Я, СМОЛИНА А.Н.:

  

  1. В чужих газетных статьях ничего не правлю, отсюда иногда одно и то же медицинское учреждение называется по разному.

  

  2. У некоторых героинь не указано место службы, возможно потому, что тогда это считалось военной тайной.

  

  3. У других героинь отсутствует отчество. Там, где я знаю лично или отслеживаю по другим газетным публикациям, - там я отчество ставлю.

  У остальных только те данные, какие дала газета.

  

  4. Красным цветом даю сноски на дополнительную информацию, если она у меня имеется.

  

  

  

  

  

  

  

  Этот раздел собран удивительным человеком. Ольга Анатольевна КОРНИЕНКО, добровольная помощница, изъявившая желание отыскивать информацию об "афганцах" и "афганках", живых и погибших. Она не только добывает информацию, но, когда невозможно скопировать, перепечатывает материал вручную.

  

  И неважно, что Ольга Анатольевна - не ветеран войны, благодаря ей мой военный архив пополнился многочисленными фактами о тех, чьи подвиги упоминаются не так часто - о служащих (вольнонаёмных) советской армии, прошедших горнило афганской войны.

  

  Хотелось бы иметь больше таких помощников, однако, как показал многолетний опыт по сбору архивных данных, серьёзные ответственные альтруисты на жизненном пути встречаются не часто. Можно сказать, моему архиву повезло.

  

  

  

  

  

  251. Азия ТУЛЕКОВА, врач-бактериолог

  

  252. Любовь Сергеевна СЕМЁНОВА (ТУЯГИНА), Кандагар, хирургическая медсестра,

  госпиталь, 1982-1983

  

  253. Ирина Сергеевна ЕРШОВА, Кандагар, жена советника, 1985-1986

  

  254. Ольга Олакаевна КАЗАК, Кандагар, операционная медсестра,

  госпиталь, 1985-1987

  

  255. Гульнара Абибулловна АКМАГАНБЕТОВА, Шиндандт, машинист насосных станций в/ч пп 36936.

  После - мл. медсестра госпиталя, 1985-1987

  

  256. Таиса ИВАННИКОВА, Кундуз, медсестра, отделение реанимации.

  После - инфекционный госпиталь, 1987-1989

  

  257. Елена ШЕМЕТ, Кабул, прапорщик

  

  ---- Любовь БЕЗВЕРХАЯ, операционная медсестра спецотделения

  

  ---- Любовь Михайловна ВОСКОБОЙНИК, Файзабад, медсестра-анестезист реанимационного отделения,

  медрота в/ч пп 89933, 1984-1986

  

  ---- Людмила Анатольевнa ЗВИРКО, медсестра, инфекционный госпиталь

  

  258. Альфия Анваровна ХАБИБУЛЛИНА, Газни, зав. складом, вертолётная эскадрилья.

  После - Джелалабад, вертолётный полк в/ч пп 22630, 1984-1987

  

  259. Зоя ПОПОВА, Хайратон, бухгалтер продовольственной базы, 1985-1986

  

  260. Татьяна Ильинична БАТЮКОВА, Кабул, медсестра,

  травматологическое отделение, госпиталь, 1988-1989

  

  

251. "Экспресс К" (N 425 (16812) от 21.08.2009)

  

Кто вызволил из плена Руцкого?

  

  

  

  Казашку Азию Тулекову взяли на спецоперацию по освобождению знаменитого летчика Александра Руцкого по двум причинам: во-первых, она могла быть переводчиком, а во-вторых, она была мусульманкой. Именно второй фактор, как считали офицеры ГРУ, должен был сыграть решающую роль в переговорах с моджахедами. И Азия выполнила эту боевую задачу - Александр Руцкой вернулся из плена. Живым.

  

  Азия Тулекова работала бактериологом - специалистом по особо опасным инфекциям с допуском формы N 30 и воспитывала восьмилетнего сына Сержана. Все свободное время Азия старалась посвящать своему мальчику. С мужем они разошлись, ребенок по этому поводу сильно переживал и нуждался в ласке и тепле. Самая обычная маленькая семья с повседневными хлопотами. Но привычный ход событий нарушила новость о том, что Азию отправляют в Афганистан. Для того чтобы все формальности были соблюдены, ее даже обязали срочно зарегистрировать брак с бывшим мужем. Как военнообязанная, Азия не имела права ослушаться приказа, и вскоре она летела "за речку". Летела туда, откуда можно было и не вернуться.

  

  Молодая женщина не понаслышке знала о том, что творится в Афганистане. В те времена в газетах много писалось о строительстве в этой далекой стране школ и больниц, многие думали, что наши солдаты только этим и занимаются. Но у Азии поводов для иллюзий не было. В 1980 году из Афгана без ноги вернулся ее любимый родной брат Калжан, побывавший там в качестве фотокорреспондента. А теперь, значит, пришло и ее время самой узнать о том, в чем же заключается "интернациональный долг".

  

  Три года Азия отдала Афганистану, спасала человеческие жизни, помогала раненым, оплакивала убитых. И ни разу она не прокляла судьбу и не подумала о том, что находится на чужой войне. Эта женщина спасла из плена легенду советской военной авиации Александра Руцкого. Но при этом она не считает себя героиней.

  

  О том, с чем ей пришлось столкнуться на той страшной войне, Азия Тулекова рассказывает читателям "ЭК":

  

  - Некоторые считают, что война - это место, где женщинам делать нечего. Но наши ребята без нас бы там просто не смогли. Мужчина должен чувствовать рядом присутствие женщины. Честно скажу, что в первые дни я испытывала сильный страх. Понимаете, меня дома ждал ребенок, я не могла позволить себе не вернуться. Из мирной жизни я попала в самый настоящий ад, где даже ходить можно только по дорожкам, обозначенным флажками. Воды не хватает, в стакане с чаем плавают жирные мухи, пыль столбом. Косметика там вообще ни к чему: стоит только выйти на улицу, как через полчаса все лицо покрыто слоем пыли. Но человек ко всему может приспособиться. Хотя я так и не смогла там привыкнуть к мысли, что восемнадцатилетний мальчишка в любой момент может погибнуть от пули снайпера.

  

  - В Афганистан вас отправили как врача-бактериолога. В чем заключались ваши обязанности?

  - Проще ответить, в чем они не заключались. Помимо того, что я следила за всеми источниками воды, проверяла колодцы на наличие ядов и оказывала медицинскую помощь местному населению, я следила, не принимают ли наши солдаты и офицеры наркотические препараты. Это в Союзе тогда о них знали лишь единицы, а в Афганистане можно было без проблем купить любой наркотик. Также я лечила раненых. И знаете, что я заметила? В фильмах перед тем как умереть, смертельно раненные солдаты зовут маму. А в Афганистане последним словом наших ребят было: "Простите!". Кого, за что? У меня до сих пор в ушах звучит этот предсмертный шепот. Столько лет прошло, а мне все снятся те мальчишки, которые смогли вернуться домой только в цинковых гробах.

  

  - Женщина на войне - излюбленная тема циников, утверждающих, что все они отправляются в "горячие точки" исключительно для того, чтобы вдоволь нагуляться. Что вы скажете на это?

  - Можно подумать, что нельзя погулять у себя на родине. Люди, способные найти грязь во всем, существовали во все времена (именно существовали, а не жили). Честно скажу, были в Афганистане разбитные девчушки, прыгающие из одной постели в другую. Но нельзя же по ним судить всех! Между прочим, в Афгане создавались семьи, люди женились, выходили замуж. Многие женщины, приехавшие по приказу, ни разу не позволили себе ни одной любовной интрижки. Я вам сейчас раскрою один секрет. Когда мы "за речку" прилетали, нам удаляли противозачаточные спирали. Мол, чтобы сразу видно было, кто морально устойчив, а кто - нет. А в Афганистане легче снег найти, чем противозачаточные средства. Так что некоторым и поневоле приходилось блюсти честь! (Смеется).

  

  - Азия, вы находились в Афганистане три года. Приходилось ли попадать под обстрел?

  - Я даже не вспомню, сколько раз это было. В первый раз, конечно, жутко, а потом уже воспринимаешь обстрелы и налеты как нечто обычное. И вот эта жуткая привычка порой приводит к роковым последствиям. Очередная тревога, а ты уже свыкся с мыслью, что с тобой ничего не случится. Ведь сто раз бомбили, а ты до сих пор живой и невредимый! У нас одна девушка сгорела заживо, потому что не вышла из палатки. Может быть, уснула крепко после рабочей смены или подумала, что и на этот раз все обойдется: Не обошлось.

  

  Что касается меня самой, то и меня Бог не уберег от ранения. Нашу колонну обстреляли душманы, я получила ранения в руку и лицо. Самое интересное в том, что боли я тогда вообще не чувствовала. Стою, как ни в чем не бывало, а по лицу кровь хлещет. Помню, что я еще по сторонам глядела, пыталась узнать, много ли раненых, есть ли убитые. Потом в госпиталь увезли, японский хирург приводил меня в божеский вид, чтобы я могла в зеркало без страха смотреть. Мне тогда кожа понадобилась и много крови. Солдатики, мальчишки молоденькие, прибежали к врачу, предложили свою помощь. Так что на шее у меня кожа, взятая: Как бы это мягче сказать? Ах да, с солдатских бедер! Не побоюсь громкой фразы, но солдаты на войне - самые благородные военные.

  

  - Вы спасли из душманского плена Александра Руцкого. Было ли вам страшно, когда вы отправлялись на такую серьезную операцию, итог которой даже невозможно предугадать?

  - Когда я увидела нашего знаменитого Сашу Руцкого в плену у душманов, то подумала: вот оно - самое страшное зрелище, которое мне когда-либо доводилось увидеть. Александр всегда притягивал женские взгляды, был необыкновенно красивым мужчиной, о героизме командира полка "грачей" ходили настоящие легенды. Но узнать Сашу в тот момент, наверное, не смогла бы даже его мать. Гордость советской армии и объект лютой ненависти моджахедов лежал перед нами почти обнаженный и полностью седой. Все его тело покрывали синяки, ссадины и кровоподтеки. Александра пытали, прикладывая к коже раскаленные железные звезды. Он был без сознания.

