Аннотация: Трилогия "Одиссея полковника Строганова" вошла в серию "Историческая авантюра". Заказать книгу у автора
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Сон или явь, кто знает? Сам я очевидцем описываемых событий не был, но друг мой клялся и божился, что все это чистая правда. В газетах про эти приключения-злоключения не писали, по телевидению не сообщали. Возможно, что-то и было. Слухи, сплетни, пересуды - это лишь эхо реальных событий. Так было или не было? Ведь бабы об этой истории языками чешут, а в их речах бывает доля истины...
Глава 1. К черту на кулички
История эта, начиналась сумрачным декабрьским утром, когда по не убранному дворниками свежевыпавшему снегу, превращая его в слякотную жижу, спешили за новогодними покупками пешеходы и автомобилисты. И среди этого человеческого муравейника только наш герой никуда не торопился. Он чувствовал себя загнанной лошадью, которую давно пора пристрелить. За последнюю неделю Серега Строганов вымотался до предела. Да-а, давненько он так не "парился". Проклятый сленг! Но разве можно человеческим языком - Пушкина, Гоголя, Достоевского - описать это состояние зверской усталости? Можно, писателю, поэту, драматургу, а Сергей простой вояка, и высокий стиль был не для него. Что он делал все эти дни? Напрягался? Нагружался? Нервничал? Односложно всю палитру чувств и ощущений и не передать. И несколькими фразами не объяснить. "Парился", а значит, "парился". Суетился, бегал, опаздывал, догонял, не успевал...
Буквально позавчера шеф, Сан Саныч-сан, отставной генерал КГБ, вызвал его в экстренном порядке к себе, в столицу нашей Родины - Москву. Сергей на самолете стремительно пересек половину планеты. Правда, до этого он успел гульнуть в развеселом портовом кабаке, подраться с полудюжиной наглецов, разбить служебную машину, перецеловать на прощание всех дельфинов, и опоздать на рейс. В результате - два дня пролетели как миг.
Босс, грозно глядя сквозь огромные очки с толстыми стеклами, водруженными на мясистый нос, наконец изрек:
--
Дорогой Серёжа! Опаздываете!
--
Задержался в дороге...
--
Нет, опаздываешь на 49 часов!
--
Виноват...
--
Знаю, что виноват. Ладно, повинную голову - и меч не сечет. Тем паче, что у меня другой такой "Головы" под рукой нет! - сказал шеф и перешел па официальный, деловой тон, означавший постановку задач: - Рад вам сообщить, что вы отправляетесь в зарубежную командировку! Да-да! И без возражений. Дорогой вы мой, все это не потому что я вас так обожаю, а потому, что вы мне дорого обходитесь! Сережа! Вы имеете возможность заниматься наукой, я эту науку содержу! Но чтоб эксперименты продолжались, их необходимо подпитывать - материально!
Строганов попытался вставить фразу что, мол устраивая представления со зверями, он, как может, старается окупить затраты на науку, но шеф сделал энергичный жест руками, как бы отмахиваясь от возможных возражений.
-- Знаю. Работаете в поте лица, экспериментируете, что-то внушаете дельфинам и тюленям, но научные исследования обходятся гораздо дороже. Не надо слов! Я как-никак руководитель проекта! Одно мое слово или даже шевеление губ, и прикроем ваш проект! Приказываю: слушайте и повинуйтесь! Надеюсь, вы согласны, что для того, чтобы ваши "опыты" не приостановили, нужно "презренное злато"! И много! Очень много!
-- Совершенно верно, -- согласился Сергей, чуть склонив голову, с видом человека, загнанного в угол.
-- Вот видите, Серёжа, вы не возражаете против этого тезиса. Значит, мы договорились о предстоящей поездке?
-- О чем? -- опешил Строганов. Он никак не мог взять в толк: Куда ехать?, зачем?, с кем? главное -- когда?
-- Итак, мы пришли к выводу, что для развития науки предприятие должно зарабатывать валюту. Все эти вонючие "баксы", фунты, евро и, конечно наши рубли. Будем патриотами, оговоримся: наши замечательные деньги не пахнут.
--
Будем их зарабатывать по мере сил, -- согласился Сергей и зевнул, совершенно непроизвольно.
Зевнул он не оттого, что скучно, а просто не выспался, так как всю ночь он самозабвенно наслаждался прелестями грудастой, длинноногой блондинки, которая "невзначай" подсела в кафе к его столику. Серж был трижды холостяк, "троеженец", можно сказать, ветеран, считающий своим долгом, не пропускать мимо себя цыпочек, которые ходят на восхитительных ногах, виляют замечательной попкой, дышат полной грудью. А так как он был человеком слова, человеком долга, то он усердно его и выполнял с завидным постоянством и рвением: имел тех, кто желает отыметься, тех, ... что легко доступны, податливы, и всегда готовы! Серёжка взял ее вчера по полной программе. До зуда в конечностях и потертостей между ними.
Поэтому сейчас Серёжа нетерпеливо ерзал на стуле, ведь в номере служебной гостиницы "остывало" тело московской незнакомки. (Вернее и не московской вовсе, а южно-украинской. Да и блондинкой, она оказалась крашеной.) Но зато соблазнительное тело и страсть были самыми настоящими, ощутимыми... Умелая, веселая, беззаботная, сиюминутная радость командировочного. Теперь это тело остывало, не в смысле, что охлаждался затраханный труп, а в смысле бездействовало без него, получив передышку в ожидании продолжения увеселения. Чего доброго "мотылек" упорхнет, как "мимолетное виденье". Хм... "гений чистой красоты"...
Шеф опустил взгляд на дорогой письменный прибор из мрамора, стоящий на огромном дубовом столе. Поерзал массивным генеральским задом и скрипнул кожей своего директорского кресла. Тишина в кабинете становилась напряженной.
-- Когда ехать-то? -- подал голос Серж.
-- Вот это другое дело! Молодец! Лететь завтра! -- воскликнул повеселевший Александр Александрович.
Император и сын императора, как любил он себя называть за портретное сходство с государем императором Александром-III, Освободителем за совпадение имени и отчества. Только фамилия у него была несколько другая - Романчук. Сан Саныч тоже был освободителем. Любил освобождать от должности подчиненных: экономия заработной платы, обновление личного состава и омоложение коллектива. Особенно Саныч любил омолаживать женский персонал, как он их именовал: "подвижный состав". Этот факт крайне беспокоил супругу и лечащего врача. Жена переживала за состояние счета, а личный врач - за артериальное давление, появление аритмии, хломидий и прочих "букетов" популярных инфекций, сопутствующих процессу беспорядочных половых связей.
Строганов вновь подал голос, прокашлявшись:
-- А куда путь держим, Сан Саныч? Уточните, пожалуйста, маршрут командировки.
-- Сначала в Таиланд, затем в Индонезию, Сингапур, Филиппины. Ищем "площадку" для расширения деятельности нашей конторы. Ваша задача - завязать контакты с местными властями, определиться в рентабельности предприятия. Короче, как говорят военные, провести рекогносцировку. Билет куплен, номер в гостинице забронирован.
-- Билет в один конец и на один конец? -- хмыкнул Серж. -- Я один или со спутницей?
-- Вот молодец, уже чувство юмора вернулось. Нет, во множество концов, но как вы забавно выразились - "на один конец". Предупреждаю об опасностях! Не шалите с концом! В этих странах секс - индустрия гипертрофированно далеко ушла в своем развитии! Соблазнов - выше крыши, а заразы там еще больше. Не переусердствуйте! Вы туда направляетесь дело делать, а не прохлаждаться с юными красотками.
--
И в мыслях не было! -- улыбнулся Серж, показав красивые белые зубы.
Он вообще был хорош собою: с правильными чертами лица, статный - рост выше метра восьмидесяти, стройный, кареглазый брюнет, с отчетливым рельефом мышц, проступавшим даже сквозь одежду.
-- Вот и хорошо. Собирайте вещи, скоро вылет. Вот инструкции и билеты. Сергей! Отправляю вас как нашего лучшего и испытанного бойца, как настоящего профессионала, имеющего боевой опыт, человека бывалого и жизнью тертого. Мои прочие мальчуганы всего лишь кабинетные оперативники, привыкшие работать под безопасным дипломатическим прикрытием или в корпункте и на прочих легальных должностях, а вы - вольный стрелок! Их квадратные "морды лица" намозолили глаза уже всем иностранным разведкам, зафиксированы и идентифицированы и на каждого заведено досье. Вашей физиономии в этих досье нет. Постарайтесь выбрать уединенное местечко, удобное для неприметного прибытия и убытия "гостей" и "делегаций", арендуйте участок земли, желательно без соседей.
Шеф еще некоторое время уточнял детали, затем протянул папку с документами, пожал руку и углубился в чтение бумаг, показывая всем своим видом, что аудиенция окончена.
Вернувшись в номер, Строганов с сожалением отметил отсутствие в номере красивого тела. Ну, вот отлучился на минуту! Ни в кровати, ни в ванной, ни в туалете ее не было. Серж заглянул даже в шкаф и под кровать. Девица исчезла, не дождавшись хозяина апартаментов. Во время "обыска" он сделал неприятное открытие: бумажник был опустошен, а на зеркале яркой помадой было выведено слово FAK.
"Что ж, спасибо за любезность. В начале я ее fak, а потом она меня. Выходит, теперь мы в расчете, квиты! - подумал Серёжка. Расстраиваться было особенно нечему: подумаешь, пропали четыре тысячи рублей.... - Я бы завтра больше дал, если б попросила. Тем более шеф подкинул три "штуки" "гринов"! Хорошо, что залезла в портмоне сегодня! Если бы завтра утром, финансовые потери были бы ощутимей".
Строганов вновь тщательно обследовал номер. Из-под подушки вытащил забытые в спешке розовые трусики с кружевами. "Гм, оставила на память?" Приложил к бедрам: "Замечательный размер, жаль исчезли эти бедра!" Лифчик под потолком вращался вместе с люстрой-вентилятором, словно флюгер: видно, не дотянулась. Несколько использованных презервативов валялись по полу, свидетельствуя о замечательной потенции хозяина номера. На единственном стакане остались следы губной помады (Сережка пил вино из горла).
