ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Щербаков Сергей Анатольевич
Черная коза (из цикла "Щенки и псы войны")

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 6.38*14  Ваша оценка:
  
  Теперь за Родину готовы мы сражаться!
  Уже плывет Афган, лишь горы за бортом.
  Я помню все: друзей, как рвались в бой подраться,
  И как колючий взрыв на снег толкнул виском.
  Со мною лучший друг в Союз послал записку,
  Но уж стакан со спиртом, с хлебом на столе.
  Как от душманов я принес его, братишку.
  С одним патроном на двоих в стволе.
  Как с гор Афгана на плечах я нес братишку
  С одним патроном на двоих в стволе.
  
  И вновь приказ. В Чечню идти сражаться.
  В России нашей Родину спасать свою.
  Мне дали роту симпатичных новобранцев,
  Все как один погибли там в ночном бою!
  Простите матери! Простите, ради Бога!
  Я распознать их всех не смог, кто полегли,
  Им в первый бой не то, чтобы патронов,
  Даже жетонов им не выдали своих!
  И в первый бой не выдали патронов,
  Даже жетонов не было у них.
  
   Из песни 'Русь патриотов' Александра Зубкова
  
  
  Ноябрь. Последние дни командировки. Военная колонна змейкой медлен-но ползла по вьющейся дороге. Необходимо было успеть до темноты добраться до Хасавюрта. В воздухе искрилась дождевой пылью и играла радугой легкая изморось. Встречный сырой ветер продирал до костей. Миновали несколько блокпостов, оборудованных как маленькие игрушечные крепости. Окопы, дзоты, мешки с песком, бетонные блоки, зарывшиеся по макушку БТРы. Вырубленные подчистую деревья вокруг, чтобы не могли укрыться в "зеленке" снайперы или группы боевиков. Все подходы каждую ночь тщательно минируются, ставят рас-тяжки и сигнальные мины. Утром саперы их снимают, чтобы своих не отправить к праотцам. А там, где поработал "Град", лишь обгорелые обрубки стволов и выжженная перепаханная земля. На обочинах дороги кое-где попадались осто-вы искореженной сожженной бронетехники, некоторые нашли здесь последний приют еще с прошлой чеченской кампании.
  Неожиданно, с пригорка шквал огня из гранатометов и пулеметов полос-нул по колонне, головной и замыкающий БТРы вспыхнули как факелы. Из замас-кированных укрытий пристрелянные пулеметы кинжальным огнем сеяли панику и смерть. Колонна развалилась прямо на глазах. Грохот гранат, отчаянные кри-ки, нечеловеческие вопли раненых, автоматная бешеная трескотня, взрывы бое-комплектов, все слилось в сплошной кромешный ад.
  
