Я, СМОЛИНА А.Н.:

  

  1. В чужих газетных статьях ничего не правлю, отсюда иногда одно и то же медицинское учреждение называется по разному.

  

  2. У некоторых героинь не указано место службы, возможно потому, что тогда это считалось военной тайной.

  

  3. У других героинь отсутствует отчество. Там, где я знаю лично или отслеживаю по другим газетным публикациям, - там я отчество ставлю.

  У остальных только те данные, какие дала газета.

  

  4. Красным цветом даю сноски на дополнительную информацию, если она у меня имеется.

  

  

  

  

  

  Большое спасибо "афганке" Лидии ВОЛЫНКИНОЙ (МАКАРОВОЙ) ,

  бывшей старшей медсестре физиотерапевтического отделения госпиталя Шиндандта, в/ч пп 94131 гв. МСД.

  Большая часть помещённых ниже публикации прислана Лидией.

  

   Ведь по сути получается, что здесь (имею ввиду свою страницу с афганским архивом) - единственное место,

  где в большом объёме собраны данные на "афганок" со всех республик Советского Союза,

  запечатлена их славная юность, а то и настоящие подвиги советских девчонок,

  не побоявшихся поменять домашний уют на охваченные войной афганские горы.

  

  

  

  

  

  

  19. Галина Михайловна ХУДЯКОВА, Кабул, медсестра-анестезист,

  медсанбат, 103-я гв. воздушно-десантная дивизия, 1982-1983

  

  20. Татьяна КОСИКОВА, Кабул, военторг

  

  21. Ирина Петровна НОВИКОВА, Герат, медсестра,

  БАПО 101-й полк

  

  22. --, --

  

  23. Татьяна ИЛЬЧУК, Кабул, медсестра,

  центральный госпиталь

  

  24. Наталья Дмитриевнa ЛИТВИНОВА, Баграм, медсестра,

  анестезист реанимации, инфекционный госпиталь

  

  25. Ирина ТЕРЕЩЕНКО, прапорщик, начальник топографической части,

  45-й инженерно-саперный полк

  (под Гиндукушским хребтом на пути к горному перевалу Саланг)

  

  26. Наталья Геннадьевна БЕГИНИНА, Баграм, медсестра

  

  27. Татьяна Никитична КОРОЛЁВА, Кабул,

  инфекционный госпиталь

  

  ---- Татьяна Вениаминовна САНТИМОВСКАЯ, Баграм,

  инфекционный госпиталь

  

  28. Алла ШАШКО (ГРЯЗНОВА), Шиндандт, медсестра-лаборант,

  клиническaя лаборатория, госпиталь в/ч пп 94131 гв. МСД, 1982-1983

  

  29. Тамара КОРОБКО, Газни, отряд пропаганды и агитации

  

  30. Надежда Павловна НЕДОЛУЖКО, Шиндандт, медсестра,

  инфекционноe отделениe, госпиталь в/ч пп 94131 гв. МСД

  

  31. Маргарита АВЛАХОВА, Кабул, медсeстрa,

  госпиталь, 1980-1981

  

  ---- Елена ШАПОВАЛОВА, медсeстрa

  

  ---- Елена, медсeстрa

  

  32. Елена Ивановна ТАРАСОВА, Кундуз,

  повар вертолётного полка, 1983-1984

  

  ---- Вера Васильевна СУЛЬЖИК, Кабул, санитарка-буфетчица,

  центральный инфекционный госпиталь

  

  ---- Наталья ШАПКА, Файзабад, Северный Кундуз,

  военторг, 1985-1987

  

  ---- Светлана СЕЛЕЗЕНЬ, Торагунди, фельдшер,

  санчасть перевалочной базы

  

  33. Мария Константиновна КИЯНКО, Кабул, машинистка, отдел материального обеспечения.

  После - машинистка по секретной переписке,

  управление 103-й воздушно-десантной дивизии, 1986-1989

  

  34. Галина КОСЕНОК (ШУМАРОВА), Кабул, зав. секретным делопроизводством,

  разведотдел штаба 40-й армии

  

  ---- Татьяна ПОЛИВКИНА (МАТВИЕНКО), Кабул, товаровед военторга.

  После - аэродром, машинистка по секретной переписке,

   105-й гв. отд. зенитно-ракетный дивизион 103-й вдд,

  в/ч пп 37072, 1984-1987.

  С 1987 по 1989 год - прапорщик, начальник секретной части

  

  ---- Людмила Павловна ЖУРАВЛЁВА (ЦИКИНА), Кабул, прапорщик, начальник секретной части,

  62-й отд. танковый батальон 103-й гв. воздушно-десантной дивизии, 1987-1989

  

  ---- Наталья Васильевна ТОЧИЛИНА, Кабул, (продавец?),

  879-е управление торговли в/ч пп 16453.

  После - 1617-й отдельный радиорелейно-кабельный батальон,

  в/ч пп 94797 (продавец?)

  

  

  

  

19. "Городские ведомости", газета г. Тольяти, N 18 (631) от 15 февраля 2007 года

   Война глазами женщины

  

  

  

  

  Галина Михайловна ХУДЯКОВА

  

  

  Сегодня Россия отмечает 18-ю годовщину со дня вывода советских войск из Афганистана. Традиционно на Баныкинском кладбище соберутся бывшие воины-интернационалисты. Помянут павших товарищей. Не будет среди них Галины Худяковой. Постесняется. Не захочет выставлять напоказ свои заслуги и вспоминать о войне. А ведь Афгану она отдала два года жизни.

  

  Я не герой

  

   - Не делайте из меня героя, - просит Галина Михайловна - операционная медсестра-анестезиолог. - Герои - мальчишки, которые воевали. Мы всего лишь помогали им выжить.

  

  - Как вас занесло в Афганистан?

  

  - Только не пишите, что взыграл патриотизм! Не было такого. Мне было 24 года, жила в общежитии, зарплата маленькая, хотелось подработать. В 1982 году в Союзе был страшный дефицит, а за границей можно было купить какие-нибудь вещи. В военкомате шел набор в Германию и Чехословакию. Но пока оформляла документы, свободных мест не оказалось. Предложили поехать в Афганистан. Пообещали, что год, проведенный там, засчитают за три. В Союзе никто не знал, что в Афгане идет страшная война. У меня было чемоданное настроение, и я согласилась.

  

  Вместе со мной в Кабул прилетели еще восемь женщин: повара, продавцы, медсестры.

  

  Меня направили в медсанбат в самую воюющую псковскую воздушно-десантную дивизию N 103, которая дислоцировалась тут же, в аэропорту. У них не было анестезиолога, так что к работе приступила сразу.

  

  - Как привыкали к военной жизни? Как был устроен ваш быт?

  

  - В отличие от десантников, которые жили в палатках, без кондиционеров и воды (им разрешали умываться два раза в день: в семь утра и семь вечера), нас расположили с комфортом в общежитии из фанеры. В каждой комнате были кондиционер и умывальник. Вода была привозной и сливалась в цистерну рядом с общежитием. Остальные блага цивилизации находились на улице.

  

  Регулярно ходили с девчонками в баню. Как-то раз, когда парились, она загорелась. Мужики стали стучать в дверь, кричать, чтобы выходили. Но мы решили, что они шутят. Спохватились, когда дым повалил в парилку. Еле успели одеться и выбежать на улицу.

  

  Питались в солдатской столовой. Еда была сытной, но невкусной. Помню, раз душманы сбили самолет с провизией и мы две недели ели один горох.

  

  Меня назначили старшей медсестрой операционно-перевязочного взвода. В моем подчинении находились четверо молоденьких фельдшеров из Украины: хитрющие восемнадцатилетние балбесы. Постоянно воровали из индивидуальных аптечек, предназначенных для бойцов, спирт и наркотики. Или изводили рентгеновскую пленку на игральные карты и дембельские альбомы. Об их проделках я не докладывала начальству, жалела, ведь они были, в сущности, еще детьми.

  

  Рабочий день длился с шести утра до полудня. Потом наступала жара, и, если не было раненых, мы отдыхали до 18.00. Вечером работали до упора. Оказывали экстренную помощь раненым, затем их эвакуировали в Союз. Самолеты прилетали и улетали несколько раз в день.

  

  Терапевтическое и инфекционное отделения располагались в палатках, хирургическое - в капитальном строении. Лекарственное снабжение было хорошим. Между ранеными солдатами и офицерами разницы не делали, всех лечили одинаково. Привилегией офицеров была отдельная палата.

  

  Гарнизон хорошо охранялся. Даже нам, медикам, не разрешалось ходить куда вздумается, везде стояли патрули. Чтобы пройти, надо было знать пароль (его под секретом говорили знакомые десантники).

  

  - Многое повидали?

  

  - Тяжело было, когда привозили раненых. Хоть они не кричали от боли, у каждого была индивидуальная аптечка с обезболивающим, но их нужно было оперативно помыть и распределить - кого на рентген, кого в перевязочную, кого в операционную. Операции шли одновременно на трех столах, было очень тесно, а анестезиолог я одна. Приходилось везде успевать.

  

  Находился у нас на лечении замполит - добрый и обаятельный парень. У него была черепно-мозговая травма. Он постоянно чем-нибудь вкусным угощал, интересные вещи о звездах рассказывал. В Афганистане ночи темные, он показывал, где какое созвездие. Недолечившись, написал рапорт: мол, не могу отлеживаться, когда мои пацаны идут в бой... Его убили через несколько дней после выписки.

  

  Как-то привезли парня в жутком состоянии. Его БТР подорвался на мине и загорелся. Бойцу оторвало ногу, из мягких тканей торчал обломок кости. Парень сильно обгорел, но находился в сознании и пытался разговаривать. К сожалению, мы не смогли его спасти.

  

  Был у нас раненый, которому солидол попал под кожу руки. Очевидно, это случилось во время взрыва.

  

  Помню паренька, который упал в бочку с бензином и нахлебался горючего. Мы не смогли ему помочь.

  

  Косил сороковую армию и гепатит Б и С. Инфекционное отделение на три тысячи мест никогда не пустовало. Источником заражения были вода, антисанитария и вши. Каждому солдату выдавался препарат "пантацит", который необходимо было бросать в воду для обеззараживания. Но он был очень противным на вкус, поэтому практически никто им не пользовался. Я сама чудом не заразилась гепатитом. Тогда не было прививок, и один доктор посоветовал в качестве профилактики делать инъекции коревого иммуноглобулина. Может, это меня и спасло.

  

  - Как справлялись с эмоциями?

  

  - Невозможно быть безучастным, когда гибнут или остаются калеками знакомые, близкие, друзья. Рыдала, переживала, ночей не спала. Афганская война уничтожила большую часть элиты советских войск - десантников. Красивых, высоких, сильных, хорошо сложенных парней - генофонд нации. Сколько здоровых и прекрасных детей от них могло бы родиться!

  

  Чем больше времени проходит, тем чаще вспоминаю только хорошее. Например, лежал у нас в отделении старший лейтенант Андрей - красавец с голубыми глазами. Умница, веселый, заводной, работящий: всегда помогал с уборкой. Попал в медсанбат по глупости: пнул ногой керосиновую лампу. Горючее выплеснулось на голень и загорелось. Лечился долго, и мы подружились. Он говорил, что его взвод охраняет гору, расположенную в шестидесяти километрах от Кабула. Глухомань жуткая: ни света, ни газа. После выписки Андрей отбыл к месту службы, но периодически наведывался по делам в Кабул. Заглядывал к нам в медсанбат. Как-то раз пригласил меня с подругой, операционной сестрой, в гости на эту самую гору.

  

  С территории аэропорта никуда не выпускали, поэтому, чтобы отпроситься, пришлось приложить массу усилий. Но в последний момент подруга испугалась и отказалась ехать. Мне ничего не оставалось, как поддержать ее. И вот сидим мы с Андреем на крылечке нашего общежития, курим и прощаемся. Он говорит:

  

  - Галка, без вас меня мужики разорвут на части. Они так готовились к встрече! Нашли тюк с шелком, обернули им палатку, ножом настругали фарш, налепили пельменей. Замполит смотался в Кабул, купил магнитолу. Что делать?

  

  Мне стало жалко пацанов, и я согласилась. И не пожалела. Добрались на место на БТРе. До этого я ни разу на нем не ездила. Ребята так были рады встрече, что не знали, куда меня посадить, чем угостить. Дали посмотреть в прибор ночного видения. Разрешили пострелять из автомата по горным козлам. Накрыли шикарный стол. Мы выпили, закусили, песни попели. Отдохнули замечательно, и без происшествий я была доставлена обратно в Кабул. Через месяц Андрей привез мне подарок - телевизор. Сказал, что это от всех за проявленную чуткость и доброту. Представьте, в гарнизоне телевизор был только у меня и генерала! Как в дальнейшем сложилась судьба Андрея, не знаю. Но он остался жив, и это главное.

  

  - Наверное, у вас отбоя от кавалеров не было?

  

  - У меня был поклонник из разведроты, но наш роман закончился ничем. Конечно, женщин было мало. Но тех, кто "мёл подолом", не уважали. Мы жили в замкнутом пространстве, и слухи распространялись быстро.

  

  Работала практически круглосуточно, без выходных, было не до романов. Всегда старалась быть полезной врачам и пациентам. Хоть и уставала, но никогда не отказывалась от работы. Из восьми женщин, прилетевших со мной в 1982 году в Афганистан, я одна была удостоена медали "За трудовую доблесть".

  

  - Похоже, вы работали на износ. А как же праздники?

  

  - Отмечали исправно. Хоть в Афганистане был сухой закон, но не пить там было невозможно. Пили все. Алкоголь не был в дефиците. Привозили не только водку, но и приличное сухое итальянское вино. Его пила с удовольствием, так как спирт употреблять так и не научилась. Мужчины в основном уважали водку. То награды обмывали, то возвращение из боя или из отпуска, то погибших поминали, то дни рождения отмечали - повод был всегда. Нас часто приглашали в части, полки, умоляли разделить радость и украсить компанию. Но я была единственным анестезиологом, поэтому сильно расслабляться было нельзя.

  

  На территории гарнизона находился клуб (переоборудованный самолетный ангар). К нам приезжали с концертами известные артисты: Иосиф Кобзон, Алина Покровская, Александр Розенбаум, Людмила Чурсина. Иногда показывали кино.

  

  

  Афганистан и дедовщина

  

  - Местные жители обращались за помощью?

  

  - Мы устраивали одноразовые акции и лечили местных жителей. Тогда в гарнизон стекались толпы афганцев. Но это случалось нечасто, так как боялись диверсий. Иногда выезжали под Кабул в селения. Афганистан в то время был очень бедной страной. Продолжительность жизни населения всего 38-45 лет. Медицинская помощь не оказывалась, свирепствовали туберкулез, инфекционные болезни. Дети рождались слабенькими, болели рахитом.

  

  Страна разделялась на касты: кто-то имел право быть только пастухом, кто-то - воином, торговцем, земледельцем. Мне показалось, что афганцы очень трудолюбивый и вежливый народ. Когда мы ездили в Кабул, чтобы что-нибудь прикупить или обменять, к нам относились с почтением. Правда, особисты предупреждали о восточном коварстве, но, к счастью, никаких инцидентов не случилось.

  

  В Афганистане в большом дефиците были изделия из железа. Мы меняли привезенные из Союза алюминиевые чайники, кастрюли, утюги на джинсы и музыкальную аппаратуру.

  

  В то время страной правил Бабрак Кармаль. Мы называли его Коля Бобров.

  

  - 12 ноября 1982 года умер Леонид Брежнев. Я была школьницей, но помню, что в Союзе царила некоторая растерянность. Как встретили новость в Афганистане?

  

  - Начался хаос, многие кинулись прятать свои "колониальные товары" и то, что заработали. Псковскую дивизию подняли по тревоге и никого не выпускали в город. Все десантники несколько дней сидели на броне и ждали приказа. Никто не знал, какая будет политика, что будет со страной и нами. Из Союза приходили самые противоречивые новости. Прибывшие на замену рязанские десантники рассказали, что после смерти Брежнева их дивизия вокруг леса колесила двое суток. Ждали какого-то особого приказа. В итоге политика осталась прежней, а наши ребята стали воевать еще отчаяннее.

  

  - В Афганистане была дедовщина?

  

  - Была. Помню, из-за побоев сбежал один солдат и его сутки искала вся дивизия. Нашли в подвале под зданием хирургического корпуса. На нем сверху лежала змея. Не помню, ядовитая она была или нет. Несмотря на жесточайшую дедовщину, десантники всегда приходили друг другу на помощь. Никогда не бросали раненых и убитых на поле боя. Они не вели себя, как герои, очень сильно пили и находились в постоянной депрессии. Потому что видели смерть. Они теряли друзей, с которыми служили, не были уверены в завтрашнем дне. Многих мучили кошмары и предчувствие, что скоро погибнут.

  

  - Когда вернулись в Союз, как вас встретила Родина?

  

  - Я находилась в Афганистане два года - это было очень тяжелое время. Но уехала из-за того, что коллеги потихоньку начали возвращаться в Союз. Мне предлагали продлить контракт, но я не захотела работать с новыми людьми.

  

  По возвращении домой какое-то время привыкала к мирной жизни, часто снились кошмары. Но была молода, поэтому адаптировалась сравнительно быстро. Да и по сравнению с солдатами мы жили в более-менее приличных условиях и не воевали.

  

  Через полгода мне выделили квартиру, которую надо было как-то обживать.

  

  В настоящее время жду из армии сына. Он должен вернуться в мае. Служит морским пехотинцем в Североморске.

  

  Оформляю пенсию. Только в Пенсионном фонде сказали, что годы, проведенные в Афганистане, не войдут в медицинский стаж. Вроде бы в трудовой книжке написана неправильная формулировка. Почему-то не приняли во внимание удостоверение, выданное мне в Афгане. У меня нет льгот по коммунальным платежам и за оплату телефона. Зимой сильно болела. Поинтересовалась в поликлинике, имею ли право на какие-нибудь льготы при покупке лекарств. Сказали, что нет. Очень обидно.

  

  Цифры и факты

  

  Война в Афганистане началась в декабре 1979 года. По 15 февраля 1989-го в войсках, находящихся на территории Афгана, прошли военную службу 620 тысяч человек, в том числе более 62 тысяч офицеров. На гражданских должностях находились 21 тысяча человек. Для сравнения: ежегодная среднестатистическая численность войск Советской армии составляла 80-104 тысячи военнослужащих плюс 5-7 тысяч гражданского персонала.

  

  В Афганистане погибли 15051 человек, десятки тысяч стали инвалидами. Пропали без вести или оказались в плену 417 военнослужащих, из которых освобождены и вернулись на Родину всего 130.

  

  Валерия Кержаева

  http://vdmst.ru/15-02-2007/5513%20про%20женщин

  

  _____________________________________________________________________________

  

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Галины находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

20. "Костанайские новости", 17 марта 2010 года

   Пароль мира "Шурави Татьяна"

  

  Телекамера из всего зала выбрала именно её. Очаровательную блондинку, скромно сидевшую на дальнем ряду зала Дворца пионеров. В центре внимания воины-афганцы, из динамиков хватающее за душу "Офицеры", а по щеке блондинки - слеза. Камера долго держала её крупным планом. А на следующий день на работе все удивлялись:

  - Тань, по телевизору тебя видели. А ты какое отношение имеешь к Афганистану?

  - Самое прямое... - с грустной улыбкой отвечала женщина.

  

   Там тепло, много фруктов и... войнa

  

  Этой девочке явно была уготована особенная жизнь. С детства она получала один урок судьбы за другим. Родители Татьяны - глухонемые. Папа был нежеланным ребенком, от него всячески пытались избавиться. Вот одно снадобье и сказалось на здоровье малыша, который все же родился. Мама Тани оглохла уже при жизни из-за отсутствия своевременного лечения. Наверное, суждено было этим двум одиночествам встретиться и полюбить друг друга, чтобы вопреки всему родились они - Татьяна и её младший брат. Оба абсолютно здоровые, говорящие и слышащие. Их необычную семью выдаёт лишь жестикуляция по привычке.

  Закончив школу в родном Горьком, она сразу стремилась зарабатывать сама. Выучилась на продавца, а параллельно выступала в народном коллективе. "Я ведь и на балерину учиться начала. Мне даже пуанты на заказ шили из-за моего немаленького размера ноги. Да только когда мама подруги увидела в училище фото балерин-скелетиков, забрала нас оттуда".

  Позже Таня успешно прошла отбор в Дом моды. Тогда, в конце 70-х, была возможность ездить по заграницам. Румыния, Болгария, Германия в особом почете. "Да только не суждено было, - вспоминает бывшая модель. - Я поехала в Ереван за обувью и там немного задержалась. За это получила строгий выговор, и никакой загранки. Через год упёртая Татьяна пришла вновь, ей добрый дяденька предложил: "А вы не хотите поехать в Афганистан? Там тепло, зимы нет, фрукты". Это был 80-й. Лето, Олимпиада, 20-летний энергичный возраст. И еще никаких плохих ассоциаций со словом "Афган". Согласилась. И тут же все препоны куда-то делись, Таню собрали в тот же день.

  

  Лимонка в бардачке

  

  До Ташкента на поезде, а там из военного аэропорта на грузовом самолете. Когда девчонок на афганской земле по-быстрому усадили как цыплят в грузовик, появились первые мрачные мысли: "Кабул вообще нас встретил по-черному. Это, кстати, очень маленький город. Как чаша. Горы, а поверху на них налеплены глинобитные домики. Даже не верилось, что столица - вот эти мазанки да глиняные заборы. Повсюду на веревках сушатся не пеленки, а паранджа грязных расцветок. А еще люди, бац, и на колени. Молятся там, где застало. Сказали, что буду продавцом. Закрепили за автолавкой, лимонку в бардачок на всякий случай. Какой - я тогда еще не понимала".

