Я, СМОЛИНА А.Н.:

  

  1. В чужих газетных статьях ничего не правлю, отсюда иногда одно и то же медицинское учреждение называется по разному.

  

  2. У некоторых героинь не указано место службы, возможно потому, что тогда это считалось военной тайной.

  

  3. У других героинь отсутствует отчество. Там, где я знаю лично или отслеживаю по другим газетным публикациям, - там я отчество ставлю.

  У остальных только те данные, какие дала газета.

  

  4. Красным цветом даю сноски на дополнительную информацию, если она у меня имеется.

  

  

  

  

  

  

  

  Этот раздел собран удивительным человеком. Ольга Анатольевна КОРНИЕНКО, добровольная помощница, изъявившая желание отыскивать информацию об "афганцах" и "афганках", живых и погибших. Она не только добывает информацию, но, когда невозможно скопировать, перепечатывает материал вручную.

  

  И неважно, что Ольга Анатольевна - не ветеран войны, благодаря ей мой военный архив пополнился многочисленными фактами о тех, чьи подвиги упоминаются не так часто - о служащих (вольнонаёмных) советской армии, прошедших горнило афганской войны.

  

  Хотелось бы иметь больше таких помощников, однако, как показал многолетний опыт по сбору архивных данных, серьёзные ответственные альтруисты на жизненном пути встречаются не часто. Можно сказать, моему архиву повезло.

  

  

  

  

  

  271. Нина Семеновна ГРИГОРЬЕВА, Кабул,

  424-я вещевая ремонтная мастерская в/ч пп 84641 "М", 1980-1982

  

  272. Светлана Викторовна СЛОБОЖАНИНОВА,

  то ли врач, то ли работник с секретными документами спецподразделения КГБ

  

  273. Вера Анатольевна БЕЗУГЛЫХ, врач, морг ("под Кабулом"), 1984-1985

  

  274. Наталья КАЗАНКОВА (ТОКАРЕВА), Шиндандт, вещевая служба,

  вертолётный полк, отдельная вертолетная эскадрилья, 1982-1983

  

  275. Наталия Леонидовна МЕЛЬНИЧУК, Шиндандт, фельдъегерско-почтовая связь, 1986-1987

  

  276. Людмила Евгеньевна АВДЕЕВА, Кабул, жена работника посольства, 1985-1988

  

  277. Нина Константиновна ЧУГУНОВА, Кабул, жена работника посольства, 1979-1980

  

  278. Надежда Васильевна ВАЛУЕВА, Пули-Хумри, зав. складом.

  После - Кабул (муж служил зам. начальника штаба 180-го мотострелкового полка 108-й дивизии), 1987-1989

  

  279. Татьяна Тимуровна ИВАНОВА (БОГАТОВА, МУДРОВА), Кабул,

  начальник тренажерного комплекса мотострелкового полка, 1987-1988

  

  280. Татьяна Владимировна ШАЙТОР, "под Кабулом", 1979-1980

  

  

271. "pro.berdyansk.biz" (11.03.2014)

  

Участница боевых действий в Афганистане Нина Григорьева:

  «Меня все время мучил вопрос: зачем мы там и почему погибли наши ребята?»

  

  

  

  

  Недавно все воины-афганцы отмечали памятную дату — 25‑ю годовщину вывода советских войск из Афганистана. Сегодня в гостях редакции «Ведомостей» человек необычной судьбы — женщина, служившая в Кабуле. Муж Нины Семеновны также служил в Афганистане: именно там они встретили друг друга и поженились.

  

  «Взрослые мужчины играли в войну»

  

  — Нина Семеновна, что привело Вас в Кабул?

  — Видимо, это судьба. Был 1979 год, о войне в Афганистане еще никто не знал. Я окончила техникум бытового обслуживания и работала конструктором одежды в киевском Доме быта на Арсенальной. К нам пришел человек из военкомата и начал рассказывать о том, что мы нужны в Афганистане, потому как там планируют возобновлять промышленность, собираются построить швейную фабрику, и требуются люди, чтобы учить местное население шитью. Как молодой коммунист, я согласилась: оставила хорошую работу, друзей. Нас таких было семеро девочек.

  

  — Произошла ли переоценка идеологии после того, как увидели войну?

  — Когда взрослеешь, многое переоцениваешь. Я ехала в Афганистан движимая чувством долга. Целовала знамя и плакала. Сейчас мне кажется это смешным, а тогда все было на полном серьезе. Оглядываясь назад, вижу, что это был чистой воды обман. Правительство всех обмануло. Может, мы там и были нужны, но со времени нашего приезда о нас никто не вспоминал полгода. Меня все время мучил вопрос: зачем мы там и почему погибли наши ребята? Когда в нашей части появился политотдел, я часто спрашивала, зачем ввели советские войска? И никто не мог мне ответить. Взрослые мужчины играли в войну. А мне до сих пор это снится. Снится Кабул, рынки. Снятся немцы в афганской форме, или афганцы в немецкой: я никогда такого не видела, эти образы из воспаленного сознания.

  

  — Как родители отреагировали на решение уехать в Кабул?

  — Они не знали. Знала только сестра, она уговаривала меня не ехать и даже предлагала мне деньги, лишь бы я осталась. Но я хотела поехать.

  

  — Как добирались в Афганистан? Что запомнилось из этого пути?

  — Ехали поездом до Термеза суток пять, долго. Неделю оставались на границе с Афганистаном и дальше уже ехали на машине с партизанами из Ферганы — хорошими людьми, насмерть перепуганными. Мы тогда еще не понимали, где оказались. О том, что началась война, понятно стало только в Термезе. Все было как в кино. Неразбериха. Я впервые увидела раненых, увидела солдата с оторванной кистью. Проезжая по Салангу, видела обгоревшие машины, наших оборванных бойцов. Появилось чувство страха, которое меня преследовало.

  

  — Какое впечатление произвели местные жители?

  — Они живут совсем по‑другому. В глаза сразу же бросалась бедность. В Баграме первый раз увидела афганских солдат. Переехав через Амударью, увидела женщину в парандже и калошах на босую ногу (была зима). Лица у женщин закрыты, дома глинобитные без крыш. Они сидят там на крыше, как птички. В то время пахали деревянными сохами. Позже я учила афганцев — они были очень внимательными, вежливыми. Отношение местных к нам вначале было добрым, мне всегда казалось, что афганцы хотят помочь нам, а мы — им. Помню, мы с девочками поехали в Кабул, а там началась перестрелка. Мы отвернулись к стенке и молились, чтобы нас не убили. И потом к нам подошел афганец и сказал, чтобы мы уходили, спасались. Там все было открыто. Если ты зашел в магазин, продавец никогда не посмотрит, положил ли ты себе что‑нибудь в карман. А потом начали смотреть, потому что воров не любят. У нас солдат погиб за то, что в чужом огороде хотел винограда нарвать. Ему за это отрезали голову.

  

  «Семь девочек в мужском коллективе — с нами бережно обращались, защищали нас»

  

  — Какими были враги?

  — Когда мы приехали, врагов толком и не было. Хотя наши ребята и погибали. У нас было очень странное размещение части — ее расположили прямо на кладбище. Лагерь по периметру охраняли солдаты, мы были в палатках. И 23 февраля к части пришли женщины и мулла. На тот момент они мне казались врагами. Нашего часового застрелил снайпер. Я впервые увидела, как убили человека. Было ощущение ужаса. Я видела, как падал вертолет заместителя командующего ВВС. Видела пленных душманов. Рядом с нами была десантная часть, и солдаты, возвращаясь назад, всегда вели пленных — худых, поджарых мужчин. Раненых, глубоко несчастных.

  

  — Вы говорили, что работы для девушек сразу не было. Что же вы делали по приезде в Кабул?

  — Плакали и боялись. Нас подбадривал командир — замечательный человек. Пока работы для нас не было, он отвез нас в обгоревший дворец Амина. И мы там убирали. Первый раз мы почувствовали себя нужными в Кабуле, когда принесли бронежилеты и мы двое суток их зашивали. После этого сомнений в нашей нужности не было. Мы были тыловой воинской частью 84641 М (мастерская).

  

  — С какими сложностями столкнулись молодые девушки в таких условиях?

  — Со страшными неудобствами. Жили в палатках, в которых топили буржуйками. Однажды наша палатка загорелась, на этом пожаре я познакомилась со своим будущим мужем, мы расписались в Афганистане. Когда мы приехали в Кабул, не знали, будут ли нам что‑то платить. С собой разрешили взять только 30 рублей. В Афганистане мы находились с начала февраля, а первый раз деньги (чеки) дали в конце августа. А магазин военторга заработал только в сентябре. Нам дали одежду — бушлаты и сапоги. Мне досталась пара 43‑го размера. Мы научились надевать портянки. У женщин ведь существуют критические дни, и когда все наши запасы кончились, мы были в ужасе. Но командир всегда относился с пониманием. Помню, принес нам из госпиталя пакеты для раненых и говорит: «Девчонки, вот вам подарок». Семь девочек в мужском коллективе — с нами бережно обращались, защищали нас.

  

  — Вода была? Лекарства?

  — Помыться было целой проблемой, я уже не говорю о том, чтобы вещи постирать. Пили из ручья рядом, больше неоткуда было брать воду. И хотя ее кипятили, все равно все болели страшными дизентериями. Командир тыла нам привез огромную вязанку верблюжьих колючек, этим и лечились. У мужа была сложная форма желтухи. У них в колодце крысы были, и вся часть болела. А лекарств же не было никаких. Я из‑за этого ребенка потеряла в Кабуле. Мы ехали на машине и перевернулись, я ударилась. Рожала в какой‑то каптерке в глазном отделении. Если бы это было в Союзе, может быть, ребенка удалось бы спасти. После этого я лежала в госпитале и пила хину, завернутую в мякиш хлеба. Антибиотиков не было. Помню, как однажды по мне полазила фаланга и у меня распухла нога. Я пошла в медчасть, а они не знали, что с этим делать. Теперь я ни змей, ни пауков не боюсь — только скорпионов.

  

  «Мы выжили там потому, что были молоды»

  

  — Как жилось в условиях постоянного страха того, что завтра может и не настать?

  — Даже не знаю, что и ответить. У нас никто не паниковал, не было страха. Я не хочу бравировать, нет. Просто мы были молодые и не думали о том, что каждая минута может быть последней. Хотелось жить дальше. Периодически мы устраивали себе какую‑то разрядку: натягивали волейбольную сетку и играли, жарили чебуреки и пили чай. Поддерживало ощущение дружбы, афганского родства. Мы выжили там потому, что были молоды.

  

  — Трудно ли было солдатам сохранять достоинство в таких жестких условиях?

  — Несмотря на то, что все испытывали постоянное чувство голода, никто особо не жаловался. Хотя воры были, крали чеки. Если это обнаруживались, ребята их наказывали.

  

  — Как к Вам относились окружающие после возвращения из Афганистана?

  — Еще когда я была на службе, мою маму называли «Маня-Афганистан», даже на ней это отпечаталось. Когда я приехала домой в отпуск из Кабула, весь поселок хотел меня видеть. Я сильно похудела, и все соседи говорили: «Ой, какая же она стала!» Я привезла отцу настоящие швейцарские водонепроницаемые часы, и мы их опускали в ведре в колодец. Они до сих пор идут.

  

  — Из Кабула Вы вернулись уже вместе с мужем. Как дальше жизнь сложилась?

  — Я приехала из Афганистана беременная, и в 1982 году у нас родился сын. Я дала слово полку назвать мальчика в честь погибшего солдата, которого убили на «зеленке». И я сдержала это слово. Когда мы вернулись из Кабула, мужу предлагали служить в Германии. Но мы хотели только в Союз. Мы устали от ощущения пустоты на чужой земле, хотели видеть лица наших людей. Мужа направили служить в Беларусь, но при распаде СССР он не захотел принимать там присягу, и мы вернулись в Украину, хотели жить в Бердянске.

  

  — С какой реакцией сейчас сталкиваетесь, когда люди узнают о Вашей службе?

  — Бывает, водители маршруток на удостоверение участника боевых действий неадекватно реагируют. Всегда отшучиваюсь, что с Наполеоном воевала. Но был случай, когда меня пытались высадить из автобуса. Когда зовут в школы рассказать о тех годах, мальчики всегда спрашивают: «А скольких Вы убили?» Я не горжусь тем, что была в Афганистане. Но я рада, что узнала ребят с той стороны, с которой при других обстоятельствах не знала бы. Я очень люблю всех в «Шурави», и мне кажется, что они хорошо ко мне относятся.

  

  — Если бы можно было вернуться в прошлое, Вы бы согласились служить в Афганистане, зная, что Вас там ждет?

  — Да. Вся моя жизнь делится на «до Афгана» и «после Афгана». Афганистан сыграл в моей судьбе особую роль. Там я встретила мужа, друзей.

  

  Нина Семеновна Григорьева родилась 28 августа 1954 года в поселке Роза. Училась в школе № 4 в Бердянске. Окончила техникум бытового обслуживания в Киеве. В 1980 году уехала в Афганистан. С 1982 по 1995 год жила в Беларуси, шесть лет проработала в Доме офицеров. Потом вернулась в Бердянск. Работала в культмассовом секторе, на «Дормаше». Пять лет назад вышла на пенсию. Замужем, двое сыновей.

  

  Отсюда: http://pro.berdyansk.biz/content.php?id=20466

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Нины находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

272. "lipetskinfo.ru" (N 19792, 15.02.2012)

  

Позывной - «Монашка»

  

  

  Жительница Ельца Светлана Слобожанинова два года провела на афганской войне

  

  Сегодня 15 февраля исполнилось 23 года со дня вывода советских войск из Демократической республики Афганистан. Среди десятков тысяч бойцов, находившихся в составе ограниченного контингента советских войск в этом Центрально-азиатском государстве, была и Светлана Слобожанинова.

  

  Поезд на ходу остановит

  

  В Демократической Республике Афганистан Светлана Викторовна в качестве вольнонаемной одного из спецподразделений бывшего КГБ СССР, прослужила два года.

  

  - Мой муж, сотрудник КГБ погиб в мирное время при исполнении служебных обязанностей, оставив меня одну с двумя детьми на руках, - вспоминает Светлана Слобожанинова. - На могиле мужа я поклялась, что обязательно продолжу его дело, для этого я даже стала заниматься каратэ и учиться стрелять.

  

  В середине 80-годов прошлого века она дважды совершала командировки в опалённую войной страну. И каждая из них могла стоить хрупкой женщине жизни.

  

  В 1986 Светлана поступила на службу в Пермский военный госпиталь. Не прошло и нескольких месяцев, как ей пришлось отправиться в необычную командировку. Женщине-врачу предстояло сопровождать выздоровевшего дезертира, который, опасаясь отправки в Афганистан, произвёл себе самострел. Часть, в которой служил горе-солдат, находилась в Ташкенте. Поездка в столицу солнечного Узбекистана не обошлась без приключений. В поезде, в котором ехала Светлана со своим подопечным, в результате несчастного случая один из пассажиров чуть не потерял руку. Парню грозила смерть от большой потери крови. Чтобы спасти его от смерти, женщине пришлось остановить поезд. Более того, Светлана добилась, чтобы парня санавиацией доставили в военный госпиталь, где ему потом пришили руку!

