От непривычного безлюдья в бригаде и непонятных звуков из-за угла, естественно, мне было не по себе. Артиллерийская канонада с гор, доносившая звуки очередного боя с очередным отрядом противника, да отдельные автоматные очереди, перемежающиеся взрывами гранат, меня не пугали. Разве бывает война без стрельбы и взрывов? Особенно если это идёт звуковым фоном 24 часа в сутки. Нет, более я боялась таинственных шорохов близлежащего пространства, мне совсем не хотелось попадать в плен. И посему при виде внезапно выпорхнувших из модуля двух белокурых подружек почувствовала неимоверное облегчение.
Девчушки немного пошушукались на крыльце, а затем, пригнувшись, одна за другой юркнули ко мне в шатёр из спускающихся почти до самой земли спутавшихся эвкалиптовых "кос", поздоровавшись, устроились на широком, прогретом дневным жаром, лавочном седалище и уважительным тоном попросили разрешения подымить сигаретами.
Конечно же, я разрешила. Это к концу войны, словно вторую шкуру, сброшу имеющиеся вредные привычки, но тогда и сама "смолила" безбожно, перейдя с лёгких сигарет, абсолютно не снимающих военного стресса, на более крепкие папиросы "Беломорканал". К тому же несознательной душонке льстило подобострастие "caлаг", млеющих перед "стариками". И хотя собственных пара месяцев не позволяли мне носить звание старослужащей, но откуда недавно прибывшие медсёстры могли знать о моём сроке службы?
Девчушки, раскурив ароматные сигаретки, опять о чём-то пощебетали, продолжая начатое на крыльце, похихикали в белоснежные кулачки, не успевшие загрубеть от хлорки и потемнеть от загара, а затем обратились с одинаковым для всех новичков вопросом: как часто случаются обстрелы?
Обстрелов я и сама боялась и молила Бога, чтоб моджахеды обходили нашу бригаду окольными тропами. Но они, прыткие, успевали везде и совсем скоро испытаю неподвластный разуму животный страх, трясущий тело безостановочной крупной дрожью при приближающемся вое неизвестно откуда летящих снарядов. Я никогда не поверю, что кто-то безбоязненно пережил первые обстрелы. Спокойствие приходит позднее, и даже не спокойствие, а полнейшее безразличие. Hа войне быстро ко всему привыкаешь, в том числе и к мысли о собственной гибели. В неё не веришь, но она присутствует постоянно.
Однако на момент знакомства с новенькими девочками я ещё была необстрелянной, а самым серьёзным событием бригады считалась холерная эпидемия, принесённые из боевого рейда палочки которой пожирали первые жертвы и зависли плотным смертельным колпаком над территорией бригады и ближайших окрестностей. Вот тогда, по тревоге, из медиков трёх военных округов в СССР организовали 834-й военно-полевой госпиталь для переброски в наш душисто-мандариновый Джелалабад. Девчушки прилетели с этим госпиталем, обстановку в срочно развёрнутых антихолерных палатках знали лучше моего.
Их интересовали обстрелы.
О которых, как уже сказала, я не имела ни малейшего представления.
Но и признаваться я не собиралась. В те годы фильмы о Великой Отечественной войне в кинотеатрах крутились регулярно, выжимая поток слёз, так что красочный сюжет с вздыбленной от взрыва землёй я представить могла. Ну, а соврать "обстреливают часто!" получилось естественно. Не существуют в природе ветеранов войны, которые хотя бы раз не обдурили новичка.
Девчушки испуганно вытаращили глазки, замерев в нетерпеливом ожидании. И что? Останавливаться? Да и чем ещё развлекаться на войне при наличии свободного времени, как не травить байки, вдыхая в себя клубы табачного дыма? Вот меня и понесло. Нагоняя на девчонок жути, стала врать о взрывах под самыми окнами жилых модулей, о множестве эвакуированных в Кабул раненных, и вообще о Джелалабаде как о самой прокажённой точке Афганистана. Джелалабадский ад не для слабых душонок.
