Звонок телефона раздался, когда Виктор заканчивал завтракать.
Был законный выходной - воскресенье.
Он отоспался за неделю и целеустремленно собирался после завтрака просто валяться на диване.
Как там любят говорить самураи, а они всегда выражались очень красиво и возвышенно, что-то вроде: "превратиться в озеро и отражать облака..."
Вот и он после трудовой недели, собирался превратиться в чего-нибудь аморфное и с дивана никуда категорически не слезать.
Ну, максимум, в магазин - за пивом и обратно.
А возможно и подружка какая позвонит-объявится...
Они в почему-то имели обыкновение оживать к обеду.
Работа приучала на все смотреть философски, и получать от жизни удовольствие в любую свободную минутку.
Или, как у классиков, опять же восточных, вроде корейских:
"Ты станешь пить вино или не станешь,
Жбан для вина пустым не должен быть.
Нужна тебе подруга или нет,
Пускай она с тобою рядом будет.
Мы в этой жизни на постое кратком -
Пусть утешеньем здесь нам служит все!".
Так что утренний телефонный звонок был оченно некстати.
Когда впереди светил целый свободный день.
Внутренний голос, зараза такая, нашептывал хозяину, что ничего хорошего от этого утреннего звонка ждать не приходится. Ведь нормальные друзья, утром в полдесятого - звонить не будут. Все они вели активный образ жизни и тоже отсыпались по воскресеньям.
- Ну и что? Все дежурные опера повымерли? Пускай группа выезжает, а я завтра материал посмотрю. В чем проблемы?
- Да у нас дежурят двое и оба - молодые. А ответственным от руководства сегодня сам начальник отдела.
- Ну и что? - уже раздраженно повторил Виктор.
- Так начальник и сказал, что нечего молодых посылать. Там кража, судя по всему - настоящая. Вот пускай территориальный опер и выезжает.
- Так что - группу выслали?
- Не. Начальник сказал, что ты на месте с участковым своим сработаешь за всю группу.
Все знают, что вы всегда вдвоем работаете.
- Михалыч, ну скажи, что не дозвонился до меня, а?
- Не-ет. Не получится. Машина за тобой уже выехала и, наверное, доехала уже.
Начальник так и сказал, мол, если ты поедешь - то раскроешь,
а молодняк просто ворох бумаг привезет и без толку.
Виктор плюнул и бросил трубку.
Подошел к окну.
Внизу, возле подъезда, уже стоял милицейский УАЗик, из окошка водилы тянулся сигаретный дымок. Мотор был заглушен. Водила, тоже был философом. Ему было глубоко похрену - ехать куда, или просто ждать.
Ладно, пять минут - подождет. Обжигаясь, Виктор допил чай.
Проклиная все и вся, собрался, достал из сейфа пистолет с кобурой.
Повертел в руках и взял еще наплечную "сбрую".
Он редко носил ствол в положении - под мышкой. Но сегодня все же был выходной,
и он надел спортивный костюм, а на спортивные штаны - поясной ремень не наденешь.
Пуховик, кроссовки. В карманах - удостоверение, сигареты, зажигалка. Все?
Нет, еще наручники, тоже в карман пуховика. Теперь - все.
Он запрыгнул на переднее сиденье.
Водила, пожав руку, молча протянул ему клочок бумажки - адрес "терпилы",
потом с треском и скрежетом включил передачу. Поехали.
Виктор взял рацию, вызвал дежурку.
- "Вулкан" - "сто шестьдесят девятому"!
- На связи - "Вулкан".
- Скажи участковому - пускай сразу на место происшествия подтягивается.
- Понял, скажу.
- Конец связи.
Когда они заехали в поселок - машину затрясло на ухабах. В поселке была всего одна асфальтированная улица, несмотря на семьдесят лет советской власти плюс - десять лет "активно развивающегося" капитализма.
Обыкновенный небольшой кирпичный домик, небедный и небогатый. Построен, видимо годах в семидесятых. Дощатый забор, который давно не красили, с остатками облупившейся синей масляной краски. Во дворе летняя кухня. Сам дворик чистенький, без хлама, дорожки выметены, снег закидан на грядки и клумбы.