  

  «Я не женщина - я баба»

  

  Когда Светлана добралась до Ташкента «самострельщика» уже на месте не было. В комендатуре ей объяснили, что к новому месту назначения придётся лететь на вертолёте, вместе с пополнением.

  

  - Я тогда и подумать не могла, что за поездка меня ожидает, в это время дома у меня лежали билеты на юг, куда я собиралась отправиться в отпуск вместе с детьми, - с улыбкой вспоминает Светлана Викторовна. – Лишь когда в небе засвистели «Стингеры», я поняла, что это «Афган».

  

  Командир оперативной группы был немало удивлён, увидев среди прибывших офицеров невысокую женщину в ярком сарафане.

  

  - Тут, это, женщина с нами, товарищ командир, - неуверенно доложил один из офицеров.

  

  - Не женщина, а баба! – звонким голосом прервала офицера Светлана. – Я такой же военнослужащий и не потерплю к себе снисходительного отношения.

  

  - Монашка, - еле выдавил из себя командир, уставившись на короткостриженную женщину, на лице которой не было ни грамма косметики. – Настоящая монашка.

  

  Командиром опергруппы оказался Анатолий Мартовицкий, будущий непосредственный начальник Светланы.

  

  Так за Светланой Слобожаниновой на всю жизнь закрепилось прозвище, во время службы ставшее её позывным. Первая афганская командировка Светланы продлилась ровно три недели. «Монашка» сразу стала своей среди бойцов. Всё это время она занималась психологической подготовкой офицеров, которым предстояло выполнять опасные задания, а также принимала участие в разборе полётов.

  

  Светлана-Джан

  

  Через год Светлана прибыла в Афганистан уже в качестве сотрудника секретной части. В своём подразделении она была единственной женщиной, однако мужчины-сослуживцы её уважали и даже побаивались. Даже спустя более 20 лет Светлана Викторовна не может говорить обо всех спецоперациях, в которых она принимала участие.

  

  - Приходилось и в разведку ходить, и секретную информацию выуживать у местного населения, и даже оказывать медицинскую помощь жителям кишлаков, - говорит Светлана Слобожанинова. – Порой сутками лежала среди камней, без еды и воды наблюдая за передвижениями душманов по горным тропам

  

  У дехкан маленькая русская женщина пользовалась большим авторитетом. Местные жители называли её уважительно Светлана-Джан и по любому поводу обращались за помощью или советом, попутно, сами того не осознавая, делясь с ней ценной информацией.

  

  «Монашка» у командования считалась фартовой, за всё время службы в Афганистане вражеские пули и осколки обходили её стороной. Но однажды к командованию пришло сообщение, что всеобщая любимица погибла.

  

  - Я направлялась с донесением в штаб, но в пути пришлось менять колесо у машины, - рассказывает Светлана Викторовна. – Поскольку дело было ночью, то провозились долго, а сообщить об аварии было нельзя, иначе «духи» бы засекли и накрыли огнём.

  

  А поскольку в части действовало правило, что если человек в течение двух часов не выходит на связь, то он считается погибшим, вот начальству и доложили, что «Монашка» погибла.

  

  Когда же утром автомобиль со Светланой подъехал к штабу, то у офицеров глаза на лоб вылезли.

  

  - Монашка, а мы тебя уже похоронили, - не скрывая слез радости, плакали офицеры и солдаты.

  

  После вывода советских войск из Афганистана Светлана Слобожанинова вместе с детьми оказалась в Таджикистане, а после развала Союза ей буквально пришлось бежать из охваченной гражданской войной бывшей советской республики. Вот уже почти 20 лет она проживает в Ельце. За это время выросли дети, появились внуки.

  

  Отсюда: http://lipetskinfo.ru/news/full/32763/

  

  _______________________________________________________________________________

  

  (1) - я не любительница беспричинно линчевать женщин, но в этой статье явный перебор и не понятна причина: то ли журналист бестолковый, то ли героиня - лже-"афганка". Автор своего имени не обозначил, места службы героини и года не указаны. Пришлось звонить липецким ветеранам и их председатель подтвердил пребывание героини в Афганистане. Но я много раз сталкивалась с недобросовестными председателями, потому в правдоподобность написанного не верю, слишком много несуразностей, включая ночную доставку секретного донесения в штаб. Женщина? ночью? на автомобиле??? с секретными документами??? - А.С.

  

  

  

  

  

273. "dislife.ru" (15.02.2009)

  

Афганский след Веры Безуглых

  

  

  

  

  Двадцать лет - это немало. Хватило для того, чтобы изветшали на сгибах много раз перечитываемые письма и выцвели портреты с черной ленточкой в уголке, переснятые с последней фотографии, присланной маме или невесте. Чтобы побелели шрамы и ночью не снилась вывернутая взрывами земля под ослепительно-синим чужим небом. Чтобы выросло целое поколение, для которых слово «Афганистан» означает только название не самой близкой и не самой спокойной страны.

  

  15 февраля - два десятилетия назад - последний солдат уже не существующего Советского Союза покинул Афганистан. И эта непонятная и странная война развернула и перекроила их жизнь.

  

  Ей в другую сторону

  

  Когда Веру Анатольевну Безуглых еще называли просто Верой, она была уверена, что никогда и ни за что не выйдет замуж за военного - сама выросла в семье, вдоволь поскитавшейся по гарнизонам. Поэтому просто онемела, когда увидела, как ее парень выводит в графе «профессия» слово «курсант», а это была анкета, которую при подаче заявления в загс приходилось заполнять жениху и невесте. Так уж получилось, что за все время знакомства она даже не подозревала, что влюбилась в будущего летчика: он делал большие успехи в спорте, потому и мог навещать ее почти каждый день, да еще в форме не появился ни разу, только в спортивном костюме.

  

  «Я тогда подумала: ну, значит, судьба у меня такая, - улыбается Вера Анатольевна. - Уехала в Москву, где училась в мединституте, были мысли, что за те три месяца до свадьбы что-то еще может случиться: передумаем, поссоримся. Сдала все экзамены, домой вернулась, а он мне звонит: приезжай с мамой и папой, у нас через два дня свадьба!

  

  Она никогда не пожалела об этом, хотя не все сложилось, как в сказке о счастливых влюбленных. Но было несколько лет рядом с человеком, которого она и сейчас называет замечательным, родился сын. А потом был приказ: мужа Веры Безуглых направляли в Афганистан, и она, свежеиспеченный врач-кардиохирург, пошла в военкомат и написала рапорт командиру той же части, попросив отправить ее вместе с мужем.

  

  В ночь перед отлетом у мужа подскочила температура, «Скорая» из военного лазарета сразу отвезла его в госпиталь: двухстороннее воспаление легких. А жену уже никто не спрашивал, она была обязана прибыть к месту службы. «Улетели сначала в Ташкент, там сдали все документы, получили форму и железные опознавательные жетончики с номерами. А оттуда уже в Афганистан», - вспоминает Вера Анатольевна. Это был 1984 год.

  

  «Доктор мертвых»

  

  Сначала Вера Безуглых познакомилась с... ветром. Тучи песка и пыли, за которыми порой не видно ничего даже на расстоянии вытянутой руки, - это и есть знаменитый «афганец», из-за которого территория части напоминала сплетенную гигантским пауком сеть: веревочки вдоль дорожек помогали не заблудиться. В дни, когда дул ветер, песок был везде: в кружке с чаем, в кровати, за воротником плотно застегнутого комбинезона. Она шутила, вытряхивая плотную ткань: «Вроде еще не старая, а уже песок сыплется!»

  

  Молоденькая врач думала, что работать будет в госпитале, и сначала не поняла, почему ее непосредственный начальник задумчиво протянул: «Бедненькая, как же ты, такая маленькая и худенькая, у меня будешь управляться?» Местом работы оказался... морг.

  

  Наверное, все равно невозможно описать, сколько сил, терпения и воли нужно было, чтобы работать «доктором мертвых» под Кабулом. Каждый день принимать тела, видеть молодые лица, иногда получать мешки, привезенные с места боя с пояснением, сколько там было человек, - и раскладывать на столах обожженные и изуродованные куски плоти. И целые, и собранные по кусочкам тела помещали в гроб, сверху укладывали форму, запаивали в цинк, под стеклянное окошко - фотографию из личного дела. И «груз» оставалось только отправить в Союз.

  

  «Вначале укладывали в гробы все, что оставалось от человека, - рассказывает Вера Анатольевна. - Но иногда их не могли отправить по 5 - 6, а то и 10 дней, самолеты просто не могли взлететь, когда начинались ветры, так и стояли с этими гробами. И если в каком-то из них оказывалась маленькая трещинка или дырочка, попадал кислород, то газов из-за разложения накапливалось столько, что гроб взрывался. При мне из-за этого даже дважды разрывало самолеты. Поэтому потом внутренние органы было приказано вынимать, тела набивать опилками и зашивать...»

  

  Многие матери и отцы, получавшие гробы, так до конца и не поверили, что похоронили именно своих детей. Вскрывать цинк не разрешали, на похоронах всегда за этим следили представители военкомата. Но случаев, когда тела путали, все-таки было не так уж мало.

  

  Однажды Вере Анатольевне самой довелось сопровождать такой груз в одно из сел. У ворот не оказалось ни людей, ни автобусов, ни венков - будто никто и не знал о похоронах.

  

  «Вы знаете, где ваш сын?» - осторожно спросила врач у вышедшей на стук женщины. Та кивнула: да, на работу утром ушел... Оказалось, что парень уже полтора года как вернулся из Афганистана, перед отлетом случайно поменялся с другом жетонами. Опознать погибшего солдата смогли только по этому железному кругляшу.

  

  Не сдалась

  

  В тот день повод для полета на вертолете был не самый веселый: нужно было пополнить запас гробов. Но для Веры Безуглых он оказался необычным, она впервые увидела, какой красивой может быть эта страна. Была весна, цвели тюльпаны. Верхушки сопок украшали снежные шапки, под ними темная полоска бесплодной земли, потом - зелени, а внизу бесконечный красный ковер. «Верочка, смотри в иллюминатор, я сейчас немного снижусь, чтобы тебе было лучше видно!» - услышала она слова пилота. И тут вертолет обстреляли. Вере осколок попал в тазобедренную кость, разворотил живот и грудную клетку. Она до посадки зажимала рану рукой. На ее счастье, помощь подоспела быстро, а самолет в Союз улетал в тот же день.

  

  В московском госпитале врачи сделали все возможное и невозможное. Она выжила. Услышала, как врач говорит сидящему у ее постели мужу: «Вероятность того, что ваша жена никогда не поднимется, 80%». Она нашла в себе силы на следующий день выслушать сказанные самым дорогим человеком слова: «Прости, но я не смогу быть рядом...» До Афганистана он сам попал в аварию, жена ассистировала, когда ему делали операции, и говорила, что он ей нужен любой, больной или здоровый.

  

  Вера Безуглых победила «медицинскую математику», которая была не в ее пользу, поднялась и, еще передвигаясь на костылях, стала работать врачом в этой же больнице. Позже, когда ее перевели в Севастополь, в военный госпиталь, никто даже не догадывался, что эта подвижная и энергичная женщина инвалид 1 группы.

  

  Не последнее испытание

  

  Все-таки она не осталась врачом, который лечит живых. Афганистан дал огромный опыт, а дальнейшая практика в качестве судмедэксперта - интерес к этой нелегкой и необычной работе. Вера Безуглых имела репутацию одного из самых строгих и принципиальных специалистов. Ее заключение ставило точку в спорах о правильности лечения, могло сломать карьеру. Врачебные ошибки всегда были и будут: от неопытности, при стечении обстоятельств, но к халатности медиков и пренебрежению жизнью пациента она всегда была беспощадна. Беспощадной к Вере оказалась и ее судьба.

  

  В 2003 году иностранный студент из медуниверситета пригласил в гости родственников из Африки, хотел им показать Крым. Они ехали по самой сложной дороге, что ведет из Судака в Алушту, и машина сорвалась с серпантина. То, что осталось от студента, попало на стол к Вере Анатольевне. Она скрепляла фрагменты (тело должны были увезти на родину), инструмент соскользнул и разорвал перчатку, повредив кожу. Ранку она продезинфицировала и была уверена, что все обошлось.

  

  Примерно месяца через полтора шла на работу и вдруг потеряла сознание. Это оказалось начало долгой и тяжелой болезни. Веру Безуглых навещали лучшие крымские и украинские специалисты, и каждый разводил руками: никогда такого не видел. В сосудах образовывались тромбы, на теле не было живого места, она спала, сидя в кресле и подложив под локти подушки, чтобы не тревожить воспаленную кожу. Она сама предложила перелить большое количество плазмы - и наступило улучшение. Диагноз все-таки поставили: синдром Вебера-Крисчена, болезнь, встречающаяся в Африке, а в наших широтах невиданная. Узнав, наконец, чем больна, Вера Безуглых потребовала... водить к ней студентов-медиков: когда и где они еще увидят вживую такое заболевание.

  

  Дальше лечиться пришлось в российском военном госпитале - его главврач, знавший Веру Анатольевну, вышел на министра обороны РФ, а затем на президента Владимира Путина, и тот разрешил профинансировать лечение, притом, что пациентка была гражданкой Украины. С тех пор она перенесла больше 20 операций, некоторые из них, в том числе и на спинном мозге, пришлось делать без наркоза - организм уже не переносит его. Но она держится и повторяет: «Бог не дает человеку испытаний больше, чем он может выдержать».

  

  Сейчас Вера Безуглых ждет очередную операцию, необходимо менять протез тазобедренного сустава. Она не нажила за свою жизнь не только богатства, даже квартиры и машины. В очереди на бесплатный автомобиль она сейчас 2047-я, до того, как "афганцев" поставили в общую очередь, была 480-я. Но сейчас ей важно хотя бы остаться на ногах. Операцию по установке нового протеза сделают бесплатно, а вот на сам искусственный сустав она насобирала только часть денег, необходимо еще 10 тыс. грн. Возможно, кто-то сможет помочь этой сильной женщине. Телефон Веры Анатольевны Безуглых есть в редакции, звоните нам: (0652) 27-32-39.

  

  Наталья Якимова, фото автора

  

  Отсюда: http://dislife.ru/articles/view/1723

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Веры находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

274. "Правовой портал Иркутской области" (15.02.2009)

  

Афганистан для двоих

  

  15 февраля исполнится 20 лет со дня вывода советских войск из Афганистана. Наших солдат отправляли туда «выполнять интернациональный долг и помогать дружественной республике» – так эта информация звучала официально. На самом деле ребята ехали на необъявленную войну. За долгие месяцы службы они научились преодолевать и холод, и жару, и «питьевой режим», который существовал в стране. А в минуты отдыха писали домой: «Здравствуй, мама! У меня все нормально...» Для советских воинов-интернационалистов Афганистан стал школой мужества и героизма: именно здесь они научились ценить и любить жизнь, не бояться боли и смерти. И хотя минуло уже 20 лет, они помнят эту войну до мельчайших деталей и вряд ли когда-нибудь забудут. Для них Афган останется частью жизни, воспоминания о которой не подвластны времени...

