Слушаю очередной рассказ знатока десантных душ. Дело в ординаторской я, хирургическом костюме и, потому рассказчик не подозревает с каким интересом ему внимаю:
- А у них же у десантников как? Взял банку сгущенки, банку кофе, литр водки, все это выпил и побежал сорок километров...
Так-то вот...
Но, обо всем по порядку.
"Моя" армия началась намного раньше, нежели сам попал в неё. В 1986 году со второго курса мединститута забрали, на срочную службу, ещё в Советскую Армию старшего брата.
Кстати, хочу сказать, в Вооруженных силах, срочная (срочной, срочное) имеет прямо противоположное значение общепринятому пониманию этого слова - это не синоним: быстрая, внеочередная, скорая, экстренная. Срочная - значит: настал срок, плановая; отсюда и служба срочная - запланированная, ожидаемая; или срочное донесение - плановое, в указанный срок, в порядке вещей - т.е. торопиться никуда не надо.
"Попал" брат хорошо. Призвался из медицинского института, в Омске; поездом через всю Сибирь, на восточную окраину Родины. Полгода в Хабаровске в учебке и затем, ещё полтора на острове Курильской гряды Итуруп. Без отпуска, внимания прессы, прокурорского контроля и комитета солдатских матерей...
Для меня - тогда старшеклассника, вся армия, как перспектива службы подразделялась на Воздушно-десантные войска (с парашютом учили прыгать еще в ДОСАФе), пограничников и "все остальные части" - так нас и приписывали заочно в военкоматах.
Служил брат не ВДВ и не в пограничных войсках, а во "всех остальных". Добросовестно писал ему письма со школьной скамьи, а затем после его возвращения в 1988, развесив уши, слушал рассказы совсем другого человека, в котором мало-мало что узнавал от прежнего, двухлетней давности, старшего брата. Ничего притягательного ни в его рассказах, ни в рассказах его одноклассников, однокурсников (в следующем году я тоже поступил в мединститут) об армии не было. Был некий негатив: очень трудно, вдали от дома, кормят мало, работы много (то есть делать нечего), быт суровый, дембеля дерутся, всё там плохо: два года армии - это две страницы жизни, вырванные из нее на самом интересном месте... но почему-то красной нитью проходила мысль, что сквозь это горнило должен пройти каждый мужик, и то ещё, что о "потерянных" двух годах жизни никто не пожалел.
"Мой призыв" - мои одноклассники последние, кто служил в Советской Армии, удивительно, но вторили своим старшим братьям: в армии должны отслужить все. Может быть, этот факт сыграл свою роль в моей, интактной по отношению к воинской службе судьбе.
Тогда уже из ВУЗов на срочную службу не призывали, невозможно было представить ситуацию, при которой мог бы попасть в войска и тем более в войска Воздушно-десантные... Но мысль материальна. И ситуация представилась.
1992-1993 год. Средства массовой информации и политики самого разнообразного ранга добивались рейтингов, плюя публично на военных людей и все, что с ними связано. Громить, топтать, ломать: все советское - плохо.
Политики высшего ранга (в основном с пятнами на голове) сливали все завоевания наших дедов и старших товарищей просто за подачки (в основном для себя лично) с запада. Уничтожались и (или) отдавались лучшие технологии и новейшее вооружение, закрывались военные заводы и тысячами вышвыривались на улицу те, кто отдал годы служению Родине в СА и ВМФ...
Армия была тогда, кто помнит, настолько нелюбима, что даже за занятия на военной кафедре, в ВУЗе, нам ежемесячно доплачивали к стипендии, но и это посещаемость занятий курсом не значительно увеличивало - многие студенты предпочитали иметь дополнительный выходной, в день занятий по военной подготовке. А за год до этого, старшекурсники, вернувшиеся уже, правда, "через две зимы, через две весны" (а так же через два лета и две осени), сорвали военные сборы студентов-медиков просто своим наплевательским отношением к ним и к офицерам. Был большой скандал, но пресса поддержала вчерашних дембелей, нанеся еще один удар по престижу Армии в региональном, так сказать, масштабе.
Вот в такое время, какие-то странные, с сединой в висках люди, живущие своей непонятной для нас, студентов четвертого курса медицинского института, жизнью, стали зазывать на военные факультеты. Приходили умудренные опытом подполковники и полковники на занятия и лекции, собирали нас специально на военной кафедре: рассказывали что-то про военную службу. Да что они могли нам, начитавшимся газет, насмотревшихся ТВ и наслушавшихся старших братьев сказать нам? Про денежное содержание, какие-то там пайковые, возможное жильё?
Смотрел я на этих странных, словно не от мира сего, зрелых людей и грустно становилось, и жалко их: ну кто же пойдет сейчас в армию добровольно? Зачем вы, уважаемые, свой труд и время понапрасну тратите? Зачем вы жизнь свою прожили? Обидно, наверное, под старость лет стать "официально" ненужными.
Сколько в те лихие времена судеб сломано было?
Россия...
Еще Наполеон отметил, что для войны (в нашем случае для армии) нужны три вещи: деньги, деньги и... деньги.
Конечно, армия поглощает деньги тоннами, какой-нибудь простенький выстрел ПТУР (противотанковая управляемая ракета) стоит как Жигули последней модели. Но сотнями надо производить (и пускать) даже не их, а крылатые ракеты и к тому ещё самолёты, корабли, подводные лодки, да ещё много всего... и кормить, обувать, одевать, учить, лечить миллионы.
Если бы всех их отпустить домой, да зарплату не платить и пенсии отменить, да всё продать, да больше армию не собирать...
Так в те времена и делали.
Да только пока в голову хоть одному человеку может прийти мысль о насилии, армии нужны. И ядерное оружие тоже. Не зря оно зовется сдерживающим фактором, благодаря, как ни странно, ему, мир до сих пор и существует.
Наверное, тогда об этом догадывался. Потому, следующим летом, несмотря на все усилия родных и близких, против вообще всего пошел продолжать учебу под крыло Министерства обороны, ещё с двумя ребятами с моего факультета отслуживших уже срочку. И застрял в этой армии до сих пор. Недолго, правда: в боевых частях ВДВ всего двенадцать, с небольшим, лет.
Перевелся тогда дальше в Сибирь. На пятый курс Военно-медицинского факультета при Томском медицинском институте.
Сейчас заканчивает свое бытие, такая рациональная форма подготовки военных врачей, как военно-медицинский факультет: четыре года обычного гражданского ВУЗа, затем ещё два года вышеуказанной организации и ты - лейтенант, дешево и сердито. Действительно на много дешевле и лучше. Служивших в войсках медиков с факультетов было 90% и лишь все остальные были академические (их армия содержит с 1 курса). Сейчас факультеты закрывают, интересно, кто служить будет? да ладно...
То же студенчество, только с большим ореолом романтики, зарплатой и неудобной шинелью. Шинель, как карма, хочешь, не хочешь - она с тобой. Тяжело, непрактично, неудобно. Ни один человек в здравом уме и твердой памяти добровольно этот предмет туалета носить не будет. Но, как дань традициям или ещё по какой причине, она есть и носить её (в основном в военно-учебных заведениях) заставляют.
