ArtOfWar. Руденко Виктор Григорьевич. Один из нас

Один из нас

Из писем:

"Здравствуйте, дорогие мои мама, папа и Татьяна. Получил от вас письмо, и сразу же и отвечаю. Служба идет хорошо. Погода обычная. Днем тепло, ходим в одних хэбушках, а по ночам сильные морозы. Завтра уезжаем на операцию. Приеду на место, напишу побольше. Пока все. Ложусь спать, выезд рано утром.

До свидания. Ваш Сергей.

27.02.86г.".

"Здравствуйте, друзья Кашина Сергея.

Пишут вам родители вашего бывшего сослуживца и друга - Виктор Иванович и Галина Павловна. О нашем горе и бесценной утрате вы знаете: Сергея нет больше. Как обидно: растили, воспитывали сына. Думали, сходит в армию, продолжит учебу в институте. К старости будет нам опорой. А теперь? Сергей погиб. За что нам такое несчастье?

Письма Сергей писал все хорошие. Не беспокойтесь, мол, все нормально. Мы не верили. По телевизору, в газетах, в журналах ничего не пропускали про Афганистан. Понимали, в какой-то мере, как там "хорошо". К вам, ребята, будет одна просьба. Напишите о последних днях жизни нашего сына. Какое у него было настроение, о чем он говорил. Может, что-то предчувствовал. При каких обстоятельствах его смертельно ранило? Приходил он в сознание или нет? Прапорщик рассказывал много, но нам не все ясно.

Из личных вещей передали панаму, зубную щетку, пасту, мыло. Полотенце и панама абсолютно новые. Видимо, вовсе не его. К большому сожалению, у нас нет армейских фотографий сына. Может, у вас есть?

Ребята, вы последняя ниточка, что связывает нас с сыном. Потом многое забудется. Кто о нем будет помнить, кроме нас, родителей? Проклятая война!

Вам, ребята, желаем счастья и благополучного возвращения на Родину.

До свидания. Ждем вашего ответа.

9.04.86г.".

Горы Искаполь, январь 1986г. Сергей Кашин (в центре). Фото Виктора Руденко.

С Сергеем Кашиным я познакомился в Афганистане, хотя еще в Союзе несколько месяцев служили в одной "учебке".

Шли первые месяцы нашей службы. Втягивались постепенно в колею армейской жизни. Утренние кроссы поначалу казались невыносимыми, завтрак - маленьким. Не любили строевую. Дремали на политзанятиях. Зато с каким блаженством ждали отбоя! Но и тут - только ляжешь - идет сержант. Смотрит: сапоги на проходе, ремень - под табуретом. И начинается - "подъем!", "отбой!". Впрочем, что говорить, многие испытали на себе. Сейчас об этом вспоминаешь с легкой иронией, без всякой злости, тем более - нам пошло впрок.

В учебном подразделении программа подготовки специалистов была довольно напряженной. Изучали боеприпасы, тренировались. Иногда занятия переносили на ночь. Отсыпались потом днем. Полным составом рота собиралась редко: на разводе, в столовой, в свободное время. Потому и своих сослуживцев по роте знали плохо. Куда там до других рот! Мы с Сергеем, как потом выяснилось, были в разных ротах.

После окончания учебки попали в первую партию. Гадали, куда нас повезут, куда забросит судьба? Пять суток ехали через всю страну. Прибыли на пересыльный пункт под Ташкентом. Нас построили и объявили:

- Вам выпала высокая честь выполнять интернациональный долг в Демократической Республике Афганистан.

Еще в дороге начали догадываться, что нас ожидает. После этих слов, прозвучавших неожиданно, сразу исчезла томящая душу неопределенность. Все встало на свои места: Афганистан так Афганистан...

28 октября 1985 года на Ту-134 прилетели в Кабул. В декабре после учебных сборов я и Сергей с колонной прибыли в Газни, в инженерно-саперную роту мотострелкового полка. С той поры были вместе.

Я не видел, а, может, просто не запомнил, когда Сергей писал последнее письмо домой. Скорее всего ночью. В какой обстановке - нетрудно представить.

