ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Притула Виктор
Пойдем вместе, пойдем дальше! Глава 2-я

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение путевых заметок, пропитанных ностальгией по утраченному времени
  Пойдем вместе, пойдем дальше!
   Глава 2
  
  
  11.
  
  
   Иной раз ты предаешься нелепым размышления. А если бы не случился этот пресловутый трагифарс с дурацкой аббревиатурой ГКЧП, возможно твоя жизнь сложилась бы иначе.
   Но история не знает сослагательного наклонения. Равно как и судьба каждого человека предопределена высшим разумом. Буквально накануне того загадочного события, которое наша дерьмократическая межпуха нарекла "путчем", (на самом деле секретная история ГКЧП станет доступной лет может через 50), ты имел содержательный телефонный разговор с главным редактором еженедельника "За рубежом" Сергеем Морозовым.
   Памятуя ваше недолгое (с ним) сотрудничество в этом славном издании, где ты в течение четырех с лишком лет отслужил в качестве заместителя ответственного секретаря, - "зосиком", - на журналистском сленге, Морозов предложил тебе "номенклатурную" по тем временам вакансию ответственного секретаря, поскольку тогдашний ответсек Ч. решил удариться в бизнес.
   И как раз в этот день, 18 августа 1991 года, должна была состояться твоя встреча с Морозовым.
   Но всем с самого начала дня было не до того.
   А чуть позднее молодая партийная поросль "правдистов", все больше из рядов международных отделов, стала демонстративно швырять свои партбилеты и покидать "титаник" советской журналистики.
   Крысы первыми ощущают в трюмах забортную воду...
   А ты позвонил Морозову и объяснил как мог, что в такой ситуации уходить из "Правды" не след. Сергей Николаевич тебя понял.
  
   Из дневника:
   "Август 1991 года
  
   19 (понедельник)
  
   Произошёл "государственный переворот". В стране чрезвычайное положение. Всё же армия и другие решились на действие. Ждём дальнейшего развития событий. Состав комитета: Бакланов, Крючков, Пуго, Павлов, Язов, Янаев, Стародубцев и Тизяков. Информация противоречивая. Нужно следить за ихними информагентствами.
  
   20 (вторник)
  
  Пленум не состоялся. ЦК компартии похоже, струсило. Да и "путч", теперь это так называют, кажется, начинает угасать. Чёрт знает что. Всё совершенно по-идиотски выглядит".
  
   Потом был куда более муторный и фарсовый сентябрь. "Правду" закрывали, потом "открывали под давлением мировой общественности". Потом она стала просто газетой. Без ЦК КПСС, которого не стало.
  
   Дальнейшие события описаны автором в дневниковой повести "Одиночество в Кабуле".
  
   В январе 1992 года ты вернулся в Москву в родную редакцию, где из нескольких международных отделов осталось не более двадцати человек. Прочие покинули партийный "титаник". Началась ежедневная борьба за существование в условиях рыночной экономики. К осени твоя коллекция "Литпамятников" уменьшилась на две трети. Раритеты были проданы. Остальное стоило гроши.
  
   12.
  
  В "Правде" - новые лица. Славу Дробкова, временно возглавившего объединенный международный отдел, скукожившийся раза в три, сменил Виктор Линник.
   Странная штука судьба. Встретились два журналиста. Один в ранге заместителя главного редактора и куратора международников. Другой - репортер, впервые вкусивший прелестей корреспондентской работы, где "пришел, увидел, рассказал".
   Ты вернулся из Кабула, осененный флером "горячей точки". Виктор Линник вернулся из Нью-Йорка, где собкорствовал последние пять лет. Возможно после Америки ему было муторно, но внешне держался он браво.
   Москва, январь 1992- го. Холодно и голодно.
   Ты бражничаешь с мужиками из отдела информации. Неожиданно редактор отдела Жора Овчаренко говорит: "Виктор, у тебя кажется, мама в Тбилиси живет? Навестить не хочешь?"
   Подоплека этого заманчивого предложения состояла в том, что местный собкор "Правды" Л. - человек в солидных годах, опять же в силу тбилисской специфики несколько растерялся. В грузинской столице только что отгремела маленькая гражданская война в результате которой криминальный авторитет Джаба Иоселиани и доселе мало кому известный скульптор Тенгиз Китовани после нескольких дней ожесточенных боев в самом сердце Тбилиси изгнали из города авторитарного лидера Звиада Гамсахурдиа. Сторонники Звиада не унимались. Полуразрушенный проспект Руставели стал ареной демонстраций женщин в черном. Какую-то видимость порядка в городе обеспечивали "мхедрионовцы" Джабы. Советская армия, еще не ставшая российской, после трагических событий 1989 года, когда из нее звиадисты сделали козла отпущения, в эти криминальные разборки, которыми из-закулисья управлял "белый лис" Шеварднадзе, предпочла не вмешиваться.
   Как сказал тебе в беседе не для печати тогдашний командующий Зак ВО генерал-полковник Валерий Патрикеев, всю эту шпану можно было разогнать за сутки, но два раза наступать в дерьмо...
   Вот так после одной "горячей точки" ты отправился в еще одну "командировку на войну" на своей малой родине, ставшей нынче государством не имеющим с Россией дипотношений.
   Но это уже другая история, к которой ты возможно вернешься...
   А пока, шеф международников Виктор Линник одобрительно обронил: поезжай, посмотри, расскажи! Грузия в то время еще не была за границей постсоветского пространства.
  
