А на следующий день эксперимент чуть было не сорвался. На уроке родной речи ребята должны были рассказывать наизусть отрывок из "Сказки о золотом петушке". Первым Евгения Петровна вызвала Джимми.
Джимми вышел к доске и бодро начал:
- Негде, в тридевятом царстве,
В тридесятом государстве,
Жил-был славный царь Дадон.
Смолоду был грозен он... - тут бодрость Джимми улетучилась и он начал внимательно изучать потолок, беззвучно шевеля пухлыми губами.
- Так, дальше, - поторопила его Евгения Петровна.
- Дальше? - нерешительно переспросил Джимми. - Ну, дальше у него возникли проблемы... Извините, я дальше не помню…
Он опустил голову.
- Джимми, что значит: "Не помню"? - слегка растерялась Евгения Петровна. - Ты ведь всегда хорошо отвечал, даже когда только пришёл в школу. У тебя всё в порядке? Ты не заболел?
Не поднимая глаз, Джимми покачал головой. И все увидели, что смуглые мулаты тоже могут краснеть, причём очень густо и стремительно.
- Садись на место, Крюгер, - скорбно проговорила Евгения Петровна. - Ставить двойку у меня просто рука не поднимается. К завтрашнему домашнему заданию придётся тебе выучить ещё и сегодняшнее, в противном случае она у меня всё-таки поднимется. Ты меня очень расстроил, Джимми.
Следом за Джимми к доске вышел Герка, и история повторилась. Ни Генка, ни Ромка, ни Славка ничего вразумительного сказать не смогли.
- Гера, ну а у тебя-то что случилось? Ты же это ещё в прошлом году учил! - Евгения Петровна начала слегка сердиться.
- Да вот... Понадеялись друг на друга... - пробормотал Ромка, а Генка со Славкой так же, как и Джимми, не отрывали глаз от пола.
- Понятно... Кто ещё не готов? - Евгения Петровна стала непривычно строгой. - Ой-ой-ой, вот это да...
Медленно, словно растущие стебельки на ускоренной киносъёмке, над партами поднимались руки учеников. Из всего класса был готов к ответу только Киль - он эту сказку знал наизусть ещё с трёх лет, но тоже поднял руку. Наверное, любой поймёт, почему.
- Так, мои хорошие, - встала Евгения Петровна. - Кажется, мне всё понятно. Вместо стихов вы все учили заклинание, я правильно поняла?
Виноватое сопение было знаком того, что поняла она правильно. Евгения Петровна приготовилась произнести суровую и беспощадную воспитательную речь о том, что её любимые ученики окончательно развинтились, и потеряли совесть. О том, что своим бессовестным поведением они не могут вызывать к себе никакого доверия и что никакие чудеса не могут проводиться в ущерб урокам. Что сегодня она выставит всем двойки и ни-ка-ких экспериментов!
Но её опередил Киль. Юнга с "Крузенштерна" твёрдо знал, что капитан всегда, несмотря ни на что, должен защищать своих матросов, как бы они не провинились. Потом он может наказать их со всей строгостью, но сначала он должен принять удар на себя, потому что капитан отвечает за матросов. Киль затеял всю эту историю и теперь чувствовал себя капитаном, который обязан защитить свою команду. И ещё - спасти эксперимент.
- Евгения Петровна, извините нас, пожалуйста, - тихо, но твёрдо проговорил он. - Конечно, мы поступили по-свински, но больше всех виноват я. Я это всё придумал, мне и двойку ставьте. А ребята завтра всё выучат, честное слово.
- А ты уверен, что все выучат?
- Да, - так же твёрдо ответил Киль, - за ребят я уверен.
- А за себя?
- И за себя уверен. Евгения Петровна... - Киль глубоко вздохнул. - Вы меня отругайте, пожалуйста, только... Разрешите нам всё-таки эксперимент провести, а?
Возможно, некоторые учителя после таких слов Киля наговорили бы очень много разных неприятных слов. Что-нибудь вроде: "Ну конечно, сейчас вы все послушные и кроткие. Сидите с виноватым видом и надеетесь выпросить таким образом прощение. А о чём вы думали вчера? А в следующий раз тоже так будет? Нет, мои дорогие, я думаю, мне есть, о чём поговорить на родительском собрании".
Но Евгения Петровна не так уж и давно была сама школьницей и ещё не забыла, о чём думают ученики, слыша такие слова от учителя. И ещё она понимала, как трудно бывает мальчишке сказать такое. Почти наверняка кто-то подумает, что он подлизывается, кто-то решит, что он красуется. И чтобы всё-таки сказать это, мужества требуется больше, чем для того, чтобы надерзить.