Весь день перед боевыми уходил на сборы. Утром - смотр боевой готовности. Выходили с оружием и вещмешками, в "брониках" (бронежилетах) и касках. Саперы вдобавок ко всему - с миноискателями и щупами. После смотра загружали машины продовольствием, боеприпасами, снаряжением. Водители и механики-водители в последний раз проверяли боевые машины и заправляли горючим. С заходом солнца работы не прекращались. Что-то доделывали уже в темноте.

В положенное время старшина пытался провести вечернюю поверку. Куда там! В строю десять-пятнадцать человек. Водители ночевали в машинах. Остальные, хотя и спали в палатках, на поверку не выходили. Старшина ругался. В журнале ставил "б/д" (боевые действия) против фамилии отсутствующих. И роту отпускал.

За один такой день набегаешься и думаешь: добраться бы поскорей до постели. Садишься на кровать, вспоминаешь, что не успел сделать.

Письма! Точно - не успел написать домой. Ищешь ручку, бумагу. К полуночи от прежнего порядка и уюта в палатке не остается и следа. Все разбросано, две-три койки заправлены. На остальных - смятые простыни. Кто на операцию идет на броне, свои матрацы и одеяла берет с собой. В спинках двухъярусных солдатских кроватей рядышком стоят автоматы, как в пирамиде. На одну койку свалены "броники". На тумбочках или под кроватями разбросаны надгрудники (подсумки для магазинов). У саперов в изголовье стоят щупы. Из обитателей палатки кто-то спит, иные прямо на голой сетке, подстелив под себя бушлат. Кто-то копошится в вещмешке. Кто-то, пристроившись за тумбочкой, пишет письма. Небольшой кружок сидит вокруг печки. Подъем рано утром, но не всем сон идет в голову. Свет в палатке горит до утра.

Самое приятное для солдата - вспоминать родной дом, приятелей, девчонок. И мало ли что еще! "Гражданка" была далеко, недосягаемо далеко и особенно дорога нам. В такие минуты даже завзятые молчуны втягивались в разговор. Говорим, перебиваем друг друга, смеемся. На душе становится легче.

Мечтали о многом. Больше, конечно, о возвращении домой. Какая это будет жизнь. Станем ездить в гости друг к другу. Спорили, к кому ехать зимой. Летом - только на юг. В Крыму живет Сережа Малеш. Он приглашает всех к себе.

Почти не говорили о службе. Будничная жизнь была простая: бесконечные выезды, наряды по роте, зарядка по утрам, разводы, построения. Мы были на войне. Задумывались, почему мы здесь, кого защищаем. Реальное понимание обстановки приходило по мере того, как увеличивалось число выездов. Иллюзии исчезали. Иллюзии на войне - дело непростительное. Понемножку все понимали, но совсем не могли понять того, что пишут в газетах. Однажды обратились к политработнику. Он пояснил:

- В газетах пишут для Союза, для ваших пап и мам. Не для вас...

О чем вообще не говорили поначалу, так это о смерти. Потом, конечно, пообтерлись, нагляделись всего, отношение стало каким-то спокойным. В начале службы, по молодости, по глупости своей, искренно не верили, что кто-то погибнет, что кого-то война искалечит. Помню сборы в 45-м инженерно-саперном полку в Чарикаре. Старшина вел роту по плацу.

- Стой! - слышим вдруг команду.

Старшина развернул строй, неторопливым шагом прошелся вдоль. Негромко сказал:

- Ребята, у вас настоящая служба только начинается. Поэтому знайте - живыми придут не все. Отнесетесь к саперному делу наплевательски - останутся здесь многие...

Солнце миг назад скрылось за горным хребтом. Все вокруг обволакивал ночной полумрак. Стояла особенная вечерняя тишина. Вдобавок ко всему негромкие слова старшины. Картина не то что печальная, скорее - зловещая. Все замерли на мгновение. Потом зашушукались, послышались едкие смешки. Какого черта он нас пугает?

Серега Кашин был обыкновенным парнем, таким, как все. Не было ничего необычного в его характере и поступках. Он был открыт душой, с ребятами сходился легко. Мы не всегда и не во всем ладили, но оставались по-прежнему друзьями.

Из писем:

"Здравствуйте, товарищи Кашина Сергея.

Вам пишет его мать. Мы получили от вас четыре письма. Я не верю, что это пишут сослуживцы. Мне кажется, писал какой-то специальный человек, который только такими письмами и занимается. Письмо о гибели Сергея похоже на шаблон. Так пишут всем. Когда у нас был прапорщик, он рассказывал кое-что. В письме же совсем по-другому. Кому верить? Угробили сына и даже правду не хотите сказать.

