ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Сарлин Рэй
В одном шаге от могилы

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.45*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Автор - Рэй Сарлин в качестве настоящего боевого пехотинца и командира одной из рот 50-го пехотного полка США служил во Вьетнаме в 1969 - 1970 гг.
  Точную дату когда это было я запамятовал, но некоторые события того дня во Вьетнаме в начале 1970 года до сих пор у меня перед глазами. Словно это было вчера. Когда я вспоминаю об этом у меня учащается пульс и колотится сердце. Поэтому я стараюсь об этом не вспоминать. Есть и другие воспоминания, которые преследуют меня во сне. Они там словно на цветной пленке, крутятся и крутятся, при этом выстраиваются не в хронологическом порядке, а, видимо, в порядке значительности произошедшего. Оно и понятно - когда тебе 19, 20 или даже 25 время идет совсем не так, как оно идет когда тебе уже перевалило за полтинник.
  
  Я был "стариком" - командиром роты Чарли, 1-го батальона (механизированного), 50-го пехотного полка. В моем подчинении было сто пятьдесят или около того боевых пехотинцев армии США и мы находились в пешем патруле в предгорье хребта Труонг Сон, который находился в южной части второго корпуса. Хребет этот известен еще под названием "Центральное нагорье". В 25 лет я действительно был "стариком" среди парней, участвовавших в том выходе. Старше меня был только сержант минометного взвода - ему было 26 лет.
  
  Патрулирование было нашим основным занятием во Вьетнаме. Нашей главной задачей был поиск врага или любых признаков присутствия врага. Мы искали тайники с оружием и схроны с боеприпасами, снаряжением, медикаментами или едой... Короче говоря, мы искали все, что может быть полезным для противника. Обычно патрулировали мы днем, а ночью устраивали засады, хотя бывало и наоборот. Нашим главным правилом было - никаких правил. Мы были последовательно непоследовательны, чтобы запутать разведку противника относительно наших передвижений.
  
  Так как мы были механизированной пехотой, то в наличие у нас имелось три способа попасть в район патрулирования. Первый - это, конечно, приехать туда на бронетранспортерах М113А1, второй - это вертолетный десант и третий способ, который вычурно назывался "провести наземную операцию", что на самом деле не более чем причудливый способ выразить фразу "топаем пешком". Оглядываясь назад, я думаю, что всеми тремя способами мы пользовались примерно одинаковое число раз, во всяком случае я не могу вспомнить, что какой-то из этих способов доминировал. Способ в основном определялся ландшафтом, в котором нам предстояло действовать.
  
  В зоне нашей ответственности врагов хватало; разведка сообщала, что там на постоянной основе находится как минимум два батальона АСВ, хотя мы никогда не встречали их числом больше чем рота. События описываемого дня не исключение. В контакт с противником мы вступали довольно часто, иногда по два-три раза за день. Некоторые из этих контактов ограничивались несколькими выстрелами или парочкой прилетевших мин, некоторые носили откровенно комичный характер, а некоторые были такими, что сердце в пятки уходило. Последние запоминались надолго. Но хуже всего с точки зрения морального состояния и боевого духа - это было когда мы натыкались на мины и "ловушки для болванов".
  
  Действовали мы в зоне свободного огня, что означает, что все, что мы видим движущимся может быть обстреляно. Де-факто мы действовали не только в этих промежуточных зонах свободного огня, но и в перевалочных пунктах между плодородной прибрежной равниной и горными хребтами. Это были территории, полностью контролировавшиеся Чарли. Там мы шагу не могли ступить, чтобы кто-нибудь из наших парней не наткнулся на тонну другую припрятанного риса. Ища тайники с оружием мы даже раскапывали могилы, частенько находя в них помимо старых трупов и более свежие - это были партизаны убитые во время стычек с нами. Конечно как в схронах так и в могилах чаще всего находилось совсем не то, что мы искали - нередко мы находи там поставленные на нас мины-ловушки.
  
  Дэвид Хэкворт писал: "...почти шестьдесят процентов американских потерь во Вьетнаме - это 240 тысяч человек - это жертвы мин или "ловушек для болванов"... Они не всегда убивали, но всегда оказывали крайне деморализующее воздействие... На боевой дух мины оказывали сокрушающее воздействие, так как они невидимы и не существует никакого способа им противостоять или отбиться от них как от живого противника".
  
