо было короткое, и Валентин быстро пробежал по его строчкам.
  " Валик, здравствуй! Ты, конечно, меня не знаешь, а может, и ни разу не видел. Я несколько раз была у вас в училище. Ты мне нравишься. Сижу сейчас на лекции и пишу тебе письмо. Пока это мне удаётся. Я учусь в университете на юрфаке, сама из Ленинграда, а живу здесь на квартире. Я буду рада, если ты мне ответишь. Буду ждать. Элла".
  - Элла какая-то написала, хочет со мной дружить.
  - Вот и будет тебе с кем в кафе "Мечта" сходить. Или ты уже выполнил задание капитана? - спросил, шутя, Миша.
  - Чего ты шутишь, - сказал обиженным тоном Валентин, - Ты не поймёшь одного, Миша, я не хочу быть командиром взвода. Моя душа более широкого полёта. Я хочу быть выше взвода, роты, выше полка.
  - Сразу генералом хочешь стать, - засмеялся Грушев.
  - Ты опять за своё "га, га,". Командиром не хочу быть, я хочу служить в органах КГБ.
   Миша ушел, а Валентин стал писать ответ незнакомке.
   О своём желании стать чекистом Валентин напишет в своём дневнике. И спустя годы на полях другими чернилами оставит пометку: " Какой я был дурак".
   Двадцатого января шестую роту повезли в тир стрелять из пистолета "Макарова". Нестеренко выбил двенадцать очков из тридцати возможных. Двойка! В это воскресенье увольнение не видать. Вечером капитан Ширмов, вопреки приказу об освобождении, решил поставить Валентина с субботы на воскресенье в наряд по роте. Нестеренко обратился с жалобой на командира взвода командиру роты майору Ревяко. Ротный отменил приказ командира взвода и сказал Ширмову, чтобы тот оставил Нестеренко в покое. Злопамятный "албанец" затаил злобу на курсанта и ждал удобного момента отомстить. Он вызвал сержанта Дамченко, и приказал вычеркнуть Нестеренко из списка увольняемых.
   - Как только ротный уйдет, ты упеки его в наряд, - сказал капитан.- А если он в понедельник станет жаловаться, скажешь ротному, что не знал.
   Вечером после вечерней проверки Дамченко стоял перед строем взвода и объявлял наряд.
  - Нестеренко, пойдёт дневальным по роте, - объявил он.
  - Я освобождён от нарядов, - сказал, улыбаясь Валентин.
  - Кто тебя освобождал?
  - Начальник училища.
  - Чего ты лыбишься?
  - А что мне остаётся делать, если вы даже приказ генерала отменяете.
   Эту перепалку услышал старшина Тарасюк.
  - Что за пререкания?- спросил он.
  - Нестеренко в наряд ставлю, а он говорит, что освобождён.
  - Отставить! - сказал старшина. - Я же зачитывал приказ начальника училища. Вы что, Дамченко, не слышали, вы же в строю стояли?!
   На том и закончилась эта перепалка.
   Алексей Радченко плохо отстрелял упражнение, и его тоже не пустили в увольнение. Теперь два друга слонялись по казарме, не зная, чем заняться.
   Валентина вызвали на КПП. Он торопился, думая, что пришла Неля, но там увидел Сусанну.
  - Валик, миленький, - стала просить она, - приведи Серёжку.
  - А ты что с ним поссорилась? - спросил Валентин.
  - Да, перед Новым годом, Валечка, помоги, - вытирая слезы, ответила Сусанна.
   Валентин вспомнил свою ссору с Нелей, и как ему было трудно в эти дни.
  - Жди, я его приведу, - твёрдо сказал он.
   - Если он не захочет идти, передай ему, что я прошу у него прощения.
  - Если не захочет - принесу, - сказал Валентин.
  - Сергея Степаненко Валентин убедил и сумел помирить с Сусанной.
   В клубе посмотрели кино " Третья Молодость". После кино они с Алёшей решили развеяться. Спустились по Староноводницкой и поехали к Раисе. Её не было дома. Они решили поехать в общежитие. В комнате сидели Толик Харламов, Неля и Аннета. Толик дружил с Аннетой. Часто бывал в общежитии у девчонок и всё время подтрунивал над Нелей за тот пьяный вид на дне рождения у Валентина. Ребята пошли в город гулять. Неля проводила ребят до Печерского моста. Здесь Валентин с Нелей расстался, и они пошли с Алексеем в училище. Возле Суворовского училища они увидели патруль и от него сбежали. В училище вернулись без проишествий.
   Двадцать пятого января сразу после завтрака Нестеренко и Волгин получили увольнительные и поехали на тренировку в спортивную роту округа. Там Валентин увидел борьбу настоящих мастеров. " Я по сравнению с ними я слабак", - подумал Валентин.
   После обеда заехал к Неле, но её дома не оказалось. Возвратился в училище, взял в библиотеке книгу " Щит и Меч" Вадима Кожевникова и читал до ужина. После ужина в клубе был кинофильм " Граф Монте Кристо". От фильма Валентин был в восторге. Выйдя из клуба, он решил позвонить Татьяне Кабардиной. В трубке он услышал голос Татьяны.
  - Здравствуй! - сказал Валентин.
  - Добрый вечер, - ответила Таня.
  - Слушай, я целую неделю болтаюсь в городе. Может сходим куда-нибудь.
  - А чего ты не на занятиях?
  - Я освобождён от занятий, готовлюсь к окружным соревнованиям по борьбе. Пойдём завтра в кафе "Мечта"?
  - Но я же тебе уже говорила, что туда не пойду, - раздражённо ответила Таня, - и к тому же я сдаю экзамены. Мне сейчас некогда гулять.
   Ночью Валентину уже который раз снилась Неля. Она целовала его, но только во сне.
  
   Утром после завтрака Волгин и Нестеренко зашли к ротному. Майор Ревяко поворчал, но увольнительную до двадцати одного часа выписал.
   На тренировке тренер душил Валентина как котёнка. На то он и мастер. Для участия в первенстве округа Волгину и Нестеренко выдали значки и удостоверения первого разряда, но на первый они явно не тянули. После тренировки Валентин решил пойти в кафе "Мечта" один. Он пошёл на улицу Леонтовича. На первом этаже была обычная столовая. На втором этаже на дверях висела бумажка "27.01 в кафе "Мечта" молодёжная свадьба". Не попав в кафе, Валентин решил пойти в город. " Что должен сделать разведчик?" - подумал он. Готовясь стать разведчиком, спускаясь вниз, он на всякий случай сосчитал ступеньки. Их было тридцать семь: первый этаж -пятнадцать, второй -двадцать две.
   Да, только в юности человек как ребёнок прекрасен своей наивностью и простотой!!!
   Времени ещё было много, и Валентин пошёл в кинотеатр смотреть кинофильм "Спартак" производство США. Кинофильм ему очень понравился. Выйдя из кинотеатра, у него созрела мысль поехать к Рае. Он сел на двадцать седьмой трамвай и поехал на проспект Воссоединения. Вся семья была дома, мама и Рая лепили пельмени. Валентина усадили за стол. Отец предложил по сто грамм водки. После борща Рая принесла ему пятнадцать штук пельменей. Валентину казалось, что такие вкусные пельмени он ел впервые. Потом Рая проводила его к училищу и пригласила на свой день рождения.
   В воскресенье после завтрака Валентин пошёл в спортзал. Тренер сказал, что первенство КВО будет второго февраля в манеже Киевского Суворовского училища. После обеда Валентин пошёл в город. В девятнадцать часов у него была встреча с незнакомкой.
   В большом пуховом платке стояла молоденькая, похожая на десятиклассницу девушка и смотрела на Валентина. Он понял, что это была Элла.
   - Привет! Вот и я, - шутя, сказал Валентин - ты Элла?
  - Здравствуй! - ответила Элла, и от стеснения наклонила голову. - Ты меня не осуждаешь, что я первая написала тебе письмо?
  - Нет, за что тебя осуждать.
  - Ты прости, это всё Сусанна придумала и писала. Она сказала, что познакомит меня с хорошим парнем. Я в училище ни разу не была. Работаю в магазине вместе с Сусанной.
  - Значит университет, юрфак и Ленинград это всё выдумки? - спросил Валентин.
  - Да, я киевлянка и живу на Редутной.
  - А зачем это всё Сусанна придумала?
   - Мы хотели пошутить, а ты оказался такой красивый, мне понравился и хочу с тобой дружить. А ведь, если дружить, то ложь все равно вскроется.
  - Куда пойдём, Элла?
   - Я не Элла, а Бурьян Любовь Евгеньевна.
   Валентин засмеялся.
  - Ну, Сусанна, встретимся, я ей выскажу всё. Какие ещё чудеса вскроются? Может ты ещё и малолетка?
  - Нет, мне уже семнадцать лет.
   Они пошли гулять по городу, дошли до кинотеатра "Киев". Посмотрели кинофильм "Любить запрещено". Вышли из кинотеатра под впечатлением. С Любой Бурьян Валентину очень понравилось общаться. Он заметил, что с Нелей был всегда в напряжении, в ожидании исполнить любой её каприз, а с Любой было легко и интересно. Властная и ревнивая Неля в любую секунду могла перемениться как мартовская погода.
   На улице был сильный мороз, который к вечеру сильно крепчал, и Люба пригласила Валентина домой. Дом Любы калиткой выходил на Редутную, окнами одной стороной на Староноводницкую, а другой на овраг. " Хорошее место, - подумал Валентин, - два шага до училища, через забор и на месте". Люба напоила его чаем, они посидели в доме, послушали музыку и Валентин побежал в училище. Теперь у него любовь была не за двумя, а за тремя зайцами.
  
   Утром политинформацию проводил генерал Тюльга. Он рассказал курсантам, что на китайской границе неспокойно.
  -Партия и правительство в целях защиты страны решили укреплять границу с Китаем. Некоторые из вас, - сказал он курсантам, - попадут служить на китайскую границу.
  