Новые люди, новые условия, новое, в конце концов, место - все интересно. Первые понятия о воинской службе; первая форма и кирзовые сапоги... отделения, взводы, курс... начальники, подчиненные, коллектив... устав, дисциплина, строй...
Через год первое офицерское звание - младший лейтенант, две маленькие, в самом деле, золотые звезды. Гордился жутко. Старших лейтенантов демонстративно не уважал, а капитаны казались старыми и мудрыми воинами.
Необычные истории, Афганистан, осколки Карабаха, Прибалтики и пацаны курсом старше - участники штурма Грозного...
О ВДВ и не помышлял тогда, хотя на курсе был 1 элитный - взвод ВДВ: ходили в десантной форме, на стажировке в воздушно-десантных дивизиях прыжки совершали и гордились этим. Будучи обычным "краснопогонником" смотрел на это все очень ровно: не было мыслей даже служить в ВДВ, а может чувствовал: эта дорога все равно туда, куда надо. Теперь уже могу сказать, оглядываясь назад: жизнь без ВДВ не могла быть моей.
Но тогда мы просто курсанты, и все что касается военной службы ново, хотя это службой ещё, конечно не было.
За два года учебы выстрелил шесть раз из ПМ-а: три пробных и три на зачет. Досконально, теоретически, выучил полк в обороне и наступлении, так же оружие массового поражения и токсикологию, а пригодилась психиатрия, физкультура и умение пить водку, но об этом позже...
Стал постигать армейскую логику и некоторые нюансы работы и быта воинских подразделений.
Вспоминается, как в составе большой "коробки", человек сто от нашего факультета, готовился к параду в честь пятидесятилетия Победы. Маршировали тогда на факультете, на плацу училища связи и по улицам Томска, в последних двух случаях в составе колонны из всех частей и подразделений томского гарнизона. Тренировались в одиночной ходьбе, шеренгами, коробками, колоннами; под счет, под барабан, под музыку. Стаптывали ботинки и ноги в течение двух месяцев, умели все. Вот тогда я понял, что есть коню свадьба: нарядные подтянутые военные, красиво маршируют на параде.
Девятого же мая несколько человек, прошедших этот двухмесячный курс, по причине постановки в наряды, не смогли участвовать в параде, их заменили другими (не тренировавшимися для этого людьми), наша "коробка" постоянно сбивалась с ноги и "прыгала", заметно превращаясь из строя в табун... Жалко немного было двухмесячного труда, бесполезного теперь вдвойне.
В армии все, несколько угловато. Квадратное катаем, круглое таскаем. Инициатива в войсках строго наказуема. Надо четко усвоить: делай, как сказали, начальству видней. Это не от спеси и не от глупости, это для простоты управления и быстроты исполнения. Невозможно передать все нюансы подчиненным, да и не нужны они, только минимум самой необходимой информации. Сказано грузить "люминий" грузи, а то придется перейти на "чугуний".
Как все хорошее, учеба скоротечна... Вот и выпуск скоро. "Пишите, - говорят, - где служить хотите, учтём, может". Три графы, три варианта написал сам: Таджикистан (уж не помню номер, реально воюющей там дивизии), спецназ ГРУ (романтика так до упора), и заключительным, запасным пунктом - ВДВ. Так вот и определилось всё сказочным, третьим вариантом.
Счастливая студенческая вольница закончилась распределением в элитные Воздушно-десантные войска (они же Войска Дяди Васи (в память Василия Филипповича Маргелова), они же Возможно Двести Вариантов) и торжественным маршем на выпуске.
Кстати, хочу рассеять ещё одно распространенное заблуждение. Василий Филиппович Маргелов вовсе не первый, а девятый по счету командующий ВДВ. Но сделал он для ВДВ больше всех вместе взятых командующих, тот потенциал, который он заложил в войска не удалось растранжирить до сих пор...Между всем прочим, тельняшка для десантников тоже его заслуга.
Все далее изложенное случилось в рамках Воздушно-десантных войск. В этих рамках сложилась жизнь многих близких людей, да и собственная там корнями...
ВДВ - части быстрого реагирования (по нынешней терминологии) располагались тогда на бескрайних просторах, от Уссурийска до Пскова и Новороссийска, нашей необъятной Родины...
Вообще, распределение одна из самых волнующих тем в войсках. Распределение - это место жительства на обозримое будущее, это условия жизни, это возможный карьерный рост. Где лучше, лично, не знаю. Варианты от Калининграда, до острова Итуруп, от южного берега Белого моря, до северного берега моря Черного. Была еще такая, философская, поговорка: "Дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут".
Мне с распределением повезло. А подавляющему большинству из нас (оно и по теории вероятности объяснимо) досталась Сибирь.
Сказать о месте службы (и жительства): Сибирь - не сказать ничего. Ну, впрочем, и не буду: сами знаете.
Сарай.
Где-то в Сибири, в далекие теперь от нынешних дней годы приехал в часть молодой лейтенант - доктор Игорь Биршаков - большой, спокойный человек с задатками военного организатора. Поставили его на штатную должность начальника медицинского пункта. То, да се принял дела и должность и получил, как символ власти, большую связку ключей.
Шли дни, Игорь вникал в работу, осваивался, в общем, все шло как должно, пока на своей небольшой территории он внезапно не наткнулся, на старый, почерневший, от времени вросший в землю, но еще крепкий сарай. Странно, но при передачи имущества предшественник ничего не сказал об этом объекте. Старослужащий санитар - ефрейтор Шамиев только пожал плечами на расспросы: все два года своей службы он воспринимал это просто как факт: "сарай".
На дверях подсобного помещения висел ржавый амбарный замок, как ни странно, ключ к нему нашелся на связке и однажды, в свободную минутку непоздней еще осени, Игорь шагнул на порог этого давно не посещаемого места.
Посередине сарай рассекал на две половины узкий проход. Все остальное небольшое помещение было от порога завалено всяким военным скарбом, ценным, во всяком случае, на первый взгляд. Вот, сразу же у порога лежит куча исправных с виду двухлитровых кислородных баллонов и часть даже с прикрученными шлангами высокого давления. Вошедший поднял верхний - тяжелый. Может ещё и заправленный? Игорь осторожно приоткрыл вентиль - ничего не произошло, открутил вентиль посильнее - ничего. Игорь открыл вентиль наполную, но баллон не подавал никаких признаков жизни. Пустой? Но такой тяжелый. Может, забит? Лейтенант постучал набалдашником шланга по чему-то твердому - без результата. Все, наверное, пустые, с чего бы им тут лежать? Уже оглядывая мат. средства дальше, перед тем как положить в кучу неинтересный более баллон он машинально поднес свободный конец шланга к уху. Может что пшикнет хоть (неужели здесь все непригодное?) и, взвыв, упал влево, потому что справа, в ухо, из внезапно прочистившейся системы высокого давления, ему прилетело сразу сто двадцать полновесных атмосфер.
Пролечившись неделю в госпитале с баротравмой правого уха, еще месяц он плохо им слышал, но хорошо - все потом прошло.