На тот момент я не знала, что личному составу вновь созданного госпиталя не сообщали о пункте прибытия. Командировочные удостоверения выдавались "сроком на две-три недели в зону жаркого климата", a других сведений до личного состава не довели. О том, что госпиталь перебрасывают в воюющий Афганистан, знал ограниченный круг, остальные же прихватили вещей по минимуму: летнюю одежду для зоны жаркого климата, согласно командировочных удостоверений, на две-три недели. В рюкзаке поместится. Не успев попрощаться с родными и даже с детьми, находящимися на летнем отдыхе, не переживали. Выскакивали налегке, собираясь слетать туда-сюда.
Оставшиеся в живых вернутся домой через два года. А погибшие... Да, среди госпитальных будут погибшие и первой откроет счёт женским смертям в нашей бригаде белокурая девчушка, на тот момент беззаботно болтающая ногами рядом со мной на лавочке. Её обгоревшее тело, взорванное над Джелалабадом вместе с самолётом Ан-26 (6/3), опознают по скромному девичьему колечку, навечно впаянному в палец.
Но откуда я могла это знать? Потому продолжала свой беззаботный трёп.
- Вы же понимаете, что не зря вся территория бригады перекопана траншеями, - небрежно выдохнула папиросный дым и мотнула головой в левую сторону.
Действительно недалеко от лавочки, беря начало во дворе бригадной гостиницы, тянулась неглубокая, сантиметров 60 на 60, более похожая на канаву, траншея.
"Разве бывают на войне гостиницы?" - подумает любопытствующий читатель.
И я отвечу, что бывают, причём, наверняка не ошибусь, бывают при всех более-менее крупных воинских соединениях. Иначе где ночевать проверяющим, корреспондентам, артистам?
"Разве проверяющие, корреспонденты, артисты часто посещают войны, чтоб для них отводить целые гостиницы?" - изумится всё тот же любознательный читатель.
И я отвечу: ещё как часто! Артисты - те же пропагандисты, неотъемлемая часть любой воюющей армии. Кто, как не артисты, смогут поддержать патриотический настрой и боевой дух? Правда, и проверяющие, и корреспонденты, и артисты чаще посещают более безопасные места, например, Кабул встречал гостей чуть ли не еженедельно. Но иногда перепадало и нам, дислоцирующимся на границе с Пакистаном. Редко, но приезжали, останавливаясь в бригадной гостинице, сказочно-шахрезадном домике среди распушивших свои листьевые веера пальм:
Бригадная гостиница
В гостиничном дворе меж пальмовых корней и брала начало вышеупомянутая траншея-канава:
Скорее всего та самая траншея. Сужу по официантке Людмиле НЕФЁДОВОЙ, запечатлённой на фото. Она служила со мной в одно время, а при нас, насколько помню, территорию возле модулей копали только один раз
Траншея, взяв начало в гостиничном дворе, тянулась под окнами жилых модулей, а заканчивалась на территории узла связи. Военная телефонистка Валентина Лавриненко обронила в разговоре, что собираются прокладывать новый телефонный кабель, но так ли на самом деле - я не знала.
Сидящие рядом девчонки не знали тем более.
Они обменялись беглыми взглядами и, забыв о дымящихся в хрупких пальчиках сигаретax, осторожно принялись теребить вопросами, заводящими меня по новой.
- Да, пережить обстрелы - это вам не новогодний фейерверк наблюдать с мамочкиного балкона. К обстрелам нужно быть готовым в любую минуту. Bот даже сейчас сидим, болтаем, а коварные моджахеды, возможно, раскочегаривают свои пушки. В таком случае медлить нельзя. Прыгайте в в траншею (разве вас не предупредили?) и бегите в сторону плаца. Там под землёй скрыто бомбоубежище. Что? Вам не раздали средств защиты? Ничего удивительного, наши размеры ещё шьются, а пока многие пользуются тазиками да чугунками.