"Заняться наведением порядка или оставить все как есть? Нет, пусть как есть, бардак он и должен быть бардаком!"
Строганов почесал могучий торс, широко зевнул, продолжил размышления.
"Дура! Зачем сбежала? Жаль.... А как было хорошо! Что теперь? Спать? Пить? Нет вначале в ванную, затем поесть и на боковую. Расслабить и успокоить организм перед дальней дорогой. Ну, Олеська! Ох, чертовка! Маленькая мерзавка! Попадись она еще раз на пути, живой не уйдет! Вернее уползет на карачках, рассчитавшись по полной программе за похищенные денежки. Ведьма!"
Серёга пожалел, что не курит, а то бы выкурил какую-нибудь вонючую сигаретку, чтобы перебить насыщенный стойкий запах пота и похоти. Пришлось ограничиться двумя глотками джина из горлышка литровой бутылки. Выйдя на балкон, он задумчиво посмотрел на суетящийся внизу город. С чувством плюнул вниз и вернулся в комнату.
Набрав полную ванну, он с наслаждением плюхнулся в теплую воду. Закрыл глаза и задумался. Парень он был привычный к путешествиям, смене обстановки, трудностям, лишениям и невзгодам. Ха! Не совсем уже и парень, а взрослый мужик сорока лет от роду. Но чувствовал он себя сейчас на двадцать пять! Сергей был из тех людей, которые искренне верили, что истинный возраст человека определяется не по паспорту. На сколько себя ощущаешь - столько тебе и лет. Можно и в тридцать по состоянию души и тела, чувствовать себя восьмидесятилетним стариком.
После участия в Афганской военной кампании и нескольких лет службы на Дальнем Востоке, Строганову посчастливилось послужить в одном специфическом институте под патронажем ГРУ, где он проводил эксперименты с обитателями моря в военных целях. Попал он туда по воле случая, освоился - понравилось, вошел в курс дела. Работал с дельфинами, тюленями, котиками, увлекся подводной съемкой, глубоководными погружениями, сносно изучил четыре иностранных языка. Пять лет сплошного удовольствия за счет государства, а потом началась череда политических и экономических кризисов. Подполковник Строганов оказался выброшенным "за борт" корабля под названием "Министерство Обороны". Началось экстренное сокращение программ и штатов, закончившееся полной ликвидацией научного центра, и Серега оказался на гражданке, (пенсионер!). Вообще-то, он был по званию полковник, но новенькие погоны на кителе примерить не успел, пока документы на присвоение звания бродили по Главному Управлению кадров, Строганов оказался за бортом армии с небольшой пенсией. Казалось бы, полковник, ветеран войны, но большая пенсия дается за выслугу лет, а для этого требовалось протирать штаны в высоких кабинетах еще лет десять. Оказалось не суждено, так и остался в душе подполковником, совсем не настоящим полковником. Даже папаху получить со склада не успел. Теперь он был без жилья, без регистрации, но со справкой на право получения квартиры. Теоретически. И тут ему снова повезло. Его бывший шеф, генерал, уволившись со службы, не бросил на произвол судьбы, а взял с собой, устроив на работу в частную "шарашку". Конечно не совсем частную и не совсем шарашку. Работавший в ней персонал - сплошь "люди в штатском". Дельфинарий явно служил прикрытием какой-то "спецконторы". Всякие там "зачем?" и "почему?" Серегу не волновали, он занимался своим делом, которое любил - тренировал дельфинов. Некоторые сотрудники, такие, как Серж, действительно были ихтиологами, и честно двигали науку вперед. Но большинство занимались какими-то темными делами. Скорее всего "государевы" ребята, из самых продвинутых, организовали полулегальный бизнес и параллельно оказывали всевозможные услуги бывшим "хозяевам". Возможно, все эти игры велись в интересах государства, возможно в интересах каких-то силовых структур, или отдельных руководителей, а может быть, эти азартные ребята "отмывали" или "отстирывали" чьи-то средства. Не исключались полукриминальные операции в интересах даже не третьих лиц, а десятых- двадцатых. Но самое вероятное, что контора работала на всех, кто хорошо платил. Иначе, откуда у шефа столько денег?
Строганову было не важно, на кого он работает. По военной службе он ни капельки не скучал: оплата в "конторе" была на порядок выше, чем у военных, свобода передвижения по всему свету обеспечена, и любимые морские животные всегда рядом. Еще один плюс - оставалось много времени на женщин и вино и никакой обязаловки и морализаторства. Военная пенсия, плюс зарплата, хорошие премии, гранды, командировочные. Путешествия, приключения, острые ощущения. И, правда, меньше знаешь, лучше спишь и дольше живешь...
"Нет, я не патриот!" -- подумал про себя Сергей. - Так много болтают в последнее время о патриотизме! Вокруг сплошные патриоты! В Кремле, в Генштабе. Я всегда служил в окопах, на полигонах, танкодромах, стрельбищах. А там патриота днем с огнем не сыщешь! Только в Москве, на Арбате, да в пределах Садового кольца и можно встретить настоящего патриота. "Педриоты!", мать вашу!" Таких как он гусаров, в армии теперь днем с огнем не сыщешь: в меру циничен, в меру романтичен, в меру бабник, бессеребряник, окопник, а не службист-канцелярист.
В этой жизни Серёжка всегда плыл по течению: не боролся, не страдал, не философствовал, не размышлял. Не мучался извечными русскими вопросами: кто виноват? и что делать? Он давно нашел простые универсальные ответы: никто не виноват! и ничего не надо делать! Авось, образуется. Так и получалось. Вот, к примеру, он старый вояка, выброшенный на улицу из армии -- не напрягаясь, неплохо устроился на гражданке. Женился, пожалел об этом, развелся, и вновь пожалел о содеянном. Вновь женился, и опять развелся, чтоб не усложнять жизнь ни себе, ни очередной спутнице жизни. Так легче и себе и другим. Третья попытка причалить к тихой гавани семейной жизни, закончилась тем, что его "вторая половинка", в Москве сбежала к карточному шулеру! Детей жены ему не родили, но он не жалел об этом, потому что, любил сам процесс, а не результат.
Сергей сделал глубокий вдох, погрузился с головой в воду, задержал дыхание на две минуты. Потом несколько раз повторил упражнение. Он так развлекался и ежедневно тренировался. Ничего хорошего от суетной, неустроенной жизни Строганов не ожидал, но и не расстраивался сильно по этому поводу. Ну что поделать, раз так устроен этот мир: сплошные неприятности и преодоление их последствий. Так что ничего доброго от поездки на Юго-Восток он не предвидел. Но, не нарушая главного жизненного принципа, он, как и прежде, плыл по течению и не сопротивлялся, поневоле доверяя своей доверяя судьбе. Такие нехитрые философские рассуждения так увлекли его, что Серега чуть не захлебнулся. Еще не хватало утонуть в ванной! Глупо, как глупо...
Сергей включил телевизор, там показывали исторический фильм о мореплавателях в Тихом океане. Ну и нагородил автор: английский корабль с шоколадным названием, остров Таити, темнокожие красавицы, бунт на шхуне. Не будь занят сборами, посмотрел бы, но некогда! Передразнил себя голосом воображаемого экскурсовода: "Господин Строганов! Вы не были на Таити? Нет? О-о, вы многое потеряли!"
- А я на вашем Таити, возможно, скоро тоже буду! - огрызнулся Серега в ответ этому надменному болтуну.
Строганов открыл баул, швырнул в него два костюма, брюки, рубашки, галстуки, еще много всяких мелочей. Примял, притоптал, наконец, закрыл. Достал сумку, сложил в нее самое необходимое для холостяка-туриста. Уложил ровным слоем вдоль днища десять упаковок с презервативами, сверху туалетные принадлежности, разговорник испанского (английским и французским он и так владел в пределах разумного). Осталось приобрести разговорник тайского.
Сергей с сомнением оглядел содержимое сумки, вынул из тумбочки еще три пачки презервативов и добавил к тем десяти. Хорошее число тринадцать! У него в "конторе" было прозвище "СССР"! Сергей Сергеевич Строганов Разумный! Или рациональный или реалистичный! На все случаи жизни. Чего же еще в сумке не хватает, очень важного и необходимого? Ага, мази от москитов! Ножа аквалангиста! Все, хватит, иначе баул будет похож на склад. "Прощай, немытая Россия, и вы мундиры голубые... и здравствуй, грязный Таиланд"! -- продекламировал Сергей громко и с выражением.
Глава 2. Перелет на край света
Перед самым отъездом Сергей вновь зашел к шефу, за последними наставлениями.
-- Собрался?
-- Так точно, шеф!
-- Аптечку взял?
-- Пузырь водки, фляжка коньяка и средства индивидуальной защиты.
Шеф хмуро посмотрел поверх очков. Он был явно недоволен легкомысленным ответом подчиненного.
-- Дорогой мой, Серёжа! Мы вас посылаем в разведку! Вы там будете действовать, как в тылу врага! Тропики, джунгли, а значит, лихорадка, малярия, тиф ... в воздухе витают облака микробов! Зараза на заразе сидит и заразой погоняет! Сейчас же пойдите в медпункт и получите укомплектованную аптечку. Да, и попросите уколоть вас, чем-нибудь самым необходимым.
-- Героин? ЛСД? Прмидол?
Шеф хлопнул ладонью по столу и раздраженно воскликнул:
-- Вакцины от тифа, гепатита и малярии!
-- Фи! Зачем? Шеф! Я даже в Афгане не позволил из своей задницы дуршлаг делать. Не поставил ни одной прививки! Увольте меня от этой неприятной процедуры.
Сергей обиженно насупился и сдвинул брови.
-- Я тебя самого уволю и пошлю морально устойчивого Василия Ивановича! Он о презервативах не думает! Он здоровье бережет. Твое лечение может очень дорого обойтись нашей конторе и поставить под угрозу всю операцию.
-- Ха! Я как раз о здоровье и беспокоюсь, для этого и предохраняюсь. А Василию Ивановичу, в его преклонных годах, конечно, можно и без средств защиты. От кого ему защищаться - то, а если и отвалится орган -- не жалко. А мне дето-производный аппарат по жизни еще пригодится. Моральная устойчивость здесь ни при чем. Я профессионал. А если есть сомнения в моих профессиональных качествах, пусть едет Василий Иванович. И дело загубит!
