ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Школьников Сергей Николаевич
Жизненные повороты

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.92*6  Ваша оценка:

   Заканчивался очередной майский день. Зеленели деревья. За день воздух прогревался до приятно-теплого состояния. Уже можно было сменить пуховик на легкую куртку. Балдеж!
   Еще пара недель и можно будет забить на учебу. Свои положенные трояки я и так получу.
   А там лето... Три месяца безделья...Речка, пляж, девчонки. Последнее такое лето. А там, еще годик и прощай школа, прощай детство!
   Увидев, проходящую девчонку, Димка забренчал на гитаре:
   -- А ты, опять, сегодня не пришла,
   А я так ждал, надеялся и верил,
   Что зазвонят опять колокола...
  
   Вот, даже не посмотрела в мою сторону! Если б здесь, на моем месте, сидел Прудник, она б уже улыбалась кокетливо, строя глазки. Только далеко Прудник, очень, и надолго.
   Хорошо, что его, Димки, не было тогда с ними. Классная компания у них была! Дурачились они в тот вечер не хило. Прудник приволок откуда-то ружье, обрез, выехали подальше, ну и давай, палить куда попало. Что-то хранило тогда Димку, когда подвыпившие парни начали палить в уличный сортир, а оттуда, с благим матом выскочил мужик, со снятыми штанами, Димка решил слинять, эти игры были не по нем. А потом, Прудник, выскочив на дорогу, как рассказали пацаны, встал напротив приближающейся машины, и лоб в лоб, выстрелил между фар... Дурак! А машина оказалась ментовской, он то в темноте не видел этого. Поймали его быстро. Хоть не раскололся, типа один был.
   А там и остальных подгребли в армию. Вся компания одногодки были, кроме Димки. Всех весенних призывом и покосили. Остался он один, вот и маялся вечерами. Сколько лет провел он в этой компании. С малолетства попал под влияние соседа Прудника, ходил под его оком, никто его не трогал. Да и прикольно было в их компании, ни то что, со своими одноклассниками, спортсмены херовы! Так и проучился девять лет, отсидел занятия и пока, однокласснички. Чужак он был для них... А теперь вот, почувствовал себя Димка очень одиноко. Один, совсем один...
   "Ни друзей, ни подруг, сам себе хороший друг..."
   На следующий день, на последнем уроке, Андрей, спортивный вождь класса, сделал объявление:
   -- Товарищи! Есть большая просьба, в 15.00 мы играем в волейбол, с соседнее школой, у них в спортзале, придите, поддержите нас.
   Димка, как всегда, отправился домой. Только ноги, сами принесли его в соседнюю школу. Вначале он просто шел в том направлении, потом, осознавая, что делать ему все равно нечего, а его ж просили...
   Когда он вошел в зал, в среде его одноклассников повисло молчание, и недоумение читалось в каждом взгляде. Разрядил обстановку балагур Сашка, Димка уже пожалел, что пришел и собрался дать полный на зад:
   -- О, Димыч, давай сюда, садись между девчонками, а то они своим визгом вгонят в панику нашего противника! Будешь старшим группы поддержки.
   Со смехом задвигались на лавочках девчонки, и уже добродушно понеслось со всех сторон:
   -- Давай, Димка, давай...
   А главное, произошло позже. Пацаны играли хорошо, но запасного не было, а тут Сашка подвернул ногу. Можно было играть и без него, но Андрей, пошептавшись с командой, подошел к Димке:
   -- Дим, у нас проблема, не хватает игрока. Придется тебе играть...
   -- Да я ж, плохо играю, вы же знаете, на уроках видели...- заюлил Димка. Одно дело играть на пляже, в кружке со своими, с девчонками.. А тут, по настоящему, на результат.
   -- Давай, Димка, не выпендривайся! Нет времени, а без игрока, нам поражение засчитают!
   Не бойся, играй, как можешь, а мы тебя страховать будем!
   Пришлось играть. Старался Димка, как мог, правда ребята подбадривали его, страховали. Один раз он подвел сильно, не смог отправить третий пас на поле противника, пальцы, как будто прогнулись, пропустив мяч по касательной.
   -- Молоток! - сказал Андрей, - тяжелый мяч, ни твоя вина, это я не успел...
   Хотя понимал Димка, что это просто слова, а Андрей действительно не успел на его позицию, доверив третий удар ему, а он... После этого проснулась в Димке злость и азарт. Как бешенный он метался по полю. А как приятно было после матча, вместе со всеми, возвращаться домой. Весело посидели в кафэшке, попили чаю с пирожными. Никто не пытался выпить вина или пива, не было задираний с соседями. Спокойная, веселая компания. Приятно было ощутить себя частичкой этой веселой компании, гордо осознавая, что мы одержали победу, и в этом есть его, Димкина, заслуга.
   Вечер он провел дома. Появилось какое-то другое чувство реальности. Хотелось проснуться и идти в школу. Прошедший день принес столько впечатлений, что потускнели прежние воспоминания. А может, ерунда это все, просто от одиночества? Хотя разум подсказывал, что нет...
   Утром он узнал, что играть могли и без него, т.е. без одного игрока. Не было это причиной для поражения.
   -- Что, пожалели? Жалко стало изгоя? Добренькие все, Макаренки сраные, да я без Вас девять лет обходился.. Хотели посмеяться надо мной? - набросился Димка на пацанов.
   Но, видя их лица, замолчал...
   -- Дурак, ты, Димка! - печально сказал Саня, - и шутки у тебя дурацкие.. - добавил уже весело. - Кончай ты свое позерство, кому оно надо? Живи, как хочешь. Мы же тебя не заставляем с нами дружить. Нам действительно жалко было, что увяз ты по уши в своей компании, дурью маялся с ними вечерами. Хорошо, что хоть один Прудник сел, а остальных в армии уму-разуму научат. Горбатого только могила исправит! Ты ж не горбатый, Димка!
   -- Дим, мы после последнего звонка, - сказал уже Андрей, - на турслет едем. Это наше последнее участие. Можешь поехать с нами, запасным. Я с физруком и директором договорюсь. Решай, у тебя времени, до конца уроков. Каждый день тренировки.
   После уроков, Димка подошел, к уже собирающимся на школьном стадионе пацанам:
   -- Мужики, извините меня! Возьмите в команду!
  