  13.
  
  В сентябре 1992 года ты отдал заместителю главного редактора "Правды", шефу международного отдела Виктору Линнику заявление об уходе из "Правды" в "Российскую газету". Точнее, вы передали ему три заявления. Кроме тебя в "РГ" уходили Сергей Тихомиров и Саша Лукьянов. Два заявления Виктор Алексеевич подписал сразу же. Одно оставил до следующего утра.
  
  На следующее утро тебя пригласили в просторный кабинет Виктора Линника, который демонстративно позвонил в Ханой господину Н. и уведомил любимца тогдашего главреда 'Правды' Геннадия Селезнёва о том, что в начале декабря его сменят. - С Геннадием Николаевичем этот вопрос согласован, - сказал Линник с неожиданном для него металлом в голосе. - Так что собирайтесь возвращаться в Москву. Потом он протянул тебе заявление об уходе из "Правды" - Надеюсь, ты передумал.
  
  
  Пару раз, потом, годы спустя, Виктор Алексеевич говорил тебе, что тогда 'ты просто выкрутил ему руки'. Но у тебя такого и в мыслях не было. Ты не собирался никого уламывать своим уходом. Свидетельством тому запись в дневнике 8 сентября 1992 года.
  
  "В решении покинуть "Правду" созрел окончательно и бесповоротно. Теперь всё будет зависеть от скорости решения вопроса в "РГ" и больше ни от чего. Ибо чудес не бывает, а обман среди коммунистов царит сплошь и рядом. Так что, прощай, Ханой, прощай, Вьетнам! Суетные движения ни к чему не приводят".
  
  Но Судьбе было угодно твоё присутствие в опальной теперь "Правде".
  
  14.
  
  Из дневника:
  
  "22 сентября (вторник)
  
   Крутые виражи моей судьбы привели к тому, что я по-прежнему работаю в "Правде" и даже подписал контракт. Вьетнамская приманка сработала и на сей раз. При этом более конкретно, чем прежде, что вселяет определённый оптимизм. Нужно встретиться с Борей Бираговым..." (Борис к тому времени уже вернулся из захваченного моджахедами Кабула). Октябрь, ноябрь и половина декабря прошли в противоборстве проискам господина Н., который "бомбил" Селезнёва слёзными записками, а потом стал ссылаться на то, что корпункт задолжал вьетнамским товарищам кучу американских долларов за аренду жилья. Ты обещал Линнику взять все долги на себя, памятуя добрые отношения к тебе журналистов главной партийной вьетнамской газеты "Нян зан" ('Народ'). Народ, который ты всегда бережно опекал во время визитов вьетнамских коллег по линии 'партийного обмена', в беде не бросит. Кадровики занимались оформлением паспортов и виз, а ты перманентно бражничал с коллегами. "На посошок!".
  
  15.
  
  Новый 1993 год вы встретили в Ханое. Господин Н. поселил тебя с Мышкой и пятилетним сынишкой Ваней на окраине города в одном из четырехэтажных домов, которые использовались как гостиницы техническими специалистами из бывшего СССР. Пешочком до центральной части города отсюда не добраться. А поскольку господин Н. сознательно игнорировал человека, который "выжил" его из Ханоя, оставалось только ждать, когда же "их светлости соблаговолят отбыть на Родину". Но господин Н. решил сидеть в корпункте до "последнего", а поскольку ты дал Линнику слово вести себя корректно, то ничего другого как бродить по ухоженному двору между домами для российских специалистов не оставалось. Возможно, это досадное обстоятельство сильно омрачало радость возвращения в Индокитай. И всё равно ты в очередной раз ухватил удачу за хвост. Что с того, что тебе уже сорок пять. Ты вернулся в края, которые покинул одиннадцать лет назад. Теперь осталось доказать, что Линник не ошибся в своём решении сохранить тебя в "Правде", пойдя наперекор желанию главного редактора Селезнёва оставить собкором в Ханое господина Н. Для Виктора Алексеевича ты всегда был репортёром, в то время как Н. если и остался в его памяти, то лишь как заурядный партийный функционер. Что ж, каждому своё.
  
  16.
  