  

  Побег на войну

  

  В далеком 1982 году 20-летняя кареглазая хохотушка Наташа Казанкова работала в райкоме комсомола. Жили они с мамой в Белоруссии, недалеко от города Могилева, в небольшом селе с патриотичным названием Красный Луч.

  

  – В то время просто земля дрожала от летящих над головой самолетов, – вспоминает Наталья. – Это Витебская дивизия воздушно-десантных войск целиком перебрасывалась в Афганистан. К нам в райком молодые парни – красивые, здоровые – приходили целыми группами, снимались с учета, просили отправить их в Афган. Такой патриотизм был, да и не осознавали, наверное, насколько там все серьезно и страшно. Я, не желая отставать, тоже подала заявление с просьбой отправить меня служить в Афганистан.

  

  – Как же родители вас отпустили?

  

  – А я не сказала никому: старшая сестра жила в Ленинграде с семьей, а маме я соврала, что завербовалась на работу в Польшу. Письма приходили с обратным адресом «полевая почта такая-то». Пойди разберись, откуда. То ли из Польши, то ли из Чехословакии. В то время наших войск много за границей было... Только когда через год приехала в отпуск, все и открылось. Слезы, конечно, начались, скандалы. Но никто ничего уже не мог сделать, да и я решила: если уехала, буду служить полный срок, пойду до конца. Прослужила в Афганистане два года.

  

  – А где вы служили?

  

  – В Шинданте, в вертолетном полку, в отдельной вертолетной эскадрилье. Работала в вещевой службе прямо на аэродроме. Именно в Афганистане я встретила самых близких и преданных друзей, тех, которые остаются на всю жизнь.

  

  На необъявленной войне Наталье суждено было найти не только настоящих друзей, но и будущего мужа. Судьба их свела в Афганистане. Кто знает, могли бы они встретиться в Союзе, ведь от Могилева до Смоленска не одна сотня километров.

  

  Страна из сказки

  

  Александр Токарев – кадровый военный, в начале 1980-х служил в Смоленской области, в поселке Шаталово. Старший лейтенант, будучи батальонным комсомольским секретарем, как и большинство его друзей-офицеров, рвался в Афган.

  

  – Я считал, что в этой жизни мужчина все должен попробовать, все испытать. В том числе и побывать на войне. Написал рапорт, и в 1983-м пришел приказ. Прилетел в Кабул, а там жара – в тени +47! Китель моментально стал мокрым от пота. От перемены климата и нехватки воды сразу заболел, провалялся неделю в модуле, похудел на 7 кг. Потом ничего, привык.

  

  – Каковы были ваши первые впечатления от Афганистана?

  

  – Жара, пыль, рев военных самолетов. Вокруг аэродрома – одни горы, вершины которых спрятаны под снегом, словно под шапками. И палящее солнце. Такой вот контраст. А еще думал: если б не война, в каком удивительном месте мне посчастливилось служить. Ведь Афганистан – это страна из сказки «Тысяча и одна ночь», не тронутая цивилизацией, со своим летоисчислением: в то время как в Советском Союзе шел 1983 год, там лишь 1360-й – середина XIV века! Афганский народ как будто затерялся во времени и пространстве: никакой промышленности, никаких заводов и фабрик, ни радио, ни телевидения. Женщины в парандже. Население жило только скудными урожаями с полей да торговлей: караваны ходили в Пакистан и Иран и везли оттуда товары. В общем, все так, как описано в восточных сказках.

  

  – Но вокруг шла война…

  

  – В первые годы нашего пребывания афганцы в основном воевали между собой: оппозиция с правительством. Но в 1983 году мы были втянуты в боевые действия. Правительственные войска ничего не могли сделать с «духами». В то время душманы контролировали очень большую территорию Афганистана. Они расстреливали наши автоколонны, устраивали засады, убивали и брали в плен советских солдат и гражданских специалистов – «шурави». Каждую минуту можно было ожидать выстрела в спину. Любой афганец, днем работавший с кетменем как мирный дехканин, ночью мог взять оружие и бороться против «неверных».

  

  В этих условиях сразу становилось понятно, кто есть кто: трус, или пьяница, или хапуга. Но хороших людей было, конечно, больше. Мне на таких везло.

  

  – Чем вы занимались в Афганистане?

  

  – Служил в батальоне материального обеспечения, мы возили грузы, топливо, продукты, стройматериалы. В колонне было 20–25 машин. Случалось, попадали под обстрел. Меня в свое время представили к ордену «За службу Родине в Вооруженных силах СССР третьей степени» за то, что помог организовать вывод половины колонны из-под обстрела душманов. Мы везли топливо для самолетов и вертолетов, авиационные боеприпасы, продовольствие и в районе Герата попали в переделку. Подбили первую и среднюю машины, колонну разорвало. Первые машины заместитель командира батальона сразу увел в сторону нашей дислокации, а мы вырвались позже. Как замполиту колонны мне пришлось вытаскивать остальных. Получилось. Командование представило к награждению орденом, но по дороге все переиграли, пришел указ на медаль «За боевые заслуги». Все потом удивлялись. До 1986 года считалось, что в Афганистане войны нет. Писали: «Афганские войска провели операцию», а воевали не афганцы, а русские.

  

  Здравствуй, мама!

  

  – Как вы познакомились в Шинданте?

  

  – Познакомились случайно, – вспоминает Наталья. – Саша пришел ко мне на склад обменять обмундирование, поговорили, решили все проблемы, и он ушел. Потом, спустя какое-то время, стал как бы случайно попадаться на глаза: возвращаешься с работы, он стоит ждет. Потом встречать стал. У меня поклонников много было, и в Союзе, и в части. Саша, видимо, взял своей настойчивостью (смеется).

  

  Отслужив два года, Наталья вернулась домой в Белоруссию. Александру предстояло еще больше года пробыть в Шинданте. Разговоров о дальнейших отношениях не было, никаких совместных планов не строили. Но через несколько дней после приезда Наташа получила телеграмму: Саша едет в отпуск и просит встретить. Поехала встречать.

  

  – Приехал я такой нарядный, – смеется Александр, – да только Наташка меня обсмеяла: «колхоз», в рубахе с петухами! Поехали в Красный Луч. Я зашел в ограду и сказал Наташиной маме: «Здравствуй, мама!» Та оторопела, дар речи потеряла. Потом взяла себя в руки, пригласила войти. Познакомились. Через три дня нас с Натальей расписали в загсе. 7 июня 1984 года была свадьба.

  

  – Побыв у моей мамы, мы полетели знакомиться с родителями Саши. Они жили в закрытом городе Красноярске-45. Прилетели из Москвы, а нас никто не встречает. Приехали домой, а Сашин отец с машиной в гараже возился, готовился к встрече. Оказалось, что телеграмма о нашем прилете запоздала. А встретили меня нормально, ждали, готовились. Стол был белой скатертью накрыт, везде огромные вазы с тюльпанами.

  

  Больше года ждала Наталья мужа из Афганистана. Потом был город Борзя Читинской области с холодными промерзшими окнами, спать приходилось в одежде, а в комнате ходить в валенках. Потом Монголия. В Иркутск семья Токаревых приехала в 1990-х годах.

  

  Мирная жизнь

  

  – Я служил в Иркутском ВВАИУ курсовым офицером, – рассказывает Александр. – В то время в училище было человек 15 «афганцев», и мы создали организацию воинов-интернационалистов. Дальше ядро училищных «афганцев» стало основой Октябрьской районной, потом городской, а затем и областной общественной организацией. В 1994 году направили проходить службу сначала в черемховский, затем в свердловский военкомат. Восемь лет отработал в администрации Иркутской области, в настоящее время осваиваю новую специальность – работаю в страховой компании «РОСНО». Наталья тоже работала в военном училище в службе вооружения, сейчас – помощник начальника отделения Центра социального обеспечения Иркутского областного военкомата.

  

  Семья Токаревых вырастила двоих детей. Сын сейчас служит в армии, дочь – студентка третьего курса Байкальского университета экономики и права. Подрастает внучка.

  

  – Неужели, работая в военкомате, вы не могли своего сына «отмазать» от армии? – задаю вопрос Наталье.

  

  – Не могла и не хотела. Считаю, что все мальчишки должны пройти эту школу. Я сыну прямо сказала: «Служи, иначе не поймешь, что такое дисциплина и армия!»

  

  – Афганистан часто вспоминаете?

  

  – Часто. Только тяжело это. Я же совсем молоденькой девчонкой туда попала. Что такое смерть, только в кино видела. Ее понимать начинаешь, когда родителей потеряешь, а там... Только что с ребятами говорила, смеялась, они на склад заходили, защитные шлемы брали. А через час привозят их тела с оторванными руками, ногами... Но и дружба там такая завязывается, какую поискать, братство настоящее. Мы, когда с Сашей в Иркутск приехали, совсем одни оказались. Родных никого, помощи ждать неоткуда. Бывшие «афганцы» первые к нам пришли. И продукты несли, и деньги, и ребятишек поднимать помогали... Мы семьями стали дружить.

  

  – Мы организацию воинов-интернационалистов создали для того, чтобы всем нашим оказывать помощь: и материальную, и психологическую, – объясняет Александр. – Уезжали мы в Афган из Союза, а вернулись в другую страну. Деньги стали мерилом всего, а ребята другими понятиями жили. И не приспособленными оказались к этим рыночным отношениям. Не умели ни постоять за себя, ни потребовать для себя чего-нибудь. До сих пор свое участие в этой войне не любят выставлять напоказ... Они как дети, увидевшие, что такое ад.

  

  Война в Афганистане продолжалась десять лет – с 25 декабря 1979 года по 15 февраля 1989 года. За это время погибло около 15.000 советских солдат, 48.985 получили ранения. Из Иркутской области в Афгане побывало около 1.800 человек, 32 погибло, один пропал без вести.

  

  Анна Виговская

  

  Отсюда: http://www.ogirk.ru/news/2009-02-15/4861.html

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Шиндандт, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Натальи находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/3.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

275. "Красная звезда" (03.03.2007)

  

У КАЖДОГО МГНОВЕНЬЯ СВОЙ РЕЗОН...

  

  

  

  

   Когда капитан Наталия Мельничук начинает вспоминать Афганистан, она даже внешне заметно волнуется, на глаза набегают слезы. А уж что творится в душе – словами не передать. Потому что Афганистан – это начало всего того многого, что круто изменило ее судьбу, позволило осуществить сокровенные мечты.

   Когда все это началось? Может быть, тогда, когда отец первый раз рассказал дочке горькую историю о том, как по болезни его комиссовали на последнем курсе ракетно-артиллерийского училища в Калининграде, и Наталия тяжело вздохнула: почему она не мальчишка и не может стать офицером вместо бати? А может, это не началось, а сложилось под восприятием прекрасных патриотических фильмов о войне? Именно тогда, в 7-м классе, посмотрев знаменитый фильм «Семнадцать мгновений весны», она отчетливо представила, что хотела бы пойти в разведку. Стать героиней, готовой пожертвовать своей жизнью ради Родины.

  

   Вспоминая тот детский романтизм, Наталия Леонидовна смеется, но тут же, давая понять, что все было по-серьезному, говорит спокойно и взвешенно:

   - Я представляла себя разведчицей, партизанкой, заброшенной в тыл. При этом во всех случаях веду себя достойно и ни при каких обстоятельствах не выдаю военной тайны...

  

   Вот правильно говорят, что многие мысли материализуются. Собственно, так и получилось. В жизни мечту отца Наталии – стать офицером и служить Родине – воплотили дети: дочь – капитан Российской армии и сын Алексей – подполковник милиции.

   Привитые отцом и матерью Наталии понятия служения Отечеству, воинского долга, чести постепенно начали выражаться в конкретных действиях.

  

   - Так получилось, что практически один за другим ушли в армию три моих младших брата, один родной и два двоюродных, - вспоминает Наталия Леонидовна. – У тех, кто служил в Союзе, я побывала, а потому для себя решила: во что бы то ни стало побываю и у третьего в Афганистане.

   Этот душевный порыв уже не девочки-школьницы, а расцветшей девушки, окончившей строительный техникум и работавшей инженером в отделе главного архитектора города Георгиевска, выразился в посещении воинских частей Ленинградского и Белорусского военных округов, где проходили службу родной и двоюродный братья.

  

   Сейчас, наверное, трудно себе представить, как могла девушка, осуществляя на практике свои сокровенные детские мечты, в мирное время из любви к брату рвануть к черту на рога, в пекло войны. Но война в Афгане скрывалась только официальной пропагандой – внутри Советского Союза все ею было наполнено. Из дальнего зарубежья прибывали обстреляные воины, увешенные боевыми наградами, а еще – раненые калеки и гробы с погибшими. Вот и на Ставрополье то и дело появлялись свежие захоронения на воинских участках с общей для всех формулировкой: «Погиб при исполнении интернационального долга». А это значит, что в жизни Наталии все совпало: и ощущение, что страна находится в состоянии войны, и желание послужить Родине в армии, и то, что лично она должна быть там, где воюет ее двоюродный брат.

  

   Наталия обратилась в военкомат. Ее всячески отговаривали ехать в Афганистан (к тому же у Мельничук росла маленькая дочь Ольга, которая потом осталась с родителями). И все же она добилась своего... Я представляю, как округлились от удивления глаза кадровика 5-й мотострелковой дивизии, когда в начале 1986 года эта маленькая, хрупкая и красивая девушка явилась для назначения. Ее определили в Шинданд, в фельдъегерско-почтовую связь. С секретными пакетами, важными документами, солдатскими письмами ей довелось облететь чуть ли не все гарнизоны советских войск в Афганистане, выживать при обстреле колонн, гореть в подбитой технике. За добросовестную службу и с честью выполненный долг Наталия Леонидовна награждена правительственными наградами СССР и Республики Афганистан.

  

   Хотя не все так было просто. В течение года Наталия скрывала от родителей, что служит в Афганистане, дабы не волновать их и свою маленькую дочь. Узнавала от офицеров, которые прибывали по замене из групп советских войск в Восточной Европе, как там и что, и старательно переносила эти воспоминания на бумагу. Так что по письмам у ее родителей создавалось полное ощущение, что их дочь служит в благополучной, спокойной ГДР, что она довольна жизнью. А ведь так, вероятно, на самом деле и было. Наталия чувствовала свою причастность к большому, нужному делу, нашла она и своего двоюродного брата. А еще – встретила в Афганистане свою любовь. Виталий Владимирович служил в той же 5-й дивизии, занимал высокую должность, чувства проявились не сразу. Но чувство, родившееся на войне, супруги бережно сохраняют на протяжении всей своей семейной жизни. Только вот Виталий Владимирович уже уволился из армии, а Наталия Леонидовна по-прежнему в строю.