  
  Шилов примчался, как только узнал о трагедии, разыгравшейся под Алле-роем.
  - Миша, Лене не говори:- с трудом шептали потрескавшиеся бледные гу-бы.
  - Коля, все будет хорошо, - успокаивал Шилов друга, держа его черные от гари пальцы в своих сильных ладонях и вглядываясь в серые неподвижные гла-за с опаленными ресницами.
  Николая увезли в операционную. Капитан, расстегнув отсыревший буш-лат, подошел к окну в конце коридора, где курила группа раненых. Прикурил. До погруженного в горькие думы Шилова долетали обрывки разговора.
  - Под станицей Степной во время разведки боевики накрыли его группу минометным огнем:
  - Ну, думаю, кранты! Не знаю, каким чудом, тогда вырвались из той пере-делки:
  - Надо было каким-то образом вернуть тела погибших. Обратились к ме-стным старейшинам. На переговоры выезжал сам "батя", полковник Лавров. Со-шлись на том, что погибших ребят обменяют на четырех убитых чеченцев:
  - Из носа и ушей течет кровь, бля! Башка трещит! Ничего не соображаю:
  - Во время зачистки в подвале одного из домов наткнулись на солдатские останки. Вонища страшная, тела разложившиеся. Человек восемь. Жетонов, до-кументов нет. Судя по всему, контрактники:
  - Да, ребята, контрактники гибнут пачками, их бросают в самые опасные места. В самое пекло.
  - Командование за них никакой ответственности не несет.
  - Ему плевать на них, - согласился скрюченный солдат с загипсованной рукой.
  - Оно отвечает только за солдат "срочников", за них голову снимут, а на 'контрактников' всем насрать:
  - Контрабасов, мне один штабист говорил, даже в списки боевых потерь не включают.
  - Послушать Ванилова, так получается, что у нас:
  - Наверняка, числятся пропавшими без вести, - говорил невысокий вес-нусчатый парень с забинтованной грудью.
  - Потери в частях федералов жуткие, - донеслось до Шилова. В ожидании мрачный Шилов, прохаживаясь по длинному коридору, сжимал до хруста кулаки. Госпиталь был буквально набит ранеными. Было довольно много солдат, полу-чивших осколочные ранения от своей же артиллерии и авиации.
  - Да, что же это, творится? Полководцы Жуковы, твою мать! Когда же это-му бардаку будет конец? - лезли в голову мысли.
  - Как капитан?- метнулся он к молодому высокому хирургу в забрызганном кровью клеенчатом фартуке, наконец-то появившемуся из операционной.
  - Безнадежен. До утра, боюсь, не протянет! - глубоко затягиваясь сигаре-той, устало ответил тот. Шилов в отчаянии нахлобучил шапку и направился к выходу.
  - Погоди, майор! - окликнул хирург и исчез в операционной. Через минуту появился и протянул капитану полстакана спирта. Выпив залпом спирт, мрачный Шилов вышел на крыльцо госпиталя.
  Попытался зажечь спичку. Сразу не получилось. Сломалась. Следущая тоже. Наконец прикурил. Начало смеркаться. На соседней улице с облезлой ме-чети заголосил мулла. На душе было погано, как никогда. Хотелось вдрызг на-жраться вонючего спирта, взять в руки 'Калашников' и все крушить, крушить, крушить вокруг. Стрелять эту мразь! Рвать зубами, погань! Сколько можно тер-петь это дерьмо! Ему вспомнилась последняя 'зачистка', которую проводили вместе с СОБром из Екатерингурга в Курчали. Во дворе одного из домов, благо-даря овчарке Гоби, под деревянным щитом обнаружили сырой глубокий зиндан. А в нем четверых заложников. Троих военных и парнишку-дагестанца. Все измо-жденные, оборванные, избитые. Худые заросшие лица. Животный испуганный взгляд. Больно смотреть. Особенно на "старлея". У того были отстреляны фа-ланги указательных пальцев на руках. Седой весь. Передние зубы выбиты. Вме-сто левого глаза сплошной кровоподтек! Когда нас увидел, затрясся как осино-вый лист, заплакал навзрыд. Говорить не мог. Рыдая, заикался, захлебываясь. Дрожал всем телом как загнанный зверь. Вцепился намертво 'собровцу' Юрко-ву в "разгрузку" изуродованными руками и боялся отпустить. Повезло хозяевам-гнидам, что смылись! А то бы мы, такую 'зачистку' бы этим ублюдкам устроили! За яйца бы подвесили, гадов! И подсоединили бы полевой телефон, нашу ма-ленькую шарманочку! Вот это была бы пляска, похлеще твоей ламбады! Сраная Чечня! Тут каждая двенадцатилетняя сопля в любую минуту может жахнуть тебе в спину из "мухи" или 'эрпэгэшки'. Оружия у "черных скотов", хоть жопой ешь. Почти в каждом доме арсенал имеется. Ни какие-нибудь, тебе, кремнёвые ружь-ишки ермоловских времен, а новейших систем гранатометы, минометы, снай-перские винтовки с 'забугорной' оптикой, тротиловые шашки и прочая хрень. В одном месте даже зенитно-ракетный переносной комплекс обнаружили. После зачисток, можно сказать, трофеи вагонами вывозим. В глазах у всех неприкры-тая лютая ненависть, вслед плевки и сплошные проклятия. Проезжаешь мимо кладбища, а там над могилами неотомщенных боевиков лес копий торчит с зе-ленными тряпками. Значит, будут мстить, будут резать, безжалостно кромсать нашего брата. Значит, какой-нибудь пацан из русской глубинки, как пить, здесь найдет себе погибель. Сколько еще наших ребят сложат свои головы в долбаной Ичкерии!
  Шилов в сердцах со всего размаху двинул по железным перилам кулаком, они жалобно задребезжали, заходили ходуном.
  - Обидно! Конец командировки! И на тебе! Подарочек! Падлы черножопые! Если бы не "вертушки" и не Уральский СОБР, подоспевшие на выручку из Но-жай-Юрта, полегла бы вся колонна. Вот, и нас не миновала беда. Постигла не-завидная участь "калачевской" и "софринской" бригад. Угодили, таки, в засаду басаевских головорезов. Не обошла смертушка стороной пацанов-дембелей. Не пожалела. Лучше бы они на заставе в горах продолжали замерзать сверх срока, так нет же, дождались на свою головушку плановой замены. Выкосила мерзкая старуха почти всех безжалостной косой по дороге домой.
  - Эх, Николай! Коля! Что я теперь, Ленке скажу? - Шилов шмыгнув носом, снова со всего маха двинул кулаком по перилам.
  - Как я в ее серые глаза посмотрю?
  
