О трагедии Афганской войны не так много пьес. А если по правде - их почти нет. Два-три фильма. Несколько солдатских песен, которые представляют нам ту 'неизвестную войну' от лица тех, кто был на ней... 'Ты, девчонка в медсанбате - Не печалься, бога ради - мы до свадьбы доживем еще с тобой!..' Всякая война страшна тем, что освобождает человека от неких естественных табу, свойственных нормальной человеческой жизни. Но особенно страшна, когда люди, которые ее ведут, не имеют достаточной мотивации - не понимают толком, за что они кладут свои головы. В этом случае, война способна извращать души. Каждую большую войну, как правило, выражают в литературе дважды: два поколения. Непосредственные участники и их внуки. (Дети реже.) Внуки пытаются сыскать в прошедших событиях и людях нечто общее для всех людей, вывести общие законы бытия... А участники пишут войну так, будто они и не ушли никуда от нее, и все происходит в сей момент. 'Но война по-прежнему глядела - Из больших ввалившихся орбит...' - были такие стихи. Душа человеческая бывает не только темная или светлая... не только израненная - она бывает истрёпанная. Потерявшая все живые ориентиры.
Пьеса Николая Прокудина, первый опыт прозаика в области драмы - произведение, прежде всего - участника событий. В ней действуют люди, не просто опаленные - сожжённые войной. В этой 'черной комедии' больше грусти, чем смеха. Это - жесткая и горькая пьеса. И, якобы, happy end вовсе не спасает ее. В пьесе - тоска по самим себе, какими люди хотели бы стать, может быть, но почему-то не получилось. В ней есть персонажи, словно, 'заколдованные злом'. Но есть жажда добра и любви. И болевой порог, который способен ощутить и дать почувствовать нам - лишь тот, кто прошел сквозь все это...
Борис Голлер
Действующие лица:
Лёха Шишов - старший лейтенант, разведчик.
Слава Епанчин - командир мотострелковой роты, капитан.
Сидор Васильевич Петренко-Иванов - командир полка.
Горы, идет бой в ущелье между афганскими мятежниками и нашими разведчиками. Солдаты и офицеры лежат за камнями и ведут огонь по отступающему противнику. Рядом - убитые и раненые солдаты. Перепачканный кровью офицер докладывает по радиосвязи командованию.
Шишов (громко кричит). 'Рубка', 'рубка', 'рубка'! Мы нарвались на большую банду! Это духовский караван! У нас один 0-21, двое 'трёхсотые'. Прошу поддержки! Подкиньте сотню 'гостинцев'! Бейте по квадрату 24-36 по улитке 9, прямо по вершинам, мы зажали духов в ущелье, а по нам сверху молотит группа прикрытия! Вызываю огонь на себя! Иначе всех нас перебьют... Ну, и если что, то считайте меня коммунистом...(нервно хохочет)... Нет! Я пошутил, никем не считайте! Артиллерия - огонь! (и уже не в микрофон) Опасно, но авось обойдется, и я вас, штабных крыс, переживу...
Голос дежурного по ЦБУ. Понял тебя! Держись, юморист! Укрой бойцов за камнями! Артиллерия не промажет, ручаюсь! Без паники!
Начинает свою работу полковая артиллерия. На сцене слышны десятки взрывов, снаряды накрывают противника. Оставшиеся в живых мятежники отступают, оставив убитых и раненых. Огонь стих, офицер-разведчик поднимается из укрытия и ждет доклада прапорщика.
Шишов (волнуясь). Докладывай. Какие мы взяли трофеи, дружище Рябоконь?
Рябоконь (радостно). Много оружия, боеприпасов и примерно полтонны опия.
Шишов. Ого-го! Отлично! За караван получим награды! Живее работаем! Пять минут и уходим! Раненых духов добей...
Рябоконь. Под трупами оставить сюрпризы?
Шишов. Конечно! Подарки заклятым 'друзьям' - святое дело... Под каждое моджахедское тело по мине!
Сержант и прапорщик обыскивают мертвых, собирают в кучу оружие, достреливают раненых. Солдаты проверяют мешки, которые везли душманы на лошадях и ослах.
Зибоев (кричит). Командир! Тут главарь живой, но еле-еле дышит! Давай шлепнем, пока о нём начальство не узнало!
Шишов. Сержант, с чего ты взял, что он главарь?
Зибоев. Он что-то лопочет о секретной миссии в Пешавар!
Шишов. Сдадим живым! То-то же обрадуются начальник разведки и полковой особист плененному главарю!
Зибоев (со злостью). Засунуть струну в печёнку, язык бы сразу развязал. А то лопочет что-то непонятное! Бред сумасшедшего какой-то...
Шишов. А что именно?
Зибоев (презрительно). Говорит, что он смотритель за казной великого Шерхана, а караван этот идёт из Бамиана. А может, и врёт...
Рябоконь. Он жить хочет и, скорее всего, говорит правду.
Шишов. Давай посмотрю на его рожу! И верно, отпетый негодяй! Какая морда свирепая! Но если убьём его, то опять от командования получу нагоняй...
Шишов подходит, срезает с груди душмана разгрузку с магазинами, автомат, выворачивает карманы мятежника, разглядывает документы. Глядя на раненого, размышляет и, наконец, говорит:
Шишов. Эй, Зибоев, как, говоришь, его зовут?
Зибоев. Бородатый сказал, что он Аманулло!
