Я не люблю вспоминать это происшествие. Хочется верить, что это была всего лишь чья-то оплошность, случайность, выбивающаяся из общей системы. Ну, бывает иногда, что хорошо отлаженный механизм дает сбои. Хочется верить, что и это был СБОЙ.
Это было в первых числах августа 1986г.
Пассажирский поезд нес нас в очередной отпуск, летний отпуск. Позади остался еще год учебы, еще год казармы. В отпуск мы всегда ездили втроем, так уж сложилось, что во всем батальоне было всего три смоленских парня, и мы, использовав все мыслимые и немыслимые способы, добились того, что были в одном отделении, находясь до этого даже в разных ротах. В поезд, каждые полгода привозивший нас на родину, мы загружались всегда ночью, в 00.30. (Сколько лет прошло, а я помню и номер этого поезда, и время отправления, и прибытия.) При этом мы тщательно готовились к данному мероприятию, затарившись перед дальней дорогой спиртным и закуской. Обустроившись, мы начинали свой ритуал "дорога домой", сидя иногда до утра за бутылочкой. Потом отсыпались и продолжали. А ехать нам предстояло сутки. Много это, или мало? Я никогда не завидовал сокурсникам, у которых рядом был дом. У них была постоянная возможность общаться с родственниками, друзьями, поэтому им не знакомо чувство, когда, получив отпускной билет, ты мчишься на вокзал, зная заранее расписание всех поездов... А этот поезд был для нас последним, до дома нас везли поочередно два поезда.
(Извините, увлекся.)
Вот и тем летом, выспавшись после бессонной ночи, мы выползли на перрон на станции в одном из областных центров. В прямом смысле этого слова - выползли. Теплое летнее солнце, ветерок... Мы балдели, стоя на перроне в предвкушении продолжения банкета.
Но вдруг идиллия была нарушена. Не заметить такого мы просто не могли. Мимо нас шла женщина, лет около пятидесяти, вся в черном. Она плакала, подрагивая, и шептала при этом:
-- Сволочи... Сынок... Сволочи...
С каким-то шестым чувством, но мы подошли к ней.
-- Что случилось, мать?
Я до сих пор не верю, что такое могло произойти. Что это было, чья-то оплошность, сбой? Я не знаю, но хочу верить, что больше такого никогда и нигде не было! Иначе будет еще труднее осознавать наше прошлое, еще больнее чувствовать, что все мы были винтиками этой системы, этого разгильдяйства...
-- Там... сына... из Афганис... сволочи... нет... столько...
Все! На большее ее не хватило, а нам и так все стало понятно. Напротив нас стоял товарняк. Мы ехали в простом пассажирском поезде, тащившемся через полстраны, опаздывавшем по три-четыре часа на каждую станцию, вот и теперь, скорее всего, его загнали на окраину путей... Напротив был товарняк, а вдалеке, там, откуда шла женщина, стояла тележка и грузчики. В нас сорвалась пружина, мы взорвались. Через мгновение мы были там. Открытые двери вагона... ящик, в котором... Вы видели такие! А те, кто рядом - подонки! Они не стали снимать... Они и на этом хотели заработать!
Это уже позже я осознал все мелочи происходившего но не смог найти объяснения, почему все происходило именно так. Почему была одна эта женщина? Почему не было организована встреча, ведь кто-то отвечал за такие мероприятия?!
-- Бляха-муха, мужики, вы что ох..ли? - набросились мы на грузчиков.
Их было четверо, здоровых, откормленных мужиков, довольно молодых...
-- Солдафоны, валите отсюда... - услышали мы в ответ.
Мы были без кителей, и понять по нам, что мы курсанты, было невозможно. Да и какая разница!
Мы попытались сами сгрузить. Я запрыгнул в вагон. Вот тут и началось. Один из них оттолкнул моего товарища, сильно и грубо... Через секунду мы уже яростно били этих... Нам тоже доставалось. Самое интересное, что через несколько минут, ну, очень оперативно, нарисовались стражи порядка. Нас покрутили. Понятно, своих (грузчиков) они не тронули. А нас потащили по перрону. Все, плакал отпуск! Весь наш скарб оставался в вагоне, пока со всем разберемся, поезд и уйдет. Понятно, что нас передадут в военную комендатуру. Выпивших, в эпоху борьбы с пьянством... Дебоширов... Перспектива, однако! Да и еще в чужом городе, где не придет на помощь ни комбат, ни ротный, никто! Да и шуму будет. В те года, повинуясь горбачевскому маразму, попавшихся на выпивке без зазрения совести отчисляли из училища и отправляли служить в войска срочную, не засчитывая года, проведенные в училище.
Все было бы плохо, но Бог не мог, вообще, пропустить мимо глаз такой бардак... Нам повезло. Мы увидели на первом перроне, на выходе из вокзала, патруль. Это был единственный случай в жизни, когда я был рад патрулю. Луч света в темном царстве!
Мы начали неистово кричать, привлекая внимание патруля. Через пару минут напротив нашей процессии замер капитан-пехотинец с двумя бойцами. Такая встреча могла закончиться по-разному:
-- как и положено, нас бы передали военному патрулю, и мы попали бы на гарнизонную гауптвахту, со всеми вытекающими последствиями;
-- возможность объясниться с начальником патруля, рассчитывая на его совесть.
На его кителе среди "песочных" мы увидели две боевых наградных планки, вероятность второго варианта возрастала.
Сбивчиво мы начали объяснять, что произошло. Стоял такой гвалт, но он разобрал главное и въехал в смысл наших объяснений. Процессия двинулась обратно. Вскоре мы опять стояли возле злосчастного вагона. Только расклад был уже другой, даже менты, которые до этого не хотели слушать нас, перешли в группу поддержки.
Заскрипев колесами, тронулся наш поезд.
-- Мужики, вперед, в поезд! Не переживайте, все будет путем. Я все сделаю! Счастливой дороги!.. - скомандовал капитан.
Долго мы стояли в тамбуре. Долго не могли прийти в себя. Растирая разбитые губы и лица, мы молчали. Потом так же молча пили.
И ни разу за все время нашей учебы не возвращались к этому происшествию.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023