Есть такие события, которые рано или поздно случаются, и о которых потом человек помнит очень долго. У школьников - первая двойка, у десантника - первый прыжок с парашютом. Для учителя - это день, когда весь класс не выучит урок. И разные люди ведут себя по-разному. Кто-то прячет дневник от родителей и врёт, что потерял его, кто-то украдкой раскрывает запасной парашют в самолёте, чтобы отстранили от прыжка, ну, а кто-то начинает кричать на учеников, щедро ставить двойки и вызывать родителей. Потом вспоминать об этом ужасно стыдно, но ничего переделать нельзя. А значит, надо просто всегда вести себя достойно - будь ты школьник, солдат или учитель.
- Садись, Киль, - грустно сказала Евгения Петровна. - Не волнуйся, никого наказывать я не буду, по-моему, вы сами себя наказали. Да-да, наказали. Я ведь тоже готовилась к этому эксперименту и нашла средство, чтобы все были рядом, и никто бы нас не увидел. Правда, в отличие от вас, к урокам я подготовилась тоже. А теперь эксперимент придётся отложить до тех пор, пока вы не ответите мне домашнее задание.
- Ура! - тихонько воскликнули все.
- И не надо ликовать, мои ненаглядные, - Евгения Петровна говорила без улыбки. - Запомните, что даже самое интересное дело не может отменить массу других обязанностей, даже довольно скучных. Знаете, сколько великих открытий было бы сделано гораздо раньше, если бы люди всегда были дисциплинированными, и обращали внимание даже на мелочи? Экспедиции не могли дойти до полюса, потому что кто-то не догадался взять банку с витаминами, и люди заболевали цингой. У великих учёных срывались важнейшие эксперименты, потому что лаборанты по рассеянности путали этикетки на реактивах. Знаете, как об этом говорится в стихах:
- Не было гвоздя -
Подкова пропала.
Не было подковы -
Лошадь захромала.
Лошадь захромала -
Командир убит.
Конница разбита,
Армия бежит.
Враг вступает в город,
Пленных не щадя,
Оттого, что в кузнице
Не было гвоздя.
-Вот так, ребята, - закончила Евгения Петровна. - Никогда больше не поступайте так, ладно?
- Ла-а-дно, - виновато послышалось в ответ.
- А теперь учите, сколько успеете, до конца уроков. Что с вами делать...
- Евгения Петровна, - в голосе Герки проскользнуло лёгонькое нахальство, - а эксперимент? Может, попробуем, а?
- Насчёт эксперимента я, кажется, сказала ясно - после того, как будет готово задание, - голос учительницы похолодел, как у Снежной королевы.
Класс дружно вздохнул. Но вздох этот был уже совсем не тяжкий. Подумаешь - стихи учить. Главное - эксперимент не сорвался насовсем. И перед Евгенией Петровной уже не так стыдно...
Когда настроение хорошее, то всё получается легко. Урок ещё не успел закончиться, а Джимми уже тянул руку, просясь отвечать.
- Не торопись, Джимми, - сказала Евгения Петровна, - повтори ещё раз.
- Нет, я правда готов! Разрешите отвечать!
- Ну, раз так уверен... Слушаю тебя.
Джимми рассказывал просто здорово! Ни разу не запнулся и даже английский акцент его куда-то подевался. Евгения Петровна даже тайно залюбовалась им - смуглый, курчавый, пухлогубый, вдохновенный Джимми был вылитый Пушкин в детстве. И остальные ребята словно зарядились его весёлой энергией. Растроганная Евгения Петровна развела руками:
- Ну что мне с вами делать, разбойники? Наверное, почаще ругать вас надо, как вы считаете?
- Не-е-е! - весело раздалось в ответ. - Мы больше не будем!
Для проведения эксперимента ребята вышли на стадион, или "полигон", как его называл Герка. Джимми с Килем несли вдвоём пластиковую канистру с "дождливым зельем". Евгения Петровна собрала ребят в центре стадиона и велела присесть на корточки. Все послушно присели и с любопытством смотрели на неё - что дальше? Учительница достала из сумочки маленький тюбик и выдавила на ладонь коротенькую колбаску жёлтого крема. Потом быстро растёрла крем между ладонями и выставила ладони перед собой. И от её ладоней вдруг вытянулся бледно-голубой, почти невидимый луч, словно от прожектора. Только в отличие от прожекторного этот луч не освещал предметов, а куда-то пропадал, дойдя до границ стадиона. И там, где проходило тонкое лезвие луча, начинал еле заметно дрожать и струиться воздух - словно над жарким костром. Евгения Петровна начала медленно поворачиваться, очерчивая лучом невидимый круг, и что-то нараспев приговаривая по-английски.
