Изредка перекидывались парой слов, но в основном молчали. Только Виктор, управившийся раньше других, вот уже в течение получаса травил какую-то бесконечную байку - про пехотного капитана и пару салаг, втроем с перепою оказавшихся по ошибке не в искомом дворе с радушным хозяином, дедком-самогонщиком, а в самом что ни на есть бандитском логове. Виктора никто особо не слушал, чему он совсем не огорчался, адресуясь со своим монологом к расположившемуся ближе прочих Николаю.
Тот время от времени невозмутимо разглядывал на свет канал ствола, потом опускал автомат и снова начинал равномерно шурудить внутри шомполом; хотя и не глядел на балагура, некоторую причастность все же проявлял: иногда хмыкал сдержанно, иногда усмехался, обнажая тускло мерцавшие во рту железные фиксы, а в особенно напряженных местах даже и покачивал головой, пожевывая вяло дымившую "Приму".
Картина вырисовывалась довольно пикантная, ибо до недавнего времени украшал Николай своей персоной как раз таки славные ряды гвардейцев-мотострелков. И звезд на погоны успел набрать максимально - по четыре на каждый. Меж тем, судя по рассказу Виктора, умственные способности у того незадачливого пехотного капитана явно были ниже средних, что, впрочем, в значительной мере компенисровалось несомненным избытком личной храбрости и крепостью организма. Скрытые параллели явно прослеживались.
И что в той Викторовой байке являлось правдой, а что - данью "красному словцу", понять решительно не представлялось возможным. Ясно было лишь одно: и того, и другого было в достатке.
Когда за воротами раздался шум мотора, а затем и тройной сигнал "жигулевского" клаксона, Семенов как раз защелкнул крышку своего АКМа*. Не пристегивая магазина, ударил по затвору, нажал на спуск, направив ствол вверх... Все. Проверил, вычистил, смазал, послушал - работает, как часы. Черт, какое знакомое и успевшее позабыться ощущение - когда все работает, как часы.
* АКМ - автомат Калашникова модернизированный, калибр 7,62 на 39 мм. (Примеч. авт.)
Имран, сидевший поблизости от ограждения и внимательно разглядывавший запалы своих гранат, встал, подошел к воротам, заглянул в щель между створками - сигнал сигналом, а осторожность не повредит - и открыл.
Во двор вкатилась когда-то зеленая, а теперь просто грязная "копейка", возраста весьма почтенного. Пока Имран затворял ворота, из левой двери машины неспешно вылез Андрей-второй. Подпрыгнул на месте, потом согнулся вдвое, не сгибая колен, достал запястьями носки кроссовок, выпрямился во весь свой немалый рост, потянулся, закурил.
- Ну что там? - Первым не выдержал Виктор.
- Да все то же. - Андрей-второй неопределенно пожал плечами. - Ничего нового. От двадцати до ста стволов. Одно радует: погода пока портиться не намерена. Володь, я там привез, что ты просил. Сзади. - Он кивнул в сторону "копейки".
Семенов, повесив на плечо автомат, поднялся, подошел к машине, вытянул с заднего сиденья увесистый тюк защитного цвета, перекинул широкий ремень через плечо и, чуть пригибаясь от тяжести ноши, вернулся на свое место.
- Система охранения? Схемы минирования? - поинтересовался Имран. Впрочем, без особой надежды на ответ.
Андрей-второй отрицательно покрутил головой.
- А что ты хочешь от вэвэшников... - Николай, в последний раз затянувшись, щелчком отбросил "бычок" в сторону. - Сроду у них толковой разведки не водилось.
Это было своего рода несуетливой местью Виктору: тот года три назад проходил срочную во внутренних войсках, причем не где-нибудь, а в разведроте "софринской" бригады. Виктор хотел было по инерции отпустить очередную шуточку, но, вовремя сообразив, что к чему, промолчал - стал с независимым видом грызть выдранную из-под ног выцветшую травинку... Задело, факт.
- Значит, как планировали? - Серго, соплеменник Имрана, явно нервничал, что, впрочем, было неудивительно. Все-таки предстоящая эскапада касалась его в большей степени, чем остальных. Даже акцент легкий появился, которого в Москве заметно не было.
- Без изменений. - Андрей-первый, сидевший рядом, бодро хлопнул Серго по плечу. - Да не дергайся ты! Сделаем все в лучшем виде. Слышь, пиротехник, ты бы возился со своими "игрушками" где-нибудь подальше, а?
Семенов, к которому был обращен последний возглас командира, поднял голову от разложенных на брезентухе "игрушек" и некоторое время молча смотрел на Андрея-первого. Потом перевел взгляд на Имрана, чуть усмехнулся и взял в руки тяжелый цилиндр... Как давно он не видел этой маркировки! Восемь лет без малого. А руки-то помнят. Помнят руки.
- Андрей, да ты не бойся. - Имран заговорщически подмигнул командиру. - Володя с этими штуками, как с женщинами.
- С женщинами всяко можно... - проворчал Андрей-первый, с подозрением наблюдая за манипуляциями Семенова. - Бабы, они у кого визжат от счастья, а кого и скалкой лупят.
- Не любишь их? - лениво поинтересовался Семенов, не поднимая головы и не прекращая своего занятия.
- Кого? Баб? - удивился, не понял командир.
- Да нет, вот их, - кивнул Семенов на семь лежавших у его ног мин. И снова взглянул на Андрея-первого.
- Не люблю, знаешь, - уверенно отвечал тот, - не по мне эти подарки. И брата вашего не люблю. Подлая профессия. Столько народу калеками живет - и все по чьей милости?
Андрей-первый вопросительно, даже с некоторым вызовом, уставился на Семенова. Семенов ничего не ответил. Снова переглянулся с Имраном. Оба, видно, вспомнили одно и то же - как восемь лет назад в дальнем забугорье "по милости" ребят Семенова, в нужный момент поднявших на воздух все огневые точки противника, их группа прорвалась сквозь "железный" заслон без потерь.
- Командир, они... - Имран неопределенно мотнул головой куда-то в сторону. - ...Они их тоже не любят. Как и всех нас. А?
Андрей-первый подумал с минуту, покачал головой - не поймешь, то ли согласился, то ли нет, - встал и ушел в дом... Ну, бывает. Не любит человек саперов. Бывает.
Остальные, между тем, тоже старались держаться от Семенова подальше, пока он возился со своим хозяйством. Поглядывали с опаской. А там и вовсе ушли со двора. Иногда кто-нибудь выползал на ступеньки покурить. Виктор даже пытался завести с Семеновым разговор, но тот отвечал односложно, не собираясь отвлекаться на пустой треп, и бывший "нутряк" вынужден был удалиться не солоно хлебавши.
