ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Семёнов Константин Юлианович
Грозненский роман (часть 1, глава 2)

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 5.49*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Неопознанные самолеты
  Глава вторая
  'Неопознанные' самолёты
  
  Видавший лучшие времена 'Рубин' нагревался страшно медленно. Трещал, гудел, по экрану проносились разноцветные искры, однако, картинки не было. Борис, устроившись на диване, терпеливо ждал, гася желание стукнуть по ящику кулаком. Наконец, треск пропал, зазвучала музыкальная заставка программы 'Вести'. Появилось и нечто вроде изображения. По экрану на фиолетовом фоне неслись причудливо извивающиеся фигуры тёмно-красного цвета, узнать в которых коней со знаменитой заставки мог только пациент психбольницы.
  Борис, не выдержав, привстал с дивана, и в тот же момент телевизор, будто испугавшись, выдал на экран прекрасную чёткую картинку. И как раз вовремя: очаровательная дикторша, звезда перестройки, сообщала первую, самую важную новость. Гвоздь дня, так сказать.
  - Сегодня в течение дня самолёты без опознавательных знаков вновь наносили ракетно-бомбовые удары по Грозному.
  Голос дикторши дрожал от напряжения, глаза испуганно и осуждающе смотрели на Бориса.
  - По заявлению главкома ВВС Российской Федерации генерала-полковника Дейнекина ни один российский самолёт не задействован в настоящее время в каких-либо операциях на территории Чеченской республики. Ракетно-бомбовые удары по Грозному наносятся неопознанными штурмовиками без опознавательных знаков.
  - Ну ни хрена себе! - не выдержал Борис.- Да что ты брешешь, зараза! Какие...
  - Боря, ты опять с телевизором разговариваешь?
  Борис глянул на вошедшую в комнату жену, почувствовал заинтересованность аудитории и, уже не сдерживаясь, закричал:
   - Нет, Ира, ты только послушай! Послушай, что они говорят! Нас, оказывается, 'неопознанные' самолёты бомбят. Неопознанные! Сволочи!
  - Как это - неопознанные? - жена села рядом на диван. - Что, так и сказали? Кто?
  - Кто? Программа 'Вести', Российское телевидение, официальный канал, между прочим. Да ещё вон...Тише! - Борис предостерегающе поднял руку и вновь уставился в телевизор.
  На экране человек в форме генерала российской армии уверял собравшихся на пресс-конференцию журналистов в абсурдности самой мысли, что Грозный могут бомбить российские самолёты. Голос генерала был твёрд, взгляд честен; казалось, он даже обижен, что приходится опровергать столь нелепые подозрения.
  Вряд ли в этот декабрьский вечер вся огромная страна следила за выпуском новостей - много чести интересоваться событиями в далёком южном городе, где давно уже непонятно, что происходит. Но в самом городе, можно поспорить, передачу смотрели почти все. Мужчины и женщины, старые и молодые, чеченцы и русские. Смотрели в центре и на окраинах, на Минутке и в Черноречье, на Бароновке и Ташкале. Смотрели и здесь, в третьем Микрорайоне - вон сколько окон в домах мерцают голубыми отсветами. Правда, и тёмных окон не меньше, но это точно не потому, что там рано легли спать. Просто эти квартиры, скорее всего, пусты, а их хозяева ищут лучшей доли в России.
  Двухкомнатная квартира на последнем этаже панельной пятиэтажки тоже стояла бы сейчас пустой: её хозяева рыскали в поисках хоть какого-нибудь жилья по Ставрополью, оставив продажу на потом. Однако, квартире, да и хозяевам, повезло: как раз вовремя объявился Борис с семьёй. Своё жильё они уже год как продали, вещи перевезли к родителям. Сначала попытались было купить что-нибудь в России, но быстро поняли: денег хватит в лучшем случае на гараж. В городе, естественно - ехать в деревню и Ирина, и Борис категорически не желали. Вот и сидели они теперь в Грозном, в чужой квартире, давно уже не понимая, правильно ли поступили. Что делать дальше, они не понимали тоже, впрочем, сейчас в Грозном мало кто это понимал.
