ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Славин Игорь Геннадьевич
Расстрелы офицерами солдат в 103 дивизии Вдв в Афганистане. Как это было...

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 2.11*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда я был маленький, я любил смотреть фильмы про войну. Иногда в этих фильмах кого - нибудь расстреливали. По разным причинам. Я вырос и попал в Афганистан.Там меня тоже расстреляли. Перед строем.За то, что я сказал генералу, командиру дивизии в лицо, всё, что я думаю о преступлениях и криминальной обстановке в его дивизии.Он сказал, чтобы меня расстреляли по закону военного времени.Шла война. Построили роту, зачитали приговор и расстреляли...
  Когда я был маленький, я любил смотреть фильмы про войну. Иногда в этих фильмах кого - нибудь расстреливали. По разным причинам.
  Я вырос и попал в Афганистан.
  Там меня тоже расстреляли. Перед строем.
  За то, что я сказал генералу, командиру дивизии в лицо, всё, что я думаю о преступлениях и криминальной обстановке в его дивизии.
  Он сказал, чтобы меня расстреляли по закону военного времени.
  Шла война. Построили роту, зачитали приговор и расстреляли.
  Я выжил. Чудом. Шёл дождь, стрелявший летёха подскользнулся на мокрых камнях и очередь прошла у меня над головой, задев только волосы.
  Вторично меня решили в тот день не расстреливать.
  Потом я служил дальше и приехал домой.
  Это был всего лишь один из эпизодов моей службы. И не самый ужасный.
  Это была просто война. Мне в тот день просто повезло.
  Родителям пришла похоронка.
  А я остался жив...
  
  РЕАЛЬНЫЙ СЛУЧАЙ ИЗ МОЕЙ ВОЙНЫ
  
  Меня расстреливали летом перед строем.
  Сказали мне, что я в могиле должен гнить.
  А я мечтал, что буду я героем,
  И что домой вернусь и буду жить.
  
  Меня расстреливали буднично и просто,
  Построив роту в серый хмурый день.
  И это было фронтовое скотство,
  И на колени встать мне было лень.
  
  И я смотрел на дырку стволовую,
  Не плакал я, и даже не потел.
  Я вспоминал день, прожитый в пустую,
  И про тушёнку, что я так и не доел.
  
  Я был уставший, истощён, возможно, жалок,
  Но мне на это было наплевать.
  А взводный всё орал, что он в подарок
  Пришлёт мой труп, туда, где моя мать.
  
  Как выжил я, не спрашивайте братцы.
  Случилось чудо, очередь ушла.
  Стригнув мне волосы, видать мой ангел в святцы,
  Вписал мне долгие лета на имена.
  
  В тот день вторично убивать меня не стали.
  Потом уж как - то было недосуг.
  Потом меня представили к медали,
  Потом нашлось ещё чуть, чуть заслуг.
  
  И это был не самый худший день в той жизни
  Обычный грёбаный военный беспредел.
  Недорастрелянный я улыбался в мысли,
  Что ту тушёнку всё - таки доел.
  
  Однажды, почти всех молодых солдат полка из курковых рот, собрали в одно стадо и привели под очи комдива "А. Е. С." - Героя Советского Союза.
  Там и командир полка был и другие штабные офицеры полка и дивизии.
  Шли мы на эту встречу с трепетом и надеждой, как Народ шёл к "Царю батюшке" в 1905 году, разве, что иконами и рушниками вышитыми не трясли. С воодушевлением шли, с ожиданием лучших перемен.
  Вспомнил, мол, о нас, "кормилец". Сейчас, типа, мы ему всю правду откроем о нашем скотском молодом положении, он прослезится и трепетно, по геройски, приобняв нас за фронтовые плечи, искоренит все наши побои и издевательства и голод и бесправие неуставное под самый корешок.
  Пришли, сели перед ним как кролики перед удавом, уши с полулысеньких вшивых головёнок развесили. Морды разбитые, сапоги стоптанные, шапки зачуханые, обмундирование грязное, руки чёрные от въевшийся грязи, в коростах. Худые, голодные, вшивые, оборванные, обворованные, избитые и обречённые.
  
  Как начал комдив "А. Е. С." нас попрекать. И, дескать, сволочи мы и потенциальные дезертиры, и партию и правительство в грош не ставим и заботы ихней и его личной не ценим, и стираться не хотим и в баню не ходим, и "помои" столовские нам не в прок, ну и типа того...
  
  Я всегда со своим языком не в ладах был, и от такой комдивной речи обвинительной и несправедливой очумел, и неосмотрительно вякнуть решил. Я тогда уже, хоть и молодой, но замкомвзводом был, думал хоть меня - то, такого заслуженного, смелого, да хероического, боями и службой потрёпанного выслушают.
  
  Товарищ генерал, говорю, не виноваты мы, лютуют в дивизии над молодыми шибко, жратву и деньги отбирают, дохнем мы в горах на войне. От слабости дезинтерийной, доходяжной и дистрофичной, срёмся, ссымся, да и к войне не все морально приспособлены, баню по полгода не видим, вшей отборных горстями из кальсон вытаскиваем, в санчасть нас водить отказываются, постираться нам и минуты не выделят, еды страшно не хватает, хлеба вдосыта не едим...
  Нас бы говорю, подкормить малёха, от побоев и поборов уберечь. Неуставщину бы нам искоренить. Хлебушка, говорю, нам бы хоть по несколько кусков в день добавить, в санчасть бы нас сводить, полечить, таблетками поддержать, раны от побоев залечить. Баню бы нам хоть раз в неделю дать, а не раз в полгода. Постираться бы нам, вшей повывести, сапоги сырые высушить...
  Я, говорю конкретно ни на кого не жалуюсь, и даже более того, сам лично, как заместитель командира взводу, живу несколько лучше, чем остальные молодые солдаты нашего полка и надо мной не так уж сильно лютость свистит, но у остальных молодых сослуживцев моих, такая грустная картина по всему нашему полку и по всей дивизии вашей, мол. На вас, мол, генерала вся надёжа. Выручай, мол, Герой Советского Союза своих молодых воинов, пока от мордобоя, голода, дембельского беспредела, вшей, дизентерии, энуреза и дистрофии не передохли.
  Посмотрел "боевой" генерал на меня наглеца, как очень важный, столичный барин на ходока - холопа, от самой мелкой его деревни, которых у него сотнями, и двинул речь мне в ответ.
  Да какую речь!
  Многое я о себе от генерала, сразу плохого узнал и понял, что жизни моей цена копейка.
  Вы, орал генерал, боевые десантники, не можете справиться со старослужащими, которые вас обижают. Не можете дать физического отпора своим обидчикам? С твоей - то рамой кричит, дембелей бояться...
  Где - то генерал был прав, и физический отпор можно было дать, что я однажды и сделал, съездив своему первому замкомвзвода по морде, через месяц службы в Афгане, колда был ещё только капралом командиром отделения. Думал я тогда, что меня уважать дедушки станут.
  Не стали.
  Просто деды отмудохали меня все гопом дужками железными от кроватей и всё. Остальные молодые меня в моём сопротивлении не поддержали. Себе дороже. За нападение на сержанта замкомвзвода, который дедушкой сам был и всю эту мордобойню против меня возглавил, им бы дисбат светил по полной.
  Правда, этот замок меня, дембельнувшись, потом на своё место порекомендовал, считая, что я своим кулаком буду держать порядок во взводе не хуже него.
  Видимо генерал искренне и глупо считал, что кучка оборзевших молодых сможет сломать машину дембелизма Советской Армии.
  Да закончилось бы такое молодое восстание в лучшем случае трибуналом для всех в нём восставших, а то и расстрелом в условиях военного времени. Почти все сержанты нашего времени были дембеля и годки и если бы молодой рядовой солдат поднял руку на сержанта дембеля, даже в порядке самозащиты, то трибунал и срок этому молодому рядовому был бы обеспечен, по любому.
  Да и знал всё это генерал без меня, ему просто самому весь этот бардак и неуставняк в пользу был. Руками упырей неуставных ему легче дивизией управлять было и все огрехи в ней и преступления замазывать.
  Да и знал генерал, что он дивизией только два года покомандует в Афгане, а потом плюнет на неё и полетит в Союз, а там ему другое хлебное место дадут. И чего ему ради двух лет - то корячиться и себя рвать. И так сойдёт. Ему наша дивизия была всего лишь так, маленькой кочкой для нескольких орденов и дальнейшей карьеры. Мы для него были обычным двухлетним переходным звёнышком. Чужими мы были для него.
  В "родных" дивизиях генералы подолгу служат, десятилетиями бывало с ними не расстаются.
  Я, конечно, пытался ещё что - то вякнуть в своё оправдание, но жизня и правда моя, уже потеряла для генерала всякую ценность.
  Через полчаса я уже был не заслуженным героическим заместителем командира взвода и сержантом, а простым рядовым пулемётчиком.
  Комдив решил, что автомат слишком лёгок для меня.
  Грустное карьерное превращение. Спасибо, что вообще не посадил, хотя и грозно верещал генерал, что меня перед строем расстрелять надо, в качестве примера, что бы другим неповадно было с генералами так разговаривать.
  И ещё сказал, генерал "А. Е. С.", чтобы на боевых не жалели меня, а затыкали мной все опасные дыры, что мёртвым я ему больше понравлюсь. И что за мою смерть никого не накажут. Более того, что если меня пожалеют и я не буду вскорести убит, то не видать ни моим ротным, ни моим батальонным офицерам ни повышения по службе, ни наград.
  