Шишов. Ах ты, проклятый душара! Тебе, бандитское мурло Аманулло, сегодня повезло! Пришла пора получать боевые награды! Сдадим живым в штаб полка! Попадет на допрос в ХАД. И пусть они сами отправят душмана в расход! Перевяжи ему раны, иначе этот 'дух' раньше времени откинется... Как говорится, испустит дух...
Зибоев. А с опиумом что делать? Можно я отсыплю себе в вещмешок чуток? Всего один стакан...
Шишов (сердито). Боец, а в рыло не хочешь? Ох, схлопочешь ты у меня три наряда!
Зибоев (с обидой). Зря вы так... я снёс бы опий в дукан да на тушенку и водку обменял бы...
Шишов (с угрозой). Тогда тебя отправят в дисбат! Головой отвечаешь за эти мешки! Живее в дорогу! Быстрее выстраивайте в колонну вьючных животных, пока они не разбрелись...
Зибоев. Ну, как хочешь, командир! Пожалеешь об опиуме. И ладно, мне и одного косячка чарза для веселья хватит...
Шишов. Эх ты, наркоша! Пропадешь ведь. Бойцы, поторопитесь, пора уносить ноги! Сапер, ставь растяжки на тропах! Сбор через две минуты у ручья! Живее, живее! Скоро помощь каравану подоспеет, надеюсь, в темноте нас 'духи' не найдут...
Командир полка (голос по радиосвязи). Разведчики, я вами горжусь! Ой, молодцы! Замполит, послать всем героям представления на ордена и медали.
Слышится гул винтов приближающихся вертолётов, затем разрывы ракет на земле.
Зибоев (радостно говорит молодым солдатам). Железки на грудь - это хорошо! Теперь я не наркоша, а герой! Но главное - быстрее уйти на дембель, вернуться домой живыми!
Рябоконь (тихо говорит Шишову ). Командир! Ну, ладно, оружие и наркоту сдадим на склад, но я такое нашел в караване... В поклаже одного верблюда чего только нет! Настоящий клад! Я чуть дара речи не лишился...
Шишов (с раздражением). Да что ты там мог найти?
Рябоконь (волнуясь). Например, мешочек гранатов...
Шишов. Сева, не смеши! Гранаты на войне - это не клад, а склад боевых трофеев...
Рябоконь. Командир, ты недопонял! То гранаты не взрывающиеся, а те, которые сверкают и переливаются. Драгоценные камушки! Ясно? Гранаты, бриллианты, топазы, рубины, сапфиры, изумруды, турмалины, опалы и аквамарины...
Шишов. И как же ты их различаешь? Откуда тебе знать о драгоценных камнях? Может быть, это просто блестяшки?
Рябоконь. Всё просто. Я не говорил? Я учился на гражданке, я - ювелир! Но вот если про клад прознает командир полка... этот жулик нас подставит! Отправит нас куда-нибудь на верную смерть - и всё шито-крыто. Как я понял, эти камушки ждали душманы в Пакистане! Мы перехватили чью-то казну...
Шишов (задумчиво). Я с тобою согласен: лучше промолчим! Благодарности не дождемся, а вот могилку нам начальнички организуют с салютом и под оркестр! И ты тоже о камнях не говори ни слова никому!
Тем временем со стороны гор за действиями разведчиков наблюдает джинн. Седобородый, бритоголовый джинн воет, в ярости заламывает руки и посыпает пылью голову.
Полк стоит на плацу в строю, солдаты и офицеры слушают матерные наставления командира.
Петренко-Иванов (громко ругается). Ах вы, распельдосы! Поговорим теперь на 'вы'! Всех вылюблю, высушу и вы... гм-гм-гм... Кто посмел своровать ящик моей тушёнки? Имущество командира - это святое! Мародеры! Привыкли грабить и убивать в кишлаках безнаказанно! Я уверен: тут поработала полковая разведка! Организовали ночную пьянку - и, видимо, нечем было закусить! Я же чувствую стойкий запах: от всех разведчиков сивухой разит! Кто зачинщик? А ну, выходи из строя, паразит! Шишов - разбойник, солдаты - негодяи, старшина - мерзавец! Воровство никому не прощу!
Золотарь (поддакивая). Может, комсомольцев собрать? Совсем управы на Шишова нет! Пора заняться воспитанием разведчиков! Рота превратилась в шайку мародеров и налётчиков.
Петренко-Иванов (насмешливо). Замполит! Они сейчас все ни бэ, ни мэ... Несешь какой-то бред, ты сам-то трезв? В своём ты уме? Зачем им комсомольское собранье? Кого ты собираешься воспитывать? В тюрьме им уже давно прогулы ставят! Жесткие меры к ним принять надо. Нас сама жизнь заставляет! Этим головорезам необходим показательный расстрел! Каждого шестого поставить к стенке! И непременно разжаловать наглеца Шишова!
Золотарь (растерянно). А мы его по глупости намедни к ордену... Я сам наградной оформил как последний дурак...
Петренко-Иванов. Плевать! Ты к ордену представил, а я сегодня награду отзову!
Шишов (не выдержал и выкрикнул из строя с обидой). Вчера после боя обнимали-целовали, и я был герой! А сегодня уже преступник? С головой всё в порядке? Хотя и так понятно: решили мою славу присвоить себе...
Петренко-Иванов (со злостью). А ну, не забывайся, лейтенант! Мы долго закрывали глаза на твои выкрутасы!
Золотарь. Упился и с ума сошел от самогонки? Ночь напролет шароп пил?
