ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Щербаков Сергей Анатольевич
История любви

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 4.94*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Из романа "Неотмазанные"
  Зачистка явно затянулась. Еще пара часов и начнет смеркаться. Темень застанет их в пути на базу, как пить дать. Ехать по горной дороге в таких услови-ях - самоубийство, полнейшее безумие. В один момент можно сыграть в ящик: либо 'ваххабиты' где-нибудь засаду устроят, либо с обрыва кувыркнешься и костей не соберешь.
  Решили ночевать в селе. Дудаков распорядился разбить бивак в забро-шенной школе. Саперы прошерстили все здание. Подогнали к нему машины и 'бэхи', выставили охранение. Собрав старейшин, капитан, обильно пересыпая речь доходчивыми матерными словами, в довольно суровой форме предупре-дил, что если случится малейшая провокация со стороны 'чехов', то он за себя не ручается, он тут же отдаст приказ раздолбать село 'к едрени фени', и тогда от этого цветущего местечка, горного райского уголка, камня на камне не оста-нется. И уцелевшие потомки на века проклянут тех, кто вынудил его это сделать. Это категоричное заявление произвело на местных внушительный эффект, все население села было строго-настрого предупреждено старейшинами.
  Одноэтажное здание школы к удивлению 'вованов' было не разграблено,
  Все в целости сохранилось в нем, как это было до войны. И парты, и сто-лы, и стулья, и школьные наглядные пособия. Это было просто удивительно. Особенно после тех разгромленных и разграбленных зданий, которые попада-лись им там, на равнине. Скорее всего потому, что школа стояла запертой на висячий 'амбарный' замок.
  Только в нескольких окнах были разбиты вдребезги стекла.
  Было еще светло, когда Ромка и его товарищи ввалились шумной гурьбой, заняв один из классов.
  - Смотри, братва! - рядовой Чернышов ткнул пальцем в сторону классной доски. На ней было выведено мелом старательным детским почерком число: '27 декабря', а чуть ниже 'Классная работа'.
  - Похоже, это в 94-ом писали, перед Новым годом, - предположил Ромка. - А потом, как помните, война началась. Учителя, конечно, деру дали отсюда. Ни-кому умирать не охота. С тех пор школа и пустует.
  - Ни учеников тебе, ни учителей! - сказал пулеметчик Пашка Никонов. - А пылищи-то, до этой самой матери!
  - Не мудрено, столько лет заброшенная стоит.
  Сдвинули парты к доске, расчищая пространство. Расположились на полу у дальней стены, свалив вещмешки, закурили. Кинологи с собаками устроились у входа.
  - Стефаныч, расскажи чего-нибудь, - попросил старшего прапорщика ря-довой Секирин, пуская дым кольцами.
  - Ладно, слухайте, пацаны, - кашлянув, начал контрактник. - Ранней вес-ной это было. Зачищали как-то один квартал, и в одном из подвалов разрушен-ного дома обнаружили двух девчонок лет шестнадцати-семнадцати. Одну рус-скую, вторую чеченку. Перепуганные до смерти. Обе тощие, щеки ввалились, скулы торчат, только одни глаза огромные на лице и остались, на прозрачной коже каждую жилку видать, одним словом, без слез и не взглянешь.