Сарай был заключен и желающих посещать, его, долгое время не было.
Прошло ещё пара лет и на смену, уже старшему лейтенанту Биршакову, пришел выпускник Академии. Молодой лейтенант Фоменко - добродушный, неторопливый, очень хозяйственный воронежский хохол, не мог оставить без внимания такую сокровищницу как старый сарай, который почему-то выпал из разряда сдаваемого - принимаемого имущества.
Сначала, правда, руки не доходили. Но всему свое время.
Осень была поздняя, уже который день было -10С и за ночь землю накрыл белый-белый никем еще не тронутый снег. Улучшив минуту, Серега нашел на наследственной связке все тот же, бурый от времени, ключ и подошел к сараю. Большой амбарный замок после некоторого упрямства открылся и Сереге представился знакомый нам антропоморфный пейзаж. Постояв, пока глаза привыкли к сумраку, с опаской покосился на кучу двухлитровых кислородных баллонов: "пустые должно быть". Он взял один валявшийся почему-то в проходе: легкий, кран полностью открыт: "пустые", - утвердился Серега в мысли, и тут в глаза ему блеснула пятилитровая аптечная банка. Осторожно пройдя между наваленного с обеих сторон имущества, поднял закрытый сверху крышкой бутыль из светлого стекла. Наблюдательный и осторожный Сергей начал изучение находки: жидкость, заполнявшая емкость до краев была прозрачной, бесцветной, не маслянистой и, не смотря на стоявшие морозы, в лед не превратилась. Не спирт ли? Исследователь поставил банку на земляной пол и, присев на корточки, не с первой попытки открутил крышку. Как учили на уроках химии, ладонью от горлышка погнал воздух к носу, ещё и ещё - никакого запаха не уловил. Может все-таки спирт? Серега взял бутыль, одной рукой обняв его, прижавши к груди, а другой шарил по карманам спички, одновременно двигаясь в сторону улицы и подсознательно, для контроля еще раз сунул нос в близкую открытую горловину.
- Классика, - подумал Серега, сразу после того, как способность думать к нему вернулась. А до того он: отшвырнул бутыль в одну сторону, сам упал в другую, катался по нетронутому снегу, силясь вдохнуть хоть глоточек чистого сибирского воздуха, а когда это удалось, встал на карачки, его вырвало, он отполз в сторону и еще некоторое время не меняя положения: дышал, дышал, дышал. Нескоро встал и, шатающейся походкой направился в медпункт.
Первому встречному - старослужащему санитару-водителю ефрейтору Лаубе красный, бешеный начальник швырнул ключи, сделав какие-то гиперактивные жесты в сторону сарая, из чего Лаубе заключил, что его (сарай) надо поскорее закрыть. Подошедши к невзрачной постройке, флегматичный прибалт, удивленно разглядел на снегу сценарий разыгравшейся здесь трагедии, впрочем, не уловив запаха нашатырного спирта (по причине морозной погоды), причины не уяснил. Пожав плечами, на всякий случай, закатив сапогами банку в сарай, он закрыл его...
С Серегой все обошлось: три дня разговаривал шепотом, еще неделю хрипло. Только-то.
Через два года, сдавая дела и должность начальника медпункта молодому лейтенанту, про сарай, уже старший лейтенант Фоменко, не упомянул.
Путь из Томска в Псков, в другую жизнь, не был долгим.
Ещё шесть километров от самого города и вот моя первая воинская часть. Въехали на территорию, за синие ворота с эмблемой ВДВ; бегут солдаты по дороге - физ.подготовка. По пояс раздетые, обычные пацаны. А мне представлялось: десантники двухметрового роста с накаченными до жути мышцами, тогда постигло меня, неразумного, разочарование: "И это десантники? И это ВДВ? Как же они в смертельной рукопашной схватке будут?" И потому встретив мастера спорта по рукопашному бою, старшего лейтенанта, очень зауважал его, за спортивные заслуги. Только чуть погодя заметил, что отчужден он от коллектива, очень своим телом занят, не до других ему.
Как-то комбат обронил:
- Б...ть, прислали каратиста... Мне пахари нужны, а не каратисты.
Как же так, думалось, ведь если бы все были каратистами... Тогда про силу духа, действительно ничего не знал. И искренне заблуждался, считая, что занимаясь здоровьем тела, дух укрепляешь.
Этот мастер ушел в спорт представлять в ВДВ на турнирах, да и вообще все парашютисты, каратисты, боксеры, музыканты лишь представляют ВДВ, но не служат, не пашут, далеки они.
Парадоксальный атрибут тяжелого армейского труда - койка. У многих, в рабочих кабинетах и помещениях официально стоят койки, начиная с основы основ - помещения дежурного по части. Для всех других, даже приезжих, даже многих приезжих, даже многих приезжих неожиданно койка (подушка, матрас, одеяло) найдется. Ведь в армию не ходят на работу, как это делают обычные люди. В армию приходят жить, и чем раньше ты на службе (если повезло заночевать дома), тем лучше, а когда уйдешь, не знает никто, а спать-то все равно надо. А еще надо есть и умываться, потому на рабочем месте всегда есть бритва и чем закусить. В связи с последним обстоятельством (но конечно не только с ним), часто находится что выпить... Вот и выходит, что армия: и работа, и отдых, и дом, и семья...
Образ жизни такой - армия.
Одно из первых узнал, что войска наши воздушно-десантные и дивизии воздушно-десантные, а состоят они из парашютно-десантных полков. А все потому, что войска и дивизия имеют свою авиацию (в дивизии это эскадрилья АН-2), а полк только парашюты.
Служба в чине лейтенанта напрочь изменила мое представление о службе, об армии, о ВДВ и о жизни вообще...
Это сейчас выпустившихся лейтенантов, а с Военно-медицинской академии уже старших лейтенантов, ну только на руках не носят: зарплата в первую очередь, подъемные, жилье, безвозвратные ссуды и куда вас там поцеловать? (но не надо, бесполезно, для тех, кто знает, что такое вкусная жизнь).
А мы тогда на излом попали, старшие товарищи получили от советской армии седых волос и осколков в мягкие ткани, но к тому: квартиры, машины, награды, льготы, зарплаты, сбережения, и не поняли еще, что для нас это все в ближайшем, но прошлом; или в будущем, но весьма, весьма отдаленном и призрачном. И потому:
- Ли-и-ийтинант!!!
А лейтенант в те годы это съёмщик двухкомнатной деревянной квартиры с печным отоплением и мощными мохнатыми мышами, забегающими по водопроводным трубам к потолку. Это шесть месяцев вообще без зарплаты. Это двадцать один раз в неделю макароны с солью для всей семьи, сахар в банке - НЗ, две солдатские железные кровати - из мебели, да служба почти без выходных. Помню еще постоянное чувство голода, как у молодого солдата и слонячью радость от перепавшей пайки. Очень, очень тяжело тогда было, но пережили, наверно и тому благодаря, что звезд не хватали, просто работали и всё.
Лейтенант, это не человек даже. Как бы это передать? Не знаю. Лейтенант - и все. Хотя лейтенант конечно, тоже не подарок. Но его научить надо и, кто знает, генералом станет.
