ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Посметный Виктор Александрович
Хроники 80-х. Рассказ второй

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.00*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Посвящаю рассказ ребятам из Азадбаша.

Декабрь 1983года - ухожу на войну.

   В первых числах декабря 1983 года я, молодой лейтенант дежурил по полку в дивизии сокращенного состава, располагавшейся на месте дислокации десантной бригады, которая в декабре 1979 года в полном составе ушла в Афганистан. Это в поселке Азадбаш, близ Чирчика Ташкентской области. Хотя дивизии как бы не было, у неё, как и у полков, имелись только номера, а из личного состава, в натуре были только командиры полков с парой заместителей да мы, прикомандированные лейтенанты. Весь же основной личный состав дивизии находился в народном хозяйстве страны, в которой каждый мужчина солдат и герой, готовый по первому же приказу прибыть на известные только посвященным пункты сбора, где получив обмундирование и оружие, проведя боевое слаживание, загрузиться в эшелоны и под марш "Прощание славянки" ехать туда, куда направит Родина. Но об этом бойцы и командиры дивизии, а в миру, обычные гражданские люди, обычных мирных профессий не знали, и знать не могли. Но на каждого из таких бойцов, где-то на складах пылилась шинель, кирзовые сапоги, шапка со звездой и гимнастерка.
   Меня же вместе с более чем тремястами лейтенантов, после выпуска из военных учебных заведений Союза направили в эту дивизию, в состав резерва офицеров, предназначенного для восполнения безвозвратных потерь, ведущей войну в Афганистане 40-й армии. По прибытии в дивизию нам оформили служебные загранпаспорта, и мы поступили в распоряжение командиров полков, которым это вовсе не могло понравиться, так как для них закончилась беззаботная служба, о которой строевые офицеры развернутых частей только мечтали, сравнивая её со службой на кадрированной пасеке, на которой мед есть, а пчел нет. Перед командованием дивизии встала серьёзная и, по сути, невыполнимая задача - чем же занять эту массу молодых офицеров, которые уже не курсанты, но и офицерами еще не стали. Старшие командиры решили для себя эту проблему просто и мудро, они предоставили нас самим себе. Иногда, что бы мы не скучали, периодически привлекали к несению мыслимых и немыслимых дежурств, как по дивизии, так и гарнизону. На одном таком дежурстве у телефона в канцелярии полка оказался и я в этот вечер. Около 16 часов мне позвонил оперативный дежурный и приказал вызвать одного из наших лейтенантов, которому следовало немедленно прибыть в штаб дивизии для получения дальнейших указаний. Я понял, что это означало. Означало это только одно: - где-то там, далеко, убит или тяжело ранен офицер и кому-то из нас предназначено восполнить возникший штатный некомлект в боевом подразделении. Получив распоряжение, я решил сам сообщить эту новость коллеге. Тем более, что я хорошо знал этого бесшабашного парня, имевшего особый успех у противоположного пола. Познакомился я с ним на гауптвахте, куда попали за нарушение дисциплины, получив по 5 суток ареста, обоих за драку, от Начальника Чирчикского гарнизона. Но тогда мы с ним отбыли только по двое суток ареста, после чего мы были амнистированы. Генерал, скорее всего, пожалел нас молодых драчунов. Отправляясь к своему другу, я и не надеялся застать его на месте, так как в этот субботний день, все 300 лейтенантов, кто не был сильно пьян, разъезжались и рассасывались по окрестностям. За три месяца, пока мы здесь находились, большинство нашли себе базы в гостеприимных и теплых городах Чирчике и Ташкенте. Так оно и вышло, как я и предполагал. Хозяйка, крымская татарка, у которой снимал комнату коллега, весело и охотно сообщила мне, что квартирант уехал еще в четверг неизвестно куда с очередной своей белокурой пассией, и более не появлялся. Когда вернется, не сообщил. Но приедет как обычно с битой мордой и будет просить принести ему опохмелиться. Парень явно имел склонность к белокурым