Хозяйка, расстроенная старушка лет семидесяти.
- Здравствуйте, как Вас зовут, и что тут у Вас случилось? - Виктор не представлялся,
его в деревне и так знали.
- Звать меня - Катерина Ильинична, - всхлипнула старушка, - вот ироды какие-то ночью
в подвал залезли, я и не слыхала, а собаки нету у меня.
- Что пропало?
- Да вот, пять мешков картошки вытащили. Соленья все - банок двадцать было.
И еще вина два баллона десятилитровых.
- А вино-то Вам зачем, бабушка? - удивился Виктор.
- Так это, если кого попросишь сделать чего, огород вскопать, или починить там - вот винцо и пригождается. Я его сама делаю, виноград у меня хороший. Но все утащили.
Сволочи. А! Еще у меня дубленка на крыльце, под навесом висела - и ее украли.
Хорошая дубленка, новая почти, мне ее племянница два года назад дарила.
Это уже было интереснее. Картошка и соленья не имели особых примет, а вот дубленка...
Виктор добросовестно записал приметы дубленки. На всякий случай спросил - не делала ли Екатерина Ильинична на банках с соленьями каких-нибудь наклеек? Как это делают некоторые домохозяйки, указывая даже год изготовления варенья или огурцов.
Та сначала не поняла, но потом сказала, что ей - незачем, ведь ей как раз хватало своих заготовок до весны.
Виктора постепенно накрывало глухое бешенство.
Какие-то мрази вытащили практически все, что старушка заготовила себе на зиму.
Вся продукция была выращена ею на своем огороде. Жила она одна, только иногда ее навещала племянница, жившая в городе.
На улице скрипнули тормоза машины - подъехал участковый.
Поздоровавшись с ним, Виктор попросил:
- Коль, ты пока протокол осмотра напиши, а я быстренько тут по деревне прометнусь.
Участковый привычным жестом открыл планшетку - протокол осмотра места происшествия и опрос потерпевшей должны были занять немало времени. Это конечно если все делать добросовестно. А Николай и был добросовестным участковым, проработавшим на участке около пятнадцати лет.
Подворный обход соседских домов ничего не дал.
Никто из соседей ничего подозрительного не видел и не слышал.
Прочесывать весь поселок смысла не было, да и времени на это понадобилось бы много. Поселок был немаленьким.
"Приступаем ко второй части Марлезонского балета" - подумал Виктор.
По уму конечно надо было всю свою агентуру местную обойти, переговорить, сориентировать по краже...
Но сам факт наглого воровства настолько взбесил опера, что он решил действовать напрямую.
Тем способом, который не очень нравился ему самому, но иногда надо было показать
"кто в доме хозяин".
Вообще, Виктор философски относился к самому существованию воров и прочей швали. Сущность человеческая неизменна. Воришки существовали при античном строе.
И в Древнем Риме и Древней Греции. И намного раньше...
Существовали законы, писаные - неписаные.
Уголовный розыск должен был разыскивать преступников. Искать и находить.
Воспитывать и перевоспитывать преступников опера не обязаны. Оценку деяниям преступников осуществлял суд. Все вроде ясно и для философствования на данную тему заморачиваться не стоит.
Но вот, когда обижают стариков...
Милицейская машина остановилась у весьма приличного на вид домика.
Калитка была не заперта. Хозяин никого не опасался.
Девять судимостей обеспечивали ему неслабый авторитет. Причем судимости были по весьма серьезным статьям, среди которых не было ни одной фуфлыжной. Самая "легкая" статья у хозяина была - хулиганство с применением оружия. Остальные были - разбой, грабеж, вымогательство и так далее...
Виктор толкнул входную дверь, которая тоже была незапертой.
Не разуваясь, прошел по коридору, прямо в гостиную.
Шесть человек сидело за столом, уставленным бутылками и тарелками с закуской. Судя по разгрому, царившему на столешнице, пьянка началась не сегодня, а видимо - вчера. Может даже и позавчера. Федор если и падал в стакан, то - конкретно.
Дымно, накурено.
- Здорово, хозяин.
- Здорово, коль не шутишь.