  Тихо шипела самодельная газовая 'буржуйка' - обрезок трубы, обложенный кирпичами. Газ подавался по кислородному шлангу из кухни, продукты 'жизнедеятельности' выводились на улицу по трубе, свёрнутой из оцинкованной жести. Для этого Борис вместо стекла вставил в форточку кусок фанеры с прорезанным в нём отверстием. Это чудо конца двадцатого века Борису сделали на заводе. Работало оно исправно, но довольно своеобразно: отрегулировать газ так, чтобы в квартире была нормальная температура, оказалось совершенно невозможно. Вот и приходилось газ то включать - и тогда через час уже нечем было дышать, то выключать - и тогда опять же через час от жары оставались только воспоминания. Впрочем, без буржуйки было бы ещё хуже: отопления в Грозном не было уже давно.
  Телевизор, стоящий в опасной близости от чудо-печки, как всегда первым почувствовал, что становится слишком жарко: по экрану поползли разноцветные помехи, и лицо генерала стало сизо-фиолетовым, как у алкоголика. Он как раз, наконец-то, перестал отчитывать аудиторию и собрался отвечать на вопросы. С места, опережая своих собратьев, вскочил взлохмаченный молодой человек, представился и со свойственным журналистам красноречием спросил:
   - Господин...аа...генерал. Объясните, пожалуйста, каким образом в воздушном пространстве... ааа...России хозяйничают ...аа... 'неопознанные самолёты'? Ведь Чеченская республика - часть России, да? Почему эти 'неопознанные' самолёты наносят удары по российской...ааэ... территории, и куда смотрят вверенные вам...ааэ... войска? Спасибо.
  Лицо генерала, ставшее теперь зеленовато-синим, начало поворачиваться, как радар, выискивающий цель. Наконец глаза, похожие на прицел, сфокусировались на говорившем, и на лице генерала отразилась масса эмоций. 'Ах ты, зараза, небось, от ЦРУ деньги получаешь? Или от Дудаева? Ну что пристал, козёл? Не понимаешь что ли, что я не сам всё это придумал? Да нет, всё ты понимаешь, гад....Эх, будь моя воля...' Додумать, что он сделал бы с наглым журналюгой генерал не успел: помощник, чутко уловив замешательство шефа, вскочил с места и с бодрой улыбкой объявил, что пресс-конференция закончена.
   - Сволочи! Вот же сволочи! - вновь повторил Борис, обращаясь к телевизору. - Ну что ж вы всё врёте и врёте? Неопознанные? Зараза ты...
   - Боря, прекрати! Сколько можно?
   - Ага, папа снова с телевизором разговаривает! - раздался от дверей голос сына.
   - Слава, не смей делать замечания отцу! Мал ещё!
   - Да я не делаю, пусть говорит, если хочется. Правда, папа? Это тебе не нравится. Пап, а что значит 'неопознанные'? Кем неопознанные?
   - Надо полагать средствами противовоздушной обороны, - провокационный вопрос про телевизор Борис пропустил. - А ты что, уроки уже сделал?
   - Выходит у них такая оборона хреновая? А нас получается бомбят турки? - теперь уже Славик сделал вид, что про уроки он ничего не слышал.
   - Почему турки? - тут же вскинулся Борис. - И у кого это - 'у них'?
   - А кто же ещё? Не американцы же - те бы точнее долбили. По-любому получается что турки. С Чёрного моря, через Грузию. Там же теперь не Гамсахурдия - пропустят, - сын обнаруживал удивительные для шестиклассника знания геополитической обстановки. - А у них - это у России.
   - Славик, хватит пороть чепуху! Где ты этого наслушался?
   - Да ладно, пап, я пошутил. Это у нас в школе пацаны так прикалываются. Вахишка говорит, что Россия, смущается признать самолёты своими, чтоб народ подумал, что Грозный турки бомбят.
   - Господи, о чём вы там говорите? - устало возмутилась Ирина. - А это что у тебя ещё за гадость?
  Славик, между тем, тоже забрался на диван, устроившись между родителями. В руках он держал ту самую 'гадость' - полиэтиленовый пакет, наполовину набитый сигаретными окурками. Опасный вопрос он опять проигнорировал.
   - А ещё пацаны говорят - кто первый найдёт осколок от бомбы, тот сможет его здорово продать. Пап, скоро они центр бомбить начнут? А то потом не продашь. Мам, ну что ты так смотришь? Ты не переживай - брешут они, ясно же! Вот когда чечены собьют самолёт и покажут лётчика по телеку, тогда только и признают. И то не сразу.