  

   Прослужив 15 лет в 11 воинских частях и учреждениях и сменив 6 гарнизонов, после окончания в 2003 году Российского государственного гуманитарного университета она получила право заключить свой первый офицерский контракт, о котором мечтала всю свою жизнь. Сейчас в свои (простите, выдам тайну) 46 лет она капитан, но у этой хрупкой, решительной женщины есть серьезные планы относительно дальнейшей службы. Решительность Наталии Леонидовны подтверждается стремлением добросовестно выполнять воинский долг. Действительно, какой солдат не носит в своем ранце маршальский жезл?! А уж что в дамской сумочке офицера-женщины, страшно представить...

  

   Впрочем, позвольте в серьезный рассказ добавить и немного лирики. Мне кажется, главное оружие Наталии Леонидовны — красота, красота южной казачки: яркие, выразительные глаза и длинные ниспадающие волосы каштанового цвета.

   - А как же уставный порядок? Как соотносятся длинные волосы, Наталия Леонидовна, с военной формой одеждой? – улыбаюсь я.

   Наталия «делает» удивленные глаза, но потом, понимая, что я шучу, отвечает:

   - Длинные волосы у меня были всегда и везде. В большинстве частей командование относилось с пониманием. А те, кто хотел, чтобы я изменила прическу, со временем мирились. А потом, мои длинные волосы – это как часть моего имиджа. Кстати, вы знаете, что смена образа приводит к повороту судьбы? А я ее менять не хочу.

   Сейчас Наталия Леонидовна служит в отделе СМИ Вооруженных Сил РФ Главного управления воспитательной работы ВС РФ. И, пожалуй, является одной из редких женщин-офицеров из центрального аппарата Минобороны РФ, которые прошли Афганистан. А оттого уважение, которое проявляют к ней ее сослуживцы, особое. Она доказала свою необходимость быть нужной армии особой мерой – мерой Афганистана.

  

  Сергей КНЯЗЬКОВ

  Фото Павла ГЕРАСИМОВА

  

  Отсюда: http://old.redstar.ru/2007/03/03_03/2_01.html

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Шиндандт, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Натальи находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/3.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

276. "ВикиЧтение"

  

Раненая книга

  

  

  

  

  Людмила Евгеньевна АВДЕЕВА:

  

  Я родилась в Москве 2 октября в 1943 года и по настоящее время живу на Новой Басманной улице.

  

  Мой отец, Шмигельский Евгений Осипович, имел две профессии — педагога и экономиста, а также был еще и внештатным корреспондентом газеты «Гудок». Он умер, когда мне было 11 лет, успев «заразить» меня любовью к книгам, литературе, «писательству».

  

  Мама моя, Нина Михайловна, всю свою жизнь, как и бабушка, проработала в поликлинике Министерства путей сообщения, и обе мечтали, что я стану врачом. Я закончила с золотой медалью среднюю школу N 349, находившуюся тогда в 1-м Басманном переулке и поступила на филологический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, который закончила с отличием, с красным дипломом. Почти одновременно получила дипломы об окончании факультетов эстетики и истории театрального искусства Всероссийского театрального общества (ВТО).

  

  В студенческие годы познакомилась со своим будущим мужем, Геннадием Авдеевым, учившимся на отделении персидского языка Института восточных языков (теперь Институт стран Азии и Африки). По распределению мужа поехали в свою первую длительную командировку в Иран, где он работал переводчиком с фарси на металлургическом заводе в Исфагане, а я преподавала русский язык. Когда вернулись в Москву в 1973 г., то уже не только муж, специалист по мусульманским странам Востока, но и я была увлечена восточной культурой, искусством, литературой. Муж стал работать в Союзе советских обществ дружбы ответственным секретарем обществ дружбы с Ираном и с Афганистаном, писал кандидатскую диссертацию. А я, работая редактором, была членом этих обществ и сотрудничала с Агентством печати «Новости» (АПН), с Гостелерадио и с рядом крупных журналов.

  

  Когда в Афганистане в 1978 году произошла Апрельская (Саурская) революция, мы с огромным интересом следили за революционными преобразованиями, сообщениями печати, работали с делегациями, приезжавшими из Афганистана. А так как разговор уже шел о новой загранкомандировке, мы не сомневались, что нас отправят в Афганистан.

  

  Готовясь к поездке в Афганистан, я перечитала много литературы, начиная с обращения «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», принятого в 1917 году Советом Народных Комиссаров РСФСР, все договоры о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве. Как было не стремиться на помощь афганскому народу, если именно эта нищая и голодная страна, страна высоких гор и безводных пустынь направила в 1921 году в качестве дара народа Афганистана голодающему населению Поволжья сотни тысяч пудов пшеницы.

  

  Мне хотелось поближе познакомиться с жизнью и культурой афганского народа. Наступил 1979 год, и положение в Афганистане стало меняться. Контрреволюция подняла голову, над древней афганской землей сгущались тучи войны. С мая 1979 года правительство Афганистана 14 раз обращалось за помощью к Советскому Союзу. Зрело решение о направлении в Афганистан ограниченного контингента советских войск. Среди наших известнейших востоковедов — ученых, входивших в правление советско-афганского общества дружбы и разбирающихся, как никто, в «восточных вопросах» не было единодушного одобрения этого решения.

  

  Никогда не забуду переживаний нашего старшего доброго друга и учителя моего мужа, профессора, доктора исторических наук Николая Александровича Дворянкова, которого в Афганистане почитали и знали даже простые люди. Он воспринял решение о вводе войск, как личную трагедию, ссылаясь на вековую историю этой древней страны, населенной свободолюбивым народом, дух и природу которого он хорошо знал и понимал. Он предвидел, какой длительной, кровопролитной будет эта война и сколько жертв будет с нашей стороны. Его сердце не выдержало переживаний. Мой муж успел застать умирающего Николая Александровича. Последние его мысли были о судьбе Афганистана, изучению которого он посвятил свою жизнь. Ученому не было и шестидесяти.

  

  Но положение в Афганистане усугублялось, и, так как создавалась определенная опасность нашим южным границам, в соответствии с уставом Организации объединенных наций и Договором о дружбе 1972 года решение о вводе советские войск было принято. Сколько тогда людей, особенно молодых, горели искренним желанием конкретным делом оказать интернациональную помощь афганскому народу, добровольно отправиться в неизвестную далекую страну.

  

  Муж в составе делегации ССОД за несколько месяцев до ввода войск съездил в Кабул, встречался в Президентском дворце с главой государства — Нур Мухаммедом Тараки и, вернувшись, рассказывал какой это интеллигентный, интересный собеседник, улыбчивый, но очень уставший человек. Присутствовал на их встрече молодой и физически сильный Амин, вероятно, уже тогда замышлявший захватить власть и готовивший расправы с интеллигенцией, партийными и военными кадрами и священнослужителями. Тараки был еще и профессиональным писателем, и я уже представляла себе, как познакомлюсь с его творчеством сама и смогу рассказать о нем советским читателям.

  

  Но человек предполагает, а судьба располагает.

  

  Мы едем на восток, но в Иран

  

  Внутренне мы уже были настроены на командировку в Афганистан. Но нас командировали снова в Иран: мужа первым секретарем посольства и директором Дома советской науки и культуры (ДСНК), а меня — заведовать библиотекой и преподавать русский язык. В феврале 1979 года в Иране тоже произошла революция, но она носила антимонархический исламский характер. Конечно, это было незабываемое время, когда мы стали очевидцами грандиозных исторических событий, полных трагических страниц. Эйфория революции с демонстрациями и митингами, многочисленные жертвы, среди которых были и мои студенты, возвращение в страну лидера, основателя нового государства имама Хомейни, длительная изнурительная ирано-иракская война. Все эти события легли в основу сотен моих статей и очерков, вылились в четыре поэтические книги, изданные издательством «Гуманитарий» Академии гуманитарных исследований. («Душа подарена Ирану», «Весенние сады Ирана», «Вновь о любви запели соловьи», «Путь к Свободе» — изданы на русском и фарси). Стала я и одним из авторов коллективных академических изданий Института востоковедения: «Уроки иранской революции 1979 года» и справочника «Современный Иран».

  

  Четыре года в Иране были по-своему незабываемы, интересны, трагичны и постоянно связаны с событиями в Афганистане. Здесь мы узнали о трагической гибели Нур Мухаммеда Тараки, о вводе 27 декабря 1979 года Ограниченного контингента советских войск в Афганистан, о свержении режима Амина, участвовавшего в злодейском убийстве Тараки и уничтожении сторонников демократических преобразований в стране. Приходилось неоднократно иметь дело и с беженцами из Афганистана, а в ночь на Новый 1980 год вместо праздничного застолья пройти через их провокационные действия по захвату советского посольства в Тегеране. Здесь есть что вспомнить, но это уже другая история.

  

  Наконец, Кабул

  

  Вернувшись из Исламской республики Иран на наши прежние рабочие места, соскучившиеся по родным, близким, друзьям, шумным московским улицам, подмосковной природе, мы намеревались уже оставаться в Москве. Муж защитил кандидатскую диссертацию и начал работать над докторской диссертацией. Я вступила в несколько творческих союзов, стала членом правления Московского фонда культуры, начала сотрудничать с крупными отечественными и зарубежными изданиями. Да и здоровье наших мам не становилось крепче от ожиданий и переживаний. Незаметно прошли почти два года. И тут пришло назначение в Кабул.

  

  Помню, как самолет, оставив позади горные массивы Гиндукуша, сбрасывает высоту и приближается к залитой солнцем долине, в которой расположен Кабул. Сразу же с аэропорта едем в Дом советской науки и культуры (ДСНК), где предстоит и жить, и работать. Красивое, даже экстравагантное, необычной формы здание, построенное по проекту архитектора-киприота Маркуса, окончившего Московский архитектурный институт. Здесь же живут еще несколько семей сотрудников и преподаватели курсов русского языка. На территории хорошая библиотека, есть баня, сауна с маленьким бассейном, большой современный актовый зал, где отмечаются советские и афганские национальные праздники, показывают советские фильмы, здесь собирается на свои собрания партийно-хозяйственный актив Народно-демократической партии Афганистана (ЦДЛА).

  

  ДСНК охраняется постоянно афганским царандой (милицией) и нашими советскими ребятами-солдатами, когда идут большие мероприятия. Оказалось, что охрана необходима, потому что с наступлением темноты душманы просачиваются в город, в окрестностях часто слышатся выстрелы, иногда взрывы. И хотя жизнь в Кабуле кипит, бойко торгуют дуканы, основной безошибочный барометр покоя все-таки газетные репортажи из Афганистана, сообщавшие, что душманское движение уже уничтожено и остались отдельные бандиты, скорее желаемое, чем реальность. Бои продолжаются, гибнут и партийцы афганцы и наши военнослужащие, и мирное население.

  

  Почти каждую неделю в афганских газетах появлялись сообщения о зверствах душманов. Нам предстояло привыкать и к ночной стрельбе, и к оглушительной тишине после выстрелов, и к жутковатому, тоскливому и протяжному завыванию кабульских собак, чувствовавших кровь, и к ранним крикам петухов. К звукам войны человек привыкает быстро и на третьи-четвертые сутки спит, не обращая внимания на отдаленную стрельбу. В этом я убедилась на собственном опыте еще в Иране. Стрельба воспринимается как обычное, повседневное и больше тревожит затишье. К звукам тишины, мира привыкать сложнее. Разница во времени с Москвой в Кабуле только полчаса. Темнеет рано, но рассвет тоже наступает рано, и просыпались мы часто от громкой молитвы муллы. Утро и день почти всегда были тихими, мирными. Гудели базары, шумели улицы, толпился народ в дуканах. Стрельба начиналась ближе к ночи.

  

  Попав в Афганистан, мы, как бы попали и в иную эпоху. В Афганистане по лунному мусульманскому календарю был 1364 год, соответствующий нашему 1985 году. Ходила шутка, что здесь еще и Куликовская битва впереди. И действительно, казалось, что далекая феодальная эпоха на афганской земле не кончалась. 90 % населения к началу апрельской революции оставалось неграмотным, лечилось в основном у знахарей, детская смертность ужасающая, женщины лишены самых элементарных человеческих прав, недаром с далеких времен сохранилась пословица: «Лучше родить камень, чем дочь».

  

  К нашему приезду общенациональная компания по борьбе с неграмотностью шла полным ходом, было запрещено насильно отдавать девушек замуж, упразднены ранние браки, создана Демократическая организация женщин Афганистана, которую возглавляла пламенная революционерка, яркая красивая женщина Анахита, смелая, рискованная, пользовавшаяся большим уважением в стране, с которой было необычайно интересно общаться, как и с другими неординарными женщинами, с которыми я легко, по-настоящему, подружилась.

  

  Уже в первые дни я ушла в работу с головой. В библиотеку с утра толпами шли студенты, школьники, служащие за журналами и книгами, а новых поступлений различной тематики на русском, английском, дари было так много, что обработать и зарегистрировать сотни изданий не хватало рабочего времени и приходилось задерживаться допоздна. Обязательно кто-то приходил поработать с научной или учебной литературой и в читальный зал. Желающих изучать русский язык было сверх нормы, и занимались в две смены. Учащихся интересовало все, связанное с Советским Союзом — и историческое прошлое и современные достижения. Они с удовольствием рассказывали и о своих обычаях, традициях, передающихся из поколения в поколение. Причем среди учащихся были не только молодые, мечтавшие учиться в Советском Союзе, но и отцы больших семейств, планирующие заняться бизнесом. Был среди моих учеников служащий банка, пожилой человек с совсем седой бородкой, который поучал молодых, что учиться никогда не поздно, что у необразованного человека нет будущего.

  

  Приходили афганцы, часто целыми семьями, и в кинозал посмотреть советские фильмы, из которых особенный интерес вызывали картины исторической тематики и о Великой Отечественной войне. Принимали участие, особенно афганская молодежь, и в торжественных мероприятиях, литературных вечерах, вечерах вопросов и ответов, которые устраивали при библиотеке. Правда, иногда в городе отключали электричество, и дом погружался в темноту, но через какое-то время начинал работать движок, и снова продолжалась наша работа.

  

  Ежедневно, общаясь с молодежью, деятелями культуры и науки, служащими, рабочими, я не только находила среди них друзей, но и черпала из их судеб материалы для будущих книг. Но чаще всего приходили учители школ и лицеев и преподаватели вузов. Беседы шли обо всем, но тема дружбы наших народов всегда была в центре. Разве могли забыть наши афганские друзья, что с помощью Советского Союза была возведена гидроэлектростанция в Наглу, построен завод азотных удобрений в Мазари-Шарифе, Политехнический институт, авторемонтный завод, элеватор в Кабуле, ирригационная система под Джелалабадом, газовые промыслы в Шабиргане. Да разве все перечислишь. А теперь в стране шла земельная реформа, создавались кооперативы, работали тысячи курсов по ликвидации неграмотности, строились больницы.

