ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Рыбак Эмир Иванович
Вмешательство песчаной бури. 2 - я часть

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.96*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Невероятная история...(Продолжение) 2 - я часть.
  
  2 - часть.
  
  Вторжение стихии в прочесывание кишлака.
  
   - Земля и горы с рассыпанными скалами, и вылинявшее голубое небо напряженно слепили нам глаза, - так продолжил свой дальнейший рассказ сосед Лёва.
  - Наши глаза во время спуска едва замечают где - то, наверное, на востоке или юго-востоке, да и разве разберешь если, вдобавок, кроме ненасытно палящего солнца, пот застилает и выедает, как кислотой глаза, под ногами осыпаются камешки, какую - то большую тень чинары, оливково - серого цвета.
  Да на неё и никто не обращает внимания, кроме замкомвзвода Гулича, показавшего мне в ту сторону.
  - Видишь, - это, появившееся невесть откуда пятно.
  
  - Видеть, то я вижу, - шепчу я ему в ухо, - Что это такое?
  - 'Афганец'! Песчаная буря!
  - Ни дуя себе! Такого ещё нам не хватало!
  - Сейчас нам 'триндец' будет, как задует!
  - Делать что будем? - спрашивает он меня.
  - Приказ не изменишь, запросить нужно ротного на всякий случай, по рации.
  - Медюшков, связь с ротным, живее.
  
   А крупная тень оливы или облака, в это время, когда мы сбежали с горы вниз, за короткое время, своими семимильными шагами занимала уже более полнеба.
  - Ну что товарищ прапорщик? Что нового?
  - 'Вперед, на винные склады', - по - суворовски!
  
   Мы мчались вдоль гряды скал и виноградников с низкими глиняными заборчиками, квадратиков полей с зерновыми или другими сельскохозяйственными культурами.
  Слева в кишлак по главной дороге входила наша техника, и неуклюжей трусцой двигались наши афганские соратники 'аскеры' - солдаты. Это было похоже на карточный пасьянс 'Королевская свита' или 'Шлейф короля'. 'Аскеры' - солдаты бежали, растянувшись почему - то не развернутой шеренгой, а как бы колонами друг за другом по несколько человек в 6 или 7 рядов. В нас этот пасьянс еще называют 'Кошачьи хвосты' или 'Хвосты'. Афганских солдат было немного, человек 25 - 30. Весьма забавное зрелище, но глядеть на это, не было времени.
  
   Мы уже начали бежать через виноградники, через глиняные заборчики, будь они неладны. Нам только еще не хватало местной полосы препятствий. Ноги, руки, автомат цепляли за лозу, которая пыталась остановить нас, срывая панамы с головы солдат, или делая нам подножки. Бубня и чертыхаясь на всех и про всё на свете, мы, срывая злобу, давили гроздья сочного винограда.
  
  - Жаль только, что это не виноград сортов Каберне - Совиньон, Алиготе, Рислинг или Альбилио, а то какие крепкие вина можно было приготовить, не только портвейн, но и мадеру или херес - поделился со мной мыслью сержант Гулич.
  - Виноделы живут не в этой Богом забытой стране, и мы попали не на тот факультет восточного университета, - отозвался я.
  - Нам сначала нужно отловить своего гов..дава, а не тех, кто виноград давит, их просто здесь нет, - скороговоркой снова откликнулся я, - озираясь по сторонам.
  
   А ветер казалось, только возникнув, стал сразу рьяно и с каким - то ожесточением усиливаться. И вот так неожиданно вдруг это уже огромное облако пыли и песка или даже как гром среди ясного неба, само оно громозвучно завыло...
  
   Нам всем, наверное, казалось, что где - то рядом приближался нарастающий гул невидимого шумного города с огромной скоростью, за очень короткий промежуток времени, прямо на наших глазах.
  
   Эта громадина, с неимоверно бешеной скоростью закручиваясь воронкообразными спиралями, затанцевала.
  Но вначале это были только небольшие смерчи, обгонявшие нас, играючи, словно игрушечные из мультфильма. Само небо на воронкообразных ногах сходило прямо к нам на землю...
  