  Борис потихоньку слез с дивана, подошёл к балконной двери. Рядом с буржуйкой воздух был сух и горяч. Борис приоткрыл дверь, вытащил из кармана пачку 'Примы', закурил, пуская дым в щель. До окурков он ещё не докатился, но курил давно только 'Приму' или дешёвый табак, который продавали у входа на центральный рынок. Программа 'Вести' закончилась, под конец дикторша ещё раз повторила главную новость дня. 'Сволочи', - привычно отозвался Борис, на этот раз мысленно.
  И что Ира так не любит его 'разговоры с телевизором'? Ну не может он спокойно слушать, когда так нагло врут! Надо же - 'неопознанные'! Уже несколько дней летают над городом, чуть ли не за провода цепляются, ракеты по окраинам сбрасывают - а всё неопознанные. Зачем это? Ведь любому дураку всё ясно.
  Первый раз Борис увидел самолёты несколько дней назад, возвращаясь с работы. Заводской автобус шёл уже по Жуковского, когда сзади из-за низких туч, висящих над консервным заводом, вынырнул хищный серебристый силуэт. Самолёт шёл на низкой высоте с очень большой скоростью. Где-то запоздало застучали выстрелы, похоже ДШК1. Самолёт пронёсся прямо над автобусом, изящно повернул и ушёл в сторону центра. По ушам ударил запоздалый грохот.
  Из-за туч вынырнул второй. Этот летел медленнее, не обращая внимания на стрельбу. Казалось, лётчик специально красуется, уверенный в своей неуязвимости. Самолет, снижаясь, помчался над шоссе, стремительно догоняя 'ЛИАЗ'.
  В автобусе началась паника. Мужчины растерянно приникли к окнам, женщины кричали в голос. Борис тоже прильнул к холодному стеклу, словно загипнотизированный. Картина действительно была красива: яркое солнце в морозном ноябрьском небе, тёмные тучи, отсвечивающие багрово-красным. И сверкающий, прекрасный, каким может быть только смертельное оружие, самолёт.
   - Аа-аа! Аа- ааааааа!!
  Полная пожилая женщина, сидевшая напротив, визжала на одной высокой ноте, широко открыв глаза. Кажется, её звали Ольга Ивановна, инспектор отдела кадров. В нормальном состоянии она была холодна и строга, даже высокомерна. Сейчас от высокомерия не осталось и следа, в глазах застыл первобытный ужас. Похоже, она уже ничего не соображала от страха.
   - Суки! Суки!! - орал шофёр, обычно спокойный молодой чеченец. - Суки!!! Домой! Домой! Где мой автомат? Подожди, падла!
  При этом он жал и жал на газ, и автобус уже не мчался - летел по шоссе.
  Самолет, однако, летел быстрее.
  Несколько секунд - и вот он уже далеко впереди, тоже уходит к центру.
  Ещё несколько секунд, где-то далеко впереди раздаётся взрыв, а самолет, сделав широкий круг, уже мчится со стороны микрорайона, сверкая как клинок горца.
   - Аа-ааа-аааааааа!!!
   - Автомат! Подожди гад, подожди!!
   Сознание на секунду как бы раздвоилось: Борис прекрасно видел приближающийся самолёт, и одновременно перед глазами, как живая, возникла картинка из какого-то фильма о войне. Степь, пыльная разбитая дорога, и мчащийся по ней старенький грузовик. Вихляют, грозя вот-вот отлететь, колёса, трясётся чудом не разваливающийся кузов. Грузовик мчится к спасительной полоске леса. А над ним, из-за стены поднятой в воздух пыли, раз за разом выныривает изящный самолётик с крестам на крыльях. Выныривает, снижаясь, пикирует над грузовиком и скрывается в пыли. Невидимый, разворачивается и снова пикирует, чуть не цепляя кабину. И смеющееся лицо лётчика крупным планом: он не стреляет, он играется, и ему весело. Но, когда до леса остаются считанные метры, лётчик нажимает на гашетку, и грузовик, лишённый управления, переворачивается.
  Картинка была настолько яркой, что Борис вжался в кресло, ожидая пулемётной очереди. Но ничего не произошло, да и нет на СУшках пулемётов.
  Сверкающий силуэт пронёсся над автобусом и скрылся вдали, мелькнув последний раз яркой вспышкой на фоне заходящего солнца. В автобусе постепенно приходили в себя. Женщины утешали рыдающую в голос Ольгу Ивановну, мужчины растеряно молчали, шофёр резко сбросил скорость и что-то бубнил себе под нос: похоже, ему было неудобно из-за своего срыва. К тому же, несколько человек, придя в себя, вспомнили, что проехали Олимпийский - пришлось разворачиваться.