  Как подразделение мы были довольно хороши в обнаружении и обезвреживании мин и всевозможных ловушек. Особенно когда мы шли пешком. У нас в подразделении было несколько человек с поистине сверхъестественной интуицией. Большим плюсом было то, что к каждому нашему взводу был прикомандирован один перебежчик вьетнамец из Kit Carson Scout (так назывались подразделения составленные из перебежчиков-вьетконговцев, которые часто выступали в роли проводников в американских подразделениях - прим. переводчика). У этих тоже чутье было редкостное. Во время описываемого выхода один из них, который до этого был вьетконговцем в районе Бон Сона шел у нас в качестве пойнтмена, все время выбирая маршруты, на которых его "новые друзья" не пострадают. Циники могут решить, что оберегая своих "новых друзей" он заботился о безопасности старых, но если бы вы оказались там, вы бы прислушивались к его мнению не меньше других.
  
  Спрятанные мины было очень сложно обнаруживать. К счастью, хотя мины и могли нанести огромный ущерб, они были далеко не всегда эффективны против наших БТР-ов, особенно если это были самодельные мины. Я дважды подрывался на БТР-е на мине. Оба раза его подбрасывало в воздух, обволакивало ядовитым облаком дыма а потом... он просто приземлялся и мог ехать дальше. Правда в обоих случаях бойцам приходилось оказывать медицинскую помощь - в первом из-за того, что все оглохли на полтора часа или около того, а во втором случае все было хуже - всех кроме меня госпитализировали.
  
  Мины были различных типов и форм. Чаще всего встречались противопехотные и противотанковые мины. Они могли быть как настоящими военными минами (в первую очередь американскими, французскими, русскими или китайскими) так и самодельными. Противотанковые мины обычно изготавливались такими, чтобы они могли сдетонировать при минимальном давлении в 56 килограмм или около того. Но они часто оказывались в связке с противопехотными минами, поэтому могли взорваться и при гораздо меньшем давлении.
  
  Самодельные мины и "ловушки для болванов" обычно изготавливались из любых доступных подручных материалов. Они могли быть сделаны из боеприпасов, таких как граната, снаряд или неразорвавшаяся авиабомба. К таким обычно был подведен провод, на котором есть датчик давления. "Ловушки для болванов" обычно были не взрывоопасны - это могло быть, к примеру, подвешенное на дереве качающееся бревно с шипами или ловушка-пунджи с колышками.
  
  Противопехотные мины должны были поражать людей осколками или взрывной волной. По факту, ранение часто было целью подрывников, так как из-за раненого из боя выключается больше людей за счет тех, кто оказывает помощь.
  
  Существует множество типов мин, которые реагируют на самое небольшое давление. Во Вьетнаме было три основных вида осколочных противопехотных мин: прыгающие мины ("Попрыгунья Бетти"), мина направленного действия ("Клеймор") и мина-растяжка (советская "ПОМЗ-2").
  
  Большинство противопехотных мин и "ловушек для болванов" с которыми мы сталкивались были самодельными. Чаще всего это были вещи в стиле гранаты в банке из под С-рациона. Заминировано могло быть все - рисовое поле, могила и даже просто лежащая на земле ветка. У нашего противника в провинциях Бинь Динь и Лам Донг (на тот момент когда мы были там) "Клейморов" похоже было не очень много. И это очень радовало потому, что незадолго до нашего выхода в реке неподалеку от местечка Бон Сон затонула баржа с этими минами. Появлявшиеся время от времени ловушки с "Клейморами" свидетельствовали о том, что далеко не весь груз с затонувшей баржи подняли нужные люди.
  
  Однако была другая постоянная угроза - "Попрыгунья Бетти". Впервые она появилась в начале Второй Мировой войны, когда французские патрули на линии Зигфрида начали нести необъяснимые потери. Созданная в тридцатые в Германии эта мина была "дочерью" немецкой "S-мины". Первым прозвищем "Попрыгуньи Бетти" было прозвище данное ей французами - "Тихий солдат". У этой мины было два заряда - первый выстреливал ее вверх на 0,9 - 1,2 метра, после чего взрывался второй заряд "разбрызгивая" вокруг себя стальные шарики. Такой "прыжок" Бетти мог убить, а мог и страшно покалечить. Последнее оказывало особо деморализующее воздействие, которое превращало в лед даже кровь храбрецов. На войне большинство солдат смиряется с возможностью смерти, но никто и никогда там не мог смириться с мыслью о потере конечностей или того хуже, с мыслью о потере "шаров". Об этом мы старались просто не задумываться.
  
  Мы были в патруле неделю или около того и от нехватки сна все устали как собаки, но впереди было еще несколько дней патруля, поэтому бойцы старались не терять бдительности. Мы шли между огромными муравейниками, продираясь сквозь выгоревшую на солнце, доходящую нам до пояса слоновью траву. Не было даже небольшого ветерка, который мог бы дать хоть какое-то облегчение от этой сухой, пыльной жары. Мы шли строго след в след за головным, чтобы избежать растяжек, ловушек-пунджи или этих ужасных "Попрыгуний Бетти". Как говорится в одной китайской пословице: "Один ложный шаг может привести к вечной печали".
  
