Знаю я, и любой это знает,
(что поделать - так было всегда!)
без царапин детей не бывает,
шишки - тоже пустяк, ерунда.
 Только мамы считали иначе,
 а синяк вызывал у них дрожь...
 Вот и крались домой мы царапины пряча.
 Только маму ведь не проведешь.
И на свет появлялась зеленка,
(с мамой спорить вообще тяжело)
от обиды и страха ревели мы громко:
дескать все уж почти зажило.
 Только слезы бывали напрасны,
 оставалась лишь злость на весь свет...
 И запомнили мы, что зеленка ужасна,
 ничего в ней хорошего нет.

Вдаль ушло беззаботное детство,
видно есть тому много причин...
Как и всех, нас призвали повесткой
с нашим домом родным разлучив.
 Нас чему-то в учебках учили,
 а чему - застилает туман.
 Но однажды построили и объявили:
 - Ваш черед, вы идете в Афган.
Вдалеке от родимой сторонки,
в стороне от родного угла,
вертолет нас подбросил к "зеленке",
нас встречала она как могла.
 Пули духов поющие тонко,
 словно рвущаяся струна...
 Первый день в этой до смерти жуткой зеленке
 навсегда в память врезался нам.
И броня, что забрызгана красным,
и пробитый бронежилет...
Так вошло в нашу жизнь, что "зеленка" опасна,
ничего в ней хорошего нет.

В ней лишь смерть, в ней потери и раны
хочешь - верь, ну а хочешь - не верь.
Та, что в детстве когда-то у мамы,
слаще меда казалась теперь.
 Уяснив свои в целом задачи
 мы учились у ней воевать.
 И на пулю мы пулей отвечали разяще,
 поминая душманскую мать.
Новый бой начинался с рассветом
восходившим над дикой страной.
Но закончилась служба, все не вечно на свете,
пусть не все мы вернулись домой.
 На друзей отослав похоронки
 мы кричали и выли во сне...
 Ох не детская наша, святая "зеленка" -
 не забыть все, что связано с ней:
и зловонный дурман испарений,
и кипящая гнусом жара,
и конечно, обстрелы, бои и раненья
не дававшие спать докторам.
 Алой струйкою кровь по клеенке,
 об осколки звенящий ланцет...
 Так случилось, что вышли мы все из "зеленки" -
 ничего там хорошего нет.