Закончив, Семенов аккуратно упаковал мины обратно в тюк, отнес его в дальний конец двора, укрыл брезентом и вернулся на крыльцо. Закурил.
Некоторое время просто сидел, не думая ни о чем; в голове была какая-то легкая звенящая пустота, какой он за собой раньше не замечал. Или - тоже забыл?
Потом взял в руки прислоненный рядом к ступенькам АКМ. Погладил вытертый деревянный приклад... Еще одно знакомо-забытое чувство - когда оружие всегда рядом, всегда под рукой. А шершавое цевье для ладони привычнее, чем гладкое бедро женщины.
Хорошо, хоть страх прошел. Почти прошел. С того самого момента, как в трубке раздался голос Имрана, а через пять минут Семенов ответил: "Да, конечно!", - в его душе поселился страх.
Но не тот, общеизвестный страх смерти, нет. Страх неудачи. Не шутка ведь - восемь лет минуло. Не то что форму не поддерживал - до последнего времени вообще не вспоминал. Как отрезало. Только год, как начали сниться старые сны. Но уж снились на совесть, тут надо быть честным. Качественно снились. Потому и согласился, наверное, без раздумий. Давно к тому дело шло.
А страх рос. И остальные, похоже, что-то такое в Семенове почувствовали - потому как поглядывали с усмешечкой. Легкой такой, почти незаметной. От "заметной" удерживала, видно, рекомендация Имрана.
И только когда взял в руки автомат, страх ослабел - как бы немного побледнел, что ли. АКМ сразу лег в руку так, словно Семенов и не расставался с ним все эти восемь лет. Как будто с ним и родился... Уже хлеб.
А когда руки - его руки! - сами вспомнили устройство этих так не понравившихся Андрею-первому мин, страх почти ушел. И на его месте образовалась пустота.
Да еще вот это ощущение, что все происходит по-настоящему, испытанное в первый раз за последний год. Не во сне, где звуков не слышно и где жизнь идет по иным, искаженным, кривым путям, где ею управляют другие законы, а по-настоящему. В первый раз за этот год. И за семь предыдущих. Звенящее ощущение реальности и пустота.
Как подошел Андрей-второй, Семенов не слышал. Просто в какой-то момент рядом на ступеньках возникла фигура. Некоторое время сидели молча. Потом Андрей-второй осторожно спросил:
- Володь... Ты что-то смурной какой-то... Случилось что?
- Нет, ничего не случилось, - спокойно ответил Семенов. Теперь - спокойно. - Это от страха.
- А!.. - разом повеселел Андрей-второй. - Тогда понятно. А то я уж забеспокоился. Может, думаю, дома что стряслось.
- Нет, все нормально. - Семенов на миг задумался: а как же там на самом деле, дома-то? Затем уверенно кивнул, подтверждая собственные слова. - Нормально все.
Еще посидели и пошли в дом. Спать. Автомат Семенов устроил в изголовье, прислонив к стене.
Ночью просыпался. Не открывая глаз, протягивал руку, безошибочно, с первого раза, находя оружие, и засыпал опять. Снов не было.
Понедельник
Выдвигались рано утром.
Когда за воротами раздался тройной сигнал, все уже давно были готовы. Серго курил беспрерывно, Виктор травил анекдоты, Андрей-первый шастал, как маятник, из угла в угол двора, кидая по сторонам хмурые взгляды. Остальные четверо спокойно и молча ждали. Только Имран в какой-то момент однажды открыл было рот, чтобы вежливо попросить Виктора заткнуться, но, встретившись взглядом с Андреем-вторым и заметив его отрицательный жест, воздержался. Только хмыкнул раздосадованно.
После короткого разговора с явно нервничавшим капитаном - командиром роты, державшей участок границы, где им предстояло переходить "на холод" (Семенов до сих пор употреблял про себя этот старинный термин, который пришелся ему по душе еще с детства, после прочтения захватывающего романа Ле Карре), - погрузились в "газель-фургон" и двинулись.
- Что он там выступал? - минут через пять поинтересовался Виктор.
- Денег хотел, - ответил за Серго, к которому был обращен вопрос, Андрей-второй, принимавший в разговоре активное участие.
- Перейдем - тогда расплатимся окончательно, - добавил Серго.
- Тоже верно, - одобрил Николай.
И снова замолчали.
Спустя минут двадцать прибыли "в расположение". Капитан, сидевший рядом с водителем - ефрейтором с легко читаемым на веснушчатом лице философским взглядом на жизнь, - выскочил из кабины, быстро прошел во двор дома, из-за угла которого виднелся зеленый бок БТРа. Над крышей дома трепыхалась длинная антенна. Охраны, что интересно, у крыльца видно не было.
Все семеро сидели неподвижно, не произнося ни слова. В замкнутом пространстве фургона, казалось, искрило от напряжения... Если их где и могли теперь "стопануть", то только здесь. Только здесь.
Вернулся комроты минут через пять, немного повеселевший, и все словно разом сбросили с себя оцепенение - зашевелились, устраиваясь поудобнее. Сидели-то на корочках, привалясь спинами к железным стенкам кузова. Серго шумно вздохнул. Снова заурчал мотор.
- Слышь, пиротехник! - Андрей-первый, похоже, твердо постановил для себя иначе как "пиротехником" Семенова не называть. Командир кивнул в угол, где лежал тюк с минами. - Как же ты на себе всю эту хрень попрешь, а? Тебя ж под ней гнет, как иву над рекой...
- Ого! Да ты прям поэт, Андрюха! - восхитился Николай и с интересом глянул на Семенова: дескать, вот именно, как порешь-то?
Остальные, кроме Имрана, тоже ждали ответа. Имран же незаметно усмехнулся - он-то знал.
Семенов выдержал паузу. Как следует выдержал. Эту паузу он выдерживал всегда, когда ему задавали такой вопрос. Он и сам вопрос успел полюбить.
- А я их не попру. Их вы попрете. Ты, ты и ты. - И Семенов поочередно указал ладонью на Серго, Андрея-второго и Виктора. Лицо его при этом осталось совершенно невозмутимым.
- Как это?! - одновременно спросили Андрей-первый и Виктор. Виктор даже привстал.
Вот за подобное удивление Семенову и нравился вопрос. А Имран скалился теперь совершенно откровенно. Полюбовавшись на их вытянутые лица, Семенов ответил спокойно:
- Да вот так, ребзя. Один-то я их точно замучаюсь тягать.
- Почему мы? - На сей раз в роли "греческого хора" выступил Виктор. Андрей-второй и Серго молчали.
