ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Шнееров Константин Александрович
Дебют

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.01*9  Ваша оценка:
   События данного рассказа вкратце описаны в повести "Файзабад-Кишим, 1985-87".
  Воспоминания всплывают сами по себе. Данный рассказ более полная история моего 'боевого крещения'.
  
  
ДЕБЮТ.
  
   Наконец-то! На построении огласили список группы корректировки и прозвучала моя фамилия. Добился! Взяли! В группе были самые уважаемые бойцы: Саня Васильченко, Валерка Гуреев, Палыч и, по-моему, Микрюков. Насчет последнего точно не помню. Радость всколыхнула организм, сердце забилось чаще. Сколько уже я просился в горы, писал рапорты, просил о переводе в разведку. Быть здесь, в Афгане, и не поучаствовать в 'боевых', казалось неправильным. Вернусь домой, спросят:
  - Где служил?
  - В Афгане.
  - Что делал?
  Сказать: 'В наряды ходил?'. Да и тоскливо в полку. Рвался в бой. Дорвался!
   Уже давно меня 'старики' готовили к этому. Говорили, что и я дождусь своей очереди. 'Колпаки', братья мои, смотрели на это по-разному, кто-то завидовал, а кто-то, за спиной крутил пальцем у виска. Я тогда уже выделялся среди 'колпаков', был 'борзым'. В начале 'колпачества' кто-то из 'дембелей' сказал: 'Куда ему в горы? Здесь-то еле ползает'. Да, в начале было такое, но потом я 'зашарил' и добился уважения всех. И вот, иду на войну! Ура!
   Началась подготовка. Чистка оружия, магазинов, осмотр каждого патрона. Укладка вещмешка. Подгонка одежды. Я давно наблюдал: кто в чем ходит на войну, слушал 'стариков' и делал выводы. Тогда я придумал для себя способ ношения автомата. Носил оружие я стволом вниз, подогнав ремень так, чтобы приклад упирался в подмышечную впадину. Из такого положения автомат поднимался одним быстрым движением, сразу в положение прицельной стрельбы.
   Наш, новый комдив, тоже шел в первый раз. Заставил всех брать каски и бронежилеты. Позже кое-кто игнорировал средства защиты, но это когда и комдив, и мы уже имели кое-какой опыт. Без бронников солдаты, конечно, не обходились. Штатный, шестикилограммовый бронник не защищал от прямого попадания, говорят, кто-то пробовал его на прочность и пробил из АКМ, навылет две штуки, висящие друг за другом. Кстати, кое-кто из офицеров вставлял отдельные пластины в одежду, в особо опасных местах, у сердца и печени. Забавно, как будто попадание в другие места тела нестрашны. Сердце для любви, печень для водки. Так что ли? Конечно, это их дело, но мне было смешно.
   После подготовки к выходу - отбой, счастье 'колпака'. Разбудили нас только около двенадцати ночи. Ужин принесли в палатку. Слегка перекусив, мы оделись, попрыгав, чтобы ничего не звенело, я сел на койку. Настроение было прекрасным, впервые выспавшись за последние полгода, я чувствовал себя великолепно, было ощущение, что горы по колено. Тем не менее, когда пришлось подниматься, потребовалось напрячь все свои силы. Вся амуниция плюс вещмешок весила немногим меньше меня самого. Но все это было нестрашно. Предстартовый мандраж тоже не напрягал, все перекрывалось мощным всплеском адреналина. В полной тишине и темноте мы пошли к курилке батальона, чтобы влиться в общую группу. Недолго покурив, двинулись вперед.
   Перед выходом комбат Утешев прочитал небольшую лекцию, примерно такого содержания:
  - Идем тихо, не гремим, не пи...дим. Воду расходуем экономно, не больше двух-трех глотков за раз. Никто не знает, сколько мы там будем. И запомните! Там вас будут убивать! Кто сомневается, оставайтесь. Будете думать по-другому, убьют точно! Двигаться в колонну по одному, с интервалом два метра. Всем ясно? Вопросов нет? Вперед!