  Чеченку, как сейчас помню, Айдин звали. Отец у нее инженером-нефтянником был, убили его дудаевцы, а когда наша авиация стала бомбить го-род, все ее родные погибли под бомбежкой. Вот она со своей подружкой, рус-ской девчонкой, в подвале все это время и скрывалась. Забились в темный угол как дикие зверьки в норку от страха. Наши ребята, когда шмонали подвал, чуть не грохнули их в темноте. Привезли несчастных к себе на базу в Ханкалу, по-местили в госпиталь под капельницы. Обе страшно есть хотят, да нельзя им, иначе помрут. Вот так постепенно, постепенно, стали их выхаживать, выкармли-вать как маленьких с ложечки, сначала супчиком постненьким, потом уж чем-нибудь посущественее. Немного оклимались девчонки от кошмара, происшед-шего с ними, но рассказывать и вспоминать о пережитом ни в какую не хотят. Как только окрепли, стали медикам нашим помогать: убирать, перевязывать, за-ботиться о раненых. Славные девчушки оказались. Кое-кто уж стал на них по-глядывать шаловливыми кошачьими глазками, да слюни сладкие распускать, но я твердо сказал, если хоть какая-нибудь сука посмеет не то, что попытаться трахнуть бедных, а хоть мизинцем тронуть, считай - труп. И был у нас во взводе паренек один, Кешка Тихомиров, нескладный такой, круглолицый, губы пухлень-кие бантиком. Мы его все величали уважительно 'отец Иннокентий', потому что он чудной какой-то был, не от мира сего, словно с другой планеты к нам на грешную землю свалился, все время нам о боге да о любви к ближнему распи-нался. Часами мог на эту тему трепаться. И так складно у него все это получа-лось. Лекции бы ему читать о любви и дружбе. Одним словом, замечаю, наш Ке-ха странный какой-то стал. Вдруг зачастил в лазарет к раненым. Назад придет, всем про девчонок спасенных рассказывает, как у них там жизнь складывается, как дела идут. И все больше про симпатичную смугляночку Айдин. А у самого лицо прямо таки светится, будто Звезду Героя в Кремле торжественно вручили. Чудной весь какой-то стал. Словно святой затесался в наши мрачные ряды, где у всех посеревшие отрешенные физиономии. Вечером возвращаемся с зачист-ки злые, усталые, сразу валимся спать, а он бегом в госпиталь. А тут на тебе! Бац! Дембель! Распрощались везунчики с нами, уехали. Проходит месяц, смот-рим, рожа знакомая у блокпоста маячит. Ба! Да это никак, наш Иннокентий, из Саратова обратно прикатил. Не сидится ему дуралею дома на теплой печи. Ока-зывается, наш паршивец влюбился, только там дома и почувствовал, что это у него серьезно и надолго, что не может и дня без своей чеченки прожить. Как не уговаривали мать с отцом, стоя перед ним на коленях, сорвался пацан и назад к нам, под пули. Одним словом, поженили мы их. Отметили это событие скромно, но весело. Пару недель 'молодые' жили в семье одного знакомого чеченца, ко-торый в ФСБ работал, а потом уехали на Кешкину родину. Как сложилась у них жизнь, не знаю. Но думаю, хорошо. Настоящая была у них любовь. Мне лично такую в жизни только один раз видеть довелось. Вот такая история о Ромео и Джульетте, братцы.
  - Отчаянный малый, не побоялся, приехал, - грустно отозвался Ромка, пе-ребирая пальцами черные блестящие четки, найденные накануне в окопе под Шуани.
  - Мда... любовь, - задумчиво протянул рядовой Пашутин, уставившись в окно.
  - Дурак, своих ему, что ли девок не хватало? - неожиданно выдал Прива-лов. - Меня сюда калачом не заманишь.
  - Да кому ты нужен, сопля недоношенная? - оборвал его пулеметчик Паш-ка Никонов, пихнув кулаком Привалова в спину. - Сначала посмотри в зеркало. Какая девка на тебя позарится. Прыщ убогий, ты наш?
  - Чтобы я из-за какой-то бабешки сюда вернулся? Да, будь она трижды су-перкрасавица. На-ка, выкуси! - Привалов сделал красноречивый жест, показал всем согнутую в локте руку с кулаком.
  - А у второй девчонки какая судьба? - поинтересовался Володька Кныш, лениво гоняя спичку из одного края рта в другой.
  - Вторая осталась, хотя подружка ее звала с собой, уговаривала вместе уехать из Чечни.
  - Чего она тут забыла, дуреха? Драпать надо было от сюда во все лопат-ки.
  - Надеялась, что власти выплатят компенсацию за разрушенный дом, - от-ветил Стефаныч, разминая рыжими прокуренными пальцами сигарету.
  - Ха! Дождешься от наших баранов!
  - Скорее вымрешь как мамонт!
  - Не видать ей тугриков как своих ушей. А если и заплатят, то жалкие кро-хи.
  - Да и те какой-нибудь головорез отнимет, а саму продаст. В лучшем слу-чае в гарем какому-нибудь турку.
  - А я бы тоже женился на восточной женщине, - вдруг заявил старшина Баканов, позевывая.
  - С чего это тебя, Бакаша, на восточных-то, вдруг потянуло, - поинтересо-вался Эдик Пашутин.