А вот этот вопрос Семенову не задали только один раз в жизни - когда он отправился на "выход" вместе с однокашниками. Учебный "выход", но боеприпасы были настоящими: ввиду сложности обстановки в том регионе Земного шара, где они проходили очередной спецкурс.
- Мужики, ну сами посудите - Андрей... - Семенов указал на Андрея-первого. - Командир. Ему вроде как по статусу не положено. Дальше. Коля лидером идет. Тоже нельзя. Если он растяжку поймает да мой "подарок" сдетонирует - всем кранты настанут, это ж МОН, понимать надо. Имран - снайпер, ему вообще ничто мешать не должно. Вот и получаемся мы с вами в роли верблюдов.
Николай при слове "растяжка" перекрестился, после чего с досадой поглядел на Семенова: мол, не каркай. Семенов примирительно показал Николаю скрещенные пальцы на правой руке: "чур меня". Николай улыбнулся, блеснув железом.
- Это... - Виктор явно искал аргументы, чтобы снять с себя верблюжьи функции. И конечно, не находил.
На помощь ему неожиданно пришел командир.
- Кто и что понесет, решать буду я! - безапелляционным тоном заявил он.
"Хорошо еще, что наряды вне очереди не объявил", - с легкой грустью подумал Семенов. Ситуация с "первым" нравилась ему все меньше. Впрочем, недовольства своего не показал, равнодушно пожал плечами:
- Решай.
Однако решить Андрей-первый ничего не успел - приехали. "Газель" остановилась, и из кабины забарабанили кулаком по стенке кузова. Виктор, сидевший ближе всех к выходу, отцепил проволоку, не дававшую распахнуться дверцам, и первым выпрыгнул из машины. За ним последовали остальные. Огляделись.
Стояли они у подножья невысокого холма. Там, откуда они приехали, дорога в пределах видимости резко заворачивала, и поэтому позиций блокпоста федеральных войск, до которых было не больше трехсот метров, отсюда было не разглядеть. Так и планировалось: ни к чему солдатикам знать, кого, зачем и, главное, "почем" возит на вражескую территорию их командир.
Дорога, по которой им предстояло идти, терялась в гряде таких же холмов, только уже чуть повыше... Предгорья, чтоб их. Удивительное дело: Семенова никогда не учили толком воевать в горах, готовили в основном к лесной войне да к городским действиям. Но оба раза - что тогда, что теперь - работать приходилось на горном театре. Судьба-злодейка, одно слово.
Серго с Андреем-вторым и капитаном отошли в сторону, метров на двадцать. Николай первым делом стал тщательно осматривать в бинокль пригорки, вдоль которых проходил их маршрут. Остальные стояли, развернувшись на четыре стороны: пристегивали магазины, ввинчивали в гранаты запалы.
Семенов достал из кузова мешок с "подарками", осторожно опустил на землю, раскрыл. Вопросительно глянул на Андрея-первого - ну что, какие будут указания? Тот досадливо махнул рукой: делай, мол, как знаешь.
Семенов подозвал Виктора, достал из тюка похожую на большой круглый блин "монку"*, которая была перехлестнута крест-накрест широкими брезентовыми ремнями. Еще пара ремней превращала "монку" в подобие ранца. Приладив "ранец" Виктору за спину и подогнав ремни, Семенов легонько хлопнул Виктора по плечу и, глядя тому в глаза, произнес со значением:
- Постарайся не спотыкаться.
* "Монка", МОН - мина осколочная направленного действия. Иногда их называют "саперным пулеметом". (Примеч. авт.)
Виктор мрачно кивнул и отошел. Серго и Андрей-второй все еще о чем-то говорили с капитаном, хотя внушительная пачка денег уже перекочевала из кармана Серго в руки вэвэшника. Не дожидаясь, пока подойдут "верблюды", Семенов вытащил из мешка еще два "блина", затем извлек блок из четырех толстых цилиндров, перехваченных все теми же ремнями. Повесил себе за спину. Приторочил к поясному ремню бухту тонкого серого кабеля, сдвинул ее назад. В широкий карман "разгрузки" сунул подрывную машинку, по остальным карманам распихал пару катушек стальной проволоки, детонаторы в плоской деревянной коробке, карабинчики и еще кое-какую полезную мелочевку. Гранат у Семенова не было, привык как-то без них обходиться. И все равно - нагрузка получилась приличной.
Серго с Андреем-вторым закончили, наконец, беседу с капитаном. Подошли к Семенову.
- Что там - проблемы? - спросил у Серго Семенов, подгоняя ремни, крепившие к спине того мину.
- И то верно. Если вскроется - гореть ему, как шведу под Полтавой - прокомментировал Андрей-второй.
"Газель", взревев мотором, умчалась обратно "в расположение". И наступила тишина. Та самая, особенная тишина, которую слышишь, оставаясь один. Семенов почувствовал холодок, пробежавший по спине - как и раньше. Как всегда.
- Кто замыкающим? - раздался голос командира.
- Я! - ответили одновременно Семенов с Андреем-вторым. Переглянулись.
- Мы. По очереди, - внес поправку Андрей-второй.
- Добро. Вперед? - Команда позвучала странно: как вопрос.
Андрей-второй хмыкнул и напомнил:
- Повязки.
Каждый достал из кармана широкую черную ленту, на которой что-то было написано арабской вязью. (Что за надпись - никто не знал, но в свое время повязки сняли с убитых бандитов, и этого было достаточно.) Надели.
- Попрыгали, - подсказал Имран.
Проверили, не гремит ли, не звенит ли где. Все нормально. Нормально все. И пошли - без всякой команды: Николай, за ним Имран, Андрей-первый, Виктор, Серго, Андрей-второй и Семенов. След в след.
Темп задавал Николай - не очень быстрый, но и не медленный; пройти надо было с десяток километров, и чем быстрее, тем лучше. Семенов представлял, как пристально вглядывается лидер в тропу под ногами: случайная мина могла поставить крест на всей операции, причем чем дальше, тем больше была вероятность того, что могила под этим крестом будет братской. Семенов не любил ходить лидером. Впрочем, он не знал никого, кому бы это нравилось.
Довольно быстро втянувшись в ритм, Семенов стал напевать себе под нос песенку, которую всегда бормотал на "выходах". И нигде больше...
Мы выходим на рассвете,
На Панджшером дует ветер,
Поднимая наши стяги до небес.
Пыль клубится под ногами,
С нами Бог и наше знамя,
И родной АКМС наперевес...
Шаг держать помогает, да и текст бодрящий.
...Командир у нас хреновый,
Несмотря на то, что новый.
Ну, а нам на это дело наплевать...