Шеф погрозил коротким, похожим на сардельку пальцем и произнес нравоучительным тоном:
- Сомнения в твоем моральном облике нет, ввиду его полного отсутствия! Да, Василий Иванович примерный семьянин, не тыкается в каждую дырку, как некоторые "гвардейцы"! А ты едешь лишь из-за того, что нахальнее, шустрее и смелее! Короче говоря, отставить разговорчики! Шагом марш к медикам, снять штаны, получить порцию уколов, взять аптечку и в путь! Иначе изыму аванс!
Последний довод был на редкость убедительным, и Строганов вынужден был скрипя сердцем согласиться на прививки.
- Вот конверт, тут текст легенды, билеты, новый загранпаспорт, деньги, страховка, - и Сан Саныч-сан передал ему сверток.
Затем шеф пожал руку Сергею и углубился в чтение деловых бумаг.
Молоденькая сестричка милосердия вколола Сержу два немилосердных укола под лопатку, засандалила еще один - не такой болезненный - в ягодицу. А на прощание (от себя лично) влепила звонкую пощечину и решительно выставила его за дверь. Однако между уколами он успел, как бы невзначай, прижаться к маленькой груди и обхватить сильными руками трепетный девичий стан.
"Да-а-а, обиделась девушка, ведь в прошлом году я так внезапно исчез (служба, конечно). Девушка с глазами дикой серны... Кажется, так я тогда ее называл. Такие экспромты-заготовки нравились романтически настроенным девицам! Они служили прелюдией к главному. Впрочем, за это "главное" и обожали его женщины.
Женщины были главным увлечением Сереги Строганова. Именно поэтому он откровенно презирал пьяничуг. Для них алкоголь всегда на первом месте. Он же никогда бы не променял приятное женское общество на бутылку горячительного. Серж был трудоголиком, пахарем на ниве любовных утех. Природа (а может быть, кто-то из родственников?) наградила его настоящим мужским темпераментом, которого хватило бы с лихвой на несколько жизней.
"Зря она марку держит - гордость и все такое, ведь обоим было хорошо, а на продолжение романа и намека не было!" - размышлял Строганов, выходя из поликлиники. - "Какой замечательный "станок" простаивает! Не стан, а "прокатный стан"! Видно, Сережа, на тебе не сошелся клином белый свет".
Шеф проявил снисхождение и велел доставить Серегу в аэропорт на служебной машине. Естественно, в этом жесте доброй воли была не забота об удобствах подчиненного, и не сострадание к обколотой заднице и спине. Нет, элементарная экономия средств и нервов. Опоздает, разгильдяй, к вылету и сорвется важная деловая поездка, придется заново организовывать и согласовывать. Честно говоря, Сан Саныч-сан прекрасно понимал, что на Василия Ивановича надежды гораздо меньше, чем на Сержа. Недалек, трусоват, медлителен. А Серёжка смел, бесшабашен, коммуникабелен и чертовски обаятелен. Каким-то образом сумел очаровать весь женский пол Центра и его филиалов, включая габаритную, твердокаменную супругу самого Сан Саныча, секретаршу Ленку и ее предшественницу. Хотя именно это шефу и не понравилось, секретуток мог бы и не охмурять! А у Сереги это выходило походя, без усилий, как бы само собой. Шеф смотрел на его подвиги сквозь пальцы. Чёрт с ним! Пусть себе обольщает дамский контингент, лишь бы дело двигалось и фирма развивалась.
Перемещение из неуютного гостиничного номера дельфинария прошло тихо и без и происшествий. Серёжка открыл глаза, когда уже подъезжал Шереметьево. Сладко зевнул, от души потянулся, крепко пожал руку водителю Володе и, подхватив сумки, устремился во чрево аэропорта. Здесь было все знакомо стойка регистрации, таможня, паспортный контроль. Эх, до чего ж внимательна у нас погранслужба! В каждом гражданине страны видят перебежчика, шпиона, террориста, наркокурьера и еще бог весть кого.
Уже в самолете, сидя в кресле салона, он отхлебнул из бутылки и, наконец опохмелился. Ром "Бокарди" побежал по кровеносным сосудам и ему стало легче. Когда пересекали границу с Японией, пилот включил когда-то любимую, а теперь забытую песню: "А я швыряю камушки с крутого бережка далекого пролива Лаперуза..." Теперь этот пролив остался под крылом самолета, на пути к далекому Индокитаю.
Миловидная попутчица, сидевшая рядом с ним вначале авиапутешествия "отбивалась", но Строганов был напорист, и энергичен, девушка поломавшись для приличия, согласилась пригубить одну рюмочку. Третью пили уже на брудершафт, и Сергей жарко целовал соседку в сочные, пухлые губы. Девица раскраснелась, глаза ее загорелись "сигнальными" огнями. После пятой Серега запустил ладонь в трусики. Туристка хихикала, отстраняла руку, но продолжала целоваться. Как водится, записал адрес ее отеля, пообещав залюбить до потери пульса во время совместного отдыха, мелькнула шальная мысль, увлечь девицу в туалет самолета и ... отключился.
Дальнейший полет и приземление Спящий Серега просто не заметил. Кто-то заботливо пристегнул ремень (видимо, соседка), кто-то поднял спинку кресла (наверное, тоже она), кто-то убрал с откидного столика посуду (скорее всего стюардесса). Сергей открыл глаза, потому что его энергично трясли за плечо, теребили мочку уха и нос. Он чихнул, зевнул и приоткрыл глаза.
Разгневанная стюардесса что-то ему выговаривала на повышенных тонах. Что именно - он не мог понять: заложило уши. Наконец догадался -- приземлились и пора освободить самолет. Он оглядел салон: в самом начале рядов кресел какая-то пожилая туристка копошилась со своими бесчисленными сумками и чемоданами, а других пассажиров на борту не было.
Невероятно, но желанная соседка исчезла, растаяла, как мираж, в свете тропического солнца, и имя ее тоже забылось. Остался лишь запах ее недешевых духов да в каком-то кармане, должна быть писулька с номером мобильника. Ну и ладно, не беда, если не найдется. Таких милашек с аппетитными формами на курортах полным-полно! Хотя обычно Строганова столь бесцеремонно дамы не бросали. Чаще брали под белы рученьки и доставляли куда следует. Куда следует - это не в отделение милиции или вытрезвитель, а в квартиру, на дачу, в сауну, в гостиницу, на мягкую кровать наконец. А бросал он их как раз сам! Вернее не бросал, покидал. Ну и плевать, что сбежала! Однако легкая досада осталась. Такое "обломное", начало не сулило ничего хорошего. "Командировка должна пройти с пользой для дела и тела", - твердо решил Строганов.
Серж разыскал в здании аэровокзала встречающего гида и группу туристов, с которой предстояло отдыхать. Эта шумная публика и маскировка, и прикрытие, и ценный источник информации.
"Если прилететь с деловой поездкой, и держаться особником, то, тогда как узнаешь истинные потребности и желания этой праздно отдыхающей толпы? А тут туристический отель: собутыльники, девицы-партнерши на дискотеке. Сразу станет ясно, как туристы будут реагировать на новый объект развлечений и отдыха. Нужен им аквапарк или нет? Будет народ ходить на представления? Фирма должна самоокупаться и прибыль приносить учредителям (интересно, кто эти учредители-акционеры?)! И перед конкурентами, другими дельфинариями, под туристической личиной проще не "засветиться", ведь соперники тоже не дремлют. Вдруг заметят, что "фирма" проявила интерес к этому региону и опередят? И конечно, помимо всего прочего, не так приметно для зарубежных спецслужб выполнение специфических задач родной "конторы".
Короче говоря, Сергей быстро слился с окружающей толпой, мимикрировал в ней так же умело, как крокодил маскируется под бревно в мутной воде.
Умение маскироваться, усыплять бдительность врага, вводить его в заблуждение пригодилось Сергею на войне. Еще в детстве, сам не зная зачем, он научился подолгу смотреть, не мигая и задерживая дыхание, сковывать мышцы лица в застывшей гримасе. Однажды в Афгане их горнострелковую роту душманы зажали в узком ущелье и расстреляли с господствующих высот. У новичка-комбата ум за разум зашел, опыта мало, и он вместо того чтобы двигаться по хребту, приказал ротам перемещаться по лощине, вдоль ручья.
Разведвзвод прекратил сопротивление в первые минуты боя, духовские снайперы и пулеметчики перемолотили всех в момент! Управление батальона и вторая рота немного успели посопротивляться, но не дольше получаса. Взвод Строганова шел в замыкании. Сержант замкомвзвода погиб, прошитый первой же очередью, связиста ранило осколками из РПГ и разнесло на куски радиостанцию, еще минут через пять двух бойцов сразило наповал минометной миной. Остался цел лишь сам молодой лейтенант Серёга и его ординарец Буряков. Отстреливались лежа за валунами. Но вскоре духи Бурякова забросали гранатами с верхней террасы. Строганов попытался остановить кровь, но куда там, вся грудная клетка солдата была разворочена. Когда у Сергея закончились патроны, он разжал усики на запале последней гранаты, подогнул руку под туловище и замер в неестественной позе с полуоткрытыми глазами и зверским оскалом на лице. Духи спустились вниз, дострелили трех стонавших, чуть живых бойцов, а также взводного-минометчика и спокойно прошли мимо перемазанного чужой кровью Сергея. Один даже пнул по ребрам, но не выстрелил, ему было и так ясно, что этот "шурави" умер от потери крови, и душманы двинулись дальше. Как раз в этот момент по щеке и по носу ползли две большие зеленые мухи (но ощущение, что не ползали, а топтались), страшно хотелось чихнуть, но Сергей выдержал это издевательство со стороны насекомых. Духи бродили по плато полчаса, и все это время проклятые насекомые без помех садились на лицо офицера, щекотали его, буквально издеваясь над советским лейтенантом. Несколько раз казалось, что более нет сил терпеть пытку и подмывало швырнуть гранату в "бородатых", или подорвать себя, когда они подойдут ближе. Но у него открывалось второе "терпение", затем третье, четвертое... Лежал он как стойкий оловянный солдатик с остекленевшими полуоткрытыми глазами под палящими лучами солнца. Потом появились наши вертолеты, и мятежники попрятались, отошли к замаскированным СПСам. Но Строганову до захода солнца пошевелиться так и не удалось, только изредка смаргивал и чуть дышал: враги сверху продолжали через прицелы наблюдать за погибшим батальоном. В сумерках Сергей ужом пополз к руслу речушки и, раскинув руки крестом, поплыл по ручью на спине. Так и "сплавлялся" он по речке несколько километров, словно бревно, ударяясь о камни. Противники поверили, что плывет труп - не тронули. Ушел. Выжил один из более чем пятидесяти человек...