  

  На меня возложили обязанности переводчика. Но то, что говорили лично мне душманы, я нашим офицерам перевести постеснялась. Эти подонки, пытавшие человека, оскорбляли меня непотребными словами, а сами спокойно уплетали плов и шашлык, пили прохладительные напитки. Перед ними умирал офицер: пусть он враг, но должно же быть сострадание даже к противникам! Об этом я им и сказала, добавив, что истинные мусульмане никогда так не поступают. Тогда разъяренный солдат ударил меня прикладом автомата. Наверное, думал, что я заплачу, испугаюсь. Но не было у меня ни капли страха, только презрение и ненависть. Если ты считаешь себя доблестным воином, то не имеешь права издеваться и глумиться над тем, кто веревками привязан к дереву. Один из "почтенных" аксакалов протянул мне собачью миску с какой-то жидкостью и произнес: "Если жалеешь эту русскую собаку, то выпей. Это его моча. Он же чистый и хороший!". Я ответила ему, что у человека, находящегося в таком состоянии, как Руцкой, и мочи-то уже никакой не осталось.

  

  Три дня мы вели переговоры, я до сих пор не знаю, во сколько оценили душманы голову Александра (тогда во всем соблюдалась секретность). Но мы все же спасли его и смогли забрать из плена. Врачи констатировали у него полную амнезию, он абсолютно ничего не помнил. Я потом неоднократно общалась с бывшей женой Руцкого, но к теме нашего разговора это не имеет никакого отношения.

  

  Татьяна АЛАДЬИНА, Алматы

  

  Отсюда: http://old.express-k.kz/show_article.php?art_id=32485

  

  

  

  

  

252. "НП.kz" (N 32 (480) 17.08.2007)

  

Афганская сага

  Они познакомились в Афганистане, где служили в составе Ограниченного контингента советских войск. Василий, кадровый офицер, выполнял свой воинский долг. Люба, операционная сестра, отправилась в чужую страну за романтикой. Теперь, спустя 18 лет после окончания этой войны, у них общие на двоих воспоминания. В который раз Василий и Люба сообща переживают эти драматические события, ставшие частью их жизни...

  

  Василия Анатольевича Семенова, кадрового офицера, направили в Кандагар в декабре 1981 года. До Афганистана служил на Севере, в Мурманской области, куда попал после АВОКУ - Алматинского военного общевойскового командного училища.

  

  Василий: В Афганистан отправили после отпуска. Я прекрасно понимал, что это не на один год. Что не сегодня, так завтра все равно туда попаду. Хотя мы понятия не имели, что такое война.

  Я командовал ротой. Охраняли территорию афганских союзников.

  После стольких лет рассказывать об этих событиях просто, а тогда нам объясняли, а потом мы своим солдатам, что цель присутствия Ограниченного контингента советских вооруженных сил: не допустить создания новых американских баз, установки ракет под боком у Советского Союза. Афганский народ, его лидер - Бабрак Кармаль, попросили нас туда зайти. На самом-то деле народ не особенно радовался нашему присутствию.

  

  Любовь Сергеевна Семенова, операционная сестра 7-й горбольницы Алматы, 15 февраля 2006 года, накануне даты вывода Ограниченного контингента советских войск из Афганистана, была награждена медалью “За трудовую доблесть”.

  

  

  Любовь Сергеевна (справа) с коллегами в Афганистане: в центре - начальник хирургического отделения Иван Владимирович, слева - рентген-лаборант Тамара Федоровна. 1983 год “Где они теперь? Может быть, отзовутся?”

  

  

  Люба: Это был 1982 год, мы знали, что в Афганистане война, идут бои, есть раненые, что гробы уже пошли оттуда. Мне было 22 года, уже созревший человек.

  Случай был. Афганцы привезли нам душмана. Мальчишке пятнадцать лет. Его связали так, что у парня руки отекли.

  

  Василий: А тебе не сказали, что этот мальчишка пять наших шлепнул накануне. Его надо было на месте кончить. У нас было принято: если друг гибнет от руки афганца, то уже не смотришь, сколько ему лет.

  

  Люба: Но он же все равно пацан... Какой он воин? Афганцы предупредили нас: будьте с ним осторожны, это - “дух”, то есть душман. Лицо у него, как у ребенка. Два военных его охраняли, а мы развязывали. И не могли распутать узлы: руки опухли, выглядели как боксерские перчатки.

  Меня всегда поражало, как мужественно переносили афганцы боль. При таких руках этот парень ни разу не застонал даже. Когда делали обработку ран, порой не хватало новокаина. Афганцев обрабатывали без анестезии, берегли дефицитный новокаин для своих. Как афганцы стоически переносили обработку ран, операции! Потом нас благодарили, приносили целыми ящиками фрукты - мандарины, гранаты.

  

  Василий: У них отношение к русским было до фанатизма доведено. Если душман гибнет в пятницу, то сразу попадает в рай. Так по пятницам эти пацаны-фанатики лезли на рожон. В Рамазан у них положено было неверного убить. Наш солдатик за водой приехал, а его два пятнадцатилетних пацана и зарезали. Пропаганда велась массированно: к мусульманству она никакого отношения не имела. Но душманы прикрывались-то мусульманством.

  Там, где вояки, там оружие и смерть всегда рядом ходят. Было множество случаев, когда сами себя стреляли: кто по-пьяни, кто случайно, кто со страху...

  

  

  Капитан Василий Анатольевич (справа) c однополчанином Варжавитиным. Кандагар, 1983 г.

  У Василия и Любаши Семеновых не оказалось совместных снимков в афганском фотоальбоме

  

  

  - Люба, чем привлек Вас Василий? Ведь Вы были в окружении доблестных воинов.

  

  Люба: Много офицеров приходило в госпиталь. А вот он один такой подтянутый был. Этим и пленил. Но Вася - невысокий, наверное, поэтому я не сразу на него обратила внимание. Приходил в госпиталь с глажеными сапогами.

  

  Василий: Да не “с сапогами”, а “в сапогах”.

  

  Люба: Ну да... Как он добивался, чтобы у сапог не было ни морщинки? Они у него всегда были отменно чистые и гладкие. Я однажды спросила даже, что он делает с ними? Василий ответил, что гладит. Пошутил, наверное.

  

  Василий снисходительно посмотрел на женщин - супругу и журналистку, и объяснил:

  - Есть специальные колодки, на которых сапоги растягивают. Нужна специальная мастика. За сапогами ухаживать нужно!

  

  Люба: Многие девчата ставили цель перед собой, когда в Афганистан ехали: выйти замуж за военного. У меня такой цели не было.

  

  - Афганистан для вас - это только тяжелые воспоминания?

  

  Люба: Несмотря на все, что мы там пережили, это были хорошие годы, очень насыщенные - в плане работы, общения. Мы вынесли много впечатлений. Только после Афганистана я почувствовала, как нужна наша профессия, как мы нужны. Почувствовала, что могу, умею.

  До Афганистана в нашу больницу, дежурную, часто привозили алкашей, бомжей. А тут контингент начисто поменялся, восприятие пациентов было совсем другое. Афганистан изменил во мне отношение к людям. По молодости их иначе воспринимаешь: не так заинтересованно, близко к сердцу.

  Мы в Афганистане быстро созрели. Только плакать научились. Раньше я не плакала вовсе. (Люба часто заморгала от выступивших слез). Когда у нас поступление раненых было, приезжали врачи со всех госпиталей, ни о чем не спрашивали, оказывали помощь. Работали слаженно, без слов понимая друг друга. Завезут ребят, полный госпиталь, в коридоре все заставлено - сплошь носилки. Раненых было так много, что их несли потоком, как дрова складывали вдоль стен.

  

  Когда я первый раз увидела эту картину, так у меня волосы дыбом стали. Я обомлела, не знаю, куда идти. Начальник хирургического отделения, Иван Владимирович, быстро вывел из обморочного состояния: “Что стоите? Немедленно смотрите тех, кто молчит!” Это самые тяжелые пациенты, им первым оказывали помощь.

  

  - Василий, а для Вас, кадрового офицера, чем был Афганистан?

  

  Василий: Для меня Афганистан - это тоже, в принципе, хорошие впечатления, воспоминания. Там было видно, кто что стоит. Ценили дружбу, помощь.

  

  - Какой самый памятный эпизод вспоминается?

  

  Василий: 7 ноября мы отмечали наш праздник. Немного выпили, как положено. Тут вдруг решили: “Поехали в госпиталь!” Мы отправились туда. Приезжаем. Хотели навестить Славу Трусова в хирургическом отделении. Трусова там не оказалось. Бежит мне навстречу хирургическая сестра, Наташа. Спрашивает: “Донор?”. Я сразу согласился поделиться кровью с раненым. Наташа говорит: “У него резус отрицательный”. Я отвечаю: “И у меня тоже”. А нас всего двое было во всей бригаде с отрицательным резусом. И группа крови, редкая, тоже совпала. А переливают же группа - в группу.

  Тут выскакивает хирург с криком: “Где донор? Парня теряем!” А солдату, Андрею из Свердловска, оторвало обе ноги. Наташа меня несколько раз спросила про группу, та ли? А у меня на руке татуировка с моей группой крови. Тут я спохватился: “Я же пьяный!” Хирург кричит: “Любую кровь давайте”. Наталья выкачала с меня поллитра.

  На следующий день пошел навестить Андрея, проведать надо крестника-то. Андрей увидел меня: “Вы мне кровь давали?” Спрашиваю: “Откуда знаешь?” Он отвечает, что сказали добрые люди. Андрей вдруг говорит мне: “Товарищ капитан, мне так хорошо стало после вашей крови, будто сто грамм выпил”. Такой был случай...

  Если бы я не приехал тогда в госпиталь, Андрей мог погибнуть, остаться без донора. Второго с отрицательным резусом, гражданского повара, могли и не найти в тот день. А меня будто сила какая-то притащила в госпиталь.

  

  Люба: Андрея потом благополучно эвакуировали. В Москве парню сделали протезы на обе ноги. Он поступил в институт, закончил его. Жаль фамилии не помню.

  

  - Как вы познакомились?

  

  Василий: Она меня увидела, сразу на шею прыгнула и заявила: “Он - мой”.

  

  Версия Любы: Я давно знала Васю, видела. Его друг, Володя - мой земляк с Ульяновска, нас познакомил. Ребята приезжали к нам в госпиталь, мы их чаем поили, общались. Они были нам как братья. Я жила в вагончике вместе с Тамарой Федоровной, моей афганской мамой. Мне было 22 года, а ей 45, потому и “мама”. У нее сын служил в армии в России. Она всех приводила, кормила. Сердобольная была. Мы с Федоровной провожали их в рейды, ждали, волновались. Так все и шло. Я заменилась раньше Васи. Он еще продолжал служить. И вообще бы там остался, если бы я не уехала.