Мутин (с угрозой). Попомнишь меня, выскочка! Устрою тебе показательный процесс! Попадешь на тюремные нары!
Петренко-Иванов. Для начала - десять суток гауптвахты! Чтобы прояснился рассудок!
Худощавый, осунувшийся от усталости офицер в почти белом, выжженном солнцем обмундировании вышел из строя, швырнул панаму на асфальт и негромко выругался.
Шишов (бросает в сторону блокнот и с ненавистью произносит). Да пропадите вы пропадом! Воюйте сами! Отныне я в рейд - ни ногой! Пусть лизоблюды и прихлебатели сидят в засадах, ходят на караваны! Трубы горят, пора опохмелиться... Ох, напьюсь вусмерть! Но где с утра собутыльника найти?
Медленно бредущего Шишова нагнал командир горно-стрелковой роты Епанчин. Дружески обнял его и принялся утешать. С крыши казармы за ними следит всё тот же джинн.
Шишов. Дружище! Как удачно, что мы встретились!
Епанчин (уговаривает приятеля). Чудак! Уйми свой норов и не скандаль! Пойми, несчастный, тебя уничтожит командир! Поверь моему опыту, разжалуют и отдадут под трибунал!
Шишов (машет рукой). Да ну их к дьяволу! Хочу перед гауптвахтой надраться. Сегодня будешь моим собутыльником. А этим подонкам я не покорюсь! Ненавижу тыловых крыс! Скорее идём - пузырь водочки скушаем, а будет мало, у Рябоконя в каптерке припрятана фляжка спирта!
Епанчин. Эх, лучше б к женщинам в гости, чем с утра пораньше тупо водку пить... Я словно пёс настроен на случку или как лев в ожидании львиц! Пошли к связисткам, там немало красоток - целый модуль.
Предложение ротного повисло в воздухе, потому что в этот момент вдоль плаца, по дорожке, прогнувшись под тяжестью чемодана, перемещается неопознанное 'мимолетное виденье': стройная, фигуристая, со спадающими на плечи пшеничными волосами, длинноногая девушка. Каблуки её туфелек продавливают мягкий, разогретый солнцем асфальт, девушка сгибается под тяжестью чемодана.)
Шишов. Зачем к соседям через колючку и минные поля топать? Взгляни: идёт по дорожке твоя мечта! Крадется и глазками - туда-сюда. Она случайно не тебя, капитан, ищет?
Епанчин (восторженно). Ух ты! Даже перехватило дыханье! Какая в полк попала красотка! А как покачивает бедрами грациозно! Взгляд оторвать невозможно. Богиня, фея, нимфа! А ножки! Она просто чудо!
Шишов (насмешливо). Понравилась? Скажешь тоже - чудо... Просто телка!
Епанчин (с обидой). Ты неотесанный болван и хам. О, посмотри, что за волшебная у нее походка! Афродита! Грациозно шагает, словно пантера!
Шишов. Стоп, брат! Плоть надо скорее успокоить - бутылки будет мало, непременно надо выпить литр... Она явно ищет себе кавалера! Или носильщика.
Епанчин (одобрительно). Верно, идёт, словно танцует, виляет аппетитной попкой. А золотых копна волос - ну чисто лён! Найти б сейчас укромный уголок... И не поймешь: то машет крылышками ангелок, или хвостом повела дьяволица! Ах, Офелия!
Шишов (с раздражением). Заладил: Офелия да Афродита... Ты посмотрись в зеркало - рожа неделю небрита! Тоже мне - женишок... Напрасно в тебе проснулся галантный кавалер! Поверь, всё гораздо проще: пока не иссякнут денежные потоки, она твоя. Готовь афгани, брат, или чеки, чеки, чеки...
Епанчин. Она как куколка!
Шишов. Невинная внешность обманчива. В Афган на заработки приехала дивчина. Ха-ха! У этой бабы всё, браток, на нужном месте. Для храбрости выпей двести грамм - и вперед на штурм...(с сомнением) С руками и ногами... эта девка точно не скульптура Венеры! Понимаю, похоть у мужчин возбуждает эта прелестная натура... Я б тоже взял её, коль был бы ходок... Но без любви - не хочу.
Епанчин. Нет, впрямь, скажи, как на духу, дружище: считаешь, без денег красотке я не нужен?
Шишов (ехидно). Эх, брат, любовный станок работает без устали меж этих дивных ножек... И у неё не только гибкий стан (громко смеется), по слухам, то не невинная дева, а секс-машина! Не девка - ураган!
Епанчин. Мечта всей жизни - переспать с такой красавицей! Ночь в постели с ней - и можно умереть...
Шишов. Однако это слишком патетично! Плати - и люби! Дешевле стоит идеал! Смелее действуй, брат! А я не люблю продажных хищных баб. Гораздо интересней воевать.
Епанчин. В этом мы с тобой разные.
Шишов. Не зарься на неё, ну зачем тебе эта стерва? Вполне возможно, она не здорова! Потешишься разок, а потом будут тебе уколы в зад шлепать, чтобы член вылечить! Заладил: залюблю да залюблю... Хвастунов про подвиги постельные не одобряю! А куколка эта все соки из тебя выжмет...
Епанчин. Мы ещё посмотрим, кто кого! В постели я неутомим - люблю я это занятье! Надо срочно красавицу пригласить в кроватку! Эх, денег нет ни чека, ни афгани, ни копейки! Ты знаешь её имя?