  

  Народный учитель — профессия мужества

  

  Еще до отъезда в Кабул я вела афганскую страницу в разделе «Весь мир» в «Учительской газете», и в Афганистан я поехала не только как зав. библиотекой и преподаватель русского, но и как собственный корреспондент газеты. Еженедельно я должна была отправлять в редакцию материалы, посвященные вопросам образования и просвещения в стране. Я много встречалась со школьными учителями, приезжавшими за литературой из разных точек страны, даже из глубинки и из кишлаков.

  

  Быть народным учителем в это грозное время в Афганистане значило находиться на самой передовой позиции. Нужны были не только педагогические знания, но смелость, владение оружием. А ведь среди учителей было немало женщин и совсем юных девушек. Каким мужеством обладали эти люди, знавшие, как жестоко расправлялись душманы с их коллегами, как не щадили и детей, посмевших сесть за парты. Сколько школ и лицеев было разрушено и сожжено, сколько преподавателей и школьников было зверски убито и искалечено.

  

  Страшные рассказы об отрубленных у детей пальцах, руках, выколотых глазах, пробитых кольями животах, холодили сердце. А как расправлялись с учителями, сдирая с живых кожу, четвертуя и садистки издеваясь, описывать не берусь.

  

  Часто бывала и в афганских школах, рассказывала о жизни школьников в нашей стране. Частыми были встречи в лицее Хабибия, который сами афганцы сравнивали с французской Сорбонной и английским Кембриджем. И действительно там учились многие будущие известные люди страны, ученые и писатели. За два с лишним года пребывания в Афганистане написала сотни статей, очерков, интервью не только для «Учительской газеты», АПН, но и для журналов «Советская женщина», «Наука и религия», «Детская литература», «Театр», «Культура и Жизнь», «Советская культура», «На боевом посту», «Искусство кино» и др.

  

  Публиковалась и на страницах афганской печати в журналах «Джаван», «Жвандун», «Занани Афганистан», «Аваз», «Урду», «Мирман».

  

  Афганских читателей я знакомила с советской действительностью, а героями моих очерков для советского читателя становились учители, врачи, партийные работники, члены Демократического союза афганской молодежи. Со всеми этими людьми складывались теплые отношения взаимного доверия. За чашкой чая и нехитрой закуской шли откровенные беседы, в которых была вера, что все недоброе скоро кончится и останется только в воспоминаниях.

  

  «Афганец» — ветер коварный

  

  Погода в Кабуле может меняться стремительно. Тихую зимнюю звездную ночь нарушает грохот снежного обвала. А тоскливое серое утро может сохранить свой сумрак до вечера. Весь день падает густой сырой снег, а на следующее утро выйдет необычайно яркое солнце, небо будет бездонным, снег сверкающим, слепящим.

  

  Иногда декабрьское солнце припекает сильно, и асфальт покрывается пылью, а земля начинает липнуть к ногам. Но особенно коварен ветер, названный «афганцем». Он, как и душманы, налетает внезапно, с завыванием, неся мелкую пыль, забивающую ноздри и глаза. Правда, «афганец» налетает ненадолго и, ослабевая, вновь открывает вершины Гиндукуша, отчетливо видимые на фоне голубого неба в хорошую погоду.

  

  Но если «афганец» застает на улице, приятного мало, даже в машинах закрывают окна, несмотря на духоту. А что испытывают те, кто ожидает боя или находится в засаде?

  

  А вообще афганская земля хоть от солнца и может превратиться в камень, но в пору дождей оживает и родит зерно, из которого получается пышный хлеб (нан), похожий на лаваш. Интересно смотреть, как их выпекают, прилепляя сырые лепешки к бокам печи, и тут же продают. Растут здесь и сладкие, как сахар, рыжие дыни и толстые арбузы. А какие тюльпаны расцветают весной в горах. Глаз не оторвать. На алые, как кровь тюльпаны, я насмотрелась и в Иране, где они стали символом памяти погибших шахидов.

  

  Как хочется дождаться мира и на этой многострадальной земле. Тогда наши ребята, молодые солдаты и офицеры, будут возвращаться на Родину с букетами этих алых тюльпанов для своих матерей, жен, любимых, а пока…

  

  В госпитальных палатах

  

  В Кабульском госпитале и в Главном Кабульском медицинском центре мне приходилось бывать часто. При советском посольстве работал женсовет из жен специалистов и преподавателей курсов русского языка. И святой обязанностью каждой женщины было посещение наших раненых, которым несли сладости, домашние пирожки, фрукты, читали книги, помогали писать письма домой. Находясь в госпитале старались поддержать совсем юных искалеченных ребят, а, возвращаясь, давали волю эмоциям и слезам, и вопрос: «Сколько же это еще продлиться?» — мучил всех. В палатах пахло химией, слышались стоны оперированных. О чем думали эти ребята в одиночестве долгих ночей, сдерживая свою боль. Здесь в Афгане они оставляли самое дорогое — свое здоровье, годы юности, часто жизнь.

  

  Помню, как навещали тогда мало кому известного Руслана Аушева, мужественного, веселого парня из Ингушетии. Никому и в голову тогда не могло прийти, что пройдут годы, и Герой Советского Союза Аушев станет президентом в своей неспокойной республике. А тогда кто-то из пациентов сказал: «Пройдут годы, и журналисты будут искать нас, просить откликнуться и все вспомнить».

  

  Многие из них не дожили до этих дней воспоминаний. Это им, павшим — Александру Карявину, солдату из подмосковного Загорска, ныне Сергиева Посада, закрывшему своим телом командира; лейтенанту Лобачевскому, связисту, смертельно раненому в сердце у кишлака Малям-Гулям под Ханабадом в 1987 году; тем 18-ти ребятам из строительной роты, зверски убитым душманами осенью 1986 года в 10 километрах от Кабула возле речки Кабулки; Владимиру Селиванову из города Брянска, погибшему под Гератом, с матерью которого Марией Николаевной я долго переписывалась, уже вернувшись в Москву, шести павшим солдатам из города Воскресенска и многим другим отдала я долг памяти в своем поэтическом сборнике «У памяти в плену».

  

  Посещала я и Главный медицинский центр в Кабуле, построенный при помощи СССР, оснащенный современной медицинской техникой. Здесь работали наши и афганские врачи. А возглавлял центр полковник, доктор Валаят, закончивший с отличием Военно-медицинскую академию в Ленинграде. Помню, как он, хорошо знавший советскую литературу, рассказывал сам и просил рассказывать бойцам, которым пришлось ампутировать ноги, о подвиге Маресьева и сожалел, что книга Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке» не переведена на дари.

  

  Советские врачи вели здесь и прием населения. Среди пациентов было немало тех, кто никогда ранее не видел людей в белых халатах, поэтому и свирепствовали эпидемии холеры, дизентерии, оспы, особенно среди детей. Сюда в больничные палаты мы приносили журналы, брошюры, присланные в библиотеку ДСНК из Москвы, интересные книги. О том, какую одна из присланных книг сыграла роль в моей жизни, я расскажу ниже.

  

  Новый 1365 год и комендантский час

  

  Новый год — Новруз наступает на Востоке 21 марта. Исторически это крестьянский праздник, когда начиналась работа в поле, высаживались молодые деревья.

  

  1986 год был нашим первым годом в Кабуле. По мусульманскому календарю наступал 1365 год. До Куликовской битвы, действительно, было далеко. В Афганистане из нашего летоисчисления отнимают 621.

  

  На Новруз в марте нас с мужем пригласил афганский поэт Мир Абдул Кадыр Абхар, выпускник Ленинградского педагогического института, родом из провинции Парван. Семья Абхара встретила радушно. На праздничном столе согласно традиции располагаются семь продуктов на букву «син»: яблоки (сиб), овощи — зелень (сабзи), уксус (серке), ростки пшеницы (самане), блюдо со сладостями. Горят свечи, раскрыт Коран. Абхар с сыновьями приготовил душистый плов, с рассыпчатым рисом, зернами граната. Сидели долго, слушали рассказы хозяина о проблемах в экономике, образовании, его воспоминания о студенческой жизни в Ленинграде.

  

  Расслабились и забыли о давно наступившем комендантском часе. Оставаться нельзя. Надо ехать. Муж за рулем. Я на заднем сиденье. Темнеет рано. Немного отъехали, вдруг яркий свет фонаря прямо в глаза и крик, требующий остановится: «Дриш!» Вспоминаю, что нас предупреждали: в подобных случаях лучше из машины не выходить, сообщать патрулю, что дипломаты из посольства, документы показывать из окна через стекло. Но крик повторяется. Мы останавливаемся и по требованию трех подошедших вооруженных людей выходим из машины. Они, ничего не спрашивая, обыскивают машину внутри, открывают багажник. «Шурави» («Советский?»), — спрашивает старший.

  

  И тут муж начинает спокойно говорить по фарси и все трое в полном удивлении оттого, что он так свободно владеет их языком. Начинают расспрашивать, лица смягчаются, появляется улыбка. Двое отходят и, пошептавшись, предлагают нам сопровождающим того, что помоложе, ведь впереди не один ночной патруль, да и члены отрядов самообороны не дремлют, выходят на дежурство. Расстаемся по-доброму, отказавшись от помощи. И напрасно. Через несколько метров все повторяется, но теперь в нашу машину садится худой шустрый паренек с винтовкой, замотанный в теплую шаль и мы быстро и благополучно минуем все посты и патрули. Но этот случай служит нам уроком в будущем, и все встречи вне ДСНК мы стараемся закончить во время.

  

  Да и праздники, особенно Новый год, лучше всего отмечать в своем коллективе, где обязательно на столе окажется и черный хлеб, и припрятанная кем-то на случай баночка селедки и русская водка, а женщины покажут свое кулинарное искусство. Елки живой, пушистой, пахнущей морозцем, конечно, не будет. Но будет сделанный из ваты снег.

  

  И поднимали мы тогда наши бокалы за счастье и покой, за возвращение живыми на родину наших мальчишек солдат, которые, возможно, в это самое время, где-то в горах принимали неравный бой с душманами или стонали от боли на операционном столе.

  

  Шел 1986 год, а впереди было еще два долгих года войны.

  

  Раненая книга или «случайное попадание»

  

  На книжной полке в моей квартире стоит толстый большой фотоальбом «Таджикистан», почти насквозь пробитый осколком снаряда. От сквозного ранения книгу уберегла твердая обложка, треснувшая, но задержавшая осколок, а меня спасла эта книга, принявшая на себя удар, как бронежилет.

  

  Был как всегда душный, знойный августовский вечер. В ДСНК закончилось профсоюзное собрание специалистов. Мужчины отправились кто в бассейн, кто в баньку, кто по домам, благо все располагалось рядом на одной территории. А я пошла в библиотеку, так как надо было подготовить стенд новых книжных поступлений. С утра должны были приехать афганские учители из провинций за подборками художественной литературы для детей и взрослых.

  

  Было тихо и работалось спокойно. Но тишина коварна и бывает громче самого сильного грома. И тут в наступающую темноту вечера внезапно ворвался яркий сноп пламени, будто солнце упало на землю и сразу же с гор, окружающих Кабул началась стрельба, усиливающаяся с каждой секундой. С ближайшего горного массива ДСНК был виден, как на ладони. Я стала складывать исписанные листы, приподнялась из-за стола, и тут же раздался звон разбитого оконного стекла. Книжный стенд, стоящий напротив окна около моего стола затрясло, и на стол передо мной свалился огромный фотоальбом, почти насквозь пробитый осколком снаряда. Я взяла его в руки. В центре была внушительная глубокая пробоина, в которой застрял кусок осколка снаряда.

  

  Я не сразу сообразила, что книга стояла прямо на уровне моей груди, и альбом заслонил меня если не от смерти, то от ранения. Когда я выскочила в коридор, там уже полураздетые мужчины, выбежавшие из бани и бассейна, тушили повсеместно, вновь и вновь вспыхивающие фосфорические с неприятным запахом вспышки. Одна из невзорвавшихся ракет, хлопнувшись около офисного помещения ДСНК начала вкручиваться в землю, выплевывая какую-то маслянистую, клейкую, желтоватую с резким запахом массу, залепившую стены и окна снаружи. Немало потом пришлось повозиться нашим женщинам, оттирая эти неприятные следы. Стекла были выбиты еще в нескольких помещениях. Несколько человек суетились около тяжело раненого, совсем юного солдата из охраны ДСНК, которому нужна была срочная операция (в тот же вечер молодому солдату удалили селезенку).

  

  Обстрел продолжался еще некоторое время. Затем наступила обычная после взрывов и выстрелов оглушительная, гулкая, нереальная тишина. Почти всю ночь убирали помещение, но еще несколько дней вечерний обстрел напоминал о себе долго державшимся запахом гари, выбитыми стеклами и пробитым снарядом альбомом. Раненую книгу, как испорченный экземпляр, пришлось списать из библиотечного фонда. Но уничтожить ее, как полагалось по инструкции, не поднялась рука. И я забрала своего спасителя в Москву. Каждый раз, когда я подхожу к книжным полкам, фотоальбом вновь и вновь напоминает мне о том уже далеком, но навсегда оставшемся в памяти незабываемом времени.

  

  Второе рождение

  

  Второго октября у меня день рождения. В это время, в 1987 году, в Кабуле находилась высокая делегация из Азербайджана, приехавшая на торжества по случаю очередной годовщины Великой Октябрьской революции и мы с мужем были среди тех, кто должен был сопровождать делегацию. Мой день рождения отметили вместе с живущими поблизости советскими специалистами, нашими афганскими друзьями-журналистами, поэтами и членами делегации.

  

  На следующий день начались многочисленные поездки, интересные встречи с членами НДПА (народно-демократической партии Афганистана), ДОМА (Демократической организации молодежи), в Кабульском политехническом институте, с деятелями культуры и науки. Вечером возвращались в гостиницу, смотрели последние известия, в которых всегда была подробная информация о визите азербайджанской делегации.

  

  Вот и 8 октября вернулись в гостиницу к вечерним «Новостям», расположились в просторном холле, включили телевизор. Все дела были сделаны. Ноги устало гудели. Собрались попить чая и обсудить программу на завтра. И вдруг тревожную тишину комендантского часа буквально располосовал резкий звук очереди, вслед за которым неимоверной силы грохот потряс здание, и зарево огня осветило помещение.

  

  Гостиница мгновенно погрузилась в темноту, и не успели мы осознать происходящее, как взрывной волной буквально вырвало застекленную часть стены, она рухнула, осыпая нас осколками. С высоких тумб вдоль стены посыпались на пол, разлетаясь на куски фарфоровые вазы с цветами. «Ложись!» — крикнул кто-то из присутствующих и, увлекая за собой сидящую рядом Салмаз, я вместе с ней скатилась на ковер, усыпанный осколками стекла.