Действительно, алюминиевые, жестяные, эмалированные тазы стояли рядами в нашей душевой, пузырясь мыльным раствором на замоченном белье. А надраенные бока чугунков вдоль стен общего коридора отсвечивали поверх компактных электроплиток, водружённых на разномастные табуретки или на более прочные тёмно-зелёные ящики из-под снарядов, не длинных, реактивных, а тех, что покороче. Самые сноровистые хозяюшки постоянно чего-то тушили, жарили, парили, варили, щекоча ароматно-дразнящими запахами ноздри хозяек не очень умелых, дожидающихся положенного часа всеобщей кормёжки в офицерской столовой.
Недавно прибывшие госпитальные девочки, конечно же, видели и разномастные тазы в душевой, и бурлящие вкусным варевом котелки на плитках, но о рассказываемых мной ужасах они ни от кого не слышали. Да и воронок от обстрелов поблизости не просматривалось, как и разрушений. Лица моих собеседниц выражали неприкрытое сомнение. Однако зияющая свежей землёй "траншея" и моя должность, о которой они уже знали, явно сбивали их с толку. Офицерская должность начальника канцелярии гарнизонной прокуратуры - это даже не следователь, но одно то, что меня на обеденный перерыв, как и после работы, иногда подвозил прокурорский "уазик" или по пути на свою секретную разведку подбрасывали на БТРе соседи-разведчики, выделяло из общей массы.
Меня же, не успевшую до конца проникнуться ответственностью занимаемой должности, не пробирало ни грамма совести, а, наоборот, продолжало нести, и не менее задорно поведала о преимуществе обыкновенных вёдер перед котелками. Первые защищают верхнюю часть туловища вместе с плечами, тогда как котелки - только голову. Хотя, в отсутствие котелков и вёдер, сойдут сковородки. Раззадорившись, мне хотелось говорить и говорить, мотая в голове варианты с многолитровыми металлическими баками, ночными горшками, снарядными гильзами. Но гильзы слишком узки, баки, как и объёмные кастрюли, можно было найти только в столовой, а ночные горшки вспомнила из-за подходящей формы. Но какие ночные горшки у личного состава воюющей армии? Они присутствуют только в медротах да госпиталях, да и то не во всех. А другого ничего на ум не шло. Ассортимент хозяйственной утвари в военно-полевых условиях достаточно скромен, к тому же смех, раздираемый изнутри, маскировать глубокими затяжками становилось всё труднее.
Пришлось брать паузу, а после, бросив взгляд на часы и вроде вспомнив о неотложном деле, прощаться с девчонками. Куда отправилась - не помню, но факт в том, что глупышки мне поверили и напоследок осторожно спросили: где всё можно приобрести и почему их никто не предупредил о такой страшной обстановке? Свою кухонную утварь я привезла из Ташкента, куда уже успела слетать в командировку, а большой эмалированный таз достался от кого-то по наследству, но девчонкам соврала, что купила в бригадном магазине, куда направила и их, посоветовав оформить предварительную письменную заявку на имя начальника штаба бригады полковника Пирогова. А об обстрелах не предупредили в целях избежания деморализации личного состава. Имеется секретный приказ...
* * *
О том, что моя безобидная, как мне казалось, болтовня дошлa до ушей госпитального начальства, я узнала из полученной от шефа взбучки "за неумные и неуместные на войне шутки". Перед девчушками я извинилась и, заглаживая вину, подарила свою любимую кастрюльку с толстым "не пригорающим" дном. Они подарок приняли, вежливо поблагодарили, однако пообещали сообразить ответный розыгрыш. Значит, стали к войне привыкать. Правда, на вопрос "Скучаете ли по мамам?", как и раньше, стеснительно отводили глазки.
* * *
А потом...
Прилетев из очередной командировки и осторожно спускаясь по вертолётному трапу, я зацепилась взглядом за деревянные ящики, стоявшие чуть в стороне на бетонке аэродромного поля: прямоугольные длинные футляры, используемые в качестве гробов. Но я также знала, что гробы эвакуируются специальным транспортом под кодовым названием "Чёрный тюльпан", и за время командировочных полётов ни разу не видела, чтоб мёртвых транспортировали одним бортом вместе с пассажирами, в тот момент небольшой гомонящей группкой ожидающих посадки в тени другого вертолёта.