  Как только он услышал, что я говорю о преступлениях в его дивизии, так тут же он и озверел. Расстрелять пред строем батальона, нет расстрелять перед строем полка, нет, расстрелять перед строем дивизии, кричит, слюнями брызжет. Прямо как буд - то я бы выдержал три расстрела сразу.
  
  Тут штабные офицеры из штаба 103 - ей дивизии ВДВ его успокаивать стали. Нельзя говорят нам никак его расстреливать и под трибунал отдавать вроде не за что. Не за меня они радели. За себя боялись.
  После показательного расстрела перед дивизией или полком на плацу, следствие бы, возможно началось, особисты бы начали копаться,тут бы и всплыли бы все преступления штаба 103 - ей дивизии. Вся торговля оружием с душманами, вся перевозка героина в солдатских гробах, предательство и многое другое...
  Вот и решил меня генерал - майор, комдив "А. Е. С." убрать руками офицеров роты и дембелей роты. Так мне и сказал, что он лично проследит, чтобы меня убили на боевых или я бы сам повесился от издевательств и избиений.
  Ещё добавил, что специально объявит меня стукачом, за то, что я его дивизию так опозорил, что назвал все преступления творящиеся в ней своими именами. Очень генералу не понравилось, что в его дивизии умник нашёлся, который, слишком много видит, знает и понимает. А ведь я тогда уже замкомвзвода был, хоть и отслужил в Афгане, к тому времени, всего несколько месяцев. Самый молодой заместитель командира взвода в дивизии был.
  