  

  Не знаю почему, интуитивно взглянула на часы. 19 часов 48 минут. Зачем запоминать свой смертный миг? Едва успела закрыть одной рукой свою голову, другой голову Салмаз, как прогремел еще один взрыв и новые осколки стекол и куски штукатурки буквально засыпали нас, а рот и нос забило пылью и дымом, губы одеревенели. Затем на какие-то мгновенья наступила немая тишина, в которой слышен только стук собственного сердца.

  

  В следующее мгновенье сразу же послышались с улицы крики о помощи, громкий плач. Оглушенные, с кровоточащими порезами на руках, посеченными стекольной крошкой щеками и лбами, мы стали подниматься, какими-то излишне нервными тревожными движениями ощупывать друг друга. Потом выскочили на улицу, где все было буквально охвачено огнем пожара.

  

  То, что мы увидели, не забудется никогда. В небо летело каменное крошево, обломки. Рвалось буквально все. Огонь расцвечивал стены. Пахло порохом и дымом, вкус которых запомнился навсегда. Развороченные машины, на которых мы час назад приехали к зданию НДПР, громоздились грудами металлолома. Около одной, завалившейся на бок, со сдернутой крышкой капота и выбитым ветровым стеклом лежал молодой убитый шофер. Из окна другой свешивалось мертвое тело пожилого шофера. Вдоль стены лежали в неестественных позах несколько убитых. Из окон соседнего дома вырывались языки пламени. Нечеловеческим хриплым голосом кричала молодая афганка, склонившись над окровавленным стариком, прижимавшим к себе мертвого подростка.

  

  Люди бежали: одни к месту трагедии, другие подальше от нее. От увиденного перехватило горло, холод и жар одновременно ударили в грудь. Казалось, что плачу, а слез не было.

  

  Как потом выяснилось, эти взрывы были заранее подготовленным терактом. Около гостиницы был оставлен «Фольксваген», начиненный динамитом. О многочисленных жертвах среди мирного населения Кабула на следующий день сообщали афганские газеты. Прошла информация и в нашей прессе.

  

  В тот жуткий вечер мы еще долго находились в том шоковом состоянии, когда исчезает страх и чувство самосохранения и концентрируются все силы для действия. Мы помогали раненым, успокаивали рыдающих, безуспешно пытались связаться с ДСНК. Страха не было и следа, а вот мысль, что переход от бытия к небытию так прост и короток, буквально преследовала.

  

  К утру нас и членов делегации вывезли из охваченного огнем района. В ДСНК в эту ночь никто не спал, не надеясь увидеть нас живыми. Измазанных копотью и грязью, с потемневшими, иссеченными стекольной крошкой лицами и усталыми глазами, нас обнимали наши друзья и коллеги, повторяя, что мы родились в рубашке.

  

  Кто-то из женщин плакал, нас поили водкой для снятия стресса, хотя все пережившие эти трагические часы были более спокойны и сдержанны, чем ожидавшие известий. Прорыв чувств произошел на следующий день, когда по ТВ показали запись того огненного ада, в котором мы были. Глядя на телевизионные кадры и лица погибших, среди которых были старики, женщины, дети, я вновь пережила те мгновения встречи со смертью.

  

  Освобождением от внутреннего напряжения стали стихи, которые одно за другим диктовала память, которые приняли на себя весь груз увиденного и пережитого, со временем сложившись в книгу «У памяти в плену», посвященную павшим друзьям, мужеству воинов-интернационалистов, правде тех далеких лет, когда кровавое 8 октября стало днем моего второго рождения.

  

  Ночь над Кабулом. Тишина. Вдруг страшный взрыв.

  И с шумом падает стена и слышен крик.

  В ушах все громче, громче гул. Болят виски.

  Мне кто-то руку протянул: «Вставай. Иди».

  Я поднимаюсь. Я иду. Без слов. Без слез.

  Невыносимая жара. В душе — мороз.

  А у руин лежит старик и с ним дитя.

  И страшно женщина кричит. В огне дома.

  И понимаешь в этот миг, что значит жизнь.

  Афганистан. Ночной Кабул мне не забыть.

  

  Кабульские Гавроши

  

  Несколько слов о кабульских мальчишках. Сколько боли и слез принесла эта война детям. И нашим, советским, чьи отцы не вернулись домой и афганским.

  

  Часто приходилось бывать в детском доме «Ватан» («Родина»), где жили дети-сироты, чьи отцы пали от рук душманов. Как и все мальчишки они были полны планов и желаний. Никогда не забуду трех друзей, тринадцатилетних пареньков — сирот Захида Гуля, Даулята и Касвара, приходивших на курсы русского языка в ДСНК. Старательные, трудолюбивые, они уже через несколько месяцев не только сносно говорили по-русски, но и читали на литературных вечерах стихи Маяковского и Светлова, пели песни Великой Отечественной войны. Без скидок на юные годы они, будущие сержанты, вставали на ночные вахты и гордились мужеством своих отцов, принявших мученическую смерть от рук душманов.

  

  Были среди кабульских Гаврошей и хитроватые, и доверчивые. Их доверчивостью пользовались душманы, посылая их на минные поля. Отправляли бандиты ребят и торговать мандаринами с тележек, в которые закладывались мины замедленного действия, от которых погибали невинные люди. А сколько ребят осталось калеками, подбирая взрывные устройства, похожие на игрушки.

  

  Бедно одетые, чумазые афганские мальчишки крутились около дуканов, помогали торговцам. На большом овощном кабульском рынке, Зеленке, пытались за мелкую монетку поднести сумки любой тяжести, поймать такси, всячески угодить. Сколько раз бежали они следом и за нашими солдатами, специалистами, женщинами, хватали цепко за рукав и кричали: «Давай бакшиш». У каждой революции, наверно, были свои Гавроши, которые потом становились настоящими, нужными и полезными стране людьми — учеными, инженерами, писателями, учителями.

  

  Листая старые письма

  

  День, когда приносили письма, становился настоящим праздником. Конечно, больше всего писем приходило от матерей, измученных тревогами ожиданием. Я получала письма от своих школьных и университетских подруг, родственников, приходили письма из института востоковедения, наполненные вопросами о положении в стране. Конечно, больше всего ждала писем из дома. Моя мама писала мне ежедневно, но так письма привозили не чаще раза в неделю, а то и с большими перебоями, то я получала сразу три-четыре письма.

  

  Сколько заботы и волнений было в этих строчках, сколько вопросов, на которые не всегда можно было дать ответ. Женщины-преподаватели находились в Кабуле без семей, и, получив письмо из дома, сначала спешили в свои комнаты читать, а потом все выходили в холл ДСНК или собирались у меня в библиотеке и читали уже вслух, смеялись и плакали, передавали присланные фотографии детей и внуков. Мужчины более сдержанно проявляли свои чувства, получив письма из дома, но скрыть свою грусть, если не было письма, мало кому удавалось, и тогда все начинали успокаивать и придумывать причины задержки. Представляю, как переживали в Союзе, когда задерживалось и не приходило ожидаемое письмо от сына или дочери. Сколько нервов, сколько слез, сколько выпитых сердечных капель. А правду, конечно же, нельзя было всю написать, да и ничего, кроме лишних переживаний, она не принесла бы близким. Поэтому и мы, и особенно, те, кто встречал рассветы на посту, шел в очередной бой, писали «святую» правду о цветущих розах, сладких фруктах и жарком солнце. Это я осознала физически, когда не стало уже моей мамы, и я нашла у нее под кроватью свой старый школьный портфель, в котором хранились все мои пронумерованные письма и из Ирана, где мы работали в период исламской революции и ирано-иракской войны и все конверты полевой почты из Кабула. Пожелтевшие, аккуратно сложенные, сотни раз перечитанные, со следами слез, с подчеркнутыми местами. Сохранила мама и все мои стихи, которые я писала и посылала ей.

  

  Я понимаю, как мучительно

  Ждать писем из горячих точек.

  Простите дочерей, родители.

  Простите, матери, сыночков.

  Вам каждый день хотя бы весточку.

  Вам каждый день, хотя бы строчку.

  Афганистан. Войной повенчаны

  Все пожелтевшие листочки.

  Где вы теперь, мои друзья?

  

  Прошло двадцать лет, как выведен ограниченный контингент советских войск из Афганистана, а ведь там, в период боевых действий среди афганцев было у нас и немало настоящих друзей. За два с половиной года работы в Кабуле я познакомилась и подружилась с афганскими учителями и преподавателями вузов, журналистами, деятелями науки и культуры, военными, людьми из самых простых рабочих и крестьянских семей, студентами. Все эти юные и пожилые люди становились героями моих статей и стихов. Но особенно теплые дружеские отношения связывали меня профессионально с поэтами и писателями Афганистана, судьбы которых после вывода советских войск сложились по-разному. Одни из них погибли, другие продолжают жить в Афганистане или уехали за рубеж, с некоторыми, живущими в Москве, я продолжаю поддерживать отношения. И при каждой встрече набегают вновь воспоминания.

  

  Осень 1980 года — период первых учредительных съездов, создававшихся в Афганистане Союзов журналистов и писателей. В тревожное время борьбы с контрреволюцией, на Форум писателей Афганистана в просторный зал одного из кабульских лицеев 4 октября 1980 года съехались 500 делегатов со всех провинций. Молодые делегаты были в основном в военной форме, а аксакалы в каракулевых папахах, белых чалмах, в праздничных халатах.

  

  Открыл съезд Хабиб Мангал — человек сложной судьбы, интересный глубокий писатель, долгое время работавший в Москве Чрезвычайным и полномочным послом. Будучи членом советско-афганского общества дружбы, я довольно часто с ним встречалась на мероприятиях общества и в посольстве. Тогда на Форуме была поставлена задача развития письменности, литературы и культуры всеми народностями и даже племенами.

  

  На фоне робкой прозы и драматургии, поэзия, уходящая корнями в глубину веков, была традиционным, самым ярким, образным и самобытным жанром афганской литературы. И поэтов на Форуме было много. Возглавил правление Союза писателей Гулям Дастагир Панджшири, известный уже в то время публицист, общественный деятель. Первые свои стихи Гулям написал в тюрьме, куда выпускник Кабульского университета за свои убеждения был брошен на 5 лет при режиме короля Дауда. Освобожден он был 27 апреля 1978 года, в первый день Победы апрельской революции восставшими солдатами. Сборник так и назывался «Стихи из тюрьмы». В годы работы в Кабуле я близко познакомилась с этим красивым, высоким человеком, много переводила на русский его патриотические, свободолюбивые стихи о стойкости и мужестве защитников революции, советских воинов, о многострадальном Афганистане, о любви и жизни. Гулям Дастагир Панджшири неоднократно был героем моих очерков.

  

  С Сулейманом Лаеком, известным поэтом старшего поколения, мне посчастливилось встречаться несколько раз еще в Москве, задолго до поездки в Кабул. Он приезжал на встречи с советскими писателями, так как его яркие, образные стихи издавали на русском языке. Хорошо зная русскую литературу, он переводил на языки народов Афганистана Пушкина, Лермонтова, Маяковского. Был лауреатом Премии советско-афганской дружбы. Писать стихи стал в ранней молодости. Сборники его лирических стихов «Палатка кочевника», «Воспоминания», «Парус» были тепло встречены читателями.

  

  Родившись в семье муллы, Сулейман вырос бунтарем и за участие в студенческих беспорядках был исключен из Кабульского университета. В период террора Амина прошел через самые страшные застенки тюрьмы Пули — Чархи. После Апрельской революции он стал Президентом Академии наук и министром по делам национальностей. И хотя его день был расписан по минутам, он с радостью находил время для встреч с советскими писателями. Вспоминаю, как в Кабул в 1986 году приехали из Москвы писатели Валерий Поваляев, Юрий Велихов и Ким Селихов. Лаек с радостью нас всех принял, рассуждал о роли литературы, сравнивая ее с колодцем, вода которого спасает в знойной пустыне караван от жажды, и признавался, что его лучшие стихи родились, когда в сердце бушевало пламя ярости против тех, кто нанес раны его родине. Немало написал Сулейман Лаек строк о мужестве и благородстве советских воинов-интернационалистов.

  

  Первым председателем Союза писателей Афганистана был Асадулла Хабиб. С ним мы познакомились еще в Москве. Хабиб, родившийся в 1941 году, закончил филологический факультет Кабульского университета и учился в аспирантуре Института восточных языков при МГУ, в котором учился и мой муж. В период революционных преобразований в Афганистане он был ректором Кабульского университета, известным прозаиком, автором нескольких сборников повестей и рассказов. Но поэзия была для него первой необходимостью. «Без поэзии я бескрылый человек», — любил повторять Асадулла. Со своими лирическими стихами, имевшими глубокий философский подтекст, он часть выступал в воинских частях. Его строки, обращенные к матери, стали своеобразной солдатской клятвой:

  

  «Если в грудь буду ранен, ты слезами сумеешь меня поднять,

  Если в спину, то, родная, слез своих на меня ты не трать».

  

  Часто вспоминаю уютный небольшой дом в одном из отдаленных районов Кабула, утопающий в зелени фруктового сада, гостеприимную большую семью, ароматный плов и долгие чаепития с восточными сладостями, всегда сопровождавшиеся чтением стихов.

  

  Здесь жил наш хороший друг Мир Абдул Кадыр Ахбар. Родившийся в 1939nгоду в провинции Парван, Ахбар окончил Ленинградский институт культуры и аспирантуру ЛГУ. Он прекрасно владел русским языком и его книги издавались на русском и украинском. О жизни и творчестве интересного поэта и широко образованного человека, автора стихов, призывающих к мирному труду, воспевающих Москву, и благородные поступки воинов — интернационалистов, я неоднократно писала в газете «Советская культура», в журнале «Детская литература», переводила его стихи, последняя подборка переводов стихов Ахбара включена в мою книгу «Одни нам светят звезды». После вывода советских войск Ахбар приехал жить в Советский Союз. Сейчас вместе с семьей он живет в Германии, но по-прежнему, как самые лучшие в своей жизни вспоминает годы, проведенные в Ленинграде и Москве.

  

  Человеком-легендой при жизни стал Фарид Маздак, член Союза писателей Афганистана, организатор первой Всеафганской конференции молодых писателей, в которой участвовало более 500 молодых авторов. Стихи Фарид начал писать в 16 лет в тюрьме Пули-Чархи, куда попал при режиме Амина. Нечеловеческим пыткам электрическим током подвергался юный узник. Ему переломали суставы пальцев рук, более года провел юноша в одиночной камере, узкой и темной на голом цементном полу. В этих страшных условиях родились первые стихи, посвященные многострадальной родине и народу. Из тюрьмы вышел Фарид с совершено седыми прядями густых волос. Занялся общественной и политической деятельностью, стал собирать молодых талантливых юношей и девушек в литературные объединения, печатать в газетах и журналах. Фарид издал первый сборник 22 молодых, «революцией призванных» поэтов.