  Но дошло довольно быстро. Когда на выезде погибла продавщица, её расстреляли вместе с колонной. Вскоре предупредили: ночью в город не выходить, дабы не поймать шальную пулю, в Курбан-айт вообще из дома носа не высовывать. Тогда-то и стало всё понятно. И сигналки по округе, и колючая проволока, и ночные раскаты не грома...

  

  Свадьба под конвоем

  

  В самый пик осознания происходящего Таня взяла да и влюбилась. В музыканта из ансамбля песни и пляски. Для поддержания духа советских солдат этот коллектив был переброшен сюда из той самой Германии - мечты Татьяны. "Олег мне сразу понравился. Симпатичный такой паренёк, глазастый. Ему тоже было 20".

  Артисты продавщиц пригласили в гости. И девчонки, в большинстве своём провинциалки, обалдели. "Мы ведь в жизни своей еще ничего не видели, а тут такие щеголи. Стол накрыли невиданный. Всю жизнь по гастролям, привыкли шиковать. А мы с косичками сидим, глазами хлопаем. Ну а когда встречаться начали с Олегом, нами весь полк любовался. Как-то сразу все были за нас".

  

  Когда в октябре 80-го ребята решили расписаться, все дружно настаивали на свадьбе. А потом в глинобитный домишко молодоженов стаскивалось всё, что можно. "Расписывал нас консул СССР, гуляла вся крепость. И десантники, и артисты выплясывали как в последний раз". Молодожены даже катались в "свадебном кортеже" под конвоем. С традицией возлагать цветы, правда, вышла заминка. "Цветов-то в Афганистане море. А вот с памятниками напряг. В общем, мы в итоге букет принесли к портрету Ленина в Доме офицеров. Хоть какой-то кусочек Родины, как никак".

  Олег забрал жену в свой ансамбль. Штаб армии, просмотрев несостоявшуюся балерину, дал добро. И жизнь Тани завертелась по сценарию, казалось бы, её мечты. В гастролях и аплодисментах. "Сначала даже эйфория какая-то была. Словно и нет войны вовсе. Просто жизнь такая, с острыми ощущениями. К нам приезжал ансамбль "Самоцветы", Иосиф Кобзон, мы на разогреве у них были. Потом Николай Олялин приехал на съёмки фильма "Жаркое лето в Кабуле".

  

  И мимо нас - гробы

  

  И правда, ребята какое-то время чувствовали себя в остросюжетном фильме. Глушили рыбу гранатами. Причем маринку, у которой внутри ядовитая плёнка. Афганцы учили ее снимать. Постепенно наши артисты не заметили, как перестали ценить собственную жизнь. Уж больно часто ею рисковали.

  

  "В город нам выходить без конвоя запрещалось, - вспоминает Татьяна. - Но интересно ведь было. Выезжали тайком в машинах. Вообще-то, афганцы гражданских не трогали, а вот военным лучше было не рисковать. Как-то наш автобус в аварию попал, так мы все шторки закрыли, чтоб не увидели внутри сопровождающих нас солдат. Чтобы безопасно передвигаться по городу, нужно было знать афганский пароль. Каждый день его меняли. Но для нас, для гражданских, допускался один пароль мира - "шурави", что на афганском значило "русский".

  Однажды Татьяне и Олегу даже удалось побывать в гостях у афганского офицера. "Глинобитная постройка, лестница без перил, конурка, а не квартира, - рассказывает героиня. - Туалет прямо за углом, здесь же. На полу вроде наших корпешек. Стоит керогаз, на него афганец поставил большой таз, разжег примус и бросил в таз несколько ложек самаркандского жира. И вот представьте, всё это шкворчит, "благоухая", а тут еще из туалета такой жуткий запах идет... Но мы сидим и пытаемся улыбаться. Хозяин же гостеприимно хлопочет. Вбил яйца прямо в жир, еще что-то, а потом мы ели обалденно вкусные лепешки. Я таких больше никогда не пробовала".

  

  Но с каждым днём таких тёплых моментов становилось всё меньше. "Как-то сидим, кино смотрим в Доме офицеров, и вдруг сирена. Солдаты выпрыгивают в окна и - по машинам. Утром в крови и не все. Старшие нашим ребятам постоянно повторяли, что многие гибнут по глупости. К примеру, у афганцев принято все деньги носить с собой. Так солдаты-новички, зная это, не могли пройти мимо афганского трупа. Итог - снайпер ловил свою жертву. Пулей в лоб. Так же умирали многие, не воспринимавшие запрет курить ночью. Прицел четко ловил огонёк в ночи с вершин гор, - рассказывает героиня. - Приезжали ведь пацаны, прямо сопливые, ремни висят, глаза детские... Бывало, сидишь возле госпиталя, приходит самолёт и мимо нас - гробы".

  Нервы сдавали у многих. Всё чаще шли разговоры, что эта война лишь прикрытие, а на самом деле на наших мальчишках испытывают все виды оружия. Уж больно по психике била та война, поговаривали и о химических новшествах. Татьяна до сих пор не может забыть одного солдатика. Однажды утром на КПП, когда мимо шли мирные афганцы, он спокойно взял автомат и уложил всех. Ему дали расстрел. А потом в Москве Татьяне с коллегами пришлось заносить документы маме этого парнишки. Было просто жутко.

  

  "А еще майор, напившись, просто рыдал как мальчишка. Посрывал с себя все медали, швырнул на землю и орал, захлёбываясь: "Я не могу больше терять этих пацанов!" И такого было много".

  Всё чаще выступать артистам приходилось на дальних постах, попадать под обстрелы. "Но мы не уезжали. Вы бы видели радостные глаза пацанов, когда к ним на передовую артисты заезжали. Это глоток мира, дома, тепла. Там жизнь так бурлила, что цеплялись за каждый светлый миг. Он мог быть последним".

  

  Кровавый снег

  

  "Понимаете, я не одна такая. Там были медики, повара, водители - много гражданских, без которых не обойтись. Я садилась в автолавку и ехала по таким же обстреливаемым серпантинам. Была так же уязвима, как военные. Только с автоматом по горам не бегала, как те мальчишки. Сегодня много говорят, нужно ли было всё это? Я скажу одно: этих пацанов или их матерей кто-то спрашивал? И как бы там ни было, а "шурави" все же заставили себя уважать. Не бояться, а уважать".

  Войну с Союзом в Афгане не вспоминают. Напротив, русских здесь предпочитают всем внезапно объявившимся союзникам. Но до сих пор здесь помнят год ввода советских войск. Тогда на афганской земле в 1980-м вдруг выпал снег. "Его русские принесли!" - выкрикивали на улице люди. Для афганцев он был в радость - наконец прошла засуха. А вот для русских тот снег смешался с кровью...

  

  В трудовой книжке Татьяны Косиковой множество благодарностей за творчество, подарившее на той войне многим надежду и веру в лучшее. Уехала из Афганистана Таня, когда закончилась командировка её мужа. И началась мирная жизнь теперь уже мирного продавца Татьяны. "Это Лена из Ленинграда, а это Валя из Волгограда, - женщина перебирает целую кипу афганских фотографий. - Вот вертушки стоят, это мы летали выступать в Джелалабад. Это Султан Рашидов, сейчас в Петропавловске филармонией руководит, Валера Костин открыл в Москве свою студию звукозаписи, с Зыкиной даже работал".

  

  Смотришь на черно-белые снимки и удивляешься. Ради чего эти молодые, красивые, только начинающие жить ребята пели там под пулями? Ради денег? Нет. Косиковы даже без накоплений в Костанай приехали. Слава? Куда там, об афганском опыте Татьяны мало кто знает. Как вольнонаемная, она не пользуется никакими льготами, в отличие от военнослужащих. Хотя удостоверение, обещающее льготы "на всей территории СССР", имеется. Да только территории под той аббревиатурой уж нет. А ведь эта женщина и на вертушках летала, рискуя быть сбитой, и концерты давала между обстрелами. Впрочем, никаких денег с Афгана она и сегодня иметь не стремится. Говорит, знак отличия бы какой. Чтоб на память о том времени, когда она была лучиком мира для наших солдат, просто шурави по имени Таня.

  

  У нас здесь, у них там

  

  Со своим мужем Татьяна вместе уж 30 лет. Говорит, чувствовать друг друга на той войне научились. Да так, что другой жизни уже и представить нельзя. "Казахстан стал для меня родиной. Раньше я говорила про Горький: "У нас там". Теперь же язык не поворачивается. Там я 20 лет прожила, в Костанае - и того больше. Так вот я за наших казахов на всё готова. А острые ощущения мы теперь в мирной жизни ищем. Не пропускаю ни один матч "Тобола", на лыжах катаюсь, где могу, художественную самодеятельность проявляю. Судьба у меня, может, и не сахар, но интересная. Вот за то и спасибо ей".

  

  Ирина Гудова. E-mail: gudova.kn@mail.ru, тел. 54-23-10

   http://www.kstnews.kz/index.php?a=3454&page=1

  

  _____________________________________________________________________________

  

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Татьяны находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

21. АиФ в Омске N 7 от 16 февраля 11

   Медпомощь под прицелом. Женская история Афганской войны.

  

  Ровно 22 года назад последний советский солдат покинул территорию Афганистана. Но никто из тех, кто побывал там, не может забыть эту часть своей жизни. Неслучайно появился термин 'афганец', так говорят не о жителях Афганистана, а о людях, побывавших там, на войне.

  

  

  Мы все привыкли, что война это мужское занятие. Но среди афганцев есть и женщины - продавцы, медики и парикмахеры. Поэтому мы в редакции приняли решение рассказать женскую историю о войне. Благодаря общественной организации 'Боевое братство' мы дозвонились до медсестры Ирины Новиковой. Ирина Петровна согласилась встретиться с нашим корреспондентом.

  

  

  

  

  Ирина Петровна НОВИКОВА

  

  

  

  

  

   Поездка по желанию

  

   - Расскажите, как вы оказались в Афганистане, ведь не женское это дело - война?

  

  - Медики тогда считались военнообязанными. И мне в 1985 году пришла повестка из военкомата. Но в ней ничего не говорилось о цели вызова. Когда я пришла в военкомат, люди, которые выходили из кабинета рассказывали, что им предложили ехать на учёбу. Когда я зашла в кабинет, то была уверена, что тоже отправят учиться. Но мне предложили ехать в дружественную республику Афганистан. Я, конечно, сразу сказала нет.

  

  - Сначала отказались, но потом передумали?

  

  - Меня попросили так категорично не решать, всё-таки там ребята гибли. В общем, в военкомате мне 3 дня дали на раздумье. Должен же кто-то оказывать помощь, быть рядом. Я ведь никого не знала, кто был там, в прессе этот вопрос не освещался. Я советовалась с родственниками. Они были против. Но я, вопреки их мнению, в итоге приняла решение ехать. Я не задавалась вопросом, зачем эта война. Просто надо было ехать и помогать нашим раненым.

  

  - Вот вы решились, и что было дальше: пришли в военкомат и согласились ехать?

  

  - Не всё так просто. Чтобы поехать на войну, нужно было ведь ещё характеристики собрать. В горздраве, в комсомоле, в райкоме. Даже запрос в Москву делался. Я ведь ехала выполнять интернациональный долг.

  

  - Кроме вас ещё кого-то из знакомых вызвали на войну?

  

  - На тот момент я работала в терапии в медсанчасти N 11, и из нашей больницы призвали только меня. А в момент оформления документов я уже познакомилась и с другими женщинами, которых отправляли в Афганистан. Два продавца, парикмахер, и я. Вчетвером поехали в январе 1986 через границу.

  

  - А если бы вы знали, что вас там ждёт, согласились бы ехать?

  

  - Нашим солдатам нужна была медицинская помощь, и мы её оказывали. Да и относились легкомысленно, молодые же были. Часто рисковали собой. Ежедневно ездили по кишлакам, когда на 10 дней уезжали, когда на 5. Наш отряд постоянно под прицелом был. Только сейчас об этом задумываюсь.

  

  Лечили и агитировали

  

  

  

  

  

  

  

  

  - А где вы жили в Афганистане?

  

  - Наш отряд базировался в Герате, на базе 101 полка. Но мы не подчинялись полку, а напрямую дивизии. У нас была своя территория, огороженная сеткой. Стояли палатки, в которых жили солдаты и офицеры, а я жила в модуле на территории. У нас даже техника была своя: БТР, звуковещательная станция, кинобудка. Отряд был небольшой, 15 человек. Поэтому когда мы выезжали в кишлак, приходилось брать охрану и сапёров.

  

  - А в чём суть работы в кишлаке?

  

  - Мы оказывали мирную помощь афганскому населению. Выдавали гуманитарную помощь. Раздавали керосин, чтобы не было диверсий на трубопроводе, раздавали муку, сахар, обувь, одежду и оказывали медицинскую помощь. Но целью была не только помощь местному населению, но и разведка. Чтобы потом сформировать боевые операции на основании полученных данных.

  

   - Судя по вашим рассказам, местные жители жили в нищете, если муку и одежду раздавать приходилось.

  

  - Как и везде, там есть и богатые и нищие. У них вообще образ жизни другой, свои традиции. Зимой они в сланцах ходили, а то и босиком. Мы удивлялись, предлагали обуться, холодно ведь, а они говорят 'в ногах дырок нету, не продует'. С одной стороны хлеба нет, но было то, чего на то время не было у нас в России. Те же видео и компьютеры для нас были в новинку.

  

  - Вы тоже участвовали в разведывательной деятельности?

  

  - Да нет, я была приманкой и работала медиком на женской половине. Смотрела афганских женщин. А в этот момент группа переводчиков общалась с людьми в кишлаке. Хотя я тоже участвовала в агитации: мы таблетки заворачивали в листовки. В них был призыв к миру между советским и афганским народом. Я даже несколько листовок сохранила на память.

  

  - Ну и как, помогала агитация?

  

  - Люди по-разному воспринимали. Кто-то благодушно, некоторые тут же выбрасывали, иногда даже швыряли в тебя этими листовками. Но в тоже время мы лечили местное население, и они были благодарны. Они же по 10-20 лет врачей не видели.

  

  - Местные жители к русским как относились?

  

  - Встречали по-разному. Иногда воспринимали в штыки. И обстрелы были, и камнями забрасывали. Были кишлаки мирные, где встречали доброжелательно, но настороженно. А иногда бывало, что вроде бы мирный кишлак, встречают хорошо и все благожелательны, но на обратной дороге сапёры узнавали, что путь заминирован и приходилось маршрут менять.

  

  - Работа у вас мирная, но наверняка разные инциденты бывали?

  

  - Конечно, и не раз. Однажды приехали в кишлак, а мимо села проходила банда местного командира. Они нас окружили. Пришлось замполиту, который с нами ездил, выйти на разговор и он их убедил снять окружение. В другом кишлаке начался обстрел и одного из наших ранили. Он был в бронежилете, но пуля попала сбоку, и получил сквозное ранение лёгких. Пробило пулей и партбилет, и военник, и блокнот.

  

  - Надеюсь, он выжил?

  

  - Я его сопровождала на вертолёте в госпиталь. Он всю дорогу переживал, что у него дома и не знают, что он в Афгане. Он один у родителей, а своих детей у него шестеро. Но вот недавно я узнала, буквально пару лет назад, что парень выжил.

  

  Мусульмане очень удивлялись

  

  

  

  

  

  

  

  - Страна исламская, традиции отношения к женщинам у них специфические. На вас это отражалось?

  

  - Женщина без паранджи выйти не может. Они на меня с интересом смотрели. Как это так, я нахожусь среди мужчин и без паранджи. Когда мы были в кишлаках и нас угощали чаем, я сидела с ними, а женщины удивлялись, выглядывали в щелку. Один раз мулла даже не сел с нами за стол, потому что не положено.

  

  - Местные женщины, наверное, тоже многим интересовались. Образ жизни ведь совсем другой...

  

  - Это правда, на женской половине много спрашивали. Проблема в том, что переводчика туда не пускали, но я уже научилась некоторым словам и на таком примитивном уровне мы могли с ними разговаривать.

  

  - Язык, наверное, до сих пор помните?

  

  - Да нет, вспоминаются отдельные слова. Например, 'чимариз' - 'что болит?', или 'пискари' - 'укол'. Специфические термины, которые были самыми ходовыми, помню до сих пор.

  

  - Женщины там совсем бесправны?

  

  - Да нет, в одном кишлаке всем управляла женщина. Она и у нас в Союзе бывала. Приезжала на московский фестиваль молодёжи и студентов. В то время, когда она была беременная, мы приехали в их кишлак. У нее давление высокое. Так она меня не отпускала, пока не нормализую давление. А мой отряд уехал, и оставили меня.

  

  - Не страшно было?

  

  - Страшновато без охраны оставаться, но обошлось. За мной вернулись, и мы без приключений поехали в расположение. Кстати, она даже обещала, если дочь родится, назвать её Ириной. Не знаю, назвала или нет, мы уже в этот кишлак не приезжали.

  

  Чуть в плен не попали

  

  - А вообще заманить в плен не пытались?

  

  - Нас однажды хотели заманить на обед, чтобы в плен всех взять. Один из полевых командиров собирался уходить в Иран и хотел прихватить с собой пленных. Все обставили как званный обед, на котором нас и собирались захватить. Хорошо, что переводчик услышал отрывки разговора и уговорил офицера не ехать в кишлак. Офицер сначала с ним не соглашался, но потом, когда узнали, что могло произойти, поняли, как нам повезло.

  

  - Действительно опасная работа. Оружие-то у вас было?

  

  - Я была вольнонаёмной. У солдат было оружие и форма. А мы ездили в гражданке. У меня только граната была в кармане, ни бронежилета, ни каски не было. Даже на боевые выезды. Идут бои, а мы стоим на точке, и к нам приносят раненых.

  

  - Не дико после войны вернуться в мирную страну?

  

  - Тяжело было адаптироваться. Уже и обстановка была другая и взгляды на жизнь. И к тебе настороженно относятся, и ты перестраиваешься в отношении к жизни.

  

  - После войны остались в профессии?

  

  - Я назад вернулась в 11 медсанчасть, в отделение челюстно-лицевой хирургии. А в 1990 году услышала по радио, что открывается геронтологический центр 'Куйбышевский' и перевелась туда медицинской сестрой.

  

  - С чем связана такая перемена в жизни?

  

  - Там сначала обещали сотрудникам квартиры выдать, но видите 20 лет прошло, а до сих пор живу в частном секторе. Но, тем не менее, осталась работать в центре, а сейчас учусь в гуманитарной академии на социального работника. Для моей нынешней профессии необходимо. Я работала сначала просто медсестрой, потом старшей, потом главной медсестрой центра.

  

  - И как вам с бабушками и дедушками работается?

  

  - Те же дети, только требуют больше внимания к себе. Их жизнь поломала не один раз, у всех свои судьбы и характеры. Они все знают, что я была в Афгане. Очень уважительно относятся.

  

   - Существует особая общность людей - афганцы, в чём тут особенность?

  

  - Да мы много общаемся, праздники вместе проводим, выезды, по школам ходим, с ребятами разговариваем. Школьники вообще много интересуются нашей жизнью там, местными традициями. А почему сложилась общность... видно сказывается общая история. Интересно те события обсуждать с очевидцами, а не с людьми для которых это как фильм или книга. Из своего отряда ни с кем поддерживать отношения не получается, все разъехались по своим республикам. Но с некоторыми переписываемся в Интернете, а в 'Боевом братстве' встречаемся и общаемся.

  

  

  

  (Фото из архива Ирины Новиковой)

  

  Александр НАБАТОВ

  http://www.omsk.aif.ru/society/article/17487%20%d0%b5%d1%89%d1%91%20%d0%bf%d1%80%d0%be%20%d0%b6%d0%b5%d0%bd%d1%89%d0%b8%d0%bd

  

  

  A.C. Воспоминания Ирины НОВИКОВОЙ у меня поставлены в текстe:

  - "Пoчeму мы поехали в Афган? Неужели за чеками? Часть 2-я" здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/00111.shtml#35

  

  Следующая статья так же, как и предыдущая, об Ирине Петровне НОВИКОВОЙ. Потому я поставила те же фотографии.

  

  * * *

  

  

'Омский вестник' от 13.09.06

  

  

  

  

  

  

  Ирина Петровна НОВИКОВА

  

  

  Пуштуны звали ее "ханум"

  

  Об афганской войне много написано. Но много еще белых пятен осталось в истории советско-афганских отношений. Практически ничего не известно об участии в той войне советских женщин. А их там было немало, совсем еще юных девочек, только что получивших профессию. Среди них - омичка Ирина Новикова.

  

  Это сейчас Ирина Петровна - степенная женщина, главная медсестра геронтоцентра "Куйбышевский". Двадцать лет назад ее, тогда юную девушку, вызвали в Первомайский военкомат Омска.

  

  - В те годы все медсестры Советского Союза были военнообязанными, - вспоминает Ирина Петровна. - Был и у меня самый настоящий военный билет. Повестке я не удивилась. Думала - пошлют учиться, получить новую специализацию. Я была согласна.

  

  - Есть предложение послать вас в дружественную республику Афганистан, - сказал ей строгий военком. - Там очень нужны медсестры. Идут бои, и раненных бойцов надо спасать.

  

  Ирочка думала три дня. Потом решила: поеду. В середине января 1986 года она была уже в Ташкенте. Дальше - Термез, Кабул, и вот он, медсанбат.