Андрей-второй, поравнявшийся с Семеновым, чтобы поменяться с ним местами, расслышал слова, понимающе кивнул головой. Спросил, пристраиваясь вплотную за спиной:
- Откуда эту песню знаешь? "За речкой"* ведь не был?
* "За речкой" - в Афганистане. Имеется в виду река Пяндж, вдоль которой проходила граница СССР и Афганистана. (Примеч. авт.)
- В учебке "старики" пели. Хорошая песня.
- Хорошая. - Согласился Андрей-второй. - А где учебка-то?
Семенов назвал город и услышал за спиной заинтересованный возглас:
- Да-а-а?! У нас или в армии?..
... "У нас" в устах Андрея-второго означало принадлежность учебного заведения к известному учреждению с названием из трех букв, которым в странах вероятного противника (до того, как противник тот вдруг стал невероятным другом) пугали детей. В том городе, где учился своему ремеслу Семенов, базировалась также одна из "школ" Комитета. Андрей-второй, как вскользь однажды обмолвился Имран, начал свою карьеру "терминатора" как раз в упомянутом учреждении. Пару лет кувыркался в "Вымпеле"*, потом, после известных демократических свистоплясок, покинул сию контору. Последние годы проработал в горотделе милиции одного из городов Подмосковья, в группе захвата. Несколько раз был в командировках в этом регионе - во время прошлой "победоносной" кампании.
* Спецподразделение Первого Главного управления КГБ СССР (внешняя разведка). Предназначалось для выполнения особо сложных задач диверсионно-террористического характера в глубоком тылу противника. (Примеч. авт.)
По-хорошему рассуждая, ему бы и следовало стать командиром группы. Но Андрей-первый, бывший армейский майор, до отставки перекладывавший бумажки в одном из бесчисленных московских штабов, а позже подвизавшийся в каком-то охранном агентстве, непременным условием собственного участия в акции поставил свое командование группой. Пришлось соглашаться, поскольку без него операция могла не состояться вовсе.
Именно он, благодаря штабным знакомствам, сумел все организовать. Во-первых, группу из семи "журналистов" пропустили на передовые позиции федералов. Во-вторых, с тем капитаном... Хорошо, что он вообще стал с ними разговаривать о возможности перехода "на холод". Не получи "нутряк" от своего генерала туманного намека на "оказание всяческого содействия" данным конкретным представителям демократической прессы, сдал бы капитан их всех в комендатуру - и никакие "баксы" не помогли бы. (Во всяком случае, Семенову очень хотелось в это верить.)
А так - и оружие трофейное, которое не успели еще оприходовать, продал. И транспортом обеспечил. И дом отвел с высоким забором и с "копейкой" в сарае. Да на обратном пути обещал не стрелять. Не мало, в общем-то. Пусть и за немалые деньги.
Так что роль Андрей-первый сыграл действительно ключевую. Вот и денег помог Серго занять. Быстро занять - под залог квартиры. Операция, как прикинул Семенов, влетела тому "в копеечку".
Хотя, размышлял Семенов, наверняка с таким "первым" никто из них (исключая Серго, который совсем не имел военного опыта) на боевые раньше не ходил, голову можно прозакладывать. Что ж, всего один явный напряг в собранной "с миру по нитке" группе - это можно считать приближением к идеалу. Остальные бойцы вопросов у него не вызывали...
- Армия. - Ответил Семенов на вопрос Андрея-второго. И добавил: - Отставай, слишком кучно идем.
Андрей отстал метров на пять. А Семенов снова замурлыкал:
...Нам бы выпить что покрепче,
И не больше и не меньше...
Трам-парам-парам-парам-парам-парам.
Слова забыл. Впрочем - плевать. И так больно здорово.
Первую часть пути прошли быстро. Холмы-пригорки мелькали справа и слева, оставаясь за спиной. Дорога, больше похожая на широкую тропу - едва проехать легковушке - вилась между бугров, покрытых пожелтевшей травой, кустами, редко стоящими низенькими деревьями и имела заметный уклон... Вверх. Предгорья, чтоб их.
Остановка. Николай с Имраном полезли на пригорок, чтобы глянуть на оставшуюся часть маршрута; остальные рассредоточились по сторонам дороги. Семенов внимательно оглядел свой сектор - левее тропы, в той стороне, откуда они пришли, - и замер, прижавшись к земле и стараясь слиться с пейзажем. Рядом, метрах в десяти, временами еще раздавался шорох: Серго все никак не мог устроиться. Наконец и он угомонился.
И снова Семенов остро почувствовал реальность происходящего. Тишина, нарушаемая лишь порывами ветра, едва слышно гудящего меж стеблей травы, придавала этому ощущению дополнительный объем, делала его... Делала его настоящим, черт возьми. Слишком настоящим, почти материальным. Тишина вокруг и пустота внутри. Спокойная, абсолютная пустота.
Николай и Имран вернулись часа через полтора. Услышав легкий свист справа, Семенов поднялся на ноги и направился к ним. Миновал Серго, сидевшего на камне и разминавшего затекшие ноги - похоже, тот переборщил с неподвижностью... Вот из таких мелочей и складывается опыт. Добро пожаловать на войну...
Выждав, пока подтянется вся группа, Николай стал докладывать результаты:
- Дорога. Никаких заграждений, признаков минных полей или ловушек...
- Это ни о чем не говорит, кроме как о том, что дорогу не "высевали"*, - заметил Семенов.
* "Высевание" - постановка сплошных минных полей с помощью специальной бронетехники или авиации. (Примеч. авт.)
Николай согласно кивнул и продолжил:
- Полностью просматривается с тех "пупырей". Выйдем из-за этого холма - будем как на ладони. Дистанция - километра два. Так что рассмотрят нас в общих чертах. Маски надевать не стоит, лиц они не разглядят. НП** наверняка есть: на обоих "пупырях" вершины слишком плоские - явно людская работа. Но движения заметно не было.
** НП - наблюдательный пункт. (Примеч. авт.)
- Укрытия? - спросил Виктор.
- Вероятно. В любом случае предлагаю считать, что НП есть на обеих высотах. Возражения?
Возражений не последовало.
- Левый "пупырь" метров на тридцать выше. Расстояние между вершинами - около двухсот метров.
- Это хорошо, - отреагировал Андрей-второй.
Семенов согласился с ним. Про себя.
- Левый берем? - Вопрос Имрана прозвучал как риторический.
Конечно, следовало брать левый. Все промолчали.
- Светимся? - задал свой вопрос Андрей-второй.
- Придется. Обходить слишком далеко, времени много потеряем. Да и риск напороться на "секреты" растет.
Снова все молча согласились с Николаем.