женщинам. Сам он был чистокровным русским, однако Бакинцем в третьем поколении. Я тогда решил, что южное Бакинское солнце действует на всех мужчин одинаково, и на русских в том числе, если он имеет склонность общения только с блондинками. Мне же пришлось возвращаться, не выполнив этого ответственного задания командования. На обратном пути размышлял, почему выбор пал именно него. Решив для себя, что командование решило отправить его пораньше, опасаясь, как бы он не подцепил чего-либо нехорошего, или не спился. Подходя к штабу, увидел, что в штаб заходит Виктор Чуяшов, мой однокурсник с училища. Витя был старше меня года на три, так как поступил в училище после службы в армии. Это был высокий красивый и сильный, по характеру весёлый и добродушный парень из Белоруссии. Он отличался исключительной быстротой реакции и физической силой. Иногда казалось, что его руки это на самом деле клещи. Для него не стоило особого труда рукой отогнуть дверцу сейфа, если были потеряны ключи или открыть, просто щелчком пальцев, бутылку. На входе в штаб он сообщил мне, что добился того, что бы его направили раньше, так как ему порядком надоело здесь торчать. Вместе мы зашли в здание штаба, где я сообщил оперативному дежурному о результатах поисков, вернее об их отсутствии. Дежурный чертыхнулся и спросил с досадой, наверное, обращаясь к самому себе: "Что же делать? Кого бы вызвать? С этим то мы уже определились". На эти вопросы я предложил оперативному дежурному: "Так я на месте, я и поеду. Вдвоем с Виктором веселее будет". Дежурный, посмотрев на меня, подумал и сказал: "Ну и правильно! Что здесь сидеть. Все равно рано или поздно всех отправим". На том и решили, чему Виктор Чуяшов тоже обрадовался.
   Получив предписания, мы снялись с учетов, и теперь нам необходимо было прибыть в Штаб округа в Ташкенте, где получить паспорта и предписания непосредственно в части. Выйдя из расположения дивизии, решили ехать в Ташкент на следующий день с утра и сразу оттуда, не задерживаясь, ехать на пересылку, которая находилась в районе городка Ташкентского авиазавода.
   Выйдя из расположения дивизии, мы зашли в шашлычную, которую в шутку называли "Военная мысль", так как большинство завсегдатаев в этой шашлычной были мы - молодые лейтенанты. Удобно было и то, что рядом был магазин, где продавались водка и дешевое крепленное вино. Взяв бутылку водки, мы присоединились к своим ребятам, которые там были и на чем свет стоит, ругали шашлычника за жесткое мясо в шашлыке. Шашлычник беззлобно огрызался и шутил, что он специально для них приготовил шашлык из мяса ишака. Но по приходу нас, они изменили тему и мы все вместе стали живо обсуждать знаменательное событие - отправку на войну.
   Домой я вернулся уже поздно, основательно набравшись. Этот дом, а вернее полдома, я и еще четверо, таких же как я друзей, снимали. Но никого из друзей не было. Сергей, Ержан и Володя улетели на три дня домой, в Алма-Ату, а Юра уехал к кому-то из знакомых в Ташкент. Наверное, я уже никогда их не увижу. Но, отбросив грустные мысли, стал собираться. Вытащил все свое офицерское обмундирование, выданное мне по выпуску из училища, и, оценив внушительные размеры этой кучи, решил, что везти парадную форму, а тем более парадную шинель в Афган будет большой глупостью. Меня там примут за идиота. Встал вопрос: Что же со всем этим делать? Мои друзья эту проблему уже решили и отвезли все по домам. Я же что-то затянул. Можно было бы отправить посылкой, но завтра воскресенье, и не везти все на главпочтамт в Ташкент. Осмотревшись, понял, что придется задержаться, что бы отвезти барахло домой. Приняв решение, завалился спать.
   На следующий день встал в 7 часов. Хозяйка пригласила завтракать, так как приехал в гости сын хозяйки, мужчина лет 35-ти. Он редко бывал у матери, так как жил и работал в Ташкенте водителем. За завтраком сообщил, что покидаю их сегодня. Уезжаю воевать. Хозяйка на это ничего не сказала, так как видимо не очень то понимала происходящее, а сын пожелал удачного возвращения.