Шишов (осуждающе). Заладил: хочу-хочу! Секс-агрессор, боец невидимого полового фронта! Жертва военно-полевого романа. Мне тыловые рассказали по секрету: зовут её Жанна, к нам в полк сослана из штаба армии... Девой Орлеанской в шутку в штабе армии прозвали. Ночами долгими неутомимою была, а Орлеанская - поскольку родом эта Жанна из Орла.
Епанчин (с сомнением). А ты не врёшь?
Шишов (запальчиво). Штабные судачат: сожителем её был генерал! Разжалованная за разврат ППЖ заместителя командарма.
Епанчин ( с восхищением). Видимо, сильна девка! Уже теряю голову и мечтаю обнять этот тонкий, гибкий стан...
Шишов. Ну, а я о чём? Ты всего лишь нищий капитан...
Епанчин (с обидой). Мне не по зубам, говоришь? Ну а тебе? Неужели побоишься подкатить к молодухе? Тоже мне герой!
Шишов. Сказал же: я пас. По-скотски не хочу, не хожу в бордели. Я умею воевать, а с бабами я скромен. Уж лучше с рюмкой коньяка или со стаканом водки...
Епанчин (решительно). Эту красотку я объезжу и любовью досыта угощу! О, как жажду поцеловать её всю: с головы до ног... Удачи пожелай! Я иду в атаку...
Шишов (ехидно). Зачем, мой друг, тебе с любовью морока? Ведь дамочка ни по зубам, ни по карману. Поверь: она обычная шлюха...
Епанчин. Все равно хочу её!
Шишов. Зря ты затеваешь с ней игру в любовь. А как даст тебе от ворот-поворот, заходи в каптерку. Рябоконь в изготовлении бражки - мастер!
Шишов не спеша направляется к узкому пролому в стене, где жаждущими водки офицерами проделан скрытый выход из полка, а Епанчин подбежал сзади к девице и попытался подхватить большой чемодан. Специально не удерживает, роняет его себе на ногу и, будто отдавив пальцы, прыгает на одной ноге, тихонько подвывая. Девушка громко смеётся. Теперь старший лейтенант подхватывает чемодан двумя руками и, комично согнувшись под мнимой тяжестью, идет к общежитию.
Епанчин (галантно). Бонжур! Мадмуазель, я офицер и не могу позволить тащить тяжёлый чемодан! Нельзя девице утруждаться и ручки нежные мозолить! Позволь представиться: капитан Епанчин. Можно просто - Слава.
Жанна (улыбаясь). А я Жанна. И верно, капитан, я очень устала, но кругом ни одного джентльмена. Сплошное пехотное хамло. А ты, я посмотрю, галантный кавалер! Мерси! Держи чемодан, но за труд никакой награды не проси, не дам! Но осторожнее, если уронишь и разобьёшь содержимое, то так врежу промеж ног!
Епанчин. Помилосердствуй, ангелочек, зачем меня достоинства лишать и превращать в никчемного калеку? Чтоб мог тебя... лишь гладить?
Жанна (возмущенно). Нахал! Сейчас не надобен мне ни самец, ни гладиатор. Устала я от вас, от кобелей ...
Епанчин ( разводит руками). Увы, мадам! Других на фронте не бывает! Мы на войне дуреем, нам женский пол на фронте прибавляет силы и отвлекает от жестокости войны!
Жанна (строго). Мальчик! Я не мадам, зови меня мадмуазель...
Епанчин. Я ошибся? Виноват, исправлюсь! Осмелюсь уточнить... Мадмуазель, вы точно девушка? В ваши-то годы...
Жанна (с обидой). Хамить надумал? Ах зараза! О, как же быстро слухи долетают! И в этом гарнизоне многие меня хотят... отлюбить?
Епанчин. Я простой боевой офицер, но зато холост и хороший кавалер! Как жаль, что ты не любишь молодых, а предпочитаешь генералов, у которых чин! Однако же всё может измениться: вдруг с годами я стану маршалом!
Жанна (грустно и задумчиво). О генерале слухи тоже долетели? Эх, прощай покой! Опять сведут мою жизнь к постели...
Епанчин. На то они и слухи!
Жанна (с обидой). Насколько ты желаешь быть мне близким? А не кажется ли, капитан, что это низко и подло при первой встрече сразу говорить, о том... о чем бы лучше промолчать?
Епанчин. Признаюсь откровенно: хочу интимного контакта и страстного полового акта... Сударыня, я наповал сражён твоей небесной красой!
Жанна. Умерь свой пыл и не болтай! Надорвешь пупок и чемодан не дотащишь. Потом не сможешь... и раза...
Жанна грустно рассмеялась.
Епанчин. Неподъёмны твои саквояж и чемодан! От штаба, верно, трудным был вояж? В этом 'контейнере' складированы черепа и скальпы тысячи поверженных поклонников?
Жанна (строго). Но-но, шутник! Учти, меня задешево не купишь. Придется долго утомительно просить... Я девушка приличная... А если продаюсь за деньги, то за большие, даже очень большие! ...Есть дельные предложения?
Епанчин (с усмешкой). За афгани или за чеки? А может, мы заплатим золотом?
Жанна (оценивающе смотрит на офицера). Приноси, а там поглядим, обдумаем... возможно... что-то и получишь взамен.
Епанчин. А чего размышлять, труд приятный и не тяжёлый! Бери новенькие купюры да добросовестно за них поработай...