- Выходим из-за холма, проходим метров двести, сворачиваем налево. Там есть что-то вроде звериной тропки, - уточнил Имран. - Километра через полтора нас точно не будет видно. Опять поворачиваем, поднимаемся на гряду, сокращаем дистанцию до пятисот примерно... Дальше - твоя работа - кивнул Имран Андрею-второму.
- Ну, потопали. - подвел тот итог обсуждению.
Со стороны "первого" никакой реакции не последовало. Что ж, Семенов знал, как незаметно в таких ситуациях может произойти смена власти.
Потопали. Когда дорога вывернула из-за холма и впереди показались те самые "пупыри", за которыми находилась цель их рейда, все подобрались. Пройдя метров сто, Николай вдруг поднял руку и приветственно помахал ею в сторону предполагаемых НП противника. Потом потряс в воздухе сжатым кулаком - алла, дескать, акбар. Не оборачиваясь, сказал негромко:
- Делай как я.
Впрочем, все и так поняли его идею. Каждый повторил жест Николая. Не ахти какой трюк, но бдительность противника ослабить может.
Спустя короткое время Николай свернул налево, еще раз помахав рукой дальним пригоркам. Не сбавляя шага, уверенно пошел по каменистой, поросшей чахлой травой тропе. Группа последовала за ним.
Семенов знал, чего стоила капитану, отбарабанившему в этих краях полтора года, такая уверенность. Если на дороге мину можно было заметить относительно легко, следовало только повнимательнее смотреть под ноги, то здесь...
То, что раньше "духи" относительно редко минировали свою землю, успокаивало мало: во-первых, правила для того и придуманы, чтобы их нарушать, а во-вторых, подорваться на "федеральной" ловушке - тоже невелика радость.
Жутко хотелось курить. Семенов еще дома подозревал, что это окажется серьезной проблемой. Конечно, когда дойдет до дела, станет не до того. Но сейчас точно дымить нельзя. Кто их знает, этих "воинов ислама", какие у них тут порядки? Закуришь - и станет тем, кто на вершине холма, ясно: никакой ты не моджахед, а самый что ни на есть "казачок засланный". Хоть оборись потом: "Алла акбар!" Нет, нельзя курить.
Чтобы отвлечься от назойливых мыслей о куреве, Семенов на ходу достал из кармана и закинул в рот черный сухарь. Пока можно. Похрустел. Пустячок, а жизнь расцветилась.
Полтора километра пролетели вмиг - на нервах-то! Когда Николай дал отмашку и обернулся, Семенов явственно различил сползавшие по его лицу крупные капли пота. Хотя не скажешь, что было жарко. Да и ветерок неслабый. Бодрящий такой ветерок.
Курение - ерунда. Сейчас Семенов в действительности опасался всего двух вещей: своих глаз и своих ног. Страх по поводу рук - что те не могут теперь сделать того, что давно не делали, - прошел. Страх перед теми, кто мог встретиться ему на пути... Его и не было, в общем-то. Настороженность - это да. А страха не было. Как будто "те" являлись всего лишь преградами на усиленной, сложной полосе препятствий, наподобие таких, какие он проходил в учебке. Знакомой опасности не боишься. Ее просто ждешь.
А вот глаза и ноги - дело совсем иное. С ногами у Семенова последние лет пять регулярно возникали какие-то непонятные проблемы. Сначала совсем редко и ненадолго. Затем все чаще. Потом вроде симптомы ушли; он и позабыл о них. Но недавно опять прихватило. Что это было, непонятно; просто каждый шаг отдавался во всем теле жуткой болью, до полуобморока. К врачу Семенов так и не пошел. Не любил такие визиты. Терпел. А то скажут эскулапы что-нибудь такое, от чего в одночасье помрешь. С перепугу... Главное, чтобы сейчас не началось. Тогда останется только сесть под елку и ждать судьбы.
Глаза - тоже не слава богу. Да тут еще ветерок, черт бы его побрал! Семенов носил линзы, без них становился почти слепым, а ветерок этот гаденький так и норовил задуть в глаз соринку-песчинку. Приходилось уже пару раз промаргиваться на ходу. Поистине, организм мой - враг мой.
Когда вся группа собралась возле Николая, Андрей-второй еще раз повторил порядок движения, сигналы и все остальное. Привернули к стволам ПБСы*. Передернули затворы. С этого момента в группе вводился режим тотальной тишины. Начинали сближение с первым и самым серьезным препятствием на своем пути - наблюдательным пунктом, боевым охранением противника. Андрей-второй перевесил "монку" на Николая - теперь первым шел он, а не Николай. Виктор передал свою ношу Андрею-первому: сейчас Виктор страховал, двигаясь следом за рыжим гигантом. К дьяволу статус! Имран шел третьим, за ним - Андрей-первый, далее - Николай, Серго, а замыкающим - снова Семенов.
* ПБС - прибор бесшумной и беспламенной стрельбы, или глушитель. (Примеч. авт.)
В таком порядке стали подниматься в гору, постепенно привыкая к более резкому уклону, стараясь, чтобы ни камушка не выкатывалось из-под ног. Сперва получалось плохо, но затем все приноровились, и шагов стало почти не слышно. Поднявшись практически до самого гребня, снова повернули и двинулись траверсом, метрах в пятидесяти от кромки, соблюдая предельную осторожность. Андрей-второй, беззвучно скользивший впереди, временами подавал сигналы, предупреждая об опасных участках, и тогда движение совсем замедлялось. Впрочем, времени у них еще было достаточно.
Через пару часов Андрей-второй резко выбросил открытую ладонь - "Остановка!" За последние два часа они миновали чуть больше километра, но в подобных условиях это не слишком малое расстояние. Можно идти и помедленнее.
Здесь гребень заворачивал налево и, если верить карте, за поворотом они, с большой вероятностью, оказывались в пределах прямой видимости тех, кто сидел сейчас на НП.
Каждый, кроме замыкающего, повторил жест лидера, обернувшись, дабы убедиться, что сзади идущий увидел и понял. Семенову в этот момент хорошо были видны лица всех, кто шел впереди. Когда-то, еще в своей прошлой жизни, он понял, как важно глянуть в лицо напарника, с которым не доводилось работать ранее, непосредственно перед началом мероприятия. Лица у людей меняются, факт. И проступает на них все то, что скрыто в обычной жизни и что обязательно так или иначе проявится, когда придет пора действий.
Более всего ему были интересы выражения лиц Виктора, Андрея-первого и Серго. На Николая он уже успел поглядеть, для того акция началась давно. В порядке мужик. Имран... А что на него смотреть, на Имрана-то. Видел, и не раз. Андрей-второй тоже не очень интересовал, поскольку даже прикидочное количество скальпов на его поясе (явно большее, чем у них у всех, вместе взятых) говорило само за себя.
