Art Of War HomeПроза. Prose.
Николай Рубан      Хомяк в совятнике


      - Пап! - окликнула меня дочь из своей комнаты. - Ты мне не поможешь?
     - А что такое? - отозвался я, стараясь не упустить винтик, который с величайшим трудом выудил пинцетом из пыльных внутренностей системного блока.
     - Ну, подойди сюда! - голос дочки обрел некоторую капризную требовательность.
     Нет, мне это нравится. Девице всего четырнадцать лет, но она считает в порядке вещей, если дело есть, подозвать папашу к себе, вместо того, чтобы подойти к нему сама.
     - Совсем ты, милая моя, совесть уже теряешь, - проворчал я, спасая остатки родительского самолюбия. - Сено за коровой…
     - Ну, па-ап! - винтик шустро выскользнул из вздрогнувшего пинцета и с нахальным звяком исчез в недрах блока. Блллин!!
     Я от души приложил пинцетом по столу и отправился в комнату дочери, чтобы высказать свои соображения по поводу обнаглевшего младшего поколения. Но младшее поколение мои переживания волновали мало. Это самое поколение в лице моей ненаглядной дочери сидело забросив длиннющие ноги на подлокотник кресла и, рассеянно листая пухлый томик Гоголя, гоняло на плеере своего любимого "Микроба", или "Бациллу" - никак не запомню, как правильно оно называется.
     - Пап, слушай! - сдернула дочь наушники. - У меня задание.
     - Комсомольское? - попытался иронизировать папаша.
     - А? Я говорю, задание мне по литерке дали, поручение.
     - Короче, Склифосовский, - вздохнул я, - что делать-то надо?
     - Нужно кассету найти, пап. Называется "Шинель", кино такое, - пояснило чадо на всякий случай. - Мы на уроке его смотреть будем, Гоголя сейчас проходим.
     Вообще, от нынешних школьных экспериментов я порой балдею. На уроках биологии Светке давали задания сочинять сказки про хлорофилл и фотосинтез. На истории, помню, они хором пели песни Гражданской войны. Удивляюсь, почему еще на математике они не играют в "очко" и преферанс. Дивные времена настали для школяров.
     - А просто прочитать книгу уже влом? - жалкая попытка добиться взаимопонимания на их языке.
     - Ну что ты, пап! Мне русичка сказала найти - и все! В прокате там поискать, или где…
     - А ты искала, вообще? "В прокате там или где"?
     - Я в пункте проката, что в гастрономе, спрашивала, у Мишки. Он спросил, с какого дуба я рухнула, - надулась Светка.
     М-да. В сущности, этот Мишка парень неплохой, но в своих высказываниях порой прямолинеен, как саперная лопата. На его месте, я бы так не сказал, но, возможно, подумал бы то же самое. Фильм-то черно-белый, снят где-то в начале шестидесятых, классика - неходовой товар. Кто его тиражировать будет? Ладно, это все лирика. Но где эту "Шинель"-то найти, в самом деле? Рассуждения и нравоучения на тему о важности печатного слова будут расценены как "отмазки". Сразу за этим набухнут хрустальными слезами глазищи ненаглядного чада и исторгнется сакраментальный призыв "рассказать об этом нашей русичке". Прямая дорога к падению родительского авторитета.
     Обзвон нескольких пунктов проката и магазинов, как и ожидалось, дал нулевой результат. В одном из них меня даже вежливо попросили не хулиганить.
     Спустя час, уже почти ни на что не надеясь, я набрал номер однокашника Генки Прохорова, моего старого приятеля и владельца солидной видеотеки. Еще в давние студенческие времена мой сосед по общаге Генка был единственным на нашем курсе обладателем видика - допотопной "Электроники", гордости славного города Воронежа. Благодаря старушке "Электронике" Генка был желанным гостем на всех наших студенческих посиделках. Я довольствовался скромной ролью оруженосца - перетаскивал за Генкой увесистый ящичек и получал за это свою долю портвейна с дешевой закуской, уважения однокурсников и благосклонности однокурсниц.
     Теперь Генка - солидный дядечка, к которому на драной козе не подъедешь. Но пару раз в год с несложной просьбой к нему обратиться можно - ему и самому приятно: вот, мол, какой я славный парень, хоть и выбился в люди, а старых друзей все равно не забываю.
     - Да, - энергично откликнулся приятель, - слушаю!
     - Ген, привет. Это я, Волобуев. Саша, - как бы пояснил я.
     - А-а, здорово! - после короткой паузы. - Как оно?
     - Да ничего, нормально. Как сам?
     - Да тоже так, - на другом конце провода потихоньку нарастает нетерпение. - У тебя дело ко мне?
     - Да понимаешь, компетентный совет нужен, - невольно подстроившись под Генкин деловой темп, излагаю проблему коротко и сухо.
     - Пиши телефон, - Генка даже не дослушивает меня до конца, диктует номер быстро и не повторяя, - сам привык схватывать нужную информацию на лету и не сомневается, что другие схватывают её так же. - Зовут Серега, скажешь - от меня. Если у него нет, значит - нигде нет, разве что в Госфильмофонде.
     - Спасибо, Ген!
     - Давай… - и гудки. Деловой человек, понятно.
     Неизвестный Серега откликнулся быстро, словно ждал моего звонка. Услышав мой вопрос, поинтересовался в свою очередь:
     - А Вы откуда узнали, что у меня "Шинель" есть? - интонация у него была какая-то непонятная: растерянная, что ли?
     - Да я, собственно, и не знал. Просто ищу кассету, а Геннадий посоветовал к Вам обратиться. Говорит, если у Вас нет, значит - нигде… - лесть грубоватая и неуместная, да кто из нас не конформист, когда надо…
     - Угу… - далекий Серега, кажется, о чем-то размышлял. - А вы вообще этот фильм видели?
