ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Смирнов Виктор Аркадьевич
Детство в развалинах

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 8.61*30  Ваша оценка:
  "Они спрашивают тебя (Мухаммад): что им издерживать? Скажи: "Что вы издерживаете из блага, то - родителям, близким, сиротам, бедным, путникам. Ведь что бы вы ни сделали из добра, - поистине, Аллах про это знает...
  Коран, Сура Аль-Бакара, Аят 215.
  
  
  
  
  
   Ему вдруг показалось, что он, как в фантастическом фильме, провалился в другое измерение. Звуки стихли. Все вокруг потускнело и стало каким-то черно-серым.
   Все это было похоже на кадры кинохроники Великой Отечественной, которые он видел давным-давно - группа детишек, столпившихся вокруг полевой кухни, с бидончиками и кастрюльками в руках. Дети были одеты в какое-то рванье и производили гнетущее впечатление: некоторые босиком, руки в цыпках, замурзанные лица и голодный блеск глаз. И по поведению, на своих сверстников, из других городов огромной страны, они походили мало - не толкались, не гомонили, вели себя очень тихо, ожидая, когда дежурный повар от души плюхнет в кастрюльку, или в бидончик несколько черпаков наваристой каши с тушенкой. Получив свою порцию - молча отходили в сторону, к воротам, ожидая своих товарищей.
   Командир помотал головой, отгоняя нахлынувшее наваждение. Все вокруг другое. И война другая и город не тот. И боец, раздающий детям кашу, одет в выгоревший камуфляж.
  "Н-да... привидится же такое?" - усмехнулся он своим мыслям. Повара отвлекать не стал. Подозвал дежурного офицера:
  - Что за самодеятельность? - кивнул он в сторону кухни.
  - Так это... Тут такое дело, - замялся офицер, - жратва остается все равно. А это дети, русские, они тут поблизости, в развалинах живут. У родителей работы нету, хорошо - хоть живы остались. Приходят - кушать просят. Вот и решили - им отдавать.
  - Ладно. Дежурный наряд проинструктируйте дополнительно. Пускать детей разрешаю.
  Только повнимательней, чтобы "сюрприз" какой-нибудь на заставу нам не принесли. Мало ли что?
   Он развернулся и пошел в "казарму", думая о том, что офицер, в принципе, прав.
  Еда действительно оставалась после каждого завтрака-обеда-ужина. Бойцы готовили сами, по очереди, зампотыл был свой - "налево" ничего не уходило. А нормы положенности вполне всех устраивали. Так что надо признать честно - никто в подразделении не голодал и, если и подкормят бойцы десяток детишек - ущерба от этого никому не будет.
   Однако увиденная картинка привела его в тягостное недоумение. Мать вашу, гуманистическую! Демократам и правозащитникам - ангидрид, в перманганат натрия!
  Показать бы им картину эту. Хотя... Все они прекрасно знают и видят. Только не замечают в упор. Вот если бы это были чеченские дети - тогда да, визгу бы было...
  Двадцать первый век вот-вот наступит, а тут дети, с бидончиками у солдатской кухни.
  Точно как в Берлине 45-го. Не хватает кинооператора с камерой. И всем - все по барабану.
   Когда выяснилось, что дети, приходящие за едой - русские, все стало на свои места.
  Западники пропагандистски-показательно оказывали гуманитарную помощь чеченскому населению. О бедах и страданиях чеченцев надрывались с экранов телевизоров доморощенные правозащитники, отрабатывая зарубежные гранты. Русским приходилось намного тяжелее. Об их проблемах - все скромно умалчивали. Никому не было известно, сколько беспризорных детей в городе. Сиротами не занимался никто. Командир прекрасно знал, что у мусульман практически никто не остается сиротой. В классическом понимании этого слова. Что есть, то есть - этого у них не отнять. Если у ребенка погибли родители - его заберет к себе в семью кто-нибудь из родственников. Близких, дальних - значения не имеет. Если совсем нет родственников - все равно заберут соседи, знакомые. У них даже детских домов практически никогда не было. Ну а русские дети - понятно. В этих руинах они были никому не нужны. Выживай сам, как хочешь, если кто из немногих оставшихся русских не поможет.