   Я шел вместе со всеми и приглядывался к окружающим меня бойцам, пытаясь подметить нюансы обмундирования и поведения, чтоб взять на вооружение. Все шли молча, а если кто и переговаривался, то - вполголоса. Команды передавались по цепочке, от бойца к бойцу.
   Ночь была очень темная, луны нет, разглядеть человека далее трех метров невозможно. Прошли КПП, перешли через мост. Вот она, территория врага. Пройдя немного, мы уперлись в очень крутой подъем. Вот тут-то я и почувствовал всю тяжесть амуниции. Ноги налились свинцом, но, сжав зубы, я продолжал ползти вверх, помогая себе автоматом как веслом. Тогда я был очень рад, что у нас не АКСы, его 'рамкой' не погребешь, может сломаться. Вдруг рядом я заметил какого-то странного воина. На голове его была какая-то смешная шапка, напоминавшая то ли торт, то ли пирог. 'Сарбоз' (солдат афганской армии) - понял я. Когда эти ребята присоединились к нам, я не заметил. Он шел налегке, без вещмешка и даже без фляги, с одним автоматом.
  - Су? - спросил cарбоз и показал пальцем на свой рот. Я не понял. Он повтори тот же вопрос.
  - Чего ему? - спросил я идущего рядом 'Палыча'.
  - Воды просит сука! Пошел он на х...! Идет налегке, халявщик! Не давай.
  Сарбоз ушел дальше.
   Подъем продолжался и не думал становиться легче. Впереди замаячила вершина. Но это был обман, оказалось, это только небольшой уступ и подъем продолжился еще столько же.
   Когда мы поднялись наверх, я сказал кому-то из своих, что следующий подъем меня убьет. Но мне сказали, что так всегда, первый подъем самый тяжелый и дальше будет легче.
   После небольшого привала, мы двинулись дальше. Начинало светать. Очень сильно чувствовался контраст температур в низинах, где было прохладно и сыро, даже туман, и на вершинах, где становилось жарко. С рассветом открылся окружающий пейзаж. Справа, по ходу нашего движения и ниже, шел серпантин, по которому должна пойти колонна с техникой. Далее, через низину, виднелся кишлак, горы вокруг были в основном глиняные, желто-бурые, ни кусочка зелени видно не было.
  Слева пейзаж был примерно таким же. Далее по ходу виднелся перевал, справа от которого горы были выше и имели скалистые участки. Позже там села разведка. Наш конечный пункт находился слева от перевала. Пока мы шли на место, жара стала невыносимой. На пути нам встретилась небольшая плантация мака. Мы стали срывать и есть еще зеленые бутоны. Они оказались сочными и ненадолго утолили жажду. Никакого наркотического действия не было. Конечно, это был опиумный мак, местные цветами не торгуют. Но видимо неспелый. Честно говоря, я не разбираюсь, как из него делают наркоту.
   Добравшись до нужной точки, мы сняли амуницию, остались только в бронежилетах и с автоматами. Осмотрелись и стали окапываться, предварительно прощупав шомполами грунт на наличие мин. Кстати, никогда не использовали старые окопы. 'Духи' практически всегда их минируют. Жара - невыносимая, и ребята соорудили небольшой тент из плащ-палатки над нашим неглубоким, сантиметров сорок-пятьдесят, окопом. На небе ни облачка, ветра практически нет. Пекло.
   Сидим, наблюдаем за округой, ждем колонну, тишина вокруг, 'духов' не видно и не слышно.