     - Ох, если честно, сто лет назад, еще когда в школе учился. Тогда, помнится, как-то на телевидении старались под школьную программу подстраиваться. Учителя еще напоминали - мол, не пропустите. Да разве мы в том возрасте этим интересовались? Какой Гоголь, когда по другой программе наши с канадцами в хоккей рубятся? Так что даже толком и не помню, чего там, - самокритично вздохнул я.
     - М-да. Ну, я понял. Ладно, приезжайте, я в конторе до семи сегодня буду, - продиктовал адрес и тут же трубку положил. Что он за человек, этот Серега? Наверное, интеллигентный чудак-коллекционер древних фильмов. И наверняка со странностями. Ладно, поглядим.

               ***

     Контору Сереги я разыскал быстро - обычный мелкий офис, затерявшийся среди десятков себе подобных в гигантской утробе бетонно-стеклянного мастодонта - то ли Главгидро.., то ли Центрстанкопром… - чего-то. Нашим чиновникам все нипочем, на аренде всегда выплывут.
     Преисполненный собственного достоинства охранник с нашивкой "Секьюрити" выдержал замечательную паузу, оценивающе-значительно оглядывая меня с головы до пят. Интересно, осталось ли у нас хоть одно разнесчастное ООО ћРога и копытаЋ без собственной охраны?..
     - Сергей Андреевич? - поднял охранник телефонную трубку. - Тут к Вам пришли… Как Ваша фамилия? - покосился он на меня.
     - Волобуев, я ему звонил сегодня.
     - Волобуев. Говорит, звонил сегодня. Подождите, - кивнул он на стул, кладя трубку.
     Сергей появился быстро - похоже, он все в жизни делал быстро. Вопреки ожиданиям оказался он парнягой двухметрового роста, с грудью, шириной с холодильник "Саратов" и клочкастой "шкиперской" бородой.
     - Здоров, - сунул он мне ладонь, немногим уступающую размером тому энциклопедии, - айда покурим.
     Мы вышли в холл с лифтом, выполнявший по совместительству роль курилки. Запустив лапу в карман необъятных штанов, Сергей выудил оттуда видеокассету. В его ладони она смотрелась довольно компактно - что-то вроде портсигара.
     - Вот, - сунул он мне кассету в руки, - только качество записи не очень, фильм-то старый, сам понимаешь…
     - Да что вы… Спасибо большое. Сколько с меня? - и только сейчас я вспомнил, что вышел из дома без кошелька.
     - Э-э, бросьте, - отмахнулся он, пыхнув дымом, - вам же кассету не насовсем, как я понял?
     - Нет, конечно. До конца недели верну.
     - Ну и все, - пожал плечами Сергей.
     К таким людям быстро начинаешь испытывать симпатию. Здоровенный, уверенный в себе и - не жлоб.
     - Где Вы только умудрились такую запись отыскать, - почти искренне восхитился я, - такая редкость….
     - Да уж…, - хмыкнул Сергей, - случайно, можно сказать. Ну ладно, мне там загибаться надо, пойду. Звони, если что, - и, кивнув, грузно потопал к дверям офиса.
     Нет, наверное, никогда я так и не научусь ни нужные знакомства заводить, ни просто с хорошим человеком подружиться. Да и что я ему? У таких мужиков свои интересы - небось, отпуск в тайге проводит, или в горах, или на байдарке. Во всяком случае, не у тещи на огороде. И дети к таким отцам наверняка сами подходят, а не к себе подзывают.
     Кстати, о детках. Светка моя - девчонка ничего, вообще-то, но растяпа еще та. И посеять в школе может, что угодно - от сменки до ключей от квартиры (три раза замок менять приходилось). Так что, от греха подальше, кассету лучше переписать - пусть тащит в класс копию, не то в случае утери будет кошмарный неудобняк…

               ***

     - Ну, что? - спросил я дочь, когда та вернулась из школы. - Как урок прошел? Посмотрели кино?
     - Ага!
     - Понравилось?
     - Да ну… - только ручкой махнула - понимай, как хочешь.
     - Скучно, что ли?
     - Да не то чтобы скучно - жалко его очень. Девчонки раскисли, как баба Маня от индийской трагедии… - за время этой беседы Светка успела скинуть рюкзачок, переобуться из ботинок в тапочки, покопаться в куче кассет у себя на столе, выбрать нужную, воткнуть ее в плеер и размотать провод наушников. Ткачиха-многостаночница, да и только. Сейчас оседлает свою головенку этими наушниками и - все, ушла в другое измерение. Можешь, уважаемый папаша, тупо созерцать мотающийся из стороны в сторону пегий хвостик, да вихляющий вельветовый зад - мы тебя уже не слы-ышим… Однако… Я попытался припомнить, было ли нам в свое время жалко незадачливого чиновника. Да нет, не припомню. "Прошли", как и все остальное по литературе, ну и все. А еще говорят, что нынешние тинейджеры черствые да циничные. Выходит, что их поколение отзывчивее нашего?
     Наушники неожиданно зависли над Светкиной макушкой, словно шасси вертолета, совершающего опасную посадку на горную вершину.
     - Только прикольно так! - засмеялась вдруг дочь. - Тот актер, что этого Башмачникова играл, в другом фильме летчиком был, я помню. Я на него смотрю, а сама жду, что он сейчас крикнет: "От винта!" Или еще чего-то такое…
     - Башмачкина, а не Башмачникова. Погоди, не понял… - я покопался в памяти.
     - Какого летчика?