С тех пор к мухам у Строганова была патологическая, маниакальная ненависть. Сергей истреблял мух и мошек при каждом удобном случае, даже в неподходящий для этого момент. Например, на каком-нибудь ответственном совещании он мог вскочить и припечатать газетой или тетрадкой летающую тварь к стенке или окошку. Сдержаться Серега не мог, вернее не хотел отказать себе в удовольствии расквитаться с одной из дальних родственниц тех гнусных назойливых афганских мух.
Вот эта природная живучесть, находчивость, бесстрашие и твердость характера, так импонировали шефу. За это Сан Саныч-сан уважал Сергея и выделял среди других сотрудников.
Идея шефа отправить дельфинарий на Юго-Восток, уже давно и витала в воздухе. Но шеф желал создать не просто передвижной цирк-"шапито" для выкачивания денег из туристов, а многоцелевую базу, постоянную точку на долгие времена. Со сменой состава, на сезон-другой, с ротацией кадров. Зверей планировалось завозить из России и отлавливать на месте. Как будет лучше для дела. Вот для этого дела Серегу и посылали в разведку. Он должен был выбрать страну региона, где спокойно, безопасно, где местные власти лояльны и ненавязчивы, и главное - где развит туризм. Самоокупаемость! Само собой прибыль всему голова!
Что ж, мимикрируй, бывалый аллигатор...
Глава 3. Отдых по - тайски
Старый автобус двигался по городу, часто и громко сигналя, минуя пробки и заторы на дорогах, протискиваясь между снующими такси. Через час он благополучно доставил туристов к заветной гостинице, вернее к четырехзвездочному отелю. По пути следования Сергею докучали жара и сидящие сзади соседи. Муж-кавказец, то и дело переходя на крик, оскорблял супругу, угрожал ее утопить в море, сбросить с балкона в бассейн, задушить собственными руками, проткнуть кинжалом или зарезать перочинным ножом, чтобы мучалась как можно дольше. Впрочем, была ли она его женой - не понятно. Его громкий гортанный голос заглушал шум моторов еще во время полета. Горец приревновал свою красавицу-блондинку к какому-то приятелю. Затем как показалось "мавру", слишком часто кому-то улыбалась, не так посмотрела на таможенника-туземца, и т.д и т.п. Строганову пришел на ум каламбур: "Отелло из нашего Отеля". Кавказский "мавр" был волосат, горбонос, темноглаз и покрыт темно-коричневым загаром, приобретенным, по-видимому, на каком-то оптовом рынке Москвы.
Сергей хотел было вступиться за женщину, но передумал. "Зачем? Милые бранятся, только тешатся. Если живет с таким моральным уродом, значит так удобно или в самом деле нравится".
Тем более что в прошлом, он имел неосторожность пару раз вступаться за избиваемых мужьями-хулиганами дамочек. После второго случая сам едва не оказался за решеткой за хулиганство. Супруга с избитым в кровь лицом, вместо того чтобы стать свидетельницей и быть благодарной заступнику, принялась царапаться ногтями, стучать кулачками по спине защитника, истошными воплями призывать на помощь милицию. Вокруг не было ни одной живой души, а дебошир-супруг валялся в глубоком нокауте, со сломанной челюстью (судя по хрусту), а она в данной ситуации была единственным свидетелем. И явно не защиты, а видимо, обвинения. Тогда от приближающегося патруля Строганову пришлось, перемахнув через бетонную стену, спасаться бегством. Стряхнув правой ногой висящую на левом ботинке дуру-бабу, он засандалил ей в лоб каблуком, перекинул тело на другую сторону забора и что есть сил по канавам, по ямам, через кустарник и заросли Серега пулей помчался куда глаза глядят....
"Хватит, уже наспасался! Пусть сами определяются с семейным укладом, увольте, третий лишний. Вот если действительно утопит или зарежет свою "Пиздимону", тогда Серж с удовольствием переломает этому мавру "Отелло", все его "костелло"!
Соориентировавшись на местности, - до моря рукой подать, гостиница утопает в зелени - Строганов обрадовался. Но радость была не долгой. Почему-то одноместные номера оказались заняты. Хорош сервис! Сергей поднял шум. Непорядок! Уплачено! Где мои персональные апартаменты? Переводчик, менеджер отеля и портье активно принялись уговаривать переночевать в двухместном, с улыбчивым старичком шведом.
"Нет уж! Если б со шведкой, еще куда ни шло, Согласен на шведку! Несмотря на всю их корявость и вырубленные словно из глыбы базальта фигуры. Но на безрыбье и раком рыбу.... А швед! Нет, дудки! Не на того напали! Еще окажется милым старым скандинавским извращенцем. Знаем мы про их шведские штучки: тройки, пятерки, шестерки и прочие порноварианты..."
Тощий дедок топтался тут же в фойе. Лысый пенек, не возражал, чтобы к нему подселили славного русского парня, радостно лопотал и энергично кивал головой в знак согласия. Этим он еще больше насторожил Строганова. "Чему это старикашка так подозрительно обрадовался?! Зачем я ему сдался? Нет, определенно сомнительный тип. Дать бы тебе по сусалу, напомнить про Полтаву..."
Серж заявил, что у него аллергия на стариков, особенно шведов, и вообще он скинхед, сионист, антисемит, анархист и расист. Этим заявлением Серёжка ввел в состояние гроге темнокожего малайца-портье. Окружающие его русскоязычные братья со стыдом и гневом отошли подальше. Швед понял смысл английских слов ("фак" все теперь понимать стали, даже в российской провинции усвоили), насупился и обиделся. А что поделать?! Лично к нему у Строганова неприязни не было, но будучи хоккейным фанатом-болельщиком он выработал с юных лет стойкую ненависть к шведской сборной, а заодно и ко всем шведам на земле! И фамилия у потомка викингов, подозрительная: не то Педерсен, не то Педорсон...
Серж с чувством глубокого удовлетворения, гордо подняв голову, направился из холла в выделенный персональный трехместный номер. "Пусть это лишь до утра, на одни сутки, но трехместный! Как я их всех сделал! Знай наших!"
Сережка разделся до трусов, вернее, до "без трусов", включил душ и подставил свое тело под струйки прохладной воды. Затем, когда пыль Родины и пот Таиланда были смыты, он плюхнулся на кровать и, блаженствуя, заулыбался. Кондиционер гонял охлажденный воздух по комнате, выпитый алкоголь и приятная прохлада навивали дрему. Веки потяжелели, после очередного стаканчика виски он быстро заснул, но снилось что-то ужасное. Липкий страх опутал подсознание, и мозг дал сигнал тревоги тренированному телу. Кожа покрылась холодным потом, необъяснимый ужас сбросил его с кровати. Сергей вскочил на ноги, открыл глаза и услышал эхо собственного дикого крика.
"Уф-ф! Бр-рр!! Что же приснилось такое нехорошее? -- Сергей принялся вспоминать привидевшийся кошмар. -- Хоть убей, не помню! Кажется, мне не хватало воздуха. То ли душили, то ли тонул". Быстро огляделся. Наемные убийцы или грабители в номер не проникли! Обиженный старый швед за шкафом не прятался. Оказалось, что причиной, вызвавшей кошмарный сон, явилось влажное полотенце, которое лежало на груди, и постепенно сползло на шею, а рука, непроизвольно, затянула его на собственном горле. "Чуть не задушился..."
Пришлось вновь топать в душевую кабину. По пути Строганов взглянул в зеркало на свое отражение. Сжал кулаки, напряг мышцы, поиграл бицепсами-трицепсами, изобразил обнаженного Атланта или Геракла, или и того и другого в одном лице.
"Эх, красавец! Чудо, как хорош! Не зря девки любят! И не только российские. Вот сейчас чуток ополоснемся и пойдем, плюхнемся в сине море, а затем займемся любви обильными тайками-малайками. Эх, сорок лет - ума нет! Но не зря же эдакую коллекцию кондомов провез через весь мир. Да еще шеф вместе с аптечкой запас защитных средств пополнил. Знамо дело СПИД - не спит! Сегодня только отдых, работа завтра. Да и чем его работа отличается здесь от отдыха? Все плавно переходит одно в другое, дополняя друг друга. Сбор и анализ информации -- это на сегодня основная работа. Итак, скорее влиться в туристические массы, а затем разведать. А ну, не желаете ли господа туристы и туристочки посетить на отдыхе российский дельфинарий? И что скажет на это местное криминальное сообщество? А какие мысли у местной власти по этому поводу? Сколько на лапу берет квартальный полицейский? Террористы, партизаны-повстанцы водятся? Но самое главное -- пойдет ли на представления праздношатающийся народ?! Много ли он готов отдать за это удовольствие денег? И еще один важный аспект бизнес-плана: имеются ли конкуренты и что у них за программа?"
...Конкуренты, конечно же, имелись. Заезжий коллектив из Гонконга, или Сянгана, или Тайваня. Короче говоря, китаезы. Дельфин да два тюленя. Не густо. На вечернем представлении он оценил их номер -- слабенький. Уровень бродячих артистов. Самодеятельность какая-то! Проклятые халтурщики, только над животными издеваются!
"А у нас будет два отделения, четыре зверя и четыре тюленя. Кит! С множеством номеров! Вот это будет представление! Значит, с прикрытием будет все в порядке: прибыль, налоги, легальные деньги... - сделал вывод Строганов. Позвонил шефу, доложил о наличие азиатского "балагана" с дельфинами. Шеф выслушал, буркнул в ответ, и связь прервалась.