Три ошибки лейтенанта М.
Стоял в парке одного боевого полка, помимо всего прочего, тентованый прицеп. Там предыстории немного... но суть в том, что в него, заваленном доверху всякой всячиной, полез молодой лейтенант искать краску. Покрасить, видно что-то хотел. Не знал он ещё, что командиры должны лезть куда-либо только при особой необходимости, а так: ставить задачу, обеспечивать её выполнение и контролировать.
Ну, нашел, в недрах этого склада на колесах, бочку. Краска ли? Как узнать? Сунул руку в жидкость, вроде краской пахнет, нужна была бежевая, а тут еще бочки стоят. Темень под тентом - цвета не различишь.
И того ещё, он молодой не понимал, что лёгкие пути обманчивы (ими надо следовать лишь в крайних случаях), потому, чиркнув спичкой и поднеся её зажженную поближе к испачканной руке, он совершил ещё ошибку... Конечно через пять минут прибегает в госпиталь с ожогом. Возбужденный, но довольный - легко отделался. Ну, пока перевязывали, он эту историю - "анамнез" и изложил.
А тут за окном обнаружилась беготня какая-то нешуточная, крики и над парком гвардейского полка, столб черного дыма, прямо в стратосферу. Тут и лейтенант тоже понял, что, размахивая под тентом рукой в горящей краске, руку-то он потушил...
Ещё через пятнадцать минут комдив со свитой приехал. Такие люди, да в плохом настроении, гости, скажем, не очень желанные. Возникла легкая суета. Думали всему конец, особенно лейтенанту. Хотя сразу же появилась надежда на благополучный исход: генерал, лишь грозно посмотрел на того с порога госпитальной палаты и на всех, вытянувшихся в струнку. Постоял, но слов не находил. И развернулся уж было уйти, вдруг, молодой офицер, не усвоивший ещё, что даже если взбешенный начальник говорит, молчать надо, совершил третью грубейшую ошибку: осмелевши от молчания окружающих, он браво начинает "разговор" первым:
- Товарищ генерал-майор! Разрешите уточнить! А что сгорело?!
Плотину терпения и гуманности командира воздушно-десантной дивизии прорвало фразой:
- Я тебе, что б..дь, справочное бюро!!? ... ... ...
Сквозь тебя, особо выдающиеся, смотрят, и сквозь зубы разговаривают. Зубами даже и кулаками приходилось место под солнцем занимать. Поддерживали тогда хорошие люди разных, кстати, возрастов и званий. Всегда и везде они были и есть, в том числе в армии. Замполиты (сейчас - заместители по работе с личным составом), к ним не относятся (только в виде исключения): тот, самый первый, подполковник как бешеная шавка слюной брызгал и сгноить пытался, лишь за то, что моя жена записалась на прием к командиру дивизии, пришла, отсидела очередь и спросила на счет комнаты в общежитии. Комдив тот, сейчас большой чин, позвонил командиру полка, и что-то типа: "Что это у вас жены ли-и-ийтинантов, мою светлость по-пустому беспокоят!?" Замполит, рассказали, за мной в тот день до ворот вприпрыжку скакал, а на следующий, перед офицерами, унизить пытался. За что товарищ подполковник? С его подачи многие и долго в мою сторону рот кривили. А там реформа армии из части в часть, прыг-скок и везде: "Алле. А что это за лейтенант к нам приходит?" Трудно было. Но все встало на свои места.
Знаете, чем отличается замполит от хорошего командира? Настоящий командир говорит: "Делай как я!" Дурной командир и замполит говорят: "Делай, как положено".
Много швали всякой в армии до сих пор. Но достойных людей все равно больше. Только они, как на гражданке, и везде, в глаза не бросаются. Спасибо вам добрые сердцем срочники, сверхсрочники, прапорщики, старшие и младшие офицеры, которые не дали тогда сгинуть и во всем разочароваться...
Неполное служебное соответствие - не значит что человек гнилой.
Орден на груди не значит, что офицер герой...
И это я в армии понял...
Кстати, "служебное несоответствие" - самое грозное и обидное наказание очень метко называли между собой "служебное несовпадение"; это тянет за собой к тому же ощутимый материальный ущерб. "Несовпасть" может всякий, по самым разным причинам...или вообще без видимых причин, так, по зигзагу кармы.
В армии все диалектические законы действуют явно. Все. Даже такой, например как "Закон парных случаев". Очень почитаемый в армии закон. Поступил боец с аппендицитом - жди второго. Сбежал - жди второго. Авария - будет ещё. Самострел - пожалуйте второй. Тяжелый больной - вот ещё один...
Впрочем, не о том... да? Ли-и-ийтинант!!!
Обеспечения, выезды, стрельбы, учения, полевые выходы, проверка туалетов, дезуголков, расположений, амбулаторный прием, стационарные больные, консультации в госпитале, наряды, полное безденежье (полное!!! и помногу месяцев), осмотр 800 человек перед обедом на предмет "желтухи", изоляторы, "косари". Все - начальники: иди туда, иди сюда... "Ли-и-ийтинант!!!"
И ещё солдаты. Да - солдаты. Кто не знает кто это такое, не поймет. Как и все, они разные бывают. Но, тенденцию, канву, попытаюсь передать.
Был раньше анекдот:
Жила бабка рядом с воинской частью. Тут, как-то ночью, ей огород разорили. Вызывает она участкового, ходят, смотрят ущерб и рассуждают промеж собой:
- Может это солдаты?
- Да нет, следы-то человеческие...
Солдаты это люди конечно. Но люди всегда особенные. Во все постсоветские времена, все кто мог от армии: откупался, поступал, болел или по другому как отмазывался... В армию, особенно после прекращения призыва студентов и некоторых других категорий, попадали люди часто даже не со средним образованием, часто те кого не воспитали родители, учителя и участковые милиционеры. С пьянки, с гражданки, хоп в военкомат и далее нате вот вам: и чтоб уволился Человеком. Правда прав у вас никаких: на гауптвахту сажать нельзя, ударить нельзя, тут ещё комитет солдатских матерей сынкам жизнь облегчить пытается... воспитывайте в общем. А солдат, это ещё тот человек, которому всё это не нужно. Ему: поесть, поспать, и до приказа дни посчитать. А если он вдруг сытый и отдохнувший и ничем не занятый то... беда. 100% беда. Здорового, сытого, выспавшегося, одетого, обутого и ничем незанятого бойца тянет на поиск приключений и подвигов. А они (подвиги, которые приходят на ум биологически зрелым оболдуям) очень часто попадают под статьи УК РФ со всеми вытекающими отсюда последствиями...Так что лучше недоесть, чем переспать. И потому в армии есть еще один очень жизненный анекдот:
Командир:
- Боец возьми лом и иди, подметай плац.
- Товарищ прапорщик, метлой же быстрее...
- Мне не надо чтоб было быстрее. Мне надо чтобы ты зае...ся!
Именно по этой причине часто дисциплина в коллективе и личная поддерживается и укрепляется физической нагрузкой, тяжелым трудом и присказкой:
- Не доходит через голову, дойдет через ноги.