   И полетело время, бешено и весело. Две недели, вместе со всеми, ставил Димка палатку на время, разжигал костры, учился вязать узлы, осваивал спортивное ориентирование. Научился пользоваться компасом и картой. Это кажется, что дело не хитрое, а в чужом лесу, которого ты не знаешь, с картой в руке, впервые ощутил себя Димка человеком, могущим что-то решать, и принимать решения. Научился прислушиваться к чужим мнениям и отстаивать свои. Приятно было, что ребята вели себя с ним на равных, хотя знали и умели больше его. И не было у них выяснений, кто сильнее и умнее, кто лидер, кто шестерка. Все было разложено по своим местам. Все условности оговорены. А главное, нравилось это Димке, очень.
   Неделя, проведенная на соревнованиях, вообще потрясла его. Жизнь в палатках, готовка пищи. Все сами. Что сварили, то и съели. А как смеялись, когда сварил Димка в свою смену гречневую кашу, когда вылазила она из ведра, разбухая и вываливаясь в огонь. Стеснялся он признаться, что кроме яишницы, ничего и ни когда не готовил. Как он звал их на помощь, как боялся, что будут смеяться и ругать его, а они устроили пляску вокруг костра, заливаемого кашей, а потом, вспоминая это, трескали ложками тушенку, запивая холодной ключевой водой.
   А в последний вечер, когда собрались все участники на последний костер, попала к Димке в руки гитара. Запел он тихонько, для себя, и не заметил, как замолчали в начале те кто рядом, а потом и остальные. А потом, в тишине, когда он замолчал, увидев это все, ни один голос сказал:
   -- Спой еще что-нибудь!
   Приятно было Димке. И он пел, пел сам, пел в компании. И не те песни, которые они горланили в своей дворовой беседке, а нормальные, о любви, о печали, о расставании...
   Вернувшись с соревнований, Димка, не сомневаясь, поехал вместе со всеми в трудовой лагерь. Два месяца они с пацанами трудились грузчиками, грузя и разгружая машины с мешками сушеной молотой травы. Было весело и легко жить. Не обременяя себя излишними заботами, они работали, отдыхали, дурачились.
   Лето пролетело, и Димка уже не представлял себя вне этой компании. Жизнь для него изменилась, так же, как и интересы. Прошлая жизнь казалась однообразной и скучной. Все, что раньше было в его понятии круто и по взрослому, оказалось по факту. сплошным понтом и выпендрежем. Ему и в новой компании приходилось выпивать вина и водки, не без этого, приходилось и драться. Но при этом, никто из ребят не лез на рожон, а в драке отстаивались своя честь, либо защита обиженных. А еще, появилось у Димки увлечение, захватившее его на все сто - музыка. Когда одноклассники предложили заменить закончившего школу бас-гитариста из школьного ВИА, он дал согласие не сомневаясь. Тем более, все лето он участвовал в вечерних посиделках, где они на простых гитарах разложили многие песни. Теперь весь ВИА состоял из ребят их класса.
   Димка и не заметил, как превратился в активного участника школьной жизни. Школьные вечера, на которые он раньше не ходил, спортивная жизнь.... Благодаря новым друзьям, он получил вначале третий, а потом и второй разряд по легкой атлетике, зимой сдал третий по лыжам. На здоровье он и раньше не жаловался. Но как, оказалось, приятно не доказывать в подворотне, что ты не слабак, а в азарте соревнования, даже проигрывая, занять свое, хоть и не первое, но почетное место. И, прежде всего, для себя. Прежняя жизнь ушла в бездну. Димка вспоминал ее и радовался, что та компания исчезла из его жизни. Это была не компания, это была стая, волчья стая..., не мыслившая о другой жизни.
  