     - Ой, ну я не помню, как фильм называется - про войну! Они там все поют еще, эти летчики, а он у них командир. У них еще узбек такой симпотный был, Ромео, он к Симоновой кадрился. Да ты помнишь! Там песня еще такая: там-там-ри-ра! Там-па-рим-па, трим-пам-пам! - довольно точно воспроизвела она мелодию "Смуглянки".
     - Че-во?! - вытаращил я глаза. - Девушка, вы какой фильм смотрели?
     - Какой-какой! Какой ты принес, такой и смотрели. "Шинель". А что?
     - Да не играет там тот актер, про которого ты говоришь. Башмачкина играет Ролан Быков. А летчика, его Титаренко фамилия, играет Леонид Быков. "В бой идут одни старики", вспомнила?
     - Пап, ну я что - совсем тупая, по-твоему?! - взвилась возмущенно Светка.
     Черт, ну почему она сразу так реагирует? Чуть что, и готово - бабахнула петарда.
     - Да погоди, не горячись ты… Но я ведь хорошо эти фильмы помню - там разные актеры играют.
     - Уй, пап! Ну не веришь - посмотри сам, если забыл! - дочь нахлобучила наушники, выхватила кассету из рюкзачка и сунула ее мне. Ну ладно…
     Все же дурацкий у меня характер, ей-богу. Поспорим из-за какого-нибудь пустяка, а я - нет, чтоб уступить, как положено мудрому отцу, так наоборот, стараюсь свою правоту непременно доказать. Хотя толку от этого ноль. Даже если и докажешь, лучше бы этого не делал: надуемся, замкнемся и затаим обиду на старого дурака. И за дело.
     Вот и сейчас - вместо того, чтобы дипломатично пожать плечами и перевести разговор на другую тему, я мстительно засопел, взял кассету и пошел включать видик. Забыл папаша, видите ли. Склеротик, ага. Ух, какие мы умные, да категоричные… Ладно-ладно…
     С шуршаньем и потрескиванием возникла на экране древняя заставка "Из собрания Госфильмофонда".
     - Свет! - предвкушая легкую победу в споре, окликнул я дочь. - Све-та!
     А вот фигушки вам, папочка, а не ответ - мы уже в наушниках, забыл? Пока я, чертыхнувшись, повернулся к экрану, титры уже прошли, фильм начался. И на экране семенил торопливой походочкой бессмертный Акакий Акакиевич. Сейчас он обернется и…
     И мой ехидный хмык застрял на старте. Потому что Акакием Акакиевичем был… Леонид Быков. Я старательно поморгал, потряс головой. Не помогло. Башмачкиным по-прежнему был исполнитель ролей озорного Максима Перепелицы, бывалого вояки сержанта Святкина, бесхитростного Алешки. Быков. Леонид Федорович. Любимый мой артист кино.
     Н-ни фи-га не понимаю. Где эта киношная энциклопедия? Оглядываясь на экран, я торопливо достал с полки увесистый том энциклопедического словаря кино. Двадцать лет назад достал его по невероятной везухе - дефицитнейшая вещь тогда была. Заплатил четвертак, для моего тогдашнего бюджета сумму невероятную, и то считал, что повезло - всего две цены отдал. Сейчас бы уже так не решился разориться. Так, смотрим… Ага, вот оно. "Шинель". 1960 год. Дебютная режиссерская работа Алексея Баталова. Исполнитель роли Башмачкина - Быков Роланд Анатольевич. Большой привет. Скоро буду ходить, улыбаться и воробьям фигу показывать. Ну и пусть.
     Я с каким-то странным облегчением отложил энциклопедию и, глядя на экран, забыл обо всем, вновь открывая для себя давно знакомый и в то же время совершенно новый фильм. Не знаю, что бы написал об этом фильме профессиональный кинокритик, а у меня в голове вертелся только пошловатый штамп: "неожиданно яркая грань таланта исполнителя главной роли". Так оно и было. Как он играл, Боже ты мой! Не играл - жил он в этой роли, рожден был для нее, вот и все. Пусть я и не совсем объективен, но все равно…
     Ролановский Башмачкин был классикой, эталонным образом русского чиновника. Как тихоновский Штирлиц - эталоном советского разведчика, как яковлевский поручик Ржевский - эталоном русского гусара. А этот Акакий Акакиевич был абсолютно живой, узнаваемый. Он не принадлежал "только" тому времени - свой он был, знакомый, встречаемый каждый день и на работе, и на улице. "Я брат твой" - толкнулась в памяти строчка из книги.
     В коридоре бодро зашлепали Светкины тапки.
     - Ну, что? - вид обескураженного папаши был дочке явно приятен. - Кто был прав?
     - Сдаюсь, - поднял я руки. - Один ноль в твою пользу. Но можешь меня расстрелять соленым огурцом, если я что-то понимаю! Ну вот, сама посмотри, - протянул я ей энциклопедию.
     - Ой, да больно нужно мне еще смотреть чего-то там! - фыркнула Светка. - Здесь-то кто? - кивнула она на экран. - Тот Быков, который летчик?
     - Ну, тот!… Но послушай!…
     - Ну и все. Я выиграла. Сегодня ты посуду моешь!
     - Э-э, когда это мы на посуду спорили?! - возмутился я. Увы, поздно - торжествующая Светка ускакала. Ну дите и дите, даром, что меня уже переросла.
     И все же, все же… Что это за фильм? Может, кинопроба какая-нибудь? Ничего себе "кинопроба"- на полтора часа. Тогда у киношников такой роскоши не было, насколько я понимаю. Отпустят тебе на фильм определенный лимит кинопленки - и укладывайся как знаешь, на магнитную пленку тогда не снимали. Может, потому тогда актеры и играли лучше, что не всегда пленка была на лишний дубль?