   Многие чеченцы, по поводу и без повода, напоминающие всем и вся о том, что они и есть - истинные мусульмане, откровенно плюют на заповеди пророка. Начхать им на все суры оптом и в розницу, когда дело реально касается ребенка другой веры. Вот и верь после этого муфтиям в белоснежных и зеленых чалмах, когда они с экранов телеящиков рассуждают о человеколюбии ислама. Показать им эту картинку - детей с кастрюльками? Безусловно, процитируют Коран, опять начнут талдычить про "закят" и о том, что истинные мусульмане именно сиротам оказывают всяческую помощь. А вот она, реальная картина - полностью опровергающая подобные сказки. Просто многие не знают о том, что мусульманин не обязан оказывать какую-либо помощь ребенку другой веры. Если брошен на произвол судьбы беспомощный ребенок-неверный - за это аллах не накажет, это - не грех.
  
   Он усмехнулся случайно возникшей мысли: "Интересно, а как бы отнеслись духи к самому Пророку, случись тому в детстве перенестись во времени-пространстве и оказаться среди развалин Грозного? Н-да... весьма забавный теологический казус. Ведь Мухаммед, оставшись сиротой в шестилетнем возрасте, точно еще не был мусульманином. Это факт неоспоримый. Может, его и не убили бы, но уж, безусловно - не помогли. Ведь шестилетний Мухаммед - был неверным".
  
   Больше он подчиненным по поводу детей вопросов не задавал. Суточные наряды - все равно практически каждый день инструктаж проходят. А там - и сами не маленькие. Опыта хватит, чтобы на заставу никаких "подарков" не занесли.
   В памяти еще был свежим эпизод с сумкой, которую подбросили к посту. Из проходящего ежедневно поезда. Что было в матерчатой сумке - непонятно. Поэтому решили не заморачиваться вообще и расстреляли сумку с безопасного расстояния. Когда "презент" взорвался - это особо никого не удивило.
   Единственное, что он сделал - предупредил кашеваров, чтобы еду детям давали только в дневное время. Вечером чехи обычно начинали обстрел пункта временной дислокации.
  Еще не хватало, чтобы кто-то из детворы под пули попал.
   Время шло. Картина детишек, обступивших кухню, стала уже привычной. Да и задачи возникали каждый день новые. На скуку жаловаться не приходилось.
   Потом командир стал замечать, что среди всех детей, бойцы привечают одного и того же парнишку. То банку консервов ему сунут, то покормят прямо на заставе, а с собой еще еды дадут.
  - Что за пацан-то? - поинтересовался он при случае у одного из бойцов.
  - Да он сирота. Зовут - Ромкой. Отца-матери нету. Живет недалеко, в доме полуразвалившемся. Там еще бабка и дед парализованный. Они его приютили. Вот он у них - один кормилец и есть.
  Жизнь в разрушенном городе текла своим чередом.
   Неподалеку от заставы перед началом учебного года чеченцы отремонтировали школу. Приходил важный чеченец. Представился директором. Просил при обстрелах в сторону школы не стрелять, пообещав, что с той стороны стрельбы не будет. И не обманул. Действительно, при самых ожесточенных обстрелах - со стороны школы не раздалось ни одного выстрела. Что, в общем-то, никого не расслабляло. Служба шла по накатанной колее.
  А в начале сентября командир опять встретил возле кухни Ромку. Ответил на его приветствие. И, памятуя о начале учебного года, поинтересовался:
  - Тебе сколько лет?
  - Одиннадцать, - прозвучал ответ.
  - А ты в школу-то ходишь?
  Ромка поставил бидончик на землю, опустил глаза, помолчал, потом нехотя произнес:
  - Да мне не в чем.
  И только тут командир, занятый своими заботами, обратил внимание, что парнишка одет, мягко говоря - непрезентабельно. Застиранная до дыр маечка с короткими рукавами, потрепанные спортивные трико. И резиновые галоши на босу ногу, явно не соответствующие жаркой ранней осени.