   После завтрака борцы уехали на соревнование. Вначале был парад участников. Первая схватка была у Валентина с первокурсником. Бондаренко был здоровый как бык. Он сразу положил Валентина на лопатки. Вторую схватку Валентин тоже проиграл. Тренер был недоволен. Соревнования закончились.
   В субботу Валентина опять не пустили в увольнение. Взводный без объяснений просто вычеркнул его из списка. После обеда он читал книгу и как только все офицеры разошлись по домам, а сержанты пошли в увольнение, Валентин и Алёша Радченко сбежали в самоволку. Поехали к Рае, ей исполнилось двадцать лет. Валентин купил ей в подарок духи. Было застолье, танцевали под пластинку. Полина сыграла на аккордеоне полонез Огинского. В двадцать два часа ребята стали собираться в училище. Алексей окосел окончательно. Он еле держался на ногах. Отец Раи помог одеть ему шинель.
   Выйдя на улицу, Валентин еле дотащил Алексея до трамвая. В трамвае ехал Леня Гринько. Они вдвоём довели Алёшку до училища и с трудом перебросили через забор, и привели его в роту. Своего пьяного подчинённого увидел младший сержант Степанов.
   - Послушай, Валентин, - сказал Гриша Степанов, - вас надо просто казнить, подводите всю роту.
   Он приказал положить Алексея на кровать, но об их самоволке и пьянке никому не доложил.
   Шестого февраля начались каникулы. Все получили отпускные билеты кроме Виктора Плиса. У него была двойка по физической подготовке. Ему надо было десять раз подтянуться на перекладине.
   Валентин решил поехать на вокзал за билетом. Подошел Сергей Степаненко, и они вместе поехали к Рае. У неё Валентин переоделся в гражданскую одежду, и отправились на вокзал. Кассирша сказала, что билеты до Чернигова есть только на завтра на тринадцать часов. Валентин взял билет, и ребята поехали в магазин, где работала Сусанна. Они купили бутылку коньяка. Сусанна дала из-под прилавка баночку красной икры и сырокопченой колбасы. Это стоило недорого, но эти продукты нельзя было купить свободно. Для молодого читателя это будет смешно и дико, но мы жили в такое время и в такой стране, где всё было по блату. И самыми лучшими друзьями были завмаги, завскладами и продавцы.
   Затем ребята поехали к Сергею Степаненко домой в Васильков. Вечером все сидели за столом. Серёжина мама рассказывала, как она в восемнадцать лет ушла добровольцем на фронт и там встретила своего Ивана - отца Сергея.
   Утром проснулись, позавтракали, и Сережа проводил его на поезд. В поезде Валентин не скучал. В вагоне на стажировку ехали ребята из одесского училища. С ними сидела девушка Лариса. У неё в кислородной подушке было молдавское вино. Она угощала ребят вином. Выходя из поезда, Валентин вдруг вспомнил и сказал фразу: " Как часто в жизни можно встретиться с хорошими людьми, и как жаль, что о них остаются одни воспоминания".
   На станции его встречал отец. Он ожидал, что Валентин приедет в военной форме, но увидев его в пальто и в шляпе, слегка огорчился. Как всегда по приезду было застолье. В своём дневнике напротив этой даты Валентин напишет: " Сегодня спал в нулевой точке". "Нулевой точкой" Валентин называл место своего рождения. Он родился в понедельник дома, а не в больнице. Роды принимала его бабушка Неонила Логвиновна. Имя ему дал отец в память об убитом на фронте друге. Тому Валентину не повезло, а это теперь живёт за себя и за того парня.
   Но имя всё же даёт нам небо. Люди с именем "Валентин" по писаниям в детстве живые, особенно мальчики, добры, откровенны, жертвенны. Натура несчастливая. Мужчины потенциальные неудачники. Неустроенность в жизни - их крест. Можно ли этому верить - вопрос?!
   На каникулах Валентин посетил всех своих дядек и тёток и заскучал. В свободное время взял книгу и стал читать. Сразу же наткнулся на фразу, которая заставила его задуматься. Он записал её себе в дневник. " Что может быть труднее на свете, чем сказать - нет, не люблю". Он вспомнил Таню Панкратову, которой он холодно, не думая о последствиях, сказал жёстко - " не люблю". Он вспомнил себя и Нелю. Её грубый отказ нанёс его сердцу страшную рану. " А для любой девушки, особенно гордой, уверенной в своей красоте, - это величайшее оскорбление", - подумал он.
   Но вскоре всё прошло, все эти мысли остались позади. В то время для Валентина самым важным в его жизни были развлечения и увлечениях прошедшего и наступающего дня, и он спешил жить по своим правилам. Но он не понимал одного, что за все в этом мире надо платить.
   Однажды в магазине он встретил одноклассницу Образцову Ларису. Он когда-то ухаживал за ней, но как только уехал в Киев, забыл Ларису и даже не написал ей письма.
  - А ты похорошела, - сделал ей комплемент при разговоре Валентин, - и рассуждаешь по взрослому.
  - Девушки постигают жизнь через ложь мужчин, - сказала Лариса и пошла прочь от Валентина.
   Отпуск подходил к концу. Девятнадцатого февраля Валентин решил ехать в Киев. Он купил билет на поезд Рига - Симферополь. Его провожал отец и сестра Марийка. Было одиннадцать часов дня.
  - Вот тебе десять рублей, - сказал отец, - зайдешь пообедаешь в вагоне ресторане.
  - Может, летом уже с женой приедешь? - спросила Марийка.
  - Какая жена, ты чего сдурела! - крикнул на неё отец, - рано ему ещё жениться. Пусть жизнь посмотрит, ума наберётся, а людей насмешить с ранней женитьбой- дело не хитрое.
   Это был первый в жизни Валентина вагон-ресторан. Он заказал две бутылки пива и обед. К нему за столик подсел парень, они разговорились. Парень был старшина и учился на втором курсе танкового училища. Он ехал в соседнем купе. Пообедав, они пошли в вагон.
   Подъезжали к Киеву. Погода была прекрасная, светило солнце и ребята, забрав свои вещи, уже стояли в коридоре, любуясь пейзажем, проплывающим за окном. Поезд по мосту переезжал Днепр. На льду сидели рыбаки.
  - Эх, - сказал старшина, - удочку сейчас бы, да посидеть, рыбку половить. Люблю это дело. Думал в отпуске побалуюсь, да куда там - каждый день гости: то друзья придут, то родственники. Из-за стола не вылезали.
  - А я не люблю рыбалки, - сказал Валентин, - нудное это дело. Я люблю движение, чтоб жизнь бурлила.
  - Вот оно как, - сказал старшина. - Смотри, чтобы не перебродил, а то вместо прекрасного вина уксус получится. У меня в роте есть пара таких шустриков как ты: мечутся, мечутся, а на выходе ничего толкового нет, одни самоволки. Поезд въехал в черту Киева. Старшина и Валентин уже стояли в тамбуре. Заскрипели тормоза и вагоны, стуча друг о друга сцепками, замедлили ход. Валентин увидел знакомую местность, недалеко была улица Киквидзе, на которой стояло знакомое до боли общежитие. И Валентину вдруг захотелось увидеть Нелю. Он слегка оттолкнул проводницу и спрыгнул в снег.
   - У, шальной! - выкрикнула проводница и погрозила ему кулаком. Валентин в ответ помахал ей рукой.
   Нели в общежитии не было, она была в это время, на занятиях. " Вот так всегда, - буркнул себе под нос Валентин, - вначале сделаю, а потом думаю". При прыжке из вагона он подвернул ногу. Боль вначале не почувствовал, а сейчас нога стала сильно ныть. Валентин сел на трамвай и поехал к Рае. Дома был только Алексей Алексеевич. Нестеренко переоделся в военную форму, поговорил с отцом Раи и поехал в училище. Вышел на Староноводницкой. Это была тыльная часть училища. Валентин смотрел на знакомый, слегка покосившийся забор склада ГСМ, вдруг вспомнил Любу Бурьян, которая жила рядом на улице Редутной, и решил пойти к ней. Окна дома выходили на Староноводницкую улицу. Люба увидела Валентина в окно и, вскочив на подоконник, стала от радости кричать в форточку. Дома была и её старшая сестра Таня. При ходьбе нога продолжала ныть. Люба, не замечая, что он прихрамывает со всего размаху прыгнула ему на шею. Валентин скорчился от боли.
  - Тебе плохо? - спросила Люба.
  - Ногу подвернул, - сказал Валентин, - когда падал, расшиб колено.
   Таня взяла бинт и стала перетягивать опухшую ногу Валентина. Она посмотрела в лицо Валентина, и глаза их встретились. Таня была всего лишь на год старше Любы. Но если Люба выглядела совсем девчушкой, то Таня была уже сформировавшейся девушкой, во всей своей красе. Люба сняла с плиты чайник и заварила кофе. Пришел отец и поставил на стол бутылку румынского вина. Валентин познакомился с ним. За столом Евгений Порфирьевич стал рассказывать Валентину о своей молодости. Он был рекордсмен и призёр чемпионатов мира по прыжкам с парашютов. Отец поднялся, принёс грамоты и альбом с фотографиями.
  -Вот грамота, которую я получил в Париже, - сказал он, - а вот еще одна - за мировой рекорд. Я прыгал с высоты девять с половиной тысяч метров.
   Евгений Порфирьевич бережно подавал Валентину грамоты, и по его лицу было видно, что он гордится своими призами. Он доказал миру, что он не такой как все. И это правильно, так и должно быть. Каждый в своей жизни должен пытаться совершить что-то особенное, и от таких людей как он зависит развитие человечества.
   Затем они стали смотреть фотографии. На фотографиях была запечатлена вся его жизнь.
   Валентин вёз с собой из дому в училище бутылку водки, чтобы угостить друзей, но не выдержал, достал её из сумки и поставил на стол. Таня стала готовить закуску, а Люба убежала в гастроном за продуктами. Она пришла из магазина вместе с Сусанной и Серёжей. Степаненко уже прибыл с каникул в училище и рассказал Валентину новость, что три курсанта с шестой роты Олейник, Гармаш и Ситченко катались на чужой "Волге" и попали в комендатуру.
  - Ребята, приглашаю вас на мой день рождение, - сказала Люба.
  - Укажите, пожалуйста, место и время, - пошутил Сергей.
  - Двадцать пятого февраля в семь вечера в этом доме, - ответила Люба
  
   Вечером ребята вернулись в училище. Из отпуска приехали все. В роте стоял шум, делились своими впечатлениями. Все узнали новость, что появились первые женатики: Толя Мовчан и Юра Саченко.
   Пройдёт всего несколько месяцев, и женитьба, словно эпидемия, захватит третьекурсников. Курсанты выпускники станут спешно жениться, и чаще всего не по любви, а в угоду моде -мол, так делают все, а некоторые по расчёту. К лету половина курсантов роты уже будут женатыми. Девушки, выходя замуж за будущего офицера, были счастливы, и не задумывались о том, что судьба офицерской жены тяжёлая, непосильная ноша. Не каждой удастся переломить себя, бросив городскую, вполне комфортную жизнь, и уехать с бравым лейтенантом в дальний гарнизоны холодного Заполярья или жаркой пустыни, или на Восток к китайской границе. Женитьба по моде не выдержит испытания, и многие семьи распадутся. Но в большинстве своём девушки на своих хрупких плечах будут нести тяжесть семейной армейской жизни, поддерживать разочаровавшегося в службе и поумневшего мечтателя-идеалиста. Многие из них, проводя своего мужа на войну в Афганистан, будут два года воспитывать детей одни, разрываясь между работой, садиком и школой. Снимая углы и квартиры, рано постаревшие от переутомления, с детьми, не в срок повзрослевшими, они будут колесить по гарнизонам, по ночам рыдая и вымаливая у Господа Бога, хоть чуточку пощады для её семьи. Некоторые жёны так и не дождутся своих мужей с войны, овдовеют молодыми.
   Двадцать второго февраля в тринадцать часов всех курсантов сняли с занятий и отправили в клуб. Было торжественное собрание, посвящённое Дню СА и ВМФ. После доклада полковника Токарева был концерт мастеров эстрады и цирка. Вечером Валентин пошел в наряд по столовой. На праздники чистил картошку. Коля Ковальчук сбежал с наряда и пошёл гулять в город с девушкой. На Крещатике его поймал патруль. Колю отправили в комендатуру и посадили на гауптвахту.
   Двадцать пятого февраля была суббота. Валентин, Алексей и Сергей записались в увольнение. Они сложили все свои скромные денежные запасы, купили Любе подарок и пошли к ней на день рождения. В назначенное время Любы дома не было. Таня готовила и накрывала стол.
  - А где Люба? - спросил Валентин.
  - Не знаю, - Таня пожала плечами, - давно уже должна быть дома.
   Гости потихоньку прибывали, а виновницы торжества всё не было. Родители стали волноваться. Наконец в двадцать тридцать появилась Люба.
  - Где ты была? - раздражённо спросила Таня - как можно, тебя уже все гости давно ждут.
  - А мы с девчонками на работе выпили бутылку "Столичной", плохо закусили, захмелела. Я села по ошибке на первый троллейбус и оказалась совсем в другой стороне. Домой на такси приехала.
   Этот разговор случайно услышал Валентин и сделал для себя вывод -предмет его обожания ветреная девчонка, и строить серьёзные планы с ней незачем. С выпившей Любой ему общаться совсем не хотелось. Из присутствующих девушек он положил глаз на Иру. Она поразила курсантов своей красотой. Валентин пытался несколько раз делать ей знаки внимания, но рядом с Ирой всегда был её парень. И Валентин переключился на старшую сестру Любы Таню. Увольнение заканчивалось, и ребята заспешили в училище. Девушки пошли их провожать.
   На следующий день всех строем повели в Дом офицеров. Там была встреча училища связи и КИЛП, который праздновал своё пятидесятилетие. Выступил ректор института, потом наш генерал, за ними выступали курсанты и студенты. Полковник Токарев зачитал договор о сотрудничестве. Он был немного шуточный, в котором говорилось, что училище обязуется поставлять женихов, а институт невест. Валентин сидел рядом с Серёжей Левещиным и Мишей Грушевым. Сергей рассказывал о Будапеште, где когда-то служил его отец, и как они, мальчишки и девчонки, гуляли по улицам столицы Венгрии. Начался концерт. Оркестр заиграл сороковую симфонию Моцарта. Валентин первый раз слушал классическую музыку в живую. Он вслушивался в звуки мелодии, затаив дыхание.
  - Ты прав, Миша, - шепнул он Грушеву, - могуча вечная музыка.
   В последний день февраля занятий не было. В семнадцать часов все уехали на стажировку. Целый месяц курсанты будут командирами взводов.
  