  Наконец, колонна пошла. Мы усилили наблюдение, ожидая нападения 'духов'. Но к тому времени я уже был более хладнокровен, немного успокоился. В горах никакого движения не наблюдалось. Людей вообще не было видно. Местные, видимо, уже научились. Стоило хоть кому-то появиться в пределах видимости, мы тут же открыли бы огонь. В результате колонна шла спокойно, без стрельбы. Впереди, как положено, шли саперы, проверяя дорогу. Меня тогда поразила работа собак. Они шли по дороге зигзагами, обнюхивая каждый сантиметр грунта. Но это я увидел только когда саперы поравнялись с нашим постом. А пока было видно, как колонна медленно, по метру, ползла по серпантину, поднимая тучи пыли. Когда колонна прошла, наверное, треть пути, земля содрогнулась, в небо поднялся столб черного дыма. Чуть позже раздался страшный грохот. Все забеспокоились и стали связываться с колонной. Оказалось, что саперы обезвредили фугас. Никто не пострадал. Колонна пошла дальше. Не знаю кто как, но я напрягся, внимание обострилось. Война напомнила о себе. Позже на объездной дороге сработал еще один фугас, но наших там не было. Подорвался местный бабай.
   К середине дня колонна дошла до нас. Двое наших пошли к дороге раздобыть что-то, то ли спичек, то ли воды - не помню. Колонна производила впечатление. БМПшки напоминали ежей, на спине которых между игл находилась добыча: покрытые толстым слоем пыли бойцы с торчащими во все стороны стволами (иглами) оружия. Рокот двигателей, лязг гусениц, крики бойцов, все это разорвало тишину, которая окружала нас последние часы. Казалось, колонна - это длинная железная многоножка, превратившая тихую прежде дорогу в шумный базар. Одна из БМП проползла мимо нашей точки и стала подниматься в гору, поближе к перевалу, за ней последовала вторая. Я тогда поразился: какой крутой подъем преодолели эти машины, казалось, что никакая техника не сможет туда подняться. Эти две машины позже расположились сразу за перевалом, встав буквой 'Г', образовав точку, куда позже перебрались мы.
   Когда колонна перебралась через перевал, произошел первый подрыв. БМП пехоты напоролась на фугас. Подрыв произошел под моторным отсеком, двигатель вырвало, на его месте остались только трубки и провода, погиб механик-водитель. Когда мы проходили мимо, двигатель еще горел. Было уже темно и плохо видно, как выглядела сама машина. Позже, при свете дня, я видел то, что от нее осталось. Жуткое зрелище. В моторном отсеке было пусто, только торчали оборванные взрывом шланги и провода.
   В темноте мы пришли на точку с другой стороны перевала, где стояли БМП буквой 'Г' и уже сидела пехота. Расположившись в окопах между машинами, мы стали вести наблюдение. Вдруг по броне и грунту защелкало, воздух зазвенел. По нам открыли огонь. Как нас вычислили, не знаю. Может быть кто-то неаккуратно закурил. Огонь был не очень интенсивный, даже какой-то вялый, но для меня это был первый обстрел. Стреляли с другой стороны дороги, с горы, которая была выше нашей.
  'Началось', - подумал я.
  - Батарею на связь, - скомандовал комдив.
   Пехота открыла ответный огонь из автоматов, БМП развернули стволы и стали работать очередями. Вдруг с того места, откуда по нам вели огонь, поднялась ракета.
   - Наши бл...и! - сказал кто-то.
   Связались по рации. И, действительно, это наша разведка решила пострелять. Видимо, им стало скучно. Самое интересное в том, что по плану операции разведка должна была быть в другом месте. Мы же заняли позиции по плану, насколько я знаю. Интересно, почему они не знали что мы здесь?
   Так что, мой первый 'бой' был со своими. Хорошо, что быстро выяснилось что к чему. Ведь могли быть потери. Особенно, если бы мы открыли огонь артиллерии. Слава Богу, что не успели.
   Дальнейшее движение колонны не прошло без потерь, вскоре подорвалась еще одна БМП. Фугас сработал под башней. Погиб оператор-наводчик, молодой парень-'колпак' из разведки. Мой друг.
   С рассветом наша группа двинулась дальше. Мы сели на 'броню' и поехали с 'комфортом'. Основные силы полка, включая гаубицы, расположились слева от дороги. Устроили охранение, установили гаубицы, создали новую точку. На повороте к этой точке я увидел ту самую БМП, в которой погиб мой друг. Я тогда еще не знал об этом, но зрелище потрясло. Казалось, что машина стоит здесь уже давно, настолько она была обезображена. Почти вся краска обгорела, башня лежала отдельно и была перевернута, из корпуса и башни торчали куски проводов и обгорелого металла. Душа заныла. Еще кто-то не вернется домой.