До свидания.

16 мая 1986г.".

"Здравствуйте, Виктор и товарищи Сергея.

Письмо ваше получили, теперь верим. Откуда нам было знать, что прапорщик соврал? Вы уж не обижайтесь на нас. Мне никак не хочется верить, что наш сын погиб. Он нас успокаивал: не слушайте, что в Союзе говорят. Девчонкам, они мне письма показали недавно, писал правду.

Сейчас, когда проводы в армию, матери плачут: только бы не Афганистан.

Может, вы напишите, куда его ранило. В каком он лежал госпитале?

Счастливой вам службы, ребята.

До свидания.

9 июня 1986г.".

Читали письма многие в роте. Потом решили: отвечать мне. Неожиданного в этом ничего нет. Так было всегда: погибает парень, письмо родным пишет его товарищ. Тогда же я и решил: после демобилизации обязательно побываю у Кашиных.

Вернулся домой. Задумался: стоит ли ехать? Боль утраты немножко утихла. Зачем лишний раз душу родителям бередить? Месяц раздумывал, а потом окончательно решил - еду!

Поселок Шаранга, в котором живут Кашины, небольшой. Улицы, как мне показалось, разбросаны самым невероятным образом. Я довольно долго ходил по поселку, никак не мог найти нужную улицу. Спрашивал у прохожих. У меня уточняли:

- У которых сын... - и запинались на страшном слове, а потом подсказывали: - Идешь до поворота, затем налево...

Нашел улицу, дом. На стук в дверь вышла девчонка. Я сразу же догадался - сестра.

- Здравствуйте, я товарищ Сергея, - с трудом выдавил из себя.

Она молча повела меня в дом. Позвала отца, матери еще не было дома. Потом был вечер. Сидели за столом, говорили.

Саперам в Афганистане приходилось нелегко. Шла настоящая минная война. Опасность подстерегала на каждом шагу. Сапер идет всегда впереди. К примеру, едет колона машин - сапер на первом бэтээре. Пехота уходит в горы - саперы идут с дозором. Без саперов не обходилось ни одно подразделение. Кто пренебрегал правилами суровой обстановки, расплачивается дорогой ценой. С тропинки, которую проторили впереди идущие, сходить в сторону опасно. Вокруг все кажется таким безмятежным, думаешь, ничего не случится, если пойдешь напрямик. Одному, второму везет, а третий подрывается. А винят саперов.

Нелегкая задача - искать и обезвреживать мины и фугасы. Можно хорошо работать с миноискателем, приноровиться к саперному щупу. Этого мало. Надо еще обладать особым чутьем. Приходило оно с опытом. Не могу не вспомнить командира взвода лейтенанта Анатолия Борыку. Мы, солдаты, звали его, конечно, "товарищ лейтенант". Попал в Афганистан после училища, у него было чутье на мины - позавидуешь. Еще издали он мог определить, где вероятна мина.

Писк в наушниках миноискателя не умолкает ни на минуту. Доверяешь глазам и щупу. Смотришь под ногу и стараешься не пропустить ни одной мелочи. Под безобидно торчащим из земли гвоздем, проволокой, резиной может оказаться мина или фугас. Как обезвредить? По инструкции все очень просто - подорвать накладным зарядом на месте. Но инструкция никак не учитывает того, что нам потом по этим дорогам самим ездить. На дорогах и без того немало воронок. Если взрывать все мины - дороги станут вконец непроезжими.

Без преувеличения можно сказать: разминирование есть поединок со смертью. Душманы в минировании быстро набрались опыта. При внешней простоте, незамысловатости взрывных устройств (мешок тротила и электродетонатор с батарейкой) минируют умело, хитро, изощренно. Руками поднимать, стаскивать с места взрывоопасные предметы нельзя. Цепляешь "кошку" и тянешь мину метров с двадцати. Если под миной окажется элемент неизвлекаемости - мина взорвется.

Занимались минированием и мы. Враг по грешной земле тоже ногами ходит и мины - подчас единственное средство его уничтожить. Сергею Кашину приходилось заниматься и минированием, и разминированием.

И вот Сергей погиб. Перед его отцом и матерью было не по себе, хотя моей вины нет в том, что я вернулся, а Сережа - нет.