     Или чья-нибудь дипломная работа? Все равно в энциклопедии было бы отмечено. Да и вообще - как т а к а я роль смогла неизвестной остаться? Не спорю, Ролан Быков - талант признанный, заслуженный и все такое. И эту роль он сыграл превосходно. Но э т о вот… Сыграть роль так, как сыграл его однофамилец в этом непонятном фильме - это… Ну, я не знаю… И, словно наяву, увидел я лицо комэска Титаренко и услышал его устало-пьяненький голос: "А потом - можно хоть в колхоз, сады опрыскивать".
     Я нервно ухватился за телефон. Ч-черт, где эта записная книжка? Ага, вот… От волнения я долго не мог набрать номер Сергея - палец нетерпеливо выскакивал из диска, не доведя нужную цифру до конца, и номер срывался.
     - Алло, Сергей?
     - Он самый, - не очень внятно отозвался Сергей. Кажется, он там что-то жевал.
     - Это я, Волобуев, Саша. Который кассету брал, с "Шинелью", - неловко напомнил я.
     - Хо-о! - обрадовано отозвался вкусным голосом Сергей - словно старый друг нашелся. Кто бы мог подумать. Но все равно приятно, черт возьми.
     - Сергей, еще раз спасибо за запись, когда кассету вернуть можно?
     - Да когда тебе удобно, тогда и занеси. Я на работе до семи обычно, а то и задерживаюсь. Сам-то фильм посмотрел?
     - Посмотрел… Сергей, я ничего не понимаю! - взмолился я и принялся кое-как делиться с ним своими терзаниями.
     - Заметил, значит… - коротко посмеялся Сергей.
     - Еще бы не заметить!
     - Ну и как?
     - Что - "как"?
     - Игра Быкова как понравилась, спрашиваю.
     - Здорово! - не колеблясь, выпалил я. - Это даже словами не передать, как здорово! Только откуда, как?..
     - Это в двух словах не скажешь… - Сергей, похоже, задумался. - У тебя как со временем сейчас?
     - Вроде ничего срочного, есть время.
     - А живешь где?
     - В Свиблово.
     - А я - у ВДНХ, соседи. Может, подъедешь?
     - Сейчас?
     - А чего? Я у метро встречу. А то по телефону толком не объяснишь.
     - Ну, давай, - пожал я плечами.
     - Тогда - через полчаса, о`кей?
     - Договорились, - уже совершенно ничего не понимая, я положил трубку.
     Ладно, схожу. Надо же разобраться, в конце концов. Хотя почему по телефону он не объяснил толком? Что там такого?
     - Пап, ты уходишь? - высунула Светка нос из комнаты.
     - Да, ненадолго, - я набросил куртку и начал зашнуровывать ботинки.
     - А куда? - ребенок тихо изнемогал от любопытства.
     - К знакомому, ты его не знаешь.
     - А-га! Не успела мама уехать, как у нас тут же знакомые появились…
     - Не наглейте, девушка. Я по делу.
     - Что это за дела такие, на ночь глядя…- Светка принялась внимательно разглядывать потолок.
     - Ничего не на ночь глядя - шесть часов только… - да что это такое - оправдываюсь я, что ли? Кажется, именно так - оправдываюсь. И от этого рассердился на себя.
     - Меня не жди, ужинай сама, - я попытался сказать это строгим родительским голосом.
     Дочь только хмыкнула. Когда это она меня к ужину ждала? Когда захочет, тогда и ест. И что захочет, кстати: может вообще позавчерашнюю булку прожевать, да компотом запить, а суп хоть на вечную зимовку в холодильнике устраивай.
     - И не сиди за компьютером допоздна, - собрав остатки родительской, будь она неладна, строгости, наказал я.
     Светка повернулась и ушла в свою комнату. И дверь за собой аккуратно прикрыла. Ну и где эта наша родительская строгость? С детьми надо уметь себя поставить, ага. Как сказала одна умная тетка: ты себя ставишь-ставишь, а они тебя роняют.
     Черт, неужели это и есть - кризис среднего возраста? Все тебе не так, все кажется нескладным. Эх, парень, ну хоть что-нибудь у тебя нормально в жизни получилось? Карьера. М-да. Попал после института в "ящик", сидел на хорошем окладе и горя не знал. А потом: оп-па! Перестройка, развал ВПК, что там еще? Забулькали наши "ящички" и ко дну пошли. Всплыл, захлебываясь ("всплыло" - толкнулась ехидная мысль), не успел чуток воздуха глотнуть, как новая волна - кризис. Теперь вот барахтаюсь, как та лягушка в сметане, чтоб не потонуть. Это если в сметане барахтаешься, можно масло сбить. А если это барахтанье происходит в другом веществе, которое само не тонет? Из него-то ни черта не собьешь. Ухватился кое-как за эту работу, на которой хоть гроши, да платят, вот и держусь. А где что лучше найдешь? Кому ты в сорок-то лет нужен? Аж зло берет: "требуется инженер-электронщик, до тридцати лет". Им инженер нужен или землекоп? Или жеребец-производитель, черт возьми?
     А дочь растет. И сколько угодно можно говорить правильных слов о том, что не в деньгах счастье, но если ребенок стесняется сказать тебе, что их класс собирается на экскурсию (и не куда-нибудь в Питер, а просто в подмосковный Сергиев Посад)… Если джинсы на ней уже потрескивают, а она упорно отказывается от похода на рынок за новыми - мол, привыкла… Привыкла уже, что денег вечно не хватает, вот что… И молчит, ничего не просит. А сколько так можно молчать? Ствол заткни - пушку разорвет. Вот и разрывает порой - хочешь, не хочешь, а досада, да унижение выход себе сами найдут - и всегда не тогда, когда надо.