  

   Такая судьба

  

  Иру направили работать в приемное отделение санбата. Бои в то время шли напряженные, бывали дежурства, когда и двадцать, и тридцать раненных одновременно поступали. Доктора немедленно приступали к проведению операций, а медсестра должна была оказывать помощь тем, кто мог немного подождать, кому не грозила гибель без немедленного хирургического вмешательства.

  

  - Страшно было, - признается Ирина Петровна. - Сидят, лежат мальчики, все в кровавых повязках. Мы их уговариваем: потерпи, браток, доктор сейчас занят, он твоего товарища штопает, тот может погибнуть от кровопотери. Это такой профессиональный цинизм: как можно сравнивать, кому больнее, если всем больно?

  

  В одно из первых дежурств Ирина Петровны поступил в санбат офицер Петухов. Держался молодцом, но канючил: пришейте мне руку, иначе меня жена бросит. А как было пришить эту руку, если микрохирургов нет, да и оторвана рука давно, она уже погибла и не приживется? Раненого Петухова забрали в операционную, а рука осталась лежать на столе в приемном отделении. Молодые медсестры смотрели на нее всю ночь, не зная, что с ней делать и плакали от страха и от жалости к офицеру. Месяцы спустя узнали: бросила-таки безрукого Петухова жена.

  

  Очень запомнился молодой таджик-охранник. Парень был в бронежилете, но пуля вошла сбоку, там, где между пластинами брони есть зазор. Когда Ира его раздевала, чтобы сделать первую перевязку, то запомнила: пуля, пробив легкое, застряла в партбилете и блокноте. Ира везла его в госпиталь, а он, превозмогая боль, говорил:

  

  - Отца у меня нет. В семье восемь детей и я старший. Матери сказал, что служу за границей, в Германии. Ладно - я, у меня судьба такая. А что вы, женщины, здесь делаете?

  

  Чимариз? Что болит?

  

  Летом 1986 года в полку были выделены отряды пропаганды и агитации по работе с местным населением. В Герате таких отрядом было всего семь, и Ира, как медицинский работник, вошла в один из них. Началась совсем другая работа. Отряд из 14 человек въезжал в кишлак. Обязанности были четко распределены. Медики осматривали людей, назначали лечение. Другие члены отряда раздавали населению керосин, одежду, обувь, продукты. Задачей переводчиков было создать доверительную обстановку, вызвать людей на разговор о житье-бытье. Попутно шел сбор информации: кто и куда собирается ехать, нет ли связи с душманами, где спрятано оружие.

  

  - Я научилась нескольким фразам на языке пушту, он же дари, - рассказывает Ирина Петровна. - "Чимариз?" - что болит, "пичкари" - укол. Местное население несколько десятилетий не видело медицинской помощи. Иной раз приходили такие тяжелые больные, что от одного их вида ком к горлу подступал. Не редкостью были люди с провалившимися от сифилиса носами. У иных на коже такие коросты были, что невольно сравнивали их с грибом-чагой, растущим на наших русских березках. Девушки в брак там вступают очень рано, иногда лет в 11-12. Я приходила в ужас: по документам женщине 25 лет, а на вид все семьдесят. Тиф, гепатит, малярия - болезни обычные.

  

  Один их кишлаков возглавляла героическая молодая женщина. Она была беременна, и у нее было очень высокое давление.

  

  - Приведи мне в порядок давление, и я дочку в честь тебя Ирой назову, - просила женщина. Как было объяснить ей, что беременной женщине нельзя иметь такие эмоциональные нагрузки, как у политического лидера селения?

  

  Вдох - и под паранджу

  

  Нередко на советскую медсестру смотрели как на диковинку. Пригласили отряд на обед в один из домов в кишлаке. Дом, хоть и глиняный, а небедный. И ковры на полу, и посуды достаточно, и даже мебель кое-какая имеется. У хозяина несколько жен, и все они находятся на женской половине дома. Ира села обедать вместе со всеми членами отряда - на мужской половине. Изо всех щелей на нее выглядывало много удивленных женских и детских глаз: как женщина могла осмелиться на такое?

  

  Курьезов в работе случалось много. Приведет бай на осмотр всех семерых жен. Ирина начинает их осматривать. В глаза бросается, как по-разному к ним относится муж. Одна жена одета добротно, имеет золотые украшения. Другая - в грязной рванине. Иная снимет паранджу - а под ней мини-юбочка по европейской моде, ногти накрашены йодом за неимением другой косметики, и на теле весьма сложные узоры все тем же йодом выведены. В одном из кишлаков женщины отказались раздеваться перед медиками. Пришлось Ирине забираться к ним под паранджу с тонометром и фонендоскопом. Благо - черные одеяния широкие. На улице - плюс пятьдесят, под паранджой и вовсе дышать нечем. Вынырнет, вдохнет - и назад, под черные одежды, клиентку осматривать.

  

  В разных кишлаках к русским по-разному относились. Где-то дружественно, но эта дружба носила больше потребительский характер.

  

  - Вылечи моих жен, - просил один из баев Ирину. - Их всего две, а ругаются, как собаки, ничего сделать не могу.

  

  - Где только не лечился, - хвастал один из селян, - а только Ира вылечила. Дай еще таблеток. -

  

  На, ханум, - протягивали медсестре пластины гашиша.

  

  Пуштуны знали несколько слов по-русски.

  

  - Я ему: чимариз? что болит?- вспоминает Ирина Петровна. - В ответ по-русски: мозги х+, живот за+. Хороший понятный русский мат, одно слово означает очень плохо, другое - совсем наоборот. И руками стучит по голове, гладит живот - очень выразительные жесты. Так и общаемся, понимаем друг друга без переводчика. "Сгущенка", "рыбьи яйца", "привези" - обычные слова из языков пушту и дари.

  

  Медосмотр под прицелом

  

  Каждая поездка в кишлак планировалась как военная операция. Поселок окружали БТР, нацелив оружие на центр населенного пункта. Входящих к местному населению сопровождали вооруженные и закованные в броню солдаты. У медсестры только одна граната в кармане, и та взята в нарушение инструкции. Кишлак - это сплошной лабиринт из высоких глиняных стен, там очень легко заблудиться, но там же легко и спрятаться. Подъехали к одному кишлаку, военные установили орудие, БТР с медиками пошел в деревню. У самого входа на машину обрушился град камней.

  

  - Сижу и думаю: вот и конец мне, - вспоминает Ирина Петровна. - Душманы не подстрелят - так свои огонь по кишлаку откроют, и мы попадем под обстрел. Командир отряда Марсель Габитов хорошо владел языком, пошел на переговоры. Мы вошли в кишлак, население немного расслабилось. Работу сделали, а в часть возвращались уже другой дорогой. Разведка донесла: дорога заминирована.

  

  Как-то Ирина в нарушение инструкций взяла с собой продавщицу их части, очень уж той хотелось посмотреть настоящий кишлак. Во время осмотра очередного больного начался обстрел. Ирина уже привычная, только на пол опустилась, а работу продолжила. Продавщица каталась по полу в поисках безопасного места. Им повезло, они вышли из-под обстрела невредимыми. Продавщица больше не хотела смотреть на Афганистан.

  

  Однажды отряд уехал из кишлака, оставив Ирину в одиночку - заканчивать медосмотр пуштунов. Медсестра делала свое дело, а в мозгу сверлила недобрая мысль: одна, без оружия, в окружении врагов. Войдет в комнату душман - и она, молодая и беззащитная, окажется целиком в его черной воле. Возвращение БТР в кишлак стало спасением для Ирины Петровны.

  

  Как-то политработники едва не пострадали из-за незнания обычаев местного населения. В кишлаке показывали советский фильм "Салют, Мария". Первые кадры черно-белого кино: женщина рвет на себе одежду, ее тело немного оголяется. Немного - это даже суровым по пуританским меркам совсем чуть-чуть. Пуштуны отреагировали на женское тело как на порнографию. В экран полетели камни.

  

  В шаге от смерти

  

  В одном из наибеднейших кишлаков народ просто ломился за таблетками, керосином, сгущенкой. Но бойцы не могли раздать гуманитарную помощь людям. Один из душманов, местный житель, огромным кнутом, словно отару овец, разгонял бедноту. Стрелять бойцы не могли, чтобы не ухудшить и без того непростую обстановку.

  

  Таблетки пуштунам Ирина насыпала в кулечки. Это был проверенный еще революционерами способ раздачи листовок.

  

  - Призывы были простые, - вспоминает Ирина Петровна. - Мы просили не курочить трубопроводы, потому и керосин людям раздавали. Иной пациент листовку домой унесет, другой тут же ее обратно швырнет, и обязательно норовит в лицо попасть.

  

  Когда сменился командир отрада, бойцов пригласили в кишлак на званый обед. Все уже были в сборе, когда опытный переводчик стал яростно спорить с командиром.

  

  - Нельзя туда идти! - доказывал переводчик.

  

  Командир уступил мнению младшего по должности, но более опытного сослуживца. Позже выяснилось: званый обед планировал Туран-Исмаил, главарь местной банды. Бандит уводил свой отряд в Иран, и ему нужна была громкая акция напоследок- не важно, уничтожил бы он советских бойцов или прихватил с собой в качестве пленников.

  

  Осталась только память

  

  Вот так, под обстрелами, ежедневно рискуя жизнью, понимая, что находится в зоне перекрестного обстрела противоборствующих сторон, служила Ирина Петровна Новикова.

  

  - Мы были молодые и беззаботные, - делится она своими чувствами. - Мы понимали, в каком опасном месте находимся, но нередко нарушали дисциплину. Весной самовольно ходили за территорию части маки собирать. Было дело - из боевого оружия стреляли вдаль, не рассуждая, что может прилететь обратно. Я хотела купить паранджу, но мне сказали, что ее все равно отнимут на таможне.

  

  Возвращение на родину было непростым. Особенно трудно привыкала Ирина Петровна к климату.

  

  - Подруги зовут на пляж, загорать, - вспоминает она. - Я в ужасе: на улице всего 27 градусов, это же просто холод собачий. В Афганистане нормой было плюс пятьдесят. Зимой по улице передвигалась перебежками, от дома к дому с обязательны заходом в подъезд - погреться. Организм отказывался адаптироваться к минусовой температуре. Или летом слышу жалобы, дескать, Омск ветреный и пыльный город. В Афганистане обычным явлением был ветер афганец. Он настолько жаркий и несет такое количество песка, что за метр уже ничего не видно.

  

  Друзей по той непростой службе у Ирины Петровны не осталось. С другими девушками полка дружбы не получалось изначально. Она выезжала к местному населению, рисковала жизнью ежедневно, видела нищету пуштунов и злобу душманов. Ее соседки по комнате работали в гарнизонном магазине, парикмахерской и общались только с солдатами. Слишком сильно различались у них представления об истинном положении вещей в Афганистане, о целесообразности введения войск в эту бедную страну. Для нее даже фотографии на память всегда были сопряжены с риском для жизни, ведь в позирующих перед объективом иранцев и бойцов отряда мог целиться не только фотограф, но и снайпер. Мужчины же разъехались по городам и весям, кто домой, к выплакавшей все глаза маме, кто - дослуживать в других гарнизонах.

  

  Тебе, Родина!

  

  Как страна, пославшая юную девушку на войну, вознаградила ее подвиг?

  

  - Медики в Афганистане были отнесены к категории вольнонаемных, - рассказывает Ирина Петровна. - Это значит, что я не имею права на получение звания воина-интернационалиста. Соответственно - права на льготы. Наверное, их можно было выходить, выбить, выпросить. Я не умею ходить по кабинетам и попрошайничать.

  

  Бойцы отряда, в котором служила Ирина Петровна, получили высокие государственные награды - боевые ордена и медали. Неоднократно в списках людей, представленных к награде, значилось имя медсестры Ирочки. Как это бывает, некий штабной чинуша вычеркивал имя Ирины Петровны. Эту историю она не любит вспоминать, ибо связана она, мягко говоря, с неуставными отношениями старшего офицера и вольнонаемной медсестры. Точнее - не с отношениями, а их отсутствием.

  

  Оказалась нереализованной мечта Ирины Петровны и об отдельной благоустроенной квартире. Потому и пошла она работать в геронтоцентр "Куйбышевский", что здесь было жилье обещано. Вначале чиновники зацепились за наличие жилплощади в родительском доме, а потом сменился государственный строй. Так и живет Ирина Петровна в частном секторе.

  

  НИНА ЖАРЫЙ

  omskmintrud.ru/default.asp?sidFavor...

  

  

  

  

  

23. "Гривна" N 7 (475) 12.02.2004 (стр. 5)

   Сестричка на войне

  

  

  

  

  Татьяна ИЛЬЧУК

  

  

   О воинах-интернационалистах, которым пришлось выполнять свой долг в далеком Афгане, сказано немало теплых слов. Имена же тех, кто спасал этих ребят от смерти на больничной койке, остаются незаслуженно забытыми...

  

  'Я просто выполняла свою работу'

  

   В 1988 году 23-летняя Татьяна Ильчук работала медсестрой в инфарктном отделении МСЧ ХБК. Жизнь была хороша и удивительна, девушка была готова принимать ее радости и сама щедро дарила всем окружающим тепло своей души. Ее любили и уважали как коллеги, так и пациенты. Казалось бы - живи себе спокойно. Но однажды... - Нас с подругой пригласили в военкомат и сказали, что в Афганистан требуются медики, - вспоминает Татьяна Ильчук. - Спросили, не хотели бы мы поехать. Мы обещали подумать. И подумали: 'Стоп. Хватит. Надоела, пусть замечательная, но однообразная жизнь!' А уже через месяц я принимала первых раненых в госпитале Кабула.

   ...Тогда Татьяна круто изменила направление своей судьбы. Она поехала туда, где в ней нуждались больше чем здесь, в родном городе. Она отправилась на войну, спасать жизни наших молодых ребят. И никакие уговоры не смогли изменить решение девушки...

  

  И вот позади прощание с родными, слезы и просьбы беречь себя. Впереди - горизонты чужой, незнакомой страны. Кабульский центральный госпиталь на год стал ее родным домом. Трудолюбие и профессионализм херсонки в военном госпитале Кабула получили должное признание - ей присвоили звание лучшей медсестры госпиталя. Как теперь признает сама Татьяна, это было время, которое она не забудет никогда...

  

  В центральном военном госпитале 40-й армии ограниченного контингента советских войск в Афганистане работали лучшие врачи со всего Союза: профессионалы из ленинградских, московских военных центральных госпиталей.

   - Мне приходилось делать все: оказывать неотложную помощь поступившим больным, принимать участие в проведении сложнейших хирургических операций, - продолжает свой рассказ Татьяна Ильчук. - Когда душманы обстреляли аэродром в Кабуле, всех самых тяжелых раненых везли прямиком в наш госпиталь. Искалеченные солдаты поступали к нам круглосуточно. Работали мы с утра до вечера. Если была необходимость, выходили на смену и ночью...

  

  Однако даже в такой напряженной обстановке мы находили место романтике. В госпитале я познакомилась с молодым вертолетчиком. Сначала он был моим пациентом, а когда выписался из госпиталя, стал героем моего 'романа в письмах'. Каждый день я посылала ему весточки о себе, читала его послания. Это была настоящая любовь на расстоянии, пронизанная ритмом военной жизни. Я знала, что ему необходима моя поддержка - ведь каждый день он смотрел в глаза смерти. А мои письма прилетали к нему, как вестники надежды. Именно эта романтическая переписка помогла и мне не сломаться на войне, и каждый день встречать своих пациентов улыбкой! После войны мы договорились увидеться, но - не встретились. Значит, не судьба...

  

  

   З е м л я к и

  

  В чужой стране слова 'родина' и 'дом' звучат по-особому. Именно поэтому Татьяна была рада узнать, что два ее пациента - прапорщик Игорь Телегин и рядовой Василий Рыбалко - тоже херсонцы! Когда-то они ходили по одним улицам родного города. А теперь вот встретились здесь, на войне...

  

  Пережив вместе все жизненные невзгоды в далекой стране, они остались на многие годы преданными друзьями. Вот как запомнил свою первую встречу с землячкой в кабульском госпитале Василий Рыбалко:

  - Так получилось, что попал я на больничную койку. Запомнились ласковые, заботливые глаза медсестры Татьяны. Все время она меня психологически поддерживала. Чуть позже, когда уже начал вставать с койки, - разговорились. Оказалось, что мы оба родом из Херсона. Начали вспоминать: а как там дома, что нового. Удивительно, но рядом с ней я чувствовал себя лучше, казалось, что раны заживают быстрее. Ласковое слово, заботливый взгляд медсестрички творили чудеса! У меня есть родной брат, но после войны в Афгане у меня появилась еще и сестра - Татьяна. Сестра не по крови, а по духу...

  

  Его рассказ продолжает Игорь Телегин:

  - На долю этих девчат выпали такие испытания, которые иной раз не под силу и здоровому мужику пережить. И в первую очередь, это эмоциональное восприятие окружающего: кругом идет война, чужие озлобленные люди. Ведь это была страшная война! Сколько раз так случалось, что никто из солдат не выходил из боя живым. В госпиталь же попадали в основном молодые, израненные бойцы: кто-то из них чудом оставался жив после ожесточенного боя. Бесконечный поток искалеченных войной солдат... Кроме того, что им необходимо оказать первую медицинскую помощь, провести сложную операцию, нельзя забывать, что здесь важен и психологический подход. Ведь людям, пережившим ужасы войны, необходимо уделить больше внимания: посидеть рядом, сказать доброе слово... Татьяна помогла мне встать на ноги после тяжелого ранения. Я смог вернуться в родную часть. За это я буду ей благодарен всю жизнь. Как только я вернулся домой, в Херсон, мне захотелось найти друзей, с которыми в свое время судьба забросила в Афганистан. Первое, что я сделал, - купил огромный букет белых астр. Я не был уверен, что Татьяна все еще работает в медсанчасти ХБК... Пришел, спросил Татьяну Ильчук. Запомнился длинный белый больничный коридор. И улыбающаяся Татьяна со слезами радости на глазах бежит через весь коридор ко мне... Вот такая у нас получилась встреча после войны...

  

  'Всю ночь перед вылетом мы ходили провожать друзей...'

  

   15 февраля исполнится 15 лет со дня вывода советских войск из Афганистана. В преддверии этой даты у людей, прошедших через ад Афгана, все ярче всплывают в памяти события той поры. А уже затянувшиеся раны начинают болеть - своеобразное напоминание о друзьях, которым не суждено было дожить до этого дня...

  

   Запомнились неприветливые холода чужих гор. Колонны шли очень медленно. Приходилось пробиваться сквозь снежные завалы, разбить которые можно было только минометным огнем или танками. Чтобы согреться, приходилось жечь костры из автомобильных скатов. От копоти лица у всех были в саже. Но это никого не смущало: небритые, черные, грязные они возвращались домой! На границе Афганистана их выстроили в колонны. Каждому на память о войне вручили пластинку группы 'Каскад' под названием 'Время выбрало нас', красную гвоздику и грамоту от правительства СССР....

  

  А вот каким запечатлелось возвращение на Родину в памяти Татьяны Ильчук:

  - Мы должны были лететь самолетом в Ташкент. Однако улететь нам в тот день было не суждено: над Ташкентом бушевала метель...

   На следующий день опять поехали в аэропорт. На этот раз самолет взлетел, но в пункте назначения были неблагоприятные погодные условия. Мы совершили посадку в узбекском городе Термезе, совсем рядом с границей Афганистана. Военные разбили для медиков палаточный городок, поставили буржуйки. Назавтра мы, наконец-то, прилетели в заснеженный Ташкент. Эту ночь в аэропорту Ташкента я не забуду никогда: в дни вывода войск из Афганистана здесь были организованы спецрейсы. Каждые полчаса с аэродрома уходили самолеты: в Киев, Москву, Алма-Ату, Минск, Вильнюс...

   Наш самолет на Киев уходил утром. И мы всю ночь перед вылетом ходили провожать своих товарищей, с которыми немало пережили в Афгане. Расставаться было тяжело...

  

  Год, прожитый в Афганистане, красной нитью проходит через всю мою жизнь. Я никогда не забуду своих друзей, с которыми свела меня судьба. Жаль, но большинство из них разлетелись по разным городам бывшего Советского Союза. И тем ценнее, что в родном Херсоне есть друзья-афганцы!

  

  P.S. Жизнь каждого из трех боевых товарищей после Афгана сложилась успешно: война не сломала их, только сделала тверже и выносливее. Татьяна Ильчук и ныне спасает жизни людей. Она работает старшей медсестрой хирургического отделения больницы им. Тропиных. Игорь Телегин возглавляет городскую организацию ветеранов Афганистана. Василий Рыбалко - военнослужащий, офицер. Ну, а 15 февраля участники той необъявленной войны обязательно соберутся вместе. Чтобы вспомнить годы, проведенные в Афганистане, и почтить память погибших друзей.

  

  Ирина КИРПА

  grivna.ks.ua/sestrichka_na_vojne.ht...

  

  _____________________________________________________________________________

  

  (1) - другая публикация о Татьяне ИЛЬЧУК находится в разделе "Дай cвoй адрeс, "афганка". Часть 63-я"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/z9a4.shtml#654 - А.С.

  

  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Татьяны находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

24. "Судакскиe вести"

   Для нее никогда не стоял вопрос 'кем быть?'. Разумеется, медиком, как мама. Все в Грушевке уважали фельдшера-акушера Литвинову, которая 30 лет проработала в селе. А маленькая Наташа с детских лет видела, насколько нужна эта профессия, как в любое время дня и ночи мама бросает все и спешит на вызов, спасать людей. Подражая ей, 'лечила' кукол, подружек, делала всем 'уколы' и мечтала о белом халате.

   И когда на вступительных экзаменах в Симферопольское медучилище выбрала тему 'Почему я хочу быть медиком', ей было о чем писать.