   Как и договаривались с вечера, я зашел за Виктором в офицерское общежитие. В свое время, еще в конце августа, Виктор и его компания, в основном те, кто был со второго взвода нашей роты, прибыли в часть первыми. И их разместили в гостинице. Нас же такое "счастье" миновало. И мы разместились, где придется. Почему "счастье"? Да потому, что директором гостиницы была жена командира дивизии, женщина около 45 лет, которая считала своим долгом следить за моральным обликом молодых офицеров. Она могла на правах матери, неожиданно зайти в комнату, выгнать гостя или гостью, разогнать попойку, проверить шкаф и сделать что-либо подобное. Первоначально это имело кое какое воздействие, но впоследствии на её материнское рвение перестали обращать внимание. Благо, что командир дивизии, видимо не разделяя её подходов и методов к воспитанию молодежи, и в этот процесс не вмешивался. Вот и сейчас, зайдя в комнату к Виктору, я застал весёлую компанию, которые ели жаренную картошку со сковородки и обсуждали вчерашние и последующие утренние события происходившие в гостинице. А был как обычно веселый вечер, гости и гостьи, громкая музыка часов до 4-х утра. Здесь рассказывает Виктор: "Утром, часов в семь, наша кастелянша (так они называли директора гостиницы) забежала ко мне в комнату и начала кричать, что мы негодяи, позорим звание офицера, разбойники, водим девок и тому подобное. Кастелянша начала бегать по комнате и что-то требовать. Я же лежал и не обращал на неё внимания, так как плохо соображал после вчерашнего. Кастелянша ругалась, что мы водим девок в гостиницу и сейчас, наверное, они где-то здесь прячутся. Она подбежала к шкафу и как только прикоснулась к дверце шкафа, я, неожиданно для неё, лежа с кровати, как можно громче крикнул: "Клава! Беги!". О! Вы бы видели её!? Её чуть удар не схватил! Она как стояла, так и замерла. Потом медленно так, осторожно приоткрыла дверцу шкафа, а там! Ну конечно! ... Никого нет! Потом она повернулась ко мне и высказала всё, что обо мне думает".
   Посмеявшись над несчастной кастеляншей, я и Виктор поехали в Ташкент. К штабу округа прибыли к обеду. Получив пропуск в отделе пропусков, поднялись к кабинету, который нам указали. В кабинете, в котором на стене висела карта Афганистана, нас встретил молодой майор, который вручил нам предписания. Виктор получил предписание явиться в распоряжение штаба 40-й армии, ну а мне выдали предписание непосредственно в батальон десантно-штурмовой бригады, которая дислоцировалась в Асатабаде. Посмотрев на карте где это, я сказал майору: "Ну! Вы меня и обрадовали! А что десантники герои закончились? Я парашют только в кино видел". На это майор мне резонно заметил: "Если Родина прикажет, у нас героем станет каждый. А что касается парашюта, то не велика наука, когда надо пинка под зад дадут, приземлишься куда надо". Майор пожелал нам удачи. На том мы покинули штаб.
   Вышли из штаба округа около 15 часов. Я уже рассказал Виктору, что задержусь дня на два, так как решил съездить домой и забросить свои вещи. Попрощались, обнялись. Виктор сказал, что бы я не задерживался и догонял его.
   Я вернулся в Азадбаш за вещами, переоделся в гражданку, попрощался с хозяйкой и направился в аэропорт. Прибыв в аэропорт, узнаю, что все рейсы в Ош отменены по условиям погоды. Не летают уже дней пять. Что же делать? Еду на железнодорожный вокзал. Надеялся на поезде доехать до Андижана, а там уже рядом. Но и там неудача. Поезд на Андижан уже ушёл. Намечалась весьма нежелательная перспектива задержаться на сутки. С такими мыслями вышел к площади перед вокзалом. И тут слышу голос: "Кому на Андижан? Автобус отправляется через 20 минут!" Вот повезло! Через две минуты я сижу на заднем сиденье в Икарусе красного цвета. Такие же как я неудавшиеся пассажиры поезда, в автобусе заняли все места. Примерно в 21 час автобус выехал. Это был "левый" рейс. Водитель раздал "левые" билеты, он их потом соберет по приезду в Андижан. Он, похоже, занимался этим постоянно, гоняя заводской автобус. Впрочем, все были этим довольны. Ехали не останавливаясь всю ночь, проехав всю Ферганскую долину, прибыли около 7 часов утра в Андижан. А там уже на такси и я дома, в городке аэропорта г. Ош, в котором жили и работали все мои близкие. Рассказал коротко отцу с матерью о цели приезда и то, что мне необходимо срочно возвращаться в Ташкент. На это мне ответили, что срочно вылететь не получится, так как погода