  

  Василий: Да, мне предлагали в Кабуле остаться еще на полгода... Прослужил в Афганистане два года четыре месяца.

  

  Василий сделал Любе предложение в Афганистане. Но девушка благоразумно возразила: “Нам еще на родину вернуться надо”.

  

  - Я уехала вперед, не знала, когда вернется Вася. Вернется ли? Подаст ли знак? И останется ли живым?..

  Показала дома родителям фото Василия, афганское, на котором он, загорелый, прокопченный на знойном солнце, пристально, без улыбки смотрел в объектив. Родители ахнули: “Что это он такой черный?” Люба пошутила: “Афганец он”. Родители сразу поверили. Мама начала тихо причитать.

  

  Василий знак подал. Приехал к Любе и заявил, что теперь уже ничто не помешает их свадьбе.

  А мать Васи, Нина Алексеевна, все молитвы выучила, ждала сына.

  Сын приехал домой, в Алма-Ату, с невестой. Познакомил родителей с Любой, и уже вдвоем поехали на Украину, куда Василий получил назначение. Там молодые расписались. После Украины - служба на Дальнем Востоке. А потом Василий уволился из рядов Советской Армии, и молодожены уехали в Алма-Ату в 1991 году.

  

  У Василия Анатольевича много наград. Спрашиваю, какие из них самые памятные, дорогие. Василий указывает на Любу:

  - Вон моя самая дорогая награда ходит.

  

  Люба направилась в другую комнату за орденами супруга.

  Афганская награда, Национальный орден, приравненный к нашему ордену Красной Звезды. Множество медалей, которые Вася называет значками.

  

  - А этот за что?

  

  Держу в руках солидный орден. Но Василий не склонен расписывать свои подвиги.

  

  Василий: Да не помню я... Были в рейде, что-то делали... Хорошая звезда... Какой-то генерал приехал, торжественно вручил. Кажется, это был 1982 год... Засада была... Ходил один, ротой.

  

  Речь шла об ордене Красной Звезды, который дается за особые заслуги.

  Мои настойчивые просьбы: рассказать хотя бы об одном, самом памятном “эпизоде”, так и остались безответными. Это не было кокетством. Василий не хотел вспоминать то, что когда-то причинило боль. В отличие от Любаши он не плачет, вспоминая Афганистан. Он просто обходит самые тяжкие воспоминания.

  “Афганский синдром”, который по-разному проявляется у воинов-интернационалистов, в случае с Василием будто и не проявляет себя. Друзья говорят ему: “Ты будто и не был там. Спокойный такой”. Люба подтверждает: “Да, из всех прошедших Афганистан, кого я видела и знаю, Василий самым уравновешенным выглядит”.

  

  Вася, склонный вообще возражать и спорить, и тут уточнил:

  - Психануть я тоже могу! Да и не заметил среди друзей отклонений на почве Афганистана: все нормальные. Конечно, знаю придурков... Но это не от Афганистана зависит, а от человека.

  

  - Чем на гражданке пришлось заниматься?

  

  Люба: Я так и осталась операционной сестрой. Мне эта работа нравится. А Василию надоело надевать сапоги. И он решил уйти на гражданку. Он ведь на все руки мастер.

  

  По выслуге Василий уже 16 лет на пенсии. С воинами-афганцами встречается регулярно.

  

  - У меня друг, воин-афганец Юра Чепелев, на гражданке стал монахом, теперь он отец Агафодор. Сейчас хорошее дело задумал: с товарищами создал фонд “Казахстан без наркотиков”. В горах есть база, реабилитационный центр для бывших воинов-афганцев. Сергей Махашев тоже полезные вещи делает для наших афганцев, мы с ним учились вместе, воевали в Афгане.

  

  Старший сын Семеновых, Анатолий, отслужил в армии в Свердловске. Ему скоро 22 будет. Недавно женился. А младший, Валентин, учился в колледже экономики и права на программиста. Теперь в институт поступил. Уж если программистом быть, то настоящим.

  

  Василий истинными героями считает тех воинов-афганцев, кто сейчас, на гражданке, работает и думает не только о себе:

  - Они не впали в “афганский синдром”, не потеряли себя, и многое для тех, кто прошел Афган, делают. Вот это ребята, про которых надо писать! Они заслуживают. Они добились того, чтобы воины-интернационалисты и гражданские, кто служил в Афганистане, получили спустя годы свои медали. Мою Любашу в том числе наградили медалью “За трудовую доблесть”. Искали по ее девичьей фамилии - Туягина.

  

  Галина Галкина

  

  Отсюда: http://www.np.kz/old/2007/32/rludi1.html

  

  ___________________________________________________________________________________

  (1) - другая публикация о Любови СЕМЁНОВОЙ (ТУЯГИНОЙ) поставлена в "Дай cвoй адрес, "афганка". Часть 40-я "

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/www.shtml#421 - А.С.

  

  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кандагар, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Любови находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/5.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

253. "ПРЕМЬЕР" (N 8 (182) от 20.02.2001)

  

АФГАНСКАЯ ЖЕНА, АФГАНСКАЯ ВДОВА

  Тот последний год Ирина и Вадим Ершовы были вместе. На той войне...

  

  Расстрелянный рай

  

  Командир дивизии ракетных войск и артиллерии полковник Ершов был отправлен в Афганистан в 1984 году в качестве военного советника афганской армии. Все советники жили на небольшом огороженном забором участке на окраине города Кандагара, второго по величине после Кабула. Когда-то здесь жили американские строители, возводившие аэропорт в Кабуле. От них советским военным достались “в наследство” виллы и даже бассейн, выкрашенный голубой краской.

  

  Правда, “вилла” на самом деле была небольшим домиком, в котором ютились шесть-семь советских семей (американцы там жили по двое). А бассейном можно было пользоваться от силы несколько дней в месяц - из-за постоянной жары там быстро протухала вода.

  

  Нашим советникам в отличие от других военных можно было брать с собой жен. Но только четверть офицерских жен вслед за мужьями ехали на войну.

  

  Ирина Ершова поступить иначе просто не могла. Получив в Москве соответствующее разрешение, она в мае 1985 года прилетела в Кандагар как раз накануне их с Вадимом серебряной свадьбы. С собой у нее были две бутылки водки, которые по таможенным правилам можно было вывозить за границу. Они пришлись как нельзя кстати, чтобы отпраздновать 25 лет совместной жизни.

  

  “Первых пять дней я ощущала себя как на курорте, - вспоминает Ирина Сергеевна. - Было очень тепло, вокруг цвели гранатовые деревья, бассейн отливал голубой водой. И не было никаких обстрелов, не было ощущения, что ты на войне”.

  

  На пятый день Ершовы ужинали в своей маленькой комнатке, когда вдруг раздался странный для Ирины свист, и Вадим рывком стащил ее со стула, бросив на пол и фактически накрыв собой. “Ты что?!” - удивилась женщина. “Это обстрел, - объяснил ей муж. - Если он начнется, а меня не будет дома, то сразу прячься в маленький коридорчик за дверью. Это самое безопасное место”.

  

  Прятаться от обстрела Ирина научится быстро, узнав, что не нужно бояться свистящих снарядов: они не твои, так как летят мимо. “Своего” снаряда ты испугаться не успеешь...

  

  А еще она привыкнет оставаться дома одна с автоматом, если мужчины куда-то уехали, привыкнет постоянно жить в страхе, привыкнет к тому, что ее окружают змеи, скорпионы и фаланги. “Я их очень боялась, - говорит она. - Помимо того, что они очень ядовитые, нужно было постоянно помнить о том, что фаланги - очень верные друг другу и постоянно ходят парами. То есть если убить в комнате одну фалангу и не вынести ее из комнаты, то можно быть уверенным, что через несколько часов здесь же появится еще одна. Поэтому убитую фалангу сразу же сжигали и выносили на улицу, подальше от дома”.

  

  “Вологодские есть?”

  

  Мужчины уходили на войну, а жены оставались на квадрате 700 на 700 метров. У них почти не было воды, которую из экономии подавали лишь на два часа в сутки. Электроэнергию тоже приходилось экономить, а потому готовить нужно было на керогазах, так что при тамошней жаре кухня превращалась в пекло.

  В свободное время женщины вязали, потому что больше им было заняться просто нечем. Выходить за пределы участка было опасно - кругом были мины.

  

  На 23 февраля и 1 Мая офицерские жены ездили в соседнюю часть, где поздравляли солдат с праздниками. К этим дням женщины пекли торт - поджаренные на обычной сковородке коржи промазывались вареньем. Вручение торта проходило со своеобразной перекличкой - офицерские жены выкликали из толпы своих земляков. “Вологодские есть?” - спрашивала Ирина Ершова.

  

  Покупать продукты офицерским женам было негде. Раз в месяц они составляли списки, в которых нужно было учесть все - от соли до круп, рыбных консервов и тушенки. Все это в городок доставляли на бронетранспортере, и до следующего “заказа” надеяться на что-либо было бессмысленно.

  

  Недалеко от поселения советников был продовольственный рынок, однако женщин туда не выпускали. Только мужчины иногда туда ездили, да и то лишь за фруктами. Мясо и другие продукты чаще всего оказывались отравленными.

  

  У Ирины Сергеевны хранится много афганских фотографий. На одной из них запечатлен маленький белобрысый, ну точно русский мальчик с печальными недетскими глазами. “Это Вагиф, - рассказывает она. - Его мама жила в Киеве, где вышла замуж за афганца. Она переехала в Кандагар и родила двоих сыновей. Попытка самой избавиться от третьей беременности стоила ей жизни. Мальчишки остались сиротами, их отец снова женился, и они оказались никому не нужны. “Ты ел сегодня?” - спрашивали мы. “Ел чай”, - отвечал Вагиф.

  

  Последний воин

  

  Осенью 1986 года полковника Ершова должен был сменить другой офицер. Ирина Сергеевна уехала домой в июне, чтобы не пережидать в Афганистане самое жаркое время года, когда положенные в песок яйца испекались за несколько минут.

  

  Вместе с ней должна была отправиться и ее подруга, однако в самый последний момент она отказалась покупать билет на самолет. “Не знаю, Ира, - сказала она. - Меня здесь как будто что-то держит”. Через три недели после этого разговора муж женщины погибнет почти на ее глазах. А еще через месяц, 24 июля 1986-го года, на фугасе подорвется бронетранспортер с полковником Ершовым.