  

   В 1975 году после училища распределилась в роддом Судака. И сейчас помнит свое 'боевое крещение' - первые роды. Женщина тоже рожала впервые, и как узнала, что акушерка новенькая... А тут, как нарочно, отключили свет. Но справились, Наталья действовала уверенно и благополучно приняла здорового мальчика.

  

   За девять лет работы в роддоме она приобрела опыт, в чем ей помогли В.Е. Мирина и другие врачи, стала высокопрофессиональным специалистом. Любимая работа приносила радость. Но хотелось как-то основательнее обустроиться. Вот подружка и подбила: поедем в Германию, оформимся через военкомат, поработаем. Пришли, подали документы. И вдруг там говорят: в Германию направлений нет, есть - в Афганистан. Испугалась, конечно, но отступать было уже поздно, да и неудобно как-то отказываться. А был это 1984 год, который назовут в Афганистане 'годом смерти шурави' (русских), самый разгар той войны. Дома дочку (старшенькую, любимую) отговаривали, отец-фронтовик со слезами на глазах (девушка даже представить не могла, чтобы он когда-то плакал) вместе с рыдающей мамой просил не ехать. Оба они, прошедшие Великую Отечественную, хорошо знали, что это такое - война.

   Но тут уж сказался характер Натальи: хочу себя испытать в серьезном деле, смогу ли. В общем, в некоторой степени пафос присутствовал. Ну и хотелось чего-то нового.

  

   Испытывать себя довелось довольно скоро. За четыре месяца прошли все проверки (а отбор был строгий, как в разведку), и в августе девушка прибыла в Ташкент (четверо суток добиралась поездом), на пересыльный пункт. Оттуда грузовым самолетом их сразу же отправили в Кабул. Лететь пришлось стоя - вернее, болтанка была такая, что все сразу свалились, так и летели - куча мала - два часа. Молодые, веселились, ха-ха да хи-хи.

  

   В Кабуле стало не до смеха: палатки, прямо на земле двухъярусные железные кровати да верблюжья колючка. Антисанитария такая, что после стерильности роддома это был просто шок. Кормили бесплатно, но еда была ужасная - одни консервы (такая консервированная 'размазня' будет обычной постоянной едой последующие два года). Жарища, пылища и обжигающий ветер-'афганец'. Двое суток среди этой 'экзотики' дожидались 'покупателей' - пока распределили, куда кто нужен. Медсестру Литвинову направили в инфекционный госпиталь в Баграм (совсем недалеко от Паншера, где были тогда самые горячие события). Подвезли к госпиталю, вышла - и утонула в пыли по колено.

  

   В госпитале встретила севастопольских девчонок, поселилась к ним, в фанерном модуле, пять человек в комнате. Узнав, что Наталья работала в роддоме, начальство заахало: вот хорошо, они там все умеют. Оказалось, что многие из вольнонаемных до этого работали ясельными сестрами, в стоматологии, массажистками. А у нее практика была серьезная, умела и внутривенные инъекции делать, и капельницу поставить, и другие манипуляции выполнять.

  

   В качестве проверки определили ее процедурной медсестрой в гепатитное отделение. Там на одну постовую сестру приходилось по 400-500 пациентов. А у нее - с утра человек восемьдесят - забор крови, а потом до самого вечера - капельницы по семь человек за один заход. С работой справлялась, и через месяц Наталью перевели анестезисткой в реанимацию.

   Рядом находился медсанбат, куда 'вертушками' доставляли раненых с гор. Санинструкторы (женщин там не было, одни парни) оказывали им первую помощь и отправляли машинами на сортировочный пункт. В реанимацию привозили самых тяжелых - ранения головы, брюшной полости, грудной клетки. Командированные из московского института им.Бурденко хирурги - золотые руки - оперировали виртуозно, многих вытаскивали с того света. А медсестра каждые два часа контролировала состояние раненых. Тех, кто выжил, через трое суток транспортировали в окружной госпиталь в Ташкент. А те, кого не удалось вырвать у смерти, возвращались на родину с горьким кодом 'груз 200'. Смерть была рядом, и привыкнуть к ней было нельзя.

  

  Госпиталь не раз попадал под обстрел из-за близости крупного аэродрома. Укрывались в капонирах. Снаряды рвались рядом. От сквозного ранения однажды погиб земляк-крымчанин, студент четвертого курса мединститута. Вышел на пост без бронежилета - вроде ж спокойная служба, при госпитале - и осколок снаряда пронизал ему все жизненно важные органы, спасти парня не удалось.

  

  Почти каждая вторая из медичек переболела - брюшным тифом, гепатитом, малярией, дифтерией, лихорадкой - чего только не было, несмотря на прививки. В такой среде находились, потому и не разрешалось ни пить, ни есть никакой продукт посторонний.

  

  Наталье повезло, или здоровье оказалось покрепче (но теперь те испытания дают о себе знать). Выдержала. Правда, когда в отпуск приезжала, заметили родные, что не на курорте находится - похудела, и вид в целом не ахти.

  

  Работать порой приходилось по двое суток подряд. Несколько раз она сдавала кровь, когда консервированной не хватало. За одноразовую сдачу 500 г полагалось поощрение - баночка кабачковой икры, вот такой был деликатес. Иногда удавалось раздобыть... сахар (а так давали только сгущенку). Это был праздник, приглашали: приходи на чай с сахаром. А если ухитрялись где-то достать муки или картошки... просто сказка. Девчонки мечтали: вот приеду домой, приготовлю глазунью из 25 (!) яиц или целую курицу сварю.

  

   Помимо раненых, в реанимацию поступали тяжелые больные с диагнозом 'отравление неизвестным ядом'. Солдаты ведь разные были, съел втихаря что-то или покурил - и погибали неизвестно от чего, не удавалось вывести яд из организма. Впервые столкнулась она и с диагнозом 'дефицит массы тела' - это когда с гор снимали истощенных, обезвоженных ребят. Кормили их через зонд, настолько они были обессилены.

  

   Работа была тяжелая, а отдохнуть толком негде. В модуле жарища летом еще хуже, чем на улице - до 70 градусов, потому что все закрывали от несущего песок и камни 'афганца'. Отправляясь на смену, Наталья прямо в халате становилась под холодный душ, и пока шла - пять минут - к отделению, он полностью высыхал. Спали под мокрыми простынями.

   А зимой - температура нулевая, отопления никакого. Укрывались несколькими списанными тулупами, за ночь надышат - и с потолка капает. Из удобств - холодный душ за фанерной перегородкой да пара раковин (горячая вода была только в приемном пункте, да выздоравливающие со временем наловчились мастерить что-то наподобие баньки). B таких условиях и мужчине нелегко, а уж о женщинах и говорить не приходится.

  

  Новенькие приезжали, первую неделю рыдали ночами в подушку. А потом привыкали - жить ведь как-то надо. Молодые все - средний возраст 19-25 лет - может, потому и трудности легче переносили. Мало того, что работали - еще и ездили с агитбригадой в свободное от дежурств время в Руху. Это родина Ахмед-шаха, и обстрелять там могли только так. Но выступали с концертами, пели военные песни. У Натальи Дмитриевны даже подарок хранится - за участие в художественной самодеятельности.

  

   Столько друзей было - когда вернулась в Союз, со многими долго переписывалась.. И с каждым годом друзей у нее только прибавляется, с некоторыми дружит уже 30 лет, и в жизни они очень помогают. В первое время у медиков-афганцев не было никакого статуса, и наградами их не баловали, только грамоты да записи о поощрениях в трудовой книжке. В 1985-м был случай: медсестру Литвинову в числе десяти человек из госпиталя на месяц отправили под Джелалабад, там проходила крупная операция на пакистанской границе. Раненых было очень много, нагрузка большая, а про опасность и говорить не приходится. Тогда им объявили, что всех медработников за участие в операции представят к медали 'За боевые заслуги'. Но потом молчок, а когда той страны не стало, где уж вспоминать о наградах. Лишь спустя пять лет после вывода советских войск из Афганистана Н.Д. Литвиновой, как и другим, присвоили статус участника боевых действий с правом на льготы. Отметили и наградами Украины: нагрудным знаком 'Участник боевых действий' и медалью 'Защитник Отечества', грамотой ВР АРК.

  

   Не сразу она узнала о существовании ветеранской организации афганцев в городе. Только к 10-летию вывода войск ее впервые пригласили на праздник, после того, как председателем стал В.Н.Кудрявцев, сумевший их сплотить. А, между прочим, Наталья Дмитриевна - единственная в регионе женщина, прошедшая Афганистан.

   Сегодня она счастливая мама двух взрослых дочерей-близняшек. Поднимала их одна (личная жизнь не сложилась) и никогда не жаловалась на трудности. Обеим сумела дать высшее образование: одна дочь уже работает в отделении банка в Симферополе, вторая заканчивает учебу в аграрном университете.

   'Теперь только бы здоровье не подводило, чтобы внуков дождаться, - говорит Наталья Дмитриевна, - да в стране стабильность была'.

  

   Она так же верна своей профессии - попробовала было уйти в здравницу, да не смогла там, вернулась в поликлинику (с роддомом, в силу ряда причин, пришлось проститься, хотя отвыкала долго). В этом году исполняется двадцать лет, как Наталья Дмитриевна работает в женской консультации, ведь дарить женщинам счастье материнства - это ее работа и ее радость. Кто-то из коллег заметил: 'Вот ты вроде и поплакать можешь, а на самом деле такая сильная женщина, через столько прошла'. Говорят, сила женщины - в слабости. Но при взгляде на улыбку Натальи Дмитриевны хочется сказать: в оптимизме. 'А иначе нельзя', - улыбается она в ответ".

  

  О.Онищенко

  http://sandro.in.ua/2009/03/page/10

  

  _____________________________________________________________________________

  

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Баграм, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Натальи находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/4.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

25. Листок ветерана "От сердца к сердцу", 15.02.2010, источник: kp.ua 'КП' - Крым'

  (Бесплатная газета для ветеранов и пенсионеров конструкторского бюро ПО 'Краснодарский ЗИП')

  Вышла из боя в мокрых штанах - страшно было

  

   Сегодня исполняется 21 год со дня вывода советских войск из Афганистана. Участница боевых действий в ДРА крымчанка Ирина Терещенко рассказала, что чувствует женщина, попавшая на войну...

  

  НА ВОЙНУ ПОШЛА ДОБРОВОЛЬЦЕМ

  

  

  

  Ирина ТЕРЕЩЕНКО

  

  

  После школы и педучилища, в середине 1980-х, Ирина работала инспектором в детской комнате милиции. Потом служила прапорщиком в горвоенкомате и заочно училась в Харьковском юридическом институте. А когда ей не было еще и 25, решила добровольцем идти на войну в Афганистан.

  

  - Время такое было - патриотическая волна, 'исполнение интернационального долга', 'помощь афганской революции' - многие туда стремились, - вспоминает Ирина Терещенко. - И совершенно искренне. Я написала рапорт. Не отказали. Хотя гражданских девочек из Ялты вообще не брали. Но я-то была человеком военным...

  

   В институте Ирина взяла академотпуск.

   - Родители были в ужасе! - вспоминает прапорщик в отставке. - Мама рыдала день и ночь, папа пустил в ход все свои связи, чтобы пресечь эту мою 'патриотическую волну'. Но он сам - боевой офицер, в 16 лет подделал документы, приписав себе два года, и отправился на войну, дошел до Берлина...

   Может, втайне отец мною гордился, но на войну пускать не хотел. Помешать Ирине никто не сумел. Девушка отправилась служить в Кабул.

  

  НА ЕЕ СЧЕТУ - ЧЕТЫРЕ БОЕВЫЕ ОПЕРАЦИИ

  

   45-й инженерно-саперный полк, окруженный минными полями, стоял под Гиндукушским хребтом на пути к горному перевалу Саланг. Ирина была тут не единственной женщиной.

   - Нас, девушек, было человек 50. Но в основном гражданские - повара, медсестры... - продолжает Ирина. - Сейчас в Крыму я, пожалуй, единственная женщина-ветеран, участвовавшая в боевых действиях в Афганистане...

  

   Прапорщик Терещенко служила начальником топографической части, награждена медалью 'За боевые заслуги' - за участие в четырех военных операциях. Была ранена - осколочное в шею и контузия.

  - Помню, как-то шла наша колонна на Кабул, - рассказывает женщина. - Я ехала в штаб армии за топографическими картами для подготовки к боевым операциям. Мотаться за ними приходилось за 130 километров от части. И вот по нам залепили из гранатомета. Меня скинуло с брони. Ребята подобрали, отправили в госпиталь.

   Мне и в людей стрелять приходилось. Правда, из боя вышла в мокрых штанах, потому что очень страшно было. Не знаю, убила кого-то или нет, не видела, по правде говоря. Но стреляю я хорошо до сих пор. В милиции была кандидатом в мастера спорта по стрельбе из пистолета Макарова. Автомат знаю хорошо...

   А вот о выслуге и льготах я тогда даже не задумывалась. Только под конец службы узнала, что у меня идет месяц за три. Именно месяц, а не год - многие ведь не доживали до конца первого года. Там время сжималось космически! Никогда не забуду то невероятное ощущение полноты жизни и радости от каждой прожитой секунды.

  

  ВЕРНУЛИСЬ УЖЕ В ДРУГУЮ СТРАНУ

  

   СССР, из которого Ирина уходила на эту войну, сильно изменился за те два года, пока ее не было дома.

  - Мы не узнали своей страны - она трещала по швам, - говорит Терещенко. - Я была в ужасе. Вокруг - полный развал, неразбериха. Снова пришлось адаптироваться к новой жизни. Но я не жалею о том, что служила в Афганистане. Это была такая проверка характера, которая очень помогла в жизни. Война действительно разбивает жизнь на 'до' и 'после'. Меняется представление о мире, человеческих ценностях, о людях. Все переворачивается с ног на голову. Например, я видела чудеса героизма от таких 19-летних мальчишек, которые на гражданке попадали в тюрьмы или спивались...

  

   Вернувшись, Ирина вышла замуж, родила дочь, закончила юракадемию, работала в следственных органах...

   Она - уже пенсионер МВД (Афган дал ей 7 дополнительных лет к стажу). Сейчас живет в Ялте и работает юристом. Поддерживает отношения с другими афганцами, с которыми сегодня снова встретится. Вспомнят годы своей молодости. И выпьют за тех, кого уже нет...

  

  Фото: из личного архива Ирины Терещенко

  

  Алла Дружинович

  http://www.listok-veterana.ru/newpage/war_2010-02-15_00-01.htm

  

  

  

  

  

26. "Няръяна вындер"("Красный тундровик")13 октября 2009 г.

   Афганистан болит в моей душе

  

   Войну в Афганистане до сих пор воспринимают неоднозначно. В официальных речах политики, ученые, военные все еще высказывают спорные точки зрения об этой странице нашей истории. Одни утверждают, что это была 'помощь братскому народу', другие считают, что нам не нужно было на чужой земле защищать чужие интересы. Война продолжалась 9 лет и 2 месяца и унесла тысячи жизней простых русских парней. Совсем еще мальчишки они брали в руки автоматы и шли воевать. И каждому хотелось выжить. А на помощь всегда приходили люди в белых халатах. Они не участвуют в боевых действиях, не стреляют по врагам. Но они есть на каждой войне для того, чтобы спасти тех, кого можно еще спасти.

  

   Наташе Бегининой было всего 23 года, когда она отправилась работать в горячую точку по собственному желанию. Окончив саратовское медучилище, Наталья приехала в Нарьян-Мар вслед за родителями-нефтяниками. Молодого специалиста сразу приняли на работу в окружную больницу, сначала в терапию, затем в отделение анестезиологии. Жизнь текла тихо и размеренно, отчаянно хотелось романтики да и в личной жизни был не совсем удачный период, нужно было во многом разобраться, о многом подумать. В общем, решение стать служащей Советской армии Наташа приняла легко.

  

   - Воспитание у нас совсем другое было. То мы хотели ехать на БАМ, то в Афганистан. На войну кто за чем шел: одни за деньгами, другие - за импортными шмотками. Но большинство все же за идею. Мы же росли в Советском Союзе, в коммунистическое время, - объясняет Наталья Аксенова, теперь уже любящая жена, заботливая мама, одна из опытнейших и лучших медсестер реанимационного отделения окружной больницы.

  

   Старший сержант медицинской службы Бегинина провела на афганской земле почти как солдат-срочник около двух лет. Она вернулась в Нарьян-Мар в декабре 1988 года, а через два месяца советские войска были выведены из Афганистана.

  

   По Родине очень тосковали

  

  

  

  Наталья Геннадьевна БЕГИНИНА

  

  

   Собрав документы и самые необходимые личные вещи, Наталья улетела в Архангельск. Там встретилась со своей будущей сослуживицей, операционной сестрой из Шенкурска, и уже вдвоем девушки отправились в Ташкент. Офицеров и женщин поместили в грузовой самолет ИЛ-76, следовавший в Кабул.

  - Мы были такие юные, и казалось: все сможем, все сумеем, энергия била через край! А ведь с нами работали врачи и сестры уже солидного возраста. Вот, например, старшей медсестре было уже за сорок, и нам тогда казалось, что она женщина в возрасте! - Наталья Геннадьевна заливисто рассмеялась, поправляя медицинский колпак, из-под которого выбивались вьющиеся локоны, и стала точь-в-точь такой же, как та девчонка на черно-белом фото со снежком в руках.

  - Это я возле нашего общежития, в тот день снег шел целых два часа, мы так радовались, бабу снежную лепили! В общежитиях было очень жарко, кондиционеров не было. Мы приходили уставшие с работы и были как неживые в духоте, - вспоминает моя собеседница.

  

   И все же, условия в общежитиях медсанбата были вполне приличные - без изысков, конечно, но все необходимое, чтобы жить, было. Правда, вода в Афганистане была очень плохого качества. Многие по этой причине болели гепатитом и амебной дизентерией.

  - А заработок у вольнонаемных был какой, получали большие деньги? - интересуюсь 'мирным' вопросом. - Такие же деньги, 90 рублей, только у нас зарплату дают рублями, а там чеками платили. Раньше были магазины 'Березка', где на чеки можно было покупать дефицитные товары. Хотя, конечно, на 90 руб-лей много не купишь, - говорит Наталья Геннадьевна.

  

   С Натальей в комнате жили еще две девушки. Медсестры работали сменами в анестезиологии, а затем шли в палаты к раненым. Время за работой пролетало быстро, но, как признается Наталья Геннадьевна, ностальгия одолевала, скучали по дому.

  

  У нас и Аушев лечился

  

   Тревожным сигналом для баграмского медсанбата был шум вертушек. Согласно клятве Гиппократа, медики должны оказывать помощь всем, кто в ней нуждается.

  - Вот, например, обстреляли колонну, привозят 22 человека раненых и обожженных, и мы бежим принимать. Раненых таскали на себе, по локоть в крови, перчаток ведь не было тогда, все ручками. И лечили не только наших ребят. Афганские врачи привезут человека, они же не скажут: душман он или нет - такие же раненые, такие же больные. Не разделяли никого на своих и чужих. С этим разбирались уже потом другие. А мы помогали каждому. Афганцы нас не трогали, потому что сами обращались к нам, - вспоминает моя собеседница.

  

   Медсестра Аксенова говорит обо всем этом сбивчиво, будто возвращается туда сама, и я не рискую засыпать ее вопросами. Потом она подымает голову и, будто отрываясь от размышлений, с улыбкой произносит:

  - Кстати, у нас лечился экс-президент Ингушетии Руслан Аушев, он был офицером, воевал, ранение получил и попал к нам в Баграмский медсанбат.

  

  Ради чего все это, ради чего?

  

  Ранения почти всегда были тяжелые, и если удавалось сохранить кому-то жизнь, медики дружно радовались. Бывало так, что уже вроде бы все безнадежно, но вопреки всему солдат выкарабкивался. Ведь всех их дома ждали матери, отцы, жены, дети.

  - Был мальчик у нас, солдат, очень тяжелый - большой процент ожогов тела. Медсанбат - это ведь первая врачебная помощь, мы их оперировали, а затем по возможности отправляли на дальнейшее лечение. А его никак не удавалось отправить, поэтому лежал он у нас практически до выздоровления, когда уже новая кожа появилась. Потом начал ходить, бегать - все на наших глазах! - Наталья Геннадьевна и теперь, вспоминая, радуется за этого мальчишку, хотя сейчас, спустя 20 лет, он уже и не мальчишка вовсе.

   Зато, может быть, этот человек встретил свою вторую половинку, стал для нее надежной стеной и самым любящим отцом. Но мечтам многих не суждено было сбыться. Они не успели пожить, о них осталась только память, добрая память.

  - Особенно тяжелые ранения головы и челюстно-лицевые - по ним прогноз нехороший. Смертность была очень большая, каждый день выносили по трупу, - тяжело вздыхая, вспоминает Наталья Геннадьевна. - Война была никому не нужная. Что мы от этой войны получили? Мы что защищали свою территорию? Столько ребят там положили! Ради чего? - горько задает вопросы в пустоту медсестра Аксенова.

  

  И ты, и я из Нарьян-Мара!!!

  

  Во время афганской войны, как впрочем, и во время любой другой, было развито землячество. Там, на чужой земле, было так радостно встретить кого-то из родного города. Однажды ночью к медсестре Наташе Бегининой постучал санитар - привезли женщину с острым аппендицитом, нужно было готовиться к операции. Наталья открыла историю болезни и удивилась: фамилия, как у нас, в Нарьян-Маре, Рочева! А вот и место жительства - Нарьян-Мар!? Так и встретились землячки! Однажды, когда Наталья лежала в госпитале, навестить ее пришел незнакомый мужчина.