  - Ладно, иди, - парнишка подхватил бидончик и пошел к воротам.
   Командир не отличался особой сентиментальностью, но тут, при виде этого парнишки, у него защемило сердце. "Необходимо ребенку помочь" - решил он про себя. А когда есть цель - надо только определить этапы пути к ее достижению. Ну а претворять свои планы в жизнь он умел. Недолго подумав, командир включил "армейскую смекалку" и раздобыл-таки хорошую одежду для Ромки. Все, что надо мальчику его возраста было привезено из мирных краев, вплоть до кроссовок, носков и носовых платков.
   Затем - следующий этап, взяв с собой пару бойцов, он направился в новенькую школу.
  Безусловно, директор прекрасно его помнил и сразу изобразил уважительное внимание к пришедшему офицеру. Общий язык они нашли быстро. Директор очень хотел жить в мире с подразделением, находившимся всего в трехстах метрах, от его школы. Он искренне заверил командира, что у парня не будет никаких проблем, лишь бы он сам хотел учиться. А такая мелочь, как отсутствие у ребенка документов, явно не смущала обоих собеседников.
   Ромку одели-обули, он при этом очень смутился и даже пытался отнекиваться, а потом отправили в школу. Камень вроде упал с души командира, но он невольно старался узнавать, как у парня идут дела. Ведь тот все равно появлялся на заставе с бидончиком.
  Теперь - всегда во второй половине дня, когда в школе заканчивались занятия. Постепенно он узнал, что родители Ромкины пропали еще в первую войну. Больше ребенок их никогда не видел, в шесть лет оставшись - сиротой. Родственников видимо тоже разбросало войной, возможно - считали его погибшим. Да и что мог сделать маленький человек в пылающем городе?
  Хорошо - малыша пригрели малознакомые русские старики. Пенсию им само собой никто не платил. Жили, чем придется. Бабка летом сажала огород, дед - подрабатывал на каких-нибудь подсобных работах. Ромка собирал в окрестностях куски цветмета и сдавал их. Совсем плохо им стало, когда парализовало деда, за ним нужен был постоянный уход. Бабушка даже не могла работать, потому что все время должна была находиться с дедом. А тут неподалеку от их полуразвалившегося дома, в старом железнодорожном здании, поселились какие-то военные. Вот и пришел Ромка однажды к ним, когда стало уже совсем невмоготу, надеясь, что люди в камуфляже ему чем-нибудь помогут.
   Своим поведением он иногда удивлял командира. Раньше, в советские времена, тот, видевший беспризорников только в кино, типа "Армия Трясогузки", или
  "Республика ШКИД" - составил определенное мнение о них.
   Однако своей сдержанностью и внутренним чувством собственного достоинства Ромка мог дать фору многим взрослым. Его все чаще приглашали к себе в кубрики, он стал своим для всех бойцов заставы. Парнишку даже в шутку называли "сыном полка". Однажды Ромка засиделся допоздна у офицеров, на дворе уже стемнело, вот-вот должен был начаться обстрел. Хотя, было видно, что стрельба - особо парня не пугает. Привык, блин... Не дай бог, заиметь такую привычку в одиннадцать лет от роду. Поэтому было решено оставить Ромку в гостях с ночевкой. Вечером офицеры достали нехитрые съестные припасы и посадили Ромку за стол. Тот уселся, а потом, не притрагиваясь ни к чему на столе, посмотрел на всех, находившихся в кубрике и произнес: "А вы сами ели?". Этот вопрос поразил командира. Видимо, он внутренне ожидал, что парнишка, сразу примется - жадно есть и, в общем-то, этому бы никто не удивился. Однако сдержанность и вежливость ребенка, в шесть лет оставшегося без родителей, и воспитывавшегося в прямом смысле - на улице, среди развалин - поражали.
   Попасть в жернова первой и второй чеченских войн, став сиротой, выжить и при этом остаться человеком - немногие на такое способны.