  

  “Я благодарна судьбе, что уехала, - спустя пятнадцать лет говорит Ирина Сергеевна. - Я не видела мужа мертвым, а значит, для меня он до сих пор жив. Все эти годы я говорю себе, что он на учениях и обязательно вернется. Во многом мне помог храм. Там меня научили терпению, кротости и смирению. Благодаря этому я выстояла”.

  

  

  Отсюда: http://premier.region35.ru/node/19766

  _____________________________________________________________________________

  (1) - другая статья об Ирине Сергеевне поставлена в "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 12-я"

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt4.shtml#148 - А.С.

  

  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кандагар, фотоальбом N 1" находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/5.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

254. "МВД Республики Беларусь" (13.06.2014)

  

Испытание на прочность

  

  В четверг вечером 20 ноября 2008 года в кабинет старшего оперуполномоченного оперативного отдела ИК-1 майора Кирилла Гринько прибежал санитар-осужденный: в отделении - захват заложника! У перевязочной уже собрались сотрудники. Операционная медсестра Ольга Казак успела выкрикнуть, что у захватившего ее парня - нож. Кирилл увидел кровь... Следственно-арестованный Е. из могилевской тюрьмы N 4 на излечении в республиканской больнице для осужденных находился с 12 октября. Запущенный отит. 18-летнему уроженцу Могилевщины недавно сделали операцию, и в тот вечер он отправился на перевязку.

  

  Всё могло закончиться трагедией, если бы не бесстрашные действия Гринько. Не раздумывая, офицер предложил себя вместо медсестры. Убедил: если заложница погибнет - некого будет удерживать. Наедине с вооруженным преступником, готовым на всё, Кирилл провел почти два часа. Тот требовал машину и одежду. «Алмаз» приступил к ликвидации, когда парень пустил в ход нож, ранив майора в шею...

  

  Кирилл Гринько знал, насколько опасен этот человек: ранее судимый за кражи и грабеж Е. обвинялся в убийстве. В разговорах с другими пациентами хвастался, как отрезал голову своей жертве (убивали из-за машины). Слушая это, даже осужденные вертели пальцем у виска.

  

  В республиканской больнице на территории столичной ИК-1 проходили лечение осужденные из всех исправучреждений страны. И для людей в белых халатах все пациенты были одинаковыми. Ольга Казак не знала, насколько ликвидированный преступник был «сложным» больным: «Для меня они все равны, а к этому я относилась как к ребенку». Многие годы она отдала республиканской больнице. Прошла через огненный Афганистан. А тут такое…

  

  С 1985 по 1987 год работала операционной медсестрой в военном госпитале Кандагара - одной из самых горячих точек на карте ДРА. Однажды в госпиталь привезли солдата, в теле которого неразорвавшаяся граната прошла через брюшную полость и застряла в предплечье. Врачам необходимо было извлечь заряд. Больных эвакуировали, остался медперсонал. Участвовать в операции должна была и Ольга. Она уже помыла руки и ожидала дальнейших команд. Однако саперы заключили, что слишком высок риск взрыва. Было принято решение ампутировать вместе с гранатой всю руку. В последний момент медсестер отпустили. Жизнью рисковали начмед (хирург по специальности), еще один хирург и анестезиолог. Отрезанную руку передали через окно...

  

  Как-то раз на операционный стол доставили мужа одной из медсестер. Супруг сходил в рейд, из которого вернулся без ног, с осколочным ранением брюшной полости. Молодой офицерской семье оставались считанные дни до возвращения в Союз. «Плакали даже врачи», - вспоминает Казак... Нет, офицер не умер. Люди в белых халатах сделали всё возможное и невозможное.

  

  Там же, в Кандагаре, Ольга познакомилась с будущим мужем Александром, кадровым военным из Дзержинска (первый раз его в госпиталь доставили с контузией, второй - подорвавшегося на мине). Отсюда - и дальнейшая география: после Афганистана Ольга из Тывы переехала к мужу.

  

  По возвращении в Союз непривычен был размеренный ход времени, тишина, покой. Не хватало обстановки фронтового госпиталя. Впрочем, «покой нам только снится». Вскоре Ольга Казак окунулась в омут новой работы.

  

  Помотавшись по военным гарнизонам, семья осела в Минске. Жена офицера пошла работать операционной сестрой в больницу для осужденных, где спустя десять лет и произошло ЧП. Руки, которые сделали бесчисленное количество перевязок, были изрезаны в кровь безжалостным 18-летним юнцом...

  

  Уже и больницы той нет, и колонии (расформированы). На их месте - высотки нового микрорайона. Подполковник Кирилл Гринько продолжает службу в ДИН МВД. Ольга Казак работает в столичной клинике, специализирующейся на лечении раковых опухолей. Об Афганистане ей напоминает медаль «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа», а о том, что произошло в ИК-1, - медаль «За отвагу». Кирилл Гринько указом Президента был награжден орденом «За личное мужество».

  

  Оперативник и медсестра часто перезваниваются, обмениваются новостями. Вспоминают и день 20 ноября 2008-го, ставший их вторым днем рождения. Время лечит, и о некоторых моментах теперь не могут вспоминать без улыбки.

  - Чего это ты, Олакаевна, тогда сразу побежала руки-то мыть? - спрашивает Кирилл.

  

  Когда преступник отпустил медсестру, Казак направилась не к дверям, а почему-то прямиком к умывальнику. Ни Кирилл, ни захватчик с ножом не поняли этого маневра.

  

  - ...Не знаю, - смеется Казак. - Наверное, подсознательно думала о том, чтобы инфекцию не занести. Это уже профессиональное. В исправучреждениях отбывают наказание и ВИЧ-инфицированные, бывали случаи, когда они дверные ручки специально пачкали кровью.

  

  Так уж вышло, что судьба помотала операционную сестру по жизни. Тывинка по национальности, а живет в Беларуси. Угодила даже в заложники. «Кто мог подумать, что такое произойдет?» - вздыхает Ольга Олакаевна.

  

  Кто-то, может, уже ушел бы из профессии, а она мужественно переносит испытания.

  

  - Возвращаясь мысленно к тем событиям, я всегда думаю: а как бы мои дети поступили? - говорит она. - И вспоминаю про Кирилла. Такой молодой - и готов был отдать жизнь за другого. Не каждый способен на такой поступок.

  

  Когда жена Кирилла Наталья узнала, что произошло, - ночь проплакала. Ведь у них дочь Саша. Но после сказала, что и сама поступила бы так же. Долго не могли в себя прийти и родители Кирилла: врач Валентина Николаевна, работник водоканала Иван Николаевич.

  

  Сегодняшнее место работы Ольги Казак тоже непростое. На операционный стол ложатся с раковыми опухолями, в коридоре Минского городского онкодиспансера можно встретить пациентов, которые украдкой молятся. Любой посетитель клиники по Академической невольно чувствует напряжение.

  

  Казак высокого мнения о врачах и медсестрах, с которыми сейчас трудится. Благодарна коллективу за то, что тепло приняли в свои ряды. Поздравляет всех с Днем медработников. А завотделением онкохирургии № 1 Александр Гладышев говорит спасибо за Ольгу Олакаевну.

  

  - Этому человеку присущи хладнокровие, твердость характера, что очень важно в нашей профессии. Чувствуется военная выправка, заключающаяся в принципе «сказано-сделано». В хирургии так и должно быть, мелочей здесь не бывает. Весь прошлый опыт Ольги Казак позволяет ей участвовать в любых операциях. А после того как в клинике узнали об афганском прошлом и о случае в колонии, еще больше зауважали. Спасибо МВД за такого работника!

  

  Александр СТРИГАЛЁВ

  

  Отсюда: http://mvd.gov.by/main.aspx?guid=198713

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кандагар, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Ольги находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/5.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

255. "Индустриальная Караганда" (04.02.2013)

  

День рождения шурави

  Митинг. В строю среди мужчин - одна женщина, Гульнара Акмаганбетова. Ей, прошедшей дорогами Афганистана, доподлинно известна цена мирного времени. Особенно остро она ощущает, что это порой очень скупо - отмеренные нам сроки жизни. Как счастлива она поднимать четырех дочек и сына.

  

  В гарнизоне было три тысячи наших солдат. Для большинства, 18-летних ребят, она казалась совсем взрослой. Ей тогда исполнилось 25. В 1985 году поехала в Афганистан добровольно. Собрала необходимые документы быстро, всего за 16 дней. Этому в военкомате Сатпаева даже удивились. Рекомендации с места работы, а также комсомольских и партийных структур были в порядке. А отправилась по собственному желанию в горячую точку, чтобы осмыслить судьбу, набраться опыта, такого горького и жестокого, - в те романтические годы это не было редкостью.

  

  Все чужие беды в гарнизоне переживались, как свои. И будто личным радовались хорошим новостям других. Когда колонна возвращалась в тишине, уже знали: есть потери. Если, подъезжая, машины гудели, в гарнизоне ликовали: вернулись все.

  

  До Афганистана Гульнара Абибулловна успела поработать дежурной справочного бюро в Жезказганском аэропорту, машинистом компрессорных установок на шахте в Сатпаеве. А по телевизору журналисты ЦТ показывали то, как советские люди протягивают руку братскому афганскому народу в строительстве новой жизни: сажают вместе деревья, поднимают дома из руин. Думала, что интернациональная помощь СССР заключается в созидательном труде. А там была война.

  

  Десять дней в пересыльной части в Ташкенте пролетели незаметно. Гульнара Абибулловна вспоминает: купила в столице Узбекистана туфли на высоких каблуках, очень даже модный костюм, почти от Шанель. И отправилась в парикмахерскую. Красивая и уверенная зашла в двухъярусный самолет, напичканный военной техникой. Все расположенные по бокам сиденья были заняты. Кто летел из отпуска, другие - такие же новички, как Гульнара Абибулловна.

  

  Кабул. Открылась хвостовая часть лайнера. Кругом камуфляж, военные машины, люди с автоматами.

  

  - На своих каблуках я осторожно шагнула на наледь афганской земли. Была зима. Оглянулась на самолет, увидела кабину стрелка и два пулемета наверху. Стало страшно. Сердце оборвалось. И такой стыд за свой страх, - вспоминает Гульнара Акмаганбетова.

  

  Гарнизон располагался в городе Шинданде. После инструктажа последовало размещение в общежитии. А в час ночи начался обстрел. Погас свет. Обстреливали ближайший аэродром.