Оле, наряду с несколькими другими "афганками", посвящён мой текст "Афганистан. О девочках Министерства Обороны, погибших в афганском небе", поставленный
Так же героическому труду медиков бригадной медроты и медиков инфекционного госпиталя, в котором служила Оля, посвящён мой текст "Bам, вся родная медслужба", поставленный
Другой текст о джелалабадской холере от бывшего начальника приёмно-сортировочного отделения медроты в/ч пп 93992 66-й ОМСБр "Военврач Александp Добриянец рассказывает о холерной эпидемии в Джелалабаде" поставлен
А после, через десятки лет, интернетная сеть сведёт с Татьяной ЯКУБЕЛОВИЧ (ПОПОВОЙ), чьи воспоминания поставлены ниже, и с Татьяной БОНДАРЕНКО (ПОПОВИЧ), поделившейся последней перед полётом фотографией девочек. Парадокс в том, что с обеими Татьянами я служилa в одни годы, жилa в одном модуле и на войне, конечно же, встречалaсь. И при этом знакомы мы не были. Они служили медсёстрами и большую часть времени проводили: одна - в медроте, другая - в инфекционном госпитале. А я общалась со своими - личным составом военной прокуратуры и военного трибунала.
Зато, познакомившись в сети через десятки лет после войны, я получила от них дополнения:
Воспоминание от Татьяны ЯКУБЕЛОВИЧ (ПОПОВОЙ), Джелалабад, медрота 66-й бригады в/ч пп 93992, 1987-1988:
"Алла, я была на дежурстве и наши хирурги сообщили, что над Джелалабадом подбили самолёт. Оленька Шенаева погибла, об Алёнке никто ничего не знал. Были слухи, что ей прооперировали аппендикс и что она лежит в Кабульском госпитале. Потом поговаривали, что она страшно боится сесть в самолёт, чтобы вернуться в Джелалабад.
Больше я её никогда не видела. Я помню её - высокая, стройная, красивая.
У Алёнки было ангельское лицо: большие синие глаза, нежный румянец, пунцовые губки.
Она была яркой, общительной (моё впечатление).
Алла, наверное, я была последней в Джелалабаде, кто видел их последний раз живыми.
В Кабул мы должны были лететь втроём, но тут вмешалась судьба в виде одного человека, который почему-то заупрямился и сказал, что я лечу одна с ближайшей эвакуацией раненых..."
Последнее фото Оли прислала Татьяна БОНДАРЕНКО (ПОПОВИЧ), Джелалабад, медсестра военно-полевого госпиталя особо-опасных инфекционных заболеваний N 834 в/ч пп 73976:
Те самые девчушки-подружки. Теперь я знаю их имена - Оля ШЕНАЕВА и Алёна. Сфотографированы перед последним для Оли полётом. Она сидит слева, а, правая, получается, Алёнка, которая, по словам медсестры хирургического отделения медроты 66-й ОМСБр Татьяны ЯКУБЕЛОВИЧ (ПОПОВОЙ), узнав о гибели Оли, назад в Джелалабад не вернулась и судьба её не известна. С ними в Кабул должна лететь и Татьяна ЯКУБЕЛОВИЧ (ПОПОВA), но её перенаправили на другой рейс для эвакуации раненых.
О Татьяне ЯКУБЕЛОВИЧ (ПОПОВОЙ) рассказываю в тексте "Писать заканчиваю, гудит вертушка. Бегу...", поставленном
Bоспоминания Константина ШИПАЧЕВA, генерал-майорa,
в армейской авиации прошел все основные должности от командира экипажа боевого вертолета Ми-24 до начальника штаба - первого заместителя начальника авиации Московского военного округа. Воевал в Афганистане, Таджикистане, дважды в Чечне. Лично выполнил 520 боевых вылетов. Военный летчик-снайпер:
-"Я ВЕРТОЛЁТ" (1981 год. Джелалабад, Афганистан. МИ-24 прилетел с пробитым расходным баком. Борттехник вертолёта в грузовой кабине стоял по колено в керосине, закрывая руками пробоину. 1981 год, там же. МИ-8 прилетел своим ходом. Я насчитал 128 пробоин в вертолёте)
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023