- Джимми, переводи! - прошептал Вован, толкнув Джимми в бок.
- Я не совсем точно понимаю, - прошептал Джимми в ответ, - какой-то язык немного непонятный - наверное, это староанглийский... Значит, так: "...О, вы, сёстры змеиных болот и чёрных топей, сёстры дремучих лесов и косматых туч, сёстры полярных льдов и жарких пустынь, помогите мне, о, сёстры! Сокройте нас от глаза чёрного, от глаза синего, от голубого, карего и серого! А зелёный глаз, если он не меж нас, будет крепко закрыт, пусть он долго спит. О, вы, сёстры мои - Анна Кимберлийская, Мэри Абердинская, Молли Ковентрийская - услышьте меня и помогите мне!"
- А про кого это она? Что за Молли?
- Откуда я знаю? Света, ты про них ничего не слышала?
- Ой, да это подружки её из Англии, она там на стажировке с ними познакомилась, теперь переписываются... Не мешай, Вовка.
- Ну, вот и всё, ребята, - Евгения Петровна прерывисто вздохнула и опустила руки. Ладони её ещё слабо светились в темноте, словно по ним пробегали голубые змейки. - Теперь можете вставать, никто нас не увидит и не услышит.
- Во здоровско! - не мог скрыть восхищения Вован. - Это Вы в Англии так научились, Евгения Петровна?
- Теорию мы здесь учили, а стажировка была в Англии. Это древний способ, им пользовались ещё в четырнадцатом веке шотландские ведьмы, когда собирались на свои шабаши - ну, на симпозиумы, можно сказать.
- А нас научите так?!
- Не торопись, это в программе старших классов... Ну что, Джимми, ты готов?
- Готов, Евгения Петровна, - Джимми закрутил крышку пульверизатора и выпрямился. - Ух, я и волнуюсь...
- Давай, чего там, - хлопнул его Киль по плечу. - Не дрейфь, всё нормально, Джимми. Ребята, давайте в сторонку чуть-чуть...
Ребята расступились и встали широким кругом. Джимми вошёл в центр круга и замер, словно прислушиваясь к себе.
- Ну, Джимми, давай, - нетерпеливо прошептал Герка.
- Не мешай! - дёрнула его за штаны Юля.
Джимми плавно наклонился, раскинул руки в стороны и начал свой колдовской африканский танец. Постепенно танец ускорился и ребята, завороженные его ритмом, начали непроизвольно хлопать в ладоши и притоптывать ногами. Незаметно вплелась в ритм странная, диковатая песня-заклинание:
- Комб амням агном агнохт,
Ковук муп абмавк агни-уп,
Ац-аук акнуп абмирд,
Ац-ац пох, ацирд-ацмал!
Струйки зелья разлетались во все стороны и попадали на зрителей. Девочки тихонько ойкали, но никто не отбегал и не пытался увернуться. Незаметно прекратился мелкий нудный дождик, который моросил сегодня с самого утра. Все радостно посмотрели на небо, но оно было по-прежнему тёмным, без единой звёздочки. Затаив дыхание, ребята ждали. Ничего не происходило.
- Кажется, не получилось... - обескуражено пролепетал Джимми. - Ребята, честное слово, я старался...
- Да ты не огорчайся, Джимми! - воскликнула Юля. - Давай вместе попробуем, я тебе помогу!
- И я тоже! - кивнул Киль и вытащил из портфеля пластиковую бутылку с дырявой пробкой. - Помоги зелье налить.
- И мне налей!
- И мне! - потянулись к Джимми бутылки, флаконы и даже водяной пистолет - гордость Вована. Канистра быстро опустела.
- Ну что, попробуем? - деловито спросил Киль. - Начали, ребята. Три-четыре! Комб амням агном агнохт...
И ребята закружились в неведомой африканской пляске. Дружно, слаженно, может быть, не совсем правильно, но с таким огромным желанием помочь другу! Все как-то уже и позабыли, для чего они это делают - просто нельзя же, чтобы вот так расстраивался человек! Даже Евгения Петровна словно забыла, что она - учительница и плясала наравне со всеми. И совсем неожиданно вдруг ахнула Ксюша:
- Ой, ребята! Смотрите - звезда!!!