  Дверь распахнулась настежь, двое санитаров выносили покрытые рваной окровавленной простыней носилки. Капитан посторонился, пропуская их. С но-силок свешивалась закопченная рука убитого с ободранными в кровь пальцами. На указательном тускло поблескивала серебряная печатка с изображением бок-серской перчатки. За ношение этого кольца он неоднократно гонял сержанта Широкова в наряды.
  
  
  Вечер. Военный городок. Лена, жена капитана Шилова, после новостей по РТР погладив детское белье и уложив детей спать, вновь включила телевизор. В программе 'Время' шел репортаж из Чечни, который вел репортер Александр Сладков. Показывали генерала Трошина, который заявлял, что боевики разби-ты, что контртеррористическая операция закончена. Что остались мелкие группы бандитов, которые попрятались по пещерам.
  Потом показали Ястребова, который, хмуря лоб, рассказывал об успехах ОГВ.
  Раздался телефонный звонок. Лена в волнении подняла трубку. Звонила подруга, Сафронова Людмила, жена комбата.
  - Леночка, милая! Здравствуй! Как у тебя дела? Как детишки? У меня хо-рошая новость, дорогая! Только что, звонил Максим. Говорит, что у них все хо-рошо, спокойно. Так что, не волнуйся! Ты, кстати, смотрела сегодня программу время?
  - Да, только что! Ястребов говорит, что контртеррористическая операция уже практически завершена. Боевиков жалкая горстка осталась.Но я все равно страшно переживаю.
  - Макс, такой веселый! Все шутит, ты же его знаешь! Привет передает от твоего Миши! Так, что не волнуйся, голубушка!
  После телефонного разговора. Лена прошла в детскую. Поправила одеяло у Сережки, поцеловала спящую Натальюшку в макушку. Подошла к окну. За ок-ном горели фонари, медленно падал пушистый снег.
  