Жанна притворно пытается дать пощёчину, но лейтенант уклоняется, и девица, теряя равновесие и не устояв на высоких каблуках, падает к нему в объятия. Епанчин, пользуясь случаем, целует её, ставит на ноги и убегает прочь, осыпаемый градом беззлобных ругательств.
Епанчин (с восторгом). Ну надо же! Я получил бесплатно первый поцелуй! И верно, сладкая! Думаю, этот поцелуй не последний.
Жанна (глядя вслед, произносит задумчиво). Эх, жалко только капитан! Был бы генералом или полковником - цены бы не было такому удальцу... А так, лишь головная боль. Забеременеть на фронте - этого мне только не хватало...
Сцена третья
Камера с одним зарешёченным окошком под потолком, нары, укрытые солдатским одеялом. Под нарами пустые бутылки из-под водки. Напротив лежанки два табурета. На одном уполовиненная бутылка водки и бутылка коньяка, банки и баночки с различными закусками, на другом - гордо восседает ротный Епанчин. На нарах, словно римский патриций, возлежит Шишов. Оба офицера в сильном подпитии. Через маленькое окно под потолком, снаружи, их подслушивает всё тот же джинн.
Епанчин (пьяным заплетающимся языком). Отчаянный ты парень, Леха! Начальства не боишься, спины ни перед кем не гнёшь! Я тебя за лихость уважаю!
Шишов (ещё более пьяным, чем у приятеля голосом). Карьеру делать на костях не собираюсь. Наоборот, домой с войны вернусь и сразу на гражданку! Сниму погоны, заброшу в шкаф портупею, иначе от военной жизни отупею! Не хочу тянуть армейскую лямку.
Епанчин (кипятится). Ты даже не авантюрист, не анархист, мягко говоря, тебе всё пофиг... а если сказать грубее...
Шишов (примирительно). Не шуми, не гони волну! Лучше расскажи, как прошло знакомство! Признавайся, контакт наладил... с той тигрицей? Думаю, не совладал с красоткой...
Епанчин. Отстань. Лучше откроем бутылку янтарного 'Арарата' и насладимся божественным напитком!
Шишов. А хвастал мне вчера: мол, я с девками прыток...
Офицеры выпивают молча, закусывают. Шишов приподнимается на локте, ставит наполненный стакан на ладонь и выпивает опять.
Рассказывай!
Епанчин. Отлипни, не скажу. О, как быстро на голодный желудок опьянел! Мне кажется, я заблудился в мыслях и словах...
Шишов. Какие ещё мысли! Трещит мой череп - который день не просыхаю!
Епанчин. Как бы понятнее сказать тебе, что такое мысли, горький ты пьяница... Мысли - это мысли, брат, о доме, о семье, о смысле жизни, о любви, о женщинах и даже о низком - о еде...
Шишов (ехидно). Хм, вот славно! Твоя философия сводится к жратве! Как у бойца плохого, тот думает лишь о женской... Ну, да ты меня ведь понял, о чём думают завсегда наши солдаты...
Епанчин. Пошляк ты! Циник и похабник! Мат и военные команды - вот твой язык.
Шишов (выпивая ещё стакан водки, откровенно дурачится, смотрит сквозь стакан и действительно почти не узнаёт приятеля). Ну и что с того, что я хам? Ты вообще-то кто, малыш? С тобой мы не знакомы...
Епанчин (пьяным голосом). Зовут меня Вячеслав! Я капитан! А сам-то ты кто, нахал? Ты, между прочим, старшему по званию грубишь!
Шишов (заплетающимся голосом). Мы теперь и за стаканом будем соблюдать субординацию? Фиг тебе! Я Леха... Леха я! ...Забыл только... какая же у меня фамилия...
Епанчин (пьяным голосом спрашивает). Ага, я вижу ты Лёха-арестант... Забылся, алкоголик! Не помнишь, как фамилия твоя? Пьянь...
Шишов (растерянно). Фамилия? М-м-м... Не напомнишь? В башку словно вбили клин!
Епанчин. Может... э-э... скажешь, что ты ... э-э... капитан Епанчин?
Шишов (почесав затылок). Пожалуй, нет, не так фамилия моя звучит... Хотя и не уверен в этом... Посмотри на личный номерок. Вот он на моей грязной шее, словно крест, висит. (Подносит к глазам приятеля висящий на шее личный номер). Прочитай, какие там прописаны цифири? Башка совсем не варит! Не могу понять, на каком я свете...
Епанчин (с зажмуренными глазами шевелит губами, силится что-то выговорить, отхлебывает из горлышка и внезапно бодрой скороговоркой произносит). А я свой номер помню наизусть! Личный номер - П-354647! На обороте нацарапано моей рукою: Вячеслав Е-пан-чин. И звание - капитан. Хватит меня спаивать, я выпил свою норму - и больше не наливай!
Шишов (задумчиво заправляет свой номерок под тельняшку). Пока ты болтал, я имя свое уже забыл. Нет, я не Слава. Но точно и не Саша, и не Сережа! Такие имена родители дают своим чадам, не желая напрягать извилины. ( С радостью.) Вспомнил! Я вроде бы с утра был... Лёшка! А Епанчин - нет, не я. Хотя и жаль, капитаном, наверное, быть... неплохо... (Закатывает глаза и быстрой скороговоркой произносит) Стоп! Вспомнил и фамилию! Точно: я лейтенант Шишов! Мой номер - С-352789. Не забыл! А ты другую мне фамилию называл! За провокацию пей штрафную...