Все замерли, запрокинув головы к небу. В тучах вдруг появилось аккуратное круглое окошко, и в нём дрожала яркая переливчатая звезда. Это было такое чудо - первая звезда за два месяца! А окошко быстро расширялось, и в нём загорались всё новые и новые звёзды. Прилетел мягкий, по-настоящему весенний тёплый ветер и ровно зашумел в голых ветвях деревьев.
- Зюйд-вест... - машинально прошептал Киль. - Ребята, неужели у нас получилось?!
- Ура-а-а!!! - завопили все и кинулись обнимать Джимми. Тот смущённо отбивался:
- Да ладно, ребята, перестаньте! Это не я, это Киль придумал же!
А Евгения Петровна устало думала об одном: только бы тучи опять не затянули небо! Ну, пусть ребята порадуются хоть немного - они ведь так старались над своим маленьким чудом...
Но маленькие волшебники, как видно, разбудили весну по-настоящему. Прекрасная погода стояла уже вторую неделю и не собиралась портиться. По ночам лужи ещё затягивало тонким хрупким ледком (который так приятно ломать, слыша звонкий "весенний" треск!), а днями солнце успевало и подсушить грязь на дорогах, и пробудить первые травинки, и обсыпать носы ребят веснушками. Растаял лёд на пруду, обрадовано заорали лягушки, слaдко проспавшиe всю зиму, и Юля с мамой начали собираться домой.
А для Диньки весна стала просто длинным-длинным праздником. По ночам, когда Вован выводил его погулять, на Диньку нападал какой-то телячий восторг. Он с таким упоением носился по травке, с таким наслаждением хрупал молодыми нежными листочками, что с бедного Вована сходило семь потов, когда питомца надо было вести домой. Капризный динозавр упирался всеми лапами, обиженно визжал по-поросячьи и так умоляюще смотрел на Вована, что затащить его домой можно было только на руках. Из-за этого Вован уже пару раз опоздал на уроки.
- Совсем уже этот дон Педро меня замотал, - жаловался Вован ребятам. - И ведь жалко его, балбеса - он теперь целыми днями с подоконника не слезает. Смотрит на листья и поскуливает так жалобно. А днём его на улицу не выведешь, что с ним делать - ума не приложу.
- Может, отвезти его куда-нибудь? - нерешительно предложила Феня.
- Куда его отвезёшь? - вздохнул Вован. - К вам в парк, что ли? Он там у вас всех кикимор перепугает и эльфов разгонит, хулиган такой. Дядя Толян просил Диньку ему продать - он его к себе на остров хотел увезти.
- На какой ещё остров? - удивились все.
- Да я точно не знаю, он недавно какой-то остров себе купил в Тихом океане, сейчас виллу себе там строит. Говорит: давай, мол - там его не увидит никто, будет на солнышке греться и бананы лопать. Я сказал, что фигушки. "Не увидит никто!" Да он откормит его, да начнёт туристам за деньги показывать. А куда я без него? И он без меня там всех на уши поставит...
- Короче, дело ясное, - подвела итог Светка. - Собирай своего обжору зелёного и перевози к нам в Горки.
- Как - в Горки? - открыл рот Вован.
- Да обыкновенно! Я с бабушкой уже говорила - она посмеялась и говорит: "Ладно, везите - будет Катьке приятель".
- Какой ещё Катьке?
- Да козе нашей.
- Ага, козе! А если она забодает его?
- Кто, Катька? Да ты что! Она у нас коза смирная, добрая. И не бодается совсем - старенькая уже.
- Ох, не знаю, Света, - вздохнул Вован, - подумать надо...
- Да чего там думать! В эти выходные и привози, а я к этому времени в Катькином сарае место ему приготовлю. А ты к нам по выходным приезжать будешь, так что он особенно не заскучает.
Так Динька переселился в Горки. Вован напрасно волновался - динозавру деревенская жизнь пришлась вполне по душе. Старенькая коза Катька отнеслась к нему очень даже дружелюбно - возможно, он напоминал ей какого-то нескладного козлёнка, тем более, что у него начали расти короткие рожки. Теперь Динька целыми днями щипал вместе с козой травку во дворе бабушкиного дома, грелся на солнышке и чувствовал себя совсем неплохо. Правда, в первый вечер, оставшись без Вована, Динька затосковал, принялся царапать лапами калитку и жалобно тявкать. Светка с Геркой долго успокаивали его, но Динька был безутешен и перестал канючить только тогда, когда по телевизору началась очередная серия из жизни сеньоров и сеньорит.
Глава четвёртая
До летних каникул оставалось всего две недели, но именно эти две последние недели почему-то тянулись невероятно долго, словно время задремало, разомлев на майском солнышке.