Взгляд у хозяина мутный, но это обманет только постороннего. Мозги у Федора работали в любом состоянии.
- А ты может, выпьешь сначала, прежде чем разговоры разговаривать?
- Нет, сначала - дело. Поговорим?
- Слышь, ты кто такой, какие предъявы?! - вскочил из-за стола незнакомый Виктору клиент.
Федор зыркнул и соседи не дали тому вылезти из-за стола.
До Виктора донеслось:
- Сиди, ты. Это опер, наш, местный. Он с понятием, людей даром не дергает.
- Что за вопрос, капитан? - Федор вскинул голову.
- Может, выйдем?
- Не, говори при всех, у меня секретов нет.
- Ну, при всех, так при всех. Сегодня ночью у бабушки Николенко, которая на Ленина сто семь живет, кто-то украл всю картошку и все соленья из подвала.
- Федор расслабился.
- Это не мои.
В последнее время Федор пристрастился к карточным делам и в откровенный криминал - не лез.
- А я и не говорю, что "твои". Только как ты позволяешь, что кто-то стариков бомбит?
Я тебе при всех говорю - задолбаю рейдами и проверками. Спать будете, как на зоне и вздрачиваться по свистку. Я бы понял, если бы какую-нибудь хату богатенькую обнесли. Золото-брюлики, то - сё... А тут, у старушки, все, что она сама на огороде вырастила и себе на зиму заготовила... Короче, если вы мне этого чухана, который бабушку
бомбанул - не отдадите, клянусь, веселую жизнь вам устрою. Ты меня знаешь.
Раком весь поселок поставим! Сегодня здесь только я и ваш участковый. А завтра, в понедельник, напишу рапорт и попрошу начальника, чтобы он мне с соседних участков народ выделил - рейд у вас устроим.
Виктор блефовал. Откуда урке знать, что по просьбе опера - рейд не устроят. Хотя рейды периодически бывали. Например, после трупа, найденного на окраине поселка в сожженной машине. И хотя после того рейда прошло уже полгода - память о нем была свежей, всех судимых взбодрили от души.
- Да за что?
- А хочу я так, - Виктора уже несло, - чтобы бабушек не обижали!
Писец вашей спокойной жизни! Вы - беспредел, и я - беспредел!
Например, квасите здесь - выволоку всех на улицу и оформлю за появление в общественном месте в нетрезвом состоянии. Каждому - суток по пятнадцать. И насрать мне, что бухали вы - у тебя на хате! Короче, найду, до чего докопаться. Доказывай потом судье, что ты - не верблюд. Ты понял меня?!
- Да ладно тебе. Мы что - не люди? Бабушек обижать - это беспредел. Конкретный.
Ты не кипятись, погуляй, свежим воздухом подыши. Только мне - тебе сказать нечего.
Может успокоишься, накатишь все-таки? - Федор кивнул на стакан в руке у опера.
- Нет. Потом. Я к вечеру загляну. - Виктор отставил стакан и вышел.
Надо было все-таки пробежаться по людишкам и прояснить обстановку.
Специфика работы в селе накладывала определенный отпечаток на работу с агентурой.
Чтобы поговорить с одним агентом, приходилось захватывать по десять дворов с каждой стороны от него и напротив. Чтобы никто не въехал - к кому это конкретно опер заходил?
Пока он занимался стандартной работой подъехал участковый, который связался с дежурной машиной по рации.
Виктор сел к нему в машину.
- Ну что, есть информашка?
- Пока нет.
- Материал собрал?
- Да. Опросил бабулю, протокол места происшествия составил, соседей опросил. Пока всё.
- Хреновые дела.
- Вить, может перекусим?
- Лады. Я тогда дежурку отпущу.
Он отправил УАЗик в отдел.
Николай повернул ключ зажигания. Москвичок у него был служебный, купленный специально для участкового. Но Николай за ним следил, ухаживал и машина практически всегда была на ходу.
- Коль, давай еще к Федору заскочим.
- А что ты у него делать хочешь? Сам он такой мелочевкой не занимается.
- Да так, на всякий случай.