  - Чем свои-то не устраивают.
  - Пипка что ли у них иначе расположена?
  - Придурки вы! Не в пипке дело. Ни хера, сосунки, не понимаете в семей-ной жизни, - отозвался старшина.
  - Ну-ка, вразуми нас, бестолковых, если такой опытный.
  - Дело в том, мужики, что на Востоке женщина знает свое место. У них да-же жилище делится на мужскую половину и на женскую. И слово мужика в доме для нее закон.
  - Ну и что из этого?
  - А то, дурачье. Всегда порядок в доме. У них мужик цыкнул на бабу и все! Молчок! Тишина! А у нас? Цыкни, попробуй, тебе она цыкнет. Так вломит скал-кой между глаз, что долго звездочки будешь считать.
  - Сколько раз замечал: идет джигит, руки в карманах, а сзади жена взмы-ленная плетется с сопливыми детьми, с тяжеленными баулами в руках и зубах, - откликнулся от двери Виталька Приданцев, лежа в обнимку с Караем.
  - Ясное дело, он же - джигит. Это ниже его достоинства, тащить барахло.
  - Бакаша прав. У них так.
  - В чем прав? В том, что наша баба может по морде дать, или в том, что восточные послушны? - вновь проворчал Привалов.
  - Привал, ты, случайно не на девятом этаже жил, - спросил Эдик, обора-чиваясь к первогодку .
  - Нет, на третьем, а что?
  - Выходит, маманя тебя в детстве с третьего уронила. Значит, для тебя не все еще потеряно, еще можно попытаться вылечить. Есть слабая надежда вер-нуть тебя обществу. Но ничего, у нас медицина на мировом уровне, поможет, - продолжал Эдик. - Бакаша тебе битых полчаса распинается, рассказывает, что восточные женщины боятся, уважают и слушаются своих мужчин как богов, а твой мозговой бронепоед все никак не допрет до этого, все еще на запасном пу-ти топчется. Этак, мы никогда с тобой не придем к консенсусу.
  - К чему? - недоверчиво переспросил Привалов.
  - Эх, валенок сибирский, тайга моя дремучая, пойду лучше отолью, чего перед тобой бисер метать, все равно ни хрена не поймешь. Пацаны, кто со мной?
  
  
  - Что в нашей хате, что на улице, такая же холодрыга! Сегодня точно дуба дадим, - недовольно проворчал съежившийся, вечно мерзнувший, Привалов, вытирая сопливый нос замусолиным рукавом. - Приеду домой тут же женюсь, не раздумывая, найду себе пухленькую, горяченькую, чтобы не мерзнуть в по-стели зимой!
  - Ты, чё, Привал? Звезданулся!
  - Совсем крыша съехала?
  - При чем тут крыша?
  - Да при том, придурок! - отозвался сердито старшина Баканов из дальне-го угла, где, устроившись на вещмешках, перематывал вонючую грязную портян-ку. - Думаешь, семейная жизнь это тебе сюси-пуси всякие, птичек райских пение, кофе горячий в постель, обниманцы, поцелуйчики. Хера! Я тебе сейчас популяр-но обрисую, как все будет. Женишься. Первый месяц ничего будет, на то он и медовым зовется. А потом начнется. Придешь вечером домой с работы усталый, весь разбитый, а твоя ненаглядная тебе раз леща по шее. Скажет, ты где пара-зит, шляешься? Где заработанные деньги, твою мать? Покажи жировку, парши-вец? У других мужики, как мужики, а у меня распоследний расп...дяй!
  Валерка Крестовский, не выдержав, прыснул в кулак, остальные загогота-ли.
  - Тихо! Жеребцы! Дайте досказать-то! - продолжал Баканов. - А если, чего доброго, с приятелями кружечку, другую, после трудового дня пропустишь в пив-нухе, что напротив, вообще не завидую тебе. Кирдык тебе полный! Чуть дверь приоткроешь, а она тебе половой тряпкой по мордасам: ' Скотина! Опять над-рался, подлец? Как последняя свинья! Вот тебе, вот!'
  Свои нравоучения Бакаша сопровождал непередаваемой мимикой лица и красноречивыми движениями рук, все присутствующие покатывались со смеху.