   Рядом с нашей точкой окопались cарбозы. Мы пошли прогуляться, посмотреть как у них дела, поглазеть на вооружение. Сарбозы смотрели на нас как-то подозрительно, но не особо враждебно. Общались мы с ними в основном жестами. Один из них взял на себя роль экскурсовода. Вооружение 'зеленых' было очень разнообразным. Преобладали АК-47 и АКМ, в основном, китайские. Но попадались и нашего производства. Встречались образцы времен 'второй мировой', 'Дегтярев' с 'блином', ППШ, наши 'ручные пулеметы' с универсальным питанием пятидесятых годов (магазин или лента). Попался 'Мосинский' карабин с откидывающимся, трехгранным штыком. С особо экзотическими экспонатами мы фотографировались. Жаль, что пленку потом засветили.
   Больше всего хотелось взглянуть на легендарный 'бур'. И вот, наконец, наш 'экскурсовод' подвел нас к окопу, где он стоял. Только мы приблизились, как увидели cарбоза бегущего к нам со всех ног и что-то орущего. Он подбежал и, тяжело дыша, отогнал нас от своего оружия. И хотя в руки не дал, показал все. И даже частично разобрал. Вынул затвор, отстегнул магазин, показал со всех сторон. Оружие было в идеальном состоянии, чистое, ухоженное. Вообще местные оружие очень берегут и передают по наследству.
   Пока мы бродили по позициям 'зеленых', было ощущение, что эти ребята вышли не воевать. Казалось, что они очень небрежны и совершенно не настроены на войну. Позже я понял в чем дело. Для них война была гражданской и стрелять приходилось в своих. Это для нас они - 'духи', а для них - родственники. Именно поэтому они больше бегают, чем воюют.
   После дня шатания по точке, мы сели на 'броню' и вместе с пехотой двинули в рейд. Наша МТЛБ-У шла в колонне вместе с БМП пехоты. На вид неповоротливая машина, внешне напоминающая гроб, оказалась достаточно маневренной и быстроходной. Сидя на броне, мы смотрели по сторонам в надежде высмотреть 'духов', но - тщетно. Партизаны на то и партизаны, чтобы не высовываться зря. Я чувствовал, что за нами наблюдают с той стороны и это добавляло адреналина в кровь. Позже я привык к этому и особо не напрягался, но тогда ощущение, что нападение может произойти в любую секунду, и чувство близости врага здорово щекотало нервы. Машины с пехотой на броне, ощетинившись торчащими во все стороны стволами оружия, плыли по холмам и горам, как по огромным волнам застывшего рыже-бурого океана. Вокруг - тишина, никого. Солнце жарит так, что кажется, будто находишься рядом с топкой огромной печи, броня раскалена, обжигает. Хорошо еще, что техника двигается с нормальной скоростью и ветерок обдувает, но стоит остановиться, как начинаешь чувствовать все прелести ада.
   Мы остановились на одной из сопок для привала. Сделали небольшой тент, натянув брезент, закрепив одним краем к МТЛБ-У, и устроили в тени его небольшой лагерь. Один из cарбозов решил устроиться у нас, но я сказал ему по-английски:
   - Get back! This is danger zone!
   Тогда я думал, что местные знают английский лучше русского (кажется, ошибался). Сарбоз посмотрел на меня круглыми от удивления глазами, но - понял и пошел обратно.
  Комдив распорядился обедать. Мы стали доставать и открывать сухпай, выданный нам прапором. Перловку, гречку и черные сухари. Увидев наши приготовления, комдив не поверил своим глазам.
  - Это что такое?! - спросил командир.
  - Сухпай. Товарищ прапорщик выдал, - ответил кто-то из ребят.
  - А ну-ка! На связь мне этого прапорщика! Быстро! - скомандовал комдив.