  
  Утром Шилова вызвали к 'батяне'. У командирской палатки стоял незна-комый 'уазик' без левой фары, изрядно помеченный пулями, рядом с ним кури-ли четверо рослых чеченцев, увешанных оружием. Капитан с недобрым пред-чувствием нырнул в палатку. Кроме полковника Кучеренко там находились, май-ор Сафронов, капитан Дудаков и какой-то, судя по поведению 'бати', важный чеченец.
  - Шилов, знакомься! Командир спецназа Рустам Исмаилов!
  Чеченец встал из-за стола и крепко пожал капитану руку. Шилов почувст-вовал в своей ладони узкую сильную ладонь. У спецназовца на кисти не было двух пальцев. Он был среднего роста, в крепко сбитом теле чувствовалась ка-кая-то несгибаемая сила. Взгляд был прожигающий из-под черных бровей, одну из которых рассекал белый уродливый шрам.
  - Рустам будет выдавливать, - полковник ткнул карандашом в карту. - Этих тварей из ущелья, вот отсюда. Наша же задача, встретить их здесь, на вы-ходе к селу у излучины реки.
  После чая чеченцы попрощались и уехали.
  - Прям, головорезы какие-то с большой дороги! Настоящие абреки! Где ты их откопал, Владимир Захарович? - полюбопытствовал капитан Дудаков.
  - Из штаба привез. Казанец рекомендовал. Отличные, кстати, парни! А главное, надежные! У них счеты с боевиками! Большая кровь между ними! - Ку-черенко, аккуратно сложив карту, засунул ее в планшетку. - Этот Рустам очень крутой парень, огонь и воду прошел. Еще в Афгане воевал вместе с Русланом Аушевым. Потом в оппозиции к Джохару состоял. Участвовал в штурме прези-дентского дворца в Грозном. В каких только переделках не был. Видал, у него взгляд какой. Глаз-то стеклянный. Потерял его при подрыве бронемашины, бук-вально по кусочкам тогда парня собирали. Весь латанный-перелатанный. Силь-ный мужик. Другой бы на его месте, уж давно скис. В этом же, энергии хоть от-бавляй, на десятерых хватит.
  - То-то я гляжу, буравит меня словно каленым железом насквозь прожига-ет, - вновь отозвался Дудаков. - Аж, не по себе стало.
  - Не завидую никому из 'вахов', если попадутся на пути Рустама. Точно придет хана! Не пощадит! Кровная месть! Полрода, дудаевцы-сволочи, у него уничтожили.
  - И чего мы полезли в их чертовы разборки? - сказал Сафронов, потирая небритую щеку. - Пусть бы резали друг друга.
  - Помнишь, в 1996-ом Грозный сдали боевикам?
  - Еще бы не помнить! Как нас умыли? Политики херовы!
  - Так Исмаилов, тогда несколько дней с нашими ребятами из 'Вымпела' осаду сдерживал в милицейской общаге. Чудом тогда мужики вырвались, до по-следнего надеялись, что помощь придет. Не пришла!
  - Предали, сволочи! Ребята кровью умылись, заплатили головой из-за столичных выродков, - закипел Дудаков, сжимая кулаки.
  - Ну, ладно, ладно, Алексей, чего старое ворошить! Наше с тобой дело приказы выполнять! Извините, мужики, у нас тут разговор с Михаилом серьезный предстоит.
  Сафронов и разраженный Дудаков вышли.
  - Миша, садись, - с хмурым лицом куривший подполковник Кучеренко, кив-нул на топчан. - Закуривай.
  Шилов присел, вытряхнул из предложенной пачки сигарету, прикурил.
  - Значит, завтра отбываем домой? Дудакову хозяйство сдал?
  - Да, все нормально. Дмитрич остался доволен.
  - Ну, и славненько. Но Сафронову и Дудакову, я чувствую, будет послож-нее чем нам.
  - Да, Владимир Захарыч, жизня здесь не покажется сахаром. Холода на носу.
  Разговор явно не клеился. Офицеры, молча, курили. Каждый думал о сво-ем. Шилов внутренне догадывался по какой причине его вызвал Кучеренко, но боялся об этом даже и думать. Подполковник же не знал, как бы лучше подойти к столь неприятному для него делу.
  - Миша, я тебя вот за чем позвал. Вот, держи. Это Николая, - подполков-ник, не поднимая взгляда, протянул капитану руку и разжал кулак.
  На ладони Кучеренко тускло поблескивали 'командирские' часы. Шилов сразу узнал знакомые часы. Лена подарила одинаковые часы ему и своему бра-ту на 23-е февраля в прошлом году.
  