  Из воспоминаний Бориса выдернули бодрые звуки гимна Ичкерии: по телевизору начиналась местная программа. Жена и сын на диване негромко спорили о чём-то. Борис вновь отвернулся, выпустив в щель едкий дым 'Примы'.
  А ведь Ира тогда тоже попала. Сейчас она не любит об этом вспоминать, а тогда, рассказывая, не могла сдержать слёз. Слёз страха и обиды.
  Она в тот день пораньше ушла с работы, завернула на базар купить сигареты - как раз эту самую 'Приму'. Самолёт появился внезапно, как будто вынырнул из-за домов. Летел низко, казалось, задевая антенны на крышах. Грохот реактивного двигателя ударил по барабанным перепонкам, предательски задрожали ноги. Народ вокруг бросился врассыпную, бросая товар и переворачивая прилавки. Такой кадр Борис тоже видел в фильмах о войне. Кто-то бросился в подъезды, но большинство, полностью потеряв голову, просто помчались по улицам. Самолёт исчез, и тут же появился второй. На секунду Ирина как будто бы отключилась: она не слышала ни рёва двигателя, ни криков паники. А когда сознание включилось снова, оказалось, что она бежит. Бежит по проспекту Революции, приближаясь к площади. Как она одолела это расстояние, каким путём бежала - всё это исчезло из памяти начисто. Помнит только, что в голове билась одна единственная мысль: 'Нет! Нет, нет, нет! Лётчик не будет стрелять! Он увидит, что я русская и не будет стрелять! Нет!' Сейчас ей стыдно об этом вспоминать, Борис понимает. Окончательно очнулась Ирина только у родителей, увидев сына - живого и невредимого: из школы его забирали к бабушке. У Ирины были сбиты колени, порваны колготки, видимо, где-то она упала - она это не помнит. Взрывов где-то в районе совхоза 'Родина', которыми закончился налёт, она тоже не помнит. Зато она не потеряла ничего из купленного на базаре, даже сигареты успела взять. На следующий день Ирина, ещё не успокоившись, почти поругалась с сотрудницей, кажется, с Ольгой. Та тоже была на базаре, тоже побежала сломя голову и теперь уверяла, что лётчики стреляли по толпе. 'Да как же вы не помните, Ирина Николаевна? - кричала она. - Стреляли, стреляли! Мне даже осколок в каблук попал - вот, смотрите!'
  Да, это сейчас смешно, а тогда....Тогда, между прочим, этим всё ещё не закончилось.
  Борис пришёл домой раньше, успел покурить, выпить чаю и немного успокоиться. Ирина приезжала обычно позже, и поначалу он особо не волновался. Пока чёрт не дёрнул включить телевизор. Лучше бы он этого не делал! Работало местное телевидение, и то, что Борис увидел, мигом вернуло его в то полуобморочное состояние, которое он испытал в автобусе. Показывали нескончаемый митинг у Совета Министров. Последнее время там снова собиралось много народа, в тот день, правда, было что-то жидковато. Борис успел ещё удивиться, что не слышно ни выступающих, ни комментариев, как вдруг с экрана раздался знакомый рёв. Народ враз бросился врассыпную, словно тараканы в ванной, когда включаешь свет. Камера запрыгала, то поднимаясь вверх в попытке поймать стремительные хищные силуэты, то опускаясь, показывая перекошенные от страха лица. Первый самолёт, спикировав над площадью, снова набрал высоту, уносясь в сторону Минутки. Рёв двигателей на минуту стих и стало слышно, как кричат люди. Слышалось это как сплошное, на одной ноте 'Аааааа-аааа', без передыху.
  Площадь пустела быстро, очень быстро, но разве можно сравнить скорость человека, пусть и смертельно напуганного, со скоростью самолёта. Снова всё заглушил рёв двигателей: над толпой снижался второй самолёт. И в это время камера метнулась влево - где-то далеко за Минуткой в небо поднимался столб дыма. Инстинктивно Борис глянул в окно и обомлел: он увидел этот столб. Увидел не на экране! Борис как, загипнотизированный, несколько раз перевел взгляд с экрана на окно и обратно. Да это же прямая трансляция! Словно в подтверждение на экране вновь дёрнулась камера, ловя в прицел второй столб дыма. Борис поднял глаза - точно, вон он!