Виктор Семенову понравился. Изначально Семенов опасался худшего. Но обычно открытое, что называется, с простинкой, лицо балагура теперь преобразилось, стало деловым, сосредоточенным; глаза слегка прищурились, и заметил в них Семенов отблеск эдакого огонька. Хорошего такого огонька, позитивного. Нормально все.
Физиономии же Серго и Андрея-первого настолько похожими и типичными, что, даже, не знай Семенов о них ровным счетом ничего, с уверенностью поставил бы диагноз: "В первый раз". Абсолютно окаменевшие гримасы, с той лишь разницей, что на "портрете" Серго запечатлелось отчаянное волнение, а у Андрея-первого - некоторая растерянность... За этой парочкой стоит приглядывать в оба.
Своей рожи в такие моменты Семенов не знал. Может, оно и к лучшему.
Группа подтянулась поближе к лидеру. Все рассредоточились вдоль склона, метрах в двух-пяти друг от друга. Андрей-первый осторожно выглянул из-за гребня, замер. Спустя минуты три, не поворачивая головы, продемонстрировал остальным сложенные в кольцо указательный и большой пальцы. НП был там, где они и предполагали. Еще через пару минут лидер показал два пальца, затем сделал ладонью призывный жест. Виктор и Имран аккуратно переместились к нему, легли, подползли вплотную.
Солнце уже клонилось к горизонту, однако было еще слишком светло, чтобы продолжать движение. Стали ждать сумерек.
Прошло минут двадцать, и Семенову вдруг жутко захотелось откашляться. Интересное дело: он замечал за собой подобные суицидальные наклонности и раньше. Помнится, очень удивился, почувствовав непреодолимое желание закурить на бензоколонке. Ясное понимание того, что делать подобное ни в коем случае нельзя, казалось, только усиливало потребность достать из кармана сигарету и зажигалку, просто превращало желание в навязчивую идею.
Так случилось и теперь. Ведь он точно знал - ни в коем случае не следует кашлять, а кашель так и пер наружу, хотя был Семенов абсолютно здоров. Эта борьба с самим собой в какой-то момент настолько развеселила его, что Семенов едва удержался от смешка... Вот еще хохота нам тут не хватало. "К психиатру, что ли, сходить?" - мелькнула шальная мысль.
Часа через полтора стало темнеть. Сумерки - лучшее время для снятия часовых; глаза их еще не успевают перестроиться на ночной режим, а настороженность не столь велика, как ночью. Однако Андрей-второй чего-то ждал. Голова его, прикрытая серым капюшоном комбеза, неподвижно торчала между двумя большими камнями. Будь Семенов на его месте, уже давно бы начал действовать. Но у лидера свои резоны, а значит, так тому и быть.
Спустя еще час Семенов скорее почувствовал, чем увидел в сплошной темноте впереди едва заметное, бесшумное шевеление. И понял: началось. Медленно пополз вперед, туда, где раньше находился Виктор... Эх, давненько по камушкам брюхом не елозил, давненько. Впрочем, получалось не так уж плохо. Только блок из четырех мин на спине мешал.
Минуты три ему понадобилось, чтобы оказаться рядом с Имраном, который в тот момент уже лежал неподвижно на месте Андрея-второго, выставив меж камней длинный, замотанный в серую ткань ствол своей винтовки. Услышал рядом шуршание - это Николай прибыл. Все на месте.
Семенов коснулся рукой плеча Имрана и через пару секунд ощутил ладонью прикосновение еще теплого металла. Взял из рук снайпера ПНВ*, один из трех, которыми они предусмотрительно запаслись еще в столице, и, стараясь не делать резких движений, надел поверх капюшона. Закрепил, опустил на глаза. Прибор был включен, и мир снова обрел краски. На этот раз, правда, довольно однообразные, сплошь зеленоватого оттенка.
* ПНВ - прибор ночного видения. (Примеч. авт.)
Глянул вперед. И увидел метрах в двадцати от себя два медленно перемещавшихся силуэта: один недалеко от другого - Андрей-второй чуть дальше, Виктор чуть ближе. Там где гребень заканчивался, резко уходя вниз, виднелось большое углубление, вроде широкого окопа. Что происходило внутри окопа, разобрать с такого расстояния было невозможно. Семенов снова тронул за плечо Имрана и получил от того небольшой бинокль. Приладил окуляры к объективам прибора, покрутил настройку... Черт, неудобно одной рукой! Но АКМ выпускать не хотелось.
Когда зеленое изображение стало более-менее резким... Семенов почувствовал, как непроизвольно напряглась рука, сжимавшая автомат - он разглядел шесть человеческих фигур. Двое сидели у самого бруствера, повернувшись лицом к дороге, в ту сторону, откуда пришла бы группа, не сверни они на тропу. Еще четверо стояли поодаль, в глубине позиции, о чем-то, похоже, переговаривались.
Поймав в сетку бинокля одну из фигур, Семенов определил дистанцию: четыреста пятнадцать, плюс-минус десять метров. Ветер слева, около восьми-десяти метров в секунду. Сильно дует, зараза!
Семенов прошептал Имрану цифры, хотя тот наверняка уже выставил свой прицел и учел боковую поправку. Делал все это Семенов машинально, а сам разглядывал прохожих на инопланетян врагов и думал: откуда их столько? Многовато для охранения. У тех, что сидят, - ПКМ* и автомат. У стоящих - автоматы. К дальней стенке окопа раструбом вниз прислонен гранатомет. "Семерка"**, похоже. Ну куда им столько народу? Для штатного НП троих вполне хватит. За глаза! Или нас ждут? Но почему тогда столь расслаблено? Да и у тех, что бдят, стволы совсем не в ту сторону смотрят. Играют спектакль специально для него, Семенова? Они что там - из МХАТа все?
* ПКМ - пулемет Калашникова модернизированный, калибр 7,62 на 54 мм. (Примеч. авт.)
Семенов на мгновение опустил бинокль, упер приклад в плечо, глянул сквозь целик автомата, совместив прорезь и мушку с далеким зеленоватым мерцанием позиций противника; зафиксировал предплечье вторым, коротким ремнем, специально для этого продетым в антабки... Теперь огонь можно открыть, не теряя времени на прицеливание.
Мельком посмотрел на бойцов, осторожно ползущих вперед, словно вялые ящерицы. Ползите, ползите. Да аккуратнее. Снова поднес к глазам бинокль. Все без изменений, ведут себя в меру беспечно. Ходят туда-сюда, разговаривают. Ага, вот пожрать решили. Банки открывают. Откуда же их там столько и зачем? Е-мое...