  - Пришел и рассказывает, что с кем-то недавно говорил и сожалел, что земляков здесь нет, а ему в ответ: 'Как же нет? Девчонка есть в медсанбате из Нарьян-Мара!'. Он и пришел поздороваться. Было так приятно! - улыбаясь, рассказывает моя героиня.

  

  - Скажите, Наталья Геннадьевна, а когда было очень страшно? - прошу я.

  - Бомбежка. ...Может, по телевизору видели: там очень большой аэродром, недалеко от Кабула, километров сорок, наверное. Рядом зеленая зона, а где зеленая зона, там и война. Сейчас американцы на этом баграмском аэродроме, - Наталья Геннадьевна, казалось бы, отвлеклась от вопроса, я не решаюсь снова его задать, но она сама вдруг начинает говорить.

  - А еще это не то чтобы страшно... Привозят колонну обстрелянную, когда очень много раненых, и такой специфический запах. Это смесь крови и земли - тошнотворный запах. Даже сейчас, когда мне становится плохо, у меня стоит в носу этот запах до дурноты.

  

   1988 год. Зима. Все уже знали, что война заканчивается, что войска скоро будут выводить. Победы никто, конечно, не праздновал. Никто ведь не победил в этой войне. Я прошу Наталью Геннадьевну рассказать о возвращении на Родину:

  - Вывод войск был в феврале, но женщин должны были отправить заранее - берегли нас. В медицинской роте нас около ста женщин было. Мы должны были до Кабула доехать на бронетранспортерах. Дорога шла мимо зеленой зоны. И вот ехали три наших бронетранспортера. А один почему-то свернул на обочину и подорвался. Женщины сидели в самой глубине, получили контузии, но остались живы, а трое мужчин погибли. Мы, конечно, сразу туда полезли, пытались их вытащить, спасти, но уже не успели. Вернулись обратно, наш командир договорился, и вечером на самолете мы улетели в Кабул, а потом и домой.

  

  Медик обязательно должен любить людей

  

   До Афганистана Наташа Бегинина была маминой дочкой. Война закалила характер - сделала сильной и самостоятельной. Сегодня у Натальи Геннадьевны подрастают две дочки, старшей уже 19 лет, младшей - 12. Они знают, что их мама участвовала в воинских действиях на территории Афганистана, но никогда не спрашивают об этом, а она не рассказывает.

   Она вообще вспоминает это не часто, только когда приезжает в Петербург, где живут ее друзья - однополчане.

  - Мы вместе служили и дружим всю жизнь. Среди них офицеры, врачи, медсестры, такие же, как я. Собираемся вместе и вспоминаем. И у каждого свое, я помню одно и по-своему, а другой человек вспоминает это иначе, получается интересно! - смеется моя собеседница.

  

   Наталья Геннадьевна узнавала как-то о льготах, положенных ей как вольнонаемной медсестре, служащей Советской армии. Оказалось, что помимо бесплатного входа в музей есть льгота на беспроцентную ссуду. Однажды она решила ею воспользоваться. Ей ответили: да, льгота есть, но кто ее обязан предоставить - неизвестно.

  

  - Правда, есть и другое преимущество - возможность скорее заработать пенсию, год за полтора. Только эта льгота мне ни к чему. У меня в анестезиологии и так год за полтора, - Наталья Геннадьевна на несправедливость не сетует и ни у кого ничего не просит, просто констатирует, что добровольцы в почете никогда не были.

  

   В медицине Наталья Аксенова уже 26 лет. Она считает, что у нее очень хорошая работа, и никогда она даже мысли не допускала сменить профессию.

  - У меня работа такая, что ее нельзя делать не думая. Все время надо даже мозги в тонусе держать. И еще, я очень люблю людей. Медик обязательно должен любить людей...

  

  Р.S. Узнав о том, что я собираюсь писать о Наталье Аксеновой, мои опытные коллеги только махнули рукой, мол, ничего она журналистам никогда не рассказывает. А она согласилась. Спасибо вам за это, Наталья Геннадьевна. Мы должны знать об этих событиях не только из учебников истории, мы должны знать, что рядом с нами живут такие люди, как вы.

  

  Ирина Захарьина

  http://www.nvinder.ru/?t=sm&d=13&m=10&y=2009&n=12

  

  _____________________________________________________________________________

  

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Баграм, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Натальи находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/4.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

27. "Донецкое время" (15.02.2008)

  

   Фронтовые медсестры-"афганки" снова готовы вернуться в пекло

  

   15 февраля воины-интернационалисты отмечают годовщину завершения вывода советских войск из Афганистана.

  Это было 19 лет назад, 15 февраля 1989 года.

  

   Берега, берега, между ними - река...

  

   Течёт в глубине Азии река Аму-Дарья, одним из своих участков проходя по государственной границе. Северный берег - ныне независимые, а раньше советские среднеазиатские республики. Берег южный - Афганистан. Между узбекским Термезом и афганским Хайратоном два берега соединены мостом - тем самым, знаменитым, по которому прошли последние из частей советского воинского контингента, навсегда покидая землю Афганистана.

  

   Для тысяч ветеранов афганской войны те события отделены от современности уже не быстрой пограничной речкой, а рекою времени. На этом берегу - просто жизнь, работа, семья. А на том, дальнем, осталась выжженная, опаленная зноем и войной земля, боевые рейды, искореженные взрывами дороги, грохот сражений в горных ущельях... С каждым годом река времени лишь ускоряет свой бег. Но берега жизни соединены мостом памяти - памяти и горькой, и славной.

  

   Не меркнет память

  

  Сегодня, в день годовщины вывода советских войск из Афганистана, как это уже прочно вошло в традицию, проходят мероприятия, посвященные тем событиям, памяти о той войне. Вот и в нашем городе вновь соберутся "афганцы" возле Мемориала воинам-интернационалистам. Соберутся, чтобы почтить память погибших товарищей, вспомнить суровую службу...

  

  ...Десант и спецназ, мотострелки и артиллеристы, лётчики и танкисты: Каждому есть, что вспомнить об Афгане. И, наверное, каждый подтвердит, что война - это не только боевые операции, рейды, не только яркие взлёты воинской доблести. Война - это, прежде всего, тяжелый, изнурительный труд, серые, как афганские горы и равнины, рутинные солдатские будни.

  

  Сказанное особенно касается тех людей, которые не принимали непосредственного участия в боевых действиях, но без этих людей попросту не мог бы жить и воевать тот большой, многогранный, сложный организм, что называется армией.

  Кабульский госпиталь.

  

   Две Татьяны. Две фронтовые сестры

  

  Живут в Макеевке две Татьяны: Татьяна Никитична Королёва и Татьяна Вениаминовна Сантимовская.

  

  Их судьбы очень похожи, и дело тут совсем не в том, что они тёзки. Общим в их биографиях стали профессия и... Афганистан. Татьяна Королёва - коренная макеевчанка, Татьяна Сантимовская выросла в России, в Костромской области, - пишет "Макеевский рабочий".

  

  В своё время обе получили медицинское образование, стали медсёстрами. И обе пошли в Афганистан добровольно. Что их подвигло на такой шаг? Вполне можно было бы услышать о патриотизме, о чувстве долга...

  

  Но, собеседницы не говорили высоких слов, ответили скромно: "Так в жизни сложилось...". Мы не стали, как говорится, лезть им в душу, хотя уверены: сыграли свою роль и патриотизм, и чувство долга, и, надо полагать, в первую очередь - сострадание к тем соотечественникам, что несли лишения, терпели раны и болезни на той далёкой, чужой земле. Да, и то сказать, не каждому все-таки дано решиться на этот шаг - добровольно попроситься... в самое пекло.

  

   Самое пекло

  

  Надо также упомянуть, что в своё время Татьяна Королёва писала заявление в Чернобыль. Но, по ряду причин командировка на ЧАЭС не состоялась.

  Почти по два года каждая из них отслужила в Афганистане.

  Татьяна Вениаминовна - с марта 1984 по февраль 1986 года в Баграмском.

  Татьяна Никитична - с марта 1987 по начало января 1989-го в Кабульском инфекционных госпиталях.

  

  Сегодня, двадцать лет спустя, при воспоминании об Афгане, обеих женщин не покидает чувство страшного напряжения моральных и физических сил, нечеловеческой усталости.

  

  Инфекционные госпитали никогда не пустовали. Но, если в зимний период иногда и выпадали более или менее спокойные дни, то с наступлением лета палаты были переполнены. Ведь летом активизировались и боевые операции, и... всевозможные тропические болячки, которые выводили из строя наших солдат и офицеров отнюдь не меньше, а может, даже больше, чем душманские пули или мины на дорогах. Это - Азия!

  

  По Афганистану разгуливали опасные для человеческой жизни инфекции, о которых в Союзе уже давно забыли: тиф двух видов, малярия, вирусный гепатит, всякая прочая зараза...

  

  А, в реальных условиях боевых действий, в горах или где-то в "зелёнке", или на марше через пустынную местность трудно было бойцам уберечься от заразы. В те дни было не до соблюдения гигиенической профосторожности, приходилось и воду пить из первых попавшихся арыков, водоёмов...

  

  Уходили на задания боевые подразделения. И возвращались с ранеными, больными товарищами, чтобы, чуть отдохнув и приведя себя в порядок, снова уйти на операцию.

  

  А, в госпиталях врачи и медсёстры практически круглосуточно совершали операции медицинские, возвращая в строй, а часто и вытягивая парней с того света. О перегрузках, ложившихся на плечи медиков, свидетельствует хотя бы такой факт: как вспоминает Татьяна Сантимовская, на одну медсестру приходилось 300 пациентов.

  

  Или, например, о распорядке дня медперсонала рассказывает Татьяна Королёва: подъем в 4 часа утра и - работа, работа; с 14 до 16 часов - небольшой перерыв - и снова работа. Но и среди ночи приходилось бежать в операционную, спасать солдатика. Лечили, как уже сказано, в основном инфекционных больных, но в экстренных случаях приходилось срочно оказывать помощь и бойцам, получившим огнестрельную рану или подорвавшимся на мине.

  Надо сказать, что и Кабульский, и Баграмский госпитали были оснащены хорошей, современной медицинской техникой. Работали врачи и медсестры высокого профессионального уровня.

  

  Но главное, что помогало им выполнять служебный долг и выносить нагрузки, - царившая в коллективах медиков дружба, солидарность, взаимовыручка. Служили в госпиталях представители чуть ли не всех республик и областей тогдашнего, необъятного СССР.

  

   Они вспоминают и плачут. И, готовы... снова вернуться туда

  

  Как говорят Татьяна и Татьяна, жизнь имела как бы две составляющие. С одной стороны, тяжёлая работа, борьба за спасение страждущих воинов, тяжесть и бессонница...

  

  С другой стороны, госпиталь был советским учреждением, в котором соблюдались присущие именно советскому коллективу традиции, обычаи. При всей неимоверной загруженности ещё находили время для праздников, устраивали концерты, встречи Нового года. Дарили эти праздники и себе, и выздоравливающим пациентам. И, звучали в эти моменты под гитару рожденные на выжженной афганской земле солдатские песни...

  

  - Сохранился у меня целый альбом сделанных там магнитофонных записей, - говорит Татьяна Никитична. - Иной раз охватывает такое настроение. Закрываюсь на кухне, слушаю эти песни... и плачу. Сын Дима в эти моменты уже знает: у мамы приступ воспоминаний. Да, если бы в жизни всё повторилось, поехала бы туда снова, - сказала Татьяна Вениаминовна. - Да, было очень тяжело. Но в памяти остаётся только хорошее - та дружба, которая всех нас сплотила. Рассказ о двух Татьянах был бы неполным ещё без одного штриха. Конечно же, там, в Афгане, очень скучали о родной земле. И о родной природе. Ведь в Афганистане, там, где под Кабулом и Баграмом размещались госпитали, - местность унылая, уже сама по себе навевающая тоску: голые скалы, камни, песок, пыль, верблюжьи колючки. Как же это не похоже на густые костромские леса или донецкие зелёные степи! И так иной раз мучительно хотелось увидеть, подержать в руках, подышать на свежую веточку...

  

   Баллада о двух Татьянах, о боевых товарищах и спасенных ими бойцах:

  

  Ты, сестричка в медсанбате,

  Не волнуйся, Бога ради,

  Мы до свадьбы доживём ещё с тобой!

  

  Татьяна Сантимовская: "И в праздники, и в будни не забывается Афган..."

  

  _____________________________________________________________________________

  

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Татьяны КОРОЛЁВОЙ находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Баграм, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Татьяны САНТИМОВСКОЙ находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/4.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

28. Журнал "Смена" N 1445, август 1987 года

  "С Е С Т Р А"

  

  

  

  Алла ШАШКО (ГРЯЗНОВА)

  

  

  

  

  Алла ШАШКО (ГРЯЗНОВА)

  

  

  Taк называли раненые Аллу Грязнову(1) в афганском госпитале.

  

   Она вспомнила, как недавно вычитала в одной газетной заметке: 'Линии связи, газопроводы, железные, шоссейные, асфальтовые дороги - все приходит в мир жарких пространств и миражей. В зоне пустынь сегодня трудятся геологи и газовики, чабаны и дорожники. Люди забирают у пустыни метр за метром: под фундамент дома, под асфальт автотрассы, под корни дерева. И огромные песчаные пространства наполняются ревом моторов, голосами, телефонными звонками, детским смехом...'

  

  Как не похожа была 'газетная' пустыня на настоящую, ту, что пришлось увидеть наяву!..

  

  Над широкой пыльной долиной висит белое, расплывающееся по бледному небу солнце. Стоит жара, не поддающаяся описанию. При такой погоде нельзя сказать, жарко ли тебе: переходишь в какое-то непонятное состояние, когда тело твое живет как бы по инерции... Здесь нередко ртуть на градуснике дотягивает до 60, а бывает, и переваливает за невероятную эту отметку. И в тени нет спасения.

  

  Спасаясь от немыслимой жары, они с девчонками укутывались с ног до головы в мокрые простыни и старались хотя бы в часы отдыха не выходить из дома, которым им служил барак (модуль, как его тут называют).

  

  Но вдруг кто-то замечал: вертолеты. И тогда все, высунувшись в окна и затаив дыхание, ждали: сядут сразу или сделают еще пару кругов. Эти круги означали: на борту раненые...

  

  Пять минут на сборы - и бегом в госпиталь. Там хоть и работает дежурная бригада, однако помощь в такой ситуации лишней не бывает.

  

  'Дорогие мои! Очень соскучилась. Как там дома? Каждую ночь всех вас вижу во сне. У меня все в порядке. Мама, ты смотри не плачь и не волнуйся. Устроилась я прекрасно. Климат хороший - тепло и сухо. Домик, где мы с девчонками живем, довольно уютный. Да и работы не слишком много: дежурим по сменам, а в свободное время - загораем. Здесь ведь лето почти круглый год...'

  

  Это письмо домой она сочиняла ночью, в госпитале. Трудные, жаркие были дни. И она, Алла Грязнова, фельдшер-лаборант, не отрываясь от микроскопа, считала, считала крохотные точечки-квадратики: лейкоциты, эритроциты, тромбоциты, формулу крови. Ведь без клинической диагностики не проводится ни одна операция, не назначается курс лечения.

  

  У лаборантов есть норма: сорок минут работы на микроскопе - десять отдыха. Шесть часов в день - предел. Ей приходилось сидеть за микроскопом чуть ли не сутками. А потом, вместо того чтобы идти отсыпаться, подменять медсестру или санитарку. Что поделать, людей в госпитале не хватало. Про Аллу знали: она безотказна и руки у нее чуткие и добрые. Начальник госпиталя Станислав Алексеевич Елизаров, блестящий хирург и малоразговорчивый человек, в трудных случаях обращался к ней лично и не по форме: 'Аллочка, подсобишь?'

  

  Еще не так давно Алла Грязнова, симпатичная, современная девчонка, тоже твердила себе, что пора бы с понедельника начать жизнь сначала. Потому что было Алле семнадцать лет и хотелось чего-то необыкновенного. Любила помечтать и, уплывая куда-то вместе со своими фантазиями, видела себя то капитаном дальнего плавания, то великой трагической актрисой, то знаменитым хирургом... Стоп! А ведь это, пожалуй, здорово! Сосредоточенный взгляд, белая маска, белый халат, бахилы, озабоченная медсестричка вытирает пот со лба - так показывали по телевизору. А она бросает отрывисто: 'Зажим. Тампон. Шить'. Резко стаскивает перчатки, швыряет их в сторону. Бросает на ходу: 'Будет жить!'

  

  Словом, ей казалось: выбор сделан. Сразу после школьных выпускных экзаменов отнесла документы в медицинский. Когда же не нашла себя в списке поступивших, расстроилась ужасно. Бродила до ночи по улицам, домой идти не хотелось. Но дома, как ни странно, к ее неудаче отнеслись спокойно.

  

  В тот день на семейном совете было решено: начинать Алла должна с медицинского училища. И с работы в больнице. Санитаркой. Тем же летом она поступила в училище и перешагнула больничный порог уже полноправным сотрудником. Вскоре впервые попала в хирургическое отделение, в операционный блок. Романтично? Чего лукавить, было такое настроение. Но вся эта романтика - до первой крови. А первая кровь, первый разрез, который хирург сделал на твоих глазах, в твоем присутствии, - это и первое действительно серьезное твое решение: сможешь ли, не отступишь?

  

  Так случилось и у Аллы. Фантазии поблекли, стали казаться детскими и забавными. Теперь она задумывалась о другом. Кто он, больной? Ведь это только в статистических отчетах пациент перевоплощается в абстрактную единицу с нулями впереди - крохотную долю процента. А для медика он всякий раз живой человек. Чья-то мать, чья-то дочь, чей-то сын, муж, любимый. И этот человек мучается, жизнь его висит на волоске, и есть на свете работа, смысл которой - снять мучения, удержать, спасти жизнь.

  

  Именно тогда, в больнице, она вдруг поняла: это ее дело.

  

  А окончив училище, очутилась Алла в... Институте красоты. Многие девчонки-однокурсницы завидовали: повезло так повезло! О подобном распределении можно только мечтать. Но внутренне Алла маялась. Ее раздражали красивость интерьеров и праздничность обстановки. Она не выносила холеных дамочек, ежедневно подруливавших на собственных автомобилях, с их разговорами о массажах и питательных масках. Даже страсти вокруг разных косметических дефектов - длины носа или величины ушей - тоже казались ей надуманными в сравнении с теми страданиями, которые довелось увидеть в больнице.

  

  Впрочем, может, далеко не во всем была права Алла. Ведь это естественно, если здоровый человек начинает думать о 'красе ногтей', о внешности. Да она и не осуждала. Но чем дальше, тем острее чувствовала: ее место не здесь. И Алла пришла в военкомат. Ей предложили: 'Афганистан'. Она согласилась.

  

  О своем решении дома сообщила не сразу. Боялась маминых слез. Мама очень радовалась за дочку в последнее время: успешно окончила училище, работает не где-нибудь - в Институте красоты. Через годик можно и в институт.

  

  Известие приняли молча. Через минуту мама, опомнившись, всплеснула руками: 'Аллочка, там же стреляют!' И снова выручил отец. Ему, кадровому военному летчику, выдержка не изменила и на сей раз.

  

  'Молодец', - сказал он.

  

  Кабул появился через час после вылета из Ташкента. Коричневое плато среди снежных гор. Серые низкие здания и заборы. Почти час самолет ходил по кругу - ввинчивался в Кабульскую впадину.

  

  Ночь была бессонной. Но, несмотря на усталость, она испытывала странное состояние внутренней готовности к чему-то неожиданному. В салоне - приглушенный свет, слишком слабый, чтобы читать, и слишком сильный, чтобы уснуть. Стюардесс нет - их обязанности выполняли здоровенные парни. И еще этот затянувшийся полет по кругу. И навевающие тоску серые тона внизу. Привычной картины города нет - квадраты саманных построек, и все. Но вот самолет произвел посадку, и краски резко обновились: вышло солнце, запестрели на галерее здания аэропорта разноцветные одежды. У самолета сразу появилось много людей, в том числе солдаты, мужчины в штатском, все с автоматами. Снова стало тревожно на душе.

  

  ...Третье августа - день ее рождения - стало и днем прощания с домом, с друзьями. Грустный вышел праздник. Девчонки ревели, ребята хмурились. Разговор не клеился. Мама держалась из последних сил, рассеянная, все ходила из комнаты в комнату, передвигала стулья, переставляла чашки на столе. И вдруг резанула мысль: а ведь она теперь так не скоро увидит их лица, такие милые, родные. Да и увидит ли?.. Язык ни у кого не повернулся бы произнести эти слова, но они будто висели в воздухе: предстояла ведь не загородная прогулка... В военкомате сказали: предупредите родных, чтобы скоро писем не ждали. Письма идут долго. Но Алле повезло. В самолете вместе с теми, кто летел в Афганистан работать, оказались и музыканты из ансамбля 'Пламя'. После недельных гастролей они возвращались обратно, в Союз. С ними и отправила Алла первое свое 'афганское' письмо, бодрое и жизнерадостное. Такими будут все ее письма оттуда.

  

   В советском госпитале с нетерпением ждали подкрепления. Прибыли на рассвете. Но военный палаточный лагерь уже не спал. Не спал и госпиталь, в котором Алле предстояло работать, а точнее, прожить два года. Ее поселили в модуле вместе с четырьмя девчонками: инфекционной сестрой Наташей Петеневой из Кемерова, анестезиологом Лидой Бабковой из Красногорска, Таней Коростылевой, медсестрой реанимации из Севастополя, санитаркой Мариной Бахаревой из Астрахани. За два года сроднились они так, что сами не могли потом понять, как же раньше-то существовали друг без друга. Их объединила не только общая крыша над головой. И даже не то, что оказались почти ровесницами. Самым главным оказалось другое: общее дело. Одно - на всех.

  

  Когда-то древний лекарь, вступая во врачебное сословие, давал Гиппократову клятву: 'Клянусь Аполлоном-врачом, Асклепием, Гигией и Панакеей (богинями чистоты, здоровья и исцеления) и всеми богами и богинями, беря их в свидетели...'

  

  Лекарь присягал отдавать свои силы и свое разумение больным. Обязался не причинять им какого бы то ни было вреда. И не разглашать ничего, что он увидел бы или услышал о личной жизни людей, с которыми сталкивался - неважно, при исполнении долга или в обычном общении, 'считая подобные вещи тайной'. 'Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство... и считать научившего меня ему наравне с моими родителями...'

  

  Там, в Афганистане, в госпитале, Алла тоже давала клятву Гиппократа - такова была традиция и таков порядок: всякий медик, переступивший порог госпиталя, принадлежал уже не себе, а больным.

  

   Там же нашла она прекрасных учителей: хирурга Олега Федоровича Попова и анестезиолога Михаила Ивановича Яворского, терапевта Нину Васильевну Михалеву и инфекциониста Валерия Викторовича Болдырева.

  

  Училась у них многому. Но, прежде всего, милосердию. Чем больше видела крови, боли, тем яснее понимала: оно 'выплавляется' из других человеческих свойств, не существует само по себе. Милосердие означает и доброту, и благородство, и решимость, и волю! Да, волю! В наше энергичное время милосердие - прежде всего действие. Действие, направленное на спасение того, кто попал в беду. Видеть мучения человека тяжко. Есть такая пословица: 'Врач умирает с каждым из своих пациентов', - старинная и точная. И все же врач, медсестра должны быть мужественными перед лицом страданий и даже смерти. Истинное сострадание проявляется не в слезах - в деле. Бывает, что к больному страшно даже прикоснуться, но если надо...

  

  Бывает, что больной капризничает, но у медика нет права на раздражение. Алла очень ясно осознала: если дано все это вынести - и простить, и не побрезговать, и заразы не побояться, и боль причинить, когда лечение того требует, если жалость к больному не парализует, а мобилизует, - значит, белый халат тебе по плечу и не будет в тягость. И она смело входила в инфекционное отделение, научилась перевязывать самые страшные раны, перетаскивала тяжелораненых. Ее любили больные, спрашивали: 'Когда дежурит наша Аллочка?' А она дежурила практически ежедневно. Без выходных. Потому что вместо десяти штатных лаборантов в госпитале работало трое, не хватало чуть ли не половины медсестер, санитарок. И приходилось за троих сидеть над микроскопом, а потом бежать в перевязочную или помогать в процедурном кабинете, или просто с ведром и тряпкой драить полы.

  

  И все равно ей казалось: мало, мало делаем для этих ребят, идущих под пули, теряющих в свои 18 - 19 лет руки, ноги, мечущихся в тяжелом бреду. Откуда же, думала она, в них такая сила, твердость, мужество? Ведь еще вчера были совершенно обычными мальчишками. Но вот надели военную форму и стали героями. Что это, сказочное превращение? А может, дело все в том, что лишь серьезные испытания, как лакмусовая бумага, проявляют то истинное, настоящее, что есть в каждом человеке?

  

  Вертолетчики в дни операций вставали с зарей и по 10 - 12 часов проводили в воздухе.

  

  - Получаем 'радио', - устало рассказывал один из них, - в такой-то роте, такие-то координаты - раненый. Забрать можем только мы, потому что рота воюет наверху, в горах. Значит, влезать туда нам. А там никакой посадочной площадки нет. Вот и висишь в метре от земли в разреженном воздухе, того и гляди завалишься. Расчет тут нужен абсолютно точный... Ошибиться они не имели права. Потому что от них зависела жизнь товарищей. Сначала от них. Потом от медика. Но, увы, авиация и медицина не всесильны.

  

  Уходили солдаты, мальчики восьмидесятых. Уходили навсегда, в солнечные, ясные дни, хотя обязаны были жить и жить, радоваться, влюбляться, растить детей. И это было самой страшной, чудовищной несправедливостью.

  

  Рядовой Сережа Бережной из Калужской области...

  Рядовой Шурик Афанасьев из Воронежской...

  Рядовой Алеша Крымов из Белоруссии...

  Лейтенант Геннадий Лебедев, москвич.

  

  Генка Лебедев. Весельчак, танцор, гитарист. Это он раздобыл на Новый год елку и придумывал карнавальные костюмы. Для Аллы Генка 'сочинил' наряд феи - из списанного парашюта: 'Алька, принеси мне удачу в новом году!' Его доставили в госпиталь после рейда: подорвался на мине. Он жил еще двенадцать часов и умер, так и не придя в сознание. Это случилось в пятницу. Этот день Алла как сейчас помнит, потому что по пятницам - по обыкновению - шел прием мирного афганского населения. И она должна была помогать на том приеме.

  

  Алла нашла начальника госпиталя, не выдержала: - Я не могу! Слышите? Не могу и не хочу их видеть!.. - Кого? - тихо переспросил он, глядя на нее воспаленными глазами. - Кого ты на хочешь видеть - больных? Вот их? - И кивнул головой в сторону коридора. Алла машинально глянула туда же. Терпеливо дожидался своей очереди разный люд: дехкане, ремесленники, женщины с детьми. Детей было особенно много. Впереди всех сидел мальчишка лет тринадцати и нянчил руку, обмотанную грязными тряпками. Они встретились главами только на секунду. Повернувшись, Алла пошла в свою лабораторию. К своим больным.

  

  В советском госпитале появлялось немало местных жителей. Люди верили 'русским докторам'. И советский госпиталь принимал всех, 'без фильтра', прямо с улицы. У многих пациентов были опасные заболевания: открытая форма туберкулеза, желтуха, сыпной тиф, лепра. Риск огромный. А случалось и такое. Приходил больной, жаловался на обострение радикулита. Его просили раздеться. Он снимал куртку - из кармана вываливался пистолет. Не моргнув глазом, 'пациент' клал его рядом с одеждой. Стягивал рубаху - все тело белое, в то время как лицо и руки черны от загара. На плече - характерная потертость от постоянного ношения винтовки. Грудь и спина - в шрамах от старых ранений. Спрашивали его: где же ты в такую жару застудил поясницу? Молчание. На вопрос об адресе, о том, когда может прийти в следующий раз, отвечал уклончиво, мол, родом из дальней провинции. Но все было очевидно и без слов - отсиживался в горной ледяной пещере. Душман. Однако больница есть больница - военная она или гражданская. И главная обязанность медика - помочь страждущему.

  

  'Клянусь Аполлоном-врачом, Асклепием, Гигией и Панакеей... и всеми богами и богинями, беря их в свидетели... Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство...'

  

  Год жизни в чужой, знойной стране. Скучали ли девчонки по дому? Не то слово. В свободные минуты говорили, говорили и не могли наговориться - каждая о своем городе, доме, семье. Алла считала дни и, кажется, часы до отъезда в отпуск. И вдруг такая напасть - заболела. Пятнадцать дней колотило ее в лихорадке. Потом была страшная слабость. Время от времени она забывалась и в забытьи видела Москву, улицу Горького, фонтан рядом с памятником Долгорукому, пломбир в вафельном стаканчике.

  

  Конечно, здесь мороженого не было и в помине. Выхаживая Аллу, подруги не только не отходили от нее ни на шаг даже ночами (после работы, после изматывающих суточных дежурств), но даже умудрялись добывать где-то неслыханные по здешним понятиям деликатесы - кусочек селедки, например, или тульский пряник. Так заботиться умела только мама. Там, далеко, в мирной жизни. Здесь, на войне, так заботились друзья.

  

  Когда спустя какое-то время Алла, дождавшись наконец-таки отпуска, оказалась дома, то уже через пару дней затосковала по своим девчонкам, по своему госпиталю. Она вернулась, не догуляв отпускной недели.

  

  Следующий год службы в Афганистане готовил еще много испытаний. Приходилось тяжко, и казалось: все, это предел человеческих возможностей. Разлука с близкими, с Родиной - длительная, отягощенная постоянным ощущением опасности, натянутыми, как струны, нервами, помноженная к тому же на адский климат, - все это становилось порой невыносимым. Чудом миновала ее шальная пуля, попадала и под минометный огонь, когда в БТРах ездили они проводить диспансеризацию. И все равно о том времени теперь вспоминает, как о самом счастливом.

  

  Афганистан научил Аллу и ее подруг очень важным вещам. Воспринимать чужую боль, как свою. Делить все поровну: от банки тушенки до сухаря. Быть друг перед другом как на ладони: открытыми и честными. Чувствовать, что легче кому-то одному бывает только за счет остальных, и потому нельзя позволить себе перекладывать собственную ношу на плечи товарищей.

  

  Но как же непросто оказалось эти немудреные и великие законы, рожденные трудной военной действительностью, пронести в мирную жизнь и сохранить в ней!.. Алле вспоминались рассказы отца, ветерана Великой Отечественной, о том, как он и его ровесники, молодые тогда ребята, попав в мирные будни, никак не могли 'притереться' к мирной жизни. В каком находились душевном смятении. И какие у них возникали драмы внутренней, психологической перестройки, которую далеко не каждому дано было выдержать.

  

  С Аллой происходило теперь нечто похожее. Вернувшись из Афганистана, она тяжело привыкала к беспечной московской жизни, не могла мириться с вещами, на которые раньше и внимания-то не обращала. Ее глубоко ранили подхалимство и чванство, бездушие и бюрократизм.

  

  Она обивала пороги различных учреждений в Московской области, по месту своей прописки, для того, чтобы получить необходимые документы. Обидней всего оказался итог: по чьему-то бездумному распоряжению на медиков, выполнявших интернациональный долг в Афганистане, льготы военных не распространялись. Хотя и не в льготах было дело. В отношении.

  

   - Скажите, пожалуйста, - выговаривали Алле томные конторские барышни, - ветеранскую книжку ей подавай!.. Небось, и так заработала прилично. Платили-то чеками?

  

  От таких разговоров становилось больно. Но вдесятеро больнее, когда о деньгах заводили разговоры друзья. На каких весах взвешивали эти люди то, что пришлось пережить девчонкам-медсестрам, мальчишкам-ветеранам?

  

  Когда Аллу деловито спрашивали о заработках, ей вспоминались голодные глаза афганских детей. Когда интересовались 'дефицитом', в памяти вставали раненые, убитые солдаты... Как будто какая-то пропасть пролегла между нею и ее ровесниками.

  

  - Ничего, пройдет, - утешал Аллу отец. - Просто ты стала намного старше за эти два года.

  

  Да, Афганистан научил ее глядеть на все вокруг иными глазами, ценить то, что вроде бы всегда было доступно. Хлеб. Мир. Смех.

  

  Скоро три года, как вернулась Алла Грязнова в Москву. Вернулись и ее подруги, каждая - в свой город. Кто-то вышел замуж, у кого-то появились дети. Они переписываются, перезваниваются. 'Нам, 'афганцам', нельзя потеряться в гражданской жизни. В память о тех, кого навсегда оставили там...' Так они пишут в письмах друг к другу. А еще ежегодно двадцать первого марта собираются они на ВДНХ, у фонтана Дружбы народов. Вспоминают, рассказывают, делятся. планами, просят советов. Оно и понятно - близкие, родные люди. И еще один интересный факт. Перемены, происшедшие с каждой из них, не коснулись одного - профессии. Все по-прежнему работают в медицине.

  

  Алла тоже ежедневно приходит в лабораторию одной из московских поликлиник и садится за микроскоп, считает свои точечки-квадратики: лейкоциты, эритроциты, формулы крови. Без клинической диагностики - никуда.

  

  Мечтает поступить в медицинский институт, хотя понимает - будет сложно, многое из школьной программы подзабылось.

  

  Она очень хочет работать с детьми, стать детским врачом. Это, наверное, самая сложная специальность в медицине. Ведь здесь мало иметь прекрасные знания, навыки и умение. Ребенку необходимо, чтобы у врача все было теплое - руки, трубка, которой он прикасается к телу, даже сам воздух врачебного кабинета. С удивительной проницательностью маленький человечек различает вокруг себя людей холодных и тех, кто наделен особым душевным теплом. Именно поэтому, мне кажется, мечта Аллы Грязновой обязательно осуществится.

  

  Евгения Аграновская

  

  smena-online.ru/stories/sestra

  _________________________________________________________________________

  

  (1) - другие публицистические статьи об Алле ШАШКО (ГРЯЗНОВОЙ) поставлены:

   здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/tt.shtml#102.5

  и здесь: a href=http://samlib.ru/s/smolina_a_n/tt.shtml#104.1 - А.С.

  

  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Шиндандт, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Аллы находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/3.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

29. К ДНЮ ПАМЯТИ ВОИНОВ-ИНТЕРНАЦИОНАЛИСТОВ

  С ВОЙНОЙ ПОКОНЧИЛИ МЫ СЧЕТЫ?

  

  15 февраля исполнилось 12 лет со дня вывода советских войск из Афганистана. В той кровавой мясорубке погибло более 700 верных сыновей Беларуси. Как отметил на состоявшейся пресс-конференции председатель Белорусскогосоюза ветеранов войны в Афганистане Станислав Говорушкин, только сегоднямировое сообщество осознало истинное значение трагического противостояния -- война в Афганистане как минимум на 10 лет отодвинула наступлениеисламского фундаментализма, ставшего сегодня оплотом мирового терроризма.

  

  Беларусь -- единственная республика, где Дню памяти воинов-интернационалистов придан статус государственного праздника. Для большинства тех, кто вернулся с войны живым, этот день -- дань памяти погибшим товарищами повод еще раз напомнить о себе, о том, что бывшие воины-интернационалисты по-прежнему остро нуждаются в помощи.

  

  В Беларуси сейчас проживает около 11 тысяч инвалидов афганской войны. Особого внимания требуюти те ее участники, которые до сих пор страдают от посттравматического синдрома, контузий и легких ранений. Этим людям трудно приспособиться к будничной жизни, ощутить себя полноценными членами общества. Как неизбежное следствие -- наркомания, алкоголизм, проблемы с трудоустройством.

  

  А сколько их безвременно уходит из жизни! По статистике, за последние 12 лет вернувшихся с войны и умерших молодыми в два раза больше, чем полегло там от пуль и снарядов.

  

  Примером равнодушного отношения к проблемам воинов-интернационалистов может служить строительство в Витебске реабилитационного центра. Первая его очередь была введена в эксплуатацию еще в 1994 году. Однако там оказалось всего около сотни мест. Вторая же очередь попала в разряд долгостроя. Правда, в нынешнем году на окончание строительных работ выделено 700 миллионов рублей.

  

  Однако достаточно ли этого, чтобы солдаты афганской войны в Витебске и других уголках республики с облегчением могли сказать: с войной покончили мы счеты, жизнь налаживается?..

  

  "Я ТАК РВАЛАСЬ В АФГАНИСТАН..."

  

  Такая вот необычная мечта была у Тамары Коробко в двадцать лет. Девушке казалось, что это и есть та самая романтика, без которой не проходит молодость ни одного поколения.

  

  Мечта сбылась -- Тамара попала в Афган. И после неполных двух лет службы повзрослела лет на 20. Но "выброшенными" из жизни эти годы она не считает. Ведь в далекой стране девушку поджидали не только снаряды, бомбежки, раненые и убитые, но и любовь. То, что действительно всегда и везде было и будет бесконечной романтикой...

  

  -- Тамара, почему вдруг вы решили поехать на войну?

  

  -- Мне тогда очень хотелось быть самостоятельной. Отработав после медучилища 2 года, пошла становиться на учет в военкомат. Но попасть в Афганистан было непросто. Я прошла все "проверки на прочность".

  Мама, конечно, плакала, а отец... Я была третьим ребенком в офицерской семье, третьей дочкой. Папа, конечно же, мечтал о сыне. Быть может, он вложил в меня это бесстрашие как-то генетически, мысленно.

  В Афгане я абсолютно ничего не боялась, никогда не бегала в бомбоубежище, продолжала выполнять свою работу. Только сейчас осознаю, что могла погибнуть, что женщине действительно не место на войне.

  

  -- Как реагируют окружающие, когда вы говорите о том,что служили в Афганистане?

  

  -- Спрашивают: "А что ты там делала?". У людей сложился определенный стереотип: Афганистан -- значит, горы, образ бойца, человека с автоматом. И очень мало кто представляет перевязывающую раны медсестру, врача у операционного стола, санитарку в палате раненых. Думают, что если и был на войне женский персонал, то наверняка находился в тепле-светле, был накормлен, обут-одет и не подвергался никакой опасности.

  На самом же деле все обстояло не так. Мы жили в тех же условиях, что и солдаты с офицерами. И реактивные снаряды над головой летали, и на взрывы в 50 метрах от себя не обращали внимания...

  

  -- Есть еще один стереотип восприятия женщины, работающей в воинской части, особенно той, которая сама изъявила желание приехать...

  

  -- Согласна. И с этим мы сталкивались. В Афганистане очень плохо отзывались о приехавших женщинах. Их было мало, а ухаживаний со стороны мужчин -- предостаточно. Многим казалось, что мы сюда за "этим" приехали. Заработать, так сказать, "легким поведением".

  Но, конечно, так думали не все. Был у нас замечательный комполка Щербаков,который очень оберегал девчонок. По этой причине многие нам завидовали, а солдаты так просто ненавидели -- травили собаками, забрасывали камнями. Особенно таджики, узбеки...

  Наверное, так было не везде. Но я говорю за свою медчасть, что располагалась недалеко от города Газни.

  

  -- Как оплачивался ваш нелегкий труд? Говорили, что тогда многие рвались в Афган, чтобы разбогатеть...

  

  -- Я тоже думала накопить денег и купить себе много чего красивого. В месяц медсестра получала около 365 чеков, а чек тогда равнялся советскому рублю. Конечно, в Союзе ни одна медсестра не имела зарплату в 365 рублей. Но... вскоре мои мечты разбогатеть рухнули: приходилось покупать себе еду, ее постоянно не хватало. И потом, если вспомнить, как мы там вкалывали, зарплата не покажется такой уж большой. Медперсонал постоянно был в дефиците. Бывало, привозят человек 10 раненых, а ты не знаешь, кому первому броситься на помощь.

   Врачи так изматывались, что порой "расслаблялись", -- помню случай, когда из пяти только один врач был трезвым. Но тут же нельзя не вспомнить и о том, как те же врачи вытаскивали раненых под пулями, оперировали под артобстрелом...

  Война, конечно, оставила в памяти много печальных страниц.

  

  -- Но одна из ее страниц стала для вас, Тамара, судьбоносной -- в Афганистане вы встретили будущего мужа.

  

  -- Пожалуй, это самое светлое воспоминание. Мой суженый был офицером спецназа. Поженились мы как раз перед его заменой. Получили разрешение на женитьбу у члена военного совета и расписались в ЗАГСе при посольстве СССР.

  Жили в бункере, который вырыл под землей муж. И были счастливы.

  А вскоре супруг получил направление в Забайкалье, в Читинскую область.

  Долгое время мы прожили там. Наш сын рос у моих родителей, в Гомеле.

  Я приехала в Минск, закончила Белорусскую академию искусств. А муж стал частным предпринимателем, зарабатывал деньги на квартиру -- несмотря на то, что он "афганец", всегда и во всем отказывали: в жилье, в садике...

  Мы заработали деньги и сами купили и квартиру, и машину.

  

  -- Говорят: где война, там и смерть. И на протяжении десяти лет в Союз шел страшный груз -- цинковые гробы. Видели ли вы когда-нибудь их "содержимое"?

  

  -- Я лично нет. А вот моя подруга служила в бактериологической лаборатории в Кабуле. Она рассказывала, как из фрагментов человеческих тел "собирали" труп, чтобы положить его в гроб и отправить домой. Зрелище просто невыносимое...

  

  -- Тамара, интересно, как местное население относилось к советским войскам? Официальная пресса тогда всю правду не говорила...

  

  -- Относилось по-разному. Я работала в отряде пропаганды и агитации, и мы с бригадой ездили по кишлакам -- показывали фильмы, оказывали медпомощь. Когда приезжала наша машина, все сбегались, просили лекарства.

   Было много больных гепатитом, сифилисом, у детей -- глисты. Мы помогали, и афганцы благодарили -- угощали едой, чаем. У нас была такая шутка: "Днем они за нас, а ночью -- за них". Наверное, в ней была доля правды...

  

  -- Вы никогда не жалели о том, что "осуществили афганскую мечту"? Ведь война -- это страшный стресс...

  

  -- И все же я не жалею ни о чем. Для меня тогда понятие "интернациональный долг" много значило. И мне казалось, что так надо Родине. Наверное, я очень патриотичный человек...

  

  Майя ШЕНДРИК

  

  7days.belta.by/7days.nsf/last/AD207...

  

  _____________________________________________________________________________

  

  (1) - фотоальбом "Гaзни, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Тамары находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/w2a.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

30. 18 февраля 2009 года

  Советской свадьбе салютовали афганские душманы

  

  Чтобы пожениться, Олег и Надежда Недолужко 7 ноября 1980 года получили 12-часовую визу на въезд в СССР. Их так быстро расписали в Кушке, что Надя даже не успела надеть свадебное платье. А на обратном пути БТР, который возил их в советский загс, попал под обстрел. Видимо, душманы таким образом салютовали свадьбе советского офицера.