  И только тут его как стукнуло: 'Ирина! Ирина же работает рядом, за углом!' Зачем-то бросился на балкон: вдалеке, словно два смерча, закручивались столбы дыма.
  Последующий час или полтора Борис не присел ни на секунду. Так и бегал: то на балкон, пытаясь разглядеть неизвестно что - увидел только, как вдалеке дружной стайкой прошли два самолётика, совсем не страшные с такого расстояния, то подбегал к телевизору, вновь и вновь наблюдая одни и те же кадры: съёмку повторяли без перерыва. Напрасно шептал здравый смыл: 'Спокойно, спокойно! Бомбили далеко - всё нормально!' Тревога, страх, и, главное, острое чувство беспомощности оказались сильнее. Борис выскочил на улицу, прошёлся до конца дома, куря одну сигарету за другой. 'А вдруг они придут с другой стороны?', - и Борис снова помчался домой. И так несколько раз: то на балкон, то на улицу, то включал телевизор, то выключал его. И снова вниз. Ира!
  Жена и сын пришли поздно: из-за возникшей паники почти не ходил транспорт, и пришлось идти пешком.
  Борис ещё раз затянулся, обжёгся и с сожалением выбросил окурок.
   - Папа, зачем? Зачем выкинул, я же просил мне отдавать! А можно я печку выключу? Дышать неч...
  Не договорив и не дожидаясь ответа, Славик спрыгнул с дивана и буквально телепортировался в кухню. Через секунду он опять материализовался в комнате, запрыгнул на диван, выронив из рук 'гадость'. Пакет вылетел на середину комнаты, раскрылся, окурки рассыпались по полу. Комната мгновенно стала похожа на заводскую курилку после обеда. Славик спрыгнул с дивана, опустился на колени и стал собирать окурки, аккуратно запихивая их обратно в пакет. Тапочки он надеть, конечно, забыл, и скоро прилепившиеся бычки висели у него и на носках и на штанах.
  - Слава! - аж задохнулась Ирина. - Ты что творишь? Кто носки стирать будет? Где ты набрал этой мерзости?
   - Мам, ну какая же это мерзость? Это окурки. Я их около твоей работы насобирал, пока ты с Вахидом насчёт машины договаривалась.
   - Насобирал? Славик, ты подбирал окурки с асфальта? Ты что, с ума сошёл? Только туберкулёза нам не хватало!
   - А чего тут такого? С ума... - сделал вид, что обиделся Славик. - Бабушка всё время так делает.
   - Бабушка? - удивилась Ирина. - Не выдумывай!
   - А вот и не выдумываю, - Славик закончил подбирать окурки с пола и теперь извивался, снимая бычки с тренировочных штанов, - Думаешь, где дедушка табак для трубки берёт? На базаре покупает что ли? Так там дорого. Они окурки разворачивают, табак вытряхивают, сушат, а потом дедушка его в трубку набивает. А ты что, не знала?
   - Сумасшедший дом! - вздохнула Ирина. Один окурки собирает, другой с телевизором разговаривает. А тут ещё эти...
  'Ну что же ей так сдались эти разговоры? А если бы она узнала, что во сне и телевизор со мной разговаривает?' - с досадой подумал Борис, а вслух сказал:
   - Слушайте, 'самасшедший дом', давайте спать ложится, поздно уже. Слава замети за собой, видишь, мама нервничает.
  
  Разговор с телевизором
  
   - Ну что, заснул? - спросил телевизор. - Поговорим?
  Во сне телевизор был какого-то странного вида: плоский, с громадным экраном. На экране могло быть что угодно. И кто угодно - Борис так и не смог нащупать какую-нибудь определённость. Сейчас на экране вальяжно раскинулся громадный котище в элегантном костюме и генеральской фуражке. К карману костюма был прикреплен бэйджик в виде российского флага с надписью 'Правда и только правда. Однако...'
   Борис не удивился: во сне он не удивлялся ничему.
   - Ну, мой любопытный друг, что ты на этот раз хочешь узнать? Наверное, про самолёты, - кот зажмурился и сладко затянулся громадной сигарой. - Угадал?
   - Зачем? Зачем это всё было нужно?
   - Конкретней, пожалуйста. Что - всё?
   - Ну, этот фарс с 'неопознанными' самолётами?