   Глава 14
  
   Грушев приехал на стажировку в бригаду связи Прикарпатского военного округа. Бригада располагалась в сорока километрах от Львова в посёлке. После беседы с комбригом Мишу направили в батальон. Командир батальона подполковник Сиваков приветливо встретил курсанта, посадил его за стол и около часа досконально расспрашивал его об училище преподавателях попутно, как бы не заметно интересовался знаниями курсанта. В ходе беседы Миша узнал, что Сиваков сам оканчивал Киевское училище связи.
   - В училище изучали новые аппаратные дистанционного управления передатчиками? - спросил подполковник.
  - Так точно, - ответил Грушев.
  - И что, работал в аппаратных или только по схемам изучал?
  - И теорию изучал и практически в аппаратных в учебном центре работал, - сказал Миша.
  - Дело в том, что мы получили эти новые аппаратные, и экипажи не умеют на них работать, ты можешь обучить их?
  - Да, смогу, я сдал зачёт по новой аппаратной на отлично.
  - Жить будешь в общежитии, питаться в солдатской столовой. Выход из территории части свободный. Во Львове был?
  - Нет, не был, - ответил Миша.
  - Съездишь на выходные, посмотришь. Красивый областной центр, западный стиль градостроения, отличается от восточного, сходишь в музеи. Вот тебе пять увольнительных. Сам заполнишь, когда надумаешь ехать в город, но что бы на службе был вовремя.
   В общежитии места не нашлось, и Грушева поселили в отдельный домик, где жил холостяк сержант сверхсрочной службы. Сержант был лет на пять старше Миши. Его звали Виталий. Сам он был из местных, его родители жили в деревне в десяти километрах от посёлка.
   Хотя уже было начало марта, но на улице стоял лёгкий морозец. Сержант пришёл на обед и стал растапливать печку. Вскоре в доме запахло привычным для Миши дымком.
   Этот пахнущий дымом воздух, не хитрая деревенская обстановка в доме, напомнили Мише о детстве и ему стало на душе легко и приятно.
  - Ты на обед ходил? - спросил сержант, после того как они, пожимая, друг другу руки познакомились.
  - Нет, не ходил, - ответил Миша, - я на довольствии только с завтрашнего дня стою.
  - Ну и что с того, тарелку борща всегда дадут, - сказал Виталик и посмотрел на часы, - иди, а то опоздаешь. Хлеба белого и черного захвати, - вдогонку Мише крикнул сержант, - картошечки вечером нажарим.
   В солдатской столовой Мише показалось грязно и неуютно. Он никогда не был в столовой воинской части и думал, что здесь, так же как и в училище, столы будут накрыты белыми скатертями, и обслуживаться официантки. Но он увидел длинные столы на десять человек покрытые голубым пластиком. В столовой было шумно. Посреди зала кто-то опрокинул бачок с борщом, и растоптанная ногами капуста была по всему проходу. Казалось, что тут кушали не люди, а стадо каких-то непонятных существ. Миша заглянул в окно раздачи. В поварской никого не было. Он пошел в подсобные помещения в надежде найти дежурного по столовой. В посудомойке пахло кислыми отходами, пол и стены от постоянных разливов пищи блестели от жира.
  - Ти чего сдеса ищешь? - услышал Миша сзади себя голос.
   Миша оглянулся, и увидел перед собой небольшого роста узбека. На нём была белая куртка, местами засаленная до черноты.
  - Приехал на стажировку - сказал Миша,- на довольствии с завтрашнего дня поставили. Если можно хотя бы тарелку борща, кушать хочется.
  - Карим,- крикнул повар, давай тарелька, и первая и вторая курсанта кормить будем.
  Показался с тарелками второй узбек. На нём куртка была ещё грязнее, чем у первого. Он нёс в руках ложку, миску и тарелку.
  - Иди окно, там полуцис -сказал повар.
  Миша вышел из кухни и в зале для приёма пищи направился к раздаточному окну.
  - Хлеб у хлеборез возьмес, - сказал узбек, ставя на окно мятую алюминиевую миску с борщом.- Сецас второй дам.
   В мелкую тарелку повар кинул черпак перловой каши, и какой-то ошмёток, больше похожий на сало, чем на мясо. Миша ел и вдруг вспомнил, что он в такой же мятой миске кормил своего пса Рыжика, и ему стало неприятно. Пообедав, он взял хлеб и направился к дому
   От борща из кислой капусты у Миши гудело в животе. Виталика уже дома не было, дверь была не заперта. Миша положил хлеб на стол и, чтобы он меньше сох, прикрыл его газетой. Лег на кровать и задумался. " Неужели во всех частях так же как здесь - думал он, - нет, быть такого не может, ведь везде пишут, что наша армия самая лучшая в мире. А с другой стороны, это же элита - военная интеллигенция. Бригада подчиняется непосредственно округу. Неужели сюда никогда не приезжают генералы". Он вспомнил начальника училища, генерал часто посещал курсантскую столовую.
   После обеда Грушев пошёл в роту. Он познакомился с расписанием занятий, которое висело на стене, и стал писать планы-конспекты. Закончив писать, он принёс их на утверждение командиру роты. Капитан с одутловатым лицом дыхнул на Мишу лёгким перегаром и стал, не глядя, утверждать планы. Рядом сидели командиры взводов. На их лице Грушев увидел такую же ухмылку, как и у командира роты.
   Как любой стажёр или выпускник, только что прибывший из учебного заведения, Грушев не понимал смысла этой иронической ухмылки. Он по своей наивности думал, что в войсках идут плановые занятия, так же как и в училище. Первый свой урок он запомнил навсегда.
   Это была политподготовка. Миша с дрожащими коленками зашёл в класс, где на него смотрели два десятка пар глаз. Кроме солдат там были и девушки военнослужащие, которых Миша особенно стеснялся. Они быстро вычислили Мишину робость, и на втором часе уже сидели на задних рядах и флиртовали с солдатами. В класс зашёл комбат. От волнения Миша не знал, что нужно делать и не подал команду: "Встать, смирно!" Его ошибку исправил сержант. После первого занятия Мишу вызвал комбат.
  Первый раз он стоял в кабинете по стойке "смирно", а подполковник Сиваков отчитывал его за некачественно проведённое занятие.
   Хотя тему Грушев раскрыл вполне грамотно и методически правильно, но его ошибка заключалась в том, что он забыл подать команду, когда в класс вошёл старший начальник.
   Когда Миша, после накачки, вернулся в роту, его взвод уже растворился. Одни ушли на дежурство, другие отдыхали после дежурства, третьи - на хозяйственные работы.
   Проболтавшись без дела несколько дней, Грушев так и не смог понять ритм жизни роты. К концу недели его снова вызвал командир батальона.
  - Как дела, привык в войсках? - спросил комбат.
  - Привыкаю,- ответил Грушев.
  - Ну что, научился занятия проводить?
  - Да, научился.
   Миша не стал говорить комбату, что никаких занятий в роте нет. Он понимал, что Сиваков и сам об этом знал не хуже его.
  - В понедельник, на пустыре за столовой развернём новые аппаратные и радиостанции. Вот тебе задание: научить экипажи работать на новой аппаратуре.
  - Так в роте на занятиях людей не бывает, - вырвалось у Миши.
  - Ты об этом не беспокойся, - сказал Сиваков, - моим приказом этих людей освободят от дежурств, нарядов и всех видов хозяйственных работ. Тетрадь из училища привёз?
  - Привёз,- ответил Миша.
  - Вот тебе три дня на повторение, можешь взять документацию в аппаратной. С понедельника приступай к занятиям.
   Следующая неделя началась успешно. Грушев руководил развёртыванием станций. Миша показывал, как включать и настраивать аппаратуру. Затем заставлял сержантов, проделывать всё самостоятельно. По началу у них это не получалось, но постепенно шаг за шагом обучение дало свои результаты. Когда он стал без бумаги рассказывать старшим по возрасту сверхсрочникам тактико-технические характеристики аппаратных, он заметил, как отношение к нему менялось. После отработки практических занятий, сержанты стали относиться к нему как к старшему по званию, словно он уже был офицер.
   Однажды в выходной день Виталик предложил Мише съездить во Львов. Приехали в город. У автовокзала их встретила девушка. Её звали Зоя. Виталик её называл ласково Зося. Она знала Львов хорошо, это был её город, где она родилась и выросла. Они пошли в музей, смотрели в музее картины, а затем отправились смотреть польский костёл. После знакомства с городом пошли в кинотеатр, смотрели кинофильм "Тоннель". Фильм им понравился, и ребята вышли из кинотеатра под впечатлением. После кинофильма Зося пригласила ребят к себе домой. Большой двухэтажный особняк, стоял на окраине Львова. Мать Зои, Виктория Антоновна, встретила ребят приветливо, а отец, Станислав Иосифович, взглянул на Мишу неприветливым холодным взглядом. Обстановка в доме была небедная, чувствовалось, что родители Зои были зажиточные. Миша сидел в зале на диване и краем уха слышал, как на кухне шла перепалка между будущим зятем- Виталиком и будущим тестем. Их речь была смесь польского и украинского языков. Для Миши, знающего украинский язык, она была понятной.
  - Ты зачем в мой дом москаля привел, - недовольным голосом говорил отец Зои.
  - Он не москаль, он родом из-под Харькова.
  - Москаль, - громко сказал Станислав Иосифович, - коль не хочет на нашем языке говорить.
  - Перестань, тата, - вмешалась Зоя, - он не знает польского языка.
   Мише было неприятно это слышать, и он решил уйти. Зашла Зося и принесла кофе. Они посидели немного, и Миша, поблагодарив, пошёл к выходу.
  - Куда Вы, - захлопотала Виктория Антоновна, - я только стол собралась накрывать, сейчас ужинать будем.
  - Спасибо, - сказал Миша, - я не отпросился у командира, меня могут искать.
   Миша вышел на улицу, за ним следом вышли Виталик и Зося.
  - Я вас провожу до автовокзала, - сказала Зоя.
   Виталик и Миша уехали домой
   В автобусе Виталик дремал, а Миша думал о доме, об училище. После услышанного он почему-то ощутил себя не в своей стране. Он украинец, но на западе этой страны стал вдруг чужим, только лишь потому, что в его речи нет польских слов.
   В поселок прибыли, когда уже было темно. В клубе гремела музыка.
  - Пойдём на танцы, - предложил Виталик.
   В клубе народу было немного. Виталик тут же увидел знакомую девушку и пошёл с ней танцевать. А Миша рассматривал публику. Деревенские танцы для него было не в новинку. Он пригласил девушку потанцевать. После танца к нему стали приставать деревенские ребята.
  - Выйдем, москаль, поговорим, -пристал к нему долговязый парень.
   Виталик увидел эту сцену и тут же вмешался. Он отошёл с парнями в сторону и стал им что-то объяснять. Миша больше на танцах оставаться не захотел и ушёл домой. Дома он взял журнал и стал читать. Журнал был неинтересный, и ему читать больше не хотелось. Он бросил журнал на стол. В голову лезли мысли, навеянные посещением дома Зои. "Почему так происходит, - думал он, - почему люди одного языка, одной веры становятся нетерпимы друг к другу. Кто посеял эту вражду внутри одного народа? Даже сам Кобзарь жил этой нетерпимостью к москалям. Миша вспомнил поэму Т.Г. Шевченко "Катерина". Некоторые главы учитель украинской литературы, заядлая националистка, заставляла учеников выучить наизусть. И он сейчас вспомнил начало главы, которую плохо выучил и получил двойку: " дарите любовь, чернобровые, но не москалям. Все москали злые люди будет горе вам"( перевод автора). Тогда Миша не придавал этим словам большого значения. А теперь он сам оказался на месте москаля.
  
   Грушев ещё не понимал, что этот бытовой национализм существует веками, и передается с генами отцов и с молоком матери. Кобзарь был не исключением. "Злые" москали: Василий Жуковский, Вельгорский, Карл Брюллов выкупили Шевченко из рабства за две с половиной тысячи рублей (это были большие деньги на то время), при этом обратились за помощью к императрице Александре Фёдоровне. Москали выучили Тараса Григорьевича в Академии художеств, вывели его в люди. А он в знак благодарности в поэме "Сон" посмеялся над физическими недостатками жены царя. Да-да, посмеялся над той самой Александрой Фёдоровной, которой крепостной поэт и художник, по гроб был обязан своим освобождением. "Злой" москаль комендант Ново-петровской крепости майор Усков позволил солдату Шевченко запросто приходить к нему на обеды. А "добрый хохол" Тарас Григорьевич в знак благодарности соблазнил двадцатилетнюю жену майора.
   В своих стихах Тарас Григорьевич был мастак на антиклерикальные высказывания. Он, как и многие современные националисты, считал православие, верой москалей, забывая о том, что Русь крестил киевский князь Владимир.
   Один русский господин меня спрашивает: " чего ты лезешь в дела России, ты же не наш, не русский, ты хохол?" Я ему отвечаю: " господин националист, по словарю Даля русские-это восточнославянские народы. Государство Киевская Русь, существовало задолго до появления Москвы. И почему вы считаете после развала Союза татарина, башкира, бурята, людей с совершенно другой верой и другим языком больше русскими, нежели украинца и белоруса, у которых один с вами язык и одна вера. Только лишь за то, что они не в составе России? Попробуйте сказать французам, что Наполеон не француз, а корсиканец, они вас поколотят, а наши украинские и русские националисты до сих пор не могут поделить Гоголя".
   Вековые распри внутри русских людей, заложенные ещё сыновьями Великого князя Владимира, привели к нетерпимости и раздроблению Великого Русского народа. Когда у дерева повреждают корни- оно сохнет; когда государство лишается коренного народа- оно исчезает. Надо иногда заглядывать в учебник истории, и хотя бы для примера прочитать об исчезновении православной Византии.
  
   Стажировка подходила к концу. Комбат лично проверил умение экипажей работать на аппаратных. После пригласил Грушева в кабинет и в знак благодарности на имя начальника училища написал письмо.
  -После выпуска к нам хочешь попасть служить? - спросил комбат, - я выйду с ходатайством на начальника связи Прикарпатского округа. Наш генерал позвонит начальнику училища.
  - Извините, товарищ подполковник, - Миша замялся.
  - Говори прямо, чего стесняешься.
  - Мне не хотелось бы здесь служить, желаю поехать куда-то в Россию. Я молод, хочу мир посмотреть. А так, что ж я дальше Украины нигде и не побываю. И потом, я здесь себя ощущаю как в чужой стране. Когда продавец в магазине не хочет с тобой разговаривать лишь только по тому, что ты говоришь на русском языке, для меня это дико и неприятно.
  - Да, ты прав, - сказал Сиваков,- мне этот махровый национализм самому надоел, а уехать отсюда нет никакой возможности.
   Стажировка закончилась, и девятнадцатого марта все курсанты возвратились в училище.
  
   Глава 15
  
   В воскресенье был солнечный весенний день. Валентин торопился в общежитие, чтобы увидеть Нелю. В комнате было застолье, справляли день рождения Светланы. Девушки, радуясь приходу Валентина, сразу же усадили его за стол и налили ему фужер шампанского. Валентин поздравил Светлану, выпил фужер и посмотрел на Нелю, которая сидела рядом с Валерой. Девочки включили проигрыватель и стали крутить пластинки. В тесной комнате начались танцы. Валентин пригласил Нелю, но заметил, что она пошла как-то неохотно. Они танцевали, Валентин прижимался к ней, а она демонстративно его отталкивала.
  - Что опять случилось, Неля? - спросил Валентин.
  - Ты больше не приходи ко мне, - сказала Неля, - у меня с Валерой всё серьёзно, и я не буду никогда твоей женой. Мне мама никогда не разрешит выйти за военного, будет дома скандал. Я уже решила, что выйду замуж за Валеру.
   - Он что тебе и предложение сделал?
   - Нет, но у меня с ним близкие отношения.
   Это сообщение словно ударило Валентина по голове. Танец закончился и он, поблагодарив девушек за гостеприимство, сказал, что ему пора уходить. Он снял с руки часы, положил их перед Нелей, затем надел свою шинель и, не помня себя, вышел из общежития. Пришёл в себя, когда уже подъезжал к училищу. "Значит, когда я был на стажировке, Валерка её уговорил, - анализировал Валентин, - за пятнадцать месяцев дружбы у меня с ней ничего не было, а с Валеркой за месяц уже всё было. Я дурак, жалел её. Бог ей судья". В голове у Валентина стучали всё время слова Шекспира: "О, женщины- ничтожество вам имя"
   В роте на тумбочке Валентина ждало два письма. Одно письмо было от матери. Она сообщала, что отец отдыхает в санатории. Второе письмо было от Любы Бурьян. Письмо было милым и у Валентина поднялось настроение. " Добрый день! Здравствуй мой Валечка! Радости моей не было границ, когда я получила от тебя письмо, которое ты писал из Житомира. Я ждала, и дождалась. Мне было очень приятно, ведь это письмо от любимого человека. А теперь жду, когда ты приедешь после стажировки и придёшь к нам. Я всё время думаю, сможем ли мы быть вместе или нет? Хочу, чтобы для моей мечты ты был единственной границей. Смотрела кинофильм "Спартак", очень понравился. Жду. До свидания. Люба".
   Валентин сунул письмо в карман и тут же помчался к Любе. Сёстры были дома. Они отрабатывали приёмы со шпагами. Люба и Таня посещали секцию и выступали на городских соревнованиях. Таня покормила Валентина борщом, а затем села читать книгу. Валентин включил радиоприёмник, из него полилась песня: " А снег идет, а снег идёт, и всё вокруг чего-то ждет..."
  - О весне надо петь, а они все о снеге, - сказала Таня, откладывая книгу. - Пойдем лучше погуляем, погода стоит прекрасная.
   Они втроём пошли в город. Гуляли на склонах, любовались городом, Сильно проголодавшись, вернулись домой. Чай с вишнёвым вареньем был вкусным согревающим душу и тело, и Валентину казалось, что все невзгоды сегодняшнего дня позади. Как бы чувствуя внутреннее напряжение Валентина, Таня взяла томик Есенина.
  - Валечка, - сказала она, - я вижу с тобой что-то творится, но ты помолчи. " И это пройдет"- сказал один мудрый человек. Вот тебе в подарок от меня и Любы томик стихов Есенина. Читай и наслаждайся.
   - Спасибо, Таня, спасибо, Любаша.
   Ему вдруг захотелось заплакать как маленькому мальчишке. В ноздрях у него что-то защекотало, и он почувствовал, что к глазам подкатывает слеза. Чтобы отвлечься, он по привычке глянул на руку. Но часов на руке не было, и это снова напомнило о Неле.
  - Мне пора в училище, - сказал он, - я опаздываю.
   Валентин быстро надел шинель, попрощался и убежал. Чтобы не бежать вокруг училища, он перемахнул через забор и напрямик побежал в корпус училища.
   Вечером к нему подошёл Грушев.
  - Что читаем? - спросил он.
  - Девчонки сборник стихов Есенина подарили. Вот послушай, Миша, Есенин как будто обо мне пишет.
   " Ведь и себя я не сберёг для тихой жизни, для улыбок-
   Так мало пройдено дорог, так много сделано ошибок"
  - Ты о каких ошибках заговорил, дружище? - спросил Миша
  - С Нелей всё кончено, туда я больше не ходок.
  - Читай дальше,- Миша положил Валентину руку на плечо, - там другое стихотворение есть: "Кого жалеть?- Ведь каждый в мире странник-
   Придёт, зайдёт и вновь оставит дом....".
   Эту ночь Валентин не спал совсем. После размышлений он опять решил, что только в КГБ у него спасение. "Стать разведчиком, и никто мне больше не нужен. Себя всецело отдать служению Родине. И может быть когда-нибудь, когда я стану знаменитым разведчиком, она узнает, кого потеряла" - думал он, мучаясь от бессонницы, Валентин.
   После занятий он пошёл к Кузнецову. Николай Максимович получил майора и Валентин поздравил его со звездой. Он сказал Валентину, что его вопрос решается, и он попадет в войска КГБ. Рассказал, что в Архангельске во время демонстрации убили секретаря обкома партии. Затем он ещё раз напомнил Валентину, чтобы тот обязательно сходил в кафе "Мечта" и с кем-то там познакомился.
   Тридцать первого марта по телевизору сообщили, что скончался Министр Обороны СССР Маршал Советского Союза Радион Яковлевич Малиновский. В училище висели его портреты с чёрной лентой. В то время Генеральный Секретарь, все члены Политбюро и силовые министры не уходили на пенсию, а сидели в креслах до гробовой доски. Они умирали, их хоронили у кремлёвской стены, но жизнь продолжалась. Жизненный путь, которым идёт каждый человек, наверное, ниспослан свыше.
   Сегодня у старшекурсников был экзамен по ППР - партийно-политическая работа. Валентину попался восьмой билет. Первый вопрос у всех билетов был один и тот же: Американский империализм и его значение. Работа командира взвода по воспитанию ненависти к врагу.
   К, сожалению, в той идеологии уделялось больше воспитанию ненависти, нежели любви. Идеологи не понимали одного, что ненависть - это отвратительное чувство и, прививая её молодым людям, можно воспитать монстра, который станет ненавидеть не только американских империалистов, но и всех людей. С этим в будущем некоторые выпускники столкнутся в Афганистане и увидят, как воспитанные на ненависти военнослужащие будут убивать женщин, стариков и детей.
   Почти все курсанты сдали экзамен по ППР на оценку "отлично".
   Занятия продолжались. Ребята работали на радиостанциях и телеграфных аппаратах. Многие уже имели второй класс и, наращивая скорость обмена радиограммами и телеграммами, готовились стать специалистами первого класса. Экзаменов предстояло сдать много. Всего в училище учили двадцать пять предметов. Сугубо гражданские предметы, такие как основы высшей математики, иностранный язык, техническое черчение, электротехника и радиотехника уже были сданы на втором курсе. Остальные предстояло еще сдать. На государственный экзамен выносились пять основных предметов: история КПСС, организация связи, радио и проводные средства связи, практическая работа на средствах связи и физическая подготовка.
   Но кроме экзаменов на плечи курсантов свалился ещё один груз . Пятого апреля полковник Шибаев вывел курсантов на плац. Шагали два часа под оркестр. Началась подготовка к параду. Быть на занятиях, готовиться к экзамену и ходить строевым на плацу, казалось, что от такой нагрузки можно свалиться с ног, но искатели приключений, такие как Валентин, не сидели на месте. Их как магнитом тянуло в город, и никакие запоры и заборы не могли их удержать.
   Шестого апреля после занятий Валентин снова сбежал в город. Он поехал в кинотеатр "Ленинград". Там шел фильм "Вчера, сегодня, завтра". Молва разнесла, что фильм очень хороший и Валентину хотелось его посмотреть. У кассы была большая очередь за билетами, а у Валентина в кармане было всего двадцать четыре копейки, а билет стоил пятьдесят. Чтобы современному читателю было понятно состояние его богатства, приведу пример: мороженное в шоколаде стоило двадцать две копейки. Валентин стоял в очереди, денег на билет не хватало, но ему хотелось посмотреть этот кинофильм, а попросить у кого-нибудь он стеснялся. И тут случайно он увидел Раю. Валентин обрадовался и подошёл к ней.
  - Как ты живёшь? - спросила Рая,- отец сказал, что ты приезжал, когда меня не было дома, и даже не спросил где я. Ты что, на меня обиделся?
  - Нет, не обиделся, зря ты так думаешь.
  - А зачем же тогда гражданскую одежду забрал? Наверное, у другой девушки хранишь?
  - Ты не права, я завязал со всеми девчонками на земле.
   Вопрос с просмотром фильма решился сам собой. Они посмотрели кинофильм, а затем пошли к Рае домой. Рая поставила пластинку, ту, что дарила Валентину на день рождения с роковой песней " Ты прости, дорогой человек". Рая проводила Валентина до моста Патона. В девятнадцать часов он встретился случайно с Алексеем Радченко на самой высокой точке берега Днепра. Алексей был без шинели и держал в руках бутылку коньяку.
  - Пить будешь? - спросил он.
  - Нет, не хочу, - ответил Валентин.
  - И я не хочу. Не нести же её в училище, ещё попадемся.
  -А зачем же тогда купил?
  - Девчонка подарила.
  - Слушай, а у меня есть идея. Давай зароем эту бутылку здесь на высоте, а в далёком двухтысячном году достанем и разопьем.
  - Давай, - согласился Алексей.
   Валентин перочинным ножом долбил землю и выгребал руками. Когда глубина уже была достаточная, они обвернули бутылку сухой травой, вложили записку, и засыпали землёй. Валентин отмерил шагами ориентиры и пометил в записную книжку. Потом эти ориентиры он запишет в дневник.
   В новом тысячелетии они встретятся, но бутылку им найти не удалось. Местность уже вся изменилась. Уже постаревшие и потрёпанные жизнью, они будут искать бутылку своей юности, и Валентин скажет Алексею: " Хочу найти частичку своей молодости. Ты знаешь, я перечитываю дневник и мысленно представляю картины прошедшего времени. Иногда после прочтения записей о своей юности я вижу прекрасные цветные сны. Юные лица... Во сне живу интереснее, чем наяву. Во сне живу, наяву существую".
  
   Десятого апреля курсантов подняли в пять тридцать. Всех повезли на аэродром Антонова на гарнизонную тренировку. В самом конце аэродрома стоял красавец Ан-22. Ребята издалека смотрели на чудо-машину. По полосе прошли три раза. В десять часов уже были в училище.
   Двенадцатого апреля, праздновали шестилетие советской космонавтики. Вечером пришли на КПП Сусанна, Таня и Люба. Сергей и Валентин пригласили девушек в клуб на кинофильм. По пути встретили Витю Немыкина, и все пошли смотреть " Кавказскаую пленницу". Смеялись от души. Выходя из клуба. Люба специально отстала от всей группы. Валентин шёл рядом.
  - Валечка, - сказала она,- Таня с родителями уезжает на дачу, а я не еду, потому что буду работать. Приходи в субботу с ночёвкой ко мне, а то я одна боюсь.
   Валентин понял, что Люба была согласна на всё. Теперь он с нетерпением ждал субботы. Валентину нужно было придумать какой-нибудь повод, чтобы Ширмов отпустил его в увольнение на сутки. Но на сутки отпускали только к родителям. И тут у Валентина созрела идея. Он взял старую телеграмму, содрал ленту с текстом и на телеграфном аппарате набил новую: "Приеду 15.04 встречай ленинградский в 16.54 =мама=. Капитан Ширмов дал увольнительную без разговоров. Валентин пошел к Любе. Оказалось, что все его надежды и старания с подделкой телеграммы были напрасными. Родители и Таня на дачу не уехали, а Любы не было дома. Весь расстроенный Валентин уехал к Рае, но и её тоже дома не застал. Тогда он решил ехать в общежитие на улицу Киквидзе. В общежитии были танцы, он танцевал с девушкой Валей и получил приз- пластмассового аиста. Когда шёл с Валей по лестнице, приз нечаянно уронил, и он разлетелся на четыре части.
  - Плохая примета, - сказала, смеясь, Валя.
  - Почему?
  - Аист это птица счастья. Разобьётся твоё счастье вдребезги.
   Надо быть суеверным или нет, сказать трудно. Но случилось то, чего Нестеренко не мог предвидеть: Будоренко собрал ленту, которую Валентин содрал со старой телеграммы, и отнёс её капитану Ширмову.
   В воскресенье в семь часов посадили всех в машины и повезли в Корчеватое. Сдавали зачёт кросс один километр. В лесу весна уже вступила в свои права. Берёзы распустили свои листочки, появились первые цветы. Почти вся рота пробежала кросс без двоек. После завтрака командир взвода вызвал Валентина в канцелярию роты. Капитан Ширмов заставил его написать объяснительную записку.
   В понедельник перед построением на занятия капитан построил взвод и излил на Валентина весь запас грязных слов, включая и матерные. Эта пошлость сразила не только Валентина, но и всех курсантов.
  - Вместо самоподготовки сегодня провести комсомольское собрание взвода! - приказал под конец Ширмов.
   Перед комсомольским собранием Будоренко разговаривал с каждым из комсомольцем взвода и говорил: "есть мнения командования исключить Нестеренко из комсомола".
   После занятий началось комсомольское собрания.
  Первым выступил Гармаш, он нес, какую-то околесицу. Валентин был спокоен, он почему-то был уверен, что друг никогда его не предаст. Но вот в конце Гармаш сказал: "предлагаю исключить из комсомола". За ним выступил Будоренко, припомнил всё, что знал. Выступившие Плис, Демченко, Сидоренко, Овчаренко тоже предложили исключить
  Нестеренко из комсомола. Один только Витя Немыкин предложил объявить выговор без занесения в учётную карточку, в заключение он сказал: " Жизнь оказывается сложней чем мы думаем, и нельзя судьбу человека рубить сплеча, только лишь за то, что он в этой жизни делает ошибки". Собрание закончилось, Валентин сидел в казарме весь подавленный. Курсанты возвращались с самоподготовки. К нему подошёл Грушев.
  - Что решили товарищи комсомольцы? - спросил он Валентина.
  - Постановили исключить, только один против. Мне не это обидно, а то, что даже Сергей Степаненко, сказал: "исключить". Лучше бы он промолчал. Он же мой друг, мы с ним ходили в самоволки, сидели за одним столом и пили водку. Но почему он решил меня так строго судить. Гармаш то же полтора месяца назад сидел на гауптвахте, а я их всех считал своими друзьями.
  - Успокойся, - сказал Грушев, - это не первый в истории случай предательства друзей. Когда Юлия Цезаря убивали друзья, он изрёк свою знаменитую фразу.
  - Знаю я, - Валентин махнул рукой.
  - А чему же ты удивляешься?!
  - Просто по-человечески обидно.
  - Ты не вешай нос. Будет ещё комсомольское собрание роты, и я думаю, что ребята вынесут другое решение.
   Комсомольское собрание роты было на следующий день. Валентина решили не исключать из комсомола. Собрание вынесло решение: "За обман командира и бестактность к своим товарищам комсомольцу Нестеренко объявить строгий выговор". На вечерней проверке командир роты объявил Валентину трое суток ареста.
   Двадцать второго апреля была девяносто седьмая годовщина со дня рождения Ленина, но на "большевистское рождество" амнистии не было. В роте было трое наказанных: Нестеренко, Банников и Демченко. Сержант Заяц повёл их на гауптвахту. Арестованных принял начальник караула, и сразу же их погнали на строевую подготовку. После отправили на второй этаж. Им дали вёдра и заставили мыть полы в камерах и в туалете. В общей камере было тридцать три человек. Со всех сняли ремни и построили на проверку. В двадцать три пятнадцать начальник караула скомандовал "отбой". Через секунду все уже лежали на нарах. Того, кто пошевелится, ожидал карцер. Утром после подъема всех погнали на строевую подготовку. Ходили на плацу до восьми часов. Завтрак - кусок чёрного хлеба, каша, масло и кружка полусладкого чая. После завтрака всех арестованных построили и стали распределять на работу. Валентин и Воробьев попали на танковый завод. В Дарницу повезли на машине под охраной. На заводе им поставили задачу складывать танковые траки, каждый из которых весил двадцать один килограмм. За день вдвоём перетаскали пятьдесят две тонны!!!? От усталости ломило спину. В ожидании машины лежали на траве не в силах пошевелиться, но все равно травили анекдоты. За разговорами Валентин поближе познакомился с Сергеем Воробьевым. Отец Сергея был заведующий кафедрой марксизма-ленинизма в МГУ. Наконец пришла машина, и арестованных повезли на гауптвахту. Они ехали по мосту Патона, по набережной мимо Асколдовой могилы. Валентин смотрел на Днепр, на город и вспоминал, как он гулял в этих местах с любимой девушкой. У него защемило сердце. Ему впервые стало тоскливо и жалко прошлого, которое было совсем недавно и бесследно исчезло.
   В эту минуту Валентин понял, что детство от него ушло навсегда. Он вдруг перестал обижаться на своих друзей, понимая, что они повзрослели, и что дружба эта была временной. Через три месяца они разъедутся по стране, и каждый устроит свою жизнь, как сможет: одни стукачеством, другие угодничеством и подхалимством, а третьи - честно и достойно. Он вспомнил задание майора Кузнецова посетить кафе " Мечта" и выявить там недовольных советской властью. Ему вдруг стало противно и стыдно за то, что он так же как Коля Будоренко хотел выхлопотать себе место в Киеве и устроить свою жизнь. "Дурак,- думал Валентин, - зачем мне этот КГБ, зачем я собирал рекомендации в партию, где коммунисты, такие как Ширмов и Будоренко". И он в душе простил стукача Будоренко, понимая, что тот выбрал в жизни свой путь. Будоренко для него стал обычным среднестатистическим человеком страны, которой нужны были такие граждане.
   На следующее утро в целях воспитания других курсантов ребят повезли в родное училище. Под охраной выводного они втроём ставили забор. В это время на обед в столовую вели шестую роту. Вся рота шутила и бросала комплименты в адрес арестованных. Выводной оказался хорошим парнем. Он отпустил ребят в столовую, где официантка Тамара покормила их обедом. Арестованные ещё купили в буфете молока, потом продолжили краном ставить забор. Крановщик был толстяк и балагур, шутил и рассказывал, как он был солдатом и тоже сидел на гауптвахте. Мимо проходил капитан Ширмов, он ничего не сказал, но его лицо выражало удовольствие. Видимо таким людям как Ширмов было очень приятно упиваться властью.
   Такие люди есть повсюду. Они находятся рядом с нами и отравляют нашу жизнь. Не знаю, может быть, он ещё жив и прекрасный семьянин, любит своих внуков, но то, что он был грубым, жестоким и пошлым - это правда.
   Вечером на гауптвахте появился "Бульдог". Младший лейтенант ещё больше растолстел. Он хотел насладиться вечерней экзекуцией, но пошёл сильный дождь, и арестованных отправили в камеры.
   Утро после дождя было тёплым. Арестованных отправили на уборку территории возле гауптвахты. У Валентина и Сергея Воробьева было хорошее настроение.
   - Сергей Львович, что нам сегодня на завтрак подадут? - шутя, спросил Валентин.
  - Вы знаете, Валентин Иванович, я думаю что тефтели и какао со сливками.
   По неписаному закону гауптвахты масло отдают тем, кто остаётся. Валентин отдал его Юре Банникову, тому ещё оставалось отбывать два дня. После завтрака арестованных повезли на работы в Жуляны. На улице Аэродромной спилили большие деревья. Ребята в машину загружали колоды и чистили улицу. Стояла солнечная погода. С аэродрома поднимались самолёты и низко, пролетая вдоль улицы, набирали высоту. Свинцовые тучи плыли с запада и стали закрывать солнце. Небо потемнело, и загремел гром. По улице пролетел ветер, кружа и подхватывая осыпавшуюся с деревьев кору и опилки. Вначале маленькие капли упали на лицо, а потом всё чаще и чаще. Арестованные забрались под крышу рядом стоявшего сарая и радовались весенним струйкам. После тёплого дождя как-то вмиг всё распустилось. Валентина всё время посещали хорошие мысли. " Всё будет прекрасно, - думал он, - надо учиться дальше и получить высшее образование, о девушках пока надо забыть".
   Он вспомнил Таню Панкратову, которая до безумия любила его и, которой он отказал в дружбе. И ему вдруг стало жаль Таню. В эту минуту он хотел её увидеть, поцеловать и попросить прощения. Внутри у него стало появляться какое-то чувство, непонятное ему доселе. Он как бы со стороны посмотрел на себя, на своих подруг: на Нелю, которую, не смотря ни на что, продолжал любить, на Раю, которую трудно было застать дома, потому что она встречалась с другим парнем, и на ветреную Любу Бурьян, из-за страсти к которой, он сейчас сидел на гауптвахте. И всё это ему показалось смешным, пустым, и не нужным развлечением. Он понимал, что детство уже ушло. "Сейчас за меня ещё отвечают другие, но близок тот час, когда настанут офицерские будни, и мне надо будет отвечать за таких же, как я парней" - думал он. И Валентин вдруг понял капитана Ширмова и перестал на него злиться.
   В семнадцать часов сержант Альберт Ильин забрал Валентина из гауптвахты. В училище он узнал новость, что погиб космонавт Комаров Владимир Михайлович. Вчера ему исполнилось ровно сорок лет. По телевизору сообщили: Дважды Герой Советского Союза Комаров погиб при возвращении на землю из-за неправильной работы тормозной парашютной системы. Корабль снижался с большой скоростью, что привело к гибели космонавта.
   Получив относительную свободу, Валентин сразу же пошёл в буфет. Съел полкило колбасы, пол батона и выпил бутылку молока. В казарме ему вручили письмо от брата. Брат писал, что у него всё нормально и что он готовится поступать в институт. Ночь спал как убитый. Утром после завтрака командир роты майор Ревяко вызвал Валентина на беседу. Он душевно с ним поговорил о том, что нужно оставить детство, взяться за ум и готовиться к сдаче экзаменов.
   Двадцать седьмого апреля курсантов подняли в два часа ночи, и повели на Крещатик. Была генеральная репетиция к параду. Всю ночь гремел тысячетрубный оркестр, грохотали танки - всё было как всегда. Вечером Валентин заступил в караул на третий пост, это был его тридцать пятый караул. В среднем за службу у курсанта было сорок суток службы в карауле и столько же в наряде по столовой и по роте.
   Тридцатого апреля рота готовилась к параду. Все понимали, что через три месяца курсантскую форму они снимут и оденут офицерскую, но порядок есть порядок. Необходимо было снять потускневшие погоны и нашить новые, подшить подворотничок, выгладить брюки и мундир и до блеска начистить пуговицы бляху ремня, хромовые сапоги. Это был последний шестой парад по счету и сорок две тренировки в масштабе гарнизона.
   Утром Валентин поскандалил с командиром отделения младшим сержантом Будоренко. Теперь уже того беспрекословного подчинения командиру отделения не было. Это на первом курсе младший сержант был царь и Бог, а теперь, когда до лейтенантских погон осталось три месяца, можно было и поскандалить. Когда Валентин зашёл в быткомнату, Грушев гладил брюки.
  - За тобой никто не занимал? - спросил его Валентин.
  - Нет, я сейчас заканчиваю, можешь гладить.
  - Я забил, - сказал Валентин и побежал в казарму за мундиром.
   Вскоре он появился, держа на перевес китель и брюки.
  - Ты чего опять с ним завёлся?
  - А, ну его, говнюка, вычеркнул меня из списков увольняемых на все праздничные дни. Пришлось душевно поговорить. Сказал, как только получим звёздочки, будем равными по званию, и я ему сразу же "нюх начищу". Испугался, пошёл исправлять.
   Первого мая подъём был в семь часов утра. Парад принимал командующий Военным Округом генерал Якубовский, на трибуне стоял первый секретарь Компартии Украины Шелест и первые лица украинского руководства. Парадные батальоны замерли на Крещатике. И вдруг среди этой тишины раздалась команда: "Парад, смирно! К торжественному маршу, на одного линейного дистанции, по-батальонно, равнение направо, шагом марш!" И курсанты, чеканя шаг, красиво пошли по Крещатику в свой последний парад. Каждый из них понимал, что больше они здесь ходить не будут, и поэтому выкладывались, не жалея сил.
   После парада у ребят были мокрые спины, они шли по Бессарабке, снимали фуражки, протирая носовыми платками сырые волосы. Дежурный по роте Валера Харченко сказал, что наш парадный батальон отлично был виден на экране телевизора. Мы попали в хронику. В роте курсанты сдали оружие и увольняемые пошли в город.
   Валентин пошёл в город, и первый раз ему некуда было идти. Он вспомнил о разбитом аисте, тонкую как, тростиночка Валю и пошёл к ней в гости. Валя была дома и от неожиданности не знала, что ему и сказать. Вскоре к Вале пришёл Вася - курсант киевского общевойскового училища. Валентин понял, что Вася друг Вали и поспешил удалиться. Только теперь его жизнь научила, и он стал понимать, как не хорошо без приглашения приходить к даме в гости. Он болтался по городу один. Такого у него ещё никогда не было.
   На вечерней проверке в шестой роте опять было происшествие. Не вернулся с увольнения Телиженко Анатолий. Старшина Тарасюк вызвал Грушева в канцелярию роты.
  - Ты знаешь, где может быть твой друг? - спросил Тарасюк.
  - Да, знаю, - ответил Миша, - у Валеры Богданенко день рождения, он его пригласил к себе домой.
   Толя появился в четыре часа утра. Он еле стоял на ногах. Утром его отчитал старшина Тарасюк, но никому об опоздании не доложил. Телиженко повезло.
   После завтрака, не выспавшись, с больной головой, он упал в кровать. Утром появился в роте Валера Богданенко. Он был в кителе, но без ремня.
  - Ты чего без ремня? - спросил Грушев.
  - Не знаю, наверное, Толик забрал. А мне пришлось такси вызывать и через забор лезть.
   - Посмотри, у Толика на табуретке, кажется, два ремня лежат, - смеясь, сказал Грушев, - как он умудрился два ремня прихватить?
  -Когда мы пришли ко мне домой, Толик расстегнул китель и свой ремень надел на брюки, чтобы потом не искать. Видно, когда уходил, мой сверху напялил.
  - А зачем же ты его так напоил?
  - Случайно получилось, -сказал Валера и засмеялся,- он выпил водки, а потом вторым бокалом запил, подумав, что в нём вода.
   С этими одеванием "под мухой" в моей жизни тоже казусы были. Помню, когда я уже был командиром полка, пригласил к себе в гости моего хорошего приятеля - мы с ним хорошо посидели. Поздно вечером приехал за ним его водитель и помог ему добраться до служебной машины. Утром я собрался идти на службу и, о, чудо, вместо моих туфлей сорок четвёртого размера стояли такие же туфли, но сорокового. Я представил небольшого роста полковника в моих "лыжах". И как он из них не выпал? Пришлось надевать другие брюки и сапоги. На следующий день я купил на всякий случай две пары туфлей.
  
   На праздники Валентин носил всё время с собой "Селгу". Младший сержант Будоренко, подсмотрев, куда он её прячет, и третьего мая утром доложил командиру взвода. Ширмов построил взвод и под видом проверки хранения личных вещей "обнаружил" тайник Валентина, изъяв у него радиоприемник. Все ушли на занятия.
   После занятий Валентин пошёл в библиотеку, сдал прочитанные книги и учебники. Библиотекарь Нина Александровна подарила ему книгу " Сто слов в минуту" Там был рассказ об истории стенографии. Ночью ему опять снилась Неля, но теперь во сне она его не целовала как прежде, а только появлялась и звала с собой.
   Утром майор Ревяко вывел Валентина из строя и объявил пять суток ареста за хранение радиоприемника. Он сказал, что это приказ начальника училища и приказ Министра обороны, хотя этот приказ никто курсантам не зачитывал. Валентин сказал: " есть, пять суток" и встал в строй. После построения всех повели в клуб на торжественное собрание, посвященное Дню Победы и подведению итогов. Шестая рота заняла первое место в училище-ни одной "двойки". Гуляли "шельмы", но хорошо учились. Майор Ревяко был доволен и наказание Валентину отменил, объявив ему месяц не увольнения.
   Так, наверное, старушки мойры пряли ему нить судьбы. Если бы посадили его снова на гауптвахту, то не было бы очередной роковой встречи. Но история сослагательного наклонения не терпит. " Судьба управляет нашей жизнью, хотя мы её задумали совсем иной". (Шекспир)
   Восьмого мая было воскресенье. Валентин, лишенный увольнения, сидел в казарме, смотрел по телевизору концерт с участием Маи Кристалинской и Муслима Магомаева.
  Вечером в клубе училища был концерт, а после концерта были танцы. На танцах он приметил девчонку. Первый танец с нею танцевал Толя Сусидко, а на второй её пригласил Валентин. Познакомился, её звали Люда (везло ему на Людмил). Весь вечер он протанцевал с прекрасной, как ему казалось, девушкой: она была эрудированная, интересная собеседница. Люда Турчинская работала в библиотеке Академии Наук УССР и училась на втором курсе вечернего отделения КИЛП. Валентин узнал, что через четыре дня ей исполнится девятнадцать лет. Он пообещал ей поздравить с днём рождения.
   Девятого мая после завтрака училище построили на плацу. Курсантам зачитали приказ МО СССР. После повели на площадь Славы для возложения венков. В одиннадцать часов началась торжественная церемония. На возложении венков было руководство Украины и генералы, ветераны Отечественной войны.
   Погода стояла жаркая. Ребята вернулись в роту все мокрые от пота. Валентин принял холодный душ, затем пошёл в роту к первокурсникам. У Левещина взял спортивный олимпийский костюм, переоделся и сиганул через забор в город. Люба Турчинская была дома одна. Они выпили чаю и пошли гулять. В городе случайно встретили Володю Овчарова и Колю Ковальчука. Коля был с девушкой, а Володя делал на память фотоснимки. Ярко светило солнце, весь воздух был густо наполнен ароматами цветущих каштанов. В парке Славы стоял запах сирени. Все сады были бело-розовые от цветов яблонь и груш. Возле частного дома в саду маленькая старушка охраняла покой своего спящего внука. Она взмахом руки отгоняла от его лица назойливых мух. В этих цветущих яблонях и грушах, в запахе сирени, в спящем ребёнке и в сухой маленькой старушке был смысл самой жизни- её рождение, продолжения рода и увядание.
   Пошел мелкий дождик, Валентин и Людмила забежали в подъезд.
   - А у тебя есть бабушка? - спросил Валентин.
  - Да есть, и бабушка, и дедушка.
  - А у меня, к сожалению, нет, - с грустью сказал Валентин, -уже все умерли.
  - Мой дедушка Павел сейчас лежит в больнице. Он, бабушка Вера Михайловна и мама Елена Павловна - вот и вся наша семья. Бабушка в доме за хозяйку, а мы с мамой работаем.
  - А мама твоя, где работает?
  - Она кандидат технических наук, доцент, старший преподаватель КИЛП.
  
   Дождь прошёл, и они пошли гулять. В образовавшихся лужах плыли белые как молоко облака и миллиарды маленьких солнц из нависших на листве капелек дождя, играли зайчиками. После дождя запахи ещё больше усилились, воздух был свежий и чистый.
  -Приглашаю тебя ко мне домой, - сказал Люда, - пообедаем, а потом снова пойдём гулять.
   Дома их встретила мама Люды. Елене Павловне было сорок три года, но она выглядела гораздо моложе своих лет. Пока Люда накрывала на стол, мама учинила Валентину экзамен-допрос. Валентин рассказал ей немного о себе и даже о том, как он сидел на гауптвахте. Потом Елена Павловна пошла помогать дочке готовить обед. Валентин остался в комнате с бабушкой, Верой Михайловной.
  - Большая у вас семья? - спросила бабушка.
  - Папа, мама, брат служит в Германии, и сестра ходит в школу. Вчера получил из дому письмо, отец сейчас в больнице.
  - Чем заболел? - спросила Вера Михайловна.
  - Он инвалид войны, у него в теле ещё с войны осколки сидят. А недавно оступился и ногу сломал.
  - Павел тоже в войну ранен был, - сказала старушка и задумалась.
  - А почему Люда на дневном отделении не учится? - спросил Валентин.
  - А кто ж, милок, семью кормить будет, Лене одной не потянуть. Мужа то у неё нет, а мы уже старые. Павел, когда ещё здоровым был, работал, а сейчас при смерти лежит, - Вера Михайловна перекрестилась и что-то прошептала губами.
  - Кандидатам, наверное, много платят, - пошутил Валентин.
  - Какое там много, - проворчала бабушка, - у рабочих на фабрике больше чем у неё оклады. За кандидата Лене всего пятнадцать рублей добавили. Да и диссертацию защитила она только в прошлом году. Так что особо не жируем. Раньше, при царе, самыми уважаемыми людьми были священник, врач и учитель, и только после них все остальные, а сейчас это самые ненужные люди, судя по тому, как им платят. Вначале нужно лечить душу, а затем тело, и только после этого можно чему-нибудь научить. Разве можно с больными душами что-то путём построить. А они о светлом будущем всё кричат.
   После обеда Валентин и Люда поехали смотреть салют на площадь Славы. Стреляли курсанты из ракетниц. Валентин рассказывал Людмиле, как он в прошлом году тоже участвовал в салюте. Тридцать залпов один за другим взвивались в небо. В эту минуту Валентин стоял и думал: " Я счастлив, это самый замечательный день в моей жизни: весна, праздник, запахи цветов и со мной красивая девушка, с которой я хочу связать свою судьбу".
  
  
   Глава 16
  
   У старшекурсников начались практические занятия по развёртыванию аппаратных и радиостанций. Все старались, понимая, что навыки, которые они приобретут здесь, будут им необходимы в войсках. Согласно своему номеру в экипаже каждый выполнял свою определенную работу. Они уже не удивлялись, как это было на первом и втором курсе, а уже уверенно поднимали тяжелые мачты антенн, заводили двигатели электрогенераторов, включали и настраивали радиопередатчики и радиоприёмники и входили в связь. Ребята телефонного и телеграфного взводов разворачивали свои аппаратные, тянули большие барабаны кабеля. Обедали в учебном центре, а к концу дня их уставших привозили в училище. Двенадцатого у Турчинской Люды был день рождения, но сбежать к ней Валентин не мог. С утра их увозили на полевые занятия и привозили только к ужину. Утром он отправил открытку Людмиле и письмо отцу в больницу.
   Тринадцатого мая курсантов не повезли в учебный центр. Генерал читал лекцию о международном положении. После лекции курсанты говорили между собой, что, наверное, весь выпуск пошлют служить на Дальний Восток.
   В субботу после обеда построили увольняемых. Валентина не отпустили в увольнение и он сбежал к Людмиле. За столом они пили вино за девятнадцатилетние именинницы. Дедушку Пашу уже привезли домой. Он лежал в другой комнате и иногда кашлял. К вечеру деду стало плохо, и Валентин побежал в аптеку за кислородной подушкой.
  Когда он прибежал в аптеку, обнаружил, что у него в кармане было всего двадцать шесть копеек. Но его волнения были напрасными, подушка стоила всего три копейки. Валентин схватил её и что есть силы побежал назад. Когда он прибежал домой, удивился, что двери в доме были открытыми. В коридоре Елена Павловна завешивала зеркало чёрным покрывалом. Потом он увидел Людмилу и по её лицу понял, что дед Павел умер.
   В воскресенье роту повезли в Голосеевский парк. Был зачёт- кросс три километра. В роте были в основном тройки и только восемь отличных оценок. После обеда Валентин снова сбежал к Людмиле. Вера Михайловна и Елена Павловна были в траурной одежде. Посредине комнаты стоял стол, на котором стоял гроб с усопшим. Валентин ещё раз выразил своё соболезнование и ушел. В училище идти не хотелось.
   Стояла тёплая погода, и он пошёл на озеро. Позагорав немного, он поднялся наверх в Ботанический сад. Там встретил однокурсника Юру Иванова. Валентин позавидовал ему - Юра был в увольнении. В белых наглаженных брюках и в белой рубашке он гулял со своей подругой по аллее сада.
   Следующая неделя началась со строевого смотра. Радости от этого мало: в кителе, застегнутом на все пуговицы и крючки, туго подпоясанный ремнём, с автоматом на груди весь изнываешь от жары. К концу смотра все вспотели. Воинские ритуалы лучше всего наблюдать со стороны. Шестая рота плохо спела песню, и ротный злился. После строевого смотра сразу начались занятия. Парадную форму не сняли и курсанты до обеда парились в кителях. После обеда пошли на самоподготовку. Валентин получил письмо от брата и сейчас писал ответ. Раньше в письме Валентин писал ему, чтобы он поступал в их училище, потому что студента отец прокормить не сможет. Брат ответил ему, что военным быть не желает, а будет поступать в институт на вечернее отделение и работать.
   После самоподготовки Валентин сбежал к Турчинским. Дома была Елена Павловна.
   -Люда дома? - спросил Валентин.
  - Ты заходи, Валя, - ответила мать, - она скоро приедет. Люда с бабушкой на кладбище. Она поехала навестить могилы дедушки Паши и своего отца. Дедушку рядом с ним похоронили.
  - А папа Люды давно умер? - спросил Валентин.
  - Он умер в январе сорок восьмого, а она родилась в мае, так что дочь свою он и не увидел. Валя, ты сможешь на веранде электропроводку починить.
  - Да, смогу, а инструменты у вас есть.
  - Были какие-то у деда, - Елена Павловна достала из кладовки ящик с инструментами.
   Валентин переделывал электропроводку, а Елена Павловна смотрела на его работу. Ей было приятно, что в доме появились мужские руки.
  - Елена Павловна, а какая тема была вашей диссертации?
  - Новая технология сваривания синтетических тканей.
  - А диссертацию писать трудно?
  - Да, Валя, трудно. Надо много книг и журналов в библиотеке пересмотреть, чтобы убедиться в том, что в мире подобного нет. А то скажут, содрала у кого-то и не сможешь защитить диссертацию.
  - Я тоже хотел бы получить высшее образование и какое-нибудь открытие сделать.
  -Выучишься, если не будешь ленивцем. Когда у вас выпуск?
  - Двадцать седьмого июля вручают дипломы.
   -Куда распределят, тебе уже известно?
  - Пока нет, но курсанты болтают, что весь выпуск на китайскую границу поедет.
   Вскоре вернулись бабушка и Людмила. Все сели за стол, бабушка налила всем в рюмки водки, и помянули деда Пашу.
   Вечером Валентин возвратился в училище. Перелез через забор и сразу встретил Левещина.
  - Ты что выпил? - спросил Сергей,
  - А что слышно?
  - Да слышно, возьми пожуй орех, - Сергей достал из кармана мускатный орех и протянул его Валентину. - Советую близко к командиру не подходить, - пошутил Левещин, - устав и это предусматривает: два метра должно быть между начальником и подчинённым.
   В роте Валентина уже ждал заместитель командира взвода.
  - Ты где был? - спросил сержант Дамченко.
  - На тренировке, где же я ещё могу быть в спортивном костюме.
  - А почему ты на ужин не ходил?
  - В буфете ел, кефир и колбасу. От горохового пюре меня дует: как встану в стойку и натужусь - все борцы хохочут.
   - Рубль давай, - сказал Дамченко, - или все уже проел?
  - Почему это проел? Пятнадцатого получка была, как же я все пятнадцать рублей за два дня прогуляю, - ответил Валентин. - А рубль, зачем сдавать?
   - У Миши Шпунюка жена умерла, одна маленькая дочь осталась.
  - Они же только поженились, - удивился Валентин.
  - Миша женился, она уже беременная была, родила ему дочь, простудилась и через два месяца умерла. Недавно ездил мать хоронить, а теперь вот жену.
  - Да, не повезло парню, - ответил сочувственно Валентин, - молодой вдовец, дочке два месяца и училище надо закончить, да ещё куда-то по распределению ехать.
   Утром была стометровка. Ротный построил курсантов и давал накачку за кросс.
  - Если стометровку пробежите плохо, в воскресенье никто в увольнение не пойдёт, а все будут бегать, пока не упадут.
   Валентин старался и стометровку пробежал на "отлично".
  - Молодец, - похвалил его майор Ревяко. Можешь записываться в увольнение. Тарасюк, всех у кого двойки - переписать. В воскресенье я буду лично с ними проводить тренировку. Отличников разрешаю уволить в субботу и в воскресенье.
  - Слышал? - сказал Валентин младшему сержанту Будоренко, - что б сегодня меня записал.
  - Запишу, - ответил раздраженно командир отделения.
   На занятиях Валентин читал книгу Ремарка " Время жить и время умирать". После обеда он пошёл в магазин училища и купил книгу для подарка. В книге он сделал надпись: "Уважаемая Елена Павловна! Поздравляю Вас с днём рождения. От всей души желаю Вам крепкого здоровья и больших творческих успехов в Вашем благородном труде". В воскресенье в десять часов он стоял на остановке. Трамвай был переполненный. Казалось, что в него заскочило сразу половина училища. Валентин прицепился сзади на сцепке и так доехал до моста Патона. По дороге он заехал к Рае. У Раи он гостил недолго. Рая всё время поглядывала на часы и, Валентин заметив это, понял, что она куда-то торопится. Он поехал к Людмиле. Елены Павловны дома не было.
  - А когда Елена Павловна придёт? - спросил у Люды Валентин. -Я ей подарок привез, хотел поздравить с днём рождения.
  - У неё двадцать второго день рождения, - сказала Вера Михайловна.
  - Завтра мне не удастся приехать. Мы уезжаем в лес на занятия. И вернёмся к вечеру.
  - Вечером и приходите.
  - Давай поедем на ВДНХ, - сказала Люда, - там, в пять часов концерт песни и пляски ансамбля внутренних войск.
   Побывав на концерте, они поехали в Голосеевский парк. Там было гулянье. От торговых точек пахло дымом и шашлыками.
  - Может, по шашлыку съедим, - предложила Люда.
  - К сожалению, у меня денег нет, - стушевавшись, сказал Валентин.
  - У меня есть, -Люда достала из сумки кошелёк.
   После жалкой курсантской получки, увиденные у Людмилы деньги, Валентину показались несметным богатством.
   Они пили вино, которое продавали на разлив, и закусывали шашлыком. И хотя шашлык был ещё не дожаренный, а вино дешевое, им обоим казалось, что всё здорово. В толпе гуляющих пар Валентин вдруг заметил знакомое платье. Он его видел сегодня на Рае. Это была она. Рая шла с каким-то парнем, держа его под руку. Они счастливо улыбались друг другу. В эту минуту Валентин понял, что вмешиваться в их дружбу незачем.
   Затем Валентин и Люда прокатились на колесе обозрения, после чего поехали домой.
   В понедельник снова пошли занятия в учебном центре. В лесу было жарко, донимала мошка и комары. К ужину вернулись в училище. Валентин сбежал в самоволку, чтобы поздравить Елену Павловну с днём рождения. Он вручил ей книгу "Наука и человечество". Она была по курсантским меркам дорогой и составляла пятую часть получки третьекурсника. Елена Павловна была тронута вниманием Валентина. Затем сели за стол выпили по рюмочке водки, и Валентин убежал в училище. Когда он перелез через забор, и все волнения были позади, он вдруг вспомнил, что его маме сегодня исполнилось пятьдесят, а он её и не поздравил.
   Так бывает, что мы, стараясь быть галантными кавалерами, вспоминаем дни рождения своих подруг и их мам, а о той женщине, которая дала нам жизнь, почему-то забываем.
  
   Всю неделю ребята занимались в лесу, были практические занятия по организации связи. В субботу приехали поздно. Теперь, чтобы выпускники не разбежались из казармы, в роте постоянно был офицер. Майор Ревяко лично проверял роту перед каждым построением.
   Валентин вспомнил, что Сергею Степаненко сегодня исполнилось двадцать лет. После выступления Сергея на комсомольском собрании, Валентин стал относиться к нему не так, как это было раньше. Он подошёл и сухо поздравил Сергея.
  - Пойдём к Сусанне,- сказал Сергей,-она обещала накрыть стол.
  - Не хочу, - ответил Валентин, - за мной следят. Если пойду в самоволку, снова попадусь.
   Валентин не сказал Сергею, что ему с ним неприятно общаться, и там будет подруга Сусанны Люба Бурьян, которая обманула его. Из-за неё он совершил подлог телеграммы, чтобы быть с нею рядом, а она, пригласив его к себе, ушла из дому.
   "Не судите, да не судимы будите" учил Господь. Сергей сходил к Сусанне и, возвращаясь в училище, уже возле самого забора встретился с нарядом милиции.
  - Ваши документы, - сказал сержант милиции. Он понимал, что перед ним в спортивном костюме стоит курсант училища, но ему захотелось показать свою власть.
  - У меня нет с собой документов, - сказал Сергей, - я курсант, и военные подчиняются военному патрулю, а не милиции.
   И тут, стоявший рядом рядовой, ударил Сергея резиновой дубинкой. Младший сержант стал помогать своему напарнику. Они били Сергея, а он закрывался руками. Два этих "стража порядка" понимали, что перед ними курсант, будущий офицер, но свидетелей вокруг нет, и они упивались властью. Это была серость, она училась в школе на двойки и тройки и с трудом закончила её. И вот теперь этой серости дали власть, к тому же, в этом году ввели дубинки, разрешив бить людей. Сергей не нарушал общественного порядка, он просто шел к себе в училище, а она - эта серость - караулила возле забора, зная, что курсанты бегают в самоволки, и ей захотелось своим сверстникам показать свою власть и испробовать дубинку. Пройдут годы, но, к сожалению, серость так и будет продолжать махать чёрными и полосатыми палками.
   Утром старший лейтенант Белецкий забрал в отделении милиции побитого Сергея. "Стражи порядка" бодро докладывали, что курсант оказывал сопротивление, хотя у них не было ни царапинки. Они, зная, что нет свидетелей, ухмылялись, а у Сергея все руки были в синяках.
   Второго июня курсантов повели в ателье на последнюю примерку. Парадная форма уже была готова. Курсанты по очереди заходили в примерочную мерили мундиры. Мастер опытным глазом смотрел, как сидит китель, что-то помечал и заставлял снимать. А каждому хотелось подольше постоять у зеркала, чтобы полюбоваться собой. Шинели еще не были готовы.
   После обеда Валентина вызвали к командиру роты. Валентин шел в канцелярию и думал, где у него очередной прокол, и за что его будут снова ругать. Но майор не ругал его, а, побеседовав с ним, объявил ему, что он распределяется в войска КГБ. После беседы ротный достал из стола радиоприёмник "Селга" и отдал Валентину.
   Выходя из канцелярии Валентин, в коридоре столкнулся с Грушевым.
  - Всё, Миша, я распределён в КГБ.
  - Молодец, - сказал Миша, - дай, пожму твою руку. Ты что, в Киеве остаёшься?
  - Не знаю, но я думаю, что тут останусь.
   В субботу Валентин торопился к Людмиле. Он сообщил ей приятную новость, высказав своё предположение, что он останется в Киеве. Елена Павловна была рада за него. Этот день пролетел, словно одна минута. Валентин и Люда пошли гулять в парк. Лучи солнца пробивали сквозь густую крону деревьев, создавая причудливые тени, пели птицы и в воздухе витал аромат цветов. Зашли в кафе " Закарпатская троянда", выпили кофе и по двести грамм вина "Иршавское". Из радиоприёмника звучала песня. Майя Кристалинская пела песню " Для тебя". Потом они зашли в магазин "Ява". В магазине стояли красные, поблёскивая никелем, мотоциклы.
  - Какая красота, - сказал Людмиле Валентин, - но семьсот пятьдесят рублей. Всё решено, первый год копим на мотоцикл.
   Это слово "копим" словно встряхнуло Людмилу, она вдруг поняла, что он решил сделать ей предложение.
  - Да, хорошая мечта, - ответила она, - можем и накопить.
   Возле магазина стоял парень и продавал свой мотоцикл. У него была "Ява" с коляской.
  - За сколько отдашь? - спросил Валентин.
  - Тысячу двести пятьдесят рублей, - ответил парень.
  - Надо подумать, -сказал Валентин, хотя у самого в кармане лежало только два рубля.
   Ночью мечтатель не мог уснуть. В час ночи поднялся и принял холодный душ. Дневальным стоял Грушев, он в это время убирал умывальник.
   - Ты чего не спишь, - спросил Миша.
  - Такой красивый мотоцикл увидел, хочу купить.
  - А деньги где возьмёшь?
  - Думаю, что на свадьбу подарят.
  - На какую свадьбу? - Миша заморгал глазами.
  - На мою. Я, Миша, решил жениться. Все ребята женятся, а я что рыжий.
  - А, ну да, модно стало жениться. Ты что же, из-за мотоцикла решил жениться? Тогда лучше побогаче невесту бери. Кабардина Таня -дочь генерала, может, они сразу тебе и машину купят, чего уж мелочиться!
  -Брось, Мишка, гадости говорить, - раздраженно сказал Валентин, - Люда мне очень нравится. Она хорошая девушка, и я давно это решил.
  - А как же Рая?
  - С Раей я уже завязал. Видел её с парнем в парке.
   Валентин тут же заговорил стихами Р.Тагора.
   " Если бросят тебя все тобою любимые,-
   Это всё не беда, не грусти...
   Если будут надежды, так долго хранимые,
   Черепками валятся в пыли - это всё не беда, не грусти".
  - А что ж тогда беда, скажи?
  - Если потерял человеческое достоинство.
  - Тогда чего же ты так переживаешь? - спросил Миша. - Если дал девушке слово, решил жениться, то женись и спи спокойно.
  - А ты собираешься жениться?
  - Нет, - протяжно ответил Миша, - слава Богу, с ума ещё не сошёл, у меня для размышления и объекта нет.
   В воскресенье Валентин был у Турчинских, и он с Людой пошел гулять в город. В этот день судьба словно вела их друг к другу. Когда они проходили мимо Дворца бракосочетания, Валентин остановился.
  - Люда, давай поженимся! - вдруг торжественно сказал он.
  - Давай, я согласна.
   Они вернулись и вошли во Дворец бракосочетания.
   В дневнике Валентина возле даты "четвёртое июня" я увидел фразу: "Вернулись, а стоило ли возвращаться во Дворец". Во Дворце молодые подали заявления и заплатили рубль пятьдесят. Затем зашли в магазин, купили бутылку вина и поехали домой удивить Елену Павловну. Получив такое известие, бабушка и мама разволновались, но вскоре пришли в себя и стали накрывать стол.
   Вся неделя была в занятиях и Валентин смог прийти к Люде только в субботу вечером. Его гражданская одежда была отстирана и отутюжена заботливыми женскими руками. Валентин переоделся, и они с Людой пошли в кинотеатр смотреть кино "Эдгар и Кристина".
  - Валя, ты домой написал письмо о нашем решении пожениться, - спросила Люда, когда они вышли из кинотеатра.
   - Написал и маме, и отцу в больницу, и брату в Германию. Жду ответа, уже неделя прошла. На воскресенье я записался в увольнение, приду сразу после обеда. Если будет хорошая погода, сходим на Днепр.
  - А утром не можешь? После обеда будет жарко.
   -До обеда мы сдаем гимнастику на спортивных снарядах.
   В воскресенье Валентин сдал гимнастику и в четырнадцать часов уже был у Турчинских. Люда уже ждала его. В углу стояла сумка, в которой были продукты и два покрывала. Они пошли на Днепр. На речном трамвайчике переправились на Труханов остров. Валентин искупался, а Люда не умела плавать. Глядя на неё, он сравнивал её с Раей, которая плавала как рыба в воде. Потом они бродили по острову как Робинзон и Пятница.
   Проголодавшись, сели под куст кушать. Из неразлучной "Селги" звучали песни "Топ, топ, топает малыш", "Человек из дома вышел". Вдруг внезапно налетел ветер, и на воде показалась рябь. Воздух дрогнул.
  - Ой, Валик, не гром ли?
  - Откуда гром, на небе ни одной тучи, - возразил Валентин.
   Через несколько минут из-за горы показались лиловые тучи, они на глазах темнели и стали чёрными. Налетела буря. Она поднимала вверх песок, вся еда стала непригодной. Полил дождь, и они, постелив одно покрывало под себя, а другим, укрывшись, забрались под куст. Спрятавшись от посторонних глаз, они целовались, Валентин всё больше распаляясь, обнимал и целовал Люду и в этот момент он впервые в своей жизни познал женщину. Дождь закончился, и влюбленные, переправившись на правый берег, стали гулять по склонам Днепра. В эту минуту Валентин чувствовал себя безмерно счастливым.
   - Ты знаешь, Люда, - сказал Валентин, - если на этой земле есть рай, то этот рай Ботанический сад в Киеве. Я так люблю розы, которые только-только раскрывают свои лепестки. Давай поедем туда.
   Люда согласилась, и они поехали в розарий. Насмотревшись вдоволь на розы, возвратились домой. Дома в гостях была тётя Людмилы, как и все толстушки, добродушная женщина. Она поздравила племянницу с помолвкой и достала из сумки бутылку шампанского, поручив Валентину её открыть. Застолье было по-домашнему тёплым, уютным, и Валентину казалось, что он находится в кругу своей будущей семьи.
  