  Вызвали. Разнос был мощный. Комдив пообещал прапору впредь брать его с собой на операции. 'Кусок' перепугался и с тех пор паек стал гораздо лучше.
   Перекусив и перекурив, командиры решили исследовать окрестности. Палыч идти обломался и я, взяв его автомат (мой был в машине), поспешил за комдивом. Двигались осторожно. Я крутил головой во все стороны, внимательно осматривая каждую складку местности, каждый камень, кустик, ямку. Ожидая нападения в любую секунду. Кстати сказать, подобных мест, удобных для засады, попадалось достаточно. Пройдя метров триста-четыреста, мы поднялись на одну из сопок. На ее вершине проходила невысокая каменная гряда. Комдив приказал ее обстрелять. Я вскинул автомат и короткими, по два патрона, очередями прошелся по местам, где, как мне казалось, могли спрятаться 'духи'. Одновременно со мной один из офицеров сел на колено и прицелился из своей СВД, но стрелять не стал, просто наблюдал. Винтовка у него была необычная. На прикладе была резиновая насадка, для смягчения отдачи. На прицеле также была удлиненная насадка. Все эти 'примочки' не выглядели кустарными. Скорее - профессиональными. Многие пытались усовершенствовать свое оружие. Например, у одного из снайперов я видел СВД с сошками от РПК. Как у Глеба Боброва. Кстати, может быть, это был его наследник. Тогда, конечно, я о Глебе ничего не знал.
   За грядой никого не было и мы, осмотревшись, двинулись назад. Когда вернулись в лагерь, я подошел к Палычу и, вернув автомат, сказал:
  - Извини Палыч! Я твой автомат чуть подкоптил.
  - Чего?! - переспросил он.
  - Да пострелять пришлось немного, - с ехидцей сказал я, зная любовь парня пострелять. - Так что зря ты обломался!
  - Вот сука! Керя! - прошипел Палыч. 'Керя' было его обращение, к кому-нибудь. - Сколько же ты расстрелял?
  - Где-то пол-'рожка', - ответил я.
  Он посчитал патроны, осталось шестнадцать штук. Магазин был на сорок пять патронов.
  - Везет тебе, керя! - хитро подмигнул мне Палыч.
  Мы посмеялись вместе.
   Колонна двинулась дольше, разрезая сопки траками гусениц и поднимая клубы пыли. Горы были пустынны. Еще бы, пыль, поднимаемая техникой, была видна издали и предупреждала о нашем появлении. 'Духи', видимо, были не настроены на войну в эти дни.
   На одной из сопок дорогу пересекали две местных женщины. Они совершенно не реагировали на приближающуюся колонну, как-будто для них это было нормальным. 'Подумаешь, колонна БМП, они здесь постоянно шныряют, ничего особенного'. На требование остановиться дамы не реагировали, будто не слышали наших криков и лязга гусениц. Но, как только кто-то выстрелил в воздух, тети сели на корточки синхронно, как по команде, и накрыли головы платками. Остались торчать только нереально огромные носы. Афганские женщины бывают двух видов: или сказочно красивые, или сказочно страшные. Это была вторая категория. Я немного видел местных женщин без чадры, но те, что попадались на глаза, делились именно таким образом. Произведя досмотр и убедившись, что дамы не вооружены, ребята отпустили их и колонна пошла дальше.
   Поднявшись на одну из сопок в глубине Аргу, мы заметили вдалеке кишлак, в котором наблюдалось активное движение. Комдив решил пострелять туда гаубицами, но, достав карту и, определив расстояние, он понял, что орудия просто не достанут, а если и достанут, то могут зацепить нас. Тот кишлак находился на максимально возможной дальности, а мы сидели на траектории полета снарядов, в пятнадцати километрах от батареи. Риск был велик. Но для проверки было сделано несколько выстрелов. Достать до цели не удалось, но шелест летящих над головой снарядов запустил 'мурашки' по спине. Впечатление не из приятных.