   Мы глазам своим не верили тому, что вокруг нас творилось. Как сумасшедшие, исступленно переглядывались глазами, друг с другом, все больше пугаясь и бледнея от страха. Двойки и тройки бойцов заранее зная расположение кишлака, вбегало в него по своему, заранее определенному маршруту, перекрывая выходы из аула. Высокие глиняные заборы - дувалы негостеприимно встречали нас стоическими, но исступленно - безмолвными монолитами.
  
   Забегая в кишлак, до конца не осознавая, видишь ли ты досель чистую окрестность или тебе грезится она застолбленной этими качающимися и воющими спиральными столбами. Как будто это души ветров собрались здесь на свой шабаш и танцуют свои дикие танцы под оглушительную какофонию неслышимых ранее нам звуков.
   А свет... Солнечный свет от солнца, внезапно помёрк, и само солнце было 'еле - еле - душа в теле'. От солнца осталось лишь слепое пятно и смутно просматривалось сквозь пылевую завесу, внося сумятицу в умы людей неожиданно оказавшихся свидетелями грандиозного природного явления.
  
   Сержант Гулич порекомендовал тряпичный пыж в ствол автомата от песка, и носовой платок вдвое сложенный на нос и рот, как он сам так сделал из какой - то ткани. Да и все солдаты, без команды приостанавливаясь, делали то - же самое.
  
   Само же ощущение было такое, будто происходит какая - то всемирная катастрофа похожая на вселенское землетрясение с дымившейся землей и ускользавшая с твоих глаз в этих пыльных облаках пуховой пыли с мелкими камешками.
  
   И это действительно были не пушинки, как оказалось, а удары изуверского песчано-каменного Джина начали сотрясать нас, и все то, что находилось в - то время на этой Богом забытой земле.
  
   Песчинки и каменная крошка барабанной дробью с нарастающей свирепостью проигрывали только им ведомую мелодию с усиливающимся добавлением, с резкими порывами громких ударов литавр и словно пригоршнями, швыряющими за шиворот адскую смесь людям.
   Иногда казалось, что это только на тебя направлена мощная струя реактивного вентилятора, с закидывающимися в него огромными лопатами речного песка, пыльной тальки с каменной дробью.
  
   Ядреный песчано-каменный рой все сильнее жалил открытые участки тела и лица, шеи. Закрывая руками, лицо и особенно глаза, ощущал крапивные ожоги, стеганные, хлесткие, от этой жгучей окрошки. Она проникала повсюду, и в рукава, и за шею, и за пазуху, хотя был, застегнут на все пуговицы и крючки с поднятым низеньким воротом военного френча. Все тело закололо и зачесалось, так как будто мы заразились чесоткой, потому что были еще и вспотевшие от жары и бега.
  
   А ярый ветер, так и норовил сбросить человека с земли, толкая его на колени, поклониться ему, чтоб не шел с гордо поднятой головой перед ним.
  Казалось, он так и говорил: - Поклонись мне ты, ибо ты уже не человек, а жалкий червь земли предо мной!
  Но в этих людей было наверно с избытком гордости духа, потому что вопреки буйству стихии они продолжали двигаться к намеченной цели.
  
   Стало совсем уже невмоготу от бешеного шелеста, со свирепым воем песчаной бури. Ни дышать, ни смотреть, было совершенно невозможно. Все дыхательные пути были забиты этой мукомольной смесью экстра - класса до такой степени, будто сама преисподняя самих Тартар охватила Землю, и тебя наказывают не только за твои грехи, но и за всего рода до седьмого колена.
  
   С превеликими и невероятными усилиями, почти на ощупь, закрываясь от мелкой пыльной и колючей пудры, я со своими подчиненными солдатами, вошли в эту глиняную крепость называемую горным кишлаком. Кривые улочки с тупиками, как у Египетского или лабиринта Минотавра на Крите, только сбивали всех нас с толку. Тут в этом поселении и в светлое время можно заблудиться, не говоря о теперешнем необычном песчано-пыльном вьюгопредставлении.
  