нелетная стоит уже около недели. Всё затянуло туманом. Это было действительно так, так как город Ош находится в долине окруженный со всех сторон горами, и в декабре, как правило, всю долину затягивает плотным туманом. Проблема отсутствия погоды усугублялась тем, что в виду появившегося допуска на вылет, все самолеты вылетели, а вернуться не могли, так как допуска на посадку не было. Все борта (так авиаторы называли самолеты) вместе с экипажами находились кто где, в аэропортах других городов. И когда они вернутся, неизвестно. Но по прогнозу была надежда, что туман вскоре развеется. Но прошел день, прошел второй, а за ним и третий и четвертый, а туман не уходил. Кто-то могущественный, как бы не хотел отпускать меня, или задерживал. Наступила пятница. Я начал паниковать, резонно полагая, что меня могут потерять. Как так, был офицер, получил предписание и пропал! Еще посадят за дезертирство, но еще хуже подумают, что струсил. Это уже никуда не годилось. Решил при и любых обстоятельствах в субботу выехать в Ташкент через Андижан. Решив так, несколько успокоился. На обед пришел брат, который работал техником смены в аэропорту и сообщил мне: "Погода улучшилась. К тому же закончили регламентные работы с одним бортом, который отправим в Ташкент, как ты желаешь. Рейс назначен на 16 часов". После ухода брата, пришел отец со своим другом дядей Веней. Оба в прошлом летчики, а сейчас на пенсии. Оба были немного навеселе и с собой принесли бутылку водки. Пригласили меня присоединиться к ним, но я отказался. После третьей, услышал, что они собрались лететь в Афган, бомбить душманов. Слышал голоса: "Ну как Веня, летим бомбить!?" Тот отвечает: "Летим!". Смешно было их слушать. Но с работы зашла мать и сообщила, что надо идти в аэропорт, пора лететь.
   Як-40 разогнался по полосе, и я был уже в мыслях там, в Афгане, оставив в аэропорту провожавших меня мать и брата. Я был благодарен семье за то спокойствие и мужество, которое они проявили, провожая меня. Они избавили меня от лишних переживаний, слез и тому подобного, что как правило, предшествует таким событиям. Они хорошо знали, что меня может ожидать, так как в аэропорту бывало, совершали посадки военные борта, в том числе и с грузом двести. Потому им стоило многого, не показать мне свои переживания. С собой же я взял ключ от дома, как талисман, что бы вернуться.
   На пересыльный пункт я прибыл около 20 часов. При регистрации у дежурного меня даже не спросили, где я отсутствовал 5 дней. Вероятно, я уложился в допустимые нормы, чему я был очень рад. Но конечно Виктора Чуяшова я не застал, так как он уже улетел. Мне сообщили, что следующий рейс в Кабул будет после завтра, а пока мне можно разместиться в гостинице. Гостиница при пересылке представляла собой несколько больших комнат, в которых на казарменный манер были расставлены солдатские кровати и тумбочки. Когда я зашел в гостиницу, она была почти пуста, так как очередной рейс в Кабул только ушел, забрав всех. Закинув вещи под кровать, я поужинал своим и лег спать. За ночь моих спутников несколько прибавилось. Это были офицеры и прапорщики возвращавшиеся из отпуска или после болезней, а также те кто ехал в Афганистан впервые, на замену тем, у кого закончился срок пребывания в Афганистане. Таких, кто ехал впервые, и меня в том числе, пригласили на прививку гаммаглобулина. Сделав прививку, я не стал возвращаться и пошел в город. Ташкент встретил меня мерзкой погодой, когда еще не мороз, но уже не оттепель. Я не поехал к двоюродной сестре, решив излишним её беспокоить и примерно до 16 часов бродил по городу. Вернувшись, увидел, что гостиница уже полна разного люда. В основном это были прапорщики и лейтенанты с капитанами с небольшой прослойкой майоров. Было заметно, что война в Афганистане, это война лейтенантов и прапорщиков. Один из таких прапорщиков в форме десантника, сняв рубашку, что бы все видели его тельняшку, с видом бывалого воина сидел на кровати и рассказывал, видимо любуясь собой и тем впечатлением, который производит его рассказ на окружающих. Рассказывал он о том, как он герой крушил из пулемета душманов, как раскалился от стрельбы ствол пулемета. Как погиб командир его роты (Петя или Вася, что не суть важно) и как он выносил его с поля боя. И теперь вот он возвращается с похорон командира, тело которого он "грузом 200" отвозил на Родину. Увидев нового человека, то есть меня, который скромно расположился на