- Джимми, - теребили все ребята Крюгера, - А твоя мама никаких таких заклинаний не знает, чтобы время быстрее бежало?
- Я уже спрашивал, - виновато улыбался Джимми. - Она сначала смеялась, а потом сказала, что вообще-то, такие заклинания есть, но она их никогда никому не расскажет.
- Почему? - удивилась Феня. - Жалко ей, что ли?
- Нет, Феня, ей не жалко. Но она говорит, что это очень опасно. Если мы будем это знать, то будем всё время торопиться жить, понимаешь?
- А-а, поняла. Это когда сидишь на уроке и думаешь: "Скорей бы перемена, по радио должны концерт "Черных орлов" передавать", так?
- Ну да, и не только это. Ты ведь ещё думаешь: "Скорее бы выходной", "Скорее бы каникулы", "Скорее бы Новый год", так?
- Ну а кто так не думает?
- Вот и получается, что все торопятся жить. А если все смогут делать так, чтобы время бежало быстро, все скоро станут старенькими. А ещё может быть столько разного - я даже и не знаю.... Ну вот, например, ты хочешь, чтобы побыстрее настала перемена, и время побежало быстрее. А в это время, - Джимми улыбнулся, - Ксюша ест мороженое и хочет, чтобы время тянулось подольше. И что получится, если разные люди хотят разное?
- Ну, ты и сказал! Кто это ей разрешит на уроке мороженое есть?
- Я же просто так сказал, для примера. Ну, ты же сама понимаешь...
Подумав, все согласились с тем, что всё должно приходить в своё время - и перемены, и каникулы, и Новый год. Время - такая штука, что с ним лучше не озорничать. Тем более, что до каникул и в самом деле осталось всего ничего.
Учебная ночь начиналась как обычно. Дежурные Джимми и Феня заканчивали наведение порядка в классе, Герка сидел у себя на "Камчатке" и рассеянно целился в глобус сразу тремя трубками, заряженными горохом.
Отдуваясь, в класс вошёл Вован с двумя портфелями в руках - своим и Светкиным.
- Кто это тебя так загрузил? - поинтересовалась Феня, - Светка, что ли?
- Да, попросила занести, она там птенца в гнездо пихает. Мы идём, а он вывалился. Птенец, в смысле. Ну, Светка мне борсетку сунула, а сама - на метлу, птенца взяла и под крышу полетела. Сейчас придёт. У-у-ф, чего она только сюда пихает?! - Вован с трудом водрузил "борсетку" на Светкину парту и потряс рукой. - Еле дотащил, в натуре.
Тут распахнулась дверь, и в класс влетел встрёпанный Киль.
- Братцы, - выдохнул он, - полундра...
Федя
В тот вечер Киль бежал в школу в замечательном настроении. Так всё было здорово! Во-первых, приехал папа, по которому Киль жутко соскучился за год. Во-вторых, папа обещал взять Киля на лето в плавание на "Крузенштерне", который будет участвовать в международной регате. И было ещё и "в-третьих", и "в-четвёртых" - одним словом, вечер был просто необыкновенным. И вдруг всё мгновенно изменилось.
Когда, весело размахивая портфелем, Киль подбежал к пруду, он увидел Юлю, стоявшую у старой берёзы. Вид у неё был растерянный и напуганный.
- Ой, Киль! - сбивчиво заговорила она. - Ты представляешь, ужас какой! У нас в пруду какое-то чудище появилось!
- Что ещё за чудище? - всё ещё улыбался Киль. - Лох-Несское?
- Да не смейся ты, я серьёзно говорю! Утром наша соседка, тётя Валя, только из дома вышла, как что-то здоровенное такое над ней ка-а-ак проплывёт! Она смотрит: что-то большое, глазастое, с ластами! Потом оно поглубже поплыло, поплыло, и - раз! Карасика сцапало!
- Руками?
- Да какими руками?! Я же говорю: ласты у него! Или у неё... Ртом сцапала. И проглотила сразу.
- А ты сама его видела, чудище это?
- Нет, не видела. Меня мама сразу на берег выгнала. И сама выбежала со всеми вместе. Мы весь день под кустами прятались...
Киль оглянулся. И правда, под кустами сидели все русалки, что жили в пруду. Выглядели они, как и Юля, растерянными. Одеты все были кое-как, видно, выбегали из домов впопыхах, как люди при пожаре. Маленькая русалочка Настя тихонько ревела и шёпотом просила свою маму отпустить её домой, чтобы забрать куклу Галю: "Ну, только на минуточку, я быстренько!" Мама так же шёпотом успокаивала Настю и уверяла, что с куклой ничего не случится.