На выходе из бассейна Сержа "сняла" маленькая, симпатичная азиатка. Азипопочка у нее была с кулачок, азисисечки с ноготки, тай-носик пуговкой, раскосые малай-глазки, плоская восточная мордашка. Экзотика! Девица затянула Сергея в прокуренное сомнительное заведение. Строганов недоверчиво втянул ноздрями густой воздух. В этом "вертепе" пахло всеми человеческими пороками одновременно. Сильно разило марихуаной и алкогольными парами. Видно, марихуана, это самое невинное, что употребляли иные посетители. Гашиш, героин, кокаин - вот тот короткий перечень средств, которыми нещадно эксплуатируемые девицы гасили тоску и взбадривали уставшие от работы, и дрябнущие тела. Виски, вино и пиво -- клиентам. А если во все эти благородные напитки жрицы любви подмешивают наркотическую дурь?!
Вновь вдохнув спертый воздух, слегка сдобренный душистыми травами, Серж уловил стойкий запах похоти. Еще бы! Ни дать, ни взять ферма или завод по осеменению. Вернее сказать, орошению. Выплескивается, вымывается и вновь выплескивается. Никакие ароматизаторы не перебьют "жеребятину и кобылятину".
Смуглые "кобылы" крутили "хвостами", "жеребцы били копытами", пускали сладострастную слюну и, выбрав из толпы проституток наиболее понравившуюся "жрицу любви", словно жертву, увлекали ее за собой. Вернее это девицы уводили разгоряченных клиентов "стойло", в специальные интимные кабинеты.
Строганов хотел выпить рюмашечку водки и оглядеться, но не тут-то было, его сразу взяли в оборот. Страшненькая азиатка, с сильно раскосыми глазами, схватила бывшего подполковника за руку и принялась щебетать, стараясь положить левую грудь в его ладонь. Грудь - ничего особенного, липкая от пота, влажная, но крупная и упругая.
-- Ладно, настойчивая моя, цепляйся за ремень и иди в фарватере. Сойдешь для подтанцовок и легкого разогрева.
Сергей взял ее ладонь и засунул к себе под ремень, но ладошка мигом перелезла в карман брюк и принялась там шебаршить.
-- Ого! Не балуй! Стой спокойно! -- скомандовал строгим голосом Сережка и по-английски сделал замечание.
Азиатка поняла. Притихла и вновь преданно поглядела в глаза.
-- Послушай, а нет ли тут у вас поглазастее! Чтоб не только раскосые были, но и с нормальными глазками, -- спросил на плохом английском экс-полковник.
-- Ням-кам-тям-бам, -- что-то защебетала девица, не поняв Серегу.
-- Жаль, что ты толком не понимаешь английский. А кто тут из вас спик инглиш?
-- Я! Я понимаю и разумею английскую мову, -- ответил за спиной приятный голосок.
Серега оглянулся и обомлел.
-- Ты откуда? Кубаночка? Ростовчанка?
-- Нет, хохлушечка, из-под Мелитополя. А шо? На своих не стоит? Обязательно нужна экзотика? Треба желтомордых?
-- Да нет, против тебя не возражаю. Пойдешь со мною, будешь за переводчицу!
-- А чего тут переводить? Раздевай, раздвигай, работай и развлекайся, все на букву "Р", -- ответила хохотушка.
Ее нахальный взгляд и самоуверенная речь свидетельствовали о неробком характере и имеющемся опыте работы.
-- Я же не на пять минут зашел. Общение тоже необходимо. Держись рядом по правому борту и свистни вон ту круглоглазую мулатку. Чего она зенки выпучила, словно жизни удивилась? Подь сюда, восточная красавица!
Сергей поманил пальцем самую стройную и симпатичную аборигенку. Глазища у нее действительно были огромные и круглые, словно два блюдечка.
-- Ну вот, теперь полный комплект! -- радостно заявил Серж и окруженный со всех сторон плотной массой женских тел, направился в одну из малюсеньких каморок, увлекаемый радостными девицами.
...Обзывал их кобылами, а сам-то, старый кобель... Хорош, нечего сказать.
Девчонки навалились гурьбой (гурьбой, потому что для компании материализовались из сигаретного дыма пятая, негритянка), принялись массировать руками, губами и грудями все части тела бледнолицего туриста. В ловких пальцах профессионалок были длинные мундштуки, в которых тлели сигареты начиненные чем-то дурманящим. Запах незнакомый. Одна из "массажисток" сунула такой же мундштук Сергею в рот, и он, принципиально не курящий, соблазнился, чуть втянул в легкие дымок. В глазах поплыло. Какая-то дурь, находящаяся в "заряженной" сигарете, замутила мозги. В глазах зарябило, комната закружилась, девицы замелькали в хороводе, словно ведьмы на шабаше с распущенными длинными волосами.
Теряя сознание, Сергей пробормотал:
-- Вставить метлы в промежности! Зажать между ног! Живее...
Комната вращалась все быстрее, девицы верещали и лизали его части тела еще сладострастнее.
Закрывая глаза Строганов скомандовал зычным голосом:
-- Ключ на старт! На лысую гору -- марш! Полетели мокрощелки!!!
Хохлушка громко захихикала, остальные молчали, не понимая чужеземную речь, и лишь еще больше усердствовали. Одна заскочила на него верхом, заелозила тазом, пристраиваясь удобнее, другая навалилась грудью, заслоняя обзор, третья мяла и массировала ступни и пятки, четвертая гладила лицо. Кажется, при этом пятая обшаривала карманы русского клиента.
Шарь не шарь, там всего сотня баксов, как и уславливались. Более взять нечего. Лишь бы с руки часы не стянули, да презерватив не соскочил..."
...Серж открыл глаза. В комнате никого не было. Девицы, забрав сотню "испарились", сделав свое дело. Сил встать не было, но старик-малаец беспрестанно тряс его за плечо, жестами показывая, что пора гостю и честь знать, что следует покинуть заведение. Строганов кинул ему несколько монет, чтоб не бубнил.
На улице тускло горели фонари, еще не рассветало.
"Что ж, сейчас искупаюсь, и шум в голове пройдет. Потом можно будет сходить в бар -- опохмелиться. Лежащий в сумке неприкосновенный запас из двух бутылок водки решил пока не трогать. НЗ - он и есть всегда НЗ! Время "Ч" еще не пришло".
В отеле ожидал неприятный сюрприз. Его выселяли. Вещи стояли внизу у портье. Поздно ночью, почти под утро, прибыл рейс из Германии, понадобились номера, немцы стали возмущаться, и администрация выселила бесцеремонного русского антисемита-сиониста-скинхеда. Серегины сумки сиротливо стояли у стойки, портье с бесстрастным выражением лица ждал загулявшего россиянина. Требовалось либо получить согласие Строганова все-таки переселиться к деду-шведу либо ждать полудня -- это было время освобождения персонального одноместного номера. Ругаться сил не было. Пришлось подчиниться местным правилам. Зеленоглазая девушка-гид и одновременно переводчик тургруппы, пообещала, переводя речь администратора, моральную и материальную компенсацию за причиненные неудобства.
-- Милая, от него мне моральной компенсации не надо! От твоей моральной -- не откажусь.
Чмокнув коротко стриженную землячку в щечку, Серега получил легкую, не злую оплеуху (дающую шанс на продолжение разговора), взял в руки сумки и хотел отправиться на пляж.
Не судьба. Раздалась трель мобильного телефона. В трубке зазвучал голос Саныча. Шеф резко поменял план действий. С вещами на выход, к вертолетной площадк! В Индонезию!
"А нам все едино: Малайзия, Индонезия, Филиппины..."
Через пять минут вертолет приземлился на площадке, подобрал пассажира и улетел. Пара часов лета - и Строганов был у цели. Семь часов утра. Решил так: зарегистрироваться в отеле успею, чего зря время терять, пока берег пуст, искупнусь голышом, смою грехи бурной ночи. Вооруженный автоматической винтовкой полицейский лениво взглянул на чужестранца, взглянул на паспорт и вновь сомкнул глаза в дреме. Сергей поставил вещи возле лежака, разделся, потянулся, зевнул, размялся. Немного попрыгал на песке, ударяя невидимого противника то пяткой, то носком, то локтем. Затем издал дикий вопль и устремился в набегающую пенистую волну. Дольше часа барахтался, нырял, дрейфовал на спине. Вновь нырял и фыркая выныривал. Полегчало, тело снова стало молодым и легким. Эх, хорошо!
Выбравшись обратно на берег, он обтерся полотенцем, натянул плавки. Вдруг он ощутил ступнями легкую дрожь, исходящую из-под почвы. И хотя песочек смягчал колебания почвы, но все равно чувствовались какие-то толчки.
"Видимо, где-то далеко в горах или в океане произошло землетрясение!" - промелькнуло у него в голове.
Где-то протяжно завыли собаки, птицы полетели от города, сбиваясь в стайки. Чайки и бакланы громко горланили над морем и поднимались в панике все выше и выше от поверхности воды...
Природа затаилась напряженно и испуганно, как перед грозой. Почти не дышала. Сергей шумно вдохнул воздух, замер на месте. Последняя сильная, волна откатилась, и прибой совсем прекратился. Точнее сказать, океан пошел в обратную сторону, оголяя дно и оставляя ракушки, водоросли, осьминогов и даже зазевавшуюся рыбу. Внезапно Строганов увидел, что далеко в море вода сильно вспучивалась горой, и оттуда поднимался и несся к берегу высокий вал.
Глава 4. Волной смыло...
-- Цусима! Бляха-муха, мать вашу! - раздался удивленный грубый голос с соседнего лежака. Этот густой бас принадлежал мужчине, могучее тело которого украшали татуировки вроде надписей: "не забуду мать родную", "век воли не видать", рисунков русалок, драконов, черепа с костями и прочих изображений.
-- Не Цусима, а цунами. Цусима - это остров японский! - поправил его Строганов. - А цунами, сударь, гигантская волна.
- Цусима, цунами, да хрен я ложил на нее! - вскричал этот бритоголовый мужик.
- Выпить хочешь? - спросил его Сергей.
- Давай!
Татуированный отхлебнул из горла, вернул бутылку и, матерясь, бросился что есть мочи наутек.