Епанчин (вновь разливает по стаканам водку). Врёшь, каналья, ты не Шишов! Нашему Шишову вчера присвоили старлея!
Шишов (сердито). Наверное, звание присвоили другому Шишову. Обидно, что мне звание не дали: ни 'Красной звезды', ни маленькой звёздочки. Министр обороны меня обделил и позабыл! И х-х-х... хе-хе... с ним! Смелей пей водку, капитан: посуду греешь, балаболишь... Но, может, всё же то был я? И звание моё украли?
Епанчин. Ты дебошир, ты разгильдяй, буян и обитатель гауптвахты. Не брит, не мыт, вонюч и пьян, черен, как горняк, который выбрался из забоя после смены! За что тебе давать старлея? За пьянки?
Шишов (возмущаясь). Я после рейда даже не умылся толком: баня не работает, и в казарме нет воды! Утром построение - и сразу отправили на нары!
Епанчин (с грустью). Сказать по правде, жалко мне того старшего лейтенанта Лёху.
Шишов (сердито). Чего его жалеть? Звание моё присвоил - устроился, проходимец, неплохо...
Епанчин. Вот мы сидим и пьём, а бедному Шишову в разведку завтра топать на реализацию разведданных. Опасное задание, как раз для отчаянных сорвиголов и дураков! Намечена ночная засада в глубине Баграмской 'зелёнки'. Но чую, дело тут нечисто: шлют разведку на погибель.
Шишов (со злостью). Пусть комполка и особисты жопы себе рвут! За рвение начальству дают ордена и звания! И бестолковый Лёха тот пускай им каштаны таскает из огня.
Епанчин (горестно). Боюсь, дружище, как бы ты ни хотел забыться за стаканом, но бедняга Леха ты и есть.
Шишов (сердито). Ты ошибся! Я лучше буду жить в этом тюремном каземате! Прочти снова: вдруг другая фамилия нацарапана на личном номерке...
Епанчин. Нет, брат, судьбу не проведёшь, завтра тебе в бой идти! Считай, что я сейчас - министр обороны, а значит, присваиваю звание и прикалываю звёздочки в твои погоны, выцветшие под афганским палящим солнцем!
Епанчин достает из кармана звёздочки и протягивает приятелю. Шишов опускает их в стакан, наполненный водкой, несколькими глотками осушает до дна. Затем выплёвывает звёздочки в открытую ладонь и кладёт в карман.
Шишов (сердито). Плевать мне на приказ, пускай идут в разведку сами! Другой Шишов пусть подставляет голову под пулю. А я отлежусь на грязных нарах!
Епанчин. Но как же девиз российских офицеров? За царя, за веру и за Отечество?
Шишов. С меня хватит! Весь год я воевал и рисковал зазря... ( Вновь выпивает водку.) Говоришь - не засада, а подстава? Интересно, какая сволочь эту авантюру затеяла!
Епанчин ( с сочувствием). Я видел приказ: уходишь рано утром, в пять часов. Удачи тебе, друг! А другого Шишова в полку нет, поэтому трезвей и отдохнуть до рассвета постарайся...
Шишов (с усмешкой). Вот досада! А ну-ка, расскажи о комиссии московской. Показуха, как обычно?
Епанчин. Конечно! Нам бессонные ночи, суета и пот, а начальству чеки, слава и почёт! Приехали откормленные хари, холёные штабные московские крысы! Рожи красные и хмельные! Днем идет скупка товаров по дуканам, а вечерами в женском модуле кобелируют! Скоро закончат проверку и уедут домой, на Арбат. С одной стороны, тебе повезло: на гауптвахте пересидел этот дурдом.
Шишов (усмехаясь). Ложись на соседние нары, если так!
Епанчин (примирительно). Не обижайся. Представь себе картину: мои пехотинцы, как последние болваны, малюют краской канализационные люки! Красные и белые пятна наносим размером с блюдце, словно рисуем мухоморы! Я, получив такой бредовый приказ, подумал, что начались глюки!
Шишов (смеется). Забавно! Ты лично их раскрашивал?
Епанчин. И я тоже. Размерял, примерял, рисовал. Не один я, этим важным делом занят целый взвод! На нашем театре военных действий нравы психбольницы!.. Колючки выкосили, 'обсерили бондюры...'
Шишов. Бред какой-то спьяну лопочешь! Что вы сделали, повтори-ка...
Епанчин (смеётся). Я расскажу подробно, а ты мне коньячку налей! Утром наш татарин зам по тылу повелел 'обсеривать бондюры'! Мы не поняли - недоумеваем... Оказалось, в переводе на нормальный русский - покрасить серой краскою бордюры...
Шишов (хватаясь за голову). Маразм, дружище, кругом маразм крепчает...
Епанчин (возмущаясь). Проклятье! Всему виною треклятая карьера! Эх, нет двенадцати генералов в моём роду, как у нашего командира Петренко-Иванова! Вот везёт негодяю, а у меня в родословной нет даже плохонького адмирала. Армейскую лямку смиренно тяну и терплю... Награды, звания, если в Афгане не придут, в Союзе их и подавно никто не даст.
Шишов. Но тебя ведь в прошлом месяце командиром роты назначили!
Епанчин. Ну и что с того, что я стал ротным? Таких капитанов в пехоте пруд пруди! Как ни стараюсь служить усердно, но блатные всегда впереди... Мои документы на два ордена за боевые рейды по кишлакам который месяц гуляют по штабам. Я кадровика спросил: куда девались награды? А он ответил: возможно, украли, мол, ищи сам...