Когда Виктор вошел в знакомый дом - там было на удивление тихо. Он заглянул в гостиную. В ней никого не было. Только сожительница Федора - Галка, убирала со стола целую батарею пустых бутылок.
- О, Галюся, а хозяин где?
- Он спать пошел.
- Буди!
- Не, не надо. Он когда его пьяного будишь - драться лезет.
- А мне-то что? Щас я его взбодрю!
Виктор направился в спальню, но Галина удержала его за рукав.
- Я знаю, что тебе надо. В общем, вроде как, "Лось" это...
- Виктор остановился и с интересом посмотрел на Галку.
Он прекрасно знал, что Галка была несудима, но до мозга костей пропиталась воровской идеологией, живя с Федором. Сама бы она никогда не слила оперу ни грамма информации. "Западло" это. Но раз так откровенно говорит, значит... Значит, Федор дал ей на это указание. И сам вроде в стороне. Мало ли, что глупая баба сболтнет?..
- А кто такой "Лось"? Я вроде всех знаю.
- Да он откинулся недавно. А сажали его тогда, когда ты еще здесь не работал.
- Ясно. Найти его где?
- Он у подруги свой старой - Машки Рахимовой, зависает.
- А чего это она с ним? Он же русский, а она - карачаевка. Хоть и разведенка.
- Да любовь у них старая. И родителям на нее наплевать. Они ее не контролируют.
Она, как запьет - караул. Второй день бухают.
- Понял, Галина. Ладно, хозяину скажи: если все пучком - репрессий не будет.
Он развернулся и вышел.
По его лицу Николай понял, что у Виктора что-то есть, но спрашивать не стал.
Поинтересовался только:
- Куда?
- Ты Рахимову Машку знаешь? - Виктор знал, что Николай, отработавший пятнадцать лет на участке, знает всех лучше, чем база данных УВД.
- Знаю. Рахимова Марджанат Маджировна. На Железнодорожной живет.
Красивая баба была, но выпивать стала. Она безвредная, тихушница.
- Коль, а кто такой "Лось"?
- Да, урод один. Ты не знаешь. Его "к хозяину" определили, когда тебя на этом участке не было.
- Поехали к Машке.
Пузатую бутыль из темного стекла, Виктор увидел сразу, когда зашел во двор.
Бутыль стояла прямо на крыльце у двери.
Точно такую же, только пустую, ему показывала Екатерина Ильинична, когда рассказывала - в чем хранила вино.
Дверь дома была незаперта.
"Прямо - "день открытых дверей" сегодня" - усмехнулся опер.
"Лось" обнаружился спящим на кровати. Рядом сопела Машка-Марджанат, которая так и не проснулась, даже когда они вытаскивали Лося из комнаты.
Лось оказался мужиком рослым и тяжелым.
Для протрезвления пришлось сунуть его мордой лица прямо под кран во дворе.
Это подействовало.
Клиент оживел. Видимо был пьян не так сильно, как его подружка.
- Ну, чего надо? - недовольно пробурчал он, рассмотрев участкового в форме.
Виктора он не знал и не обращал на него внимания.
- Вино откуда, откуда бутыли? - с ходу начал Виктор.
- А-а, хрен его знает. Не помню. Бухали и все.
- Ладно, поехали в клуб. Там от души поговорим.
"Москвич" остановился возле поселкового Дома Культуры, который по привычке называли - клубом.
Виктор, оставил Лося в машине, под присмотром участкового, сам поднялся на крыльцо и постучал в закрытую дверь. На стук выглянул вахтер, который, узнав местного опера, тут же открыл.
Oни поздоровались.
- Тебе чего?
- Петрович, мне ключ от бара дай. Хозяевам доложишь - я брал.
Опорного пункта милиции в поселке не было и опер с участковым перебивались в случайных помещениях.
Недавно местные торгаши открыли в задании ДК - бар.
Отношения с местным опером у них были прекрасные, и они доверяли Виктору на все сто.
Поэтому ключ от бара он мог взять в любой момент.
Пользовался он этим не часто, а уж выпить-закусить проблем не было никогда.
Но он любил делать это только вместе с хозяевами.
Подбросив ключ на ладони, Виктор вернулся к машине и выдернул Лося.
- Коль, ты в машине посиди, я сам с ним побеседую.
- Ты надолго?
- Ну, на полчасика, а что?
- Есть у меня соображения кой-какие, я прокачусь пока в одно место, - участковый хитро прищурился.
Естественно, у него были свои "человечки" в поселке, о которых опер мог не знать, да и никогда не допытывался. Агентура - штука тонкая, интимная, можно сказать. Особого обхождения требует.
- Да езжай. "Моторола" у тебя, если что - я отзвонюсь с вахты.
Переносная "Моторола" с транковой связью очень помогала в работе, она работала и как рация, и как телефон.
- Вить, ты - это, поаккуратнее, - опытный участковый почувствовал настрой опера и пытался немного его охладить.
- Да нормально все, - отмахнулся тот. Он уже принял решение, и остановить его было невозможно.
Опер с задержанным прошли мимо вахты, но Петрович уже уткнулся в газету. Ему было все глубоко по-барабану.
Виктор провел Лося в бар. Закрыл за собой дверь на ключ.
Тот вошел и сразу уставился на полки со спиртным за высокой стойкой.
Ухмыльнулся:
- Мож нальешь, начальник?
- Ага, щас!
Виктор окинул взглядом помещение.
Бар был отделан на славу. Денег новые хозяева не пожалели.
Новые кабинки, с полукруглыми мягкими диванами. Пол покрыт толстым ковролином.
Даже небольшая эстрада есть с зеркальной стенкой.
- Короче, спрашиваю один раз. Ты сам кражу у бабушки Николенко совершил, или с тобой был кто?
Лось искренне удивился такому откровенному и наивному вопросу.
- Да ты чо, начальник! Какая кража?
Виктор деловито развернул Лося за рукав, посмотрел ему в глаза.
Тот ответил откровенно издевательской усмешкой.
Тупой какой-то опер.
Без доказательств.
Без хитрых подходцев и финтов спрашивает его - ранее судимого и только откинувшегося, о краже, которую он, якобы, совершил.
Лось даже не потрудился сказать еще что-нибудь, просто смотрел и улыбался.
Настолько смешон был ему опер, который так примитивно пытался его расколоть.
Прямой удар ногой в "солнышко" согнул Лося вдвое.
Следующий удар - открытой ладонью по лицу, швырнул его на новенький ковролин, прямо в проходе между кабинками.
- Ты чо, охерел, што ли?.. - прохрипел Лось.
Вздернув его за шиворот, опер поднял его на ноги.
Прямой в грудь - отбросил Лося к стенке. Открытая ладонь мелькнула перед лицом, заставив уголовника инстинктивно поднять руки. Крюк левой под локоть, в печень, подсечка.
Снова подъем за шиворот, лоу-кик в бедро - руки опустились и опять - открытой ладонью - по физии, только с другой стороны...
Виктор обрабатывал уголовника сериями, долбя его, как макивару, жестко и целеустремленно.
В один из моментов Лось попытался вскочить и, не видя дороги, ломанулся в сторону эстрады. Пинок в зад - отправил его в полет и он, на излете, с гулом врезался в зеркальную стену.
Зеркало выдержало.
"Поосторожнее надо" - подумал опер.
Он снова выволок Лося в проход между кабинками. Удары сыпались один за другим.
- Я тебя с-сука, просто искалечу, понял?! Ты понял меня? Мразь!
- Да чо надо тебе, ты псих? - выдавил из себя Лось, закрывая голову руками.
- Я тебя просто буду убивать, если не скажешь мне про кражу у бабки!
Щас участковый приедет. И начнется вторая серия. Ты, с-сука, бабушку обокрал!
Урою, падлу! Калекой сделаю!
- Ни хера, - прохрипел Лось, - все видели, что ты меня из дома у Машки забирал.
- А я всем скажу, что я тебя из клуба - отпустил, и вахтер подтвердит.
Он - свой, из вояк, отставник.
Виктор снова принялся пинать Лося. Тот не ожидал такого оборота.
- Хватит беспредельничать, начальник! - завыл он, катаясь по полу.