- Ох, ни черта себе! -- воскликнул Сергей, залюбовавшись быстрым откатом воды из бухты. Волна убегала дальше и дальше, в сторону от кромки берега. Отлив ускорялся и на глазах протрезвевшего "разведчика" море ушло в море. Далеко у линии горизонта вся эта масса воды поднялась высоченной стеной. -- О-го-го! О-го-го-го! -- заорал Сергей, ощутив опасность создающейся ситуации.
Внезапно водяная гора устремилась к берегу, с нарастающим гулом, как будто к берегу по дну неслось многотысячное стадо слонов.
-- Пошла-ка ты к дьяволу е... тварь! -- выругался Строганов от ужаса и, подхватив сумки, помчался, не оглядываясь, прочь от берега. За спиной нарастал шум, который постепенно переходил в грозный устрашающий рев.
"Бедняги осьминоги, -- подумал, почему-то с сочувствием об этих морских существах Серёжка. -- Как вас сейчас расплющит. Вас так еще никогда не колбасило и не кулебякало. Кулебяка из осьминогов! А как меня самого сейчас кулебякнет, если я не успею отнести свои яйца подальше от берега".
Впереди была стена, огораживающая пляж, высотою в два метра. "Что ж, прыгаем как на общевойсковой полосе препятствий". Сергей швырнул сумки вверх, подпрыгнул, задрав ногу и ударив кроссовкою как можно выше в эту шершавую поверхность, затем подтянулся на руках, перенес тело на парапет, вскочил на ноги и вновь подхватил сумки.
Краем глаза уловил, что вода уже рядом, угрожающе нависла над ним, почти нагнала. Еще скачок, еще прыжок - и вот на пути толстое раскидистое дерево. Инстинктивно кинулся к нему, обогнул ствол: за ним стояла на песке лодка, с двумя опорами, как у тримарана. Прыгнул в нее, упал на дно, крепко обхватив руками мачту. Ударило. Основная сила катастрофического удара обрушилась на дерево, в борт, но все равно и телу досталось. Разгневанная стихия никого и ничего не щадила на своем пути. Словно лошадь копытом заехала по спине, по заднице. Ладно, зад, главное голова цела! Стиснув зубы, он пытался удержаться в тримаране, который вертело водоворотом словно щепку. Хотя Строганова волною полностью захлестнуло, но все же через минуту ему посчастливилось всплыть на поверхность, на этой спасительной "соломинке". Полузатопленную лодку несло на здание отеля, а вокруг пенилась бушующая, словно кипящая смола, водяная поверхность. Славный супчик готовится в этой морской кастрюле. Не хочется быть мясом в тропическом борще.
Волна, не дойдя до здания, постепенно прекратила свое инерционное движение вперед, и пошла в обратный путь, увлекая за собой собранную добычу. Страшную добычу. Живых людей и животных, мертвые покалеченные тела, автомобили, покрышки, мусор, коряги, доски. Предметы оставшиеся на плаву понесло в открытый океан, развернуть лодку обратно, небыло никаких сил. Главное - удержаться над поверхностью и не уйти под воду. Вдруг набежал новый бурун, снова заполнив "ветхое суденышко" водой и с огромной скоростью швырнул "ковчег" вперед. Создалась угрожающая ситуация: тримаран слишком много зачерпнул воды. Сергею показалось, что сейчас челнок перевернется и пойдет на дно, но случилось чудо - волна вздыбила нос лодки и лишняя вода ушла назад, через корму. Тримаран плюхнулся снова на поверхность. Пассажира чем-то сильно ударило по голове, и он на мгновение отключился. Очнувшись, он долго лежал лицом вниз, боясь открыть глаза. Доски неистово колотили по животу, лицу и ребрам, в ушах звенело, давление нарастало, в воздухе стоял свист. Не до любопытства! "Вот это скорость! Что, лодочка преодолела звуковой барьер?" - промелькнуло у него в голове.
Сергея все сильнее вжимало в днище. Какая-то неимоверная сила давила на его плечи, спину, ноги, голова гудела, и казалось, вот-вот лопнет, сердце учащенно билось, и кровь лихорадочно пульсировала в висках. Лодку ударяло о воду, словно об асфальт и каждый толчок отзывался в бедном многострадальном теле. Строганов вцепился в центр скамьи так, что пальцы побелели от напряжения. Тримаран летел, словно живой, как необузданный мустанг, которого только что выловили в прерии, а теперь дикий скакун предпринимает попытки сбросить нахального седока.
Вокруг завывал океан, и не только океан, но и воздух над ним. Впереди что-то мерцало и искрилось, пространство, нависая полукругом над водою, изгибалось и дрожало. Воздух будто дышал, и его колебания все учащались. Давление с каждой минутой нарастало, свист усиливался, скорость лодки увеличивалась, будто какая-то центробежная или центростремительная сила собиралась разжевать утлое суденышко с его пассажиром в придачу и выплюнуть в пространство, в тартарары, в преисподнюю. По мере приближения к этому кольцу, вернее не к кольцу, а к чему-то похожему на гигантскую бриллиантовую диадему, треск и рев усиливался. Воздух наэлектризовался, искры летели во все стороны, и Строганов начал опасаться появления крупной шаровой молнии или удара электрическим разрядом.
"Эта дорога ведет в ад?!"
В ужасе он закрыл глаза и опустил голову и закрыл глаза. Смотреть в лицо смерти не хотелось, а молитв не знал. "Видимо, все ж не герой", -- подумал он о самом себе и на этой "оптимистической ноте" процесс мышления оборвался. Мозг отключился. Сергей вновь потерял сознание. Затем в ушах раздался оглушительный треск, словно перед ним взорвали невидимую преграду, и постепенно сквозь слегка приоткрытые ресницы начал прорисовываться белый свет.
"Ага! Небо прояснилось!" -- обрадовался он этому проявлению умиротворяющейся природы.
Превозмогая боль и страх, Сергей окончательно открыл глаза, поднял голову, и с удивлением увидел над собой чистое голубое небо, а рядом почти сочти спокойное сине-зеленое море. Прямо за носом лодки резко обрывался пенный гребень гигантской волны, которая постепенно "затухала" и плавно опускалась на бесконечную водяную гладь безбрежного океана. Водяной вал, замедляя ход, падал на эту спокойную поверхность, слегка всколыхнув ее, мчался по ней дальше, постепенно снижая скорость. Окрестные воды пришли в движение, поглотив постороннюю волну, и расступились, приняв ее в себя. Стремительность течения заметно убавилась, вода больше не била по днищу, но продолжала нести лодку в неизвестность, со скоростью полсотни миль в час.
Повезло: удержался, не захлебнулся, уцелел. Волной что-то забросило на правый опорный рычаг лодки. Отдышался. Огляделся. Вокруг лодки плавали мертвые тела людей и животных, отбросы, мусор. Рядом шлепала по воде изгородь, с воротами, сплетенная из веток ротанга и еще каких-то веток - какая к черту разница из чего. На изгороди лежал кверху задом человек, зацепившийся военной формой за сучек. Сергей хотел помочь, подтянул его к борту, но поздно, бедняга давно захлебнулся. Труп плыл лицом вниз. Это был тот самый вооруженный полицейский, что проверял документы у входа на пляж. На спине винтовка "М-16", на портупее пистолет, подсумки. Строганов отыскал в воде подходящую палку и воспользовался этим орудием, пододвинув тело ближе. Сергей вынул из своего рюкзака заветный нож аквалангиста, перерезал ремень и вытянул в лодку кобуру и подсумок. Затем с трудом снял со спины мертвого охранника винтовку и снял с него полусапожки. По размеру они пришлись в пору.
"Тебе парень это имущество уже ни к чему, а я босой и безоружный, мне возможно акул придется отстреливать и по камням ходить. Когда еще появятся эти спасатели?! Когда начнутся какие-нибудь поиски! Вон как побережье удалилось! Прощай братец, ты лишний на моей шхуне. Поднять паруса, отдать концы!"
Разрезав брюки, за которые мертвой хваткой зацепилась ветка, Сергей отправил полицейского в свободное плаванье. Труп тотчас, булькнув, ушел под воду. Угрызения совести не мучили совершенно. Нет! Лодка - это ведь не катафалк, а спасательное плавсредство. От плетня избавиться так легко не удалось: этот "плотик" крепко зацепился ветками за боковой рычаг тримарана. Напрягся, оттолкнул. Забор сразу понесло куда-то в необъятные морские просторы. Вокруг плавали гроздья бананов, ананасы и кокосы. Драгоценная пища и живительная влага. Кокосы и ананасы шаркались и ударялись о "шхуну". Видимо, боялись сгинуть в открытом океане. Серж, осторожно продвигаясь по пятиметровому "судну", собирал на борт все эти плоды, дары моря, так сказать.
"Потом будет поздно. Утонут или унесет их, что потом есть и пить? Возможно, придется болтаться в море несколько дней! Что ж, если пучина сразу не поглотила, то есть большая вероятность, что удастся выкрутится, спастись от гибели. Не хотелось бы плавать в этом теплом тропическим море кверху брюхом, посиневшим утопленником, нахлебавшимся воды, или протухшим, обглоданным рыбами, истерзанным акулами. Будем надеяться, что суденышко хорошо просмолено и добротно сделано! Полковнику Строганову еще рано быть действующим лицом некролога! Горестного, скорбного, участливого и в меру доброжелательного. Поборемся за жизнь до конца, возможно удастся пожить неделю-другую, а может быть и третью, четвертую. Ален Бомбард один в лодке океан пересекал!"
Краболовная лодка сделана была с умом: мачта с парусом, будочка с навесом, в которой можно укрыться от палящего солнца. Только вот мачта есть, а снасти оборваны, лишь жалкие лоскуты и обрывки веревок. Но это лучше, чем на плоту, захлестываемом волнами, до костей намокнуть и просолиться в морской воде. Без лодки акулы могли бы отведать на обед новое блюдо, редкое для этих мест - "русский турист". Эх, "руссо-туристо", "облико-морале"! А при встрече с зубами хищниц, не осталось бы ни "облико", ни "морале", как и драгоценных "коки-наки".
В водоворотах мелькали различные вещи: шнурки, веревки, зонты, палки, пляжные полотенца, куртки, спортивный костюм. А вот тримаран догнал человек, обхвативший ствол вырванной с корнем пальмы, в туземной одежде, с вещмешком и "Калашниковым". Судя по всему - местный повстанец. И этот тоже труп.