     А может, не всегда в деньгах дело? Вон, у Галки Востряковой, Светкиной одноклассницы, отец - морской офицер, кавторанг. Много они получают сейчас, офицеры наши? Гроши, еще меньше моего. А она на него не надышится, для нее папа - царь и бог. И то, с таким папой по улице пройти: не только училки с шага сбиваются и прически машинально поправляют - одноклассницы сопливые начинают губы развешивать. Клеши отутюженные полощутся, черный реглан как на французском манекенщике сидит, золотой "краб" благородной тяжестью на фуражке посверкивает - мужчина! То-то он сам на родительские собрания ходить любит, а не жену посылает - а чего бы ему не ходить?
     А тебе сорок лет, и на растущее пузо уже давно рукой махнул, и к лысине уже привык. Не Алан Делон, чего уж там. И даже не Бельмондо. М-да, вообще-то и пузо, и лысина в "Мерседесе" смотрятся как-то иначе, нежели в трамвае, вы не замечали?
     Весь в таких вот невеселых мыслях я выбрался из метро. Поджидавший меня Сергей это заметил.
     - Чего кислый такой? Ботинки жмут? - бодро приветствовал он меня.
     - Да нет, нормально все, - я постарался улыбнуться, но улыбка, кажется, и в самом деле вышла кислой. Но не грузить же почти незнакомого человека своими проблемами. Да и знакомого не стоит.
     - Вот, спасибо, - протянул я кассету Сергею, с трудом удерживаясь от расспросов. Что-то подсказывало: не торопись, сам расскажет. Мы закурили и побрели по аллее.
     Начинало темнеть. Хороший вечер подарила уходящая осень - тихий, безветренный. Горьковато потягивало листьями, что хрустящим ковром лежали вокруг, словно смятые конфетные обертки.
     - Здесь, собственно, не совсем фильм, - задумчиво начал Сергей, вертя кассету в руках. - Скорее, эдакая компиляция, если можно так сказать. Понимаешь, забрел я как-то в торговый центр на Манеже - знаешь?
     - Подземный, что ли?
     - Ну. И увидел там одну такую контору: снимают твою фотку и помещают в любой антураж. Компьютерная обработка там и прочее. Хочешь - амбалом тебя сделают, хочешь - в любой костюм оденут. Народ валит! Девки - те с Чаком Норрисом, со Сталлоне в обнимку хотят, мужики - кто в истребителе, кто на пляже с этими… - он изобразил руками нечто грудастое и задастое.
     - Да знаю, видел! - начал я о чем-то догадываться.
     - Ага. И вот запал такой таракан мне в голову: а если программу написать, чтоб в кино так вот персонажей менять?
     - И сделал? - господи, как все просто, оказывается.
     - Возился долго. Тут ведь что самое трудное? Просто лицо заменить - семечки. А вот полностью актера вставить - с его голосом, жестами, мимикой, стилем - ох, да еще до фига с чем
     - это пахота, да…
     - Как же ты умудрился-то? - искренне восхитился я. - Тут ведь для всей Силиконовой долины работа, я же какой никакой, а программист, представляю себе.
     - Ох, умудрился, - покрутил Сергей лохматой башкой, - всего не хватало, понимаешь? Ресурсов, времени… Тут ведь какой принцип: просканировать все фильмы с его участием и на основе этого создать такую модель, понимаешь?
     - Типа стругацкого дубля?
     - Вот только не надо этого! Дубли - они все тупые там были, насколько я помню. А это - я еще название правильное не придумал, пусть пока будет модель, тут другое. В определенной ситуации этот актер виртуальный должен делать то-то и то-то. Гнев он может сыграть такими-то вариантами, радость - такими-то, а потом программа выбирает наиболее подходящий вариант и выдает его.
     - Ого, - начал я врубаться в ситуацию, - это ж какое "железо" должно быть, чтобы такие объемы переваривать? Да еще с такой скоростью?
     - "Железо" - это да, - вздохнул Сергей. - Только на работе и мог этим заниматься, у них там техника - будь здоров.
     - "Мог"? - уловил я что-то в его вздохе.
     - Ну да. Поперли меня оттуда как раз из-за этого - шеф засек, что посторонними вещами занимаюсь, и привет. По барабану, что после работы этим занимался - мол, энергию тратишь и все такое. А-а, - махнул он рукой, - и фиг с ним. Главное, программу сделать успел. Жаль, применить пока негде, только этот фильм и успел сделать, в нынешней моей конторке не развернешься.
     Сергей отбросил окурок и замолчал. Вот как. Оказывается, и у таких мамонтов проблемы бывают.
     - Сергей, - неловко спросил я, - а почему ты именно этот фильм выбрал?
     - Да знаешь, когда-то прочитал, что Быков капитально хотел эту роль сыграть, да вот не получилось - не знаю толком, почему, но вот не вышло. И так мне его жалко стало, знаешь! Он же совсем нестарым был, когда погиб, и "Пришелец" его недоснятым остался. А у меня к нему, - Сергей неловко кашлянул, - отношение особое.
     - У меня тоже, - не удержался я.
     - Ну, тогда поймешь, - кивнул Сергей. - Ну и вот… Как получилось - так получилось.
     - Здорово получилось, - выдохнул я. - Правда, здорово. Ты молодчина, честное слово.
     - Да ну, - отмахнулся он. - При чем тут молодчина? Просто понимаешь… Вот есть какая-то капитальная несправедливость в том, что умирает человек молодым, и столько сделать не успевает! Вот Даль, Высоцкий…
     - Роми Шнайдер, - откликнулся я, - Миронов, Шукшин…
     - Ну!..