Время словно бы остановилось. Изредка поглядывая на своих, все ближе подбиравшихся к НП, Семенов несколько раз поймал себя на ощущении, будто бы он сам ползет вместе с ними, вжимаясь в камни, чувствуя, как замирает сердце от малейшего шороха: а вдруг услышат?
Когда от "группы захвата" до позиций НП оставалось не больше пятнадцати метров, оба бойца замерли. Семенов ощутил прикосновение - Имран предупреждал о полной готовности. Это было лишним. На всякий случай Семенов снова на мгновение оторвался от бинокля, скорректировал прицел. Как только - так сразу.
Волнение, владевшее им в первые минуты, отошло на второй план, осталось лишь жуткое напряжение и готовность в любой миг мягко давануть пальцем, выпуская на волю маленьких свинцовых демонов. Тронул за плечо Николая, почувствовал едва заметное шевеление - тот понял.
Что это? Семенов с недоумением обнаружил нечто новое в поведении этих "перцев", как он их сразу про себя окрестил. Обнимаются. Жмут друг другу руки. Сдурели они там, что ли? Он на секунду и сам почувствовал близость безумия из-за полного непонимания происходящего. И лишь когда три фигуры вскочили на бруствер окопа - с той стороны, что была ближе к их "объекту", за подступами к которому следили наблюдатели, и с той самой стороны, где замерли, распластавшись, Андрей-второй и Виктор, - лишь тогда Семенов понял.
Смена караула! Андрей-второй выжидал не зря. Шестеро шумят сильнее, чем трое, и незаметно подобраться к шестерым, да притом не особо таящимся, гораздо легче, чем к троим. Еще фактор: шорохи с той стороны, куда ушла отдежурившая смена, некоторое время будут восприниматься этими "перцами" без особой тревоги. А когда группа возьмет НП, можно быть уверенным, что никто не побеспокоит, как минимум, несколько часов. Молодец, Андрей...
Примерно через десять минут Семенов, державший теперь в поле зрения и НП, и "группу захвата", уловил слабый жест Андрея-второго, обращенный к Виктору. Мгновение спустя фигура "вымпеловца" сорвалась с места: в два скачка тот достиг окопа и прыгнул внутрь. Семенов едва не нажал на спуск - такая волна адреналина прокатилась по организму. Что происходило на НП, он понять не смог - Андрей-второй двигался с такой скоростью, что изображение в приборе смазалось, покрылось зеленоватыми разводами.
Когда в окопе оказался и Виктор, метнувшийся почти сразу вслед за лидером, все уже было кончено. Андрей-второй встал в рост, повернулся лицом к затаившей дыхание группе и скрестил над головой руки. Постоял так секунды три, затем присел на корточки возле одного из неподвижных тел.
То же самое сделал Семенов, повернувшись лицом к Николаю. Подхватился, чувствуя, как кровь бодрее побежала по жилам, и, пригнувшись, помчался вслед за Имраном. Лишь раз оглянулся на бегу - убедился, что команду услышали все, не отставали.
Ближе к НП Имран, а за ним и вся группа замедлили темп; последние метров тридцать преодолели и вовсе ползком. Оставался еще пункт на другой стороне дороги, и было бы лишним, если бы там что-то заметили или услышали.
На НП Семенов увидел примерно то, что и ожидал увидеть. Двое "перцев", еще двадцать минут назад внимательно смотревшие с холма вниз, лежали теперь неподвижно в неестественных позах; возле пулеметчика расплылась темная лужа. Проходя мимо, Семенов ощутил густой сладковатый запаха, какой бывает, когда моешь сырое мясо. Кровь.
А третий "перец" был жив. Такого подарка Семенов не ожидал, особенно от Андрея-второго. "Терминатор" - он "терминатор" и есть. Как в том детском стишке: "Папа пленных не берет". А вот поди ж ты - взял "вымпеловец" пленного, сдержал рефлексы. Или годы работы в милицейской ГЗ* сделали свое дело? Неважно. Главное, третий был жив. И это давало им столько козырей, что Семенов даже улыбнулся.
* ГЗ - группа захвата. (Примеч. авт.)
"Перец", уже немного очухавшийся от "наркоза", "прописанного" Андреем, сидел, привалясь спиной к стенке окопа, руки, по-видимому, скручены за спиной, как и ноги, перехваченные широким ремнем, во рту - какая-то тряпка. Сидел, ошалело переводя взгляд с одной неизвестно откуда возникшей фигуры в камуфляже на другую. Не ожидал, понятно. Так оно всегда и бывает - амбец нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждешь. Молодой еще "перец", не старше двадцати. Как-то поведет себя, когда его станут потрошить?
Впрочем, это все потом. Имран уже устроился у края окопа, приладил винтовку в углубление бруствера. Николай, которому Семенов передал бинокль, присел рядом. Семенов не стал к ним подходить: Имрану сейчас его помощь ни к чему, а лишний человек, стоящий над душой - только помеха.
Все снова замерли, рассевшись вдоль стен. ДО НП, расположенного на высотке по другую сторону дороги, было, как и сказал Николай, не более двухсот метров - ничтожная дистанция для такого классного стрелка, как Имран. Да и Семенов на этом расстоянии не промахивался, невелика хитрость, даже при сильном ветре. Фокус заключался в том, чтобы надежно "сработать" всех, кто там, на НП, находился, в течение пары секунд, дабы те не успели поднять шум. Первый выстрел проблемы не составлял, но вот два последующих... У патрона калибра 7,62х54 довольно сильная отдача, и пока "картинка" в прицеле восстановится, пока Имран будет переносить огонь на следующую цель - пройдет драгоценное время. Нет, второй и третий выстрелы Имрану придется делать, почти не целясь, что называется, "на шестом чувстве". Верь Семенов в каких-нибудь богов - помолился бы, точно.
Прошло несколько минут. Никто не двигался, ожидая. Наконец Семенов, сидевший, прикрыв глаза, в паре метров от Имрана, услышал, как тот глубоко вздохнул и задержал дыхание. Спустя мгновение один за другим раздались три довольно громких странных звука, совсем не похожих на выстрелы: ПБС для СВД** не может полностью заглушить звук мощного патрона, но сильно меняет его тембр и убирает пламя. "Как быстро стреляет..." - восхитился про себя Семенов. Три выстрела за полторы секунды, не больше.
**СВД - снайперская винтовка Драгунова, калибр 7,62 на 54 мм. (Примеч. авт.)
Снова воцарилась тишина. И когда через минуту Семенов услышал спокойный голос Николая, прижимавшего к объективам прибора бинокль: "Чисто...", - ему показалось, что все это время он не дышал.