  

   С в а д ь б а

  

  - Нас поначалу совсем расписывать не хотели, - вспоминает медсестра из Сенгилея Надежда Недолужко. - Чиновник в загсе уперся. Нам, говорит, директива пришла: регистрацию брака военных или служащих советской армии, находящихся на территории Афганистана, проводить по месту пребывания, в данном случае - в Кабуле.

  

  Надежда сначала расплакалась, а потом заявила будущему мужу - или сейчас или никогда. Зловредный заведующий загсом наполнился мужской солидарностью и начал звонить во все инстанции. И звонил до тех пор, пока Наде и Олегу не разрешили в порядке исключения расписаться в Кушке.

  

  - Доехали до места, - смеется Надя, - а мой Недолужко говорит мне: 'Ну что, хочешь нарядиться в белое платье и фату?' Я ему: 'А зачем?' - 'Одевайся, узнаешь'. Я переоделась, чувствую, что-то приятное предстоит - Олегу всегда нравилось меня удивлять. Берет меня за руку и ведет в недавно построенное овощехранилище. Открывает дверь, а там - громкими возгласами встречают нас сослуживцы и мои коллеги за празднично накрытым столом. Это была настоящая свадьба! Застолье было недолгим, но ведь это не главное. А потом был сюрприз N 2: отдельная палатка для новобрачных с двумя сдвинутыми солдатскими кроватями и крошечным самодельным кухонным уголком. Потом мы шутили, что это была наша первая квартира.

  

  К о м а н д и р о в к а

  

  История их любви началась именно на афганской войне. Попала туда Надежда совершенно случайно и... по своей воле.

  

  В декабре 1979-го из военкомата ее подруге Свете, хирургической медсестре, пришла повестка. Они пошли вдвоем, 'чтобы скучно не было'. Обе подозревали, что речь может пойти о командировке в Афганистан, но полной уверенности в этом не было.

  

  - Я осталась в коридоре, Светка зашла к военкому. Через несколько минут слышу - рыдает. Я залетаю и так громко: 'Давайте я вместо нее поеду! У нее мать больна!'. Ой, даже сейчас страшновато вспоминать грозное лицо подполковника, - смеется Надежда Павловна. - Он как рявкнет на меня: 'А если под пули, то тоже вместо своей подруги пойдешь?' И все же я уговорила его, и поехала в Афган вместо Светки.

  

  Ж е н и х

  

  Надежда работала медсестрой в полевом госпитале в Шиндане - долине смерчей. А в четырех километрах стоял зенитный полк, в котором служил ее будущий муж - черноглазый красавец Олег. Ухаживал за Надеждой он очень долго. Надя злилась, прогоняла его, говорила, что на войне не место романтическим отношениям, но от своих чувств убежать все-таки не смогла.

  

  - Нравился он мне, что уж скрывать, - улыбается Надежда Павловна. - Просто не укладывалось в голове, как это - война и любовь?

  Окончательное решение Надя приняла после того, как Олег вместе с ней поехал в отпуск в ее село - в Тушну. И вот когда Надежда поняла, что офицер понравился ее маме и бабушке, она согласилась стать его женой.

  - Хороший, хороший человек, - такую оценку дала внучкиному жениху старая, но очень мудрая, бабушка.

  

  Г и б е л ь

  

  Их семейное счастье длилось всего пять лет. Закончился Афган, молодые уехали в Россию. Первенец их родился мертвеньким. Надежда предполагает, что это из-за брюшного тифа, которым она - медсестра инфекционного отделения - переболела в Шиндане. Потом появилась дочка. Все было нормально, но случилось страшное. Олег погиб на боевых учениях, спасая новобранца. Случилось это в Кишиневе.

  

  - В тот день мы собирались всей семьей в зоопарк, - вспоминает Надежда Павловна. - А его все нет и нет. Многие говорят, что сердце екает, предчувствуя беду, у меня оно не екнуло. Просто был звонок. Подлетаю к двери, открываю - стоят командир части, замполит, какая-то женщина в белом и моя подруга. Поняла сразу же - с Олегом беда. Они молчат, потому что я не даю им даже рта раскрыть. Бегаю по комнате, что-то щебечу, смеюсь, говорю, что собираемся в зоопарк, а Олег что-то опаздывает. Они мне: 'Надя, Надя, Олег погиб...'.

  

  Л ю б о в ь

  

  Его нет в живых уже 20 лет. Но каждый год, в день вывода советских войск из Афганистана, она разговаривает с ним, как с живым.

  

  - Когда-то ты был старше меня, Олежек, - говорит она, целуя фотографию мужа. - А теперь в сыновья мне годишься.

  

  Сейчас Надежда Павловна Недолужко живет в Сенгилее. Воспитала прекрасную дочь, очень похожую и внешне, и по характеру на отца. Обожает свою свекровь, которая живет в Кемеровской области.

  

  - Мы с дочкой и зятем этим летом собираемся на 90-летие нашей бабушки. Не были у нее уже три года, - говорит Надежда Павловна.

  

  ulpressa.ru/news/2009/02/18/article...

  

  _____________________________________________________________________________

  

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Шиндандт, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Аллы Надежды находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/3.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

31. 15 февраля 2009 / 11:11

  20 лет без войны: Там и здесь

  

  О войне должны писать только те, которые прошли ее. Посторонним беллетристам в эту тему забираться опасно. А что делать, если солдаты не хотят ни вспоминать, ни сообщать любопытствующим, соответствует ли их жизнь и пройденная война общепринятым взглядам? Вот не желают и все! - и даже по прошествию 20 лет

  

   Казалось бы, придумай какой угодно героический случай, снабди рассказ подробностями и географическими названиями - получится замечательный палехский лубок в духе 'Девятой роты'. А мало ли таких сочинений на афганскую тему уже 'создано'? А сколько из них встретило большой и нездоровый интерес к 'особенным' деталям...

  

  Гадко. Омерзительно, когда спекулируют на кровопролитии. Ничего, кроме брезгливости не вызывает человечек, говорящий: 'Я вас туда не посылал'. И ничего не поделать с тем, что произошла война не с ним, не с ней, не со всеми этими нервными от бытовых неурядиц людьми - с тобой. С этим приходится жить.

  

  * * *

  

  

  

  

  Разговор с медсестрами, прошедшими афганскую войну, поначалу не клеился. Они обе - Маргарита Авлахова и Елена Шаповалова - согласились на встречу только из уважения к Валерию Ивановичу Мухину (он руководит работой Ялтинского общества ветеранов Афганской войны).

  

  Елена: О чем тут разговаривать, отношение такое, что лучше и не вспоминать, где ты была. Я свое удостоверение давно с собой не ношу - зачем? Чтобы в маршрутке на тебя смотрели со значением? Тяжело было не там, тяжело сейчас здесь.

  

  Маргарита: Там всякое было, девчонок в медсестры брали из детских садиков, сразу после училищ - все по своим контрактам ехали как в командировки. Никто не жаловался. Да толком-то никто и не понимал - куда едем. Знали, что там 'учения'. Знали что это 'заграница'. Это уже на месте понимали, что к чему.

  

  Рита прилетела в Кабул в мае 1980-го, там как раз начали устраивать госпиталь, которого до тех пор не было. Сначала ставили армейские 20-местные палатки, операционную от предоперационной отгораживали простыней. Было такое, что одна сестра работала 'на два стола', где одновременно шли операции. Было такое, что оперировали без анестезиолога: приходилось стоять над ребятами, повторяя каждую секунду 'дыши. дыши. дыши. дыши' и дышать вместе с ними.

  

  Потом уже Кабульский госпиталь обустроился в царских конюшнях, и под палаты отвели длинные, отходящие от основного коридора стойла. Поначалу некоторые пустовали. Потом пацанов приносили по семеро в одной плащ-палатке - с некоторыми из них накануне общались, болтали.

  

  Тяжело, разумеется, тяжело. Как любым сестрам милосердия на любой войне. Когда легендарная теперь (а тогда сумасбродка и позор семьи) сестра милосердия Флоренс Найтингейль приехала из Британии в Турцию, чтобы ухаживать за ранеными в Крымской войне, она увидела холерных и тифозных больных, гангренозные раненные лежали все вперемешку, в одной куче, повсюду было зловоние, грязь, летали трупные мухи.

  

  Но Флоренс была девушкой викторианской эпохи, а наши, советские медсестры - спортсменками и комсомолками. Исполнение интернационального долга обсуждению не подлежало.

  

  Госпиталь Лены находился в горах на высоте 2000 метров. Туда только вертолетом и подвозили людей и провизию, правда, воду свою пили - пробурили скважину. Пыль. Камни. Ничего вокруг.

  

  А перед тем, как добраться до места работы, -- такой ядреный коктейль из прививок на пересылочной станции, что трусит и лихорадит несколько суток. Обсыпает девушек-медсестер по всему телу, одни глаза остаются.

  

  Елена: Когда кто-нибудь прилетал из дома, возвращаясь после отпуска или больничного, все равно сразу за стол садились - оттуда везли привычную еду, а потому очень-очень вкусную: творог везли, капусту или из домашних закруток что-то. Я на сгущенку-тушонку-гречку до сих пор смотреть не могу. Еще сыровяленую колбасу не хочу с тех времен. А тогда, помню, так захотелось докторской колбаски - ужас! Я так просила своих: привезите хоть сто грамм варенки, пожалуйста! Привезли. Знаете, как я ей радовалась.

  

  Судя по рассказам, вместе с домашней снедью везли в Афганистан и всю свою жизнь советскую, ровные отношения с ребятами, уважительные с начальством. Не было экстрима, который сейчас показывают по телеку: ни тебе Белоснежки от Бондарчука, ни имперской наркоэкспансии от политологов.

  

  Выезжали с политагитацией 'в массы' -- это было. Рассказывали о жизни в Союзе, оказывали медпомощь, если кому нужна была. Как бы сказали на партсобрании, проводили идеологическую работу. На агитацию отправлялись на броневиках, сидя на крышах. В случае подрыва техники на мине, из машины выбраться невозможно, сгоришь. Поэтому ехали верхом.

  

  Конечно, русские девушки привлекали внимание не только этим. Афганские дамы совсем по-другому выглядят: с головы до пят под черным покрывалом.

  

  Маргарита: О, они совсем другие. Когда мы шли по улице, те разлетались, к обочинам отворачивались. Мы были как-то у них в женском собрании: в стенках гвозди-сотки, на гвоздях паранджи развешаны, а они сидят на полу, поджав ноги, и песни поют - жа-а-лостливые. Там вообще такие жесткие правила к женщинам: если какая увидит мужчину, оголенного по пояс, то считается опозоренной, если он не согласится замуж взять. А замужем тоже здорово. Захотел - продал одну из жен на время соседу. Отдал, так сказать, во временное пользование и получил денежки. Вот здорово.

  

  Елена: Мы, вообще-то, не особо контачили с местным населением. Жили своим городком. У них обычаи! Садятся есть: на земле клеенку расстелят и идут по ней, ногами лепешки раскидывают. Хотя, с другой стороны, для нас были шоком и все те джинсы и красивые косметические наборы, которых в Союзе не было.

  

  Когда девушки вернулись на родину, их ожидали встречи с молодежью.

  

   Маргарита: Странным казалось тогда, что на этих встречах были реплики про 'дайте адрес, хочу переписываться с парнем', про 'сколько заработали' и про 'что привезли'. Я потом перестала ходить на эти так называемые 'встречи'. Зачем?

  

  Да, а сейчас и вовсе непонятно: что рассказывать, если зовут в школу. Если зовут еще!

  

  Рассказ другой медсестры(1), россиянки, опубликовали на сайте http://artofwar.ru. Он называется 'Дружище'. Закончить нашу публикацию к 20-летию вывода советских войск из Афганистана хочется фрагментом из него.

  

  'Лена Григорьева(2) мне рассказывала, что когда вернулась из Афганистана, её пригласили на встречу медсестер, рассказать молоденьким девочкам о том, что их ждет на этой войне. Конечно, если их туда отправят. Лена согласилась, и даже мысленно выстроила рассказ, готовая поделиться своими знаниями. Не всеми, конечно. А тем, что рассказал бы ветеран Великой Отечественной на встрече со школьниками. К примеру, как расскажешь, что первым заданием вновь прибывшей 'молодой' медсестры было засвидетельствовать на месте смерть десантников, убитых в бою, изуродованных и пролежавших на высоте под солнцем несколько дней? В Афганистане своих не бросают. Их пытались снять раньше, но духи обстреливали подлетавшие к высоте вертолеты, куражились. О таком и сегодня не каждому будешь рассказывать. Лена стояла перед слушательницами, ждущими интересных подробностей от участницы нынешней войны, собралась ещё раз с мыслями и начала:

  - Афганистан - это такая дружба...- спазм не позволил продолжить. Долго сдерживаемые слезы прорвались, и их было уже не удержать'. На этом рассказ и закончился.

  

  Для справки: с 1989 года 15 февраля отмечают в Афганистане как День национального спасения.

  Для информации: Для того, чтобы помочь ветеранам Афганистана решить квартирный вопрос, исполком Ялтинского горсовета решил выделить земельный участок. Для того, чтобы заплатить за проектную документацию, афганцы продали микроавтобус, принадлежавший их организации.

  А для того, чтобы этот дом построить, не хватает только одного - инвестора.

  

  Наталья Добрынская

  Фото из архива Елены Шаповаловой

  Автор фото: "Новости Крыма"

  

  news.allcrimea.net/news/2009/2/15/1...

  ______________________________________________________________________________

  

  (1) - автор ошиблась: женщина, вспоминающая "афганку" Елену ГРИГОРЬЕВУ (ШАЛЫГИНУ), никакого отношения ни к Афганистану, ни к медицине не имеет. Просто знакомая семьи Григорьевых по Санкт-Петербургу.

  

  "Aфганка" Елена ГРИГОРЬЕВА (ШАЛЫГИНA) упоминается в "Дай cвoй адрeс, "афганка". Часть 48-я (N 501-510)"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/z3tcc.shtml#501

  

  Там же даны все ссылки на материалы об их семье, а так же на военные фото Елены - А.С.

  

  

  

  

  

32. Газета 'Новая' 13.02.2008 14:54

  100 гривен за Афган

  

  Завтра - 19-я годовщина вывода советских войск из Афганистана. 'В Афганистане, в 'черном тюльпане'... Вспоминаются строчки из песни Розенбаума, когда речь заходит о приближающейся годовщине вывода советских войск из Афгана. Эту войну называют одной из самых бессмысленных... 'К самолету вели колонну новобранцев - 'зеленые', щуплые, на вид лет по 16. Лица серые, некоторые плачут навзрыд, вытирая сопли', - такую картину увидела моя тетя, провожая мужа в Афганистан. Эти мальчики наверняка не понимали, кому нужна эта война и зачем их туда везут. Позже ребята будут, попадая в больницу, ругать медсестер за то, что те, дуры, в отличие от них, добровольно сюда приехали. О судьбах наших женщин Афгана, которые тогда, покидая родину, отправлялись пускай не воевать, но на войну, узнавала 'Новая'.

  

  Говорят, 'у войны не женское лицо', но и без женских лиц на войне - никак. Врачи, медсестры, поварихи - они всегда оказываются в местах военных действий. Как рассказывала одна из 'афганок', наши девушки чаще всего улетали в Афганистан, спасаясь от каких-то личных проблем. Кто-то бежал от себя, кто-то - от других, кто-то - денег подзаработать.

  

  Чтобы попасть в Афган, нужно было пройти все инстанции. В начале 1980-х годов среди молодежи очень популярными были поездки поработать в какую-то из соцстран. Нужно было подавать документы в военкомат и ждать распределения.

  

  'Чтобы попасть в Афганистан, женщинам необходимо было проходить все инстанции. Иногда разрешения приходилось ждать месяцами. Лично я хотела поехать работать поваром в какую-то другую страну. Предложили Афганистан. Тогда события там не слишком афишировались, и нам говорили, что мы едем не на войну, что она нас не коснется. Вот я и полетела в ноябре 1983-го. Первое впечатление - шок. Серость, пыль афганская под ногами по щиколотки, хмурые, заросшие, смуглые солдаты', - делится воспоминаниями побывавшая в Афгане Елена Тарасова(1) . 23-летняя тогда девушка попала в Кундуз поварихой в вертолетный полк. Ей и еще 52 женщинам нужно было кормить ежедневно полторы тысячи летчиков.

  

  'Мы с девчонками ребят подкармливать пытались. Жалко их было, худенькие все такие. Мы с собой чайники и печки привозили, так что вареники, блинчики какие-то готовили и солдатиков приглашали. Страшно было смотреть на ребят, которые тифом переболели, они буквально высыхали. Их тоже подкармливали', - рассказывает Елена Ивановна.

  

  Девушке посчастливилось не видеть трупов и истекающих кровью солдат, зато она увидела картину не менее страшную. Тогда-то она и поняла, что их обманули, когда говорили, что едут не на войну:

  'Однажды мы провожали мальчиков домой. Они садились на самолет в Кабуле. Ребята свое отвоевали уже, улыбались, руками махали на прощанье. Самолет сбили на взлете. Мы с девочками еще долго не могли разговаривать. Получалось так, что мы прямыми свидетелями смерти не были, но знали, что она рядом. Например, утром завтраком покормили офицеров артполка, а на обед они уже не прилетели...'

  

  Зато благодаря Афгану Елена Тарасова нашла свое личное счастье. Им на кухню давали солдатиков в помощь: картошку почистить, посуду помыть. Среди них и был будущий супруг. 'Я приглашала его к себе в гости, мы говорили о доме, о родных. Вернулись домой вместе, через 10 месяцев я ребенка родила. В отличие от других, нам вдвоем адаптироваться к гражданке легче было', - говорит Елена.

  

  'Местные дети бросались камнями и задирали нам юбки'

  

  Ривненчанка Вера Сульжик отправилась в Афганистан, когда ей было 28 лет. Ее семья нуждалась в помощи, ведь они лишились родителей, а двоих младших детей нужно было 'ставить на ноги'. Она поехала заработать денег. Чужой край сразу насторожил девушку:

  'Там была страшная земля - не такого цвета, как наша, и солнце дико жгло. В столовой на пересыльном пункте работали тощие солдатики. Моя соседка спросила у одного, который роль нашего официанта выполнял: 'Ты чего такой худенький?' А он: 'Да вот, тифом переболел'. Она от шока и ложку уронила. Так мы впервые окунулись в военную реальность. Затем меня отправили санитаркой-буфетчицей в Центральный инфекционный госпиталь возле Кабула. Его 'заразкой' называли'.

  

  150 тыс. украинцев прошли через эту войну. В боевых действиях в Афганистане участвовали 150 тыс. наших соотечественников, сообщается на сайте Украинского Союза ветеранов Афганистана. Из них 3360 погибли, 72 пропали без вести или попали в плен. Без сыновей остались 2729 украинских матерей, без мужей - 505 вдов, без отцов - 711 детей. Ранеными из Афгана вернулись где-то 8 тыс. украинцев, а 5 тыс. остались инвалидами. Сейчас инвалидность имеет каждый пятый украинский 'афганец'.

  

  В госпитале работало еще 120 женщин и 78 мужчин. Некоторые девушки дотягивали только до отпуска и из него уже не возвращались. Когда их спрашивали, зачем приехали, отвечали: романтики военной вкусить захотелось. А вот одна из более взрослых женщин, наоборот, рассказала, что ее сына-военного отправили служить на 'спокойную' территорию, поэтому она решила, что вместо него обязана быть в Афганистане.

  

  'Однажды за хорошую работу меня отправили в город на концерт. Тогда Леонтьев приезжал. Концерт я так и не посмотрела. Зал начали наполнять безрукие, безногие, слепые солдаты. Некоторых вносили на носилках. Те мальчики тоже хотели Леонтьева послушать, а я не смогла. Да и вообще никаких развлекательных мероприятий не воспринимала, особенно поначалу. Наши окна выходили на центральный морг Афганистана. Оттуда сотни цинковых гробов вывозили. Я тогда спрашивала у девчонок: 'Ну как вы на танцы ходить можете, когда тут наших мальчиков в цинке домой отправляют?' Ничего, привыкать ко всему начинаешь', - вспоминает Вера Васильевна.

  

  Врач Наталья помогала лечить ребятню. Домой она так и не вернулась - их санитарный УАЗик подорвался на мине в конце войны. (2)

  

  Часто нашим женщинам в Афгане приходилось слышать оскорбления в свой адрес. Причем как от афганцев, так и от своих. Местные жители при любой возможности на славянок плюнуть пытались, а дети бросали в медсестер камнями, не стеснялись подбегать и задирать подолы платьев, рассказывает Вера Сульжик.

  'Наши парни тоже были угрюмыми, молчаливыми. Наверное, психологически не могли пережить того, что с ними произошло. Они были злы на войну, на всех и на нас. Они обвиняли нас в том, что мы по собственной воле сюда приехали, а их силой забрали. Могли и плохими словами обзываться. Но, когда начинали чувствовать заботу, теплели, даже помогать старались. Весной, когда вокруг ни травиночки, ни деревца не росло, на полигоне расцветали желтые тюльпаны, и эти ребята, рискуя жизнью, прокрадывались туда, чтобы нарвать девушкам букетов. Жаль их было: молодые, жизни еще не видели, зато видели смерь своих товарищей и врагов, издевательства над пленными. В 19-20 лет уже седые. Мальчик один, помню, заряжающим был. Такой щуплый, класс на 7-й выглядит, а весь седой, еще и глохнуть начал', - притихшим голосом продолжает женщина.

  

  'Вернувшись, хотелось обратно в Афган'

  

  В разговоре со всеми этими женщинами меня поразила одна деталь: все они вспоминают о времени, проведенном в Афганистане, с какой-то нежностью. Да, было тяжело, было страшно, была война, но это была какая-то совершенно другая атмосфера взаимопомощи, заботы, тепла.

