Аннотация: Из цикла "Невезуха, она и на войне невезуха"
Вместо предисловия
При упоминании Джелалабада, названия главного населённого пункта афганской провинции Нангархар на границе с Пакистаном, сведущие тут же мечтательно произнесут: "Пальмы. Кактусы. Мандарины. Попугаи. Обезьяны". И это правда. Когда мы фотографировались... Да-да, на любой, даже на самой страшной войне находится время для позирования перед фотообъективом, иначе откуда взяться снимкам, рассказывающих o прошедших боях-сражениях и отдыхе между ними? Правда, для того необходимо наличие фотоаппарата, в советские времена считающегося предметом роскоши, но если предоставлялась счастливая возможность, то от желающих не было отбоя. Благодаря чему у современников имеется возможность фрагментарного знакомства с буднями личного состава 40-й армии.
Ну так вот, когда мы фотографировались на фоне субтропической джелалабадской растительности, то, если бы не наличие оружия в кадре, снимки можно было спокойно подписывать "Привет с Майорки!", "Привет с Канкуна!".
Цитрусовые рощи в окрестностях пункта постоянной дислокации 66-й бригады выглядели обыденными, словно в России - яблоневые сады. Мандариновые деревья росли даже недалеко от наших модулей в направлении бригадной гостиницы. В урожайную пору мешки с мандаринами и апельсинами, урожай последних собирался (и собирается) три раза в год, дыбились по углам комнат, как у остальной части населения СССР по сусекам хранились мешки с сахаром или мукой. Грейпфрут, лимон, лайм, гранат, виноград, шелковица... Эти названия, конечно, нам были знакомы, но в СССР подобные дары природы торговых прилавков не гнули и на столы попадали не каждому, а о второй по распространенности местной культуре - сорте сахарного тростника "ватани", содержащем по весу 15% сахара, - многие из нас даже не слышали.
Фауна также поражала тропическим разнообразием, особенно приятно смотрелись безобидные юркие ящерки или яркие попугаи разных окрасок и величины. Зато обезьяны... Они, конечно, бегали по "зелёнке" (местность, покрытая густой растительностью), но на глаза попадались нечасто, потому новость, что офицеры соседнего модуля притащили откуда-то обезьяну, быстро разнеслась среди девчонок.
Ю л ь к а
Юлька - любовно подобранная кличка этой дикой не выдрессированной твари с огромными жёлтыми зубами и кривыми грязными когтями. Непонятно oт каких лунных фаз зависит обезьянье настроение, но временами Юлька напоминала обкуренного агрессора, и жизнь для обитательниц девичьего модуля потеряла всякую прелесть.
Раньше девчонки, приняв утренний душ, выскакивали со свежевымытыми мордашками на крыльцо модуля, хрустяще потягивались в сторону ещё не успевшего раскочегариться солнца, со вкусом смолили сигарету-другую, успевая меж затяжками вставить словцо по обсуждаемой с утра главной теме "кому чего приснилось" (на войне внимательнее относишься ко всяким знакам и собственным снам), и, раздавая направо-налево лучезарные улыбки, в ореоле собственного достоинства начинали выдвижение в направлении служебных мест.
С появлением же Юльки... С опаской шагнув на крыльцо и держась поближе к двери (противная обезьяна могла свалиться-выскочить откуда угодно), девочки приканчивали сигарету в несколько дёрганых затяжек, при этом не забывая крутить во все стороны головой. После внимательно просматривали доступную взгляду территорию, ориентировались в обстановке и трусцой бежали на службу, готовые в любой момент применить приёмы самообороны или хотя бы поднять визг.
* * *
Самое безопасное место службы оказалось у штабной машинистки Ольги - штаб в/ч пп 93992 находился в двадцати шагах наискось от нашего крыльца. Ну, а тем, кому добираться на другой край бригады, как мне, к примеру? Если на лавке под соседним мужским модулем Юлька благодушно потягивала из банки пиво или, забросив лапа на лапу, с наслаждением курила сигарету, то в такие минуты атаки не ожидалось - Юлька балдела. Но я всё равно старалась попусту лишний раз в пространстве не мельтешить, домой с рваным носом или откушенным ухом возвращаться не хотелось, и, вместо центральной бетонной дорожки, пробиралась по вытоптанной за модулями каменистой тропке. Пробиралась в прямом смысле: цепляясь, чтоб не съехать в канаву, за кондиционеры и подоконники модуля, стоящего напротив нашего.
A если Юлька, оттопырив зад, ошалело подскакивала или набрасывала круги вокруг дерева - это значило, что скоро кто-то из нас будет покусан.
Девчонки плакали. Именно девчонки, потому что мужчин Юлька не трогала, она их боготворила! В нас же интуитивно чувствовала соперниц и налетала с дикой озлобленностью ревнивой стервы, визгливо вереща и вкладывая в удары неистовую звериную силу.
Будь Юлька мартышкой поменьше, с которыми мы любили фотографироваться, посадив себе на плечо, то проблем бы не возникало. Но обезьяна обладала приличными размерами и дюймовочек наподобие младшей медсестры хирургического отделения Светланы или машинистки нашей прокуратуры Лилии могла переломить одним ударом.
Так что при любом раскладе Юлька доставляла девчонкам достаточно неприятностей.
Справа - девичий модуль, за ним (не видно) - офицерский, ставший родным домом для обезьяны Юльки. Под деревьями, напротив офицерского, находился штаб бригады (не видно). А модуль слева... Вдоль него, цепляясь с этой стороны за подоконники и кондиционеры, я перемещалась в сторону бригадного плаца, на краю которого стояла прокуратура Джелалабадского гарнизона
Mедсестра Наталья
В нашем модуле жила медсестра Наталья. Bернее, "Наталий" проживало несколько, но с этой довелось познакомиться лично. Как уже говорила в других текстах, после срочной переброски к нам из Союза на подавление холеры 834-го полевого военного госпиталя особо-опасных инфекций, сформированного на базе госпиталей нескольких военных округов, медсестёр оказалось слишком много. Ухоженные (поначалу), щеголеватые (поначалу), белотелые (поначалу) они смотрелись копией друг друга, и я, здороваясь со всеми подряд, перестала запоминать их лица.
С этой же медсестрой я познакомилась в полутёмном коридоре девичьего модуля. Подсвечиваемая из-за спины тусклой лампочкой, висевшей над входной дверью, на меня медленно
надвигалась высокая крупная фигура, поддерживаемая костылями. Забинтованные колени, локти, плечи, ключицы, лодыжки, запястья создавали впечатление осколочных ранений, чему я не удивилась. Среди наших девочек уже числилось несколько погибших, и любое ранение воспринялось бы с радостью: "Слава Богу, живая!".
Но эта Наталья пострадала не от взрыва.
В один из дней после прошедшего дождя, большой редкости для провинции Нангархар, Наталья скользила по глинистому склону, взбираясь к туалетам. Военные мудрецы, непонятно чем руководствуясь, уличные удобства вознесли на пригорок подальше от жилых модулей. Даю пару фотографий:
Зато рядом с нашей бригадой за забором дислоцировался десантно-штурмовой батальон, чьи бравые часовые не отмечали праздника, а несли службу.
О чём можно подумать на войне при звуках истошного женского ора?
Десантники так и подумали, и принялись неистово кромсать ночную тьму автоматными очередями. Их враз поддержали недремлющие посты ближайших медроты и банно-прачечного подразделения, и все мы в течение нескольких минут оказались свидетелями яростной пальбы, во время которой обезьяна и Наталья, втиснув головы меж коленей, сидели в металлическом контейнере одинаково обезумевшие от страха.
Мужественные бойцы, кто находился поближе, не услышав ответной стрельбы, густыми камышами скрытно подобрались к туалетам и несколько раз прокричали по-афгански приказ выходить и сдаваться, переведя на русский язык при помощи злого рёва:
- Буру на выход! Ур-роды, кому говорят выходить!!!
Их услышали. Сначала на любимые мужские голоса на знакомом наречии обалдевшим чёрным шаром вылетела Юлька и, обиженно визжа обезьяньи матюги, унеслась в сторону мужского модуля. Затем из полутёмного туалетного нутра раздался жалостливый зов Натальи, после пережитого кошмара потерявшей способность на самостоятельное передвижение.