  Столкновение с незнакомцем.
  
   Как я оказался один на один, столкнувшись с кряжистым мужчиной - буурул сакалом, - тот, у кого борода уже не вся черная, но еще и не белая, одному нашему Создателю известно.
   Столкновение с афганцем было столь неожиданным, что у меня чуть ноги не подкосились от дико-ледяного испуга. От головы до кончиков ног пронеслась неприятная дрожь, выворачивающая все твои внутренности. Сердце ещё неистовей заколотилось от лихорадочного перепуга.
  
   Столкнувшись, мы оба отскочили друг от друга.
  - Бубахшед - извините ('...что толкнул') - первое, что пришло на ум из далекого детства и общения с узбеками и таджиками.
  - Афсос меконам - извините ('уйди с дороги'), - послышалось мне, хотя я и неуверен был, правильно ли я понял незнакомца, сквозь нарастающую какофонию песчаной стихии и давно не слышавший эту восточную речь.
  - Может, мне послышалось?
  
   На моем недруге, на голове была 'паколь' - шерстяная шапка, и накинута на плечи какая - то накидка - 'чадар' или 'шоли', наподобие одеяла или что - то в этом роде. Лицо афганца прикрывал светлый платок или шарф, расчерченный черными линиями в клетку. Но во время столкновения он сполз значительно ниже, обнажив горбатый нос и черно - белую бороду. Испуганные, но пытливые темные с поволокой глаза, в то - же время уверенно смотрели, изучая меня. Интерес с обеих сторон, во время столь короткой встречи, и этой дуэли взглядов, мешал неугомонный неистовый ветер, сыпавший пригоршни песка.
  
   Что было под накидкой у незнакомца, я не знал, и после первого оцепенения, мысли досады, а не самосохранения бурлили в моей голове. Досада за неготовность использовать по назначению оружие, чтоб выполнить боевую задачу. Автомат был на предохранителе во избежание попадания песка в затворную раму, нужен щелчок, чтобы снять с предохранителя. И тряпочный пыж с него нужно было снять, чтоб стрелять.
  
   Поправляя надетый на лицо носовой платок, в защиту от песка, перед столкновением, автомат съехал дулом вниз. И чтоб стрельнуть во врага, его нужно было поднять. Это был снова минус и не в мою пользу.
  
   Но и неприятель, в это - же время не делал никаких резких выпадов. Он тихо, спокойно и так безмятежно стоял. Моя оплошность могла стоить мне жизни. Ситуация была до того накалена невидимым нашим противоборством и запутана так, что не знаю, что бы и было дальше...
  Это было мое первое самое близкое столкновение на первой войсковой операции, с незнакомым человеком на незнакомой мне земле.
  
   Но я уже был в Средней Азии, и видел, как молодые люди старших уважают и первыми прижимают правую руку к сердцу. Этим знаком они почитали старших, руководителей или почетных гостей.
  Как я первым машинально прижал свою руку к сердцу, не понимаю до сих пор.
  - 'Ассалам алейкум.' - Здравствуйте, - вежливо и взволнованно произнес я.
  - 'Ва алейкум ассалам.' - Здравствуйте, - с выраженным достоинством ответил буурул сакал.
  
   И что было б, если б я не поздоровался и не прижал руку к сердцу, тоже неизвестность, можно только догадываться...
  
   Я приложил руку с легким поклоном перед мужчиной - буурул сакалом, а ветер в это же время с таким бешеным порывом, ослепил очередной порцией песка наши глаза, что закрыть их было просто невозможно. Тысячи иголок впились в глаза. Глаза заслезились от резкого кислотного жжения, так показалось мне.
  Когда - же я проморгавшись от порции песка, отвлекшись, казалось на несколько секунд, открыл свои глаза, то незнакомца и след простыл.
  
   Меня словно кипятком облили от такого поворота событий. Это был мой прокол, а вдруг это враг, а я его упустил. Как же так? Что мне делать? Как мне быть?
  Эти и другие вопросы сухим горохом быстро перекатывались в моей разгоряченной голове.
  