Сидевший рядом с Семеновым Виктор тоже перевел дух и едва слышно выругался. Где-то когда-то Семенов вычитал интересную мысль, что ругательство в устах русского воина - и не ругательство вовсе, а своеобразная молитва. Забавно.
Остальные тоже заметно расслабились, зашевелились. Имран оставался на своем месте еще с полминуты; затем встал, аккуратно повесил винтовку за спину, повернулся. Несмотря на темноту, Семенов разглядел на его мужественном кавказском лице до боли знакомое выражение сдержанной гордости - Имран был доволен своей стрельбой... Что ж, у него есть повод гордиться, как и раньше.
Теперь пришло время как следует поговорить с пленным. Похоже, эта мысль пришла в голову не только Семенову, поскольку Николай, покинув свою позицию, уже направился к "перцу" с решительным видом, убирая в карман "разгрузки" бинокль. У Семенова были на сей счет свои соображения, поэтому он жестом остановил капитана, молча кивнул на Андрея-второго.
"Потрошить языка" однозначно должен был "терминатор". Случись этот допрос где-нибудь в разведотделе штаба, при свете дня - может быть, и не было бы лучше кандидатуры на роль дознавателя, чем Николай: с его "стальной" улыбкой и общим обликом человека несентиментального. Но здесь и сейчас не было страшнее для молодого бандита существа, нежели Андрей-второй, который голыми руками в считанные секунды отправил к праотцам двух его товарищей.
Андрею-второму, похоже, этого объяснять не требовалось. Он уже присел на корточки перед пленным без церемоний выдернул изо рта того кляп, коротко, деловито спросил:
- По-русски говоришь?
"Перец" ничего не ответил. Когда Серго, стоявший рядом, повторил вопрос на родном для пленного языке, ответом ему снова стало молчание. Плюс горделивое выражение на физиономии... Герой, блин.
Семенов чуть поморщился - сейчас начнется. С некоторых пор не любил он полевого "потрошения" упорствующего "клиента". Хотя и сам смог бы, возникни такая необходимость, сделать все четко и грамотно. Но не любил. Слишком часто снился ему за последний год один и тот же сон из прошлой жизни...
...Так и есть: Андрей-второй, сохраняя на лице деловитое выражение, уже доставал из ножен свой НР*, внимательно глядя на "перца", как бы прикидывая, с чего начать.
- Погоди, Андрей. (Тот удивленно воззрился на подрывника.) Погоди...
Семенов достал из кармана жилета свернутый в кольцо кусок огнепроводного шнура и пояснил:
- Один мой друг поведал как-то, за что в Афгане получил почетное погоняло: Лингвист. Разработал он ускоренный курс обучения "духов" русскому языку. Очень эффективный, как оказалось...
Семенов говорил, обращаясь к Андрею-второму, но краем глаза наблюдал за реакцией "перца". Рассказ-то на самом деле предназначен был для его ушей... Внимательно слушает, зараза. Это радует.
- ...Вокруг шеи "клиента" обматывается детонационный шнур и завязывается в узел. - Семенов подбросил на ладони бухту. (Он слегка темнил: между детонационным и огнепроводным шнуром имелась существенная разница, но пленный вряд ли различил бы в темноте, даже если бы и разбирался в подрывном деле.) - В него вставляется бикфордов шнур, длиной эдак с полметра. И поджигается. Горит эта штука со скоростью около сантиметра в секунду. Либо "клиент" вспоминает слова, либо через минуту или чуть раньше ему аккуратненько отрывает голову. На, держи!
И отдал шнур Андрею-второму. Тот понял идею, весело ухмыльнулся, оценив остроумие Лингвиста, стал разматывать шнур, поглядывая на побледневшего "перца"... Как же, не понимает он... Все он понимает, герой недоделанный. Вон, пот по роже небритой катится.
Как и следовало ожидать, "клиент" не выдержал. Их самодеятельные "учебные центры" не учат умирать, когда это нужно для дела. Не геройски, с истерическими воплями "Алла акбар!" и десятками прихваченных с собой врагов, а спокойно, безвестно, без отмщения. Не могут они такому научить, потому что для этого не ярость нужна и не отвага, а достоинство. И Родина. А у бандитов нет Родины. Банда у них есть, а Родины - нет. Так-то вот.
- Не надо... - сделав над собой усилие, произнес пленный. - Спрашивай.
Ты посмотри-ка, даже акцента почти нет! Нужный попался "перец". Виктор перетащил ПКМ на другой край окопа, остался приглядывать за дорогой. Остальные обступили "клиента", и Андрей стал задавать вопросы - тихо, но резко и быстро.
- Как часто меняются караулы?..
Услышав ответ, Семенов едва не подпрыгнул от радости. Целые сутки! Черт возьми, похоже, тот ангел, что отвечает за распределение военной удачи, на этот раз проявил к ним особую благосклонность.
- Сколько боевиков на "объекте"? Вооружение?.. Транспорт?.. Связь с караулами?.. Связь с другими отрядами?.. Боевой опыт?.. Охранение на ближних подступах?.. Практика проверки караулов?..
Ну, и так далее, и тому подобное.
Вторник
Примерно через полчаса они знали почти все, что им нужно было знать. А настанет утро, когда они смогут как следует разглядеть селение, - и группа получит детальную привязку к местности. Пока же следовало позаботиться о безопасности, продумать схему дальнейших действий и обеспечить по мере возможности отход.
У Семенова были на сей счет свои соображения, родившиеся еще там, в "расположении", когда они работали с картой. Как бы ни складывались обстоятельства, его действия оставались неизменными. Шаблон, наработанный кровью и опытом предыдущих поколений.
Когда с допросом было покончено, Андрей-второй снова заткнул "перцу" рот, проверил ремни на его руках и ногах и обратился к группе:
- Ну что будем делать, мужики?
- Пошли к нему. - Имран кивнул на Виктора, сидевшего за пулеметом поодаль. - Ему тоже интересно.
Все переместились поближе к пулеметчику. После краткого обобщения полученной информации, сделанного Николаем, члены группы стали по очереди делиться возникшими идеями. Серго и Андрей-первый промолчали. Последним высказался Семенов, в основном по своему профилю. Возражений не последовало. В любом случае надо было навестить второй НП. Так сказать, в целях инвентаризации.
Решили идти втроем: Семенов, Имран и Николай. Имран некоторое время колебался, задумчиво разглядывая свою винтовку: уж больно не хотелось с ней расставаться. Однако благоразумие победило, и он поменялся оружием с Андреем-вторым, получив взамен винтовки автомат. Когда он направился к брустверу, Семенов негромко окликнул его:
