ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Шурале
Послесвечение I

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.00*18  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Всё что не сон, всё было наяву. Начало службы в ДРА. Кабул, весна 1982 года. Имена, фамилии и прозвища персонажей изменены.

Послесвечение.

I.

   Я курю на кухне. В маленьком телевизоре, висящем в углу, беззвучно дрыгаются и раскрывают рты какие-то ярко раскрашенные бугаи. На часах 4 часа утра. Телевизор - так, "для освещения". Тщательно растираю окурок о дно пепельницы, жму кнопку Power. Экран пару секунд продолжает светится, на нем еще различимы неподвижные силуэты тех, кто только что разговаривал, плясал и пел песни, кто жил там - внутри стеклянной колбы. Экран медленно тускнеет. Во время этих ночных перекуров замечаешь - чем ярче и контрастней картинка, тем дольше сохраняется послесвечение. Афганское послесвечение живет во мне и никак не хочет гаснуть.
  
   Вернувшись в Союз после 819 нескончаемых дней и ночей прожитых там, где война, хотелось всё забыть и больше никогда не вспоминать об этом. На вопрос - Где служил? честно отвечать - На югах! На вопрос - Ну и как там было? прямо говорить - Нормально! С тех пор прошло больше двадцати лет и я вдруг всполошился - я начал забывать имена и лица, места и хронологию событий.
  
   Мне снятся странные сны, сны ничего общего не имеющие ни с тем, что было, ни с тем, что есть. Их несколько, и повторяются они с пугающей регулярностью. Сны о чем-то большем, как пел когда-то БГ. Не знаю, будет ли это кому-то интересно, кроме меня.
  
   Сон первый.
   Пасмурно. Дует "афганец", забивая глаза пылью и песком. На зубах хрустят эти вездесущие песчинки. Наверно уже ноябрь. Я валяюсь возле крашенного коричневой краской модуля. Модуль пуст. Выбиты окна и двери, снесены все внутренние перегородки. Я выбрал позицию так, чтобы с левого бока быть прикрытым невысоким каменным фундаментом. Я лежу с торца здания. Отсюда хорошо просматривается длинная сторона приземистого фанерно-щитового строения и выезд на бетонку Шинданд-Герат. Я один. Передо мной РПК, рядом лежат две Ф-1 с ввернутыми запалами. Засевшая за будкой часового на КП, в мою сторону несуетливо постреливает пара душманов. Их прикрывает крепкая каменная кладка, они вяло переговариваются между собой и кажется покуривают чарс. Им нет резона тратить боеприпасы на одинокого придурка, охраняющего эту брошенную часть. Им некуда торопится. Я связан с ними крепкой свинцовой ниточкой. Справа и слева от будки только деревянные столбы и колючая проволока. Мне тоже отступать некуда. За мной каменистая пустыня, минные поля и где-то вдалеке мрачные горы. Духи дают короткую очередь в мою сторону, пули с хрустом прогрызают дырочки в фанерных щитах. В ответ я коротко жму на спусковой крючок, как бы отвечая им - Я жив. Очередь оказывается короче, чем я ожидал. Жму на спуск повторно и ничего не происходит. Всё. Возможно больше во всем Шинданде больше нет никого из наших и моя гибель - дело решенное окончательно и обжалованию не подлежит. Удивляясь собственному спокойствию соображаю, как бы получше распорядиться гранатами. Одна лимонка для духов, вторая - для себя, любимого. Представляю, себе как это будет. Если я лягу на спину и подорву эфку у себя на груди, то от моего лица ничего не останется, и цинк с моим трупом будет даже без стеклянного окошечка. Я не хочу без окошка. Надо сунуть гранату себе под живот и часть осколков уйдут в землю, правда вид размазанных по стенке модуля кишков тоже не из приятных. Но без окошка я никак не согласен. Свои почему-то бросили меня здесь одного, или просто забыли, или я сам отстал от колонны. Мне даже не страшно, просто какая-то липкая тоска парализовала тело. Готовлюсь - разгибаю усики чеки и сую гранату себе под грудь. Просовываю палец в кольцо и слегка приподнимаюсь, чтобы освободить скобу. Мир праху моему. Открываю глаза, сердце бешено колотится. Пытаюсь сообразить отчего так темно - Я уже подорвался?
   Мирно тикают часики, рядом посапывает жена. Вылезаю из под одеяла и иду курить на кухню. Чёрт. Мне вставать на работу уже через пару часов. Приснится же такое. За 27 месяцев в ДРА мне так и не пришлось воевать. Родина дала мне совсем другое задание.
  