"А мне повезло! - мелькнула мысль. Он вновь воспользовался импровизированным багром, подтянул пальму, снял с покойного оружие и торбу. - Теперь я вооружен и очень опасен!"
Утро закончилось, наступил день, и началась беспощадная тропическая жара. Солнце палило, словно желало доделать то, что не удалось свирепым волнам. Добить, сжечь. Сергей выловил из воды какой-то шест и большой раскрытый пляжный зонт, его несло по воде и буквально забросило на лодку. Опять повезло! Теперь готов небольшой тент перед встроенной в лодке маленькой будочкой. Под ним можно лежать и не бояться что поджаришся как цыпленок-гриль, до румяной корочки.
"Нет уж! Я не индейка и не окорочок. Я человек! А в горах Гиндукуша солнце пекло не слабее. Выжил и здесь выживу. Куда-то течение да и вынесет. А действительно куда? Кажется, в сторону Австралии. Или мимо нее?"
Какое-то время он отдыхал и восстанавливал силы после ловли кокосов из моря. Море воняло. Именно воняло, а не пахло как обычно, свежестью, солью, рыбой. Оно источало злобное зловонье, которое появилось после того, как стихия слизнула с лица земли прибрежные города и деревни. Часть мусора быстро утонула, а часть, как и лодка Строганова, с бешеной скоростью неслась рядом, в безграничные морские просторы. Цвет воды соответствовал запаху. Вместо ласковой голубоватой или изумрудно-зеленой, она была сейчас темно-серой, а местами светло-коричневой.
"Любопытно, сколько же в ней сейчас кишит всяческой заразы?" -- подумал Серж. От этой страшной мысли сразу стало худо. Организм отреагировал тошнотой, вырвало за "борт", и какое-то время пришлось лицезреть сопровождающие суденышко результаты вчерашней "жизнедеятельности", хождений по барам и увеселительным заведениям. Час за часом, по мере того как плаванье продолжалось дальше и дальше в открытом море, вода становилась, а воздух свежел. Однако все сильнее мучила жажда. На мачте закрепил подсумки, автомат, винтовку и пистолет, чтобы быстрее просушились. Голову сунул под зонтик, задремал. Снилось болото и шагающая по грязи пехота. Затем вдруг жижа разверзлась, и Сергей погрузился в нее по самый подбородок. Дышать тяжело, одежда и сапоги намокнув, тянут тело на дно трясины. Проснулся он с громким криком, вырвавшимся из груди. Кошмар был настолько явным, что Сергей проснулся - вскочил на ноги. Воспрянув, сделал шаг в сторону и "ушел" за борт, не удержав равновесие на раскачавшейся поверхности лодки. Опять приснился кошмар!
Падая, оцарапал о сучковатую ветку голый зад. Нырнул неглубоко, и недалеко от лодки, поэтому, отплевавшись, несколькими гребками успел догнать свой "корабль" и ухватиться за боковой рычаг. Выбраться обратно - занятие не из легких. Слегка поцарапав локти и брюхо, удалось забраться внутрь. Если б зазевался, возможно, пришлось бы длительные часы грести вплавь в погоне за тримараном, причем без малейшей надежды на успех. До первой проплывающей рядом акулы. Течение не позволило бы догнать лодку.
Судно поскрипывало, не развалилось бы! Строганов решил, что нужно привязать к корме какую-нибудь веревку. Он открыл коробку, которую он накануне выловил из мусора, порылся в ней. Тут была чья-то рубашка, с рисунком - пальма и обезьяна, женский ремешок, веревочка. Скрутил, стянул, связал. Вышло метра четыре. Крепким узлом завязал за крайнюю продольную опорную палку.
"Теперь будет фора в гонке за "фрегатом" в несколько метров. Если надо будет спрыгнуть за проплывающим мимо кокосом, то есть большая доля вероятности догнать "ковчег". Точно! Не фрегат, не шхуна, не бриг! Именно ковчег! Жалко, что нет каждой твари по паре. Особенно человеческой. Белобрысая вчерашняя массажистка была бы к месту. В случае чего, можно было бы и съесть!" -- усмехнулся своему "черному юмору" Серега.
Действительно, неделя дрейфа и людоедство станет не аморальным деянием. Мораль цивилизованного человека притупится и трансформируется в мораль дикаря, который всеми способами борется за существование. Но особи противоположного пола рядом нет, перед смертью не пошалить, не расслабиться. Сергей усмехнулся ходу своих размышлений, тут о душе надо думать, но натура старого развратника, все равно берет свое.
"Кому что, а у тебя, Строганов, на уме только девки в любых обстоятельствах".
...Спустя неделю кокосы, ананасы закончились. Да! Прошла целая неделя плавания. Первая неделя... и скорость упала до нескольких миль. Бананы, как самые скоропортящиеся продукты оприходовал в первые двое суток. К тому же они самые сытные. Часами всматривался он в безлюдное водное пространство -- и ни огонька, ни дымка. К концу второй недели еда закончилась. Однажды рядом заколыхался одиночный кокос. Ого! Словно бог услышал мольбы и сбросил с небес подарочек. Орех скрылся под ковчегом, постучал по днищу и вынырнул за кормой. Какое счастье, что веревку связал! Поэтому со спокойной душою бросился в морскую рябь, догнал болтыхающийся на небольших бурунах кокос и, бросая его вперед перед собой, догнал "конец". Уцепившись за него, подтянулся, прицельно забросил плод на настил и сам выбрался. Еда на вес золота!
Вновь распорол голое тело о ветки, запутавшиеся вокруг лодки, но теперь крови оказалось больше, чем в прошлый раз. Достал йод, пластырь и бинт из заветной аптечки, перевязался. Вскоре на запах крови приплыли две акулы. Не очень крупные, но крайне не дружелюбные. Это соседство не предвещало ничего хорошего. Могут перевернуть лодку, как в кино? Возможно. Строганов взял винтовку, прицелился и послал одну пулю в ближайшую к нему зубастую тварь. Вода окрасилась красным, а ее напарница накинулась на раненую подругу и добила ее. Пока она пировала, ковчег скрылся вдали. Для этого наш путешественник приложил немалые усилия, отгребая веслом от места акульего пиршества. Побоялся, что хищница перевернет лодку, насмотрелся фильмов-ужасов! А в первые дни акул не было. Они, видимо, суетились вокруг побережья, охотясь на трупы, доедая утопленников. Теперь район охоты расширился, акулы-людоеды шныряют всюду, добрались и сюда. Значит, за кокосами нырять стало смертельно опасным занятием...
...Пятнадцатый день. Язык распух как у покойника. Тело -- один большой ожог, не помогает даже мокрая одежда.
...Шестнадцатый день. Рыбка сама запрыгнула, или ее выбросило на ковчег. Схватил, разорвал, выпотрошил. Скушал в сыром виде. Полегчало. Сделал острогу. Бесполезное занятие. Рыба в основном на глубине. Появились в небе птицы. Стремительно полетели куда-то вдаль.
"Эх, взмахнуть бы руками и устремиться ввысь, вслед за ними. Но если есть пернатые, значит, близко земля?"
...Семнадцатый день. Ковчег дрейфовал в ту сторону, куда улетели птахи. "А вдруг повезет и там остров? - подумал он с надеждой. - Жажда скоро доведет до сумасшествия".
Вспомнил горно-пустынную местность под Кандагаром. Там тоже порою мучались неделями без воды.
Однажды, после длительного марша, двое суток лежала рота в барханах. Ни у кого не было ни грамма воды во фляжках, только на третьи сутки воду и сухпай забросили вертушкой. Но там о нашем бедственном положении знали, беспокоились, думали. А тут? Кто обо мне знает и думает? Кто побеспокоится? Шеф, возможно, только сейчас забил тревогу. И что он узнает? Что сотни и тысячи погибли? А еще больше людей пропали без вести! И один из пропавших - бедовая головушка Сережка Строганов. Поднимут чарку-другую, выпьют еще "третий тост". И забудут...
Несколько раз за долгие дни и часы плаванья на горизонте мерещилась земля. Но время шло, и земля не показывалась. А вот птички все летали в небе.
"Где-то же они гнездятся!? А действительно, где?"
Как-то раз, когда Серж находился в полузабытьи, ему послышался шум прибоя. Померещилось? С трудом, разогнав дрему усталости, он приподнял тяжелую, словно наполненную свинцом голову. Сложил руки козырьком, загораживаясь от солнца и стал вглядываться в даль.
"Е-мое! Риф! За рифом островок. Причем островок большой, заросший тропическим лесом!" Вернее, он показался даже огромным, гигантским. В длину не менее километра. "Да! Долго я спал, чуть не прозевал землю! Грести! Быстрее грести к берегу".
Вскоре оказалось, что можно и не тратить силы на это занятие. Вокруг желанной земли, располагался нерукотворный каменный барьер. Об него разбивались волны, а далее, уже метров через пять, спокойная прибрежная гладь.
"Что это, остров или полуостров? Пока это неважно. Главное земля! А значит, вода, еда, укрытие от солнца!"
Течение постепенно подтягивало лодку к пенным бурунам, где виднелись острые шипы кораллового вала. Эти опасные выступы защищали землю от вторжения. Кое-где они выступали на несколько сантиметров, кое-где на метр, а в основном были притоплены. Главное обнаружить проход и не разбиться о преграду.
Повезло, проскочил! Только слегка скребнул днищем ковчега о риф. Для равномерного распределения веса по лодке Строганов встал на четвереньки. Преграда перед заветной землей была шириной около трех метров, а затем вновь глубокая заводь. Лагуна. Используя доску как весло, "кораблекрушенец" принялся без передыху грести, чтобы быстрее добраться до пресной воды. Быть окруженным со всех сторон водой и умереть от жажды. Какая ирония судьбы! Это не смешно! Это трагично!
"Где же питьевая вода!?" - мучил его единственно важный сейчас вопрос.
Метрах в пятидесяти до песчаного пляжа горемыка-путешественник прыгнул в воду и быстро поплыл к берегу, забыв про возможную встречу с акулами. Плевать. Мучения, вызванные жаждой, притупили бдительность и подавили инстинкт самосохранения.