   Командир поймал себя на мысли, что не сможет с ходу сказать, видел ли он "на гражданке" ребят его возраста, которые бы в подобной ситуации так достойно вели себя. Постепенно он стал подумывать о том, что ребенку в этих руинах делать нечего. И, однажды, пришел в полуразвалившийся Ромкин дом - поговорить с бабкой. Она сразу согласилась с его доводами, так как понимала, что перспектив в этом городе у ребенка-сироты нет никаких. Однако подробности, которые он узнал от бабки - некоторым образом привели командира в недоумение. По ее словам, отцом мальчишки был - чеченец, мать - русской. Оба пропали в первую чеченскую. Неужели за эти несколько лет, прошедших между войнами, родственники не разыскали ребенка? Тогда сразу возникал вопрос - если родственники со стороны матери погибли, потерялись, то почему ребенка бросили чеченские родственники? Плохо читали Коран? И кем является для них ребенок, если мать - русская? По-чеченски - ребенок не говорил вообще. Значит, с рождения воспитывался в семье матери? Странно. Ведь сын - наследник для чеченского отца, почему же отец его бросил? А может, напрочь позабыл, что такое "нохчалла" - неписаный кодекс поведения чеченского мужчины? Или были другие наследники - "чистокровные" чеченята? А этот - "полукровка", оказался не нужен?
   В общем - вопросов было больше чем ответов.
   Недолго подумав, командир решил - хрен с ними, с этими национальными загадками. Пускай их историки, и философы с этнографами разгадывают. А муаллимы всякие - с важным видом объясняют. Плевать - какой он национальности. Мальчишке - надо помочь. Здесь и сейчас. Ребенок - он и есть ребенок. Тут - он явно никому не нужен. Неизвестно, что его ждет в будущем. В этих развалинах - разве что тарковским разным "сталкеров" впору снимать...
   Командир смотался в аэропорт "Северный", где не так давно открыли маленький переговорный пункт со спутниковыми телефонами в двух кабинках. Стоимость переговоров была недетской, но кто считает деньги, когда звонит домой, родным. Со своей матушкой он договорился быстро. Известие о том, что сын приедет с войны с ребенком - она восприняла спокойно. Мама - она и есть мама. Человек, который всегда поймет, всегда простит. Кто беззаветно и бескорыстно любит. Кто всегда ждет своего сына, куда бы того служба, или черти не занесли. Настоящая жена и мать офицера. А больше ни с кем командир не договаривался. Не с кем ему было договариваться. Жены у него не было, уже. Не все женщины выдерживают роль, а точнее - образ жизни жены офицера. Это уж кому из мужиков - как повезет.
   Потом еще было много беготни и оформление всяческих бумажек. Оказывается, в подобных случаях составляется "акт о брошенном ребенке" и еще много чего. Но, закаленного в боях с нашей труднопобедимой бюрократией, офицера - это не пугало. Командование бумаги подписало. Правда, не раз ему приходилось ловить в Ханкале недоуменные взгляды, однако с расспросами никто особо не лез. И один раз он удостоился еще одного взгляда - на этот раз сожалеющего.
  - Капитан, ну зачем тебе этот мальчик? - спросила его знакомая военврач в медсанбате.
  Туда пришлось тащить Ромку, чтобы его проверили на всякие "страшные" заболевания, квалифицированно осмотрели, на всякий случай. И дали хоть какую-нибудь справочку, что парень - не заразный. Так как территория, на которой они находились, считалось зоной повышенного эпидемиологического риска.
  - Зачем он тебе? Ты справишься? Может мы его с собой, в Москву заберем? - и шутливо прижала Ромку к себе.
  - Да он и сам не поедет, - рассмеялся капитан, - а Ромка молча кивнул в ответ, освобождаясь от ласковых рук тетеньки-врача.