Шишов. Не отчаивайся, найдутся ордена.
Епанчин. Ругаться, требовать своё - надоело! И ведь награждали за взятие больших трофеев (захватили склад с минами) и за успешную засаду, а не просто так, по разнарядке! Звёздочки мои не на паркете выслужил! С орденами в академию смогу легко поступить и тогда продвинусь по службе... И ты, Лёха, начальству понапрасну стал дерзить! Смирись! Карьеру поломают, не дадут дослужить спокойно!
Шишов. В мечтах, конечно же, и мне хотелось дорасти до генерала, однако и зады начальникам я не буду лизать.
Епанчин. Алексей! Конечно, каждому своё! Как в Бухенвальде: кто-то ещё моется, а кто-то - уже мыло...
Шишов. И я о том же: чинодралом становиться - дело не моё! Вот, взять, к примеру, полкового замполита: он ради своей карьеры, если понадобится, любого заживо сожрёт.
Епанчин. И верно, брат, Золотарь - сволочь! Гнуснейшая тварь.
Шишов. Ну да ничего, однажды он наткнется на растяжку! Давно хочу всю их подлую компашку грохнуть!
Епанчин. За это надо срочно выпить! Вернее, за то, что я этого не слышал!
Шишов. Шучу! Слишком много им чести! Ты же знаешь меня: на войне я зверь, но хладнокровно убивать своих, пусть и сволочей... Не буду...
Епанчин (восторженно). Да ты один целого взвода стоишь!
Шишов. Начальство разве не замечает моего рвения? Знаешь, чем я командирам досадил? Наверное, тем, что все их аферы знаю! Действительно, про тёмные делишки могу поведать следствию!
Епанчин. Откуда?
Шишов. По распоряжению командира, мой взвод часто полковые топливозаправщики сопровождал, а Золотарь с замом по тылу топливо продавали! Бензин, солярка... Их кэп покрывает. Они всё на боевые потери по акту списывают. Без малого сто тонн за год ушло афганцам! Я рапорт написал, а в результате - ни следствия, ни дела. И особист наш, видно, в доле - тоже ни гу-гу...
Епанчин (возмущенно). Тише ты! Не ори!
Шишов (чуть понизив голос). Или, к примеру, в этот раз мы захватили опий, дюжину мешков, а мой старшина роты в акте расписался, что уничтожено лишь десять! Бойцы говорят: по приказу Мутина два мешка унесли в особый отдел...
Епанчин (протестуя). Опять орёшь! Не сносить нам головы!
Шишов. Да я и так тихо говорю. А тонна спирта, сгоревшего как будто в результате подрыва? Этот спирт штабные вместо воды второй месяц пьют! Разве не забавно: в кромешной темноте духи попали, стреляя наугад в цистерну? Но мало того, что зам по тылу спирт выпил с дружками, так получил ещё за мужество медаль!
Епанчин (переходит почти на шёпот). Ну и помалкивай, коль так много знаешь! Не то точно потеряешь свою буйную головушку...
Шишов (возбужденно). А я не могу молчать, да и не хочу. Но вижу: нет толку выступать - круговая порука. Мешаю им, опасаются, что свидетелем на суде буду. Надеются, что духи помогут мне умереть? Потом посмертно маме вручат орден? Нет уж, спасибо! А у духов я давно в цене, и за меня назначена награда... Да и сейчас скандал раздули ведь не из-за вонючей тушенки! Теперь специально меня в пекло посылают!
Епанчин. Воровство, самодурство, коварство и произвол! Живём с тобою, словно в зазеркалье! Ну, спасибо, просветил! Удружил, чтоб я теперь тоже спокойно спать не мог!
Шишов. Выпьем, брат, ещё разок для укрепления нервов и закусим! А теперь мне, простаку, разъясни, раз ты такой умный: какой же негодяй затеял эту бездарную войну и зачем? Кому тут помогаем и кого защищаем?
Епанчин. Официально нет ни зачинщиков, ни виноватых! Все руководители не при чём, прикрылись коллективом - коллективным разумом! Один издох, другой вот-вот умрет, зато усопший успел ухватить звание маршала и пятую звезду Героя... Ты спрашиваешь: зачем война? А ты на карту посмотри: мы уже почти дошли до океана, к Индии! Наверное, второй Ильич решил расширить лагеря социализма загородку, а для ведения войны цену на водку поднял в два раза!
Шишов (смеясь). Сами по состоянию здоровья не употребляют - и другим спокойно пить не дают!
Епанчин. Так вот, армию вводили для помощи Хафизуле Амину, но в первый день сами себе заложили политическую мину! Бред какой-то: президент, приглашавший нас в Афганистан, его семья и свита были коварно убиты в ночь ввода войск!
Шишов (качая головой). А ведь верно! Трагедия и политический анекдот!
Епанчин. Но страдают простые афганцы. Увы, из средневековья к цивилизации и социализму нет ускоренного пути. Боюсь, что скоро мы сами с трудом унесём отсюда ноги! Угроблено туземцев миллион во благо идей марксизма-ленинизма! Аборигены, обутые в галоши, маршируют к коммунизму... Трагикомедия!
Шишов (с опаской). Крамольник! Ты гораздо опаснее меня! Я сторонюсь политики. А ну-ка, сгинь, болтун проклятый, диссидент!