     Мы помолчали. Сергей, видимо, долго держал это все в себе и вот, наконец, - выговорился. Я переваривал услышанное.
     - Слушай, - наконец, нерешительно проговорил я. - А вообще, будут такие фильмы иметь право на существование? Тут же куча всего: и авторские права, наверное, и родственники возбухнуть могут - ну, я не знаю…
     - Да я и сам толком не знаю, - признался Сергей. - Когда делал - даже не задумывался, увлекся, как одержимый. А сделал - и как очнулся: а дальше что? С юристами посоветоваться надо, наверное. Зайдем? - кивнул он в сторону блочной девятиэтажки. - Посмотришь, как программа работает. С мамой познакомлю.
     - Да поздновато уже… - обычный ответ, когда не хочешь расставаться с человеком, но правила приличия требуют для вида немного поломаться.
     - Чего - "поздновато"? Айда, - Сергей принялся давить кнопки дверного кода.
     Дверь нам открыла мама Сергея. Классическая "старенькая мама" - маленькая, сухонькая, востроносенькая, с живыми карими глазами, пытливо глядящими поверх очков. Одета была в спортивные брючки с лампасами и алую куртку-самбовку, туго перетянутую в талии широким поясом. В вырезе самбовки ярко синели полоски десантного тельника. Ого…
     - Мам, это Саша, - кратко представил меня Сергей.
     - Антонина Аркадьевна, - лучезарно улыбнулась мне она, - проходите, Саша. И тут же ее бровки сурово сдвинулись, и она напустилась на бедного Серегу:
     - Сережа, я сколько тебя просила машинку мне наладить?!
     - А че такое, мам? - брови Сергея, напротив, невинно взмыли вверх.
     - Че такое? А вот то такое, что зигзаг не работает. И как стропы с кромкой застрачивать, я не знаю. Вот не знаю, и все!
     - Ну, ма-а! - заныл Сергей.
     - Чего "ма"? Вручную зигзагом прошивать? На китайскую швейную фабрику обратись, говорят, там умеют. А я - нет.
     - А раньше как шили? - продолжал канючить Серега.
     - Раньше мы помоложе были. И нитки могли в иголку без очков вдевать, и пальцы у нас не болели. В общем, как наладишь, так сделаю. Счастье в твоих руках. И когда ты слайдер уже заменишь?! Смотреть стыдно, не то, что в руки взять! До пенсии тебе мама будет нос утирать?
     Я слегка ошарашено слушал воспитательно-образовательный диалог. О чем это они? Слайдер какой-то…
     - Ох, Сашенька, извините меня, бога ради, - голос Антонины Аркадьевны утратил скандальные нотки. - Это я с его фоилом намучилась, вот и рассердилась немножко, - она кивнула в сторону открытой комнаты.
     В комнате поблескивала стоящая на столе старенькая швейная машинка ћЧайкаЋ - такую же нам с Ленкой подарили на свадьбу. У машинки топорщился ворох чего-то разноцветного, перевитого шнурами и лямками, поблескивающего пряжками, карабинами и прочими железками. Наверное, это и был тот самый "фоил", с которым намучилась Серегина мама.
     - Ладно, ладно, мамуль! - покладисто заворковал Сергей. - Сегодня все сделаю, честное пионерское! Или завтра, в крайнем случае.
     - Или через неделю. Или через год, - кивнула мама. - Понятно. Ладно, я пошла пирогом заниматься, - и она удалилась на кухню строгой походкой гимнастки.
     - Разувайся, - Сергей смущенно потер нос, - сейчас тапки достану…
     - Слушай, я не вовремя, наверное?
     - Да брось, нормально все. Это я виноват, правда - вечно до этой машинки руки не доходят и - вот, дотянул.
     - А что за "фоил"?
     - Да парашют такой, - обыденно ответил Сергей.
     - Серьезно? - выпрямился я, - Ты что, парашютист? Спортсмен?
     - Да какой я спортсмен, - отмахнулся Сергей, - это мама у меня спортсменка - за сборную ВДВ в свое время прыгала. А я до камээса дотянул с грехом пополам, и все, дальше пороху не хватило. Так, балуюсь иногда…
     Обстановка в комнате Сергея была из серии "Чужие здесь не ходят". Модель "Конкорда" соседствовала на письменном столе с шикарным монитором и замысловатой лесной коряжкой. Обтянутое серой тканью кресло, скорее всего, в прошлой жизни служило в истребительной авиации. Полстены занимал удивительный коллаж, состоящий из кинокадров вперемешку с фотографиями, как я догадывался, Серегиных друзей. Лохматый голенастый пацан в шортах отважно рубился на мечах с Конаном-Шварценеггером. Очкастый парень студенческого вида галантно придерживал стремя, помогая спешиться с лошади Скарлетт О`Хара. Боярский-Д`артаньян, припав на колено, молитвенно простирал руки к девушке в джинсах, дурашливо закатившей глаза. Хохотала конопатая беззубая девчушка, оседлав толстенную шею зеленого зубастого динозавра. Интерьером служили рыцарские замки, туманности галактик и лучи летающих тарелок, горы и моря, джунгли…
     С противоположной стены строго смотрела на это веселое хулиганство худенькая девушка в брезентовом шлеме. На плечи девушке давили широкие лямки с могучими пряжками. Конечно же, мама.
     Все остальное свободное пространство было занято книгами - на полках, на подоконнике, на шкафу…
     Плоские коробки с дисками валялись, где только можно. Из-за одной, прислоненной к стенке тахты, выбрался заспанный хомяк, неодобрительно глянул на нас и принялся деловито вытряхивать из-за щек семечки.