  Из дневника:
  
  " 1 января (пятница) Итак, распечатали 1993 год. Накануне намешал разного - водки, пива, шампанского. В результате всю ночь обнимался с унитазом, а на утро глаза красные от многочисленных кровоизлияний. Так что новогодний вечер 'удался'. Время проходит в томительном ожидании передачи дел, которая никак не состоится. Живём словно в карантине, у которого нет четко очерченных сроков. Может быть, ещё неделя, может быть больше. Трудно сказать что-то определённое, но монотонность бытия немного угнетает. Впрочем, сейчас праздники. День завершается игрой в карты с Мышкой, позднее чтением фрагментов из тягомотного "Красного колеса" .
  
  2 января (суббота)
  
  Вторая суббота в Ханое. День светлый, солнечный. При этом полнейшая неопределённость во всем. Туманность бытия. Сны беспокойны. Сходили на рынок. Купили хлеба, бананов, лаймы и огурцы. Донги, выданные господином Н., кончаются, но кое какая еда в доме ещё есть. Между тем Н. сладострастно бойкотирует моё присутствие в Ханое, то ли провоцируя вспышку гнева, то ли преследуя неизвестно какие иные цели . Но его исчезновение на три дня симптоматично. А возможно я так ему противен, "что он неделю, после того как меня увидит, кушать не может"...
  
  3 (воскресенье)
  
  С утра ослепительное солнце. А в России зима, холодно, слякотно, голодно... Какой контраст между тем, что здесь, и тем, что там, дома. Ужасно хочется что-то делать, меж тем, уже который день проходит в ничегонеделании. Нужно наблюдать жизнь, копить материал для первой корреспонденции. А много ли с балкона гостевой квартиры узришь?
  
  4 (понедельник)
  
  День начался с томительного ожидания приезда Петра. А его всё нет. Понимаю, у него свои заботы и проблемы, у меня свои. Но всё же досадно. Длительный творческий простой не радует, но что тут поделаешь. Вот так и сидим на высылках. Задержка господина Н.с отъездом и передачей корпункта сковывает по рукам и ногам. В Кабуле я был сам себе хозяин, а здесь Бог весть кто... Н. объясняет задержку с отъездом объективными причинами. Они связаны с редакционными обстоятельствами, по его словам, там не в состоянии решить вопрос с оплатой багажа. Однако переживать всё это приходится мне. И сколько ещё? В России по-прежнему всё дурно. В СНГ ещё дурнее. Никаких новостей. Даже радиоприёмника нет.
  
  6 (среда)
  
  Н. вылетает в Москву 13 января. Появился новый водитель. Молодой парень по имени Тин. Говорит по-русски, но малый не разговорчивый. А может быть установка у него такая. Мне он сразу же не глянулся. Не смотрит в глаза. Выходит, себе на уме. Впрочем, здесь многие себе на уме. Понять вьетнамца очень непросто. Хотя понять кхмера было куда сложнее. (Муй тоже был малый не промах, но с Муем мы подружились. С Тином не получилось). Лиха беда начало. Вот только бы приступить к работе. А там и друзья появятся. Получил некое временное удостоверение, которое еще, увы, даже не вид на жительство.
  
  13 (среда)
  
  Наступил долгожданный день отъезда господина Н. Завтра можно переезжать в корпунктовскую квартиру в Ким Лиене и начинать новую собкоровскую жизнь, которая, хочется надеяться, сложится более удачно, чем отсидка на отшибе. Наконец получу связь с Москвой и смогу что-то передать.
  
  
  15 (пятница)
  
  Вчерашний день был самым драматическим за последние три недели. Въехали в разорённую и загаженную квартиру. Н. исхитрился продать всё, что только можно. А я подписал все акты о приёмке корпункта и находящегося в нём имущества, не глядя, только бы покончить поскорее с затянувшимся карантином на выселках. Теперь придётся разбираться со всем этим разором. Но думаю, сдюжим! Главное - есть квартира в относительной близости от центра города, есть телефон, а всё остальное - дело наживное. Апартаменты, конечно, не те, что были в Кабуле, но всё же не гостиница, а постоянное жильё. Мышка расстроилась, но я пообещал ей в ближайшее время решить вопрос мебелью и прочим бытом. "Жизнь прекрасна!" - сказал я. Вот увидишь. И мы принялись за уборку. Впрочем, нас ожидали и другие неприятности. Тин приехал с ободранным автомобилем. Какой-то рикша перевозивший то ли шкаф, то ли кровать зацепил наш "Нисан" и теперь обе двери справа украшала внушительных размеров царапина и вмятина. Сегодня с утра Тин поехал в полицию, а я вновь остался без колес. Возникают разного рода любопытные новости. И самая любопытная - присутствие в Ханое бывшего советского, а ныне российского резидента Г.Ю.М. Этот пномпеньский супостат вновь вернулся в мою жизнь. Правда, в "Правде" ему меня не достать. Вот и каламбурчик родился. Сейчас у меня иные заботы. Надо обустроить корпункт в Ким Лиене, который Н., как понимаю, разорил дотла. И правильно: "врагу - выжженную землю!".
  
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023