   "Я строил карточный дом,
   И свято верил,
   Что стены крепкие в нем,
   И прочные двери.." - пел Димка со сцены, наблюдая за танцующим залом. Он освоил бас-гитару, но часто любил, взяв обычную шестиструнку, спеть что-нибудь берущее за душу. Народ любил это, просил об этом. Димка стал узнаваем у себя в районе, в других районах и школах. И это приятно радовало его.
   "Пол жизни я учился жить,
   Ученье трудно мне давалось,
   Зато терпенье оставалось,
   Я полагал, куда спешить?" - разносился по залу Димкин голос.
  
   Однажды, после Нового года, на перемене, к нему подошла девочка, из малявок. Он знал, что это сестра одного из его бывших друзей, Генки.
   -- Дима..., - сказала девчушка, и поперхнувшись, заревела, - Генку вчера привезли, без ноги...
   Вечером, он пошел к Генке. Только мать того, увидев его, захлопнула дверь перед его носом. Он долго стучал, пока не вышел отец Генки и силком не вытолкал его на лестницу.
   До этого момента, Димке было все равно, где его бывшие товарищи. Но узнав, что тот без ноги вернулся из армии, Димка не мог ни проведать товарища.
   Утром, в школе, от сестренки он узнал, что Генка приехал из какого-то Афгана, что мать пол года уже плачет и убивается по нему. А еще у него есть медаль, только Генка не хочет ее ни кому показывать, потому что злющий, как черт. Но она нашла ее в его вещах.
   Узнав, что родителей сейчас нет, Димка, бросив занятия, рванул к Генке.
   Увидев его, Генка не хотя впустил в квартиру. Было жутковато видеть, еще год назад здорового парня, на костылях, похудевшего, а точнее высохшего Генку. Проковыляв на кухню, тот достал бутылку водки, налил себе пол стакана и немного Димке, опрокинул содержимое в себя.
   -- Что, не нравлюсь? А ты мне, думаешь, нравишься?! Видел я вас всех, маминых сыночков, знаешь где? - сказал и заплакал Генка. Вернее, он не плакал, у него, толи от обиды, толи от горя, толи от обжигающей горло водки по лицу покатились слезы. Он не всхлипывал, а слезы бежали и капали на рубашку.
   -- Уходи, Димка отсюда, не могу я ни тебя видеть, ни кого другого. Уходи, противно мне все...
   Димка понимал, что надо успокоить Генку, но ком, застрявший в горле, не давал возможности сказать слово. Да и слов он не находил. Уже закрывая дверь, Генка сказал:
   -- Беги, Димка, от той жизни, беги к людям, живи с ними, радуйся каждому дню, учись,
   живи и радуйся...Поступай в институт, оттуда в армию не берут...
   Захлопнул дверь, не дав возможности рассказать, что по-другому теперь живет Димка, по-другому думает...
   Через месяц, Генку похоронили. Наглотался чего-то. А еще, он узнал, что родители долго выбивали для Генки какие-то льготы и пенсию, а с эти были проблемы. Сам Генка ничего не хотел, требуя лишь водки и находясь в прострации. Кричал и плакал ночами...
  
