ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Пономарёв Александр Анатольевич
Наш принцип

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.60*26  Ваша оценка:

Наш принцип.

   Алексея кто-то осторожно потряс за плечо. Он открыл глаза. На него, улыбаясь, смотрело загорелое бородатое лицо.
   - Хас-Магомед, - Лёша тоже улыбался в ответ.
   - Узнал?
   - Ещё бы не узнать тебя, дружище! Ты же меня два часа на плечах нёс.
   - Ну, ничего. Как твоя спина?
   - Побаливает ещё, - Алексей неловко повернулся, в спине что-то хряснуло и заболело так, что захотелось опять провалиться в глубокий и крепкий сон.
   Лёша невольно застонал и огляделся. В больничной палате все койки были заняты, раненых было много, некоторые кровати были вынесены в коридоры.
   - Слушай, - зашептал ему в ухо Хас-Магомед, - около Хасавюрта люди видели крупные банды боевиков. Пока федералы и наше ополчение ушли вглубь Чечни, они планируют здесь проведение терактов. Не исключено, что захватят больницу. Я тебе тут принёс, если что будет, чем себя защитить.
   И он положил Лёше под подушку свёрток. Алексей сунул туда руку и ощутил в ладони тяжесть и металлический холод оружия. Наощупь пистолет казался не очень большим, но сразу внушал чувство уверенности и защищённости. Воронёный ствол был бережно завёрнут в холст.
   - Спасибо, друг!
   - Не за что, - дагестанец с улыбкой отвернулся, - ты один здесь? Остальные ваши с тобой?
   - Колюху вертушкой сразу же в Махачкалу отправили. Он самым тяжёлым оказался, а старлей Михеев здесь. В офицерской палате. Помнишь Михеева?
   - Помню, - Хас-Магомед поморщился, - помню этого героя.
   Как же не помнить взводного Михеева. Когда бойцы выходили из горящего села, он больше всех суетился и с тревогой осматривал раненых, как-будто прикидывал: кого можно бросить, а кто пригодится.
   Старший лейтенант Михеев запомнился Лёхе ещё в лагерях под Новочеркасском, где их готовили к войсковой операции. Во время проведения тактических стрельб, занятий по тактике и воинским уставам, Михеев отличался от других офицеров статью, придирчивым и слегка пренебрежительным отношением к подчинённым и излишним, подчёркнуто-внимательным отношением к собственной внешности. Надо сказать, что был он высок, строен, симпатичен, а его лихому казацкому чубу не хватало места под беретом, он всегда высовывался наружу и ниспадал на густые чёрные брови.
   - Русские на войне своих не бросают, это наш - русский, так сказать национальный, принцип. Запомните это навсегда, - внушал Михеев бойцам. Причём говорил он это так часто, что Лёха запомнил.
   Здесь в госпитале старлей уже нашёл даму сердца. Медсёстры не сводили глаз с лихого офицера, который любил рассказывать, как выводил бойцов из-под обстрела. Но Михеев выбрал себе врача-невропатолога Жанну. Она была яркой крашеной блондинкой, к тому же излишним умом не отличалась. Ну, чтож - свинья везде грязь найдёт.
   - Послушай, Хас-Магомед. Помнишь, когда мы повстречались с вами, когда уже вырвались из окружения, я просил подобрать раненого солдатика, - Лёха пытался заглянуть в глаза ополченцу, но тот отводил взгляд, - мы не смогли забрать его, а он плакал и просил не бросать. Вы не подобрали его, Хас-Магомед? Ну что же ты молчишь? А?
   - Я помню, Лёша, помню. Когда мы входили в село, на обочине дороги лежало много солдат, но живых среди них не было. У некоторых было перерезано горло, их добивали. Ну, прощай. Да пребудет с тобой Аллах. Удачи тебе, Лёша.
   И дагестанец быстро вышел из палаты.
   Алексей ещё раз огляделся: на соседней кровати лежал солдат - срочник. Видимо ранение у него было серьёзным, так как перебинтован он был с ног до головы и всё время молчал, даже не стонал. Двое ополченцев из Дагестана лежали на койках рядом, переговариваясь на своём языке, иногда косясь влево, где у стены маялся раненый боевик. Он всё время стонал, бредил, с его языка слетали длинные и пространные речи на арабском языке. Может быть, он повторял про себя Суры из Корана, которые, как видно, скоро ему очень пригодятся.
   - Как дела, Караваев? - на Лехину кровать присел взводный Михеев, - держишься? Ну, держись-держись, молодец! Слыхал? Меня к ордену Мужества представили. Так что теперь всю жизнь ты мне проставляться должен, я тебе её спас.
   - Товарищ старший лейтенант, а вы того солдатика помните?
   - Какого, - глаза Михеева забегали, он понял - про кого его спрашивают, - их много в моей жизни было солдатиков всяких. Всех не упомнишь. А я, брат - Караваев, прежде всего свой личный состав должен сохранить. Что я и сделал. Ой, Жанна, идёт. Мне пора. Ну, пока, выздоравливай солдат. А про этот случай никому ни гугу. А то я злопамятный, - и взводный вышел из палаты.
   "Русские на войне своих не бросают. Это наш принцип. Запомните это, как молитву" - кровь стучала в висках, сердце колотилось под шерстяным одеялом, а слова колоколом бились в Лехиной голове.