   Я чуть не провалился сквозь эту грешную землю.
  Так опростоволоситься. Не успев сойти со скамьи подсудимых вчера, я могу снова оказаться на ней после небольших разбирательств по этому поводу. Ведь это был не дехканин, ты же это сразу сообразил, но от неожиданности и с неподготовленным оружием к бою, ничего не смог сделать. Буурул сакал - крупный, плотно сбитый мужчина, мог быть только руководителем, командиром и из знатного рода.
   В детстве он на лепешке с чаем не сидел месяцами, годами, да и теперь не живет впроголодь, как большинство его соплеменников, они и теперь в основном были худосочные и мелковатые мужчины.
  
   Угрызения совести сотрясли самым высоко-бальным землетрясением мою и так израненную душу...
  Но размышлять тогда, не было времени, боевую задачу надо было выполнять несмотря, ни на что, и руководить действиями подчиненных мне солдат, которые ушли уже далеко вперед по кишлаку. Ответственность за поставленную нам задачу и за судьбы своих подчинённых солдат дала мне ещё более необходимую решимость или решительность в моих дальнейших действиях.
   Дальнейшие события при проческе селения происходили в прямом и переносном смысле завуалированные песочно-пыльной пеленой...
  
   Прочесывание кишлака.
  
   Кинувшись дальше за подчиненными и догнав их по единой улочке, не встретив по пути никого, мы начали проверять все по порядку действия дома и другие хозпостройки во дворах, на наличие в них посторонних лиц.
   В самом начале можно посмотреть на мужчину от 16 до 60 лет и определить дехканин он или душман. Только кинув взор на его широкие брюки, шаровары или шальвары, то и увидишь, нет ли грязи или вытертости на левом колене (в основном), а если есть, то это уже 'душман-мерган' - враг-стрелок. Они большие любители стрельбы с колена.
  
   У мужчин, смотрели состояние ладоней рук. С мозолями руки у дехкан, и относительно чистые и холеные, только потертости указательных пальцев на одной из рук и если их понюхать, то запах пороховых газов или ружейного масла не спутаешь ни с чем, он долго не выветривался. И проверяли, не отбыто ли у мужчин правое или левое плечо от стрельбы со стрелкового оружия, а также, нет ли оружия, и боеприпасов в доме и вели их всех на 'ката' - центральную площадь - майдан.
  
   Редкие закрытые ворота дворов открывали с помощью гранат, хотя ротный инструктировал, действовать аккуратней, и то, что все ворота будут нам открыты. Но если они закрыты, то извини правоверный - подвинься. Будешь теперь знать, как ворота закрывать и шурави во двор не пропускать. После взрыва ворот, удивительное дело - двери как по волшебству открывались перед нами с поразительной резвостью.
  
   В нос нам бил приторный запах 'катыка, сузьмы или курта' - кислого молока, выделанной кожи, сухой глины и аромат 'додай' - хлеба. А может быть, это был аромат лепешек 'ширмоль'- замешиваемых на специальной закваске из 'нута' - горного гороха и своеобразные 'чакке' - лепешки на сузьме или 'самсы' - жареных пирожков. Кто из европейцев ни разу не ел эти изделия и не осязал этих уникальных и специфических вкусов и запахов, тому казалось, что это вонизм, видя, как крутили носами мои подчиненные, при входе в жилище. Но могу сказать, что, отведав эти лакомые блюда, вы бы переменили свое отношение к ним и отменным изысканным запахам от них на таинственном Востоке...
  
   Убогие глиняные жилища, с продолговатыми небольшими окнами похожими на средневековые бойницы, поделенные на всевозможные комнатушки. А внутри было видно глиняные полы, с циновками на полу, свернутая кошма возле стенок, после сна на ней, и тахман - большая ниша в стене для кампал - одеял, курпача - подстилка для сиденья на полу, болиш - подушечки цилиндрической формы. Не редко в доме были хантахта - низкий столик и деревянные полки, с какими - то глиняными плошками, хумами, сархумами (большими) - кувшинами для воды и медной посудой, китайские фарфоровые пиалы, чайнички и т. д.
  На ашпичак - кухонный нож мы не обращали внимания, хотя по идее это холодное оружие.
  