     - Ах ты, жулик! - обрадовано сцапал Сергей хомяка. - Вылез, наконец!
     Хомяк вертелся в руке, расстроенный потерей свободы.
     - Топай домой, бродяга, - водворил его Сергей в клетку на журнальном столике, - и попробуй только еще удрать у меня - вот так не замечу тебя и сяду - представляешь, что с тобой будет?
     - Долго ты такое чудо созидал? - я все не мог оторваться от коллажа.
     - Еще в школе начал. И все никак закончить не могу - что-то новое, да появится. Ну что, показать программу?
     - Конечно!
     - Только полную версию на моей машине не прогонишь, - сокрушенно вздохнул Сергей, щелкая тумблерами. - Ресурсов маловато, увы, работает больно медленно. Но упрощенную - это запросто, чтоб ты принцип понял.
     Засветился экран телевизора, перемигнулись индикаторными глазками системный блок и панель видика, мелькнули на мониторе строчки BIOSа и уступили место виндовскому облачку.
     - Так… - перебирал кассеты Сергей. - Ну, давай хоть эту: она коротенькая.
     На экране возникло широченное зеленое поле с высоким шестом. На шесте надувалась и опадала матерчатая бело-оранжевая колбаса. Камера переместилась вбок и поймала в кадр группу молодых ребят и девчонок, распаковывающих разноцветные пузатые сумки. Парашютисты. Они весело галдели, перебрасывались шутками, звонко щелкали карабинами, облачаясь в свое героическое снаряжение, заботливо что-то поправляли и подгоняли друг у друга. Облачившись, проверяли, как сидит - ну точно рыцари перед турниром. Быстро, но без суеты, построились в одну шеренгу. Похожий на пожилого Портоса дядька в шортах и майке флегматично почесал кудрявую грудь и принялся осматривать каждого, довольно бесцеремонно вертя и сгибая.
     - Михалыч, инструктор, - тепло проговорил Сергей.
     Тесная кабина самолета. Глядя в объектив, ребята дурачатся, корчат рожи, приставляют друг другу "рожки" - шутка тупенькая, но бессмертная. Вот черт, неужели им совсем не страшно? Да нет, все-таки некоторый мандраж присутствует. Один уже в который раз проверяет, на месте ли какие-то пряжки на плечах, другой - нервно теребит нос, третий - неудержимо зевает (девчонка с рыжими кудряшками, полыхающими из-под краев шлема, всякий раз пытается засунуть ему в рот два пальца: "Два билета до Ростова!", получает по рукам, хохочет).
     - Зинка-конопуха, - со смехом представил ее Сергей. - Прелесть, что за дурочка…
     А я позорно поймал себя на подленькой такой мысли: не, ребята - хоть и молодые вы, и крутые, а все равно дрейфите, хоть и стараетесь этот самый дрейф замаскировать. И если бы кто-то из них сейчас вдруг струсил, уперся в обрез двери, запаниковал - то вместе с сочувствием закопошилось бы постыдное злорадное удовлетворение - а вот, не выпендривайся… Ну что, неужели никто не сдрейфит? Фиг…
     Маленький квадратный парень (наверное, старший, или как он там у них правильно называется) аккуратно открыл дюралевую дверь, закрепил ее резинкой у борта. Обстоятельно надвинул очки. Держась за трос, протянутый вдоль борта, высунулся наружу, принялся что-то внимательно высматривать внизу. Удовлетворенно кивнул, прочно встал у двери, знаком скомандовал: "приготовиться!". Поднялись ребята с левого борта - все уже в защитных очках, серьезные, сосредоточенные. Чуть покачиваясь (болтанка), первый подошел к двери, взялся за боковой обрез. Хлопок инструктора по плечу - и он, плавно махнув ногой, исчез в светлом проеме - только ярко-голубой шлем мелькнул где-то внизу. Второй, третий… Ребята отделялись легко-легко, словно пушинки с одуванчика слетали. Рыжая Зинка на прощанье показала инструктору "нос" растопыренной ладошкой, заработала шлепка по широкой серой лямке, охватывающей вертлявый зад, и тоже пропала.
     Инструктор нетерпеливо махнул рукой, подгоняя оператора. Качнулся навстречу светлый проем. Ближе, ближе…. Ох! - и я непроизвольно сжался в кресле: горизонт заплясал, крутнулся, мелькнул перед глазами зеленой тенью удаляющийся "кукурузник", от него отделилась и повисла в слепяще-голубом после полумрака кабины небе фигурка инструктора, распластавшегося "крестом".
     В кадре - вытянутые руки в тонких черных перчатках. Ветер треплет рукава комбинезона. Руки ушли назад, горизонт скакнул вверх, передо мной - только земля в легкой дымке. Почему-то она не летит навстречу, как ожидалось, скорее - неторопливо подползает.
     - На кола встал, - деловито шепнул Сергей. - Скорость набрать.
     Догоняем тощего парнишку в голубом комбинезоне и "тормозим", уравнивая скорость. Воздушный поток облепляет тканью его острые коленки и локти, смешно теребит его щеки - сейчас он похож на Серегиного хомячка. Только по этому и можно заметить бешеную скорость падения. А ведь на первый взгляд, парень просто легко парит в воздухе. Тощий кривовато улыбнулся в камеру и принялся заниматься делом - старательно выполнять "спирали" и сальто, кувыркаясь и вертясь, словно космонавт в невесомости. Закончил, отсалютовал оператору, повел рукой у груди... Миг - и что-то яркое взметнулось за его спиной и выдернуло из кадра.