Вот мы уже коснулись анатомии десантника и выяснили, что у него есть голова и ноги. Далее представить немного сложнее, ибо следующая военная мудрость гласит:
- Солдата куда не целуй - везде жопа.
Это верно. В связи с разными целями в жизни и мировосприятием, подставит тебя, так что рад не будешь и потому не надо быть добрым: работа, работа и еще раз физическая, строевая, тактическая подготовка, а так же наряды, караулы, построения и тревоги.
И по тому же поводу один очень опытный офицер, в суровых условиях, говаривал:
- Товарищи командиры! Не надо гладить солдата по п..зде ладошкой!!!
Да, прямо так вот и говорил.
Молодых или дезадаптированых солдат любого призыва, сами сослуживцы называют слонами, офицеры иногда ласково - слониками. У слона две доминирующие мысли - забить (набить) хобот и поспать, это водит их по жизни, как сомнамбулу, и отличает от нормального бойца.
Вот из таких пяти, основных частей согласно армейскому жизненному опыту состоит средний боец. Хотя все это конечно ложь, в которой, впрочем, недвусмысленный намек на правду жизни.
А правда жизни ох как сурова бывает... Солдат это не просто человек, а человек, как уже отмечено, особенный. И потому его сопровождают не только явления человеческой жизни, но и явления особенные. В том числе насекомые. Да, да: насекомые.
БЭТЭРЫ. Раньше только на картинках в учебнике биологии видел - экзотика как муха Цеце, как слон. Нет, в армии все ближе и расстояния и экзотические животные. А бэтэры, потому что есть сходство вши с БТР во внешнем виде, в проходимости... не могу объяснить - есть.
Так вот, с переменным успехом, борьба не с вражескими, со своими родными бэтэрами и еще рядом чудных насекомых.
Насекомые.
Шел 1995 год шла необъявленная война, самая кровавая со времен ВОВ.
Со всей России не могли набрать боеспособных частей для действий в Чечне. И в какие-то головы стали приходить мысли, что может быть не надо полностью разваливать войска? Может быть, армия еще пригодится? Нам эти мысли отозвались приказом создать из всей воздушно-десантной дивизии один (один!!!) боеспособный полк, укомплектованный по штатам мирного времени. Хотя многие дивизии, того времени, не могли укомплектовать и караульную роту. Выбор пал на наш полк, отдельно стоящий, самый дисциплинированный и управляемый.
Не скажу точно, но примерно от трёхсот солдат и сержантов срочной службы мы развернулись до восьмисот. Во все части нашей дивизии пришли разнарядки кому, сколько и когда передать личного состава в полк со снаряжением и амуницией.
А мы этот личный состав принимали, каждый по своей службе. Тогда ещё седой подполковник, инструктируя нас, сказал военную мудрость:
- Запомните, хороший командир, хорошего солдата никогда не отдаст.
Чуть позже я понял и эту мудрость армейской жизни.
В задачу медслужбы входил телесный осмотр прибывших и опрос жалоб на здоровье. Это были самые первые мои дни в войсках...
На плацу по пояс раздетые с выложенной перед собой амуницией стояли ряды и ряды бойцов. С какого бока вообще подходить к солдатам? Ну да ладно: вперед.
- Солдат, жалобы есть?
- Никак нет.
Ну и внешне вроде все нормально(отсутствие следов побоев и анатомических деффектов).
- Солдат, жалобы на здоровье?
- Никак нет!
Так.
- Солдат...
- Товарищ лейтенант, подойдите ко мне, - это опытный подполковник, мне.- Вы вшей когда-нибудь видели? Понятно, на картинке. Посмотрите сюда.
Вот тогда я впервые увидел и вошь, и гниду, и следы их укусов на теле. Тогда увидел и белых, и серых, и больших, и маленьких, и сытых, и голодных, и беременных и самых-самых разных. И в самом-самом разном количестве на отдельно взятом человеке. Потому что были завшивлены все. Как потом выяснилось все пять сотен человек со всех частей дивизии!!! Вот это кипишь был. А мы отдельно стоящая часть, со своей баней, и видимо, другой прачечной: у нас в полку вшей не было. Мы это всем доказали. Худо-бедно за пару недель дивизия с этой нечаянной находкой справилась.
И с другой. С другими насекомыми, следы которых увидел тогда же, в меньшем, конечно количестве. Чесотка. Оказалось и она не только в книжках. Такие вот были (с тех пор все очень сильно изменилось) три основных вида армейских насекомых.
Ну конечно три.
Третий вид остается непобежденным до сих пор, ни в локальных стычках, ни тотальной войне.
С этим видом борьба бессмысленна. Этот вид представляет эволюционную ценность. Существует, приспосабливаясь ко всем условиям на земле, более 10 миллионов лет. И мы - люди, всего лишь временное неудобство для этих замечательных, сравнительно безобидных существ.
Тараканы.
В армии все основательно и если уж есть что-то, то чтоб на всех хватило. Такого количества тараканов, как ночью, в старых армейских строениях, не видел даже в фильмах ужасов. Когда от включенного света они в движение приходили, доски на полу прогибались. Бр-р.
А количество этих насекомых, кстати говоря, показывает уровень социальной лестницы.
Надо сказать, условия службы тоже соответствовали этому уровню: не было элементарных медикаментов и оснащения, то что было, было испорченным и (или) просроченным, но другого не было. Приходилось изворачиваться и юлить. Например, всякий паразит на теле бойца (см.выше), по идее ЧП, влекущее за собой череду административных и санитарно-гигиенических мер.
В войсках, как нигде, ссор из избы не выносят. Все по максимуму решают внутри коллектива. Если какое-либо происшествие не разрешилось, вышло за рамки воинского коллектива и в круговорот событий вынужденно вовлечены начальники - это всегда плохо и для начальников, но они в свою очередь сделают все, чтобы данное событие на долго запомнилось в данном коллективе через голову и ноги (опять-таки см.выше), но с другой стороны все возможное и невозможное сотворят, чтоб наверх информация не прошла, ибо тогда "памятку" сделают и им. Отсюда и закрытость воинских коллективов и вооруженных сил вообще. Усмешку у знающих людей вызывали телевезионные баталии: "В Н-ской воинской части эпидемия пневмоний!!! В госпитале находится уже 15 военнослужащих!!! В часть вылетел министр обороны!!! Прокуратурой начато расследование!!!" Что будет дальше в этой части посвященным так же хорошо известно: "наказание невиновных и награждение непричастных". Пневмонии вылечатся, про сенсацию забудут все, кроме жестоко наказанного заместителя какого-нибудь, да военного доктора, определенных крайними... потому как, если есть происшествие, то должны быть виноватые, а они в свою очередь должны быть наказаны и об этом доложнено: "Разобрались до конца! Виновные наказаны!"