   Кое - где были орнаментированные, кованые сундуки с множеством парчовых, шифоновых платьев, шаровар, шальвар, полосатые халаты. Еще была 'бекасаб' - полосатая ткань, 'адрас' - пестрая ткань - преобладали голубой, зеленый, желтый и красные цвета. Все эти вещи вдобавок с паранджами, большими цыганскими платками и с такими же расцветками приоткрывали неведомые многим солдатам элементы таинственной восточной культуры.
   Созерцая эти перетекания одного узора в другой, и смена таких ярких, и сочных красок создает такое уникальное ощущение отрады бытия, - думалось мне.
  
  - Это мир спрятался от войны в сундуках, - вывел я такую неожиданную мысль-аксиому.
  
   В сундуках находились женские украшения. Это были изящные сверкающие ожерелья из монет и носовые украшения, кулоны, и серьги, кольца, браслеты, пояса с бирюзой, сердоликом, лазуритом из серебра, меди, латуни. И редко золотые изделия. Были 'рубанд' или 'чамбанд' - свадебные лицевые занавески невест, представляющие собой красочный прямоугольный платок с ярко-красными фигурками уточек, лебедей, звездочек, и оранжевых ромбиков и с маленьким прямоугольным окошком из прозрачной ткани, для обзора.
  
   Попадались каракулевые или лисьи шкурки, но не много. Были и большие красочные шерстяные "килим' - ковры, в основном изношенные, но большого изобилия не было.
  
   - 'Ассалам алейкум' - здравствуйте', - с улыбкой изрекал я, входя в дом.
   - 'Ва алейкум ассалам'- здравствуйте, - настороженно со страхом, враждебностью и достоинством отвечали дехкане.
  - 'Якши маз сиз?' - У вас все хорошо? Как ваши дела? - снова говорил я.
  - 'Коджа душман аст?' - где тут душман? - спрашивал я хозяев в доме.
  - 'Саиб' - господин, - мне, - душман нис, или ней (нет) - быстро говорили напуганные люди, размахивая руками.
  - И 'дуст' - друг, или 'рафик' - товарищ, - солдатам, - добавляли некоторые афганцы.
  
  - 'Чанд аст?' - 'Это что? - опять спрашивал я, указывая на подозрительные вещи у испуганных хозяев дома.
  -'Чапаркат' - кровать, 'кампал' - одеяло, 'матака' - подушка,
  'дошак' - матрас, 'хорак ' - еда, - или еще что - то, отвечали скороговоркой они мне.
  - 'Джугара' - зерно, 'гендум' - пшеница, 'нут' - горох, 'маш' - вид чечевицы? 'Лубия' - вид фасоли, 'арзан' - ячмень, 'джав' - овёс?- переспрашивал я, приводя хозяина и бачат в изумление.
  
   А то как - же, бледнолицый кахраджи - иностранец 'гяур' - неверный вдруг знает их язык общения. Это как знаменитый артист общается с простым народом, и из - за этого такой ажиотаж. Похожая сцена происходила и здесь. Бурная жестикуляция афганцев и присущее втягивание воздуха ртом и носом, говорило об их согласии, изумлении.
  
   Мои подчиненные были также просто шокированы этими моими простыми бытовыми вопросами на другом, непонятном для них языке. Кто из них первый раз слышал мой вопрос по-таджикски, ставили солдат в ступор.
  - У родственников в Средней Азии пару раз бывал, потом подробно объясню, - покричал я им в спешке, ибо мы, прикрывали друг другу спину, чтоб никто нож не всунул, или выстрелил сзади.
  - 'Коджа мерган аст?!' - Где тут стрелок?
  - 'Нис, нис мергани!' - Нет стрелков!
  - 'Нахейр, нахейр мергани? - Где, куда исчезли стрелки - душманы?
  - 'Нис, нис душманы!' - Нет, нет душманов!
  