  Моё "уничтожение" офицеры с дембелями моей роты претворяли в жизнь с особым усердием. В особенности старался взводный первого взвода "В. Ш.". Он и дембелей на меня постоянно и ежедневно натравлял и под пули духовские меня безоружного отправлял и даже расстрелять меня пытался перед ротой. Пули автоматной очереди случайно выше моей головы легли. Промахнулся он тогда, а продолжить мой расстрел ему первый ротный "Т. Е. М." не позволил. Сказал, что духи по пятам идут и с мёртвым моим телом роте тяжко будет от духов отрываться. Так я и остался недорасстреляным тогда.
  Не дорасстреляли меня ещё и потому, что спорили и не могли решить, кто труп мой понесёт, а автоматы уже направлены на меня по новой были, и стоял я обречённо, ждал только новой очереди.
  Лично лейтенант взводный "Ш. В." первый раз меня расстрелял, но по независящим от него обстоятельствам, пули прошли чуть мимо, стриганув мне только волосы.
  Лейтенант "Ш. В." мне ещё тогда, когда комдив меня разжаловал и орал, что я покойник отныне, когда комдив говорил, что никому за мою смерть ничего не будет, сказал, что я до годка не доживу и, что он лично постарается этому всячески поспособствовать и, что он и сам меня убьёт. За что же меня так возненавидел "Ш. В."? Может, был он страстным поклонником комдива "А. Е. С."? Нет. Просто "А. Е. С." прокричал, что ни "Ш. В.", ни остальные офицеры роты не получат ни одной награды, покуда я жив.
  Вот и всё.
  Испугался лейтенант "Ш. В.", что не достанется ему вожделенный орден "Красной Звезды", которым обычно всех курковых офицеров награждали, по традиции, вне зависимости от подвигов и героизма. Что ему, взводному "Ш. В.", жизнь какого - то там солдата, тьфу и всё, перешагнул и забыл. А орденок очень охота на грудя прицепить. Как без орденка - то.
  Вот и старался вовсю лейтенант "Ш. В.", "наказ" комдивский отработать, чтобы я сдох. И затвор у меня на боевых вынимал из пулемёта моего и под пули духовские в полный рост отправлял и на мины посылал идти. И лично еды меня на боевых лишал и личным приказом еду мне в столовой давать запрещал и сухпайки на боевых отбирал и лично, и через дембелей. И науськивал не меня дембелей, чтобы они меня били смертным боем, чтобы я сам от избиения регулярного такого повесился. Так и говорил, что очень ждёт, когда я повешаюсь или застрелюсь, так мол, вещал, все мои солдатские мученья разом закончатся, а он, типа лейтенант "Ш. В." походотайствует, чтобы мне посмертно орден дали и подвиг левый приписали. Паскудно, но так оно и было. Ты, говорит, только повесься, сделай милость...
   А я всё жив был. Всё не самоубиваюсь и духами не убиваюсь, и на минах не взрываюсь....
  Он, взводный, и раньше бы лично меня пристрелил, сразу же, не ждал, когда я сам с собой покончу или в бою сгину, но понимал, что комдив - то пообещал, что никого за это не накажут, а мог и слова свои потом "позабыть".
  Для комдива лейтенантик взводный тоэе совсем ничего не значил. У него таких лейтенантиков сотни. А вот вышестоящие особисты, могли и расследование затеять по поводу моего убийства лично взводным. Тогда "Ш. В." мог и под трибунал пойти, кимдив бы им своё очко прикрыл не задумываясь и без колебаний.
  Но в результате, я не погибал, и "Ш. В." решил, не дождавшись моей погибели, сам меня расстрелять перед строем. Только оказался я в итоге всё одно недорастрелянным.
  
  А ведь для меня тогда, перед моим первым разжалованием, Генерал Герой Советского Союза, был как небожитель, способный разрешить любые проблемы в любом месте. Фильмов я, мля, патриотических в школе насмотрелся
  Лживые фильмы, видимо, тогда были. Лживым был этот генерал. Обычной мелочной, злопамятной и продажной личиной он был. Продал он нас своих солдат и всю свою службу продавал. Плевать он на наши судьбы хотел. Ему свой карман, свои погоны и свои ордена дороже были всех нас вместе взятых. Одно слово, шакал.
  