соседней кровати, прапорщик десантник пригласил меня присоединиться к их трапезе. Я конечно с радостью согласился, выложив на стол продукты, которыми снабдила меня мать. Выпив по первой, десантник поинтересовался у меня, о том, куда я направлен. Я назвал номер части, и населенный пункт, где эта часть находится. Десантник вдруг округлил глаза и, глядя на меня вытаращенными глазами воскликнул, объявляя окружающим: "Надо же, я только вот командира роты похоронил, а тут уже нового прислали!!! Вот ведь как быстро кадры работают!" Закусывая, я, услышав это, поперхнулся бутербродом и закашлялся. Но десантник, отечески заботливо похлопывая меня по спине успокаивал: "Ничего, мы тебе все покажем и научим. У нас ребята знаешь какие!? Во!" И показал большой палец. Окружающие нас за импровизированным столом посмотрели на меня с плохо скрываемым сочувствием, как на будущего покойника. Да и мне, перспектива стать командиром героической роты десантников головорезов, совсем не нравилась. Я стал говорить, что здесь наверное ошибка, так как это такая ответственность, а я то и с парашютом никогда прыгал. Но боевой прапорщик - десантник меня успокоил и заверил, что здесь ошибки быть не может, так как кадры знают всё. И то, что я ему очень понравился, и что он видит, что я с ротой справлюсь не хуже чем покойный (Петя или Вася). А с парашютом прыгать не придется, так как десантирование на парашютах в Афгане не практикуется. Тут все стали меня успокаивать и заверять, что и они тоже такого же мнения обо мне. Под воздействием водки и подобных заверений в своей смелости и исключительности, я и сам поверил в это. Когда уснул, в пьяном сне я представлял себя прапорщиком - десантником крушащим вокруг себя душманов из пулемета. А потом, лейтенант командир роты, с лицом этого прапорщика выносил меня убитого из поля боя.
   Этот кошмар прекратил тот же прапорщик-десантник, растормошивший меня и сообщивший, что пора вставать, скоро самолет.
   Мы приехали на аэродром Тузель, где пройдя формальный таможенный досмотр, загрузились как селедка в бочку в ИЛ-76, через заднюю аппарель. Пассажиры были разные, в основном это младшие офицеры и прапорщики, но появились и солидные полковники с ординарцами, был и непонятно как оказавшийся морской офицер в звании капитана второго ранга, почему-то с белым шарфом. С нами загрузились несколько женщин, по видимому медиков. У них были очень большие и тяжелые чемоданы. Помогая одной из них поднести чемодан, у меня чуть не оторвались руки, такой он был тяжелый.
   Но закрылась аппарель и! ... Вот он Кабул!!! Солнечный и яркий. Мой новый знакомый и покровитель прапорщик-десантник выйдя на поле и осмотревшись, что то увидел. Подойдя ко мне сказал: "Вон видишь, там стоят наши вертолеты с Джелалабада (он показал рукой на пару вертолетов в метрах в трехстах от нас). Это наши, с Джелалабада. Их я знаю. Идем быстрее со мной и сегодня будем на месте". Я вроде бы послушал его, и пошел с ним. Но остановился.... Меня, что-то остановило. Я подумал, что мне вначале необходимо сдать документы на пересыльный пункт, отметившись, что я прибыл в Кабул, а только потом я могу ехать туда, куда направлен. Я сказал об этом своему новому знакомому. Но ему видимо очень хотелось привезти нового командира взамен похороненного им же. Но я не хотел предоставить ему удовольствие. Я еще в самолете представил себе, как этот прапорщик, у которого есть склонность к черному юмору, будет в части рассказывать, что он вот только похоронил командира роты, но тут же привез нового, с намеком, что и этого скоро отвезет. Я не захотел предоставить ему это удовольствие. И твердо решил идти на пересылку, а поехать в часть, но только без него. Веселый прапорщик начал убеждать меня полететь с ним, так как меня ждут и что у меня уже есть предписание и явка на пересыльный пункт не нужна. Но он не убедил меня и я пошел со всеми.
   В последствии, так сложилось, что в Асатабад я так и не попал. Мне не посчастливилось стать героем десантником. Не могу сказать, к лучшему это для меня или к худшему, и как сложилось, если бы я поехал со своим спутником в Джелалабад. Но видимо не судьба.
   Меня перенаправили в другую легендарную часть, где только-только произошли серьезные события и тяжелые потери. Но это уже следующая история.
  
  
   Виктор Посметный
  
   2 августа 2009 года.
  
  
  
  
  

Оценка: 7.00*5  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023