Галина Павловна в тот вечер, и потом много рассказывала о сыне. Я слушал и постоянно ловил на себе ее испытующий взгляд. Видимо, она постоянно сравнивала меня с сыном.

Таня Кашина окончила девятый класс. Я поражался, насколько она выглядела старше своих лет.

- Когда Сергей был рядом, жизнь казалась намного интереснее. Он старше, серьезнее. А что я тогда понимала? Своими шалостями портила часто ему настроение. Сергей не обижал меня. Однажды все-таки не выдержал, за какую-то проделку гонял хворостинкой вокруг бани. Тогда было смешно, а сейчас грустно...

Эта хрупкая девочка видела войну разве что на экране телевизора. Но та мина, на которой подорвался ее брат, своими осколками ранила и ее. Рана в душе, что может быть тяжелее для шестнадцати лет?

В поселковом клубе Таня Кашина познакомила меня с одноклассниками Сергея. Решили вместе съездить на могилу.

Похоронили Сережу на кладбище в соседнем селе. Мне потом объяснили: в самом поселке кладбище в низине, весной его затопляет вода.

Кладбище на пригорке. Края его теряются в разросшемся березняке. Кругом - простор!

Рассказывают, что по дороге, которая всего метрах в пятидесяти, проезжает часто один грузовик. Около кладбища сбавляет ход и сигналит. Видимо, кто-то из друзей Сереги.

Солдатская могила видна издалека. Земляной невысокий холмик, беломраморная плита. В центре плиты фотография из школьного альбома.

Мы стоим у могилы. Кто знает, о чем думает каждый. Я вспоминаю службу.

Весна 1986 года, кишлак Чемкани. До пакистанской границы по прямой не будет и десяти километров. Ночью с сопок видны огни большого города по ту сторону границы. Там нет войны.

Броня инженерно-саперной роты расположилась в широкой балке. С одной стороны - пост афганской армии, за ним броня других подразделений. С другой стороны - крестьянские поля и среди фруктовых деревьев - редкие разрушенные и оставленные жителями дувалы. Лучшего укрытия от обстрелов, чем балка, не найдешь.

"Духи" обстреливали наши позиции реактивными снарядами (эрэсами) почти ежедневно. Артиллерия время от времени подавляла огневые точки душманов, что само по себе чрезвычайно трудно. На следующий день появлялись новые. Только успевали, бывало, пообедать, слышим свист - летят "эрэсы", в балке стояла палатка, в которой мы жили. Рядом с ней находились "Уралы". Один из них загружен тротилом. Попади в него снаряд - от нас бы и следа не осталось. Так что безопасность в балке - понятие весьма относительное, как и вообще на войне.

Боевые машины, которые выезжали каждый день на разминирование, стояли наверху балки впритык друг к другу. Под днищем машины - щель. В нее прятались, заслышав свист снарядов.

Накануне очередного выезда мы с Сергеем стояли в наряде. Ночь выдалась дождливая, ветреная. Пока отстояли положенное время, сильно продрогли. Приказ выехать на разминирование поступил утром. Желающих ехать, как обычно, было много. Назначал замкомвзвода Володя ХАчкинаев, Сергея он взял, а меня нет. Сергей сбегал в палатку за автоматом, прихватил миноискатель. Когда шел обратно, его обдало маслом из выхлопной трубы БМР (боевой машины разминирования). Он чертыхнулся: вчера только стирал хэбэ. Махнул на прощание рукой.

Часа через два группа вернулась.

Подошел Юрка Петраков и сказал:

- Подорвался твой дружок...

И выругался в сердцах. Я не поверил. Потом сел на землю, будто оглушенный. Роту тотчас построили. Командир был немногословен:

- ЧП, подорвались два наших парня...

Что же произошло? Спустя некоторое время я попытался выяснить все детали того выезда. Вот что оказалось.

Приехали в указанный район - нужно было проверить площадку, на которую должны были стать "Грады".

Протралили участок на БМРе. Чисто! Потом пошли саперы с миноискателями и щупами. Взрыв прогремел, как всегда, неожиданно. Механик-водитель БМРа спрыгнул на землю по какой-то своей надобности и угодил на мину. По протраленной колее бросились к нему. Подняли на машину.

В это время раздался еще один взрыв. Подорвался Сережка Кашин.