  
  Он, как сейчас, помнил тот морозный день. Они всей семьей сидели за праздничным столом. Он, Лена, дети. Он только что пришел домой. После тор-жественного парада в части. По дороге они с майором Сафроновым в кафе про-пустили пару стопок в честь великой даты. За что Лена, естественно, его пожу-рила. Сели за стол. Ждали шурина, который невесть куда запропастился, хотя заверял, что будет ровно в три. Тут звонок в дверь. Открыли, а на пороге - брат Нины, Николай Терентьев в парадной форме с цветами и тортом. Лена броси-лась обнимать и целовать брата.
  - Коля, миленький, с праздником! Это от меня! Это от мамы! Это от Сере-жи и Натальюшки! А Миша тебя сам поцелует!
  - Я его поцелую! Я его так поцелую! - отозвался сердито хозяин.
  - Капитан Терентьев по вашему приказу прибыл, мон женераль! - Капитан Терентьев, вытянувшись, щекнув каблуками, отдал честь. - Сережка, держи ско-рее торт! Вкуснятина, пальчики оближешь! Шоколадный!
  - Проходи, вояка! Уже все давным-давно за столом! Только тебя и ждем! - Шилов, пощелкивая подтяжками, топтался в прихожей вокруг шурина. Лена и Сережка с цветами и тортом убежали в кухню, откуда доносился сногсшиба-тельный аромат ванили.
  - Ты, куда же слинял, хорек? Мы же договаривались, что вместе с Викто-рычем идем в 'Сиреневый туман' отмечать нашу славную дату.
  - Миша, шерше ля фам. Сам понимаешь? - полушопотом ответил Терен-тьев, вешая шинель и делая хитрые глаза.
  - Ну, и кобелек, - покачивая головой, отозвался хозяин. - Не сносить тебе головы. Опять, наверное, за чужой женой ухлестывал? Плохо это для тебя, Ни-колаша, кончится, помяни мое слово! Смотри, гулена, допрыгаешься, вызовет Синельников тебя на дуэль или шандарахнет где-нибудь на охоте.
  - Ленка! А что, это твой несравненный в таком затрапезном виде? - крик-нул Николай, закрывая щекотливую для него тему. - Ну-ка, живо китель надень!
  - Говорит, что ему в нем жарко! - откликнулась из кухни Лена, колдовав-шая над пирогом у открытой духовки.
  - Где это он успел так разжариться, если не секрет? На дворе двадцати-градусный морозище!
  - Тебе виднее, ты с ним служишь, а не я!
  - Места надо знать! - отозвался Шилов, округляя глаза и вертя пальцем у виска.
  Они прошли в комнату. Появилась счастливая Лена с пирогом на блюде.
  - А если пару больших звезд пришпандорить на погоны, наверное, не вы-лезал бы из кителя? - расхохотался шурин.
  - А лучше одну, но очень большую, - размечтался Шилов. - Уж тогда бы точно в нем спал!
  - А где у нас Натальюшка? - Терентьев заглянул в соседнюю комнату, где от дяди спряталась застенчивая племянница. - Ах, вот она где, солнышко мое ненаглядное! Иди ко мне, маленькая моя принцесса! Смотри, красулька, какой я тебе подарок принес:
  Хозяин надел парадный китель с боевыми наградами. Уселись за празд-ничный стол. Николай поставил на скатерть бутылку кагора.
  - Нам беленькую, а это для Ленки, церковное. Детишкам по столовой лож-ке тоже можно. Для здоровья. Штопора, естественно, как всегда нет? Кутузов, опять пробку отверткой ковырять будем?
  - Николай, обижаешь! На этот раз целых два! - живо откликнулся Шилов.
  - Рад, что исправляешься! Не все, значит, еще потеряно!
  - Коля, погоди! Сначала подарки! - встрепенулась вдруг Лена.
  И убежала вместе с Сережкой в другую комнату. Через минуту они верну-лись с загадочным видом, держа руки за спиной.
  - Дорогие, любимые наши защитники, позвольте мне, вашему главноко-мандущему, поздравить вас с Днем Красной Армии и вручить вам подарки от меня и наших детишек!
  Она и Сережа достали из-за спин две коробочки. Открыли их. В них были часы. Сияющая Лена, целуя, вручила подарки офицерам.
  - Надо же, 'командирские'! - сказал Терентьев в восхищении.
  - А ты, как думал? - отозвался довольный Шилов.
  