- Смотрите, смотрите! - прошелестели вдруг тревожные голоса. - Вон оно! Осторожно, детей берегите!
Вода на середине пруда вдруг вздыбилась холмом, и к берегу медленно поплыло тёмное круглое тело размером с небольшой тазик.
- Дети, дети! Отойдите от берега сейчас же! - Виктория Ихтиандровна подхватила Юлю с Килем в охапку и опрометью кинулась подальше от воды.
- Тётя Вика, да погодите! - Киль, словно вьюн, вывернулся из её рук и побежал к берёзе.
- Киль! Назад!
- Не бойтесь, Тётя Вика, я туда не полезу, я отсюда... - Киль ловко, как обезьяна, вскарабкался на берёзу. - Ну, ни-че-го себе! Вот это да!
- Киль, что там? - нетерпеливо спросила Юля, пытаясь вырваться из маминых рук.
- Черепаха! Представляешь?!
- Какая ещё черепаха?
- Ямайская! Я возле Кубы таких видел! Только эта ещё маленькая... - Киль спрыгнул в траву.
- Ничего себе: "маленькая"! Кашалот целый!
- Да маленькая, маленькая. Когда вырастают - они чуть ли не с лодку размером. А эта ещё так - подросток...
- И откуда он тут взялся, этот подросток? - сердито проговорила Виктория Ихтиандровна. - Куда нам теперь? Так и сидеть на берегу?
- Сейчас узнаем... - Киль осторожно шагнул к воде.
- Киль! Осторожно!
- Ладно, ладно...
Черепаха тем временем подплыла к самому берегу и печально смотрела на Киля своими круглыми жёлтыми глазами. Её мокрый панцирь тускло поблёскивал под Луной, длинные ласты медленно шевелили водоросли.
- Эй, как вас... Тётенька! - окликнул её Киль.
- Сам ты тётенька! - обиженным баском отозвалась черепаха. - Я парень!
- Ой... Извините, я не знал, - смутился Киль.
- Ладно, ничего...
- А вы кто? Как сюда попали?
- Меня Федя зовут. А как сюда попал - и сам толком не знаю...
- Киль! - окликнула друга Юля. - Мы в школу не опоздаем?
- Ох, и правда! - спохватился Киль. - Федя, извините, мне сейчас бежать надо, я чуть попозже приду, и вы мне всё расскажете, хорошо?
- Правда, придёшь?
- Честное слово! Только вы это... Русалок не едите?
- Че-го?! - обиделся черепах Федя. - Делать мне нечего, что ли? Я рыбу ем. И водоросли. Да я вообще-то всё ем, что дают, я неприхотливый. А русалок не ем, не бойтесь.
- Ну, слава богу! - облегчённо вздохнула Виктория Ихтиандровна. - А то перепугали тут всех. Бегите в школу, ребята, я тут всех сама успокою.
Как только Киль рассказал обо всём этом ребятам, в класс вошла Евгения Петровна с Юлей и Светкой.
- Евгения Петровна! - вскинулся Киль. - Тут такое дело!
- Знаю, знаю, мне Юля уже всё рассказала. Здравствуйте, ребята. Садитесь по местам и успокойтесь.
Легко сказать: "успокойтесь"! Тут живая ямайская черепаха в пруду плавает, а ты сиди и готовься писать контрольную по математике.
- Евгения Петровна! - взмолился было Киль.
- Я всё прекрасно понимаю, но уроки - прежде всего, - спокойно, но непреклонно остановила его Евгения Петровна. - Никакая опасность никому не грозит, так что наберитесь терпения и настройтесь на контрольную работу. После уроков все вместе подумаем, как быть. Всё. Я сказала.
- Хау... - неслышно вздохнул Джимми.
- Чего говоришь? - наклонился к нему Герка.
- Это индейцы так говорят, - шёпотом пояснил Джимми. - "Хау. Я сказал". Это значит, что он не изменит своему слову.
Герка живо представил Евгению Петровну в головном уборе из перьев, с яркими полосами боевой раскраски на лице и с томагавком в руках. И решил, что в таком виде учительница выглядела бы просто здорово.
И это как-то помогло высидеть такие бесконечные уроки. Когда ждать окончания уроков становилось совсем невмоготу, Герка опять представлял учительницу в виде грозного вождя племени ирокезов, и ему становилось немного веселее. И время бежало чуть-чуть быстрее.