  

  - Растаять и утечь в угол было моим желанием, - делится Гульнара Абибулловна. - Потом свет появился. Кругом все зеленые от страха - и новички и старослужащие. Я поняла, что такой же человек, как и все остальные ребята. Страх - это нормальное чувство.

  

  Гульнара Акмаганбетова работала в Шинданде машинистом насосных станций. В ее обязанности входил контроль за подачей питьевой воды. Насосная станция - зона особого санитарного контроля. Медицинская книжка должна быть безупречной. Поэтому и в госпиталь позднее Гульнару Акмаганбетову взяли только в хирургическое отделение, где все стерильно.

  

   Машинистом она работала сутки через трое. Услышала, что в госпиталь нужны люди. И свободные три дня проводила в больнице, ухаживая за ранеными и прооперированными солдатами. Ей диктовали письма домой. Потом мелкие процедуры научилась делать.

  

  - Три тысячи человек в гарнизоне, и все знали в лицо друг друга. Каждый на виду. Если человек гнилой, сразу ясно. Обстановка воспитывала. Да и нельзя быть гнилым на войне, - говорит собеседница.

  

  Мужчины были заняты войной. Женщины здесь служили по мирным специальностям, скажем, повара, доктора. Была и очень опытный библиотекарь, знающая, как подобрать литературу бойцам, кому и что предложить прочитать.

  

  Воинская часть, полевая почта 36936. Сюда летели ей письма из Сатпаева. А открытки, поступавшие к дню рождения, замполит собрал и вручил Гульнаре Абибулловне на общем построении. Сослуживцы попросили приехавший из столицы Союза ансамбль "Огни Москвы" исполнить имениннице песню. "Такого дня рождения у меня никогда больше не было", - признается Гульнара Абибулловна.

  

  Весть о начале вывода советских войск пришла, когда Гульнара Акмаганбетова еще оставалась в Шинданде. Шел май 1987 года. В конце 1987-го и она, самолетом, возвращалась домой. Вышел второй пилот и сообщил: пересекаем границу Советского Союза. В самолете были три женщины и сто восемнадцать мужчин. Все молча плакали.

  

  - Это я никогда не забуду. Увидела, как плачут мужчины. И тишина. Вспомнилось в тот момент, как тосковала по запаху полыни в степи после дождя. Все это часто снилось мне в Афганистане.

  

  Сегодня Гульнара Абибулловна трудится в Сатпаеве на шахте Западного рудника машинистом подземного конвейера. Своих односменщиц называет боевыми подругами. Награждена юбилейными медалями, выпущенными к 20-летию вывода войск из Афганистана, к 70-летию Вооруженных сил, а в прошлом году была отмечена знаком "Кеншi даѓћы" третьей степени. А день 15 февраля навсегда в ее календаре останется святым праздником.

  

  г. Сатпаев

  

  Автор: Валентин ШИПУНОВ

  

  Отсюда: http://inkaraganda.kz/articles/102093

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Шиндандт, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Гульнары находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/3.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

256. "ФАКТЫ" (08.06.2000)

  

Пройдя через ад афганской войны, медсестра Tая и ее муж Mихаил Иванниковы лишились ног,

  наступив на ржавую фашистскую мину времен второй мировой

  Свадьбу сыграли на больничных койках -- когда невесту собрали по кусочкам

  

  С Таей и Мишей мы встретились в уличном кафе, под «зонтиками». В жаркий день, за чашечкой кофе разговор должен был быть ненавязчивым и приятным, подчеркивающим легкость бытия. Но не получилось у нас с ребятами о приятном -- хотя и доверились они мне как близкому человеку. Не каждый день рассказываешь, каково смотреть на любимого человека, истекающего кровью. Каково ползти к автобану, и просить, оглядываясь назад -- «Любимая, ты только не умирай… » Да и жаловаться они не привыкли. Когда смотришь издалека на эту пару, только хромота выдает их трагедию. А так счастливые супруги: идут, улыбаются друг другу. Так они шли несколько лет назад по живописному немецкому лесу, таким же солнечным летним днем. Шли, влюбленные друг в друга, не подозревая, что следующий шаг изменит всю жизнь…

  

  «В Афганистане девочку-медсестру подстрелили, когда она просто вышла перекурить… »

  

  В Афганистан Тая приехала 27-летней девушкой. До этого работала медсестрой в детском отделении в родной Покровке Днепропетровской области. В Кундузе попала в отделение реанимации. Небольшое отделение, но сложное: сутками не спали, не выходили из отделения -- то брюшной тиф, то гепатит. Причиной эпидемий была вода. Затем работала в инфекционном госпитале, где обстановка была еще хуже. Сейчас ее почему-то не считают участником боевых действий, хотя врачи на войне всегда приравнивались к ветеранам. Их так же подстерегала смерть -- вокруг рвались снаряды, люди сновали под дождем из горячего железа.

  

  -- Нас постоянно обстреливали -- «взлетка» рядом была, осколки летели, -- вспоминает Таисия Иванникова, -- словом, война самая настоящая. Одну медсестру у нас на глазах убили -- украинская девочка, кажется, из Пятихаток стояла возле входа в отделение и курила. Ее подстрелил снайпер, который летел на вертолете. А она приехала в Афган на квартиру заработать. А другая заразилась от нашего бойца брюшным тифом и умерла. Мы все ходили под Богом. Я тоже переболела какой-то инфекционной лихорадкой. Ведь заразиться было проще простого: жара мучительная, 70 градусов, бинты, халаты, перчатки… Главврач учил нас, что нужно перестать бояться -- и тогда выживем. И мы перестали однажды, стали пить из общих стаканов и, как ни странно, подействовало.

  

  Она прослужила два года и домой прибыла уже после вывода войск. И тут -- случай. Начальник четвертого отделения, которое отправляло за границу, предложил: «Тая, у меня путевка горящая в Германию, завтра нужно выезжать. Ты-то свой срок не добыла, так что собирайся.»

  

  Она попала в немецкий городок Тойпитц, что возле Вюнсдорфа, в военный госпиталь, работала медсестрой в психиатрическом отделении. Там и познакомилась с Мишей. Он приехал в Германию по контракту -- сначала работал на танковом заводе, потом перешел в котельную, там же, в Тойпитце. Познакомились интересно -- сейчас оба смеются, не хотят рассказывать, но говорят, что это была любовь с первого взгляда. Четыре года жили вместе.

  

  -- Мы вообще давно решили пожениться, через год после знакомства, -- говорит Михаил Иванников, -- когда поняли, как сильно любим друг друга. Собрались буквально перед самим взрывом.. К родителям в отпуск ездили вместе -- знакомиться. Когда еще здоровыми были…

  

  «Вокруг красота такая, трава зеленая, а он ползет весь в крови… »

  

  Тот роковой день, 2 июля, они запомнили навсегда.

  

  -- Вечером Миша пришел с работы и говорит: «Тая, поехали за грибами», -- вспоминает она. -- Я еще тогда сказала: «Как же мы без велосипедов?» А он уже достал два. Мы и раньше в тот лес ездили. Советская часть -- как отдельное государство, у нас все свое было. Кроме леса -- он был на немецкой территории. А это как раз место массовых сражений, ведь до Берлина всего сорок километров. И до нашего были случаи, когда люди подрывались там на минах. Этих «железок» в земле около Хальбе много осталось.

  

  Оставив велосипеды, они пошли прогуляться. Шли, держась за руки, как вдруг Тая ногой поддела что-то железное.

  

  -- И тут как шарахнуло -- я сначала подумала, что это сверху. И я от испуга опустилась, села на эту мину сверху: у меня одну ногу совсем вырвало, а вторую -- в клочья. Я почувствовала, что будто бы лечу вниз, в какой-то металлический колодец и отчетливо помню запах серы. А потом, когда пришла в себя, смотрю -- у меня нога вокруг своей оси крутится.

  

  Мише оторвало правую ногу, а Тае -- левую. Миша сначала остался стоять, видимо, от шока. А потом упал, увидел Таю и пополз к автобану...

  

  -- Мы редко говорим об этом, но некоторые моменты запоминаешь на всю жизнь. Я помню, как он полз. Помню дорогу в лесу, зеленую траву, вокруг природа, красота такая. А он ползет весь в крови, оглядывается говорит мне: «Тая, любимая, я тебя прошу, ты только не умирай!» Скажет и ползет дальше.

  Тая плачет. Об этом нельзя вспоминать спокойно. Миша выполз на автобан и поднял руку. Сразу остановилась машина, из которой вышли немцы, потом остановили еще несколько машин -- искали сотовый телефон или рацию, чтобы вызвать «скорую».

  

  -- Так получилось, что Таю забрала немецкая «скорая», а меня -- наши, из части. Когда я пришел в себя, то сказал: «Тая в лесу». И наши выехали за ней, а тем временем у немцев Тая уже умерла -- клиническая смерть. Она потеряла много крови (практически всю) И только врач-реаниматолог из нашего госпиталя, Лихицкий, откачал ее. 15 дней она лежала в реанимации.

  

  -- Фактически мы с того света вернулись, -- вздыхает Тая, -- Когда нас привезли, окровавленных, с болтающимися на сухожилиях ногами, все наши в части стояли и не знали, что с нами делать. Плакали. И наш генерал Лютов стал ругаться из-за общего замешательства. Весь госпиталь ночью стоял под хирургией -- сдавали кровь. У меня была колоссальная потеря -- 4,5 литра, у Миши -- 2. Ноги нам ампутировали сразу же -- никакой, даже крохотной, надежды не было. Четыре месяца сна не было ни днем, ни ночью: одна ужасная боль.

  

  В первые дни я не знала, что мне ногу отрезали. Видела, что части указательного пальца нет и плакала над этим пальцем, думала, как же я теперь буду: ни кольцо не смогу надеть, ни маникюр сделать... А потом Мишу ко мне на каталке привезли и я все поняла. Потом стала плакать и кричать: «Зачем я осталась жить?» А врач мой сказал: «Для чего-то тебе Бог жизнь оставил. Вы с Мишей связаны теперь друг с другом на всю жизнь одной нитью. Так что должны на руках друг друга носить и понимать с полуслова.»

  

  Таю сложили буквально по кусочкам -- вторую ногу чудом спасли. Хотя до сих пор вырванная взрывом часть не зарастает кожей, из ноги постоянно течет -- пересаженная кожа не приживается. Целый год из Таи доставали осколки той ржавой мины -- и сейчас в ней их сидит около 80 штук!