   Отделение выползало из горящего села. Лёхе на спину как-будто налили расплавленного свинца. Там всё жгло и болело. Но он полз сам. Рядом тащили Колюху Зверева, он стонал и, похоже, был без сознания. Впереди мелькала фигура взводного. Он полз, пригнувшись к земле. Иногда оборачивался, кривил от досады лицо и приказывал ползти быстрее.
   - Из-за вас погибнем все, - кричал он, срываясь на визг.
   Саня и Юрка, тащившие Николая, не обращали на визги Михеева никакого внимания. Может: им было наплевать, а может они были контужены и не слышали, а может среди грохота и свиста пуль не разобрали в запарке. Да какая разница?
   Саня и Юрка остались там, на окраине села. Их скосила пулемётная очередь. Михеев пропал из вида, а Лёха полз, правой рукой цепляясь за землю, а левой подтаскивая к себе Зверева. Тот был расслаблен, как тряпичная кукла и не сопротивлялся, но и не помогал.
   И вот там то, под горящим БТРом им встретился солдатик. Ноги его были перебиты. Он сначала забился под днище бронемашины, а когда понял, что это свои начал плакать и просить не бросать его. На несколько секунд Лёха потерял сознание, а когда пришёл в себя, увидел перед собой перекошенное от злобы и страха лицо Михеева.
   - Товарищ старший лейтенант, возьмите солдата, а я потащу Колюху.
   - Какого Колюху? Какого я тебя спрашиваю? Бросай его, он всё равно не выживет. А этого, - он показал рукой на срочника, - я вообще трогать не собираюсь. Ты знаешь, что боевики минируют тела убитых и раненых? Я здесь старший и прошу выполнять мои приказы! Понял? Что, под трибунал захотел?
   - Послушай, старлей, - Лёха в упор смотрел на взводного, - тащи Колюху, а я поползу за тобой. И не дай Бог тебе его бросить. Замочу, как гниду, - и Лёха показал ему автомат.
   Михеев сплюнул и, сверля его глазами, всё - таки потащил Зверева, взяв его за ворот.
   Лёха попробовал волочить солдата за собой, но силы оставили его.
   - Тебя как зовут? - спросил он пересохшими губами.
   - Серёга, - всхлипнул тот.
   - Послушай, Серёга, я не смогу тебя взять. Возьми мою фляжку, спрячься под бэтр. Как только мы доберёмся до своих, я обещаю тебе, что я пошлю их за тобой. Ты понял? Я спрашиваю: ты понял, Серёга?
   Серёга послушно закивал головой и затих. Лёха пополз вслед за Михеевым. Каждый сантиметр давался ему с трудом, сил не было. На его спине кто-то в кованых сапогах отплясывал краковяк. Во рту пересохло. Поравнявшись с Михеевым, он решил отдышаться. Взводный пил из фляжки, пригнувшись к земле. Он поднял глаза и прошептал: " Ну, вот и всё. Кранты".
   Лёха повернул голову и увидел группу бородачей, вооружённых автоматами.
   - Вы кто? Федералы? - спросил один из них, - мы ополченцы из Дагестана!
   А потом всё было как в тумане. Лёха помнил только чернобородого Хас-Магомеда, который нёс его на плечах. Сколько? Он не помнил. Очнулся он только в госпитале, лёжа на животе. Ощупав себя, он обнаружил, что плотно перевязан бинтами и намазан какими-то мазями. Только на утро ему принесли завтрак и мензурку с таблетками. Та же медсестра сказала, что солдата, который был вместе с ним, увезли вертушкой в Махачкалу, а офицер лежит в соседней палате. Он почти не ранен и скоро вернётся в часть. Медсестра почему-то думала, что Лёху порадуют эти новости. Но камень, который лежал у него на сердце, стал тяжелее на несколько килограмм.
   Вот и сейчас была ночь. Лёха лежал и не мог уснуть. Как только он закрывал глаза, ему слышалось, как плакал Серёга и просил не бросать его. Потом он видел, как Серёга, глядя ему в глаза и успокоившись, уползает под бэтр, прижимая к груди Лехину фляжку.
   - А ведь я обманул его. Бросил, - подумал Лёха.
   Его тихо тронули за плечо. Он обернулся. В темноте палаты, над ним стояла сестра в белом халате. Лица её не было видно, но Лёха понял, что никогда не видел эту медсестру.
   - Вставай, пойдём, - тихо сказала она.
   Лёха попробовал встать и не смог. Боль вернулась.
   - Я не могу, - промолвил он.
   - Хорошо, спи, - сказала сестра, - я ошиблась, - и она, повернувшись к соседней койке, тронула за плечо солдатика, забинтованного с ног до головы.
   Лёха провалился в глубокий сон. Проснулся он только через несколько часов, но кругом все ещё спали. Подъёма не было. Но что же разбудило его? Лёха поднял голову. Два санитара, стараясь не шуметь, тихо выносили из палаты его соседа, с головой накрытого белой простынёй.
   - Забрала, костлявая, - подумал он, - а ведь Михееву ещё долго служить. Он ведь только начал. Скольких ребят по его вине, вот так вот вынесут вперёд ногами. Русские своих не бросают? Так, старлей? - Лёха усмехнулся.
   - Я спасу Вас ребята. Он больше не кинет никого из Вас. Никто не погибнет больше по его вине. Русские своих не бросают и не будут бросать.
   Лёха вытащил из-под подушки пистолет, передёрнул затвор. Встал, морщась от боли. Спрятал ствол под полы халата и заковылял в соседнюю палату, чтобы наш принцип работал дальше. Работал как часы и никто не смел в этом усомниться.
  
  
  
  
  
Оценка: 8.60*26  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023