  Тактическая карта показывала заброшенную французскую дорогу, которая пролегала через холмы и тянулась в горы к западу от нас. Мы шли параллельно этой дороге, находясь метрах в двухстах южнее нее, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки присутствия противника, но казалось, что мы вообще первые люди в истории, которые увидели это дикое место. Незадолго до нашего появления в этом месте был травяной пожар, поэтому наши ботинки поднимали тучи черного пепла, который забивал носы и лез в глаза. Эта зола была добрым знаком хотя бы потому, что даже если какие мины и растяжки и пережили пожар, то теперь их было совсем нетрудно заметить. Так что мы продолжали плестись вперед, осторожно перешагивая через поваленные деревья и валежник и старались в точности придерживаться курса, проложенного пойнтменом.
  
  Я как командир шел в первом взводе. По флангам двигались два других взвода нашей роты. Наш маршрут я планировал не только исходя из окружающей обстановки, но и постоянно сверяясь с картой. Внезапно пойнтмен сделал знак рукой, призывающий колонну остановиться. "Там впереди забор из колючей проволоки. Ждите здесь, а я пойду проверю" - передал он по рядам назад. Когда мы остановились, бойцы автоматически развернулись во внешние стороны, чтобы обеспечить круговую оборону. Но отдыхом это назвать было сложно. Во время патрулирования мы часто так останавливались, когда требовалось что-то проверить. Я передал координаты забора радисту, чтобы он связался с батальоном и сообщил им о нашей находке.
  
  Из передних рядов пришло новое сообщение о том, что на заборе висит какая-то табличка и головной идет, чтобы посмотреть что на ней. Когда он подошел к забору, он осмотрел его и обнаружил, что мин и растяжек там нет, а на найденной табличке ничего не написано. Когда он нагнулся, чтобы перевернуть табличку и посмотреть, что написано на другой стороне, он вдруг заорал: "Господи Боже, это минное поле!" Потом пауза и снова крик: "Мы прямо на нем!"
  
  На обратной стороне старой мятой таблички было написано: "Attention! Les mines!" или что-то вроде этого.
  
  Я был настолько увлечен следованием шаг в шаг за идущим впереди меня человеком, что почти не смотрел по сторонам. Словно окаменевший я медленно посмотрел направо и налево от нашей тропинки, и, под сдуваемой ветром золой, отчетливо увидел то, что можно было легко идентифицировать как торчащие усики "Попрыгуньи Бетти". Бойцы впереди меня и позади меня похоже тоже их заметили.
  
  Мой приказ "Не двигаться!" был лишним. Все и так стояли как вкопанные.
  
  Историк Стивен Э. Амброуз в своей, вышедшей в 1997 году, книге "Citizen Soldier" цитирует лейтенанта 4-ой пехотной дивизии Джорджа Уилсона, который описывает свое впечатление от длившейся девять недель битвы при Сен-Ло: "Я был под бомбежкой, прошел артиллерийский и минометный обстрел, был в стрелковом бою, где "главными скрипками" выступали винтовки и пулеметы, я ходил в ночные патрули и засады. Против всего этого у нас был хоть какой-то шанс. Против мин мы были бессильны. Единственной защитой от них было просто не двигаться".
  
  Но для нас в той ситуации оставаться на месте было совсем не вариант. Не имея ни малейшего представления где минное поле начинается, мы, по крайней мере, знали где оно заканчивается. Все, что нам оставалось это просто идти вперед. Мы доложили обстановку в штаб батальона и связались с нашими фланговыми взводами, посоветовав им быть к минному полю наших "друзей" такими же внимательными, какими они были в отношении телодвижений наших врагов. Они в свою очередь расставили посты по своим флангам и попытались нащупать границы нашей временной тюрьмы.
  
  Медленно и очень осторожно бойцы возобновили движение вперед, наступая строго след в след впереди идущего. Как бы нам не хотелось поскорее выбраться с минного поля - главным правилом было ни в коем случае не торопиться и не спешить. Как сказал тот же древний китаец: "Один ложный шаг не искупить и за сто жизней".
  
  Как только боец перешагивал через низкий забор и попадал на свободу ему позволяли немного отдышаться, после чего он занимал место в круговой обороне. Наконец все вышли за пределы периметра. Облегчение было огромным. К нему добавилась радость от того, что мы обошлись вообще без потерь, не считая литров слитого на это поле пота. Ничто и никогда не было таким же вкусным, как тот глоток воды, который я отхлебнул из своей теплой фляжки, чтобы прополоскать рот.
   А потом мы двинулись дальше.
Оценка: 8.45*12  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023