  

  «Из своего госпиталя я сбежал, чтобы быть рядом с ней»

  

  Первое время Миша лежал рядом и слышал ее крики, звал медсестер, которые выходили на перекур: «Девчата, вы слышите, ей же плохо!» А когда его через четыре месяца перевели в другой госпиталь (так полагалось), он припрыгал на костылях обратно, чтобы быть рядом. До самого вывода войск, целый год, они пролежали в госпитале.

  

  Свадьбу сыграли прямо на больничных койках -- женщина, регистрировавшая их брак, была изумлена. Впрочем, многие восхищались их любовью: весть о ребятах разнеслась среди военных в Германии -- из других частей приходили свадебные подарки и душевные письма. Тогда еще молодожены не знали, что жизнь на родине будет на вкус горше, чем самая страшная в их жизни прогулка. Впрочем, все началось еще на немецкой земле.

  

  -- Немцы сказали, что выделят на лечение 150 тысяч марок. Куда пошли эти деньги, мы не знаем, в глаза их не видели, -- недоумевают ребята. -- Мало того, немцы халтурно сделали нам протезы -- они раньше времени развалились и мы увидели, что вместо титанового каркаса -- деревянный. Потом Миша их скотчем заматывал, чтобы хоть как-то ходить. Причем на протезы деньги перечислили наши же, Западная группа войск. А никакой компенсации мы от немецкой стороны так и не получили.

  

  Дальше бывало по-всякому. Хороших людей немало попадалось, но и обижали много, да и незаслуженно. В своей родной Покровке. Все, что в Германии заработали, потратили на продукты, чтобы выскочить из госпиталя поскорее, да и дома все быстро проели -- ведь поначалу работу найти сложно. Председатель комиссии ВТЭК пенсию им почему-то оформил не военную, как положено, а почти в два раза меньше, по общему заболеванию. Дома их ждали не поддержка и понимание, а равнодушие чиновников и праздный интерес зевак: как же эти калеки будут жить дальше.

  

  Слава Богу, есть друзья, которые всегда рады помочь. В облсобесе помогли машину получить без очереди. Когда посмотрели на их рентгеновские снимки. Предприниматель Игорь Калашник, в прошлом афганец, узнав об их судьбе, выделил им квартиру в Черкассах -- ее и поменяли на трехкомнатную в Покровке, поближе к старенькой Таиной маме. Но там вариант не из лучших для двух инвалидов -- пятый этаж, месяцами нет воды, здоровые люди носят ведрами, а Тае с Мишей -- как? Наберут с трудом одну ванну и черпают оттуда. Пять лет пытаются продать или сменять на частный дом, где нет этих тяжелых лестниц, на которых культи в кровь разбиваешь. Но в их родном городке это нереально -- в одном их подъезде так же безуспешно продаются еще четыре квартиры. Обращались за ссудой, чтобы купить дом -- безрезультатно.

  

  -- Мы же согласны платить, если бы нам дали ссуду на дом на несколько лет. Ничего ведь не просим -- отработаем.

  

  Отработают на базаре -- торгуют колбасой, цитрусовыми. То Миша постоит, то Тая немножко. Если не каждый здоровый человек выстоит день за прилавком, что уже говорить о них с их протезами. А ведь и эти протезы скоро придут в негодность. А кто сделает им новые, легкие -- об этом они задумываются с ужасом. Эти делали в Киеве бесплатно -- благодаря облсобесу, который выделил деньги и Александр Стеценко и Валерий Небесный быстро сделали им качественные протезы.

  

  «Чиновники считают, что я сама виновата»

  

  У них есть дочка, родная кровиночка, школьница, отличница, гордость родителей -- Мариночка.

  

  -- Девочка у нас прелесть, учится на одни пятерки, грамоты каждый год приносит, -- улыбается Тая. -- Английским языком занимается. Мы, себе в продуктах отказывая, нанимаем ей репетитора. Надеемся не на наше государство, а на нее.

  

  «Для меня главное -- дочь на ноги поставить, дать ей образование», -- по-мужски соглашается с женой Миша. Когда Тая забеременела вторично, они возлагали большие надежды на рождение мальчика. Сын вырастет -- и ему будет легче ухаживать за родителями: и воду принесет, и культю обработает. Ведь Мариночка уедет учиться. Тая мужественно выходила беременность, рожать планировала только в Киеве, где и Марину. Но роды случились раньше, в местной больнице. Мальчик был слабенький. Тая даже успела позвонить мужу сообщить радостное известие, но ребенок прожил десять часов и умер. Хуже всего эту страшную весть пережила Марина. Она ждала братика, ее психологически настраивали, чтобы не ревновала к младшему, чтобы заботилась о нем.

  

  Череда трагедий не сломила ребят. Они по-прежнему надеются на справедливость. Хотя о чем говорить, если за пять лет жизни в Покровке никто не вспомнил, что Тая прошла через Афганистан. В военкомате их отправляли в собес, а в собесе говорили: вы не наши. А в феврале, как раз после несчастья с ребенком, впервые пришла повестка о вручении подарка на концерте. Тая, зная свое «невезение», не хотела идти, но поддалась уговорам и Мариночку с собой взяла. Вывели на сцену, чиновница в очках долго искала ее фамилию, укоризненно поглядывая на нее: мол, на чужое позарилась, а сама не афганка. Так и не нашлась Тая в списках. Бросилась с пылающим от позора лицом прочь на улицу. Там и наплакалась вдоволь. Не считают ее заслуги достойными подарка из вермишели, водки и 20 гривен. Не достойны они с мужем получить нормальную квартиру, чтобы не ползти после пережитой сложной операции на сердце к себе на пятый этаж. Не достойна иметь каждые 2-3 года свой гарантированный протез. А когда ее негодующая мама написала свои размышления о судьбе дочери в местную газету, дама из райгосдаминистрации, некая Ольга Ковнир, в ответ отписала, что у Таисии Иванниковой и так достаточно всяких льгот и что она в Афганистан и в Германию просилась -- сама виновата. И ничего ей больше не положено.

  

  Те, кто так не считают и могут помочь Тае и Мише Иванниковым со ссудой на квартиру или с покупкой частного дома, а также с протезами, звоните по контактному телефону (05638) 2-74-89. «ФАКТЫ» обязательно напишут о вашем добром поступке и об изменениях в судьбе ребят. Надеемся, об изменениях к лучшему.

  

  Александра ДЕНИСОВА «ФАКТЫ» Киев-Днепропетровск-Киев

  

  Отсюда: http://fakty.ua/111884-projdya-cherez-ad-afganskoj-vojny-medsestra-taya-i-ee-muzh-mihail-ivannikovy-lishilis-nog-nastupiv-na-rzhavuyu-fashistskuyu-minu-vremen-vtoroj-mirovoj

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кундуз, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Таисии находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/6.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

257. "The Sumy Times" (21.02.2015)

  

У войны не женское лицо?

  Говорят, что война - это дело мужское. Все мы привыкли, что боец ​​- это мужественный, сильный и статный мужчина, который овладел один из самых страшных искусств - убивать. Но ни для кого не секрет, что в последнее время бок о бок с представителями сильного пола в боях были женщины. Лечили тела и души, выносили раненых с поля боя, утешали, вселяли надежду.

  

  В годы Афганской войны 1979-1989 г.г. женщины в основном работали в медицинских частях Афганистана. Их присутствие смягчало жизни, и предотвращала множества конфликтов, давала эмоционально-психологическую разрядку мужчинам после боевых действий. Они лечили, заботились и были рядом в трудную минуту. А что чувствовали в это время сами женщины? Чего боялись? О чем мечтали?

  

  Люстру сделали из мины...

  

  

  Елена Шемет(1) с мужем

  

  

  «Попав в Афганистан в двадцатилетнем возрасте, я начинала службу в звании прапорщика военной медслужбы, - рассказала сумчанка Елена Шемет. - В Кабуле я была одной женщиной среди нескольких тысяч мужчин».

  

  Елена имела отдельную комнату, в которой пыталась создать домашний уют. Сшила штору и скатерти, обклеила обои. Мужчины пытались тоже помочь юной девушке, в частности сделали для нее люстру из... мины.

  

  - Часто командир полка был недоволен, потому что у меня были носки не по уставу - слишком белые. Кроме того, я никогда не носила шапку, потому что нужно было отдавать честь, а мама меня учила, что честь надо беречь, - говорит женщина. - Сначала я недооценивала реальность событий, мне казалось, что я герой фильма о войне. Но после первых боевых операций, поняла, что это не кино, здесь все по-настоящему. И смерти, к сожалению, реальные ...

  

  Боевые товарищи относились к Елене как к дочери или сестре, никто и не думал как-то обидеть или оскорбить. Зачастую солдаты приходили к ней в гости, приносили письма от своих девушек, советовались с ней.

  

  - Именно на войне в Афганистане я встретила свою любовь, он был командиром батареи, - вспоминает она. - Высокий, статный, строгий, о таких говорят, «человек на своем месте». Наверное, это была любовь с первого взгляда. Уже третья наша встреча проходила в посольстве, где мы женились. Я совсем не жалею, что попала туда. Командиры часто говорили мне, что я не женщина, а прапорщик.

  

  

  

  «Знакомство началось с моего крика...»

  

  «В первый рабочий день меня назначили на должность операционной сестры в спецотделения, - вспоминает себя в двадцатитрехлетнюю возрасте Любовь Безверхая. - Операций было много. Тяжелые ранения, смерти, инвалиды ... Война есть война. Бывало, что двое суток подряд оперировали, много приходилось делать экстремальных операций. Уставали так, что мечтали только о сне ».

  

  Как и предыдущая героиня, Люба не искала любви на войне, но встретила свою судьбу именно на службе. Ее будущий муж приехал в часть чуть позже, его назначили врачом-анестезиологом.

  

  «Знакомство началось с моего крика, поскольку он нарушал санитарные нормы: вышел из операционной в бахилах на балкон покурить, и не переодел их, вернувшись, - улыбается Любовь Безверхая. - Впоследствии между нами завязалась дружба, ходили друг к другу в гости, общались. К сожалению, в Афганистане цветы были для нас роскошью, поэтому на свидание он мне приносил шоколад, зефир и минеральную воду «Боржоми».

  

  

  

  «Думаю тихо про себя - вот бесстыдные...»