У нас в стокоечном госпитале, к слову, лечилось одновременно по три десятка бойцов с пневмониями (еще ОРЗ, которые особо не считались), спокойно выздоравливали да и выписывались и никаких сенсаций, потому как, кому не положено, тот ничего и не знал. Это так для примера. А вывод такой, что если в коллективе ЧП, но командир умелыми действиями воспрепятствовал утечке информации, то уже наполовину проблему решил. И поэтому, тоже, воинские коллективы тщательно сокрыты от посторонних глаз.
В повседневной жизни командиры больше всего боятся в подразделении травм. Травма - это всегда доклад, вышестоящему командованию, всегда расследование (огромный ворох бумаг), часто уголовное дело (даже если травма пустяковая), это значит, что в подразделении либо неуставщина, либо не соблюдаются правила техники безопасности. Это всегда оргвыводы и наказание крайних. Потому скрыть травму большая удача для командира и идут в связи с этим на многое, но сначала к доктору: "Док это можно не показывать?" Если случай не страховой, уголовщины нет, человек обратился по нормальному, то можно и "не показывать"...
Из массы подобных нюансов начала складываться военная служба. А ещё: первые укладки, прыжки, задушевные беседы, рассказы воевавших и расстрелянная из автомата кабина санитарки. Офицеры и солдаты только с войны вернувшиеся, обыденно так: ну да воевал, а что такого тут все воевали... РТУ, БТУ, КШУ с выброской десанта и десантированием техники. (Выброс десанта, это огромная, круглогодичная и многодневная работа, кульминация которой белые купола в небе. Десантирование техники - это мероприятия на порядки сложнее). Совещания, собрания, построения, строевые смотры...
Строевые смотры - это вообще отдельная, для беседы тема.
Завтра строевой смотр. У-у. В полку это масштабная затея. В подготовку входит масса самых разнообразных групп мероприятий: подготовка формы одежды и внешнего вида, командирских сумок и РД (ранец десантника), подготовка оружия и спецсредств, подготовка разнообразнейшей документации и документов, строевая подготовка, изучение песни и приписного личного состава. Подчеркиваю, это не мероприятия, а большущие группы мероприятий, разобрать которое по полочкам не берусь ни одно. Ибо про каждую из этих групп подробно написано во всевозможных уставах, огромном количестве приказов и директив, даже перечислить которые, возможности никакой нет. "Читайте книги,- говорят умные военные, - в них все написано".
- На все четыре с половиной дня.
- Четыре с половиной?!
- Да. Сегодня - вечер, ночь и завтра - утро: это три. В ВДВ день за полтора... итого четыре с половиной. Да это же почти рабочая неделя!
А ещё часов в пять-шесть объявят тревогу, чтоб веселее было. А приведение в высшую степень боевой готовности - это даже не группы мероприятий. Это другая жизнь через два отпущенных часа.
И вот парашютно-десантный полк, в полной экипировке (в том числе: бронежилет, каска, автомат, штык-нож, противогаз, ОЗК, РД (ранец десантника с содержимым), сумка офицерская полевая и еще масса полезных мелочей) дружным коллективом на плацу встречает рассвет.
В восемь часов все на плацу, согласно ранжиру. Непосредственно строевой смотр начнется в двенадцать, ничего, мы пока порепетируем...
Командир полка на трибуне:
- Напоминаю! по команде становись: набрать установленный интервал и дистанцию. Прекращаются все шевеления и разговоры. Военнослужащий смотрит перед собой, наклонен вперед, опираясь на носки, так, чтобы смог сделать шаг вперед, не меняя более положения тела (не наклоняясь дальше вперед - прим. автора). По команде равняйсь: все одновременно поворачивают головы направо: подбородки вверх, голова назад не запрокинута - уши на одном уровне... видна грудь четвертого человека. По команде смирно - одновременно поворачиваем головы вперед, подбородки вверх, замерли... ни одного шевеления! С трибуны видно каждого! По команде вольно военнослужащий может расслабить одну ногу правую или левую... мысленно! ...
Опрос жалоб и заявлений, смотр внешнего вида, документов, оружия, РД, хим.защиты... прохождение торжественным маршем и прохождение с песней в составе подразделений... подведение и доведение итогов смотра, еще какая-нибудь официальная часть... все это в полном снаряжении, стоя на плацу иногда мысленно расслабившись...
И проводится строевой смотр не абы как. А сначала в составе подразделения, затем репетиции в составе части (полка), затем непосредственно смотр части, а потом ещё, может быть, в составе соединения (дивизии) и тоже с репетициями. Все это одно и тоже долго, неблагодарно, нервно и крайне утомительно.
Столь масштабное, трудоемкое и утомительное мероприятие в войсках не редкость. Проводится оно в связи с переходом на летний (зимний) период обучения, в связи с приездом командующего (или еще какого-нибудь начальника), в связи юбилеями, грядущим полевым выходом, объявлением учебной тревоги, отправкой на войну и иными торжественными мероприятиями.
Есть такая военная мудрость (она же анекдот):
Американцы решили победить нашу армию, и их стратеги предложили главнокомандующему:
- Давайте объявим им войну, а нападать не будем. Они сами себя строевыми смотрами за..ут.
Самое досадное для командира, после всего вот этого, если в его подразделении найдется солдатик для разбора "как не должно быть". "Ничто не радует в армии душу так, как неудача товарища", - но это для товарищей того командира.
Выведут такого солдатика, перед строем разберут по косточкам: вот это не то, и то не так. А это значит, что подразделение не готово. Командир сквозь землю готов провалиться. Не потому что у него хуже всех, а потому что попался твой солдат, а другие нет. Не пойман, не вор. Да делай, что хочешь или не делай ничего только умно, чтоб не попасться - так вот в ВДВ.
Готовились, готовились... и вот чей-то солдат перед строем. Все. Его командир "герой" до следующего чьего-то залета. Мало того, что подразделение замучают повторными смотрами, тебе ещё все шпильки и шутки в сплоченном коллективе. Но ничего-ничего это очень не надолго. Чей-то следующий залет не за горами, он просто неизбежен, хорошо бы ещё чтобы без уголовщины и летального исхода, тогда уж не до шуток будет.
Если ты думаешь, что тебе плохо, найди того, кому хуже (армейская мудрость) и такие есть всегда (или очень скоро будут).
Надо еще отметить, для непосвященных, что строевой смотр не синоним "построение". Построение - одна из отличительных особенностей трудовой деятельности в вооруженных силах. "На службу можешь не ходить, на построении быть обязан". Это шутка, потому как присутствуя на положенных построениях, далеко со службы не уйдешь.
Построение - это куда менее масштабное событие нежели строевой смотр. Зато проводится оное мероприятие чаще, и наличие на нем людей проверяется не менее жестко. Построение в средней воинской части проводятся: перед началом рабочего дня и после его окончания, а так же перед обеденным перерывом и после, перед началом любого военного мероприятия (будь то стрельбы, марш, прием пищи, медицинский осмотр, инструктаж лиц заступающих в наряд и просто заступающих в наряд, еще перед отбоем и после подъема для лиц находящихся на казарменном положении; просто если командиру подразделения надо увидеть подчиненных или хочется что-то сказать, два раза не повторяясь... и еще во многих других случаях, причем если все эти события случаются в один день, то построения по поводу каждого из них все равно обязательны). Отсутствие построений в армии явление ненормальное и его обязательно замечают. Не было построения - день прошел зря.