  Лена, прижав к себе своих маленьких чад, как и все, заворожено смотрела на вокзальные часы. Люда в зале было много, ждали поезда с Астрахани. Встречающие были в радостном возбуждении, многие с детьми и цветами.
  Как бы в стороне от всех стояла, худенькая как тростинка, Таня Бутакова, ее бледное с темными кругами под глазами лицо резко выделялось из массы людей. Ее муж, Саша Бутаков, прапорщик, в октябре пропал без вести, до сих пор о нем нет никаких известий. Все офицерские жены очень ей сочувствуют. Она осталась совсем одна со своей малюткой.
  Стрелка дрогнула и сдвинулась еще на одно деление. Как медленно дви-жется время. Сейчас она их увидит. Своих таких родных и любимых. Мишу и Ко-лю.
  - Вот уже больше двух месяцев мы ничего не знаем о нем, не было ни од-ного письма. Родители сходят с ума, слезы каждый день: - услышала она за спиной всхлипывающий женский голос.
  Вот диктор объявила о прибытии поезда, и шумная пестрая толпа повали-ла на перрон. Наконец-то из-за поворота показался в клубах пара зеленый с красной полосой локомотив.
  - Миша! Миша! Мы здесь! - крикнула она и отчаянно замахала рукой, из-дали увидев осунувшееся усатое лицо своего мужа. Он с трудом пробился сквозь гудящую толпу и обнял своими сильными руками жену и детей. Веки у не-го дрожали, губы старались улыбнуться. Трехлетняя девчушка испуганно отвер-нулась и прижалась к матери, она не узнала в этом страшном небритом дядьке своего отца. Потом, осмелев, стала исподлобья поглядывать на него, как он, улыбаясь, что-то говорил маме и Сереже.
  - Миша, что-то Коли не видно, - спросила счастливая Лена, окидывая воз-бужденную пеструю толпу в надежде встретиться взглядом с родными серыми глазами брата.
  - Лена, Коля погиб, - еле выдавил из себя Шилов, пряча от нее глаза, из которых вдруг потекли слезы по колючим небритым щекам.
  Ей сразу вспомнился тот странный день, недельной давности. Неделю на-зад. Натальюшка спала. Сережка был в садике. Постирав белье, она накинула на плечи мужнин бушлат и с тазом выскочила во двор. Было довольно свежо. Начало декабря выдалось бесснежным и морозным. Голые ветки деревьев и кустов были покрыты пушистым инеем, поблескивающим тысячами огоньков на солнце. Вокруг вертелись, порхали и щебетали юркие неугомонные синицы.
  Внезапно она почувствовала, как что-то в груди оборвалось, сердце как бы придавило огромным тяжелым камнем. Она обернулась и оцепенела от не-ожиданности: у крыльца стояла черная коза и пристально молча смотрела на нее своими желтыми глазами. Во взгляде было, что-то гнетущее, нехорошее. Лена не предполагала, что у коз такие странные зрачки. От этого жуткого непод-вижного взгляда ей стало не по себе, ее всю пронизала холодом накатившая ледяная волна. Перед глазами мелькнула сожженная, изувеченная бронетехни-ка, в ушах стоял звон, уши как бы заложило, послышался откуда-то издалека лязг гусениц и чей-то нечеловеческий крик. По телу пробежала мелкая нервная дрожь.
  Лена выронила связку с прищепками. Нагнулась за ней. Когда выпрями-лась, козы уже не было. Она исчезла. Лена подбежала к калитке, выглянула на улицу. Длинная улица была пуста. Было что-то неестественное, загадочное, дьявольское в этом визите. Да, и коз ни кто не держал в военном городке, а бли-жайшая деревня не близко. Она вернулась в дом; в детской навзрыд громко пла-кала Натальюшка, видно ей что-то приснилось. Лена закрутилась по дому, то уборка, то дети, и мысли о незваной гостье отпали сами собой. Забылись.
  И вот сейчас, в эту минуту, когда на нее обрушилась страшная весть о ги-бели Коли, она вспомнила ту козу. Черную козу.
  
  - Уроды! Патроны кончились! Огня, давай! - дико заорал во сне Шилов, рванувшись и выгнувшись всем телом. Он резко сел в постели, тупо уставив-шись в стену на ковер, ничего не понимая. На лбу проступили капельки пота:
  - Мишенька, родной, милый, дружочек мой, мальчик мой, - успокаивала заплаканная Лена, осыпая горячими поцелуями: его лицо, глаза, шею, плечи: Крепко прижав его голову к своей груди и нежно поглаживая его поседевшие во-лосы, смотрела, как на потолке ярким пятном отражается свет от уличного фо-наря, и танцуют медленное танго длинные тени от качающихся за окном засне-женных веток.
  Ночью она на цыпочках прошла в детскую, поправила одеяло у сына, при-села у кроватки Натальюшки и тихо заплакала.
  
Оценка: 6.38*14  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023