Епанчин (с досадой). От диссидента слышу! Алкоголик! Задал вопрос - а я ответил. В моих словах ты не заметил здравого смысла и горькой правды? Сам меня спросил про смысл, но раз думать не желаешь, пей водку, как и прежде пил!
Шишов (словно прозрев, хватается за голову). И верно: у руля власти преступники! И этим отдать клад? Ни за что!
Епанчин. Налей по новой! Вздрогнули! Ты опять начал болтать чепуху... Клад, да клад...
Шишов (обнимает друга за плечи). Хочешь знать, зачем позвал тебя в этот зиндан?
Епанчин. Да не тяни ты кота за хвост. Начал, так говори...
Шишов. Я пригласил тебя в камеру не для того, чтоб ты мне читал морали, и не о бабах, и не о политике трепаться... Про клад хочу тебе по секрету рассказать...
Епанчин (раздраженно). Я с тобой - о серьезных вещах, а ты опять шутишь. Придумал какой-то клад. О мародерстве и грабежах разведки я ничего не желаю знать! Зачем мне этот геморрой?
Шишов (с обидой). Умолкни! То не грабёж, а боевой трофей! Мы взяли в караване баснословные сокровища, и я не стал их сдавать... Ведь разворуют всё командиры и тыловики. Жулью отдать драгоценные камни жалко. Вопрос: как вывезти теперь сокровища домой? Опухла голова от раздумий!
Епанчин. Можно, конечно, сдать государству. Получишь двадцать пять процентов, четверть суммы - это будет награда Родины за ратный труд.
Шишов. Ты шутишь? Подарить сокровища шайке преступников, которые нас сюда на погибель загнали? Нет - шиш с маслом! Рубины и алмазы Рябоконь припрятал у сухого ручья, между больших камней. Мы поделим поровну: ему, тебе и мне - честно на троих. Но как вывезти в Союз?
Епанчин (оглядываясь на дверь). Тише! И в камерах бывают уши! Я подумаю. Потом поговорим, нас могут подслушать стукачи...
В комнате особист и замполит. Они спорят, продолжая пересчитывать деньги и делить добро. Внезапно в комнату врывается командир полка. Командир хватает за шиворот замполита.
Петренко-Иванов. Рассказывайте, негодяи: куда подевали украденный опий? Засажу обоих в тюрягу, чтоб воровать в обход меня больше никто не посмел! Задумали аферу провернуть втихаря? А я вас должен прикрывать даром, что ли?
Золотарь (умоляя). Прости, командир, нас бес попутал. Я честно собирался долю принести, но не успел... А откуда вам про наркоту стало известно?
Петренко-Иванов. Мои стукачи работают старательно! Говоришь: бес попутал? А в морду не желаешь? Забыл, кто в гарнизоне хозяин? Или хочешь лес валить на зоне?! Сейчас вот этой саблей порублю в капусту. Канальи!
Командир снимает со стены саблю, поднимает её над головой и с угрозой направляется к своему заместителю.
Золотарь (молит). Отец родной, пощади. Долю отдадим! Просто не успели тебя позвать. Поверь!
Петренко-Иванов (брызгая слюной). Проныры, жулики, проходимцы! Разве вам под моим началом плохо служится?
Мутин (вмешивается). Васильич! То моя идея, я зачинщик. Спрячь саблю в ножны! Тоже мне, нашёлся Будённый! Без моего прикрытия тебя давно бы замели органы! А с опием само собою вышло, экспромт: мы решили, зачем добру задаром пропадать? Ведь можно с выгодой наркоту сдать в дукан...
Золотарь. Сожгли и так почти полтонны дури - план выполнен! Командир, ты же служить вечно не будешь! Когда на пенсию уйдешь, деньги понадобятся. А знаешь, сколько на черном рынке опий стоит? В Крыму мы на такие деньжищи сможем построить несколько домов!
Петренко-Иванов. Однако заработанные таким путем деньги принесут много зла! Наркотики - это страданья и мученья для людей!
Мутин (сердито). Не надо мне мораль читать. Народ российский разве водку не пьет? А самогон?! Лакают горькую до умопомраченья, уж сотни лет русский мужик тянется к бутылке... Пьянство не болезнь?
Золотарь. Командир, ты сегодня не в духе! Мы же запасной аэродром готовим для жизни на гражданке! Посмотри, что творится в стране! Затеяли дурную перестройку! Сидор Васильич, по слухам, в обществе вот-вот грядут большие перемены, и неизвестно, что нас ждёт. А с деньгами открываются большие перспективы.
Мутин. Вояки скоро станут не нужны, зато в цене будут люди хваткие и инициативные... Кто прозевает старт, останется ни с чем! Нам нужно быть дружней и держаться вместе, тогда нигде не пропадём.
Петренко-Иванов. Деньги зарабатывать надо - я не возражаю! Но помните: мы все заодно и давайте без обмана! Замполит, гони живей бакшиш от наркотического 'урожая'! И никогда не забывайте, кто в полку главный! Ну, и где же моя доля? Сколько мне чеков отсчитали?
Золотарь. М-м-мильён афгани!
Петренко-Иванов. Всего миллион 'афошек'? И ты, комиссар, и ты, чекист, - жульё! Отравители народа... Признавайтесь, сколько моих денег прикарманили?
Золотарь. Позвольте, командир, а сколько же вы хотите?
Петренко-Иванов. Гораздо больше миллиона! Давайте подсчитаем тити-мити... Вздумаешь обманывать - скручу в бараний рог!...