   А жизнь шла дальше. Снова пришла весна. Отзвенел последний звонок. Настала пора экзаменов. Не совсем на шару, но сдал он экзамены. За последний год не нарадовались на него, ни учителя, ни родители. Изменился Димка. Учиться лучше стал, почти в хорошисты вышел, с дисциплиной порядок. И класс, до этого бывший чужим, вдруг стал родным и близким.
   Об этом думал Димка, сидя на выпускном вечере. Ему было до слез обидно осознавать, что расстается он с детством, а главное с этими ребятами, простившими ему прежние прегрешения, в том числе и лично к ним, и принявшим его к себе в общество. Ведь ни разу не вспомнил Сашка, как били они его толпой, за то, что провожал девчонку, которая нравилась Пруднику. Как на следующий вечер, они, Сашка с друзьями, провожали ее всей толпой, а когда проходили мимо их беседки, Прудник не выдержал такого безобразия и выскочил на встречу с "выкидушкой", а они не испугались, а, встав шеренгой, закрыли девчонку. Не испугались!
   -- Попишу, порежу! Всех по одному, порежу...
   Не испугались! А Димке сейчас стало стыдно, что он был не с ними, а с теми, кого многие годы считал своими друзьями.
   -- Простите, пацаны, - сказал Димка, идя получать свой аттестат.
   Никто не понял, чего это он вдруг. Для них он был свой. Он и раньше для них был свой, только не понимал этого.
  
   Первым из их компании, исчез Андрей, заводила и вечный капитан их жизни. Не успели сдать экзамены, а ему уже пришла повестка из военкомата. Уехал поступать в вертолетное училище. Поступил!
   А Димка поступил в пединститут. Скажи ему кто года два назад такое, он бы послал того подальше. А теперь... Долго он выбирал, куда пойти учиться. Боялся своих не вполне сильных знаний. Да опять же, ребята и помогли, посоветовали. Характеристики ему хорошие дали, направление помогли выбить. Ведь класс их был один из лучших. Все школьные активисты были у них, даже секретарь комсомола школы. Да и Димка заработал себе авторитет за последний год своим горбом. Спасибо, пацанам!
   Зимой приехал Андрей, в свой первый отпуск.. Опять собралась старая компания , Такой же как был, но не такой. Как будто взрослее он стал, чем они. Все так же, но иногда набежит печаль на его лицо, скривится от какой-нибудь фразы. А перед отъездом, когда провожали его, уже на платформе, сказал:
   -- Мужики, а ведь вам летом в армию, всем! Отсрочки ж отменили... Может Вы в Морфлот будите проситься, служить три года... Зато в Афган наверняка не попадете...
   Уехал Андрей. А мы стояли на перроне, глядя в след удаляющемуся поезду...
   Мы знали об этой войне, урывочно, немного. Но знали, что все больше пацанов забирают служить туда, все больше приходит оттуда инвалидов и цинков. Но нас, это как-то, не касалось, в суете студенческой жизни. Вначале была мысль об отсрочке, а теперь Андрей напомнил о последней медкомиссии, когда нас вызвали и объяснили, что все льготы по отсрочке от призыва в армию отменены.
   -- Кризис мальчиков, детей, не рожденных не родившимися детьми войны, - так, по-моему, сказал военком.
  