     Ага, и нас, похоже, тряхнуло. Земля стремительно побежала навстречу: стали различимы ярко белеющие в траве ромашки. Возникли в кадре и потянулись к земле ноги в кроссовках. Оп-па! Приехали.
     А камера уже опять смотрит в небо, ловит того воздушного акробата. А вот и он - неуловимо управляя своим красно-синим куполом, состоящим, по-моему, из одних сплошных щелей и отверстий, уверенно приближается ко мне. Вот его купол на миг закрывает солнце и словно вспыхивает, налившись огненным светом. Приземляется довольно резко и от толчка кубарем катится по траве - но так ловко, черт возьми! Вскакивает, смеется, задирает очки на лоб, расстегивает ремешок шлема.
     Я прерывисто вздохнул, переводя дух.
     - Что, здорово? - подмигнул Сергей.
     - Спрашиваешь… Я бы так никогда не смог, - искренне признался я.
     - Как знать, как знать, - непонятно откликнулся Сергей. - Ну-ка, смотри сюда…
     - Куда? - не понял я.
     - Вот, в дырочку, - Сергей нацелился на меня китовьим глазом цифровой видеокамеры. Загорелся красный индикатор.
     - Ты чего? - вдруг смутился я. - Зачем это?
     - Спа-койнаа, клиент, - пробормотал Сергей, не отрываясь от камеры, - головку вправо поверни-и-те… Та-ак… А теперь вле-е-во… Ха-ра-шо…
     Я глуповато хихикнул. Вот вечно так - и не хочешь, а выставишь себя дурачком.
     - О! Самое то! - одобрил Сергей, выключая камеру. - Теперь возвращаемся на исходную.
     - Сергей, ты хоть объясни…
     - Ща увидишь, - увлеченно следил Сергей за мелькающими кадрами обратной перемотки. Был он сейчас похож на пожираемого азартом игрока у игрового автомата.
     - А тут - кивнул он на монитор, - мы считываем твою мордаху.
     Я и не заметил, когда он запустил программу. На экране монитора засветились тонкие ярко-зеленые линии, сплетаясь в ажурную паутину. Паутина приняла форму головы, начала быстро обрастать мышцами, кожей, волосами… Бр-р!
     - Ну и рожа у тебя, Шарапов, - удовлетворенно хмыкнул Сергей, движениями "мышки" поворачивая мою экранную голову влево-вправо. Физиономия действительно была идиотская. Черт, неужели я в жизни так выгляжу?
     - Так. Считали, запомнили, - прокомментировал Сергей. - Теперь дальше: выбираем жертву… Ну, хоть вот этот - пойдет? - он ткнул пальцем в экран.
     - Это который выкрутасы всякие делал?
     - Сам ты выкрутас. Это называется "выполнение комплекса фигур в свободном падении". Терминология, - солидно поднял палец Сергей.
     - Ну, пойдет. А что?
     - Ага. Твой тезка, кстати - Саня Матрунич, вот такой пацан. Теперь мы делаем, смотри что… - картинка на экране монитора сменилась. Сейчас на нем, как и на экране телевизора, зеленела трава и колыхалась бело-оранжевая колбаса. Появились смешливые ребята, начали распаковывать свои цветные сумки…
     - Та-ак… Стоп! - щелкнул Сергей "мышкой". - А теперь - оба-на! Новый член команды. Смотри!
     Стоящий к нам спиной вот такой пацан Саня Матрунич скинул с плеча сумку, повернулся к нам и… Ч-черт! Ведь ждал я этого, ждал, а все равно вздрогнул. Смотрел на меня с экрана и лучезарно улыбался блаженной улыбкой идиота я сам, собственной персоной. В голубом комбинезоне, с черно-белой "банданой" на голове. Махнул рукой, хохотнул, принялся вытряхивать из сумки тугой брикет парашюта.
     - Ну как? - гордо вопросил Сергей. - Скажешь, не похож?
     - Честно говоря, не особенно, - заупрямился я. - Он вон тощий какой, а у меня репа во какая. И вообще, нестыковка - тело молодое, а башка…
     - Э-э. Да это ерунда, в шесть секунд подрихтуем, - затарабанил по клавиатуре Сергей.
     Щеки моего двойника начали втягиваться, худеть, исчез солидный второй подбородок. Пропали морщины на лбу, растаяли мешки под глазами. Стали шире глаза. И даже сверкнули с каким-то весельем разбойничьим.
     - Во! КрасавЕц! - Сергей откровенно любовался своей работой, - Попробуй, скажи, что и этот плох - ей-богу, в глаз дам.
     - А дальше что? - засмеялся я.
     - А все. Дальше программа сама работает. Смотри, - щелкнул клавишей Сергей.
     И уже ревниво я следил за своим молодым двойником - а он вроде и ничего парень - ладный такой, гибкий. И явно не промах - ишь, как ловко Зинку-конопуху подсадил на дюралевый трап, да за круглый задик! Получил по рукам и скалится, черт. Сорвал ромашку, сунул в зубы, поджал руки к груди, завилял задом и эдаким виноватым щеночком полез следом в самолет - извиняться…
     - Ну вот, собственно, и все, - вывел меня Сергей из забытья, когда Саня (или я?) приземлился. - Теперь перегоняем это на кассету и - любуйся. Можно и на диск записать, только у меня сейчас болванок чистых мало совсем осталось, экономлю, - вздохнул он.
     - Да ну, зачем? - забормотал я. - Что мне с ней делать-то?
     - Да так просто, - легко улыбнулся Сергей. - Прикола ради. У меня эта кассета все равно бракованная, после половины пленка с дефектом. А это - как раз уместится. Бери, на память…


продолжение

Ваш отзыв
Другие рассказы

(с) Николай Рубан, 2001