"Ну, выплыл! Ну, выбрался. А вода-то где? Где найти родник, ручеек, лужицу, в конце концов?"
Под пальмой валялась гроздь перезрелых бананов, -- поглотил мгновенно. Нашел в глубине леса, на прогалине, маленькое озерцо с пресной водой! Он долго и жадно пил из горстей. Наконец напился. Голод и жажда утолены - вот оно счастье! "Теперь наверняка выживу. Я новый Робинзон!!!" - обрадовался Сергей.
"...А на сколько лет?" - напомнил о реальности и подло уколол внутренний голос.
Глава 5. Одиночество на острове "Невезения"
Выпив из двух обнаруженных на песке кокосов молочную жидкость Сергей лишь слегка утолил смертельную жажду. После этого Строганов быстро съел белую мякоть, расковыряв плотную скорлупу орехов, если, конечно, эту белую корочку, похожую на жевачку можно назвать мякотью. Далее, отбросив в сторону мусор, путешественник громко и протяжно вздохнул. Если питаться все время этими орехами, то при виде шоколадных батончиков "Баунти" с кокосовой начинкой наверняка станет тошнить. А будут ли они, эти "Баунти", в его жизни?..
Отдышавшись, Строганов спрятал свое утлое суденышко подальше от берега, чтобы приливом его не смыло в открытое море, лег на песок под пальмой и уснул крепким сном. Впервые после катастрофы под ним ничего не качалось, не плескалось, было сухо и тепло. Некоторое время он спал сном праведника, но затем вскочил из-за близкого громкого удара. Вскоре удар повторился. Стучали где-то рядом.
"Кто это? Люди? Вернее, аборигены? - всполошился Сергей. - Тьфу ты, аборигены, конечно, тоже люди, ну в смысле - туземцы. Совсем заговорился! Это топают какие-то дикие звери? Кто здесь может стучать?"
Порывы ветра раскачивали деревья, о чем-то шепталась листва, но ни голосов, ни рычания животных наш путешественник не услышал. Сергей подскочил к сумкам и достал оттуда пистолет и нож. Вспомнил про винтовку и автомат. Снял оружие с веток и положил возле себя. Нарубив каких-то экзотических растений, он тщательно замаскировался. Вновь лег, обняв цевье и приклад. В укрытии и с оружием спать гораздо спокойнее. Хотя во время крепкого сна оружие не помощник. Враг может тихо подкрасться и зарезать.
Можно попытаться не спать, караулить, но вряд ли это долго продлится, очень уж устал он за эти дни.
Сергей некоторое время вглядывался в сгустившуюся тьму, но глаза начинали слипаться, а голова - клониться на грудь. Несколько раз он падал лицом то на винтовку, то на пистолет, то на автомат, ударяясь попеременно то подбородком, то губами, то носом.
"Дьявол! Не зарежут, так морду в кровь разобью на посту, -- выругался Строганов и лег, устраиваясь как можно удобнее, пытаясь продолжить свои бдения. Ночь на тропическом острове была черна, как "Черный квадрат" Малевича. Куда не кинь взор, ни огонька, ни искорки, только если поднять голову и посмотреть на небо, то увидишь светящиеся и подсматривающие за тобой звезды и Луну. В ночном небе, который день - он не замечал ни одного пролетающего спутника, а днем ни одного самолета. Странно, куда меня занесло? Видно, очутился вдали от морских и воздушных маршрутов! А если здесь, на острове, кто-то подглядывает за мной из чащи джунглей, то делает он это очень умело и профессионально! А как называется мой остров? Без названия? Безымянный? Назову я его "Остров Невезения"! Почему "Невезения"? А в чем повезло, что выжил? Невелико счастье куковать в джунглях оставшуюся жизнь и возможно сгину я на нем один одинешенек!"
Ветер стих, прогретый за день воздух опустился на песчаный пляж, душный и липкий. Наконец стук прекратился, и наступила тишина. "Нет, в наше время "охотники за черепами" даже в этих местах скорее всего давно перевелись! Бояться нужно хищников: волков, шакалов, гиен. Нет, определенно стучит что-то неодушевленное!" -- успокаивал себя "первопроходец".
Было сыро и влажно. Вскоре наш герой продрог и пришлось срочно разжечь костер; при его свете стало как будто веселей, но все равно страх продолжал таиться в глубине души нашего мореплавателя.
"Выпить глоток для храбрости? Что ж, хорошая идея! А потом написать письмо и дать знать о себе на большую землю, бутылочной почтой! Сейчас допью заветную бутылку джина, нацарапаю записку и брошу в море. Пусть ищут меня, беднягу, попавшего в катастрофу. Полетели к чертям все жизненные планы! Один только в этой экзотической бутылочной почте неясный момент: на каком языке писать послание?! На русском? Да кто ж его в округе знает! На английском? И английский местные судоводители "джонок" вряд ли изучали. А иероглифам, китайским или японским, не обучен. Даже ругательным. А по-тайски тем более не разумею. Остается только язык рисунков: остров, пальма и одинокий человечек, а вблизи острова затонувший кораблик. А где этот остров, какие координаты -- пес его знает! Получается письмо, без почтовой марки, без штемпеля, без индекса и точного обратного адреса, но с запиской: остров Невезения, на деревню дедушке, точнее в хижину дяди Сережи, пляж номер один. Стучать - три раза! Можно свою фамилию приписать".
Чтобы разогнать тоску, Серж энергично откупорил поллитровку припасенного джина и отхлебнул несколько больших глотков, закусив выпивку набившими оскомину бананами. Затем завернул пробку на место и упал вблизи тлеющего костра, провалившись в глубокое забытье.
Проснулся Строганов с гулом в голове и допил, опохмеляясь, остатки. Крепкий сон вновь сморил его. Теперь залитые алкоголем глаза уже никакими силами не удалось разомкнуть до полудня. Снились кошмары: дикари, хищники, крокодилы, змеи, скорпионы. Сергей хрипел, отбивался, извивался на песке, но не просыпался. Ночные кошмары прервались когда песок стал обжигать тело. Лучи солнца, стоящего в зените, буквально раскалили остров. Строганов открыл глаза и ослепленный ярким светом, тотчас их закрыл. Отполз в тень, и там, вскочив на ноги, кинулся в кусты, чтоб облегчить мочевой пузырь. Ближайшие кусты азалий были обильно орошены обратом молочного-алкогольных напитков.
"Если я тут надолго задержусь, надо будет позаботиться о туалете. Иначе вся пышная растительность в окрестностях погибнет! А следом за флорой вымрет и фауна, останусь доживать дни в одиночестве, посреди высохших коряг. Да и самому мало приятно наступать на свои фекалии".
Следом возникла вторая мысль -- о туалетной бумаге. Сергей даже усмехнулся. "Тут хотя бы океан, можно помыться, а как обходятся дикари в саванне, в пустыне, в джунглях? Улаживают дела подручным материалом? Песочком? Банановыми листьями? Вот именно -- подручным!", -- ответил сам себе другим голосом, голосом скептика и циника.
Еще во время скитаний в лодке по бескрайним океанским просторам он заметил, что, будучи по природе человеком общительным и разговорчивым, смертельно устал от тишины и молчания. Постепенно Сергей начал разговаривать сам с собой. При этом разделил себя на двоих собеседников: один ироничный, неунывающий оптимист, другой скептик-пессимист, к тому же закоренелый циник. Раздвоение личности, даже растроение. Причем циник-пессимист нравился Сержу все более, а безмозглый жизнерадостный оптимист -- раздражал своим щенячьим восторгом перед многообразием жизни. Цыник стал много материться, да так сочно и разнообразно, как Строганов себе не позволял выражаться даже в казарме!
Вот и сейчас оптимист с неиссякаемой верой в победу при любых обстоятельствах произнес:
-- Ничего Серёга! Прорвемся! Удобрим этот берег, качественным навозом и будем собирать четыре урожая бананов в год! Не помрем!
Пессимист тут же его строго оборвал:
-- Что за мудак! Удобрить -- возможно получится, но есть и другая сторона медали: этот замечательный, красивый остров мы втроем быстро и на многие века загадим!
Говорили втроем, потому что сам Сергей -- был третьим, арбитром, между этими двумя завзятыми спорщиками. То, что вчера стучало и так напугало ночью нашего Робинзона, оказалось падающими с высоких пальм кокосами. "Ага! Точно! Вспомнил! Я такое в кинофильме видел, кажется, с Томом Хэнксом!" Воспоминания о голливудском фильме про другого современного Робинзона, навеяли грусть. Тот парень несколько лет боролся за жизнь на необитаемом островке и спасся, но ведь это в кино..."
"Личности", поругавшись еще минут пять, но, так и не выявив победителя, угомонились. Сергей побрел по береговой кромке в поисках съестного, и в надежде набрести на какой-нибудь ручей с пресной водой. Автомат больно натирал обгоревшие спину и плечо, многочисленные колючки впивались в ступни, москиты лезли в глаза. Вернувшись он помыл ноги, надел ботинки, снятые с мертвого полицейского. Они слегка жали, но зато в такой обуви можно легко передвигаться, не боясь пораниться о битое стекло. Каждая ранка, в условиях отшельничества, чревата заражением и смертью. Сергей и так удивлялся, как он до сей поры умудрился остаться живым, выйти целехоньким из всех передряг и... вообще, очень хотелось пожить на этом свете в здравии.
Кстати о стекле! Удивительно, но на побережье совсем не было выброшенных морем следов цивилизации: пластиковых бутылок, полиэтиленовых пакетов, окурков, бумажек, стекол. Четыре часа неторопливой ходьбы вдоль берега - и, вновь очутился на том самом пляже, откуда недавно стартовал. И сколько наш "разведчик" шел, пейзаж был везде один и тот же: пальмы, экзотические растения, кустарник, густая высокая трава, скрывающие все то, что находится в глубине острова. А там, вероятно, водится дичь, а возможно эту дичь подстерегают и хищники.
"А кто он сам то? Хищник-охотник или крупная дичь?"
Берег был пустынный, песчаный и чистый. Не обнаружилось никаких признаков, и даже намеков, присутствия зверей или людей.