  - Так, что, дорогой мой Ванюша, вот, тебя какое счастье ожидает в семей-ной жизни! Вот и шевели теперь куриными мозгами. Стоит жениться али нет! А ты, сюси-пуси! Сюси-пуси! Горяченькую, видите ли он захотел, и так найдешь, если приспичит! И горяченькую, и холодненькую, и не очень, и сиськами до зем-ли, и без сисек! На хера на себя хомут в молодые годы надевать, дурень?
  В дверном проеме появился раздраженный Дудаков со старшим лейте-нантом Тимохиным.
  - Что за балаган тут развели, вашу мать?! Галдите как бабки на базаре! На всю округу слышно!
  - Да вот, учим молодежь уму разуму, товарищ капитан! - отозвался Сте-фаныч.
  - Итак, мужики! Чтобы был идеальный порядок! В помещении школы не свинячить и не гадить!
  - Пока светло можете пожрать и оправиться! Консервные банки в окно! Огонь не разводить! - добавил второй.
  - У окон не курить! Замечу, яйца поотрываю! - сурово пригрозил капитан. - Пошли, Стефаныч! Посты выставим! Приданцев и Мирошкин, дуйте за нами! В охранении с собаками сегодня будете!
  
  
  В классе было холодно. Солдаты спали, лежа на боку, плотно прижавшись друг к другу, втянув головы в поднятые воротники и засунув руки поглубже в ру-кава.
  Неожиданно глубокую ночь прорезала длинная пулеметная очередь. За ней другая... Встревоженные не на шутку солдаты, хватая оружие, повскакива-ли.
  - Братва! Чехи! - заорал спросонья перепуганный Привалов. - Окружили, гады!
  - Без паники! - рявкнул из темноты коридора голос старшего лейтенанта Тимохина. - Занять оборону! Без команды не стрелять!
  - П...дец, мужики! - заныл рядовой Свистунов. - Окружат и раздолбают всех! Или сожгут живьем в этой проклятой школе!
  - Заткнись! - цыкнул на него сержант Кныш, осторожно выглядывая в окно.
  Трассеры, то здесь, то там, передавая 'морзянку', рассекали яркими огоньками ночную темноту. Перестрелка шла в горах, над селом.
  - Танцор, знаешь, чего я боюсь больше всего? - тихо сказал Ромка, обер-нувшись к Чернышову.
  - Чего, Ром?
  - Как бы эти выродки масхадовские нам сюда гранату не забросили! Тогда уж точно всем амба!
  - Хуже нет, чем в темноте воевать! Мы как слепые котята! Подожгут и по-стреляют нас как в тире.
  - Сидим как в заднице.
  - Который час?
  - Кто его знает?
  - Сейчас посмотрим! - живо откликнулся Володька Кныш, в темноте с тру-дом различая светящиеся стрелки циферблата. - Черт, ни хера не видно!
  Но его опередил Пашка Никонов.
  - Семнадцать минут второго!
  - А светать-то будет около семи! Не раньше!
  - Кого-то долбят! Очередями ху...чат!
  - Непозавидуешь.
  - Слышите, 'зуха' отвечает! Наверное, наши. Десантура на высотах.
  Кто-то затопал за стеной.
  - Мужики, 'собровцы' из соседнего класса с...бались, всем табуном куда-то рванули! Может и нам тоже надо отсюда когти рвать, пока не поздно? - загун-досил, выглянувший в темный коридор, Привалов.
  - Разговорчики! Сиди, не ссы!
  
  - Андрей! Что-то я ничего не пойму! Кто стреляет? И в кого? - отрываясь от 'ворона', обернулся Дудаков к старшему лейтенанту Тимохину, который вы-глядывал из-за БМП.
  - Кто-то садит с одной вершины по другой! Насколько я знаю, на ближней, что над селом морские пехотинцы генерала Атракова, а на той горушке, на-сколько помню, должна находиться ульяновская десантура.
  - Что они взбрендили совсем? Палят друг в друга! Мудачье!
  - Перепились они там, что ли?
  - Не хватало еще, чтобы под этот шумок нас стали мочить!
  - 'Духи', падлы черножопые, нападение спровоцировали.
  Перестрелка над селом продолжалась с полчаса, потом затихла. Никто не смог уснуть из бойцов, все с тревогой ждали ночной атаки.
Оценка: 4.94*7  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023