  Несколько месяцев после этого разжалования я жил тяжким курком штрафником. Очень старались меня довести до самоубийства, или под пулю подставить.
  Знаю я теперь, что такое: "...там снайпера, пусть вперёд идёт этот урод, не пойдет - мы его расстреляем, пойдёт, его духи убьют, нам хоть так, хоть так за него (меня) ничего не будет...". Видел я и автоматную очередь от взводного офицера над головой и могилу себе в полный рост копал и избивали меня каждый день.
  Все в роте знали, что за мою смерть виновных искать не будут. Я стал проклятым. Сам комдив желал видеть меня погибшим и назвал стукачом.
  Правда, не все меня старались загнобить. Далеко не все. Свой призыв меня одобрял. Пацаны ведь знали, что я не стукач, а что это меня так комдив решил под стукача подставить, дескать раз я против дембелизма открыто заявил, значит стукач.
  Годки наполовину измывались, тоже понимали, что я просто влетел, офицеры через одного меня гнобили, дембеля почти все.
  Многие в роте понимали, что я никакой не стукач, а хотел как лучше, для всех, и что я несправедливо разжалован и с должности снят. Дембелям только почти всем это не нравилось, так как я на их дембельский неуставняк покусился, ну и припоминали мне, как я ими "руководил" когда по молодухе службы замком был, очень им "неприятно" было, что ими молодой командовал, и офицерам многим мой залёт в тоску был, ордена им могли зарубить и карьеру, если я живой останусь. Если бы, вся абсолютно рота на меня ополчилась, то естественно хана бы мне пришла уже через неделю, а так, выживал я как мог. То сочувствующие сослуживцы мне кусок хлеба или банку каши с сухпайка незаметно от дедов подкинут, то сигареткой угостят, то куском сахара поделятся...
  
  Генералу не выгодно было нас лечить, сытно кормить и в баню, как положено, водить. Для этого он должен был нам солдатскую баню новую построить, так как старая просто не справилась бы с положенной помывкой, воров из столовых разогнать, еду нам нормальную дать и в отчётах показать сотни больных солдат. Тут бы его генеральству дерьмовому, карьере, прибылям и орденам, хана пришла.
  Кто мы ему, он и без того, без нашего благополучия, всегда сыт, помыт, при деньгах, при любовнице, при водке и при славе, а мы и так на войну пойдём.
  
  В справедливость и "доброго царя" я уже никогда в жизни, после этого разговора с комдивом и расстрела, не верил.
  Падлы они все для меня лично, преступные и неуставные "цари" и "царьки" Советской Армии и Советского правительства, всех мастей и разлива.
  Я просто вдруг сразу понял, что я есть в Советской армии пустое никто.
  
  Генералу обо мне первые несколько месяцев специально постоянно докладывали, жив я или отошёл уже в мир иной. Очень хотелось генералу смерти моей. Поэтому пришлось мне спустя несколько месяцев разыгрывать целую детективную историю и стать с помощью первого ротного "Т. Е. М." "живым мертвецом" на долгие три месяца. Я об этом потом расскажу, чуть позже, как оно живым быть и мёртвым одновременно и как это в условиях военного времени можно солдатику сделать было. Ротный - то тоже понимал, что вины моей нет, но он уже был под одним страшным залётом своим, ровестники его уже батальонами командовали и выше, а он всё в ротных капитанах ходил. Поэтому ему и убивать меня не хотелось по совести и в живых оставить он меня "не мог".
  
  Потом, после моей мнимой смерти, я опять восстановился до сержанта и даже снова замкомвзвода побывал, уже будучи годком, потом меня опять разжаловали, уже за дембелизм и дебелизм с моей стороны, даже на показательный суд возили, потом я опять восстановился, и так сержантом и демобилизовался.
  
  Хотя лычки я уже носил не всегда. Охладел я к лычкам - то. Мне тогда уже было по хоботу на мои лычки сержантские. На ХэБчике я их часто не носил, на бушлате они болтались. Поэтому, когда я был без бушлата, то меня обычно принимали посторонние за обычного рядового. А когда надевал бушлат, то, как бы "становился" сержантом. Ещё очень редко пришивал лычки на ХэБэ на пару - тройку полковых или дивизионных смотров, на которые я обязан был прийти. Обычно я их избегал...
  
  Удивительно, но потом я даже офицером стал... Уже не лычки, а звёзды считал... Правда и там умудрился под разжалование разок попасть за то, что парторгу вломил... Но это уже была другая история...
Оценка: 2.11*9  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023