В этот день Евгения Петровна серьёзно зауважала своих учеников - никто не ныл, не перешёптывался - над классом висела глухая тишина, которую лишь изредка нарушали тихие вздохи да шелест страниц. "Маленькие, а какие терпеливые", - думала она про себя и втайне признала, что на их месте она бы извелась от нетерпения. В конце концов, она не выдержала и объявила, что уроки сегодня закончатся на час раньше. Все радостно вздохнули и быстро собрали портфели. Тихо, без суеты вышли из класса и зашагали к пруду. Герка со Светкой вели воздушную разведку - летели впереди и смотрели, нет ли по дороге случайных прохожих. До пруда добрались без приключений.
Тёмное зеркало пруда казалось застывшим. Ни ряби, ни волн. Только лёгкий туман сонливо плыл над водой.
- Ну, где твой Федя? - нетерпеливо спросил Герка. - Ничего с ним не случилось?
- А что с ним могло случиться? - неуверенно ответил Киль. - Спит, наверное. Подождать надо.
- А вдруг его уже поймал кто-нибудь? - не унимался Герка. - Или разбомбил? Знаешь, как подводные лодки топили? Глубинными бомбами...
- Типун тебе на язык! - возмутилась Феня. - Всё бы тебе бомбить! "Барбардировщик"...
- Ладно, я сейчас узнаю, - сказала Юля. - Подождите немножко, я быстро.
И, не снимая ранца, она легко скользнула в воду.
- Вот что мне всегда было непонятно: почему Юля всегда приходит в школу сухая? - задумчиво проговорил Джимми, когда Юля скрылась под водой. - Она ведь в воде живёт?
- А почему у неё самой не спросишь? - удивилась Светка.
- Ну... неудобно как-то...
- А русалки умеют очень быстро высыхать, - объяснила Ксюша. - Мы, кикиморы, так тоже умеем - у нас многие в болотах живут. Надо просто всю воду из одежды выбросить.
- Как это? - не понял Джимми.
- Ой, ну это трудно словами объяснить... Ты видел, как собаки отряхиваются, когда из воды выходят? Ну вот, и мы вроде того, только не отряхиваемся, а... как бы сказать...
- Усилием воли? - помогла ей Евгения Петровна.
- Ну да! Просто берёшь и отбрасываешь всю воду от себя. Получается такое облачко вокруг тебя, а ты становишься сухой.
- Всё равно пока не понял, - вздохнул Джимми.
- Я же говорю, это трудно словами объяснить. Вот ты смог бы объяснить, как ты глотаешь?
- Ну, как... Глотаю, и всё.
- Ну, а КАК? Что ты для этого делаешь?
Джимми задумался, поглотал, прислушиваясь к себе, и рассмеялся.
- Да, Ксюша, - иногда легче просто сделать, а не объяснить, как сделать.
Послышался тихий плеск, и все увидели, как из глубины пруда вынырнул черепах Федя и неторопливо поплыл к берегу. На спине у него с гордым видом сидела Юля.
- Ну вот, знакомьтесь, - проговорила она, когда они подплыли к берегу. - Это Федя.
- Здрасьте! - нестройным хором поздоровались ребята.
- Привет, - флегматично отозвался Федя. - Как дела?
- Нормально, - бодро ответил Герка за всех, - вылезай сюда, поболтаем.
- Да не-е, мне в лом вылезать. Я лучше здесь буду.
- Ну, как знаешь. А ты, Юлька, слезай с парня - сидишь, как на диване, понимаешь, а ему тяжело, небось, - Герка явно ей завидовал и начал вредничать.
- Да ничего, пусть сидит, - снисходительно отозвался Федя, - не тяжело мне. Только не вертись. Вы сами-то откуда? Здешние?
Ребята рассказали Феде о себе и услышали в ответ его историю. Он вылупился из яйца на одном из островков тёплого Карибского моря. Море он помнил совсем плохо - только то, что вокруг было много-много чудесных запахов и насколько хватало глаз - прекрасная чистая солёная вода (совсем без запаха хлорки). И ещё много-много солнца днём и огромные мохнатые звёзды ночью.
А потом его кто-то выловил и привёз сюда. Само путешествие он почти не помнит - но было страшно, душно и тоскливо. А здесь его поселили в аквариум, стали кормить какой-то незнакомой едой и называть Фиделем, а потом просто Федей. Кормил его какой-то толстый дядька по имени Вася. Сначала Феде жилось неплохо - он плавал в аквариуме, общипывал вкусные водоросли (правда, потом хозяин заменил их на пластмассовые), и в ус не дул. Но год спустя аквариум стал ему совсем мал. Приходилось всё время тыкаться носом в стекло, случалось расплёскивать воду, когда чуть посильнее шевельнёшь ластами (а попробуй, посиди весь день без движения!). Хозяин пытался пристроить Федю кому-нибудь из друзей, но все отказывались. Тогда он повздыхал-повздыхал, а потом дождался темноты, вынул Федю из аквариума, в котором он уже еле помещался, погрузил его в сумку и понёс к пруду. Там он вытряхнул его в воду и торопливо побежал назад - не то боялся, что кто-нибудь увидит, не то думал, что Федя вылезет из пруда и поползёт за ним. А куда Федя поползёт? Даже если бы он мог его догнать, всё равно не стал бы. Обидно только было и есть хотелось - хозяин даже не покормил его тем вечером.