   - Фу, как мелко ты мыслишь, мой недалёкий друг! - кот изобразил лёгкое недоумение и выпустил из пасти кольца дыма прямо в Бориса. - Когда в стране полный бардак, стоит ли удивляться таким мелочам. Ну, сдали кое у кого нервы. Ну, одни не знали, что делать, а другие. А другие...Другие ждали, когда эти, пардон, обосрутся. Не бери в голову - это всё мелочи.
   - Ничего себе мелочи! - Борис возмутился, но как-то вяло: после опостылевшей 'Примы' запах настоящей гаванской сигары приятно кружил голову. - Аа-х! Да перестань, ты, не отвлекай! Мелочи? Понапугали кучу народа. Разрушили несколько домов, причём, абсолютно бессмысленно. Выставили себя идиотами перед всем миром. А результат? Дудаев теперь ещё больше на коне, народ уверен, что от России хорошего ждать не приходится. Эх...
   - Не волнуйся ты так, побереги нервы. Они тебе скоро очень понадобятся. Мелочи, Боренька, именно мелочи - поверь. Я же тебе толкую: в стране полный бардак. Бал правят самодурство, непрофессионализм, глупость и раздутое самомнение. Да ещё мздоимство, алкоголизм и. ...Да что я тебе это говорю! Сам что ли не знаешь? Маленький?
   - Да понимаю! Но всё-таки 'неопознанные'...
   - Прекрати! Дались тебе эти 'неопознанные'! Один неумный дядя сказал - остальные повторяют. Что ты в самом деле! Сам что ли мало глупостей говоришь?
   - Так то я, а это...
   - А какая разница? Ты что считаешь, что там наверху какие-то особенные? Не такие как ты? Ну, Боря, я тебя не узнаю! Такие же! А зачастую даже и глупее, уж извини. Зато думают, что умнее всех. Разница только в том, что твою глупость повторит, в крайнем случае, сын, а глупость, сказанную главой государства - вся страна. Эх, Боря, то ли ещё будет...
  Кот замолчал и уставился куда-то вдаль, словно разглядывая это 'то ли'.
  Выражение морды, ещё недавно ехидное и самодовольное, у него при этом стало такое, что Бориса даже во сне прошиб холодный пот. Кот смотрел долго, очень долго, потом повернулся, снял фуражку и разорвал её в мелкие клочки.
   - А что...будет? - холодея, спросил Борис.
  Кот вместо ответа снял бэйджик, показал его крупным планом, грустно ухмыльнулся и стукнул по нему лапой с выпущенными когтями. Бэйджик исчез.
   - Не проси, не скажу - не станет тебе от этого легче, да и не готов ты ещё, - кот помолчал. - Надо было срываться вам отсюда, Боря. Хоть куда, хоть в деревню, хоть в тайгу. Не скажу. Повторю - пока это мелочи. Да, убито несколько человек, пробиты несколько стен. Но это - ме-ло-чи!
  Борис поёжился, скудная растительность на его теле встала дыбом, а само тело покрылось 'гусиной кожей'.
   - Ладно, не парься, может ещё обойдётся - я ведь тоже не всеведущ, - кот вдруг улыбнулся совсем по-человечески. - А знаешь, через много-много лет тебе никто не будет верить про эти самые 'неопознанные'.
   - Как? - Борис мгновенно забыл и про ужас, и про всё остальное.
   - А вот так, мой недоверчивый друг! Большинству на хрен это будет нужно. Другим будет невыгодно вспоминать, и они будут врать, врать и врать. Третьи....Третьи просто будут не в состоянии представить, что это возможно. Четвёртые забудут, заставят себя забыть. Пятые...
   - А я?
   - Ты? - грустно вздохнул кот. - Ты не забудешь. И наберёшься дурости рассказывать это и другим. И будешь нещадно за это бит. Причём, как водится, со всех сторон. Эх, Боря, Боря, хватит болтать, пожалуй. Давай-ка спать.
   - Так я ж и так сплю, - удивился Борис.
   - Не придирайся к словам, зануда! - кот выскочил из костюма, распушил шерсть и низким голосом запел:
   Баю, баюшки, баю!
   Спит Бориска на боку.
   Ельцин спит,
   И спит Дудаев
   Спит и ты, мой друг.
   Мяу-у-у-у!
  
  --------------------
  1 - Крупнокалиберный пулемёт Дегтярёва
Оценка: 5.49*5  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023