   На следующее утро было комсомольское собрание училища. Валентин не слушал, что там говорили выступающие, он читал "Декамерон". Кто-то из выступающих сказал, что до выпуска остался месяц, и гулять некогда. И вдруг к Валентину пришла мысль: " Я не заметил, что пришло лето. Уже семнадцатое июня. Впереди экзамены, свадьба и куча разных незавершённых дел".
   Вернувшись из клуба, Валентин получил долгожданное письмо от родителей. Он дрожащей рукой вскрыл конверт, его глаза увидели знакомый почерк отца. Он писал:
   "Валик, здравствуй! Мне как-то трудно писать на эту тему, но я начну свой разговор о твоей женитьбе. Признаюсь честно, я ночь не спал, думая о тебе. Валик, я ждал от тебя следующее. Ты окончишь училище, твёрдо станешь на ноги, поездишь по Союзу, посмотришь на жизнь, а после будешь обзаводиться семьёй, но получилось иначе. Любовь тебя опьянила, и ты решился на такой шаг. Твоё дело, мой сын. Это в молодости бывает. Но ты поразмысли обо всем, посмотри, не совершаешь ли ошибку. Помнишь ты в "Золотых россыпях" читал: "Всё обгляди хорошо, чтоб не на смех соседям жениться" (Гесиод). Тебе же скажу откровенно, я не возражаю против твоего брака, но прошу отложить свадьбу на месяц. Мне сделали операцию и скоро снимут швы, а потом наложат гипс и меня отпустят домой. Буду передвигаться с помощью костылей, и Коля приедет с Германии в отпуск. Все будем дома и сыграем твою свадьбу. Пиши ответ срочно. От всей души желаю тебе большого настоящего счастья. Твой отец".
   Валентин тут же написал отцу ответ. Он писал, что свадьба назначена на двадцать первое июля и изменить эту дату нельзя.
   Девятнадцатого июня весь третий курс уехал в учебный центр Бортничи. Учениями заканчивались занятия и после них начинались государственные экзамены. На учениях курсанты днём и ночью разворачивали узлы связи, строили проводные и радиорелейные линии связи. В ходе учений сдали экзамен по оружию массового поражения.
   Двадцать второго июня курсантов подняли по тревоге в четыре часа утра. В этот день двадцать шесть лет назад началась война. Командный состав и многие преподаватели были фронтовиками. Эта дата для них была особенной, поэтому они, наверное, в эту ночь подняли курсантов. Чтобы знали, и помнили! На проверке не оказалось курсанта Аланцева. А курсанты Белых, Веленский и Скляр пьянствовали с солдатами роты обеспечения. Курсантов с полной экипировкой погнали на кросс шесть километра. Из училища прибыл генерал. Белых, Арланцева, Веленского и Скляра на кроссе не было, с ними беседовал начальник училища.
   Так бывает, что одни бегают кросс до седьмого пота, а другие отделываются воспитательной беседой. После кросса всех курсантов построили. Нарушителей снова вывели из строя, и генерал стал их отчитывать.
  - Веленский должен был остаться в Киеве, - сказал генерал, - но видно ему нужно будет начать службу офицером на Кушке.
   Но этого не произойдёт. Отец Веленского за шалости сына простит и уговорит генерала оставить его в КВО.
   Генерал постыдил шестую роту.
  - Бензин жжем на поездки, а результаты никуда не годятся. Сегодня бежали кросс - сорок девять человек "неуд" и только восемь "отлично".
   Потом генерал подобрел и стал давать курсантам напутственные советы.
  - Через месяц вы станете офицерами. Запомните пять важных в жизни правил.
   Первое -к каждому делу нужно относиться серьезно, не взирая на то, большое оно или маленькое. Нужно всегда стараться сделать его качественно и доводить до конца.
  Второе- будьте справедливыми и честными, нельзя ничего скрывать, за сокрытием могут стоять преступления и жизни людей. Помните, ложь всегда вылезет наружу.
  Третье - на выпускном вечере, на каждом столе будут стоять бутылка коньяка и вино. Пейте в меру, и эту меру надо держать всю жизнь.
  Четвёртое-вы станете лейтенантами. Не теряйте от радости голову, берегите документы и не швыряйте деньгами. В начале вам покажется, что их у вас много, а на самом деле их совсем мало.
   Пятое -обходите стороной женщин легкого поведения. Что легко даётся, то редко стоит брать, и избегайте плохих компаний. Вот вам пример: два лейтенанта в прошлом году, следуя к месту службы, пили с гражданскими, потом подрались и одного из них выбросили с поезда.. Один попал в госпиталь, а другой на кладбище. В позапрошлом году лейтенант Юсупов превысил скорость на автомобиле "Москвич" и разбился насмерть.
   Мудр был генерал и добрый человек. Не ошибусь, если скажу, что все курсанты его любили. Будучи офицерами, многие ему писали письма, и он находил время на них отвечать. У меня до сих пор остался его адрес. Наверное, сейчас на Бульвар Дружбы народов в двадцать первом доме живут уже совершенно другие люди. Умер наш генерал, Тюльга Иван Николаевич, прожив всего шестьдесят шесть лет, в тысяча девятьсот восьмидесятом году. Его жена, Феодосия Андреевна, умерла в семьдесят седьмом на шестьдесят пятом году жизни. На сорокалетие выпуска ребята ездили на его могилу и положили цветы.
   Двадцать пятого июня курсантов возвратили в училище, они стали готовиться к государственным экзаменам. На следующий день при построении на обед командир роты объявил, что курсантов Нестеренко и Саченко ждет в кабинете начальника факультета майор Кузнецов. Валентин и Юра направились к нему. Майор Кузнецов беседовал с курсантами более двух часов. Ребята узнали, что в КГБ с их выпуска идут всего четыре человека: Нестеренко и Саченко из шестой роты, Авраменко и Бычков - третьей.
   Первого июля начались государственные экзамены. Первый экзамен был по физической подготовке, а потом у каждого взвода было своё расписание экзаменов. Хотя нагрузка в этот период была большая, курсанты все равно умудрялись сбегать на пляж искупаться и навестить своих любимых. Многие курсанты попадались, их наказывали, но это уже было чистое соблюдение проформы. Экзамены закончились восемнадцатого июля. Валентин сдал их на хорошо и отлично.
   Девятнадцатого утром Валентин сходил на пляж, а после обеда ему выписали увольнительную на два дня. Он с Людмилой поехал в салон для молодоженов. Валентину купили чёрный костюм, а Людмиле подвенечное платье. Во Дворце бракосочетания за тридцать рублей купили золотые кольца. Елене Павловне костюм и платье очень понравились, но Вера Михайловна не разрешала срывать ярлычки. Она, как и все старые люди, сомневалась, что решение молодых окончательное. Тетя Лида составила список приглашённых. Предположила купить на свадьбу десять бутылок водки, пять бутылок вина и три бутылки шампанского.
   Вечером с Людой съездили на вокзал и встретили сестру Валентина Марийку.
   Всю ночь Валентин не спал и только под утро куда-то провалился. Марийка и Люда уже пришли из парикмахерской с красивыми прическами. В половине одиннадцатого выехали на трёх "Волгах" во Дворец бракосочетания. Валентин был в черном костюме и с бабочкой, невеста обворожительно красивой в своём подвенечном платье и фате. Их зарегистрировали и сделали цветное фото на память. Валентину все казалось, что это происходит не с ним, что он участвует в каком-то спектакле. Потом было застолье, весело и шумно как у людей - свадьба пела и плясала.
   На следующий день Валентин пошел в училище отметить увольнительную. Ему выдали новую увольнительную до восьми часов утра двадцать четвёртого июля.
   Двадцать третьего вечером он проводил Марийку на поезд.
   Наконец-то курсанты получили долгожданную офицерскую форму. Валентин отвёз всё Турчинским, и поехал в училище в парадной форме. Ему захотелось поехать в общежитие, попрощаться с Любой Закружной и девушками-студентками, с которыми приходилось встречать дни рождения и праздники. Он шел в надежде встретить свою любовь.
   " А вдруг, - думал он, - я случайно встречу её, мне хотя бы один раз взглянуть на неё".
   Он шел к общежитию, а его сердце всё больше и больше стучало и казалось, что оно вот-вот выскочит из груди. Люба Закружная была дома. Молва о его приходе разнеслась быстро по комнатам. В коридоре девушки окружили Валентина, шумно поздравляя его. И тут из сто пятой комнаты вышла она. Неля шла словно принцесса, а он стоял онемевший, как заворожённый . Девушки увидели это и оставили их вдвоём.
  - Поздравляю тебя, - сказала Неля, - вижу, что у тебя на пальце кольцо. Ты что женился?
   - Да, женился.
  - Красивая жена?
  - Да, красивая, но ты лучше. Ты даже не представляешь, как я тебя любил. Такое чувство, что врагу не пожелаешь. Словно за душу, кто-то к тебе тянет и выворачивает. Я бегу, сломя голову. Ух, вот она! И вдруг всё сразу проходит. А ты поиграешь со мной и снова меня гонишь. Я иду к другой девушке, а перед глазами ты. Тебе захотелось меня подразнить, и ты снова меня зовёшь. И я вновь бегу, сломя голову к тебе. Меня не отпускают в увольнение, но я убегаю в самоволки. Я совершил их бессчетное количество раз, рискуя всем своим будущим, а может и свободой, лишь ради того, чтобы увидеть тебя, быть с тобой рядом. Ты мне снилась каждый день. Да и сейчас ещё продолжаешь сниться.
  - Я тебя тоже люблю, - сказала Неля, - Если бы ты ни бегал за девочками, я бы не сгорала от ревности, и мы бы тогда были с тобой вместе, всю жизнь прожили бы счастливо. Что же мы наделали, Валечка!? Прости меня!
   Неля обняла его и поцеловала. На её щеках появились слёзы. Она смахнула их ладоней и быстро пошла по коридору. Валентин стоял неподвижно, словно его в эту минуту пронзило молнией. Он не помнит, как доехал до вокзала купил, предварительно два билета домой на двадцать два сорок тридцатого июля.
   Но всё же судьба складывается совсем не так как планирует её человек. Неля выйдет замуж. Муж у неё вопреки желаниям её мамы будет военным. Он станет генералом. Неля рано овдовеет.
   Двадцать седьмого июля был последний парад на плацу училища. Было много зрителей: родители молодых офицеров, их друзья и подруги. Председатель экзаменационной комиссии генерал-полковник вручал дипломы. После вручения ребята прошли под музыку строевым шагом перед всем училищем и гостями. В восемнадцать часов началось торжественное собрание в клубе училища. Начальник училища поздравил выпускников, а после был концерт мастеров искусств. Были композиторы Айданицкий и Андрей Сова. В двадцать один час сели за столы. В центре зала был генеральский стол, а вокруг были столы, за которыми сидели молодые лейтенанты и их подруги.
   На следующий день ребята получили свою первую лейтенантскую получку - сто сорок рублей. Первый раз после пятнадцати рублей курсантских каждому казалось, что они богачи.
   Бегая с обходным листом. Валентин встретил Грушева.
  - Куда тебя распределили? - спросил Миша.
  - На китайскую границу, - ответил Валентин, - в распоряжения начальника войск Восточного пограничного округа.
  - А ты же говорил, что в КГБ идёшь?
  - Пограничные войска тоже входят в состав КГБ, - с усмешкой сказал Валентин.- От чего убегал к тому и прибежал. Тот же командир взвода связи, только в зелёной фуражке.
  - Молодец, не потерял чувства юмора, коль можешь над собой шутить, - сказал Грушев.
   - А ты куда распределился? - спросил Валентин
  - В город Кемь.
  - Это где такой город?
   - В Карелии, на берегу Белого моря. Говорят, что царь Пётр туда неугодных и провинившихся бояр в ссылку отправлял, а указ сокращенно подписывал " к.е.м" - к е... матери.
  - А мягкий знак, откуда появился? - засмеялся Валентин.
  - Для смягчения жизни.
  - И стоило тебе на диплом с отличием тужиться, чтобы туда попасть? Я хоть в Киеве погулял, в самоволки к девчонкам побегал, а ты в казарме безвылазно сидел, словно в тюрьме, и в ссылку угодил.
  - В отпуск домой поедешь? - спросил Миша.
  - Поеду на недельку, а потом с женой в Одессу в Черном море купаться.
  - Счастливчик, а я моря ещё и не видел. Только в кино.
  - Так в чём же дело. Билет покупай, и поедем вместе.
  - Не могу, денег нет. Мама хочет тёлку купить, просит деньгами помочь. Она всю жизнь мечтала. Отпуск буду дома проводить, помидоры поливать.
  - Зачем ей телка, если мать одна осталась?
  - Смешной ты, Валя, вырастит, корова будет. Она нужна, чтобы нищими не быть: маслецо, творожок, сметана - свои, и молочко мама будет сдавать - всегда копеечка в кармане.
  - Гляжу, в тебя так и осталась деревенская жилка. Эх, Мишка! -Валентин обнял друга.
   - Как бы я хотел сейчас быть на твоём месте, - сказал Валентин, вздыхая, и пошёл оформлять "бегунок".
   В первый свой офицерский отпуск Валентин будет отдыхать на море. Через три года их брак "в угоду моде" не выдержит испытаний - Валентин и Людмила разойдутся. А ещё через три года Валентина уволят из пограничных войск СССР, только лишь за то, что он сильно любил свободу.
   " Как молоды мы были,
   Так искренне любили,
   Так верили в себя".
   PS.
   Прошло много лет. Шел 2011 год. Однажды утром я проснулся и узнал, что в Норвегии случилась страшная трагедия. Молодой человек А. Брейвик расстрелял более семидесяти человек, таких же как он, молодых людей. Случилось то, что и должно было случиться. Всеобщая погоня за долларом привела к духовной деградации молодёжи. Молодые люди стреляют в школах, институтах, магазинах. И эта пандемия захлестнула все страны. Некоторые родители бросили воспитывать своих детей, и задались только одной целью обогащения любым способом, а их детей воспитывают компьютерные "пулялки".
  "Не служите двум богам, Господу и маммоне" - учил Христос, но люди не верят его словам.
   По телевизору я смотрел события, которые транслировали из Норвегии. Вдруг на экране промелькнуло знакомое лицо. Я думал, что ошибся. Но по закону "парных случаев" вдруг ко мне по электронной почте пришло письмо из Норвегии. Его писал Валентин. Он сообщил, что живёт в Осло. Норвежцы хорошие люди и ему там живется прекрасно. Но как он там оказался это совсем другая история.
   Конец романа.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023