При всем при этом построение - не смысл службы, а просто её условие.
Войска в своей повседневной деятельности решают немыслимое количество самых разных задач, итогом которых должна быть нормальная деятельность частей и подразделений. Например, в состав самого обычного парашютно-десантного полка входят, помимо нескольких сотен индивидуумов, казарм, штаба, столовой, медпункта, клуба, банно-прачечного комбината, учебных классов, КПП, швейной мастерской, еще и склады: продовольственный, вещевой, парашютный, РАВ (ракетно-артиллерийского вооружения), НЗ, горюче-смазочных материалов и др., парк автомобильной и боевой техники с заправкой, полигон и прочее и прочее... В составе дивизии все это кратно, а еще аэродром, самолеты, госпиталь... в общем, даже перечислить возможным не представляется. Все указанное и оставшееся неупомянутым и есть материальная часть армии, с главным двигателем - человеком. Все это должно учитываться, содержаться, снабжаться, охраняться, функционировать, совершенствоваться, убираться, ремонтироваться, перемещаться, воспитываться, сохраняться, контролироваться... Все это еще и воевать должно уметь. И как не странно все такое разнообразное, разрозненное, разномастное и разнокалиберное способно собраться, выйти, выехать, вылететь и решить опасную для жизни задачу в самых сложных условиях.
ВДВ это не раз уже доказали.
Чтобы армия оставалась боеспособной и мобильной существуют полевые выходы - генеральная репетиция войны. Жизнь в полевых условиях и учения в одной, так сказать, бутылке. На полевых выходах проверяется все: техника, вооружение, печки, палатки, полевые кухни; все, чем армия живет на войне.
В подразделениях полевой выход случается как минимум в зимний и летний периоды обучения, но это минимум. У врачей, которые обязаны обеспечивать полевой выход каждого подразделения их на много больше... Ведь полевые выходы бывают: осенью, зимой, летом, весной; на день на три на месяц, на полгода;
"Поле - академия солдата!"
Проводятся учебные пуски, стрельбы, вождения, радиоигры, укладки и т.д. и т.п.
Вот только учебных больных не бывает...
За всеми делами, главной считается боевая и специальная подготовка.
Боевой подготовкой занимаются без исключения все. Специальной каждый по своей специальности: связисты - связью, водители техникой, медработники медициной и т.д.
Леса и поля, мужской коллектив, палатки, костры, разговоры - романтика службы.
Первый полевой выход с ПДБ (парашютно-десантным батальоном) на испытание новой техники - БМД-3. Боевая машина десанта - 3. Тогда на вооружении стояли ещё БМД - 1, допотопные надо сказать создания. Но свое дело и они делали. Легкие маневренные, пушка семьдесят три миллиметра калибр - это много, правда заряжается вручную и делает, в зависимости от навыка наводчика, выстрелов шесть-восемь в минуту, снаряды там еще собираются в ручную пред выстрелом. Ну и наводится, конечно, рукоятками.
А тут БМД-3 - фантастика просто, двигатель, скорость, вместительность, боекомплект... спаренный пулемет, курсовой пулемет, АГС, ПТУРы с башни запускаются, тридцати миллиметровая пушка, со скорострельностью пулемета, создает такую плотность огня, что только держи; электронные прицелы, всякие там навороты.
По всем ТТХ конечно, к специалистам. Но машины: вчера и завтра. А послезавтра - есть уже БМД - 4, говорят просто для звездных войн. Не знаю, не видел.
Обидно, что у нас ещё только "вчера", медленно переходящее в "сегодня": мало уже БМД-1, но БМД - 3, а со времен тех первых войсковых испытаний прошло двенадцать(!!!) лет, ещё пока редкость. БМД - 2, переходный вариант, как говорится шея вроде длинная, да не лебедь, плавает вроде неплохо, да не утка: гусь, короче, ни туда, ни сюда.
Какое новое вооружение и куда оно там поступает, не знаю.
Кстати на том полевом выходе лично сделал два выстрела ПТУРами (противотанковая управляемая ракета) один с переносной установки, один из БМД-3. Держишь цель в оптический прицел (даже если она движется) и двумя рукоятками прямо в процессе полета снаряда корректируешь, если надо его траекторию. В ростовую фигуру с полутора километра попадали.
Помимо специального вооружения, на полевой выход (как на войну), все со своим "личным оружием".
Штатное оружие десантника - АКС-74. Автомат Калашникова складной 1974 года образца, калибра 5.45мм. Хорошая, должен сказать вещь. Убойная. Есть правда и недостатки. Но это оружие себя в деле неплохо показало. А еще с ним десантироваться можно и приземляясь на парашюте стрелять. Этот автомат, как кепка, за мелким исключением, у всех. А вообще оружие десантника разнообразно и разнокалиберно. Есть и складные автоматы 7.62мм, есть ручные пулемёты ПКМ 7.62мм. и РПК 5.45мм. калибром. У него рожок как у АКС-74, только на 45 патронов и такие рожки в боевых условиях очень ценились, их цепляли к автоматам, все-таки на 15 выстрелов больше. А ПКМ заряженный почти 15 кг весит, да еще запасной ствол, да боекомплект, короче тяжесть еще та, таскаться с ней; и потому пулеметчики почти всегда бойцы физически очень... хилые. Самый слабый боец во взводе - это пулемётчик. И ничего в этом странного, прослеживается четко обычная военная логика. При прочих равных условиях то ли автомат постоянно с собой - 3 кг, то ли ПКМ - почти 10 кг. (когда незаряженный) и боекомплекты веса соответствующего кому охота? Потому сильные и ушлые "доверяли" должность пулеметчика самым безответным и слабым во взводе, под предлогом того, что тем физическое развитие и тренировки необходимы. И это правильно. А при марш-броске или в какой серьезной ситуации все равны и если кто "сдох", то у него и пулемёт и РД возьмут и самого, если надо потащат. Сила ВДВ в единстве, когда надо.
Кстати, как и во всем, среди пулемётчиков, случаются яркие исключения. Знавал разведчика, в Чечне, рядовой, который с ПКМ обращался как Кинг Конг с девушкой. Уж не помню, какого тот десантник был роста, но он нежно так, тремя пальцами (щепотью), за рукоятку брал этот пуд боевого железа и, стоя рядом с БМД, перемещал его с земли, прямо на башню машины, а потом залазил сам. Да... до сих пор это зрелище перед глазами...
Полевой выход.
Ну и конечно романтическую составляющую у армии не отнять. Особенно по молодости. Потом служба станет просто образом жизни, а первые впечатления они всегда самые яркие.
Самое красивое воспоминание старшего лейтенанта - полевой выход с зенитным дивизионом на Ладогу.
Февраль.
Через Питер, по дороге жизни и дальше в лес.
Ладога за горизонт. О берег шуга, волнуясь, бьет. В небе невысоко над горизонтом висит комета. Вокруг лес. Снега по колено. До ближайшей станции шесть километров лесной чуть извилистой дорогой. Я - старший лейтенант медицинской службы. Мы только прибыли. Ставим палатку... Кстати, если быть честным, то в постановке нашей палатки я, практически участия не принимал...