  

  Частым гостем в ДСНК был Барек Шафии. Страстные, смелые, эмоциональные стихи молодого поэта звучали на митингах, в студенческих аудиториях, в воинских частях. Барек был главным редактором журнала «Жвандун» («Слово»), в котором часто публиковались и мои статьи. Барек Шафии считал своим учителем Горького, хорошо знал советскую литературу. Мужество и оптимизм были основными мотивами его творчества.

  

  Мои стихи — глоток добра.

  Они, любя и побеждая,

  Войдут в любые времена,

  Строкой насилье побеждая».

  (перевод Л. Авдеевой)

  

  Молодым человеком в годы моей работы в Кабуле был Кавун Туфани. В свои неполных тридцать лет он возглавил газету «Правда Апрельской революции», был членом президиума и ответственным секретарем Организации литераторов. Для написания стихов у него почти не было времени, но не писать он не мог, говоря, что «стихи соединяют его сердце с сердцами простых людей». Кувун писал много стихов гражданского звучания:

  

  «Не требуй от растрескавшихся губ ты нежных песен.

  Пишу стихи я кровью сердца. Но не груб. И стих мой вечен».

  

  Немало стихов молодой поэт посвятил дружбе наших народов и был награжден премией советско-афганской дружбы. В своем стихотворении» «Отчизна» Кавун Туфани писал:

  

  «Моя жизнь — тебе! Моя смерть — за тебя!

  Ты мой отчий дом. Ты моя Земля.

  Я на все готов ради тебя.

  Ты навеки со мной, Отчизна моя».

  (пер. Л. Авдеевой)

  

  Часто вспоминаю и совсем юного Абдуллу Наиби, который бросил обучение медицине во Франции и вернулся в революционный Афганистан, чтобы весь пыл своего двадцатилетнего горячего сердца отдать Родине. Его юношеские стихи печатались в газетах, ему принадлежали слова молодежных гимнов. Как дальше сложилась судьба этого талантливого юноши мне не известно.

  

  А сколько еще имен чистых, светлых, талантливых людей, отдававших свое творчество Отечеству, приравняв свое перо к штыку, приходит на память. Абдулла Бахтани, Нарулла Хафиз, Акрам Усман, Лейла Кавьян, Рафат Хусейни и многие другие, среди которых были и мои студенты, так страстно изучавшие русский язык и русскую историю, верящие в светлые идеалы Правды и Добра. Как сложились их нелегкие судьбы?

  

  Где вы теперь мои друзья? Кавун, Барек, Абхар.

  С чужбины ваши голоса не слышит Кандагар.

  Кабул давно без вас грустит. Герат без вас в тоске.

  Фарида добрые глаза, когда приснитесь мне?

  В Джелалабаде дом пустой. Напрасно ждут сады.

  Вы знаете, как пахнет кровь, цвет смерти и беды.

  Но верю, милые друзья, что даже на чужбине

  Услышат ваши голоса, узнает мать о сыне.

  И вновь любимая страна откроет настежь двери.

  Мои афганские друзья, живите, в это веря.

  

  Возвращение

  

  Наступил февраль 1988 года. Уже начинался вывод наших войск из Афганистана. Пришел приказ и о нашем возвращении на Родину. Радость переплеталась с грустью расставания с людьми, с которыми стали близки по духу, убеждениям, интересам. Печально было расставаться и со своими афганскими друзьями, так как понимали, что впереди у них нелегкие годы и, возможно, увидеться никогда больше не придется. Но дома нас ждали родственники, близкие друзья, коллеги.

  

  Отсюда: https://biography.wikireading.ru/215582

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями возможныx знакомыx Людмилы находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

277. "ВикиЧтение"

  

Жизнь в Кабуле была опасна и трудна!

  

  

  

  

  Нина Константиновна ЧУГУНОВА:

  

  Я родилась в Осташевском районе (ныне Волоколамском) в семье рабочих. Закончила школу в 1948 г., дальше училась заочно в институте, работая в школе преподавателем биологии.

  Была активной комсомолкой, в 19 лет избрана Первым секретарем райкома комсомола, где проработала 5 лет. В 18 лет была принята в КПСС.

  

  Мы пережили очень много. Немцы заняли наше село 16 октября 1941 г. — бои были страшные. Потом в ноябре месяце женщин и детей угнали, загнали в сараи, разбитые школы — не кормили, не лечили, издевались, охраняли с собаками. Женщин заставляли валить, и возить лес, и строить укрепсооружения. И так мы стали узниками.

  Но мы верили, что нас не забудут, освободят. Так как такой круглосуточный обстрел выдержать тяжело. Освободили нас 19 января 1942 г. Когда мы вернулись в село — его уже не было, оно полностью было уничтожено немцами. Женщины и дети начали строить своими руками жилище.

  

  Вспоминая все это, хочется много раз сказать — сколько же надо иметь физических и моральных сил, чтобы выдержать все это! Но Россия для нас мать, которую мы любим и будем защищать в любой обстановке.

  Мое поколение сильных духом людей, много переживших и много сделавших для страны — я горжусь этим!

  

  Мой муж Чугунов Анатолий Изотович служил в армии с 1943 по 1946 г., закончил Московский автомеханический институт и был направлен в село директором МТС. Через 7 лет его перевели в Москву, где закончил еще два института и защитил диссертацию.

  

  До Афганистана мы жили в 2-х странах. Летом 1979 г. муж был направлен в Афганистан советником посольства по экономическим вопросам, затем прибыла туда и я.

  

  Обстановка была спокойная. Мы женщины без охраны выезжали в город за покупками, ходили в ближайшие магазины.

  Затем после смерти Президента Тараки обстановка стала ухудшаться. Наша жизнь стала очень беспокойной.

  Вдруг по нашему радио объявили — из домов, квартир не выходить, так как на посольство движется танковая дивизия стражников Тараки. Вокруг посольства поставили танки, вдоль забора залегли афганские солдаты. Президентом был Амин. Было очень страшно, но танки до нас не дошли. В конце декабря 1979 г. в Афганистан было много введено советских солдат.

  28 декабря начался штурм Президентского дворца, который находился не далеко от посольства. Во всех окнах Дворца горел свет, стрельба была очень сильной.

  Поскольку въезд в город (госпиталь) был заблокирован стражниками Амина, наших раненых стали привозить в посольскую поликлинику.

  Я была председателем женсовета советской колонии. Ночью мне поступил звонок — нужна помощь женщин. Я прозвонила быстро по домам. Через минуту женщины бегом прибежали в поликлинику. Они делали все — перевязывали раненых, меняли грязное белье, переодевали, стирали, тут же гладили, сидели около раненных, поили их, успокаивали.

  Я с медсестрой перевязывала раненых: к нам в кабинет принесли раненого, у которого были тяжелые ранения: перебита нога, плечо, рана в живот. Сняли грязную окровавленную одежду, перевязали.

  А он все плакал и говорил: «Мама! Я всех люблю, за что же меня так — за что?» Мы плакали вместе с ним. Потом раненых увезли в Союз.

  

  8 марта, когда я делала доклад в посольстве — я поклонилась всем дорогим женщинам и поблагодарила их за душевную щедрость, сердечность, доброту и заботу!

  Когда я вернулась из поликлиники, узнала что наша правительственная делегация, в которой был мой муж, захвачена. Они пытались на вертолете улететь, но их обстреляли и посадили на землю. И только на следующий день им все-таки удалось улететь в Кабул. Далее обстановка была постоянно напряженная. Бомбили, обстреливали.

  

  23 февраля 1980 г. душманы устроили вокруг посольства психологическую атаку. На полную мощность была включена музыка на всех окружающих виллах с дикими криками, ревом, душераздирающим смехом и т. д. Все это длилось с вечера до утра.

  

  Я 1 год 5 месяцев по контракту работала в Министерстве сельского хозяйства Афганистана. Потом из опасности, которая грозила мне, я вынуждена была прекратить работу.

  В мои обязанности как председателя женсовета советской колонии входило делать все, чтобы мы, женщины, не чувствовали себя отшельниками за забором. Для детей мы постоянно со школой проводили праздники, утренники, дарили подарки. Для женщин устраивали новогодние праздники, кружки, выставки изделий, лекции, беседы и т. д.

  Больше всего я переживала не за себя, а за мужа. Он отвечал за экономическое сотрудничество Союза и Афганистана. Он постоянно на военных самолетах, вертолетах, БТР, машинах ездил, летал в губернии, так как у него там работали наши специалисты в тяжелейших условиях, их надо было поддерживать. Какая бы сложная обстановка ни была, он всегда был там.

  

  Мужа уже нет в живых. Но у меня появилась потребность общаться с теми, кто был в Афганистане, как с родными — слишком много нами было пережито!

  

  Отсюда: https://biography.wikireading.ru/215619

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями возможныx знакомыx Нины находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

278. "Уроки памяти в Железногорске и Железногорском районе" (18.02.2014)

  

Всю жизнь вдвоём — и даже на войне

  

  25 лет назад, 15 февраля, последние колонны советских войск покинули территорию Афганистана. Это событие еще долго будут вспоминать современники и участники тех боевых действий. Среди них и супруги Валуевы, живущие в Железногорске. Невероятно, но они оба — и Константин Владимирович, и Надежда Васильевна — были на той войне и даже служили в одном полку.

  

  Ремарка

  

  Ветеран боевых действий в Афганистане Надежда Валуева из скромности пыталась отказаться от интервью. Но я настаивал, объясняя это тем, что на носу дата вывода войск, и что в стране не так много женщин, воевавших в Афгане. В общем, я напросился и пришел к ней в гости 13 февраля.

  

  Как выяснилось, именно в этот день у Надежды Васильевны день рождения!

  

  Детство и юность

  

  На Урале в Свердловской области есть небольшой городок, который называется Дегтярск. Именно там, в простой рабочей семье, и родилась Надежда Васильевна. Детство пришлось на хрущевскую оттепель. Когда ей было одиннадцать, семья перебралась в Железногорск, в котором в это время вовсю кипело строительство.

  

  «Я помню, как строили ДК… Мы детьми бегали по плитам, залезали в ямы и ничего при этом не боялись, — с улыбкой вспоминает именинница. — Удивляюсь, как мы там руки и ноги себе не переломали!».

  

  На комсомольскую стройку приезжали целыми семьями — и с Севера, и из Сибири, и с Дальнего Востока. В школе N 4 были большие классы, в которых учились ребята из разных городов. Одним из них был десятиклассник Костя Валуев, приехавший с родителями из Челябинской области. Активный. Энергичный. Эмоциональный. Эти три качества остались в нем до сих пор.

  

  — В общем, скоро у нас годовщина свадьбы… — сказала Надежда Васильевна.

  — Когда?!

  — 24 февраля. Вот уже 43 года, как мы вместе.

  

  Это уже третья дата, подумал я. Или даже четвертая. Вывод войск. День рождения. Не так далеко свадьба. А ведь еще перед свадьбой — и День защитника Отечества, который по праву могут отмечать оба супруга.

  

  Перед войной

  

  Константин после школы поступил в Ташкентское танковое училище — в десантную роту. На первом курсе он приехал в отпуск и уехал уже женатым. У Надежды Васильевны с поступлением не сложилось, и она устроилась на работу в группу геологов разведки. Конечно, переписывались с мужем. В 1973 году, по окончании училища, его лейтенантом направили в учебную десантную дивизию в Прибалтику — в литовский поселок Гайжюнай (в 90 километрах от Вильнюса) — и дали первую должность — командир взвода. Надежда Валуева в это время доучивалась в железногорском техникуме, мечтая переехать к мужу уже не одна, а вместе с дочерью Еленой. Что они вскоре и сделали. И уже там, в Прибалтике, у Валуевых родилась вторая дочь, которую назвали Александрой.

  

  Девочки подросли и пошли в садик, а мама подумала — и пошла служить в армию!

  Сначала занимала рядовые должности, потом стала заведующей вещевого склада.

  Причем условия службы у военнослужащего Валуевой были максимально приближены к боевым.

  «Женщины вместе со всеми и маршировали, и стреляли, и вставали по тревоге, — рассказывает Надежда Васильевна. — Потом нас перевели на Дальний Восток — в танковый полк Уссурийской 5-й дивизии. Там я уже стала прапорщиком».

  

  Бывший прапорщик уверяет, что отношения в мужском коллективе были очень уважительными. Причем везде, где бы они с мужем не служили. Да и Константин Владимирович все-таки приглядывал за женой, как бы кто не обидел. Правда, незаметно.

  

  Страшно потом

  

  В Афганистан сначала уехал он. Осенью 1987 года. Он был уже майором.

  

  Надежда Васильевна металась между детьми и мужем и приняла решение, которое не каждому мужику под силу: она поехала служить в Афганистан.

  

  «Меня направили сначала в Пули-Хумри, — рассказывает Надежда Валуева. — А Константин служил в Кабуле. Конечно, мне хотелось попасть к нему… И вот по счастливому стечению обстоятельств меня перевели в часть к супругу! На протяжении всей службы мне везло с людьми. Чтобы и муж, и жена вместе воевали… Это было неслыханно!».

  

  Я про себя в шутку подумал, мол, осталось только детей с собой прихватить. Но нет, детей отвезли в Железногорск к родителям.

  

  Служили супруги Валуевы в 180-м мотострелковом полку (знаменитая 108-я дивизия, начавшая существовать с времен Великой Отечественной войны). Надежда Васильевна так же заведовала складом, а Константин Владимирович в должности замначальника штаба полка воевал в прямом смысле этого слова. Свою профессию он, как говорится, прочувствовал на себе практически, а не только по учебникам. И даже получил контузию, которую ему сначала удалось скрыть от жены. О каждом ранении сообщалось в сводках, которые периодически посылались в часть. Надежда Валуева внимательно их читала. И, зная это, майор Валуев попросил не указывать его фамилии.

  

  На мой детский вопрос «страшно ли вам было», женщина ответила «нет». Но добавила: «Задумываться начинаешь потом, уже после войны… И страшно становится потом. А пока мы там были, мы не понимали. К тому же мы выполняли свой священный долг. Честно выполняли. Мы чувствовали патриотизм».

  К сожалению, не всякий мужчина в нашей стране понимает это. У меня даже мурашки по телу пошли от этих слов…

  

  

  

  Этот снимок был сделан в 1995 году. Поселок Смоляниново Приморского края. Военнослужащие морской пехоты — подполковник Константин Валуев и его жена, старший прапорщик Надежда Валуева. «Это фото было сделано, когда я была начальником склада ракетно-артиллерийского вооружения, — рассказала Надежда Васильевна. — Поэтому, что такое граната или пулемет, я хорошо знаю». Фото из семейного архива Надежды Валуевой

  

  Домой!