   Решили возвращаться. Зная по рассказам 'стариков', что 'духи' любят провожать уходящих 'шурави' огнем, я был особенно внимателен, не пропускал мимо внимания ни одного опасного места. 'Духи' любили минировать пути отхода и старые окопы, поэтому колонна шла другой дорогой. Но и на ней мы не встретили никакого сопротивления.
   Вернувшись на точку и передохнув, мы стали готовиться к отходу. На перевал мы поехали на 'таблетке', маленьком гусеничном медицинском тягаче. 'Таблетка' - размером, как легковая машина, с небольшим десантом для раненых и санинструкторов. Мы ехали на броне. Держаться на 'таблетке' не за что, только бронированные жалюзи над моторным отсеком торчат из брони. Скорость была очень приличной, кочки, упасть - значило свернуть себе шею. Мы подпрыгивали на броне, как игрушки и изо всех сил держались за что могли. Когда мы, наконец, добрались до места, вид у нас был настолько комичный, что я, не удержавшись, стал ржать во весь голос и показывать пальцем на Валерку.
  - Чего ржешь!? - возмутился Валерка.
  - Да ты себя видел?! - не унимался я.
  Дело в том, что дорожная пыль покрыла нас таким слоем, что на лицах была настоящая 'каменная маска' со щелками глаз, рта и дырками ноздрей. Мы были похожи на изваяния с 'острова Пасхи'.
  - На себя посмотри, придурок! - обиделся Валерка.
  - Ну, извини, брат! - сказал я. Мне стало неловко. Валерка был настоящим мужиком и имел две боевых медали: 'За отвагу' и 'За боевые заслуги'. Я очень его уважал. Да и он относился ко мне хорошо, хоть и был старше по призыву на год. Отряхнув пыль, мы присели на обочине, перекурить.
  - Ну что, 'керя', как тебе война? - с усмешкой хмыкнул 'Палыч'.
  - Нормально. Жаль, что 'духов' так и не встретили, - ответил я.
  - Тебе хватит, навоюешься еще!
  - Надеюсь, - со смехом сказал я и в шутку попытался ткнуть 'Палыча' в плечо. На что он мгновенно среагировал, отбив мою руку и одновременно ударив кулаком в грудь. Я тогда поразился быстроте его реакции. Было больно и немного обидно, но я тут же вспомнил, что мы еще в горах, и то, что я - 'колпак'.
  - Не расслабляйся, керя! - со смехом сказал 'Палыч'. - Не дома!
  Этот урок я запомнил. Расслабляться на войне нельзя, если, хочешь выжить. Позже я не раз убеждался в этом. 'Духи' всегда возникали неожиданно и исчезали в никуда. Поэтому внимание должно быть обострено даже во сне. Позже я научился спать 'как индеец', просыпался от малейшего шороха. Эта способность позже меня здорово выручала.
   И все же, возвращение назад было более спокойным. Несмотря на полное внимание к окружающему. Видимо, адреналин в организме долго держаться не может. Иначе взорвешься. К тому же обстановка вокруг была уже знакомой. Наша группа корректировки заняла почти ту же позицию, что и на пути туда. Естественно, в старые окопы мы не полезли и шли в стороне от тропы. В общем, возвращение прошло без происшествий, за исключением ишака, которого разведка подстрелила, проезжая мимо нас. Мне пришлось добить агонизирующее животное.
   С нашей точки мы возвращались по объездной дороге, идущей параллельно основной, по которой шла техника. Там мы нашли круп ишака, подорвавшегося на фугасе. Когда колонна поднималась, местный бабай (старик) с двумя женщинами проехали по этой дороге и нарвались на этот фугас. Кроме крупа ишака и окровавленного тряпья, мы ничего не обнаружили. На месте подрыва была большая воронка, которая сузила дорогу до ширины тропы. Если бы колонна шла по этой дороге, ей бы пришлось возвращаться. Никакая техника, здесь не смогла бы пройти.
   По возвращении в полк служба пошла своим чередом, до следующей операции. Но отношение ко мне во взводе сильно переменилось. Я теперь был не только 'борзым', но и 'боевым колпаком'. Это многого стоит.
  
  
  
  
  
Оценка: 9.01*9  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023