   Выходя из дома, я вдруг осознал, что кроме бытовых запахов уловил здесь запах сухой глины не только пола, но и стен, потолка, то, что я так ощущал в детстве, и во время своих снов, за исключением ароматов луговых трав и цветов...
  Хотя мне казалось, что здесь едва уловимо присутствует и запах чабреца, душицы, луговой мяты перебиваемый сухим или жженым навозом-кизяком.
  Запах полыни здесь бесспорно присутствовал.
  Пути Господни и их постижения, неисповедимы...
  
   Больше всего во дворах пахло сухим навозом - кизяком, которым топят и в доме в печках зимой, и в тандырах, круглых, воронкообразных печках. Казалось, меня уже ничем было удивить, но не тут - то было. Видел я и овец, и коз, и худых коров и телят, а тут коровы таких размеров как телята. Это было что - то невообразимое, даже в московском зоопарке такое не увидишь. Вот так цирк...
  Но как всегда бывает, нам всегда некогда даже цирк посмотреть, вечно мы заняты...
  
   Собрали мы всего пару десятков подозрительных мужчин, но все они оказались из отряда местной самообороны, и были знакомы с представителями властей. И их оружие тоже пришлось им отдать. Дробовики, немного Буров (старые английские винтовки) и несколько китайских автоматов, пару парабеллумов с деревянными ручками, и не бог весть, сколько патронов к ним. Среди собранных мужчин горного селения моего случайного афганского незнакомца не оказалось. Как и 'рыжего беса', как говорили солдаты, никто не нашел, и его афганцев дружков-подельников. Я от этого всего ещё сильнее был удручен, как и все кто участвовал в этой операции...
  
   А в это время взвод аскеров (солдат) из Царандоя (милиция) или ХАД (афганское КГБ), или еще кто был от правящей власти, сокрушенно что - то жестикулируя, говорили о неудаче, ветре - 'афганце', и еще о чем - то. Наши солдаты там тоже безмятежно ходили и общались друг с другом.
  
   Ветер не закончил веять эту пыльную порошу, но уже не с такой яростью как в начале операции. Серая пелена более спокойно, но с достоинством развевала свою песчаную пудру...
  
   Командир роты капитан Остроухин, с Туранбаевым из Таджикистана, нашим ротным толмачом, о чем - то говорили с представителями властей Афганской Республики и со 'спижирай' и другими местными белобородыми аксакалами - старейшинами.
  
  Приношение даров...
  
   Мне было не до того, чем в основном были озабочены остальные участники сегодняшних событий, хотя и это занимало немало отрицательных эмоций. Я всё мучился и размышлял, рассказать или нет о встрече с буурул сакалом ротному. С одной стороны у меня в душе совесть искала выход в Свет, а с другой с практической стороны мне будто кто - то говорил: - Даже если ты скажешь о встрече с незнакомцем, то теперь его уже и так не догнать, не поймать, а только этим навредишь себе.
  
   Собравшись, наконец, с твердым и решительным духом я подошел к ротному, но не успел доложить о неожиданной встрече с незнакомцем. Командир инициативу сразу взял на себя.
  - Сходи к нашему технику роты Ринату Сулаватову с сержантом Гуличем, возьми немного продуктов из сухпая и деревянной тары от боеприпасов на растопку, и отдайте все это в руки тех семей афганцев, в которых взорвали ворота. Они утверждают, что сами не закрывали, а пришлые люди закрывали.
  
  - Пропустили мы их прямо у себя перед носом, язви её драть, - мигом закипевши, словно вскипевшее молоко в кастрюле, выдохнул со злостью металлическим голосом своё высказывание офицер.
  - Только шустрее выполняйте поручение, а то скоро спустятся с высоток наша артиллерия и остатки роты, надо быстрее уходить домой, две машины будут тормозить нас поломками, а до вечера мы должны возвратиться.
  