   Здравствуй Кабул!
   Аэрофлотовский Ту-154 летит высоко над горами. Я выглядываю в иллюминатор и стараюсь запомнить всё, что вижу на земле. Я чувствую свою сопричастность к Истории. Я не буква и даже не запятая - я просто крошечная совсем незаметная песчинка застрявшая между страниц этой огромной, запыленной амбарной книги. В заглавии открытой страницы аккуратным почерком написано - 12 мая 1982 года.
   На мне новенькое хэбэ и панама. Я- рядовой Советской Армии только на днях принявший присягу. Я лечу из учебки в Ташкенте к месту службы. Самолет вдруг резко срывается в пике и после какого-то немыслимого виража мы оказываемся над населенным пунктом. На город это не похоже - неужели Кабул? Видны жалкие мазанки и глиняные заборы. Самолет буквально по-птичьи машет крыльями. Резкое касание полосы, двигатели ревут реверсом. Останавливаемся. Из пилотской кабины выходит экипаж.
   - Сильный боковой ветер, чуть не сдуло с полосы - улыбаясь сообщает пилот.
  
   Мы, зеленые, стоим кучкой на краю рулежки, сопровождавший нас офицер куда-то убежал, приказав дожидаться его здесь. Ветер действительно сильный, он гонит пыль. Пыль повсюду. Метрах в пяти от нас БМД. На броне лежат два бойца. У них совершенно выбеленная форма, в петличках эмблемы ВДВ. У одного стоптанные кроссовки на босу ногу. Десантники в чрезвычайно благодушном настроении наблюдают за нами и пошучивают.
   Эй сынок, ты хоть раз е...лся?- обращается один из них ко мне.
   Я смущаюсь и после секундного замешательства честно отвечаю - А как же!
   - Ну тогда иди сюда, я тоже тебя по..бу! - под ржание своего друга радостно заявляет он. Его нос совершенно красный, на нем лохмотья слезающей кожи. Я отворачиваюсь. Мне нечто ответить. Надо же так лажануться прямо с первого шага.
   -Наберут же детей в армию - резюмирует он.
   Второй десантник приподнимается на локте и обращается к другому моему товарищу.
   - Браток, а ты из какого города будешь?
   - Из Сарапула, а что?
   - О! Зёма! - радуется десантник.
   - Я на проспекте Ленина живу - продолжает он. У него хитрая физиономия и черные усы, ярко выделяющиеся на опаленной солнцем коже.
   - На проспекте Ленина? - озадаченно переспрашивает мой товарищ.
   - Ну да, в каждом городе есть проспект Ленина - раскалывается десантура и заливисто ржет.
   - Ты что, не знаешь этого прикола? Точно - наберут же детей в армию.
  
   Бортовой ЗИЛ-131. Мы едем по Кабулу в Тёплый стан. Вокруг полно людей, ишаков, повозок и легковых автомобилей. В дуканах развешаны яркие тряпки, ото всюду слышна музыка, похожая на индийскую. Таксисты на старых Волгах и Москвичах раскрашенных в желтый и белый цвета истошно сигналят другу. Невероятно раскрашенные бурубухайки с высоченными бортами пытаются задавить и людей, и ишаков, и таксистов. Какой-то человечек в чалме и широченных белых шароварах тащит огромную двухколесную телегу. На нем черная жилетка поверх длинной белой рубахи, на ногах смешные галоши с загнутыми носами. На телеге большущая пирамида из апельсинов. Как он это тащит, и почему апельсины не падают - совершенно не понятно. В воздухе неповторимая смесь запахов чего-то съестного, специй, хлеба и соляры. Мы притормаживаем на перекрестке, к машине со смехом и визгом подбегает толпа пацанят совершенно цыганской наружности. Они кривляются, скачут и верещат - Шурави, давай бакшиш! Наш старлей лениво грозит им автоматом, один бачонок хватает камень и делает вид, что бросает в него - Идинахуй шурави! Так же с визгом и смехом эта воробьиная стайка мгновенно скрывается в ближайшем переулке. Старлей мрачно смотрит им вслед.
  
   Маленький асфальтированный плац. Трибуна. На ней майор в коричневой "стеклянной" хэбэшке. Мы, "духи" - как назвали нас старожилы части, слушаем его. Наконец-то выясняется, куда мы попали. Это Отдельный Батальон Связи, и 15 из нас едут дальше - в 3-ю роту, находящуюся в командировке в Шинданде. Замкомбата между делом поясняет нам, что рота прикомандирована к стройбату и наше дело электротехническое оборудование объектов Шиндандской дивизии.
  