Вообще, предшествующий год состоял сплошь из напряженных моментов. Приехав из пятимесячной командировки в феврале, тут же попал под сокращение, перевели в другую часть, там не поладил с командиром; в феврале - марте один полевой выход, в марте-апреле второй, да ещё и с другой частью. Я никого не знаю, за два месяца третий коллектив и с ними надо не просто работать, с ними надо жить, да ещё в изоляции.
...Подчиненных у меня не было, задерганный я предоставил работу командирам вместе с их личным составом. Приняв, таким образом, минимум участия в постановке палатки, принял самое активное участие в попытках разжечь печку. В пылу разлил банку с бензином (который, кстати, вообще нельзя использовать для разжигания чего-либо) чудом не сгорел заживо ещё с двумя солдатами. Печку не разожгли. Заночевал у "добрых людей". Следующий день состоял сплошь из суеты и дел, от которых уже невозможно было отмежеваться. Под вечер все валились с ног.
Наконец палатка поставлена, кровати заправлены, суета утихла. Там за брезентом север, темень, промозглый, сырой мартовский ветер. Внутри: печка раскалена докрасна; стол, над столом, в консервной банке вместо абажура, светит лампочка. На столе, в ровном кругу жёлтого света, кое-что из закуски, два пол-литра "Ладожского озера", маленький приёмник. За столом четверо, разные люди, я со всеми уже знаком - они отличные ребята. Выпили по первой, закусили, закурили. Сильный порыв ветра там, в другом мире, рванул палатку и принёс с собой ощущение полного безграничного счастья, всеобъемлющей, всеохватывающей радости и полного блаженства...
Вообще мне свойственно радоваться, иногда даже без всякого повода, но это было настолько необычное чувство райского концентрата, ВСЕОХВАТЫВАЮЩЕГО СЧАСТЬЯ, что попытался о нем рассказать. Тогда подумалось, что, может быть, ради таких моментов и стоит жить. И даже озвучил эту мысль. Меня не поняли, точнее, понял каждый по-своему, что впрочем, одно и то же... Хотя сказанное и послужило тостом...
А полевой выход прошел отменно. Сорок два дня зимней лесной сказки.
Ёще долго после я поддерживал добрые отношение с новыми знакомыми.
Самые невообразимые задачи, в армии для лейтенантов (во всяком случае лейтенантов медицинской службы), ну например обеспечения перегона машин, двадцать лет стоявших на хранении, в тридцатиградусные морозы за сотни километров, с маршрутом через весь Санкт-Петербург... Хотя не только в морозы, но и потом весной.
Хотя запомнились те первые, самые трудные, сутками без сна. А где спать? Остановишься, заглушишь движок - замерзнешь.
Приезжаешь на базу хранения в другой город технику забирать.
- Вот, - показывают, - берите.
Не в карман же их. Машины эти завести ещё надо было. Двадцать лет под открытым небом простояли, а тут кто-то приехал и с ходу в минус тридцать запустить движок хочет. Среди них полностью исправных, да и укомплектованных не было. Местные прапорщики ходили мимо и хитро чему-то улыбались. Помню, за первые сутки завелась одна машина из полсотни. Впрочем, для ВДВ, нет задач невыполнимых. К несказанному изумлению местных служивых, колонна к следующему вечеру построилась в парке.
Но на этих машинах ещё и ехать надо. От долгого стояния колеса у них деформировались, и первые десятки километров, машину подкидывало с каждым оборотом некруглых колес.
Печки у многих не работали, стекла изнутри покрывались толстым слоем инея и через них невозможно было смотреть, а если к этому не работали ещё и фары...
Едем на ГАЗ-66 такой: без печки. На "эшелоне" уже, по трассе. Холод жуткий, в кабине иней на воротнике намерзает. На улице все темно-белое, от навалившихся темноты и снега. Тишину и нелюдимость слышно даже сквозь гул движка. Водитель, молодой солдат, держится за руль сверху, на руки дышит, чтоб не отмёрзли и одновременно пытается что-то разглядеть через заиндевевшее стекло.
- Боец, - говорю, - у тебя, что рукавиц нет?
- Есть, - говорит.
- Так одень их.
Он с таким энтузиазмом воспринимает эту идею согреться, что тут же лезет за варежками, которые лежат у него за сиденьем, сзади, бросив при этом руль. С этого момента происходит все как-то медленно-медленно. Как сквозь болотную жижу пытаюсь схватить "баранку", но меня кидает вправо и ещё через вечность на меня сверху падает боец. Вот это да... Тишина, темнота. Я жив вообще? А солдат?
- Солдат, ты живой?
Молчит, кряхтит, шевелится. Живой. От куда-то, издалека, глухие голоса. Звук шагов по железу сверху. Там же показав на миг звезды, отрылась водительская дверь. Далее все происходит очень быстро. Густой бас начальника разведки (суровый, старой закалки майор, был тогда старшим колонны) сначала показался родным.
- Солдат, ты живой?
- Да.
- Руки ноги целы?
- Так точно.
- Вылазь. Давай помогу.
Сильные руки освободили меня от груза солдатского тела.
- Всё в порядке?
- Так точно.
- С-с-сука.
И оттуда, сверху доносится до меня звук пары тяжелых, "отеческих" оплеух.
- Там ещё кто-то... Док!!! Ты живой?
Вот, думаю печально, моя очередь, а ведь хотел как лучше...
- Да, - говорю.
- Руки ноги целы?
"Ну, - думаю, - всё по одному сценарию. Сейчас отвесит".
- Не надо помогать, сам сейчас вылезу.
Обошлось.
Или вот ещё.
Едем через Питер колонной, под полсотни машин (ГАЗ - 66 в основном), впереди эскорт ГАИ, дорогу показывают. Широченный проспект. Стой колонна. Где-то в середине боец въехал в зад дорогущей иномарке (это в девяностые-то годы) наезд пассажиров: сразу же посадили на бабки, как из машины вышли. Да благо дело случилось это на глазах сразу у двух патрулей ГАИ, совершенно случайно так получилось. Иномарка сама подрезала наш "грузовичок". За пять минут разобрались. Те написали бумагу, что претензий не имеют, и мы продолжили путь.
Солдат тот, водитель: Ура! Не виновен!!! Глаза как сковороды и пошёл, пошел; вперед!!! Мама у меня все хорошо!!! Ла-ла-ла-ла!!! Вперед!!!
Где-то в центре города, кто-то понял, что половины колонны просто нет. Она хвостом ушла за тем, радостным солдатом, куда-то в недра такой справедливой Северной Столицы. До вечера её искали и выводили на маршрут всей питерской милицией. Благо без потерь.
Да много там всего было: и в трамвай врезались, и в кювет летали, и голодали, и замерзали, и бензин заканчивался. Но всегда доезжали до дома.
Мы же в армии. Мы же десантники.
Лейтенантом получил врачебную специализацию, побывав в Питере уже не проездом, и тогда запал этот город в душу мою.