  Она налила Ромке чаю, а сама позвала командира в коридор, перекурить. Там, понизив голос, сказала:
  - Ты знаешь, что парнишка - проблемный? Не обращал внимания, что он иногда моргает часто-часто? Это могут быть последствия контузии или нервного шока. Он, скорее всего, под бомбежку попадал или артобстрел. Может ты, все-таки, нам его отдашь? Нет? Ну, смотри... - она совершенно по-бабьи вздохнула и быстро перекрестила его, - удачи тебе, капитан. Позже, уже дома, весьма интересной оказалась реакция некоторых 'шибко верующих'. Православные христиане, узнав о том, что он привез с войны ребенка-сироту, с жаром принимались убеждать его, что дело это - богоугодное. И их Бог - Иисус Христос всенепременно вознаградит Виктора за этот поступок после смерти! Что искренне изумляло Виктора. Ведь на самом деле он ни на секундочку не задумывался, как он будет выглядеть в глазах христианского Бога. Как будто для того, чтобы спасти ребенка надо обязательно быть христианином. Виктор старался не огорчать своих православных собеседников и не сообщал им, что по вероисповеданию он - родновер. Иначе у них моментально наступил бы когнитивный диссонанс. Ведь в сознании христианина вряд ли уместилась бы мысль, что 'дикий и кровожадный язычник' может быть порядочным человеком. А то, что их собеседник - русский офицер, для которого "Честь" - не просто слово, "истинно верующие" христиане осознать были не способны.
   Все когда-нибудь заканчивается.
   Приехала новая смена. Пока сдали ей заставу. Потом грузились со всем барахлом в вагон. Прощались с новой сменой, где была масса знакомых. Командир чуть не сорвал голос, распихивая по купе бойцов, радостных до невозможности, что командировка закончилась и они, живые, почти все, возвращаются домой.
   Возвращение домой - история отдельная. Бойцы, расположившись в вагоне, втихаря стали доставать заначки. Командир, зная, что этот процесс пресечь практически невозможно, плюнул и определил старшего в каждом купе из наиболее ответственных и стойких к "спиритус винум". Оставался заключительный аккорд - без ЧП в дороге доехать домой и разоружиться.
   Проверяющие, приехавшие на пару дней, смело побояться, во всей суете участия естественно не принимали. Хотя по приезду на заставу, при пересменке, пытались важно надувать щеки и давать командиру ценные указания. Командир кивал им с серьезным лицом, изо всех сил пытаясь не рассмеяться. Истинные причины командировки "штабных бойцов" лежали на поверхности и, были видны, как на ладони. Командировка в район проведения "контртеррористической операции" сроком свыше суток - и можно смело готовить на себя документы, для получения удостоверения участника боевых действий. А если с начальством хорошие отношения, или за пару дней злобные сепаратисты стрельнут в их сторону разок - то и представления к чему-нибудь серьезному. К награде - например. Когда поезд двинулся в обратную сторону, проверяющие решительно заперлись в отдельном купе, откуда до конца поездки скромненько выбирались только в туалет. Ребенка среди бойцов - даже не заметили. Они видимо четко понимали, что своими холеными физиономиями и новенькими необмятыми камуфляжами несколько раздражают бойцов, а за целостность данных физий никто ручаться не может.
   В общем, за всей этой беготней командиру и присесть некогда было.
  
   Наконец к вечеру все угомонились. Поезд уже шел по России. Капитан вышел в тамбур и в поисках зажигалки похлопал себя по карманам. Рука наткнулась на характерную выпуклость и - его прошиб холодный пот - в карманах разгрузки обнаружились две гранаты с ввернутыми запалами, которые он в суматохе забыл сдать своему тыловику. В мирные края они въезжали, имея, по инструкции, только личное оружие с минимальным боекомплектом.
   "Однако, хорош бы я был, если бы на перроне места прибытия меня невзначай проверили и обвинили в попытке незаконного вывоза боеприпасов и взрывчатых веществ" - усмехнулся он, - "задержали бы моментально. То-то радости было бы у прокурорских! А тут еще мальчишка, куда бы он делся?".
   Пришлось расталкивать сладко храпящего тыловика, вскрывать один из опечатанных ящиков с боеприпасами и укладывать туда, ненужные уже, гранаты. Он всласть покурил в тамбуре и вернулся в купе. Поправил сползшее с Ромки одеяло.
   У парнишки начиналась новая жизнь - как она сложится, кто его знает?..
  Но уж во всяком случае - без обстрелов, взрывов и скитаний по развалинам.
  До-мой, до-мой, до-мой - стучали колеса.
  
Оценка: 8.61*30  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023