  

  

  Любовь Воскобойник(2)

  

  

  «Когда приехала в Афган, то одной из первых, кого увидела, была девочка лет десяти без ноги. Эта картина до сих пор у меня перед глазами, - вспоминает Любовь Воскобойник. - Что удивило в Ташкенте, так это пренебрежительное отношение к женщинам. Хотя и некоторые из наших девушек тоже забывали правила приличия. Знаете, у нас говорили: кто за чем ехал, то тем и занимался. Бывает, иду мимо солдат и слышу сзади свист. Думаю про себя: «Вот бесстыжие!»

  

  Все видела Любовь Воскобойник в далеком Афганистане: и декабрьский холод, и январские подснежники, и землетрясения, и даже гранаты в личном столике. Девушка работала анестезиологом. Раненые поступали в любое время дня и ночи сразу с передовой. Никто никогда не сидел дома, не считал свое рабочее время, работали время всю сутки.

  

  «Иногда бывало, отправим раненого на вертолете в госпиталь, приходим домой и плачем, потому что он жив остался», - говорит.

  

  

  

  «Страшно, когда разрываются снаряды»

  

  

  Людмила Звирко (справа)

  

  

  «До поездки для меня Афганистан был экзотическим картинкой: живописная река Кабулка, таинственная культура, интересные женщины в парандже. А война? В двадцать четыре года она не была такой страшной, как сегодня, - рассказала сумчанка Людмила Звирко. - Работала в инфекционном госпитале. Его часто обстреливали, разрывались снаряды, особенно перед выводом наших войск гремело так, что мы не знали, куда себя деть ».

  

  Работать было нелегко, ведь летом в их медицинском учреждении лечилось более тысячи больных - и военных, и жителей Афганистана. Выходить за территорию заведения запрещалось, да и в гости к ним не спешили уходить, боялись инфекций. По словам Людмилы Звирко, за два года, что она была там, в госпиталь приехала с концертом только Оксана Билозир. Но она и другие девушки понимали, что они здесь, чтобы спасать человеческую жизнь.

  

  Прошли годы, много сегодня упоминается Людмиле Анатольевне: интересный Новый год в Афгане, работа в госпитале и лицо больных, знакомство и женитьба уже в родных Сумах с мужем, который, кстати, тоже был воином-интернационалистом ...

  

  - Когда я пришла на митинг к Мемориалу памяти воинов, погибших в Афганистане, я заплакала, - говорила она. - Этот год открыл старые, казалось бы, давно забытые раны. Но сегодня они болезненные в тысячи раз, потому что понимаешь, что сейчас военные действия проходят в твоей стране, и затрагивают они твоих родных и близких ...

  

  Сегодня многие представительницы прекрасного пола, к сожалению, тоже закаляются «пламенем» войны. Они, как и в далеких 1940-х, и в немного более близких 1980-х, вместе с мужчинами работают в «горячих точках» уже нашей независимой Украины. Им приходится бок о бок с солдатами под обстрелами жить, работать, спасать жизни. И в то же время быть слабыми, нежными и любящими. Кто сказал, что в войны не женское лицо ?!

  

  Янa Матвиенко

  

  Отсюда: http://sumy-times.net/blogs/yana/667/

  

  ______________________________________________________________________

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Елены ШЕМЕТ находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  (2) - военные фото Любы ВОСКОБОЙНИК вместе с фотографиями её сослуживиц находятся в фотоальбоме "Файзабад, фотоальбом N 1",

  поставленном здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/7.shtml#73

  

  Небольшая информация о Любе ВОСКОБОЙНИК так же имеется

  здесь: http://usva.com.ua/veteranu/325-voskoboynik-lyubov-mihaylovna.html

  

  В сети мало информации на Любовь ВОСКОБОЙНИК, но по характеристике, поставленой в "Файзабад, фотоальбом N 1" здесь, я выяснила провинцию, должность и года службы Любы: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/7.shtml#80 - A.C.

  

  

  

  

  

  

258. "ayaris.ru"

  

Хабибуллина Альфия Анваровна – инженер-конструктор радиоэлектронной аппаратуры,

  участник Афганской войны

  

  

  

  Альфия Анваровна родилась в Казани. Её отец работал на Механическом заводе, а мать была заведующей производством в общепите. В семье было трое детей, Альфия Анваровна выросла в частном доме в Ометьево, она вспоминает, как каталась на лыжах и санках на том месте, где сейчас проходит линия метро.

  

  В школе Альфия Анваровна больше всего любила математику, Ольга Петровна, учительница по этому предмету, была для нашей героини авторитетом и примером для подражания. Кроме учебы она некоторое время занималась легкой атлетикой. В школьные годы она мечтала стать врачем.

  

  Но в Медицинский университет поступать Альфия Анваровна побоялась и поступила в КАИ. Учиться было нелегко, времени на развлечения почти не оставалось, тем не менее студенческие годы Альфия Анваровна считает очень счастливыми. После окончания вуза она три года проработала на заводе. Потом перешла на работу в лабораторию аэропорта, проверяла приборы на исправность.

  

  В 1984 году Альфия Анваровна по собственному желанию решила поехать в Афганистан, работать заведующей домиком предполетной подготовки: «Меня направили в воинскую часть в Газни, это город на пакистанской границе, в горах – там находилась вертолетная эскадрилья».

  

  Когда Альфия Анваровна приехала в часть, выяснилось, что должность упразднили, и она начала работать заведующей складом, а по совместительству выполняла много другой работы. Через два года она перевелась в группу расшифровки полетов в Джалалабад. Часто ей приходилось по ночам расшифровывать «черные ящики». Однажды прямо на её глазах сбили два вертолета. За время проведенное в Афганистане Альфия Анваровна приобрела верных подруг и стала больше ценить жизнь.

  

  В июне 1987 года Хабибуллина вернулась в Советский Союз, в город Балашов и стала работать диспетчером на командно-диспетчерском пункте. Там она стала встречаться с сослуживцем по Афганистану, родила сына Артура, но гражданский брак оказался недолгим, через некоторое время Альфия Анваровна с Анатолием расстались.

  

  Наша героиня вернулась в Казань на прежнюю работу в аэропорт и проработала там почти до пенсии.

  

  Больше всего в людях Альфия Анваровна ценит порядочность и готовность прийти на помощь. Она пожелала своим потомкам счастья и исполнения их желаний.

  

  Отсюда: https://ayaris.ru/guest/578

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - фотоальбом "Гaзни, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Альфии находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/w2a.shtml - А.С.

  

  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Джелалабад, аэродром, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Альфии находится

  здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/10.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

259. "Аргументы и факты" (N 9/2005)

  

От Кабула до Барселоны

  

  

  

  «Горы и выжженная пустыня без единой зелёной травинки, над которой высоко-высоко в белёсом небе парит орёл. И среди мёртвой тишины вдруг пение птиц...» - вспоминает свои первые впечатления об Афганистане Зоя Попова.

  Обстрел колонны и десантного вертолёта, работа от рассвета до заката на военной продовольственной базе, жара под пятьдесят градусов, госпиталь в Кабуле, в который с поля боя привозили раненых ребят, годившихся ей в сыновья... Всё это было потом.

  

  «Так уж мы были воспитаны...»

  

  - Казалось бы - столько лет прошло, а война не отпускает! Посмотрите, вот фотография нашей базы. А это мы молодые... А здесь информация уже из местной прессы о недавней гибели в Афганистане военнослужащей из Испании...

  

  Зоя листает альбом, в который она год за годом собирает материалы из российской и испанской прессы, посвящённые афганской теме. Со старой чёрно-белой фотографии, лежащей на столике в барселонском кафе, где мы встретились, улыбается пухленькая блондиночка с причёской Мэрилин Монро. „А выжженная пустыня и слепящее солнце снятся мне до сих пор...“

  

  - Как же вы оказались в Афганистане? Казалось бы, в спокойное время женщине отправиться туда, где война...

  - Так уж мы были в советские времена воспитаны. «Он хату покинул, пошёл воевать, чтоб землю в Гранаде крестьянам отдать...» Вот и я поехала исполнять свой интернациональный долг. Папа назвал меня в честь комсомолки Зои Космодемьянской, и это наложило отпечаток на всю мою дальнейшую жизнь, - говорит Зоя Попова.

  

  А компот - солёный

  

  1985 год. По распределению она должна была ехать в Кандагар. Но одна из женщин, также отправлявшаяся на войну, уговорила поменяться, так как хотела быть рядом со служащим там сыном. Зоя согласилась и попала в Хайратон - на продовольственную базу на севере Афганистана. Там не велись сильные бои, и, кто знает, может, этот обмен спас ей жизнь.

  

  - Мы работали с утра до обеда и с пяти до поздней ночи. Мужчины разгружали вагоны, иногда по восемь - десять в день. В самую жару делали перерыв, как бы это назвали в Испании - сиесту. Мы должны были принимать и распределять по воинским частям продовольствие и товары, поступающие из СССР. В основном консервы всех видов. Иногда они были уже с «бомбажем» - вздувшиеся от сильной жары. Всё надо было перебрать вручную, помыть и рассортировать. Консервами мы и питались. Спали в палатках, мылись в пустых контейнерах. Но самым трудным для большинства оказалось отсутствие нормальной питьевой воды. Вода была солёной и сильно хлорированной. Помню, увидела в первый раз на столе компот, обрадовалась - а он солёный...

  

  Мешок на голову - и кто потом найдёт?

  

  - Нам запрещено было выходить за пределы базы. Женщин там просто-напросто похищали. Мешок на голову - и кто потом найдёт? И у нас были случаи...

  

  Иногда нужно было что- то купить в местной лавке - «дукане». Тогда нас вывозили в город, но всегда в сопровождении солдат с автоматами. Нам, женщинам, работавшим на базе, оружие и бронежилеты не полагались. Когда машина останавливалась, её окружали мальчишки-«бача», прижимались лбом к стеклу и смотрели на чудо чудное - белую женщину без паранджи. Афганская милиция - «царандой» - гоняла их от машин, но, надо сказать, и взрослые мужчины вели себя как мальчишки. Все норовили потрогать эту белую женщину. Якобы, у местного населения считалось, что это принесёт удачу.

  

   Хайратон - городок небольшой. Глиняные домики, в стенах которых вязнут пули. Он был расположен в стратегически важном месте - около моста, по которому поступало продовольствие для наших военных баз. В Афганистане не было железных дорог, единственная ветка в три километра длиной проходила через этот мост. В Хайратоне велась оживлённая торговля. Но часто из пустыни дул горячий ветер, несущий песчаные бури. Наши называли его «афганец», а местные - «шурави». И тогда улочки вымирали, всё засыпало колючим рыжим песком...