Все, кто вытаскивал раненого водителя, говорят, что замполит был с кем-то из ребят. Замполит долго не мог вспомнить. По-видимому, был тогда контужен. Потом сказал:

- Кашин, кажется, был рядом. Я еще подумал: молодец, не теряется.

У могилы Сереги стояли его одноклассники. У одного из парней заканчивался отпуск, ему надо было возвращаться к месту службы. Я видел, как у него задрожали ресницы и потекли слезы. А лицо Тани стало белым как полотно.

На мотоцикле подъехали Галина Павловна и Виктор Иванович. Негромко поздоровались и встали рядом.

Из писем:

"Здравствуйте, дорогая Галина Павловна.

Пишет вам Александр, друг Сережи по учебке. По-прежнему выполняем интернациональный долг. Когда смотришь на карту, понимаешь, зачем мы здесь. Это согревает в трудную минуту. Скоро год, как погиб Сережа. А все не хочется верить, что его нет в живых.

Сегодня помянули одного парнишку из нашей роты. Уже сорок дней. Он не успел вылезти из подбитой машины и сгорел заживо. Вот так...

Смерть Сергея и всех ребят не останется безнаказанной. Мы, живые, не раз заставим бандитов почувствовать, на кого они подняли руку. Дорого платят "духи" за каждого нашего парня. Но Сережку и других парней не вернуть. Вот так...

С глубоким уважением к Вам,

А.Сергеев".

Письмо Саши с коротким хорошо знакомым адресом "полевая почта" мать бережно хранит среди писем сына.

Перечитал и свои письма. Слишком короткие, за исключением первого, и сухие. Впрочем, обстановка к многословию не располагала. Да и как описать в письме, что такое ночные переходы в горах, обстрелы. Если нет воды, жажда мучает круглые сутки. Днем умоешься в какой-нибудь луже. А потом, когда воды нет, грезишь, как бы ее из той лужи пил. Или спускаешься с гор. На пути ручей. Как назло, через него недавно прошло стадо. На воде плавают "блины". Руками разгоняешь их и пьешь. Стоит ли такие подробности писать родителям?

Незаметно прошла неделя, как я приехал к Кашиным. Рассчитывал побыть от силы пару дней, а остался надолго. Как раньше уедешь?

В ночь перед отъездом не мог уснуть. За окнами безлунная ночь. Думать ни о чем не хочется. Но куда деться от воспоминаний? Память постоянно возвращает к пережитому. Афганистан - это не просто полтора-два года службы, это целая жизнь. Мы жили, иногда, забывая, что есть иной мир, где не стреляют, где нет мин на дорогах.

Родина казалась такой далекой... Тому, кто не был там, трудно понять жизнь на войне.

Пролежав без сна неизвестно сколько времени, я включил свет.

Комната Сергея - сейчас в ней находился я. У большого зеркала - панама. Две большие фотографии и в застекленном шкафу: Сережка в 10-м классе, Сережка в учебке.

Глядя на последнюю, теряешь ощущение времени. Она увеличена с любительской карточки, поэтому фон выбелен. На ней парнишка в пилотке, бушлате, перепоясан ремнями. Снимок сделан в учебке, а, кажется, солдат с той большой войны. За стеклом шкафа в небольшой коробочке лежит орден. Цвет у него как у запекшейся крови.

Вот и все. Рано утром я уехал.

"...Извините, Галина Павловна, что пишу редко.

С уважением, Виктор Руденко".

Публикации: Один из нас. Афганистан: не все вернулись домой // Горьковская правда (г.Горький, ныне Н.Новгород), 27 августа 1988.

Один из нас// Время "Ч": публицистические очерки/Сост. В.В.Федотов. - Н.Новгород: Волго-Вятское кн.изд-во, 1991. - 192с., ил., с.71-84

Комментарии: 2, последний от 31/10/2011. © Copyright Руденко Виктор Григорьевич (saper85_87@mail.ru) Размещен: 01/10/2011, изменен: 06/10/2011. 21k. Статистика. Очерк: Афганистан, Проза Иллюстрации: 1 штук.	Оценка: *8.003** Ваша оценка:
Аннотация: О Сергее Кашине, студенте Горьковского политехнического института.

Руденко Виктор Григорьевич Один из нас

Руденко Виктор Григорьевич
Один из нас