   Сам он быстро повернулся и снова начал задавать, какие - то вопросы мужчине средних лет в афганской форме. Это, вероятно, был наш советник афганских войск майор Тагалов.
  
  - Поезд давно ушел, а ложка дорога к обеду, - подумал я об не рассказанном эпизоде, уходя выполнять поручение.
  
   Когда мы с сержантом Гуличем и несколькими солдатами, к великому неудовольствию прапорщика Сулаватова, взяли необходимые вещи, то отправились к пострадавшим от наших действий, местным дехканам. В первом же доме, куда мы зашли нас встретили вначале настороженно. Но когда мы начали выставлять продукты с пустой деревянной тарой от боеприпасов, и говорить, что это компенсация за причиненный ущерб, их посветлевшие лица излучали неподдельную радость и изумление.
  
  - 'Ташакор, саиб!' - Спасибо, господин! - отвечали они с легким поклоном и прижимая правую руку к своей груди, а то и падая на колени. Неторопливая степенная жестикуляция дехкан со свойственным втягивание воздуха носом и ртом, изрекала об их изумлении, и они возликовали. Так - же произошло и в другом доме, с теми - же практическими словами. 'Бачата' - ребятишки радостно подпрыгивали и как птички не только щебетали вокруг нас, но с нетерпением разглядывали со всех сторон выставленные нами вещи.
  Хода хафез - до свидания!
  
   И вдруг я вспомнил одно высказывание со словами благодарности, возможно на узбекском языке: - Бой булинг! - Будьте богаты!
   Как мне помогли эти слова рассеять злость или негативное отношение к нам или нашим поступкам, когда я их произносил, уходя из дома главе семьи.
  
   Вернувшись назад на майдан, мы заметили, как 'спижирай' и другие белобородые аксакалы - старейшины и мужчины из отряда самообороны селения прощались с нашими солдатами, сержантами и офицерами.
  Жестикуляция и светлые лица, легкие поклоны, говорили о теплоте отношений между уезжающими военнослужащими и остающимися дехканами.
  
  - Ну, где вы запропастились? Вас посылать бы за Смер..., - осекшись на этом полуслове, командир роты, переменил тему.
  - Сегодня пятница, тринадцатое число, и смотри весь день идет наперекос. И сарбозовцы (солдаты) поздно сели на бронетехнику, и отставали от графика движения по причине закипания движков БТРа, и необычный ветер 'афганец' вмешался в наши действия, и задания не выполнили, не задержав ни перебежчика, ни одного душмана.
  - Вот и не верь народным приметам, - подытожил свою речь капитан Остроухин,- и как им тут не поверишь.
  - По коням! - подал команду командир.
  - Тьфу, ты, вот зараза! Уже заговариваюсь тут с вами.
  - По машинам! Вашу мать! - снова прокричал ротный.
  - По машинам! - понеслось эхо по маленькой броне - колоне...
  
   И было движение казавшейся издалека, бронированной гусеницы, по тянувшейся горной дороге, как и мои, мысли, долго тянувшиеся, да и тянутся еще, по сей день, о тех далеких событиях в тот злополучный пятничный 13 день...
  
  Послесловие.
  
   По дороге частые остановки броне - колонны из - за того, что одна машина закипала от перегрева двигателей, а во второй заклинивали фрикционы, привели к тому, что нас перед заходом солнца обстреляли и подорвали на фугасе одну бронемашину. Подорвался и я, и попал в госпиталь, так что о таинственном незнакомце мне не получилось никому рассказать...
  
   - А рыжего перебежчика позже изловили.
   - Сколько веревочке не виться, а по земле будет биться, - говорит пословица. Этого предателя даже в той воинской части, где он раньше служил, показывали. Его опознали сослуживцы младшего призыва, а его призыв уже уволился. Увезли его после следствия в Советский Союз, где и судили по всей строгости закона. Подробностей не знаю...
  
  - Вот и вся информация об этой истории, насколько я знаю и помню, - так закончил свое повествование мой сосед Лёва.
  
   Литва. 2009 год.
  
Оценка: 7.96*10  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023