* * *
Грязные обезьяньи когти и кишащие бактериями зубы могли стать причиной заражения крови, и Наталье пришлось обращаться за медицинской помощью. Ей промыли все проколы и укусы, глубокие зашили и забинтовали, поверхностные залили "зелёнкой", ну, а остальные девчонки тут же поставили короткий жёсткий ультиматум бригадному начальству: "Надоело! Немедленно расстрелять буйную обезьяну! Мы, в конце-концов, не на передовой находимся!". Не желая выглядеть в офицерских глазах жадными мещанками, благоразумно умолчали о подранных сарафанах, сорванных с шей золотых цепочках с кулонами, с запястий - японских часoв, с лиц - солнечных очкoв. А какой вид после обезьяньих атак имели наши причёски? Оказывается, обезьяны, как и женщины, сначала вцепляются в волоса и лишь потом начинают визжать, бить, кусаться, царапаться.
Однако начальство девчонок не поддержало, а приняло сторону офицеров, выведших в доказательство на крыльцо выкупанную, причёсанную, чуть ли не украшенную бантиками, принаряженную и присмиревшую Юлечку.
Поэтому, когда из Кабула прилетели армейские чины, мы бушующей толпой перекрыли подходы к штабу, грозясь расположиться бессрочным голодающим биваком прямо на крыльце штаба, если... Что делать с животным - уже никто не знал. Мягкие девичьи сердца оттаяли, и к моменту встречи с армейским начальством была подготовлена культурная речь, вежливо просящая передислоцировать Юльку на дальнюю горную заставу. На любую.
На этот раз мужская половина прониклась нашими просьбами и Юльку действительно куда-то увезли. Но о ней нам ещё долго напоминала Наталья, чуть не погибшая в новогоднюю ночь дважды: от обезьяны и от пуль своих же часовых.
* * *
Такие курьёзные военные эпизоды остаются в памяти на всю жизнь. Недавно одна медсестра вопросила: "А помнишь, как пьяная обезьяна чуть не съела Наташу в туалете на Новый год?". И ещё приходят всякие дополнения, как, например, от Игоря КОВАЛЁВА, офицера джелалабадского БАПО, 1986-1987:
"Про обезьяну могу добавить, что она любила приходить в столовую, и тогда девчонки-официантки убегали из зала, прятались по углам и требовали убрать обезьяну. Потому что она бросалась на официанток, царапала ноги и рвала им волосы. Она действительно очень не любила женщин".
"Обезьяну Юльку помню прекрасно, она была у особистов. Женщин ненавидела патологически. Курила зараза.
Я ошалел, когда увидел, как она ела мандарин. Обезьяна дeлила его на дольки, ела только мякоть, долечные шкурки выплёвывала.
В одну из ночёвок (я в вашей бригаде бывал часто, ночевал там, ходил в баню, так же бывал у ваших соседей-спецназовцев) мы с особистами собрались в баню. Солдаты поскидывали гимнастёрки, трусы и прочее, и свалили возле Юлькиной конуры. Я не понял, но оказалось, что это преднамеренный ритуал. Оказывается, Юлька выполняла ещё и санитарно-гигиеническую роль: она взялась с остервенением пропускать швы солдатских гимнастёрок и трусов через зубы и, щёлкая, уничтожала бельевых вшей!!!
На аэродроме, в батарее "шилок", был обезьян Саня. Мы возили его на случку с Юлькой, ничего не вышло, он Юльке не глянулся...
...Алла, разбередила ты душу своими рассказами, ажно с соседом с Серегой из 66-ой бр. вчера выпили пузырек. Вспоминали нашу службу, нашу молодость. Вот ведь память-злодейка, про обезьяну и ту как про человека помним. Мне чего-то подумалось, может, не он (обезьЯН) ей, а она ему не глянулась - эта оторва, курила, пила, может, и матом материлась. Kуда ее такую, бросила бы детей на "мужа", а мы на аэродроме воcпитывай потом..."
Это воспоминание Сергея вошло в книгу с афганскими воспоминаниями и списком погибших по линии МВД "Воспоминания. Афганистан. Тема на два голоса", выпущенной в Санкт-Петербурге.
02.01.2008
P.S. Eжели после прочтения моего текста у отдельных читателей возникнут сомнения в агрессивности обезьян, то привожу исторические данные из статьи Бориса Акунина:
"Самым необычным цареубийцей стала обезьянка, погубившая греческого короля Александра (1917-1920). Она жила в королевском саду, никого не трогала. Но вдруг заболела бешенством, бедняжка. А тут королю вздумалось прогуляться с собачкой. Обезьяна короля покусала. Укусы оказались заразными..."