   Стемнело совершенно неожиданно. Нас строем ведут "на кино". Весь кинозал состоит из двух вкопанных вертикально стомиллиметровых труб. Между ними натянуто полотно. Перед экраном длинные низкие лавки. Из кунга шишиги стоящей позади скамеек светит луч кинопроектора. Показывают фильм АББА. Посреди сеанса откуда-то со стороны дворца Амина, хорошо видного из нашей части, прилетает трассер и пробив дырку в верхней части экрана уходит в склон холма, у подножия которого и расположен наш батальон. Вторая пуля попадает в трубу и со шмелиным жужжанием брякает по шиферной крыше стоящего рядом зеленого модуля. Нисколько не страшно. Мы возбужденно обсуждаем это необычное явление. К концу сеанса в Кабуле поднимается беспорядочная пальба. Лупят по дворцу Амина. Красные трассеры влетают в пустые оконные проёмы и втыкаются в розовые стены. От дворца в сторону кишлака несколько коротких очередей дает что-то скорострельное и крупнокалиберное. Пальба не затихает, где-то на западных склонах гор окружающих Кабул, убедительно басит ДШК. Оттуда же доносится звук двух взрывов. Интенсивность стрельбы стихает, но вдруг где-то совсем рядом с частью раздается хлопок гранаты и начинает работать пулемет. По расположению пробегают несколько человек в касках и с автоматами. Они тащат с собой пару снаряженных коробок от ПКМ. Земляк одного из наших говорит, что был обстрел нашего секрета. Бойцы открыли ответный огонь и им нужны патроны. Он посмеивается и говорит, что дело скорее всего было так - бойцы курнули, и решили популять под шумок. Делается это просто - из секрета выбрасывается эргэдэшка, и дается очередь из ПКМ. Старший секрета звонит по телефону дежурному по части и докладывает об обстреле. Стреляют пока не надоест. Надоедает обычно быстро после пары отстрелянных лент. Когда у всех окончательно закладывает уши. Стреляют туда же куда и все - и по Аминовскому дворцу, и в сторону кишлака, откуда летит основной поток красных светлячков.
  
   Утро. Построение на плацу, "форма номер раз - часы, трусы, противогаз". Зарядка, завтрак. Столовая это просто ряды столов и скамеек, сверху крыша из маскировочной сетки. Откуда из недр кухни появляется чудо. Совершенно круглый человек с бордово-красной физиономией, в его руке кружка компота. Пузо торчит из распахнутой настежь хэбэшки, на босых ногах тапочки, сделанные из сапог.
   - Ну чо духи, завтра в Шинданд? - спрашивает он.
   Мы угрюмо молчим, не понимая сути сего явления.
   - Пи...дец вам духи - медленно произносит человек и удаляется обратно.
   Позже выясняется, что это дембель Помидор. Легенда батальона. У него где-то мощная заначка РГДшек и он всегда таскает одну с собой. Рассказывают , что как-то комбат решил призвать Помидора к порядку и на разводе потребовал вывернуть карманы. Помидор вытащил из кармана гранату, вынул чеку и протянул комбату - На, возьми!
   Ошалевший комбат дурным голосам дал команду - Ложись! Весь батальон полег на плацу, а Помидор засунул чеку обратно, спрятал гранату в карман и ушел в столовую. Рисковать жизнями личного состава и своей комбат больше не стал и оставил Помидора в покое. Комбату до дембеля оставалось всего несколько недель. Помидор жил в столовой, почти в открытую курил чарс и вдыхал героиновые пары. Молодые боялись его смертельно. Он был жесток и беспощаден. Домой он уехал с первой партией.
  
   Снова Кабульский аэропорт. Мы ждем своего борта, чтобы лететь в Шинданд. Садится АН-12 и после пробежки и рулежки останавливается неподалеку от нашей группы. Открываются створки грузового отсека, опускается аппарель. Экипаж самолета в светло-голубой летной форме удаляется. В грузовом отсеке темно. Оттуда медленно выходит солдат. На нем дембельская, ушитая парадка, тельник и голубой берет. В руке коричневый югославский дипломат. По виду - явно дембель, только он почему-то не торопится уйти от самолета. Он щурится от яркого солнца и растерянно оглядывается по сторонам. Закуривает, стоит еще несколько минут явно не зная, что делать и вдруг идет к нам. Я не в силах описать взгляд этого человека. Кто видел, то понимает про что написал Шолохов - "...словно присыпанные пеплом, наполненные неизбывной смертной тоской глаза"
   - Братишки, помогите моих ребяток из самолета вытащить.
   Я и еще пара человек отделяемся от группы и идем к самолету. Из грузового отсека бьет сильный трупный запах. Даже те, кто никогда до того не видел покойников, сразу понимают - это запах смерти. В салоне стоят шесть медицинских носилок, накрытых плащ-палатками. Под плотной тканью топорщится что-то бесформенное. Я берусь за ближайшие к выходу носилки, сзади их подхватывает десантник. При каждом шаге, что-то несильно пинает меня по тощему заду. Я оглядываюсь и вижу, что из-под плащ-палатки торчат сапоги, один гораздо сильнее второго. Мертвая нога пинает меня на каждом шагу. Ставим носилки и возвращаемся к самолету.
   - Под Кандагаром посекло ребяток. Не дожили - горестно мотает головой солдат. Рядом с нами он выглядит стариком.
   И вдруг до меня доходит - война это не "пиф-паф". Война - это такой запах. И такие глаза 20-ти летних пацанов.
  
   Прибывает наш Ан-26. Грузим туда бухты кабеля, светильники и ящики с электродами. Мы улетаем в неизвестность.
Оценка: 8.00*18  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023