  

  А у Надежды Валуевой мурашки побежали, когда она начала вспоминать вывод войск. И слезы на глазах заблестели… Приведу небольшой кусочек из ее рассказа:

  

  «11 января мы с тыловой колонной ушли из части и где-то 13 января должны были быть уже в Союзе. Но так получилось, что мы застряли и целый месяц простояли в поле. Как такое забыть… А потом через Термес вышли в Хайратон. Столько войск! Таможенный досмотр… А потом мы пересекли знаменитый железнодорожно-автомобильный Мост Дружбы через реку Амударья. Едем… И вдруг за поворотом столько народу! Музыка! Оркестр! Родители, жены, дети. Все ищут своих родных. Мы даже опешили. Помню, как солдатика встречала мама. Стояла и вдруг увидела сына!! Боевые машины идут… Остановиться нельзя. А мама сына видит! И кричит: «Да там же мой сын! Там же мой сын!». И ребята машут, мол, стойте. Маму подхватили и посадили в машину».

  

  В общем, это был настоящий праздник. Хотя и без застолья, как мы привыкли. Без тостов и без речей. Наших военнослужащих встречала сама Жизнь!..

  

  Как приехали, сразу побежали на переговорный пункт. Родители и родственники целый месяц не знали, где они находятся, потому что связи за это время никакой не было. Родители не могли поверить, что они возвращаются…

  

  После войны

  

  Дочки стали уже большими. Одна училась в школе, а вторая поступила в Политехнический институт в Курске. Константин и Надежда Валуевы вновь вернулись на Дальний Восток в эту же дивизию. Ему вскоре дали подполковника, а она стала уже старшим прапорщиком.

  

  «И через некоторое время мы перевелись в морскую пехоту, — рассказывает Надежда Васильевна. — Константин хотел туда попасть! Хотя по здоровью уже не проходил… У него была серьезная травма при прыжке с парашютом, да и та контузия… Но он всеми способами пытался скрыть это. И его взяли».

  

  В Железногорск военные пенсионеры Валуевы приехали в 1997 году. За спиной жены — 15 лет службы в Вооруженных силах, за спиной мужа — 28 и орден «Красной Звезды».

  

  Отсюда:

  https://yrokipamyati.wordpress.com/2014/02/18/%D0%B2%D1%81%D1%8E-%D0%B6%D0%B8%D0%B7%D0%BD%D1%8C-%D0%B2%D0%B4%D0%B2%D0%BE%D1%91%D0%BC-%D0%B8-%D0%B4%D0%B0%D0%B6%D0%B5-%D0%BD%D0%B0-%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D0%BD%D0%B5/

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Пули-Хумри, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Надежды находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/8.shtml - А.С.

  

  (2) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Надежды находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  (3) - aфганское фото Надежды находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml#52 - А.С.

  

  

  

  

  

279. "ZR.PRESS.ru" (01.01.1996)

  

Первая на передовой

  

  Если бы четверть века назад 19-летней студентке Ашхабадского университета Татьяне ИВАНОВОЙ сказали, что в ее судьбе будут война, кровь и потери друзей, она бы только рассмеялась. Какая война, когда все прогрессивное человечество, по словам "дорогого Леонида Ильича", борется за сокращение ядерных вооружений и за мир во всем мире? Кроме того, она только что вышла замуж за любимого человека, и жизнь, как тогда казалось, будет вечной и безоблачной.

  

  Только доучиться с первого захода Татьяне не довелось. Во-первых, она ждала ребенка. Во-вторых, ее супруг Борис БОГАТОВ, военнослужащий срочной службы, после дембеля собрался домой в Пензу и она поехала с ним.

  

  Побороть страх

  

  А еще через три года Татьяна с мужем развелась и вернулась с 2-летним Денисом к маме в Туркмению. Причина развода была банальной, ненаглядный оказался охоч до спиртного и женщин. Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Вернувшись в Ашхабад, Таня восстановилась в университете, защитила диплом и устроилась в библиотеку.

  

  - Я тогда жила около военного городка, и у меня все друзья были военные. И в моей группе, когда я училась, тоже были жены военных. В библиотеке я проработала год и пошла в армию - 28 мая 1985 года, в День пограничника. Денису тогда было почти 4 года. Он остался с мамой и даже без меня пошел в первый класс, - с улыбкой вспоминает сегодня Татьяна молодость.

  

  По ее признанию, военнослужащей она стала из меркантильных соображений. В 80-е годы военные в Стране Советов были на хорошем счету и, соответственно, зарплата у них тоже была достойной. И еще военным тогда давали жилье, о чем Татьяна могла только мечтать. В армии ей присвоили звание прапорщика и определили на должность начальника секретной части автомобильного батальона. На удивление, служба не показалась ей в тягость, хотя никаких поблажек для женщин-военнослужащих в дивизии не делалось. Они наравне с мужчинами топтали плац, учились стрелять, изучали хитрости рукопашного боя, радиодело и работу с секретными документами. В дивизии готовили бойцов для ограниченного контингента войск в Афганистане.

  

  - Когда я только начала служить, у нас из дивизии поехали в Афганистан три женщины. У меня была мысль тоже ТУДА поехать, но я боялась, - рассказывает Татьяна Тимуровна.

  

  Через полтора года, преодолев страх перед Афганом, она написала-таки рапорт с просьбой "откомандировать на территорию дружественного государства для оказания помощи братскому афганскому народу". В Кабул прапорщик Богатова прибыла в сентябре 1987-го. Ее командировали в городок Шинданд, но к тому времени наши войска его уже покидали. И Татьяну оставили в Кабуле начальником тренажерного комплекса мотострелкового полка. Но эта должность была "прикрытием". Реально же она снова работала в секретной части. Еще через шесть месяцев прапорщик Богатова попросила командира полка взять ее на боевые позиции. На что получила категоричный отказ: "У нас женщины еще ни разу не ходили на передовую!"

  

  Тем не менее настойчивую Татьяну взяли на фронт радистом в командно-штабную машину (КШМ). Как ей сказали, "в качестве эксперимента". Первая вылазка на огневые рубежи длилась 4 дня и обошлась без происшествий. После чего прапорщик Богатова была увековечена в памятной книге полка как первая женщина в истории части, побывавшая на передовой.

  

  - Когда мы возвращались в часть, я вылезла на броню перекурить. Мужики из встречной колонны, увидев меня, заорали: "Женщина на боевых!". Для всех это был шок, а может быть радость. Они подняли меня на руки и пронесли через КПП прямо в женский модуль. Было очень здорово! После меня женщин, снайперов и медиков, без проблем брали на боевые.

  

  Душманы же, прознав, что у русских на передовой - женщины, попытались ночью их выкрасть. Неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы бандиты нечаянно не свалили палатку. Женщины под брезентом закричали, тут же прибежал караул, и с похитителями было покончено: одного душмана убили, а двоих взяли в плен.

  

  Мечты сбываются

  

  Свою первую и единственную фронтовую награду, медаль "За боевые заслуги", прапорщик Богатова получила за бой на границе Афганистана с Пакистаном. Однажды Татьяна приехала с проверкой на один из блокпостов. И надо же такому случиться, что именно на этом участке границы душманы ночью попытались провести караван из 40 верблюдов с оружием и наркотиками. Бой шел до утра, пока на помощь не прилетели "вертушки". Бойцы вели прицельный огонь из автоматов и пулемета, а Татьяна уничтожала врагов из миномета.

  

  - На блокпосту нас было всего 4 человека, но мы караван не пропустили. Мы положили около 30 человек, и человек 30 взяли в плен. Нас представили к награде. Правда, мне сначала хотели дать орден, но потом решили, что женщине хватит и медали. С бойцами так же обошлись: одному дали орден "Красной Звезды", остальным - медали "За отвагу", - смеется Татьяна Тимуровна.

  

  ...В начале января 1989 года прапорщик Богатова вернулась в Советский Союз целая и невредимая. За время службы за границей "афганцы" получали две зарплаты: одну выдавали чеками, так сказать, на карманные расходы, другую - перечисляли на сберкнижку. На 3500 рублей со сберкнижки Татьяна полностью обставила квартиру: от журнального столика до стенки, плюс телевизор и холодильник. Эти "афганские трофеи", кстати, до сих пор служат ее семье. И после всех расходов осталось еще "немного" денег на безбедное существование в течение полугода. Мечта сбылась.

  

  Татьяна привезла из Афгана Памятный знак и правительственную грамоту "От благодарного афганского народа", подписанную Михаилом ГОРБАЧЕВЫМ.

  

  - Честно говоря, "благодарный афганский народ" нас не любил. И даже маленькие дети, которые бегали по улице голые и голодные и которым мы пытались дать что-нибудь вкусненькое, бросали нам в спину камни и злобно кричали: "Шурави!" (шурави - товарищ. - Прим. авт.) Наши женщины даже в Кабуле не ходили без охраны в магазин. Были случаи, когда русских женщин воровали. Они исчезали бесследно, - рассказывает Татьяна.

  

  После Афганистана прапорщик Богатова служила в знаменитой Витебской воздушно-десантной дивизии. Потом дивизия ушла под "крышу" ФСБ, и Татьяна стала пограничником. И сейчас она, помимо своего дня рождения, Нового года, 8-го марта и Пасхи, отмечает военно-профессиональные праздники: День автомобилиста, День десантника и День пограничника.

  

  В 1992 году судьба забросила ее в Приморье, где она служила в погранвойсках до 2000 года и демобилизовалась по выслуге лет. На тот момент Татьяна вышла замуж, сменила фамилию и родила дочь Лизу. Сегодня Татьяна МУДРОВА - ведущий инженер научно-исследовательского сектора ВГУЭС. Она признается, что ей очень хочется встретиться с боевыми товарищами и подругами, но нынче это несбыточная мечта.

  - В Кабуле мы договаривались, что будем встречаться в Москве каждый год 15 февраля возле цирка на Цветном бульваре в полдень. Когда я могла поехать бесплатно, мне отпуск в феврале не давали или я сама не брала. А сейчас нет денег, чтобы поехать. И "афганские" льготы не помогают, - грустно улыбается Татьяна Тимуровна.

  

  Отсюда: http://test.zrpress.ru/society/dalnij-vostok_01.01.1996_5110_pervaja-na-peredovoj.html

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Татьяны находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  

  

  

  

  

280. Газета "Афганец" (27.01.2011)

  

Вторая мама

  

  

  

  

  

  

  

   Российская армия насчитывает в своих рядах тысячи женщин. На сегодняшний день служба женщин в армии не редкость. Медики, связисты, психологи, переводчики, топографы, финансисты, журналисты, программисты, даже профессиональные разведчики - все это профессии, в которых трудятся наши женщины. Одной из таких женщин является Татьяна Владимировна Шайтор, военнослужащая Космических войск. Татьяна - удивительная женщина и потрясающей души человек, заслуживающая отдельного рассказа.

  

   Татьяна Шайтор родилась и провела свое детство близ города Бугульма. Она была третьей девочкой в семье. Когда ей было пять лет, родители взяли ее с собой в деревенский клуб, где показывали фильм про Александра Матросова. Фильм оказал глубокое впечатление на маленькую девочку. И с тех пор она стала мечтать о службе в армии, о том, чтобы защищать Родину. Таня стала рисовать пулеметы и танки, так ей хотелось служить в армии. Эта мечта только крепла с годами.

  

   Она была слишком юной для службы, но желание было настолько велико, что Татьяна изменила дату своего рождения, добавила себе несколько лет и была принята на службу. И с тех пор уже никогда не жалела о принятом решении.

  

   С первых дней своего пребывания в 3-м подразделении космических войск Татьяна завоевала уважение всего личного состава. 'Почти во всех воинских частях, где я служила, творились страшные вещи, - вспоминает Татьяна. - Дедовщина, когда 'старики' заставляли подчиняться молодых солдат, - это еще не самое страшное. Хуже было то, что солдаты проявляли бессмысленную жестокость. Я пыталась их разнимать, как-то убеждать. Приходила домой, запиралась где-нибудь и за закрытой дверью плакала: 'Это невозможно! Так нельзя!'

  

   Татьяна, будучи зам. командира роты по воспитательной работе, начала читать тексты из Библии солдатам: как подчиняться начальству, как любить людей, как верно служить своей стране. Постепенно ситуация начала меняться. Сегодня в воинской части, где служит Татьяна Шайтор, дедовщины нет. Солдаты и их родители воспринимают женщину-прапорщика как подарок судьбы. Солдаты обращаются к ней со своими самыми сокровенными переживаниями и проблемами, а это говорит о многом.

  

   В 1979 г. мужа Татьяны, тогда еще курсанта Сергея, распределили в Узбекистан, в приграничный город Термез. А в декабре 1979 года их подняли по сигналу 'Тревога'. Так Татьяна попала в Афганистан. Сергея отправили в ущелье на охрану границы с Пакистаном, а Татьяну под Кабул.

  

   Татьяна вспоминает, как горячо молилась тогда о том, чтобы выжить. Хотелось жить ради детей. В ночь на 23 февраля 1980 года начался сильный обстрел. Пули чиркали по обшивке вагончика, где спала Татьяна. Она проснулась и сразу же побежала помогать раненым товарищам. А когда вернулась обратно, ей очень сильно захотелось взглянуть на фотографии детей. Хотелось хотя бы мысленно перенестись в мирное прошлое, прикоснуться к их светлым милым личикам. Она потянулась за чемоданом, открыла его и обомлела. Все его содержимое было порвано в клочья. Первое, что пришло в голову: 'Откуда здесь мыши?'. Но потом в чемодане нашлась погнутая пуля. Сбежавшиеся сослуживцы обнаружили, что пуля вошла в вагончик на уровне головы спящей Тани, потом вдруг изменила траекторию и, пропоров обшивку чемодана, стоявшего в ногах, впилась в него, раскрошив все его содержимое на мелкие кусочки. Так чудом Таня выжила тогда.

  

   Сегодня Татьяна Владимировна Шайтор - старший прапорщик в одной из воинских частей Московской области. Без преувеличения можно сказать, что для некоторых военнослужащих, чей дом находится далеко и нет возможности повидать своих родных, Татьяна Владимировна стала второй матерью. 'Подвигом является и то, что Татьяна Владимировна делает для военнослужащих каждый день. Не каждый человек способен искренне сопереживать совершенно незнакомому человеку, заботиться о нем, как о родном...' - говорят солдаты и сержанты части, где служит Татьяна.

  

   'Каждый солдат для меня, как сын, я люблю одинаково всех,' - говорит Татьяна.

  

  Отсюда: http://www.afganets.ru/veterany-segodnya/veterany-o-sebe/506-vtoraya-mama

  

  _____________________________________________________________________________

  (1) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Кабул, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Татьяны находится

  здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/2.shtml - А.С.

  

  

  

  

Продолжение "Дай cвoй адрес, "афганка" (Часть 26-я)"

  находится здесь:

  http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/tt9m.shtml

  

  

  

  

---

Оставить комментарий © Copyright Смолина Алла Размещен: 11/10/2018, изменен: 07/04/2024. 144k. Статистика. Глава: Афганистан АФГАНИСТАН. Информационные издания об афганках Иллюстрации: 9 штук.

---

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru (с) ArtOfWar, 1998-2023