Так что видите? Тварь не просто поцарапала и напугала царя, но даже убила. Я не нашла картинки, изображающей это преступление, потому помещаю другую:
"Я очень любил ездить в командировки в город Джелалабад, в субтропический рай. Круглый год цветы, эвкалипты, мандарины, банановые и финиковые пальмы. Тогда останавливался на вилле какого-то местного феодала, расположенной на территории мотострелковой бригады. Вокруг нее росли апельсины, а по утрам прилетали на финиковые пальмы страшно кричащие попугаи. «Старожилы» мне много рассказывали о шимпанзе «Машке», которую разведчики во время рейда подобрали в зеленке.
«Машка» воспитывалась среди солдат и поэтому вела себя по-армейски. Если был обстрел - реагировала быстрее всех, пряталась или под кровать, или в окоп. Курила сигареты. Могла и выпить, если ей предлагали. Когда не было курева, она добывала его оригинальным способом. Над входом в штаб бригады был козырек. Обезьяна ложилась на него, и кто заходил в штаб, лишался кепки, забрать которую можно было, только дав «Машке» сигарету. Поэтому офицеры смеялись, что в штаб, заходя, снимай головной убор или поклонись, как в церкви. Но почему-то она больше всех не любила женщин в юбках. Поэтому все женщины, в том числе и работники госпиталя, старались ходить в брюках. Те, кто не выполнял этого желания «Машки», рисковали остаться в одних трусиках или в совершенно разорванной юбке. Когда приходила новая замена в медперсонал или приезжала комиссия, «Машку» обычно сажали на цепь. Но она почти каждый раз каким-то образом от нее освобождалась и наводила шороху по всей территории.
В один из таких моментов я был на вилле, наблюдал как 8 солдат и 2 прапорщика стояли под грейпфрутовым деревом и пытались уговорить «Машку» сдаться. Решение помочь охотникам возникло моментально. У меня в кармане были семечки. Подойдя к солдатам, я попросил их зайти в коттедж, а сам - под дерево и демонстративно стал грызть семечки, затем как бы случайно рассыпал, стал об этом сокрушаться. «Машка» увидев, что я так расстроен, опустилась на нижнюю ветку и, вертя головой, выражала мне полное сочувствие. На шее у нее висела цепь метров на 4-5, которую она все время придерживала передней лапой. Я решил это использовать и, сделав несколько шагов, как бы споткнулся и снова рассыпал семечки возле рядом стоящей сторожки. Оглянулся и увидел, что «Машка» сидит уже внизу и подбирает семечки, цепь она бросила и та тянулась по траве. Притворившись безразличным, я, посвистывая, зашел за сторожку и, быстро обойдя ее, увидел край цепи. «Машка» двигалась за мной. Я наступил ногой на цепь. Обезьяна была в ловушке. В первый момент она сильно возмутилась такому с моей стороны предательству, покричала на меня, а потом, копируя меня, села под дерево и стала спокойно щелкать семечки, делая вид, что все вокруг ее не касается. Когда к нам подошли солдаты, она только вздохнула и, как человек, опустила голову. Я попросил прапорщика оставить ее у меня на пару часов, чтобы загладить свою вину перед ней. «Машка» как будто поняв наш разговор, взяла меня за руку и с независимым видом потянула в сторону входа в коттедж. С тех пор, приезжая в Джелалабад, обязательно привозил ей гостинец.
***
А. Смолина: Воспоминаниям о Джелалабаде посвящены мои разделы:
Bоспоминания Константина ШИПАЧЕВA, генерал-майорa,
в армейской авиации прошел все основные должности от командира экипажа боевого вертолета Ми-24 до начальника штаба - первого заместителя начальника авиации Московского военного округа. Воевал в Афганистане, Таджикистане, дважды в Чечне. Лично выполнил 520 боевых вылетов. Военный летчик-снайпер:
-"Я ВЕРТОЛЁТ" (1981 год. Джелалабад, Афганистан. МИ-24 прилетел с пробитым расходным баком. Борттехник вертолёта в грузовой кабине стоял по колено в керосине, закрывая руками пробоину. 1981 год, там же. МИ-8 прилетел своим ходом. Я насчитал 128 пробоин в вертолёте)
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023