   Так все и вышло. После летней сессии, все они получили повестки. Уже 10 июля, Димка был на призывном участке.
   Весело стуча колесами, под песни и крики, прибаутки, приехал поезд в Киев. А там... Попал Димка в учебку, в Остер. Стали готовить из него связиста.
   "Лучше жопой сесть в костер, чем попасть служить в Остер!".
   Испытал Димка это на своей шкуре. Первое, с чем пришлось сражаться, так это со своим организмом. Тот упорно не хотел привыкать к изменению климата, жаре, по сравнению с центральной Россией. Пил Димка немеренно, потел еще больше. Да и не сладко было в учебке. Имели их по полной программе, гоняли по сверх полной.
   " Я-те... научу Родину любить, душара..." - было любимой поговоркой мордовавшего их постоянно сержанта.
   Только и согревали душу, приходящие письма. Как манны небесной, ждал их Димка. По штемпелям на конвертах изучал географию. Каунас, Термез, Гермнаия, Мурманск, Москва...Разбросала их служба по свету. Радовало Димку то, что хоть он попал, вроде бы в родственную славянскую и спокойную Украину.
   После учебки распределили его не так уж и далеко, под столицу Украины, в бригаду связи. Стал он специалистом релейной связи. Хорошим специалистом.
   Он еще и года не прослужил, как подняли их по тревоге. Только тревога оказалась настоящей, не учебной. После непродолжительного марша, приехали они в зону какую-то. А там мельтешня, пожар какой-то тушат, кругом все бегают, орут... А им, солдатам, какое дело, приказали антенны поднимать, лопухи разворачивать... Не прошло и часа, прибежал майор какой-то, химик, давай орать на наших офицеров:
   -- Вы, что, идиоты?! Вы где узел развернули? Уе..те отсюда к чертовой матери...
   О чем там, они, командиры ругались, не знал Димка, только через несколько минут, рванули все их машины с того места, даже антенны не снимали. Ехали машины, а сзади волочились мачты антенн, держась на кабелях. Долго их гоняли тогда по разным местам, пока не развернули они окончательно узел. Уже позже, узнали они, что это авария на АЭС, со странным названием - Чернобыль. Рванул там реактор какой-то. А Димке стало страшно, голова то у него варит, что такое радиация, он знает. Как никак, студент, да и ОМП (оружие массового поражения) учил и в школе, и в учебке. А в этом хаосе, об этом все забыли. Каждому свое: пожарники тушат, они связь качают, другие население эвакуируют...
   Сменили их только через неделю. Отдохнули они, и "понеслась лихая в баню"...
   Уже через неделю, они снова были там, сменив своих товарищей. И так по кругу..
   Еще через год, сразу же после приказа, их в спешном порядке уволили со службы. Настолько быстро, что и оформить документы было некогда толком. Тем более, как объясняли, в военкоматах есть распоряжения, со всеми вами разберутся.
   Да и домой так хотелось, что любой лишний день, проведенный в казарме, был не мыслим. Это потом уже все умные стали, а тогда получил Димка документы и рванул домой. В военном билете даже записи не сделали, что он в Чернобыле был.
   Приехав домой, разве до этого ему было! Столько событий, встреч. Из своих, никого нет, служат еще. Учиться пока рано, только в сентябре.
   А вот со здоровьем что-то не то. Вначале не обращал Димка на это внимания, думал, перемена климата, поэтому и болею. Слабость, головокружение... Так это, пить надо меньше и гулять. Чего греха таить, разошелся, не остановить! А потом и понимать начал, да это ж последствия облучения! Кинулся по врачам.
   А главное, выйдя из военкомата, со слезами на глазах, вспомнил Генку, приехавшего из Афгана. Слышал же тогда, что не оформляли ему какие-то бумаги. Теперь понял, какие!
   Кинули тогда Генку, а теперь и его кинули, и всех кто с ним уволился из части, и, наверное, всех, кто тогда ликвидировал аварию эту, Чернобыльскую. Ведь знали наверху, чем чревато для участников время проведенное там! Вот и врали, вот и избавлялись от них побыстрее, а они, идиоты, поверили всему, рванули по домам от счастья...
   Долго пришлось Димке обивать пороги, писать письма и запросы, доказывать, что был он там. Что дежурила там его часть. Как будто не знали этого те, кто принимает решение, как будто проверить не могли! Только не хотели знать, не хотели проверять. Полысел Димка, доказывая свою правоту. Истощал весь. Все силы потратил.
   Не хотелось, уже, и учиться дальше. Не было сил! Все тяжелее стало просыпаться, а еще тяжелее засыпать. Все злее и злее становился Димка. И появилось у него чувство, что закончилась его юность, молодость, жи... Ох, как хочется!... И как не хочется!
  
   " Жизнь - большой коридор,
   В коридоре две двери,
   Дверь "ЗНАЮ" и дверь "ВЕРЮ",
   И при всяком нашем желании,
   Никогда не войти в обе двери,
   Если ЗНАЕМ, то знаем не ВЕРЯ,
   Если ВЕРИМ, то верим не ЗНАЯ"
   Андрей Макаревич.
Оценка: 7.92*6  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023