  

  Новогодняя ночь: стоны и кровь...

  

  - Даже афганцы признавали, что советские военные - самые гуманные. Столько помощи и подарков их детям никто больше не делал. К нам на базу приезжали с концертами афганские школьники. Уезжали - гружённые рисом, консервами, конфетами.

  

  Тяжёлая работа, непривычные продукты, плохая вода... В итоге Зоя оказалась в госпитале с диагнозом «инфекционно-ревматоидный полиартрит». В госпиталь в Кабуле удалось попасть уже в самый критический момент, когда больше не могла передвигаться самостоятельно. А потом - месяц влёжку на больничной койке. Зоя не могла даже удержать в руках ложку.

  

  - Самое тяжёлое воспоминание той поры связано с новогодней ночью 1986 года. Под Кабулом шли ожесточённые бои, и к нам привозили раненых. Мест не хватало, люди лежали в коридоре. Стоны и кровь... Молодые парни, которые годились мне в сыновья... - Зоя закрывает лицо руками. Время не может притупить эту боль.

  

  Цветы от мэра

  

  - Конечно, остались и хорошие воспоминания от той поры. Был забавный случай, когда мэр Кабула, лежащий в соседней палате на обследовании, подарил мне большую корзину цветов. Когда я начала потихоньку подниматься с койки, он всё время приглашал зайти в его палату, «покушать фрукты, послушать музыку». Я, конечно, отказывалась. А то, глядишь, могла бы стать какой-нибудь третьей женой, - улыбается Зоя.

  

  После месяца без движения, когда надежды почти не осталось, в Кабул приехали врачи из Москвы, практикующие иглоукалывание. Они-то и поставили Зою на ноги. Потом ещё два месяца она проходила в госпитале восстановительное лечение. А дальше для наших солдат афганская война закончилась.

  

  Жизнь продолжается

  

  Зою демобилизовали. Она получила инвалидность второй группы. Работать, как прежде, бухгалтером, сидя целый день на одном месте, она не могла. Боли в суставах, давление под 200, перебои с сердцем. Пришлось переучиваться на газового оператора. Вскоре в стране начались кардинальные перемены, и женщину пред- пенсионного возраста уволили. Но сдаваться она не привыкла! Зоя выиграла процесс против незаконного сокращения и через месяц... уволилась сама.

  

  Она решила круто изменить свою жизнь. На компенсацию в тридцать тысяч рублей, которые отсудила у прежних работодателей, немного подлечилась и купила путёвку в Испанию. Там уже жили её сестра и дочь. За время болезни Зоя сильно располнела, практически не следила за собой. Но перед поездкой в Испанию похудела на несколько десятков килограммов, сразу сбросив и лет пятнадцать. Оказывается, и в 55 лет не поздно изменить отношение к жизни. Воспитанная на идеях коммунизма-атеизма, Зоя теперь верит в Бога, практикует дыхательную гимнастику, занимается самоомоложением. Спит на террасе на открытом воздухе. Изучает восточную философию. Болезни потихоньку отходят. Теперь это женщина, уверенная в себе и радующаяся каждому дню.

  

  Но, несмотря на разительные перемены, произошедшие в жизни, память об Афганистане живёт в её душе. Зоя Попова бережно хранит почётные грамоты и медали «Участнику войны в Афганистане» и «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа»... У неё есть удостоверение, действительное на территории не существующего ныне государства - СССР. И воспоминания.

  

  - Я ни о чём не жалею. Афганские годы были хорошими годами моей молодости. Там я встретила свою любовь... А потерянное здоровье теперь восстанавливаю в Испании. Когда на рассвете выходишь на море, делаешь гимнастику - такой прилив энергии! Каждый день не устаю повторять: «Я люблю себя и весь мир!»

  

  Текст: Юлия БЕНЦАЛЬ, Барселона, "АиФ.Европа". Фото автора.

  

  Отсюда:

  https://www.europa-reporter.eu/exklusiv/%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D1%8F-%D0%B6%D0%B8%D0%B7%D0%BD%D0%B8/zoya-popova/

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - фотоальбом "Хайратон, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Зои находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/95.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

260. "Департамент внутренней политики Брянской области" (10.02.2014)

  

Остался он в сердце моем

  

  

  

  Прошло четверть века с тех пор, как в Афганистане были свернуты гарнизоны, многие заставы и блоки 40-й Армии и её военные колонны двинулись на север, преодолевая знаменитый перевал Саланг. 15 февраля 1989 года из этой страны были выведены последние советские войска. Так была подведена черта под этой затянувшейся войной. Среди тех, кто навсегда покидал Афганистан, была и медсестра Татьяна Ильинична Батюкова. Для нее оставался в прошлом Кабул, центральный госпиталь, где она работала… Прошло четверть века, но воспоминания об Афганистане не потускнели с годами, не стерлись из памяти. Почти год, проведенный под горячим солнцем этой республики, занимает особое место в ее жизни.

  

  – Мои родители не знали, что я в Афганистане. Сказала, что уехала работать в Чехословакию. И только по письмам догадались, где я нахожусь, – вспоминает Татьяна Ильинична.

  

  Сейчас она работает медсестрой в Селецкой врачебной амбулатории, на своей родине. Свой трудовой путь в медицине начинала в 1979 году в больнице города Злынки после окончания Новозыбковского медучилища. И в этом же году, в декабре, начался ввод советских войск в Демократическую Республику Афганистан. Шло время, а победного окончания войны так и не наступало. Только «черные тюльпаны» все чаще взмывали в небо, неся на родину страшный «Груз-200». Татьяна не могла равнодушно слушать сообщения о боях, о потерях, которые несла наша армия. И в ее родной Трубчевский район стали приходить цинковые гробы, над которыми безутешно рыдали матери.

  

  – Мне хотелось помочь Родине. Подала заявление в военкомат и скоро получила вызов. Это был март 1988 года. Таких, как я, добровольцев из Москвы направили в Киев, оттуда – поездом в Ташкент. До Кабула мы летели на ИЛ-62. Вместе с военнослужащими нас было около трехсот человек. Летели ночью, так как за нашими самолетами охотились душманы, сбивая их самонаводящимися ракетами «Стингер». Было страшновато, ведь впереди – неизвестность. Через полтора часа приземлились в Афганистане. В центральный госпиталь нас, медицинский персонал, везли на автобусах. Мне казалось все нереальным, думалось, что все происходит не со мной, и я просто смотрю какой-то фильм.

  

  Кабул... Этот необычный город, с улицами, изрезанными арыками, одноэтажными домами. На ярком небе фиолетового оттенка – слепящее солнце, горы, вершины которых покрыты вечными снегами… Все было новым, необычным, – продолжает свой рассказ моя собеседница.

  

  Госпиталь располагался в бывшей королевской конюшне, стены которой были метровой толщины. Здание окружал такой же неприступный забор. Буквально на второй день началась нелегкая работа. Татьяну Ильиничну определили в травматологическое отделение, где находились ребята с ранениями в руку или ногу. Стоны, кровь, ампутации… Через месяц перевели в сложное нейрохирургическое отделение, где лежали совсем тяжелые, получившие ранения в голову или позвоночник.

  

  Раненых обычно привозили ночью. Начинались операции. Хирурги, в основном, были из Ленинградской медицинской академии. К утру медсестры уже валились с ног.

  

  Пределы госпиталя медперсонал не покидал. С местным населением не общались. Правда, когда на лечении находился раненый афганский летчик, его навещала жена. Как-то угостила всех своими лепешками, по-афгански – «наан». Они были необыкновенно вкусными. А каждодневное меню госпиталя особым разнообразием не отличалось – каша, консервы… Однажды возле госпитального забора взорвался припаркованный легковой автомобиль. Забор в этом месте разнесло, повылетали стекла в окнах. Как раз в это время в столовой готовили салаты из свежих огурцов и помидоров. Все с нетерпением ждали обеда. Но это долгожданное и редкое блюдо оказалось усыпанным мелкими осколками. В результате теракта пострадали два наших охранника и погибли двое афганских мальчишек, которые в это время находились на улице недалеко от автомобиля.

  

  В мае 1988 года вступило в силу соглашение о выводе советских войск из Афганистана. Но последние советские солдаты покинули страну только в феврале 89-го. Вот как вспоминает это время Татьяна Ильинична:

  

  – Мы уходили 8 февраля. Раненых забрал борт ИЛ-62. Медперсонал же улетал обычным пассажирским авиалайнером. Мы зашли в салон самолета и ожидали вылета целых восемь часов. Причину такой длительной задержки никто не объяснил. Потом нас всех переправили в салон уже знакомого нам всем ИЛ-62, который приземлился не в Ташкенте, а за 228 километров от узбекской столицы – в Коканде. Некоторое время мы находились в так называемом пересыльном пункте, в палатках, где стояли двухъярусные кровати. Было очень холодно, грелись возле костров. Позже рейсом Ташкент–Москва прилетели в столицу. Афганистан я покидала с грустным чувством. Жаль было ребят, которым так и не пришлось увидеть родной дом, жаль было тех, кто вернулся инвалидом...

  

  Как память об Афганистане, она хранит несколько осколков, которые подобрала тогда возле разрушенного госпитального забора. Да еще японский кассетник «Сони», на котором слушала песни в исполнении знаменитых «Голубых беретов». В одной из них есть такие слова: «Память останется с нами, не уходит память в запас. Мы не выбирали время и знамя. Время выбрало нас!» И, конечно, бережно хранит награды – медаль «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа». Эту медаль ей и ее сослуживцам вручал сам президент Афганистана Наджибулла. А через 20 лет она получила еще одну награду – медаль «20 лет вывода советских войск из Демократической республики Афганистан». И еще у нее есть мечта – снова побывать в солнечном Кабуле – уже в качестве туриста.

  

  В. СЕМЕНОВА

  Фото автора

  

  Отсюда: http://dvp32.ru/2014/02/ostalsya-on-v-serdcze-moem/#more-3548

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Татьяны находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  

  

  

Продолжение "Дай cвoй адрес, "афганка" (Часть 24-я)"

  находится здесь:

  http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt9k.shtml

  

  

  

  

---

© Copyright Смолина Алла Размещен: 04/09/2018, изменен: 07/04/2024. 104k. Статистика. Глава: Афганистан АФГАНИСТАН. Информационные издания об афганках Иллюстрации: 9 штук.

---

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru (с) ArtOfWar, 1998-2023