  

  'Когда я вернулась домой, мне показалось, что тут все изменилось в худшую сторону. Люди какие-то беспечные, алчные, корыстные. Никому нет до тебя дела, недоброжелательность какая-то. Я думала: люди, вы живете так, будто думаете, что у вас две жизни. Пока я была там, меня незаконно сняли с очереди на квартиру, пришлось заново становиться. Хотелось обратно. Спасало только общение с другими афганцами. Со многими мы как родные', - делится Вера Сульжик.

  

  Кстати, женщина в 1991 г. попала под сокращение и лишилась работы. Зато ей дали путевку в Пущу-Водицу, где лечатся ветераны Афганистана. Там она встретила своего будущего мужа, который тоже прошел войну.

  

  Наталия Шапка(3) , которая отправилась в 'горячую точку' в 24 года, до сих пор вспоминает то время с ностальгией:

  'Почему я полетела в Афганистан, и сама до сих пор не могу понять. Но знаю точно: для меня то были едва ли не лучшие годы жизни. Я была в военторгe в Северном Кундузе. Однажды попала под обстрел. Но и это меня не испугало, даже после того как переболела гепатитом, вернулась обратно. Зато приезд на родину для меня был тяжелым. Около года не могла влиться в русло нормальной жизни. Здесь каждый сам за себя, нет настоящей дружбы, взаимовыручки. А встречаю афганца - как родную душу. Я и замуж так и не вышла из-за завышенных требований к мужчинам'.

  

  Говорят, многие женщины, побывавшие на войне, вернувшись, так и остались незамужними - не смогли психологически адаптироваться и найти в мирной жизни созданный идеал. Мол, там ведь все мужчины герои, а тут героев 'днем с огнем'. Подумать только, люди после войны не могли приспособиться к миру. Просто там они, несмотря на страх, кровь и смерть, чувствовали себя нужными, полезными, важными. И других воспринимали так же. А на гражданке все по-старому.

  

  На самом деле, тут ничего не изменилось, просто война изменила тех, кто ее увидел.

  

  'Мы ушли от непонятной войны'

  

  Харьковчанка Светлана Селезень(4) попала в Афган ближе к выводу войск. По ее словам, оказавшись в зоне боевых действий, особого страха она не чувствовала - не до конца осознавала происходящее.

  'Тогда мне не было страшно, а вот когда вернулась, испугалась', - говорит Светлана.

  

  Она была медработником на перевалочной базе в Торогунди. Больше всего 23-летнюю девушку тогда удивили сами афганцы:

  'Меня предупредили, что иногда придется выезжать на вызовы к местным жителям, потому, что у них нет квалифицированных специалистов. Как-то раз вызвал начальник части и отправил на вызов. Меня посадили в БТР и повезли под охраной солдат. В одном из афганских семейств 14-летняя девушка рожала. Она была второй или третьей женой хозяина. Ситуация была тяжелая, думали даже отправить в больницу в Союз. Муж был против, пришлось справляться самим. Все разрешилось, но случай этот я запомнила на всю жизнь'.

  

  Покидала Афганистан Светлана Селезень вместе с советскими войсками:

  'Я попала туда как раз под вывод войск. Уезжала из этой страны вместе с нашей частью. У всех на лицах сияла радость: мы живыми уходили от этой бессмысленной, непонятной войны!'

  

  Но война никогда не проходит бесследно. У нас в стране остались тысячи ветеранов Афганистана, вдов и матерей погибших там солдат. Готовя материал, я с горечью увидела сообщение на одном из региональных сайтов по поводу празднования предыдущей годовщины вывода войск: 'По спискам, предоставленным общественными организациями ветеранов Афганистана, 40 ветеранов войны получили к сегодняшнему дню по 100 гривен каждый'. Не обеднело ли государство от такой щедрости? Анализируя сам факт войны и его трагические последствия, вспоминаются строки из песни Александра Вертинского 'То, что я должен сказать', не раз исполнявшейся многими артистами:

  

  Я не знаю, зачем и кому это нужно,

  Кто послал их на смерть

  недрожащей рукой?

  Только так бесполезно,

  так зло и ненужно

  Опускали их в вечный покой.

  Равнодушные зрители молча

  кутались в шубы

  И какая-то женщина

  с искаженным лицом

  Целовала покойника

  в посиневшие губы

  И швырнула в священника

  обручальным кольцом...

  И никто не додумался

  просто встать на колени

  И сказать этим мальчикам,

  что в бездарной стране

  Даже светлые подвиги -

  это только ступени,

  Бесконечные пропасти

  к недоступной весне.

  

  Ульяна Задорога

  

  old.novaya.com.ua/?/articles/2008/0...

  

  _________________________________________________________________________________

  

  (1) - об Елене ТАРАСОВОЙ имеются другие публикации в "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 9-я (N 111-120)"

   здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/tt1.shtml#120

  

  и в "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 10-я (N 121-130)"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt2.shtml#129 - А.С.

  

  (2) - КТО? Погибшего врача по имени Наталья в списке погибших "афганок" нет (http://samlib.ru/s/smolina_a_n/00003.shtml) - А.С.

  

   (3) - о Наталье ШАПКА также рассказывается в "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 9-я (N 111-120)"

  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/tt1.shtml#120b

  

  Наталья также упоминается в журнальной статье "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 10-я (N 121-130)"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt2.shtml#126.2

  

  Военные фотографии Натальи поставлены в фотоальбоме "Кундуз, фотоальбом N 1"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/6.shtml#47

  

  Фотоальбом "Файзабад, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Натальи находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/7.shtml - А.С.

  

  (4) - о Светлане СЕЛЕЗЕНЬ также рассказывается "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 9-я (N 111-120)"

  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/tt1.shtml#120c

  

  Фотоальбом "Тургунди, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Светланы находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/77.shtml - А.С.

  

  (5) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Веры СУЛЬЖИК находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

33. Газета "Витебский проспект", N 15 (461), 14.04.2011

  Память. Женское лицо чужой войны

  

  В этот день 23 года назад, 14 апреля 1988-го, были подписаны Женевские соглашения о политическом урегулировании положения в Афганистане. Среди них - соглашение о выводе из страны советских войск. Уже 15 мая первые воинские подразделения начали покидать Афганистан. Сыновья, братья, мужья возвращались домой. Живые.

  

  Но кроме них были и женщины. В Афгане они лечили солдатские раны в медсанбатах, стирали бельё, готовили обеды, служили при штабе, становились мамами и сёстрами для оторванных от дома вчерашних мальчишек.

  

  

  

  

  Мария Константиновна КИЯНКО

  

  

  Мария Киянко, симпатичная, улыбчивая женщина, тоже прошла через ад Афганистана. Почти четыре года служила при штабе, была награждена медалью 'За трудовое отличие'.

  

  - Я никогда не буду рассуждать о том, нужна ли нам была эта война. Наверное, нужна, - считает она. - Можно только предположить, что бы могло случиться, не будь наших войск в Афганистане. Советский Союз хотели уничтожить со всех сторон, 'укусить'. А мы охраняли свою границу, ставили преграду бандитам и наркотикам. Я не обижаюсь, когда кто-то говорит: мы вас туда не посылали. Да такие, которые так говорят, там и не нужны были. Ведь на такой поступок надо решиться. А говорить куда проще...

  

  Сейчас политики и историки высказываются об этой войне очень неоднозначно. Но я не политик, я обычная женщина. И знаю одно: тысячи людей прожили и прошли эту боль. У каждого есть потери, забыть которые нельзя.

  

  Мне часто вспоминаются мои сны. Когда я была там, я видела во сне только свой родной дом, свою деревню. В Афганистане нас называли 'российскими головорезами'. Но эти 'головорезы' вынесли достойно всё...

  

  - Мария, как вы попали служить в Афганистан?

  

  - Родилась я на Гродненщине в многодетной семье. Всё, что я имею, я добилась сама. Уехала поступать, когда мне не было ещё и 17-ти. Нас в семье было много, и помогать каждому было некому. Я работала в технической организации, вела отделение кадров и была секретарём-машинисткой. Мы часто ходили помогать в военкомат, и однажды военком предложил поехать за границу. Было два варианта - Германия и Афганистан. Семейная жизнь у меня на то время не заладилась. А я по жизни человек рисковый. Вот и решилась. Я не сказала родным, куда еду. Папа так и не узнал, где я была. А мама - только потом... Туда я поехала гражданской. И, хотя позже и предлагали, не согласилась стать военнослужащей. А когда вернулась на родину, меня взяли на военную службу. Свою пенсию я зарабатывала в воинской части.

  

  - Почему не выбрали Германию?

  

  - Наверное, мне очень хотелось узнать что-то неизведанное. И попробовать что-то новое.

  

  - Было страшно ехать в Афган?

  

  - Когда туда ехала - нет. Страшно было потом... Страшно, когда летишь из отпуска и знаешь, что тебя ждёт. Я вообще очень редко плачу. Но когда меня провожала сестра до Минского аэропорта и я уже уходила на посадку, то вдруг разрыдалась. Понимала: могут сбить самолёт и вообще может быть всякое.

  

  - Вам приходилось стрелять?

  

  - Я умею стрелять изо всех видов оружия. Но в людей не стреляла. Там выезжали на стрельбища, потом уже на родине и гранаты метали.

  

  - Мужчины, наверное, к вам относились по-особому...

  

  - Там мы действительно жили одной жизнью. Одно небо на всех! И дружба там была не такая - берегли каждое её мгновение. Ведь бомбили нас, можно сказать, через день. Мы знали, что это такое, когда улетают и не возвращаются.

  

  В Афганистане меня взяли сначала в отдел материального обеспечения. К нам на службу прилетел секретарь комсомольской организации. Он побыл ровно 18 дней и погиб... Почему-то чаще погибали парни, которые были единственными в семье. А были и такие, что будто в рубашке родились. Одного водителя вспоминаю. Коренастый такой был паренёк. Всю машину его пробило очередью, а он жив остался. Только потом ходил и хохолок у него торчал некоторое время. Видимо, от стресса...

  

  - Вы жалели хоть раз о том, что поехали туда?

  

  - Нет. Наверное, мы там по-своему были счастливы. Было всякое: и весело, и грустно. И плакали, и радовались. В части и праздники отмечали, и торты пекли. Одним словом, жили обычной жизнью. Я, например, в художественной самодеятельности участвовала... И потом, в таких ситуациях очень остро ощущаешь себя частью истории. Если бы я почувствовала, что и теперь там действительно нужна, - вернулась бы туда и сейчас.

  

  Война в своей стране - страшно. Война в чужой стране - страшно вдвойне. Чужая земля, чужие люди, чужой язык. Помню, мы как-то приехали, а нам говорят: там душманов в плен взяли. Мы ходили на них смотреть. А они - такие же люди. Но смотришь - и жутко становится.

  

  - А на свободе вы душмана видели?

  

  - А кто же их разберёт? Человек на улице может с тобой заигрывать, а ты же не знаешь, что у него на уме, что будет, когда ты повернёшься к нему спиной. Как можно заглянуть в душу человеку? Да никак.

  

  - Кто вас ждал в Беларуси?

  

  - Папа не знал, где я. Ждала мама, сёстры. Они очень волновались. На тот момент нас было четыре сестры. Старшая умерла через год после моего приезда. Связь с домом в основном была через письма. И я писала их как из Болгарии. Штемпеля-то не было. Стояла только полевая почта. Несколько раз удавалось позвонить.

  

  - Вас изменил Афганистан?

  

  - В какой-то степени он меня закалил. Я поняла, что такое жизнь. Я всегда была не из трусливых. Но там - особая ситуация. Я слышала обстрелы, видела, как вертолёт упал практически на территории части. Как горели самолёты, как бомбили. Однажды стала свидетелем, как сгорело целых 16 самолётов. И ночью обстреливали. Бывало, спать ложились не раздеваясь, чтобы успеть выскочить. Такая жизнь закаляет. Я, может, иногда из-за этого и жёсткой бываю. Но, видимо, мне надо было через это всё пройти. Чтобы стать такой, какая я сейчас, чтобы чего-то добиться в жизни. Чтобы проверить себя.

  

  А служить мне было несложно, я себя всегда могла отстоять. И могла побороться за справедливость. С детства на терплю предательства, лени и лжи, сама стараюсь всегда говорить правду. И за время службы я осталась собой. Не стала ни пить, ни курить, не распустилась, не потеряла своё лицо... Мне не стыдно со своими знакомыми встретиться, поговорить. Не стыдно, что кто-то прочтёт в газете мои слова. Я была женщиной - я ею и осталась. И этим горжусь.

  

  - Вам бы хотелось сейчас побывать в Афганистане?

  

  - Там, где была наша часть, уже, по-моему, ничего нет. Её и разграбили первую. Когда мы уезжали, была на удивление холодная зима. Две зимы там можно было ходить в туфлях, а когда выводились, зимой 1988-1989 годов, было очень холодно. Не хватало дров. И все наши модули (так назывались дома, в которых мы жили) разобрали на дрова. Хотя посмотреть, конечно, хотелось бы. У нас была своя прачечная, своя хлебопекарня. Всё это, уходя, мы оставили. Даже постели новые застелили.

  

  - А как сложилась жизнь после войны?

  

  - Дивизию нашу вывели в Витебск. В город мы вошли ночью. Очень хорошо помню эту ночь... А потом нас вызвал заместитель командира дивизии Иван Пархоменко. Я собиралась уволиться и уехать домой, а он говорит: 'Нет, девчонки, проверенных мы не отпускаем'. Так я здесь и осталась. Город уже стал моим. Тут и работа, и друзья.

  

  А на новом месте службы я стала ещё и с парашютом прыгать. Нас собралось семь женщин, желающих этим заняться. И только трех допустили до прыжков... Так и отслужила 20 лет...

  

  - О чём мечтается сейчас?

  

  - Я бы хотела ещё многое попробовать в жизни, но нам уже не все доступно, как молодёжи: куда-то не возьмут, а где-то и болячки не позволяют. У нас хорошая молодёжь. Но иногда я удивляюсь пассивности некоторых людей. Мне кажется, я бы хотела и туда, и туда. Просто на всё не хватает времени. Поэтому если бы я знала, что буду нужна где-то далеко от родины, - поехала бы не задумываясь.

  

  Виктория ДАШКЕВИЧ, фото автора

  

  http://skif-vit.by/vp/archive/119-vp461ma/799-2011-04-13-17-04-11.html

  

  ____________________________________________________________________________

  

  (1) Мария Константиновна КИЯНКО упоминается в разделах:

  

  - "Дай cвoй адрес, "афганка". Часть 5-я"

  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/text_00125.shtml#75a

  

  - "Дай cвoй адрес, "афганка". Часть 58-я"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/z9.shtml#601 - А.С.

  

  (2) - видеоролик с Марией КИЯНКО находится (смотреть с 30-й минуты)

  здесь: http://newsvideo.su/video/10308388 - A.C.

  

  (3) Мария умерла 28.06.2022, о чём я сделала запись в разделе "Афганистан. Они ушли после войны..."

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/oniushliposlewojny.shtml#28 - А.С.

  

  

  

  

34. Газета 'Витьбичи' от 14.04.11 г.

   Послесловие к одной встрече. 'Афганки'

  

  

  

  Галина КОСЕНОК (ШУМАРОВА)

  

  

   Галина Косенок (1) (на фото Галина с любимым внуком на очередной встрече афганцев) переступила порог офицерской столовой, где была назначена встреча, и едва успела поздороваться, как к ней подошла незнакомка:

  

  - А я тебя помню по Афгану, только у тебя тогда были красивые длинные волосы.

  

  Точно! 26 лет назад мимо ее волос никто не мог пройти равнодушно. И здесь, в Витебске, и там, в Афганистане, куда прибыла на службу как вольнонаемная. Первоначально по примеру нескольких знакомых Галя намеревалась подработать в Германии, в составе ограниченного контингента войск. Уже уволилась с работы, но, когда пришла в военкомат, там огорошили - ничего подходящего для нее не нашли. Взамен предложили Афганистан. Она сказала: 'Хорошо, еду'. Шел февраль 1985 года...

  

  Из Ташкента в Кабул летели на Ту-134. Витебчан среди пассажиров было трое-девчонка по имени Лиля, мужчина и она. Разговор не клеился, неизвестность настораживала. Когда приземлились, тревога усилилась - кругом были военные, периодически слышалась стрельба. Ошарашили горы - сплошь камни, ни зелени, ни снега. Потом привыкли.

  

  Она, Галина, была заведующей секретным делопроизводством в разведывательном отделе штаба 40-й армии. Это была оперативная работа - донесения, сводки, документация. Располагался штаб во дворце Амина, охранялся хорошо, так что лицом к лицу столкнуться с душманами не пришлось. Правда, когда была уже дома (провела в Афганистане два с половиной года), узнала, что погиб офицер из их отдела, - БТР подорвался на мине. Жили в общежитиях-модулях по два-три человека. Душ был, но не работал. Воду приходилось греть кипятильником. Для стирки тоже изобрели свой метод: на терке измельчали хозяйственное мыло, всыпали его в воду, которой заливали белье, и опять же вставляли кипятильник. Белье доставали белоснежное! Вода там была ужасной - в граненом стакане на два пальца слой хлорки. Впрочем, даже такая жестокая дезинфекция от афганской заразы не спасала: болели и холерой, и брюшным тифом, и гепатитом.

  

  Особого страха не было, пугали только ночные обстрелы. А еще остро помнится, как 'духи' взорвали склады с боеприпасами в пяти километрах от штаба. Двое суток все рвалось и стреляло, в черной афганской ночи зарево полыхало в полнеба. Но жизнь продолжалась.

  

  В клуб часто приезжали артисты, которых раньше видела только на экране телевизора. На простенькой сцене, как на кремлевской, сполна выкладывались Иосиф Кобзон и Валерий Леонтьев, Нани Брегвадзе однажды пела без перерыва с семи вечера до часу ночи. И любовь была. И трогательное отношение к женщинам, которых оберегали от опасности и засыпали охапками цветов в день рождения. Они учились верить и ждать, потому что, провожая десантников на боевые задания, просили лишь об одном: 'Мальчики, вернитесь!'. 'Там были настоящие мужчины, - говорит Галина Косенок и добавляет: - Экстремальная обстановка сродни лакмусовой бумажке, когда сразу становится ясно, кто есть кто, с кем можно пойти в разведку, с кем нельзя'.

  

  Для витебчанки Татьяны Матвиенко (2) афганский период растянулся на пять лет. В 1984 году начала службу как вольнонаемная, через два года надела погоны прапорщика, в 89-м покидала Афган вместе с нашими войсками и потом еще служила в 103-й мобильной бригаде.

  

  Людмила Журавлева(3) попала на войну из Одессы - вместе с мужем-военным. Сначала была прапорщиком, потом старшим прапорщиком (возглавляла секретную часть в танковом батальоне). А вообще отдала армии 20 лет, сейчас на военной пенсии.

  

  Интересная судьба и у Натальи Точилиной,(4) которая по долгу службы часто бывала в командировках и проехала, наверное, весь Афганистан. Даже перешла с колонной через знаменитый перевал Сaланг!

  

  Называем эти имена не случайно. В первую субботу апреля одиннадцать женщин, которые воевали в Афганистане ('афганок', как они себя называют), встретились за 'круглым столом'. Чтобы познакомиться, вспомнить прошлое и поговорить о будущем. Вели встречу заместитель председателя Витебской городской организации 'Братство' по идеологии Раиса Гайковая и председатель женской первичной организации в составе ВГО Наталья Соколова.

  

  Во встрече приняли участие председатель городской организации 'Братство' Валерий Марченко и председатель Железнодорожной первичной организации Леонид Никитин. Оба прошли Афган, не раз смотрели смерти в лицо, и их, казалось, нечем удивить. В субботу выяснилось, есть чем - женским восприятием ТОЙ войны.

  

  Нина ПИСАРЕНКО

  

  _______________________________________________________________________

  

  (1) - eщё одна газетная статья о Галине КОСЕНОК (ШУМАРОВОЙ) находится в "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 5-я (N 68-80)"

  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/text_00125.shtml#75a

  

  Военные фото Галины КОСЕНОК (ШУМАРОВОЙ) поставлены в фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 5"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/24.shtml#24 - А.С.

  

  (2) - публикация о Татьяне МАТВИЕНКО (ПОЛИВКИНОЙ) находится в разделе "Дай cвoй адрес, "афганка". Часть 52-я "

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/z3td.shtml#541 - А.С.

  

  (3) - другая публикация о Людмиле ЖУРАВЛЁВОЙ (ЦИКИНОЙ) поставлена в "Дай cвoй адрес, "афганка". Часть 42-я"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/z2shtml.shtml#444 - A.C.

  

  (4) - биографические данные и фотографии Натальи ТОЧИЛИНОЙ находятся в разделе "Дай cвoй адрес, "афганка". Часть 61-я"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/z9a2.shtml#635 - А.С.

  

  (5) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Галины КОСЕНОК (ШУМАРОВОЙ) и Людмилы ЖУРАВЛЁВОЙ (ЦИКИНОЙ) находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  

  

Продолжение "Дай cвoй адрес, "афганка" (Часть 3-я)"

  находится здесь:

  http://samlib.ru/s/smolina_a_n/text_00123.shtml

  

  

  

  

  

  

---

© Copyright Смолина Алла Размещен: 26/05/2009, изменен: 07/04/2024. 206k. Статистика. Глава: Афганистан АФГАНИСТАН. Информационные издания об афганках Иллюстрации: 16 штук.

---

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru (с) ArtOfWar, 1998-2023