Всё вокруг было незнакомым и пугающим. Вода холодная и не такая прозрачная, как в море и аквариуме, рыбки почему-то плавали (сами!) и шустро уворачивались, когда Федя хотел их съесть. Наконец, с грехом пополам он поймал какого-то ленивого карася и дело пошло лучше. Водоросли в пруду были тоже вкусные. А потом Федю увидели русалки и ужасно переполошились. Хорошо, что Киль пришёл, а то неизвестно, сколько бы они ещё от него прятались. А теперь ничего, нормально. Русалки его не боятся, Виктория Ихтиандровна даже попросила его съесть водоросли вокруг её дома - совсем всё заросло. Федя с этим управился быстро, там его и нашла Юля.
- Вот бессовестный! - вздохнула Ксюша, когда Федя закончил свой рассказ. - Взял и выбросил, как сломанную игрушку всё равно.
- Точно, - поддакнул Вован. - У нас в доме одному такому подарили обезьянку, он с ней повоськался-повоськался пару дней, а потом она в холодильник залезла и весь йогурт слопала. И он её выкинул. Она у него под дверью поскулила-поскулила, а потом в мусорный бак полезла, есть захотела. Ну, а там её одна старушка нашла и к себе забрала. Хорошо ещё, летом дело было, а то замёрзла бы...
- А ты тоже хорош! - вдруг взъелась на него Ксюша. - Сам сплавил Диньку в деревню, и забыл про него!
- Кто забыл?! - заорал Вован, - Я забыл?! Да я к нему каждые выходные мотаюсь! Позавчера там всё воскресенье у бабы Егоровны огород пропалывал, забор красил! Сперва узнай, а потом говори, в натуре!
- Правда? Ой, тогда извини, я не знала...
- Да ладно, - быстро остыл Вован. - Чего там...
Стали думать, как быть с Федей. Было ясно, что в пруду ему оставаться нельзя - рано или поздно увидит кто-нибудь, ловить начнут. Или найдётся какой-нибудь совсем уж ненормальный и захочет его динамитом оглушить - тогда в пруду вообще ничего живого не останется - ни рыбы, ни лягушек, ни русалок. Да и самому Феде несладко придётся.
- Может, в наше озеро его перевезти? - предложила Светка. - У нас в лесу озеро есть небольшое. Там никого не бывает, никто его не обидит.
- А зимой куда ему деваться? - вздохнула Евгения Петровна. - К тебе под кровать? Просто ума не приложу...
Федя деликатно помалкивал, задумчиво трогая ластами стебли водорослей. Ему было явно неловко доставлять новым знакомым столько хлопот. Юля тихонько гладила его по мокрому панцирю.
- Знаете что, ребята, - предложила Евгения Петровна, - давайте-ка пока по домам пойдём. Скоро уже рассветёт, пора нам. А дома с родителями посоветуетесь, и мы всё решим.
- Ладно, Федь, мы пойдём пока, - извиняющимся тоном сказал Киль. - А ночью придём и решим. Не бойся, мы что-нибудь обязательно придумаем. Ты только постарайся осторожнее высовываться, чтобы не заметил никто.
- Ладно, вы не волнуйтесь, - ответил Федя. - Я долго могу под водой сидеть. А когда надо будет вздохнуть, я только нос высуну - и сразу назад.
- А сколько ты под водой просидеть можешь? - заинтересовалась Феня.
- Ну... Точно не знаю, но час точно просижу.
- Ого! И не трудно?
- Да нет вроде...
- Ну ладно, до вечера, - помахала всем рукой Юля. - Поплыли, Федя.
Федя плавно развернулся и неторопливо поплыл к середине пруда. Так же плавно он скрылся вместе с Юлей под водой - только круги медленно пошли к берегам.
- Красиво поплыли, - вздохнул Герка. - Точь в точь, как подводная лодка. Вот бы мне так уметь...
- Ну, до вечера, ребята, - сказала Евгения Петровна.
